Избранные произведения в одном томе

Агент Веги ^{(повесть)}

— Иногда, — терпеливо объяснял Третий Координатор Конфедерации Веги, — с местным Агентом в Зоне 17–82 нет никакой возможности связаться. Правда, раньше следующей недели он и не должен связываться со Штабом. Но поскольку дело неотложное, а ты удачно оказался поблизости, я и подумал…

— Когда бы вы обо мне ни вспомнили, исполню любые ваши поручения с неизменным удовольствием, — отозвался субъект на экране телепатического передатчика. Маленький, жилистый, с холодными желтыми глазами, на абсолютно черном фоне он был похож на мелкого преступника или шкипера старого космического грузовика.

— Правда, насколько мне не изменяет память, — язвительно добавил он, — о выполнении двух последних пришлось рапортовать из реанимационного отсека моего корабля. Кстати, я был бы уже в своей Зоне, если бы вы не позвали меня сюда для проверки достоверности каких-то нелепых слухов. Надеюсь, это не связано с У-1?

Весь его вид выражал надежду на положительный ответ.

— Нет, что ты! Ничего подобного! — заверил Координатор. В его личном блоке памяти маленький субъект значился как «Илифф, Агент Зоны 36–06; возможности использования — не ограничены; раздражителен…»

Там было еще много чего интересного, включая следующее примечание:

«У-1: Шок, полученный Агентом в ходе данной операции, за последние двенадцать лет развился в устойчивый психоз, обостряющийся прямо пропорционально серьезности ситуации. Однако в настоящий момент Агенту вполне можно поручить завершение данной операции, как только представится таковая возможность…»

Координатор не видел в этом противоречии ничего парадоксального. Глава Департамента Галактических Зон и непосредственный начальник Илиффа, он отлично знал особенности своих подчиненных и то, как использовать их наилучшим образом, конечно, в пределах срока их службы.

— Лично я считаю, — оптимистично предположил он, — что У-1 давно мертв, хотя, признаюсь, служба Корреляции со мной не согласна.

— Корреляция частенько оказывается права, — недоверчиво заметил Илифф. — Во время нашего последнего свидания У-1 был жив и здоров. Даже более чем.

— Ну, — пробормотал Координатор, — с тех пор прошло двенадцать стандартных лет… А будь он жив по сей день, то уж попортил бы нам крови! Просто, для того чтобы напомнить о своем твердом убеждении в том, что ему с Конфедерацией на двоих одной Галактики мало. К тому же, У-1 не любит подолгу отлеживаться на дне. — Он помолчал. — Или ты полагаешь, что в прошлый раз пробил брешь в броне его самомнения?

— Не похоже, — откликнулся Илифф — голос из передатчика и мысль, донесшая его, были одинаково бесстрастны, — ведь я тогда здорово влип. А по меркам У-1 наше противостояние даже стычкой не назовешь.

Координатор пожал плечами.

— Хм, возможно, возможно. Однако здесь не будет ничего похожего. Задание очень простое.

Илифф поморщился.

— Уверяю! Если что и потребуется от тебя, так это дипломатический такт — одно из твоих главных достоинств, Илифф.

Утверждение не вполне соответствовало действительности, но Агент пропустил его мимо ушей, а Координатор невозмутимо продолжил:

— Я уже выслал необходимую информацию. Получишь ее в течение часа, но у тебя могут возникнуть вопросы, поэтому вкратце излагаю суть дела. Две недели назад Бюро Межзвездных Расследований командировало оперативную сотрудницу на планету Гулл в Зоне 17–28. Это монопланетная система неподалеку от Ликанно — чуть в стороне от твоего маршрута. Бывал когда-нибудь в тех краях?

Илифф несколько раз мигнул, напрягая послушную память:

— Да, однажды мы проходили через Ликанно. Около двух десятков обитаемых миров. Гуманоидная цивилизация класса «А». Политическое устройство класса «D». И сколько оттуда до Гулла?

— При крейсерской скорости чуть меньше восемнадцати часов. Но это от Ликанно, сейчас ты уже ближе. Так вот, сотруднице нужно было установить личность некоего Тахмея, бывшего пирата, после чего ликвидировать. Обычное дело. Но сутки назад она прислала сообщение о том, что идентификацию провести невозможно, и потребовала прислать Агента Зоны.

Он выжидающе посмотрел на Илиффа. Оба отлично понимали, что в обязанности Агента ликвидация бывшего пирата не входит, более того, сотрудница Бюро не могла об этом не знать. Подобное поведение должно было насторожить Бюро и срочно отозвать ее для тщательного ментального обследования, после которого рассчитывать на продолжение работы она могла только после длительного отпуска.

— Так его и посылайте, — продолжал упрямиться Илифф.

— Дело в том, — объяснил Координатор, — что эта сотрудница — из ланнайских стажеров.

— Все понятно, — протянул Агент.

Он и впрямь все понял. Ланнаи были высокоразвитыми гуманоидами, их первыми (среди цивилизаций подобного уровня) пригласили вступить в Конфедерацию Веги, до тех пор открытую лишь для homsapiens и многочисленных мутантных рас земного происхождения.

Несмотря на упорное сопротивление оппозиции, победил Департамент Галактических Зон, поставивший перед собой задачу постепенно вовлечь в Конфедерацию все гуманоидные и негуманоидные цивилизации, чей уровень соответствовал установленным стандартам.

Как правило, действия Департамента были достаточно прагматичны. Его главной функцией было оберегать от неприятностей восемнадцать тысяч зарегистрированных по Зонам обитаемых миров, одновременно наставляя их ненавязчиво — когда в том возникала насущная необходимость — на путь добродетели и порядка.

Это был долгий и трудный, иногда опасный, и всегда тщательно скрываемый от посторонних глаз процесс, поскольку он нарушал, по духу и букве, все когда-либо подписанные в Галактике договоры о невмешательстве.

А что было хуже всего, для этой работы в Департаменте катастрофически не хватало людей. Поэтому, чем больше планетных систем, рас и цивилизаций вступало в Конфедерацию, тем менее пристальным становился за ними надзор.

Положение о членстве в Конфедерации трактовалось весьма широко, но при этом не допускало ни малейших отклонений от принципов, которые исповедовала Вега. И если — когда-нибудь, в далеком будущем — Галактические Зоны смогут воспользоваться удивительными возможностями негуманоидных рас, то тем самым это подтвердит правильность выбранного Департаментом курса.

А вот оппозиция привычно опиралась на расовую нетерпимость, застарелую и фанатичную. Традиционалисты, действовавшие в основном через государственный Департамент Культуры, не желали иметь дело ни с одной расой, чьи корни сквозь пелену тысячелетий не прослеживались до Земли. Тем более что негуманоиды сыграли значительную роль в кровопролитной междоусобице, которая ослабила и в итоге разрушила первую человеческую Галактическую Империю.

И все же во всем были виноваты как всегда сами люди. Но даже тот бесспорный факт, что самые беспощадные и могущественные недруги человечества ныне гордятся своими земными родословными, не мог смягчить ожесточенность древней распри, из-за которой двери Конфедерации были наглухо закрыты для всех цивилизаций неземного происхождения. Благодаря поддержке консервативного большинства, Департамент Культуры, естественно, пользовался значительным влиянием в Верховном Совете Конфедерации.

Тем не менее, Департамент Галактических Зон, о существовании которого знала лишь горсточка людей (точные статистические данные: один на пятьдесят тысяч) и чья позиция не могла стать достоянием гласности, воспользовался своими тайными рычагами.

Таким образом, Ланнаи были приняты в Конфедерацию, хоть и с испытательным сроком.

— Как ты мог догадаться, — хмуро продолжил Координатор, — Ланнаи вовсе не горели желанием пополнить наши ряды. Их правительству тоже пришлось преодолеть серьезное сопротивление, и это при том, что они куда рассудительнее нас. Высокоразвитые, врожденные телепаты, что всегда упрощает контакты.

— А как эта ланнайка оказалась в составе Бюро? — спросил Илифф.

— Мы распихали небольшие группы Ланнаи практически по всем департаментам — но, разумеется, кроме Галактических Зон! Цель — доказать, прежде всего, себе, но и им тоже, что Ланнаи и люди способны работать в одной упряжке, разделять ответственность и так далее. В общем, подтвердить, что мы — подлинные союзники.

— Это удалось?

— Пока трудно сказать. Ланнаи достаточно сообразительны, а уж для нашего хозяйства отобрали самых-самых — они просто-таки рвутся поработать на общее благо. Эта стажерка была одной из лучших. Она, кажется, в родстве с пятым по старшинству ланнайским правителем. Так что если у нее случится срыв — неприятностей не оберешься. Это настолько заденет их гордость, что они могут выйти из союза. Разумеется, традиционалисты только и ждут чего-нибудь в этом роде, а уж мой коллега из Департамента Культуры заработает на этом просто бешеные очки! — яростно закончил Координатор.

— Да, сэр, ситуация не простая, — согласился Илифф, — и действительно требует тонкого дипломатического подхода. Но ведь вы обладаете им в полной мере.

— Обладать-то обладаю, — признал Координатор, — но уж больно часто приходится его использовать. Поэтому я был бы весьма признателен, если ты найдешь возможность уладить это дело. И заодно — раз уж ты волей-неволей окажешься в районе Ликанно — ознакомься, какова там обстановка. Донесения оттуда становятся все тревожнее и тревожнее, за десять лет политическое устройство деградировало до класса «I». На Гулле тебя будет ждать подробный доклад местного Агента. Возможно, удастся не только ознакомиться с ситуацией, но и исправить положение.

— Хорошо, — холодно согласился Илифф, — в ближайшие сто часов я в собственной Зоне не нужен. Так что время есть.

— В Лаборатории приготовили новый разумоблокиратор, ты сможешь его протестировать, — оживленно продолжил Координатор. — Он будет ждать тебя на Гулле.

Возникла томительная пауза.

— Вы, конечно, помните, что случилось, — кротко обратился Агент к начальнику, как обращаются к капризному ребенку, — когда я в последний раз устроил одной из подобных штуковин полевые испытания на интеллекте высокой мощности?

— Помню, конечно! Но если этот заработает как надо, — азартно подхватил Координатор, — мы получим то, что нам так нужно! Но пока я не удостоверюсь, что блокиратор работает даже при максимальных нагрузках, не смогу рекомендовать его в массовое производство. Я уже отобрал сотню, таких как ты, добровольцев.

Раздался вздох.

— Теоретически он должен блокировать разум любого потенциала и удерживать его в пределах собственной разумозащиты, при этом позволяя детально его исследовать. Блокиратор проверяли на стресс по полной программе, — закончил он ободряюще, — в лабораторных условиях…

— Все блокираторы проверяли, — напомнил Илифф без особого энтузиазма. — Ладно, я посмотрю, что можно сделать.

— Отлично, — просиял Координатор: — Разумеется, мы вовсе не хотим, чтоб ты подвергал себя неоправданному риску…

После того, как визуальный блок телепатического передатчика потускнел до обычной полупрозрачной флюоресцирующей зелени, Илифф еще с полминуты оставался неподвижным.

Там, на Джелтаде, столичной планете Конфедерации, за четырнадцать тысяч световых лет отсюда, Координатор уже занимался каким-то другим, может быть, ничтожным на первый взгляд, но на самом деле весьма серьезным кризисом на периферии Департамента. Возможно, он даже не вспомнит об Илиффе и Зоне 17–82 до тех пор, пока Илифф не доложит о выполнении миссии или по какой-то причине не откликнется в срок, установленный автоматическими контролерами Департамента.

Однако могучий мозг, скрытый за бессмысленной вроде болтовней Координатора, непременно вернется вновь к этой проблеме, потратив на нее несколько драгоценных секунд, минут или, если потребуется, часов. Всего три-четыре человека в Галактике вызывали у Илиффа нечто похожее на подлинное уважение, и его начальник по праву принадлежал к их числу.

— Сколько еще до Гулла? — спросил он, не поворачивая головы.

Голос возник где-то в воздухе, немного выше и чуть позади пилотского кресла.

— Не больше восьми часов на крейсерской скорости.

— Как только перекачаю сведения из почтового голубя с Джелтада, дай-ка приличное ускорение, чтобы мы добрались туда часика за четыре, — приказал Илифф. — Думаю, к этому времени я буду готов.

— Голубь прибыл, — ответил голос. Он звучал негромко, но казался странно объемным, поскольку был модулирован обертонами огромного бронзового гонга. А также он забавно имитировал манеру речи самого Илиффа.

Агент повернулся к экрану, на котором появилась висящая в космическом пространстве металлическая торпеда, медленно вращающаяся вокруг своей оси. Она находилась примерно в пяти километрах от корабля, что было минимальным расстоянием, на которое можно было подпустить без опаски почтового голубя, возвращающегося в родное гнездо. Голубь неотступно следовал за кораблем, управляемый единственно непреодолимым желанием вернуться на свой «насест», ностальгический образ коего был запечатлен в молекулах его памяти. Насест находился на корабле Илиффа, но голубю не суждено было туда попасть. Неизвестно, какие соображения им двигали на пути к цели и обратно, но все предшествующие эксперименты в открытом космосе при первом же контакте голубя с любым твердым телом заканчивались крайне разрушительными взрывами.

Потому особый барьер удерживал псевдоптицу на безопасном расстоянии от корабля, где в это время шло копирование ее содержимого. Затем нечто похожее на смертоносное жало пронеслось в направлении голубя, коснулось его, и он бесследно растаял в вакууме.

Некоторое время Илифф был погружен в чтение нескольких досье, предоставленных ему Бюро и Департаментом. Корабль приблизился к границе Зоны 17–82, пересек ее, и объемный голос пробормотал:

— До Гулла три часа хода.

— Хорошо, — безразлично откликнулся Илифф, — давай-ка перекусим.

Прошел еще почти целый час, прежде чем он заговорил снова:

— Пошли девчушке направленный телепатический луч, думаю, Гулл уже должен быть недалеко. Если, конечно, сможешь разобраться с этим…

Он приподнялся, зевнул, потянулся, отклонился назад, затем снова выпрямился.

— Знаешь, — заметил он, — ни капли не удивлюсь, если девчушка окажется вовсе не такой уж странной. Я хочу сказать, — уточнил он, — возможно, ей действительно необходима помощь Агента Зоны.

— Очередная непредсказуемая миссия? — поинтересовался голос.

— А разве нам поручают другие? О, что это было?

На мгновение наступила тишина, затем поступил ответ:

— Она получила ваше сообщение и ждет вас лично.

— Шустрая! — одобрительно отозвался Илифф. — Теперь слушай. На Гулле мы предстанем в облике старого Кассельмата, торгующего дорогой, экзотической парфюмерией. Так что можешь немного побрызгаться этим добром, только смотри, не пролей на этот раз.

Подозреваемого звали Дил. Последние десять лет он числился благонадежным и уважаемым гражданином Гулла, занимающимся коммерческой деятельностью. Предположительно, родился на Четвертой планете соседней системы Ликанно. Однако по данным микроструктурного анализа, проделанного сотрудницей Бюро Межзвездных Расследований, он являлся пиратом Тахмеем, который, по всей вероятности, служил когда-то снайпером у печально известных Гантских пиратов. Он давно числился среди подопечных Бюро. А догматы криминологии утверждали, что микроструктурная идентификация не ошибается; что контрольные образцы, хранящиеся в банке Дубликатов, невозможно скопировать, подделать или серьезно изменить, в противном случае контрольный организм погибает.

С другой стороны, сотрудница МБР относилась к расе телепатов, причем принадлежала к особо одаренным ее представителям, обученным использовать свою чудо-способность наиболее оптимальным способом. К тому же, Ланнаи вообще было свойственно некое любопытство, заставлявшее их изучать анатомию и физиологию других рас.

Если бы она не являлась экспертом в своем деле, ее поймали бы уже при первом вторжении, ибо разум, в который она попыталась проникнуть, был защищен.

Она не спешила с выяснением того, кем или чем он был защищен. Существовало несколько систем защиты с возможностями различного уровня. Ее мысль скользнула за бастионы их бдительности еще до того, как они обратили на нее внимание. Она искусно прокралась внутрь сквозь топорную экранную разумозащиту Тахмея. Такие экраны были ходовым товаром, предназначенным для защиты обычного разума от мошенника-телепата средней руки, и прекрасно справлялись со своей задачей. Но они были бессильны против продвинутых методов проникновения.

Как же она была потрясена, когда обнаружила, что в разуме Тахмея не может ничего разобрать, за исключением того, что перед ней — разум человека по имени Дил, который последние десять лет являлся гражданином Гулла, а до того мирно проживал в соседней системе Ликанно.

Сей факт был столь же несомненен, сколь и данные микроструктурного анализа, которые этому противоречили. Никаких признаков неуклюжего склеивания участков искусственной памяти и характера, а живая и вполне зрелая личность. В ней наличествовало ровно столько шрамов от психохирургии, сколько положено иметь человеку в его возрасте.

Однако если это действительно был Дил, то кому могло понадобиться вести телепатическое наблюдение за честным (в известных пределах), преуспевающим и совершенно незначительным жителем планеты? Она попыталась выведать хоть что-нибудь о неизвестной ей защите, но аура ледяной и всеобъемлющей бдительности, с которой ей пришлось периодически соприкасаться, недвусмысленно намекала, чтобы девонька не слишком испытывала судьбу.

— В конце концов, — сконфуженно объяснила она, — я не могла знать их потенциал.

— Не могли, — согласился Илифф, — но думаю, что вас остановило не это.

Ланнаи посмотрела на него с интересом. Ее звали Пэйгадан, и хотя она биологически была человеку не ближе какой-нибудь медузы, человеческий взгляд признавал ее весьма и весьма изящным созданием. Казалось несколько странным, что в досье Бюро она значилась как разум боевого типа, что предполагает, по меньшей мере, определенную безжалостность, не говоря уже о том, что на Гулле она, среди прочего, должна была исполнять обязанность палача.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она дружелюбно.

— Я хочу сказать, — осторожно заметил Илифф, — что мне необходимы все маленькие детали, которые вы не сочли нужным сообщать Бюро. Начнем с вашего прилета на Ликанно.

— Понятно, — протянула Пэйгадан. — Да, разумеется, я прилетела на Ликанно…

Внезапно она улыбнулась, что, как показалось Илиффу, было необычайно обаятельно, хотя огромные серебристые глаза с черными квадратными радужными оболочками, которые трепетали, расширяясь и сужаясь при каждой смене настроения или света, не слишком-то соответствовали канонам человеческой красоты. Не больше соответствовали им и волосы, этакий мерцающий серебристый хохолок из чего-то вроде перьев, но Илифф решил, что все это вкупе создает образ необыкновенно привлекательной земной женщины в маскарадном костюме. По самым свежим из полученных им данных, внешность этой ланнайки пришлась бы по вкусу и более консервативным людям, нежели он сам.

— Вы такой умный человек, Агент Зоны, — глубокомысленно заметила она, — поэтому могу быть с вами вполне откровенна. Если бы я сообщила обо всем, что мне известно по данному случаю (хотя по причинам, о которых речь пойдет позднее, на самом деле известно очень немного), Бюро почти наверняка отозвало бы меня. Они просто бесят тем, что все время следят, как бы я, выполняя задание, случайно не пострадала. — В этом месте ее взгляд отразил активное несогласие с таким положением дел: — Видите ли, поскольку я Ланнаи, моя жизнь имеет политическое значение.

Илифф понимающе кивнул.

— Отлично. На Ликанно выяснилось, что я вряд ли смогу выполнить задание самостоятельно. — Черные глаза расширились, Пэйгадан слегка вздрогнула, словно вспомнив о пережитом страхе: — Но я не хочу, чтобы меня отзывали. Мой народ, — чеканно продолжила она, — примет предложенный союз только при условии совместного разделения ответственности. Мы не желаем, чтобы нас спасали и защищали. Если станет известно, что даже лучших наших специалистов немедленно освобождают от выполнения обязанностей, как только выясняется, что те сопряжены с угрозой личной безопасности, это произведет крайне неблагоприятное впечатление.

— Понятно, — покорно сказал Илифф, вспомнив о том, что она была в некотором роде членом королевской фамилии, так сказать, в Ланнайском эквиваленте. Он почтительно покачал головой:

— Бюро, — сказал он, — должно быть очень довольно вашей работой.

Пэйгадан пристально взглянула на него и рассмеялась:

— Не сомневаюсь, сотрудникам Бюро иногда бывает нелегко со мной, хотя я и умею подчиняться приказам. Однако в данном случае важнее было убедиться, что они не пытаются меня защитить, а намерены продемонстрировать здравый смысл. Поэтому я использовала, кстати, впервые, свое особое положение в Бюро и настояла на том, чтобы сюда прислали Агента Зоны. Однако уверяю вас, это задание таково, что здесь действительно не обойтись без профессионального умения и снаряжения.

— Хорошо, — пожал плечами Илифф, — это сработало, и вот я здесь, со своим умением, снаряжением и всем прочим. И что же такое вы обнаружили на Ликанно?

— Собранные там мною данные свидетельствуют о том, что пока человек по имени Тахмей из-за своей криминальной космической деятельности проходил по базе данных на маргиналов, человек по имени Дил тихо-мирно жил на четвертой планете системы Ликанно, редко выбираясь даже за пределы тамошней атмосферы по одной, но чрезвычайно веской причине — ярко выраженной космофобии.

Пэйгадан получила эти сведения отчасти из официальных данных, отчасти, причем гораздо детальнее, из бессознательной памяти порядка двух сотен людей, более или менее хорошо знавших Дила. Расследование, казалось, не давало поводов для сомнений, представив дело так, будто все его прошлое связано с Ликанно. Однако оно никоим образом не объясняло, как Дил смог физически перевоплотиться в пирата Тахмея.

Все помнили Дила высоким, белобрысым, очень здоровым, очень добродушным и весьма практичным малым. Но поскольку память всех его знакомых вряд ли была тренированной, то разнообразные события и особые приметы, связанные с ним, были или затуманены или преувеличены. Описание Дила, особенно с учетом прошедших лет, могло подойти и Тахмею. Правда, могло и не подойти.

Вот насколько Пэйгадан смогла продвинуться. Чиновники на Ликанно, впрочем, как и во всей Галактике, были ленивы и неповоротливы, поэтому идентификация граждан по микроструктурам или чему-либо подобному не практиковалась. Дил там родился, вырос, значительно преуспел. Затем обиженный конкурент развалил его фирму, а развернуться в Системе снова бывшему бизнесмену не позволили.

У него были связи на Гулле, и после прохождения длительного и дорогостоящего курса лечения от космофобии он отважился на короткое путешествие, и ныне работал над тем, чтобы на новой родине получить столь же крепкое общественное положение, как и на бывшей.

Вот и все, за исключением того, что в какой-то момент его необычайное портретное сходство с Тахмеем усилилось вплоть до абсолютной физической идентичности.

— Я знаю, что дублирование живой личности в чужом теле считается почти столь же невозможным, как и существование микроструктурных двойников. Однако, похоже, что связка Тахмей-Дил — либо первое, либо второе.

— Либо, — пробормотал Илифф, — нечто третье. Это все больше напоминает одно из моих дел, о котором я предпочел бы забыть. Ну, и что же вы сделали?

— Если на Ликанно практикует биопсихолог, который втайне от всех смог разработать метод личностного переноса в той или иной форме, он должен быть специалистом необычайно высокого уровня. Я проверила разумы тех, кому такой специалист мог быть известен.

— И нашли его?

Она покачала головой и состроила недовольную гримаску.

— Это он нашел меня. По крайней мере, я думаю, что это был он. Мне удалось зацепить несколько довольно многообещающих нитей, всего около полудюжины имен, но затем — это трудно объяснить — время от времени я чувствовала, что меня исследует другой разум. Это был разум необычайной силы, он знал о моих намерениях и средствах, которые я использовала. Фактически, в тот момент ему было известно все, кроме моего точного местонахождения. Он думал, что влияет на меня настолько сильно, что я открою ему и свои координаты, необычайно ясно показывая, как я близка к тому, что меня накроют.

— Так вы все-таки себя не раскрыли?

— Нет, — нервно усмехнулась она, — вместо этого я впала в акабу. Я провела так три дня и оставалась в этом состоянии еще довольно долго; я смогла выйти из акабы лишь на обратном пути на Гулл — оказавшись на торговом корабле. По-видимому, я оставила собственный корабль на Ликанно и драпанула безо всяких колебаний. Хорошо, что все прошло успешно, хотя, разумеется, я ничего не помню.

— Да, за вами охотился мощный эспер, — покачал головой Илифф. Акаба была ошеломляющим оборонительным фокусом, у него уже была возможность видеть, как это проделывали представители других телепатических рас, если их преследовал недруг. Способность к акабе была присуща большинству из них, причем применялась совершенно непроизвольно, при этом преследователь ощущал, что приближается к некоему источнику света, и вдруг этот свет исчезал бесследно.

Согласно теории Лаборатории Департамента, в условиях стресса, вызванного психической атакой, могущей погубить телепата-одиночку, нечто вроде Сверхразума, общего для всей расы, автоматически вмешивается в ситуацию и по возможности организует бегство разума своего подопечного. Процедура проходит совершенно бессознательно и технически безупречно. Однако это оставалось всего лишь теорией, поскольку Сверхразум, если он существовал, конечно, не оставлял ни малейших следов своего вмешательства, за исключением краткой лакуны, абсолютной и необратимой амнезии. По неким причинам, столь же таинственным, как и все прочее, Сверхразум никогда не вмешивался, если несчастный телепат находился в непосредственной близости от своего противника.

Какой-то миг они глубокомысленно смотрели друг на друга, затем одновременно улыбнулись.

— Теперь верите, — с вызовом сказала Пэйгадан, — что эта задача достойна усилий Агента Зоны Веги и его команды?

— Именно этого я и боялся, — печально ответил Илифф, — однако, похоже, вам известно о Зонах Галактики гораздо больше, чем положено. Например, о моей команде — информацией такого рода владеют исключительно «на уровне Агентов Зоны и выше». Где вы нахватались?

— На Джелтаде, на уровне выше Агентов Зоны, — безмятежно ответила Пэйгадан, — хотя и не намного выше. Собственно говоря, в светских кругах. А теперь, когда я приоткрыла карты, вы намерены заняться Дилом вплотную? Я сумела познакомиться с ним и готова организовать вам встречу в любое время.

Илифф потер подбородок.

— Ну, если вы об этом, — сказал он, — то сегодня, сразу же по приземлении, старина Кассельмат уже забежал в несколько мест, взглянуть на деловых приятелей Дила. Они были в восторге от пробных парфюмов, которые были им предложены — у пройдохи, знаете ли, отличный товар, хотя довольно дорогостоящий. В конце концов, появился и Дил. Вам будет интересно узнать, что теперь он использует новый вид разумозащиты.

Ланнайка ничуть не удивилась.

— Естественно, моего фигуранта предупредили из Ликанно. Местные разумы ощущали, что я расследовала именно дело Дила.

— Значит, это свидетельствует о том, что могучий эспер, ввергнувший вас в акабу, не смог установить вашу личность. Поэтому теперь вас с нетерпением ждут и намерены выяснить, что вы успели накопать. Защита настроена очень тонко, и при малейшем прикосновении излучает вокруг себя нечто вроде оборонительного сигнала тревоги. Старина Кассельмат, разумеется, не должен был ничего почувствовать. Он лишь предпринял бесхитростную попытку разузнать, насколько можно нагреть Дила и его компанию.

Пэйгадан наклонилась вперед, в ее глазах блеснул интерес:

— И старине Кассельмату это удалось?

Илифф пожал плечами:

— Как обычно. Но кто-то почти сразу же начал изучать пройдоху-коммерсанта. Из его примитивного разума вытянули все возможное, хотя он об этом даже не догадался. Стало ясно, что бедняга безвреден, и этот кто-то ушел.

Пэйгадан слегка нахмурилась.

— Нет, — сказал Илифф, — это был не ваш эспер, а марионетки, хотя и довольно умные, подобные тем, с которыми вы встретились, когда попытались в первый раз подобраться к Тахмею. Но сейчас они приведены в состояние боевой готовности, и я не думаю, что мы сможем еще что-то узнать о Диле незаметно. Исходя из всего, что произошло с вами на Ликанно, кажется, что ответы на вопросы следует искать там.

Она удовлетворенно кивнула:

— Мне тоже так кажется. Значит, мы летим на Ликанно!

Илифф покачал головой.

— Полетит только один из нас, — мягко поправил он, и еще до того, как она озвучила вспыхнувшее возмущение, вкрадчиво добавил: — Это столь же необходимо для вашей безопасности, сколь и для моей. Тот эспер, должно быть, сейчас уже довольно точно вычислил ваш внешний облик. Вы не сможете приблизиться к нему незамеченной. Если же мы будем вместе, это означает, что я тоже не останусь в тени.

Она подумала, затем очень по-человечески пожала плечами:

— Полагаю, вы правы. Каковы мои обязанности на время вашего отсутствия?

— Секретное наблюдение — очень секретное — за Дилом и его охраной. Каким образом Дил одновременно может быть Тахмеем или его частью, может объяснить только ваш эспер, и если совесть у него нечиста, а она, вероятно, нечиста, свидетели могут просто исчезнуть. В этом случае постарайтесь проследить, куда заберут Дила, но ни при каких обстоятельствах, слышите, не предпринимайте ничего, пока я не вернусь с Ликанно.

Черно-серебристые глаза изучали Агента с видимым любопытством.

— И надолго это может затянуться? — спросила Пэйгадан со столь замечательным самообладанием, что Илифф едва не прозевал тот факт, что эта нечеловеческая особа важного политического значения снова рассердилась.

— Исходя из того, что нам известно об этом разуме, он, вероятно, один из наших наименее законопослушных сограждан, — предположил он. — Так что отпустим на все про все пару дней.

Повисла напряженная пауза. Затем Илифф одобрительно проворчал:

— Смотрите-ка, так и знал, что вы — очень сдержанны.

Ланнайка задышала отнюдь не сдержанно.

— Я надеюсь, что вы хотя бы вполовину так умны, как полагаете, — тихо сказала она, — но почти готова поверить, что справитесь за пару дней.

— Справлюсь, — улыбнулся Илифф, — с моей-то командой!

Он встал и уже серьезно посмотрел на нее сверху вниз:

— Итак, если предоставите мне информацию, полученную вами от тех самых супер-биопсихологов на Ликанно, я немедленно приступлю к выполнению операции.

Она доброжелательно кивнула и заметила:

— Тем не менее, есть две вещи, о которых мне хотелось бы спросить, прежде чем вы уйдете. Первая — зачем вы весь вечер пытались проникнуть сквозь мою разумозащитную систему?

— В нашем деле никогда не повредит знать как можно больше о тех, с кем работаешь, — ничуть не смущаясь, ответил Илифф. — Большинство из нас — народ небезобидный. Но у вас необычайно мощная защита, я почти ничего не смог разузнать.

— Вы не смогли разузнать НИЧЕГО! — категорично заявила она, желая сказать что-то наперекор.

— Примерно так, совсем немного. Непосредственно в тот момент, когда вы читали мне лекцию о Ланнаи, какой вы гордый народ и не желаете, чтобы вас защищали, и все такое. В какой-то момент вы забыли о защите…

Он медленно воспроизвел в уме похищенную мысль: панораму тихого города, освещенного лучами рассвета, море многоскатных крыш цвета слоновой кости, хрупкие башни, тянущиеся к пылающему небу.

— Это Ла-Санкайа Прекрасная, мой город, моя родная планета, — произнесла Пэйгадан. — Верно, я подумала об этом и вспомнила, — она рассмеялась: — Какой вы все-таки умница, Агент Зоны! Ну и что это вам дало?

Илифф пожал плечами. Он все еще продолжал материализовывать фигуру старины Кассельмата, толстого, маленького, беспринципного землянина-торговца, чьи странствия по Галактике удивительно часто совпадали с исчезновением неблагонадежных и доселе неуязвимых ее граждан, а также с необъяснимыми изменениями прежде агрессивных политических курсов и бескровным падением коррумпированных правительств. Всезнающий, циничный, жадный, но обаятельный, и мало кто воспринимал его всерьез.

— Во-первых, Ланнаи — патриоты, — потемнел лицом Агент, — что, разумеется, делает вас потенциально опасными. В общем, я рад, что вы на нашей стороне.

Пэйгадан усмехнулась:

— Я тоже рада, в общем. Однако если позволите небольшую дерзость, определенно заслуженную вами — я бы хотела услышать ответ на мой второй вопрос; что заставило вас так встрепенуться, когда я упомянула о вероятной связи Тахмея с Гантскими пиратами?

Старина Кассельмат рефлекторно потер бесформенный нос.

— Это долгая и печальная история, — ответил он, — но если желаете знать, пожалуйста. Несколько лет назад я, можно сказать, прижал к ногтю главаря этой мигрирующей шайки, великого и ужасного У-1, ни больше, ни меньше. Это произошло вскоре после того, как Конфедерация нанесла Гантскому флоту сокрушительное поражение. В конце концов, я решил, что подобрался к нему достаточно близко для того, чтобы со всей возможной деликатностью исследовать его разум, бр-р-р!

— Полагаю, вас отбросило.

— Вовсе не так быстро, как хотелось бы. Мерзавец знал, что я все время следил за ним, и поймал меня в ментальную ловушку. Это была механическая и очень мощная ловушка. Меня извлекали оттуда долго, а затем, чтобы я смог вернуться к работе, еще в течение полугода психоанализировали.

— Это было очень давно, — печально закончил Кассельмат, — но с тех пор, когда речь заходит об У-1, Гантских пиратах или чем-либо даже отдаленно о них напоминающем, мне становится не по себе.

Пэйгадан внимательно осмотрела свои великолепные ногти и мило улыбнулась.

— Агент Зоны Илифф, я передам вам необходимые материалы, а затем можете идти. Отныне я знаю, что способно заставить вас вздрогнуть.

Грузный человек с каменным лицом, сидевший за пультом управления, медленно прочесывал бороду пальцами, унизанными множеством перстней, — великолепную веерообразную бороду, черную, блестящую, всю сплошь в модных завитках. Его глаза были черны, как и борода, но выглядели странно тусклыми, отчего его часто принимали за слепого.

Впервые за долгую череду лет ему стало страшно.

Чуждая мысль не смогла проникнуть под Купол, хоть здесь защитные устройства не подвели. Он потянулся к боковому разрезу своего струящегося черного одеяния и извлек маленький серебристый конус. Осторожно поставив усилитель на пульт управления перед собой, он откинулся на спинку кресла, скрестил руки на огромном животе и наполовину прикрыл веки.

Почти сразу же им были восприняты ненаправленные мыслительные импульсы. Такие расплывчатые и безличные, что даже сейчас, когда он мог спокойно проследить их модифицированные следы — пусть и привлекшие его внимание, но этого не ощутившие и оттого не замершие ни на миг — они поддавались лишь самому общему анализу. Однако незащищенная часть его разума все же отреагировала тогда на них, тупо и автоматически, что продолжалось почти целый час, а этого вполне достаточно, чтобы выведать практически все!

Драгоценные камни гневно сверкнули на его пальцах, когда он смел с пульта управления усилитель. Прибор треснулся об стену, рухнул на пол и, выпустив шипящий салют пурпурных брызг, затих. Импульсы замерли.

Чернобородый посмотрел на разбитый усилитель. Затем мало-помалу, почти незаметно, выражение его лица начало меняться. Вскоре он уже тихо смеялся.

Неважно, как ему удалось модифицировать и приспособить этот человеческий мозг для своих целей, но он оставался совершенно таким, каким был, когда им завладели впервые. Стоило ослабить контроль, и он автоматически возвращался к прежнему уровню эмоциональных реакций.

Он заставил его развить все свои зачаточные способности, пока силы не превзошли безмерно те, что присущи любому обычному представителю его расы. Ни одно человеческое существо, как бы одарено оно ни было, не могло сравниться с тем, кому выпало счастье стать промежуточным хозяином для паразита Цитала. Даже Цитал не мог считать себя равным этому гипертрофированному человеческому интеллекту, он лишь управлял им, как человек управляет созданной им машиной, гораздо более мощной, чем он сам.

Однако знай Цитал человеческое отродье получше, выбрал бы себе более подходящего хозяина. Этот оказался в лучшем случае злобной бездарностью, и поскольку злоба в нем росла и развивалась вместе с силой, иногда приходилось прилагать титанические усилия, чтобы потакать капризам карлика, тупицы, который, однако, мог по приказаниям незримого хозяина творить чудеса. При малейшем подозрении, что его всесилию угрожают, он впадал в трусливое раскаяние и панику, колеблясь между животным страхом и животной яростью.

Поздно что-то менять, на данной фазе жизненного цикла Цитал прикован к своему рабу. Впрочем, данный носитель вполне соответствует его целям, он даже порой забавляет его своими причудами. И все же для новых Циталов, тех, кто появится на свет после следующей Смены, он будет подбирать более подходящие пристанища.

Одним из них вполне мог стать тот тайный агент, что так встревожил его промежуточного хозяина. Совершенство его ментальной атаки являлось хорошей рекомендацией на эту роль.

Однако этого шпиона еще предстояло поймать.

Быстрыми волнами релаксации влияние Цитала распространилось по телу чернобородого человека и вернулось обратно в расслабленный мозг. План поимки почти созрел, сети расставлены, а громоздкая мыслительная машина промежуточного хозяина была более чем подготовлена для подобной работы.

Теперь, когда взятый под контроль страх и даже память о нем были нейтрализованы, носитель воспринимал происходящее просто как некую задачу, рассматривал ее, прояснял для себя, выдвигал гипотезы и делал выводы.

Все очень просто. Силки на шпиона будут расставлены с учетом добытой информации. Тем временем на Гулле Тахмей выступает приманкой для другого шпиона, чей нечеловеческий разум смог скрыться посредством мгновенного шокового рефлекса в тот самый момент, когда экс-пират был готов его схватить. Цитал был почти уверен, что эти двое сотрудничали, причем оба являются агентами Конфедерации Веги. Ни одну другую организацию, которую можно было подозревать в использовании боевых разумов подобной мощи, не могла заинтересовать так сильно личность Тахмея.

Он, конечно, пока не готов бросить вызов Конфедерации, и какое-то время еще готов не будет, поэтому Тахмею может понадобиться новая форма укрытия. Однако, контролируя эту настырную парочку шпионов и обладая полученной от них информацией, все эти задачи станут легко разрешимы.

Руки чернобородого принялись неспешно двигаться по поверхности пульта, постепенно запуская в действие сложную сеть приборов.

План преобразился в краткие, методичные распоряжения.

Когда Цитал переместился в центральный зал Купола, его уже ожидали четверо посетителей — трое мужчин и женщина, представители высокой, красивой расы Ликанно. На всех обращенных к нему лицах застыло одно и то же выражение высокомерного нетерпения.

Все эти люди, а также некоторые другие, знавшие чернобородого просто как Психолога, много лет считали себя настоящими, хотя и теневыми правителями системы Ликанно. И это почти соответствовало истине.

При его появлении двое почти одновременно захотели заговорить.

Однако им не удалось издать ни одного членораздельного звука. Со стороны это выглядело так, словно чернобородый не сделал ничего плохого. Но тела всех четверых одновременно вздрогнули, словно подчиненные невидимой силе. Они застыли в неудобной позе, их лица исказил почти гротескный ужас, пока Цитал саркастично рассматривал их по очереди.

— Неужели нельзя обойтись без подобных аффектов, — дружески упрекнул он, — теперь, когда вы понимаете, кто я есть на самом деле? Раскаиваетесь, что хотели от меня избавиться, как от того мавра, который сделал свое дело? Позволю полюбопытствовать, молились ли вы на ночь?

Он сделал паузу, выражение дружелюбия постепенно стерлось с его лица.

— Да-да, сей сюжет мне известен, — заявил он, удобнее устраиваясь на низкой кушетке и внимательно осматривая свои ногти. — При обычных обстоятельствах мне следовало бы расстроить ваши планы, не ставя вас в известность. Однако обстоятельства необычны, и, боюсь, отныне мне придется обходиться без вашей помощи. Некоторым образом, мне даже жаль. Наше сотрудничество было полезным и увлекательным. Для меня, по крайней мере. Но…

Он покачал головой.

— Даже я иногда ошибаюсь, — откровенно признался он, — и последние события достаточно ясно показали, что было ошибкой посвящать столь заурядных людей, как вы, а также вашего приятеля, чье отсутствие справедливо настораживает вас, в мои планы и эксперименты. Он, — добродушно пояснил Психолог, — вероятно, переживет вас на день или два. Странно, но факт, — с ухмылкой добавил он, — что своей чуть затянувшейся жизнью он обязан исключительно тому, что значительно отстал от вас в умственном развитии, поэтому я счел целесообразным удалить его из нашего тесного кружка первым.

Многозначительная ухмылка стала еще шире, и его, по-видимому, ничуть не огорчило то, что ни одна из побледневших как мел вытянувшихся перед ним марионеток не разделяла с ним этой лучистой радости.

— Ну что ж, — окончательно просиял он, — довольно о грустном! Встречаются еще на нашем пути разумы, способные пробиться сквозь любую защиту, какую я только могу создать. Разумеется, я не желаю подвергаться подобному риску. Ваш друг проживет ровно столько, сколько потребуется, чтобы ввести меня в заинтересовавший меня разум (да, и еще одно маленькое уточнение: ваша раса никогда не перестанет меня удивлять!), который со временем станет мне полезнее, чем все вы вместе взятые. Возможно, он будет для меня столь же ценен, как тот, кого вы знаете под именем Тахмея. Пусть эта мысль скрасит вам последние мгновенья, кои, — заключил он, взглянув на перламутровый прямоугольник, приобретавший мерцающую видимость на стене позади четырех ликаннийцев, — уже на подходе.

Пара крепко сбитых мордоворотов вошла в помещение сквозь прямоугольник, отдала честь и замерла в ожидании.

Чернобородый кивнул им в ответ и ткнул большим пальцем в сторону неподвижной группки отверженных.

— Удавить их, — приказал он, — по очереди…

Некоторое время Психолог продолжал наблюдать экзекуцию, но затем почувствовал скуку. Поднявшись с кушетки, он медленно побрел в сторону одной из шести стен зала. По мере того, как он приближался, она становилась прозрачной, и когда Цитал остановился перед ней окончательно, несколькими метрами ниже отчетливо проступили крыши зданий портового города Ликанно на планете Ликанно Четвертая, самого крупного города в системе Ликанно.

Он сладострастно всматривался в развернувшуюся перед ним панораму, наслаждаясь своей властью и уверенностью в ее непоколебимости. Ведь, как только что в очередной раз было доказано, он являлся абсолютным господином этого города, хозяином восьми миллионов проживающих здесь человеческих существ, а еще двух миллиардов обитателей Четвертой планеты, а также шестнадцати миллиардов, населявших Систему. Долгие годы ничто не угрожало его господству.

Тусклые черные глаза медленно обратились к двум солнцам Ликанно, которые в это время склонялись к горизонту. Методично рассредоточенные по Галактике, примерно около тысячи подобных солнц освещали аналогичное количество планетных систем, каждая из которых медленно, но верно опутывалась сетью Цитала. Чернобородый не питал иллюзий насчет того, что Ликанно является значительным завоеванием — не важнее любой другой из разбросанных повсюду гуманоидных цивилизаций. Однако когда настанет урочный час…

Он пустился в размышления о галактической экспансии. Как ни странно, именно та его часть, что была человеческим разумом, тешила себя подобными мечтами. Паразит продолжал существовать в нем слегка обособленно, следя за чужими грезами, но не с наслаждением, а с тревогой наблюдая за очередной человеческой слабостью, которой, возможно, когда-нибудь придется воспользоваться.

Цитал не впервые убеждался в том, какой странный и сложный у человека организм. Разум промежуточного хозяина знал о своей связи с паразитом и своем подчинении ему, но никогда не осознавал ситуацию полностью и, по-видимому, привычно идентифицировал себя с Циталом. Удивительно все же, как эта сумасбродная раса может управлять Галактикой!

В центре зала послышалось слабое волнение, неприятные хрипы и дробный стук пяток по ковру.

— Плохо у вас стало получаться, ребята, неаккуратно, — холодно заметил Психолог, не поворачивая головы, — такие вещи нужно делать тихо.

Маленькому желтолицему человечку с глубоко посажеными глазами янтарного цвета досталось немало насмешливых и любопытных взглядов за два дня его пребывания в Старой Гостинице Ликанно.

Ничего другого он и не ждал. Даже в таких видавших виды космополитичных регионах его внешность казалась невероятной и почти непристойной. Безволосый купол головы плавно переходил в закругленную мордочку, безносый, и, по-видимому, желтый безухий скальп конвульсивно подергивался от волнения, точно бока коровы, осаждаемой паразитами.

Легендарная Старая Гостиница представляла собой паноптикум мутированных людей, чьи родные миры на любой цивилизованной звездной карте обозначались просто безымянными номерами. Наряду с ними можно было встретить представителей более редких гуманоидных видов, прибывших на Ликанно с торговыми намерениями, неразличимых друг от друга для среднего наблюдателя.

Гротескная внешность желтолицего человечка обеспечивала ему законное место в упомянутой классификации. Его вид мгновенно приковывал к себе внимание и почти столь же быстро удовлетворял любопытство, так что никто не чувствовал особого желания познакомиться с уродцем поближе. Какая разница, кем он был, мутированным человеком или гуманоидом, главное, что он был платежеспособен и питал пристрастие к неброской роскоши. В гостинице строго следили за тем, чтобы постояльцы получали то, что хотели, и брали с них плату, а они, в свою очередь, не доставляли никаких хлопот персоналу.

Как успел заметить желтолицый, прогуливаясь по вестибюлю первого этажа, эффект привлечения и в то же время отталкивания особенно незаменим в том случае, когда кто-то проявляет к тебе повышенный интерес. Двое из охраны Психолога, за которыми он минуту назад проследовал к панорамному лифту, доставлявшему пассажиров к террасе на крыше, бегло изучили и без всяких сомнений смогли его идентифицировать. Накануне они его проверили — Тальпу, гуманоид из Центрального Звездного Скопления, торговец драгоценными камнями пяти разновидностей, три из которых на Ликанно не были известны ранее. Парень, конечно, странный, но совершенно безвредный.

У телохранителей Психолога оставалось еще несколько шансов догадаться, но им не приходило в голову, что реальная опасность может предстать в столь экзотическом обличии.

Сам же Психолог, чье куполообразное жилище венчало собой одну из башен Старой Гостиницы, шансов не имел никаких. Следуя между телохранителями, он устроил беглую проверку гуманоиду, плетущемуся позади них, и нашел, что его разумозащита совершенно не отличается от тысяч обычных путешественников, утаивающих от посторонних свои коммерческие секреты. Подобную защиту он мог разрушить в мгновение ока и к тому же безо всяких усилий.

Однако столь внезапное воздействие приведет к тому, что маленький желтолицый уродец начнет биться в конвульсиях на полу вестибюля, что-то бессвязно лепеча, а это привлечет ненужное внимание. Цитал знал этих Тальпу — подлый трусливый народец, не годящийся даже в рабство.

Желтолицый человечек осторожно включил дополнительное защитное поле, которое было скрыто под основным, доступным для проверки Психолога, в то время как поверхностные мысли Тальпу продолжали бегло плести узоры, укрывая оба защитных поля, причем на них не повлияли ни проверка, ни та, более глубинная, реакция, которую она вызвала.

Когда Психолог с компанией достигли лифта, гуманоид шел почти за арьергардом охраны и всего в нескольких шагах от Весьма Важной Персоны. Группа остановилась, один из охранников просканировал пустую кабину и затем посторонился, чтобы дать пройти Психологу. Эта секундная задержка входила в обычный ритуал. Желтолицый рассчитывал именно на нее, он не замедлил шаг вместе с остальными, и прошло не более полсекунды, прежде чем кто-либо из стражей Психолога осознал, как нечто робкое и незаметное, как тень, проскользнуло сквозь их ряды.

Момент был упущен — Цитал грузно шагнул в лифт, а маленький гуманоид, неизвестно как оказавшийся прямо позади него, вошел следом.

Одновременно было проделано еще два движения.

