Из соседей... в молодожены?

— То есть это… око за око?

Джорджия не была уверена, что сравнение с «око за око» было намеренным, но смысл выражения снова заставил ее щеки пылать.

— Что-то вроде того, — с легкостью согласилась Джорджия.

— Ты, наверное, хотела выпить кофе с этим печеньем? Я могу сделать кофе без кофеина, — сказал Мэтт, снова придя к ней на помощь.

— Спасибо, но я совсем недавно пила чай с миссис Данфорд, и оставила ее одну с детьми, — Джорджия снова повернулась к Келси. — Было приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответила Келси. — Надеюсь, в следующий раз у вас будет время для чашки кофе.

— Было бы здорово, — ответила Джорджия.

Мэтт проводил ее до двери.

— Извини за Келси.

Ее губы изогнулись.

— Почему ты извиняешься?

— Потому что она – тот тип сестры, которым мне никогда не хотелось бы обзавестись.

Несмотря на прозвучавшее опровержение, Джорджия не могла не заметить, что Мэтт смотрел на Келси с теплой привязанностью. Но когда она подняла голову и поймала его взгляд, то увидела в нем не просто теплую привязанность, а нечто более жгучее и пристальное. И в этот момент мурашки, которые Джорджия ощущала внизу живота, разбежались по всему телу.

Джорджии пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла говорить.

— Мне, правда, пора возвращаться.

— Еще раз спасибо за печенье.

— Спасибо тебе, — ответила она. — За все.

Мэтт улыбнулся.

— Видишь? Ты привыкаешь к жизни в маленьком городке.

— Я стараюсь, — согласилась Джорджия.

— И путь от соседской помощи к дружбе совсем короткий.

— У меня было не слишком много возможностей познакомиться с новыми людьми с тех пор, как я переехала, — призналась Джорджия. — Было бы здорово стать друзьями.

— Я тоже так считаю, — ответил Мэтт.

* * *

Мэтт стоял на том же месте и смотрел, как Джорджия выходила из боковой двери и заходила в свой дом.

За несколько недель, что прошли с момента переезда, его общение с симпатичной блондинкой продвинулось сильнее, чем он ожидал. Джорджия перестала быть отстраненной и настороженной, испекла ему печенье, что придало мужчине уверенность в том, что они скоро станут друзьями.

А от дружбы, как Мэтт надеялся, будет недалеко и до чего-то большего.

Глава 6

Мэтт провел больше времени с Люком и Джеком, чем планировал. Не то, чтобы он хорошо проводил время, просто, если бы, по крайней мере, мужчина притворялся что был с ними, то смог бы получить поддержку своих братьев на некоторое время. Мэтт выпил два бокала пива в начале вечера только потому, что Люк угощал, но потом переключился на содовую.

К тому времени, как Мэтт вышел из бара, его голова стучала от пульсирующего ритма музыки, а мышцы болели от работы, которой он занимался во второй половине дня, и поэтому был истощен. Когда Мэтт свернул на свою подъездную дорогу почти в два часа утра, то был ошеломлен, увидев Джорджию, которая несла автокресло Пиппы к своему автомобилю, с близнецами, которые были одеты в пижамы, и шаркали рядом с ней.

Мэтт заехал на парковку и заглушил автомобиль. Даже через закрытое окно машины он мог услышать крик ребенка. На самом деле, Мэтт бы не удивился, если бы она кричала достаточно громко, чтобы разбудить миссис Данфорд через улицу, а та была почти на восемьдесят процентов глухой.

Когда Мэтт вышел из машины, то восхитился способностью легких ребенка. Он поднял руку в знак приветствия, но Джорджия не видела его. И когда соседка прошла под фонарем, Мэтт увидел, что Пиппа была не единственной, кто плакал. Мокрые полосы на щеках Джорджии были его погибелью. Мэтт забыл про свою усталость и пересек полоску травы, которая отделяла два их подъезда.

— Что ты делаешь?

Джорджия закончила фиксировать автокресло, потом убедилась, что мальчики были надежно пристегнуты в свои сидения. Выпрямившись, женщина вытерла явные следы слез со щек.

— Я еду на машине.

— В два часа ночи?

— Это является нарушением комендантского часа улицы?

— Нет, просто здравый смысл, — сказал ей Мэтт.

Джорджия потянулась к двери со стороны водителя, но Мэтт выхватил ключи из ее рук.

— Что ты делаешь? — спросила Джорджия.

— Ты слишком истощена и эмоциональна, чтобы сесть за руль автомобиля, — сказал Мэтт. — Особенно со своей новорожденной дочерью и двумя маленькими мальчиками на заднем сиденье.

— Я устала, потому что Пиппа не засыпает. Надеюсь, быстрая поездка вокруг квартала все изменит, тогда я смогу вернуться домой, и мы все отдохнем.

Мэтт открыл дверь со стороны пассажира и жестом пригласил ее сесть. Джорджия просто смотрела на него непонимающим взглядом.

— Я поведу, — сказал ей Мэтт.

Джорджия открыла свой рот, как будто в знак протеста, затем снова закрыла его, не сказав ни слова, и залезла в автомобиль.

Мэтт знал, что Джорджия не привыкла к тому, что за ней кто-то присматривал, и, вероятнее всего, была более подозрительной, чем благодарной за его усилия, но сегодня она слишком устала, чтобы сопротивляться.

Мэтт просто свернул на Куин-Стрит, когда понял, что Джорджия была права – движение автомобиля быстро усыпило Пиппу. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он заметил, что глаза Куинна и Шейна были тоже закрыты. Мэтт хотел прокомментировать Джорджии очевидный успех ее плана, но увидел, что она спала так же крепко, как и ее дети.

Мэтт продолжал ехать, слушая только радио для компании, потому что был обеспокоен тем, что Джорджия могла проснуться, как только он вернется к ее подъездной дорожке, и знал, что она нуждалась в отдыхе, может быть, даже больше, чем ее дочь. Но полчаса спустя, его глаза начали слипаться, поэтому Мэтт развернул автомобиль обратно к Ланкспюр Драйв.

К счастью, ключи от дома Джорджии были на том же кольце, что и ключ от машины, так что Мэтт позволил ей спать, в то время как открыл дверь и перенес детей от автомобиля к кровати. Мэтт не смог понять, как отстегнуть автокресло Пиппы, так что он, наконец, просто расстегнул ремень и поднял спящего ребенка на руки. Девочка не шелохнулась. Очевидно, ее бессонные ночи были выматывающими, воздействуя на ребенка так же, как и на ее мать.

Когда Пиппа была в кроватке, Мэтт вышел к фургону, чтобы поднять Джорджию. Он осторожно коснулся ее плеча, Джорджия передернулась.

— Что? Где?

— Ты дома, — сказал ей Мэтт.

Джорджия автоматически повернулась в сторону заднего сидения.

— Где дети?

— Они внутри, спят в своих кроватях

Ее глаза расширились.

— Правда?

Мэтт кивнул.

— Теперь твоя очередь.

— Хорошо.

Мэтт помог ей выйти из машины и проводил к задней двери.

— Я тоже не могла заснуть.

— Очевидно, тебе это необходимо.

— Я думаю также, — сказала Джорджия и подняла руку, чтобы прикрыть зевок.

Мэтт повел ее в сторону лестницы. А она автоматически повернулась в сторону комнаты Пиппы, но он вел ее через холл туда, где, как предположил мужчина, была ее комната.

— Просто спи, — негромко сказал Мэтт.

— Пиппа…

— Уже в своей кроватке.

— Я должна поменять ей подгузник.

— Я проверил его, прежде чем положил ее в кроватку.

Джорджия моргнула.

— Ты сделал?

Мэтт улыбнулся.

— Она чистая и сухая, и спит. Ты должна сделать то же самое.

— Хорошо, — наконец, смягчилась Джорджия.

Затем она легла поверх покрывала, полностью одетая, и закрыла глаза.

— Сладких снов, Джорджия.

Но она не ответила, потому что мгновенно уснула.

* * *

Джорджия проснулась в панике.

Солнце пробивалось сквозь частично открытые жалюзи, и быстрый взгляд на часы на прикроватной тумбочке показал, что было в 8:02 утра.

Джорджия не поверила в это. В последний раз, когда она кормила Пиппу было около двух, прежде чем женщина пошла в машину, чтобы покатать ее. Но Пиппа никогда не спала в течение шести часов подряд. Джорджия задумалась, может, она просыпалась среди ночи и кормила ребенка, не осознав этого, но ее болезненно набухшая грудь сразу же опровергла такую возможность.

За исключением неудобной наполненности, Джорджия чувствовала себя хорошо. Расслабленной и помолодевшей. Она пересекла холл в комнату Пиппы, с по-настоящему довольной улыбкой на лице

Радость и улыбка быстро исчезли, когда она обнаружила, что кроватка ее маленькой девочки была пуста.

Джорджия побежала по коридору в комнату близнецов и обнаружила, что та тоже пустая. Она промчалась по лестнице, сердце готово было вырваться из груди.

— Пиппа?

Джорджия не могла сказать, почему звала ее – она знала, что ребенок не ответит. Но она не могла думать рационально. И не думала ни о чем, кроме того, что ее детей не были там, где они должны были быть.

— Она здесь.

Мэтт, должно быть, услышал панику в ее голосе, потому что встретил ее на лестнице с Пиппой на руках и Куинном и Шейном с другой стороны.

Джорджия с шумом выдохнула, и ее колени подкосились. Мэтт протянул руку, поймав женщину, чтобы удержать.

— Ты в порядке?

Джорджия кивнула, когда взяла Пиппу, прижав маленькую девочку ближе к груди. Ребенок радостно заворковал.

— Я сейчас.

— Почему мама плачет? — спросил Шейн.

Джорджия не знала, что плакала, и поспешно вытерла щеки свободной рукой, затем прикоснулась к его голове.

— Я просто испугалась, когда проснулась и не знала, где вы были.

— Пиппа кто-ди-на тоже, — объявил Куинн.

— Гудини, — автоматически поправил Мэтт мальчика. Затем, сказал Джорджии, — мне жаль. Я думал, что делаю тебе одолжение, дав поспать.

— Это, да. Ты. Я просто не ожидала, что ты все еще будешь здесь, когда увидела, что ее кровать пуста, и я не слышала, как ребята...

Они вернулись обратно в гостиную, где Джорджия смогла услышать их любимые мультфильмы по телевизору.

— Ты запаниковала. Понятно, — сказал Мэтт. — И мне жаль.

Джорджия хотела разозлиться, но Мэтт так искренне раскаялся, что она не смогла удержать свой гнев. Особенно, когда он заговорил снова и спросил.

— Ты голодна? Надеюсь, ты не возражаешь, но я проверил ваши шкафы и как раз собирался сделать гренки.

— Нет, я не возражаю, — сказала Джорджия. — Особенно, если ты предлагаешь сделать французский тост для меня.

— Абсолютно, — заверил ее Мэтт

Джорджия понимала, что Мэтт дразнил ее, и не знала, как должна реагировать на это. С их первой встречи мужчина был дружелюбным, но, возможно, он был просто парнем, который флиртовал с каждой женщиной, что пересекала его путь. Потому что мысль о том, что он мог быть заинтересован, продолжала сбивать ее с толку – и никогда более чем сейчас, когда она вдруг вспомнила, что у нее мятая одежда, растрепанные волосы и нечищеные зубы.

— У меня есть время на быстрый душ? — спросила Джорджия.

— Достаточно двадцати минут?

Джорджия кивнула и повернулась обратно к лестнице.

— Ты планируешь взять Пиппу с собой в душ?

— Нет, но я полагаю, что запоздала с кормлением, — ответила она.

Несмотря на то, что ребенок, конечно, не вел себя так, как это было бы после происшествия шести часов назад с последнего кормления, ноющая грудь Джорджии подтвердила этот факт.

— Я дал ей час назад бутылочку, — сказал Мэтт.

Это внезапно остановило ее на полпути.

— У нее была бутылочка?

— Я нашел твою заначку грудного молока в морозилке.

Джорджия была впечатлена, и больше, чем немного удивлена. Потому что в тех редких случаях, когда она пыталась уговорить свою дочь покушать, Пиппа отказывалась от бутылочки.

— Все было хорошо с бутылочкой?

— Она была голодной, — просто сказал Мэтт.

Джорджия не смогла сдержать улыбку, пока укладывала Пиппу в кресло.

— Ты действительно готов ко всему, да?

— Это не так и сложно, — заверил ее Мэтт.

Для Джорджии это было очень важно. Шесть часов непрерывного сна было большое дело, и она была очень благодарна. Но теперь женщина спросила.

— Где ты спал?

— На диване в гостиной.

Поспав несколько раз сама на этом диване, Джорджия бы его не рекомендовала.

— Я надеюсь, ты сегодня не работаешь, — сказала она, подумав о том, как он смог бы провести день в больнице всего лишь после нескольких часов сна на диване.

— Я работаю двенадцать часов в течение четырех дней, потом я свободен на четыре дня, за исключением чрезвычайных ситуаций. Это один из моих дней.

— Тогда ты должен воспользоваться возможностью поваляться в постели.

Мэтт скривил губы.

— Это приглашение?

— Нет! — Джорджия была потрясена идеей и просто немного соблазнена мыслью, что пришла на ум в ответ на его предложение. — Я имела в виду только то, что ты не должен здесь заботиться о моих детях.

— Мне нравятся твои дети, — сказал Мэтт.

И они абсолютно обожали Мэтта, но это было не все. Джорджия не могла помочь, но вспомнила, что Джек говорил о своем брате, и беспокоилась, что она пользуется его щедрой природой. Она не просила его помочь прошлой ночью, но и не возражала против предложения. И, конечно, не просила остаться на ночь, чтобы немного поспать, но была безмерно благодарна, что Мэтт сделал так.

Мэтт шагнул вперед, поднял руку, чтобы заправить ей выбившуюся прядь волос за ухо.

— И мне нравишься ты.

Контакт был недолгим, случайным. Но прикосновение заставило ее дрожать, и сердце заколотилось, в горле пересохло.

Все, что Мэтт сделал, это прикоснулся к ней. Она была так одинока, так отчаянно нуждалась в человеческом общении, что такой простой жест мог затронуть ее так глубоко. Видимо так, потому что это был не только пульс, ее тело болело и тосковало.

— Хорошо, я пойду приму душ, — сказала Джорджия, и повернулась, чтобы сбежать.

* * *

«Что он делал?»

