Избранница

Глава 10

На следующее утро Трентем явился с визитом и пригласил ее на прогулку в парк. Леонора попыталась отказаться, но он лишь взглянул на нее и спокойно сказал:

— Вы ведь сами признались, что совершенно свободны сегодня.

Она закусила губы — фраза была произнесена, чтобы услышать в подробностях, как продвигается расследование.

— Вы должны рассказать о письмах, которые направили коллегам Седрика, — напомнил он. — Но ведь это можно сделать и на свежем воздухе. Сегодня чудесный день. Неужели вам не хочется погулять?

Конечно, он попал в точку: ей до смерти хотелось пройтись, наслаждаясь солнцем и ветром. Только вот страшно было после недавних событий.

Трентем не стал настаивать, он просто ждал. И она сдалась:

— Хорошо, я иду. Подождите немного, мне нужно взять пальто.

Он терпеливо ждал в холле, потом они пошли рядом к воротам и Леонора упрекнула себя за то, что проявила очередную слабость. Нельзя позволить себе привыкнуть к обществу Трентема: слишком ей тепло и комфортно рядом с ним.

Поездка лишь добавила очарования происходящему. Ветерок был свеж, но в нем чувствовалось обещание весны. Солнце играло с облаками в жмурки на голубом небе, воздух прогрелся, и на ветках уже видны были набухшие почки, готовые лопнуть и явить миру зеленый наряд.

На аллеях парка было немноголюдно. Леонора встретила нескольких знакомых, но по большей части ее внимание было сосредоточено на сидящем рядом мужчине.

Он правил уверенно, с бездумной легкостью человека, для которого управляться с лошадьми так же естественно, как ходить. Леонора смотрела на его руки — изящные, но сильные, и не могла заставить себя отвести глаза.

Девушка поняла, что сейчас ее опять одолеют воспоминания, устремила взгляд на дорогу и сказала:

— Я отправила последнее письмо сегодня утром. Если повезет, мы можем получить ответ от кого-нибудь уже на этой неделе.

— Чем больше я размышляю о происшедшем, тем более вероятным мне кажется вывод, что Маунтфорд ищет нечто, имеющее отношение к работе вашего кузена.

— Но почему?

Тристан смотрел на лошадей — так гораздо безопаснее, чем видеть ее голубые глаза, особенно яркие сегодня, ее чудесный рот и локоны, растрепавшиеся на ветру.

— Я рассуждал так: если он пытался купить дом, то рассчитывал добраться до своей цели после вашего отъезда. Библиотеку сэр Хамфри вывез бы. А лаборатория Седрика забыта всеми, и скорее всего она досталась бы ему в первозданном виде.

— Вы правы. — Леонора пыталась вернуть непослушные локоны в прическу. — Если бы не наши поиски, я не заглянула бы в эту комнату еще бог знает сколько лет. Но мне кажется, тут есть одна тонкость. Для того чтобы добраться до желаемого, вовсе не обязательно покупать дом. Достаточно просто объявить о намерении сделать это. А затем попросить разрешения осмотреть помещения, измерить что-нибудь. И забрать нужную вещь.

Подумав, лорд согласился:

— Такое возможно. Но это оставляет нас с единственной теорией на руках; то что ищет Маунтфорд, может быть в любой комнате, в любом помещении дома. — Он искоса взглянул на свою спутницу. — Дома номер четырнадцать по Монтроуз-плейс, где проживают исключительно эксцентричные личности.

Леонора гордо вздернула подбородок и принялась с независимым видом озирать окрестности.

Трентем приехал на следующий день, и она не устояла против соблазна посетить последнюю выставку в Королевской академии. Выставка еще не была открыта для широкой публики, это был специальный показ для избранных.

— Неужели все графы пользуются подобными привилегиями? — язвительно спросила Леонора, проходя по галереям.

— Только особенные графы, — ответил он с серьезной миной, и она не смогла, сдержать улыбку.

Трентем, который разработал целую стратегию завоевания строптивицы, старался не возлагать особых надежд на каждое отдельное событие, в том числе и на эту экскурсию. Они не успели и часа провести на выставке, как почему-то затеяли дискуссию о преимуществах ландшафта над портретным жанром.

— Люди — живые существа, а потому портрет — отражение жизни и всех ее проявлений.

