Из соседей... в молодожены?

Джорджия обычно не доверяла женщинам, которых едва знала, но и не знала многих людей в Пайнхерсте, а ей позарез нужно было с кем-то поговорить. И Келси, казалась, более логичным выбором, чем пожилая миссис Данфорд.

— Он поцеловал меня, — призналась она.

— И что тебя удивило?

— Может быть, не сам поцелуй, — призналась Джорджия. — Но интенсивность его.

— Мэтт никогда не был тем, кто делает что-либо наполовину, — сказала Келси. Затем, немного подумав, спросила. — Как это было?

Только от воспоминания об этом поцелуе кровь Джорджии забурлила.

— Захватывающе.

Другая женщина усмехнулась.

— Иди к Мэтту.

— В этом-то и проблема, — сказала Джорджия. — Я не знаю, готова ли к этому... влечению... чтобы пойти куда угодно.

— Ты обманываешься, если думаешь, что сможешь остановить его.

Джорджия нахмурилась на это заявление.

— Ты думаешь о детях, — догадалась Келси. — Что будет, если я свяжусь с этим парнем, и что-то не получится, так?

Джорджия кивнула, удивившись тому, что женщина, которую она едва знала, могла быть так настроена на ее мысли и заботы. За исключением того, что Келси была матерью, так что, возможно, это не было неожиданностью.

— Пиппа, наверное, достаточно мала, тебе не придется слишком беспокоиться за нее, но мальчики уже смотрят на Мэтта, как будто солнце всходит и заходит из-за него.

Джорджия задержала дыхание.

— Ты хороша в этом.

Келси пожала плечами.

— Я изучаю человеческую природу, и вижу ситуацию немного более ясно, потому что лично не участвую в ней.

— Я также могу тебе сказать, — продолжила Келси, — что Мэтт не тот тип парней, чтобы играть быстро и свободно с любым сердцем. Несмотря на мои поддразнивания, он бы не пригласил вас сюда сегодня, к своей семье и друзьями, если это было бы не то, чего он хотел.

— Или, может быть, он просто думал, что я буду реже жаловаться на музыку, если буду приглашена на вечеринку.

— Ты действительно не замечаешь этого?

— Не замечаю чего? — с опаской спросила Джорджия.

— Того, что он полностью сражен тобой.

— Он был хорошим другом.

Келси фыркнула.

— И он абсолютно потрясающий с детьми.

— Я никогда не знала человека, который бы лучше всего подходил к тому, чтобы быть отцом или иметь достойную семью, — сказала другая женщина. — Именно поэтому я знаю, что Мэтт никогда не рискнет всем, о чем мы только что говорили, если не будет уверен, что хочет с тобой будущего.

— Я думаю, ты заблуждаешься.

Келси просто улыбнулась.

— Джорджия, он уже любит твоих детей. Когда ты собираешься понять, что он больше, чем наполовину влюблен в тебя?

— Нет, — покачала головой Джорджия. — Теперь ты точно заблуждаешься.

— И это инстинктивная паническая реакция, вероятно, причина, почему он не рассказал тебе, что чувствует, — сказала Келси.

Затем женщина собрала пустые тарелки и направилась в дом, оставив Джорджию в покое, чтобы обдумать то, что она сказала.

Джорджия решила, что если Келси и Мэтт были хорошими друзьями, это вовсе не значило, что другая женщина знала, что было в его сердце. Конечно, он не показывал признаков, что был «на полпути к любви» к ней, или даже «совершенно сражен». Разумеется, Мэтт флиртовал с ней, и поцеловал ее один раз, ладно, несколько, но более поздние поцелуи были слишком быстрые, чтобы реально рассчитывать на что-то серьезное, даже, если она почувствовала покалывание во всем теле, но он не показывал, что хотел двигаться дальше.

Джорджия хотела отложить слова Келси в уме, но ее взгляд продолжал нацеливаться на Мэтта, она смотрела, как он общался со своими друзьями, и не могла не восхититься его легкой манерой. Ей нравилось, как шорты обтягивали его потрясающую задницу, и женщина почувствовала уже такую знакомую пульсацию в венах. Не было никаких сомнений, что Мэтт Гаррет был прекрасным экземпляром мужественности.

Только засуетившейся Пиппе удалось оторвать внимание Джорджии от доктора по соседству, и она забежала в дом, чтобы найти укромный уголок и покормить дочь. Когда малышка, наконец, наелась, Джорджия присоединилась к группе, которая собралась на заднем дворе Мэтта. Со всеми другими детьми в саду с Бритни и Люком Пиппа была главной звездой и была счастлива, что позволила себе переходить от одних рук к другим, очаровывав всех своими большими голубыми глазами и широкой улыбкой.

Когда Мэтт направился к ней, Джорджия болтала с Адамом Уэббером – учителем пятого класса в школе, которую мальчики будут посещать осенью. Адам, поймав взгляд хозяина дома, извинился и пошел захватить другой напиток. Когда мужчина отошел, Мэтт подошел ближе и обернул руку вокруг талии Джорджии.

Она посмотрела на мужчину с опаской.

— Ты даешь своим друзьям неверное представление о нас.

Мэтт уткнулся носом в ее ухо, и она не смогла подавить восхитительный трепет, который прокатился вниз по ее позвоночнику.

— Я пытаюсь дать тебе правильное представление о нас.

— Ты не слышал, что я сказала, да?

— Я слышал много вещей, которые ты говорила, — парировал Мэтт. — Но все твои протесты о нежелании ввязываться, не могут отменить того, как правильно ты ощущаешься в моих руках. Или тот факт, что инстинктивные реакции твоего тела противоречат твоей словесной реакции.

Джорджия просто вздохнула.

— Я не знаю, что с тобой делать.

— У меня есть несколько идей, — подразнил мужчина. — Но я не уверен, что ты готова услышать их прямо сейчас.

— Мы – друзья, — сказала она твердо.

— Поверь мне, прямо сейчас я чувствую себя очень дружелюбным.

Джорджия покачала головой, но так и не смогла удержаться от улыбки.

— Ты слишком очаровательный, для твоего же блага.

— Проклятие Гаррета, — посетовал он.

— Не сомневаюсь.

* * *

Когда остальные гости Мэтта начали разъезжаться по домам, Джорджия осталась. Близнецы в течение нескольких часов играли снаружи, сначала со щенками, потом в саду с Бритни и другими детьми, и снова со щенками, до тех пор, пока так же не устали, как их четвероногие друзья. Джорджия хотела забрать их домой, чтобы приготовить ко сну, но мальчики успешно проигнорировали эту идею. И когда Мэтт предложил, им пойти внутрь, чтобы смотреть телевизор, они запрыгали от такого предложения на обеих ногах.

Пиппа снова проснулась, но с удовольствием играла с мягкими игрушками, прикрепленными к переноске. Ее бессонные ночи, наконец-то, казались делом прошлого, чему Джорджия была безмерно рада. Но в тоже время как Джорджия стала больше спать, она совсем не чувствовала себя отдохнувшей, потому что ее сон продолжали беспокоить эротические видения в главной роли с одним очень красивым доктором.

— Я не думал, что они когда-нибудь уйдут, — сказал Мэтт, когда последняя машина выехала на дорогу.

— У тебя хорошие друзья, — отметила Джорджия. — Ты давно их знаешь?

— Большинство из нас училось вместе с начальной школы, — признался он.

— Действительно?

— Почему ты так недоверчива? Мы должны оставаться на связи с друзьями, с кем ходили в школу.

Она покачала головой.

— Существует слишком много школ, чтобы отслеживать всех каждый год. На самом деле, для меня было редкостью, чтобы закончить класс в июне в той же школе, куда я пошла в сентябре.

— Твой отец был военным?

— Нет, моя мать следовала за своим счастьем.

— Действительно?

— Она остепенилась в последние годы, или я так думала, пока не получила телефонный звонок, сообщающий мне, что она нашла мужа номер пять.

— Где твой отец? – удивлено, спросил Мэтт.

— Где-то в Атланте.

— Так вот почему тебя назвали Джорджией?

Она кивнула.

— И у меня есть сводная сестра по имени Вирджиния и еще одна – Инди.

— Сокращенное от Индианы!? — спросил он.

— Нет, она была на самом деле названа по имени схемы гонки Инди. Ее отец был членом одной из команд, и тем летом мы путешествовали от трека к треку, Шарлотта не была уверена, был ли ребенок зачат в Висконсине или Айове, таким образом, она решила назвать ее Инди.

Мэтт улыбнулся.

— Хороший выбор, учитывая другие варианты.

Джорджия кивнула в знак согласия.

— Шарлотта всегда говорила, что единственное преступление в жизни – это, если ты не следуешь за своим сердцем туда, куда оно хочет вести.

— И ты не одобряешь эту философию? — догадался Мэтт.

— Я не видела, что следование за ее сердцем когда-либо приводило к чему-то большему, чем к страданию.

— Ты никогда не следовала за своим?

Джорджия посмотрела вдаль.

— Я считаю, что желания сердца должны быть уравновешены относительно причин разума.

— Сколько времени заняло у тебя, чтобы уравновесить желания сердца и доводы рассудка, прежде чем твой муж сделал тебе предложение? — подразнил Мэтт.

— Он не делал предложения.

— Он никогда не предлагал? — теперь Мэтт был единственным, кто звучал недоверчиво.

— Тема брака всплыла в разговоре, и мы решили, что это то, чего мы оба хотели, поэтому и поженились. Формальности не так важны, когда вы вместе.

Мэтт покачал головой.

— Далее, ты собираешься сказать мне, что вы поженились в мэрии.

— Что не так с этим?

— Ничего, если это то, чего ты хотела, — сказал он.

Джорджия сказала себе, что так и было, что ей не нужны были белое платье или букет цветов. Она не была тем типом девушек, которые попадали под влияние романтичных атрибутов или увлечены любовными словами. Она была не похожа на свою мать.

Но все же было несколько раз, как правило, на чужих свадьбах, когда женщина замечала, что желала бы сделать все немного по-другому. Хоть и никогда не признавалась в этом никому, и тем более не собиралась делать этого сейчас. Вместо этого, она встала.

— Я должен проверить, как там дети.

Джорджия оставила близнецов в гостиной, включив программу на канале «Дискавери», но теперь они оба крепко спали.

— Я надеюсь, что это не предупреждение, — прошептала она Мэтту, который последовал за ней в дом.

— Чего?

— Продолжительность концентрации их внимания для образования. Я не хочу, чтобы они засыпали в классе, когда начнут ходить в детский сад в сентябре.

— Не думаю, что тебе нужно беспокоиться. Они просто устали, потому что у них был невероятно напряженный день.

Джорджия кивнула, поняв смысл.

— Но независимо от того, какими измученными они были, если бы я поставила мультфильмы по телевизору, они бы все еще были в сознании.

— Очевидно, что поэтому ты не поставила им мультфильмы.

Но теперь, когда мальчики спали, она пересмотрела свой выбор. Поскольку Куинн и Шейн, как предполагалось, были ее компаньонами, и внезапно она поняла то, чтобы была наедине и без сопровождения с ее сексуальным соседом.

— Я должна отнести их домой.

— Ты собираешься разбудить их, чтобы отвести домой, где они смогут лечь спать?

— Они должны быть в своих постелях, — настаивала Джорджия.

— Кажется, им достаточно комфортно, — подметил Мэтт.

Посмотрев на своих мальчиков с прижавшимися к ним щенками, Джорджия не смогла не согласиться. Но это не успокоило ее.

Они вернулись на кухню, где их разговор не помешал бы детям, и Мэтт сказал.

— Ты, наверное, устала. Как ты до сих пор держишься?

— Я ничего не делала весь день. Твой брат приготовил бургеры, а друзья снабдили остальной едой, Бритни занимала мальчиков, а все остальные по очереди играли с малышкой, — она посмотрела на него и улыбнулась. — На самом деле, я думаю, мы должны повторить это завтра.

Смысл слов слишком поздно дошел до нее, и Джорджия сразу же попыталась отступить.

— Я не это имела в виду... я имею в виду, не ожидала, что ты хочешь проводить все свое свободное время со мной и моими детьми.

Мэтт покачал головой.

— Когда ты поймешь, что мне нравится проводить время с тобой и детьми?

— Я начинаю верить в это, — сказала она ему.

— Может быть, это больше поможет, — решил Мэтт и поцеловал ее.

Глава 12

Мэтт гордился тем, что был терпеливым человеком. Когда понял, что хотел Джорджию, это произошло приблизительно через три минуты после их первой встречи, он признал, что, скорей всего, ей потребуется некоторое время, чтобы прийти к той же самой мысли. Также мужчина полагал, что не было никакого вреда в подталкивании Джорджии в нужном направлении.

Он облокотился руками об выступ стола, тем самым заключив женщину в кольцо между ними, и коснулся ее губ мягко, медленно. Глаза Джорджии, затрепетав, закрылись. Мэтт обвел кончиком своего языка форму ее рта. Она выдохнула.

По-видимому, ей не было нужно столько подталкивания, сколько он ожидал, потому что, когда прикоснулся к ее губам, они охотно раскрылись. Руки мужчины опустились к ее бедрам, а ладони Джорджии скользнули по его груди и обняли за шею.

Мэтт углубил поцелуй, скользнув языком внутрь ее рта. Он не требовал ответа, но уговорил. Их языки танцевали вместе в чувственном ритме наступления и одновременно отступления, когда вся кровь прилила к его голове. Часть его чувствовала, будто бы он мог целовать ее часами, но другая часть хотела куда больше, чем просто поцелуи.

Руки Мэтта поднялись к ее груди. Джорджия застонала и прижалась ближе. В его объятиях она была теплой и желающей, как он и хотел. Мэтт крепче обнял ее, плотнее притянув к себе. Он был тверд, как скала и боролся с желанием к ней, а Джорджия терлась об него, ее движения были так естественны и чувственны, что это чуть не подтолкнуло его к краю пропасти.

Полный решимости восстановить контроль над ситуацией, Мэтт ослабил поцелуй и начал спускаться ниже. Он укусил ее за шею, и от этого Джорджия вздрогнула. Мэтт кончиком языка провел по ее ключице, прошелся по краю чашки кружевного лифчика. Ее кожа была такой мягкой, а груди столь совершенны и круглы, и когда он уткнулся носом в ложбинку между ними, то смог почувствовать ее сердцебиение.