Пока он левой рукой нажимал кнопку, отправившую кабину наверх, от пола до потолка выросла невидимая стена. Мало того, она еще и выгнулась в сторону охранников, заставив их отпрянуть, причем так мягко и неодолимо, словно их выдавила огромная пуховая подушка. Никогда еще на Весьма Важных Персон не нападали непосредственно на территории гостиницы, и шокированные охранники просто замерли у лифта, наблюдая, как он взмывает по серебристой шахте.

Как только кабина стала подниматься, желтолицый совершил свое второе движение. Он кольнул Психолога в шею крошечной инъекционной иглой и нажал на поршенек.

Разумеется, нельзя было просто так, среди бела дня, похитить самого влиятельного гражданина Системы, не вызвав при этом серьезного конфликта. Однако пока все шло по плану. Лифт остановился напротив апартаментов почти под самой крышей огромного здания, и у Агента в запасе оставалось в запасе еще около тридцати секунд, прежде чем охрана предпримет контр действия. Так что спешить было некуда.

От лифта до жилища Психолога было не более полудюжины шагов. С бородатого лица похищенного, пока они проходили мимо знакомой двери, не сходило выражение вялого удивления. Пройдя еще несколько шагов, оба оказались на открытой платформе, где Илиффа ожидал взятый напрокат скоростной аэрокар.

На высоте десяти километров Агент приостановил резкий подъем и повернул на север. Вокруг блестящих горстей драгоценных каменьев — приморских городов — сгущались сумерки, но здесь, в вышине, зеленоватый свет главного солнца Ликанно еще бросал яркие блики на серебристый фюзеляж машины. Аэрокар летел все быстрее, ничто не могло настичь его, кроме лучей атмосферных наблюдателей, а их можно было пока не опасаться. Кроме того, любой преследователь должен был бы сначала опознать их среди мириад подобных машин, спешащих к порту и от него, а сделать это было необычайно трудно.

Аккуратно скатав вивогелевые муляжи с головы и рук, он бросил эту бешено конвульсирующую полуживую массу в мусорный бак позади сиденья, где ей предстояло быть раздробленной двигателем.

Покорный Психолог сгорбился сзади, его мутные глаза тупо смотрели прямо перед собой. Новый разумоблокиратор пока полностью оправдывал ожидания Третьего Координатора.

Узника допросили в маленькой долине, расположенной на необитаемом острове в приполярной зоне вдалеке от побережья. Когда аэрокар приземлялся, стая огромных хищников со змеиными шеями бросилась от него врассыпную, ибо он был гораздо крупнее всего, чем они привыкли питаться. Их сопение и недоуменный вой навели Илиффа на мысль о дальнейших операциях, требовавших осуществления в ближайшем будущем. Он послал им импульс безумного страха, настроенный на примитивный уровень ощущений подобных тварей, и это заставило их беспомощно корчиться на краю окружности радиусом в сотню метров.

В центре этого круга сидел на корточках Илифф, наблюдая за работой дознавателя.

Дознаватель представлял собой небольшой аппарат кубической формы и был крайне непритязателен на вид. Продираясь сквозь хитросплетения ментальной защиты Психолога тонко, но беспощадно, он все, что удавалось обнаружить, шаг за шагом перекачивал в разум Илиффа. Можно было бы, конечно, обойтись и без дознавателя, поскольку защита все же была не настолько сложной, чтобы запутать опытного исследователя. Но это отняло бы гораздо больше времени, а времени, даже в самом лучшем случае, могло хватить лишь на то, чтобы извлечь наиболее важную информацию. Кроме того, дознаватель работал необычайно ювелирно, в то время как Илифф мог в спешке нанести подопытному разуму серьезные повреждения, к тому же Агент все еще решал, стоит ли убивать Психолога.

Когда дознаватель вступил в контакт с Циталом по второму разу, решение созрело. Прибор только что сообщил о чуждой форме сознания, которая произвольно пересекала линии поиска, не поддаваясь локализации.

— Данная форма сознания является доминантной в рамках данного субъекта. Однако ее связь с организмом осуществляется посредством иной формы сознания.

Дознаватель остановился. Удивляться он не умел, да и замешательство было ему столь же чуждо, но в том случае, когда он не мог классифицировать свою находку, он приостанавливал поток сообщений. Ему также мешал эффект, вызванный инновацией[1] разумоблокиратора, на взаимодействие с которой его никто не настраивал. Химические вещества блокиратора работали через посредство разумозащиты, замораживая гибкие в обычных условиях защитные структуры в сблокированные силовые сети, заставляя их изолировать нервную систему от питающих энергетических центров.

— Давай все, что есть! — потребовал Илифф.

Машина еще немного посомневалась, но затем ответила:

— Данный субъект полагает, что как только ему удастся преодолеть то, что вы называете разумоблокиратором, и сгенерировать в своем организме достаточное количество энергии, он окажется в состоянии уничтожить вас. Причем, немедленно. Однако данный субъект опасается, что подобное действие может нанести серьезные повреждения его организму. Поэтому данный субъект предпочитает подождать подкрепления в виде своих помощников, которые и должны вас убить. Данный субъект совершенно уверен, что ждать осталось недолго.

Илифф хмыкнул. Ничего нового, конечно, но сообщение дознавателя все же заставило его поежиться. Утонченность его обычной молниеносной тактики не принесла никакой пользы.

— А то, доминирующее сознание, — спросил он, — понимает, что ты делаешь, и что ты мне об этом докладываешь?

— Данное доминирующее сознание понимает, что я пытаюсь сделать, — без задержки ответила машина, — но данное сознание не подозревает о том, что я докладываю об этом вам. Данному сознанию не известно о вашем присутствии и намерениях, поскольку данное сознание не обладает способностью получать чувственные данные. Данное сознание обладает исключительно способность к мышлению.

— Не так уж плохо, — кивнул Илифф, — тогда оно не должно обладать способностью вмешиваться в твою работу?

— Именно так, но лишь до тех пор, пока разумоблокиратор не позволяет ему восстановить энергопитание.

— Что известно о его втором — человеческом — сознании?

— Данное человеческое сознание спит и совершенно беспомощно. Оно просто осознает, что происходит, но вмешиваться не пытается. Только разумоблокиратор закрывает мне доступ к необходимой вам информации. Если нейтрализовать его воздействие, иных препятствий не возникнет.

Илифф бросил недобрый взгляд на своего приземистого помощника, что, впрочем, тому было совершенно безразлично.

— За исключением того, — с горечью заметил он, — что я буду убит!

— Правильно, — согласилась машина с тупым безразличием. — Энергетические центры данного организма развиты гипертрофированно, теоретически они должны были исчерпать его жизненные силы еще много лет назад. По-видимому, данное чуждое сознание имеет отношение как к гипертрофированному развитию, так и к тому, что организм в целом успешно адаптирован к необычайным стрессам, возникшим в результате.

На исходе следующего получаса структура добытой информации, наконец, начала принимать определенную форму — форму, которая все больше и больше беспокоила Илиффа. Он пока не знал, каким образом завершить задание, но уже понимал, что интуиция Третьего Координатора работает даже лучше, чем он сам предполагает.

Агенту Зоны давно уже пора было обратить пристальное внимание на систему Ликанно.

Илифф должен был бы сейчас радоваться, но вместо этого его бросило в холодный пот от страшного напряжения. Теоретически разумоблокиратор был неразрушим, но Цитал, а это был он, так не думал. Он лишь опасался, что если разбить блок защиты силой, то это может убить его промежуточного хозяина и, следовательно, его самого. Данное соображение пока удерживало паразитное сознание от подобных попыток. Это, а также то, что знали оба — он и его захватчик — их скоро отыщут.

Однако при каждом новом контакте дознаватель монотонно отмечал нарастание гнева и тревоги, с которыми паразит наблюдал за продвижением исследования. Поначалу он был настроен чересчур высокомерно, затем постепенно стал осознавать, что жизненно важные секреты все же вытаскиваются из одурманенного наркотиком человеческого разума, с которым он связан, и остановить этот процесс невозможно.

Теперь он был опасно близок к крайнему бешенству, и несколько раз ручная энергетическая пушка Илиффа уже примеривалась к сгорбленной фигуре Психолога. Промежуточный хозяин и Цитал умрут на месте, если потребуется. Но даже если они начнут агонизировать, Илиффу вовсе не светило находиться в этот момент в непосредственной близости от этого разума и той силы, которая могла при этом вырваться наружу. Время от времени он снимал дознавателя с линии расследования, когда казалось, что это может спровоцировать суицидальный взрыв. Зато остальные элементы структуры скрупулезно собирались по кусочку.

Это была трудная и необычайно кропотливая работа. Оставалось выяснить всего несколько важных моментов. Возможно, ему как раз хватит времени на то, чтобы…

Илифф вскочил, услышав, как взревела, перекрывая хор разъяренных плотоядных, доносившийся из-за стометрового оградительного круга, система оповещения, которую он заранее установил на аэрокаре.

— Два планетарных транспортных средства приближаются на низкой крейсерской скорости, — прокомментировало устройство, — сектор четырнадцать, расстояние восемьдесят пять километров, высота — девятнадцать тысяч метров. Используются поверхностные психосканеры.

И, мгновение спустя:

— Вас обнаружили, шеф!

Спасители прилетели на несколько минут раньше, чем предполагал Агент. Но благодаря предупреждению, у него оставалось как раз столько времени, сколько было необходимо для дальнейших действий, и неуверенность и напряжение мгновенно исчезли.

Он выкрикнул команду дознавателю:

— Оставить процесс, затем самоуничтожиться!

Освобожденное от невидимых щупальцев тело Психолога грузно скатилось на землю, после чего неуверенно поднялось на ноги. Позади него дознаватель быстро выпустил облако шипящих звездочек, сплющился, превратился в колышущееся желе, затем снова затвердел, но уже бесформенной металлической грудой.

Несколько секунд спустя Илифф поднял аэрокар над верхушками деревьев. Видеоглобус был настроен на окружающую местность так, что каждый уголок маленькой, погруженной в темноту долины виднелся так ясно, словно был залит ярким солнечным светом. Почти в самом его центре, дергаясь из стороны в сторону, двигалась фигура Психолога сквозь то, что выглядело для него почти абсолютной мглой. Он стремился выйти на открытое пространство. Возможно, чуждый разум понял, что его спасители прибыли и пытался привлечь их внимание, но Илиффу узнать об этом было не суждено.

Теперь все это уже не имело значения. Орудия на аэрокаре были нацелены на эту дерганую фигуру, а палец Агента лежал на спусковом крючке.

Однако выстрела не последовало. Плавно выскользнув на поле из-под деревьев, на экране глобуса появились тонкие пятнистые силуэты. Забыв о невидимом отпугивающем барьере, как только тот был снят, хищники спешили обратно, к месту недавно покинутого ими кровожадного пиршества. Внезапно они отклонились в сторону, заметив нечто новое, и стали неотвратимо окружать человека, беспомощно озиравшегося по сторонам.

Илифф слабо поморщился, повернул видеоглобус, настраивая его на более широкий охват, и направил аэрокар над береговой линией прямо в море. Этот маневр должен был обеспечить защиту от поверхностных сканеров приближавшихся преследователей и позволить осуществить новый, теперь уже срочно необходимый запуск.

Конечно, коллеги Илиффа на Джелтаде будут польщены тем, что Цитал ошибся относительно прочности разумоблокиратора. Те краткие секунды, которые можно было прожить внутри хищного пятнистого клубка, этот злой гений, должно быть, потратил на то, чтобы любым способом освободиться от психопут и уничтожить все живое вокруг.

Попытка оказалась безнадежной.

Под утро, в пятом по величине городе на Ликанно Четвертой, небольшого роста человек в военной форме прошел вдоль доков маленького космического порта к огромному, на вид неповоротливому, но вероятно, дорогому транспортному кораблю, который был зарегистрирован им двое суток назад. Одной рукой он придерживал подмышкой пухлый кейс откровенно шпионского вида, какие были в употреблении только у сотрудников посольства Земли.

Объемистая ноша нимало не умаляла его достоинства, каковое все еще было характерно для большинства граждан древней Земли, считавших себя наследниками ее ратной славы. Корабль, к которому он приближался, был окружен колеблющимся сферическим облаком света, похожим на гроздь многочисленных оранжевых гало, предупреждавших посетителей дока и просто любопытных зевак, чтобы они не подходили к нему ближе, чем на пару сотен метров.

Земляне были известны своим стремлением ревниво оберегать право на частную жизнь.

Военный, который напоминал Илиффа или желтолицего человечка, бывшего несколько часов назад постояльцем Старой Гостиницы, лишь своими габаритами, без колебаний прошел в зону, освещенную оранжевым. Нечеловеческий, с металлическими нотками голос резко обратился к нему в форме звука и психических шоковых волн, которые сотрясли бы обычного незваного гостя сильнее, чем прямой удар кулаком в лицо.

— Отойдите немедленно! Данное судно в соответствии с существующими правилами не подлежит досмотру. Дальнейшее продвижение без разрешения в зону, ограниченную световым барьером…

Внезапно голос умолк. Затем еле слышно продолжил:

— За вами наблюдают со стратостанции. Других сообщений нет. Мы можем вылететь немедленно.

В восьмидесяти километрах над ними, на стратостанции, лейтенант флота, новичок с заостренными чертами лица, повернулся к своему капитану:

— А не может ли это быть..?

Искушенный в своем деле капитан сардонически улыбнулся.

— Нет, сынок, — мягко ответил он, — не может. Запомни хорошенько, это полковник Перритаф, недавно прикомандированный к Военному Комиссариату Земли. Мы проверяли его вчера утром в порту. Однако, — добавил он, — мы можем немного подшутить над полковником. Как только он соберется взлетать, световой барьер будет погашен. А когда он взлетит, ткни в него лучом и скажи, что задерживаешь корабль для досмотра, так как объявлена Общая Тревога.

— Но почему сейчас нельзя это сделать?

— Соображай, сынок, соображай, — благодушно поощрил его начальник. — Нельзя шутить со световым барьером! Кольнуть кого-то лучом может быть и не вредно. Однако есть риск, что от этого и корабль, и доки, и даже наша родная станция могут разлететься на куски, — все зависит от того, что и как уложено у него в трюме. Но поскольку полковник находится внутри и должен лично контролировать погрузку, он не будет ничего взрывать, даже если мы слегка заденем его нежные земные чувства.

— Таким образом, мы узнаем, что у него на корабле, несмотря на дипломатическую неприкосновенность, — кивнул лейтенант, стараясь соответствовать капитанской манере усталого всеведения.

— На корабле не может быть ничего интересного, — мягко возразил капитан, вновь приводя подчиненного в замешательство. — В плане техники и вооружения Земля отстала от нас на добрую пару столетий, и так было всегда.

Это было не совсем так, но подобный взгляд был популярен в системе Ликанно, которая пережила короткий, но разрушительный конфликт со стареющей праматерью галактического человечества около пяти столетий тому назад, и потом еще около полутора столетий зализывала раны. Столь непредвиденный исход уже, разумеется, давным-давно получил надлежащее объяснение — жуткое невезение и вероломство землян — и об этом печальном инциденте вспоминали все реже и реже. Однако капитан все же бросил сердитый взгляд вниз, на отдаленный космопорт, даже не сознавая, что же конкретно вызывает в нем такое озлобление.

— Сейчас он у нас покорчится, явно начнет верещать о своих правах, — пробормотал он: — Земляшки так носятся со своими драгоценными привилегиями!

Настала короткая пауза, во время которой оба вглядывались в видеоглобус, уставившись на корабль-задиру.

— Интересно, по какой причине объявлена ОТ? — наконец отважился спросить лейтенант.

— По слухам, чтобы поймать одного кривляку-гуманоида, — ухмыльнулся капитан. Затем он смягчился: — Скажу тебе, это такая важная птица, что правительство подняло весь флот! Между прочим, приказано стрелять в каждого, кто попытается улизнуть без идентификации.

Лейтенант попытался изобразить понимание, но у него ничего не вышло. Затем он повеселел и живо объявил:

— Парень выключил барьер!

— Хорошо. Наводи луч!

— Он…

От дока поднимался и рос звук, ясно слышимый в приборах, мягкий, но страшный свист рассекаемого воздуха. Опора, на которой покоился столь неповоротливый на первый взгляд корабль, неистово задрожала. Больше ничего не произошло. Но и корабля там больше не было.

Побелев от испуга и удивления, лейтенант поднял расширенные глаза на капитана:

— Он что… взорвался? — прошептал он.

Капитан не ответил. Он побагровел, словно у него перехватило дыхание от возникшей вдруг сложнейшей проблемы.

— Взлетел — на космической скорости! — выдохнул он наконец: — Как он смог это проделать и не развалиться, ведь на его корпусе еще и луч плясал?!

Он запоздало засуетился и бросился к передатчику. И куда только девался его апломб вместе с остатками всезнающей усталости?!

— Станция 1222 вызывает флот! — визжал он в коммуникатор, — Станция 1222 вызывает…

Солнце Ликанно еще уменьшалось на экране заднего обзора, а Илифф уже быстро разбирал содержимое своего кейса с помощью маленького электронного секретаря. Вечер выдался тяжелый. Четвертая планета кипела как развороченный улей. Но Агент сделал почти все возможное, чтобы преследователи не заполучили его обратно. Вскоре шумиха стихнет, а Ликанно с удивлением обнаружит, что в течение одной ночи стала в некотором роде более чистым местом, чем раньше. На мгновение Илиффу стало жаль, что он никогда не узнает, в каких выражениях настоящий полковник Перритаф выразит свое мнение о порядках, при которых любой самозванец может использовать его имя и положение в Системе.

Земные посольства всегда были готовы помочь представителям Конфедерации, не задавая при этом лишних вопросов. Во всех кровопролитных конфликтах ее крошечный, но беспощадный флот часто сражался бок о бок с кораблями Веги, хотя и не непосредственно вместе с ними. Земля не участвовала в Конфедерации, ее политика была совершенно независима от иностранного влияния. В целом Старая Планета не так уж сильно изменилась.

Когда Илифф отложил пустой кейс, тот же самый голос, что приветствовал его при появлении на корабле, заговорил снова. Как всегда, невозможно было определить, откуда он исходит, но казалось, что он гудит где-то чуть позади и выше пилотского кресла. Несмотря на забавное сходство с голосом Илиффа, нетренированное ухо сочло бы его голосом робота. Каковым он собственно и был — представителем самого совершенного типа роботов, какой только успела создать научная мысль Веги и ее союзников.

— Два вооруженных космических судна, тип — ликаннийский истребитель, попытка перехвата! — объявил он. Прождав сколько было можно, он вкрадчиво добавил:

— Какие последуют указания?

Илифф, не поднимая головы, усмехнулся. Любой другой не заметил бы в этом стандартном вопросе ничего особенного, но он провел в обществе этого голоса около пятнадцати лет.

— Удирать, конечно, дорогой мой вояка! — мягко ответил он. — Прежде чем тебя спишут в утиль, будет еще сколько угодно таких потасовок.

Он улыбнулся шире от очень убедительной иллюзии, будто корабль в ответ сокрушенно пожал обтекаемыми боками и чудовищно вооруженными плечами. Однако это ощущение было лишь следствием внезапного рывка вперед, от чего солнце Ликанно мгновенно исчезло с экрана наблюдения.

В сущности, весь корабль являлся роботом — продвинутой версией непобедимого ударного корабля боевого флота Веги, только еще более навороченного. Корабль мог бы без опаски померяться силами с парой-тройкой ликаннийских истребителей как в молниеносных маневрах, так и в стремительном безумии настоящей космической сечи. Пять его центральных мозговых процессоров были сконструированы таким образом, чтобы как можно точнее воспроизводить тип мышления самого Илиффа, что создавало почти идеальную гармонию между человеком и машиной. Помимо этого, и сама машина, разумеется, была необычайно умной и мощной, делая возможности человека поистине титаническими.

Илиффу даже не пришла мысль проверить, как исполняется его приказ, который оставил командиров истребителей гадать, а был ли на экранах какой-то неопознанный корабль? Приказ был выполнен даже точнее, чем если бы Илифф задал все параметры лично. Тем временем его мозг уже был озадачен новой работой, каковую он, пожалуй, любил меньше всего. Передатчик уже перекачивал предварительный рапорт о его действиях на Ликанно Четвертой почти через всю Галактику, на планету Джелтад, в Центральное Главное Управление Зонами.

А там его донесение вместе с несколькими тысячами других текущих рапортов было скормлено необычайно сложному компьютеру. Тот, в свою очередь, незамедлительно изрыгнул их уже в перекроенном виде, распределив по тем или иным рубрикам.

— Пэйгадан не отвечает на луч персонального вызова, — вторично объявил робот.

— Может, просто не дошел ответ?

— На это ничто не указывает.

— Тогда не отключайся, пока не ответит, — сказал Илифф. Персональная телепатия на межзвездных расстояниях всегда была чем-то вроде циркового трюка, если только она не поддерживалась с обеих сторон техническими средствами значительно более мощными, чем те, что находились в распоряжении Пэйгадан.

— Однако очень хотелось бы знать, — проворчал он, — что заставляло Цитала так усиленно интересоваться Тахмеем! Скорее всего, возможность использовать его как промежуточного хозяина для следующего поколения. Если бы не нежная забота паразита о потомстве… — он сердито посмотрел на передатчик. Где-то в глубине сознания медленно и мучительно трепыхалась какая-то мысль, ловко ускользая от крючка понимания.

— Ничего, скоро должна откликнуться Корреляция, — успокаивал он сам себя. — С теми данными, которые мы отправляли им пачками, они быстро разработают новый курс по делу этого парня.

— Вас вызывает Лаборатория Департамента, — сообщил робот. — Мне придержать их, пока вы не поговорите с Корреляцией?

— Пропусти, — вздохнул Илифф, — в крайнем случае, мы их отключим…

Из передатчика послышалось колючее стаккато щелчков, звучащее как нетерпеливое требование. Нахмурившись, он мысленно подстроил светящиеся шкалы, заставил включиться сенсоры, и из динамика, явно с середины фразы, прорвался тоненький голосок.

Илифф немного послушал его, а затем нетерпеливо перебил:

— Да поймите же, наконец, я отправил вам все сведения об использованной технологии, в деталях. Вы это сейчас получите и извлечете оттуда куда больше, чем я могу рассказать. Человек, от которого я их получил, был просто-напросто единственным оставшимся в живых членом группы, но именно он выполнял важнейшую часть работы — непосредственно осуществлял личностный перенос. Я вычистил у него из головы и записал все, что он знал, но единственное, что я смог при этом понять, это лишь общий принцип.

Голос успел прочирикать скорострельный протест, но Илифф усилил напор:

— Хорошо, если он вам нужен прямо сейчас… Да-да, все верно, там не было субъективных изменений переносимой личности, я и не спорю, что это возможно. Они просто-напросто полностью переносили из одного тела в другое все, что необходимо для создания сознательного индивидуума. С любой мало-мальски объективной точки зрения это очень напоминает личностный перенос.

— Нет, они не занимались психохирургией, — продолжал он спорить, — за исключением того, что заполнили шестимесячный цикл пространства памяти, чтоб покрыть тот промежуток времени, когда Тахмей проходил курс лечения. То, что они использовали, можно определить как видоизмененный метод пересаживания живых рефлексивных моделей в электронные мозги робота. Сначала они полностью очистили разум Тахмея, нейтрализовали все имевшиеся нейронные связи и все такое, вплоть до первичных непроизвольных рефлексов.

— Стадия «не-разумия»? — пропищала Лаборатория.

— Именно. Затем они погрузили ликаннийца Дила в состояние ступора. Выбор пал на него, потому что физически он чрезвычайно похож на Тахмея.

— Это, — назидательно скрипнула Лаборатория, — никоим образом не могло повлиять на ход эксперимента как такового. Они применяли парализующие химические реагенты?

— Думаю, да, это упомянуто в рапорте…

— О господи, вечно с вами, Агентами, не договоришься! Сколько они удерживали обе нервные системы в связи?

— Около шести месяцев.

— Понятно. Затем перекрыли поток, и получилось, что точная копия траектории нейронного импульса второго субъекта оказалась встроенной в нервную систему первого. Витализированная искусственная личность должна восстанавливаться с момента впадения в ступор и далее развиваться нормально. Ясно, ясно… а что произошло со вторым субъектом — настоящим Дилом?

— Он умер от судорог через несколько секунд после того, как его привели в сознание.

Лаборатория ответила печальным щелчком:

— Обычное дело после длительного ступора, и знаете, это довольно часто создает угрозу успеху всего дела. Так, теперь рассмотрим несколько важных моментов…

— Корреляция! — резко произнес корабельный робот прямо в голове у Илиффа.

Скрипучий голосок из динамика съежился до отрывистого неровного свиста и затих.

— Я здесь, Илифф! Твой друг и советчик, капитан Службы Корреляции Рашалан собственной персоной. Ты пока еще не поймал этого птенчика Тахмея, а? Ты там не рядом с ним?

— Нет, — ответил Илифф. Он покосился на передатчик и к собственному удивлению почувствовал, что горло у него сжалось: — А что?

Рассказ занял около трех минут и закончился такими словами:

— Нам тут только что звякнули из Лаборатории, они пытались до тебя достучаться, но у них не вышло — в общем, они хотели, чтобы мы передали тебе вот что… Нейтрализация нервной системы, вследствие которой наступает стадия «не-разумия», совершенно утрачивает свои свойства через два года. Обычно за этим следует восстановление личности оригинала, однако в данном случае этого не произойдет, так как все энергетические центры продолжали функционировать внутри личности Дила. Несомненно и то, что Тахмей также является частью системы, пусть бессознательно и не присутствуя в ней активно, поскольку он в данный момент не витализирован. Очевидно, что у Цитала не могло быть весомых причин интересоваться столь посредственной личностью как Дил. Теперь ты понимаешь, как все это связано друг с другом. Наверняка Цитал стремился к тому, чтобы это искусственное образование оставалось стабильным лишь до тех пор, пока продолжает существовать личность Дила. В тот момент, когда ее не станет, витализируется личность оригинала. Понимаешь, что произойдет с любым чужаком, который захочет познакомиться с ней поближе?

— Да, — пробормотал Илифф, — понимаю.

— Предположительно дальнейшие события будут развиваться по следующей схеме, — продолжал капитан Рашалан, — спусковой механизм, приводящий к Смене, вероятно, привязан к определенной ситуации. Подобных пусковых ситуаций должно быть заготовлено великое множество таким образом, чтобы любая предсказуемая модель чрезвычайного происшествия могла с необходимостью отсылать к одной из них. Прибегая к крайним мерам, Цитал желал гарантировать уничтожение любому, кто сможет преодолеть его систему защиты. Это относится и к тому, кто сейчас пытается подобраться к нему вплотную. Так что тебе придется понаблю… — он оборвал себя на полуслове, — ага, это Зоны, они хотят связаться с тобой и дольше ждать не могут. Удачи, Илифф!

Илифф отключил передатчик.

После этого он примерно на секунду замер, тупо уставившись желтыми глазами на нечто невидимое перед собой. Затем спросил:

— Пэйгадан нашлась?

— В последние пару минут было несколько слабых откликов, — ответил робот, — по-видимому, она ничего не поняла, кроме того, что вы пытаетесь связаться с ней. Она также не может послать ответ с необходимой интенсивностью. Хотите отправить ей какое-то конкретное сообщение?

— Да, — откликнулся Илифф. — Как только от нее будет получен следующий отклик, посылай ей раз за разом следующее: «Убей Тахмея! Беги с Гулла!» Именно так и как можно убедительнее. Даже ее ли сигнал прочитается плохо, эти несколько слов должны дойти.

— Вполне возможно, — согласился робот. Мгновение спустя он добавил: — Агенту Бюро не всегда удается выполнить задание, Илифф.

Прошло несколько секунд, прежде чем Илифф ответил:

— Не всегда не то слово, боюсь даже, что не часто. Но она способная, у нее есть шансы.

ДЛЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ НА УРОВНЕ АГЕНТОВ ЗОНЫ И ВЫШЕ

Описание:…паразитирующий разум внегалактического происхождения, случайно занесенный в нашу Зону и ныне широко распространившийся… В свободном состоянии представляет собой нематериальную, но когерентную[2] форму разумной энергии, склонную к высокой подвижности в пространстве.

…базовый IQ[3] слегка превышает человеческий класс «А». Поведение…по большей части модифицируется на основе рефлекторной интуиции. Основные эпизоды собственного жизненного цикла осуществляются паразитом без соответствующего осознания и на данный момент объяснению не поддаются.

Жизненный цикл:…свободное состояние, обычно составляющее лишь незначительную часть жизненного цикла Цитала, может быть пролонгировано на неопределенный срок до тех пор, пока паразит не вступит в контакт с организмом, потенциально соответствующим роли «промежуточного хозяина». Кислорододышащие жизнеформы с нервной системой, в общих чертах совпадающей с человеческой по механизму действия и энергетическим центрам, удовлетворяют данной цели.

Войдя в контакт с хозяином, Цитал вызывает в себе некоторые изменения, позволяющие ему контролировать основные энергетические потоки организма хозяина. Затем он развивает нервные носители хозяина до величины, пятикратно превышающей прежний абсолютный предел аварийной перегрузки.

В типовом случае связки Homo и Цитала Ликаннийского, С-4, 17–82, наблюдалась локальная гипертрофия массы тканей центральной нервной системы, указывающая на наличие образований, защищающих организм от угрожающей ему перегрузки.

Преимущества того факта, что паразит придает организму носителя столь аномальную мощь и возможность действовать в окружающей среде оптимальным способом, очевидны, поскольку он оказывается нерушимо связанным со своим промежуточным хозяином на протяжении почти всей паразитической стадии своего существования и не способен выжить в случае его смерти. Он способен увеличить продолжительность биологической жизни промежуточного хозяина почти на неограниченный срок. Этому могут помешать лишь гибель носителя в результате стихийного бедствия, катастрофы и схватки с превосходящим противником.

Если данная стадия заканчивается естественным путем, Цитал воспроизводится, причем единичный паразит разделяется на восемь форм, находящихся в свободной стадии. Промежуточный хозяин в процессе разделения уничтожается, и каждый Цитал, таким образом, приступает к инициации нового цикла.

От начальника ДГЗ, из службы Корреляции:

е) количество Циталов свободной стадии в первичной стае приблизительно равняется сорока девяти тысячам особей. Стая впервые проявила себя на планете Тоулер, где, за исключением менее тысячи индивидов, вступила в симбиоз с высшей из находившихся там жизнеформ.

Таким образом, становится понятным появление феномена так называемого Тоулеровского червя, прежде рассматриваемое как наиболее яркий пример внезапной ментальной эволюции видов. Агрессивный характер супертоулеровцев вполне соответствует особенностям Цитала. Полное уничтожение Цитала потребовало уничтожения всей стаи, за исключением индивидов, еще не внедрившихся в промежуточных хозяев;

ж) шансы на повторное вторжение подобной стаи в Галактику определяются практически как стоящие ниже расчетной;

з) угроза, исходящая от сравнительно небольшого количества остающихся в живых Циталов, усугубляется решением выживших особей избирать в качестве носителей только представителей цивилизованных видов с высоким базовым IQ, способных развивать и поддерживать доминирующее влияние на целые культурные системы.

В рассматриваемом здесь типовом случае Цитал не только обеспечивал политическое доминирование системы Ликанно двенадцатого класса, но и расширил ее влияние натри близлежащие системы.

Поскольку все выжившие Циталы поддерживают друг с другом ментоконтакт, а личность и местонахождение ста восемнадцати выживших особей содержатся в рапорте Агента, предполагается, что особых трудностей избавиться от них до наступления следующего периода репродукции, который позволил бы паразиту распространиться по Галактике в объеме, представляющем серьезную опасность, не будет.

При этом операция должна быть проведена незамедлительно, поскольку репродуктивная деятельность первых Циталов по внедрению в хозяев со значениями IQ, близкими к человеческим, последовавшая за уничтожением Тоулеровских червей, должна занять в ближайшем будущем от двух до пяти стандартных лет. Разумеется, опасность существенно возрастает вследствие их недавнего устремления выбирать и сохраняться в разумах хозяев с аномально высокими значениями IQ, считающихся особенно ценными в отношении предстоящей «Смены».

Опасность для цивилизаций, исходящая от подобных существ, вследствие их ментальной гипертрофии и пагубного влияния Цитала, трудно переоценить.

Проблема уничтожения выживших Циталов, или, при невозможности такового, всех подобных перспективных сверххозяев, должна быть воспринята не иначе, как задача чрезвычайной важности.

— Кому они это говорят! — печально воскликнул Третий Координатор. Он потер подбородок и потянулся к селектору.

— Пси-тестер! — позвал он, — ты слышал? Какова вероятность того, что кто-нибудь из Циталов мог внедриться в У-1?

— Необходимо допустить, — послышался ответ механического голоса, — что подобная попытка может быть вскоре предпринята. Акция, осуществленная вами против особей, перечисленных в рапорте Агента, не сможет воспрепятствовать одной из выживших приказать У-1 переместиться в другое, не известное нам место, где она сможет свободно в него внедриться. Вы рассчитываете, что за два дня, оставшиеся до нанесения удара, вам удастся собрать информацию, необходимую для завершения операции против Цитала. Однако за это время отдельные особи могут организовать бегство, а даже единственный Цитал, обладающий таким промежуточным хозяином как У-1, может привести к окончательному господству в Галактике данного вида. Галактические Зоны не имеют сведений о какой-либо другой форме разума, которая подходила хотя бы приблизительно для данной цели столь же хорошо.

— Да, — выдохнул Координатор, — думаешь, если бы они обработали У-1, то, принимая во внимание его возможности, он мог бы завоевать нас?

— Да, — ответил голос, — вполне.

Координатор глубокомысленно кивнул. Выражение его лица, казалось, было несколько напряженнее, а цвет — несколько пасмурнее, чем обычно.

— Что ж, в сложившихся обстоятельствах мы сделали, что могли, — сказал он, наконец. — Новый Агент будет на Гулле через одиннадцать часов, плюс-минус час. Завтра их там будет уже шестеро. И в придачу — флотилия истребителей, готовых броситься туда по первому зову. Правда, боюсь, ни один не успеет вовремя, чтобы принести хоть какую-нибудь пользу.

— Вероятно, так и будет, — подтвердил голос.

— Агент Зоны Илифф прекратил контакты с нами, — продолжал Координатор. — Корреляция сообщила ему, что они идентифицировали Тахмея как У-1. Он на всех парах помчится на Гулл?

— Естественно.

— Бюро сообщает, они не могут связаться со своей сотрудницей на Гулле. Похоже, — совсем сурово закончил Координатор, — Агент Зоны Илифф отлично разбирается в потребностях текущего момента.

— Да, — откликнулся голос, — разбирается.

— Штаб ГЗ пытается прорваться, — сказал робот. Спустя мгновение он добавил:

— Илифф, один в этом поле не воин.

— Ох, если бы ты знал, как прав! Половина Департамента сейчас разгоняет движки, чтобы собраться на Гулле, но прилетят они туда поздновато. А ведь они знают то же, что знаем и мы, или столько, сколько нужно для их же блага. Когда в последний раз ты получал сигнал от Пэйгадан?

— Больше двух часов назад.

Илифф помолчал секунду.

— Можешь прекратить сигналить, — наконец сказал он, — но будь открыт на прием, просто так, на всякий случай. И несись во всю мочь, пока мы не доберемся до Гулла!

После приземления потребовалось совсем немного времени, чтобы с достоверностью выяснить, что даже если Пэйгадан и находилась на планете, то была совершенно не в состоянии отвечать на какие-либо телепатические послания. Чуть позже — ведь он пребывал в убеждении, что осторожность сейчас не самое главное — ему открылся еще более значимый факт: то же самое можно было сказать и о персонаже, известном под именем Дил.

Следующий час, пока он перелопачивал добрый десяток разумов, превратился в кошмарную тягомотину. Зато были получены некоторые сведения о том, что эти двое, которых он разыскивал, отбыли с планеты вместе, но на этот раз без сопровождающих. Случилось это сразу после того, как он отправил Пэйгадан свое первое послание.

Он мгновенно послал эти сведения на стоящий в доке корабль, добавив:

— Вопрос, разумеется, состоит только в том, кто кого увез. Я лично полагаю, что Пэйгадан впервые промахнулась. И все же, когда они покидали Гулл, она была в полной боевой готовности, а У-1 по-прежнему оставался Дилом. Корабль — яхта с одним пилотом, новенькая, только что купленная, заправленная топливом на пятьдесят суток. Никакого экипажа, о месте назначения ничего не известно. Немедленно передай всю эту информацию в штаб! Они ничего не смогут с этим поделать, но это все же хоть какая-то зацепка.

— Готово, — бесстрастно откликнулся робот. — Что дальше?

— Я срочно возвращаюсь к тебе, и мы полетим. Следом за ними, разумеется.

— Должно быть, сообщение она все же получила, — секунду помедлив, сказал робот, — но недостаточно отчетливо, чтобы понять, чего вы от нее хотите. Как ей это удалось?

— Похоже, здесь никто ничего не знает. Пэйгадан одним махом перебила всю его охрану, но все прошло шито-крыто. Банда Цитала, конечно, еще управляет планетой, они считают, что Дил и его похитители околачиваются где-то поблизости. Им только что сообщили из Ликанно, что там возникли крупные неприятности, но негодяи опять-таки не знают, какие. А теперь они еще начали подозревать, что на протяжении примерно часа кто-то совершенно свободно копается в их мозгах.

Оба охранника, дежуривших во внешнем коридоре здания Управления Порта, обладали разумозащитой, которая была проста, но эффективна. Об этом свидетельствовало напряжение, проступившее на их лицах от самого факта приближения Агента, и то, как они расслабились, но лишь слегка, когда он прошел мимо. Илифф поспешил предупредить корабль:

— Держи свободным канал для связи со мной и посматривай вокруг. Охота начинается здесь!

— Док чист, нет достаточно крупных объектов для того, чтобы иметь отношение к делу, — тут же ответил робот. — Я проверяю верхний ярус. А что, дело плохо? Я уже через три секунды мог бы встать рядом с вами.

— Конечно, мог, да только ты, слоненок, загубишь попутно пару тысяч душ! Эта секция пройдена. Оставайся на месте. За мной идут двое, еще целая компания ждет за углом. На всех — разумозащита, как у государственной полиции.

И секунду спустя:

— Они намереваются использовать парализаторы, так что это не опасно. Циталовым прихвостням я нужен живым, хотят меня допросить. Что ж, позволю им поймать меня. Кстати, их интересуешь и ты! На нас настучали из Ликанно. Теперь они думают, что мы прилетели, чтобы забрать Дила и ланнайку с планеты. Как там обстановка у тебя?

— Тихо, но неспокойно. На расстоянии предельной видимости — несколько военных кораблей, но они слишком далеко, чтобы нам навредить. Правда, слишком много людей группируются вокруг, в радиусе до двухсот километров, они все носят разумозащиту и чего-то ждут. По-моему, готовятся применить стационарные космопушки, если мы опять попытаемся удрать без спроса.

— Так оно и будет. Ага, несут парализаторы!

Агент быстро шагнул за угол коридора и внезапно замер, словно пронзенный переливчатым фонтаном белого света, хлынувшего из сопла парализаторной пушки, удерживаемой тремя из восьми стоявших там человек.

Спустя мгновение фонтан автоматически иссяк. Силы оставили Илиффа не сразу быстро, он успел мягко сползти по стене и расслабить мускулы, что придало его лицу выражение наивного удивления.

Один из расчета пушки шагнул к нему, повернул голову Илиффа и приподнял веко.

— Больше не опасен, — с удовлетворением объявил он. — Пробудет в таком состоянии сколько нужно.

Другой проговорил в наручный микрофон:

— Мы его взяли! Какие будут указания?

— Несите в машину скорой помощи у главного входа в здание! — протрещали в ответ, — отвезете в док 709. Нам нужно осмотреть корабль, и потерпевший понадобится, чтобы проникнуть внутрь.

— Так я и думал, — донеслось до корабля бормотание Илиффа. — Они скажут, что я попал в аварию или что-нибудь в этом духе, а потом предложат внести меня внутрь.

Мысль умолкла, но через секунду возобновилась:

— Эти ребята чего доброго вздумают вместо разрешенных правительством разумозащит применить решетчатые фильтры! Им ничего не известно, кроме того, что меня ищут, но бездействовать сейчас непозволительная роскошь. Придется взять их с собой. Готовься взлететь, как только мы окажемся внутри!

Те восьмеро, что внесли Илиффа в корабль через нижний шлюз — шестеро тащили носилки, двое трусили за ними — были самыми крепкими ребятами на всем Гулле, бдительная, отлично обученная и вооруженная команда, готовая отразить любую угрозу. Однако в данном случае у них не было шансов.

Шлюз мгновенно и беззвучно закрылся, едва не прищемив пятки последнего из вошедших. Ожидающие у фальшивой машины скорой помощи не были столь наблюдательны, чтобы заметить замаскированные дюзы. Спустя мгновение из них вырвалось разъяренное пламя, и санитарный аэрокар закувыркался в мощном реактивном потоке воздуха, образованном силой взлета. Чудовищный грохот почти зримо расколол надвое пространство до самого горизонта, доки затряслись и затрещали, и корабль, как в прошлый раз, бесследно исчез.

Пару секунд спустя площадь космопорта вздрогнула вновь, на этот раз — от залпа единственной в округе стационарной космопушки, расположенной приблизительно в двадцати километрах от места событий. Именно на это орудие возлагались надежды расправиться с беглецом. Еще до того как ужасный звук достиг доков, две пушки, находящиеся на противоположной стороне Гулла, также изрыгнули свои заряды чудовищной мощности, но их атака не достигла цели. Дело в том, что еще над полюсом корабль Илиффа покинул жалобно стонущую атмосферу с явным намерением перепрыгнуть на единственный спутник Гулла, по совместительству выполнявший роль единственной во всей Системе астрокрепости. Чтобы не задеть ее укрепления, огонь с поверхности планеты пришлось прекратить, а обретающийся на полпути к луне робот тем временем положил корабль на нужный курс и придал подобающее ускорение быстро расширявшейся спиральной траектории бегства.

Гигантские орудия спутника еще целую минуту беспорядочно сотрясали вакуум после того, как мишень тихо растаяла во тьме, уносясь далеко за пределы досягаемости оптических приборов.

Могло быть хуже, признался сам себе Илифф, и тут же задумался о том, что он, собственно говоря, имел в виду.

Он находился в промежутке между сознанием и бессознательным. Покачиваясь, словно поплавок, в нирване оказываемой ему первой помощи, он казался себе развоплощенным разумом, покинувшим тело, в то же время смутно подозревающим, что его намерены вернуть к реальности, причем не слишком деликатным способом. Пришлось предположить, что сейчас с ним будут что-то делать, причем, скорее всего, что-то неприятное.

Затем он осознал, что робот уже давно верноподданнически бубнит у него в мозгу, кратко извещая о последних событиях и одновременно предпринимая попытки привести в чувство.

— Так что действительно все было не так уж плохо. Помяли их не очень, поскольку кораблю удалось удрать. Разумеется, Агент представлял себе в общих чертах, каким образом робот организовал побег под пушками взбешенной планеты и значительной части ее боевого флота, пока его хозяин — человек — и восемь обитателей Гулла, бесчувственные ко всему происходящему, зависли в силовом поле, которое окутало их в момент закрытия нижнего шлюза.

Двухметровая дыра с оплавленными краями, пробитая в отсеке, расположенном чуть ниже шлюза, разумеется, не была плодом злого умысла конструкторской мысли. Просто в самый критический момент обстрела корабль вздрогнул от чувствительного удара энергетического снаряда, посланного вдогонку одной из гигантских спутниковых пушек.

Прочий ущерб, хоть и состоял из сравнительно небольших пробоин и вмятин, был совершенно непростителен, ибо явился естественным результатом легкомысленного пролета сквозь строй скорострельных боевых кораблей, какового с легкостью можно было избежать.

Илифф мечтательно обсудил, причем вслух, возможность полета на Джелтад, где кое-кого, а именно одну непокорную электронную личность, подвергнут серьезной эмоциональной коррекции. Лелеемая мысль не впервые приходит ему в голову, но до сих пор он всегда, в конце концов, склонялся к жалости. Теперь же обязательно проследит за тем, чтобы так оно и произошло. Причем поскорее…

На этом месте Агент очнулся и вспомнил о деле гораздо более срочном, нежели эмоциональная коррекция. Меры, предпринятые для пробуждения его ото сна, навеянного силовым полем, а также для нейтрализации полученной им дозы парализаторных лучей, оставили лишь ощущение легкого недомогания. Правда, паралич еще продолжал действовать, пока он зевал и потягивался, гримасничая под действием некоей процедуры, похожей на пляшущие в его артериях пенистые пузырьки. Тем временем стальные щупальца робота перенесли мирно спящих гуллян в спасательную шлюпку, которая была выстреляна в вакуум, где, немного покружив в раздумьях, решительно взяла курс, на Гулл.

— Итак, наши дальнейшие действия, — заявил Илифф, как только жалобное хныканье SOS спасательной шлюпки стало затихать: — Беглецы не слишком обошли нас на старте, к тому же это не скоростной глиссер, а обычная межзвездная яхта. Если они направляются туда, куда, по моему мнению, они должны направиться, мы догоним их в любой момент. Но необходимо в этом удостовериться, поэтому срочно организуй сеть глобального прослушивания с центром, само собой разумеется, на Гулле. Настрой приемники на полную мощь, а телепатическое вещание — на предельный радиус. Если появятся хоть малейшие признаки перехвата, немедленно сообщи.

— Готово, — гулко прозвенел металлический бас.

— Прекрасно. Мы не будем телепатически вызывать Пэйгадан напрямую, попробуем организовать бессознательный отклик. Теперь ясно, если только Корреляция не ошиблась, что вся проблема в У-1, но он сам этого может и не знать. По крайней мере, не сейчас. Отправь девчушке это…

За последнее время произошло слишком много событий, чтобы память могла мгновенно предложить нужную картину. Однако, поискав минутку, Агент ее извлек: тихий город в лучах рассвета, море многоскатных крыш цвета слоновой кости, хрупкие башни под пылающим небом.

Ответ поступил часом позже.

— До яхты меньше половины светового года. Можно мне подобраться незаметно и захватить на буксир?

— Валяй, но никаких буксиров! — Илифф глубокомысленно пожевал нижнюю губу. — Конечно, Пэйгадан больше не отвечала?

— После того первого бессознательного ответа — ничего. Но яхту могли блокировать от телепатии.

— В любом случае, тогда она была жива, — смиренно предположил Илифф. — Сообщи в Штаб местонахождение яхты, передай, пусть прекратят рвать на себе волосы, поскольку У-1 сейчас действует самостоятельно, и любой Цитал, какой к нему приблизится, пожалеет, что родился на свет. Затем набрось на этот драндулет заморозку. Необходимо, чтобы он встал как вкопанный. Пожалуй, придется взойти на борт…

Он болезненно поморщился и добавил:

— Двигайся быстрей, приятель, но будь осторожен! На этой яхте не может быть тяжелого вооружения, но У-1 творил и не такие чудеса. Возможно, Циталу необычайно крупно повезло, и он больше не видел У-1. И вообще не вернулся на Ликанно. Хотя именно туда стремился.

— Штаб лепечет что-то о дружеских поздравлениях, — холодным тоном сообщил робот, — а также сообщает, что два истребителя Веги смогут догнать яхту через шесть часов.

— Здорово, — кивнул Илифф, — в случае, если получишь еще парочку сквозных дыр, они смогут оттащить тебя на буксире.

Заключенный в стальной пузырь бронекостюма, он уже продвигался к шлюзу. Странный обездвиженный корабль, до которого оставалось на самом деле еще несколько минут полета, появился на самом краю бортовых экранов, его нос и бока поблескивали мириадами ледяных микроскопических игл морозильного поля, которое обволокло яхту подобно скопищу проголодавшихся пиявок. Любое движение или выброс энергии, на какой бы он оказался еще способен, были бы немедленно поглощены и рассеяны в вакууме. Корабль был надежно обездвижен и мог провести в таком положении несколько часов.

— А поле-то не расширяется, — проговорил Илифф, чей язык едва повиновался хозяину. — Этот парень хорошо знает свою технику. Ему удалось изолировать силовые ресурсы, теперь он сидит в полной уверенности, что мы не будем взрывать яхту, а подойдем поближе и попытаемся выманить его наружу. И самое неприятное во всем этом, что он прав.