Этот вопрос Мэтт задавал себе в течение всей ночи бесчисленное количество раз, и это был один единственный вопрос, который продолжал изводить его ум, когда он начал готовить завтрак.

Взяв пакет с беконом из холодильника, мужчина начал жарить мясо на плите, в то время как собрал остальные инструменты и ингредиенты для французских тостов. Близнецы играли в гостиной, но, звуки, исходившие из кухни, заставили их прийти туда.

Куинн выглядел озадаченным, когда смотрел на Мэтта, переворачивающего полоски бекона, которые шипели.

— Ты действительно собираешься готовить завтрак?

— Конечно.

Мэтт закрыл крышкой сковороду с беконом, чтобы уменьшить брызги жира.

— Могу я посмотреть?

— Конечно, — снова сказал Мэтт. — Ты можешь даже помочь, если хочешь.

Маленькие глаза мальчика расширились.

— Правда?

— Почему нет?

Шейн, молчавший до сих пор, нахмурился.

— Папы не готовят.

— Кто сказал? — бросил вызов Мэтт.

— Мой папа.

Мэтт не хотел противоречить никаким воспоминаниям детей об их отце, но он не мог представить, что Джорджия хотела, чтобы ее сыновья росли с устаревшим предположением о том, что кухня была строго достоянием женщины.

— Ваш отец никогда не готовил для вас яичницу в воскресенье утром, чтобы ваша мама могла поспать?

Шейн покачал головой.

— Мама не спала.

Видимо, такая ситуация существовала задолго до появления Пиппы.

— Она спала сегодня, — отметил Куинн.

— И мы собираемся сделать ей сегодня завтрак, — сказал Мэтт.

— Мы можем заказать пиццу.

Мэтт улыбнулся.

— На завтрак?

— Папа знал лучшие места, чтобы заказать пиццу, — лояльно сказал Куинн.

— Ну, я собираюсь сделать французский тост. И если вы не хотите помочь, я сам расколю все яйца.

Шейн наклонился ближе, и посмотрел на Мэтта своими темными глазами.

— Я хочу разбить яйца.

— Тогда давай вымоем руки, — ответил Мэтт.

Он наблюдал, как мальчики мыли руки, или в случае Шейна только одну руку, которую тот собирался использовать. Затем мужчина посадил их за стол с большой миской и дал по три яйца, а сам взял бекон со сковороды и положил его на бумажные полотенца, чтобы впитался жир.

— Эй! Ты не должен разбивать скорлупу о миску.

Мэтт оглянулся вовремя, чтобы увидеть, что от критики Куинна глаза Шейна наполнились слезами.

— Это сложно делать одной рукой, — сказал Шейн, его голос дрожал.

— Вы делаете большую работу, — заверил детей Мэтт. — И этого достаточно, чтобы расколоть скорлупу на кусочки, — сказал он Куинну.

Затем он дал Шейну ложку, и показал ему как это делать.

Но Куинн все еще хмурился над неуклюжестью своего брата.

— Что если он не достанет их все?

— Тогда мы получим дополнительную дозу кальция с нашим завтраком.

— Что такое кальций? — спросил Шейн.

— Он помогает построить крепкие кости и зубы.

— Как молоко, — сказал Куинн.

— Правильно, — согласился Мэтт. — Потому что молоко источник кальция.

Мэтт налил щедрую порцию молока в миску с яйцами, и они по очереди взбивали смесь. После напоминания мальчикам, что они никогда не должны находиться рядом с плитой без взрослых, каждый из них, обмакнул кусок хлеба в жидкость, поместили его на сковороду.

Это было так весело для Мэтта, как, очевидно, и для близнецов, и все время тот же вопрос возникал в мыслях: «Что он делал?»

Но на этот раз, ответ был очевиден: «Они становились слишком близкими».

Помимо того, что Джорджия была вдовой, он практически ничего не знал о ее жизни, прежде чем она переехала в Пайнхерст.

«Ее брак был счастливым? Она еще любит мужа и скорбит о нем? Что она ждет от своего будущего?»

Конечно, Мэтт не знал ответов на все эти вопросы. Только он точно знал, что был чрезвычайно привязан к ней, и совершенно очарован её детьми. Они были семьей без папы, а Мэтт очень хотел снова стать папой.

Мужчина знал, что это было его проблемой. И не был уверен, что смог бы отделить свою страсть к Джорджии от привязанности к её детям. И чем ближе Мэтт был ко всем ним, тем сложнее становилось. Ему нужно было сделать шаг назад, и самому держать дистанцию в такой ситуации.

Это было то, что он собирался сделать сразу же после завтрака.

Глава 7

Джорджия почувствовала себя лучше после душа. Свежая и отдохнувшая, она смогла полностью контролировать свои взбунтовавшиеся гормоны. Спустившись по лестнице, женщина учуяла запах бекона и кофе, глубоко вдохнула, убедившись, что Мэтт нашел баночку кофе французской обжарки, которую ее мама хранила в морозилке. Джорджия перестала пить кофе, когда узнала, что беременна Пиппой, и год спустя она истосковалась по этому напитку. К несчастью, из-за суетливости Пиппы и отсутствия сна она продолжала избегать кофе.

— Мамочка идет! — Джорджия услышала, как Куинн возбужденно шептал на ухо своему брату.

Шейн появился внизу лестницы. Он все еще был в пижаме, но наклонился, чтоб сделать неловкий поклон.

— Я твой эскорт.

— И очень симпатичный эскорт, — ответила Джорджия, и была вознаграждена одной из его застенчивых улыбок.

Женщина взяла его руку, и позволила привести себя в столовую, где на стол поставили тарелки на подставку для столовых приборов с Микки-Маусом и в главной центральной части стола одуванчик в стакане. Джорджии потребовалась несколько секунд, чтобы оценить место происшествия, и затем она взяла эмоции под контроль.

Во время их восьмилетнего брака, Филипп водил ее во множество шикарных ресторанов с эксклюзивным меню и образцовым обслуживанием. Но ни блины Сюзетт или яйца Бенедикт еще никогда не выглядели так привлекательно, как на тарелке Джорджии пережаренный бекон и слегка исковерканные французские тосты на обеденном столе ее матери.

Она проглотила комок в горле.

— Кто-то был занят.

— Мы были! — сказал Куинн с гордостью. — Мы сделали это вместе – для всех нас.

Она не смотрела, не могла, на Мэтта, потому что не хотела, чтобы тот видел слезы, которые навернулись на ее глаза. Вместо этого женщина сосредоточилась на своих мальчиках.

— Действительно вы?

— Кроме Пиппы, — сказал ей Шейн.

Джорджия заметила, что Мэтт перенес шезлонг для ребенка в столовую так, чтобы Джорджия смогла присматривать за Пиппой, пока завтракала. Пиппа пинала ее ногами и улыбнулась, как будто знала, что была предметом их разговора.

— Ты проделал замечательную работу, — сказала Джорджия, потому что Мэтт был инициатором усилий, и подняла взгляд, чтобы посмотреть на него. — Спасибо.

— Всегда, пожалуйста, — Мэтт выдвинул стул для нее. — Теперь садись и ешь, пока не остыло.

Резкая команда была именно тем, что ей было нужно, чтобы сдержать слезы. Следуя за мужчиной, Джорджия села и наполнила свою тарелку. Но прежде чем смогла приступить к своему завтраку, ей пришлось разрезать французские тосты Шейну. Затем Джорджия повернулась, чтобы сделать то же самое для Куинна, но увидела, что Мэтт уже все сделал.

— Ешь, — снова сказал он, но более мягко на этот раз.

Таким образом, она отрезала угол жареного хлеба и положила его в рот.

— Тебе нравится, мамочка? — Джорджия услышала тревогу в голосе Шейна и задумалась, почему было так, что ее младший сын беспокоился, сделал ли он все правильно, а его брат всегда шел вперед без опасений. Иногда было трудно поверить, что они братья.

— Это лучший французский тост, который я когда-либо пробовала, — заверила она Шейна.

— Это потому что в нем избыток кальция, — сказал ей Куинн. — Шейн уронил скорлупу в чашку.

Джорджия послала насмешливый взгляд в сторону Мэтта. А он просто улыбнулся и пожал плечами.

— Наверное, поэтому, — согласилась она.

Джорджия съела два ломтика французского тоста и три полоски бекона, смакуя каждый кусочек. Когда близнецы закончили свой завтрак, они отнесли тарелки и чашки на кухню и пошли мыть руки.

Услышав, как они кричали на лестнице, она повернулась к Мэтту.

— Спасибо, — снова сказала Джорджия. — Не только за приготовление завтрака, но и за включения ребят в процесс.

— Это было забавно, — Мэтт сказал это так просто и легко, но она знала, что он имел в виду.

— Могу я спросить у тебя кое-что?

— Конечно.

— Почему ты не женат?

Прямой вопрос, казалось, застал его врасплох, и он поднял свою кружку для глотка кофе, прежде чем ответить.

— Я был, — наконец, признался Мэтт. — Я разведен.

Джорджия поморщилась.

— Извини, я проявила бестактность.

— Нет необходимости. Развод был оформлен более трех лет назад. Мне уже без разницы. В основном.

— В основном?

Мэтт пожал плечами.

— Всегда трудно смириться с потерей чего-то, что ты действительно хотел.

Истина, которую Джорджия знала слишком хорошо. И хоть она знала, что это был вопрос, который не имела права задавать и это не ее дело, во всяком случае, но все же услышала, как спрашивала.

— Ты все еще любишь ее?

— Нет, — на этот раз Мэтт ответил без запинки и подчеркнул ответ, покачав головой. — Какие бы мы чувства когда-то не испытывали друг к другу, это было задолго до того момента, когда подписали бумаги.

— Тогда почему ты ни с кем не встречаешься?

— Откуда ты знаешь, что не встречаюсь? — Мэтт бросил вызов в ответ.

— Потому что ты провел субботнюю ночь на моем диване.

Мужчина улыбнулся на это.

— Ладно, я ни с кем не встречаюсь.

— Почему нет? — спросила она снова.

— Я встречался с несколькими женщинами, но просто пока не встретил никого, кто заставил бы меня захотеть сделать шаг от нескольких случайных свиданий до отношений.

— Ты настолько замечателен с моими детьми, — сказала Мэтту Джорджия, — я думала, что у тебя есть полдюжины собственных.

Он отвел взгляд и покачал головой.

— У меня их нет.

А затем, в очевидном усилии положить конец этому разговору, он потянулся через стол, чтобы пощекотать голые ножки Пиппы. Ребенок начал дергать ногами и, в ответ на его внимание, радостно заворковал.

— Когда она счастлива, то она счастлива, не так ли?

Джорджия улыбнулась своей дочке.

— Да. Так то, что иногда я почти забываю тот ад, в который она поместила меня в последние несколько недель.

Мэтт пошел на кухню, чтобы снова наполнить кружку кофе, а затем вернулся на свое место напротив нее.

— Когда ты сказала, твоя мать вернется из Лас-Вегаса?

— В первоначальном плане она должна была вернуться домой вчера.

— Что-то случилось?

— Она решила уехать из Невады в Монтану.

Мэтт потягивал свой кофе.

— Почему Монтана?

— Потому что там живет ее новый муж.

Он приподнял бровь.

— Когда она вышла замуж?

— Несколько дней назад.

— Ты не одобряешь ее нового мужа? — догадался Мэтт.

— Я не знаю его, — призналась Джорджия. — На самом деле и она не знала его, прежде чем их глаза не встретились через стол баккара.

Его губы скривились.

— Она романтик.

— Этот более подходящий, чем тот, которого я бы выбрала, — призналась она.

— Я считаю, ты не романтик?

— Мне нравится думать, что я немного более... практичная.

Было настолько легко открыться, сказать ему вещи, которые не обсуждала больше ни с кем, даже ни с одной из сестер. На самом деле, если бы ее тело жужжало каждый раз, когда Мэтт был рядом, она, возможно, предположила бы, что они могли бы быть друзьями.

Но ощущения между ними были слишком сильны для нее, чтобы Джорджии было абсолютно комфортно в его присутствии. И когда она подняла глаза, то увидела, что Мэтт изучал ее, и внезапно почувствовала, что эмоции искрились даже сейчас.

— Ты никогда не была сметена с ног? — спросил Мэтт.

Джорджия покачала головой.

— Я не хочу, чтобы человек смел меня с ног, хотя и не возразила бы против мужчины, который время от времени мог бы подмести полы.

— Я могу помести пол, — сказал он ей, — но я не мою окна.

Женщина улыбнулась.

— Я буду иметь это в виду.

— Нет, ты не будешь.

Его резкое противоречие застало ее врасплох.

— Прости?

— Ты так занята, пытаясь сделать все самой, что тебе не приходило в голову попросить о помощи время от времени.

— Может быть, — признала она. — Но я учусь принимать ее, когда предлагают.

— Это только начало, — сказал Мэтт и встал из-за стола, чтобы приступить к очистке остальных тарелок.

Джорджия собрала салфетки и столовые приборы и последовала за ним на кухню.

— Мне не нравится чувствовать себя неполноценной, — наконец, призналась она.

Мэтт повернулся и уставился на нее.

— Ты шутишь? Ты совмещаешь обязанности по дому, работу и воспитание троих детей.

— Что является не больше того, что делают многие женщины.

— У многих женщин есть муж, чтобы разделить это бремя, — отметил он.

Джорджия бросила салфетки в мусор и положила столовые приборы в корзину посудомоечной машины.

— Честно говоря, даже прежде, чем Филипп умер, он не проводил достаточно времени дома, чтобы поделить большую часть бремени, — но потом, так как она не хотела критиковать человека, за которого вышла замуж, она добавила. — Он был хорошим мужем и отцом, но у него была невероятно ответственная работа. Он работал много часов и даже в выходные дни.

Слишком поздно Джорджия поняла, что оправдывала своего мужа перед человеком, чья работа хирургом-ортопедом была, несомненно, более требовательной и напряженной, чем трейдером. И все же, Мэтт, казалось, не испытывал слишком много затруднений, уделяя время вещам, которыми наслаждался. Что было одной из проблем, которые преследовали ее на протяжении всего брака. «Если Филипп действительно хотел быть с ней, то почему он принял решение провести так много времени вдали от нее?»

Джорджия знала, что ситуация не была черно-белой, что стремления ее мужа возникли из тяжелых уроков, которые он познал в своей жизни. И неважно, что Джорджия говорила или делала, она не могла убедить его, что они должны использовать время, чтобы наслаждаться тем, что имели. Это никогда не было достаточно для Филиппа, он хотел работать интенсивно, заработать больше, купить больше. В итоге он сам загнал себя в раннюю могилу, оставив жену и своих детей без отца.