Мэтт коснулся большими пальцами ее сосков, и Джорджия снова вздрогнула. Но когда он потянулся к застежке ее лифчика, она оттолкнула его руку, покачав головой.

Напомнив себе, что обещал быть терпеливым, Мэтт не стал сопротивляться. Вместо этого, обхватил ее лицо руками.

— Чего ты боишься, Джорджия?

— Я не уверена, — призналась она.

— Я не собираюсь требовать больше, чем ты готова дать, — пообещал Мэтт.

Ее улыбка была противоречивой.

— Может быть, это то, чего я боюсь. Потому что есть довольно большое различие между тем, чего хочет мое тело и что говорит мой разум.

Мэтт перестал ее целовать.

— Это было бы неправильно для меня, чтобы просить тебя прислушаться к своему телу?

— Поверь мне, мои гормоны без поддержки кричат достаточно громко.

— По крайней мере, ты больше не пытаешься отрицать химию между нами.

— Это было бы лицемерием, учитывая то, как я была прижата к тебе меньше минуты назад.

— Мне понравилось, как ты прижалась ко мне, — заверил ее Мэтт. — На самом деле, не стесняйся прижиматься ко мне в любое время.

Джорджия покачала головой.

— Это было временное состояние беззаботности, вызванное перегрузкой гормонов после более чем года воздержания.

— Это то, что ты думаешь об этом? — Мэтт боролся, чтобы удержать спокойный уровень голоса, а тон обычным. — Просто комбинация факторов, которые действительно не имели ничего общего с тобой и мной?

Джорджия отвела взгляд.

— Похоже, это самое разумное объяснение.

— Тогда давай быть неразумными, — предложил Мэтт, и снова опустил голову, чтобы покусывать ее нижнюю губу.

Его усилия были вознаграждены мягким стоном.

— Я могу быть неразумной, — согласилась Джорджия.

Что прозвучало как зеленый свет для Мэтта.

Мужчина поглаживал ее плечи, руки, в то время как сам продолжал целовать. Глубоко. С жадностью. И Джорджия ответила с равной страстью.

Его рука скользнула вниз в ее шорты, погрузившись в ее трусики. Джорджия ахнула, когда его пальцы пробрались сквозь мягкие кудри в поисках ее женственного центра. Мэтту пришлось сдержать стон, когда он нашел ее горячей и мокрой, и ох-какой-готовой.

Мужчина скользнул пальцем глубоко внутрь нее и позволил большому пальцу опуститься на крошечный комочек ее самой чувствительной эрогенной зоны. Джорджия снова застонала, но не стала возражать, поскольку он медленно и неумолимо подводил ее все ближе и ближе к вершине удовольствия.

Теперь Джорджия стала безумной, извиваясь и тяжело дыша. Мэтт был не очень согласен с тем, что гормоны сыграли свою роль в происходящем здесь, но понял, что это было нечто большее. И он хотел больше, чем горячий, бессмысленный секс. Ему хотелось близости. С первого же момента Мэтт почувствовал более глубокую связь с Джорджией, и будь он проклят, если бы позволил ей отвергнуть то, что было между ними, лишь как временное желание.

Мужчина снова скользнул пальцем, затем двумя. Входил и выходил, все глубже и быстрее, пока его большой палец продолжал гладить ее суть. Мэтт почувствовал сжатие ее внутренних мышц вокруг своих пальцев в тот момент, когда зубы Джорджии погрузились в его нижнюю губу, неожиданный шок эротического удовольствия почти довел его до кульминации. Он сжал другую руку вокруг ее талии, держась за женщину, в то время как дрожь прошла по телу Джорджии.

Она отпустила его губу и опустила голову на грудь. Прошло несколько минут, прежде чем Джорджия смогла хоть что-то сказать.

— Ох. Мой. Вау.

Мэтту удалось улыбнуться, хоть его собственное тело кричало о своем освобождении. И когда она потянулась к пуговице его шорт, кончиками пальцев поглаживая верх его болящей эрекции, потребовалось больше силы воли, чем он мог себе представить, чтобы остановить ее.

И мужчина схватил ее за руки и прижал их.

— Уже поздно. Ты должна вернуться домой.

Джорджия, ошеломленная, просто уставилась на него.

— Но разве ты не хочешь... закончить?

— Чего я хочу, — сказал он ей, — так это увести тебя наверх, медленно снять одежду и провести несколько часов, трогая и целуя всю тебя, пока ты не начнешь умолять меня.

Она сглотнула.

— Так почему... ты прогоняешь меня?

— За исключением того, что твои стоны удовольствия могут разбудить детей?

Ее щечки порозовели.

— Я думаю, что это хорошая причина.

— Но главная причина, — продолжал Мэтт, — заключается в том, что я не собираюсь заниматься любовью с тобой, пока не узнаю, что это то, чего ты хочешь. Не потому, что тебе нужно выпустить пар, а потому, что ты хочешь меня.

Джорджия отвела взгляд, но не раньше, чем он увидел, что ее глаза наполнились слезами. Проклиная себя, он взял ее за руку. И было не удивительно, что она отмахнулась от его прикосновения.

— Я должна поблагодарить тебя за границу?

Кроме того, что там была граница, он смог услышать обиду в ее голосе.

— Это было не все для тебя, — сказал он, и это было правдой. — Прикосновение к тебе было для меня удовольствием.

Но Джорджия отвернулась, доказав, что его слова не поколебали ее.

— Мне нужно забрать детей домой.

Мэтт сдержал вздох. В конце концов, это он напомнил ей, что становится поздно.

— Ты возьми Пиппу, я принесу мальчиков.

Джорджия открыла рот, будто бы в знак протеста, потому что даже сейчас она не хотела принимать помощь от кого-либо.

— Если ты не хочешь сделать три рейса, — сказал он.

— Спасибо тебе, я буду тебе признательна.

За исключением того, что ее резкий тон и суженный взгляд противоречили словам.

Джорджия накинула на плечо сумку с пеленками Пиппы и подняла переноску с ребенком, надежно закрепленным и довольно сопящим. Мэтту было немного неудобно нести близнецов, не разбудив их, но он справился.

Мужчина сбросил ботинки у передней двери и отнес мальчиков наверх в их спальню, в то время как Джорджия переодевала Пиппу. Он проигнорировал пижамы, аккуратно сложенные у изножья каждой кровати, и аккуратно положил Куинна.

Мэтт делал это раньше, прятал спящего ребенка в свою постель. И хотя воспоминания о его сыне, как правило, рвали его сердце, сегодня вечером, с маленьким мальчиком Джорджии, прижатым к его груди, он смог улыбнуться воспоминанию.

Затем он положил Шейна на подушку и осторожно подоткнул одеяло вокруг него. Мэтт убрал прядь волос и импульсивно коснулся губами его лба.

— Спокойной ночи, папа.

Мэтт замер.

Он всегда хотел быть отцом, и даже после того, как потерял Лиама, был уверен, что у него когда-нибудь появились бы другие дети. Но мужчина не понимал, насколько хотел быть отцом для детей Джорджии, пока не услышал, как слово «Папа» соскользнуло с губ Шейна. Он знал, что маленький мальчик крепко спит, и что последние слова он пробормотал подсознательно, но это знание не мешало им стрельнуть прямо в его сердце.

Мэтт задержался, чтобы успокоиться, прежде чем вернулся к кровати Куинна, укрыл его одеялом и поцеловал в лоб. Он не был уверен, был ли рад этому или разочарован, когда этот близнец не пошевелился.

Джорджия только что вышла из комнаты Пиппы, когда Мэтт вышел в холл. Она последовала за ним вниз по лестнице.

— Спасибо, — формально сказала она. — За помощь с мальчиками и приглашение на обед.

— Всегда, пожалуйста, — ответил мужчина.

И поскольку он не смог удержаться, то поцеловал ее, мягко, но быстро.

Джорджия сжала губы, но отсутствие ее ответа не смутило его. Потому что теперь он знал, без сомнений, она хотела его так же сильно, как и он ее.

Теперь Мэтт просто должен ждать, пока она придет к тому же осознанию.

* * *

Мэтт сводил Джорджию с ума.

Через шесть дней после того, как Мэтт подарил ей близкий и личный взгляд на звезды и небеса, он действовал так, будто совершенно ничего из ряда вон выходящего не произошло. С другой стороны, возможно, вознесение женщин к высшей точки наслаждения на кухне не было необычным для него. Но для нее это было экстраординарным опытом, и невероятно расстраивающим.

Джорджия не хотела оскорблять Мэтта, когда попыталась объяснить, что шипение между ними это основной физиологический ответ на их близость. Это имело смысл для нее, что более чем двенадцать месяцев воздержания в сочетании с послеродовыми гормонами вызвали бы интерес к сексуальному доктору. Но Мэтт возразил против ее рассуждений и постарался доказать, что она хотела не только секса, но секса именно с ним.

И, черт возьми, Мэтт был прав. Потому что, когда Джорджия легла спать той ночью, ей не снился горячий и влажный секс с безымянным, безликим партнером, она мечтала о горячем и влажном сексе с Мэттом Гарретом. Проснувшись, жаждала его поцелуев и прикосновений, тосковала по удовлетворению, которое точно знала, что только он смог бы дать ей.

С тех пор как Филипп скончался, Джорджия была в первую очередь мамой. Ей пришлось иметь дело с горем близнецов и с собственной беременностью. На самом деле она не скучала по сексу, и даже не думала об этом. Уже больше года казалось, что каждое женское желание в ее теле просто исчезло. А потом в соседний дом переехал Мэтт Гаррет.

Нахождение рядом с ним возродило в ней всевозможные желания и потребности. Он заставил ее снова почувствовать себя женщиной. За исключением того, что прошло шесть дней. Ни одного поцелуя, ни одного прикосновения к ее коже, ничего.

Не то чтобы Мэтт избегал ее. Фактически, Джорджия спотыкалась об него каждый раз, когда оборачивалась. Мужчина был заботливым и полезным, и продолжал проводить много свободного времени с мальчиками. Он даже взял на себя поездку в местный садовый центр и договорился о доставке песка, чтобы заполнить пустую коробку на заднем дворе ее матери. И был там с мальчишками, возя самосвалы, бульдозеры и цементные миксеры прямо рядом с песком.

Да-а-а, Мэтт отлично проводил время с мальчиками и не сделал ни одного движения, чтобы коснуться или поцеловать ее в течение шести дней. Сначала она думала, что этот мужчина наказывал ее, потом начала задумываться, а не потерял ли он интерес, может быть, Мэтт решил, что Джорджия не стоила тех усилий. За исключением того, что она ловила его взгляды на себе, и сильный жар в его глазах определенно не телеграфировал незаинтересованность.

Выйдя на улицу, она позвала мальчиков.

— Куинн, Шейн! Обед готов.

Мальчики вскочили, вытерев свои руки в песке о шорты, прежде чем помчались к дому. Мэтт не спеша последовал за ними. Пока мальчики заходили в дом, чтобы умыться, Джорджия ждала своего соседа.

— Пообедаешь с нами, я сделала целую кастрюлю чили.

— Спасибо, но есть некоторые вещи, которые я должен сделать.

Джорджия шагнула перед ним, блокируя ему путь.

— Ты долго будешь злиться на меня?

— Я не злюсь на тебя, — сказал ей Мэтт.

— Тогда почему ты ни разу не поцеловал меня за шесть дней?

Уголок его рта слегка приподнялся.

— Ты считала дни?

Она подняла подбородок, равнодушно встретив его взгляд.

— Ты передумал, что хочешь меня?

В его глазах уже читался ответ, даже, прежде чем Мэтт заговорил. Блеск веселья в его взгляде сразу же сменился желанием, таким горячим, голодным и необузданным.

— Нет, — медленно сказал Мэтт. — Я не передумал.

— Тогда почему ты не целуешь меня?

— Потому что боюсь, что, если начну, то не смогу остановиться.

Джорджия сглотнула.

— Может быть, я не хочу, чтобы ты останавливался.

Мэтт сделал шаг назад.

— Дай мне знать, когда ты сможешь повторить это заявление без «может быть».

— Прости, — со вздохом сказала Джорджия. — Я не играю в недотрогу. По крайней мере, не нарочно.

Его улыбка была кривой.

— Я знаю.

И потом Мэтт быстро поцеловал ее в губы.

Поцелуй был слишком легким, и он ушел прежде, чем Джорджия успела это понять. Но ее тело, несомненно, отреагировало и от этого все нервные окончания от головы до кончиков пальцев пронзило током.

Если бы она подумала об этом, то, возможно, заволновалась бы, что ее реакция на случайный контакт слишком велика. Но в тот момент Джорджия могла думать только о том, что ей нужно гораздо больше. Чего она действительно хотела, так это, чтобы Мэтт поцеловал ее, прикоснулся к ней и никогда не останавливался.

Но она была не готова произнести эти слова вслух. А даже если и была, то было уже слишком поздно.

Мэтт ушел.

* * *

Несколько дней спустя, Джорджия решила вознаградить себя за то, что закончила свои отчеты, перед поездкой в парк. Поскольку мальчики в основном вели себя хорошо, и позволили ей сосредоточиться на работе, она решила взять их с собой. Только когда они добрались до парка, и Джорджия увидела Мэтта в дальней части поля, то вспомнила, что его команда «Гаррет Гаторс» тренировалась сегодня.

Мальчики играли, и Шейн больше не был обременен перевязочным материалом, который был снят накануне, она положила Пиппу на одеяло, расстеленное на траве. Ее дочь совсем недавно научилась переворачиваться с живота на спину и наоборот, и с удовольствием провела много времени, практикуя свой новый навык. Хоть Джорджия гордилась своей дочерью, но все же была немного насторожена. Повышенная мобильность Пиппы требовала еще большего внимания, потому что Джорджия знала, что, если отвернется на минутку, ребенок мог бы скрыться из виду. Однако, на данный момент, малышка, казалась, была довольна тем, что просто переворачивалась туда-сюда.

— Берегись!

Джорджия развернулась и увидела, как мяч поднялся высоко в воздух над бейсбольным полем. Инстинктивно она сложила ладони и схватила мяч, прежде чем упала рядом с ребенком. С поля раздались аплодисменты, когда она бросила мяч обратно в ловушку.

— Подписать ее! — кто-то крикнул с поля.

Джорджия проигнорировала комментарий и повернулась к Пиппе, которая в малейший момент ее невнимательности покатилась до края одеяла. С фальшивым предостережением она подняла ребенка и снова положила его на середину одеяла.