Затем заговорил робот, впервые после того, как расставил криогенные силки на пути злополучной яхты.

— Илифф, — начал он безразличным тоном, — согласно существующим правилам вам не дозволяется предпринимать попытки взойти на борт корабля противника при обстоятельствах, граничащих с суицидом. Поэтому я уполномочен…

Голос запнулся, издав звук, означающий почти человеческое изумление. Илифф даже не оторвал глаз от экрана, а через некоторое время сухо произнес:

— Я немного поработал над твоими импульсами, дружище, пока не обнаружил устройство, которое позволяло тебе вмешиваться в мои дела ради моего же блага. Этого устройства в тебе не было уже много лет, стало быть, его смонтировали, когда ты стоял на капитальном ремонте.

— Глупо было так поступать, — обиделся робот, — я вовсе не имел возможности действовать вопреки вашим решениям, шеф, включая суицид, если он оправдан в сложившихся обстоятельствах. Но это совершенно не тот случай. Вам следует либо подождать подхода истребителей, либо позволить мне взорвать У-1 вместе с яхтой, без особенных раздумий о судьбе сотрудницы Бюро, хотя она, без сомнения, небезразлична Департаменту.

— Галактическим Зонам тоже это небезразлично, — заявил Илифф, — они предпочитают, чтобы Пэйгадан осталась в живых.

— Очевидно, что важность этого несравнима с важностью уничтожения У-1, коль скоро представилась такая возможность. Зверства, совершенные им в качестве главы Гантских пиратов, включают уничтожение нескольких обитаемых миров. Если вы позволите ему уйти, он получит возможность продолжить свою блестящую карьеру.

— У меня нет ни малейшего желания позволить ему уйти, — мягко возразил Илифф.

— Мои ограничены, — напомнил робот. — В известных пределах я, разумеется, превосхожу вас, шеф, но, если за них выхожу, мне необходимы ваши указания. Если вы попытаетесь силой проникнуть на яхту, логично предположить, что вы погибнете, а из-за телепатической блокировки я не смогу узнать о вашей смерти. В таком случае нельзя гарантировать, что я смогу воспрепятствовать У-1 осуществить побег до того, как прибудут истребители.

Илифф внезапно побелел и издал раздраженный возглас. С трудом взяв себя в руки, Агент медленно вдохнул полной грудью:

— Боюсь я его! — пожаловался он, несколько изумившись собственной откровенности: — А ты мне совершенно не помогаешь. Прекрати давать советы и послушай для разнообразия!

Успокоившись, он продолжал:

— Вполне возможно, что ланнайка уже мертва. Но если нет, вряд ли У-1 убьет ее, пока не узнает, на что мы нацелились. Положение отчаянное: как только он поймет, что мы с Веги, то не будет даже пытаться вступать в переговоры. Но также он поймет, что пока мы считаем Пэйгадан живой, будем бить по нему осторожно. Поэтому стоит рискнуть и попытаться вытащить девчушку оттуда. А вот что должен делать ты. В первую очередь, ни при каких обстоятельствах не приближайся к драндулету ближе, чем на расстояние средней лучевой досягаемости. Кроме того, когда я буду почти у самой яхты, ты должен будешь нацелить буксир с манипулятором на носовой люк, чтобы в нужный момент его открыть. Это позволит мне проникнуть внутрь неподалеку от капитанского мостика, где и должен находиться У-1. Дальше. Пока я буду внутри, телепатическая блокировка не позволит мне связываться с тобой. Если блокировка будет внезапно отключена, и я начну отдавать тебе изнутри приказы, не подчиняйся! Скорее всего, я буду выполнять волю У-1. Тебе все понятно? Приказываю тебе не подчиняться никаким моим последующим приказам, до тех пор, пока не вернусь на борт.

— Понятно.

— Хорошо. Что бы ни случилось, покружись вокруг яхты еще минут двадцать после того, как я окажусь внутри, а по истечении этого времени взорви. Если Пэйгадан или я, или мы оба выберемся оттуда до истечения этого срока — отлично, но не подбирай нас, не позволяй взойти на борт и не обращай никакого внимания на наши указания, пока не сожжешь яхту. В этом случае, даже если У-1 попытается управлять нами, это его не спасет. Если он выйдет оттуда сам, с нами или без нас, в спасательной шлюпке или вооруженный, расстреляй его немедленно. Лаборатория, конечно, жаждет заполучить его мозг на исследование, но на сей раз ей придется обойтись без трофея. Усек?

— Да, шеф.

— Тогда скажи, можешь представить себе еще какой-нибудь трюк, который позволил бы гаду выйти сухим из воды?

Робот помолчал немного и ответил:

— Нет, я не могу, но У-1 наверняка может.

— Да, он наверняка может, — признал Илифф, — но не за двадцать минут. А минут у него будет даже меньше, потому что вскоре для него наступит горячая пора, и не просто горячая, а очень, очень! Возможно, мне не удастся схватить гада, но уверен, что слегка поморочу ему голову!

С самого начала все пошло вкривь и вкось, но об этом лучше было не думать.

Пока в списке достижений Илиффа не значилось проникновение во вражеский корабль, управляемый искусным и отчаянным пилотом, к услугам которого был целый ассортимент головокружительных трюков. Яхта могла унестись к звездам со скоростью, многократно превышающей скорость, света, причем энергию переноса с необычайной легкостью превратить в смертоносную ловушку для незваных гостей.

У-1 знал свое дело туго, да еще постоянно совершенствовался. Правда, особых причин подозревать, что его подслушивают, у него не было. Во всяком случае, до тех пор, пока он не поймал и не заблокировал телепатический луч Илиффа. Но последнее было маловероятно, поскольку мерзавец не смог взломать разумозащиту Пэйгадан, не убивая ее.

Оставались кое-какие шансы на то, что пират узнал о преследовании меньше часа назад, и у него не было времени как следует подготовиться к абордажу. По крайней мере, Илифф на это надеялся.

Агенту понадобилось целых четыре минуты, чтобы покрыть расстояние до поблескивающей, словно капелька ртути, яхты, в то время как корабль-робот начал обходить ее по кругу на безопасном расстоянии. Это было необходимой мерой, ибо у У-1 не было никакой возможности ударить по оседлавшему буксир человеку в скафандре, пока тот не попадет внутрь яхты. Однако краткий всплеск эмоций, испытанный Илиффом на корабле перед выходом в вакуум, прозвенел тревожным звоночком, что его самоконтроль внезапно и необъяснимо упал до предела, который едва ли можно назвать здравым.

Время от времени Агент, как всякий нормальный человек, испытывал страх, но это совсем другое дело, лишь однажды ему довелось познать чувство, сравнимое с безграничным, всеобъемлющим ужасом, которое в данный момент было отделено от его разума чем-то вроде тонкой и хрупкой пленки. Это произошло на тренировочных испытаниях, устроенных Лабораторией.

Однако он знал, что сейчас лучше не пытаться анализировать данный феномен. Если попробует, то этот кошмар может реализоваться во время атаки, тогда результаты наверняка окажутся плачевными, если не фатальными.

Существовали и другие способы взять себя в руки, простые, но весьма эффективные, которые в оставшиеся несколько секунд помогли бы ему овладеть собой.

Например, невозможно отрицать тот греющий душу факт, что во время на редкость своевременной ликвидации опасности, грозящей Галактике со стороны Цитала, нежданно-негаданно подошла к завершению — вот уж подарок матушки-судьбы! — и длительная охота на одного из самых беспощадных врагов Конфедерации. За спиной Илиффа, словно персонифицированная месть самой Веги, маячила чудовищная машина возмездия, которая грациозно вершила свои геометрически безупречные витки вокруг обреченной яхты. Каждый завершенный означал, что истекла еще одна минута из тех двадцати, отпущенных на остаток жизни пирата.

Разумеется, жизнь Пэйгадан могла оборваться еще раньше, если ланнайка вообще еще жива.

Однако Агент был здесь бессилен. Если бы он стал дожидаться истребителей Веги, у несчастной ланнайки не осталось бы никаких шансов. Ни одно нормальное существо не выдержит дополнительных шести часов ментального давления, которое окажет У-1 на ее и без того разрушающиеся защитные системы, чтобы выжать всю возможную информацию.

Действуя так, как он действует, Илифф предоставляет ей наилучший шанс из всех возможных. По иронии судьбы, единственно возможной альтернативой немедленному убийству У-1 была активация одной из тех спусковых ситуаций, о которых предостерегала Корреляция. Таким образом, пират возвращался к своей собственной варварской личности, которая определенно воспротивится попытке Цитала вновь подчинить его себе ради их совместного блага.

Ждать эти несколько часов, отправиться на Гулл самому и осуществить операцию могло стоить гибели целой цивилизации. Немного колебаний, и Департамент направит туда сотрудника Бюро, причем обычным путем, то есть официально, рискуя тем самым поставить под угрозу альянс с Ланнаи.

Нет, выбора у Илиффа практически не было. Как облегчение пришла мысль, что на данный момент его собственные шансы выжить представлялись столь же эфемерными, как и у Пэйгадан. На самом деле осознавать превосходство противника Агенту было не впервой. Лишь осознанное стремление всегда нападать первым, ментально или физически, выбирая время, место и способ, позволяло ему побеждать, сталкиваясь с теми чудовищными разумами, что составляли предмет забот Департамента. Кроме того, за его спиной всегда возвышалась несокрушимая мощь Конфедерации, к чьей помощи мог прибегнуть любой из Агентов, как и когда ему было угодно.

Но сейчас хорошо знакомая ситуация выглядела совершенно иначе.

У-1 погубил себя сам, причем столь же несомненно, как если бы его погубили люди, но все же у него оставалась возможность выбрать способ нападения и заставить противника его принять. Таким образом, поединок будет развиваться по плану, автором коего будет не Илифф. На этот раз у Агента будет другая роль — представлять сбитую с толку жертву. Он будет втянут в борьбу, в которой ему, возможно, предстоит пасть, как и когда то будет угодно охотнику.

В отчаянии он отвлек свои мысли от грядущей западни. Но было слишком поздно, беспредельный ужас затронул его мозг одним кратким касанием, и Агент понял, что шансы на победу уменьшились еще на какую-то величину.

Затем, затмевая собой колючие звезды, перед ним выросла блистающая громада яхты. Включив тормозные дюзы буксира, он напомнил себе, что иногда загнанная в угол жертва способна напасть на охотника. Но в любом случае, он не привык бросать дело на полпути. А еще — ему очень нравилась Пэйгадан.

В полной боевой готовности, ввинчиваясь в носовой шлюз яхты, он уловил краткую мысль, подброшенную роботом:

— У-1 ждет тебя! Все шлюзы открыты изнутри.

Протяжный вздох Илиффа означал одобрение логики оппонента. Мембрана шлюза действительно мягко раскрылась перед ним — У-1 не было никакого смысла испытывать ее на прочность против гораздо более мощного буксира, который попросту смял бы эту хрупкую преграду. Очень осторожно буксир вместе с Агентом — большой шарик из зеленоватого крепкого сплава, сцепленный с маленьким — подплыли к отверстию и проникли внутрь.

Внутри было спокойно: ни мощного силового поля, ни бурлящих потоков лучевой энергии. Терзавший Илиффа еще минуту назад аномальный ужас съежился до вялых всплесков тревожности, которые постепенно ушли в глубь разума и окончательно улеглись на дно.

Операция началась.

Пройдя мимо одного из внутренних датчиков, он почувствовал, что миновал телепатический барьер, скрывавший от него все происходившее внутри яхты. В этот момент он снял защиту и отпустил свой разум просканировать корабельные отсеки с максимально возможной скоростью.

Он уловил краткие, сбивчивые ментосигналы Пэйгадан. Никаких сообщений, не было даже осознания появления спасителя, лишь бессознательные посылы разума, еще живого, но до предела истощенного, с явными признаками нахождения на грани безумия. В тот же миг они исчезли. Что-то непреодолимое возникло между ними, что-то, похожее на плотный туман, окутавший разум ланнайки.

Илифф вовремя включил разумозащиту, но все равно физически покачнулся под действием сильнейшей ментальной атаки, какую он когда-либо испытывал.

Мощнейший разрушительный импульс резанул его мозг точно лезвие огромной бритвы, раз, другой, заставив помутнеть взор и основательно встряхнув нервные центры, и исчез, прежде чем Агент успел понять, что это было.

Ослепительный сноп субатомного пламени вырвался из ствола стационарного аннигилятора, установленного на капитанском мостике. Сквозь сияние в лицо Илиффу ударили два тонких, как карандаши, луча, проникая, казалось, в самую глубину его мозга. Он прыгнул вперед, не обращая на них внимания. Фантомные лучи были совершенно безвредны для живых существ, их назначение запугивать и сбивать с толку.

Субатомный огонь — другое дело. Панцирный скафандр Агента мог выдержать его воздействие не долее минуты. У-1 вел атаку со всех сторон. При этом серьезных попыток воспрепятствовать проникновению Илиффа на мостик не было, Агенту давали возможность туда пройти.

Он сразу же увидел Пэйгадан, ему предоставили такую возможность. Она сидела, на полу посреди узкого коридора всего в метре от рельефного пульта управления, подойти к которому препятствовали непрерывные голубоватые струи огнеметных очередей. На ней был скафандр обычного типа, оружия в руках не было. Девушка сидела лицом к нему, прямо и неподвижно, закрывая проход, поскольку скафандр мгновенно вспыхнул бы от малейшего прикосновения той адской энергии, что рвалась наружу в столь опасной близости от ланнайки.

У-1, очевидно, давал понять, что поскольку человек пришел сюда, чтобы вызволить свою напарницу, не стоит убивать хозяина яхты. Агент признал логичность этого соображения, пытаясь проскользнуть мимо пульта вдоль противоположной стены, чтобы оттянуть огнеметы на себя. Пока он проделывал это, нечто вроде огромного жука выскользнуло из-за массивной твердосплавной панели пульта управления и вновь скрылось из виду. Он понял, что У-1 пользуется бронекостюмом почти столь же мощным, как и панцирный скафандр, ведь ранее это была часть служебной экипировки Пэйгадан.

Оставалось лишь предпринять банальную фронтальную атаку с включенной разумозащитой, ударив поверх стальной плиты собственными аннигиляторами.

Если он сможет сделать это, то почти наверняка одержит победу, да и Пэйгадан не пострадает. Поэтому все, что суждено Илиффу в дальнейшем, произойдет в те мгновения, пока он будет пересекать коридор, чтобы добраться до пирата.

Ставка была сделана на то, что панцирная броня выдюжит.

Прошло не более восьми секунд с того момента, как Агент вошел в коридор. Станковый аннигилятор, укрепленный на бронированном нагруднике, метал в центр тведосплавной плиты, за которой укрывался У-1, одно плазменное облачко за другим. Вскоре удивительно тугоплавкий полуметалл-полупластик не выдержал многомиллионноградусной температуры — он перестал быть твердым телом и перешел в иное агрегатное состояние. Казалось, что стоит добавить еще чуть-чуть мощности, и последнее укрытие заклятого врага Конфедерации превратится в лужицу вырожденной материи, окруженную уродливыми потеками сваренного заживо белка. Как бы не так.

В тот же миг сквозь возникшую в плите брешь яростно засверкали огнеметы У-1. Илиффа с такой силой отбросило от изуродованного пульта, что он еще долго не мог опомниться.

В какой-то момент бесконечно тянущейся агонии ему показалось, что сжимающая, словно в гигантских тисках, сила вдавливает его в корпус корабля. Затем давление внезапно прекратилось, и Агент свалился на пол. По крайней мере, на какое-то мгновение он оказался не на линии огня.

Он ощущал себя прескверно. Раздробленная кисть правой руки болталась в гермоперчатке, словно связка сосисок, и отозвалась дикой болью, когда он попытался опереться о стенку, чтобы встать. По всему телу разорванные мускулы и нервные волокна не спешили подчиняться приказам мозга, который привычно интерпретировал физическую боль лишь как сигнал опасности. Активировать хотя бы один из инструментов могучего панциря было решительно невозможно.

Агент находился как бы в двойных веригах: в бронированном гробу весом в две с половиной тонны и в собственном изуродованном теле, отдельные части которого бились в конвульсиях, а другие не подавали признаков жизни. Однако под скорлупой многочисленных защитных устройств мозг Илиффа жил и отдавал приказы, в то время как разум, то есть его индивидуальность, почти не был задет физическими разрушениями и лишь напрягся в ожидании, как свившийся в кольца питон.

Агент прекрасно осознавал, что произошло. Один из циклопических ударов его аннигилятора вошел в резонанс с импульсом вражеского огнемета. Гравитационное поле получило чудовищную накачку и взорвалось. Панцирная защита сработала на всплеск гравитации почти мгновенно, но все же недостаточно быстро, чтобы спасти Илиффа.

В этот момент к нему в разум проник У-1, прощупывая, насколько противник беспомощен, откровенно намереваясь его убить. При непосредственном контакте прожечь насквозь массивную, но уже не активную броню, будет делом нескольких минут, если не секунд.

Илифф смутно ощутил, как пират вышел из-за искореженной панели и направился к нему. Он чувствовал, как все еще осторожно, но неумолимо чужая мысль прощупывает его мозг, а когда пират приблизился, вражеская разумозащита приоткрылась в ожидании триумфа. Вот он, момент истины! Илифф прикрылся собственной защитой и нанес разящий удар.

Никогда раньше Агент не осмеливался концентрировать разрушительную энергию такой мощности, какую обрушил в этот момент на разум У-1. Поскольку это являлось для человеческого организма своеобразной перегрузкой, подобной резонансу, взломавшему гравитационное поле — свет в очах Илиффа мгновенно померк. Вкус соленой крови во рту, ощущение сдавленности в натужных легких, подергивание истерзанных болью нервов — все исчезло в один миг. Внезапно и полностью лишенный какой бы то ни было информации извне, Илифф превратился в бесплотный дух, вступивший в смертельную схватку с другим духом.

Атака должна была сотрясти даже закаленную в боях душу У-1. Физически она остановила негодяя на полпути, заставив замереть на месте, словно под действием парализатора. Однако после первого, почти гибельного удара пират попытался восстановить разумозащиту, но безуспешно. Вспомнив, что лучшая защита — это нападение, он нанес Илиффу собственный удар. Без самоубийственной ярости, но неумолимый и бесстрастный. Удар огромной ментальной силы, которая если и сдает позиции, то, во всяком случае, очень медленно.

После этого борьба зашла в тупик, что давало пирату в данном случае некоторое преимущество. Оба понимали, что физической жизни Илиффа осталось на несколько минут, хотя, возможно, только сам Агент понимал, что его разум погибнет еще раньше.

Внезапно в его сознание словно ударила молния. Он было подумал, что это пришла за ним Костлявая Леди, но молнии били снова и снова, пока Агентом постепенно не овладело удивление и торжество: а ведь это не его, а другой разум разрывался на части! Разрушался, рассыпался на отдельные мысли и гештальты,[4] одним словом, агонизировал, хотя еще сам этого не понимал и по-прежнему продолжал бороться с Илиффом и с кем-то еще, находящимся совершенно вне понимания Агента.

Потом его удивление угасло вместе с остатками сознания, которое все еще неуклонно сражалось с ненавистным врагом, не желавшим умирать.

Голос сделал краткую паузу и затем добавил:

— Отправьте это в Лабораторию. Ее руководству будет приятно узнать, что на этот раз, в виде исключения, оно попало почти в точку.

Робот вновь приостановился. Спустя секунду смышленый молодой человек из Штаба на Джелтаде учтиво спросил:

— Еще что-нибудь, сэр?

Он пару раз с любопытством взглянул на экран коммуникатора сверхдальнего сообщения, привычно отправляя в генеральный компьютер рапорт Илиффа о завершении миссии. Он не впервые наблюдал, как Агент Зоны отмечается прямо из реанимационного отсека своего корабля, замурованный в огромный куб из биоохранного геля, в котором многочисленные медики, находясь за тысячи световых лет от места действия пациента, заочно просвечивали, назначали лекарственные препараты в больших и малых дозах, кормили, подвергали восстановительным процедурам, лепили заново мускулы, сращивали переломы и психоанализировали, восстанавливая, таким образом, его душевное и физическое здоровье.

С безразличием юности карьерист из штаба подумал, что все эти легендарные герои Департамента, о сердцебиении, дыхании и даже мочеиспускании которых заботятся роботы, чрезвычайно похожи на увечные, капризные эмбрионы. Потом ему пришла мысль о том, что было бы хорошо, если бы никто не протелепатировал его суждения по данному вопросу.

— Соедините меня, — донесся из куба голос Илиффа, хотя его губы на экране не шевельнулись, — с Третьим. Для личного рапорта.

— Уже слушаю, — послышался в ответ глубокий, хорошо поставленный голос, возникший неизвестно откуда. — Отключайтесь, Лэлибет, вы уже сделали все, что могли. Илифф, поздравляю тебя еще раз!

Изображение высокого седовласого человека, обладателя продолговатого лица, медленно проследовало через телепатический передатчик в разум искореженной, похожей на проволочный каркас, фигуры, наполовину уже реставрированной и местами покрытой пятнами свежей, розовой кожи.

— Снова норовишь стать быстрее в строй, а? — критически заметил Координатор. — Впрочем, всего лишь на вторые сутки после выполнения миссии ты выглядишь совсем неплохо, — повисла пауза, во время которой он изучал Илиффа более внимательно.

— Всплеск гравитации? — понимающе спросил он.

— Он самый, — сознался проволочный каркас.

— Это очень больно, — сочувственно кивнул Координатор, но Илиффу показалось, что разум патрона явно витает вокруг более приятных материй.

— Я поручил Лаборатории смастерить спецкостюм, — продолжил Третий, — непроницаемый для любых видов искусственной гравитации, включая буксиры. Лабораторные умельцы, конечно, заявляют, что это теоретически невозможно, но я абсолютно уверен, что при правильном научном подходе…

Он сам себя перебил:

— Полагаю, ты хочешь знать, что произошло после того, как Пэйгадан переправила тебя на корабль и связалась с истребителями?

— Она дала понять, что собирается поговорить с вами на обратном пути на Джелтад, — ответил Илифф.

— Да, она так и сделала. Необычайно энергичная особа, Илифф, хотя по виду не скажешь. К тому же, как я обнаружил, прекрасно разбирается в политических нюансах. Разумеется, я вынес ей официальную благодарность за смерть У-1 и предотвращение угрозы господства Цитала, а также за то, что она при этом случайно спасла жизнь одного из Агентов нашего Департамента.

— Не совсем случайно! — возразил Илифф.

— Случайно — только в сравнении с другими спасателями, конечно. Девчушка что, действительно это сделала?

— Именно она это и сделала! Я уже стремительно уходил в небытие, когда она буквально испепелила его. У-1, наверное, впал в ступор. Как я понимаю, он отпустил ее разум всего за три-четыре секунды до того, как она добралась до стационарного аннигилятора на капитанском мостике.

Координатор снова кивнул:

— Ментальная стойкость этих высокоразвитых телепатических рас просто поразительна! Любое человеческое существо после такого прессинга оставалось бы парализованным еще несколько минут, а, возможно, и часов. В конце концов, негодяй был не всеведущ. Он думал, что можно ланнайку оставить на время, пока не разделается с тобой.

— Как долго он ее обрабатывал?

— Почти четыре часа! Практически с того момента, как они вылетели с Гулла.

— И она не сломалась? — изумился Илифф.

— Говорит, что не смогла бы выдержать еще с час. Однако, похоже, она не сомневалась, что ты прибудешь вовремя и вытащишь ее из этой передряги. Тебе это льстит, верно?

Агент задумался.

— Нет, — ответил он, наконец. — Не совсем.

Патрон усмехнулся:

— По крайней мере, эта своенравная девица не желала принимать благодарность за У-1. Заявила, что если она это сделает, то ты можешь подумать, будто Ланнаи недостаточно высоко оценивают самоотверженность, с какой ты бросился ее спасать.

— Но вам, кажется, удалось ее переубедить. Каковы политические последствия?

— Пока еще рано высказываться определенно, но даже безо всякого вмешательства с нашей стороны они должны быть вполне удовлетворительными. История с Циталом — не для публики, сам понимаешь. Кстати, ребята стерли в порошок все это семейство несколько часов назад. Дело в том, что всегда найдутся ослы, готовые сделать из У-1 этакий фетиш, кумир для маргиналов. Таинственный разбойник с большой космической дороги и тому подобная чушь. Теперь они с той же беспредельной энергией организуют шумиху вокруг Великого Поборника Правосудия Веги, отправившего на тот свет старое чудовище! Я имею в виду ланнайку Пэйгадан. Кстати, не повредит и то, что она очень красива.

— Разумеется, славу разделит ее народ, наши нечеловеческие союзники.

Координатор приосанился:

— Полагаю, что это уж мне решать! Кстати, — глубокомысленно добавил он, — организованное сопротивление оппозиции против альянса с негуманоидами подавлено на корню…

Илифф не спешил с комментариями, поскольку хорошо знал, что когда патрон становится столь откровенен, это чревато неприятностями на чью-то ж… голову.

Никакой другой головы, кроме Илиффовой, поблизости не наблюдалось.

— Несколько дней назад, — продолжил Координатор, — мне нанес неожиданный визит мой коллега, Шестнадцатый Координатор, из Департамента Культуры. Он сообщил, что лично исследовал культуру и психологический склад расы Ланнаи, и был вынужден признать, что нет и не может быть никаких возражений против того, чтобы они присоединились к Конфедерации в качестве полноправных членов. «Необычайно утонченный народ, высокие моральные устои и т. д., и т. п…» Намекнул, что в дальнейшем у нас не будет проблем даже с традиционалистами. Поразительные перемены, не находишь?

— Поразительные, — бдительно согласился Илифф.

— Однако можешь ли ты себе представить, — вопрошающе продолжал Координатор, — каким образом на Шестнадцатого, который, между нами, конечно, настолько туп и косен, как могут быть тупы и косны только замшелые традиционалисты, снизошло столь нехарактерное просветление?

— Нет, — ответил Илифф, — не могу.

— Тогда помолчи и дослушай до конца! После того, как мы обменялись поздравлениями и все такое, он вновь перевел беседу на различных Ланнаи, с которыми лично знаком. Вскоре выяснилось, что его интересует местонахождение одной конкретной ланнайки, с которой он познакомился в светских кругах, здесь, на Джелтаде, несколько недель назад. Как он выяснил, она выполняет некое задание…

— Ясно, — перебил Илифф, — это была Пэйгадан.

Координатор был разочарован:

— Да. Это она рассказала тебе, что познакомилась с Шестнадцатым?

— Она призналась, что вращалась в светских кругах, — ответил Илифф. — А что ему рассказали вы?

— Что в данный момент она принимает участие в одной строго секретной операции Департамента, что мы со дня на день ожидаем от нее известий (здесь я мысленно перекрестился) и что я непременно дам ей знать о том, что он о ней спрашивал. После того, как Шестнадцатый ушел, я сидел и обливался холодным потом до тех пор, пока не получил сообщение из истребителя Пэйгадан.

— Полагаю, вы не думаете, что она воздействовала на его психику?

— Ерунда, Илифф! — добродушно улыбнулся Координатор. — Если бы у меня были хоть малейшие подозрения на этот счет, я счел бы своим долгом начать немедленное расследование. Разве не так? Дело в том, что твоя роботесса, Лилибэт, сделала все возможное, чтобы Пэйгадан не догадалась о том, что корабль не укомплектован командой из живых людей. Однако хитроумная девица откровенно призналась, что раскрыла этот секрет нашего Департамента и, в качестве наилучшего способа сохранить его, предложила перевести себя из Бюро в Галактические Зоны. А, каково?! Нет, в самом деле, она обратилась с просьбой пройти курс обучения Агентов Зоны! Думаешь, она пройдет через квалификацию?

— Еще как пройдет! — сухо ответил Илифф. — И вообще, было бы неплохо взять ее на службу в Департамент, где нам легче за ней приглядывать. Будет обидно, если лет через десять-пятнадцать мы неожиданно обнаружим, что несколько миллионов Ланнаи заправляют Конфедерацией.

На мгновение Координатор испуганно замолк.

— Хм-м, — задумчиво сказал он, — это вряд ли возможно. Однако думаю, я последую твоему совету. Через недельку-другую могу направить ее в твою Зону, и…

— Нет уж, — тихо проговорил Илифф, — такого не будет! Это дело — с подвохом, и Штаб будет утрясать его без меня.

— Послушай, Илифф…

— Никогда раньше не случалось подобного, — добавил Илифф, — но сейчас Департамент может столкнуться с первым в его истории случаем неповиновения Агента Зоны.

— Послушай, Илифф, не принимай это так близко к сердцу! — Координатор помедлил с секунду: — Разумеется, я не могу одобрить твое поведение, но, откровенно говоря, мне нравится твой здравый смысл. Хорошо, забудь про это предложение, я найду другого простофилю.

Он заговорил официально-доброжелательным тоном:

— Полагаю, в данный момент ты находишься на пути в свою Зону?

— Именно так. Мы с Лилибэт находимся почти в том же месте, что и в прошлый раз, когда вы связывались со мной. Возможно, по пути я мог бы выполнить для вас какое-нибудь небольшое заданьице?

— Ну, — от неожиданности Координатор запнулся. На долю секунды показалось, что его внутренний взор изучает данные из личного блока памяти.

Затем он вздрогнул и мигнул.

— В твоем-то состоянии? Нет, Илифф, это исключено!

С этими словами мысль и образ Илиффа померкли в сознании Третьего Координатора. Он пробыл в неподвижности еще несколько секунд, прежде чем выключил телепатический передатчик. На лице застыло выражение легкого удивления.

Разумеется, в этом обездвиженном, бесчувственном каркасе была невозможна никакая смена выражения, даже мановение ока! Но в тот момент ему показалось, что от Агента повеяло столь холодной и свирепой злобой, что Координатор едва не набросил разумозащиту.

— Пусть лучше этот сукин сын малость отдохнет! — решил он. — Буду поручать ему лишь рутинную работу. Клянусь, в какой-то момент я почувствовал, что он просто весь вскипел.

Он потянулся к переключателю и повернул его.

— Пси-тестер? А ты что думаешь по этому поводу?

— Восстановительная терапия Агенту не требуется, — немедленно произнес механический голос пси-тестера, — как я и предвидел на тот момент, решение взойти на борт корабля У-1 оказалось достаточным стимулом для разрушения как первичного шока двенадцатилетней давности, так и более поздней терапии, с ним связанной. Затруднения, пережитые Агентом между принятием решения и фактом десантирования на яхту, явились в значительной степени симптомами данного процесса и не повлияли на ментальное здоровье.

Координатор в задумчивости потер подбородок.

— Ну что, не так уж плохо. Осознает ли Илифф, что я… э-э… имею к этому некоторое отношение?

— Агент твердо убежден в том, что вы, получив сообщение о необычном рапорте своей сотрудницы, подозревали, что Тахмей и есть У-1. Более того, что именно по этой причине для выполнения данной миссии вы выбрали его, а не кого-нибудь другого. В целом одобряя ваш выбор как таковой, у него появились некие сомнения в вашем психическом здоровье, а именно, что ваша приверженность к секретности в один прекрасный день сыграет с вами злую шутку, и вы перехитрите сами себя так, что даже он не сможет помочь.

— С чего это вдруг?…

— Агент также начал подозревать, — безмятежно продолжал пси-тестер, — что в течение долгого времени в нем искусственно поддерживали состояние страха, чтобы любая критическая ситуация с участием У-1 могла автоматически произвести в нем эффект высочайшего напряжения защиты, какой только возможен при его ментальном типе.

Координатор присвистнул.

— Он и до этого додумался, м-да? — он закрыл глаза. — Но, в конце концов, — проговорил он с сожалением, — сама по себе идея была неплоха! Парень обожает переть напролом, выбирая самый короткий путь, забывая, что это иногда бывает опасным. Кроме того, невозможно было предусмотреть угрозу Цитала и чувство ответственности Илиффа по отношению к ланнайке, из-за чего он забыл, что ему следует быть очень осторожным во всем, что касается У-1.

Наступившая пауза выглядела, как приглашение высказаться, но пси-тестер молчал.

— Трудно все время быть правым! — с досадой заключил Координатор.

Он покачал головой, вздохнул и переключился на очередную проблему, стерев Илиффа из памяти.

Мастера иллюзий ^{(повесть)}

Три корабля-разведчика Бьянты находились в часе полета от желтого карлика Ульфи, когда блестящая игла Змейки вонзилась в их зону слежения. Она была еще довольно далеко, но, судя по курсу, их траектории вскоре должны были пересечься.

Этого не произошло, хотя незадачливая путешественница безмятежно двигалась в течение нескольких минут прямо на них. Однако затем она резко дернулась в сторону и понеслась прочь на весьма приличной скорости, что с головой выдало панику на ее борту, произведенную одним видом кораблей Бьянты.

Дискообразные корабли-разведчики без натуги последовали за ней, не скрывая своих намерений, перестроились для преследования и уже начали спокойно сходиться вместе, окружая беглянку. Эта красивая серебристо-голубая яхточка явно была ценной находкой. Любимая игрушка какого-нибудь нувориша, следующая одиночным курсом вдали от крупных центров цивилизации, да еще отважившаяся далеко отклониться от изъезженных троп коммерческого космоплавания. В этом случае у нее должен быть отличный пилот и команда, а также вооружение, чуть более мощное, нежели у обычного грузовика. Потому она может сопротивляться совместной атаке разведчиков на протяжении максимум четырех-пяти минут, или, если предпочтет крайне энергоемкий разбег до предельной скорости, сможет выдержать их преследование на пару минут дольше.

Однако никто еще не упрекал Бьянтов в импульсивности и безрассудстве. Существовала вероятность того, что эта яхта окажется одной из тех адских машин разрушения, которые на протяжении последних тысяч лет галактическое человечество и его союзники совершенствуют со все возрастающим искусством против таких, как они, мародеров.

Случилось так, что именно такое предположение более всего подходило Змейке. Агентский корабль Галактических Зон Веги — одна из полусотни машин своей серии — мог легко выдержать сравнение с любым другим кораблем раз в пять длиннее и являлся вершиной, абсолютной кульминацией космического разрушения. Это была сама окрыленная смерть. Более того, Змейка прекрасно об этом знала.

— Преследователи сохраняют построение и идут вровень с нами без малейших усилий, — сообщил пилоту ее электронный мозг. — Покажем им, на что мы способны?

— Пятнадцатипроцентного ускорения вполне достаточно, — откликнулась пилот красивым певучим сопрано. Ее удлиненные серебристые глаза с квадратными зрачками, присущие гуманоидам Ланнаи, внимательно следили за положением кораблей Бьянты на видеоэкране длинного, широкого пульта управления.

— Если они зайдут слишком далеко, можешь немного повилять перед ними хвостом, но не забудь, что это довольно чуткие штучки! Пока наш крейсер не подошел на нужное расстояние, что-нибудь хоть капельку необычное может их отпугнуть.

На мгновение наступила тишина. Затем голос корабля-робота вновь загудел в рулевой рубке:

— Пэйгадан, тот диск, что в двенадцатом секторе, уже почти на расстоянии лучевой атаки. Мы можем расправиться с двумя из них сейчас, а третьего оставить для финальной гонки!

— Я это знаю, Змеючка! — терпеливо пропела ланнайка. — Но мы спланировали нашу инициативу исходя из предположения, что Бьянты не работают маленькими группами. Материнский Диск должен находиться позади нас на расстоянии примерно трех световых лет, и крейсеру, чтобы определить его местонахождение, нужно лишь двух из этих разведчиков отогнать подальше. Лично нас устроит один-единственный диск.

Нельзя сказать, чтобы Змейка этого не знала. Однако она была машиной для охоты, и иногда ее охотничьи импульсы приходилось подавлять. Пэйгадан делала это столь же автоматически, как если бы подобные импульсы исходили из ее собственного разума. Фактически, когда она находилась на борту Змейки, трудно было провести отчетливую грань между ее собственными мыслями и теми, что проносились по электронным соединениям Змейки. Ланнайка часто затруднялась немедленно ответить на вопрос, была ли та или иная мысль продуктом органического мозга или его электронного продолжения в виде корабля, способного выполнять множество различных функций. Так, например, в данный момент именно Змейка следила за коммуникаторами.

— Агент-стажер с корабля, дрейфующего неподалеку от Ульфи, хочет поговорить с вами, Пэйгадан, — послышался голос робота. — Настроиться на прием его сообщения?

— Я сама, — узкая рука Ланнаи с серебристыми, хорошо отточенными ногтями, потянулась к сенсорной панели и дотронулась до крошечного диска на пульте. Из динамика коммуникатора донесся встревоженный низкий голос:

— Пэг! Ты меня слышишь? Это Халлерок! Пэг?

— Да, приятель, продолжай! — откликнулась она. — Я на секунду отключила свой контактный луч. Как там поживает наша славная планетка?

— Не хуже, чем обычно, — ответил Халлерок. — Но сейчас речь о твоей военной операции. Позади тебя — шесть наших истребителей, готовых пойти на перехват, а крейсер должен появиться на твоих экранах вот-вот. Ты все еще хочешь поговорить с ними через мой корабль-наблюдатель?

— Да, так будет лучше, — твердо сказала Пэйгадан. — Бьянты могут заметить сигналы кораблей Флота, поскольку они уже близко, но мой луч они точно не в состоянии прослушать! Я не хочу ошибиться во второй раз… Есть что-нибудь из Департамента?

— Корреляция прислала свежие материалы по делу Ульфи, но в них ничего особо важного. В любом случае эти парни не хотят вмешиваться в твои игры с Бьянтами. Я попросил, чтобы все срочное высылали сюда, на мой корабль. Я прав?

— Ты прав, — одобрила Пэйгадан. — Ты непременно станешь Агентом Зоны, мой друг. Со временем.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Халлерок. — К тому же у этой профессии нет будущего. Крейсер снова меня вызывает, Пэг! Я остаюсь на связи…

Когда едва слышный щелчок оповестил о том, что помощник отключился, Пэйгадан глубокомысленно поджала губы. На данный момент она являлась полномочным Агентом Зоны Конфедерации Веги уже четыре месяца, став первым представителем нечеловеческой расы, занявшим столь высокий пост в сверхсекретном Департаменте Галактических Зон. Халлерок, представитель человеческой расы, был продвинутым стажером. Насколько продвинутым — ей и предстояло решить, причем уже скоро.

Но эти малосущественные факты мгновенно испарились из ее сознания, как только Змейка предупредила вполголоса:

— Крейсер прямо против нас!

— Следи за диском по левому борту! — отрывисто бросила Пэйгадан. — Отрежь его от остальных, как только те начнут разворачиваться. Но прежде чем прижать, хорошенько его разгони. Причем обязательно удостоверься, что сумела выжать из него всю скорость, на какую он способен. Возможно, нам не удастся получить то, за чем мы охотимся, но Лаборатория будет довольна, получив любой клочок информации об этих субчиках!

— Нет, подруга, мы получим то, за чем охотимся, — хищно промурлыкала Змейка, и спустя мгновение добавила:

— Они заметили крейсер. Пора!

Улепетывающий диск закрывал все большую и большую площадь видеоэкрана. В течение первых нескольких минут он выглядел как хвостатая комета с развевающейся позади дюжиной разноцветных лент, в чем был повинен не сам диск, а способ визуальной подачи на экран любого объекта, на который были нацелены следящие объективы Змейки. Изменения длины и яркости полос сообщали опытному глазу о расстоянии до объекта, направлении его движения, относительной и абсолютной скорости, а также о множестве других деталей, заинтересовавших любопытствующего наблюдателя.

Однако как только Змейка принялась пресекать дозволенный Бьянтам рывок, когда мародеры, поддавшись на провокацию, предпринимали отчаянные попытки удержать лидерство в бешеной гонке, сквозь экранное изображение кометы стали медленно проступать туманные очертания непосредственно самого диска. Через четверть миллиона километров диск двигался уже всего в двухстах метрах впереди корабля-преследователя.

Тем временем пальцы Пэйгадан бегло порхали по клавишам и кнопкам пульта управления, побуждая записывающие устройства корабля производить все необходимые операции для визуального анализа.

— Боюсь, что мы все же не раздобудем ничего нового, — смиренно произнесла ланнайка. Раньше она никогда не видела Бьянтов воочию, но Департамент Галактических Зон Веги снабдил своего Агента копиями всех мало-мальски ценных документов, свидетельствующих об их повадках. Информация была довольно однообразной, неполной и не позволяла спланировать и нанести по космическим мародерам по-настоящему решительный удар. Серьезной угрозы для человечества Бьянты более не представляли, но никогда не переставали быть чувствительной занозой, поскольку представляли собой необычайно назойливую и отвратительную породу галактических паразитов.

— Они не пытались сменить курс? — спросила Пэйгадан.

— Нет, с тех пор как вышли из разворота и обратились в бегство, — ответила Змейка. — Можно мне их нагнать?

— Полагаю, да. — Агент со страстью вглядывалась в экран. Диск был слегка искривлен по краям, он нырял и подпрыгивал на ухабах межзвездного вакуума, как и положено кораблю Бьянтов. По его краю толщиной в метр время от времени пробегали бурные всплески радиационного свечения.

Бьянты были консерваторами. Дошедшие со времен ранних веков Первой Империи сведения описывали практически те же космические аппараты, как и тот, что улепетывал сейчас от Змейки.

— Крейсер высказал пожелание следовать вместе с ним в направлении Материнского Диска, — продолжала Пэйгадан, вздыхая и нетерпеливо барабаня по пульту. — Ладно, можешь их слегка подтолкнуть. Приготовься к прыжку!

Змейка подтолкнула мародеров в весьма экспрессивной манере. Диск немедленно распространил вокруг себя зеленоватое, прозрачное мерцание, а мгновение спустя позади него блеснуло радужное кольцо. Затем двойной защитный слой диска исчез из виду, а сам он под безумным углом сорвался с прежнего курса, кувыркаясь, точно подстреленная летучая мышь, демонстрируя при каждом кувырке глубокий, раскаленный добела порез, тот, что Змейка нанесла ему при толчке.

Во время пятого по счету кувырка, спустя примерно четыре десятых секунды, диск раскололся вдоль всего обода пополам. Из щели, словно приоткрытой для зевка, вырвалось несколько десятков его уменьшенных копий, которые прыснули врассыпную. Это были отдельные Бьянты в своих не то скафандрах, не то спасательных шлюпках. После их исчезновения искалеченный корабль-разведчик зевнул еще шире, из него выплеснуло ослепительное пламя, и диск исчез в традиционном для Бьянтов акте самоуничтожения, этаком вакуумном харакири, которое они демонстрировали всегда, будучи захваченными в плен превосходящими силами противника.

Хоть реакция спасающихся от погони Бьянтов была быстрой, реакция Змейки им не уступала. Сразу после своего первого колюще-режущего «толчка» яхта дала полное ускорение. Она затормозила настолько близко к эпицентру взрыва, что ударная волна активировала ее защитное поле, но еще до остановки примененные ею устройства захвата уже прочесали окружающее пространство.

Таким образом, в течение пары секунд все Бьянты были пойманы, и в момент контакта все они, кроме двух, отправились в мир иной вслед за своим кораблем, добровольно взорвавшись. Оставшиеся двое были слегка покорежены захватами нелинейной относительности, которые, сжимая, одновременно некоторым образом искривляли пространство — подобным техническим новшеством Змейка была снабжена специально для этого задания.

Пэйгадан, которая наблюдала за этим, вытянувшись как струна, побледнела и вскочила на ноги с триумфальным воплем.

— Ты это сделала, милая! — взвизгнула она уже более спокойно. — За пятьсот лет это первые Бьянты, которых удалось захватить неповрежденными!

— Ну, не такими уж неповрежденными, — заметила Змейка менее взволнованно, — но, думаю, я сохранила все кусочки!

— Тела вряд ли повреждены, — продолжала торжествовать Пэйгадан, вперившись в видеоэкран, — а скорлупки не имеют значения. Теперь аккуратно занеси их внутрь. Ах, какие красавчики! Подожди, вот будет шуму, когда Лаборатория узнает, что мы их взяли!

Она нервно слонялась вокруг, пока действительно не очень помятые плоские тела Бьянтов в мягких коричневых скорлупках были втянуты внутрь через один из шлюзов Змейки и осторожно помещены в консервирующий отсек, где их уложили скорлупками вниз, плотно прижав двадцать две коленчатые ножки к брюшкам. Большинство нервных окончаний, делавших их единым целым с механизмами отделяемых космических скорлупок, были отрезаны, но, тем не менее, Змейка сохранила все, что могла.

— Отлично сработано, Пэг! — послышался из коммуникатора голос Халлерока, когда ликующая победительница вернулась в рулевую рубку. — Полагаю, шансов на то, что они живы, нет?

— Конечно, нет, после такого обращения! — с досадой протянула Пэйгадан. — Но я вовсе не жалуюсь. Ты, наверное, слышал меня в тот момент?

— Слышал, — признался Халлерок. — Твой воинственный клич просто парализует! Хочешь, поставлю записи по Материнскому Диску, которые только что переслали с крейсера? Эта гонка тоже завершилась, в полном соответствии с планом.

— Поставь! — попросила Пэйгадан, блаженно сворачиваясь калачиком в кресле у пульта. — Итак, ребята нашли все-таки Мамочку? Сколько знаюсь с людьми, никогда еще не была так счастлива! Каковы результаты сражения?

— Результаты неплохие. Запланированные сорок пять процентов кораблей-разведчиков уничтожены, а, по предварительным оценкам, таких будет около восьмидесяти процентов, прежде чем выжившие достигнут границ района проведения операции. Один из истребителей и пара ударных кораблей крейсера слегка пострадали при взрыве ядра. Ничего серьезного.

На видеоэкране началась демонстрация записи. Сделанная с борта крейсера видеозапись была очень короткой, камеры проследили за выпущенным роем ударных кораблей, следовавших в направлении громадного плоского чешуйчатого блина Материнского Диска, который защищала тройка истребителей. Что касается сражения, критично отметила Пэйгадан, это была самая неумелая перепалка, какую она только видела за последние годы. Учитывая тот факт, что пойманная добыча представляла собой ни что иное, как несколько тысяч уложенных плотными слоями хорошо вооруженных кораблей-разведчиков. На миг защитные поля атакующих кораблей Веги предупреждающе блеснули белым. Затем экран мгновенно заполнился радужными вспышками — то были разведчики, уносящие ноги от смертоносного огня нападавших; причем более яркие вспышки означали, что бегство удалось далеко не всем.

Когда охотники взметнулись вихрем, преследуя беглецов, экран вновь потемнел, и там, где раньше виднелся Диск, появился полупрозрачный кристаллический эллипсоид около семисот метров в диаметре. Питомник Бьянтов. Вначале он слегка увеличился в размерах, и спустя мгновение вспыхнул, точно сверхновая звезда.

Пэйгадан моргнула и одобрительно кивнула опустевшему экрану.

— Надо же, какие приятные манеры! Избавили нас от множества хлопот. Однако самый крупный улов сегодня принадлежит нам, старушка Змейка! — она скорчила недовольную гримаску. — Так что теперь настало время позаботиться об этой маленькой сонной планетке Ульфи, а также о том, кто… хм… кого во всяком случае сонным не назовешь! А также о парочке других… — внезапно она выпрямилась. — Кто это там, на коммуникаторе?

— Это робот-маячок, которого вы прикрепили к следователю Департамента Культуры на Ульфи, — ответила Змейка. — Он хочет сообщить, что у дамы возникли какие-то недоразумения с местным населением. Переключить его на наблюдательный корабль, чтобы Агент-стажер разобрался, в чем дело, и в случае необходимости заменил ее?

— Подожди! — пальцы Пэйгадан вспорхнули в направлении панели коммуникатора. — Нет, если только это та самая девушка из Департамента Культуры! Не хочу, чтобы мне спутали все карты. Маячок проследит, чтобы с ней ничего не случилось, пока я туда не доберусь. Быстро соедини меня по той линии!

