Избранное в 2 томах. Том 2

Мы одной крови

Сель не ушел. Он поставил ногу на батарею отопления и, кажется, возился с пряжкой сандалии. Он глянул на Славку зеленоватыми с искорками глазами, подергал на сандалии ремешок и сказал:

— Растянулся. Хлябает и хлябает, просто невозможно ходить.

Славка остановился рядом. Очень внимательно, словно от этого зависела чья-то судьба, он осмотрел ремешок и пряжку.

— Надо новую дырку проколоть.

— Так нечем же, — объяснил Сель почти обрадованно.

Славка сдернул с себя кожаный поясок. Там у пряжки был шпенек с довольно острым концом.

— Давай, — сказал Славка.

Сель снял сандалетку. Славка положил ее на подоконник и начал сверлить в ремешке отверстие. Сель нагнулся рядом и тихо дышал у Славкиной щеки.

— Тупой, не берет… — пробормотал Славка.

— Ну, тогда не надо. Я дома шилом…

— Подожди, я еще… Вот, пошла… Слушай, а где стоит этот «Сатурн»? Я парусных судов наяву еще не видел…

— У станции Черная Речка. Разве ты там не бывал?

— Я еще нигде почти не бывал… Я неделю назад приехал… Вот, готово! На.

— Спасибо. — Сель встал на колено и застегнул пряжку. — В самый раз…

(А было не в самый раз. Туговато было. Славка это видел.)

Славка, стоя над Селем, спросил:

— Я еще хотел узнать… Разве бегучий такелаж на «Сатурне» сохранился?

— Нет, конечно. Все сгнило или растащили.

— А как ты поднял стаксель? Откуда взялся фал?

Сель встал. У него странные сделались глаза: и виноватые, и обрадованные.

— Кроме тебя, никто про это спросить не догадался… Ты никому не говори, ладно?

— Честное слово, — быстро сказал Славка.

— У меня свой фал был. Капроновая веревка…

— Значит, до марсовой площадки лазил? — тихо спросил Славка. — Иначе же не продернуть.

Сель опустил голову и шевельнул плечом. Словно хотел сказать: «А что было делать?»

Славка представил, как это было. Ветер шесть баллов — натянутые тросы гудят, а обрывки хлещут по мачте. Высота — с пятиэтажный дом. Темно. Под ногами гнилые выбленки — ступеньки, привязанные к вантам…

— Жутковато, наверно… — тихо сказал он.

Сель вдруг улыбнулся:

— Ветер свистит, а я — гордый и бесстрашный — устремляюсь вверх, прямо к звездам!.. И на каждой выбленке шепчу «мамочка».

Они со Славкой засмеялись. И были они уже не просто Славка Семибратов и Тимка Сель. Кажется, что-то уже связало их. Чуть-чуть.

Сель перестал смеяться и сказал:

— Обидно только, что все зря…

— Не зря! — вырвалось у Славки, и он смутился. И начал суетливо продергивать в петли поясок.

«Ты, Тимка, не зря пробрался на «Сатурн». Иначе не было бы совета дружины. И тогда неизвестно, как бы мы встретили друг друга!»

Сель спросил:

— Неужели ты никогда парусников не видел? Схему точно нарисовал…

— Ну, по книжкам-то я знаю…

— У тебя какие книжки?

— Со схемами? «Операция «Парус», журналы «Катера и яхты», потом еще «Паруса над океанами», перевод с чешского. Только там кое-что напутано. Еще «Парусно-моторные суда» Цурбана…

— Цурбан есть? Вот повезло! Там все подробно, да?

— Конечно. У тебя нет?

— Откуда? Я только слышал про нее.

— Хочешь почитать?

— Еще бы! А когда можно?

— Сейчас можно, — ликуя в душе, сказал Славка. — Давай побежим ко мне…

— Давай! Если у тебя время есть…

— Конечно, есть!

Они вышли на крыльцо.

— Ой! — спохватился Сель. — Мне же еще надо в библиотеку! В нашу, школьную. Если не сдам книжку, будет скандал. Их всего на три дня нашему классу дали.

— Что за книжка?

— Да вот… — Сель вытащил из портфеля потрепанную книжонку в бумажной корочке.