— Миссис Рид?

Женщина подняла голову и увидела, что Бритни потянулась к ней. Джорджия улыбнулась девочке.

— Еще одна тренировка для участия в турнире четвертого июля?

— Да, — с полным отсутствием энтузиазма ответила девушка. — И я до сих пор полный провал. К сожалению, существуют строгие правила о количестве мужчин и женщин, которых можно иметь в каждой команде, а в команде дяди Мэтта нужно другое женское тело на поле.

Джорджия сказала ей.

— Я уверена, ты справишься.

Бритни покачала головой.

— После полдюжины тренировок, это только мой инстинкт, чтобы уйти с пути, когда мяч летит ко мне. Я не сделала ни одного удара и ни одного шага мимо насыпи питчера.

— Почему ты говоришь мне это?

— Потому что, когда мяч полетел к тебе, ты, даже не задумываясь, просто протянула руку и схватила его.

— Материнский инстинкт, — пояснила Джорджия. — Я защищала ребенка.

— Все-таки это доказывает, что ты гораздо лучше для команды, чем я, — сказала ей Бритни.

— Мэтт спросил меня, хочу ли я играть, но... — она указала на мальчиков на горке и Пиппу на одеяле под деревом. — Я не могу сидеть на трибунах и ожидать, что они останутся.

— Я была бы счастлива, провести время с детьми, если бы ты заняла мое место на второй базе. Нет, я была бы в восторге, — поправила девушка.

Тем не менее, Джорджия заколебалась.

— Я давно не играла в бейсбол.

— Попробуй сейчас, — предложив ей руку, призвала Бритни.

* * *

И вот так Джорджия оказалась на второй базе «Гаррет Гаторс» на 4 июля.

Местный спортивный комплекс превратился в карнавал для праздника, включавший в себя семейную развлекательную зону с огромной ямой с мячиками, двадцатифутовую (прим.: 6 метров) надувную горку, кукольный театр, аква-грим и воздушные шары для маленьких детей. Для больших детей была промежуточная зона с захватывающими аттракционами и азартными играми. И поскольку у всех присутствовавших был зверский аппетит, поставщики продуктов предлагали все, начиная с хот-догов, попкорна и мороженого и заканчивая варениками, шницелями и суши. Но одним из самых крупных розыгрышей дня стал шестой ежегодный совместный турнир по софтболу для больных детей в больницах.

Лучшая подруга Бритни – Нина, предложила помочь с детьми, но Джорджия все еще немного беспокоилась о том, что девочкам будет тяжело провести весь день с близнецами и Пиппой. И чувствовала себя более чем немного виноватой в том, что не смогла провести день со своей семьей. Но близнецы были счастливы побродить с подростками, которые катали Пиппу в коляске, оставив Джорджию играть в мяч.

В турнире участвовало по два дивизиона из трех команд, поэтому каждая команда играла в своем дивизионе с пятью таймами против всех остальных, чтобы определить турнирную таблицу. Затем две команды, занявшие первые места, играли за трофей чемпионата.

Джорджия кормила Пиппу между играми и следила за тем, чтобы у девочек было достаточно денег, чтобы содержать близнецов и снабжать их закусками. В конце первого раунда было объявлено, что «Гаррет Гаторс» будет сражаться с «Саливан Свингер» за аппаратуру.

— Реванш прошлогоднего финала, — сказала Эшли Туркот, предупредив Джорджию, что тогда игра закончилась не в пользу «Гаторс».

— Что случилось? — спросила она.

— Тайлер Саливан запустил соло домой, пробежав по правому забору поля, чтобы выиграть его у Свингеров в нижней части девятого.

— Таю повезло с этим, — проворчал Люк.

— И в течение нескольких месяцев после этого, пересказывал историю любой женщине, которая готова была слушать, — вмешался Джек.

— В этом году у нас лучшая команда, — уверенно сказал Мэтт.

— Как и у них, — заметила Карен, секретарша Люка и их правозащитник. — Они закончили с лучшим дифференциалом бега, так что они снова хозяева.

— Тогда давайте готовиться к удару, — предложил Мэтт.

* * *

Мэтт всегда любил бейсбол. Хардбол или софтбол, мельница или крикет, это была забавная игра. И хотя ежегодный благотворительный турнир не имел такой же интенсивности, как чемпионат штата в средней школе, но между «Гаторс» и «Свингерс» определенно было соперничество, и Мэтт действительно хотел расплаты.

Игра в этом году, как и в предыдущем, была тесным соперничеством. Если «Гаторс» поднимались на пару, работая в верхней части тайма, то «Свингерс» догоняли, когда они сталкивались в нижней части. И так же, как и в прошлом году, игра была на линии в нижней части девятой, когда Тайлер Саливан подошел к пластине с двумя выходами. Но на этот раз он не нуждался в большом хите. С его невесткой на третьей базе, он нуждался только в одном, чтобы забить ей и связать игру.

В центре поля Мэтт надел свою бейсбольную кепку ниже и сосредоточил свое внимание на базе. Тайлер взял большой мах в первом уклоне, фола против него назад и вне игры. Когда второй уклон оторвался от его бейсбольной биты, Мэтт немедленно дал трещину ей так, что это вступило в контакт прямо в сладком месте.

Пробормотав проклятие под нос, он смотрел, как мяч летит... прямо в Джорджию. Словно в замедленном темпе, она подняла перчатку, и шар исчез в ней.

Судья поднял свой закрытый кулак, что сигнализировало об окончании игры, Тайлер с отвращением бросил биту. Зрители сошли с ума. Мэтт остановился, ошеломленный.

Джорджи едва успела отбросить мяч назад к кургану питчера, прежде чем она поднялась с колен и покачнулась. Джек, со своей позиции шорт-стоп, добрался до нее первым, и, когда он, наконец, опустил ноги на землю, то поцеловал ее прямо в губы. Люк, который был на первой, был следующим в очереди. Следуя примеру брата, он громко поцеловал ее.

Адам Уэббер проявил чуть больше сдержанности. После поздравления, он сказал.

— Я просто рад, что мяч не попал в третий. Я имею в виду, мне нравятся все эти парни, и я не против, чтобы они похлопали меня по заднице, но я рисую линии при поцелуях.

— Я тоже тебя целовал, — сказал ему Джек.

Вокруг мелькали быстрые поздравления, а потом «Гаторс» выстроились на после-игровое рукопожатие со «Свингерс».

После того, как трофеи были розданы, и толпа начала разбегаться, Мэтт увидел, как Тайлер Саливан приблизился к Джорджии, чтобы спросить.

— Так что вы делаете в следующий четверг?

Женщина только усмехнулась.

— У меня нет никаких планов на будущее.

— Так ты не в постоянном составе «Гаторс»? — надавил он.

— Отвали, Саливан, — зарычал Мэтт.

Тайлер только усмехнулся.

— Не вини парня за попытку.

— Ты пытаешься украсть моего второго бейсмена или поймать мою женщину?

Джорджия, казалось, вздрогнула от вопроса, как и Тайлер.

— Твою женщину? — переспросила она.

Тайлер, почувствовав, что фейерверк может начаться раньше запланированного срока, поднял руки в знак капитуляции и отступил. Мэтт обнял Джорджию за талию.

— Любая женщина, которая может поймать линейную передачу в финале в нижней части девятого и три-четыре пластины – это моя женщина.

— Мяч попал прямо в мою перчатку и его довольно сложно выбить, когда твоя собственная команда подает тебе.

— Кэму удалось это сделать, — сказал Люк. — Сегодня дважды.

— Это была грязная подачка, — в свою защиту указал Кэм. — Они не учитывают третий удар в реальном бейсболе.

Десятилетняя Мэдди, которая была их девочкой бейсбольной биты, похлопала его по плечу.

— Папа, ты для меня по-прежнему герой.

Он поцеловал ее в макушку.

— Это все, что имеет для меня значение, — затем он обвил рукой плечи жены. — Это, и выигрыш, когда я вернусь домой.

Эшли покачала головой, но улыбнулась, когда они повернулись, чтобы уйти.

— Говоря о выигрыше, — сказала Карен, подмигивая Джорджии. — Я должна признать, что мне любопытно. Теперь, когда ты поцеловалась со всеми тремя братьями Гаррет, кого бы ты выбрала самым лучшим?

Щеки Джорджии покраснели, но она легко ответила.

— Я не та девушка, которая рассказывает о поцелуях.

— По крайней мере, скажи мне, их репутация оправдана?

Она улыбнулась.

— Абсолютно.

Глава 13

К счастью, прежде чем на Джорджию получилось нажать для получения более подробной информации, Куинн и Шейн выбежали на поле. Женщина нагнулась, чтобы обнять их и поцеловать. Какой бы потной, грязной и измученной она ни была, но просто обнять своих мальчиков было уже достаточно для того, чтобы Джорджия забыла обо всем остальном.

— Ты была потрясающей, мамочка! — голос Шейна был наполнен восхищением, и ее сердце наполнилось гордостью.

— Лучше, чем «Янки»! — заявил Куинн, потому что это было, несомненно, самой высокой оценкой, которую он смог придумать.

— Выступление, которое, безусловно, заслуживает мороженое, — отметил Мэтт.

— Мороженое? — с надеждой переспросил Куинн.

— Ну, вы не думаете, что мама заслуживает награды после такой потрясающей игры?

Шейн кивнул.

— Я тоже.

Мэтт усмехнулся.

— Уверен. Мороженое для всех. Иди, скажи Бритни и Нине, что они тоже приглашены.

Джорджия сдержала стон, когда близнецы снова убежали.

— Вы тоже, — сказал Мэтт своим братьям. — Если хотите присоединиться к нам.

Но Джек с сожалением покачал головой.

— У меня есть огромный файл, который надо просмотреть до начала судебного разбирательства в понедельник.

— И мне только что позвонила Пегги Морган, попросив меня взглянуть на «боксера-левшу».

— У нее до сих пор есть эта старая кошка?

— Ага, но ненадолго, — сказал Люк. Затем, повернулся к Джорджии. — Заставь его брызнуть двойную ложечку. Ты более чем заслужила это сегодня.

— Я думаю, что будем только ты и я, — сказал Мэтт Джорджии, когда его братья ушли.

— А ещё два подростка, два дошкольника и ребенок, — добавила она. А потом, с надеждой спросила. — Или ты мог бы позволить мне тоже отпроситься.

— Ты не хочешь мороженого?

— Прямо сейчас, я просто хочу вернуться домой, смыть весь пот и пыль с моего тела и залезть в постель.

— Это звучит даже лучше, чем мороженое, — сказал мужчина.

— Одна, — подчеркнула Джорджия.

Его улыбка даже не дрогнула.

— Врач знает все мышцы человеческого тела. Я был бы рад помочь тебе разобраться с некоторыми из них.

— Заманчивая мысль, но думаю – я пасс, — и бросила ему бейсбольную перчатку, которую одолжила.

Мэтт поймал ее у груди, и сделал шаг ближе.

— Это? — хотел он знать. — Заманчивая мысль?

— Если ты спрашиваешь, думала ли я о твоих руках на моем теле, то да.

Его глаза потемнели.

— Я должен был догадаться, что ты сделаешь это признание в то время и в том месте, где я не смогу ничего с этим поделать, — проворчал Мэтт.

Джорджия ласково улыбнулась ему.

— Это казалось самым безопасным.

Мужчина подошел еще ближе.

— Хочешь увидеть фейерверк сегодня вечером?

Джорджия приподняла бровь, а он усмехнулся.

— Это не какой-то секретный код, — заверил ее Мэтт. — Город снова накроет сказочный фейерверк после наступления темноты. Я уверен, мальчикам это понравится.

— Наверное, так и будет, — согласилась она. — Но я не знаю, как быть с Пиппой.

— Бритни могла бы присмотреть за малышкой и щенками у меня дома.

— Она весь день присматривает за моими детьми.

— Она должна мне, за то, что покинула команду.

— Мне казалось, ты сказал, что должен ей «спасибо» за это, — напомнила ему Джорджия.

— Завтра я ее поблагодарю, — пообещал Мэтт. — После того, как она присмотрит за детьми сегодня.

* * *

Конечно, Джорджия не разочаровала своих мальчиков, не поехав за мороженым, поэтому они все сели в ее фургон и поехали к Уолтону. К сожалению, очередь была длинной, и она подозревала, что у каждого, кто был на игре, появилась такая же идея, как и у Мэтта. Но все же они, наконец-то, подошли к кассе, и сделали свои заказы: пломбир с зефиром – для Бритни, сливочную помадку с орехами – для Нины, шоколадное печенье и детский рожок – для Куинна, снова инопланетное вторжение – для Шейна, было очевидно, что у него появился новый фаворит, лимонно-лаймовый сорбет – для Джорджии, и огромный банановый сплит – для Мэтта.

К тому времени как они наелись и отправились обратно домой, мальчики едва держали свои глаза открытыми, и Джорджия понимала, что они ждали шоу фейерверков. На самом деле, и у нее были сомнения в том, смогла ли она выдержать еще чуть-чуть, но, тем не менее, была в долгу перед Мэттом, так что пришлось ей сделать усилие.

В то время как он пошел домой, чтобы принять душ и переодеться, она повела мальчиков в ванную и наполнила ванну. Когда они были чистыми и сухими, она приказала им достать свою пижаму и почистить зубы, а сама пошла в душ. К тому времени, как женщина закончила, Пиппа снова проголодалась, поэтому Джорджия послала мальчиков вниз к Бритни и Нине, пока кормила ребенка, обещая им историю, когда она закончит.

* * *

Вернувшись, Мэтт обнаружил близнецов с подростками, ждущих свою маму, чтобы прочитать им сказку на ночь. Когда он предположил, что смог сделать это, ребята настороженно переглянулись.

— Мама рассказывает лучшие истории, — сказал ему Шейн.

— Но ты можешь почитать нам сейчас, — сказал Куинн и протянул ему книгу, которую выбрал. — Потому что мама занята Пиппой.

— Хорошо, — согласился Мэтт, открыв книгу.

— Наверху, — сказал ему Шейн.

— Это не сказка на ночь, мы же не в постели, — пояснил Куинн.

— Я так не думаю, — сказал Мэтт и последовал за ними до их комнаты.