Глаза Джорджии снова наполнились слезами. Очевидно, она не могла проконтролировать свои эмоции, как надеялась, но на этот раз ей удалось удержать слезы.

— Извини. Я обычно не такой эмоциональный инвалид.

— Ты не должна извиняться передо мной, — сказал ей Мэтт.

— Да, мне следует. Ты всегда был полезным и добрым, и я не должна платить тебе, плача на твоем плече.

— Я не боюсь слез, — уверил он.

Джорджии удалось улыбнуться.

— Ты хороший человек, Мэтт Гаррет.

— Не говори так громко, — предупредил он. — Мне нужно сохранить свою репутацию.

— Поверь мне, каждый раз, когда я иду в город, то слышу о шлейфе разбитых сердец, что ты оставил позади себя в школе, — призналась она. — Хотя ходят слухи, что с тех пор ты стал ответственным гражданином.

— Просто противная сплетня, — уверил ее Мэтт. — Не верь этому.

На этот раз ее улыбка получилась более веселой.

Однако прежде чем Джорджия смогла ответить, Шейн вышел в кухню.

— Я строю больницу из своих кирпичей, — сказал мальчик.

Начиная с его поездки в больницу на предыдущей неделе, стало понятно, что мальчику было любопытно узнать все о больнице, врачах и обо всем, что связано с медицинской профессией, таким образом, его выбранный проект мало удивил Джорджию.

— Ты хочешь, чтобы я пришла посмотреть на него? — спросила она.

Он кивнул, потом смущенно взглянул на Мэтта

— Доктор Мэтт тоже.

— С удовольствием посмотрю, — сказал Мэтт.

И когда он протянул руку маленькому мальчику, Шейн колебался меньше, чем секунду, как поднял свою и засунул ее в руку доктора, которая была намного больше его.

Джорджия стояла, как вкопанная, поскольку новые слезы навернулись на ее глазах. Шейн был замкнутым сыном, маленький мальчик, который кружил на заднем плане, в то время как его брат грелся в центре внимания. Это был редкий для Шейна случай, чтобы проявить инициативу, особенно с незнакомцем.

Хорошо, таким образом, Мэтт точно не был незнакомцем, но соседство в течение нескольких недель также не сделали его близким знакомым. Конечно, то, что он лечил сломанную руку маленького мальчика, возможно, помогло доктору нарушить обычную защиту Шейна, но Джорджия подозревала, что принятие ее сыном этого человека имело отношение больше к самому человеку. И это было чем-то, о чем она должна была подумать.

Когда Джорджия вошла в гостиную, то увидела, что Мэтт уже сидел на корточках рядом с близнецами, чтобы изучить их строительные проекты. Он восхищался «точным мастерством» больницы Шейна и «креативным дизайном» пожарной станции Куинна и отметил, что было достаточно кирпичей, чтобы построить целый город.

— Ты хочешь нам помочь? — спросил Куинн.

Но Шейн покачал головой, прежде чем Мэтт успел ответить.

— Папы не играют, — напомнил он своему брату, и сухой тон его голоса заставил сердце Джорджии заболеть.

Филипп любил своих детей, она никогда не сомневалась в этом. Но никогда не понимала, пока не увидела, как легко Мэтт общался с мальчиками, сколько пропустили близнецы, практически не имея папу. Джорджия знала, что они чувствовали себя отвергнутыми, когда Филипп был слишком уставшим, чтобы выказать большой интерес к тому, чем они были заняты, а она пыталась загладить свою вину перед ними. Но что бы она ни делала, женщина не могла быть отцом, который им был нужен.

— У некоторых взрослых нет времени, чтобы играть, — признался Мэтт. — Но иногда взрослым необходимо играть, — он взглянул на Джорджию и ухмыльнулся, — просто чтобы доказать, что в душе они все еще дети.

— В душе ты ребенок? — хотел знать Куинн.

— Определенно, — сказал Мэтт, и раскопал в ящике кирпич, чтобы доказать это.

* * *

Джорджия оставила мальчиков с их игрушками и приступила к чистке кухни. Мэтт и близнецы предприняли довольно хорошую попытку разрушения печи ее матери, но владение скребком и упорство, в конечном счете, помогли тому, чтобы удалить последние следы яиц с верхней части керамической кухонной плиты.

Однако очистка была маленькой ценой, чтобы заплатить Мэтту за все, что он сделал для нее. Мало того, что мужчина позволил ей спать в течение ночи: о, какой великолепной привилегией это было, так еще помог мальчикам сделать завтрак для нее. И теперь, когда Джорджия думала, что Мэтт стремился вернуться в свой дом и в собственную жизнь, он играл с ее детьми, уделив им мужское внимание, в котором они нуждались намного сильнее, чем, она могла предполагать.

Но столь же благодарной, как она себя чувствовала, женщина так же была осторожна. Для Джорджии было очевидно, что мальчики уже обожали своего нового соседа, и волновалась, что они начали полагаться на него слишком сильно. Поскольку такой прекрасный человек, каким был Мэтт, не будет слоняться поблизости. Потому что ни один человек в ее жизни никогда не оставался рядом.

Возможно, это было цинично, ну, в общем, у нее была причина быть циничной. Ее биологический отец ушел, прежде чем ей исполнилось три года, и не один из трех отчимов, которые прошли через жизнь женщины, не задерживались намного дольше. Несколько случайных и недолгих отношений, которые были у нее в подростковом возрасте, не сделали ничего, чтобы изменить ее мнение. Только когда она встретила Филиппа, Джорджия позволила себе смотреть в будущее и верить, что он там будет. Но оказалось, что она ошиблась.

Джорджия знала, что муж не бросил ее, и, тем не менее, конечный результат был тот же. Он ушел, и она осталась одна. Ну, не совсем. Она будет вечно благодарна Филиппу за трех прекрасных детей.

Но даже если они казались счастливыми большую часть времени, в настоящий момент колики Пиппы все обесценивали, Джорджия не могла сдержать волнение по поводу своих сыновей, по поводу пустоты в их жизнях, которые мог бы заполнить только отец.

После смерти Филиппа, ей иногда было интересно, если число импульсивных союзов Шарлотты было, даже отчасти, попытка дать ее дочерям чувство семьи. Кроме того, что ее дочери были уже взрослые, а Шарлотта еще следовала за сердцем везде, несмотря на то, куда оно могло привести.

У Джорджии не было намерений следовать тем же самым путем, не по любой причине и, конечно, не для поиска замены отца для своих детей. Она не была готова снова рискнуть сердцем, и, конечно, не собиралась рисковать сердцами своих детей.

Но когда женщина услышала, как в другой комнате мальчики хихикали в ответ на то, что Мэтт сказал или сделал, то начала задаваться вопросом, а не было ли уже слишком поздно?

* * *

Мэтт приложил достаточно усилий, чтобы держать себя на расстоянии от соседки и ее детей всю следующую неделю. Работа в больнице делала его достаточно занятым в течение первых нескольких дней, но сейчас были его выходные, что вызвало у него затруднения.

В течение нескольких недель он уже привык к тому, что видел Джорджию и ее детей почти каждый день, даже, если это было только в течение нескольких минут разговора на тротуаре. Ему не хватало бесконечного шквала вопросов от Куинна, пристального внимания Шейна, когда тот слушал его ответы, и радостного огонька в глазах Пиппы, когда малышка видела его. Но, в основном, он скучал по времени, которое проводил с Джорджией.

Каждый раз, когда он сворачивал на свою дорогу, его пристальный взгляд автоматически обращался к дому по соседству. Более чем один раз, он считал, что зашел просто, чтобы посмотреть, что она делала, и проверить, не поблекли ли тени под глазами. Слишком много раз он начинал идти в направлении ее дома, прежде чем его инстинкты самосохранения разворачивали мужчину назад.

Вместо этого Мэтт старался чем-нибудь заниматься в подвале. Он повесил гипсокартон, проклеил швы, заштукатурил дырки от гвоздей. Физический труд держал руки занятыми, но это не останавливало его мысли о Джорджии. Мэтт провел некоторое время, болтаясь вместе со своими братьями, и выслушал немного поддразниваний о том, что приударил за красивой блондинкой по соседству. Было легче принять их удары, чем признать, что он просто убежал. Его называли мистером Клучем в средней школе, потому что он всегда играл лучше всех в самых больших играх. Но если бы это была игра, это была бы Высшая лига, и там, на кону стояло гораздо больше, чем результат.

Джорджия была не просто красавицей, она была матерью троих красивых детей. Мэтт не смог бы взять одного без другого, и боялся признать, насколько хотел весь комплект целиком. И так, вместо того, чтобы подойти к крыльцу, он ушел. Мистер Клуч был лицом к лицу с тем, что было потенциально самой большой возможностью в его жизни, и он испугался.

Таким образом, Мэтт позволил им думать, что он их вычеркнул, и пытался не думать о Джорджии, в то время как слушал хвастовство Джека о клерке, который предложил ему идти в палату судей. Но когда Люк начал молоть вздор о деяниях щенков, он не смог не вспомнить, как близнецы были очарованы ими, и что те щенки сыграли основную роль в первой встрече с его соседями.

Было совершенно очевидно, что Люк пытался убедить одного или обоих братьев, что их жизнь была бы не полной без щенка. Он нашел хороших хозяев для пяти из них, и признался, что решил сохранить одного для себя, что означало, что оставалось только два.

Джек, который почти никогда не был в квартире пентхауса, за которую платил астрономическую арендную плату, отказался. У него не было ни времени, ни энергии, которую требовал щенок, не говоря уже о разрушении, которому недрессированное животное дало бы выход на его дизайнерской мебели и деревянных перекрытиях.

Так что Люк оставил Джека в покое и сосредоточил свои усилия на другом брате. Мэтт был в состоянии озвучить большую часть своих аргументов, но не смог забыть тот трепет и волнение на лицах Куинна и Шейна, когда они увидели щенков в своем дворе. И не смог забыть упрямство и тоску в голосе Шейна, когда тот сказал своей маме: «Мы хотим щенка».

И Мэтт знал, что проиграл в этой борьбе, потому что не смог отказаться от того, что могло бы вызвать улыбку на лицах, как у мальчиков, так возможно, и у Джорджии.

Глава 8

Мэтт избегал ее.

Джорджия не понимала почему, но знала, что это так.

Часть ее настаивала, что «почему» ничего не значило. Все, что имело значение – это то, что Мэтт сделал то, что она и ожидала от него – ушел. Но другая часть ее настаивала на том, что должна была быть причина для его ухода. И действительно ли он хотел быть друзьями, ведь Джорджия не хотела, чтобы были неловкости между ними.

Больше чем через неделю после того, как Мэтт сделал ей завтрак, в те редкие ночи, когда Пиппа засыпала в нормальное время, она ждала снаружи, на заднем крыльце, чтобы застать его, когда он вернется домой с работы.

Джорджия узнала тихий гул двигателя, когда Мэтт свернул на свою подъездную дорожку, и ее сердце начало биться быстрее.

Она нервничала и уже сомневалась в своем решении. Может быть, Мэтт не избегал ее. Может быть, он был просто занят.

Джорджия решила, что стучать в его дверь после десяти вечера, при отсутствии чрезвычайной ситуации, могло показаться тем, будто она ждала его. И хотя Джорджия все-таки ждала, она не хотела, чтобы Мэтт знал это. Осознание этого заставляло ее чувствовать себя более нелепо.

Женщина только повернулась, чтобы уйти обратно в дом, когда свет над крыльцом Мэтта загорелся, и он вышел на улицу. Один.

Мужчина сел на верхнюю ступеньку, поставив локти на колени, бутылка пива свисала с его пальцев.

Джорджия замялась. Она довольно хорошо читала язык тела, и усталость в широких плечах Мэтта была видна даже на расстоянии пятидесяти метров. Он поднял бутылку к губам, и сделал долгий глоток.

Решение было принято, Джорджия нырнула обратно в дом, чтобы убедиться, что все дети улеглись и спят, потом повесила радио-няню на пояс и пробралась через двор.

Несмотря на свою задумчивость, Мэтт, должно быть, услышал ее шаги по траве, потому что поднял голову вверх и всматривался в темноту. Она шагнула в круг света.

— Джорджия.

Женщина увидела удивление, которое скользнуло по его лицу, и услышала радость в его голосе, прежде чем он, казалось, спрятал свои эмоции.

Мэтт подтвердил ее подозрения – он избегал ее. По некоторым причинам, мужчина намеренно пытался увеличить расстояние между ними. Но сейчас ее это не волновало. Все, что беспокоило ее, выражение страдания на его лице.

— Тяжелый день?

Мэтт просто кивнул.

Хотя он не пригласил ее сесть, она опустилась на ступеньку рядом с ним.

— Что я могу сделать?

Мужчина покачал головой и снова поднес бутылку к губам.

Тишина простиралась между ними, нарушаясь только стрекотом сверчков и редким уханьем совы вдалеке.

— Хочешь поговорить об этом?

Мэтт снова покачал головой.

— Не очень.

Джорджия подождала еще минуту, в надежде, что он передумает. Но Мэтт молчал, и она поднялась на ноги.

— Но я бы не возражал, если бы ты осталась на некоторое время, — сказал он. — Мне казалось, я хотел быть один, но оказывается сейчас не очень подходящее время для этого.

Джорджия оглянулась на собственный дом. Это не так далеко, но она не хотела быть вдали от своих детей, даже когда они спали.

— Ты не мог бы взять свое пиво и пересесть на мое крыльцо?

— Ты хочешь быть рядом, чтобы услышать детей, — сказал мужчина.

— Я знаю, это выглядит глупо, когда у меня с собой радио-няня, которая закреплена на поясе, но я чувствую себя более комфортно, находясь рядом.

— Это не выглядит глупо, — ответил ей Мэтт, поднимаясь на ноги. — В самом деле, жаль, что не все родители так заботятся о своих детях, как ты.

Джорджия почувствовала, что комментарий был как-то связан с его мрачным настроением, и задумалась, что же случилось в больнице. Мэтт уже сказал, что не хочет об этом говорить, и Джорджия не хотела вмешиваться, но ей очень хотелось, чтобы он знал, что она была там с ним, как он был с ней когда был ей необходим.

Когда они остановились возле крыльца ее дома, Джорджия решила открыть каналы связи. Даже если они не говорили о том, что его беспокоит, она думала, что это может помочь ему просто поговорить.