Славка даже засмеялся: он увидел старого знакомого — «Маугли». Сокращенное издание для тех, кто изучает английский язык.

— У меня такая была, только потерялась.

— Жаль, что потерялась, — вздохнул Сель, — Пригодилась бы. Я письменный перевод не сделал из-за всей этой истории. Завтра Куин Лиза вкатает мне двойку от всей души.

— Какая Куин Лиза?

— Елизавета Дмитриевна. Ее так зовут у нас: Королева Елизавета, Куин Элизабет. Куин Лиза… Тебе хорошо, ты не у нее…

— Много задали переводить?

— Целая страница. Вот, у меня заложено… Сель открыл книжку. Из нее упал сложенный вчетверо листок. Славка нагнулся за ним.

— А! Это уже не надо, — сказал Сель. — Это анкета для детской флотилии. Записаться хотел…

— А сейчас не хочешь?

— Ты смотри, тут графа: «Согласие классного руководителя». Думаешь, Куин Лиза даст мне теперь согласие? От нее дождешься!

— Жалко…

— Конечно. Только упрашивать ее я не буду.

— Я тоже хотел записаться… — сказал Славка.

Сель, кажется, обрадовался:

— Тогда возьми анкету, она чистая!

Славка замотал головой. Получалось нехорошо: Тимке во флотилию нельзя, а Славке вроде бы на эту Тимкину беду наплевать.

— Да бери! — сказал Сель. — Зачем тебе лишний раз бегать за анкетой? Сразу заполнишь, подпишешь — и к начальнику.

Славка вздохнул и взял. Потому что отказываться тоже было неудобно. Вдруг Сель скажет: «Я тебе помочь хочу, а ты ломаешься…»

Славка виновато спросил:

— Неужели она такая вредная, ваша Куин Лиза?

Сель печально ответил:

— Королевы бывают хорошими только в сказках и шахматах… Ты подождешь, пока я книжку сдам?

— Постой, — сказал Славка. — Двойка-то тебе к чему? Давай напишем перевод. Я его, наверно, помню.

— Вот здорово!

Сель без лишних слов уселся на высокий парапет крыльца — в сторонке, чтобы не мешать пробегавшим туда-сюда ребятам. Положил на колени портфель, на портфель — тетрадку. Славка сел рядом.

— Готов? Пиши: «Когда Маугли вышел из зарослей на поляну…»

Славка помнил текст почти наизусть. Иногда увлекался и шпарил без передышки. Сель останавливал:

— Подожди, это я сам, а то нечестно получается… Здесь я тоже могу. А это что? Все слова знаю, а выходит чепуха какая-то. Они что, дрались до крови?

— Да нет! Это же клич такой. Как пароль: «Мы одной крови- ты и я!»

Сель быстро глянул сбоку на Славку. Хотел написать, но задержал ручку. Головкой ручки поцарапал подбородок. Сказал, опустив глаза в тетрадку:

— Сидим рядом, разговариваем… а даже не знаем, как друг друга зовут…

— Я знаю, — торопливо и смущенно возразил Славка. — Тебя Тимка зовут… Да?

— Меня зовут Тим, — серьезно сказал Сель. — Все меня так зовут с тех пор, как я только родился. Все, кто… ну, кто мне не враг…

— А меня Славка… Тим… ты пиши. «Мы одной крови — ты и я…»

…Тим, конечно, понравился маме. Славка видел, что мама им просто любуется. В Тиме было все, чего не хватало Славке. А Славке не хватало собранности, подтянутости, внутренней интеллигентности, умения держаться и вести себя, как положено воспитанному мальчику из приличной семьи.

Когда баба Вера позвала обедать, Тим не ломался и не отказывался. Вилку и нож он держал как полагается. Не торопился, как на поезд, не глотал непрожеванные куски и спокойно, без смущения отвечал на мамины деликатные вопросы.

И Славка благодаря маме узнал, что отец у Тима — инженер на судне, которое часто уходит в океан, чтобы поддерживать связь со спутниками и космонавтами. А Тимкина мама-дежурный администратор в гостинице для моряков.

— Надеюсь, дома у тебя не станут волноваться, что ты задержался? — осторожно спросила мама.