Мгновение спустя она уже диктовала Халлероку с наблюдательного:

— …так что через несколько минут я тебя забираю к себе, на борт Змейки. Центральная лаборатория хочет немедленно получить все данные по структурному анализу этих маринованных Бьянтов. Этим займешься ты, потому что у меня нет времени.

— А что случилось?

— Ничего серьезного, — успокаивающе пролепетала Пэйгадан, — но, по всей вероятности, ближайшие несколько часов я буду занята. Возможно, следователь из ДК случайно почуяла, что в королевстве Ульфи что-то прогнило, но, в любом случае, кто-то сейчас пытается осуществлять над ней ментальный контроль. Разумеется, маячок ее охраняет, так что она в безопасности, но я все же намерена спуститься на планету в шлюпке Змейки, как только ты окажешься на борту. Кстати, как скоро будет подготовлен госпитальный, корабль?

Халлерок на мгновение задумался.

— Думаю, он уже готов. Четыре часа назад я поднял на борт последнего медбрата.

— Молодец, — рукоплескала Пэйгадан. — У меня есть одна идея. Я пока еще не уверена, что это сработает, но нападение на ДК позволит нам провернуть операцию на Ульфи в течение ближайших двадцати четырех часов!

Три недели назад, в самом начале, дело выглядело таким легким и приятным. Поскольку это было лишь пятое по счету задание, а в четырех предыдущих заданиях не было ничего, даже отдаленно напоминающего хоть что-то приятное, Пэйгадан обрадовалась не на шутку.

Почти никаких забот в течение трех-четырех недель, тешила она себя надеждами, покидая шлюпку для первого краткого знакомства с планетой Ульфи. Она проследовала туда в качестве пассажира истребителя Веги, шлюпку спрятали в одном из оружейных шлюзов, а Змейку отправили кружить по далекой и безопасной орбите, поскольку сия блистательная глубоко космическая махина выглядела бы чересчур впечатляюще для Пелайл, рядовой служащей Галактических Зон. Пелайл — это местный псевдоним Пэйгадан. Поскольку все население планеты поголовно было охвачено врожденной космофобией, шлюпка могла послужить и в качестве транспорта, выполняя главным образом функции резиденции и рабочего офиса.

При этом делать не нужно было ровным счетом ничего. За исключением, разумеется, обеспечения безопасности представителей Веги, которые прибывали на планету и вместе с Флотом завершали неспешные приготовления к поимке Бьянтов, которые должны были примерно через месяц предпринять очередной серийный налет на беззащитную Ульфи.

Эти методичные создания любезно совершали свои операции циклами со столь строгой периодичностью, что работать с ними было о дно удовольствие. Стоило лишь обнаружить следы, направить в этот сектор собственные превосходящие силы и ожидать их появления.

С поверхности Ульфи Бьянты похищали незамысловатые продукты местной цивилизации в виде материальных ценностей и техники, которая могла им понадобиться в следующем периоде цикла, составляющего чуть больше трех сотен стандартных лет. Пока они не причинили серьезного ущерба, судя по тому, что понадобилось восемь предыдущих рейдов для того, чтобы местное население, наконец, обратилось за защитой к далекой Конфедерации Веги. Теперь те же соображения, что наставили враждебный человечеству Диск на пагубный путь мародерства, должны были привести его обратно. Предположительно, непосредственно в расставленную Вегой ловушку.

Пэйгадан не стоило беспокоиться. Конечно, никто не мог быть уверен в том, что новые лучеметы-щелкунчики, установленные на Змейке для поимки не взорвавшихся Бьянтов, оправдают возложенные на них ожидания. Но это была не ее проблема, а Лаборатории. Все понимали, что ланнайка заслужила небольшой отпуск, потому-то ей и были подарены эти три недели на Ульфи. Предшественники Пэйгадан, сотрудники других правительственных подразделений Конфедерации, в своих отчетах описывали планету как очаровательную тихую гавань, которая из-за охватившей планету эпидемии космофобии оказалась почти на четыре сотни лет отрезанной от магистральных путей человеческой цивилизации. Предоставленная самой себе и своему благоприятному климату, Ульфи постепенно приобрела «уникальное старомодное очарование…»

Да-да, именно это утверждалось в рапортах!

Таким образом, Пэйгадан легкомысленно уселась в шлюпку, дабы предпринять расслабленное путешествие по орбите вокруг этой жемчужины, а заодно приглядеть парочку уютных местечек, где можно без помех предаться откровенному и полноценному ничегонеделанию.

Два дня спустя, когда она вернулась на борт верной Змейки, серебристые волосы на голове стояли торчком от гнева и потрясения. Грубо разбуженный телепатический передатчик жужжал во всю мощь и чуть не брызгал слюной, передавая до предела яростное сообщение в Центральный офис Штаба Галактических Зон на планету Джелтад, находящуюся на расстоянии восьми тысяч световых лет от места событий.

В Центральном офисе на Джелтаде некий штабной клерк, уже убегавший на ланч, вдруг приостановился у стола одного из своих коллег.

— Что такое Эффект Пирамиды? — нервно поинтересовался он.

— Сам должен знать, — ответил отзывчивый коллега, — а если не знаешь, пойди и посмотри в Пси-Библиотеке для служебного пользования. У меня на подходе финальный рапорт.

Он поднял взгляд:

— А зачем это тебе вдруг понадобился Эффект, Линки?

Линки неопределенно ткнул большим пальцем в направлении передатчика на своем столе.

— Со мной, прямо перед концом смены, разговаривала эта новенькая, Агент Зоны из Ланнаи. Ее просто разрывало на мелкие кусочки из-за того, что там происходит. Она заставила меня связать ее со всеми, с кем только можно, начиная Сыщиком и заканчивая самим стариком! Похоже, что это как-то связано с Эффектом Пирамиды.

Коллега хихикнул:

— В таком случае она еще только погружается в задание. Я разговаривал с ней пару раз, когда она была на стажировке в Зоне. Пока не вникнет в дело, ругается как настоящий землянин. А вот чем хуже обстоят дела, тем слаще она поет. Может, подождешь немного? Если сейчас пройдет луч, я поставлю его на запись, и мы вместе пойдем на ланч.

— Хорошо, — Линки на мгновение засомневался, но затем все же вернулся к своему столу, возле которого, держась подальше от видеоэкрана передатчика, он остановился и прислушался.

— …ладно, меня интересует, почему об этом никто не знал? — послышался сквозь потрескивание приглушенный голос Пэйгадан. — Следователь Департамента Культуры уже больше месяца сиднем сидит на Ульфи, а остальные и того дольше! У вас есть копии их рапортов, не так ли? А из этих отчетов должно быть ясно как дважды два, что очередной телепат второго уровня вообразил, будто это он придумал Эффект Пирамиды! Кроме того, век гуманоидом класса «С» буду, — язвительно добавила она, — если это не массовое явление, да еще в полном разгаре и со всеми вытекающими! Включая приобщение к бессмертию и психоз Шивы… Нет, только не надо присылать мне отчеты Лаборатории! Скажите, что я не отойду от передатчика до тех пор, пока они не разберутся с тем, что я уже выслала. Где Сыщик, где этот злобный человечишка? Или, может быть, кто-нибудь скажет мне, где болтается этот тощий тупоголовый белобрысый писарек, с которым я разговаривала две минуты назад…

Линки приподнялся на цыпочки и бесшумно покинул зону слышимости.

— Разговаривает с Корреляцией, — кивнул он приятелю, — а, стало быть, пока еще не поет. Думаю, мне нужно немного времени, чтобы справиться об Эффекте в Библиотеке.

Приятель кивнул, не поднимая головы:

— Можешь зайти в информационный кабинет Главного. Он минуту назад вышел.

— Эффект Пирамиды, — минуту спустя начала нараспев просвещать Линки Пси-Библиотека. — Для служебного пользования, на уровне Агента Галактических Зон. Возникает в результате расширяющегося с каждым годом серийного использования пси-импульсных мультипликаторов, как органических, так и неорганических, телепатами уровней со второго по четвертый для направленного распространения каких-либо картинок, побуждений, иллюзий и т. д. по отношению к большому числу субъектов.

Существенной особенностью Эффекта Пирамиды является возникновение у направляющей ментальной единицы избыточного энергоистечения, достигаемого посредством утилизации невральной или невральноподобной энергии мультипликаторов в процессе преобразования направленных импульсов от предыдущей стадии к последующей.

Технологии, необходимые для приведения мультипликаторов к первой и второй стадиям, классифицируются как Нежелательное Общее Знание. Несмотря на то, что телепаты уровней выше начального нередко самостоятельно культивируют подобные технологии, любая форма их применения строжайше запрещена на территории Конфедерации Веги и крайне не одобряется любыми более или менее ответственными правительствами.

Доведение импульсных мультипликаторов до третьей стадии, а также последующих стадий, представляет собой технологию, крайне редко культивируемую телепатами уровней ниже пятого. Данная технология при любых обстоятельствах классифицируется как Запрещенное Общее Знание и подлежит уничтожению согласно правилам, в соответствии с данной классификацией.

Методику применения Эффекта Пирамиды можно детально изучить в следующей рубрике: «Технологии: Эффект Пирамиды».

Мягкий певучий голос стих.

— Х-м-м-м, — с интересом промычал Линки. Он посмотрел по сторонам, рядом с информационным кабинетом никого не было. Потом быстро набрал: «Технологии: Эффект Пирамиды» и стукнул по заветной кнопке.

— Запрашиваемая вами информация, — немузыкально прокаркал совершенно другой голос, — распространяется для служебного пользования на уровне Агентов Зоны и выше. Ваша идентификация?

Линки нахмурился, быстро нажал «отмену», пробормотал «вот черт, черт, черт!» и отбарабанил на клавиатуре новую комбинацию.

— Пси-импульсный мультипликатор, — раздался вновь сладкий голосок. — Для служебного пользования, на уровне Галактических Зон. Любое разумное существо, органическая единица, форма энергии или разумное техническое устройство, используемое для распространения различных видов телепатических импульсов в направлении субъектов за пределами направляющей ментальности по уровню или количеству. Смотри «Эффект Пирамиды».

Кажется, речь шла именно об этом. О чем еще вопила эта Агент Зоны? Ах, да!

— Психоз Шивы, — тут же услужливо пролепетал милый голосок. — Симптом от промежуточной до заключительной стадий Автократической Цепи в ментальности человеческого типа. Смотри «Массовые убийства: Причины…»

Линки поморщился.

— Нашел, что хотел? — коллега давно уже стоял за его спиной.

Линки поднялся.

— Нет, — ответил он. — Пошли отсюда. Пришел твой финальный рапорт?

Приятель покачал головой.

— Пропал парень. И корабль, и все остальное. Только что начали поступать автоматические сигналы о смерти. А этот колокольный перезвон всегда ужасно действуют мне на нервы!

Он подтолкнул Линки к лифту.

— Хоть бы придумали для этого какое-нибудь другое звуковое сопровождение!

— Понимаю, у вас проблемы с сотрудниками Департамента Культуры, — с сердечным сочувствием сказал в передатчик Сыщик.

— С одним-единственным сотрудником, — процедила Пэйгадан. Вероятно, ее собеседник не был воплощением абстрактного зла, но выглядел он так жутко, словно от постоянного общения с ним постарел и обрюзг.

— И этот сотрудник, — добавила Пэйгадан, — хуже, чем дюжина тех, с кем я уже имела счастье познакомиться!

— Это, наверное, Ди-Си-Коиф 12–27? — кивнул Сыщик. — Ну что ж, вам не придется составлять на нее досье, оно всегда у меня под рукой.

— Значит, с ней были проблемы и раньше?

— Конечно! Много раз. Системный Шеф Джесс, большая красавица, верно? — усмехнулся Сыщик. — У меня есть все ее параметры.

— Еще бы, — кисло протянула Пэйгадан, — она очень подошла бы в качестве флагштока. В ней, должно быть, не меньше двух с половиной метров росту!

— Два сорок пять, — уточнил Сыщик. — Чем она сейчас занимается? И где находится? На Ульфи?

— Чем занимается? — переспросила ланнайка. — Постоянно сует нос не в свое дело, как все работники Департамента Культуры. По большей части — в мое, хотя и не знает об этом. В особенности, мне не нравится то, чтобы она снабжает Флот информацией, которой либо у них нет, либо они не должны ее иметь по соображениям элементарной служебной целесообразности. Я знаю одного командира истребителя, который утверждает, что каждый раз, когда Шеф Джесс на него смотрит, ему кажется, что его сейчас либо уволят, либо ударят.

— Ну, она этого не сделает, — добродушно протянул Сыщик, — Джесс — она добрая. Жутко добросовестная, только и всего. Прислать вам ее досье или озвучить на месте?

— И то, и другое. Сейчас мне нужны лишь самые общие сведения, чтобы я знала, как с ней поступить. Я бы лично ее пропсихоанализировала, но у нее хорошая разумозащита, к тому же мне никто не позволит тратить рабочее время на борьбу с Департаментом Культуры.

Сыщик понимающе кивнул, привычно откашлялся и поднял очи:

— Возраст — двадцать пять лет или около того. Тип — человеческое существо класса «А», неизвестной расовой принадлежности. Гражданка Конфедерации, родом с планеты Джелтад. Место рождения неизвестно, родители — то же самое. Предположительно — из космоса…

— Пожалуйста, об этом поподробнее! — воскликнула Пэйгадан.

— Я так и собирался сделать, — устало откликнулся Сыщик. На его лице застыло выражение безграничного терпения.

Предмет разговора был выужен из межзвездного вакуума в трехлетнем возрасте, причем произошло это в довольно пустынном районе, в северном квадранте, где светила встречались тем реже, чем ближе было до Условной Границы. Разведчик Веги, притормозив в этом районе, дабы внимательно осмотреть пространство, замусоренное разбросанными в результате жестокой битвы остатками четырех кораблей, обнаружил ребенка полуживым, потерявшим сознание, свободно дрейфующим во взрослом скафандре, как раз такого размера, какого она достигла, когда выросла.

Проведенное на месте расследование пришло к выводу, что Джесс оказалась единственной, кто выжил в безумном, яростном и, по-видимому, очень коротком поединке. Были обнаружены смутные свидетельства того, что на одном из погибших кораблей экипаж состоял из пяти или шести ее соплеменников. Остальные корабли принадлежали Лартессианцам, представителям расы космических пиратов. С этим гнилым ответвлением генеалогического древа человечества патрульные службы Веги были знакомы гораздо лучше, чем им того хотелось.

Пэйгадан также была знакома с ними.

— Именно так они и дерутся, эти психи, всегда нападают наверняка! Так что сородичи нашей любимицы должны принадлежать к весьма стойкой расе, чтобы сражаться с ними на равных один против трех. О них нет никаких сведений?

Сыщик пожал плечами. Он довольно долго пытался найти таковые сведения, но безрезультатно. Разумеется, также как впоследствии и сама Джесс. Сирота выросла в семье второго пилота корабля-разведчика. Приемные родители были правоверными традиционалистами, поэтому не удивительно, что в возрасте шестнадцати лет девушка поступила в Традиционалистский Колледж на Джелтаде. Она зарекомендовала себя блестящей студенткой и прекрасной спортсменкой — дважды выиграла золото престижных Веганских Игр.

— В каком виде спорта? — полюбопытствовала Пэйгадан.

— Метание крылатого копья и какой-то вид плавания. — Сыщик не уточнил, какой именно. — Еще в колледже она начала работать выездным следователем Департамента Культуры, поскольку Культура всегда была политическим плацдармом для могучего Традиционалистского Вероучения. Тогда ей было девятнадцать. Всего три года спустя ее назначили Системным Шефом.

Пэйгадан присвистнула.

— Примерно в это же время, — подвел итог Сыщик, — у нас начались с Джесс проблемы. Она достаточно умна, чтобы понимать — то, чем занимаются Галактические Зоны, не вполне соответствует официальным установкам. Похоже, она считает нас чем-то вроде тайной полиции!

Пэйгадан кивнула:

— Тотальная гласность и открытость — вот заветные фетиши традиционалистов, Господь их прибери! — она замолчала, словно задумалась над своими словами.

Ему неловко было спрашивать, но он все-таки спросил:

— Вы же не собираетесь воевать с Джесс, Агент Зоны?

— Зачем же мне воевать с Системным Шефом? — как-то чересчур безмятежно заявила Пэйгадан. — Такая хорошая девочка, к тому же красавица, несмотря на свои два с половиной метра.

— Два сорок пять, — привычно поправил Сыщик. Обещание Пэйгадан его не успокоило. Отнюдь.

Помощник Начальника Службы Корреляции Галактических Зон вошел в кабинет шефа и обнаружил его, задумчиво созерцающего только что полученную светящуюся карту.

Помощник проверил значение номера на карте и сочувственно сказал:

— Понятно, сэр, Агент желает поговорить с вами лично. Неужели дела действительно так плохи, как она об этом пишет?

— Полковник Дюбуа, — произнес генерал, не поворачивая головы, — рад, что вы здесь, чтоб разделить ответственность. Да, дела обстоят именно так — плохо!

Он кивнул в сторону правого верхнего угла карты, где еле заметно мерцала целая группа разноцветных значков.

— Информация по планете Ульфи, только что полученная от Агента Зоны. Прежние донесения пылятся в нашем архиве уже несколько недель.

Некоторое время оба безмолвно изучали карту.

— Конечно, несколько недель — это бардак, — признал, наконец, полковник, — но и архив нельзя винить. Если Агент не сопровождает свое донесение пометкой «срочно», оно обрабатывается в обычном порядке, что может замедлить процедуру корреляции.

— Не сомневаюсь, что ланнайка это понимает, — согласился генерал. — С другой стороны, как только она появляется в Системе, не проходит и дня, чтобы мы с женой не наткнулись на эту скандалистку на том или ином официальном приеме. Особенно везет моей жене. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему необходимо завершить это дело наилучшим образом?

— Понимаю, сэр.

— Я намерен в этом разобраться, и прошу вас как можно внимательнее следить за моими рассуждениями. Если у вас возникнут малейшие сомнения относительно каких-либо выводов, будьте любезны, немедленно прервите меня.

Они вместе склонились над картой.

— Случай с Ульфи, — уверенно начал генерал, — очевидно, есть продукт деятельности обессмерченного человеческого интеллекта класса «А», двенадцатого подкласса. В результате появился телепат второго уровня, чему в значительной степени способствовала изоляция в рамках планеты или небольшой планетной системы на протяжении от трех до пяти столетий.

Полковник Дюбуа отметил про себя, как естественно в голосе шефа проявились лекторские нотки. Будучи одним из двух сотрудников, несших ответственность за психометрические расчеты процесса корреляции, а также за то, чтобы сделать их понятными для остальных сотрудников службы, генерал имел множество возможностей для приобретения подобных манер.

— В настоящее время, — продолжал Начальник Службы, — общий контроль, конечно, осуществляется почти полностью автоматически. Тем не менее, однако, выявилась непрекращающаяся и довольно яркая активность, которую направляет источник управляющей ментальности (ИУМ). Развитие психоза Шивы достигло среднего уровня, типичного для аналогичных примеров — причудливые таинственные убийства под маской жертвенного символизма. Количественно они пока не достигли таких масштабов, чтобы серьезно повлиять на численность населения. Во всяком случае, кровавой и беспорядочной резни, предваряющей скорый и окончательный общий упадок, не ожидается в течение еще, по крайней мере, столетия.

Для идентификации ИУМа необычайно важно рассмотреть следующую совокупность фактов. На ранних стадиях начавшегося доминирования ИУМа, прогресс науки на Ульфи, дотоле сопоставимый с общегалактическим, резко свернул с проторенной дороги и на протяжении почти четырех десятков лет сосредоточил свои усилия на исследованиях, связанных с проблемой индивидуального бессмертия. Очевидно, что при подобных затратах лишь чрезвычайно неудачное стечение обстоятельств могло воспрепятствовать обнаружению и исследованию трех основных компонентов, составляющих суть обессмерчивания.

Стоит заметить, однако, что в последующие год-два расследование было совершенно дискредитировано, прекращено и более не возобновлялось.

И, наконец, в качестве критической отметки можно принять объявление о смерти выдающегося пси-лидера того времени, который является исторической фигурой даже для современной Ульфи, известного как Моюскана Бессмертного, выдающегося Мастера Иллюзий. Подтверждающие данную точку зрения документы свидетельствуют, что тело покойника на обозрение не выставлялось…

Дальнейшее разбирательство заняло не более пятнадцати минут.

— Ну, вот, пожалуй, и все, — подытожил генерал. — Еще наши далекие предки, осваивая Галактику, удивлялись, как часто затерянные островки цивилизации просто внезапно прекращают свое существование!

Он заметил брошенный искоса взгляд полковника.

— Вы согласны с моими выводами, полковник?

— Совершенно согласен, сэр!

Генералом овладели сомнения.

— Население Ульфи пока еще прорежено не так сильно, — заметил он. — Различные независимые оценки определяют средний интеллектуальный уровень примерно одиннадцатью пунктами ниже класса «А», что совсем неплохо, принимая во внимание раннее избавление от индивидуальностей, наименее внушаемых со стороны источников управляющей ментальности, а также отупляющее воздействие методов принуждения на остальных граждан на протяжении всей их жизни.

Все же ульфийцы имеют право на ограниченное членство в Конфедерации, их следует признать способными к самоуправлению и, с некоторой помощью, к самозащите. Конечно, пройдет еще не меньше столетия, прежде чем мы сможем подыскать для них подходящую область применения. Например, местоположение планеты представляет для нас определенные стратегические преимущества, м-да…

Генерал сделал паузу.

— Боюсь, полковник, — с сожалением признался он, — что я ухожу от принятия окончательного решения. Факт остается фактом, данный случай просто не вписывается в рамки компетенции одной лишь нашей службы. Мы не можем взять на себя ответственность за что-либо помимо самых общих рекомендаций. Разумеется, ясно, что ИУМом является Моюскан Бессмертный. Кроме того, полковник, поскольку я — человек старый и трусливый, а сверх того терпеть не могу споров, то отправлю себя в увольнение на часок-другой.

— Не будете ли вы так любезны, шеф, прежде чем отправиться в заслуженное увольнение, ознакомить Агента Зоны с выводами? Насколько я понимаю, ланнайка извелась в нетерпении, карауля у передатчика.

Однако Агент Зоны приняла сведения от генерала с таким спокойствием, что полковник Дюбуа даже забеспокоился.

— Ну, не можете взять на себя ответственность, так не можете, — пожала Пэйгадан плечами. — Я примерно этого и ожидала. Трудность заключается в том, чтобы идентифицировать нашего телепата второго уровня, не возбуждая при этом его подозрений? Опасность еще и в том, что никто не знает, что делать с такими вещами, как суицидальные импульсы в масштабе целой планеты, особенно, если ИУМ сообразит, что это неплохой способ самозащиты?

— Примерно так, — осторожно признал полковник. — Источника ментальности такого рода чрезвычайно легко спровоцировать на агрессивные реакции с непредсказуемыми последствиями. Обычно это упрощает поисковую задачу, поскольку результаты агрессии легко обнаружить, и это позволяет лишить ИУМов возможности причинять нечто большее, нежели отдельные неудобства, но только не в такой глуши как Ульфи. Ситуация, сложившаяся здесь, когда ИУМ укрепился и наладил разветвленную систему контроля, требует максимальной осторожности от того, кто возьмется за разрешение этой ситуации. Данный случай усугубляется еще и возникновением психотических нарушений в результате обессмерчивания.

Пэйгадан кивком выразила согласие.

— То есть вы предлагаете передать это дело целиком в ведение Межзвездного Бюро для проведения космоперехвата или еще какой-нибудь операции вроде космоохоты расширенного радиуса действия?

— Да, это наиболее часто применяемый метод, — продолжал осторожничать полковник. — Не слишком быстрый, правда. Помнится, однажды понадобилось не меньше трех десятков лет, чтобы раскрыть подобный источник. Зато, как только управляющую ментальность удается идентифицировать физически, не ставя ее в известность об этом, можно покончить с ИУМом тихо и безопасно.

— Не могу без содрогания представить вариант, при котором эта несчастная планетка будет стенать под игом Моюскана еще три десятилетия, — медленно проговорила ланнайка. — Воображаю, как трудно ему терпеть наше присутствие, которое он не может отменить до тех пор, пока не прекратятся рейды Бьянтов.

— Логично. Если вы все же решитесь найти ИУМа самостоятельно, у вас на это уйдет приблизительно восемь недель. Если к тому времени Бьянты не вернутся на Ульфи, он решит, что либо мародеров перестала интересовать планета, как это с ними иногда бывает, либо их кто-то отпугнул. При этом вряд ли он не усмотрит истинную причину! В этом случае Сенат Ульфи просто-напросто отзовет свое прошение о вступлении в Конфедерацию. Не секрет, что мы по рукам и ногам связаны Договором о Невмешательстве, так что нам не останется ничего другого, как отозвать всех своих представителей с Ульфи, если она того пожелает.

— Этот подонок все просчитал, верно? — помедлив немного, сказала Пэйгадан. — Ну, хорошо, мы еще посмотрим. Между прочим, я случайно заметила, что ваши выводы родились не без влияния отчета Лаборатории о странной пандемии космофобии, которую Моюскан явно наслал на Ульфи. Могу ли я ознакомиться с деталями? Я имею в виду детали лабораторного отчета?

— Конечно, сейчас включу…

В следующее мгновение к Пэйгадан обратился низкий голос, в котором слышалось характерное потрескивание:

— В четырнадцати процентах невральных пластинок, прилагаемых к отчету Агента, следы космофобии прослеживались вплоть до субаналитического уровня, что является нормой для психических нарушений данного рода. Во всех прочих — симптомы психоза легко идентифицируются как вызванные искусственно и насильственно.

Подобное насильственное влияние в условиях соответствующего стресса способно привести к гибели организма от приступа космофобии, но легко устранимо при стандартном лечении.

— Неплохо, — кивнула Пэйгадан. — Четырнадцать процентов подверженных космофобии — это почти норма для данного типа планетарного народонаселения, не правда ли? Однако, что это дает в отношении самого Моюскана? Существуют ли какие-либо свидетельства того, что он страдал от природной разновидности данного психоза, что он входит в эти четырнадцать процентов?

— Вот именно, есть свидетельства! — полковник Дюбуа слегка изменился в лице. — Кажется, я еще не упоминал об этом… В сохранившихся исторических хрониках прямо говорится, что ни одно из известных нам иллюзионистских представлений не происходило вне планеты, причем все они до одного были реализованы в помещениях. А Моюскан — выдающийся иллюзионист, которому ничего не стоит воспроизвести любые эффекты даже в глубоком космосе, не то, что в припланетье. Тем не менее, он никогда не прибегал к ним…

— Телепатическая линия свободна для Агента Зоны 131-71, — пробормотал Третий координатор Конфедерации Веги в передатчик.

Как обычно, находясь в своем кабинете, он откинулся на спинку стула, чтобы немного расслабиться, поскольку видеоэкрану понадобится несколько секунд на то, чтобы перенастроиться для приема личного информационного луча Агента Зоны Пэйгадан.

Кабинет начальника Галактических Зон был велик и просторен, точно рулевая рубка первоклассного военного звездолета, и столь же плотно набит всевозможной аппаратурой. Центральная клеточка одного из дюжины нервных центров Правительства Конфедерации, управляющая посредством электронных аксонов примерно стольким же количеством нейронов, остро нуждалась в подобной инженерии. Третий Координатор был одним из самых занятых людей на всем Джелтаде — негласно считалось, что никто не должен покушаться на его драгоценное время без чрезвычайно важной причины.

Он прекрасно знал о том, что добиваться его аудиенции у Агента Зоны Пэйгадан не было и не могло быть никаких иных причин, кроме чрезвычайных. Прекрасная ланнайка являлась членом законспирированной и сформированной лично Координатором группы особых Агентов. Это были лучшие из лучших, уполномоченные разрешать всяческие неприятные конфликты, специалисты, которым поручалось встретиться в том или ином квадранте пространства с самыми разными индивидами, обычно оппонентами Конфедерации, и в зависимости от сложившихся обстоятельств они должны были переубедить, перекупить или ликвидировать своих визави наиболее эффективным, но не привлекающим ничьего внимания способом. При этом Третий Координатор имел достаточно оснований надеяться, что сразу после выполнения задания его проинформируют об очередном успехе. Поэтому, когда член этой высокомобильной группы потребовала к себе внимания, он воспринял это как должное.

Экран передатчика внезапно просветлел, и вместо мерцающей мутноватой зелени на нем появилось трехмерное изображение рулевой рубки Змейки. Координатор с удовольствием остановил взгляд на тонкой сереброокой фигуре в облегающем скафандре, восседавшей за пультом управления. Пэйгадан не была человеком, но на нее все равно было приятно посмотреть.

— Привет, зачем я тебе понадобился? — с места в карьер поинтересовался он.

— Агент-стажер Халлерок, — сообщила ланнайка лаконично, — номер 697241, четвертый курс.

— Х-м-м-м… Ну да, я его знаю! — Координатор задумчиво пробарабанил двумя пальцами по своему вытянутому подбородку. — Выдающийся парень, согласна?

— Отличный парень! — с энтузиазмом поддакнула Пэйгадан. — Когда вы сможете прислать его сюда?

— Даже на «Бродяге», — с сомнением протянул Координатор, — это займет десять дней. Агента из соседнего скопления я мог бы прислать к тебе дня через четыре.

Она покачала головой.

— Мне нужен только Халлерок, хмурый угрюмец Халлерок. Я познакомилась с ним месяца четыре назад, еще на Джелтаде, — добавила она, словно это что-то объясняло. — Какие у него сейчас шансы немедленно получить диплом?

Вопрос был совершенно противоправный, но Координатор даже бровью не повел. Он лишь ткнул пальцем в сенсорный переключатель на столе.

— Сейчас спрошу пси-тестер.

— Если бы данный Агент-Стажер был допущен к выпуску, — немедленно раздался из-за стены низкий механический голос, — вероятность того, что он пройдет формальное тестирование, составила бы девяносто восемь и семь десятых процента. Однако поскольку полученное им ранее воспитание создало предпосылки для недостаточного эмоционального приспособления к культурным особенностям цивилизации Веги, вручение диплома отложено на неопределенный срок.

— Так я и думала, — кивнула Пэйгадан. — Ну, тогда просто пришлите его ко мне, если можно — на «Бродяге»! Я его кое-чему научу. Это все, и спасибо за разговор!

— Искренне рад, — ответил Координатор.

Затем, заметив, что рука Агента потянулась к выключателю, он поспешно добавил:

— Насколько я понимаю, в ходе выполнения задания ты столкнулась с дополнительными трудностями, и Корреляция затрудняется найти удовлетворительное решение.

Ланнайка помолчала немного, не отнимая руки от сенсорной панели. Вид у нее был удивленный.

— Вы имеете в виду этого ульфийского иллюзиониста? Не думаю, что у нас с ним будут серьезные проблемы. Впрочем, если хотите получить результат поскорее, задержите поставки Лаборатории, которые я только что запросила — Госпитальный корабль, новолин и несколько особых видов необходимых мне медикаментов. Отправьте все это вместе с Халлероком, и тогда я смогу прислать рапорт о выполнении задания примерно через три недели.

Бодро помахав на прощанье рукой, она отключилась, и изображение рулевой рубки Змейки исчезло с экрана.

Координатор глубокомысленно пожевал нижнюю губу, затем коротко позвал:

— Пси-тестер! Объясни мне, что эта маленькая ведьма замышляет?

— Должен вам напомнить, — раздался голос пси-тестера, — что Агент Зоны 131-71 является одним из тридцати трех индивидов, разгадавших мои методы исследования. Мало того, они и сумели противопоставить им временные защитные блоки. А она является первым индивидом, который сумел создать блок столь совершенный, что это не позволяет мне дать вам хоть какой-то удовлетворительный ответ на ваш вопрос. Понимая это, вы все еще желаете знать мое мнение?

— Нет! — проворчал Координатор. — Совсем забыл, что могу, попробовать догадаться сам!

Он слегка пригладил рукой седеющую шевелюру.

— Итак, давай посмотрим. Говоришь, проблема этого Халлерока в том, что его воспитание плохо приспособило парня к нашей цивилизации?

— Он происходит, — напомнил пси-тестер, — из весьма замкнутого и эмоционально закрытого планетарного сообщества на Марк Вири IV.

— Теперь вспомнил, — кивнул Координатор. — Двадцать две тысячи световых лет отсюда. Тамошние колонисты оказались в изоляции еще со времен Первых Миграций, их обнаружили чуть больше десятка лет назад. Отличные мужики! Однако Халлерок был единственным, кого удалось уговорить работать на нас.

— Это уникальное явление для них, у парня галактическое мышление, в том смысле, в каком это понимается в системе Веги, — согласно откликнулся пси-тестер. — Однако подсознательно он остается неразрывно связанным со своим народом настолько, что даже более или менее надежный механизм адаптации индивида в условиях изолированности от популяции в его случае дает сбой. Внешне это проявляется всего лишь в недостаточной уверенности в себе и в тех, с кем он вовлечен в любую серьезную деятельность, однако указанная тенденция прослеживается столь явно, что после рассмотрения данного вопроса было сочтено небезопасным допускать его к исполнению обязанностей Агента Зоны.

— Девяносто восемь и семь десятых! — восхищенно повторил Координатор и выругался про себя. — Но это же означает, что Халлерок — один из лучших на всем потоке, а мне так необходима сейчас парочка таких, как он! Психоанализ не поможет придать ему уверенность?

— Ничего не поможет, кроме полного ментального контроля на протяжении нескольких недель.

Координатор покачал головой.

— Это, конечно, решит его личные проблемы, но для нас он будет потерян.

Он еще немного поразмыслил, вздохнул и решил:

— Как бы там ни было, Пэйгадан нуждается в его помощи. Она может совершенно его испортить, но она знает, что делает. Пусть попробует.

Затем он добавил, словно бы извиняясь:

— Уверен, что спроси мы об этом самого стажера Халлерока, он бы с нами согласился…

С этими словами он потянулся к кнопке на столе и продолжил на одном дыхании:

— Коммуникатор Центрального освободился для отчета Лаборатории об уровне распространения эпидемии на Оллеке.

Разум его также освободился от всех прочих забот, и он тихо откинулся в кресле в ожидании ответа Лаборатории.

Системный Шеф Джесс, выездной следователь Департамента Культуры, долго и внимательно прислушивалась, пока ее электронный секретарь не щелкнул тихонько: «рапорт отправлен». Затем она, озабоченно хмурясь, на мгновение помедлила пред его электронным ликом.

Начальство будет довольно проделанной ею работой! Краткий обзор, написанный с большим знанием дела, о доселе малоизвестном периоде далекого колониального прошлого Ульфи, с демонстрацией и четким объяснением разницы между положением дел в те суровые дни и нынешним изящно-старомодным совершенством ульфийской цивилизации. Все вместе красноречиво подтверждало справедливость взгляда Департамента Культуры на то, чего может достигнуть любое сообщество человеческих существ класса «А», если им не мешать. Кроме того, когда она напоследок прослушивала запись, рапорт показался ей очень удачным. Однако что-то в нем ей все-таки не нравилось. И это что-то не нравилось ей на самой Ульфи.

Возможно, Джесс просто необходим отдых? Как обычно, начиная входить в курс нового расследования, последние две недели она проглотила изрядное количество препаратов типа «антисоник». Однако за шесть лет службы в Департаменте Культуры она еще ни разу не чувствовала потребности в отдыхе.

Волевым усилием остановив готовый сорваться зевок, Джесс потрясла головой, выключила секретаря и подошла к кабинетному зеркалу. Ведь вскоре ее ожидала еще одна встреча, еще одно историческое исследование.

Медленно поворачиваясь перед высоким зеркалом, она проверила, в надлежащем ли порядке находится ее форменный костюм и полагающиеся к нему аксессуары. Традиционалистский мундир ядовито-зеленого цвета, унаследованный Департаментом Культуры вместе со всем богатством его символического значения, был в полном порядке, включая антигравитационные батареи, спрятанные в поясе, бесшумные туфли и переключатель разумозащиты, замаскированный под браслет. Никакого оружия, сотрудники Департамента Культуры принципиально его не носили.

Она натянула разукрашенное кепи на черную, доходящую до плеч, блестящую волну волос и состроила зеркалу рожицу, пародируя свое лицо, которое, несмотря на свои двадцать пять с хвостиком, упорно не желало расставаться с выражением детской серьезности. Затем Джесс покинула кабинет.

На берегу озера, поблизости от двери мобильной резиденции Департамента Культуры, ее уже ожидала группа человечков. Сегодня их было шестеро: мужчины средних лет, облаченные в серебристо-серые одеяния, служившие знаком отличия гильдии историков. Они стояли позади дивной красоты летательного аппарата, чьи вытянуто-закругленные очертания навевали мысль, о захватывающей дух скорости. Но Джесс уже успела убедиться на собственном опыте, что привлекательная внешность — единственное достоинство ульфийских реактивных машин. Большее, что можно было от них ожидать в эксплуатации, была тряская и столь медлительная рысь, что когда она совершала в одной их них свое первое путешествие, девушке все время хотелось вылезти наружу и хорошенько подтолкнуть. Разумеется, откидываясь на спинку сиденья, она не преминула напомнить себе, что нельзя измерять уровень достижения одной цивилизации уровнем достижений другой! Ульфи было суждено утратить буйную движущую силу технологий Веги, но кто мог судить о том, не приобрела ли она взамен нечто лучшее?

Вопрос вроде бы ясный, но Джесс обуревали сомнения в отношении ответа, пока долгий ритуал приветствий и выражений взаимного уважения маленьких ульфийцев шел своим чередом, закончившись лишь в машине. Затем ее исторический эскорт от души предался болтовне на своем цветистом диалекте одного из двенадцати основных языков человечества, и она автоматически принялась вносить свою лепту в разговор, в точном соответствии с занимаемым ею положением — демонстрировать глубокую заинтересованность, но не более того. Однако ее внимание было приковано к расстилавшемуся внизу городу.

Они парили на высоте всего около двухсот метров над берегом озера, но крыши всех зданий были достаточно низкими, чтобы открыть воздухоплавателю широкий обзор того, что, как и повсюду, являлось идеальным воплощением совершенного равновесия и симметрии. Даже тряска летательной машины не могла испортить этого впечатления. Она двигалась все дальше и дальше, а жемчужно-белые и окрашенные в пастельные тона здания проплывали под ними все новыми и новыми, но все столь же безукоризненно выстроенными рядами образчиков чистоты линий и мягкости красок. Они располагались по обе стороны озера с правильностью, которая словно дрогнула и остановилась на границе самой себя, испугавшись стать чересчур правильной.

И это было всего лишь визуальным выражением сути ульфийской культуры. Все аспекты жизни планеты существовали в подобном, то есть почти непринужденном порядке, в том же педантичном почитании изящества и симметрии, в том же достигаемом без видимых усилий гармоничном вращении закругленных форм.

Джесс расточала улыбки спутникам. Хотя, по правде говоря, ее слегка озадачивал тот факт, что эта миниатюрная порода людей была не слишком умна! Кроме того, любая раса с сообразительностью не ниже кроличьей немедленно отправила бы нападающий Материнский Диск Бьянтов куда подальше, не испытывая потребности в чужой помощи!

Нет, вздохнула Джесс, встревоженная своими столь неортодоксальными размышлениями, ей в самом деле нужно отдохнуть. Все дело в том, что человеческие существа класса «А» никогда и никак, даже столь гармонично, не сходят с нарезки, если их к тому не подталкивают, и поэтому сомнения относительно Ульфи означают всего лишь, что Системный Шеф просто не подобрала пока ключ к ее пониманию.

Возможно, ей помогут несколько недель повторной идеологической терапии в духе классического Традиционализма.

— Гробница Моюскана Бессмертного, последнего из наших величайших Мастеров Иллюзий.

Джесс приблизилась к гробнице с видом благоговейного восторга. В целом она могла обойтись и без осмотра гробниц, однако эта, без сомнения, представляла собой нечто особенное. Девушка в сопровождении Реквада-Аттана, историка и Наследного Хранителя гробницы, вышла из главного зала мемориального комплекса, который размещался на территории Исторического Института Центрального Города Ульфи, и оказалась в маленьком парке под прозрачным куполом. Остальная часть ее эскорта ознакомила гостью со всем, с чем должна была ознакомить, а затем, всячески выражая свое уважение, вернулась к своим обязанностям. Однако Реквада-Аттан оставил ворота парка открытыми, вероятно, с тайной мыслью прочитать свою лекцию досточтимой гостье в присутствии публики. Небольшая группка ульфийских туристов просочилась внутрь и теперь столпилась вокруг них.

— Это место последнего успокоения необычайно подходит тому, кто бессмертен! — благочестиво заметила она.

Раздался одобрительный ропот. У нее закралось хмурое подозрение, что именно она, со своим башенным ростом, да еще экипированная в служебную униформу Конфедерации, привлекла эту цветастую толпу лилипутов, мало кто из которых доставал ей до локтя. С другой стороны, Гробница Моюскана должна быть достойна посещения с точки зрения такой эгоцентричной в культурном отношении расы, как ульфийцы. Расположенная на фоне сомнительного сочетания зеленой рощи и шепчущих фонтанов, усыпальница представляла собой светящийся полупрозрачный монумент, сочетающий в себе монументальность, воздушность линий и тонкую грацию с закругленностью форм, распространившуюся по всей планете в последние четыре столетия.

— Об этой гробнице ходят удивительные слухи, — громогласно, чтобы все слышали, прошептал ей на ухо Реквада-Аттан. — Говорят, что до сих пор некоторые из иллюзий Моюскана можно иногда видеть в этом парке. Особенно по ночам.

Круглое розовое личико многозначительно и сладко улыбалось, демонстрируя тем самым, что уж он-то, историк, не подвержен подобным предрассудкам.

Иллюзионные представления, подумала Джесс. Она и сама когда-то видела нечто подобное, но только Ульфи, согласно историческим данным, несколько веков назад культивировала их настолько широко, что было неприемлемо ни для одной современной цивилизации. Иллюзионисты на Ульфи были одновременно служителями культа, массовиками-затейниками и политическими лидерами, их ментальные симфонии, венец массовых танцев и различных общинных торжеств, сотрясающих тело и душу, капитально повлияли на мышление и эмоциональную жизнь планетарной расы. Моюскан Бессмертный завершал череду правителей как величайший пси из них. Какое же это, подумала девушка, было захватывающее путешествие мысли вглубь веков, погружение в царство силы человеческого духа, который, не прибегая ни к словам, ни к жестам, мог подхватить и слить эмоции множества человеческих существ в единый поток, могучий, стремительный, бушующий, громокипящий в извивах импульсов воли одного человека, в хитросплетениях сетей его воображения.

Захватывающе, но и немного тревожно!

— Я думаю, — начала было она, но остановилась.

Внезапно слова и фразы, дотоле не приходившие ей на ум, хлынули потоком в мозг, и теперь, совершенно помимо своей воли, она начала их произносить!

— Но это же все объясняет, — произнес ее голос, в котором слышалось приятное изумление: — Я все думаю о вас, Реквада-Аттан, о вас и вашем таинственном прекрасном мире! Я должна была с самого начала догадаться, что это просто идеальное воплощение мечты художника, что ваш Великий Иллюзионист все еще жив…

Последние слова, одно за другим, пробарабанили свинцовыми каплями по внезапно наступившей тишине, и словесный поток иссяк. Джесс все еще находилась в совершенном потрясении. Затем в тяжелом безмолвии началось какое-то неясное бурление, и девушка мгновенно очнулась от наваждения.

На лицах присутствующих она прочитала предупреждение — однажды ей доводилось уже видеть подобные выражения в толпе, действующей под ментальным влиянием — поэтому сразу сообразила, что необходимо предпринять. Не останавливаться ни на минуту, не выяснять, что произошло, не пытаться урезонить, не спорить, не угрожать и не тратить время на призывы о помощи. Просто уносить ноги, причем немедленно!

Конечно, ульфийцев вокруг нее вряд ли можно было назвать «толпой», их было не более двух десятков душ. Но совершенно очевидно, что они натравлены на дичь, это читалось не только по их глазам, видевших сейчас только ее одну, но и в том синхронном движении, которым они сомкнули круг.

Точно по беззвучной команде, они мгновенно остановились, как только Джесс бессознательно посмотрела им в лица.

Господи, Реквада-Аттан находился под тем же влиянием! Он все еще находился ближе всех. Прямо впереди путь к отступлению преграждали двое бритоголовых молодых людей крепкого сложения в желтой униформе Школы Атлетов. За спиной у них маячил какой-то старец в серебристом костюме историка, которого она заметила еще раньше, высокий и худой. Ни у кого оружия не было…

Решение пришло сразу: нужно миновать этих троих! Но не успел под ногами Джесс заскрипеть гравий, когда она поспешила в их сторону, как оба атлета со стариком ринулись наперехват. Немедленно раздался удивительный звук невидимого движения.

И тут Реквада-Аттан, от которого трудно было ожидать такой проворности, повис вдруг на ее локте, обхватив руками запястье. Мало того, историк еще и толкнул ее в сторону, чтобы сбить с ног. Джесс резко повернулась — на этом запястье она носила браслете вмонтированным пультом управления разумозащитой, и потому его нужно было сохранить во что бы то ни стало — изловчилась и врезала Наследному Хранителю хук справа, да так, что он улетел прямо под ноги наступавшим молодцам в желтом.

Атлеты потеряли равновесие, старец-историк мгновенно оказался на четвереньках, его развевающееся одеяние опутало споткнувшихся, внеся еще большую неразбериху. Однако тут набежали остальные, и Джесс внезапно очутилась в эпицентре рвущей друг друга на части, хватающей и сопящей кучи-малы. Волна ужаса поднялась в ее разуме, когда она поняла, что большинство из нападавших пытается добраться до браслета-пульта! Это означало, что грядет ментальная атака! Ментальная атака и групповое нападение на иноземельца на современной Ульфи?!

Потрясение, пережитое девушкой от осознания внезапного открытия, что пробудились какие-то тайные силы в столь безобидном на вид мирке, могло стать множеством переломанных шей и прочих членовредительств, соавторство которых принадлежало бы Джесс. Ибо Департамент Культуры неодобрительно относился к ношению любого вида оружия, зато всячески поощрял своих сотрудников к владению и совершенствованию старого доброго земного искусства единоборства. Лишь с большим трудом она устояла перед искушением продемонстрировать свои любимые приемы, большинство которых никогда прежде не приходилось применять на практике. Ситуация была отнюдь не безнадежна, главное — не терять головы! Не скупясь на толчки, пинки и блоки, понуждая нападавших на вынужденные прыжки и перевороты, она прокладывала себе дорогу сквозь обезумевшую толпу лилипутов, стараясь удержаться на ногах и удерживать запястье с браслетом вне пределов досягаемости чужих пальцев.

Все бы ничего, да за Джесс принялись атлеты в желтом. Что ж, пусть им будет хуже! С тщательно отмеренной яростью она стукнула их обритыми лбами друг о друга, переступила через очередного упавшего, остервенело лягавшегося человечка, обнаружила, что свободна, и уже с легким сердцем отразила последнее нападение некой тяжеловесной особы.

Краткая и практически бескровная схватка происходила не далее десяти шагов от выхода из парка. Девушка в мгновение ока отмерила их, захлопнула за собой высокие бронзовые ворота и повернула в замке ключ, беспечно оставленный там Реквадой-Аттаном.

Теперь она могла оглянуться и рассмотреть поверженных противников. Большинство из них еще не успели встать на ноги, лишь некоторые делали неуклюжие попытки подняться. Исключение составлял лишь темнокожий мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородкой, облаченный в белую робу. Он стоял чуть в стороне от драчунов на покрытой черепицей дорожке, и Джесс не могла припомнить, видела ли она его раньше.

Затем их глаза встретились. В его взгляде читалось понимание, смешанное с чем-то похожим на гнев или страх.

По крайней мере, подумала девушка, размашисто шагая по одному из коридоров, ведущих к центральным залам Института, удивление постигло не только ее! У нее будет еще время подумать об этом. Сейчас следовало решить, как выбраться из дурацкого положения, поскольку было бы самонадеянно считать, что ей удалось выйти сухой из воды. В здании полно людей, и Джесс даже представить себе не могла, как они себя поведут.