— Я очень долго жила на Манхэттене, после переезда мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к виду и звукам за пределами города. Кажется, здесь так тихо, — она улыбалась, — по крайней мере, когда Пиппа не кричит. Сначала казалось слишком тихо. Но сейчас, я иногда сижу на крыльце, просто слушая сверчков, и чувствую умиротворение, которое ни когда не знала.

— Я привык принимать это как должное, — признался мужчина. — Выросший здесь, я не знал другого. Но годы, которые я провел в колледже дали мне новую оценку для этого города.

— Никогда не думала, что хотела чего-то подобного. Но теперь, когда я здесь, то не могу представить себе более идеальное место, чтобы растить своих детей. Я хочу смотреть, как они бегают на заднем дворе, гоняются за бабочками и играют в салочки. Хочу услышать их хихиканье, когда они прыгают в кучи листьев, которые мы сгребали вместе.

— У вас будет много листьев, — заверил ее Мэтт, глядя на высокие клены вдоль задней части двора. — Наверное, даже больше, чем вы мечтаете.

— К счастью, у меня есть замечательный сосед, который оказал помощь с большим количеством моих проблем.

— Это не так, на самом деле, мне нравится косить траву, — удивленный осознанием этого, сказал Мэтт. — Бездумный физический труд является приятной отдушиной после двенадцатичасовой смены в больнице.

— Тогда я уверена, что уборка осенней листвы принесет тот же эффект.

— И уборка снега?

Джорджия улыбнулась.

— Если это помогает, я не хочу лишать вас удовольствия.

— Поверьте мне, есть и другие гораздо более приятные освобождения от стресса.

Женщина почувствовала, что как щеки покраснели, но отказалась следовать туда, куда его слова пытались привести ее.

— Говорить о причинах стресса тоже помогает, — согласилась Джорджия.

— Я не хочу об этом говорить, — сказал Мэтт.

— Я знаю, — призналась она. — Но это может помочь. И если ты когда-нибудь решишь, что хочешь поговорить, я с удовольствием выслушаю.

Мужчина замолчал, обдумав ее предложение. Джорджия не ожидала, что он на самом деле откроется ей. Было очевидно, что то, что его беспокоило, было не тем, о чем бы он хотел поговорить, но, наконец, Мэтт сказал.

— Сегодня я провел операцию четырехлетней девочке со спиральным перелом.

— Спиральный перелом?

— Это перелом, вызванный выкручиванием кости, распространенный вид травмы у лыжников. Их ноги зафиксированы в сапогах, которые пристегнуты к лыжам, и когда заходишь в повороты, ноги автоматически начинает крутить.

— Кажется маловероятным, что она где-то рядом в мае каталась на лыжах.

— Она не каталась. И это была не нога, а рука.

Джорджии не потребовалась много времени, чтобы догадаться.

— Она подверглась насилию?

— Мать это отрицает, но рентген показал, что у девочки рука уже была сломана и зажила неправильно, и это не лечится. Так что, когда я диагностировал новый перелом, мне пришлось заново ломать и восстанавливать предыдущую травму.

Глаза Джорджии наполнились слезами.

— Ей всего четыре?

Мэтт кивнул.

— Я бы сказала, что это был трудный день, — согласилась Джорджия.

— Сейчас все хорошо.

Она прикоснулась губами к его губам. Мягко. Ненадолго.

Мужчина замер.

—Что это было?

— Поцелуй, чтобы тебе стало лучше, — ответила Джорджия. — Потому что тебе больно.

* * *

Джорджия начала отступать, но Мэтт обернул свою руку вокруг ее талии и прижал к себе.

— Прямо сейчас я чувствую себя лучше, — сказал он ей. — И боль не в верхней части списка.

Ее глаза расширились, дыхание сбилось, и он смог увидеть биение пульса на шее.

— Я думаю, мы немного отвлеклись, — подстраховалась Джорджия.

— Ты? Или мы, наконец, вернулись на трассу, где двигаемся вместе в нужном направлении?

— Как это возможно, что мы шли в том же направлении, если ты избегал меня всю неделю?

Его губы скривились.

— Ты скучала по мне?

— Да, — с ноткой обиды в голосе, призналась Джорджия. — В течение почти трех недель, казалось, как будто я не могу выйти за пределы моей двери, не столкнувшись с тобой, а потом, когда я привыкла, что ты рядом, когда я стала с нетерпением ждать, когда ты будешь рядом – ты исчез.

— Если это что-то значит, я тоже скучал по тебе. И по всем вам.

Ее взгляд смягчился.

— Ребята спрашивали меня, почему ты не хочешь с ними играть.

— Я сожалею, — сказал Мэтт.

— Я не хочу, чтобы ты извинялся, просто хочу знать, я что-то не так сделала, или не то сказала?

— Нет, — заверил он ее. — Это все из-за меня.

— Почему?

— Потому что я знал, что, если не увеличить расстояние между нами, я не смогу остановить себя от этого поступка.

Джорджия поняла, что Мэтт собирался поцеловать ее. Он смог увидеть борьбу в ее глазах, войну между настороженностью и желанием. Не желая давать ей ни секунды для беспокойства или удивления, мужчина нырнул в омут с головой.

Джорджия держалась неподвижно, ее глаза были открытыми, как, если бы она была готова терпеть его усилия, но решила не участвовать. Мэтт удерживал ее взгляд, его рука крепко обхватила ее за талию, когда он резко прижал свои губы к ее. Мягкий вздох вырвался из ее рта, глаза засверкали, немного доказывая, что у нее не было иммунитета к нему, как бы она не хотела в это верить.

После развода, Мэтт был с другими женщинами, но секс без чувств заставлял его чувствовать себя неудовлетворенным. Проблема в бессмысленных связях, и он быстро понял, что они были бесполезными. Честно говоря, Джорджия была первой женщиной, искренне привлекшая его впервые за долгое время, первая, с которой он смог бы завести отношения, и не на одну ночь.

Мэтт также понял, что, вероятно, думал дальше, чем Джорджия. Она была молодой вдовой с тремя детьми, и Мужчина понимал, что нужно было торопиться, пока не был уверен, хотела она того же, чего и он. Сейчас Джорджия, казалось, не знала, чего хотела, но, по крайней мере, ему удалось привлечь ее внимание.

Его рот снова скользил, смакуя ее гладкость и вкус. Губы этой женщины были мягкими, пышными и восхитительно соблазнительными. Мэтт коснулся ее кончиком своего языка и проглотил мягкий вздох Джорджии, когда ее глаза, наконец, закрылись.

Мужчина не торопился, дразнил губы, исследовал ее ответ. Джорджия подняла руки к груди, и он ожидал, что она его оттолкнет. Мэтт был бы разочарован, но не удивлен. Но ее руки скользнули по его плечам, и сомкнулись за головой, женщина прижалась ближе, так что ее грудь оказалась прижатой к мужчине, а бедра прижались к его.

Джорджия поняла, что Мэтт был возбужден, и не было никакого шанса, что женщина подумала бы, что пульсация в передней части штанов было чем-то еще, но не отстранилась. Его рука скользнула под подол ее футболки, дотронулась до ее спины. Женщина вздрогнула в ответ на его прикосновение к ее обнаженной коже, и застонала от удовольствия. Это был низкий, сексуальный звук, зародившийся глубоко в горле – доказательство того, что она хотела этого ничуть не меньше, чем он сам, и это распалило его еще больше.

Мужчина хотел поцеловать ее, и сейчас у него было гораздо больше, чем он смог бы себе представить. Но Мэтт обещал себе, что будет делать все медленно, и сделать это было намного труднее, чем он ожидал, сердце так яростно колотилось в его груди, а кровь бешено пульсировала в венах.

Мэтт ослабил натиск на губы Джорджии, но продолжал обнимать ее, чтобы убедиться, что она не смогла бы сбежать. Потому что он мог видеть в глазах женщины, еще затуманенных желанием, первый намек на панику. И слова, когда она заговорила, только подтвердили ее волнение.

— Это действительно плохая идея, — сказала Джорджия ему.

— Я не согласен.

— Мы соседи и, надеюсь, друзья.

— Я бы сказал, что это хорошее начало для других отношений.

Джорджия покачала головой.

— Я не ищу отношений.

— Потому что ты все еще скорбишь по своему мужу, — догадался Мэтт.

— Потому что мне нужно сосредоточиться на моих детях, — пояснила она. — И они не оставляют мне достаточно времени или энергии для любых романтических отношений.

— Ладно, мы остановимся на романтической части.

— Что включает в себя порцию поцелуев.

— Ты первая меня поцеловала, — отметил Мэтт.

— Не таким образом, — запротестовала Джорджия.

— Тебе не понравилось, как я тебя целовал?

Она закатила глаза.

— Твое эго такое хрупкое, что тебе необходимо напроситься на комплимент?

— Так тебе понравилось целовать меня, — догадался он.

— Похоже, ты человек многих талантов, Доктор Гаррет.

— Этот поцелуй едва поцарапал поверхность.

— Вот чего я и боюсь, — призналась Джорджия.

— Между нами что-то есть, — сказал Мэтт.

— Это просто физическое влечение.

— Это нечто большее.

Она снова покачала головой.

— Я не хочу, чтобы это было нечто большее.

Мужчина улыбнулся.

— Ты думаешь, что это твое решение?

— Да, — ее тон был твердым и однозначным. — Я могу сделать свой собственный выбор, и я не начну романтические отношения с тобой.

Но Мэтт не уловил ни малейшего намека на отчаяние в ее тоне и теперь разрывался между тем, чтобы продолжить убеждение или оспорить ее утверждение. Вместо этого он просто пожал плечами.

— Ладно

Ее глаза подозрительно сузились.

— Хорошо?

— Разумеется, ты приняла свое решение, — сказал Мэтт.

— Я, — подтвердила она. — И я ценю, что ты уважаешь мое решение.

— Да, — согласился он. — Но это не значит, что я не собираюсь делать все, что в моих силах, чтобы изменить твоей решение.

— Ты впустую потратишь свое время, — предупредила Джорджия.

Мэтт снова пожал плечами.

— Полагаю, свое время я могу тратить, как хочу.

Ее вздох был наполнен раздражением.

— Но почему ты хочешь тратить свое время со мной, когда в этом городе есть огромное количество женщин, которые были бы рады быть с тобой?

Мэтт ухмыльнулся.

— Огромное количество, да?

— Как будто ты не знаешь, что, где бы ни появились ты и твои братья, все женщины поворачиваются в вашу сторону.

— Это началось в средней школе, — признался Мэтт. — Это проклятие.

— И как давно была средняя школа? — спросила Джорджия, что показалось ему резкой сменой разговора.

— Почти двадцать лет назад, — признался он. — Почему?

— Потому что в последние несколько недель, каждый раз, когда я иду в город, кто-то относится ко мне, как к молодой маме из Нью-Йорка, которая живет рядом с доктором Гарретом, удобно игнорируя тот факт, что я жила здесь до вас. И самое главное, по крайней мере, полдюжины людей, рассказали мне про турнир «Большого шлема» как ты бежал домой и был выбит из нижней части в тринадцатом тайме, и привез домой чемпионат округа.

— Только полдюжины? – нахмурился Мэтт. — Я думаю, что моя легенда действительно тускнеет.

Джорджия просто покачала головой.

— Ты когда-нибудь играла в бейсбол? — спросил Мэтт.

— Только в спортзале в школе или иногда в баскетбол в парке, когда была ребенком.

— Хорошо играешь?

— Я никогда не была первой, кого выбирают в команду, но и не была последней.

— Потому что мы участвуем совместно с девушками в благотворительном турнире по софтболу на четвертое июля, и я собираю команду, если тебе интересно.

Джорджия покачала головой.

— Я ни в какие игры с тобой не играю, ты совсем не из моей Лиги.

— С тобой сегодня вечером я добрался до первой базы, — дразнил Мэтт. — А ты, похоже, не имеешь никаких проблем с поддержкой.

Ее щеки порозовели.

— Это не повторится.

Мэтт просто ухмыльнулся.

— Я думаю, время покажет.

— Мэтт, — предостерегающе сказала Джорджия.

— Скоро увидимся, — пообещал мужчина.

Ему стало легче, когда он пошел к себе домой, и знал, что обжигающий поцелуй с Джорджией был только частью причины. Другая, может быть, даже самая главная, он просто был рядом с ней.

Мэтт не понимал, сколько пропустил, чтобы в конце трудного дня кто-то был с ним, пока Джорджия не присела рядом и не предложила ему поговорить. И она не только слушала его болтовню о проблемах этого дня, но и сочувствовала ему. И затем поцеловала.

Правда, это было немного больше, чем случайное столкновение их губ, но Мэтт полагал, что это должно было означать то, что она сделала первый шаг.

Мэтт понял, что это означало даже больше, как бы она не сопротивлялась, по крайней мере, не слишком много, когда он сделает второй шаг.

* * *

Несколько дней спустя, когда Мэтт вернулся после визита к брату, его телефон зазвонил. Взяв трубку, он был рад услышать голос Джорджии на другом конце линии, и еще более приятно, когда она спросила.

— Ты уже поужинал?

— Нет, — признался он.

— Мы просто заказали праздничный лоток пиццы, и я подумала, что ты захочешь прийти, чтобы поужинать с нами.

— Зачем ты заказала праздничный лоток?

— Потому что это был особый день, — сказала Джорджия ему. — И потому что ты уже дважды готовил для меня, так что это казалось справедливым, чтобы вернуть должок. Я на самом деле не сделала пиццу, но подумала, что смогу заработать несколько очков, угостив тебя.

— Ты единственная ведешь счет, — сказал Мэтт.

— Может быть, но ребята хотели бы поделиться своей пиццей с тобой, если у тебя нет других планов.

Упоминание о детях в уравнение уничтожило всякое сопротивление.

— У меня нет других планов, — признался Мэтт. — И пицца звучит здорово, но, наверное, было бы слишком нагло, если бы я попросил вас принести ее сюда?

— Нет, это не проблема, — сказала она ему, — но, скорее всего, после этого тебе придется убирать много отпечатков пальцев.

— Я не беспокоюсь об отпечатках пальцев, — заверил ее Мэтт.

— Тогда мы будем через пять минут.

* * *

Как Джорджия не пыталась убедить себя, что брать пиццу для Мэтта было просто по-соседски, но понимала, что это не совсем верно. Один поцелуй изменил все.

Один невероятно горячий, дурманящий, неловкий поцелуй.

Поскольку Мэтт поцеловал ее, все виды похотливых мыслей уже пустили корни в голове. К счастью, Джорджия не только взяла пиццу, но так же и троих детей, и она была благодарна за тот буфер, что будет оказывать их присутствие.