— Просто некому волноваться. Папа в море, а мама до завтра на дежурстве.

— И больше у вас никого нет?

— Еще сестра Валентина. Я в шесть часов пойду за ней в детский сад.

— Маленькая сестра?

— Нет, большая. Почти семь лет.

— Это все-таки не очень большая. Ты, наверное, о ней заботишься?

Тим улыбнулся:

— О ней не надо заботиться, Елена Юрьевна. Она самый самостоятельный человек у нас в семье. Вы бы слышали, как она по телефону разговаривает! Те, кто не знает, сразу начинают к ней на «вы» обращаться…

После обеда Славка и Тим рассматривали книги и журналы с кораблями. От книжки Цурбана Тим еле оторвался.

— Ты ее бери домой и читай сколько влезет, — сказал Славка. — Хоть месяц, хоть год… — Он готов был сказать: «Если хочешь, то бери насовсем», но не решился. Получится, будто он сразу набивается Тиму в друзья.

Тим обрадовался:

— Я срисую кое-что. Тут все детали как на ладони… Смотри, марсовая площадка в точности как на «Сатурне». Вот через этот брус я фал перекинул, блок искать было некогда.

— Парус тебе вернули?

— Ой… Даже вспоминать боюсь. Обещали отдать, когда кто-нибудь из взрослых придет. Дядя Саша, когда узнает, еще устроит мне головомойку. Это его парус. Мы однажды в Голубую балку ездили, и дядя Саша нам его дал, чтобы тент от солнца на пляже сделать…

Славка жалобно засопел. Когда при нем говорили о пляже, его сразу же нестерпимо тянуло купаться.

Он сказал об этом Тиму. Тим подпрыгнул:

— Так идем!

— Легко сказать «идем»… Меня одного не пускают. «Ребенок захлебнется, ребенок ударится о камни…»

— А со мной?

Славка посмотрел на Тима с сомнением.

Тим подошел к двери:

— Елена Юрьевна! Простите, что я вас отрываю. Можно, мы со Славой сходим на пляж?

Славка не видел маму, но сразу представил, какие круглые у нее стали глаза.

— Одни?

— Я всегда купаюсь один…

— Да, конечно… Но Славик… Он еще не привык.

Знала бы мама, что случалось на Покровском озере…

Тим рассудительно сказал:

— Елена Юрьевна, привыкать все равно придется. Если живешь у моря, с мамой каждый раз купаться не будешь.

— Ох, я это понимаю. Но я так волнуюсь…

— А мы придем ровно через час — из минутки в минутку. Вы не успеете поволноваться.

— Это совершенно точно? — жалобно спросила мама.

«Ура!» — шепотом сказал Славка.

…Они были уже в квартале от дома, когда мама догнала их. Она несла пляжную сумку.

— Вы забыли полотенца… И, кроме того, я тоже хочу поплавать. Нет-нет, не думайте, что я вам не доверяю. Просто мне стало завидно.

Они купались долго и весело. Плавали наперегонки. Брызгали друг на друга. Ныряли с бетонных ступеней. Пытались достать на глубине дно. Мама наконец вытащила их на берег.

— Сколько можно сидеть в воде! Вы превратитесь в русалок.

— Мальчики-русалчики, новое открытие в науке, — сказал Тим. Он прыгал на одной ноге и тер полотенцем плечи.

Мама смотрела, смотрела на него и вдруг начала смеяться:

— Нет, это просто чудо! Какой же ты пестренький!

Славка вспыхнул: а если Тим обидится? Но Тим тоже засмеялся:

— Меня маляры обрызгали… Это мне мама рассказывала маленькому. Будто, когда я родился, меня в больнице несли по коридору, а там стены красили. У маляров случайно повернулся распылитель, и вся краска — на меня.

— Похоже, что так и было, — смеясь, заметила мама.

— Я этому долго верил, — сказал Тим. — Один раз у нас в детском садике был ремонт, и я у маляров узнал, чем надо масляную краску смывать. Растворитель такой в плоских бутылочках… Стащил у них одну бутылку и давай ноги тереть…

Мама удивилась:

— Почему же не нос и не щеки?