— Но ейли художник задается целью изобразить какой-то уголок Англии, то люди являются лишь второстепенными деталями.

— Глупости! Взгляните на этого уличного торговца, — Леонора указала на живописное полотно. — Одного взгляда достаточно, чтобы точно узнать, что это за человек. Не трудно угадать, в каком именно пригороде Лондона он родился. Можно сказать, что он олицетворяет этот самый пригород лучше всякого ландшафта.

Они находились в одном из малых залов. Краем глаза Тристан следил, как небольшая группа зрителей продвигается к выходу. Наконец они скрылись из виду, и молодые люди остались одни.

Леонора, увлеченно разглядывавшая вид, где река оживлялась большим количеством докеров, не обратила на это внимания. Тристан потянул ее за локоть, и она послушно перешла к следующей картине: ландшафт, где люди отсутствовали начисто — словно Господь еще не сотворил Адама и Еву.

Переводя взгляд с одного полотна на другое, она покачала головой:

— И все же я не могу поверить, что вы предпочитаете такие безжизненные, безлюдные полотна.

Трентем смотрел на ее губы.

— Обычно люди мало меня интересуют. — Голос его звучал хрипло, интонация изменилась, и девушка удивленно взглянула ему в лицо. Поймав ее взгляд, Трентем решительно продолжал: — Но есть одна картина, которую я бы очень хотел увидеть вновь… пережить вновь.

Леонора не отвела глаз, нежный румянец залил щеки. Она прекрасно поняла, о чем он говорит, память услужливо нарисовала двойной портрет: переплетенные в страстном объятии тела на огромной кровати в полутемной комнате.

— Вы не должны так говорить, — пробормотала она.

— Почему?

— Потому что этого больше не будет. Никогда.

Трентем разглядывал ее и удивлялся. Она действительно верит, что простое упорство может оградить ее. Леди, похоже, полагала, что он никогда не сможет преступить границы общепринятых правил. Это было забавно, потому что жизнь научила Тристана несколько другим правилам игры. Но пока нет необходимости разрушать ее спокойствие и уверенность в собственной недосягаемости. Еще рано. Он насмешливо приподнял бровь и сказал:

— Уверен, вы ошибаетесь.

Леонора фыркнула, отвернулась и перешла к следующему полотну.

Он пропустил следующий день. Провел его в трудах, проверяя, как работают капканы, расставленные на Маунтфорд а.

А затем вернулся на Монтроуз-плейс и уговорил Леонору съездить с ним в Ричмонд. Они гуляли по дорожкам парка, держась за руки. Вернее, он держал ее ладошку в своей, а когда она указала ему на некую неправильность такого поведения, лишь насмешливо прищурился, но не отпустил ее.

И Леонора неожиданно успокоилась. Пусть будет так. Она понимала, что совершает ошибку, позволяя себе привыкнуть к его присутствию, к спокойной близости и теплу, которое разливалось внутри просто от того, что он шел рядом, смотрел и говорил с ней. «Потом, — сказала она себе. — Потом я как-нибудь переживу расставание. А пока есть возможность — буду наслаждаться моментом». Она и представить себе не могла, что между ними возникнет такое понимание и что это может быть столь восхитительно — находиться в обществе мужчины.

Леонора свято верила, что момент близости не может повториться. Ведь первый раз это случилось вопреки его желанию, а теперь она твердо решила не допустить ничего подобного — не посмеет же он сделать что-то против ее воли? А уж она не станет искушать судьбу еще раз.

И не важно, что судьба искушает ее. Что позабыть тот вечер невозможно…

Тристан перехватил брошенный искоса взгляд и, улыбаясь, сказал:

— Пенни за то, чтобы узнать, о чем думает красотка.

— О нет, мои мысли стоят дороже, — засмеялась Леонора. «Они слишком опасны, подобные мысли», — строго сказала она себе.

— Назовите цену.

— Вам такое не по карману.

Повисла пауза. Он дождался, когда девушка, смущенная молчанием, подняла на него вопросительный взгляд, и мягко спросил:

— Вы уверены?

Паника охватила Леонору. Трентем прочел ее мысли слишком легко. Должно быть, они просто думали об одном и том же. И теперь он дает понять, что готов заплатить любую цену, выполнить любое требование — за ее отказ от только что произнесенного «никогда».

