Избранное. Том первый

От автора

А ведь и впрямь слова-то о себе все случайны. Обдуманы те, что вылились в романах, пьесах и повестях. Я же всегда был рядом с теми, о ком писал. Я их представлял, постигал, дружил с ними, порой скандалил, а по сути дела любил их и учился у них. Не имеет значения, когда они жили, главное, что их породил я. Разные они получились, как, скажем, вот сейчас мои дети и внуки. Все мои, все мной любимы, и каждый для меня явление сложное и загадочное. Что проще, казалось бы, – рассказать об этом. Тут я всегда надолго задумываюсь и вновь прихожу к заключению: человек – великий роман, драма или комедия. А, в общем, явление загадочное, хотя на первый взгляд ясное, как скажем, восход. А вы загляните за облако, которым он скрыт. О-о! Там целые миры. Пожалуй, мой мир, мною пережитый, тоже до конца не изведан.

Я начал знакомство с литературой с «Войны и мира». Книга каким-то чудом оказалась в нашей убогонькой школе, единственной на четыре или пять деревень. В ней было четыре класса и две учительницы, молоденькие совсем, и, к счастью, умные и добрые. Первые полгода, сидя в классе, я молчал. Сидеть с детишками мне, первому парню на деревне, было стыдно и неловко. Почему первому – я был единственный гармонист на всю деревню. Ходил по нечастым гулянкам, играл на «тульской» гармони «Цыганочку», «Подгорную», какие-то песни вроде «Хазбулата» и «Златых гор».

Наигравшись до одури и до мозолей на пальцах, тут же засыпал где-нибудь в уголке. А бабы и девки тихо плакали, шуршали треугольничками на груди – письма от любимых с фронта. До зари обиходив избушки свои, доили коров, бросали охапку сена и шли на разнарядку. Затем в поле или на ферму. И так изо дня в день.

Из восьмидесяти семи призванных из нашей деревни вернулись человек семь – кто без руки, кто без ноги. Вспоминать мне это в тяжесть, уж много лет не по себе. Я это описал много позже в своих пьесах и рассказах, но перечитывать их почему-то до сих пор без боли в сердце не могу. Писать о войне – тоже.

Но сейчас время уже другое. Надо бы что-нибудь этакое весёленькое. Вроде «Стряпухи», а ещё лучше, когда Стряпуха уж замуж успела выскочить.

Не получится – знаю. И снова напишутся «Баня по-чёрному», «Возвращайся, Игнат». А ведь столько лет минуло!

Когда становится совсем невмоготу – пойду в рощу, прогуляюсь. Там тишина и покой. И ничто о былом – нежеланном и горьком – не напоминает.

Жизнь-то меня крепко воспитывала. Я уроки её воспринял чётко, хотя порой заносит. Так что ж, все мы люди, все человеки.

И надо приниматься за новый роман. Давно уже вынашиваю его в себе. Попутно ещё есть забавы: пьесы, стихи. А можно придумать или вспомнить что-нибудь из давнего прошлого... У меня же таких страниц несчётно. Так будет легче и проще. Хватит людей-то огорчать. Им и без того хватает забот. Живём во времена непростые. Надо уж не в душе своей ковыряться, а думать о Родине. Ей-то, Отчизне дорогой нашей, досталось поболе. Ты уж прости меня, Русь. Впредь буду оглядчивей и мудрей.