— А что мне нос? У меня с ногами беда была… Мы в пряталки часто играли в коридоре, где взрослая раздевалка. Там халаты висели. Спрячешься за них, а ноги торчат. Тапочки у всех одинаковые были, ну и ноги похожие, не угадаешь, кто где. А меня сразу — хвать!

Мама опять залилась смехом. И Славка. Он был рад, что Тим так весело и доверчиво рассказал эту историю. «Будто давним знакомым», — подумал Славка.

Когда вернулись, Тим сказал, что Славка теперь должен пойти к нему. Иначе будет просто несправедливо!

— А уроки? — привычно напомнила мама.

— Завтра же воскресенье! — разом сказали Славка и Тим.

— А ты забыл, что мы собирались в магазин за брюками?

— Зачем они мне в такую жару?

Тим сказал:

— Еще целый месяц будет лето.

Сначала они зашли в садик за Валентиной. Тим объяснил по дороге:

— Она могла бы одна ходить, да воспитатели не пускают. Боятся ответственности.

Валентина оказалась рослой девчонкой с круглым лицом и темными косами. Она басовито сказала:

— Я тебе поражаюсь, Тимофей. Неужели ты даже в субботу не можешь прийти пораньше? Я извелась в этом детском учреждении.

— Ой, я совсем забыл, что в субботу можно раньше…

Валентина посмотрела на аккуратно зачесанные, но все еще мокрые волосы брата.

— Искупаться ты почему-то не забыл.

Они поднялись по узкой лестнице, стиснутой белыми стенами, в которых глубоко сидели зеленые калитки. Со стен спускались плети ползучего кустарника. Лестница называлась «улица Камчатского люнета».

Наверху был новый квартал. Тим показал на самый высокий дом — девятиэтажный:

— Мы на четвертом этаже живем. Вон балкон, слева…

Квартира у Тима оказалась большущая. От пола до потолка поднимались книжные стеллажи. Среди стеллажей висели индейские и африканские маски. Многие книги были непонятные: физика, электроника. Но зато стояли томов полтораста библиотеки приключений, собрание фантастики и романы Фенимора Купера в старинных обложках с золотыми узорами.

— Тут я и помру, — жалобно сказал Славка.

Тим сказал, что помереть Славка еще успеет, и повел показывать корабельный конструктор, который отец привез из Англии.

Славка думал, что конструктор — это железки и кубики, чтобы строить игрушечные пароходы. Но увидел совсем другое — детали для модели галеона «Мэйфлауэр» — старинного парусника, который доставил в Америку первых переселенцев из Европы. Все было отштамповано так аккуратно и тонко, что казалось настоящим. Даже прожилки и сучки виднелись на коричневых досочках обшивки. Даже швы на выпуклых парусах из белой пластмассовой пленки.

— Корпус я почти склеил, — объяснил Тим, — а рангоут одному трудно ставить. Надо, чтобы кто-то держал.

— Давай попробуем!

Они провозились больше часа. Зато на «Мэйфлауэре» встали три мачты с марсовыми площадками и вантами.

— Хватит, — решительно сказал Тим. Славка разогнулся. И заметил в углу на столике пишущую машинку. Это был «Рейнметалл» с латинским шрифтом.

— Такая же, как у нас! Мы еще не распаковали.

— Это папина… Вообще-то и наша с Валентиной. Мы играем иногда.

Славка удивился. Мама его не подпускала к машинке. Какие тут игрушки?

— В сигналы играем, — объяснил Тим. — У нас есть два тома трехфлажного «Международного свода»… Знаешь?

Славка кивнул:

— Знаю. Только он устарел, сейчас двухфлажный.

— Для игры-то не устарел. Мы знаешь как играем? Я Вальке диктую по три буквы наугад… Она у нас ученый товарищ, все латинские буквы знает… Она печатает, а потом я по книге разбора расшифровываю. Иногда так смешно получается! Хочешь, попробуем?

Тим выволок с книжной полки толстенный синий том.

— Называй какие-нибудь флаги. Любые три буквы.

— Тим… — сказал Славка.

— Что?

Славка рассмеялся:

— Ничего. Просто ТИМ. Тангоу, Индия, Майк.

— Ой, а мне и в голову не приходило!

Они плюхнулись животами на ковер, начали поспешно листать книгу.