Он смотрел на нее прямо, не пряча жесткого взгляда ореховых глаз. Леонора вдруг подумала, что, оставаясь с ней наедине, он перестал прятаться за маской светского льва. Это доверие отозвалось болью в сердце, но она твердо решила стоять на своем. Она не примет его жертву.

— Я уверена.

Теперь они стояли в молчании, глядя друг на друга. Девушка, удивляясь, поняла, что даже это молчание под его тяжелым взглядом не вызывает в ней чувства неловкости — настолько близки они стали.

И когда он спокойно отозвался: «Что ж, посмотрим», — она легко кивнула в ответ и они двинулись дальше.

Вдоволь налюбовавшись красотами природы, молодые люди вернулись к экипажу и поехали в чайную, которая была своего рода достопримечательностью Ричмонда.

— Я не была здесь бог знает сколько лет, — сказала Леонора, усаживаясь за столик у окна. — Подождите… Точно — с того времени как покинула институт.

После того как Тристан заказал чай с пирожными, девушка продолжала:

— Честно сказать, я никак не могу представить, каким вы были до службы в армии. Ведь вы, должно быть, выходили в свет?

— Практически нет. Я вступил в гвардию, как только мне исполнилось двадцать, почти сразу же после того, как закончил Оксфорд. Так поступали все мужчины моей семьи, и я не стал нарушать традицию.

— Но ведь вы посещали балы в том городе, где был расквартирован ваш полк?

Некоторое время лорд развлекал ее историями о приключениях бравого солдата, потом стал расспрашивать, каков был ее первый сезон. Леоноре было чем похвастаться — она произвела тогда большое впечатление и имела успех. Если Тристан и догадался, что ему предлагают несколько отредактированную версию, то ничем не выдал своего знания.

Затем они плавно перешли к обсуждению самых живописных представителей лондонскою высшего общества и немало поязвили на их счет.

Люди, сидевшие за соседним столиком, поднялись, собираясь уходить. Кто-то уронил стул. Леонора, словно очнувшись, огляделась вокруг. Большинство посетителей откровенно смотрели в их сторону. Матрона за соседним столиком кидала в их сторону испепеляющие взоры и явно торопилась увести дочерей.

— Идемте, девочки!

Две подчинились и засеменили к выходу. Но третья продолжала с интересом разглядывать парочку у окна, а потом громким шепотом спросила у матери:

— Леди Мотт уже знает, когда состоится свадьба?

Леонора смотрела им вслед, не веря своим ушам. Ее бросило в жар, потом в холод, и гнев заставил щеки побледнеть. Она уставилась на Трентема и даже не удивилась, не заметив в нем и капли раскаяния. Наоборот, он явно был вполне удовлетворен произведенным впечатлением.

— Вы просто негодяй! — Пальчики ее сжали чашку, и он быстро сказал:

— Я бы не советовал вам этого делать.

Он не поменял позу, но Леонора знала, как быстро может двигаться это массивное тело, и предпочла не искушать судьбу.

Тогда, то ли от гнева, который не находил выхода, то ли от обиды, что он обманул ее, Леонора почувствовала подступающую дурноту. Голова закружилась, и она срывающимся шепотом попросила:

— Уведите меня отсюда.

Девушка не помнила, как они покинули чайную, но, едва оказавшись на безопасном расстоянии от любопытных глаз, оттолкнула руку Тристана и пошла прочь, едва сдерживаясь, чтобы не устроить сцену. Хотелось всего сразу — ударить его, заплакать. И она только что посмеивалась над ним как над человеком, который не слишком уютно чувствовал себя в обществе! Но оказалось, что он очень грамотно расставил ловушку, а она попалась. Как она могла так довериться ему — волку, который даже ни разу не снизошел до того, чтобы накинуть овечью шкуру! Ведь знала с самого начала, что этот человек не признает условностей, особенно если цель, с его точки зрения, оправдывает их нарушение.