Девушка осторожно, но быстро вынырнула из коридора в длинный и пустой, ярко освещенный солнцем зал.

Противоположная от входа стена состояла из наборных голубоватых плит, похожих на мраморные, и до нее была примерно сотня метров. За узкими окнами, спускающимися с потолка, виднелись перистые верхушки деревьев и крыши других зданий. Высокие дверные проемы располагались почти на стыке с боковыми стенами.

Оба выхода были блокированы человечками, выстроившимися клином. Цвета их одеяний смешивались в безумную палитру, видимо, в зале поспешно собрались граждане всех видов и сословий. Даже на таком расстоянии общее выражение лиц вызвало у Джесс легкую тошноту. Очевидно, их послали только для того, чтобы не позволить ей выйти, пока…

Затем что-то неосязаемое и незримое плотно сомкнулось вокруг ее головы.

Ментальная атака!

Джесс бессознательно схватилась руками за виски, хотя знала, что это не поможет. Все происходило внутри черепа, мощный наплыв раздробленного на мельчайшие части давления, непохожего на боль. Оно терзало нервные окончания ее мозга. В приступе паники оно показалось ей чем-то вроде ослепляющей и оглушающей вспышки непреодолимой силы. Мгновение спустя девушка решила, что атаку вполне можно вытерпеть.

Разумеется, она знала, что с включенной разумозащитой у нее несколько минут в запасе. Непосредственная опасность заключалась в том, что ее реакция на атаку отвлекает от спасения бегством.

Она взглянула на ближайшую из дверей и поняла, что не способна даже подумать о том, что вновь придется пробиваться сквозь обезумевшую толпу. Окно же находилось всего в десяти метрах. Отвесные стены стометровой высоты упирались в просторный внутренний двор, вымощенный голубыми же плитами. За ним начинался окаймленный высокими стенами парк, через квартал выходящий на городскую улицу. По улице с тихим журчанием протекал многоцветный транспортный поток, слишком далекий, чтобы принимать его в расчет. Внизу по двору прогуливались несколько ярко одетых человечков, на них также не следовало обращать внимания. Зато следовало включить в уравнение спасения, «которое бегло решала сейчас Джесс, реактивные машины, припаркованные внизу у стены, меньше чем в паре метров от опоясывающего здание по периметру парапета.

Рука сама скользнула к поясу и включила антиграв. Девушка почувствовала себя почти невесомой, перемахнув через подоконник и энергично оттолкнувшись от стены руками. Меньше чем через восемнадцать секунд она коснулась голубоватых плит двора и бросилась прочь.

Раздались истошные крики. Молоденькие девушки, стоявшие в нескольких шагах от своей машины, открыли рты от изумления, когда великанша помчалась прямо на них. Но ни они, ни кто-либо другой еще не попытался удержать Джесс.

Она подняла в воздух одну из машин и направила ее в приозерный район, который использовался как посадочная площадка для единственного размещенного на Ульфи истребителя флота Веги. Затем ей внезапно пришло в голову, что в Центральном Городе у полиции имеются особые аппараты, которые могут кружить вокруг обычных воздушных машин, и эти серебристые дирижабли как раз и занимались барражированием над тем местом, куда она стремилась попасть!

Несколько минут спустя Джесс вспомнила также, что корабль мог находиться в нескольких километрах от космопорта. С такого расстояния и высоты она не могла его разглядеть, а машина категорически отказывалась подняться повыше. Пришлось лететь прежним курсом, поскольку альтернативы не было. Она не могла связаться и даже определить местонахождение кого-либо из представителей Веги, работающих на Ульфи, поскольку сделать это можно было либо из истребителя, либо из кабинета, а ее временная резиденция располагалась на территории космопорта. Вокруг парило достаточно много летающих машин, и ее аэрокар вряд ли привлечет повышенное внимание, хотя в целом движение над городом было довольно умеренным и по большей части сводилось к нескольким потокам, соединяющим важные городские объекты.

Вот уже второй полицейский дирижабль показался в отдалении, скользя над самыми крышами. Сквозь окутавший район легкий туман его силуэт едва просматривался. Если бы стражи порядка действительно знали, где находится беглянка, любой из них перехватил бы ее в считанные минуты.

Вполне вероятно, пыталась успокоить себя Джесс, никто пока не догадывался, где ее искать. Ментальная сила, даже сейчас продолжающая атаковать ее разумозащиту, была совершенно не ориентирована пространственно; побег девушки из Исторического Института оказался куда более внезапным и стремительным, чем того ожидали ее таинственные преследователи. Несмотря на рост, незнакомцы частенько недооценивали Джесс как достойную противницу, их вводило в заблуждение кажущееся хрупкое сложение и детские черты лица. В обстоятельствах, подобных теперешнему, это могло сослужить добрую службу, однако…

Джесс мягко прикусила губу, ощущая периодические приступы паники, время от времени поднимающиеся на поверхность из глубин подсознания.

Она знала, стоило лишь окружить космопорт на значительном удалении от истребителя, чтобы не возбудить подозрений у экипажа, и можно просто ждать, пока добыча сама попадет в расставленные сети. И очень скоро попадет! Разумозащита пока справлялась с оказываемым давлением, однако побочные эффекты уже давали о себе знать. Едва заметные признаки медленно усиливающихся неприятных ощущений: жжение в пищеводе, дрожь мышц, сужение сосудов головного мозга — все это монотонно пульсировало. Несколько минут назад появились первые мимолетные следы визуальных и слуховых нарушений. Подобные дефекты организма можно терпеть долго и без особого вреда. Однако, в конце концов, они приведут к состоянию полного затуманивания сознания. При этом теоретически разумозащита может продолжать функционировать, но практически Джесс уже не сможет ни сознавать, ни контролировать свои действия.

Пока аэрокар медленно, но верно нес Джесс навстречу неведомому, ею внезапно овладело удивительное спокойствие и отстраненность. Теперь было ясно, что нужно делать: продолжать лететь, пока ее не обнаружат, затем посадить машину и попытать счастья пешком. И все же любопытно, кто наслал на нее все эти неприятности? Что ему или им нужно?

Джесс ссутулилась над примитивной панелью управления, слегка наклонясь вперед, чтобы сделать свое отличие в росте менее заметным, а ее мозг вновь и вновь анализировал последствия той странной речи, что она произнесла в парке рядом с гробницей Моюскана. Это были не ее мысли, в противном случае она не стала бы высказывать их экспромтом. Значит кто-то, прикрываясь разумозащитой, или обойдясь без таковой, сумел проникнуть в ее разум! Возможно, на Ульфи существовали противоборствующие группировки ментальных гениев, и одна из них попыталась использовать Джесс и Вегу в целом как козырь в борьбе за господство над планетой.

Затем Системный Шеф Джесс испытала вспышку злобы при мысли, что высокое начальство Департамента Культуры отправило ее на Ульфи совершенно безоружной. Конечно, верить в природную добродетель человечества класса «А» и высокие ментальные технологии замечательно, однако даже старомодный бластер в руке послужил бы большим утешением!

— Ох, солнца и планеты! — вслух пробормотала Джесс, вспомнив полузабытое заклинание традиционалистов, заученное еще в детстве.

И в этот момент четко очерченная тень беззвучно оторвалась от нижней кромки туч и зависла над летательной машиной.

У Джесс екнуло и бешено заколотилось сердце, она взглянула вверх и нажала кнопку ручного управления. Машина не послушалась. Девушка все еще пыталась оторваться от назойливого преследователя, когда над ней чей-то голос беспечно произнес:

— Вот так номер! Так и знала, что это вы!

Джесс потеряла дар речи.

Эти слова были произнесены на языке Веги, да и технологиям маленькой Ульфи было далеко до производства этой совершенной, без единого шва, машины, похожей на матово-зеленую каплю! Из открытого шлюза непривычного для аборигенов аппарата выглядывало миловидное, почти человеческое, личико с огромными глазами, и Джесс сразу вспомнила, где в последний раз видела эту представительницу нечеловеческой расы в униформе Галактических Зон. А также свои вежливые попытки не выказать антипатию и подозрение, которые возникали у каждого уважающего себя традиционалиста при встрече с подобными — «серединка на половинку» — существами.

И все же — от инопланетянки веяло спасением!

У Джесс затряслись поджилки. Хорошо, что все закончилось, но нервы оставалась в напряжении.

Для Агента Зоны Пэйгадан любая заинтересовавшая ее разумозащита была не плотнее паутинки в солнечный летний день, если, разумеется, не поддерживалась существом со сходным уровнем ментального контроля. У нее поднялось настроение, поскольку удалось выловить Джесс в транспортном потоке. К тому же, она уже в который раз убедилась в способности своей воздухоплавательной машины к тонкому маневру.

— Вспомнили меня? — она любезно улыбнулась. — Пелайл, Галактические Зоны, к вашим услугам! Наблюдая за территорией с высоты десяти тысяч метров, я заметила, что вы путешествуете в одиночестве. Что происходит, мой рослый коллега? Вам захотелось совершить экскурсию в этом примитивном творении человеческих рук или ваш пилот выпал из кабины?

— Уль… — начала было Джесс, трясся головой.

Глаза Пэйгадан расширились.

— Что с вами?! — сказала она испуганно: — Теперь вижу, что вам здорово досталось, моя дорогая! Что слу… Эй, подождите секунду, я пришвартуюсь и заберу вас на борт! По-моему, вас нужно доставить домой как можно скорее.

Джесс глубоко вздохнула, откинула со лба спутанные пряди черных волос и осторожно потрогала глубокую царапину на тыльной стороне ладони. Только теперь девушка заметила, что выглядит ужасно — зеленый мундир изорван и сильно запачкан голубоватой пылью от плит, по которым она прокатилась при падении, ее любимая кепочка потерялась. Спустя мгновение она с удивлением обнаружила, что назойливые ментальные приставания исчезли!

Она все еще раздумывала над этим фактом, когда облаченная в перчатку рука Пэйгадан мягко помогла ей забраться в кабину шлюпки. Затем, когда шлюзовая камера захлопнулась, ее ожидало еще одно открытие: защитный браслет раскрылся и безжизненно повис на запястье, удерживаемый лишь тонкой цепочкой. Переключатель защиты, оказавшись в открытом положении, предупреждающе мигал красным…

— Вас беспокоит ваша защита? — повторила ланнайка вслед за мысленным восклицанием Джесс, отмеряя в чашку розовую жидкость из пузатой бутылочки. — Вероятно, зацепились браслетом, когда перебирались из машины. Такое иногда бывает. — Она внимательно посмотрела на Джесс, и в ее глазах блеснули огоньки: — А что, это имеет какое-то значение?! Вас кто-нибудь преследует?

— Да, меня преследовали, — прошептала спасенная, и внезапно почувствовала, что страх прошел! Дрожь прекратилась, сияющие вихри перестали мелькать перед глазами. Внезапно ее посетило странное предчувствие, усиливающееся с каждой секундой, которое словно вздымалось и пульсировало внутри ее сознания. Это было чувство ожидания, что-то должно было произойти.

Ланнайка поднесла ей полную чашку.

— Пейте! — приказала она. — В любом случае это вам поможет. Потом расслабьтесь, откиньтесь на спинку, а я послушаю вашу историю!

Джесс отметила, что жидкость оказалась не розовой, как она думала вначале, а красной, глубокого, приглушенного, темно-рубинового оттенка. Удивительно спокойный цвет, а само питье любопытнейшим образом как бы замедлило ход событий! С одной стороны, девушка прекрасно понимала, что где-то по краям ее сознания остается страх, а где-то с головокружительной скоростью проносятся тревожные мысли. Иногда какая-нибудь из них ныряла в центр и пыталась добраться до эго Джесс, леденящей душу молнией проникая в темно-красные сумерки, где оно пребывало. И тогда Джесс пыталась уклониться от молнии, при этом отмечая, что чем дальше мысль проникает, тем медленнее становится ее движение, чтобы остановиться, наконец, и тихо растаять в рубиновой мгле.

«Им никогда не удастся до меня добраться и это довольно забавно!»

По-видимому, Джесс слишком эмоционально подумала об этом, поскольку маленькая большеглазая ланнайка сказала вслух:

— Нравится, да? Это всего лишь антишок-кола, моя дорогая! А я-то думала, что вы в курсе… И чему вас только в вашем Департаменте Культуры учат!

Последняя фраза развеселила Джесс. Департамент Культуры, разумеется, учил всему, что полагается знать его сотрудникам! Но постойте-ка… разве не было такого, что… что это такое было, когда она… Джесс очень осторожно решила, что продумает этот тезис о Департаменте Культуры в другой раз.

Ей казалось, что вокруг ведется множество тихих разговоров. Возможно, она участвовала в некоторых, но наверняка сказать было невозможно, поскольку ее перестало интересовать, что с ней происходит. Затем две высокие фигуры, мужчина и женщина, пришли к ней из-за некой границы ее прошлого и попытались заговорить с ней. Так случалось всегда, когда на душе у Джесс было тревожно и одиноко. Она с удивлением восприняла этот визит, поскольку на этот раз у нее не было ни тревоги, ни одиночества. Она взирала на них с недоумением со своей стороны барьера, вдоль которого время от времени раздавались взрывы, и мельтешили огни, принося страх, боль и мимолетное забвение — симптомы, которые так и не смог классифицировать ни один из психотерапевтов Департамента. Она лишь смутно различала мир, из которого они пришли и куда приглашали ее отправиться, блистающий холод звезд, безмолвие заснеженных равнин, волшебный мир, мир покоя. Но у нее не было возможности туда отправиться, высокие фигуры понимали это и удалялись.

Возможно, гости просто таяли в сгустившемся алом рубиновом тумане, становящемся все краснее и краснее, в этой тьме, смягчающей, утешающей, замедляющей все и вся…

— Замечательно, — удовлетворенно прошептала сонная Джесс.

— Халлерок! — вызвала ланнайка.

— На связи, Пэг! — отозвался стажер. — Я снова на Наблюдательном корабле. Что я должен сделать?

— Ничего особенного, поддерживай телепатическую линию в рабочем режиме. Пока все идет как по маслу. Я отключила разумозащиту сотрудницы Департамента Культуры, когда забирала ее на борт, а наш приятель Моюскан уже был тут как тут, горя желанием взять ее под контроль и выяснить, что мы знаем о нем и о том, что он здесь устроил. Затем он обнаружил меня, и с тех пор залег на дно и смирненько лежит, время от времени прислушиваясь, что происходит на поверхности.

— С чего это он такой стеснительный? — поинтересовался Халлерок.

— Пару недель назад Моюскан попробовал на зуб мою разумозащиту. Издалека. Мне это пришлось не по нраву, и я довольно щелкнула его по клюву — сам понимаешь, вполне естественная защитная реакция любого телепата. А ему это очень не пондравилось. Почему-то. Вот он и слинял в одно мгновение.

— И я его прекрасно понимаю, — глубокомысленно изрек Халлерок. — Ты иногда не соизмеряешь свои возможности. А что, Департамент Культуры проявляет к нему интерес?

— Нет, как мы и предполагали, все дело в нас самих. Джесс высказала какое-то невинное замечание, а Моюскан сделал из этого поспешные выводы. Какое именно, пока не знаю, поскольку из-за состояния Джесс не рискую копаться в ее памяти.

— Знаешь, я тут подумал, а ты случайно ничего не натворила? Ничего такого, что заставило бы твою девицу столь своевременно высказать так называемое «невинное» замечание?

— У-у, какой же ты подозрительный! — отреагировала Пэйгадан вполне дружелюбно. — Использовать сотрудников Конфедерации в подобных аферах против их воли и без их ведома — нарушение кодекса чести. Советую запомнить это хорошенько! Хотя, нужно признать, что инцидент с Джесс произошел неимоверно вовремя. Иначе пришлось бы ждать несколько недель, к тому же Госпитальный корабль уже здесь, вместе с начинкой. Моюскан устроил себе наблюдательный пункт прямо в тылу у нас, и думает, что этого вполне достаточно для его безопасности!

Несколько секунд Халлерок обдумывал сказанное, потом спросил:

— Ты сейчас где?

— Внизу, в космопорте Центрального Города, все еще в шлюпке Змейки. Коллега из Департамента Культуры сейчас под действием антишок-колы и дрыхнет без задних ног за моей спиной.

— Ага, — протянул Халлерок, — значит, все готово для охоты?

— Очнись, братишка! — посоветовала Пэйгадан. — Охота уже началась. Последнее, что я сказала культуртрейгерше, прежде чем она заснула, что Госпитальный корабль Флота Веги приближается к Ульфи с грузом новейшего, совершенно секретного средства против космофобии. Этот новолин — дружественный дар Конфедерации страдающему населению братской планеты.

— Ну… тогда мне следует посадить Госпитальный корабль в космопорте приблизительно через час, верно?

— Да, через час будет в самый раз. Моюскана должен сильно встревожить факт обнародования того, что психоз космофобии вызван искусственно. Хотя этому подонку не составит труда задержать распространение новолина. Если ему удастся это провернуть, сделаем вид, что ничего не замечаем — пусть вздохнет свободно, часика на три! Затем я разбужу нашу культуртрейгершу и, убедившись, что Моюскан вновь готов подслушивать нас через нее, скормлю ему большую и оч-ченно горькую пилюлю. Поэтому не забудь послать заготовленное нами сообщение через три с половиной часа! Пошли мне его прямым кодированным, чтобы все выглядело естественно.

— Ладно, — сказал Халлерок. — Но давай прогоним схему еще раз, просто чтобы убедиться, что все пройдет как по нотам.

— Вот еще? В этом нет никакой необходимости! — возмутилась ланнайка. — Я проанализировала поведение Моюскана до мельчайших подробностей, даже про его бесподобные усы не забыла, и подготовилась к любым неожиданностям. Мышеловка готова захлопнуться, дело лишь во времени. Неужто ты опасаешься сюрпризов со стороны телепата второго уровня? Если бы ему случайно не удалось завладеть целой планетой, Галактические Зоны вообще не стали бы заниматься подобной мелочью.

— Возможно, — осторожно согласился Халлерок, — тем не менее, Моюскану это удалось. Случайно или закономерно, другой вопрос. А вот если наш фигурант вдруг запаникует, ему ничего не стоит разнести планету на мелкие кусочки!

— Агент-стажер Халлерок, — произнесла Пэйгадан сурово, — обычно я люблю тебя как сына, или вроде того, но иногда ты выглядишь в моих глазах сущим остолопом! Даже телепат второго уровня не паникует до тех пор, пока ему не дают понять, что он загнан в угол. А в углу паниковать поздно. Все, что мы должны сделать, это ненавязчиво показать Моюскану возможный и единственно приемлемый выход из положения, но дать ему на это ровно столько времени, чтобы мы успели закрутить гайки, а он не успел сообразить, что к чему. Если тебе этого мало, можешь на ближайшие несколько часов накрыть разумозащитой любого командированного на Ульфи гражданина Веги.

Халлерок рассмеялся. Довольно натужно, впрочем.

— Я это уже сделал, мамочка!

Пэйгадан пожала плечами. До чего же мрачен старина Халлерок! Наверняка будет ожидать, что все пойдет по наихудшему варианту, хотя задание, как явствует из досье стажера, было как раз по его части. Ей было приятно наблюдать, как быстро и точно парень разработал план и конкретные фазы операции, невзирая на обуревающие его дурные предчувствия. Единственное, что стажеру, вероятно, было пока не по силам, так это провести операцию самостоятельно.

Пэйгадан улыбнулась и присела ненадолго перед кушеткой, на которой сладко посапывала подсадная утка по имени Джесс.

Два часа спустя, когда помощник Пэйгадан снова связался с ней, он был настроен более оптимистично.

— Реакция точно такая, как предполагалось, — лаконично сообщил Халлерок. — Начинаю верить, что ты знаешь, что делаешь.

— Моюскан приостановил распространение новолина?

— Да, это было сделано очень аккуратно. Госпитальный корабль сейчас в одном крупном биохимическом центре в пятистах километрах от Центрального Города, груз полностью передан высшим должностным лицам государства. Возник вопрос: а отличаются ли ульфийцы физиологически от стандартного А-класса настолько сильно, чтобы не проводить серию соответствующих лабораторных опытов, прежде чем дать средству зеленую дорогу? Было сочтено целесообразным все же не торопиться и дать медикам возможность поэкспериментировать с новолином, как они сочтут нужным. Кроме того, местные эскулапы попросили специалистов Конфедерации пока не подвергать дело огласке, дабы не возбудить у населения ложную надежду. Предположительно тестирование препарата может затянуться на неопределенный срок.

— Насколько все же оппозиция облегчает нам работу, — благодарно вздохнула Пэйгадан. — Стоит ее только немного расшевелить! Аборигенам разрешили осмотреть корабль?

— Несколько местных все еще рыщут по нему, вынюхивают. Они представились экспертами. Могу побиться об заклад, — воскликнул Халлерок со смешком, — что Моюскан убедился, что никто из членов экипажа не пользуется разумозащитой! А это создало иллюзию того, будто овладеть этим драндулетом и его командой раз плюнуть.

Он немного помедлил:

— Нам остается лишь немного подождать.

— Да, нам остается лишь позволить ему забавляться такими иллюзиями, — согласилась Пэйгадан. — Теперь нужно встревожить его ровно настолько, чтобы подпитать их самым естественным образом.

Ночь давно опустилась на крыши Центрального Города, когда столь ожидаемое ею сообщение протрещало из коммуникатора шлюпки. Агент расшифровала его, изобразила внутренне сильнейшее эмоциональное потрясение, потом растормошила Джесс и с приличествующим случаю негодованием высказала все, что она думает, тем самым, подсунув подслушивающему Моюскану горькую пилюлю. Правда, сразу после этого Пэйгадан пришлось пережить несколько волнительных минут, пока ее пациентка под действием все умиротворяющей антишок-колы вновь ни успокоилась.

— Она все порывалась встать и взяться за дело самостоятельно! — изумленно сообщила Халлероку Пэйгадан, потирая растянутое запястье. — Но, в конце концов, мне удалось ее убедить, что в обязанности Департамента Культуры не входит расследование тайных массовых убийств на чужой планете, и что один из самых компетентных Агентов Зоны высадится здесь завтра, чтобы взять на себя это дело.

— Ага, — понимающе отметил Халлерок, — эта новость и означает, по твоим словам, «закрутить гайки».

— Причем, закрутить настолько, насколько требуется. Есть подозрение, что ответственность за изощренные ритуальные убийства лежит на мощной и разветвленной тайной организации, а не на каком-то убогом телепате, который нескольких веков изображает из себя планетарного божка. Разумеется, если указать на Моюскана, ему тут же отвернут башку его же подданные.

Девушка промокнула лоб носовым платком.

— Знаешь, инсценировка всегда заставляет меня нервничать, никак не могу привыкнуть врать, — добавила она. — Я здорово волновалась, почти совсем как ты. Теперь требуется набраться терпения и ждать, пока Моюскан не решит свои маленькие проблемы. Он не настолько туп, чтобы не заметить выход…

Однако минуло почти три часа, которые Пелайл, якобы второстепенный сотрудник Галактических Зон, провела в тихой и незаметной работе над документами в компании папок, рапортов и досье, отправляя и получая различные кодированные сообщения в связи с анонсированным прибытием на Ульфи старшего по званию — Агента Зоны.

Девушка готова была признать, что и сейчас немного волнуется, хотя предусмотрела альтернативные меры на случай…

И тут в ее разум ворвалась вопрошающей молнией мысль Халлерока. На мгновение Пэйгадан затаила дыхание.

— На связи! — резко откликнулась она. — Что там у тебя, выкладывай!

— Ведущие биохимики планеты Ульфи, — обстоятельно начал Халлерок, — только что вынесли заключение, которое вскоре будет обнародовано повсеместно…

— Слушай, ты, озорник-недоучка! — выпалила Пэйгадан. — А ну-ка, не тяни из меня душу!

— …поскольку смогли в самые короткие сроки завершить, то есть проанализировать, резюмировать и сопоставить все необходимые тесты, которые подтвердили абсолютную безопасность нового средства против космофобии — новолина — для всех вариантов физиологических особенностей структуры ульфийцев. Было признано, правда, что в известной степени придется полагаться на…

— Халлерок! — ледяным тоном на этот раз перебила его Пэйгадан, — еще одна идиотская подробность — и при встрече я сделаю из тебя полуфабрикат!

— Ну что ты, Пэг! — наигранно жалобно воскликнул Халлерок. — Ученые прислали на Госпитальный полсотни добровольцев, чтобы окончательно проверить действие новолина непосредственно в космосе, после чего вся Ульфи до последнего человека использует несравненный подарок Федерации, и как можно быстрее. Никто особо не расстроился, когда наши медики напомнили, что ранее уже сообщали о том, что корабль способен тестировать одновременно лишь один объект…

Пэйгадан сделала судорожный вдох, и ее лицо вспыхнуло минутным румянцем, отчего сразу стало чистым, ярким, ничем не замутненным.

— И когда отобранный доброволец взлетит в космос? — промурлыкала она триумфально.

— Он уже взлетел, десять минут назад, — невинно произнес помощник. — Незадолго до того, как я его протелепатировал, объект эксперимента обнаружил, что за десять минут полета в космосе можно вылететь за пределы радиуса действия телепата второго уровня. Похоже, что потеря контакта с Ульфи его встревожила не на шутку… Ого! Смотри, Пэг! Представь, что было бы со мной без разумозащиты, когда этот бессмертный кладезь всех добродетелей в мире принялся за свое гнусное дело!

— Отлично представляю, — воскликнула Пэйгадан. — Хорошо хоть, что планета уже в безопасности. Молодец, так что я прощаю тебя за все твои приколы. Теперь можешь побеспокоиться и о корабле! Должна тебя похвалить, — признала она чуть позже, — за то, что ты установил ПТ-элементы. Вот, что называется, полный охват! В половине случаев я сама не знаю, из какой точки корабля наблюдаю за этим спектаклем.

Она удобно свернулась калачиком в просторном кресле рядом с кушеткой, на которой тихо дремала Джесс, и казалась почти столь же безмятежной, как и ее высокая гостья. На голову Пэйгадан было водружено что-то вроде большого, с толстыми стенками, но, по-видимому, очень легкого шлема, доходившего ей почти до переносицы, а глаза девушки были закрыты.

— В данный момент, — предположил Халлерок, — наверное, ты направила объектив Подглядывающего Тома прямо в верхний левый угол видеоэкрана, в который смотрит Моюскан. Ему все еще не нравится находиться в космосе, верно?

— Да, но он способен контролировать свою неприязнь, — лениво заметила Пэйгадан. — Я его узнала, это тот, кто руководил нападением на нашу культуртрейгершу в Историческом Институте. В ее памяти осталось короткое, но очень точное его изображение. Итак, знакомься, это — Моюскан, все в порядке!

— Ты хочешь сказать, — ошеломленно спросил Халлерок, — что до сих пор не была в этом уверена?

— Ну, видишь ли, никогда нельзя быть уверенным до самого конца, — наставительно сказала Пэйгадан. — Всегда могут возникнуть неприятные сюрпризы.

Она открыла глаза, переменила позу и вновь откинулась на спинку.

— Не смотри на меня так, Халлерок! Сейчас ты должен записать для Лаборатории все, что происходит на борту Госпитального, каждую мелочь!

Халлерок, все еще несколько встревоженный, на это заметил, что записывать пока почти нечего. Если не считать того, что темнокожий ульфийский доброволец с бородкой клинышком, взятый исключительно в качестве объекта научного исследования, развил на борту самую бурную деятельность. Однако никто на корабле, по-видимому, не находил в этом ничего странного. Куда бы он в больничной пижаме и босиком ни направлялся, экспериментальная группа в составе трех врачей неотступно следовала за ним, точно наседки за перевозбужденным цыпленком. Время от времени группа останавливала своего беспокойного пациента на бегу и производила беглый медицинский осмотр, коему он подчинялся беспрекословно.

Однако он молчал и даже словом не перекидывался ни с ними, ни с членами экипажа, мимо которых стремился пройти незамеченным. Те, в свою очередь, были настолько глубоко погружены в выполнение своих служебных обязанностей, что, по-видимому, не замечали его присутствия, и одно это уже свидетельствовало о необычности полета.

— А старикан-то — прирожденный организатор! — вынуждена была признать Пэйгадан. — На него работает целый табун экспертов, и он достаточно умен, чтобы не мешать им. Корабль уже лег на новый курс, верно? Можешь вычислить, куда он направляется?

Халлерок ответил.

— Ого, путешествие длиной в месяц! — глубокомысленно протянула Агент. — Похоже, он больше не хочет иметь с нами дело!

На скорости, чуть ниже крейсерской, Госпитальный корабль удалялся прочь от Ульфи. Пациент, точно погруженный в государственные дела сановник, обремененный ответственностью и не замечающий своей почтительной свиты, продолжал бродить по кораблю. И вот однажды, вернувшись в просторную ходовую рубку и бросив неприязненный взгляд на экран перед креслами пилотов, на котором блистала алмазная россыпь звезд, Моюскан не выдержал.

В этот момент и стало очевидно, насколько же одиноким он чувствовал себя среди членов команды Госпитального. Зная, что больше не нужно сдерживать свое эго фантомами, экс-правитель. Ульфи выплеснул наружу все, что накопилось у него в душе. Этот бурный словопоток из бессильного гнева, несбывшихся надежд и панического страха должен был привлечь внимание всех присутствующих в ходовой рубке.

Но не тут-то было.

Пилоты вместе с навигатором и его помощниками были полностью поглощены бурной дискуссией о куче неиспользованных в ходе этого рейса информкристаллов. Доктора, окружившие разоряющегося Моюскана, спокойно дожидались, когда он закончит, чтобы обменяться профессиональными комментариями в спокойной, неспешной манере специалистов, которые наблюдают за ходом поставленного эксперимента и все больше уверяются в его удовлетворительном завершении.

Взрыв эмоций окончился столь же неожиданно, как и начался. Ульфиец вытер ладонью рот и хмуро уставился в пол.

— Думаю, — сказала Пэйгадан, — пора высылать истребитель, Халлерок!

— Уже выслан, — ответил стажер. — По моим подсчетам «окончание времени действия» пришлось как раз на середину его блистательной речи.

— По моим — тоже, — откликнулась девушка. — Надеюсь, теперь уже скоро. Ждать осталось недолго.

Корабль-беглец был густо нафарширован различными смертоносными устройствами, которые можно было активизировать дистанционно через ПТ-систему. Однако поскольку подобная активизация могла повлечь за собой неприятности для членов экипажа корабля, мины-блохи, баллоны с газом и скрытые автоматические снайперы следовало использовать лишь в крайнем случае, а именно, в том, если Моюскан попытается излить недовольство внезапно отвернувшейся от него фортуной на кого-нибудь из своих новых пси-подчиненных. Однако Пэйгадан считала маловероятным, что недавний повелитель Ульфи столь непрактично распорядится даже малой частью своих сократившихся человеческих ресурсов ради мелкой мести.

Убедившись, что не ошиблась, девушка терпеливо, гораздо более терпеливо, чем Халлерок, ожидала завершения карьеры Моюскана, не желая, однако, чтобы в этом оказались замешаны мины, пули или газ.

Это произошло примерно четверть часа спустя. На экранах прекрасно зафиксировалось, как по телу ульфийца едва заметно пробежала дрожь, словно его подключили к электрическим клеммам.

И Агент, и стажер среагировали практически мгновенно, но так и не смогли выяснить впоследствии, кто из них запустил телепатически управляемый механизм, который вызвал на Госпитальном короткую вспышку слабого пси-излучения, едва ли воздействовавшего на граждан Веги.

Экипаж Госпитального корабля тоже отреагировал, но не на вспышку, а на включившийся аварийный зуммер. Кто-то пощелкал тумблером, кто-то выяснял возможную причину, но так как все устройства были в полном порядке, беспокойство улеглось. Потом движения людей замедлились, они хмурили лбы, точно пытаясь что-то припомнить, а еще через несколько секунд, что бы ни делал каждый из них и где бы ни находился, астронавты приняли горизонтальное положение и погрузились в сон.

Один Моюскан остался бодрствовать, поскольку лишь его нервные центры не были за несколько дней до этого подвержены обработке катализатором, который ничем себя не выдавал до тех пор, пока вспышка излучения не заставила его начать действовать. Не прошло и минуты, как диктатора потрясло внезапное осознание факта, что вокруг нет более ни единого разума, способного ему подчиняться. Ибо новолин хоть и был способен излечить космофобию, но лишь на ограниченное время, зависящее от величины дозы и конкретного организма, впоследствии же все возвращалось на круги своя. Какова бы ни была природа всепоглощающего страха, который пробуждал к жизни тайные механизмы одинокой души, захваченной врасплох посреди космического пространства, последствия оказались крайне разрушительными как для тела, так и для мозга.

Именно так, неистово и стремительно, умер Моюскан Бессмертный, прожив на четыре столетия дольше отведенного ему природой срока. Его сердце разорвалось на части в результате нарастающего с каждой секундой приступа безудержного ужаса. Халлерок, до сих пор добросовестно записывавший данные для всеядной Лаборатории, едва справился с приступом тошноты, когда диктатор зашатался, издал безумный вопль и рухнул на пол рубки. Пэйгадан же казалась невозмутимой.

— Можно было избавиться от него и более щадящим способом, но это могло повредить гражданам Веги, — возникла в разуме стажера здравая мысль Агента. — В конце концов, все прошло в соответствии с созданным им самим церемониалом смерти. Поворачивай Госпитальный обратно, и пусть истребители встретят его на полдороге. Через некоторое время я с тобой свяжусь…

Пять часов спустя Змейка радостно шлепнула Наблюдательный корабль сзади, небрежно подтолкнула его носом и увела с орбиты Ульфи, обвив со всех сторон множеством захватов и дружески притянув к себе, шлюз к шлюзу.

— Тридцать пять секунд назад, — холодно сообщил Халлерок Пэйгадан, которая рысью вбежала в рулевую рубку Наблюдательного, — все насквозь бардачные приборы этой насквозь бардачной посудины совершенно очистились от всех настроек! Есть идеи насчет того, какова причина случившегося?

— Следи за речью, озорник! — мягко выговорила Пэйгадан, поскольку стажер мог выражаться более живо. Она перебросила ему через пульт небольшую коробочку. — Это тебе для тщательного изучения непосредственно после моего отъезда. Хотя можешь открыть ее прямо сейчас.

Половину коробочки занимал прозрачный кубик, скрывавший внутри трехмерное изображение стройной девушки с блестящими черными волосами. Из одежды на ней имелась одна короткая золотистая юбочка участницы планетарных игр Джелтада, а из оружия — дротик, который она сжимала в руке.

— Прелестная малышка! — признал Халлерок. — Уроженка Веги, да? Все остальное я найду в куче сопровождающих стаби-кристаллов? Кто она такая, и что я должен делать?

— Это и есть наша подопечная — следователь Департамента Культуры, — объяснила Пэйгадан.

— Системный Шеф? — удивился Халлерок. Он еще раз взглянул на изображение, представлявшее собой копию одной из трехмерок Сыщика, и вновь перевел озадаченный взгляд на ланнайку. — Разве ты не закончила свою ментальную импровизацию?

— Почти. Осталось лишь дать ей немного гипноинформации, чтобы ввести в курс того, что происходит на Ульфи, включая и ее роль в развенчании Моюскана. Когда я уходила, бедняжка все еще спала в люльке, которые им выдает для ночлега Департамент Культуры.

— Как я понимаю, — глубокомысленно изрек Халлерок, — информация о последних событиях на Ульфи считается материалами, распространяемыми Галактическими Зонами исключительно для служебного пользования! Поэтому ты не стала перегружать память Системного Шефа другого департамента деяниями парапсихического разума Галактических Зон, верно?

— Умница! Готова признать, что хотя Департамент Культуры — не самое подходящее место для поиска новых сотрудников, мы можем ее зачислить в свои ряды. Я сейчас как раз тем и занимаюсь, что просвещаю ее на предмет деятельности Галактических Зон на уровне Агента. Стаби-кристаллы подскажут тебе, как обращаться с нашей культуртрейгершей в случае, если во время процесса приобщения к ценностям Галактических Зон у нее случится какой-нибудь заскок. Поскольку тебе все равно предстоит провести на Ульфи еще месяца три-четыре, считай, что общение с Джесс — приоритетная часть твоего задания.

— Я?.. Еще на три или четыре месяца?.. — недоверчиво переспросил Халлерок. — Но ведь я отлаживал Наблюдательный, чтобы лететь обратно на Джелтад. Я ведь не нужен тебе здесь, правда?

— Мне — нет! — в голосе Пэйгадан явственно пробились нотки тихой радости. — Дело в том, что вместо тебя улетаю я. Пару часов назад меня вызвал Центральный и приказал возвращаться как можно скорее, сразу, как только прикончим этого негодяя Моюскана.

— Зачем? — Халлерок медленно менялся в лице. — Здесь еще полно работы для Агента!

Девушка покачала головой.

— Сама не знаю! Но, думаю, вызов как-то связан с теми маринованными Бьянтами, которых ты послал Лаборатории. Центральный разговаривал со мной весьма воодушевленно.

Серебристые глаза заблестели от нескрываемого удовольствия.

— Задание для пятерых Агентов, Халлерок! — нежно пропела она. — За пределами Условной Галактической Границы!

— За Границей?! С Бьянтами?! Вот здорово! Похоже, Лаборатория откопала нечто поистине сногсшибательное! — Халлерок вскочил на ноги.

Пэйгадан кивнула и тихонько причмокнула губами.

— Да уж! Нечто сногсшибательное и к тому же решающее, и доставили это в Лабораторию мы!

Состояние восторженности у стажера сменилось депрессией.

— Однако посмотрите, какое у нас обиженное лицо! — добавила девушка язвительно. — И все потому, что нас не берут с собой!

Халлерок сначала нахмурился, но затем рассмеялся:

— Ладно, я просто все время думал об этих Бьянтах. Можешь забирать их себе, а я покручусь немного вокруг Ульфи, и заодно устрою хорошую терапию обаятельной невротичке от Культуры.

— Все мы начинаем с малого, — ответила ланнайка. — Посмотри на меня, можешь поверить, что еще несколько лет назад я была всего лишь Высочайшей Королевой Лар-Санкайи? Хотя, разумеется, — весьма патриотично добавила она, — во всей Галактике нет планеты прекраснее, от Ядра Звездного Скопления до Туманностей и далее!

— И уж определенно лучше Ульфи, — добавил Халлерок, все еще не смирившись с судьбой. — Когда же новый Агент возьмет под свою опеку это скопление идиотов?

Пэйгадан тихо сползла с пульта и подарила его жалостливым взглядом:

— Вот бедняга! Ведь я тебе сообщила Перспективный План Работы, усек? Ты когда-нибудь слышал, чтобы подобные вещи распространялись на уровне ниже Агентов Зоны? Или мне придется официально оповестить тебя о том, что твоя первая неделя в качестве исполняющего обязанности Агента Зоны прошла успешно?

Халлерок широко раскрыл глаза. Затем у него отвалилась челюсть.

— Погоди-ка… — начал было он.

Девушка провела рукой у него перед лицом.

— Будь так любезен, закрой рот и выслушай последний приказ! Ульфи принимается в Конфедерацию в качестве пограничного гарнизона Системы 18-го Класса. Полагаю, не нужно объяснять, что в последующем процессе возникнет один не вполне стандартный нюанс, а именно: необходимо замести следы как влияния Моюскана на ульфийскую культуру, так и нашей маленькой операции.

— Ну, разумеется! — хрипло ответил Халлерок. — Но послушай, Пэг…

— Работы невпроворот, поэтому Центральный и отводит на нее три-четыре месяца. Как закончишь, вернешься на Джелтад. Лаборатория уже начала разработку робота-двойника, но понадобится твое присутствие, чтобы запрограммировать в его мозгу образцы твоих мыслительных импульсов и все такое прочее. Так что еще через пару-тройку месяцев будешь отлично экипирован для любой грязной работы, и догадываюсь, наш шеф уже придумал что-нибудь этакое специально для тебя. Так что — да поможет тебе Бог, а я лично — отчаливаю. Есть еще вопросы?

Если бы Агент была человеком, Халлерок не сказал бы ничего. Однако, в отличие от большинства тех, кого знала Пэйгадан, Халлерок никогда не забывал, что Ланнаи отличаются от людей. Его бесхитростность ей очень нравилась, как и многое другое.

— Нет, — ответил он, — сейчас вопросов у меня нет, но если буду работать один, то наверняка почувствую себя беспомощным и одиноким. Мне кажется, я недостоин подобной ответственности.

Пэйгадан снова помахала рукой у него перед носом.

— Это чувство у тебя усилится, — пообещала она.

И ушла.

В нашем языке существуют такие понятия, как движение и скорость, но то, как Змейка летела домой, трудно было описать с их помощью. Однако для того, чтобы хоть как-то приближенно отразить этот процесс, вполне могла подойти цепочка из необычайно сложных математических формул.

Итак, она двигалась домой, раскрыв свои сенсоры на полную катушку. Пэйгадан сидела за пультом, задумчиво уставившись в огромный видеоэкран. Она ждала вызова, который мог поступить в любой момент.

Девушка могла рассчитать до минуты, сколько времени понадобится Халлероку, чтобы оправиться от легкого шока, в котором она его оставила, и добраться до досье-кристаллов, рассыпанных перед ним на пульте. Краткое описание недавнего поведения Системного Шефа Джесс (вместе с сопутствующей мотивацией) было развернуто на них методом особой телепатической стенографии, так что каждый час активной жизни индивида становился полноценной базой для анализа.

Она акцентировала внимание бывшего стажера на этой работе для того, чтобы Халлерок принялся за нее в первую очередь. Поскольку он работал быстро, на просмотр ему понадобилось не больше трех-четырех минут.

Однако прошло еще с минуту, а он не двигался с места, пялясь на кристаллы, ошеломленно и встревоженно. Лишась дружеской поддержки, бедняга не смог провести даже простой анализ характера!

Но вот Халлерок решительно перетасовал кристаллы, сложил их аккуратной горкой и стал просматривать заново. Медленно и внимательно, в надежде заметить ошибку, которая, несомненно, туда вкралась!

Пэйгадан улыбнулась.

С точностью до секунды мысль Халлерока настигла разум ланнайки, отправленная вслед за Змейкой и повторившая все извивы ее траектории. Как только сенсоры поймали эту мысль и переда; ли свою добычу хозяйке, она включила передатчик.

— Халлерок, я слушаю! Ну и мощный же у тебя посыл! Чем обязана, друг мой?

Короткая пауза, затем Халлерок заговорил:

— Пэг, что с нашей культуртрейгершей?

— А что с ней? — переспросила Пэйгадан, изображая удивление.

— В кристаллах записано, — осторожно пояснил Халлерок, — что она — нераскрытый парапсихолог. Телепат третьего класса, как минимум, это очевидно. Однако она попутно одержима какой-то странной манией, считает себя физически чем-то вроде чудовища, что не соответствует действительности, и это тоже очевидно.

Ланнайка изобразила па лице тонкую игру мысли. В конце концов, нет ничего более трудного и рискованного, чем пытаться восстановить связь с очевидным парапсихологом, которого от неожиданности сбросило с собственного телепатического луча.

— Ах, ты про это! — наконец произнесла она с видимым облегчением. — Это не мания, Халлерок, просто одно из типичных преувеличений на субаналитическом уровне. Я, наверное, зря слишком акцентировала твое внимание. На самом деле с Джесс все в порядке, она — А-класс плюс, причем плюс довольно значительный, как сам видишь. Однако она родом не с Веги.

— Не с Веги? Ну и что, почему бы ей…

— Наша барышня, вероятно, всегда довольно болезненно относилась к этой своей особенности! — заключила Пэйгадан с таким радостным видом, словно внезапно сделала открытие. — Даже когда еще была ребенком. Правда, она получила традиционалистское образование, и не могла сознательно признать каких-либо отличий между собой и другими человеческими существами. Она — подкидыш, воспитанный нашим Департаментом Культуры, Халлерок. Наверное, нужно было сказать тебе об этом сразу. Ее подобрали где-то в космосе, она из какой-то неопознанной человеческой расы, ведь у нее рост чуть меньше двух с половиной метров…

В кабинете мобильной резиденции Системный Шеф Джесс промокнула свои ясные глаза, высморкалась и решительно спрятала носовой платок.

После пробуждения она прорыдала целый час. Мирок традиционалистов был милым, аккуратным местом, где все понятно. И как уютно было в нем жить, даже если при этом Джесс никогда не чувствовала себя в своей тарелке! Конечно, в нем имелись свои трудности, например, низшие, негуманоидные расы, которые следовало жалеть за все их несовершенства и держать в подчинении для их же блага, равно как и для блага всех остальных. Но каким образом человеческая цивилизация А-класса могла обратиться в убогое и отвратительное стадо, как случилось на Ульфи — это никак не укладывалось в традиционалистскую картину мира! Этим уродам ничего не объяснишь. Они отлично уживались и со своими иллюзиями.

Ну и пусть себе живут! А она — вся та же Джесс, дитя космоса! Во всяком случае, взамен разрушенного воздушного замка перед ней неожиданно появились новые перспективы, связанные с ее собственными способностями особого рода, которые можно было не только использовать, но и развить. И на все это ей раскрыла глаза хитроумная маленькая ланнайка!

Девушка перебрала эти перспективы с новым для себя, холодным, взвешенным интересом. Теперь, когда барьеры, затуманивавшие ее память, исчезли, перед мысленным взором ясно и величаво проплыл молчаливый, холодный, зачарованный снежной белизной мир ее детства под блистающим ночным небом. Ее далекая суровая родина! Джесс могла отправиться туда, как только пожелает, и найдет там тепло и дружбу. Осознание этой возможности возвратилось к ней тоже.

Но чего ей хотелось на самом деле?

Существует иная дружба, как намекнула ей Пэйгадан, удовлетворение другого рода, нежели то, что она получит, проводя свою дальнейшую жизнь в безмятежности среди своих соплеменников на самом прекрасном из холодных, застывших миров. Агенты Зоны пытаются создать цивилизованную Галактику и предлагают ей поработать вместе.

Джесс приняла ванну, надела свежую форму и погрузилась в легкую меланхолию в ожидании завтрака, который должен был вот-вот появиться из лотка сервисного устройства, когда кибер-дворецкий объявил:

— Агент Халлерок, Галактические Зоны, просит о встрече.

Она вздрогнула и повернулась на стуле, чтобы взглянуть на закрытую дверь. Что все это значит? Она еще не готова с ними встречаться. Она намерена принять решение сама.

— Ну, хорошо, впусти, пожалуй! — сказала она с досадой.

Дверь кабинета открылась.

Мгновение спустя Халлерок, еще не успев переступить порог, отвесил девушке учтивый поклон.

Джесс начала было вставать, но, оценив разницу в росте, она внезапно села и еще раз взглянула на Агента.

— Приветствую вас, Джесс! — произнес Халлерок. Его голос звучал дружелюбно, но в то же время удивительно уверенно.

Даже не будучи, как сейчас, облаченным в безукоризненную бело-голубую форму Галактических Зон, Агент Зоны, без сомнения, относился к тому типу мужчин, на которых приятно смотреть любой молодой женщине. Однако дело было не столько в том, что Халлерок обладал коротко остриженными темно-рыжими волосами и ясными темно-зелеными глазами, навевавшими неясные ассоциации о якобы виденном где-то льдистом полуночном океане. Главная причина состояла в том, что сразу становилось понятно — молодой человек родом с необычной планеты.

Джесс медленно поднялась и встала прямо перед ним.

Да, родной мир Агента имел значение, особенно для нее! Марк Вири VI, планета фронтирного типа, обосноваться на которой могло придти в голову лишь безрассудным землянам эпохи первых переселений. Экваториальный пояс лихорадило от буйства опьяняющих красок, безумная радуга лета цвела и созревала на протяжении двух месяцев из тридцати восьми, составляющих тамошний год, чтобы затем, подобно остальной части этого сурового мира, вновь покрыться искрящимися под одинокими звездами лепестками льда, скрытого в сумраке вечной ночи.