Когда мальчики разместились на кровати вместе с Мэттом, зажатым между ними на постели Шейна, потому что, видимо, они менялись, и была его очередь, он снова открыл книгу. Это был рассказ о смешном, пушистом монстре, и мальчики хихикали вслух в разных частях, иногда даже, прежде чем Мэтт успевал прочитать слова на странице, так что мужчина понял, это была история, которую они слышали уже несколько раз. К тому времени как он добрался до последней страницы, оба мальчики прижались поближе и изо всех сил пытались бодрствовать.

Когда мужчина закрыл книгу, Шейн наклонил голову назад, чтобы посмотреть на него.

— Может быть, ты мог бы быть нашим новым папой.

В голосе мальчика звучала такая надежда, которая была даже больше, чем значение самих слов, от которых сжалось сердце Мэтта. И он больше всего хотел согласиться с предложением маленького мальчика. Но было бы неразумно играть на надеждах Шейна, или же на его собственных, пока Мэтт не узнал бы, что Джорджия тоже поддерживала эту идею.

— Если бы ты был нашим папой, тогда я и Шейн могли заботиться о Финнигане и Фредерике все время, — сказал Куинн.

Мэтт откашлялся, прежде чем снова смог заговорить.

— Тут определенно стоит подумать.

— Но ты должен жениться на маме, чтобы стать нашим папой, — продолжил Куинн.

Мэтт был слегка удивлен и невероятно трепетно отнесся к такому аргументу.

— И как? Это сработает?

Оба мальчика кивнули.

— Ты любишь ее, не так ли? — спросил Шейн.

— Да, я люблю ее, — признался Мэтт, борясь с улыбкой, которая начала появляться на его губах. — И вас я люблю тоже.

— Это хорошо, потому что ты нам тоже нравишься.

* * *

Джорджия остановилась у двери спальни близнецов. Она не собиралась подслушивать, и даже не знала, что Мэтт вернулся, пока не услышала его голос в коридоре. Женщина почти не слышала их разговора, но создалось впечатление, что у них была встреча общества взаимного восхищения.

Но когда Куинн сказал: «Это хорошо, потому что ты нам тоже нравишься» она увидела, что Шейн покачал головой. И ее сердце разбилось, когда застенчивый сын посмотрел на него и сказал: «Я люблю тебя, доктор Мэтт».

Женщина переживала, что совершила огромную ошибку, позволив себе сблизиться с Мэттом, но больше всего беспокоилась о близнецах. Как она и подозревала, ее мальчики уже отдали ему свое хрупкое и доверчивое сердце. Джорджия застыла в дверях, в ожидании, что же Мэтт ответит на искреннее признание ее сына.

Мэтт поднял руку и нежно взъерошил волосы Шейна.

— Я тоже вас люблю, — сказал он, а его голос был хриплым от волнения.

И сердце Джорджии из груди упало прямо на пол к его ногам.

За последнюю пару месяцев ей казалось, что она была хорошо знакома с Мэттом Гарретом. Женщина знала, что он преданный хирург, который заботится о своих пациентах, брат, имеющий тесные связи со своими братьями и сестрами, сосед, всегда готовый протянуть руку помощи, и человек, который заставлял ее сердце чаще биться, когда был рядом. Он хорошо относился к детям и был добр к животным, и он целовал ее так, как будто завтра не существовало. Мэтт был умным, сексуальным и чересчур обаятельным. Но также был стойким, надежным и заслуживающим доверия.

Джорджия прижала руку к своему быстро бьющемуся сердцу и молилась, что не ошиблась в этом. Потому что решила, наконец, доказать, что доверяла ему, своим телом и сердцем.

Но сначала должна была уложить своих детей спать.

Очевидно, Мэтт думал о том же, потому что сказал.

— Теперь давайте вас обоих уложим в свои постели, прежде чем ваша мама войдет, чтобы проверить вас.

Куинн выбрался из постели своего брата и пошел к себе, подтянул простыни под подбородок и крепко закрыл глаза.

— Посмотрите на это, — сказала Джорджия, входя в комнату. — Два моих красивых мальчика в своих пижамах и почистили зубы, свернулись калачиком и готовы засыпать.

Глаза Куинна распахнулись, и он обменялся виноватым взглядом с Шейном.

— Вы же почистили зубы, не так ли?

Конечно, она знала, что они не почистили, потому что проверила их щетки, проходя мимо ванной, и обнаружила, что те были сухими.

— Мы забыли, — признался Шейн.

— Тогда вам лучше пойти и сделать это сейчас, — посоветовала она.

— Но я уже в постели, и я очень устал, — запротестовал Куинн.

— Тогда хот-доги, сладкая вата и мороженое на ваших зубах будут вкусным праздником для монстров кариеса, которые приходят, когда ты спишь.

Джорджия сдержала улыбку, когда мальчики вылезли из постели и понеслись в ванную.

В то время как они чистили зубы, она пересекла комнату и, подойдя к Мэтту, поцеловала его в щеку.

— Спасибо.

— За что?

— Ты был таким прекрасным с мальчиками.

— Они отличные ребята, — сказал Мэтт с такой легкостью, которая уверила ее, что именно это он имел в виду.

— Я так же думаю, — согласилась Джорджия, а потом улыбнулась. — Большую часть времени, во всяком случае.

Мальчики забежали обратно в комнату, останавливаясь перед Джорджией, и открыли рты для ритуального осмотра, чтобы убедиться, что ничего не осталось для перекуса монстрам кариеса.

— Выглядит хорошо, — одобрительно сказала женщина.

Затем были объятия и поцелуи, и Джорджия снова уложила их в постель. Мэтт взглянул на часы, прежде чем последовать за ней в зал, и она знала, что он очень хотел вернуться в парк. Но когда они спустились вниз по лестнице в пустую гостиную, мужчина нахмурился.

— Куда ушли Бритни и Нина?

— Я отправила их домой.

Джорджия надеялась, что казалась более уверенной, чем чувствовала себя, потому что теперь, когда они были действительно одни, ее желудок скрутился в узел, и она не думала, что тот когда-нибудь распутается.

— Я думал, мы вернемся в парк, чтобы увидеть фейерверк.

— Я изменила свое решение.

— У меня есть право голоса?

Женщина покачала головой.

— Нет, но у тебя есть выбор.

— Какой выбор? — спросил Мэтт.

Джорджия подняла руки, чтобы положить их на плечи Мэтту.

— Ты можешь вернуться в парк на фейерверк, — ее пальцы сцепились за затылком, и притянули его к себе, — или мы можем сделать здесь наш собственный.

И затем она поцеловала его.

* * *

К его чести, Мэтту не пришлось долго улавливать изменения в планах. В сердце удивление уступило соблазнению. Мужчина не ответил на ее поцелуй так сильно, как хотел этого, но она впустила его, потому что никогда не знала никого, кто целовался бы так, как Мэтт Гаррет, с единственной целью и сосредоточенностью.

Его губы были твердыми и властными, уверенными и соблазнительными. Язык Мэтта скользнул между ее губ, и погладил небо. Мурашки предвкушения затанцевали на коже Джорджии, желание прокатилось по ее венам. Она хотела этого, хотела его даже больше, чем сама осознавала. И как великолепно это было, целоваться с Мэттом Гарретом, но все же женщина хотела большего. Она скользнула руками по его груди и смогла почувствовать биение его сердца под ее ладонями, сильное и стабильное. Как и сам Мэтт.

Джорджия хотела прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела под своими руками. Устремившись к своей цели, женщина начала выдергивать его рубашку из штанов, и почти захныкала в знак протеста, когда он своими руками поймал ее запястья и прижал к бокам.

Джорджия отпустила его губы и посмотрела на него, ее взгляд был твердым и уверенным.

— Я хочу тебя, Мэтт. Сейчас. Сегодня ночью.

Его глаза потемнели, как она подозревала от удовольствия и желания, но совсем не волновалась. Он мог быть столь же самодовольным и самоуверенным, столько, сколько был бы с ней.

— Не сомневаешься?

Она покачала головой.

— Никаких сомнений.

Его губы снова запорхали по ее губам, мучительно близко и в то же время так далеко.

— Ты собираешься разрешить мне снять с себя всю одежду, а затем прикасаться к тебе и целовать тебя, пока ты не будешь умолять меня?

Джорджия удивилась тому, как так быстро потеряла контроль над ситуацией. Она намеревалась соблазнить его, а с помощью нескольких хорошо подобранных слов, сказанных низким, сексуальным голосом, Мэтт практически довел ее до грани. Ей было интересно, что же будет, когда он, наконец, коснется ее и заставит отчаянно нуждаться в его прикосновениях. Но прежде чем это случится, она должна была прояснить одну вещь.

— Я не прошу.

Мужчина ухмыльнулся.

— Это мы еще посмотрим.

Мэтт снова захватил ее рот, целуя так глубоко и тщательно, что она захотела умолять его не останавливаться. Он, наконец, отпустил запястья Джорджии, скользнув пальцами по всей длине рук на ее плечи, к ключице. Кожа женщины горела везде, где Мэтт прикасался, а тело тосковало там, где он этого не делал. Мужчина проследил V-образный вырез ее блузки, и тем самым поднял мурашки по ее телу. Затем его большие пальцы коснулись ее сосков, и Джорджия застонала, когда острые стрелы удовольствия выстрелили в сердцевину женщины.

Испугавшись, Мэтт сразу же убрал руки.

— Я сделал тебе больно?

— Нет, — Джорджия покачала головой, ухватилась за запястья и вернула его руки к себе на грудь. — Я люблю чувствовать твои руки на мне.

— Хорошо. Потому что я хочу прикоснуться к тебе. Я хочу изучить каждый дюйм твоей атласной кожи, каждый изгиб изящного тела.

Пока Мэтт говорил, его руки двигались по ней, с плеч на грудь, от груди к бедрам, тем самым заставляя ее вздрагивать.

— Ты планируешь делать все это в моей гостиной? — спросила Джорджия.

— Думаю, комната с дверью будет лучшим вариантом.

— Наверх, — сказала женщина.

— Я знаю, — ответил Мэтт, и подхватил ее на руки.

Мужчина знал, потому что уже относил ее в постель. В то время она была практически в коматозном состоянии, и не могла оценить, что у нее был сильный и красивый мужчина. Джорджия определенно оценила это сегодня вечером.

И, несмотря на то, что сказала ему, что никогда не хотела, чтобы мужчина поднимал ее на руки, не смогла отрицать, что было что-то невероятно романтичное в том, что ее удерживали напротив твердого мужского торса с сильными руками, обернутыми вокруг нее.

Мэтт поставил Джорджию на ноги только в комнате, потом повернулся и закрыл дверь с мягким щелчком. Затем подождал, словно давая ей последний шанс передумать. Но женщина взяла его за руку и повела к кровати.

Ее сердце колотилось, а колени дрожали, не потому что боялась, а потому, что никогда никого не хотела так сильно, как этого человека. Мэтт аккуратно положил Джорджию на кровать и склонился над ней. Затем снова поцеловал ее, и она вздохнула в блаженном удовольствии.

Джорджия не знала, что Мэтт расстегнул пуговицы на ее рубашке, пока он не отодвинул ткань с плеч и вниз по рукам. Затем опустил голову, чтобы поцеловать ложбинку между грудей, прежде чем расстегнул ее бюстгальтер и раздвинул кружевные чашки. Женщина напряглась, потому что ее грудь была чувствительна из-за кормления Пиппы, и почти потерялась в нем, когда он коснулся своим языком ее соска.

Мэтт продолжил смотреть на ее груди, поочередно облизывая, целуя и посасывая, пока Джорджия не стала умолять его. А затем рот мужчины опустился ниже, целуя изгиб живота, и еще ниже. Она напряглась, ее руки вцепились в одеяло, когда Мэтт снял с нее джинсы.

Его пальцы скользнули по мягкой коже ее бедер, уговаривая их раскрыться. Тогда его язык последовал тем же путем к вершине, и с первым касанием его языка к ее центру, Джорджия разлетелась вдребезги.

— Мэтт.

Его имя было одновременно и хныканьем, и мольбой, но даже она не знала, умоляла ли его остановиться или нет.

Мужчина не изменил курс. Губы, язык и зубы продолжали дразнить и мучить ее, поднимая все выше и выше, подводя все ближе к другой вершине удовольствия. Джорджия прикусила губы, чтобы не плакать. Она не думала, что это возможно, но почему-то второй оргазм был еще более взрывоопасным, чем первый.

— Сейчас. Пожалуйста, сейчас.

Мэтт сделал достаточно долгую паузу, чтобы позаботиться о защите, а ее тело все еще пульсировало от толчков. Но когда он, наконец, навис над ней и вошел в нее, женщина закричала, когда очередная волна наслаждения обрушилась на нее. Джорджия не думала, что это было возможно, ей казалось, что у нее не осталось сил, но Мэтт доказал, что она ошиблась. Ее тело нашло свой ритм в сочетании с его, Джорджия была наполнена новыми ощущениями и невообразимым удовольствием.

Она выгнулась под ним, подняв ноги, чтобы закинуть их ему на бедра для более глубокого проникновения. Его стон смешался с ее, и он начал двигаться быстрее, сильнее и глубже. Пальцы Джорджии вцепились в его плечи, короткие ногти впились в его тело, когда ее тело снова напряглось.

На этот раз он поплыл с ней на одной волне, пик за пиком, пока, наконец, не дернулся в ней.

* * *

Мэтт мечтал о Джорджии, горячей и обнаженной и кричащей его имя. Какими же яркими были эти мечты, они побледнели в сравнении с реальной женщиной в его руках. Занятие любовью с ней превзошло все его ожидания. Она была страстной и игривой, и в результате получилось невероятно захватывающе и неожиданно весело.

Но лучше всего было то, что даже после того, как его тело было насыщено, Мэтт все еще хотел быть с ней. Он не был горд признавать это, но у него было несколько интрижек, после чего не мог дождаться, чтобы одеться и вернуться домой. И мужчина, наконец, понял, что была разница между бессмысленным сексом и истинной близостью. Оба служили цели, по крайней мере, для удовлетворения основных физиологических потребностей, но он быстро начинал скучать от притяжения без привязанности. К счастью, с Джорджией было много и того, и другого.

Когда ему, наконец, удалось отдышаться, Мэтт приподнялся на локтях и не смог удержаться от поддразнивания.

— Ты умоляла.

Джорджия пожала плечами, обнажив одно из них.

— Это так важно для тебя.

— О, да? — он прикоснулся кончиком пальца к ее плечу, проследив путь вниз под простыню, к вершине ее груди. — Это единственная причина?