Потом Леонора остановилась. Куда она бежит? Истерикой делу не помочь. Она должна взять себя в руки и действовать разумно. Так ли все плохо, как показалось на первый взгляд? Возможно, она как-то сумеет обернуть ситуацию в свою пользу. Она немного успокоилась, обернулась — и увидела его именно там, где и ожидала: он внимательно наблюдал за ней, стоя всего в паре футов позади. Глядя Тристану в глаза, она спросила:

— Вы кому-нибудь говорили о нас?

— Нет.

— Значит, та девочка просто… — Леонора сделала неопределенный жест рукой.

— Фантазировала.

— Но ведь вы знали, что многие будут думать так же. — Глаза девушки сердито сузились.

Он не ответил. Она продолжала смотреть сердито, но вздохнула с облегчением: он не оповестил общество, не воздвиг вокруг нее стену обязательств, которую она не посмела бы обойти.

— Это не игра, — с раздражением заявила Леонора.

— Вся жизнь — игра, — невозмутимо ответил Трентем.

— И вы всегда играете наверняка, чтобы достичь победы любым способом? — В голосе ее прозвучало нечто весьма похожее на презрение.

Он даже не снизошел до ответа. Просто схватил ее за руку и притянул к себе — так, что она ударилась о его сильное, большое тело. Поднес руку к губам. Целовал ее — пальчики, ладонь, запястье, — глядя ей в глаза. И в его неулыбчивом взгляде девушка видела отражение того пламени, которое разгоралось у нее внутри. Они не просто разделили нечто — они вдруг оказались связанными общими чувствами, воспоминаниями и бог знает чем еще. И теперь, глядя в его глаза, Леонора чувствовала, что связь эта крепнет от каждого поцелуя, от каждой минуты, проведенной вместе.

— То, что было между нами, останется тайной, — сказал Тристан. — Но оно не исчезло. И не исчезнет.

— Но… но я не хочу. — Девушка опустила глаза, с трудом переводя дух.

— Поздно, — ответил он и снова поцеловал ее.

На следующий день Леонора решила, что зря назвала его негодяем. Надо было вспомнить какое-нибудь словцо покрепче.

После того поцелуя стало очевидно, что они находятся в состоянии войны.

— Я не выйду за вас замуж, — провозгласила она со всей решимостью, какую удалось собрать после того, как губы их с неохотой разомкнулись.

Тристан зарычал — это действительно, был низкий клокочущий звук, напугавший Леонору, — схватил ее за руку и потащил к экипажу.

Всю дорогу домой они молчали. О, множество язвительных и колких фраз вертелось у нее на языке — но сзади ехал грум, и немыслимо было выяснять отношения в его присутствии. Лишь когда лорд помог своей спутнице выйти из коляски и подвел к воротам, она повернулась, чтобы оказаться с противником лицом к лицу, и спросила:

— Почему я? Найдите хотя бы одно разумное объяснение своему желанию жениться на мне!

Тристан наклонился и прошептал:

— Помните о той картине, которую мы создали вдвоем?

Подавив желание отступить, она спросила:

— И что в ней такого?

— Я считаю вполне разумным и веским свое желание видеть эту картину каждый день, утром и вечером.

Она таращилась на него, чувствуя, как начинает кружиться голова, а щеки горят. Прошептала:

— Вы, вы сумасшедший!

И, прежде чем он успел ответить, проскользнула в ворота и почти побежала по тропинке к дому.

На следующее утро началась осада. Приглашения стали поступать уже с утренней почтой.

Она могла еще проигнорировать одно или два, но к обеду их было пятнадцать — приглашений на светские рауты, балы и прочая, прочая — и все сплошь из самых модных салонов, от хозяек лучших домов Лондона.

И Леонора поняла, что ей не удастся избежать встреч с Трентемом. Или она согласится видеться на нейтральной территории, то есть на всякого рода светских мероприятиях, или… Какова была альтернатива, она не могла даже придумать — и это особенно пугало. Он непредсказуем. Конечно, если она будет твердить «нет» — то физически ей ничто не грозит, он все же джентльмен. Но вот сможет ли она сказать «нет», если повторятся декорации их свидания?

Милдред и Герти прибыли в четыре часа пополудни.

— Дорогая! — Милдред вплыла в гостиную, словно галеон, оснащенный черно-белыми парусами. — Утром у меня была с визитом леди Холланд и настаивала, чтобы я привезла тебя на суаре сегодня же вечером.