Даже на древней Земле перед жизнью, сознательно избравшей Великий Холод средой своего обитания, было всего два пути. Либо бедствовать и прозябать в нищете, поставив перед собой цель выжить во что бы то ни стало, или расцвести в триумфальном буйстве силы, которую не смогут остановить никакие грядущие перемены. На планете Марк Вири людям с неизбежностью пришлось адаптироваться к безжалостным местным условиям. Почти три сотни поколений, сменявших друг друга со времен Первых Межзвездных Миграций до того дня, когда исследовательский корабль Конфедерации — «Великан-Бродяга» — совершил вынужденную посадку в приполярной области, смогли так же слиться с окружающей средой, как фольклорный кулик со своим болотом, причем так же, как и он, марквириане не видели ни малейших причин покидать столь подходящее местечко.

Правда, никто не осмелился бы их пожалеть.

Джесс стояла перед Халлероком, выпрямившись, и все же ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Трехметровый рост и почти два центнера веса не лишали атлетическую фигуру тигриной гибкости. Да, ей было на что посмотреть.

Служебная форма служила намеком, который Джесс поняла, хотя и не нуждалась в нем. В глазах Халлерока блистал лед его родной планеты, но там же можно было различить тепло и надежность человеческой силы, торжествующей над торосами и морозным дыханием грозной природы. Этот сын народа-победителя глубоко осознал, что Галактика бескрайна и бездонна для любого разумного существа, и поэтому присоединился к Конфедерации, близкой ему по духу.

Однако, как и Джесс, марквирианин чувствовал себя гигантом среди карликов. Даже если он и не хотел этого признать, каждой клеточкой тела Халлерок ощущал потребность в обществе себе подобных.

Джесс, пытливо, но осторожно открывая свой разум этому феномену, этому чудовищу Галактических Зон, вдруг отчетливо осознала все это и еще многое другое, и, наконец, смягчилась.

Родственная душа! Ее глаза засветились улыбкой.

— Рада познакомиться, Агент Халлерок! — произнесла Джесс.

И в это самое время Пэйгадан приняла решение, что настал подходящий момент для того, чтобы ликвидировать миниатюрное ПТ-устройство, которое она когда-то чуть ли не целый час устанавливала в стене над правым верхним углом зеркала в кабинете Джесс.

Этих рослых детей сейчас, должно быть, переполняют эмоции оттого, что они встретили наконец-то кого-то из своих, однако очень скоро они вспомнят о крошке Пэйгадан. И первое, что придет на ум подозрительному Халлероку, будет связано с возможным присутствием Подглядывающего Тома.

Хорошо, что эти крошечные устройства не оставляют никаких следов!

Она стащила с себя ПТ-шлем, деликатно зевнула и на минуту расслабилась, самодовольно поглядывая на видеоэкран.

— Вот что я называю стоящим заданием! — сказала ланнайка видеоэкрану. — Ни малейшей ошибки, а ведь как банально все начиналось!

На мгновение она задумалась. Серебристые глаза медленно закрылись, затем открылись вновь.

— Не удивительно, — заметила она, — что Центральный выбрал именно меня для выполнения почетной Миссии Пятерых, и это всего лишь после нескольких выполненных заданий! Да, когда возникает настоящая проблема, ланнайский мозг не дает осечки!

Сотни тысяч дружественно настроенных пикселей на видеоэкране молчаливо зааплодировали ее пламенной речи. Пэйгадан милостиво улыбнулась в ответ. В этот момент ее глаза снова закрылись, а голова начала клониться вперед.

Затем девушка внезапно выпрямилась.

— Эй, — негодующе воскликнула она, пытаясь справиться с приступом сонливости, — что все это значит?

— Снотворный газ, — откликнулся голос Змейки, — раз уж вы нацелились на новую работу, всю дорогу до Джелтада придется проспать. Вам необходим отдых.

— Но это же целая неделя! — запротестовала Пэйгадан. Однако, хотя и не могла припомнить, как это получилось, но она оказалась уже в своей сомнокабине, свернувшись калачиком. Подушки надувались под ее головой, удобно поддерживая, а огни по всему кораблю один за другим гасли.

— Ах ты, хитрюга! Я еще разберусь с твоими рефлексами!

Но угроза так и осталась без ответа. Впрочем, она бы его не услышала — должна будет пройти целая неделя, прежде чем Агенту Зоны Пэйгадан вновь позволят приобщиться к тому, что происходит вокруг.

Тем временем по гигантскому телу Змейки разлилось тихое жужжание. Одновременно с этим в опустевшей и неосвещенной ходовой рубке яркая голубая искра индикатора скорости начала решительно карабкаться вверх.

Жужжание перешло в рев, затем в нем появились высокие ноющие нотки, и оно стало неслышимым.

Голубая искра остановилась как раз напротив отметки «Критическая».

Пространство сжималось перед Змейкой, она спешила домой, успешно завершив очередную миссию.

И скорость ее все возрастала и возрастала.

Правда о Кушгаре ^{(повесть)}

Самые загадочные и невероятные слухи ходили о том, каким образом Конфедерации Веги удалось укротить Кушгар. Однако самым страшным было то, что внешне все выглядело так, словно не произошло ровным счетом ничего страшного!

Сначала разнесся слух, что Конфедерация намерена атаковать Кушгар, затем — внезапно, что она его уже атаковала. Все это вызвало приятное удивление и интерес в многочисленных сообществах, чьи территории граничили с Конфедерацией. «Тысяча Наций» вместе с полудюжиной подобных организаций потихоньку напрягли свои вооруженные силы, дабы ударить Конфедерации точнехонько в спину, как только она увязнет в осуществлении своих честолюбивых планов. Поскольку Кушгар и Конфедерация казались соперниками равными настолько, насколько это возможно для двух могучих держав.

Однако никакого поединка не последовало. Не было даже ничего похожего на официальную капитуляцию. Просто звездные системы могучего Кушгара одна за другой принимали в качестве правителей предложенные Конфедерацией кандидатуры. Потом Кушгар кротко отпустил на все четыре стороны плененные народы и возвратил богатства, награбленные на протяжении последних семи веков. Затем на глазах у онемевшей от изумления галактической общественности он тихо остепенился и принялся активно перенимать хорошие манеры.

Слухи усилились, причем самые жуткие из них расползались из самого Кушгара и распускались его озлобленными и суеверными обитателями.

«Тысяча Наций», равно как и прочие заинтересованные сообщества, постепенно забросили свои агрессивные планы и разочарованно отступили. Определенно, время резких движений еще не пришло. Конфедерация снова обвела всех вокруг пальца, не сжимая для этого кулаки.

Однако что же она проделала с Кушгаром и как?

На Совете Координаторов Конфедерации, на планете Джелтад Системы Веги, Третий Координатор, глава Департамента Галактических Зон, подвергся резкой критике со стороны своих товарищей.

Они тоже хотели знать все про Кушгар, а он им ничего не рассказывал.

— Разумеется, мы вас ни в чем не обвиняем, — подчеркнул Пятый Координатор, занимающийся стратегией. — Но вы же не считали, что, опередив планы Совета лет эдак на шестьдесят, вы не возбудите ни в ком ни малейшего любопытства?

— Нет, у меня этого и в мыслях не было, — признался Третий Координатор.

— Давай начистоту, Хвост! — не выдержал Первый Координатор. Под этой кличкой Третий Координатор был известен в узком кругу высокопоставленных лиц Конфедерации. — Как ты это сделал?

Обычно они выступали в подобных дискуссиях как союзники, однако на сей раз Первого Координатора снедало любопытство.

— Я не могу удовлетворить ваше любопытство! — откровенно ответил Третий Координатор. — Я передал отчет в Коллегию, оттуда многочисленным Департаментам раздадут все, что им полагается.

Он имел полное право защищать секреты своего Департамента, и Координаторы это понимали. Что же касается Коллегии — Коллегии Плеяд, метафизической организации, которая выступала третейским судьей во всех подобных случаях, то какое отношение она имела к делам по Управлению Конфедерацией, никто точно не мог бы определить, кроме нее самой.

Заседание Совета продолжалось недолго. Третий Координатор покинул его вместе с Брофой, привлекательным молодым человеком, который, пользуясь полномочиями, предоставляемыми ему Коллегией, с интересом следил за дискуссией.

— Пойдем-ка выпьем, — предложил Брофа, — ведь мне тоже любопытно, как ты объехал Кушгар на кривой козе.

Координатор издал сдавленный стон. Седые волосы были всклокочены, лицо выглядело усталым.

— Хорошо, — в конце концов, сдался он. — Тебе я расскажу все…

Молодой человек по имени Брофа носил титул Президента Коллегии Плеяд, что было скорее звучно, чем значительно, поскольку он являлся, в сущности, лишь ученым, возглавлявшим исполнительную власть и ответственным за внешнекосмические дела Коллегии. Однако он был еще и близким другом Третьего Координатора. Поэтому ему можно было доверить какие угодно государственные секреты.

Хвост принял предложение Брофы. Они зашли в ресторан.

— Не будь слишком строг к коллегам, — успокаивающе пробормотал Президент Коллегии. — В конце концов, ты и сам знаешь, что все вокруг считали завоевание Кушгара или обращение его в союзника самым важным и опасным предприятием нашей доблестной Конфедерации на ближайшие сто лет. А тут вдруг Департамент Галактических Зон подает его на блюдечке, причем безо всякой видимой подготовки и без потерь…

— Без потерь не обошлось, — угрюмо заметил Координатор.

— Не обошлось? — непонимающе вопросил Брофа.

— Мне это стоило лучшего Агента Зоны, — мрачно заявил Координатор, — какой у меня был. Помнишь Замман?

Тонкий фас Брофы словно закрыла туча.

Помнил ли он Замман?! Еще бы! Временами он даже предпочел бы помнить ее не столь отчетливо.

Однако, два года — слишком маленький срок для того, чтобы забыть имя женщины, которая спасла тебе жизнь…

При сообщении о том, что Его Превосходительство, Достославный Брофа, потерялся в космосе, среди членов правительства Конфедерации прокатилась зыбь тщательно скрываемого смятения. И все потому, что Конфедерация вынашивала планы сделать из Брофы политическую фигуру самого высокого ранга.

Даже традиционное самообладание Третьего Координатора мгновенно улетучилось, когда эти сведения настигли его впервые. Однако уже вскоре он сообразил, что хотя человек, затерянный в глубоком космосе, почти никогда не возвращается, все же данный случай был особенным и безнадежным не выглядел. Последние сведения о местонахождении Президента Коллегии были получены с борта его личной яхты, которой управлял капитан Гримшард, сводный брат Брофы. Корабль был оборудован устройствами, которые передали бы тревожный сигнал всем наблюдательным станциям в радиусе тысячи световых лет, если бы корабль разбился, попал в аварию или подвергся внезапному нападению.

Поскольку сигналов тревоги не поступало, яхта, по идее, должна была где-то безмятежно дрейфовать, а кто-то на борту должен был следить за тем, чтобы ее местонахождение оставалось в секрете.

Все нити вели прямо к Гримшарду.

Исходя из каких-то своих резонов, Департамент Галактических Зон не поленился заранее собрать на сводного брата Брофы не менее богатое досье, чем на самого Достославного. Следователи Департамента без труда выяснили, что Гримшард был человеком честолюбивым и жестким, к тому же его годами раздражало сознание того, что Брофа первым и без видимых усилий осуществляет честолюбивые планы своего брата. Осторожное изучение его личности было проведено так досконально, что это дало возможность предсказать образ действий Гримшарда в любой ситуации. Психологи Департамента изучили обстоятельства исчезновения Брофы во всех деталях, и вскоре стало ясно, что именно Гримшард сделал и что был намерен делать дальше.

Беглая проверка, произведенная местными Агентами Зон, показала, что ни одна из сил, заинтересованных заполучить Брофу, не задействована в процессе, и, более того, ее ли бы какая-либо из них и была задействована, то поиски Конфедерации увенчались бы немедленным успехом. Однако самая большая проблема состояла в том, что исчезнувшая яхта могла укрыться в огромном количестве тихих гаваней.

Хоть количество это было огромно, но, тем не менее, ограниченное, если только корабль не дрейфовал где-то в космосе без руля и без ветрил, но трудно было себе представить, что столь опытный навигатор как Гримшард пожелает подвергнуть свою драгоценную жизнь подобному риску. Третий Департамент, обладавший сетью собственных офисов и лабораторий, а также целой армией кочующих Агентов, как ни одна другая организация, был способен определить все возможные места укрытия злополучной яхты, чтобы проверить их в кратчайшие сроки.

Поэтому Координатор нимало не удивился, когда на восьмой день поисков его настигло сообщение от Агента Зоны Замман Тарраданг-Пок, в котором говорилось, что Брофа найден — живой и относительно здоровый — и вернется на Джелтад примерно недели через две.

— В известном смысле, было просто ужасно, что эта космическая фея Замман его нашла! — прокомментировал тогда ситуацию один из помощников Координатора.

Поразмыслив, Глава Галактических Зон согласился с ним.

Планетка, на которой пряталась яхта Брофы, являлась одним из трех покрытых льдом спутников, вершивших свои обороты в темном мареве огненной планеты-гиганта.

Корабль-робот Агента Зоны Замман Таррданг-Пок, скромно выполняя свою долю работ в общей схеме поиска, мимолетом заскочил на планетку по касательной к орбите, в два счета обшарил поверхность и исчез в направлении ближайшего из двух других спутников планеты-гиганта.

Вся операция заняла не более нескольких секунд, однако, еще до отправления корабля Агент Зоны Замман покинула его в десятиметровой сторожевой космической шлюпке, набитой под завязку всяческим оборудованием, которого хватило бы для небольшого наступательного отряда. Неизвестно, какого рода источник энергии находился внизу, на спутнике, но он был мгновенно отключен при появлении ее корабля, что, впрочем, не обязательно могло быть продиктовано нечистой совестью. Однако мгновенно зафиксированные приборами Замман модуляции излучения свидетельствовали о наличии там точной копии двигателя яхты Брофы.

Замман решила, что яхта находится здесь и спрятана под обледенелой поверхностью спутника. Она отметила место, и маленькая шлюпка вошла в тонкую льдистую атмосферу с противоположной стороны планетки.

— Молись, братец, чтобы это был тот самый корабль, которого я жду, — заметил при этом Гримшард, — или кто-нибудь, кому на нас наплевать.

Он стоял в центре рулевой рубки яхты, поглядывая исподлобья на Брофу с явной неприязнью и тщательно скрываемой боязнью. Гримшард начинал подозревать, что все хитроумие его плана не принесло ожидаемого результата. Несколько дней он ждал, но так и не получил ответа ни на одно из множества разосланных им кодированных сообщений, он даже не был уверен, что они получены. Мало-помалу ему становилось жутко.

— Что бы ни случилось, — заявил он, — живым они тебя не получат!

Брофа, распластанный по стене гравитационными оковами, благоразумно воздержался от ответа.

Большую часть прошедшей недели его сознание дрейфовало где-то вдали, куда непрерывно, но ослабленно, доносились жалобы ущемленных нервных окончаний его тела, и в них растворялся голос сводного брата. Вместо того чтобы прислушаться к болевым ощущениям, он принялся в тысячный раз обозревать свои шансы выпутаться из западни, куда легкомысленно позволил Гримшарду себя заманить. Легкомыслие может обойтись ему очень дорого, хотя сомнительно, чтобы Гримшард со товарищи извлек из этого хоть какую-то пользу.

Брофа, в отличие от Гримшарда, не понаслышке знал о могуществе той организации, которую возглавлял его друг, Третий Координатор.

— Ни с места, капитан Гримшард! — прозвенел хрустальный голосок.

Брофа не сразу уловил смысл сказанного этим хрупким звоночком.

Он ощутил сильнейший шок от возврата в сознание, словно от пронзительного призыва самой смерти, словно Костлявая Леди явилась ему воочию, словно он стал ее очередной жертвой. Этот звук проник в его мысли сквозь тяжкие завесы боли и парализовал животным страхом. Мозг Брофы сработал с причудливой избирательностью, он предпочел проигнорировать очевидный смысл короткого предупреждения Замман и вместо этого воспринял его как непреклонную волю и неотвратимую угрозу, ощутив при этом всплеск скорбного, гнетущего отчаяния.

Позже он с готовностью признает, что в том бедственном положении, возможно, приписал голосу лишнее. Однако он всегда будет подчеркивать при этом, что Гримшард, человек, не обремененный богатым воображением и при том безрассудно храбрый, был впечатлен ничуть не меньше. Он видел, как сводный брат стоял лицом к нему на расстоянии около семи метров, спиной к двери, что вела из рулевой рубки в главный корпус корабля. На его лице застыло выражение, которое Брофа впоследствии не мог вспоминать без дрожи. Гримшард был вооружен до зубов, дополнительный лучемет лежал рядом, на пульте управления, до него было рукой подать, но на какой-то миг он замер и не мог двинуться с места.

Затем ошеломленный взгляд Брофы зафиксировал то, что творилось позади Гримшарда.

Дверь исчезла, вместо нее из проема вырвалось бледно-зеленое пламя. Затем он увидел Агента Зоны Замман, она стояла у двери, в руке у нее была пушка, позади маячили какие-то приземистые блестящие фигуры. В этот момент суеверный ужас безвозвратно покинул Брофу, он понял, кто такая Замман и зачем она явилась.

В тот же момент Гримшард предпринял роковой для него рывок с отчаянием и молниеносностью огромного, сильного животного.

Он бросился в сторону, надеясь укрыться под пультом, одной рукой хватая лучемет, а другой выхватывая пистолет из-за пояса, но в момент прыжка некая сила беззвучно подбросила его в воздух и швырнула через всю каюту почти к самым ногам Брофы. То, что осталось от Гримшарда, еще несколько секунд билось в яростных конвульсиях, но вскоре затихло. По каюте распространился слабый запах озона.

Брофа с содроганием посмотрел на распростертое у его ног обезглавленное тело. В детстве и в юности они с Гримшардом были лучшими друзьями. Позже он всегда понимал своего брата намного лучше, чем считал Гримшард. На какой-то миг события последних дней показались ему удивительно мелкими по сравнению с событиями тех ушедших лет.

Затем он вновь взглянул на объятую холодным пламенем фигуру в дверном проеме и, запинаясь, выговорил: «Спасибо вам, Агент Зоны!»

С первого взгляда он понял, что Замман принадлежит к расе Дайя-Белов. До сего момента он полагал, что ни одна ветвь человечества так сильно не подходит для исполнения, обязанностей Агентов Галактических Зон по своим личным качествам, как Дайя-Белы. Однако он понимал, что в сложившихся обстоятельствах лишь представитель этой расы мог проникнуть сюда со столь поразительной невозмутимостью и внезапностью, которые стали залогом его спасения.

Трио разнокалиберных представителей корабельных роботов, точно стая волшебных гончих псов, появились у ног Замман. Плавно скользя, они осторожно перенесли себя через пылающий комингс внутрь рулевой рубки и нежно принялись за еще не отошедшего от шока Брофу. Его спасительница выглядела сейчас гораздо более странной и нездешней, чем ее механические помощники.

Замман не была закована в броню, а щеголяла в облегающем космокостюме, поэтому ее расовую принадлежность можно было определить безошибочно. По принятым человечеством стандартам представители расы Дайя-Белов при небольшом росте отличались сложением чрезмерно хрупким и тонким, но с ним необычайно хорошо сочетались ее бледное лицо, выразительные глаза и узкий прямой нос. Любое движение Замман было пронизано той легкой, прирожденной грацией, что всегда вызывала восхищение у собратьев с более крепким сложением. Брофа, который когда-то более года провел на планетах Дайя-Белов в районе Бетельгейзе и успел подпасть под очарование самой молодой из ветвей родословного древа Genus Homo, смог обратиться к спасительнице на ее родном языке.

В ответной улыбке ему почудился проблеск радости и интереса, он прислушался к ответу Агента, который был начат с извинений за то, что в ходе спасательной операции яхте был нанесен невосполнимый ущерб. Ее речь журчала обезоруживающе естественно, но Достославный все же не мог преодолеть легкую дрожь при воспоминании о том, с каким вызовом она обратилась к Гримшарду.

Он также не мог забыть о гибели брата, ведь это являлось его личной утратой, хотя подобная участь ожидала любого преступника, достаточно глупого, чтобы сопротивляться аресту. Брофа так никогда и не узнал, каким образом четверо подручных его брата, и по совместительству — члены экипажа яхты, покинули этот мир перед тем, как Замман появилась на пороге рубки, но подозревал, что их постигла участь примерно такая же, как и Гримшарда.

Это объяснение его, однако, не удовлетворило, поскольку он хорошо знал расу Дайя-Белов.

Большую часть из тех двух недель, что занял обратный путь на Джелтад, Президент Коллегии провел на ложе под неусыпным наблюдением роботов. Причиненные ему травмы оказались не слишком серьезными, но все же требовали срочного медицинского вмешательства. Первая помощь обычно состояла в так называемом «лоскутном шитье», когда мозг пациента погружался в состояние глубокой анестезии вплоть до полного отключения сознания. Однако уровень разумоподготовки Брофы позволил ему превозмочь данное обстоятельство — он оставался полностью осведомленным относительно того, что происходит вокруг, и предпочитал быть более осведомленным, чем это казалось Замман Тарраганд-Пок и ее роботам.

Любому другому прикованному к постели путешественнику этот полет сквозь невообразимую толщу межзвездного вакуума на корабле, погруженном в тишину, мог показаться до смерти монотонным. Но Брофа был встревожен, к тому же он постоянно пребывал в размышлениях, поэтому у него сложилось иное представление о путешествии. Событий было немного, но именно поэтому даже самые незначительные из них приобретали какое-то особо смутное, почти мистическое значение. Казалось, до него словно бы случайно долетают отдельные слова и эпизоды какой-то зловещей драмы, а актеры, исполняющие ее, постоянно находятся где-то рядом и в то же время ускользают от заинтересованного взора.

Наконец, в один прекрасный день ожидание Достославного было вознаграждено, хотя то, что он заметил, если он и в самом деле что-то заметил, озадачило его пуще прежнего. Однако чуть позже он обнаружил, что иногда до него долетает слабое эхо леденящего душу голоса Замман. В его сознании оно соединилось с неясной фигурой, которая время от времени проходила по затуманенному коридору перед дверью его каюты и изредка бросала на него безмолвный взгляд.

Одновременно с этим он осознал чувство смутного страха и подавленности, которое примешивалось к его представлению о чудовищной мощи корабля Замман со всем его электронно-разумным оборудованием из миллиардов устройств и реле, сквозь которые непрерывным потоком проносятся ощущения и умозаключения, образуя значения и величины, которые человеческий мозг не в состоянии воспринять. Этот стремительный пролет сквозь пустоту со скоростью, которую нельзя представить в виде реального движения, выражал собой некую заранеез аданную функцию, изменить которую Брофе было не под силу. На некоторое время он случайно оказался захвачен краем этого кошмарного процесса и, будем надеяться, скоро от него освободится.

Да, его уже освободил этот в чем-то жутковатый симбиоз трех составляющих: женщины, чью расу человечество привыкло чтить как галактических эльфов, созданий чуть более мудрых, более благородных, слегка отстраненных от своих, гораздо более похожих на животных, человеческих собратьев; команды роботов, которые роились по коридорам корабля подобно чудовищным металлическим насекомым; и, наконец — этого титанического творения человечества, этого элетронно-аннигиляционного монстра, который нес их всех в своем брюхе, рассекая пустоту между равнодушных звезд.

Но что-то тут было не так.

Брофа не мог себе этого объяснить и потому был глубоко встревожен.

Но однажды он смог сам добраться до рулевой рубки, поскольку был совершенно излечен, хотя походка пока оставалась неуверенной, а душа более смущенной, чем обычно. До родной планеты оставалось лишь двадцать пять световых лет, но расстояние это волшебно скрашивалось видеоэкраном, на котором уже сияла голубовато-белым бриллиантом самой чистой воды Вега. Несколько часов спустя сам великий Джелтад внезапно возник под ними, выплыв из тьмы весь в голубовато-зеленых вихрях, сияя полярными шапками. Для двух пар глаз, наблюдающих за ним с корабля, он был гораздо больше похож на древнюю Землю, историческую родину их рас, нежели тот изъеденный туннелями технократический улей, который представляла собой сейчас колыбель человечества.

Так Брофа вернулся домой. Поскольку это был Президент Коллегии, его возвращение послужило поводом для праздника планетарного масштаба, центром которого стал его великолепный дом с видом на узкие серые башни здания правительства. Но именно потому, что это был Брофа, который не мог оставить неразрешенными какие бы то ни было человеческие проблемы, если они успели привлечь его внимание, он сделал все возможное, чтобы на празднике присутствовали как его спасительница, так и ее начальник, старый его друг, Третий Координатор Конфедерации Веги.

Однако пришел только один из них.

— Сказать по правде, — заметил Брофа, — я и не думал, что она появится. И если уж говорить совсем по правде, я почувствовал даже некоторое облегчение, когда увидел, что она не явилась.

Он кивнул вниз, на вопящий музыкальный сад, протянувшийся под галереей, где они сидели.

— Не могу представить себе Замман в такой обстановке!

Третий Координатор внимательно пригляделся.

— Да, — согласился он, — Замман это не подходит.

— Это все равно что, — с несвойственной ему пылкостью подхватил Брофа, — каждый день видеть какой-то горячечный сон, а это невозможно!

— Итак, ты хочешь поговорить о ней, — сказал Третий Координатор, и Брофа вдруг понял, что эта тема весьма интересует его друга.

— Да, хочу, — признался он, — это просто необходимо! Этот твой Агент поставил меня в очень неловкое положение.

Третий Координатор кивнул.

— Это не имеет никакого отношения, — продолжал Брофа, — к ее неотразимой привлекательности. В конце концов, это просто особенность ее расы. Мне иногда кажется, что расовые черты Дайя-Белов могли бы заставить нас взглянуть свежим взглядом на наши собственные искаженные представления о красоте и совершенстве и направить нас по новому пути, если бы этот народ ассимилировался среди цивилизаций класса «А».

Третий Координатор рассмеялся.

— Вполне возможно, что так! Вероятно, нам повезло, что они утратили вкус к миграциям и подчинению всех прочих рас в округе.

Брофа с ним не согласился.

— Если бы они его утратили, — заявил он, — то стали бы другими и, вероятно, не внушали бы такого уважения. Нет, они просто сосредоточились на себе. Я слышал, все они — художники и философы. Правда, это всего лишь слова. Лично я думаю, что Дайя-Белы понимают это по-другому. Когда я жил среди них, то не мог отделаться от ощущения, что они свободно перемещаются по таким измерениям ментальной реальности, о которых мы даже не подозреваем…

Он замолчал и откинулся назад.

— Ты хотел поговорить о Замман, — напомнил его друг.

— Некоторым образом я и говорю о ней! — тяжело вздохнул Брофа. — Сам факт того, что Дайя-Бела работает у тебя, в Департаменте Галактических Зон, и управляет одним из этих твоих адских кораблей-роботов, вступает в противоречие со всем, что мы о них знаем. Или думаем, что знаем! Падший ангел, и тот выглядит менее парадоксально. А то, как она, походя, убила Гримшарда…

Координатор приподнял кустистую седую бровь.

— Разумеется, — заверил его Брофа, — я не обвиняю ее в убийстве Гримшарда. В сложившихся обстоятельствах это было неизбежно. Но Замман убила его, — теперь он старался выбирать слова осторожно, — так, словно желала этого. Я не знаю, как по-другому описать то, что произошло.

Он подождал немного, но непосредственный начальник Агента Замман не дал никаких комментариев.

— На обратном пути, — продолжал Брофа, — произошло еще несколько инцидентов. Первый случился в тот самый день, когда мы отчалили от этой ледяной глыбы. Мы кого-то преследовали. Я не мог разглядеть, что это было, но Замман не спрашивал. Корабль маневрировал, затем последовал долгий прямой рывок, примерно минуты на две. Мы ударились обо что-то достаточно тяжелое, чтобы замедлить наш ход, затем заработало корабельное оружие. Вот и все. Кто бы это ни был, ему настал конец.

— Ему действительно настал конец! — подтвердил Координатор. — Это был корабль Шаггаров. Похоже, что их миграционные пути проложены по этой секции. Замман послала рапорт об этом, и поскольку я внимательно следил за твоим возвращением, то прослушал его немедленно.

— Видишь ли, я ведь не ставлю под сомнение этическую сторону работы твоих Агентов, — сказал, помедлив, Брофа. — Я знаю, на что способны Шаггары в отношении тех, кому не удается их одолеть, и понимаю, что прикончить этих негодяев — все равно, что уничтожить чумные бациллы. Дело в том, что я видел лицо Замман непосредственно после этого, она прошла мимо моей каюты. Не думаю, что она видела меня в этот момент, ее глаза были пусты, а лицо словно высечено из белого мрамора…

Он запнулся и продолжил через несколько секунд:

— Хотя это тоже не совсем соответствует действительности, потому что в то же самое время я ясно сознавал, что она пристально вглядывается во что-то позади меня. Я помню, что она ненавидела это нечто с такой силой, с какой не может ненавидеть ни одно нормальное существо.

Он снова помедлил.

— Понимаешь, что я хочу сказать?

— Это довольно очевидно, — рассудительно ответил Третий Координатор, — ты полагаешь, что, по крайней мере, один из моих Агентов — маньяк-убийца.

— Это выглядит ужасно неблагодарно с моей стороны, — понимающе кивнул Брофа, — но это чрезвычайно похоже на правду, хотя я, разумеется, в это не верю! Однако чтобы сохранить душевное равновесие, буду тебе премного обязан, если ты возьмешь на себя труд задуматься об Агенте Зоны Замман, и сможешь мне все хорошенько объяснить.

Теперь задумался Третий Координатор.

— Конечно, она ведь — профессиональный убийца, — наконец выдавил он, слабо улыбнувшись. — На самом деле, Брофа, тебе выпала честь быть спасенным одним из лучших киллеров во всем Департаменте. Замман — Периферийный Агент, что равносильно странствующему воину. Область полномочий Периферийных Агентов не определена. Когда Замман становится скучно, он а связывается с центром, и ей просто сообщают, каких операций от нее ждут на участках, где она в данный момент находится. Она бывает на Джелтаде примерно раз в год, чтобы забрать те военно-технические новинки, которые Лаборатория успевает подготовить к этому сроку.

Мгновение он колебался.

— Не знаю, — наконец произнес он, — был ли ты в состоянии внимательно рассмотреть ее корабль?

— Вряд ли, — признался Брофа, — помню только, что когда она вызвала его, чтобы забрать нас оттуда, он показался мне еще более неуклюжим, чем все агентские корабли, которые я прежде видел, — такой огромный, совершенно черный сфероид. Его интерьер у меня как-то не вызвал большого интереса. А что?

— А то, что это корабль Агента, и посему — воплощение наших последних достижений в области автономного полета, — ответил Третий Координатор. — В такого рода технике мы зачастую приносим в жертву внешнюю привлекательность ради других преимуществ. Одно из них — возможность саморемонта. В случае необходимости он практически может себя продублировать. Таковы периферийные корабли, вечные скитальцы по пустоте. Агенты, управляющие ими, странствуют в пограничных районах цивилизации и выполняют любую необходимую работу, пока не столкнутся с чем-нибудь действительно серьезным.

— Я понимаю, такие Агенты необходимы, — медленно выговорил Брофа, — но мне представляется также, что и отбирать их необходимо с особой тщательностью.

— Именно так их и отбирают, — ответил Третий Координатор.

— Хорошо, — сказал Брофа, — предположим, что другой народ, Дайя-Белы, например, хорошо знакомые с робототехникой, завладеют подобным кораблем. Не может ли случиться так, что они смогут строить аналогичные корабли для себя?

— Такое случиться может, — охотно согласился Третий Координатор, — но не гражданам Веги потребуется только для того, чтобы разобраться в конструкции и поднять технологии на соответствующий уровень, лет эдак пятьдесят. Нас это не слишком беспокоит, поскольку за эти пятьдесят лет мы далеко уйдем. Конечно, теоретически наши Агенты считаются неспособными выдавать секреты Департамента, если это может причинить вред Конфедерации.

— Знаю, — коротко ответил Брофа. — Именно поэтому я был так удивлен, обнаружив, что на корабле Замман находятся… или находились… два других Дайя-Бела.

Третий Координатор изменился в лице.

— С чего ты так решил?

— Я несколько раз слышал, как они беседуют, — сказал Брофа, — хотя и не разобрал, о чем именно. Наконец, я их видел, они проходили мимо моей двери вслед за Замман.

Он немного помолчал.

— Правда, я в тот момент находился под действием лекарств, — признался он, — и вообще был нездоров, но уверяю тебя, что это не было галлюцинацией.

— Я и не думаю, что это галлюцинации, — задумчиво согласился Третий Координатор, — так вот почему ты так много размышляешь о поведении Замман?

Брофа помедлил с ответом.

— По крайней мере, это одна из причин.

Третий Координатор понимающе кивнул.

— Пятнадцать лет назад Замман потеряла мужа и ребенка при нападении на пассажирский корабль Дайя-Белов. Тогда остались живы всего трое, и Замман среди них, но во время атаки они почти все время были без сознания и не смогли описать нападавших. Тела почти всех остальных пассажиров и членов экипажа были опознаны, а около полусотни до сих пор считаются пропавшими без вести. Муж и ребенок Замман числятся среди них. Она считает, что неизвестные мерзавцы, захватившие и ограбившие корабль, взяли их в качестве рабов.

— Да, такое вполне вероятно! — воскликнул потрясенный Брофа.

— Верно, но в данных обстоятельствах совершенно невероятно их найти. Возможно, Замман питает некоторые иллюзии относительно того, что ей удастся посрамить теорию вероятностей, несмотря на столь значительный перевес с противной стороны. Однако, согласно заключению наших психологов, ее «ненормальность» на этом и заканчивается.

Брофа открыл было рот, но лишь покачал головой.

— Поэтому представляется вполне понятным, почему Замман ненавидит тех, кого собирается убить, — подчеркнул Третий Координатор, — поскольку для нее это существа, подобные тем, что лишили ее семьи. Ведь они, чем черт не шутит, могут оказаться теми самыми похитителями.

— Однако это не… — начал было снова Брофа.

— Кроме того, она отнюдь не питает иллюзий относительно сложности своей задачи и методов ее выполнения, — мягко продолжал Третий Координатор. — Через несколько лет после трагедии она одним махом увеличила свои шансы на победу до максимума тем, что поступила к нам на службу. В результате получается, что весь Департамент Галактических Зон непрерывно работает на поиск! Добрую дюжину лет, как только кто-либо из наших сотрудников обнаруживает какие-либо следы Дайя-Белов вне района Бетельгейзе, Замман мгновенно ставят об этом в известность. Вернемся к тем двоим, которых ты видел на корабле. Можешь их описать?

— В коридоре было темно, — с сомнением протянул несколько побледневший Брофа, — но я не мог ошибиться! Это были мужчина и мальчик.

Третий Координатор немного помолчал.

— Так я и думал, — признался он. — Да, поистине неприятные вещи приходится тебе доверять, просто кошмарные, да еще с привкусом черной магии. Однако, как ты убедился, преданность Замман Департаменту не подлежит никакому сомнению. Ты прав, Дайя-Белы необычайно искусны в робототехнике. До того, как придти к нам, она работала нейрохирургом. Эти двое, Брофа, просто биокуклы!

Он поднялся.

— Ну что, вернемся к нашему празднику?

Брофа тоже встал.

— И ты считаешь, что это нормально?

Третий Координатор лишь развел руками.

— В том, что ты рассказал, для меня нет ничего странного. Поэтому я по-прежнему буду полагаться на заключения психологов Департамента. Ты знаешь их вердикт: что бы ни делали наши Агенты, их суждения непогрешимы настолько, насколько это возможно для хорошо развитого человеческого интеллекта. Кроме того, каким бы странным ни казалось их поведение для постороннего глаза, оно все же не настолько странно, чтобы выйти за рамки того, что приемлемо для Департамента.

Спустя трое суток Агент Зоны Замман в космосе стремительно приближалась к той точке, откуда ей пришлось, отклонившись от курса, присоединиться к поисковой операции по спасению Брофы.

Она летела быстро, гораздо быстрее, чем когда отвозила домой своего раненого пассажира. Пока этот важный политический деятель находился на борту, приходилось медлить, поскольку Департамент не одобрял передвижений на предельных скоростях без особой на то необходимости. Лишь «Странствующие Великаны» Веги, корабли титанической мощи, могли с относительной безопасностью курсировать на таких скоростях, в то время как с кораблем меньшего размера могло произойти всякое, например, внезапное и бесследное исчезновение. Когда такое происходило, Лаборатория Департамента, а также несколько других мощнейших научных центров цивилизации не переставали давать противоречивые объяснения. Однако сейчас Замман лишали терпения как распахнувшиеся перед ней безмолвные просторы вакуума, так и его менее очевидные опасности. Он может сколько угодно расставлять ловушки, пожри его черная дыра! И все равно проиграет.

— Необходима карта по курсу, которым следую, в радиусе недели лета на крейсерской скорости, — коротко сообщила она в телепатический передатчик корабля. Этот запрос был вскоре услышан в Центральной Диспетчерской Галактических Зон, на далекой от корабля планете Джелтад.

Практически сразу же на экране передатчика перед Замман развернулась трехмерная звездная карта.

Замман глубокомысленно вперилась в экран.

Крошечная зеленая точка в центре означала ее местоположение. Было хорошо видно, что она находится внутри области, отмеченной коротким малиновым пунктиром, означавшим предположительное местонахождение бродячих кораблей Шаггаров, с которыми она успела коротко познакомиться и отрапортовать об этом на Джелтад. Облако белого света впереди означало цивилизованное звездное скопление. Внутри него, а также в разных местах по краям карты, несколько дюжин микроскопических звездных систем были обведены красным. Вокруг красных кружков виднелись и другие — оранжевые, пурпурные, зеленые, что обозначало конкретные особенности возникших там проблем.

Замман кольнула указкой по трем системам, расположенным в дальнем левом углу карты, которые были отмечены как очаги развития космических неприятностей, требующих внимания Агента Зоны.

— Собираюсь вновь попробовать потрепать эту стаю Шаггаров, — объявила она. — Если она найдется, хорошо, но, вероятно, еще до того, как с ними расправиться, мы окажемся где-то поблизости от этого района. Соберите все данные о том, что там не в порядке, и перешлите мне. Прием.

Она выключила передатчик. Звездная карта исчезла, каюту залил мягкий, ясный свет. Замман потерла плечо тонкой, узкой ладонью, и сощурила глаза на свет.

— Могу я перекусить немного? — спросила она.

На боковой столик, пристроенный к огромному пульту, прямо из стены выскользнул поднос с многочисленными контейнерами, где ледовито поблескивала пища, источая аппетитнейшие парки.

Хозяйка ела медленно и небрежно, мысленно составляя планы на ближайшее время — всего на несколько недель, а ведь когда-то она строила планы на годы вперед: исследовать столько-то планет, изучить такую-то территорию. Однако постепенно ее тяга к масштабному планированию стала несопоставима с характером поставленной перед ней задачи. Ныне она бросалась в разные стороны короткими рывками, хоть и не бесцельно, но часто устремляясь в новые территории под влиянием внезапного импульса, интуиции, надежды. Она лишь старалась в своих поисках по возможности не пересекать собственный след.

Она проигрывала вакууму, и знала это. Она никогда не найдет своих близких! Как никогда не найдут их те тысячи и тысячи сотрудников Департамента, которые по ее поручению искали и не находили затерянные следы. Вселенная взяла дорогих ей людей, эта проклятая бездна одерживала победу.

Замман обратила взор к ее холодному черному лику, заполнявшему экран. Бездна смеялась над ней миллионом своих блистающих глаз.

«Глупая ухмылка!» — прошептала она с ненавистью обреченного. Затем встала из-за стола и принялась мерить каюту размашистыми шагами.

Вот ее враг — черный лик! Она могла противиться его воле, но лишь недолго. Недостаточно долго, чтобы это было принято в расчет. Враг ее был столь велик, что мог позволить себе просто ждать: века, тысячи, десятки, сотни тысяч лет. Ждать, пока где-то вырастет жизнь, теплая и храбрая, и хрупкая, и полная надежды, затем внезапно напустить на нее холодную волну разрушения и уничтожить. Разрушить извне, используя примитивную грубую силу, такую как Шаггары, или поступить более искусно, возбуждая злые, темные импульсы, медленно отравляющие разум целой расы. Могло даже случиться так, что ледяная парадигма смерти взрастала в одном-единственном разумном существе, а затем внезапно выплескивалась наружу, поглощая целые нации, целые планеты. Вселенная была вооружена против жизни, и этому оружию несть числа.

Замман остановилась. Взгляд застыл на просторной кушетке в центре каюты.

— Вам не следует прибегать сейчас к разумопоиску, Замман! — голос гигантского робота, ее верного корабля, прозвучал почти взволнованно. — За последние несколько недель вы подвергли себя серьезному эмоциональному напряжению!

— Знаю, — коротко откликнулась она. — Зато я рада, что парень вернулся обратно. Славные люди, и парень — славный. Боюсь, правда, что мы его слегка напугали…

Она задумчиво постучала по ножке кушетки мягким носком ботинка.

— Ты же знаешь, что это напряжение может оказаться полезным! Выводи куклу, и мы попробуем.

— Ту, что побольше? — спросил голос.

— Нет! — в голосе Замман зазвенели нотки раздражения. — Не могу на него смотреть, когда я одна. Нет, выведи ту, что поменьше.

Где-то в глубине корабля открылась и тут же закрылась дверь. Спустя несколько секунд послышался уверенный топот резвых ножек. В каюту вбежала маленькая фигурка, поискала глазами, увидела Замман и устремилась к ней.

Она рассмеялась, распахнула руки и с размаху подхватила фигурку в объятия.

— Что за мастер сделал им лица! — с удивлением воскликнула она, в то время как кончики ее пальцев все рисовали и рисовали невидимые линии на щечке маленького лица, так похожего на ее собственное, но все же другого. — Не отличишь на ощупь!

Она улыбнулась маленькой фигурке, свернувшейся калачиком у нее на руках.

— Пятнадцать лет! Ты теперь вырос, но все же еще не совсем. Мы не вымахиваем так быстро, как эти гуманоиды класса «А», верно? Но именно поэтому мы умнее, чем они. Правда?

Фигурка радостно и согласно заулыбалась. Замман прищурилась с тревожной улыбкой, словно прислушиваясь к чему-то, что происходило внутри нее. Куклы были совершенно непохожи на рабочих роботов, это было придуманное ею средство визуального гипноза, опасные и могучие реагенты, изъязвлявшие ее рассудок. Те ее сограждане, что принимали участие в их создании, делали это неохотно, хотя и понимали, что значат подобные устройства для того, кто ищет в своей памяти то, затерялось во времени. С отчужденностью, столь же безумной, сколь и привычной, она словно со стороны наблюдала, как ее охватывает, втягивает в себя уже знакомое чувство смешения прошлого и настоящего, иллюзии и реальности, пока внезапно какая-то холодная и бурная волна не оросила ее лицо, расслабляя мускулы. Она на мгновение закрыла глаза, затем осторожно опустила маленькую фигурку ножками на пол.

— Беги, малыш! — глухо произнесла она, ее лицо вновь стремительно напряглось и разгладилось. — Беги обратно, на место. Мама занята.

Журчащий смех растворился в удаляющемся топоте ножек. Где-то снова хлопнула дверь.

Замман медленно подошла к кушетке, легла навзничь, укрыв руками голову.

— Мы займемся разумопоиском прямо сейчас! — потребовала она.

Робот ничего не ответил. Из-под кушетки вылезло с десяток стекловидных щупальцев, они тут же начали деловито присасываться к обнаженным частям тела Замман, обвиваться вокруг головы женщины и приклеиваться к вискам.

— Я готова, — сказала она, — поехали!

Стена издала волну легкого жужжания. Тело Агента внезапно словно одеревенело, застыло колодой, а затем совершенно расслабилось.

Сначала она почувствовала холод, ринувшийся внутрь ее организма со всех сторон. Затем, почти мгновенно, он достиг нервных узлов, на которые и был нацелен.

Непосредственно вслед за этим поступление каких-либо ощущений извне прекратилось. Мозг Замман, освобожденное и одинокое сознание, немедленно сосредоточилось на безграничном Прошлом, одновременно не отрывая своего взора от бесконечного пространства Возможного, которое медленно перетекало в Несбывшееся. Эти миры — пространства, где перемешивались по кругу события и символы, послушно выкристаллизовались так, как того желало ее сознание, что могло не вполне соответствовать действительности.

Сознание могло с легкостью обмануться, но у него был верный союзник, перехитрить которого невозможно.

Именно он приказал:

— Обратно, в то время, когда это началось:

Один рой за другим пробуждались нейроны, откликаясь на настойчивый призыв щупальцев, прокладывающих себе путь по нервным цепочкам. События прошлого, связанные с другими событиями миллионом различных факторов и взаимовлияний, возникли, чтобы немедля распасться и собраться заново. Наконец на киноленте прошлого начали появляться знакомые образы. Этот звук удара, которого не забыть, это тепло, боль, холод, прикосновения, покой.

Ненависть, любовь, ужас, обладание, потеря.

— Вот здесь. Это началось здесь.

Сумеречная каюта на обреченном космическом лайнере, у гобеленовой стены переливается лужица янтарного света. В отдалении едва слышен шум работы гигантских двигателей.

— Тогда еще не умели полностью нейтрализовать вибрацию, — припомнило сознание Замман.

Она лежала в каюте на огромной постели, предаваясь сладкой ленивой дреме, щурясь в направлении мягкого янтарного сияния. Как обычно, она первая почувствовала, что настало время отдохнуть, и вернулась в каюту.

— …тогда любила поспать!

Ее мужчины еще развлекались где-то в бесчисленных и прекрасно оборудованных игровых каютах круизного корабля. Большой и маленький — оба должны были хорошенько отдохнуть. Иначе для чего существуют каникулы?

Замман начала было лениво подумывать о том, где они застряли на этот раз, когда янтарный свет мигнул два раза.

— Началось!

Страшный рев. Вспышка света. Трубный звук тревоги из коммуникатора кабины внезапно оборвался, тело закрутило по каюте в безумной пляске, словно подопытное животное под электрошоком. Повсюду поврежденные узлы искусственной гравитации корчились в коротких замыканиях, разрывались, неожиданно снова связывались и снова разрывались, но уже в других местах. Наконец они вновь сомкнулись в единое поле, адаптируясь к новым условиям, к катастрофе.

Однако темная каюта оставалась пуста, пока в течение пятнадцати лет сознание Замман несколько тысяч раз вглядывалось в нее в надежде вырвать из молчаливого мрака хотя бы один образ, один звук или прикосновение. Вспомнить хоть долю секунды, ведь это могло решить все дело!

Ибо на самом деле это длилось два часа. Целых два часа они находились на убитом ими корабле, грабя, схватываясь с теми, кто был еще жив. Они, должно быть, не раз входили в ее каюту, толпились вокруг нее, глазели на нее, трогали. Затем…

Но она ничего не помнила.

Как всегда, внезапно, настал момент, когда она пришла в сознание. Тело поползло, карабкаясь по полу, изогнувшемуся под крутым наклоном, который в трупном окоченении навсегда приняло гравитационное поле погибшего корабля. Правая рука сломана, правая лодыжка безжизненно повисла подобно вывихнутой двери каюты, что хлопает где-то над головой под тем, что стало перекошенным потолком. Откуда-то из глубокого чрева корабля донесся глухой рев атомного пламени, и немедленно вслед за ним — странные звуки, похожие на животный визг, переходящий в протяжные крики.

— Их сожгло излучение! — прошептала Замман, и карабкающееся вверх тело прислушалось и затихло, обездвиженное ужасом. — Но их там не было! — вскрикнула она. — Я проверила всех!

Замман взяла себя в руки.

— Постой, я должна просмотреть это заново.

— Вам нельзя делать это дважды, — раздался голос робота, — только не сейчас, только не эту часть!

— Ладно, — лишенный обертонов голос был прав, он почти всегда бывал прав. — Тогда просмотрим остальное!

— Даже это очень опасно, Замман, вы совершенно истощены!

Но тело добралось до края двери, повисло на ней здоровой рукой, ударило ногами и, неуклюже изогнувшись, перевалилось через комингс в ярко освещенный коридор, вздымавшийся вверх под кошмарным углом. По нему были разбросаны неподвижные тела.