Может быть, ее гормоны всколыхнулись из-за этого поцелуя, но она была уверена, что все еще сохраняла достаточно самообладания, чтобы не прыгать на костях Мэтта при детях. Потому что это могло бы означать, что она сказала ему неправду, и у нее не было ни энергии, ни желания для романтических отношений, даже, если вдруг мучительно осознала, что прошло уже более года с тех пор, как у нее был секс.

Когда Мэтт вышел на задний двор, близнецы помчались к нему, Шейн, как и ожидалось, бежал в нескольких футах позади своего брата.

— У нас есть пицца! — объявил Куинн.

— Я надеюсь, что это пепперони, — сказал Мэтт и, улыбнувшись, забрал у него длинную, плоскую коробку.

— Много-много пепперони, — подхватил Шейн. — Потому что она моя любимая.

Мэтт подмигнул ему.

— Моя тоже.

Он взглянул на Джорджию, которая посадила Пиппу в слинг, с мешком пеленок в одной руке и полиэтиленовым пакетом в другой, затем отдал коробку с пиццей обратно Куинну с инструкциями, чтобы поставил ее на стол в столовой.

— Позволь мне помочь тебе, — сказал Мэтт.

— Спасибо.

— Что у тебя здесь?

Мэтт взял продуктовый пакет.

— Бумажные тарелки и салфетки, овощи и соус, сок для мальчиков.

— У меня тоже есть тарелки и салфетки.

— Мне кажется это неправильно, принести ужин, а затем оставить тебя с грязной посудой.

— Я бы позволил тебе помыть ее, — заверил женщину Мэтт.

Джорджия улыбнулась в ответ на его поддразнивание, испытав облегчение, ведь, казалось, не было никаких признаков неловкости, которой она так боялась.

— Таким образом, мне не надо.

Когда Джорджия посадила Пиппу на одеяло со своими любимыми игрушками, то заметила, что мальчики уже сидели за столом, желая приступить к ужину. Она положила кусочек на каждую из их тарелок и добавила пару овощей, брокколи и морковь для Куинна, и огурец и красный перец для Шейна.

Куинн сморщил нос.

— Не люблю овощи.

— Надо, — напомнила она ему.

Куинн проигнорировал овощи и взял пиццу.

Мэтт полез в коробку, чтобы взять пару кусочков пиццы. Затем посмотрел на тарелки и, с большей покорностью, чем энтузиазмом, добавил несколько морковных палочек и ломтики огурца. Джорджия была благодарна, потому что понимала, что мальчики, не стали бы сопротивляться и съели бы овощи, посмотрев на Доктора Мэтта.

Она только откусила второй кусок пиццы, когда услышала шум, исходивший из-за закрытых дверей, которые вели на кухню Мэтта. Джорджия ранее заметила, что двери были закрыты, но предполагала, что у него была раковина полная грязной посуды, и он не хотел, чтобы гости это увидели. Когда шум – «хныканье» снова повторилось, женщина начала подозревать, что Мэтт скрывает нечто гораздо более значительное, чем немытые тарелки.

Мальчики уже закончили с едой, включая овощи, когда Мэтт подтвердил ее подозрения.

— Ребята, хотите посмотреть, что у меня на кухне? — спросил он.

— Это мороженое? — с надеждой спросил Куинн.

— Прости, — сказал Мэтт. — Это не мороженое.

— Я люблю мороженое, — пояснил ему Шейн.

Мэтт взъерошил мальчику волосы, и Шейн на небрежно ласковый жест смущенно улыбнулся в ответ.

— Тогда я удостоверюсь, что у меня будет мороженое в следующий раз.

— Что у тебя там сейчас? — хотел знать Куинн.

В ответ Мэтт открыл дверь. Мужчина едва отодвинул барьер на несколько сантиметров, когда крошечный комочек меха, извиваясь, попытаться пролезть сквозь узкое отверстие. Он затаил дыхание, не совсем уверенный, что этот сюрприз произвел бы то впечатление, какое ожидал. Не то чтобы Мэтт сомневался в ответе близнецов, но реакцию их матери было не так легко оценить.

— Щеночек! — объявил Куинн.

Мальчики уже были на полу, хлопоча над ним. Джорджия оттолкнулась от стола, чтобы присоединиться к своим сыновьям.

— Ты ухаживаешь за домашними животными своего брата? — спросила она Мэтта.

— Нет, — признался мужчина.

Ее глаза расширились.

— Он твой?

— На самом деле, — Мэтт открыл дверь шире и взял второго щенка, — они оба мои.

— Два?

Мэтт пожал плечами.

— Ну, их осталось только двое, и они братья.

Джорджия взглянула на него, ее голубые глаза отражали в равной степени изумление и одобрение, и он ощутил, что его сердце раздулось внутри груди.

— Ты на самом деле добряк, не так ли? — сказала Джорджия.

— Я думаю «простак» более точно, — признался Мэтт и наклонился, чтобы поставить второго щенка на пол.

— Как их зовут? — спросил Куинн.

— Я только что принес их домой, — ответил Мэтт. — У меня не было еще времени, дать им имена.

— Ты должен выбрать хорошие имена, — сказал ему Куинн. — Не Пушистик или Лютик.

Мальчик сморщил нос в явном неодобрением такого выбора.

— Не Пушистик и Лютик, — торжественно пообещал Мэтт.

Шейн хихикнул, когда крошечный розовый язычок скользнул по его подбородку.

— Финниган, — сказал он.

Брови Мэтта приподнялись от удивления не только на необычное предположение имени, но и то, что Шейн предложил его.

—Финниган? — переспросил он.

— И Фредерик, — заявил Куинн.

— Это персонажи телевизионного шоу, — пояснила Джорджия.

Шейн посмотрел на Мэтта.

— Они братья.

— В этом случае, — сказал Мэтт, — я думаю, единственный вопрос, кто из них Финниган, а кто Фредерик?

Мальчики пришли к полному соглашению о присвоении имен, и это согрело сердце Мэтта, когда он увидел их энтузиазм по поводу щенков. Затем мужчина посмотрел вверх и увидел, что Джорджия смотрела на него, и маленькая улыбка на ее губах согрела другую часть его тела.

Глава 9

С тех пор, как Мэтт принес щенков домой, уже прошло более чем несколько минут, а он все спрашивал себя: «Какого черта я думал?» Но когда мужчина увидел, как Куинн и Шейн возятся с Финниганом и Фредериком, то понял, о чем думал в этот момент. Он принес щенков домой не просто для того, чтобы набрать очки с маленькими мальчиками, но Мэтт не смог отрицать, что их очевидная привязанность к животным была решающим фактором.

— Дом на дереве и щенки, — задумалась Джорджия. — Мои дети будут проводить больше времени в твоем дворе, чем в собственном.

— Это же хорошо, — сказал Мэтт, понизив голос так, чтобы мальчики не могли услышать его. — Особенно если их мама приходит с ними.

Женщина взяла на руки Пиппу, которая начала суетиться.

— Ты флиртуешь со мной?

— Очевидно, я сделал это слишком плохо, раз ты меня спросила.

— Я просто не понимаю, почему тебя это волнует, когда ты и так знаешь, что я не собираюсь связываться с тобой.

— Я знаю, что ты сказала, — признал Мэтт.

Джорджия приподняла бровь.

— Ты не думаешь, что я именно это имела в виду?

— Думаю, я могу изменить твою точку зрения.

— Я думаю, что тебе следует взять щенков и мальчиков во двор, пока я приберу здесь, — в очевидной попытке сменить тему разговора, ответила Джорджия.

— Не беспокойся об уборке, я позже об этом позабочусь.

— Хорошо, тогда, почему бы тебе не взять щенков и мальчиков, чтобы я смогла покормить Пиппу?

И Мэтт, наконец, понял, что Джорджия не пыталась изменить тему, она хотела вытащить его из дома, чтобы спокойно побыть одной. Не то чтобы он имел какие-либо возражения при виде женщины, кормящей ребенка грудью, но он понимал, что Джорджия, может быть, немного стеснялась оголять свою грудь перед ним, особенно теперь, когда знала, что он хотел ее в своей постели.

— Мэтт? — позвала она.

— Взять мальчиков и щенков во двор, — согласился он. — Я могу это сделать.

Так он и сделал, сидел на крыльце, и наблюдал, как мальчики и их компаньоны побежали, прыгнули и повалились на траву. Он понимал, что Лиам был бы в том же возрасте, что и близнецы, и что-то кольнуло глубоко в сердце Мэтта, когда мужчина вспомнил, что его сын ушел из жизни до того, как отпраздновал свой третий день рождения.

Мэтт затолкал болезненные воспоминания в глубину своего сознания. Мужчина потратил слишком много времени, жалея, что потерял, и, размышляя, что могло бы быть. Когда он, наконец, продал свою квартиру и купил этот дом на Ланкспюр-драйв, то пообещал себе, что закончит с прошлым и сосредоточится на будущем. Теперь же Мэтт надеялся, что будущее может включать его прекрасную соседку и ее троих детей.

Но что бы убедить Джорджию, что она хотела того же, придется выполнить некоторую работу.

* * *

К большому разочарованию Куинна и Шейна, щенки устали задолго до того, как они наигрались.

— Почему он не хочет больше со мной играть? — спросил Куинн, поглаживая мягкую шерстку щенка, который уснул у него на коленях.

— Он просто устал, — сказал ему Мэтт. — Он ведь еще ребенок, даже младше, чем твоя сестра.

— Щенки собираются разбудить тебя ночью?

— Я надеюсь, что нет, — горячо сказал мужчина.

— Что если они это сделают? — давил Куинн, после чего Шейн задал вопрос.

— Они будут спать в твоей постели?

— Нет, — категорично ответил Мэтт

— Я позволил бы ему спать со мной, — сказал Шейн. — Если бы у меня был щенок.

— Я думаю, твоя мама может что-то сказать об этом, — ответил Мэтт мальчику.

— Она позволяет мне спать в ее кровати, когда мне снятся кошмары, — сказал Куинн.

Мэтт не думал, что оправдание поможет получить ему доступ в постель Джорджии, но не потерял надежды, что все-таки будет там. Желательно раньше, чем позже, потому что он устал от холодного душа.

— Я хочу, чтобы у меня был щенок, — с тоской сказал Шейн.

— Щенок это много работы, — ответил ему Мэтт. — И твоя мама уже делает много всего, чтобы заботиться о тебе, твоем брате и сестре.

— Я буду заботиться о щенке. Ей не придется ничего делать, — поклялся Куинн.

Мэтт не мог удержаться от улыбки в ответ на страстное обещание, что бесчисленное количество мальчиков использовало на своих матерях на протяжении многих лет – в основном неэффективно.

— Я думаю, что у тебя больше шансов убедить свою маму, если она увидит, что вы готовы помогать с Финниганом и Фредериком время от времени.

— Я буду помогать каждый день, — пообещал Куинн.

— Я тоже, — подхватил Шейн.

— Ну, вы должны узнать у своей мамы об этом, — сказал им Мэтт, — но если сможете, я одобрю это.

— Это значит, мы снова друзья? — спросил Куинн.

Этот вопрос очень удивил Мэтта.

— Я не знал, что мы перестали быть друзьями.

— Ты перестал приходить.

Прозаичное заявление маленького мальчика заставило его осознать, что можно обманывать некоторых людей некоторое время, но нельзя обмануть четырехлетнего ребенка. Очевидно, что Джорджия была не единственным членом семьи Рид, которые признали его избегание.

— Много вещей происходило в больнице, — сказал Мэтт.

— Ты вылечил много сломанных рук?

Мужчина кивнул.

— Несколько. Перелом бедра, — он похлопал мальчика по бедру, — это кость вот тут, замена тазобедренного сустава, часть процедур артроскопии коленного сустава.

— Что такое арраскопия?

Мэтт улыбнулся.

— Артроскопия, — проговаривая слово более тщательно, снова сказал он. – Это, операция, при которой используются крошечные камеры, чтобы увидеть, что внутри сустава, так что врач может исправить все, что случилось, через небольшие порезы в коже

Куинн отпрянул в ужасе.

— Ты режешь людей?

— Только при необходимости, — заверил его Мэтт.

— Меня ты не резал, — сказал Шейн.

— Потому что рентген позволил мне увидеть, что кость была сломана, а не смещена, так что нам просто пришлось наложить гипс на руку, чтобы убедиться, что кость не будет двигаться, пока не срастается.

Маленький мальчик обдумывал пару минут это объяснение, потом сказал.

— Мама говорит, что мы сможем вернуться в дом на дереве, не раньше, чем снимут гипс.

— Она, наверное, волнуется, что ты можешь еще раз упасть.

— Может быть, ты поговоришь с ней, — с надеждой предположил Куинн. — Она послушает тебя, потому что ты врач.

— Хорошая попытка, но предписания врача не отменят мамины правила, — сказала Джорджия, выйдя на крыльцо.

Мэтт заметил, что она снова прикрепила переноску, и Пиппа, очевидно, сытая и счастливая, прижалась внутри.

Куинн издал многострадальный стон.

— Но стоило же попробовать.

— И ты получишь за старание, — сказала она ему. — Но не вернешься в дом на дереве, пока я не скажу.

Шейн молча надулся.

— Теперь отнесите щенков внутрь, — сказала женщина. — Пора идти домой, чтобы вы успели принять ванну перед сном.

— Не хочу в ванну, — сказал Шейн.

— Я знаю, потому что ты четырехлетний мальчик и грязь – это твой лучший друг, но все равно тебе придется принять ванну.

Шейн покачал головой.

— Куинн – мой лучший друг, и Финниган и Фредерик.

— Тогда ты должен быть не против избавиться от грязи,— сухо сказала Джорджия, а Мэтт старался не рассмеяться над торжественным заявлением мальчика.

Куинн встал, постаравшись не потревожить спящего на руках щенка.

— Это нормально, — сказал он своему брату. — Мы можем завтра вернуться и увидеть щенков. Доктор Мэтт так сказал.

— Я сказал, если разрешит ваша мама, — быстро вставил мужчина, прежде чем Джорджии снова пришлось бы напомнить своим сыновьям о назначении врача и маминых правилах.

Шейн умоляюще посмотрел на нее.

— Можно, мама?

— Мы подумаем об этом завтра.

Нижняя губа Куинна задергалась.

— Но если это неприемлемо, я могу сказать «нет» сейчас, — предложила она.

Мэтт не мог не восхититься скоростью, с которой мальчик втянул губу обратно, так что она была снова в нормальном положении, прежде чем Джорджия даже закончила говорить.