— Вот, смотри. Славка! ТИМ… «Облегчать вес, осадку…» Что бы это значило?… А, знаю! Это меня стащили с «Сатурна» и облегчили у него осадку. Все правильно. Теперь посмотрим про тебя.

— У меня же шесть букв.

— Разобьем на два сигнала.

— Точно. Сла… Сьерра, Лима, Альфа… Что будет?

— Сейчас… Вот это да! «Освобождать»!.. Ты кого-нибудь освобождал?

Славка вспомнил толстого мальчишку, которого отбил у крикливой соседки.

— Да. Кажется, освобождал.

— А кого? Сейчас узнаем… Викта, Кило, Альфа… Что получается? Странно. Эти флаги означают слово «как»… Как ты освобождал?

Славке неловко было рассказывать об этом случае. Получится, будто хвастается, а героизма-то никакого тут нет. Он вздохнул:

— Военная тайна.

— Тайна? Хорошо, — сказал Тим. Зачем-то пополз по-пластунски к широкой тахте с подушками вместо спинки. Выволок из-под тахты желтую пластмассовую трубу с двумя пистолетными ручками. Славка такие видел в «Детском мире» — это был пневматический автомат, стреляющий теннисными шариками.

— Заряжен, — предупредил Тим. — Будешь открывать военную тайну?

Славка укрылся за томом сигнальнного свода:

— Вероломное нападение на мирных жителей…

— Не вероломное! Я честно предупредил.

— А я без оружия!

— Можешь кидаться подушками.

— Могу?

— Можешь.

Славка прыгнул на тахту.

— Пускаю в ход тяжелую артиллерию!

— А я скорострельную!

Шарики застучали о стену вокруг Славки. Славка пустил в Тима увесистой подушкой. Тим ее поймал и бросил в Славку. И прыгнул следом! Со стены с гулом сорвался боевой барабан какого-то племени из джунглей Ориноко.

Через минуту Славка лежал на полу, носом в ковер. Тим сидел на нем верхом. Славке было хорошо. Он чувствовал, что может скинуть легонького Тима одним движением плеч, но не хотел. Он был счастлив, что лежит вот так, а Тим победно смеется над ним и упирает ему между лопаток широкий автоматный ствол.

— Откроешь тайну?

— М-м… — сказал Славка. — Ни за какие сокровища.

— Что с тобой сделать?

— Как что? В сигналах же сказано: освобождать.

— Как? — насмешливо откликнулся Тим.

— Облегчить вес и осадку. Слезть с меня.

— Тебя спасло знание Международного свода.

Тим вскочил, но подкатился на теннисном шарике и шлепнулся на ковер. Задумчиво сказал:

— Бах…

— Сейчас посмотрим, что такое БАХ, — деловито сообщил Славка и потянулся к синей книге. — Браво, Альфа, Хотэл… «Открытая якорная стоянка».

— Все правильно. Пора становиться на якорь. А то сейчас явится Валентина.

И Валентина явилась.

— Это выходит за всякие рамки, — сурово произнесла она. — Немедленно приведите квартиру в порядок.

Славка почувствовал себя как перед завучем. Тим вскочил. Заправил рубашку, пригладил волосы и — просто чудо какое-то! — в один миг превратился из растрепанного мальчишки в аккуратно подтянутого Тима.

— Валечка, мы больше не будем.

Славка с сожалением посмотрел в окно.

— Темнеет уже. Пора домой, а то будет мне «бах»…

Тим проводил Славку до лестницы. Снизу к ним подбежал большой тощий пес.

— Боцман! — обрадовался Тим.

Славка вздрогнул.

— Не бойся, — сказал Тим. — Это здешний общий пес. Он ко всем ласкается.

— Да я не боюсь…

Боцман лизнул Славке ладонь, вежливо помахал хвостом и побежал по своим делам. Славке было неловко. Вдруг Тим решил, что он в самом деле испугался собаки?

— Тим… Я знаешь почему вздрогнул? Ты сказал «Боцман»… А меня так в старой школе дразнили…

Тим ничего не сказал. Он, видимо, сразу все понял: как несладко было Славке в той школе и каким обидным было прозвище.

— Не говори только никому… — пробормотал Славка.