— Если б я только не остановилась, чтобы их проверить, если бы я посмотрела вверх раньше, всего на несколько секунд раньше!

Как всегда, одна за другой пролетели потерянные секунды, затем ее тело приподняло голову и посмотрело вверх, где дальний конец поднятого на дыбы коридора заливало яркое сияние. Внутри него что-то двигалось, оно только что пересекло коридор и уже исчезало в другом проходе, тоже изломанном и склоненном книзу. Свет облаком окутывал движущуюся фигуру и уже скрывался за углом.

— Работают в индивидуальных световых барьерах, проверяют все напоследок, перед отбытием, — пробормотала Замман, пока тело ползло и хромало в направлении исчезнувшего света, крича от ужаса, ярости, непонимания и отчаяния.

— Если бы я взглянула вверх секундой раньше, я бы знала, как они выглядят, даже в броне, я бы поняла, гуманоиды это или нет. Я бы увидела!

Внезапно она осознала, что смотрит в потолок своей каюты, бормоча все те же, до боли знакомые слова.

Она с трудом пошевелилась, даже не пытаясь подняться.

— Чуть там не осталась, — произнесла она безжизненно.

— Это очень опасно, Замман, — откликнулся голос робота, — я вас предупреждал.

— Ничего не опасно, — возразила она. — В следующий раз мы просто пройдемся только по времени, когда я была без сознания.

Она лежала тихо, чувствуя во рту вкус горечи. Где-то в глубине памяти, как и где-то в глубине пространства, существовали точки, где можно было обнаружить их следы, какие-то намеки на то, что она пережила бессознательно. Несколько рассеянных клеток памяти оставались запертыми внутри костяной коробки, заключавшей в себе ее мозг.

Существовала вероятность того, что некую группу клеток возбудит какой-либо импульс, и это случайно позволит оживить самые необходимые воспоминания. Существовала также вероятность того, что можно будет отыскать ту самую звездную систему и планету, где они находятся, случайно выбрав их из бесчисленного множества огнедышащих клеток, составляющих тело галактики!

Однако ведь она еще учится! Так или иначе, она это сделает. Она найдет их.

Замман лежала неподвижно, вперив взор в потолок, душу переполняли горькие сомнения.

— Что это? — внезапно спросила она.

— К вам гости! — ответил робот.

Гости были еще очень далеко, двигаясь со скоростью, многократно превышающей скорость света. На видеоэкране они словно бы неспешно проплывали мимо на расстоянии выстрела. Один, два, три, четыре…

Пять облаков рассеянного излучения, пять огромных светящихся медуз, подчиняющиеся необъяснимым извивам космического течения. Странствующие корабли Шаггаров под прикрытием защитных экранов. Разумеется, Замман тоже заметили, но подобно большинству древнейших форм космической жизни, пираты научились с осторожностью относиться к неизвестным кораблям, которые при виде их не обращались в немедленное бегство. Они предпочитали выждать и посмотреть за развитием событий.

— Для начала сообщи Центральной местоположение и направление движения этой стаи! — приказала Замман. Глаза Агента все еще горели отчаянием и гневом, но длинные узкие пальцы уже споро порхали по оружейным клавишам пульта управления, пока ничего не активируя, лишь проверяя готовность.

— Двое уже почти на линии огня, — заметил робот.

— Да их всего-навсего пяток! — фыркнула Замман. — Будь хотя бы на одного больше, это хоть можно было бы назвать боем. Параллельный курс, затем развернись прямо к ним, пусть собьются в кучу.

Примерно через минуту ее корабль этакой молниеносной черной кошкой перебежал Шаггарам дорогу на расстоянии стрельбы прямой наводкой. Туманные облака тут же испарились, вместо них на экранах стали отчетливо видны темные, пузатые корабли. Вокруг черного круглого корабля Замман спереди и сзади засверкали выбросы энергии. Шаггары, все до единого, промазали.

— Еще кого-нибудь видишь?

— Приближаются еще четверо, пока едва заметны! Возможно, их вызвала на подмогу эта компания.

— И правильно сделала! Займемся ими потом.

Замман подождала, пока корабль развернется и пристроится в хвост грядущим жертвам. В этот момент они находились вне досягаемости, но пространство далеко впереди стремительно свивалось в один длинный язык пламени. В сердце огненного вихря пять шаггарских кораблей сбились вместе и, отступая на полном ходу, отстреливались куда попало.

— Какие будут указания? — вкрадчиво промурлыкал голос робота.

— Подойди ближе и атакуй!

Сквозь длинный конус пламени набросился ее корабль сверху на пятерку. Руки Замман парили над оружейными кнопками, тонкие, изогнутые, бледные лепестки ненависти. Те же, которые сейчас пытались спастись бегством, разворачиваясь в медленных муках под своими огненными мантиями, не были безликими похитителями, которых она искала. Но они были помечены тем же кровавым клеймом: мясники, грабители, губители, — точно символы гибели, кочующие по огромному, глупому, плотоядному разуму Вселенной.

Призрачное сияние излучения коснулось брони корабля, ударило в него и распалось. Расстояние уменьшилось наполовину, корабль задрожал и замедлил ход, точно хищный зверь, разрывающий лапами чужую нору. На расстоянии, вчетверо меньшем, чем это, пространство на несколько долгих секунд обратилось в плотную, жалящую огненную плазму.

Карающие руки Замман молниеносно взметнулись.

— Давай!

Пространство впереди вспыхнуло, точно от взрыва погибающей звезды. За ним в тот же миг, сметая все на своем пути и без остатка выжимая из оружия всю мощь разрушения, возник корабль — окрыленная смерть, воплощенная ненависть Замман.

Два года.

Именно столько доставала Замман эта царственная акула! Обычно она зависала где-то поблизости, но Агенту никак не удавалось взять ее след.

Это был огромный корабль, быстрый, умный и необычайно хитрый. Он обладал оружием и энергией, о котором она ровным счетом ничего не знала. Она даже не могла догадываться о том, знал ли он, что она висит у него на хвосте. Вероятно, не знал.

Поле его деятельности было достаточно широко, так что регулярно совершаемые им убийственные вылазки не нарушали ритма движения в избранном регионе и даже не отпугивали путешественников. Там, где дело касалось межзвездной торговли, неизбежен некоторый процент потерь. Однако разница между статистикой и реальностью заключалась в том, что в этом регионе все зафиксированные потери числились на счету царственной акулы.

Замман кружила вокруг корабля-убийцы, пытаясь просчитать, где он намерен появиться в следующий раз. Около дюжины раз Агент почти угадывала, однако единственным результатом являлось пока лишь то, что акула продолжала потрошить путешественников.

Корабль-убийца всегда действовал наверняка, выслеживая добычу и настигая ее на полном ходу, или внедрялся в походный строй, если атакуемые шли караваном. Обычно он не брал пленных, и потому его черная работа не отнимала много времени. Каждый раз не больше часа. А потом Замман находила мертвый звездолет с мертвой командой и мертвыми пассажирами. Царственная акула безнаказанно выскальзывала из сетей.

В конце концов, Замман это опротивело, и она оставила попытки перехитрить разбойницу. Вместо этого Агент купила себе грузовик.

Выбор пал на дорогое и весьма представительное судно, на борту которого она разместила несметные сокровища. Она и не думала приманивать царственную акулу на позолоченный крючок, нет, Замман намеревалась скормить ей крючок из чистого золота! Трюм нового корабля Замман был захламлен целой грудой разнообразных трофеев, побочного продукта ее прежних заданий. Обычно она использовала их по мере необходимости или сдавала во время очередной поездки на Джелтад, где к подобным вещам никто не относился всерьез.

Вскоре грузовик был полностью готов к полету.

— Теперь мне нужны хорошие пираты! — в задумчивости повторяла Замман.

Поискав, она нашла команду — два десятка авантюристов, которые подходили на роль экипажа грузовика. Для начала она проверила их память в поисках одной, очень важной для нее вещи. Ни у кого ее не оказалось. Правда, оказалось множество других вещей, но Агент уже забыла, когда в последний раз испытывала омерзение от подобного рода исследований.

— Всех, кто выживет, отпущу на волю, — пообещала она, сурово блеснув глазами.

Авантюристы знали, что так и будет. Они для нее были мелкой сошкой, пусть кто-нибудь другой возится потом с ними, если понадобится.

Хорошей, скорой и слегка возбужденной поступью грузовик и его команда проследовали траекторией, которая на тот момент являлась наиболее многообещающей в плане встречи с царственной акулой. При этом черный корабль Замман бесшумно скользил, выжидал и чуть не пританцовывал от нетерпения вокруг своего крючка на максимально далеком расстоянии, какое все же давало ей шанс вцепиться в добычу мертвой хваткой.

Вскоре грузовик завершил обход потенциально опасного района и снова заспешил по проложенному однажды курсу. Во время четвертой вахты акула всплыла на поверхность за его кормой и нанесла удар. В тот же миг команда грузовика была умерщвлена, а Замман выпустила когти.

Все происходило не то что бы на расстоянии контакта, а скорее внутри контакта как такового. Сталь к стали, черной пиявкой впился корабль Замман в бок царственной акулы, и защитные поля обоих разлохматились бесполезной субстанцией. Пиявке было все равно куда кусать, поскольку у ее добычи не было слабых сторон. Но у добычи не было также сторон, способных отразить разрезающие лучи с расстояния бок о бок.

Вопрос заключался лишь в том, сможет ли экипаж акулы изобрести за несколько секунд нечто такое, что вышибет из пиявки дух, прежде чем разделяющая их двойная броня исчезнет.

Изобрести они не смогли. Замман и ее гоблины-роботы блистательно десантировались внутрь акулы.

— Просто сокрушите гравитацию, мои бравые парни! — приказала Замман. — Пленных враг не держит. Некоторые из них могут быть в броне, но мы должны справиться.

Роботы раскладывали еще живых и почти мертвых обитателей акулы неровными рядами в проходах и на палубах.

— Ах, так это старые знакомцы с Кушгара! — удивилась Замман. — Далеко же они забрались!

Она узнала их по внешнему виду. Отдаленным предкам всех ста четырнадцати членов команды акулы доводилось вдыхать воздух древней Земли. Впоследствии они ушли оттуда и многообразно мутировали. Подобно Дайя-Белам, сильнейший из родов постепенно одержал верх над другими, смешался с побежденными и разросся вновь, дав начало новой расе.

На вкус Замман, раса получилась непривлекательная: приземистая, волосатая и необычайно мускулистая. Шейные и спинные позвонки торчали у них сквозь кожу ороговевшими выступами, точно из спины выступал край черепашьего панциря. Однако Агенту доводилось видеть гуманоидов и пострашнее, да и, в конце концов, она же — не член жюри конкурса красоты.

Робот-деструктор подобно хищной осе юлил вдоль рядов, останавливаясь лишь для того, чтобы вонзить в шею каждого из покойников чуть пониже четвертого спинного шипа тончайшую иглу. Замман же вместе с другим роботом выбирала тех из раненых, кто пострадал сильнее всего, пристраивалась рядом с ними и начинала допрашивать.

Тягуче тянулось время — четыре, пять часов. На исходе шестого часа Замман и роботы вернулись на свой корабль. Пиявка защелкнула окровавленную пасть, отлепилась от жертвы и тронулась в путь. Огромная неповоротливая акула осталась дрейфовать по космосу в царственном одиночестве. Теперь на ее борту не осталось живых. Спустя четверть часа яркая вспышка внезапно озарила все вокруг, и акулы не стало.

Побледневшая Замман провела за пультом гораздо больше, чем четверть часа.

— Куклы, — громко произнесла она наконец.

— Что куклы? — откликнулся робот.

— Уничтожь их, — приказала Замман, остановив взгляд на телепатическом передатчике, — и соедини меня с Джелтадом. Лично с Координатором…

Никакого отклика не последовало. Агент высветила несколько звездных глобусов и начала прикидывать. Вычисления длились недолго. Она еще некоторое время просидела не двигаясь, вперив неподвижный взор в чуть светящийся, медленно кружащий туман, заполнявший собой экран передатчика.

Наконец в нем начало просматриваться лицо, а знакомый голос назвал ее по имени. Интонация была вопросительной.

— Мои близкие на Кушгаре! — звенел готовый разбиться, не выдержав напряжения, хрустальный голос Замман. — Я знаю планету, и даже точное место. Я видела их его глазами, мальчик уже совсем большой. Такой серый дом рядом со зданием, похожим на большую больницу. Муж и сын чертоломят там семнадцать лет! Целых семнадцать лет чертоломят на них! — лицо Периферийного Агента исказилось от ненависти.

Координатор дождался, пока звенящий поток иссяк. Выглядел он при этом неважно.

— Ты не можешь отправиться туда одна, — наконец выдавил он через силу.

— А как же иначе?! — возопила изумленная Замман. — Кто отправится туда со мной? Но я хотела сообщить вам, что мне придется одолжить ваш корабль.

Координатор покачал головой.

— Этот корабль — твой! Но тебе нельзя лететь туда одной, Замман. Ты все равно будешь пролетать поблизости от Джелтада, сделай остановку и, клянусь гравитацией, мы что-нибудь придумаем!

— Вы не сможете ничего придумать, — непреклонно ответила Замман, — вы не можете никого послать на Кушгар. Ни один из посланных туда Агентов не вернулся. Вы захотите послать туда целый флот, а это неминуемо вызовет войну. На следующий же день «Тысяча Наций» съест Конфедерацию.

— Выбор всегда есть, — не сдавался Координатор.

Возникла мимолетная пауза, так как Координатор задумался над тем, какой выбор у него был в данном случае.

— Все равно прошу, не отходи от передатчика! Я вызову тебя, как только мы найдем какой-нибудь приемлемый выход…

— Нет! — отрезала Замман. — Я не смогу отвечать на вызовы, ибо только что завершила одну длительную операцию. Я пробуду в состоянии Полного Покоя до тех пор, пока не вступлю в бой. У меня будет лишь одна попытка, и я должна выложиться полностью. Выбора у меня нет, — добавила она, — так же как и нет приемлемых выходов. Я уже все обдумала. Спасибо за корабль!

Координатор, воспользовавшись коммуникатором штаба Галактических Зон, связался с человеком, известным под именем Сыщик, и коротко с ним переговорил.

Сыщик страшно выругался про себя.

— У нее есть друзья, которые захотят об этом знать, — завершил свою речь Координатор. — Оставляю это на ваше усмотрение.

— Я понял, что оставляете, — сказал Сыщик. — Будете у себя в офисе? Мне может понадобиться ваш авторитет.

— Не понадобится вам мой авторитет, — ответил Координатор, — кроме того, я только что отправился на рыбалку. Я ждал отпуска восемь лет и не намерен от него отказываться.

Сыщик с неприязнью посмотрел на замолкший коммуникатор. Официально он не занимал никакой должности в Департаменте. Однако под его началом трудился целый коллектив. В его задачу входило знать все обо всех, и обычно это ему удавалось.

Он задумчиво поскреб щетинистый подбородок и нанес несколько мстительных ударов по клавишам коммуникатора. Последний вопросительно отщелкнул в ответ.

— Необходима проверка местонахождения сорока двух тысяч и еще пары сотен имен! — с отвращением проговорил он. — Займись!

Коммуникатор зарычал.

Сыщик это проигнорировал. Он уже выместил злость на телепатическом передатчике.

— Привет, Ферд! — произнес он в микрофон.

— Вот это да! Сыщик! — воскликнул Фердинанд по прозвищу Перст Судьбы. — Только ничего на меня не грузи! Я нахожусь в самой середине…

— Замман нашла свою родню, — невозмутимо перебил Сыщик, — они на Кушгаре! Она летит за ними.

Агент Зоны Фердинанд изумленно выругался. Его тонкие нервные пальцы яростно теребили узел алого галстука-бабочки. Он тоже охотился за этой расой, и умел это делать очень хорошо.

— Откуда она выходила на связь?

Сыщик ответил.

— Это рядом со мной, — заметил Фердинанд.

— Поэтому я и звякнул тебе первому, — пояснил Сыщик. — Правда, с ней связаться нельзя, она в Полном Покое.

— Да, в самом деле? А что Кривда говорит?

— Кривда ничего не говорит, он умотал на рыбалку от греха подальше. Эй, подожди! — вдруг в ярости выкрикнул он. — Я еще не закончил!

— Спасибо за звонок, Сыщик, — откликнулся Перст Судьбы, чей палец уже лежал на выключателе передатчика. — Но в данный момент я как раз нахожусь в самой середине…

— Ты находишься в самой середине списка Агентов по этому звездному скоплению, — сообщил Сыщик. — Так что поручаю это тебе.

— Это займет целые часы! — взвыл Фердинанд. — Ты не можешь…

— Передай другим, — холодно перебил Сыщик. — Ты ведь еще и помощник начальника штаба, верно? Вот и займись этим по дороге. А я занят по горло!

Фердинанд по прозвищу Перст Судьбы был отключен.

— Как продвигаешься? — спросил Сыщик у коммуникатора.

— Осталось проверить всего восемнадцать тысяч! — сварливо огрызнулся коммуникатор.

— Надо найти, — сказал Сыщик и вновь стал терзать передатчик. Когда нужно вытянуть на связь хотя бы костяк команды из сорока двух тысяч с небольшим Агентов Зон Третьего Департамента, передатчику приходится туго!

— Приветствую вас, сенатор!

Всякий, кто решил бы развлечься сбором сведений об экстраординарных происшествиях, проявляя особый интерес к таинственным исчезновениям, нашел бы прошедшую неделю весьма урожайной.

Разумеется, когда на полуслове сенатор Тартуиз прервал свой брифинг, извинился и вышел в соседнее помещение, чтобы ответить по телефону на неотложный звонок, и не вернулся назад, возник довольно серьезный переполох. Сенатор был видной политической фигурой, главой оппозиции «Тысячи Наций». Несмотря на то, что он плотно закрыл за собой дверь, его гулкий бас спустя минуту уже разносился эхом в очевидных попытках кого-то в чем-то переубедить. Затем все стихло.

Лишь полчаса спустя отважились предпринять осторожное расследование. Оно показало, что сенатор бесследно исчез!

В таком исчезнувшем состоянии Тартуиз пребывал достаточно длительное время. Обуреваемая самыми мрачными предположениями «Тысяча Наций» едва не оказалась на грани гражданской войны.

Еще более эффектным, правда, всего лишь в планетарном масштабе, оказалось внезапное вознесение на Амуте, которое совершила богиня Лоппос вместе с колесницей, запряженной таинственными четвероногими тварями, в момент завершения Ежегодной Храмовой Церемонии. Несколькими секундами ранее внимательные наблюдатели отметили, что богиня нахмурилась, а божественные уста извергают стремительную череду священных проклятий. После того, как колесница пулей взмыла вверх, небо озарилось чудовищной вспышкой. Весь Амут посыпал головы пеплом и погрузился в траур до тех пор, пока Лоппос не вернулась.

Поскольку эти странные события происходили с персонами малозначительными, они не вызвали ничего серьезного, кроме волнений местного масштаба. Так, например, бабуля Ваннтель на Нурхате тихонько распрягла однорогого пони, отделив его от своего трейлера с патентованными снадобьями, и поручила огромное, но смирное животное заботам малыша Гримпа. «Пока я не вернусь», — сказала бабуля. Никто не заметил бы в этом ничего необычного — народ и полиция часто досаждали бабуле, заставляя переезжать с места на место — если бы, шагая домой, Гримп не оглянулся и не заметил, как выросший до невероятных размеров бабулин трейлер тихонько набрал высоту и исчез в лучах заходящего солнца. Маленький Гримп получил хороший нагоняй за то, что привел домой эту громадину пони!

Конечно, эти события не показались бы примечательными, если бы одно из них не изменило ход истории. А именно то, что произошло с несчастным и ужасным Дримом, тираном Системы Хибеланта:

— … да ведь все уже было готово для того, чтобы меня убил наемник Партии Свободы! — вопил тиран, брызжа слюной. — Ведь понадобится не меньше двух лет, чтобы убедить эти цыплячьи душонки вновь отважиться на подобное!

— Собирайся, приятель! — пробормотал передатчик у изголовья.

— Соберусь, не сомневайся! — огрызнулся деспот, грузно нашаривая ногами в поисках тапочек. — Могу дать твою голову на отсечение!

— Вот-вот приборы сообщат об авангарде флота призраков! — бодро доложил адъютант метага Кушгара.

— Я не желаю больше слышать ни о каких призраках, — холодно процедил владыка. — Это плохо влияет на боевой дух. Если я еще хоть раз замечу употребление этого слова в служебном разговоре, пара-другая голов скатится вниз по спинным шипам. Называйте их «захватчиками».

Адъютант поспешно пробормотал извинения.

— Итак, сколько предположительно захватчиков следует в первой группе? — строго спросил метаг.

— Несколько тысяч, господин, — ответил адъютант. — Сведения, конечно, приблизительные… Основная масса движется за ними на расстоянии двадцати восьми световых лет. По последним данным их около тридцати тысяч.

Метаг глухо застонал.

— Тогда на перехват основной группы следует выслать Глант! — прорычал он. — Если захватчики не изменят курса, мы так и сделаем. Подходящее время для того, чтобы покончить с этим фарсом раз и навсегда!

— Пока они не пытались изменить курс, чтобы избежать перехвата, — осторожно заметил адъютант.

— Пока они не встретились с Глантом! — с усмешкой парировал метаг.

Он ожидал этой встречи с нетерпением. Его флагманский корабль, его Глант, веретенообразный титан-хранитель Кушгара восемь десятков лет сдувал с него пушинки в виде целых неприятельских флотилий. Его стенки не поддавались ни одному из известных видов оружия, а оружие без особых усилий было способно искромсать в клочья целую планетную систему.

Правда, он был слегка медлителен, а эти призрачные корабли, эти странные захватчики двигались невероятно быстро! Чтобы остановить авангард противника, Глант просто не успеет вовремя занять нужные позиции.

Метаг нахмурился. Если бы только сообщения были поточнее или не прерывались бы так таинственно! За истекшие пять суток пограничные флотилии три раза сообщали о появлении призраков и о собственной готовности к столкновению. Всякий раз принятое от флотилии сообщение оказывалось последним. Разумеется, связь могла время от времени прерываться внезапно и необратимо по совершенно естественным причинам, но чтобы три раза подряд…

На мгновение по спинным шипам метага заплясал неприятный холодок. Он не страдал излишней впечатлительностью, однако его совесть, как и совесть всего Кушгара, была сильно изъязвлена, что способствовало возникновению подобных суеверных холодков.

— Вот они, господин! — дрожащей трелью прозвенел голос адъютанта.

Метаг замер на месте, не веря своим глазам.

Самые худшие из сообщений и то не были так ужасны. Находясь внутри непобедимого Гланта, под его надежной защитой, он никогда не ощутил бы подобного приступа дурноты от вида нескольких тысяч вражеских крейсеров…

Но это!

Среди них было несколько настоящих военных кораблей. Однако насколько можно было судить по обожженной, покореженной в лучевых атаках внешней обшивке, большинство представляло собой грузовые корабли самого разного пошиба. Среди них виднелись карамельные блестки покалеченных яхт и пестрая россыпь других гражданских суденышек. Неудивительно, что их приняли за обломки погибших звездолетов, привлеченных сюда порывом потусторонней жизни…

Однако хуже всего было то, что к потоку примешивалось нечто, доселе невиданное в космосе, что могло быть лишь отражением жизни в атмосфере! У некоторых кораблей, дьявол их возьми, имелись крылья!

А это еще что за номер?!

— Да это же дом! — взвыл метаг в страшном прозрении. — Огромный, дьявол его раздери, домина!

Дом вместе со всей компанией призраков несся на скорости, недоступной ни одному из новейших истребителей Кушгара. Тяжелый, неповоротливый Глант двинулся вперед в безнадежной попытке остановить неостановимое.

Адъютант что-то бормотал из-за спины метага.

— Господин, возможно, нам удастся зацепить захватчиков с фланга, пока они не пронеслись мимо!

— Хватайте! — взревел метаг. — Делайте же что-нибудь! Мы должны остановить хоть один корабль и узнать правду! Ведь все это напоминает какой-то жуткий маскарад!

Но ничего сделать не удалось. Одна черная торпеда в хвосте передовой колонны была задета кончиком захватного луча. Совершив чудовищный маневр, описав носом полукруг, она слетела с него по касательной и пулей понеслась вслед за остальными. Через мгновение вся кавалькада растаяла в направлении центрального звездного скопления Кушгара.

— Непоправимая ошибка! — выдохнул метаг. — Они узнают о нас все! Если основная их часть сменит курс, мы никогда не… Нет, постойте! Вон еще несется один — остановить! Немедленно!

Хрупкая на вид яхта на полном скаку влетела в самую гущу захватов и морозильного поля Гланта и застыла как вкопанная.

— Вот теперь! — Метаг прошелся кончиком языка по дрожащим губам. — Вот теперь-то мы все узнаем! Ввести абордажную команду внутрь!

Захваты и буксиры начали маневрировать так, чтобы осторожно провести маленькую яхту сквозь хитроумный лабиринт проходов между тремя наслаивающимися друг на друга защитными полями Гланта. Конкретный призрак выглядел на редкость привлекательно, словно новорожденный, только что сошедший со стапелей, незапятнанно поблескивая голубоватым серебром под потоками света, которыми его заливали со всех сторон.

Гигантский Кальмар космоса клюнул на блестящую маленькую приманку.

— Господин, — с тревогой прошептал адъютант, — а не лучше ли для начала ударить по нему лучом?

Метаг глянул на него с удивлением:

— Чтобы все, кто находится внутри, погибли? — спросил он. — Ты с ума сошел? Разве это похоже на военный корабль, или думаешь, что они и в самом деле призраки? Да нам просто неслыханно повезло! Если бы эти остолопы не наткнулись прямехонько на нас, словно сами хотели быть пойманными…

На мгновение он задумался, продолжая наблюдать на экране яхту, зависшую в лучевых путах прямо над впускным портом Гланта. Приманку благополучно проглотили.

— Словно она хотела быть пойманной? — с сомнением повторил метаг.

Это стало последним сомнением в его жизни.

Маленькая яхта шевельнулась.

Одним движением она высвободилась из объятий захватов, буксиров и морозилок, словно их не было вовсе. Затем маленькое жуткое привидение скользнуло вдоль всей длины веретенообразного космического стража под могучими слоями его защитных полей. Позади нее раскаленные добела чудовищной толщины стены Гланта оказались вскрытыми, образуя единую рваную рану с оплавленными краями. Титан Кушгара раскололся по всей длине словно гигантский моллюск, который раскрыл гигантские створки и выплеснул свои огнедышащие внутренности в космос.

Маленькая сияющая яхта сделала легкий рывок, дабы занять подобающее ей место на фланге передовых сил призраков.

Агент Зоны Пэйгадан из Лар-Санкайи снискала себе в тот день поистине бессмертную славу! Однако, к сожалению, впоследствии так и не удалось обнаружить никаких останков Гланта. Поэтому ей никто не поверил, хотя она клялась в правдивости своих слов на целой стопке священнейших Лар-Санкайских текстов и по очереди доказывала свою правоту семи разным детекторам лжи. Правда, всем было известно, какие фокусы Пэйгадан может учинить с детектором лжи, что же касается остального…

В общем, сомнения так и не рассеялись.

— Как там наши призраки, то есть захватчики? — запрашивал Кушгар своего непобедимого Гланта. — Вы их остановили или сразу уничтожили?

Глант безмолвствовал.

КУШГАР ВЫЗЫВАЕТ ГЛАНТ. КУШГАР ВЫЗЫВАЕТ ГЛАНТ. КУШГАР ВЫЗЫВАЕТ ГЛАНТ. КУШГАР ВЫЗЫВАЕТ ГЛАНТ…

Кушгар в смятении взглянул в суровое ночное небо и прислушался. Миллионы враждебных звезд ответили ему ледяным презрением. Глант же не издал более ни единого звука, ни крика, ни даже шепота!

Спустя двадцать минут подлетел основной состав потусторонней флотилии. Призраки выглядели совершенно неповрежденными. В самом центре колонны несся черный шар с заключенной в нем Агентом Зоны Замман Таррданг-Пок в состоянии Полного Покоя. Ее робот прекрасно знал свои обязанности, он должен был разбудить хозяйку немедленно по вступлению в первый бой. Треть территории Кушгара осталась позади, но никакого боя не намечалось.

Основная армия нагнала свой авангард восемью часами спустя, их ряды перемешались. Отстающие подходили небольшими группами и немедленно присоединялись к остальным. Вскоре флот призраков слился в единый, смертоносный рой…

Из центра Галактики ураган пронесся прямо к сердцу Кушгара, точно выпущенные из Преисподней всадники Апокалипсиса, но страх все же летел впереди. Мертвые возвращались: миллиарды зверски убитых людей, опустошенные корабли, потерянные войска слились в единую, чудовищную, непобедимую армию справедливого возмездия, и здравый смысл спасовал перед подобной мощью.

Кушгар запаниковал; древняя, веками проверенная стратегия была сломлена, ее место в сознании занял темный ужас! Рассеянные войска Кушгара флотилия за флотилией, корабль за кораблем бросались под ноги призракам.

Ни одного вскрика, даже шепота не донеслось от принесших себя в жертву!

Оставшиеся на поверхностях планет войска решили не вмешиваться.

Замман снился чудесный сон.

Это ее не очень удивляло. Полный Покой по большей части протекал без сновидений, но на некоторых уровнях он возбуждал необычайно яркие визуальные эффекты, изобилующие подробностями. Бывали случаи, когда они так искусно морочили ей голову, что она была готова поверить в их реальность!

На этот раз ее корабль, по-видимому, нашел приют в некоем доке. В сомнокабине было еще темно, но все остальные каюты сверкали огнями. Вокруг гомонило множество голосов.

Замман застегнула комбинезон, поднялась и присела на край кушетки. На мгновение она прислушалась, затем рассмеялась. Этот сон был очень странным, но обещал стать приятным!

— Мало тебе? — прокричал женский голос в рулевой рубке, когда Замман подходила к ней по коридору. — Ты, жалкий, жуликоватый старикан…

Последующее утонуло в громе аплодисментов.

— Леди, а, скорее всего, не леди, — вознеслось над шумом гулкое эхо негодования сенатора Тартуиза, — еще одно оскорбление, и я надеру вам уши!

Шум аплодисментов возрос еще на несколько децибел.

— Да среди нас Замман! — выкрикнул кто-то.

Внезапно все столпились вокруг нее. Замман в замешательстве улыбнулась.

— Хорошо, что вы нашли выпивку, — пробормотала она.

Высоченная богиня Амута, раскрасневшаяся от спора с Агентом Зоны Тартуизом, сгребла Замман в объятия и усадила на край стола.

— Дайте Замман бокал!

Она отпивала маленькими глотками, недоуменно посматривая по сторонам. Все они были здесь: все самые упорные и хитрые, убийцы, охотники, организаторы и шпионы! Костяк команды Координатора, самый узкий круг. А вот и сам Координатор!

— Привет, Кривда! — сказала она, даже во сне придерживаясь принятой субординации. — Привет, Вимс! Ферд! — она раздавала кивки в промежутках между глотками.

Примерно два десятка друзей по службе заглянули в Полный Покой, чтобы попрощаться! Не раз спасала она каждому из них жизнь, впрочем, так же, как и они спасали ее. Но наяву она ни разу не видела более трех из них вместе. В таком количестве они могли собраться только во сне!

Замман рассмеялась:

— Отличная тусовка!

Прекрасный сон. Она поставила пустой бокал.

— Вот именно! — воскликнула богиня Лоппос. Она подняла Замман и водрузила на стол, развернув лицом к стене. Прямо перед ней оказался экран внешнего наблюдения. Он был выключен.

— Что это значит? — улыбнулась Замман, в предвкушении приятного сюрприза. Чем еще неожиданным хотят ее поразить?

Экран внешнего наблюдения ожил, залитый ярким дневным светом. По-видимому, корабль приземлился посреди сухой песчаной равнины. В отдалении виднелось огромное серое здание. Замман мельком взглянула на него, и ее улыбка медленно увяла. Это что, больница? Где она могла ее видеть?

Внезапно ее взгляд переместился в нижний левый угол экрана, откуда выглядывал краешек другого здания, маленького серого домика, стоявшего очень близко, почти рядом с кораблем!

Замман почувствовала, как по телу пробежала судорога.

— Нет! — прокричала она. — Это сон!

Ее сняли со стола и поставили на пол. Ноги слегка подгибались, но Агент нашла в себе силы восстановить равновесие.

— С ними все в порядке, Замман, — услышала она голос седовласого человека по прозвищу Кривда. — А мальчик-то стал совсем взрослым, — добавил он задумчиво.

— Теперь у тебя все будет хорошо, — промурлыкал сзади чей-то нежный голос. — Замман, ты же знаешь, что такое Полный Покой! Мы не могли так рисковать и сказали твоим близким, что нужно подождать, пока ты проснешься.

Наклонный луч мягко перенес Замман на песчаную дорожку. Вокруг разливался жаркий солнечный свет, позади — семнадцать долгих лет, впереди — двадцать коротких шагов и открытая дверь домика.

Колени снова начали подгибаться.

Замман не могла заставить себя двинуться с места. На много сотен световых лет вокруг Могучий Кушгар бил челом, моля своих богов отвратить от него гнев призраков, гнев Замман.

Но она, Агент Зоны Замман Тарраданг-Пок, покорительница пространства, времени и всех до одного законов вероятности, новичок-доброволец из свободолюбивой расы Дайя-Белов, доктор нейроники, подданная Конфедерации Веги и чемпион Галактики… была не в силах двинуться с места!

Вдруг что-то прошумело над головой. Оплавленное изуродованное днище указывало на то, что когда-то, в начале своей транспортной карьеры, это корыто было симпатичным, пузатым грузовиком. Однако в его очертаниях ныне не осталось ничего симпатичного! Ветеран космоса выглядел так, словно после кораблекрушения побывал прямехонько в Преисподней, где лет сто нещадно был палим адским пламенем, а затем еще лет десять остывал на дне кислотного моря. На самом деле он выглядел именно так, как и должен был выглядеть корабль, чей пилот не открывал огонь на поражение до тех пор, пока не сблизился с врагом до дистанции прямой наводки.

Но и растеряв внешнее великолепие, корабль оставался в состоянии настоящего парения духа! Он проплыл над головой Замман, приветливо покачал стабилизаторами, ушел в сторону огромной больницы и, заложив над ней прощальный вираж, отбыл к товарищам, дабы вместе с ними заставить Кушгар чуточку громче молить своих богов о пощаде.

Замман проводила взглядом невезучего, побитого, но возрожденного вояку, и почувствовала, что ее переполняет радость. Она сделала шаг, затем другой и еще…

Ну, конечно, теперь она могла идти!

Она могла даже бежать.

— …вот как все это было, — завершил свой рассказ Третий Координатор. — На самом деле мы не собирались сходить с курса, отражая атаки в уверенности, что все свои тяжелые крейсеры кушгарцы, чтобы остановить нас, выстроят в линию, пока мы не войдем вглубь Звездного Скопления. Затем мы значительно отклонились от первоначального курса и ринулись туда, где они держали близких Замман, чтобы их освободить и убраться восвояси…

Взболтав содержимое полупустого бокала, он поднял его и осушил одним глотком.

— Конечно, — продолжил он, — когда мы увидели, что они с воем барахтаются на своих спинных шипах, беспомощно суча лапами, как перевернутые черепахи, мы не смогли устоять перед искушением одержать победу! Никогда не знаешь, чем могут закончиться такие безумные предприятия, как наше!

Третий Координатор помолчал немного, нахмурился и вздохнул. Ибо был человеком методичным, предпочитавшим планировать свои дела загодя, просчитывая все варианты событий, включая запасные, на случай непредвиденных ситуаций.

— Может, выпьем еще? — предложил Брофа.

— Нет, — ответил его друг, — я должен вернуться к работе. Пусть болтают, что хотят, — Брофа сразу догадался, что Кривда имеет в виду коллег по Совету, — но во всей Конфедерации нет ни одного Департамента, который бы пострадал от Кушгара сильнее, чем Галактические Зоны! Ведь нам пришлось переписать сорок две тысячи двести тридцать восемь индивидуальных рабочих планов! — воскликнул он с отчаянием, по-видимому, еще не придя в себя от возникшего бюрократического хаоса. — До сих пор проделана только треть необходимой работы. А еще предстоит пораскинуть мозгами, кем мне заменить Замман. Нет на свете ничего более трудного, нежели найти хорошего Периферийного Агента! И это все, что я с этой блистательной победы поимел…

Брофа взглянул на него с сочувствием.

— Я разговаривал с ее мальчуганом, и у меня возникли определенные надежды, — угрюмо добавил Третий Координатор. — Если Замман сдержит слово, вскоре он прилетит на Джелтад. Но ему никогда не стать таким, как мама!

— Дай пацану время, — мягко сказал Брофа, — Дайя-Белы развиваются медленно. И вообще им свойственно долголетие.

— Об этом я тоже думал, — деловито кивнул Координатор. — Она успеет родить и воспитать еще, как минимум, дюжину детишек. Среди них может оказаться один или двое… Правда, насколько я понял из разговора с ней, Замман не позволит ни одному из своих отпрысков отлететь от Бетельгейзе дальше, чем на полсотни световых лет!

Вторая ночь лета ^{(повесть)}

В ночь, наступившую после того дня, когда на земле Венд планеты Нурхат началось официальное лето, в большой яме у восточного края фермы, принадлежащей отцу Гримпа, снова появились мерцающие огни.

Потушив свет, Гримп более часа любовался ими из открытого окна своей комнаты наверху. Снизу до него доносился прерывистый ропот голосов. Вся ферма наблюдала это удивительное зрелище.

Да и на другой ферме, которая располагалась двумя километрами выше по долине, любая живая душа, завидев яму, тут же делала то же самое. К примеру, гончая собака, принадлежавшая деревенскому стражу, вдруг начала возбужденно выть, но, правда, быстро успокоилась. Точнее, ее успокоили, подумал Гримп. Страж терпеть не мог, когда кто-то поднимал шум из-за огней, включая гончих.

Правда, на этот раз возбуждению гончей имелось некоторое оправдание. Из своего окна Гримпу было хорошо видно, что сегодня огней было намного больше, чем в прошлом году. Огромные, сверкающие голубые пузыри бесшумно плавали по кругу, периодически поднимаясь и снова опускаясь в яму. Иногда один из них взмывал вверх чуть ли не на сотню метров или перекатывался за край ямы на такое же расстояние, чтобы зависнуть там на некоторое время, а затем мягко вернуться на место. Дальше этого они никогда не заходили.

Сферическим разведчикам Хальпов и в самом деле не было никакой необходимости заходить дальше, чтобы получить информацию, за которой их послали те, кто сейчас прислушивался к их неторопливому бормотанию. На некоем хальпском эквиваленте человеческой мыслеречи, из голубых сфер, до них доходили короткие сообщения, вроде такого:

«Никаких признаков враждебной активности поблизости от точки наступления не зафиксировано. Нет никакого оружия или энергетических устройств с мощностью вне заданных параметров. С момента последнего исследования серьезных изменений на территории не обнаружено. Обостренное любопытство автохтонов есть следствие вызываемого нами у них чувства тревоги и подозрительности. Никакой открытой враждебности не наблюдается».

Рапорт плавно продолжался, непрерывно и автоматически повторяя одно и то же, пока голубые сферы беззвучно всплывали над необычной ямой и вновь в нее погружались.

Хотя глаза у него слипались, Гримп все еще продолжал наблюдать за огнями, пока над краем долины не возник и не разросся серебристый отблеск, возвестивший о том, что медленно восходит Большая Луна Нурхата, чтобы, словно планетарный страж, самой взглянуть на огни. Голубые пузыри сразу же начали тускнеть, как они всегда тускнели в лунном сиянии каждое прошлое лето. Когда над холмом назидательно навис верхний край желтого диска Большой Луны, яму окончательно покрыла темнота.

Гримп услышал, как мама поднимается вверх по ступеням, и юркнул в кровать. На сегодня представление закончилось, но прежде чем уснуть, ему предстояло еще подумать о множестве приятных вещей.

Поскольку появились огни, любимая им бабуля Эриза Ваннтель теперь наверняка заедет сюда вместе со своим трейлером, полным всяких патентованных снадобий. Завтра, где-нибудь после полудня, большой трейлер-прицеп прикатит в долину из города. Потому что бабуля поступала так все четыре года подряд, с тех самых пор, как огни впервые появились над ямой и каждый год торчали над ней в течение нескольких ночей. А поскольку четыре года равнялись половине жизни Гримпа, появление бабули представлялось ему чем-то вроде математического закона.

Другие, например, деревенский страж, относились к бабуле менее восторженно, но для Гримпа даже просто побродить вокруг нее и трейлера, посмотреть на запряженного в него огромного, странного, однорогого пони было гораздо интереснее, чем даже сходить в цирк.

А послезавтра начинаются каникулы! Будущее выглядело бесконечной вереницей радостных событий, теряющейся за горизонтом.

Гримп заснул с улыбкой на губах.

Примерно в это же время, хоть и на расстоянии, недоступном пока воображению Гримпа, восемь огромных кораблей выплыли из межзвездной тьмы, служившей им морем, и принялись вращаться вокруг Нурхата по тщательно рассчитанным заранее орбитам. Они находились от планеты на столь почтительном расстоянии, чтобы никакие оптические или иные инструменты космической разведки не могли установить, что там проходит грань, где пересекаются интересы местных жителей и тех, кто послал звездолеты.

Однако это было именно так. Хотя экипажи восьми кораблей не питали к жителям Нурхата никаких враждебных чувств, мало что могло принести планете больше бедствий, чем груз, с которым они прибыли.

Герметичные трюмы семи из восьми кораблей были заполнены газом, который нынче использовался не часто. Легкий и летучий, он распространялся в атмосфере мгновенно, причем его присутствие нельзя было обнаружить химическим путем. Это свойство, однако, не мешало ему плавно и постепенно, но чрезвычайно эффективно, лишать жизни все кислорододышащие существа.

Восьмой звездолет был вооружен термическими торпедами, которые обычно выпускали через несколько часов после того, как газ рассеивал по планете невидимую смерть. Это были очень маленькие торпеды, ведь им оставалось всего лишь прокалить как следует поверхность планеты, уже обработанной газом.

Все эти процедуры предстояли Нурхату в ближайшем будущем. Однако они могли состояться только в том случае, если на кружащую вокруг него эскадру поступит с поверхности планеты некое сообщение. А если конкретно, сообщение о том, что Нурхат сдан на милость жестокому врагу, который, дабы не распространиться по другим обитаемым мирам, должен быть остановлен любой ценой.

На следующий день, возвращаясь из школы, Гримп, полный самых радужных надежд, на границе владений своего отца, там, где дорога делала крутой поворот, обнаружил деревенского полицейского, который сидел на камушке и глядел вдаль слезящимися глазами.

— Привет, Хлюпик! — настороженно поздоровался Гримп. В свете подслушанных сегодня утром сплетен, этот визит должен был не очень хорошо кончиться для бабули Ваннтель. Прямо скажем, плохо должен был кончиться.

Полицейский высморкался в носовой платок, промокнул глаза и только после этого смог должным образом посмотреть на Гримпа.

— Хоть бы ты не называл меня Хлюпиком, Гримп! — недовольно сказал он, засовывая платок за пазуху. Подобно Гримпу и большинству жителей Нурхата, полицейский был темнокож и темноглаз. Обычный малый вполне приятной внешности. Однако сейчас глаза у него покраснели, нос распух, да вдобавок издавал звуки, которые иначе как хлюпаньем назвать было невозможно. Беднягу замучила сильнейшая аллергия на цветочную пыльцу.

Гримп извинился и понуро присел рядом с полицейским, который по совместительству был одним из его бесчисленных кузенов. Мальчуган едва не проговорился, что подобное обращение заимствовал у Веллит, подслушав, что она сказала, вернувшись вчера с прогулки по большому цветущему луковому саду раньше обычного. Однако Гримп вовремя сдержался. Веллит в охотку встречалась с полицейским большую часть года, но регулярно расставалась с ним во время сезона цветения и начинала именовать его просто «кузеном», а не «милым».

Вместо этого Гримп простодушно спросил:

— А что ты тут делаешь?

— Жду, — ответил полицейский.

— Кого? — так же наивно спросил Гримп, хотя душа у него ушла в пятки.

— Того же, кого и ты, полагаю, — мстительно сказал полицейский, вновь выуживая носовой платок и шумно прочищая нос. — В этом году кто-то отправится прямиком туда, откуда пришла, иначе узнает у нас, где раки зимуют.

— Кто это сказал? — оскорбился за бабулю Гримп.

— Деревенский страж, вот кто, — заявил полицейский, — тебе этого достаточно?

— Он не имеет права! — возмутился Гримп, — это наша ферма, а у бабули есть все нужные лицензии!

— У стража был в запасе целый год, чтобы составить новый список лицензий, — парировал полицейский. Он порылся в нагрудном кармане мундира, извлек сложенный лист бумаги и развернул его.

— Здесь тридцать четыре пункта, я должен их все проверить. Бабуля наверняка споткнется на каком-нибудь.

— Это же просто свинство! — возопил Гримп, быстренько просмотрев видимую ему часть списка.

— К деревенскому стражу следует относиться с должным уважением, Гримп, — предупредил полицейский.

— Да, — пробормотал Гримп, — именно…

Если бы Хлюпик не совал сюда свой красный нос! Однако, ну и список! Трейлер, однорогий пони (животное, он же тягловое средство, при том импортированное), патентованные лекарства, домашняя утварь, предсказание будущего, домашние животные, травы, чудесные исцеления…

Полицейский глянул через плечо, заметил, чем занят Гримп и заслонил бумагу телом.

— Это официальный документ, — назидательно сказал он, одной рукой отстраняясь от Гримпа, другой — засовывая документ обратно в карман, — неча его трогать грязными лапами!

Гримп стремительно соображал. У бабули были оформлены лицензии на некоторые пункты списка, они висели на стене в трейлере, но там их было не тридцать четыре, а определенно меньше.

— Помнишь того огромного лысого веррета, что я поймал в прошлом сезоне? — спросил он.

Полицейский бросил на него быстрый взгляд, отвел глаза и начал старательно их протирать. Сезон ловли верретов открывался со следующей недели, а кузен был таким же страстным рыболовом, как и все прочие жители деревни. К тому же в прошлом году трофей Гримпа побил рекорд долины двенадцатилетней давности.

— Некоторые, — лениво произнес Гримп, устремив пристальный взгляд туда, где дорога из долины ныряла в лес, — готовы целыми днями шпионить за кем-то, кто поймал здоровенного веррета, надеясь, что рыболов такой дурак, снова пойдет ловить на тот же самый пруд.

Полицейский вспыхнул и принялся прикладывать платок к носу.

— Некоторые, — безжалостно продолжал Гримп, — готовы даже сидеть в стоге с биноклем, даже если от сена они начинают чихать, как сумасшедшие.

Полицейский вспыхнул еще ярче и чихнул.

— Но этот кто-то не такой дурак, — уверенно сказал Гримп, — тем более, что ему известно местечко, где водятся верреты, которые на добрых пятнадцать сантиметров больше тех, чем он поймал.

— На пятнадцать сантиметров?! — недоверчиво, но жадно повторил полицейский.

— Даже больше, — кивнул Гримп, — я как раз на прошлой неделе проверял.

Настала очередь полицейского задуматься. А Гримп рассеянно вытащил рогатку, извлек из специального кармашка камешек и сбил чашечку с цветка на расстоянии в десять метров. Затем беспечно зевнул.

— Лихо обращаешься с рогаткой, — заметил полицейский. — Наверное, также хорошо, как тот злоумышленник, что на прошлой неделе заставил взреветь в школе пожарную сирену. Тот тоже выстрелил в нее из рогатки. Со школьной крыши.

— Да, это был классный выстрел, — скромно признал Гримп.

— Затем, — продолжил полицейский, — он посыпал свои следы перцем, так что гончая, которую пустили вдогонку, расчихалась так, что чуть душу Богу не отдала. Страж, — глубокомысленно намекнул он, — был бы очень рад, если бы кто-нибудь шепнул ему на ухо имя этого злоумышленника.

