Избранное

Олег Янковский так прочно вошел в мою жизнь и фильмы, что я готов о нем рассказывать долго, восторженно и по возможности… в стихах.

Впрочем, стихи, ему посвященные, возникали не всегда от избытка восторга. Иногда – от трудностей в работе…

Скажем, во время озвучания фильма «Тот самый Мюнхгаузен» выяснилось, что великолепный на вид барон Карл Фридрих Иероним разговаривает с каким-то саратовским акцентом и с большим трудом выговаривает некоторые слова и выражения, присущие германской аристократии.

В частности, называя свою супругу баронессу Якобину фон Дуттен-Мюнхгаузен, он как-то проглатывал гласные, отчего она в его устах именовалась… Якобы… биной… б-р-нессй фнддттн…»

Вот тогда в тон-студии я и написал первое стихотворное послание Олегу.

О. Янковскому на озвучании фильма «Тот самый Мюнхгаузен», 1979 г

Зато в следующем фильме, «Дом, который построил Свифт», Олег работал безукоризненно… поскольку на протяжении почти всего фильма декан Свифт не разговаривал, а просто молча смотрел…

Молча же смотреть на этот мир не может никто лучше Янковского.

Именно этому удивительному дару Олега я и посвятил следующее послание.

О. Янковскому, сыгравшему молчащего Свифта

Трудности возникли и во время съемок фильма «Убить дракона!»… Янковский, по замыслу режиссера, должен был сыграть безобразного, отвратительного Дракона, держащего в страхе город и пожирающего невинных девушек. Но уже во время кинопроб выяснилось, что обаятельный Янковский не поддается стараниям гримера… О чем я и поведал, выступив на худсовете с рифмованной речью следующего содержания…

Речь на худсовете по поводу кинопроб Олега Янковского в роли страшного Дракона, 1985 г

Несмотря на логику моих антидраконовских доводов, худсовет утвердил Янковского. Самое странное, что и я проголосовал… за!.. (Как и предсказывал Евгений Шварц, дракон уже, очевидно, проник в мою душу…)

На последнее по времени стихотворное послание Янковский вдохновил меня во время празднования 20-летия выхода фильма «Тот самый Мюнхгаузен». Торжества я придумал проводить в цирке. «Самый правдивый человек» возвращался в храм самого правдивого искусства… Ведь в цирке все по правде… Стрелять так стрелять… Летать так летать… Поэтому некоторые персонажи согласились выступить в соавторстве с хищниками. Чурикова – со львами и тиграми, автор сценария – с удавом, Ярмольник – с обезьянами… (Что оказалось еще опасней. Ибо львы, тигры и змеи в цирке к человеку настроены благоприятно – если сыты, а обезьяны чувствуют в каждом артисте соперника… Поэтому, когда Л. Ярмольник имел слишком бурный успех, одна горилла из зависти поставила конкуренту фонарь под глазом.)

Но рискованней всех выступил Олег Янковский. Он решил улететь под самый купол на глазах у публики. И когда циркачи уговаривали народного артиста не рисковать, а позволить все сделать дублеру (мол, в темноте зритель не заметит), Янковский категорически отказался, напомнив всем фразу из фильма: «Мюнхгаузен славен тем, что… не врет!»…

И вот когда Олег Иванович, невозмутимо улыбаясь, поднялся на моих глазах на высоту более ста метров, я, стоя внизу и нервно поглаживая холодную змею на плечах, сочинил очередной мадригал…

Янковский под куполом… (Ода с удавом на шее)

Слово, определяющее ее профессию, не имеет женского окончания («режиссерша» звучит пренебрежительно). Но сказать про Галю «режиссер» – тоже неверно. Слишком сильно в ней женское начало, чтобы она согласилась им поступиться. Поэтому театр придумал ей особый титул: «главный режиссер».

«Главный режиссер» – это не название, не должность. Это – судьба. Применительно к Театру «Современник» – доля.