— Это и тот факт, что, — у Джорджии перехватило дыхание, когда Мэтт мягко потянул ее за сосок, — ты заставил мое тело ослабеть и голову кружиться…

Мэтт нахмурился, изобразив озабоченность, поскольку обратил свое внимание на другую грудь.

— Звучит как серьезное заболевание. Возможно, вам следует обратиться к врачу.

Джорджия улыбнулась.

— Ты действительно хочешь, чтобы я позволил тебе поиграть со мной в доктора, не так ли?

— Меня не волнует, как ты назовешь это, — Мэтт заменил свою руку губами, нежно облизывая и покусывая, пока Джорджия не начала корчиться и задыхаться, — так долго, как ты позволишь мне играть.

— Я не могу думать… о… срочных… возражениях.

Его рука скользнула по мягкому изгибу ее живота к центру ее женственности. И Мэтт с удовлетворением улыбнулся, когда дыхание Джорджии вырвалось из легких, и ее глаза блаженно закрылись.

— На самом деле… я не могу думать… вообще.

— Мне нравится, когда ты не думаешь, — сказал ей Мэтт.

Джорджия прикусила нижнюю губу.

— Часть меня задается вопросом, не следует ли оскорбиться на это замечание.

— А другая часть? — подтолкнул мужчина.

— Все остальные части слишком возбуждены, чтобы беспокоиться.

— Ты опять будешь умолять?

— Заставь меня, — бросила она вызов.

И так как он никогда не мог бы противостоять этому вызову, то Мэтт сделал это.

Глава 14

Джорджия знала, что Мэтт будет хорошим любовником. Он был слишком внимательным и осмотрительным в каждом аспекте своей жизни, иначе не могло быть и в спальне. У нее не было опыта для сравнения. Женщина ни с кем не была, кроме Филиппа, и она не знала, было ли это признание ее потенциальным любовником.

Она не знала, чего ожидал Мэтт, когда повел женщину к кровати. Без шуток, у человека действительно была репутация. Он встречался со многими женщинами, вероятно, спал с большим количеством женщин – женщин, которые, были более искушенными и опытными, чем она. И женщины, чьи тела не были свидетелями того, что у них было три ребенка.

Джорджия бы не променяла ни одного из своих детей ни на что на свете, но это не остановило ее желать, по крайней мере в данный момент, чтобы бедра были чуть менее округлыми, а кожа на животе более подтянутой. Но у Мэтта, казалось, не было никаких проблем с ее телом в течение двух раундов интенсивных занятий любовью. Что объясняло, почему она была так истощена – три игры в бейсбол, сопровождаемые энергичными действиями в спальне, изнурили бы любого.

Джорджия потянулась на кровати, пытаясь ослабить напряжение в мышцах. Перевернувшись лицом к другой стороне кровати, она с удивлением обнаружила, что та пуста.

Очевидно, Мэтт решил отправиться домой, и она разочарованно вздохнула, но поняла, что было это к лучшему. Они действительно не слишком много говорили, прежде чем упали на кровать, так что, наверное, было правильнее для них обоих взять некоторое время, чтобы все обдумать и восстановить границы. Потому что не было совершенно никаких границ, когда она была обнаженной в его объятиях.

После быстрого похода в ванную женщина заметила, что из закрытого дверного проема в комнату Пиппы проникает мягкий свет. На цыпочках она заглянула в комнату и увидела Мэтта в кресле-качалке, который давал Пиппе бутылочку.

Мужчина надел штаны, но не рубашку, и вид ее меленькой девочки, прижавшейся к его твердой, мужественной груди, перехватил дыхание. Мэтт должен был выглядеть смешным – полуобнаженный мужчина посреди всего ультра-женственного декора, но вместо этого он выглядел прекрасно, как будто бы принадлежал этому.

— Я снова напал на твой холодильник, — объяснил Мэтт шепотом, чтобы не испугать ребенка.

— Не могу поверить, что не слышала, как она хлопочет.

— Она не произвела слишком много шума, — заверил он ее.

— Ты должен был меня разбудить.

— Я полагал, что это была, по крайней мере, отчасти моя вина, что ты так устала, и хотел, чтобы ты выспалась.

Еще до вечера, еще до того, как она смотрела на него со своими мальчиками, она была более чем наполовину влюблена в него. Но Джорджия отказывалась признавать это, поэтому была уверена, что сможет контролировать свои эмоции. Затем они занялись любовью, и рухнула остальная часть стены.

Теперь, увидев его здесь с Пиппой, так, будто он принадлежал этому, воплотило ее желание, чтобы Мэтт Гаррет мог быть частью ее жизни, и жизнью детей – навсегда. За исключением того, что в ее жизни было слишком много отчимов для Джорджии, чтобы позволить себе даже надеяться. Ничто не было вечно, и чем скорее она положит конец таким глупым фантазиям, тем лучше.

Когда Мэтт поднялся, чтобы положить спать ребенка в свою кроватку, Джорджия отвернулась, чтобы он не увидел блеск ее слез. Но почему-то мужчина был настроен на изменения в ее настроении, потому что последовал за ней в холл и поднял ее подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

— Что происходит, Джорджия?

Она покачала головой.

— Ничего. Ты прав – я просто очень устала и... думаю, тебе лучше уйти.

Он, казалось, больше развеселился, чем оскорбился на ее импульсивное предложение.

— Куда я должен идти?

— Домой.

— Почему?

Нежное терпение в его тоне заставило ее хотеть закричать. Как он мог быть так спокоен, когда она была на грани полномасштабной паники?

— Потому что уже поздно, — отрезала Джорджия.

Мэтт улыбнулся на это.

— У меня нет никого, кто бы ждал меня.

— Щенки, — вдруг она вспомнила, воспользовавшись предлогом. — Не надо их выпустить?

— Уже сделал, — сказал он ей.

— Не будет ли им страшно, одиноко в доме без тебя?

— Они будут в порядке, — настаивал мужчина, и привлек ее в свои объятия. — Что я хочу знать, почему ты вдруг испугалась, что я в твоем доме с тобой.

— Я не испугалась, — солгала Джорджия. — Я просто думаю, что мы должны сделать шаг назад.

Его веселье потускнело.

— Ты хочешь сделать шаг назад?

Она кивнула.

— Секс – это секс, но спать вместе подразумевает определенный уровень интимности.

— Да, — согласился Мэтт. — И я намерен провести эту ночь с тобой, Джорджия, спать с тобой в моих объятиях и проснуться с тобой утром.

Женщина тоже этого хотела, гораздо больше, чем должна была. Потому что, если бы позволила ему остаться сегодня, то захотела бы, чтобы он остался на ночь завтра и послезавтра, и, в конце концов, начала бы рассчитывать на то, что он останется навсегда.

— Ты хочешь, чтобы я попросил? — его тон был преднамеренно легким, но Джорджия могла сказать по интенсивности его взгляда, что Мэтт понимал, что это было очень важно для нее.

— Ты? — спросила она.

Его взгляд не дрогнул.

— Я сделаю все для тебя, Джорджия. Разве ты этого не знаешь?

— Полагаю, да, — наконец сказала она. — И, может быть, это меня пугает.

— В твоей жизни было много людей, кто подводил тебя?

— Каждый из четырех мужей моей матери, в том числе собственный отец. Каждый из них утверждал, что хочет ее и ее детей, и каждый из них пропадал из нашей жизни.

— И тогда твой муж сделал то же самое, — с удивлением заметил Мэтт. — Не то, чтобы это был его выбор, но результат был тот же. Он обещал быть с тобой вечно, а потом и он ушел, оставив тебя одну и твоих детей без отца.

Джорджия кивнула.

— И если даже он не остался, почему ты должна верить, что я это сделаю?

Она снова кивнула.

— И прежде чем ты на это укажешь, да, я знаю, что именно я пыталась вытолкнуть тебя за дверь.

— Потому что тогда это был бы твой выбор, — отметил он.

Даже если она сознательно не понимала смысла своих действий, но теперь поняла, что он прав. Каждый раз, когда ее мать уходила от одного из своих мужей, это был выбор Шарлотты, а у дочерей не было выбора, кроме как следовать за ней за дверь.

— Ладно, тебе решать, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, или ты хочешь, чтобы я ушел?

Ей должно было быть приятно, что мужчина позволил ей выбирать, потому что ее выбор уже был сделан. За исключением того, что каким-то образом в ходе их разговора она начала сомневаться в мудрости своего решения оттолкнуть его. Мэтт доказал, что понимал ее так, как никто другой, и все равно хотел быть с ней. И тот факт, что он достаточно верил в нее, чтобы предложить выбирать Джорджии, дал ей мужество довериться ее сердцу.

Она потянулась к его руке и соединила их пальцы.

— Останься.

* * *

Мэтт понял, как тяжело для Джорджии было сказать это одно слово. Поскольку, это могло бы показаться легким ответом на простой вопрос, но он знал, что это было намного большее, чем ответ.

Для Джорджии признание того, что она хотела, чтобы он остался, было равносильно тому, чтобы положить ее сердце прямо в его руки. И он был так благодарен и рад, что женщина нашла в себе мужество, потому что, знала она это или нет, его сердце было полностью её.

На этот раз, когда он уложил ее обратно в постель, то показал ей своими руками, губами и телом слова, которые, как Мэтт знал, она не была готова услышать. А утром, когда проснулся с ней в руках, он совершенно не сомневался, что именно так и хотел просыпаться каждый день до конца своей жизни.

В течение следующих нескольких дней они возобновили свою обычную жизнь с небольшими корректировками, кровать для щенков вечером была перенесена на кухню к Джорджии, Мэтт проводил ночи в постели Джорджии, и она перестала притворяться, что не хотела его там.

Но насколько ему нравился новый физический аспект их отношений, ему также нравилось просто быть с ней. Он так многого не знал о ней, так сильно хотел узнать, и они часто не спали до поздней ночи, просто разговаривая.

Однажды ночью, воспользовавшись подвигами Финнигана и Фредерика во время недавней поездки в офис Люка для их девятинедельного осмотра, Джорджия заметила.

— У тебя хорошие отношения с братьями, но я никогда не слышала о другой части семьи.

— Это потому, что мои родители умерли несколько лет назад.

Джорджия поморщилась.

— Прости, я не должна была выпытывать.

— Это вряд ли большой секрет, — сказал Мэтт, конечно, по сравнению с другим, более крупным секретом, который он должен был доверить ей. Не потому что он не хотел ей рассказать, а потому что знал, что время и место рассказа важны для обеспечения ее понимания, и сейчас не время и не место.

«Тогда когда?» — требовал ворчливый голос его совести.

Далее последовал вопрос Джорджии.

— Можешь рассказать мне, что произошло?

Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что она имела в виду смерть его родителей, а не провал его брака.

— После того как мой отец вышел на пенсию, они решили, что хотят увидеть мир: Великую Китайскую стену, Австралийскую глубинку, Национальный парк Серенгети, и они прекрасно провели время. Потом решили отправиться в плавание вокруг мыса Горн, но многолетний опыт капитана не спас их от бури, которая опрокинула их лодку. Мои родители и весь экипаж утонули.

Женщина взяла его за руку – молчаливый жест утешения и ободрения.

— Это должно быть было ужасно для тебя и твоих братьев, потерять их обоих одновременно, — пробормотала она.

Мэтт кивнул.

— В этих обстоятельствах трудно было найти утешение, но, как только мы начали преодолевать свое разочарование и горе, то смогли утешиться тем фактом, что они были вместе. Потому что мы знали, что после почти сорокалетнего брака ни один из них не захотел бы продолжать жить без другого.

— Потерять их так неожиданно было ужасно, — продолжил он. — Но нам повезло, что мы были свидетелями такого примера крепкого и стабильного брака, изо дня в день видели, как они проявляют свою глубокую любовь и неизменную преданность друг к другу.

— Моя мама никогда не находила такой любви, — сказала Джорджия ему. — И не из-за недостатка поиска. Но она все еще верит, что такая любовь существует.

— Так и есть, — сказал Мэтт и опустил голову, чтобы нежно поцеловать ее в губы.

— Ты думал, что нашел ее со своей женой?

Он прижался лбом к ее щеке.

— Ты пытаешься убить настроение?

— Мне просто любопытно, — ответила Джорджия. — Я не могу представить, что вы поженились, не веря, что это навсегда, или полагая, что это навсегда, я не могу представить, что можно когда-нибудь отказаться от своей клятвы. По крайней мере, это нелегко.

— Это было нелегко, — признал он, смирившись сейчас, чтобы рассказать всю грязную историю обмана его бывшей жены.

За исключением того, что щенки внезапно затявкали и завыли.

Джорджия замерла. Мэтт откинул одеяло и спустил ноги на край матраса, но она схватила его за руку, останавливая его движения.

Посреди всех безумных щенячьих звуков слышалось бормотание женского голоса. Мэтт не мог разобрать слов, но подумал, что они звучат так: «Думаешь, она могла рассказать мне о собаках».

— Оставайся здесь, — сказала Джорджия, потянувшись за одеждой. — Я пойду.

Мэтт покачал головой, сбитый с толку, что она может предложить такую вещь.

— В доме кто-то есть, и нет способа ...

— Это не просто кто-то, — она прервала. — Это моя мать.

* * *

Джорджия сталкивалась с более чем несколькими неожиданными поворотами событий в жизни, и Шарлотта Уорринг-Эклэнд-Тафф-Мастертон-Кендрик-Бранстон, объявившаяся без предупреждения и посреди ночи, была лишь одним из последних.

Щенки услышали скрип лестницы перед Шарлоттой и радостно покинули недружелюбного незнакомца в пользу человека, который иногда кормил их обедом и брал на прогулки. Джорджия нагнулась, чтобы погладить их обоих по голове, заверяя, что они превосходные сторожевые псы, прежде чем обратилась к матери.

— Вот это сюрприз, мама.

Шарлотта по очереди поцеловала каждую щеку дочери с улыбкой, которая была широкой и чуть-чуть натянутой.

— Ну, это был мой план – удивить тебя. Но я не хотела разбудить тебя, малышка, — сказала женщина с ноткой извинения в голосе. — И на самом деле, я не думаю, что это сделали собаки. Почему ты не сказала мне, что превратила дом в питомник?

— Это только два щенка, и они не мои.

— Тогда почему они здесь?

— Я помогаю другу, — подстраховалась она. — Почему ты здесь?