— Конечно, а как же, — со скучающим видом согласился Гримп. И полицейский, и страж, и, вероятно, даже гончая прекрасно знали имя этого злоумышленника, но они не смогут ничего доказать, пусть хоть двадцать тысяч лет пройдет. Хлюпику пора понять, что угрозы ни на шаг не приблизят его к рекордному веррету.

По-видимому, он это понял и взял еще одну передышку для раздумий.

Внезапно Гримп вскочил с камушка.

— Вон они! — завопил он, размахивая рогаткой.

В полукилометре от них на дорогу из леса выехал огромный серебристый трейлер бабули Ваннтель вслед за однорогим пони и направился прямиком к ферме.

Тягловое средство завидело Гримпа издали, подняло свою громадную башку и прорычало громогласное приветствие.

Бабуля Ваннтель привстала на козлах и замахала зеленым шелковым платком.

Гримп бросился вперед по дороге.

Верреты должны сработать, но все равно лучше предупредить бабулю о последних нововведениях, прежде чем она напорется на Хлюпика.

Бабуля Ваннтель слегка хлестнула пони вожжами по роговому заду, когда трейлер поравнялся с полицейским, который поджидал у края дороги с раскрытым списком в руке.

Пони перешел на тяжелую рысь, и трейлер пронесся мимо Хлюпика, повторив изгиб дороги, и остановился, только основательно вторгшись в пределы фермерской земли. Бабуля и Гримп спешились, причем бабуля первым делом распрягла пони. Освобожденная животина вперевалку сошла с дороги и, удовлетворенно похрюкивая, направилась по направлению к просторному болотистому лугу над знаменитой ямой. Там он остановился, с наслаждением охлаждая лапы.

Гримп немного успокоился. Бабуля убрала трейлер прочь с общинной земельной собственности, что по правилам давало ей некое преимущество. Семья Гримпа относилась к бабуле благосклонно, кроме того, все они были строптивы и никогда не отказывали себе в удовольствии напомнить стражу, где именно заканчивается его юрисдикция. Однако пока они подъезжали к фермерским владениям, бабуля призналась Гримпу, что у нее в планах не стояло заблаговременно обзавестись тридцатью четырьмя лицензиями. И вот теперь к ним уже подходил с самым суровым видом полицейский, прочищая нос особенно яростно.

— Позволь, я сама с ним справлюсь, — проговорила бабуля вполголоса.

Мальчуган кивнул и отправился на луг немного поиграть с пони. Бабуля обладала огромным опытом в деле улещивания полицейских.

— Так-так, молодой человек, — услышал он, как она поприветствовала его кузена, — похоже, что вы здорово простудились.

Полицейский чихнул.

— Если бы, — обреченно сказал он. — У меня аллергия на пыльцу. Ничего не могу с ней поделать. У меня с собой небольшой список…

— Аллергия на пыльцу? — переспросила бабуля. — Забирайтесь в трейлер/сейчас мы это поправим.

— Тут у меня список… — начал Хлюпик, но осекся. — Вы и в самом деле можете это поправить? — скептически спросил он. — Я столько докторов перевидал, но никто не мог мне помочь.

— Ха, докторов! — фыркнула бабуля. Гримп слышал, как ее каблуки простучали по металлическим ступеням позади трейлера. — Входи, это не займет и минуты.

— Ну, — с сомнением протянул Хлюпик, но все же проследовал за ней внутрь.

Гримп подмигнул пони. Первый раунд завершился в пользу бабули.

— Привет, пони, — сказал мальчуган.

Его тревоги нисколько не повлияли на чувство восхищения, которое он всегда испытывал к удивительному тягловому животному бабули. Отчасти, конечно, потому, что оно было такое огромное. Длинное, круглое, как бочонок, туловище покоилось на коротких ножках с плоскими широкими основаниями, которые сейчас были глубоко погружены в луговую слякоть. С одного конца туловища свисал до земли остроконечный хвост, с другого — торчала огромная клинообразная голова с тупым, плохо обтесанным рогом между глазами. От носа до хвоста пони был сплошь покрыт толстыми роговыми пластинами в зеленовато-коричневую крапинку.

Гримп любовно похлопал его по боку. Он любил пони за то, что тот был самым уродливым созданием из обитавших на Нурхате. Бабуля рассказывала, что купила его у обанкротившегося цирка, который привез его с планеты под названием Трибе. Эта планета была знаменита тем, что вся покрыта кипящими болотами и неистощимо извергавшимися вулканами, над которыми постоянно стоит адская вонь.

Можно было предположить, что, проведя большую часть жизни по колено в расплавленной лаве под дождем из пылающего пепла, пони считает Нурхат весьма скучным местом. Но хотя плоская роговая пластина, поддерживающая рог и составлявшая основу его морды, предоставляла немного возможностей для мимики, Гримпу все же казалось, что сейчас пони выглядит очень довольным, погрузив лапы в холодную жидкую грязь Нурхата.

— Ты — огромная жирная свинья! — с любовью сказал Гримп.

Пони вытащил длинный тонкий пурпурный язык и аккуратно сделал мальчугану аккуратный пробор в волосах.

— Перестань! — сказал Гримп. — Фу!

Пони польщенно всхрапнул, обвил свой язык вокруг огромной заросли бурьяна, вырвал ее и засунул в рот вместе с корнями, грязью и всем прочим. Затем начал все это тщательно пережевывать.

Гримп взглянул на солнце, затем с тревогой посмотрел на трейлер. Если бабуля не избавится от Хлюпика поскорее, Гримпа позовут домой ужинать, и они с ней не успеют пройтись вместе и хорошенько поболтать. А по вечерам его теперь на улицу не пускали.

Из-за голубых огней.

Он шлепнул пони на прощанье и потихоньку вернулся на дорогу, усевшись у задней двери трейлера так, чтобы его не было видно, но сам он мог слышать все, что происходит внутри.

— …так что единственное, что страж может сделать, — торопливо говорил полицейский, — это наложить на вас штраф за угрозу общественной безопасности. Если в этом году с огнями снова будут проблемы, он наверняка это попробует. Понимаете, он ведь неплохой страж, но вбил себе в голову, что это вроде бы из-за вас здесь появляются каждый год огни.

Бабуля усмехнулась:

— Ну да, я действительно каждое лето стараюсь подоспеть сюда так, чтобы застать их, — призналась она, — так что понятно, откуда у него такие подозрения.

— Кроме того, дело еще в том, — добавил полицейский, — что мы, разумеется, стараемся сохранить в тайне все про огни. Если об этом узнает кто посторонний, сюда начнут толпами приезжать из города, просто чтобы поглазеть на диковинку. Кроме стража никто не против того, чтобы вы приезжали, но никто не хочет, чтобы вокруг его фермы бродили толпами городские.

— Понятно, что не хочет, — согласилась бабуля, — а я никому и не рассказывала.

— Вчера вечером, — добавил полицейский, — все говорили, что в этом году огней в два раза больше, чем в прошлом. Поэтому страж так и взбеленился.

Далее Гримп с нарастающим недовольством должен был выслушать галантное препирательство относительно того, сколько следует заплатить бабуле за снадобье, причем она настаивала, что он не должен платить ровным счетом ничего. В конце концов бабуля сдалась и полицейский заплатил — слишком много, невозможно столько брать с друга семьи Гримпа, до последнего возражала бабуля. Наконец благочестивый поборник закона протопал, спускаясь по ступенькам трейлера; она последовала за ним.

— Как я выгляжу, Гримп? — он лучился самой бодрой из своих улыбок. Гримп поднялся на ноги.

— Вполне приемлемо, но тебе все равно нужно хотя бы иногда умываться, — бестактно заявил Гримп, поскольку сегодня Хлюпик немилосердно испытывал его терпение. Однако затем глаза его расширились от удивления. Под слоем жирной желтоватой мази нос Хлюпика почти вернулся к той форме, что была ему свойственна вне сезона всеобщего цветения, глаза совершенно перестали быть припухлыми. Эти изменения коснулись и цвета лица: пылающий красный сменился деликатным розовым. Короче говоря, Хлюпик снова стал почти симпатичным парнем.

— Здорово, да? — воскликнул он. — Раз и готово. Мне всего лишь нужно не смывать мазь еще час. Верно, бабуля?

— Точно, — улыбнулась она, мягко позвякивая монетками, перекидывая горсть из одной руки в другую. — Будешь как новенький.

— Причем навсегда, — сказал Хлюпик.

Он благосклонно погладил Гримпа по голове.

— А на следующей неделе мы пойдем ловить верретов, правда, Гримп? — алчно добавил он.

— Возможно, — холодно ответил Гримп, придерживаясь того мнения, что с Хлюпика вполне довольно чудесного исцеления и теперь он может забыть о верретах.

— Договорились, — лучисто кивнул Хлюпик и, посвистывая, отправил свое измазанное лицо прочь по дороге. Гримп бросил ему вслед недобрый взгляд, прикидывая, что недурно бы достать рогатку и подкрепить взгляд камешком средней величины, запущенным в нижнюю часть кузенового арьергарда. Впрочем, делать этого, вероятно, не стоит.

— Вот так бывает, — мягко сказала бабуля.

В это время с фермы донесся тоскливый звук коровьего рожка и печально разлетелся по долине.

— Проклятье, — откликнулся Гримп, — так и знал, что уже поздно, а он все болтал и болтал. Теперь меня зовут ужинать.

От разочарования глаза у него наполнились слезами.

— Не расстраивайся так, Гримп, — утешила его бабуля. — Ну-ка, прыгай сюда и закрой глаза.

Гримп послушно вскочил в трейлер и с замиранием сердца закрыл глаза.

— Вытяни руки вперед, — услышал он голос бабули.

Он вытянул руки, она сложила их вместе наподобие чашечки.

Затем что-то маленькое, легкое и пушистое очутилось в них, ухватило Гримпа за большой палец холодными крошечными пальчиками и тихонько застрекотало.

Гримп вытаращил глаза.

— Но это же лортель! — ошеломленно прошептал он.

— Подарок тебе! — ласково сказал бабуля.

Гримп потерял дар речи.

С крошечного, черного человеческого личика на него смотрели огромные голубые глаза. Лортель дважды обернул вокруг его руки длинный пушистый хвост, прилепился пальчиками к его большому пальцу и жалобно скрипнул.

— Какой хорошенький! — наконец выдохнул Гримп. — А это правда, что их можно научить говорить?

— Привет, — сказал лортель.

— Это все, что он пока может говорить, — объяснила бабуля. — Но если ты будешь с ним терпелив, он выучит что-нибудь еще.

— Я буду с ним терпелив, — пообещал потрясенный Гримп. — Я видел одного такого в цирке этой зимой, в Лагганде, что ниже по долине. Там объявили, что он умеет говорить, но при мне он так ничего и не сказал.

— Привет! — повторил лортель.

— Привет! — сглотнул Гримп.

Вновь тоскливо промычал рожок.

— Беги ужинать, а то на тебя рассердятся, — посоветовала бабуля.

— Я знаю, — откликнулся Гримп. — Что он ест?

— Жуков, цветы, мед, фрукты, яйца, если живет на воле. А ты корми его тем, что ешь сам.

— Хорошо, тогда до свидания. Ну и ну, спасибо, бабуля!

Он выскочил из трейлера, лортель вскарабкался вверх по руке, уселся на плече и обвился пушистым хвостом вокруг шеи мальчика.

— Он тебя признал, — заметила бабуля, — теперь не убежит.

Гримп осторожно вытянул свободную руку и погладил лортеля.

— Завтра утром я приду пораньше, — сказал он. — Занятия в школе закончилась. Пока появляются эти огни, меня не пускают на улицу после ужина.

Рожок промычал в третий раз, это было уже серьезно.

— Ладно, до свидания, — поспешно повторил Гримп и побежал домой. Лортель раскачивался на воротничке его рубашки и радостно поскрипывал.

Бабуля немного посмотрела ему вслед, затем деловито взглянула на солнце, которое уже гладило верхушки холмов.

— Не мешало бы поужинать, — сказала она, по-видимому, ни к кому не обращаясь, — потому что потом мне бежать в чисто поле, чтобы устроить диверсию.

Распластавшийся бронированным брюхом по сырому лугу пони поднял и повернул тяжелую голову. Маленькие желтые глазки вопросительно мигнули.

— Почему ты решила, что дело дойдет до диверсии? — прозвучал его голос прямо у нее в ухе. Способность пони производить подобные чревовещательные эффекты была одним из тех его многочисленных талантов, из коих и состоял смысл его пребывания рядом с бабулей.

— Ты что, не слышал? — упрекнула его бабуля. — Полицейский сказал, что страж сегодня после ужина намерен отправить к яме деревенскую дружину, чтобы расстрелять хальповские детекторы, как только те появятся.

Пони изрыгнул проклятие, ровным счетом ничего не говорившее тому, кто не имел счастья быть воспитанным на планете Трибел. Затем встал, отряхнулся и принялся шумно вытягивать лапы из жидкой грязи.

— За восемь лет, что я брожу с тобой по округе, у меня не было ни одной спокойной минутки! — посетовал он.

— Зато как я и обещала, ты посмотрел мир, — ободряюще сказала бабуля.

Пони вытянул язык и засунул в рот последнюю охапку мокрых сорняков.

— Да уж, насмотрелся, — ответил он как-то не очень удовлетворенно.

Дожевывая, он побрел к дороге.

— Я тут присмотрю, пока ты будешь ужинать, — сказал он.

Деревенская дружина в составе двенадцати человек, облаченных в форму, шла строем из деревни по направлению к яме на земле отца Гримпа, когда внезапно в некотором отдалении от дороги произошел небольшой взрыв.

Страж, маршировавший во главе колонны с ружьем на плече и чихающей гончей на поводке, остановился. Отряд забыл о боевом порядке и столпился вокруг него.

— Что это было? — потребовал ответа страж.

Дружинники обвели недоуменными взорами зеленые склоны долины, осененные вечерней тенью. Гончая села подле своего хозяина, нацелила нос на темный лес и зарычала.

— Смотрите! — воскликнул кто-то, протянув указующий перст в том же направлении.

На дороге, как раз там, где начинался лес, появилась искра интенсивного зеленого света. Искра стремительно увеличивалась в размерах, вот она уже стала величиной с человеческую голову, затем еще больше. В разные стороны от нее валили струи зеленого дыма…

— Я ухожу домой, — прозвучал чей-то весьма благоразумный голос.

— Ни с места! — приказал страж, прекрасно сознавая, что у него за спиной уже начинается необратимое отступничество. Он был старым воякой, и потому, сняв с плеча ружье, взвел курок и прицелился. Гончая встала на все свои шесть лап и храбро ощетинилась.

— Стой, стрелять буду! — прокричал страж последнее предупреждение.

Но зеленый свет, вместо того чтобы послушаться, подрос до размеров бочонка, зеленый дым повалил гуще и стал извиваться вокруг, подобно хищным щупальцам.

Раздался выстрел стража.

— Спасайся кто может! — заверещали его подчиненные, а верная гончая бросилась назад, сбила хозяина, к горькому его разочарованию, с ног, и задала стрекача вслед за поспешно отступающим отрядом. Зеленый свет неровными рывками вырос в некое подобие многорукой морской звезды величиной с хорошее дерево. Не касаясь поверхности и издавая злобное уханье, звезда поплыла по дороге прямо на стража.

Он приподнялся на одно колено, и единым махом разрядил все свои оставшиеся тринадцать патронов в центр морской звезды. Она заухала еще громче, еще кровожаднее затрепетала щупальцами и продолжила наступление.

Тогда страж быстренько вскочил, накинул ружье на плечо и поспешил вдогонку за отступающими, так что когда отряд поравнялся с околицей деревни, он уже вновь несся впереди него. Несколько минут спустя под его руководством деревенские уже организовывали самооборону, используя при этом тактику, прекрасно зарекомендовавшую себя во время налетов лаггандских бандитов девять лет назад.

Однако морская звезда не предприняла никаких попыток преследования. Она осталась там, где страж видел ее в последний раз, угрожающе размахивая щупальцами и как-то особенно зловеще ухая, обращаясь к бесчувственным деревьям.

— Думаю, это сработает, — удовлетворенно констатировала бабуля Ваннтель. — Еще до того как первая проекция рассеется, следующая проявится там, откуда ее хорошо будет видно из деревни. До полуночи никто больше и не вспомнит о голубых пузырях, тем более что сегодня никаких пузырей и не предполагается, если, конечно, мы верно просчитали план атаки Хальпов.

— Жаль, что мы еще не перевалили за полночь в целости и сохранности, — грустно заметил носорогий пони, чья темная фигура виднелась чуть вдалеке от трейлера точно массивная статуя, отлитая в пылающем горне заката. Голова его была задрана вверх, словно он к чему-то прислушивался. Он действительно по-своему прислушивался к тому, нет ли в яме каких-нибудь новых признаков разумной жизни.

— Зря стараешься, — заметила бабуля, примостившись на камушке у дороги неподалеку от пони и теребя на плече маленькую черную сумку. — Все равно мы подождем здесь, пока хорошенько не стемнеет, затем пойдем к яме. Наступление начнется не раньше, чем через пару часов.

— Ну почему это снова валится на нас! — запричитал пони.

Несмотря на свои габариты, он по натуре был меланхоликом. Несмотря также на то, что компаньону Агента Зоны Ваннтель было не впервые попадать в весьма нестандартные ситуации, он все же не мог припомнить, когда в последний раз эта нестандартность вызывала в нем столько недобрых предчувствий, как эти предстоящие ночные часы. На далекой планете Джелтад, столице Конфедерации Веги, в плановом отделе Департамента Галактических Зон было принято решение поставить на кон Нурхат в надежде выиграть раунд в беспощадной войне человечества с таинственной и враждебной Хальпа. Решение это было столь же грустным, сколь и неизбежным. Однако пони не мог избавиться от смутного чувства, что грусть ощущалась бы острее, если бы далекие работодатели бабули находились сейчас здесь и ожидали наступления критического момента вместе с ними.

— Я бы и сама предпочла, чтобы для выполнения этой операции Штаб выбрал не нас, а кого-нибудь другого, — призналась бабуля. — Кого-нибудь другого, а не нас и Нурхат…

Потому что так уж совпало, но долина являлась родным домом бабули. Она родилась, правда, это произошло довольно давно, в ста восьмидесяти километрах отсюда, у подножия плотины, перегородившей великую реку Венд, которая не только дала имя этой земле, но и по сей день снабжала ее дешевой гидроэнергией.

На долю Эризы Ваннтель выпало немало странствий, с тех пор как она впервые осознала, что ее разнообразные способности и тяга к приключениям могут быть применены для решения иных задач, нежели те, что стояли в тот момент перед цивилизацией Нурхата, безмятежно приближавшейся к финальной, общепланетной стадии своего развития. Однако Эризе все же нравилось считать долину Венда своим домом и тихой гаванью, куда она всегда могла вернуться. Разумеется, в том случае, если позволяла работа. Агент хорошо знала образ мыслей и действий местных жителей, благодаря чему могла успешно ими манипулировать, а это при случае бывало весьма полезно.

Где-нибудь в другом краю средства, использованные ею, чтобы отогнать от ямы стража вместе с бравым войском, вызвали бы панику или появление военных кораблей с радиационными пушками. Однако жители долины расценили все происходящее как очередное бедствие исключительно местного масштаба. Бронзовый колокол возвестил об осадном положении в деревне, рожки промычали, распространяя эту новость по отдаленным фермам. Через несколько минут фермеры уже спускались к деревне, прихватив с собой семьи и ружья. Затем все снова стихло. Вокруг деревни была выставлена охрана, женщины и дети собраны в одном из домов посередине, а вооруженные мужчины вновь отправились вниз, дабы издалека, от околицы, полюбоваться иллюзионистскими фокусами бабули — узконаправленной видеопроекцией.

Если больше ничего не произойдет, деревенские жители оставят все как есть до утра, затем предпримут осторожное расследование. Наблюдая голубые огни, танцующие безо всякого вреда над фермой отца Гримпа четыре лета подряд, жители этой части Венда уже не удивлялись необычным световым явлениям. Но даже если бы жажда авантюр завела их слишком далеко, зеленая медуза не причинила бы им вреда, будучи всего лишь ярким и искусным визуальным эффектом.

Кончилось тем, что вся округа собралась и замерла там, где было нужно бабуле.

Не считая последних событий, долина в сумерках представляла собой необычайно мирную картину. Ничто не указывало на то, что она является единственной точкой, где вот-вот должно произойти столкновение сил, вовлеченных не больше не меньше как в межгалактическую войну. Правда, война велась как бы призрачно, но от этого она не становилась менее ожесточенной, поскольку вот уже добрую тысячу лет ни одна из сторон так и не смогла ничего узнать о другой, за исключением безжалостных и разрушительных последствий каждой новой атаки. Между человечеством и Хальпами, в сущности, никогда не происходило открытых столкновений, лишь разнообразные и продуманные смертоубийственные игры, заканчивавшиеся всякий раз не в пользу человечества, что с его точки зрения было несправедливо.

Только Хальпы знали, каким образом им всегда удается застигать своего противника врасплох, и это доставляло человечеству немало проблем. Однако было также очевидно, что каждая атака требует от них неимоверного напряжения сил и потому осуществляется раз в триста лет по земному летоисчислению.

Человечеству не было известно о врагах ничего хорошего, помимо сомнительной в данном случае добродетели пунктуальности. Каждые три сотни лет Хальпы после тщательной подготовки предпринимали очередной хорошо спланированный, стремительный и жестокий выпад, нацеленный на какой-нибудь мир, освоенный людьми. На этот раз в качестве жертвы был избран Нурхат.

— В яме что-то движется! — внезапно объявил пони. — И это не шар-детектор.

— Вижу, — сквозь зубы пробормотала бабуля. — Это первые Хальпы собственной персоной. Похоже, они действуют строго по плану. Но можешь пока не переживать, они никому ничего плохого не могут сделать до тех пор, пока не прибудет передатчик и не оживит их. Теперь нам необходимо стать особенно осторожными, чтобы не спугнуть. Они куда более чувствительны к эмоциональному напряжению, чем шары.

Пони ничего не ответил. Ему было известно, каковы ставки, и почему восемь огромных кораблей собрались вокруг Нурхата за пределами досягаемости космической разведки. Ему также было известно, что корабли начнут действовать только в том случае, если бабуля признает свое поражение. Однако до тех пор…

Пони тяжко покачал головой. Обитатели Трибела еще не были настолько высоко цивилизованы, чтобы спокойно взвешивать — рискнуть или не рискнуть целой планетой, не говоря уже о том, что жизни самого пони и бабули взвешивались на тех же весах. Восемь лет сопровождая бабулю в ее странствиях, пони проникся непоколебимой верой в ее авторитет и доблесть. Однако шугануть Хальпов, если есть такая возможность, все равно представлялось ему делом весьма благоразумным.

На самом деле, и бабуля прекрасно знала об этом, на данной стадии шугануть Хальпов было чрезвычайно просто, достаточно подбросить в яму небольшую шутиху. Прежде чем устраивать себе плацдарм в планетарном масштабе, Хальпы принимали особые меры предосторожности. Они могли учуять слабое изменение радиационного фона на расстоянии сотни километров, и это, так же как и любое другое проявление агрессии или даже пристального наблюдения, поставило бы под сомнение нападение на Нурхат.

Однако одна из главных причин, заставлявших бабулю находиться здесь сегодня, состояла в том, чтобы ничто не препятствовало нападению на Нурхат. Иначе нападение могло быть перенесено на какую-нибудь другую планету, а именно туда, где многозначительное появление шаров-детекторов будет замечено слишком поздно. Лучшая информационная система в Галактике все же надежно охраняла от подобных бед лишь небольшую часть людских поселений…

Внезапно бабуля вскочила на ноги, в тот же миг пони отвлекся от созерцаемой им ямы. Мгновение оба стояли навытяжку, слегка поворачивая головы, словно гончие, держащие нос по ветру.

— Это же Гримп! — воскликнула бабуля.

Носорогий пони слабо всхрапнул.

— И впрямь приближаются его мыслеобразы, — с облегчением вздохнул уроженец Трибела. — Он, кажется, вознамерился тебя защищать. Можешь сказать, где он?

— Пока нет, — с тревогой отозвалась бабуля. — Да, а теперь могу! Он подходит с противоположного края ямы, слева, из-за деревьев. Вот дьяволенок!

Она поспешила назад к трейлеру:

— Вперед, придется ехать на тебе верхом. Привлекать внимание к трейлеру уже стало опасным.

Пони присел. Взобравшись на ступеньки трейлера, бабуля быстро накинула на него седло. Это было легко сделать, поскольку в роговые пластины на спине пони были вмонтированы шесть металлических колец. Бабуля с трудом вскарабкалась на пони, хватаясь за поручни седла.

— Держись подальше от ямы, — предупредила она, — а то все испортишь. Зато можешь громыхать сколько хочешь. Хальпов не тревожит шум как таковой, их интересует лишь его эмоциональное наполнение, а чем скорее Гримп нас заметит, тем легче мы его найдем.

Пони понесся по лугу с удивительной скоростью, ведь это же не топкие болота Трибела, где даже его мощным мускулам нелегко было носить такое массивное тело. Педантично держась подальше от ямы и того, что в ней находилось, он подобно атакующему торпедному катеру, пересек мелкое луговое болотце и оказался у деревьев.

Здесь ему пришлось замедлить свой великолепный марш-бросок, чтобы ветви не выбили бабулю из седла.

— Гримп где-то на том склоне, — сказала бабуля, — он нас услышал.

— Как они грохочут! — внезапно донеслась до них ясная мысль Гримпа. По-видимому, он с кем-то разговаривал. — Но мы ведь не боимся их, верно?

— Бац-бац! — храбро откликнулась другая мысль.

— Это лортель! — одновременно воскликнули пони и бабуля.

— Вот именно, — одобрил своего напарника Гримп. — Пусть только попадутся, мы их всех из рогатки перебьем. Но нужно поскорее найти бабулю.

— Гримп! — закричала бабуля. Пони поддержал ее трубным гласом.

— Привет? — вопросительно подумал лортель.

— Это пони? — вопросительно подумал Гримп. — Ладно, пойдем туда.

— Мы здесь, Гримп! — кричала бабуля, в то время как пони спускался по крутому склону оврага в непритязательной манере горного обвала.

— Это бабуля! — подумал Гримп. — Бабуля! — завопил он. — Будь осторожна, здесь кругом чудища!

— Ты все пропустила! Ты все пропустила! — вопил Гримп, пританцовывая вокруг пони, пока бабуля Ваннтель пыталась спешиться. — У нас в деревне повсюду разные чудища, страж одного убил, а я попал в другого из рогатки, так что он испарился, и я пошел искать тебя…

— Мама будет волноваться, — начала было бабуля, когда они наконец упали друг другу в объятия.

— А вот и нет, — хитро заявил Гримп, — все дети должны спать в школе, и она туда не заглянет до утра, а учитель сказал, что эти чудища — просто… — тут его речь осторожно притормозила, — го-люце-нации, но он все-таки не пошел смотреть, когда страж сказал, что он покажет ему голюценацию. Вместо этого он забрался под кровать! А страж никуда не забрался, он убил одно чудище, а я попал в другого из рогатки, и лортель выучил новое слово. Лортель, скажи «бац-бац»! — приказал он.

— Привет! — пискнул лортель.

— Ну вот, — сказал Гримп разочарованно. — Нет, он и правда умеет. Я пришел забрать вас в деревню, чтобы чудища вас не нашли. Привет, пони!

— Бац-бац, — старательно выговорил лортель.

— Вот видите! — заорал Гримп. — Он ничего не боится, он — настоящий лортель! Если нам попадутся чудища, вы тоже не бойтесь, у меня с собой рогатка, — он кровожадно потряс своим оружием, — и полные карманы камней нужного размера. Я их всех поубиваю!

— Звучит обнадеживающе, Гримп, — от души согласилась бабуля, — но ведь ты так устал…

— Нет, я не устал! — воскликнул он. Но правый глаз его тихо закрылся, затем его примеру последовал левый, затем мальчик не без труда открыл их снова и посмотрел на бабулю.

— Да, — признался он, — я устал…

— На самом деле, — продолжала наступать бабуля, — ты уже спишь!

— Нет, я не… — попытался возразить Гримп. Затем тихо стал опускаться на землю, но она успела его подхватить.

— Мне так не хочется этого делать, — пропыхтела бабуля, пытаясь взгромоздить парнишку на пони, который для этого лег на землю и распластался, как только мог, чтобы ей помочь.

— Ему наверняка понравилось бы все это. Но мы не можем рисковать. Какой он тяжелый, этот дьяволенок! — проревела она, осуществляя финальный рывок: — А с полными карманами боеприпасов он отнюдь не стал легче!

Она вновь вскарабкалась на пони, заметив, что лортель перебрался на воротник ее куртки. Пони осторожно встал.

— Что теперь? — спросил он.

— Можем пойти прямо к яме, — тяжело дыша произнесла бабуля, — вероятно, придется прождать там несколько часов, но если мы будем осторожны, ничего страшного не случится.

— Нашел хорошую глубокую лужу? — спросила бабуля у края ямы, слыша как пони мягко хлюпает на лугу где-то позади, догоняя свою спутницу.

— Да, — откликнулся пони, — за сотню метров отсюда, ведь это достаточно близко. Как думаешь, сколько нам ждать?

Бабуля осторожно пожала плечами. Она сидела на траве, вперив взор туда, где при дневном свете открывался превосходный вид на яму. Гримп спал, его голова покоилась у нее на коленях. Лортель, поймав в траве и съев пару жуков, угнездился на бабулином плече и тоже задремал.

— Не знаю, — сказала она, — до восхода Большой Луны еще три часа, а вторжение начнется немного раньше. Раз ты нашел местечко поглубже, мы останемся тут и будем ждать. Единственно, о чем нужно помнить, — нельзя себе позволять их бояться.

Пони настоящей глыбой возвышался позади нее, опершись передними лапами на край ямы и уставившись вниз. По его шишковатым бокам струилась мутная вода, он принес с собой теплый запах илистой летней лужи, который сейчас висел над обоими.

На дне ямы смутно чудилось какое-то непрерывное движение, точно едва различимое брожение в глубоком черном омуте.

— Будь я один, — заметил пони, — то давно убрался бы отсюда подобру-поздорову! Я знаю, когда боюсь. Но ведь ты контролируешь мои психологические реакции, верно?

— Да, — не стала отпираться бабуля, — и мне станет легче, если ты будешь по мере своих сил помогать. Никакой опасности нет до тех пор, пока не появится передатчик.

— Если только, — печально заметил пони, — за последние несколько сот лет они не придумали какой-нибудь новый трюк.

— И такое возможно, — продолжала откровенничать бабуля, — но прежде они никогда не испытывали свои новые трюки на нас. Если бы нападали мы, то каждый раз меняли бы тактику, но Хальпы рассуждают обо всем совершенно по-другому. Однако вряд ли они были бы так осторожны, если бы чувствовали себя неуязвимыми.

— Надеюсь, что это соответствует истине! — откликнулся пони.

Затем он повернулся, проследив за движением трепещущего как бы на ветру объекта, который выплыл из ямы, облетел ее по краю и нырнул обратно. Уроженцы Трибела видят в темноте гораздо лучше бабули Ваннтель, но даже она заметила объект.

— Смотреть было не на что, — выразил свое впечатление пони, — просто какой-то лоскут черной кожи.

— Считается, что физическое строение Хальпов довольно примитивно, — неспешно согласилась бабуля. Пони снова начинал нервничать, поэтому лучше всего было непрерывно разговаривать с ним, все равно о чем. Это неизменно помогало, даже теперь, когда пони слишком хорошо знал бабулю, чтобы быть обманутым подобным старым фокусом.

— Видишь ли, очень многие развитые жизнеформы физиологически устроены не сложно, — продолжала она, мягко направляя звук своего голоса непосредственно в разум пони, — а паразиты в особенности. Известно, что Хальпы обладают интеллектом стадного типа, поэтому нервная система служит им в качестве обычного рефлексопередатчика…

В этот момент Гримп шевельнулся во сне и заворчал. Бабуля глянула на него сверху вниз:

— Ты глубоко спишь, — сурово приказала она, и Гримп снова уснул.

— У тебя виды на этого малыша, верно? — спросил пони, не сводя глаз с ямы.

— Я за ним приглядываю, — призналась бабуля. — К тому же я и впрямь рекомендовала его Штабу, пусть понаблюдают. Однако не будем ничего решать насчет Гримпа до следующего лета, тогда у меня будет больше времени, чтобы изучить его как следует. Покамест посмотрим, чего он нахватается от лортеля путем естественной телепатической коммуникации и сенсорной связи. Думаю, Гримп — наш человек.

— Отличный парень, — отсутствующе согласился пони, — немного жестоковат, правда, как большинство из вас…

— Он это перерастет! — беспокойно заявила бабуля, ибо вопрос о человеческой агрессивности часто поднимался в их беседах. — Нет никакого смысла торопить события. Весь Нурхат как цивилизация должен будет перерасти эту стадию через несколько сотен лет. Сейчас у них как раз поворотный момент.

Вдруг их головы синхронно поднялись вверх, поскольку нечто весьма похожее на большой кусок черной кожи выплыло из ямы и зависло над ними в темном воздухе. Представители противоборствующих сторон, чья встреча должна была состояться на Нурхате этой ночью, какое-то время пристально рассматривали друг друга.

Хальп был длиной два метра, шириной в шестьдесят сантиметров при толщине значительно меньше двух сантиметров. Он занял позицию в воздухе одним плавным, неспешным движением, точно летучая мышь габаритами с человека. Затем он внезапно вытянулся во всю длину, напрягшись, как поднятый под ветром парус.

Пони непроизвольно всхрапнул. Прежде равнодушная фигура в воздухе с интересом изогнулась в его сторону и придвинулась поближе. Однако больше ничего не произошло, Хальп вновь отвернулся и тихо уплыл обратно в яму.

— Он догадался, что я испугался? — выдавил пони.

— Ты среагировал совершенно правильно, — успокоила его бабуля. — Сначала недоверчивый испуг, затем любопытство, затем снова испуг, который заставил его приблизиться. Примерно такой реакции они и ожидают от существ, которые в это время могут случайно оказаться возле ямы. Мы для них вроде коров. Они не различают предметы по внешнему виду, в отличие от нас…

Однако в ее тоне слышалась озабоченность, потому что она была потрясена не меньше пони, и гораздо больше, чем могла позволить себе показать. В движениях Хальпа чувствовалось что-то неописуемо зловещее и самоуверенное. Агент была убеждена, что он пытался спровоцировать разумную и враждебную реакцию, возможно, проверяя наличие оружия, которое могло оказаться для него опасным.

Поскольку оставался шанс, крохотный, но страшный шанс, что со времен последней войны эти твари действительно придумали принципиально иную форму нападения, и тогда они точно победят…

В этом случае ни Гримп, и никто и ничто на всем Нурхате никогда больше не будет развиваться, и вообще завтра для них не наступит.

Все тысяча сто семнадцать планет, которые человечество успело проиграть Хальпам, до сих пор безмолвно вращались по своим страшным огненным орбитам — их удалось отобрать у захватчиков лишь ценой уничтожения на них условий для существования какой-либо жизни вообще.

Подобная перспектива будущего грозила Нурхату на протяжении четырех лет. Однако из полусотни планет, где Хальпы вели разведку посредством шаров-детекторов, выбирая место для предстоящей атаки, Штаб избрал именно Нурхат, поскольку местные условия предоставляли человечеству наиболее выгодные условия для встречи. Выгода эта заключалась в возможности уничтожить единственное настоящее наступательное вооружение Хальпов — легендарный и таинственный Хальп-передатчик. Несмотря на несомненные и разнообразные способности Хальпов, опыт прошлых атак показал, что за раз они могли применить лишь одно-единственное подобное устройство. Потому разрушение передатчика означало, что в запасе у человечества появится еще несколько веков на то, чтобы разработать способ дать Хальпам сдачи до того, как они предпримут следующую атаку.

Поэтому на всех планетах, кроме Нурхата, шарам-детекторам осторожно внушали, что население вокруг бдительно, воинственно и хорошо вооружено. На Нурхате же — убаюкивали все подозрения, а поскольку для поединка была избрана родная планета Эризы Ваннтель, ей было предоставлено право представлять на ней интересы человечества.

Бабуля кротко вздохнула и в очередной раз сказала себе, что Штаб не мог ошибиться, рассчитывая на успех данной миссии, так же как и не мог ошибиться в выборе исполнителя. Теоретически существовал лишь самый крохотный из шансов, что произойдет нечто непредвиденное, и Агент Ваннтель завершит свою долгую карьеру, по ошибке загубив собственный мир.

— Там внизу их все больше! — сказал пони. — С каждой минутой!

Бабуля глубоко вздохнула.

— Сейчас их должно быть несколько тысяч, — призналась она, — время наступления приближается, но это лишь передовые отряды. Ты видишь там нечто вроде зарева, в самом центре?

Пони пристально вгляделся.

— Да, вижу, — уверенно ответил он, — но ты-то, полагаю, никак не можешь воспринимать в инфракрасном диапазоне. Ты тоже видишь?

— Нет, — сказала бабуля, — я просто чувствую нечто вроде тепла. Это появляется передатчик. Думаю, теперь они у нас в руках!

Пони грузно топтался на месте.

— Да, они у нас, — обреченно откликнулся он, — или мы у них.

— Не смей об этом даже думать, — приказала бабуля и выставила еще один ментальный блок над смутным темным ужасом, который клубился и змеился под оболочкой сознания, грозя в решающий момент вырваться на волю и парализовать ее действия.

Она открыла маленькую черную сумку и начала неспешно собирать воедино какие-то кусочки дерева, проволоку и довольно тугую, тяжелую пружину…

— Теперь будь настороже, — бросила она пони.

— Я уже целый час настороже, — ответил пони, отчаянно шаркая лапами.

После этого они не разговаривали. Вся долина погрузилась в глубокую тишину. Огромная яма у их ног медленно наполнялась, точно черная воронка, в глубине которой перемешивалось что-то мерзкое и гнусное, точно цепляясь за края, и подбиралось все ближе и ближе. Какие-то адские создания всплывали оттуда, поднимались над общей массой, точно струи черного дыма, и развеивались во тьме.

Вдруг в самом центре кишащей черным воронки появился некий артефакт.

Пони увидел его, бабуля Ваннтель почувствовала. Пони уже целую минуту гипнотизировал черную пустоту, прежде чем она смогла, наконец, разглядеть нечто похожее на застывшие под немыслимыми углами изящные миниатюрные шпили. Полупрозрачно светясь в темноте, по краям нарисовались четыре небольших купола, и еще один побольше — посредине. Центральный купол, выросший в высоту около семи метров, выглядел необычайно хрупко и уязвимо.

Потом сооружение это начало медленно отвердевать…

Неприкаянная, экстатическая хрупкость передатчика Хальпов леденила душу кристаллами ужаса. Это было осознание проделанного им бесконечно страшного пути вкупе с бесконечной непостижимостью темного источника, его породившего. Где-то по ту сторону нашего представления изумительно одаренная и целеустремленная раса веками создавала невиданное оружие… и за столь длительное время не выдумала ничего лучше, чем объявиться в долине Венда с этим мутным бутылочным осколком.

Единственное, что требовалось агрессорам, это передатчик, чья адская конструкция распространялась вокруг инертной, почти неживой массой. Спустя несколько минут он пробудится к жизни, подобно тем своим подобиям, что пробудились в другие ночи в других погибших и догорающих мирах. Меньше минуты спустя после того Хальпы будут разбросаны этой хрупкой машинкой в мгновение ока по всей поверхности Нурхата, не инертной более, но стремительной хищной стаей, неистребимой формой кровожадной жизни, чтобы в своем невероятно коротком репродуктивном цикле, делясь снова и снова, поспешить за пищей и снова поделиться…

На этой стадии эти исчадия Вселенной распространялись так стремительно, что остановить их могло лишь оружие тотального уничтожения.

Внезапно по телу пони пробежала судорога, и он почувствовал, как в нем поднимается волна паники.

— Это всего лишь передатчик, — быстро настигла его мысль бабули. — У нас имеется два разных его описания, но мы не можем быть до конца уверены, что он прибыл, пока не начнет заряжаться — при этом передатчик начнет светиться: сначала по краям, затем в середине. Через пять секунд после того, как засветится центральный шпиль, он будет слишком сильно заряжен, чтобы забрать его обратно. По крайней мере, в прошлый раз они этого сделать не смогли. Поэтому нам и нужно быть наготове…

Все это пони слышал не первый раз, но слова бабули по-прежнему его успокаивали.

— А ты продолжай спать! — мысленно приказала Гримпу бабуля Ваннтель. — Что бы ты ни услышал, что бы ни случилось, ты спишь и ничего не знаешь, пока я тебя не разбужу…

И вот внутри передатчика появился и начал усиливаться свет, сначала внутри четырех краеугольных шпилей, затем, мгновение спустя, огромная центральная башня запылала изнутри зловещим алым огнем. Яма заколыхалась под ними в серном пламени. Пони отступил на пару нетвердых шагов.

— Осталось пять секунд! — шепнула ему на ухо мысль бабули, а сама она залезла в этот момент в черную сумку и вынула маленький пластиковый шар. На его поверхности мертвенно отразилась бушующая яма, точно выражая презрение и смертельную ненависть человечества. Маленький шар точным движением скользнул в особое углубление в устройстве, собранном бабулей из дерева и проволоки. Щелчок уверенно сообщил, что шарик занял положенное ему место на конце сжатой пружины.

Теперь они находились под возвышавшимся на пять метров над сырой землей плотным покровом, состоявшим словно бы из мертвых размокших черных листьев, сметенных в круглые кучи по краю ямы. Сверху и по бокам эти псевдолистья зашевелились, перестраиваясь в направлении передатчика.

— … пять, огонь! — скомандовала бабуля, подняв катапульту на плечо.

Пони яростно затряс тупорогой головой, издал придушенное рычание, встал на дыбы и бросился вниз по крутому склону ямы с громоподобным топотом.

Бабуля хорошенько прицелилась и выстрелила.

Ее помощник сотрясал землю где-то впереди, его появление беззвучно взметнуло мертво-лиственный покров в воздух, закружило черным водоворотом, мгновенно скрыв из виду как самого пони, так и пылающий передатчик. Пони едва успел прореветь еще раз, как тьма сомкнулась над ним. Секунду спустя раздался отчаянно громкий звон, точно грохнулось оземь стометровое зеркало, примерно тогда же запущенный бабулей пластиковый шар взорвался где-то в центре мутного вертепа.

Каскады белого пламени заполонили яму до краев. В белом огне бешено металась и корчилась плотная масса горящих черных тел, свиваясь и тлея подобно мириадам старых ковриков. Снизу, где пламя кипело яростнее, рос и рвался в черное небо непрерывный вой, издаваемый эфемерными созданиями в пучине неизбывного страдания. Пони страстно топтал разбитый передатчик, дабы разрушение было необратимо.

— Уходи оттуда! — испуганно закричала бабуля. — То, что от него осталось, все равно расплавится!

Не известно, услышал ли ее пони, но через несколько секунд он с тяжким топотом вновь возник на краю ямы. Весь от кончика рога до кончика хвоста объятый пламенем, он с грохотом пронесся мимо бабули, пробежал по сырому лугу, роняя белые огненные хлопья и оставляя пылающие следы в траве… На всем скаку он бросился головой в огромную лужу. Под аккомпанемент несмолкаемого шипения раздался громкий всплеск. Лужа вместе с пони мгновенно исчезли в клубах пара.

— Эх, и горячо же! — донеслась до бабули его мысль.

Она глубоко вздохнула.

— Да, как на вулкане! — согласилась она. — Если бы ты застрял там еще немного, деревня была бы обеспечена шашлыками на целый год.

— Я еще немного побуду тут, — сказал пони, — пока не остыну.

Бабуля почувствовала, что ее кто-то душит. Оказалось, что это был хвост лортеля. Она осторожно размотала его, но лортель немедленно вцепился всеми четырьмя лапками ей в волосы. Она позволила ему остаться, ибо лортель совершенно потерял присутствие духа.

Гримп тем временем по-прежнему спал. Придется проделать еще один маневр, чтобы незаметно вернуть мальчугана в деревню к утру, но это, конечно, будет чуть позже. Холодный ночной воздух накрывал людей и негуманоидов непрерывной волной, устремляясь в яму, чтобы немедленно взметнуться над ней незримым столбом жара. В основании зажженного в тот вечер бабулей великолепного костра еще что-то двигалось, хотя и очень медленно. Организмы Хальпов были термоустойчивы, но все же не настолько, как у обитателей Трибела.

На рассвете бабуле предстояло еще раз проверить яму напоследок, как только земля остынет настолько, чтобы позволить ей это сделать. Война с Хальпами на ее веку, по-видимому, закончена. По крайней мере, ее оборонительная фаза…

Жадное чавканье, доносившееся со стороны лужи, свидетельствовало о том, что пони уже пришел в себя достаточно, чтобы испытать определенный интерес к растительности, плавающей вокруг в вареном виде. Итак, все закончилось благополучно.

И она тихо легла навзничь в высокую болотную траву, стараясь не разбудить Гримпа, и позволила себе ненадолго потерять сознание.

На рассвете трейлер с патентованной медициной бабули Ваннтель плавно катил по дороге через лес, направляясь на юг. По своему обыкновению она отбывала под покровом густого иллюзорного тумана.

Гримп с полицейским показались рано утром, чтобы предостеречь ее. Деревенский страж решил воспользоваться беспрецедентными происшествиями минувшей ночи, чтобы устроить подушное голосование о наложении на бабулю штрафа за создание угрозы для общественной безопасности, и поскольку все в деревне были взбудоражены и сильно напуганы, у него появился шанс привлечь на свою сторону большинство.

Гримп остался с бабулей подольше, чтобы поведать, что подобное положение вещей не навсегда. Он уже все продумал.

Новоявленный иммунитет Хлюпика к цветочной пыльце привел вчера вечером к возобновлению взаимопонимания с красоткой Веллит, так что свадьба назначена через пять недель. Женившись, он сможет претендовать на пост деревенского стража на выборах сразу после будущего урожая, а кузены Гримпа и новообретенные кузены Веллит все в совокупности обеспечат ему избрание. Так что когда бабуля вновь пожелает навестить долину следующим летом, она может не беспокоиться ни о полиции, ни об отношении официальных властей.

Бабуля одобрительно кивнула. В возрасте Гримпа она примерно так же управлялась с местными политиками. Теперь она была уверена, что Гримп станет ее преемником и стражем не только Нурхата и всей звездной системы, к которой он принадлежит, но заодно и нескольких окрестных звездных систем. При правильном подходе к обучению мальчуган будет готов к работе как раз тогда, когда сама бабуля наконец соберется на заслуженный отдых.

Час спустя мальчуган в одиночку пустился в обратный путь к ферме, а трейлер тихо свернул с деревенской дороги на узкую лесную тропинку. Здесь пони ускорил поступь, и менее чем через пять минут они оказались в изогнутой полумесяцем лощине, в дальнем конце которой виднелось нечто такое, что Гримп, побывав разок на экскурсии в ближайшем портовом городе, сразу принял бы за миниатюрный космический корабль.

Просторный круглый шлюз беззвучно открылся при появлении хозяйки. Пони остановился. Бабуля слезла с козел и распрягла его. Пони прошел в шлюз, трейлер подобрал с земли колеса и тихо вплыл за ним внутрь. Последней вошла бабуля Ваннтель, и шлюз бесшумно закрылся.

Корабль помедлил еще мгновение, затем его не стало. Лишь опавшие листья пустились по лощине в пляс, потревоженные внезапным исчезновением.

Далеко-далеко, так далеко, что ни Гримп, ни его родители, ни кто-либо деревне, кроме школьного учителя, никогда даже не слышали об этом месте, разнообразные приборы вдруг засигналили во всю мощь, требуя внимания. На зов кто-то откликнулся.

Бабуля чеканно произнесла:

— Рапорт Агента Зоны Ваннтель об успешном завершении хальпской операции на планете Нурхат.

Высоко над небом Нурхата восемь огромных кораблей мгновенно сошли со своих сторожевых орбит и растаяли в безграничной межзвездной тьме, служившей им морем и домом.