«Долюшка русская, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать…» Уверен, Некрасов не возражал бы против этого определения применительно к Галине Борисовне. Он не был антисемитом, издавал журнал «Современник», без добавления «наш» в жестком невзоровском понимании…

От мужского режиссерского ремесла она взяла все необходимые профессиональные навыки: хриплый голос, сигарету в зубах, твердый характер, умение вовремя и по делу употреблять те самые запретные слова, без которых, как выяснилось, в России не может руководить никто, даже президент. Это ведь он, Михаил Сергеевич, назвал после путча своих бывших соратников «мудаками». Слово настолько расхожее в театральном закулисье, что, вероятно, отсюда пошла гулять версия: а не режиссер ли он этого спектакля?

Впрочем, бог с ними, с мужскими качествами. Поговорим лучше о ее женских достоинствах. Они бесспорны: красота, элегантность, остроумие. Но главное не в этом. «Сила наша – в наших слабостях», – говорит шекспировская Катарина из «Укрощения строптивой».

Это и про Галю. Женских слабостей у нее достаточно, и она их не скрывает… Расплакаться из-за неудачной прически, расстроиться, если нужная шмотка уплыла к подруге, порадоваться, если шмотка оказалась той мала…

Какое счастье – быть естественной и знать, что твои друзья тебя не осудят!

С родным театром у нее сложнейшие взаимоотношения, недоступные пониманию даже фрейдистов. «Современник» для нее – отец, супруг и дитя одновременно… «Крутой маршрут» ее жизни, «Смиренное кладбище» не сыгранных ею ролей…

И если понравится новый спектакль – не будьте занудами, не ищите блох и «концепций», просто позвоните Волчек и скажите:

– Спектакль, Галина Борисовна, потрясающий! – И чтобы доставить истинное наслаждение, добавьте: – И выглядела ты, Галка, в этом синем костюме шикарно!

P.S. Через несколько лет после опубликования этого портрета Галины Борисовны мне пришлось добавить к нему несколько существенных штрихов.

Случилось это на ее юбилее в «Современнике»… Мы с Марком Захаровым должны были выступить по поручению Театра Ленком. Но Захаров неожиданно заболел, был отвезен в Германию и там прооперирован…

Буквально едва-едва выйдя из-под наркоза, он позвонил мне и напомнил, что у уважаемой и любимой нами Гали Волчек юбилей и было бы хорошо, если б я написал какое-нибудь вежливое письмо от его имени…

Я так и сделал.

Письмо имело столь сильный резонанс, что, думаю, его будет правильно поместить здесь для дополнения облика Галины Борисовны…

Письмо Галине Волчек

Уважаемая Галина Борисовна! Дорогая Галя! Майне либен швестер ауф фон дер искусство! Письма из зарубежного далека в традициях российской истории.

Как Ленину из Цюриха, как Солженицыну из Вермонта, так мне из Мюнхена кажется ясней, как обустроить Россию. Если Америку из кризиса вывел президент-актер, нам необходим – режиссер. И хорошо бы – главный. И обязательно – женщина!

Мужик – он всегда либо болтлив, либо выпивает, либо быстро стареет и впадает в маразм.

Вы – всегда трезвы, немногословны, не имеете возраста, то есть можете выбираться пожизненно.

Ваша анкета – идеальна! Пятый пункт не должен никого смущать!

Во-первых, все царицы в России, начиная с Екатерины Первой, – не из великороссов.

Во-вторых, после успеха Жириновского на выборах наш народ доказал, что он, народ, не антисемит!

Кроме того, если он – сын юриста, русский по матери, то вы – дочь оператора, русская по сыну. Этого более чем достаточно!

Вообще, успех ЛДПР отсюда, издалека, видится по-иному! Интеллигенции не надо впадать в отчаяние и посыпать головы пеплом моего сожженного партбилета.

ФАШИЗМ В РОССИИ НЕ ПРОЙДЕТ!

Почему? Да по той же причине, по которой у нас не прошли ни социализм, ни капитализм!

Все сравнения с Германией 33-го года неправомерны! Немцы и тогда были удивительно работящими, послушными, экономными… У нас, слава богу, всех этих страшных предпосылок фашизма нету!

Сказано же классиками: что русскому здорово, то немцу смерть! И наоборот!

Русские, как известно, долго запрягают, но потом… никуда и не едут.

Просто запрягают и распрягают, распрягают и запрягают!..