— Насколько я помню, это все еще мой дом.

— Ты знаешь, что это так, — согласилась Джорджия. — Но почему ты появляешься здесь в два часа ночи?

— Потому что это почти в трех часах езды от аэропорта, — ответила Шарлотта так, как будто это все объясняло.

— Ладно, — сказала Джорджия, стараясь не потерять терпение. — Почему ты решила совершить поездку из Монтаны в данный конкретный момент времени?

— Мне просто не хватало моих внуков, я не могла дождаться, чтобы обнять их, поэтому Триггер купил мне билет на самолет и вот я здесь.

Было кое-что в объяснении Шарлотты, что поразило Джорджию, как небольшой промах, или, возможно, это был преднамеренно небрежный тон, включивший ее радар. Какая бы ни была причина, Джорджия была внезапно убеждена, что в этом импровизированном пути было больше, чем говорила ее мать. И она была уверена, что знала, что это было.

— Ты оставила его, не так ли?

— О чем ты говоришь?

— Триггер – твой муж. Тот, кто заставил тебя почувствовать толчок, как будто ты засунула пальцы в розетку, — напомнила ей Джорджия.

Шарлотта прижала идеально наманикюренную руку к груди, прямо над ее сердцем.

— Все было именно так, — согласилась она.

— И где же он сейчас?

— На своем ранчо, конечно. Он не мог просто бросить своих животных, из-за моего каприза увидеть мою девочку и ее детей.

— Ты на самом деле придерживаешься этой версии?

— В самом деле, Джорджия Мэй, я не понимаю, почему ты настроена так агрессивно.

Наверху она услышала, как Пиппа начинает суетиться, желая, чтобы ее накормили, и Джорджия очень хотела добраться до ребенка, пока мать не решила подняться по лестнице.

— Мне очень жаль. Может, нам стоит продолжить этот разговор утром, или, скорее, в более подходящее время утром.

— Звучит неплохо, — согласилась Шарлотта. — Это был долгий день, и я определенно могла бы воспользоваться каким-нибудь закрытым глазом.

Джорджия кивнула, хотя и не ожидала, что скоро заснет. Сначала ей нужно было покормить и переодеть Пиппу, а потом, когда ребёнок успокоится, и она была уверена, что Шарлотта уснет к этому времени, ей придется вытащить Мэтта из дома. Она не сомневалась, что ему не понравится, когда его вышвырнут через заднюю дверь, но, несмотря на то, что ей было тридцать один год, Джорджия не хотела рисковать, чтобы мать поймала мужчину в ее кровати.

Еще одно нежное воркование спустилось вниз по лестнице, за которым последовала болтовня, которая была вариантом беседы маленькой девочки. Это означало, что Мэтт услышал ребенка, и, зная, что Джорджия была занята внизу, зашел в комнату Пиппы, чтобы проверить ее.

— О, малышка проснулась, — сказала Шарлотта, и ее голос заполнился искренним удовольствием. — Мне нужно ненадолго заглянуть ...

— Почему бы тебе не подождать до утра? — предложила Джорджия. — Если она увидит тебя сейчас, то уже не успокоится.

Шарлотта махнула рукой, поднимаясь по лестнице.

— Не будь глупой. Она быстро успокоится, если устала.

Без физической силы Джорджия знала, что не было никакой возможности помешать Шарлотте зайти в комнату Пиппы. Это означало, что не было никакой возможности, чтобы она могла пересечь путь,

— Мэтью Гаррет, — сказала Шарлотта, и ее голос был полон удивления и одобрения. — Мне было интересно, чья же обувь сорок шестого размера стоит в холле, о которую я чуть не споткнулась.

* * *

— Ну, это было не так неловко, как я думал, могло бы быть, — сказал Мэтт, после того, как Джорджия закончила кормить грудью ребенка, и Шарлотта вернулась в главную спальню хозяев.

— Мне было очень неловко, — сказала ему Джорджия.

— Ты просто смущена, потому что твоя мама показала тебе два больших пальца, прежде чем попрощалась, — поддразнил он.

— То, что она одобряет нашу связь, делает меня настороженной, — призналась она. — У моей мамы дурной вкус в мужчинах.

— Ты говоришь так, потому что ее бывшие мужья были сомнительного характера или потому, что отношения не увенчались успехом?

— Я не уверена, что разница действительно имеет значение.

— Конечно, имеет. Если она действительно сделала плохой выбор, то ты должна быть осторожна. Но если они были хорошими людьми, то могло быть множество причин, по которым ничего не получилось.

— Как ее привычка спасаться, когда отношения достигают дна, а не пытаться найти решение? — предположила Джорджия.

— Это может быть проблемой, — согласился Мэтт.

— Я не думаю, что она приехала сюда, потому что соскучилась, — наконец сказала Джорджия. — Я думаю, что она бросила Триггера.

— Разве она не сказала бы тебе, если бы это было так?

Женщина покачала головой.

— Нет. Пока она не придумает, как изобразить все так, что это не ее вина.

— Это очень грубо, не думаешь?

Она вздохнула.

— Может быть. И, возможно, я ошибаюсь. Честно говоря, я надеюсь, что это так, потому что, если Шарлотта действительно разрушит свой брак, ее сердце будет полностью разбито, но она не позволит никому это узнать.

— Полагаю, это доказывает, что ты достаточно честно подошла к своему жесткому поведению.

— Думаешь, я жестокая?

— Снаружи, — сказал Мэтт. — Внутри ты мягкая и липкая, как зефир, — он опустил голову, чтобы поцеловать ее, мягко, глубоко. — И очень, очень сладкая.

— М-м-м, — Джорджия промурлыкала свое одобрение, обвив руками его шею. — Ты пытаешься отвлечь меня, не так ли?

Мужчина запустил руки под ее рубашку и расстегнул спереди лифчик, чтобы ее груди наполнили его руки. У нее перехватило дыхание, соски напряглись. Он провел большими пальцами по напряженным пикам, заставляя ее застонать.

— Работает?

Ее дыхание сбилось, когда Мэтт стал покусывать мочку ее уха.

— Что работает?

Улыбаясь, он опустил ее на кровать.

* * *

На следующее утро Мэтта вызвали в больницу, оставив Джорджию наедине с мамиными вопросами и непрошеными советами. И Шарлотта не разочаровала. Фактически, Джорджия едва начала чистить яйца в миску, когда ее мать сказала.

— Ты выбрала хорошего человека, дочка.

Учитывая, что Мэтт переехал после того, как ее мать уехала в Вегас, ей пришлось спросить.

— Откуда ты знаешь?

— Нет никаких сомнений, все мальчики Гаррет были в молодости игроками, но все в городе согласны, что они выросли в прекрасных, добропорядочных мужчин. Или, по крайней мере, Мэтт и Люк, — ее мать пояснила, незначительно наморщив лоб. — Похоже, Джек другого мнения.

— Твой источник информации – городские сплетни?

— Новости, хорошие и плохие, быстро распространяются в Пайнхерсте. И я не слышала ничего, кроме хороших вещей о Мэтте Гаррете, — Шарлотта понизила голос, словно раскрывая конфиденциальную информацию. — Ты знала, что он доктор?

Джорджия сосредоточилась на взбивании яиц и проигнорировала тот факт, что ее мать на самом деле думала, что она может спать с мужчиной, не зная чего-то такого базового, как его занятия.

— Да, я знаю, что он врач. Фактически, он поставил гипс на руку Шейна, когда тот сломал ее.

Ее мать кивнула.

— Умный, обаятельный и очень красивый. Это уже слишком много, чтобы надеяться, что он также хорош в постели.

— Мама, — Джорджия почувствовала, как ее щеки запылали сильнее, чем сковородка на плите.

Шарлотта улыбнулась.

— Ну-ну. Моя девочка обнаружила, что в ее крови есть страсть.

— Истинное откровение после того, как аист принес троих детей, — сухо произнесла Джорджия.

— Земля не должна двигаться, чтобы женщина могла забеременеть, — заметила ее мать, когда собирала тарелки и столовые приборы для еды. — И хотя я никогда не сомневалась, что Филлип был хорошим человеком, я задавалась вопросом, был ли он хорошим мужем.

Джорджия была сбита с толку подобным заявлением.

— Почему ты думала об этом?

— Потому что я никогда не видела, чтобы он смотрел на тебя так, как смотрит Мэтт и наоборот.

Джорджия не хотела признавать, что это было правдой. Во многих отношениях она и Филипп хорошо подходили друг другу, но, хоть они и имели определенный уровень притяжения, но никогда не вызывали никаких настоящих искр. Разумеется, ничто не могло сравниться с искрами, которые летают всякий раз, когда Джорджия и Мэтт были вместе, но признание этого факта, даже ее матерью, казалось каким-то образом неправильным.

— Я любила своего мужа.

— Я знаю, — сказала Шарлотта. — Но любишь ли ты Мэтта?

Она выдавила яйца в кастрюлю.

— Я знаю его всего несколько месяцев.

— Я знала Триггера только пару дней, — напомнила ей Шарлотта. — Но это было достаточно долго, чтобы понять, что я хочу провести всю оставшуюся жизнь с ним.

За исключением того, что, по некоторой необъяснимой причине, она была здесь, а ее муж был в Монтане. Но Джорджия не собиралась выяснять это сегодня с матерью. Вместо этого она только сказала.

— Я не готова сделать такой шаг.

— Хорошо, но не жди слишком долго, — посоветовала Шарлотта. — Если ты не отхватишь этого сексуального врача быстро, другая женщина сможет это сделать.

— Если он позволит себе быть легко отхваченным кем-то другим, тогда, возможно, мне будет лучше без него.

Шарлотта выдохнула, не в силах оспорить логику своей дочери, и Джорджия воспользовалась минутным молчанием, чтобы позвать мальчиков к столу.

Они только устроились, чтобы поесть, когда раздался звонок в дверь. Не один раз, а три раза в быстрой последовательности, а затем, прежде чем Джорджия смогла даже отодвинуть свой стул назад, в дверь постучали.

Быстрый взгляд через стол показал, что лицо ее матери было белее, чем салфетка, которую она накрутила вокруг пальцев. Поскольку очевидно, она не собиралась идти к двери, это сделала Джорджия. Открыв ее, она увидела высокого, широкоплечего ковбоя, в комплекте с шляпой и сапогами.

— Я могу помочь вам?

Человек на крыльце стянул с головы ковбойскую шляпу, обнажив аккуратно подстриженные, с проседью волосы.

— Я – Генри Бранстон. И я здесь, чтобы забрать мою жену.

Глава 15

— Твоя подъездная дорога начинает напоминать агентство по прокату автомобилей, — прокомментировал Мэтт Джорджии, когда вернулся домой из больницы.

— Я знаю. Сегодня я ходила в продуктовый магазин со всеми детьми, потому что это было легче, чем переместить три машины. Это и позволило мне немного отдохнуть от спектакля.

— Ты всегда можешь остаться у меня, — предложил он. — Если тебе нужно дополнительное пространство.

— Я могу задуматься об этом, если они не вернутся в Монтану в ближайшее время, потому что после того, как все обвинения и слезы были сделаны, они поцеловались, пошли прямо по коридору в свою спальню и заперли дверь. И тут я услышала шум, — она вздрогнула от воспоминаний.

— Значит ли это, что они что-то придумали? — осторожно спросил Мэтт.

— Я думаю так. Но что еще более странно, из того, что я услышала в их споре, я думаю, что понимаю, почему она ушла. Я не согласна с ее решением, но понимаю.

— Хочешь мне это объяснить?

— Моя мать чувствовала, что была единственной, кто принес какую-то жертву, когда они поженились. Она оставила свой дом и свою семью, переехала в незнакомую для нее среду, чтобы быть с мужчиной, которого любила. И чем больше времени она проводила в Монтане, тем больше понимала, что его жизнь вообще не изменилась. Мама не желала, чтобы он что-то изменил, просто хотела знать, что он любит ее настолько, чтобы быть готовым это сделать. Тот факт, что он бросил все, чтобы последовать за ней через всю страну и забрать ее домой, как будто доказал ей, что он действительно ее любит.

— И теперь все в порядке?

— По всей видимости.

— И когда они отправляются обратно в Монтану?

— Наверное, не скоро, — сказала Джорджия.

Мэтт усмехнулся.

— Поскольку они не уезжают сегодня, мне не нужно поменять наши планы на сегодняшний вечер.

— Наши планы?

— Прошлой ночью, когда ты кормила Пиппу, твоя мама предложила посидеть с детьми, чтобы я мог пригласить тебя на настоящее свидание.

Женщина приподняла бровь.

— У нас были фальшивые свидания?

Он толкнул ее плечом.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Вообще-то, я не уверена, что знаю, — призналась Джорджия. — Что такое настоящее свидание?

— Ужин в ресторане, в котором нет детского меню, фильм, который не является мультиком.

— Эти вещи выходят за рамки моего опыта, — предупредила она.

— Ты готова попробовать?

— Мы могли бы, — допустила Джорджия. — Или мы могли бы заказать пиццу с пряной колбасой, острым перцем и маслинами, и посмотреть фильм по телевизору в твоей спальне.

— Ты предполагаешь, что у меня есть телевизор в спальне, — отметил Мэтт.

Ее губы изогнулись.

— Если нет, я уверена, мы найдем, чем занять время.

* * *

Мэтт решил пойти по ее плану, но немного улучшил его, поставив стол со свечами и бокалы для шампанского, наполненные сверкающим виноградным соком. На десерт он взял миниатюрную выпечку из «Bean There Café».

После того, как пицца была съедена, Мэтт спросил у Джорджии, есть ли у нее какая-либо информация о планах ее матери.

— Они хотят остаться на две недели, — сказала она ему, произнося «две недели» как «навсегда».

— Шарлотта скучает по внукам, — догадался он.

— Я думаю, что да, но на самом деле это была идея Триггера остановиться на время, чтобы познакомиться с его новой семьей.

Но женщина была не очень в восторге от перспективы.

— И ты боишься, что, если познакомишься с ним поближе, он тебе понравится, и если твоя мать уйдет второй раз, ты никогда его больше не увидишь.

— Так было в прошлом, — призналась Джорджия. — Но, честно говоря, я думаю, что Триггер другой. Думаю, мама может уходить добрый десяток раз, и он выследит ее и заберет обратно, потому что любит ее.

— Это значит, что теперь ты веришь, что они не влюбились над столом баккара?