— Конечно, Славка… А меня в первом классе дразнили «Ржавая селедка».

— Почему?

— Ржавая — из-за веснушек. А селедка — из-за фамилии.

— Дрался? — тихо спросил Славка.

Тим вздохнул:

— И ревел, и дрался… На «ржавую» я не обижался, а на «селедку» — очень. Потому что она скользкая и соленая… А потом новая учительница пришла, услыхала и говорит: «Сель — это вовсе не селедка. Это могучий горный поток, лавина, которая может все разрушить. Поэтому не дразните Тима…»

— И перестали?

— Не сразу, но перестали…

«Сель. Грозная лавина», — повторил про себя Славка. Нет, не годилось это для Тима.

— Пойду, — сказал Славка.

— Ну, до завтра. Да?

— До завтра… Тим! А можно, я тебе позвоню? В нашем квартале есть автомат.

— Вот правильно! Позвони! Запиши телефон. Двадцать три… девятнадцать… ноль восемь.

Славка легко запоминал числа. Но телефон ему хотелось записать. В этом был особый смысл. Будто они с Тимом подписывали договор о дружбе. Нет, до этого, конечно, еще далеко, но все-таки…

— А чем писать?

— Сейчас… — Тим достал из нагрудного кармана тонкий карандашик. — Смотри-ка, даже не сломался, когда по полу катались. Осторожнее, он как иголка.

— А бумага? Ой, у меня же есть. — Славка тоже полез в карман.

— Постой, — сказал Тим. — Это анкета.

— А зачем она мне…

— Ты же хотел…

— Не пойду я во флотилию, — сказал Славка. — Может, еще где-нибудь есть парусные секции?

— Не знаю. Есть, но, по-моему, только взрослые… А почему не хочешь в эту?

Славка положил свернутый листок на левую ладонь. Было еще не очень темно, можно писать.

Но сначала надо ответить Тиму. А что отвечать, если Тим и так все понимает.

Славка шепотом сказал:

— А ты как же?… Мы одной… В одной секции было бы лучше…

Чтобы скрыть смущение, он начал отчаянными штрихами рисовать на листке крупные цифры, а потом с размаху поставил точку. И ойкнул. Острый грифель проколол бумагу и воткнулся под кожу. Прямо в середину ладони.

Выступила капелька крови.

Тим взял Славкину руку и промокнул красную каплю уголком анкеты. Сказал:

— Теперь навсегда темная точка останется, как татуировка. Графит под кожу попал.

— Пусть, — сказал Славка.

Пусть. Это на память о бесконечно длинном счастливом дне, когда появился в Славкиной жизни Тим. Он будто подарил Славке одну свою веснушку.

Когда Славка подходил к Якорному спуску, было уже совсем темно. В будке телефона-автомата горела яркая лампочка. Славка зашарил по карманам. Ну конечно же, как назло, ни копейки! А придешь домой: сначала нахлобучка, затем ужин. А потом:

«Никуда твой Тим не денется, нечего бегать к телефону на ночь глядя…»

Славка заглянул в будку: вдруг повезет? И чудо случилось. На полу поблескивала монетка. Правда, это был гривенник, а не две копейки, но Славка знал, что можно звонить и с гривенником.

Что-то сердце бухает. От волнения и от радости. От того, что есть Тим.

«Двадцать три, девятнадцать, ноль восемь»…

— Тим… Это ты?

— Славка?!

— Это я…

— Вот здорово…

— Тим… ну, ты как? Все в порядке?

— Да. А у тебя? Был «бах»?

— Я еще не был дома. Еще будет.

— Может, пронесет?

— Пронесет, Тим! Ну… до завтра?

— Ладно. Утром приходи пораньше.

— Конечно… Тим…

— Что, Славка?

— Сель — это не лавина. Не поток… Сель — это парус. Мар-сель, брам-сель, стак-сель…

— Ой, точно…

— Тим… Ты тоже парус… Тим-сель…

— Славка… А какой это парус? Где на корабле тимсель?

— Я… не знаю… Тим!

— Что, Славка?

«Тимсель, ты самый хороший парус. Тим, мы одной крови, да? Тим, с ума сойти, я утром еще не знал, что ты есть на свете! Тим…»

— Тим, до завтра!