Это и есть наш ОСОБЫЙ ПУТЬ!

Наш крутой маршрут судьбы, по которому Вы приведете нас к финалу и аплодисментам! Соглашайтесь, майне либен Галина!

А я и мои друзья всегда готовы отдать Вам свой голос, сердце и душу!

От всей души – тринкен Ваше здоровье!

Ваш(и) Марк Захаров (и Григорий Горин).

Как я уже писал, Александр Ширвиндт, несмотря на сложность своей фамилии и анкетных данных, явление удивительно русское, почвенное. Недаром он так тянется к земле. Купил в деревне Синцово дом, завел корову по имени Фира (в девичестве – Ночка). Я побывал в этой деревне, встречался с селянами – ширвиндчанами. Они очень гордятся своим земляком. Рассказывают о нем байки и анекдоты. Причем в байках переиначивают его трудную фамилию на Ширвиндов, как бы чувствуя в нем своего смекалистого мужика.

В отличие от Михаила Державина. Который (вероятно, оттого, что в интермедиях часто играет зарубежного гостя) в народе именуется по-чужеземному – Державиндт.

Вот парочка коротких сказок, которые мне удалось записать…

Как Ширвиндов с Державиндтом кайф ловили

Собрались раз Ширвиндов с Державиндтом на рыбалку кайф ловить.

Державиндт взял удочки, Ширвиндов – закуску. Пошли. Ширвиндов как пришел, так сразу на бережок сел, выпил, закусил – и кайф словил.

А Державиндт вдоль реки бегает, руками машет, дорогие блесны в воду бросает, но кайф никак поймать не может.

Подбегает к Ширвиндову, а тот уже сидит в кайфе, трубку курит. Державиндт и спрашивает:

– Ширвиндов, на что кайф ловишь?

– Не скажу! – говорит Ширвиндов. – Сам догадайся!

Побегал Державиндт еще вдоль речки, спиннинги побросал, возвращается – а Ширвиндов уже столько кайфу словил, что даже прилег и одним глазом смыкает… Заплакал бедный Державиндт, взмолился:

– Ну, будь другом, Анатольич! Скажи, на что кайф ловишь?

– Ладно, как другу скажу, – говорит Ширвиндов ласково и нецензурно. – На тебя, Державиндт, и ловлю… Если б ты только знал, какой кайф на тебя смотреть, как ты вдоль реки туда-сюда бегаешь и ничего не ловишь…

– Вот оно что?! – ахнул Державиндт. – Я тоже так хочу…

С тех пор его часто на реке одного видят: побегает-побегает – в воду на себя посмотрит… Кайф словить пытается…

Как Ширвиндов с Державиндтом с английской королевой разговаривали

Приезжала к нам тут недавно аглицкая королева. Поздоровкалась она за руку с Ельциным, походила туда-сюда с Черномырдиным да с Лужковым – закручинилась.

– Я, – говорит, – не могу долго на эти лица смотреть… Они на меня действуют хуже английской соли. Неужели нет здесь личности, чтоб хоть малость на лорда смахивала? Чтоб и стать была, и аромат, и вообще чтоб был джентльмен?

– Есть! – обрадовался Лужков. – Есть, ваше величество, и именно такой. Ширвиндов фамилия! И статный, и трубку курит, и лицом даже красивей меня…

– Ах! – обрадовалась королева. – Позвать его скорей ко мне! Надеюсь, он спик инглиш?

– Не совсем! – отвечает Лужков. – Это Державиндт по-аглицки действительно спик… А Ширвиндов – нет, но в остальном полный ферштеен…

– Ладно! – вздохнула королева. – Хрен с вами! Зовите обоих!

Ну вот! Срочно кличут Ширвиндова с Державиндтом во дворец.

Надели они, согласно этикету, чистое белье, сверху – смокинг и предстали перед королевскими очами.

Королева как Ширвиндова увидела, так затряслась.

– Ах, – говорит, – хау ду ю ду, мистер Ширвиндов. Айм глет ту мит ю! Найс ту си ю!

Ну, Державиндт начал губами шевелить, перевод слов искать…

А Ширвиндов сразу понял и отвечает:

– Спасибо, ваше величество! Не откажусь!..