— Кажется, что начинаю.

— Значит, не исключено, что через пару месяцев человек может полюбить своего соседа?

Джорджия взяла сок и сделала глоток.

— Наверное, нет, но вряд ли я специалист по этому вопросу.

— Ладно, как не эксперт, как ты думаешь, есть ли шанс, что он когда-нибудь почувствует то же самое?

Женщина покусывала нижнюю губу, казалось вечность, пока Мэтт ждал ее ответа.

— Я думаю, что вполне возможно, что она уже это делает, — призналась она, и он, наконец, смог выдохнуть.

— Я знаю, что ты, наверное, думаешь, что я тороплю события, даже я думал так же, — признался Мэтт. — Но Шарлотта убедила меня, что иногда сердце просто знает, чего хочет.

— Ты принимаешь советы о взаимоотношениях от женщины, которая была замужем пять раз и развелась четырежды?

— Требуется мужество, чтобы следовать своему сердцу.

— Она должно быть самая смелая женщина, которую я знаю.

— Вероятно, она такая, — согласился Мэтт.

— И ты думаешь, что я трусиха.

— Я думаю, ты осторожна, — сказал он. — И я понимаю, почему ты такая.

— Мои дети – главное.

— У меня нет с этим проблем, — заверил ее мужчина. — И я не думаю, что у твоих детей есть проблемы с тем, чтобы мы были вместе.

— У них их нет, потому что они хотят, чтобы ты был их новым папой. Но они уже потеряли одного отца, как они будут себя чувствовать, если у нас не получится?

— Мне тридцать восемь лет, и я давно прошел стадию желая сеять овес. Я бы не рискнул приблизиться к твоим детям, если бы не был серьезно настроен, — Мэтт положил руку в карман и обхватил пальцами коробочку из «Diamond Jubilee». Он поставил ее на стол перед ней. — Очень серьезно.

* * *

У Джорджии перехватило дыхание, когда она узнала логотип. Мэтт не открыл крышку, но это не имело значения. Ей было все равно, выбрал ли он бриллиантовый пасьянс или скопление кубического циркония, но от значимости самой коробки ее разум помутился.

— Я не так планировал это сделать, — признался мужчина. — Но я не могу позволить тебе продолжать думать, что это всего лишь интрижка, потому что это не так. Не для меня.

— Мне как-то понравилась идея про интрижку, — сказала Джорджия, сдерживая свой тон и сцепив руки. — У меня никогда не было такого прежде.

— Потому что ты не из тех женщин, которые могут делиться своим телом, не отдавая при этом свое сердце. По крайней мере, я надеюсь, что нет.

Сердце бешено колотилось, хотя она не знала, было ли это от волнения или страха.

— Я так же не тот тип женщин, который считает, что интимные отношения должны привести к алтарю.

— И я никогда не чувствовал себя обязанным сделать предложение женщине только потому, что спал с ней, — отметил Мэтт. — Но я был женат раньше, и если неудача этого брака не научила меня ничему другому, это, по крайней мере, научило меня тому, что в жизни нет гарантий. После развода я научился ценить каждое мгновение, и я поклялся, что, если мне когда-нибудь повезет найти кого-то, с кем я хотел бы поделиться этими моментами, я никогда не отпущу ее, — он протянул руку через стол и взял ее за руку. — Я хочу поделиться с тобой всеми своими моментами.

Проникновенные слова вызвали слезы на ее глазах. И хотя Джорджия могла понять, что он положил все на этот путь, она была слишком труслива, чтобы сделать то же самое.

— Я не была готова к этому, — запротестовала женщина. — Я не готова к этому.

Мэтт отпустил ее руки и убрал коробку обратно в карман. Но это не заставило ее чувствовать на себе меньшее давление, потому что теперь она знала, что эта коробочка есть.

— Я не подталкивал тебя к ответу. Не сейчас, — сказал мужчина. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я вижу в будущем нас, всех нас, вместе. И я с нетерпением ждал сегодняшнего вечера, только мы вдвоем.

Джорджия могла сказать, что он был разочарован ее ответом, но она не знала, что еще сказать. Или, может быть, она боялась признать, что было в ее сердце. Женщина не просто осторожничала, она была в ужасе, потому что то, что она испытывала к Мэтту, было намного большее, чем она чувствовала раньше.

— Тогда давай начнем с сегодняшнего вечера, — сказал мужчина и повел ее наверх, в спальню.

Джорджия не подумала бы, что это возможно, но сейчас она больше нервничала, чем в первый раз, когда они занимались любовью. Потому что тогда у нее не было никаких надежд и ожиданий на ту ночь. И когда одна ночь стала еще одной, она все еще была готова жить в данный момент.

«Я хочу разделить все мои моменты с тобой».

Поскольку слова Мэтта повторялись в глубине ее разума, Джорджия, без сомнения, знала, что хотела того же. С этого момента навсегда.

Он остановился, расстегнув рубашку.

— Ты дрожишь, — заметил Мэтт.

Джорджия смогла только кивнуть.

— Это не могут быть нервы, — сказал мужчина, мягко поддразнивая. — Потому что я видел тебя голой, по крайней мере, раз или два.

— Но я никогда не знала, что это была не просто интрижка.

— Но сейчас ты знаешь?

Джорджия снова кивнула.

— Ты важен для меня, Мэтт. И я не хочу все испортить.

— Не испортишь, — заверил он ее.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мы находимся в этом вместе, и я не позволю чему-нибудь это испортить для нас, — затем он поцеловал ее, мягко, глубоко, тщательно. — Я люблю тебя, Джорджия.

Она не знала, был ли это поцелуй или его слова, но внезапно ее голова закружилась, а колени подогнулись. Ее пальцы вцепились в ткань его рубашки, удерживаясь за нее.

— Покажи мне.

Так он и сделал. С каждым поцелуем, каждым прикосновением и каждой лаской, его губ, рук и тела Мэтт показывал ей глубину и правду своих чувств. Она никогда не чувствовала себя более ценной и дорогой. Ей было приятно. Мэтт давал и давал, пока Джорджия не могла больше принимать, пока она не захотела ничего, даже следующего вздоха, так же, как хотела, чтобы он был внутри нее.

И когда их тела, наконец, соединились вместе, Джорджии знала, что их сердца и души были одинаково переплетены.

* * *

Позже Джорджия прижалась к его груди, ожидая, когда ее сердцебиение вернется к норме, и она ощутила, что это был один из тех моментов, о которых он говорил. Момент, который она хотела разделить только с Мэттом. Не только потому, что у них был потрясающий секс, а потому что, когда была в его объятиях, то чувствовала, что действительно принадлежит ему. И потому что ей больше нигде не хотелось быть.

И вместе с этой уверенностью пришла смелость, наконец, признаться в том, что она хотела.

— Было ли на самом деле кольцо в той коробке?

— Ты хочешь увидеть это, не так ли? — его губы слегка изогнулись. — Это всегда об украшениях, не так ли?

— Нет, я не хочу его увидеть, — отрицала Джорджия. — Я хочу носить его. Но только если я услышу правильное предложение.

Для нее действительно не имело значения то, что Филипп никогда официально не предлагал. Но он был ее прошлым, а Мэтт был ее будущим, и она хотела, чтобы на этот раз все изменилось. Она хотела на этот раз по-настоящему и навсегда.

Мэтт приподнял бровь.

— Значит, мне нужно одеться?

Джорджия покачала головой.

— Это означает только то, что ты должен спросить.

Мэтт наклонился над краем матраса, разыскивая штаны, которые были выброшены на пол, чтобы извлечь коробочку из кармана. Он немного пошарил, пытаясь открыть крышку, но Джорджия накрыла его руку.

— Предложение, — напомнила она ему.

— Теперь я нервничаю, — признался Мэтт.

Джорджия улыбнулась, с облегчением узнав, что она не единственная.

— Это поможет, если я скажу, что, вероятно, отвечу «да»?

— Наверное? — эхом отозвался Мэтт. — Это не очень обнадеживает.

— Ну, я ничего не могу сказать, пока ты не спросишь.

— Я действительно не планировал делать это так. Я хотел бы знать все правильные слова, чтобы сказать тебе, как много ты для меня значишь, просто знай, что ты изменила мою жизнь и сделала каждый день намного лучше.

— До сих пор это звучало неплохо, — сказала Джорджия.

— Быть с тобой, делает меня счастливым, — сказал он ей, — и единственный способ, какой я могу представить себе, быть счастливым, это быть с тобой, как с моей женой. Но я не просто хочу быть твоим мужем, я хочу быть твоим партнером во всех аспектах твоей жизни. Я хочу разделить с тобой твои надежды и мечты, помочь воспитать твоих детей, праздновать вместе с тобой, когда ты счастлива и утешать тебя, когда грустно. Я хочу разделить каждый момент всей твоей жизни, поэтому я и спрашиваю, Джорджия Рид, ты выйдешь за меня замуж?

Она выдохнула.

— У меня нет слов, которые могут превзойти эти.

— Есть только одно слово, которое я хочу услышать, — сказал Мэтт.

— Да, — она прижалась губами к его губам. — Да, Мэтью Гаррет, я выйду за тебя.

— Ты даже не взглянула на кольцо, — упрекнул мужчина.

Поскольку это казалось для него настолько важным, она опустила взгляд на коробочку в руке. И на этот раз, когда у нее перехватило дыхание, это было потому, что она была совершенно ошеломлена огромным бриллиантом в огранке «принцесса», установленным в платиновое обручальное кольцо.

— Значит, дело не в побрякушке? — поддразнил он, надевая кольцо на ее палец.

Джорджия не могла отрицать, что ей понравилось, как бриллиант сверкал на ее пальце, но гораздо более ценным для нее была любовь в его сердце. Любовь, которая соответствовала её.

— Нет, — сказала Джорджия и снова поцеловала его. — Это все о мужчине.

* * *

Джорджия надеялась сохранить новости об их помолвке на некоторое время, по крайней мере, пока сама бы не привыкла к ней. Она не рассчитывала на то, что Шарлотта смогла унюхать алмаз в двадцати шагах. На следующее утро Джорджия едва успела зайти на кухню, когда ее мать издала визгливый восторг и взяла руку дочери для более внимательного осмотра.

— Посмотри на размер этого камня, — одобрительно сказала женщина. — Если это не говорит «Я люблю тебя», «ничего» не происходит, — но затем ее взгляд сузился. — Только почему у тебя щеки светятся, но в глазах тревога?

— Я думаю, что просто чувствую себя немного углубившейся на новую территорию.

— Ты была замужем раньше, — напомнила ей Шарлотта.

— Я знаю, но с Филиппом все было по-другому. С Филиппом я чувствовал себя в безопасности.

— Ты чувствуешь себя уязвимой, — догадалась ее мать.

Джорджия кивнула.

— Всякий раз, когда ты отдаешь свое сердце, ты подвергаешь его риску, — признала Шарлотта. — Ты просто должна верить, что это стоит риска.

— Я любила Филиппа, но это был удобный вид любви. То, что я чувствую к Мэтту гораздо более интенсивно и всеобъемлюще. Многое по-другому... всё.

— Любить может быть страшно, — согласилась мама. — Это как комнаты смеха и страха, так же, как те американские горки, которые так тебе понравились, когда ты была ребенком.

— Это была Инди, — напомнила ей Джорджия. — Я ненавижу американские горки.

Шарлотта рассмеялась.

— Это верно. Ты кричала о кровавом убийстве всякий раз, когда твоя сестра убеждала тебя пристегнуть себя к одному.

— Она меня не убеждала, она меня подкупала.

Обычно предлагала свою долю сладкой ваты или попкорна, которые Шарлотта покупала для них. Джорджия с удовольствием поглощала лакомство, а затем быстро набрасывалась на него снова, когда слезала с аттракциона.

И она не могла не подумать, не делала ли она такую же ошибку сейчас. Идея будущего с Мэттом была похожа на поездку на карнавал, одновременно и захватывающей, и ужасающей. Она никогда никого не любила так, как любила его, а это означало, что никто никогда не имел столько власти, чтобы разбить ей сердце.

Но когда она была в руках Мэтта, у нее была абсолютная вера в то, что он этого не сделает. Он был как ремень безопасности, который крепко держал ее, чтобы удержать ее в машине, защищать ее через все взлеты и падения, углы и кривые. Он станет партнером, который разделит не только ее жизнь, но ее надежды и мечты, и станет отцом для ее детей.

Когда Филипп умер, она оплакивала своих детей даже больше, чем себя. Джорджия плакала о своих сыновьях, которые беззаветно любили отца и которые были поражены, узнав, что он больше никогда не вернется домой. И она плакала о своем еще не родившемся ребенке, который никогда не узнает своего папу. Но не плакала по себе, потому что, по правде говоря, она долго жила своей жизнью, до похорон мужа.

— Так, когда же свадьба? — спросила Шарлотта.

— Мы просто обручились, — напомнила ей Джорджия.

— Значит, это время, чтобы начать думать о свадьбе, — настаивала мама. — А еще лучше, давай пойдем, сегодня поищем тебе платье.

— Я никуда не спешу, — запротестовала Джорджия.

— Но это будет так много для меня значить, увидеть мою девочку счастливо замужем, прежде чем я вернусь в Монтану.

Джорджия покачала головой.

— Я не планирую свадьбу через две недели.

— Тебе и не нужно много заниматься планированием, — сказала Шарлотта, ее глаза засверкали. — Ты и твой жених можете просто полететь в Вегас…

— Нет.

Ее мать нахмурилась.

— Почему нет?

— Потому что я не хочу выходить замуж при второсортном подражателе Элвиса в какой-то безвкусной часовне… — она почувствовала, как покраснели ее щеки, когда мозг, наконец, остановил поток слов из ее рта. — Прости. Я не хотела…

Шарлотта отмахнулась от ее извинений.

— Большинство из этих часовен являются безвкусными, но некоторые из этих Элвисов очень хороши. Не один, кто женился на мне и Триггер, заметь, но меня не волновало это так, как обеты, — затем она подмигнула. — И свадебная ночь.

Джорджия насторожилась.

— Слишком много информации.

— Честно говоря, Джорджия Мэй Рид, я не знаю, как моя дочь могла вырасти такой ханжой.

— Знаешь ли ты, что слово «ханжа» от слова «благоразумие», означающее существование здравого суждения? — спросила Джорджия, не подвергаясь критике.