Шурша шелками, тетушка опустилась на диван и с восхищением добавила:

— Я и не подозревала, что у Трентема такие связи.

Леонора подавила желание зарычать и лишь пробормотала:

— Я тоже не подозревала. Этот человек просто негодяй!

— Негодяй? — Милдред заморгала в недоумении.

— Да! — Леонора мерила комнату шагами, не в силах усидеть на месте. — Он делает это намеренно, чтобы… чтобы высмеять меня!

— Высмеять? — На лице тетушки появилось озабоченное выражение. — Девочка моя, ты себя хорошо чувствуешь?

Несхолько секунд Леонора, лишившаяся от избытка эмоций дара речи, смотрела на Милдред. Потом перевела взгляд на Герти, устроившуюся в кресле. Та немедленно кивнула.

— Я так и думала, — с мрачным удовлетворением изрекла она. — Диктатор, который не признает слова «нет» и не сильно разборчив в средствах достижения цели.

— О да! — Леонора прижала руки к груди, счастливая, что хоть в ком-то встретила понимание.

— Но ведь у тебя есть выбор, — невозмутимо продолжала Герти.

— Минуточку, — вмешалась Милдред, с тревогой глядя на сестру. — Надеюсь, ты не собираешься посоветовать ей без оглядки броситься в… э-э… в столь стремительно и непонятно развивающиеся отношения!

— Что до этого, — Герти даже не моргнула глазом, — то Леонора поступит так, как захочет, и нас с тобой, сестрица, не спросит. Она ведь всегда так делает. Я о другом. Сейчас нужно выяснить главное — собирается ли она подчиниться его диктату или настоять на своем.

— Настоять на своем? — Леонора хмурилась в недоумении. — Ты имеешь в виду — проигнорировать все эти приглашения? — Даже для нее такая позиция казалась чересчур радикальной.

Герти фыркнула:

— Конечно, нет! Проигнорировать светское общество — это все равно что вырыть могилу своими руками, лечь и еще скрыться. Но ни к чему думать, что, отвечая на приглашения; ты идешь на поводу его желаний. Мне это представляется следующим образом — нужно принять приглашения, ходить по балам и раутам и наслаждаться жизнью. Там будет полно народу, и мистер Трентем тоже, какая неожиданность, здравствуйте! Но если он осмелится навязываться — ты с чистой совестью сможешь отвесить ему пощечину на глазах у всего общества. И все будут на твоей стороне.

Глаза Герти сияли, и старая дева с чувством продолжала свою лекцию об укрощении мужчин:

— Нужно дать ему понять, что он не центр вселенной и не может манипулировать тобой. А лучший способ добиться этого — дать ему то, что он хочет, но так, чтобы, получив желаемое, он вдруг осознал, что хотел вовсе не этого.

Леонора смотрела на тетушку во все глаза, потом пробормотала:

— Значит, дать ему желаемое, но так, чтобы… О! Я поняла! — Она обдумывала сказанное, и перспективы показались ей вполне радужными. — Конечно!

Она бросилась к столу и перебрала приглашения — их набралось уже девятнадцать штук. Повернулась к тетушкам — Милдред все смотрела на сестрицу, позабыв закрыть рот. Леонора нетерпеливо воскликнула:

— Если мы поторопимся, то перед вечером у миссис Холланд успеем на раут к миссис Карстерс!

Леонора использовала этот раут для того, чтобы стряхнуть пыль со своих светских манер, и к вечеру у леди Холланд вполне обрела былое мастерство и чувствовала себя во всеоружии.

Она знала, что платье цвета темного топаза удивительно идет ей, высоко взбитые и уложенные локоны выглядели безупречно, облик удачно дополняли топазовые серьги и жемчужное ожерелье.

Вслед за тетушками она подошла к хозяйке, присела в реверансе, ответила на дружеское рукопожатие и, мило улыбаясь, обменялась с леди Холланд дежурными фразами, все время чувствуя на себе заинтересованный взгляд ее умных глаз.

— Насколько я поняла, вы одержали блестящую победу, — сказала леди Холланд.

— Непреднамеренно, уверяю вас, — ответила Леонора, приподнимая уголки губ в улыбке.

На лице хозяйки отразилась глубокая заинтересованность, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы расспрашивать дальше, а потому Леонора проследовала в зал с высоко поднятой головой и гордой улыбкой на устах.

