Изабелловая масть

Глава 28

Моя голова раскалывалась на части. Тупая боль сжимала виски и опоясывала мой череп, вызывая желание… больше не приходить в себя.

Я перестала открывать глаза. Так было легче. Не видеть серые и влажные стены, не щуриться от слишком яркой лампочки под потолком… и отмахиваться от реальности.

Я не имела понятия где я. Я просто очнулась в незнакомой мне комнате и поняла: я в беде. И, возможно, мне отсюда больше не выбраться.

Схватившись за голову, я спрятала лицо и сжалась в комок. Вонючий и старый матрас подо мной вызывал тошнотворное чувство. Тело сковывал страх, ни шедший ни в какое сравнение с тем, что я испытывала ранее.

Только сейчас я поняла, что Виктор — меньшее из зол, что могли со мной приключиться.

В комнату, где меня держали, кто-то заходил несколько раз. Я продолжала делать вид, что всё ещё без сознания. Я так сильно боялась, что мне снова сделают больно.

Эти люди… их даже людьми не назовёшь. Звери. Дикие и хищные. Плотоядные. Под веками до сих пор вспыхивали воспоминания. Я видела Михаила, истекающего кровью. И мужчину, что одним выстрелом добил его на моих глазах.

Мой собственный оглушительный крик даже сейчас звенел у меня в ушах. А после… после я погрузилась во тьму. Одной моей смехотворной попытки хватило, чтобы этот человек просто избавился от лишней суеты. Резкая и невыносимая боль от удара по голове… и реальность ушла из-под ног.

Я обнаружила себя в этой конуре. Даже комнатой сложно назвать четыре стены и зловонный матрас, набитый, кажется, соломой. Здесь даже не было туалета. Ничего, кроме сырых стен и железной двери в паре метров от меня. Мои волосы на затылке слиплись. Кровь пропитала и без того грязный матрас. На мне не было обуви и пальто. Босые ноги и продрогшее нутро.

Я снова упала ничком на своё «лежбище», когда за дверью вдруг раздались голоса. Глухие звуки чьих-то шагов. Я постаралась принять исходное положение, чтобы хоть как-то походить на ту, что без сознания. Это было уже в третий раз. И я до сих пор надеялась, что это сработает.

Почувствовала хребтом холод, что стелился по полу. Небольшой сквозняк, лизнувший мне влажный затылок…

— Пора вставать, красавица, — сиплый голос, не предвещающий мне ничего хорошего.

Сжавшись, я задержала дыхание. Готовая к очередной боли, я мысленно читала что-то схожее с молитвой.

— Давай, — команда, после которой я едва не захлебнулась…

От неожиданности, от страха, от боли…

Меня окатило волной арктического холода. Ледяная лавина накрыла меня с головой, и я задохнувшись, содрогнулась всем телом. Поднялась на четвереньки отплёвываясь от воды и одновременно поползла в угол в надежде на спасение.

— Доброе утро, — надо мной раздался тот самый голос, что тогда: красиво, правда?

Судорожно стирая с лица ледяные капли и убирая налипшие волосы, я подняла голову.

Не сработало… притвориться мёртвой.

Передо мной был он. Тот, что убил Михаила и едва не расколол мне голову одним ударом. Мужчина средних лет. Ему не больше сорока. Высокий, худощавый, но при этом жилистый. Тёмные, почти чёрные короткие волосы. Глубоко посаженные тёмно-серые глаза, заметные надбровные дуги, хищный взгляд. Острый нос и подбородок. Губы узкие. Шрам на лице, тянущийся от уголка губ к мочке уха.

Я продолжала смотреть на него, в то время как за его спиной стоял ещё один мужчина, в руках у которого было пустое ведро. Он ухмылялся, рассматривая меня.

Я бы могла начать задавать вопросы или молить их отпустить меня, но я прекрасно понимала, что это бесполезно. Они приволокли меня сюда не для того, чтобы слушать мои мольбы. Не для того, чтобы проявить милосердие. Вряд ли они вообще знают, что это такое…

Поэтому, поджав губы, я продолжала таращиться на того, что стоял прямо передо мной. Он опустился на корточки, с любопытством рассматривая меня. Его голова совсем немного опустилась к плечу, а руки, сцепленные в замок легли на собственные колени.

— Почему ты молчишь? — тихо спросил, опуская взгляд на мои босые ноги, а затем снова находя мои глаза, — почему не кричишь? Не зовёшь на помощь? Даже странно…

Я не могла произнести ни слова. Моя нижняя челюсть дрожала, отбивая чечётку от страха и холода. Руками я обхватила собственные колени и ждала… ждала что он вот-вот снова замахнётся.

Признаться честно? Я хотела этого. Мне казалось, что так я забуду о первобытном страхе, терзающем меня. Я просто снова выпаду из реальности.

— Немая? — заржал тот, что был ближе к двери, — давай разговорим!

Он сделал шаг в мою сторону, но тот, что был прямо передо мной сделал жест рукой, останавливая своего… друга.

— Ты же всё понимаешь, так? — вкрадчиво спросил, запуская по моему телу новую волну мурашек, — понимаешь… значит, знаешь, что не выйдешь отсюда. Живой. Даже если он явится за тобой, — хрустнул пальцами, — вас похоронят заживо обоих. Ты просто расходный материал. Удобный. И плохо охраняемый. Виктор потерял сноровку. Ты же знаешь, кто это?

Сжавшись, я теснилась в углу и продолжала молчать. Я всё понимала.

— Он сказал тебе, да? — продолжил, соглашаясь с моим молчанием. Его рука пришла в движение, приближаясь к моему лицу. Я завороженно смотрела на длинные пальцы, что коснулись кончиков моих волос, поддевая их, — тебе придётся потерпеть, Вера. Тебе нужно будет очень много терпения. Смирись с этим. Будет больно…

Виктор

— Остынь, — Клим протянул мне пачку с сигаретами, но я отмахнулся. Впился в руль, чувствуя, как пальцы хрустят от напряжения. Моего самообладания не хватало даже на то, чтобы собраться с мыслями и начать действовать не с горяча.

Я оплошал. Блять, я провалился в сточную канаву и теперь понятия не имел как мне оттуда выбраться. Как вытащить оттуда Веру. Не было никаких вестей. Она просто пропала и никто так и не вышел на связь. Прошло уже больше суток, а я понятия не имел где она и что с ней. Я на стену лез от безысходности. Единственная зацепка — солдат. Мразь, на которую мы вышли вчера. Но мы не успели. Потому что эта крыса успела схорониться. Он работал на меня больше года, и всё это время сливал информацию.

— Не кипишуй, — просипел Валдай, хлопая меня по спине, — Солдата найдут. Долго он прятаться не сможет. Землю рыть будем…

— Я отправил ребят по нескольким адресам, — провожу ладонью по осунувшейся морде, — есть ещё пара мест. Если информация подтвердится, то у него есть сын. Малолетка…

Зависаю, осознавая, что пойду даже на крайние меры. Сейчас меня абсолютно не трогают нормы морали, кодекс чести или подобное дерьмо. Я пойду на всё, чтобы достать этот кусок дерьма и выйти на Веру.

Поднимаю голову, наблюдая за тем, как мои бойцы упаковывают Мишу в чёрный пакет, и погружают в автомобиль тело.

Я даже самому себе признаваться не хотел в том, что у меня слишком мало времени. В том, что сейчас я почти бессилен. В том, что могу никогда больше не увидеть Веру.