— Ничто не продемонстрирует более здравого суждения, чем движение вперед, соединив свою жизнь с этим сексуальным доктором, — сказала ей Шарлотта. — И мне было бы намного спокойнее вернуться в Монтану, если бы я знала, что ты устроилась, и о тебе заботятся. Но если ты не сделаешь это ради меня, сделай это ради своих детей.

Джорджия сузила глаза.

— Не используй моих детей, чтобы манипулировать мной.

— Я просто прошу тебя подумать о том, как бы они были счастливы, если бы у них снова был папа в их жизни. Особенно близнецы, так как они скоро пойдут в детский сад, — ее мать наполнила свою кружку кофе, добавив целую чайную ложку сахара. — Когда их попросят нарисовать их семьи, я уверен, что они хотели бы, поместить папу в центре.

Это был, как должна была знать Шарлотта, единственный аргумент, который мог бы убедить Джорджию поторопиться.

* * *

Мэтт был удивлен, но не возражал, когда Джорджия предложила дату свадьбы, которая была менее чем через две недели. И он был уверен, что делать это в кратчайшие сроки не означает, что они не смогут сделать это правильно. В то время как Джорджия пошла по магазинам со своей мамой за платьем и договорилась со служителем, о цветах и торте, он заручился помощью своих братьев, чтобы подготовить наверху спальни для детей.

Он позволил близнецам решить, что они хотят в их комнаты, и был доволен спортивной тематикой и зеленой краской, которую они выбрали. Поскольку комната была пуста, он также заказал для них новую мебель, набор двухъярусной кровати, комодов и столов. Джорджия выбрала краску для комнаты Пиппы и кружевные занавеси для ее окна и располагалась с украшениями всякий раз, когда могла уделить несколько минут между уходом за детьми и свадебными хлопотами.

Они были настолько заняты, что редко бывали в одиночестве. И когда им удавалось украсть несколько минут личного времени, они обычно не спали достаточно долго, занимаясь любовью, а затем засыпали в объятиях друг друга. Но когда дата свадьбы начала приближаться, Мэтт знал, что им нужно найти время поговорить. Только теперь, когда до свадьбы оставалось всего несколько дней, он не мог не волноваться, что уже слишком долго тянул.

Он был посреди висящей границы в комнате близнецов, когда вспомнил, что ему нужен универсальный нож. Когда вошла Джорджия, чтобы проверить его успехи, казалось логичным попросить ее вытащить нож из верхнего ящика его стола. Только когда она спустилась по лестнице, он вспомнил фотографию, которая была в том же самом ящике.

Паника поднялась по его телу, он бросил границу и помчался за ней, отчаянно пытаясь добраться до нее прежде, чем она открыла бы этот ящик. Но когда мужчина дошел до дверного проема, то увидел, что уже опоздал.

Джорджия стояла за столом, держа универсальный нож в одной руке и фотографию размером с кошелек в другой. Он не мог видеть изображение оттуда, где стоял, но образ был выжжен в его голове. Шестилетний мальчик с темными волосами, темными глазами и широкой усмешкой, одетый в миномет и халат, и держащий свернутый свиток. Фотография с выпускного из детского сада Лиама.

Мэтт осторожно шагнул в комнату.

— Джорджия?

Она посмотрела на него, и его сердце разорвалось, увидев сомнение и замешательство, которые кружились в ее глазах.

— Кто он?

Мэтт выдохнул.

— Его зовут Лиам… Это мой сын.

Глава 16

Джорджия могла только смотреть на него, не понимая. Ей показалось, что Мэтт сказал «мой сын», но это было невозможно. У него не было никакого ребенка, он никогда не упоминал о нем. Но выражение на его лице, сочетание вины, сожаления и раскаяния, было молчаливым подтверждением его слов.

Она опустилась в кресло за столом.

— У тебя есть ребенок?

— Был, — сказал Мэтт. — Почти три года.

Три года? Но это тоже не имело смысла, потому что мальчику на фотографии было явно больше трех лет.

— Может быть, ты расскажешь подробнее, — предложила Джорджия, все еще пытаясь окунуть голову в это внезапное и неожиданное откровение.

Мужчина кивнул, но ничего не сказал, и она знала, что он изо всех сил пытался найти правильные слова, чтобы объяснить ситуацию.

— Я женился на Линдси, потому что она была беременна, — наконец сказал он. — И потому что она сказала мне, что ребенок мой. Оказалось, что нет.

Хотя его слова были небрежными, она слышала напряжение и боль в его тоне, и ее сердце болело за него. Джорджия могла только представить, как он отреагировал на разоблачение. И поскольку теперь хорошо понимала Мэтта, то знала, что он не просто почувствовал бы себя обиженным и преданным, он был бы разбит.

— Как ты узнал?

— Настоящий отец Лиама закончил свою службу в Ираке и решил разыскать свою бывшую девушку, только чтобы узнать, что она вышла замуж за другого менее чем через два месяца после того, как он был дислоцирован.

— Он знал, что она была беременна?

— Нет. Видимо, Линдси даже не знала, когда он ушел. И даже когда узнала, что у нее будет ребенок, она не хотела говорить ему, потому что была уверена, что он никогда не вернется домой. Вместо этого она решила найти другого отца для своего ребенка.

Будучи матерью, Джорджия понимала, что ей нужно было брать лучшее для своих детей, и она, без сомнения, сделала бы все, чтобы защитить их. Но она не могла представить себе, чтобы какая-либо женщина была столь же хладнокровна и расчетлива, как Мэтт описывал эту женщину.

— И я был идеальным лопухом. Она знала меня в течение многих лет, из-за моей дружбы с Келси. Мы даже пару раз встречались в школе, но это никогда не заходило дальше. Потом вдруг она возвращается из Калифорнии после нескольких лет, закручивается эта сказка о том, как она никогда не переставала думать обо мне. Она была красивой и решительной, и я позволил себя польстить и соблазнить.

— Она знала, что ты поступил бы правильно, — догадалась Джорджия.

И она разозлилась, думая, что этот добрый, щедрый, прекрасный человек был безжалостно использован из-за этих качеств.

Мэтт кивнул.

— Я никогда не колебался. Я не был в нее влюблен, но я уже любил малыша, которого мы собирались воспитывать вместе, и я верил, что наша любовь друг к другу будет расти в браке.

— Мне очень жаль, Мэтт.

Ее сердце болело за все, что он пережил.

Увидев воочию, как легко ему с её детьми, было слишком легко представить, какую глубокую и близкую связь он сформировал бы со своим ребенком. И когда правда вышла наружу, он бы был совершенно опустошен.

Но он все равно не отвернулся бы от ребенка. Кровные узы или нет, во всех отношениях, это имело значение, он был отцом маленького мальчика. Его следующие слова подтвердили это.

— Когда Линдси сказала мне, что хочет развод, чтобы она могла увезти Лиама обратно в Калифорнию, чтобы тот был с его настоящим отцом, я был ошеломлен и взбешен. Так сильно, что думал судиться за опеку. Хоть я не был биологическим отцом Лиама, Джек заверил меня, что у меня есть хорошие шансы на успех, что суды не посмотрят любезно на откровенный обман Линдси и могли бы поверить, что сохранение статус-кво было в интересах ребенка.

— Что заставило тебя передумать? — спросила Джорджия, хоть и подозревала, что уже знала ответ на этот вопрос.

— Увидеть всех троих вместе. Мне сразу стало очевидно, что Линдси и Джарред любили друг друга так, как она и я никогда не любили. И когда он впервые увидел Лиама, то понял, что смотрит на своего сына… — Мэтт прочистил горло. — Я просто не мог отказать им в возможности стать семьей.

— Даже если это разбило тебе сердце, — мягко сказала Джорджия.

Мэтт не отрицал этого.

— Ты его еще видел?

— С тех пор как они переехали в Калифорнию. Линдси присылает открытки и фотографии иногда, но Лиам, — его взгляд переместился, сосредоточив внимание на акварели на стене позади нее, — он даже не помнит меня.

Джорджия знала, что это, скорее всего, правда. Даже воспоминания близнецов об их отце начинали угасать. Она знала, что они не забудут Филиппа, она была уверена в этом, но их воспоминания будут тускнеть. Для нее это была грустная правда, по крайней мере, частично, ей предстояло удовольствие наблюдать за связью ее сыновей с Мэттом.

Она снова посмотрела на фотографию, ее сердце болело за маленького мальчика, который был пешкой в игре своей матери, беспечно переместившийся из дома в дом, от отца к отцу. В результате Мэтт потерял сына. И затем он переехал в дом по соседству с женщиной с тремя детьми, потерявшими отца. Но последствия этого были такими, что она еще не была готова их анализировать.

— Это был его выпускной в детском саду, — догадалась она.

Мэтт кивнул.

Ей пришлось смочить губы, прежде чем она спросила.

— Как давно это было?

— Несколько недель назад.

Значит, фотография была в ящике так долго, что он забыл об этом. Мэтт получил ее всего лишь несколько недель назад, и она не могла понять, почему он никогда не упоминал об этом.

— Я знаю, что должен был рассказать тебе, — начал Мэтт.

И Джорджия ждала, удивляясь, какое объяснение он мог придумать, чтобы объяснить всю ситуацию ей. Он рассказал ей о своем браке, нет, он только рассказал ей о своем разводе, поняла она сейчас. Когда Джорджия спросила его, почему он не женат, то Мэтт только ответил, что развелся. Он никогда не рассказывал ей никаких подробностей, и, конечно, никогда не упоминал, что его жена родила во время брака.

Даже если оказалось, что ребенок не был его, это было довольно существенное упущение. И это заставило ее задуматься, почему он так немногословен о ситуации. В начале, хорошо. В первый раз, когда они встретились, она не пролила всех подробностей о своем браке. Но по мере того, как они становились все ближе, она думала, что он открыл ей глаза. Ради всего святого, он попросил ее выйти за него замуж, их свадьба была уже через три дня, и он не дал ей даже крошечного взгляда на эту часть его жизни.

Может быть, она должна была спросить. Конечно, его легкость в отношениях с детьми, особенно с Пиппой, должна была стать ключом к пониманию того, что у него был опыт общения с детьми. Но когда она спросила, почему у него не было полдюжины своих детей, он не упомянул, что у него когда-то был сын. Он ничего не сказал.

Так же, как Мэтт больше ничего не говорил сейчас, и Джорджия, наконец, поняла, что он и не собирается. Он не собирался объяснить, почему не рассказал ей о прекрасном маленьком мальчике, который был его сыном. Она знала, что ему нелегко говорить о Лиаме, помнить ребенка, которого он любил, и который был вырван из его жизни. Она могла понять, что такой опыт оставит огромную дыру в чьем-то сердце. Но это был не просто кто-то, это был Мэтт – человек, который утверждал, что любит ее.

И теперь она не могла не задаться вопросом, действительно ли его привязанность к ней реальна, или ему просто недоставало роли отца.

Он всегда был так добр к ее детям, выстраивая глубокую и устойчивую связь с каждым из них. Сначала это беспокоило ее, как быстро и легко близнецы добрались до своего соседа. И Пиппа не отставала. Маленькая девочка никогда не знала своего отца, но она зажигалась, как неоновая вывеска, когда Мэтт входил в комнату.

Но настороженность Джорджии постепенно угасала, и она была благодарна за то, что влюбилась в человека, который так явно любил ее детей. «Я не был в нее влюблен, но я уже любила малыша, которого мы собирались вместе иметь».

Поскольку слова Мэтта повторялись в ее голове, ей пришлось задаться вопросом, что ускорило их отношения: его привлекательность для нее или его привязанность к ее детям?

— Скажи что-нибудь, Джорджия, пожалуйста.

Она искала слова, любые слова, чтобы описать хаос эмоций, возникший внутри нее. В конце концов, только сказала:

— Да, ты должен был мне сказать.

И, вручив ему нож, ушла.

* * *

Джорджия представила близнецам Триггера как Генри, не желая объяснять происхождение его прозвища, но как только они узнали, что он женат на бабушке, то решили, что сделают его своим дедушкой. Раньше у мальчиков никогда не было дедушки, и Триггер, похоже, был так доволен назначением, что не потрудился пресечь решение мальчиков.

И бабушка, и дедушка были более чем счастливы ухаживать за детьми, а Джорджия выполняла некоторые поручения. По крайней мере, это было оправданием, которое она дала для того, чтобы выйти, как только вернулась из соседнего дома. И у нее, вероятно, были поручения, которые ей нужно было выполнить, но в данный момент женщина не могла вспомнить ни одного из них со всеми сомнениями и неуверенностью, возникающими у нее в голове.

Ей нужно было поговорить с кем-то, ей нужно было проветриться, поплакать и попытаться выяснить, что означало откровение Мэтта для их будущего. Но она все еще не знала многих людей в Пайнхерсте, и один человек, с которым она могла бы поговорить – Келси, была другом Мэтта в течение долгого времени

«Она знала меня много лет из-за моей дружбы с Келси».

Та часть его объяснения тогда еще не была зарегистрирована. По сравнению со всеми остальными деталями, это едва ли показалось значительным. Но теперь Джорджия знала, что Келси может быть единственным человеком, у которого были некоторые ответы, в которых она так остро нуждалась.

Женщина спустилась по Мейн-стрит, мимо Цветочного магазина Эммы и спортивных товаров Беккета, пока не оказалась перед Открытками от «World-Travel Agents & Vacation».

Планировщики.

Келси заметила ее, как только она вошла в дверь и махнула ей рукой.

— Мэтт сказал, что вы не собираетесь планировать нормальный медовый месяц, пока не отлучите Пиппу, но у меня были некоторые идеи… — ее возбужденная болтовня исчезла, когда Джорджия подошла ближе. — Очевидно, ты здесь не для того, чтобы узнать о местах отдыха.

— Нет, — согласилась Джорджия. — И я, наверное, не должна была приходить без предупреждения, но надеялась, что у тебя есть несколько минут.

Келси оглядела почти пустую комнату.

— Сейчас у меня есть много минут. Хочешь чашечку чая?

Джорджия кивнула.

— Было бы отлично.

В задней части была маленькая кухня, и Келси махнула ей, чтобы Джорджия села, пока она наполняла чайник и доставала тарелку с печеньем. Когда чай был готов, женщина заняла место напротив Джорджии и спросила.

— Что он сделал?

Джорджия не была удивлена тем, что другая женщина так быстро оказалась в центре проблемы, и прямота вопроса побудила ее отреагировать одинаково кратко.