Леди Холланд бросила вопросительный взгляд в сторону Тристана, который стоял в углу гостиной, не желая раньше времени, обнаруживать свое присутствие, и наблюдал за Леонорой.

Оставив молчаливый вопрос хозяйки вечера без ответа, он покинул свой наблюдательный пост и отправился вслед за упрямицей.

Сам он приехал неприлично рано, и ему было глубоко безразлично, что хозяйка — милая женщина, которая всегда хорошо к нему относилась, — без труда угадает причину его внезапного интереса к обществу.

Он проскучал в гостиной два часа, томясь бездействием и повторяя себе, что был совершенно прав, вступив в армию в двадцать лет. На что он был бы похож, если бы провел молодость в местах, подобных этому, — страшно подумать! Но вот явилась Леонора, и существование вновь обрело смысл. Благодаря отзывчивости старых дам и своим собственным знакомствам он сумел организовать для девушки множество приглашений, с тем чтобы иметь возможность встречаться с ней каждый день.

В дальнейшем в таких экстренных мерах не будет нужды. Общество всегда подражает само себе, и приглашения будут продолжать поступать, создавая все новые возможности для встреч и соответственно для достижения его цели.

Появление Леоноры не осталось незамеченным. Вокруг нее вилось несколько кавалеров. Трентем нахмурился. В свете прекрасно известно о намерении Леоноры не выходить замуж. Кроме того, по стандартам светского общества она слишком стара для того, чтобы стать невестой. Но ее красота, оригинальность мысли и уверенность в себе все же привлекали мужчин. Тех мужчин, у которых имелась смелость с ней общаться.

Трентем шел через зал и думал о том, что как только эти господа заметят его интерес к этой особе, то будут искать приятной беседы где-нибудь в другом месте. Если они разумные люди и ценят свою жизнь и здоровье.

Тристан поклонился тетушкам, которые ответили ему лучезарными улыбками. Повернулся к Леоноре.

— Мисс Карлинг.

Его поклон, ее холодный взгляд и дежурная улыбка. Реверанс. Заполучив ее пальчики в свою ладонь, он привычным жестом положил их на свой рукав…

Но она отняла руку и устремилась к знакомым, которые так некстати, с точки зрения Тристана, оказались рядом.

— Леонора! Бог мой, сколько же мы не виделись!

— Добрый вечер, Дафна. Мистер Мерриуэзер.

Леонора обменялась дружескими поцелуями с симпатичной брюнеткой. Молодой человек, судя по сходству, был ее братом. Затем представила им лорда Трентема.

Мистер Мерриуэзер оживился:

— Говорят, вы участвовали в битве при Ватерлоо.

Тристан ответил как можно сдержаннее, но это нимало не смутило молодого человека и он пустился в расспросы. Вздохнув, Трентем приступил к изложению литературной версии своего участия в войне.

Тем временем Дафна завладела вниманием Леоноры. Заметив, что девушки бросают на него деланно-равнодушные взгляды, Тристан прислушался. И мгновенно уловил свое имя. Дафна явно заинтересовалась неженатым графом. Леонора, склонившись к ее уху, что-то нашептывала. Осознав, какая опасность ему угрожает, он среагировал моментально. Протянул руку, сжал пальцы на запястье Леоноры и, как можно приветливее улыбаясь брату и сестре, заявил:

— Прошу нас простить, но я заметил моего командира. Обязан с ним поздороваться. А мисс Карлинг давно мечтает познакомиться с этим выдающимся человеком.

Мерриуэзеры закивали, и прежде чем Леонора успела опомниться, лорд уже увлек ее за собой.

— Это было грубо, — сказала она, придя в себя. — Вы уже не на службе, и не было никаких причин для столь поспешной встречи с вашим командиром.

— Тем более что его здесь нет, — не без злорадства ответил Трентем.

— Ах вот как. — Глаза ее сузились. — Не просто негодяй, а еще и лжец.

— Раз уж мы заговорили о негодяях и прочих недостойных, я хотел бы, чтобы мы с вами, пока продолжается вся эта светская жизнь — кстати, продолжаться она будет, пока вам не надоест, — так вот, давайте на это время выработаем кое-какие правила. В частности, вы не будете меня сватать.