Наливают им по полной, все выпивают, королева продолжает:

– Хау ар ю, мистер Ширвиндов? Вери вел?

Державиндт к словарям бросился, а Ширвиндов все сразу понял и говорит:

– Ваше величество! В любое удобное для вас время!

Тут королева совсем расплылась, говорит:

– Да! Это джентльмен так джентльмен! Я желаю его наградить и делаю почетным членом палаты лордов!

– Спасибо, ваше величество! – говорит Ширвиндов. – Но я для этой должности уже староват. Поэтому ежели такая ваша царская воля, то сделайте по четным членом меня, а по нечетным – Державиндта!

– Ладно! – засмеялась королева. – Хрен с вами! Гуд бай!

Тут и Державиндт все понял и тоже сказал по-английски: «Гуд бай!» Сдуру!

А Ширвиндов, как и положено, ушел по-английски – не попрощавшись!..

Репортаж из будущего

2 декабря 2005 года.

Агентство ИТАР-ТАСС.

Экстренное сообщение.

Русская автономная республика Кипр.

«Сюда на частном самолете неожиданно прилетел знаменитый актер, народный артист РСФСР, СНГ, ЮАР, Израиля, Антальи и других русскоязычных территорий Геннадий Хазанов.

В аэропорту состоялась пресс-конференция. Артист вышел к журналистам, как всегда, в наряде «от Зайцева» – белый льняной костюм, шлепанцы на босу ногу, ондатровая шапка.

Замысел прославленного кутюрье легко угадывался: российский человек на выезде должен выглядеть элегантно, но как бы все-таки… и чуть-чуть с мороза.

Первый вопрос журналистов:

– Геннадий, откуда у вас самолет?

– От верблюда! Вот этого! – с улыбкой отвечает Геннадий и показывает для рекламы пачку сигарет «Кэмел».

Все смеются. Приятно, что разговор начался такой изящной шуткой… Виктора Шендеровича.

(Хазанов всегда после удачной репризы называет ее автора, а после неудачной – сообщает зрителям его, автора, домашний адрес и телефон…)

ВОПРОС. Геннадий, сможем ли мы увидеть ваши новые работы в театре и кино?

ОТВЕТ. А это вам к окулисту надо! Он скажет, сможете вы еще что-то увидеть или нет. (Шутка Лиона Измайлова, Москва, Рижский проезд, телефон: 282-93-06.)

Отсмеявшись, журналисты настаивали:

– И все же, в какой театральной роли вы появитесь? Фигаро? Хлестаков? Гамлет?

– Не угадаете… Начал репетировать Дон Кихота!..

Общее изумление.

– Но ведь Дон Кихот – он все-таки, традиционно, очень длинный, – робко замечает один из корреспондентов.

– Как говорила одна знакомая девица, – парирует Хазанов, – дело не в размерах! Был бы резвый и веселый!.. (Шутка неизвестного автора, за нее он был убит и похоронен на Востряковском кладбище.)

ВОПРОС. Геннадий, вы прибыли сюда, на Кипр, в качестве гастролера или в качестве отдыхающего?

ОТВЕТ. В качестве заложника!

Общий смех. Просят указать автора.

– Он за спиной! – говорит Хазанов и тихо добавляет: – Дураки! Это уже серьезно!

Только тут все замечают за спиной артиста хохочущего человека с безумными глазами и острым ножом в руках.

– Псих из местных патриотов-киприотов! – поясняет Хазанов. – Взял меня в заложники, а в качестве выкупа потребовал устроить веселый концерт!..

Повисла тяжелая пауза.

– Чего затихли? – улыбается Хазанов. – Обстановка нормальная… Я давно привык так работать!..

– Караул! На помощь! – простонал один из корреспондентов.

– Без паники! – крикнул Хазанов. – Группа «Альфа» уже вылетела! Надеюсь, у нее найдутся гранаты с веселящим газом!.. А вы если хотите помочь, то – смейтесь! И как можно громче! Иначе мне хана!

Он сделал шаг вперед.