— Я думаю, что тогда это допустимо? — подсказала она.

Оба мальчика кивнули, пока несли щенков в дом.

Джорджия подождала, пока они не ушли за пределы слышимости, прежде чем сказала.

— Похоже, мы увидим тебя завтра.

— Я уже жду этого с нетерпением.

Мэтт остался на крыльце и наблюдал, как они возвращались обратно в свой дом, и желал, чтобы могли остаться. Не просто ненадолго, а может даже навсегда. Так или иначе, за последние несколько недель, он влюбился в Джорджию и ее троих восхитительных детей.

Мужчина поморщился, поскольку крошечный когти надавили на его босые ноги. Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как Финниган, или это Фредерик, пытался взобраться по ноге, тем самым выпрашивая немного внимания. Мэтт поднял щенка и засунул его под руку. И сразу же, как он это сделал, появился его брат.

Как только Мэтт вступил в дом с щенками на руках, то обрадовался тому факту, что сегодня вечером не будет в полном одиночестве.

* * *

Джорджия почти не спала той ночью, и даже не могла винить Пиппу, потому что ее девочка спала уже почти пять часов подряд. К сожалению, даже в то время как Пиппа спала, Джорджия ворочалась, думая о Мэтте Гаррете. Желая Мэтта Гаррета.

Она не понимала, почему ее гормоны разыгрались, особенно к тому, кто не был ее мужем. Джорджия была не уверена, что с этим делать, или, может быть, не хотела что-либо делать.

Мэтт разжигал ее намеренно, в этом она не сомневалась. Со стороны в течение всего вечера его обращение с ней было осмотрительным. Он, конечно, не сделал ничего очевидного или неуместного. Но когда Мэтт пригласил ее к столу, то положил руку на ее спину. Когда мужчина сидел в собственном кресле, то позволил своему колену касаться ее ноги. Когда хотел привлечь ее внимание, то прикасался к ней рукой. И каждое прикосновение, каким бы кратким или случайным оно не было, заставляло ее пульс ускоряться, а тело жаждать.

Джорджия не знала, был ли ее ответ только из-за соседа или просто признаком того, что она была одна очень долго. Женщина подозревала, что это было определенно из-за Мэтта, потому что никто раньше, да и в браке, никогда не затрагивал ее таким путем, как это делал он, и у нее не было идей, что с этим делать.

Она могла бы переспать с ним. Что, казалось, самым очевидным и простым ответом. «Если вас мучил зуд, почешите», — любила говорить Шарлотта. Но Джорджия и ее мать часто имели разные мнения.

И у Джорджии было много причин не связываться с Мэттом, одна из них: он был ее соседом. Если бы они переспали, и ничего из этого не вышло бы, то им все равно пришлось бы жить по соседству.

Но основное внимание было уделено ее детям. Мало того, что их присутствие усложняло ситуацию и уменьшало вероятность нахождения одной в любое время, она должна была рассмотреть, как любой вид романтических отношений затронет их. Джорджия не сомневалась, что Куинн и Шейн выступили бы за отношения между их матерью и «доктором Мэттом», потому что они любили болтать с ним. Но если бы это не сработало, насколько трудно было бы для них потерять эту связь? Они были опустошены смертью Филиппа. В течение многих недель после похорон они мучились кошмарами, и в течение еще нескольких месяцев, они часто ночью будили Джорджию только чтобы удостовериться, что она тоже не умерла. Они очень привыкли к Мэтту, и Джорджия не могла вообразить, что другая потеря сделала бы с ними. И поэтому она не знала, стоит ли позволить себе рискнуть возможностью начала отношений, что могло бы тоже закончиться горем, как для ее детей, так и для нее.

Но что если все действительно получится?

Джорджия была не уверена, что готова рассмотреть эту возможность, не хотела заглядывать вперед слишком далеко. Она не хотела отношений, даже, если все больше и больше испытывала желание исследовать химию между ними.

Что касается того, чего Мэтт хотел... Джорджия была не очень уверена. Мужчина признался, что его влекло к ней, таким образом, она была вполне уверена, он согласился с сексуальной частью. Просто не знала того, чего хотел Мэтт кроме этого.

Но чем больше времени проходило, тем больше она думала о нем, больше хотела его. Было намного больше причин, чем та, что его близость сделала ее весьма горячей и обеспокоенной.

Мэтт был хорошим человеком. Джорджия знала, что не все врачи выбирали профессию из-за милосердия. Но ни капельки не сомневалась в том, что у Мэтта была именно эта причина. Именно его характер и желание помочь людям. Но будет ли это означать фиксацию сломанной кости, помощь в обслуживании газона или ночные услуги такси. Джорджия понимала, что Мэтт не был прекрасен, а если бы был, он не был бы холостым. Но в тоже время она не могла отрицать любопытство о его браке и разводе, и не чувствовала, что могла просто спросить об этом, ведь они не были чем-то большим чем соседями, даже если воздух потрескивал каждый раз, когда они были вместе.

За исключением физического влечения, Мэтт был от рождения добрым и учтивым, и замечательным с детьми.

Он обратил внимание на ее детей. Смотрел на них, когда они говорили с ним, слушал и отвечал на то, что близнецы говорили, и, казалось, действительно любил находиться рядом с ними. Этого было почти достаточно для Джорджии, чтобы влюбиться в него.

И осознание того, что она могла влюбиться в это мужчину, очень пугало.

Если она думала, что может почесать пресловутый зуд и покончить с этим, то, возможно, была более чем готова сделать следующий шаг. Но Джорджия беспокоилась, что зуд будет более интенсивный, потому что чем больше времени она проводила с Мэттом Гарретом, тем больше она хотела быть с ним.

* * *

Оказалось, что ответ на вопрос Куинна был правдой, щенки действительно разбудили Мэтта ночью. Три раза, если быть точным. И каждый раз, когда он бодрствовал, то видел, что горел сияющий свет в комнате Пиппы, таким образом, он знал, что Джорджия тоже не спала.

Пару раз он видел ее тень сквозь шторы, когда женщина проходила мимо окна. Мэтт едва мог держать глаза открытыми после одной ночи со щенками, так что он смог только представить себе, как должна была быть измотана Джорджия после более чем четырех месяцев бессонных ночей.

Когда он спросил, то Джорджия сказала ему, что Пиппа стала спать лучше и ее приступы суетливости стали менее частыми и интенсивными. Поскольку Мэтт не смог бы услышать плач ребенка, то подумал, что это, вероятно, было правдой, и все-таки он не думал, что Джорджия высыпалась.

Его подозрение подтвердилось, когда на следующее утро он постучал в ее дверь и увидел синяки под глазами.

— Я хотел пойти на прогулку с Финном и Фредом и подумал, что мальчики могли бы пойти со мной, — сказал Мэтт.

— Мы хотим, — опередив свою мать, ответил Куинн.

— Пиппа только что уснула, — сказала ему Джорджия.

— Почему ты не сделала того же? — спросил Мэтт.

— Ты собираешь взять с собой двух мальчиков и двух щенков?

— Думаешь, я не справлюсь?

— Я не сомневаюсь, что справишься, но это ли твое желание?

Даже прежде, чем его губы искривились, она поняла, как ее заявление может быть истолковано и покраснела.

— Я думал, мы окончательно ответили на этот вопрос вчера, — подразнил Мэтт.

— Я имела в виду твое желание погулять с двумя мальчиками и двумя щенками.

— Я готов, и способен, — заверил он ее. — И мы не будем гулять слишком долго.

Джорджия посмотрела вниз, на лицах ее сыновей была надежда.

— Принесите свои ботинки.

Близнецы помчались в холл к шкафу, и Мэтт использовал их временное отсутствие в своих интересах, наклонив голову и поцеловав их мать. Это краткое прикосновение оказалось, едва больше, чем столкновение губ. Конечно, этого было недостаточно, чтобы удовлетворить его, но достаточно, чтобы нервировать Джорджию.

Прежде чем она успела что-то сказать, мальчики вернулись.

— Мы готовы, — сказал Куинн.

Мэтт взял мальчиков за руки.

— Тогда пошли к щенкам.

* * *

Джорджия была намерена воспользоваться отсутствием мальчиков, чтобы сделать некоторую работу. Но после проверки электронной почты и ответив на сообщения, которые требовали ответов, она обнаружила, что ей сложно сосредоточиться. И в этом был виноват Мэтт Гаррет, даже когда его не было рядом, она не могла выкинуть это мужчину из головы.

Женщина всегда была очень сосредоточена и никогда за всю свою жизнь не позволяла себе так легко отвлечься на человека. Не то чтобы она «позволила» себе это сейчас, просто не могла перестать думать о нем.

И не только потому, что Джорджия позволила близнецам пойти с ним. На самом деле, она ни капельки не волновалась о своих детях, когда они были с Мэттом, потому что он доказал, что был более чем способен позаботиться о мальчиках, и она была абсолютно уверена в том, что он бы это сделал.

Но пока женщина не беспокоилась о детях, то переживала за себя. Так или иначе, Мэтт Гаррет завладел ее сердцем, и теперь не знала, что с этим делать.

Грохот от закрывшейся двери вернул ее обратно в настоящее.

— Мама?

— В столовой, — сказала она.

Куинн ворвался в комнату, его брат следовал за ним по пятам, и прямо за ними шел Мэтт, смотрелся он с ее детьми абсолютно непринужденно, и слишком солидно и сексуально для ее душевного спокойствия.

— Мы утомили щенков, — гордо сказал ей сын. — Доктору Мэтту пришлось нести их домой, потому что они очень устали, чтобы идти.

— Тогда вы, наверное, тоже очень устали? — взъерошив сыну волосы, спросила Джорджия

— Неа, — сказал Шейн. — Мы идем за мороженым.

Джорджия приподняла бровь.

— За мороженым?

— Ты не слышала о нем? — поддел Мэтт. — Это замороженный молочный десерт.

Она закатила глаза.

— Я слышала о нем. На самом деле я пробовала его несколько раз.

— Но ты испытывала блаженство от мороженого Уолтона?

Джорджия покачала головой, думая, что не прочь испытать блаженство с этим мужчиной.

— Ты действительно не пробовала мороженое, если не пробовала Уолтона, — сказал он ей.

Женщина вынудила себя проигнорировать шум ее внезапно разбушевавшихся гиперактивных гормонов.

— Почти время обеда.

Джорджия чувствовала себя вынужденной напомнить им всем об этом.

— Сделайте что-то необычное, — предложил он, — и для разнообразия съешьте первым десерт.

Низкий, сексуальный тембр его голоса воскресил мурашки на ее коже, но она проигнорировала физиологическую реакцию своего тела и сосредоточилась на более практических вопросах.

— Если мальчики съедят сейчас мороженое, они откажутся от обеда.

— Детскую порцию, — задабривал Мэтт.

— Пожа-а-а-луйста, — сказали хором Куинн и Шейн.

Джорджия полагала, что для мальчиков было важно понять, что правилам необходимо следовать, но она не была такой строгой, что никогда не отклонялась от них. И испытала желание обойти их на этот раз, но все же покачала головой.

— Пиппа еще спит, и когда она проснется, ее необходимо переодеть и накормить.

Как будто по команде, они услышали, как Пиппа залепетала через радио—няню.

— Пиппа проснулась, — сказал ей Куинн.

— Кажется, что это она, — согласилась Джорджия.

— Мороженое? — спросил с надеждой Шейн.

— Позволь мне позаботиться о Пиппе, а затем мы пойдем за мороженым.

Поскольку это был новый счастливый опыт, то она смогла бы понять, но для личных фантазий о докторе по соседству никаких оправданий не было.

Глава 10

Когда Мэтт согласился взять двух оставшихся щенков у своего брата, то волновался о том, сколько времени и внимания им потребуется. Люк каким-то образом убедил его, что с двумя щенками ему будет проще, чем с одним, потому что они будут в компании друг друга и будут играть вместе. Через несколько дней, Мэтт обнаружил, что это в целом верно. Но также обнаружил, что Финниган и Фредерик никогда не были счастливее, чем когда играли с Куинном и Шейном, и близнецы, казалось, одинаково были влюблены в своих пушистых друзей.

По мнению Мэтта, это была беспроигрышная ситуация. Или, может быть, это была беспроигрышная ситуация, потому что, когда мальчики гуляли со щенками, это давало ему предлог, чтобы поболтать с Джорджией. Поскольку сохранение дистанции не мешало ему думать о ней, он оставил свою кампанию ради новой тактики – тратить столько времени с соседкой, сколько возможно, в надежде, что она захочет его так же сильно, как он хотел ее.

Мэтт понимал, что Джорджия была еще не готова, но был уверен, что женщина думала о нем. Он видел это в глазах соседки, когда прикоснулся, и услышал это в хрипотце ее голоса, когда стоял рядом, и наверняка попробовал бы это в сладкой мягкости ее губ, когда поцеловал бы.

Да, Джорджия думала о нем, и, Мэтт надеялся, что ее необходимо немного подтолкнуть в нужном направлении, и она бы думала о нем гораздо больше.

Когда они шли к Уолтону, Джорджия несла Пиппу в переноске для ребенка, а Мэтт держал близнецов, и полагал, что сегодня мог бы быть тот самый день, чтобы дать ей толчок.

— Почему я не знала об этом месте? — удивилась Джорджия, рассматривая длинный ряд морозильников с мороженым, показанным в стеклянных контейнерах и списке меню, который тянулся вдоль длинной стены за прилавком.

— Ты новичок в городе, — отметил Мэтт.

И потому что это был ее первый визит, Джорджия рассматривала предложения, в то время как мальчики носились туда-сюда, показывая то на один, то на другой вкус.

Мэтт дал ей несколько минут, прежде чем спросил.

— Что тебе нравится?

— Все, — сказала Джорджия, а потом вздохнула. — Но я собираюсь пропустить.

Мэтт покачал головой.

— Ты не можешь прийти к Уолтону и уйти от прилавка с пустыми руками.

— Это написано в местном уставе?

— Если этого нет, то надо вписать, — ответил он ей.

— Я последовала твоему совету и исключила молочные продукты, и это, кажется, помогло облегчить колики у Пиппы. Так что, будучи искушенной, я не собираюсь жертвовать своим сном за короткий вкус греховного наслаждения.

Мэтт услышал сожаление в ее голосе, и не смог удержаться и не подколоть.

— Греховное наслаждение – это лучшая причина, я думаю, чтобы жертвовать сном, но я не о мороженом говорю.