Даже милашке Дафне..

— Но разве вы здесь не для этого? Все джентльмены приходят на светские вечера, чтобы выбрать жену.

— Бог мне свидетель, я и здесь поступаю не как все. Единственное, что держит меня здесь, — ваше присутствие.

Леонора промолчала. Трентем взял с подноса два бокала с шампанским и подал один девушке. Они устроились около окна — здесь народу было меньше. Тристан продолжал вполголоса:

— Вы можете играть со мной как угодно долго, но если у вас есть инстинкт самосохранения, послушайтесь моего совета — не вмешивайте в наши отношения третье лицо. Ни мужчину, ни женщину.

— Это что, угроза? — Леонора насмешливо вздернула брови и пригубила шампанское.

Трентем смотрел внимательно, но не заметил ни малейшего волнения. Она была уверена в себе. Тогда лорд коснулся своим бокалом ее и, пока плыл нежный звон, ответил:

— Это обещание.

Глаза девушки вспыхнули от негодования, но Леонора сдержалась. Она пила шампанское, разглядывала фланирующую толпу и, наконец, сказала:

— Вы не сможете взять надо мной верх.

— Я не хочу брать над вами верх. Я хочу спать с вами.

Леонора быстро посмотрела вокруг, но рядом не было никого, кто мог бы услышать это высказывание. Тогда, твердо взглянув мужчине в глаза, она заявила:

— Этого не будет.

Тристан тянул паузу довольно долго, потом насмешливо ответил:

— Поживем — увидим.

— Мисс Карлинг! Глазам своим не верю! Я счастлив видеть вас вновь…

Леонора улыбнулась и протянула руку:

— Лорд Монтакьют! Вы правы, мы не виделись слишком давно. И хочу сказать совершенно искренне — я очень рада этой встрече. Позвольте представить вам лорда Трентема.

— О да! Рад, действительно душевно рад! Знавал вашего батюшку… да и дядю тоже.

Мужчины обменялись рукопожатиями. — А леди Монтакьют здесь? — спросила Леонора.

— Да, где-то тут, — неопределенно махнул рукой лорд.

Некоторое время они оживленно беседовали, и даже Трентему не удавалось вставить слова — лорд Монтакьют отличался невероятной разговорчивостью.

Леонора осматривала толпу, выбирая следующего собеседника. Было приятно сознавать, что ей попрежнему достаточно улыбнуться кому-то, и джентльмен спешил оказаться рядом. Вскоре Леонора собрала вокруг себя весьма представительный кружок. Вечера леди Холланд славились тем, что здесь собирались интеллектуалы и ценители тонкого юмора. Хозяйка переходила от одной группы гостей к другой, добавляя фразу там, шутку здесь, но в целом все ее гости могли поддерживать беседы на любые темы.

Вскоре Трентем, помимо своей воли, оказался втянутым в дискуссию о свободе печати с мистером Хантом. Леонора стояла подле, злорадствовала и время от времени добавляла слово-другое, не давая дискуссии угаснуть.

Леди Холланд, присоединившаяся к ним, через некоторое время дружески потрепала Леонору по руке и, улыбаясь, сказала:

— У вас просто талант, дорогая. И поспешила на чей-то зов.

Леонора задумчиво проводила ее взглядом. Услышать комплимент из уст леди Холланд было приятно, но вот только какой талант имелся в виду?

Вечер близился к завершению. Ряды гостей поредели. Мужчины искали глазами своих жен.

Когда лорд Трентем и Леонора остались вдвоем, девушка улыбнулась и сказала:

— Не изображайте буку — вечер прошел чудесно.

И направилась к Милдред и Герти, которые уже поджидали ее. Ей послышалось сзади сдавленное рычание, но она не обернулась, точно зная, что Тристан идет следом. Будучи джентльменом, лорд проводил дам до экипажа, усадил тетушек и повернулся к Леоноре. Лицо его окаменело, и он сказал, глядя ей в глаза без тени улыбки:

— Не вздумайте повторить этот номер завтра.

Изломив бровь, Леонора изобразила насмешку и высокомерие.

Тогда он добавил:

— Вы выбрали место дуэли. Выбор оружия за мной.

Она склонила голову, принимая вызов.