Зритель-террорист с ножом двинулся за ним, освещая путь своей идиотской улыбкой… Корреспонденты, смеясь и рыдая, пристроились сзади…

Эта странная процессия под музыку направилась в сторону моря…

Хазанов шагал уверенно, беспрерывно острил, строил рожи, разбрасывал нищим деньги и репризы…

Сейчас он действительно был чем-то похож на маленького Дон Кихота! Или на большого Чаплина!.. А может, просто на себя, молодого, пятидесятилетнего?.. Глядя ему вслед, так и хотелось крикнуть:

– СЧАСТЛИВОГО ПУТИ ТЕБЕ, АРТИСТ!

(Информация из будущего получена по факсу специально для Театра эстрады, где праздновалось 50-летие Г. В. Хазанова 2 декабря 1995 года.)

К моему шестидесятилетию мой друг писатель Аркадий Хайт написал мне письмо… Нет, вру! Писал он его к 50-летию, то есть в 1990 году… Но, зная, как плохо работает наша почта, решил, что дойдет письмо только через десять лет… Причем я в этот момент (так он посчитал), возможно, окажусь где-то в эмиграции и мне будет интересно узнать, как идут дела в стране…

Аркадий Хайт – писатель с удивительно веселым воображением! Перечитываю его письмо и поражаюсь, как он многое предвидел…

Да и в моем ответе, написанном тогда же, почти десять лет назад, что-то сегодняшнее явно угадано.

Одним словом, считаю возможным обнародовать нашу сугубо личную писательскую переписку из… непонятно какого времени!

Аркадий Хайт – Григорию Горину

Гриша, дорогой, здравствуй!

Вот и двухтысячный год на дворе. Вспомнил, что тебе стукнуло 60, и решил черкнуть письмо, рассказать о нашем житье-бытье.

Событий у нас много. Как говорится, живем плохо, но интересно.

Вчера, например, провожали в эмиграцию последнего еврея. Их теперь принимает только Конго, со столицей в Браззавиле. Народу в Шереметьеве собралось уйма. Было много цветов и прощальных речей. Очень тепло говорил Станислав Куняев. Даже плакал. Его тоже можно понять. На кого теперь валить все беды страны?

83-ю годовщину Октябрьской революции отметили скромно. Не было никакого военного парада. Только не подумай, что у нас нет больше армии. Армия есть. Нет бензина. Так что в этот день по телевизору показали только прием в Кремле. Было довольно мило, много послов из разных стран: мордовский посол, якутский посол, временный поверенный Тюмени и… генеральный консул Химки-Ховрино.

Кстати, помнишь Ельцина? Он тоже выступал. Говорил, что у его правительства разработана новейшая программа к цивилизованному рынку. На этот раз переход к рынку предполагается сделать подземным, так что, боюсь, опять никто ничего и не заметит.

Впрочем, бог с ним, с рынком. Тут у нас дела поинтересней. В прошлом месяце наконец-то похоронили Владимира Ильича Ленина. Так что мавзолей освободился.

Союз театральных деятелей борется, чтоб помещение отдали им, поскольку есть Михаил Ульянов… В некотором роде – прямой наследник. Но, думаю, шансов у них мало… Скорей всего, там откроют еще один «Макдоналдс»…

Что еще? КПСС побеждает на выборах и заявляет, что она немедленно выполнит свою продовольственную программу.

Дело в том, что в обещаниях их партии, оказалось, была допущена ошибка! Мы считали, что нормой будет считаться 4 кг мяса на человека, а они считали, что будет 4 кг мяса на человеке!

Ну вот, а теперь разобрались и все очень довольны!

Гриша, тебя, конечно, интересует, что происходит в мире искусства?

В литературе – затишье. В Театре, как обычно, бурная жизнь.

Знаешь, МХАТ еще раз разделился! Теперь их у нас четыре. Все – академические.

Ефремов настоял, чтоб эмблему хотя бы частично оставили ему. Так что у него на занавесе – скелетик чайки.