Румянец на ее щеках подтвердил то, что Джорджия знала, о чем он говорил.

— В эти дни, я не пожертвую сном ни за что.

Мэтт только усмехнулся и повернул ее в сторону морозилки по другую сторону прилавка.

— Немолочный сорбет.

Джорджия прикусила нижнюю губу, явно соблазнившись, как и он, но не мороженым.

Мэтт, возможно, дразнил ее, когда ответил на ее комментарий о греховном наслаждении, но то, что он хотел Джорджию, было очень реальным. Были все виды чрезвычайно греховных вещей, которые он хотел сделать с ее телом, всем видам декадентских удовольствий, которые он хотел разделить с ней.

— Апельсиновый манго выглядит очень вкусно, — наконец, сказала Джорджия. — Но так же Пина-колада... и малина... и лимонный лайм.

— Свой голос отдаю малине, — сказал ей Мэтт. — Или ты могла бы пойти за стол дегустации, и попробовать три разных вкуса.

Джорджия покачала головой.

— Сегодня я возьму апельсиновое манго. У меня есть ощущение, что ребята захотят возвращаться сюда на регулярной основе.

Мэтт заказал рожок апельсинового манго для нее и малину для себя, в то время как Джорджия пыталась помочь ребятам сузить свой выбор. Сквозь обрывки разговора, который он услышал, звучало так, что Куинн колебался между шоколадным печеньем, шоколадным пирожным с ирисками и шоколадной чашкой арахисового масла. Видимо, ребенок очень любил шоколад. Удивительно, но Шейн, казалось, уже принял решение.

— Два детских рожка, — наконец, сказала Джорджия продавцу. — Один шоколадный с арахисовым маслом и один ванильный.

Ваниль? По мнению Мэтта, это было почти так же плохо, как вообще не есть мороженого.

— Подождите, — он поднял руку и обратил свое внимание на Шейна. — Ванильное? На самом деле?

Шейн опустил голову и кивнул.

— Это твой самый любимый вкус?

— Мне нравится ваниль, — сказал спокойно Шейн, но без энтузиазма.

— Больше, чем сахарная вата или жевательная резинка, или, — Мэтт посмотрел на марки сортов мороженого для детей, — супергерой или инопланетное вторжение?

Это привлекло внимание ребенка.

Шейн поднял голову.

— Инопланетное вторжение?

Мэтт поднял Шейна, чтобы тот увидел морозильную камеру.

— Это лаймовый сорбет с черничным завитком и фруктовым соком жвачки, — сказал официант, затем подмигнул Шейну. — И оно одно из моих любимых.

Маленький мальчик стал покусывать свою нижнюю губу, рассматривая мороженое.

— Ты хочешь взять этот и попробовать или все-таки с ванилью? — бросил вызов Мэтт.

Официант зачерпнул крошечной ложкой в чашечку и предложил Шейну попробовать.

Шейн посмотрел на свою мать за разрешением, прежде чем принять ложку и осторожно скользнул ею между губ. Он помедлил еще минуту, потом указал на зеленое мороженое.

— Еще одно. Пожалуйста.

Они решили поесть внутри в надежде, что Куинн и Шейн смогли бы закончить свои рожки, прежде чем те растаяли бы. Джорджия, казалось, была обеспокоена тем, что, несмотря на образец, Шейн мог бы изменить свое мнение о вторжении инопланетян. Но после нескольких предварительных облизываний, он сказал, что это «лучшее мороженое навсегда», и она, наконец, обратила внимание на сорбет и полностью сосредоточилась на Мэтте.

Куинн слопал свое мороженое так быстро, как будто боялся, что кто-то смог бы попытаться отнять его. Шейн же с удовольствием расширял свои вкусовые горизонты, кусал свой рожок методично и неуклонно. Джорджия смаковала каждый кусочек, закрыв глаза, и мурлыкала в знак признательности, когда сорбет таял на ее языке. Она, так или иначе, перевела поедание единственной ложечки сорбета в блаженный, чувственный опыт, тем самым заставив Мэтта задаться вопросом: «Если она была так увлечена этим десертом, сколько страсти она показала бы в спальне?»

— Тебе не нравится?

Вопрос Шейна вернул Мэтта из его мыслей обратно в настоящее.

— Потому что ты можешь поделиться, если тебе не нравится твое, — предложил маленький мальчик.

Мэтт покачал головой.

— Спасибо, но я думаю, что оставлю его для тебя, чтобы проглотить всех инопланетных захватчиков.

Шейн улыбнулся и откусил свой рожок.

Мальчики быстро закончили, вероятно, потому что у них было столько же мороженого на их руках и лицах, сколько и в их животах, в результате того, что Куинн решил искать арахисовое масло в его рожке в обмен на одного из липких инопланетян от его брата, и Джорджия послала их в туалет, чтобы умыться.

Хоть Мэтт и понимал, что это только увеличило бы его собственную пытку, но убедил Джорджию попробовать его малину, и почти застонал вслух, пока смотрел, как кончик ее языка деликатно кружит на сорбете. Но когда Мэтт попытался попробовать вкус апельсинового манго, она отказалась.

— Ты сказал, что малина лучше, — пояснила она. — Это подразумевает, что ты уже пробовал каждый аромат.

Это было верно, но ее очевидное удовольствие апельсиновым манго заставило Мэтта подозревать, что вкус мог бы быть лучше, чем он помнил. Но так как Джорджия не поделилась, он наклонился и прикоснулся ртом к ней.

— М-м-м, — Мэтт провел языком по ее нижней губе. — Возможно, это лучше, чем малина.

Джорджия отпрянула и, когда он сдвинулся, чтобы снова поцеловать ее, она всунула рожок между ними, чтобы удержать его на расстоянии.

Мэтт откусил ее сорбет, а она сузила свой пристальный взгляд.

— Думаешь, что ты умный, не так ли? Обманом заставить меня оставить тебе вкус моего сорбета.

— Сорбет был моим утешительным призом, что я действительно хотел – это почувствовать тебя.

— Ты получил это, не так ли?

Его взгляд опустился на ее рот.

— Недостаточно.

* * *

Джорджия и Мэтт закончили свои рожки и направились обратно на улицу. Пиппа была все также удобно укутана в своей переноске, как только ребята залезли обратно в свою коляску, они были готовы отправиться. Джорджия автоматически потянулась к ручке коляски, и обнаружила, что Мэтт ее опередил.

Он продолжал говорить, что ей не придется делать все по своему, и Джорджия начинала верить в это. Но как было приятно иметь кого-то, кто был готов протянуть руку помощи, Мэтт так много сделал для нее, а Джорджия не хотела подпускать его к себе слишком близко, полагаться на него.

Женщина всегда гордилась своей независимостью. Если ей не на кого положиться, то она никогда не будет разочарована. Но Джорджия поняла, что начала зависеть от Мэтта, не только потому, что он помог ей во многом, но и из-за компании и разговора. Ей понравилось иметь его рядом, просто зная, что он там был.

И чем больше времени она проводила с Мэттом, тем больше, ее беспокоила растущая привязанность к нему. И ее беспокоили не только ее чувства.

— Ты такая тихая, — отметил Мэтт. — О чем ты думаешь?

Джорджия покачала головой, не желая признавать, что он был причиной ее озабоченности. Но спустя мгновение, поняла, было кое-что еще, что ее беспокоило.

— Шейн всегда брал ваниль, — сказала она.

— Я перешел границу, предложив ему попробовать что-то другое?

Джорджия снова покачала головой.

— Нет. Я просто удивлена, что он был готов. Его отец был строго ванильный парень, — призналась она. — И я думаю, одной из причин, почему Шейн всегда брал ваниль, была подсознательная попытка быть более похожим на своего отца.

Возможно, наличие чего-то общего заставило бы Филиппа уделять больше внимания ему. Но, конечно, она не сказала этого вслух.

— Он всегда был чересчур застенчив и намного спокойнее, чем Куинн. Я подозреваю, что отчасти это из-за того, что он брат Куинна. Моя сестра любит шутить, что Шейн не говорит, так как не успевает вставить и слова.

Мэтт оглянулся на коляску, где Куинн развлекал своего брата комментариями о том о сём.

— Что-то есть в этой теории, — размышлял он.

— Может быть, — признала Джорджия с улыбкой. — Но он говорил с тобой намного больше в последние три недели, чем с кем-либо за последние три месяца.

— Это плохо или хорошо? — осторожно спросил Мэтт.

— Это хорошо, — теперь она посмотрела через плечо на мальчиков в коляске. — Проводить время с тобой хорошо для них обоих.

— И все же ты говоришь так, как будто это плохая вещь, — отметил он.

Джорджия вздохнула.

— Я просто не хочу, чтобы они начали ожидать слишком много, зависеть от тебя.

— Потому что я ненадежный?

— Потому что они не твоя ответственность.

— Почему это должна быть ответственность? — спросил Мэтт. — Почему я не могу просто видеться с тобой и твоими детьми, потому что мне нравится проводить время с вами?

— Ты все искажаешь вокруг, — запротестовала Джорджия.

Мужчина остановился на середине тротуара.

— Я искажаю все вокруг?

— Да. Я просто пытаюсь установить некоторые границы.

— И каждый раз, когда ты устанавливаешь границы, ты только соблазняешь меня нарушить их, — предупредил Мэтт, намеренно опустив свой взгляд на ее рот, и она знала, что он думал о поцелуе.

Джорджия провела более чем достаточно времени, вспоминая каждую мельчайшую деталь их первого поцелуя, и ее губы все еще покалывало от гораздо более короткого, но недавнего поцелуя в кафе-мороженое, и она решила, что это будет умно, внять его предупреждению.

— Я буду иметь это в виду, — пообещала женщина.

Удовлетворенный ее ответом, Мэтт снова пошел по дорожке.

Джорджия шла в ногу с ним, озадаченная и заинтригованная этим человеком. Но это был хороший день для прогулки, таким образом, она пыталась сконцентрироваться на пейзаже, а не расстраивающем соседе.

Женщина всегда смеялась над идеей, что люди двигались быстрее в городах. Жизнь в Нью-Йорке не казалось такой быстрой, когда она двигалась в том же бешеном ритме, как и все остальные. Каждый раз, когда они с Филиппом выходили куда-нибудь, то мчались к метро, которое доставляло к месту назначения. Они всегда спешили добраться туда, куда шли. Как бы странно это ни казалось, но она даже не смогла вспомнить, гуляли ли они с мужем когда-нибудь.

По многим причинам, Джорджия не хотела покидать Манхэттен. У нее не было желания забирать мальчиков от всех их знакомых, но в этом городе она чувствовала себя настолько изолированной и одинокой. Возможно, Филипп не был очень заботливым отцом, но он, по крайней мере, был там, так что она не была полностью предоставлена сама себе. Когда он умер, Джорджия мучительно осознала, как по-настоящему одинока. И даже с четырехлетними близнецами и еще одним ребенком, она чувствовала себя совершенно разбитой.

Когда Шарлотта уехала в Вегас, Джорджия снова осталась одна, хотя и ненадолго. Мэтт переехал в соседний дом, и у нее вдруг появился сосед, друг, доверенное лицо... а может даже и больше.

И она хотела еще больше, даже если не была готова признать это.

За прошедший год, она была ориентирована на то, что она – мать, исключая почти все остальное. Мэтт же заставил ее вспомнить, что Джорджия была женщиной, с женскими желаниям и потребностями.

Она просто еще не разобралась, что собиралась делать с этими желаниями и потребностями.

* * *

Прошло уже пять дней, а у Джорджии до сих пор не было никаких ответов. Поскольку из этих дней четыре Мэтт был в больнице, она не видела его. Это было как, если бы человек, чтобы получить ее, возбудил, а потом исчез, и она не сомневалась ни минуты, что он сделал это нарочно. Он дал ей время подумать, заинтересоваться, захотеть. Джорджия больше не могла отрицать того, что хотела.

Но в то время как она потратила лучшую часть этих четырех дней, в думах о Мэтте, он, по-видимому, был занят, планируя вечеринку, потому что, когда Джорджия взяла мальчиков во двор в субботу вечером, там была настоящая толпа, собранная на его заднем дворе. Даже издалека она узнала обоих его братьев и женщину, которая, как думала, возможно, была Келси, но большинство других гостей ей было незнакомо.

— Финнигена и Фредерика нет, — сказал Куинн, уже идя в том направлении.

Джорджия поймала его руку перед тем, как он промчался мимо нее.

— Я знаю, что вы хотите увидеть щенков, но вы не можете просто зайти в чужой дом без приглашения.

— Доктор Мэтт сказал, что мы можем прийти в любое время, — напомнил ей Куинн.

— Я знаю, что он сказал, но у него сегодня другая компании и вмешиваться невежливо.

— Я не хочу быть вежливым, — запротестовал ее сын. — Я хочу увидеть Финна.

Ей пришлось бороться с улыбкой. Независимо от его недостатков, по крайней мере, он был честен.

— Я уверена, что ты увидишь Финна завтра, и послезавтра, и в любой другой день.

— Я хочу видеть его сегодня!

И, по-видимому, щенок тоже хотел его видеть, потому что, прежде чем Джорджия смогла предупредить сына, щенок прорвался через траву, мчась так быстро, как могли нести его маленькие ноги. Как обычно, Фред стоял позади него, шея в шею с третьим щенком.

— Смотри, мамочка, — глаза Шейна расширились, — у Финна и Фреда есть друг.

— Я думаю, что это на самом деле может быть еще один брат, — сказала Джорджия.

Финниган и Фредерик были в восторге, что воссоединились со своими маленькими приятелями, и они прыгали и танцевали вокруг близнецов, в то время как их компаньон пошел исследовать. Он глубоко втянул нос в траву и пошел по тропе прямо к одеялу Пиппы.

Джорджия наблюдала, как малыш и щенок смотрели друг на друга. Пиппа подняла руку, словно хотела прикоснуться к нему, и щенок отпрянул в зону недосягаемости. Она опустила руку, он подошел ближе, обнюхал ее лицо и провел языком по ее подбородку. Пиппа хихикнула.

Щенок снова лизнул ее, ребенок засмеялся еще больше.

А затем крепкая рука потянулась и зачерпнула щенка вверх и в сторону. Пиппа наклонила голову, задаваясь вопросом, куда исчез ее пушистый друг, и улыбнулась, когда увидела, как он извивается у Люка Гаррета.

— Прошу прощения, — извинился брат Мэтта. — Я не думал, что он отважится уйти слишком далеко или так быстро.