В кино приятная новость. Эльдар Рязанов помирился с Войновичем и, кажется, будет наконец ставить новый фильм про Чонкина. (Помнишь его конфликт с английской кинофирмой? Они финансировали фильм, но требовали, чтобы Чонкина играл Барышников.) Теперь все изменилось. Они финансируют фильм, но требуют, чтобы Чонкина играл… Растропович. Причем на виолончели! По-моему, будет оригинально…

Гриша, дорогой! Очень часто вспоминаем твое 50-летие в ресторане Дома архитекторов. Было тепло, сердечно, а главное, в последний раз хоть поели по-человечески. Сейчас, по прошествии десяти лет, вспоминаешь, сколько замечательных людей сидело за столом. Наверное, это и есть главное в жизни. Были и остаются только верные друзья. Будь же счастлив, Григорий. Где б ты ни был.

Но лучше всего – рядом с нами!

Григорий Горин – Аркадию Хайту

Дорогой Аркадий!

Ты даже представить не можешь, как я обрадовался твоему письму! Весточка с Родины – что может быть дороже для нас, эмигрантов, особенно таких, как я?

Ты ведь слышал, наверное, что и за рубежом я оказался не по своей воле: этим летом сдуру поехал отдохнуть в Коктебель, а в это время Украина полностью отделилась наконец от СНГ, а Крым, в свою очередь, отделился от Украины, а затем уж и от материка.

Сбылось пророчество Васи Аксенова, и Крым стал островом.

Но даже Аксенов с его фантазией не мог предположить, что отделение на этом не закончится и Крым тоже распадется на ряд независимых районов, лагун и утесов, на одном из которых я сейчас и нахожусь с видом на жительство на высоте двадцать метров над уровнем моря.

Впрочем, не жалуюсь, утес как утес, условия по нынешним временам неплохие: есть вода, рыба, водоросли… Рыба, правда, радиоактивна, зато водоросли содержат фосфор. Поэтому рыба, поедая водоросли, нейтрализуется, превращаясь в фосфор, а я, питаясь рыбой, свечусь во тьме, отчего проходящие мимо пароходы принимают меня за маяк и обходят стороной…

Но не в этом главные трудности! Главная беда для нас, эмигрантов, – отсутствие вестей с родины. Поэтому, Аркадий, можешь представить, какой крик радости я испустил, когда обнаружил в проплывавшей мимо бутылке твое письмо.

Спасибо, друг! Проглядывая размытый текст, обнаружил всего несколько знакомых слов… Что-то про Ельцина… про МХАТ… Сердце застучало. Я чуть не расплакался.

Боже мой, подумал я, как интересна ваша жизнь на пятнадцатом году перестройки, на десятом году осуществления знаменитой экономической программы «500 дней»!

Только отсюда, с высоты утеса, сидя голой задницей на камне, начинаешь понимать, как мы были несправедливы к собственной перестроечной жизни конца 80-х, как не умели ценить ее достоинств.

Разве это было не счастье – зайти в пустой магазин и поболтать со скучающим продавцом о житье-бытье?

Разве это не радость – в дождливую погоду сесть в свой старенький автомобиль, в котором давно нет бензина и колес, но зато еще работают «дворники», и, включив их, можно подолгу наблюдать, как красиво сбегают серебристые капли со стекол?

А вечером, придя в нетопленый дом, выпить рюмку одеколона, закурить чинарик, найденный в подъезде, и сесть у телевизора, где по всем программам выступают депутаты. И уже совсем ночью, обалдев от мнений и прений, юркнуть в теплую постель, которую нагрела жена, спящая там в шубе…

Все это огромное счастье, Аркадий! Запомни!

Я пишу это письмо с болью, ибо выцарапываю его обломком гранита на скале и боюсь, что набегающая волна смоет это послание вместе со мной.

Если это случится и археологи найдут мою наскальную надпись, я бы хотел, чтоб они не искали ее расшифровку в культуре древних этрусков, а знали, что она была написана свободным постсоветским человеком, чья свобода достигла абсолюта. Подскажи им это, Аркадий!

И еще. Растолкуй людям, что не бывает трудностей, которые не становились бы удовольствиями, переходя в разряд воспоминаний.

За сим прощай, друг! Держитесь там, на материке… Мысленно с вами!

Если рискнешь написать еще, брось бутылку по такому адресу:

«Бывший СССР. Бывший Крым. Бывший Пик социализма, ныне – Вторая демократическая впадина. Пещера номер один. Копать до упора…

Если кто-то откликнется – спросить Гришу».