— Не беспокойся, — заверила его Джорджия. — И он вряд ли решился на этот путь по своей воле, он последовал за Финном и Фредом.

— Я должен был пристально следить за ним, чтобы он не слюнявил твоего ребенка.

Джорджия пожала плечами.

— Небольшое количество собачьей слюны еще никому не повредило.

— Мне жаль, что ты не смогла сказать это моему свиданию прошлой ночью.

Брови Джорджии приподнялись.

— У девушки было другое мнение?

— О, да, — сказал он ей. — Когда я отвез ее к себе после обеда…

Женщина подняла руку.

— Я не уверена, что хочу слышать о том, куда вы отправились.

Люк усмехнулся.

— Строго с рейтингом G (прим. пер.: Рейтинг G – Без возрастных ограничений). Случилось так, что Эйнштейн облизал ее руку, даже не лицо, просто руку. И только один раз. И она подпрыгнула, крича: «у меня есть микробы собаки», как Люси в старых мультфильмах.

Джорджия не могла не улыбнуться изображению, которое вызвали его слова.

— Первый вопрос: как тебя угораздило встречаться с женщиной, которая не любит собак?

— Это первое было свидание, — ответил Люк. — Я не знал, что она не любит животных.

Джорджия даже не спросила о том, зачем он повез женщину на первом свидании к себе домой. Очевидно, многое изменилось с тех пор, как она в последний раз была свидание. Вместо этого сказала.

— Второй вопрос: Эйнштейн?

Люк вздохнул.

— Потому что он не управляем.

— Немного сложно его тренировать?

— Больше, чем немного, — признал Люк. — Я никогда не встречал животное, которое так решительно не делает того, что ему говорят.

— Подожди, пока у тебя не появятся дети.

Люк покачал головой. Категорично.

— Не то, чтобы я не люблю детей, — поспешил объяснить он. — И твои дети прекрасны. Я просто не вижу себя в качестве отца, во всяком случае, ни в ближайшем будущем.

— Это потому, что он еще сам ребенок, — сказал Мэтт.

Джорджия не видела, как подошел сосед, и ее сердце немного встряхнулось, когда он подмигнул ей. И она не была единственной затронутой женщиной, глаза Пиппы засветились, и она послала ему липкую улыбку.

Мэтт подхватил девочку, которая уютно устроилась в его объятиях, и Джорджия поняла, что не только ее мальчики привязываются к «доктору Мэтту». И она опять спросила себя, как получилось так, что человек, который явно любил детей, не имел полдюжины собственных.

— Несомненно, — с ухмылкой признался его брат.

— Тогда я предполагаю, что это семейная черта, — отметила Джорджия. — Такая же, как, например, широкие плечи и каштановые волосы.

— Мы не похожи, как люди думают, — отрицал Люк. — Мэтт умный, Джек очаровательный, я – красивый.

Джорджия усмехнулась на это.

— Я думаю, что вы все имеете свою справедливую долю мозгов, харизмы и внешности.

— И они, все разбивают сердца, — предупредила Келси, присоединившись к их разговору.

Мэтт дернул ее за кончик хвоста.

— Не надо рассказывать сказки из школы, — предупредил он.

— Я бы и не подумала об этом, — сладко сказала она. Затем она увидела щенка на сгибе руки Люка. — О, боже мой, он такой милый.

— У тебя был шанс взять одного, — сказал ей ветеринар.

— Я уже достаточно взяла животных из твоих рук, — парировала она, похитив у него щенка, по крайней мере, на минуту. — Это Финниган или Фредерик?

— Это Эйнштейн, — сказал Люк.

— Он тако-ой восхитительный, — Келси на минуту оторвала свой пристальный взгляд от щенка, чтобы объяснить Джорджии, — Бритни умереть, как хотела увидеть щенков дяди Мэтта, поэтому я привела ее на вечеринку без приглашения.

— Это не вечеринка, — запротестовал Мэтт.

— Скажите это дюжине других людей, болтающихся на твоем заднем дворе.

— Я не приглашал никого из тех людей, — отрицал он.

— Я пригласил, — признался Люк. — Подумал, что это импровизированное новоселье.

Джорджия оглядела задний двор Мэтта.

— Никто из этих людей не выглядит как Бритни.

— Она в доме, разговаривает по телефону со своим бывшим парнем, пытается напомнить ему о «бывшей» части, — сказала ей Келси.

Джорджия поморщилась.

— Это неловко.

— Да. Почти так же неловко, как не пригласить свою соседку на барбекю на заднем дворе, — сказала она, посмотрев в сторону Мэтта острым взглядом.

— Я бы пригласил мою соседку, если бы планировал барбекю, — ответил сосед, прежде чем повернуться к Джорджии, чтобы сказать. — Видимо, я устраиваю незапланированное барбекю.

— Видимо, — пытаясь сдержать улыбку, согласилась она.

— Таким образом, — мужчина игриво подтолкнул ее, вызвав покалывания, которые затанцевали вниз по ее позвоночнику ко всем эрогенным зонам. — Ты не хочешь зайти на бургер?

Когда Мэтт смотрел на нее так, как сейчас, то Джорджия была почти готова признать, что хотела гораздо больше, чем гамбургер. Но она не собиралась начинать такую беседу в присутствии его семьи и друзей.

Вместо этого женщина вынудила себя соответствовать его случайному тону и сказала.

— Да, я думаю, что хочу.

Мэтт еще минуту удерживал ее взглядом, но потом повернулся, чтобы позвать Шейна и Куинна.

— Давайте, мальчики. Идемте обедать.

Глава 11

Близнецы пронеслись по двору, прежде чем Мэтт закончил говорить.

— Я помню, когда Бритни была маленькой и такой же активной, я хотела найти способ разлить эту энергию по бутылкам, — сказала Келси Джорджии.

— Я тоже хочу его найти, — согласилась она. — Каждый день.

Мэтт хотел быть частью каждого этого дня, чтобы делиться своими радостями и ответственностью за семью с ней. Но как бы он ни хотел, перспектива этого пугала его.

После провала своего брака, он подумал, что, возможно, никогда не исцелится, и поклялся, что никому и никогда вновь не отдал бы свое сердце. Так или иначе, за последние несколько недель, Джорджия и ее дети украли его. И он не знал, стоило ли расстраиваться или благодарить за то, что она, казалось, не имела понятия об этом.

Локоть Люка, ткнувший в ребра, прервал его своенравные мысли.

— Так как твои руки заняты обожающей тебя женщиной, я заберу Финна и Фреда в дом.

Мэтт кивнул и посмотрел на маленькую девочку в своих объятиях. Он не знал, была ли эта крошка любящей, но она была совершенно очаровательна и смотрела на него своими большими голубыми глазами, такими же как и у ее матери. И так же, как и ее мать, она прочно завладела его сердцем.

Люк и Келси пошли через двор со щенками, в то время как Джорджия собирала принадлежности Пиппы. К тому времени, как она и Мэтт прошли через двор, Джек начал готовить. Хот-доги и гамбургеры жарились на барбекю, а готовые блюда были выставлены на стол для пикника. Бритни, наконец, закончив свой разговор с Брейденом, держала тарелку Шейна так, чтобы он смог наполнить ее. Как и его брат, он выбрал хот-дог и салат из макарон и домашних запеченных бобов.

— Бобы удивительные! — заявил Куинн. — Они заставляют вас очень громко пукать!

Хоть все и засмеялись, и даже Адам – пекарь бобов, Мэтт заметил, как краска залила щеки Джорджии, природный румянец делал ее глаза более яркими, чем обычно.

К тому времени как женщина уложила Пиппу в переноску, и они присоединились к очереди за едой, мальчики уже наполовину опустошили тарелки. Мэтт представлял Джорджии гостей, которые проходили мимо: Адам Уэббер и Мелани Квинлан, Тайлер Салливан, его брат Мейсон и его жена Зои, и их дети, Гейдж и Меган Ричмонд и их трехлетний сын – Маркус.

— И еще есть сестра Меган...

— Я никогда не смогу запомнить их всех, — предупредила его Джорджия.

— Эшли Туркотт и ее муж Кэмерон.

Джорджия улыбнулась, когда пара приблизилась.

— Я запомню эти имена, потому что доктор Туркотт – наш новый семейный врач.

— Я врач только, когда ношу белый халат, — возразив, сказал Кэмерон.

— Или когда есть царапина на коленке в непосредственной близости, — добавила его жена, и протянула руку Джорджии.

— Я – Джорджия Рид.

— Городская девушка с тремя детьми, которые переехали в дом рядом с доктором Гарретом, — сказала Эшли.

— Он переехал в дом рядом со мной, — с оттенком раздражения в голосе указала Джорджия.

Другая женщина усмехнулась.

— Я знаю, но слухи всегда вращаются вокруг местных жителей.

— Это только одна из причин, чтобы радоваться, что ты приезжий, — сказал ей Мэтт. Затем повернулся к Эшли и спросил, — где Мэдди и Алиса?

— Наши дочери обнаружили твой дом на дереве.

— Они поели? — спросил Кэмерон.

— Мэдди сказала, что они должны отправиться в путешествие, чтобы скорее нагулять аппетит, — объяснила его жена.

— Это мои мальчики, — сказала Эшли Джорджия, и показала на близнецов, которые сидели на одеяле с Бритни. – Кажется, у них всегда есть аппетит.

— Но их мама тоже должна питаться, — сказал Мэтт, подтолкнув Джорджию к барбекю, где Джек держал в одной руке лопатку, а в другой – гамбургер.

— Убедитесь, что вы попробовали салат Зои из брокколи, — посоветовала Эшли.

Мэтт и Джорджия наполнили свои тарелки, и нашли пару незанятых стульев рядом с Бритни и близнецами. Спустя несколько минут Келси и ее муж, Иен, присоединились к ним. И когда у каждого была тарелка, Джек, наконец, отошел от гриля.

— Эй, Брит, я слышал, что Мэтт уговорил тебя играть в нашей команде по софтболу в турнире на четвертое июля, — сказал он.

— Несмотря на мои протесты и против моего лучшего довода, — ответила девушка. — Которое я напомню тебе снова, когда выйду в очередной раз.

— У нас есть три недели на практику. Мы получим твой удар по мячу, — уверенно сказал Джек.

Девушка покачала головой.

— Дядя Джек, я действительно отстойно играю.

— Я уверена, что ты не так уж и плоха, — попыталась заверить Келси свою дочь.

— Она на самом деле такая, — сказал Люк, и опустился на одеяло рядом с близнецами.

Бритни взяла салфетку и бросила ее в Люка, но промахнулась мимо своей цели на целую милю.

Люк подмигнул ей.

— Спасибо, что подтвердила мою правоту.

— Завтра ты на практике можешь показать ей, как это делается, — сказал Мэтт своему брату.

— В три часа в парке, — подтвердил Джек.

— В парке есть качели, — сказал Шейн.

— И обезьяны! — добавил Куинн.

— Вы, ребята, хотите пойти в парк? — спросила Бритни.

Мальчики с энтузиазмом закивали головами.

Бритни посмотрела на Джорджию.

— Вы не возражаете, если я возьму их туда на некоторое время?

— Они будут рады, и я была бы благодарна, — сказала ей Джорджия.

— Почему мы не можем собрать всех малышей, и я пойду с тобой? — предложил Люк.

Он посмотрел на Джека, в надежде, что втянул бы его в качестве няни.

Джек покачал головой.

— Я собираюсь проверить запасы еды, и убедиться, что никто не останется голодным.

Иен встал.

— На самом деле, я мог бы пойти за еще одним гамбургером.

— Я тоже, — сказал Мэтт, но потом повернулся к Джорджии и спросил. — Ты чего-нибудь хочешь?

— Бритни может жить со мной, чтобы развлекать мальчиков двадцать четыре часа семь дней в неделю? — с надеждой спросила Джорджия.

— Об этом ты должна поговорить с ее мамой, — сказал Мэтт, и направился обратно к барбекю.

Джорджия обернулась и увидела, что Келси уже качает головой.

— Извини, но на первом месте Северо-Восточный университет.

— Но учеба начнется с сентября, не так ли?

— Не раньше сентября, — согласилась она, но потом вздохнула. — Черт, я буду скучать по ней.

— Могу себе представить, — призналась Джорджия. — Мальчики осенью пойдут в детский сад, но уже сейчас я думаю о том, как будет тихо, когда они пойдут в школу.

— Не моргай, — предупредила Келси. — Потому что, прежде чем ты это сделаешь, они будут собирать чемоданы в колледж.

Джорджия посмотрела на своих мальчиков, каждый держал за руку Бритни, с толпой других детей позади них. Они были в восторге, не только потому, что у них было внимание Бритни, но и потому, что с ними были другие дети.

— Я не привыкла к подобным вещам, — сказала Джорджия Келси.

— Каким?

— Большие шумные вечеринки. Когда я росла, вокруг были только мама и мои сестры. Очевидно, я не знала, чего мне не хватает.

— Ты имеешь в виду хаос и путаницу? — поддразнивала Келси.

Джорджия улыбнулась.

— Нет, это случилось с близнецами. Я имею в виду дух товарищества и чувство комфорта, которое приходит от осознания того, что всегда есть кто-то рядом. Мэтт и его братья могут беспощадно спорить и дразнить друг друга, но нет сомнений, что каждый встанет стеной ради другого.

— Это правда, — подтвердила Келси. – Ты не общаешься с сестрами?

Джорджия покачала головой.

— Очень редко, потому что мы далеко друг от друга. Я здесь, Вирджиния в Техасе, а Инди на Аляске.

— Это большое расстояние, — отметила другая женщина.

— Иногда я задаюсь вопросом, пошли ли мы разными путями, потому что никогда не было связи между нами.

— Это имеет большое значение, — согласилась Келси. — Мэтт, Джек и Люк пошли в школу, но все они вернулись в Пайнхерст.

— Что насчет тебя? — спросила Джорджия.

Другая женщина покачала головой.

— Моя сестра была той, у кого была страсть к путешествиям. Я же никогда не хотела быть нигде, кроме как здесь.

— После смерти мужа у меня были смешанные чувства по поводу переезда в Пайнхерст. Но теперь, я так рада, что это сделала. Это то, что я хочу для своих детей – дом в местности, где все смотрят на своих соседей.

— Это дипломатический способ сказать «где все втиснуты в чужие дела»?

— Эта мысль ни разу не приходила мне в голову.

Келси рассмеялась, потому что видела правду сквозь ложь.

— Поэтому скажи мне, теперь, когда ты признала, что мы – все назойливые люди, что Мэтт сказал или сделал, что тебя так взволновало?