Устав от города, я удалился в горы...
Там встретили меня безмолвные просторы,
И тихо обняла чарующая ночь,
Седого Хаоса пленительная дочь,
Прекрасноликая, как в первый миг творенья,
Не оскверненная огнями освещенья.
Струится с высоты серебряный туман,
И каждая скала — недвижный великан;
Средь светозарной мглы — кривой изгиб долины;
Здесь тени от дерев ложатся четки, длинны;
Запутанный узор кустов и голых пней
Подобен письменам далеких стран и дней;
Молчит сосновый бор; как будто чуя вьюгу,
Огромные стволы испуганно друг к другу
Стараются тесней приблизиться, прильнуть;
Померк угрюмый лес, и трепетная жуть
Напала на дубы, и ветви их упали...
Я знаю: это ночь, рожденная вначале,
Там, в чаще, пленена, — и на ветвях висят
Клочки одежд ее, изодранных стократ.
И льется речь души, взволнованной глубоко;
Привет тебе, луна, всевидящее око!
Вам, горы и леса дремучие, привет!
Обломки хаоса, откуда создан свет,
Богатыри-друзья, пресыщенные днями,
Засовы Вечности задвинулись за вами!
Но ключ таинственный в груди у вас, как встарь,
Клокочет, жизнь лия на всю земную тварь.
Не иссякает ввек в могучем вашем лоне
Источник радостных и вешних благовоний.
Молю: даруйте мне божественную власть
Зажечь в своей душе пылающую страсть,
Чтоб я впитал в себя полынь вселенской муки,
Чтоб радость обняли тоскующие руки,
Чтоб опьянен я был вином кипящих сил,
Чтобы тайны всех богов в себе самом открыл,—
А в час, когда замрет в крови моей волненье,
Пусть я бестрепетно приму уничтоженье,
Чтоб в смене образов и дней я снова был
Лишь нить отдельная в руках бессмертных сил,—
В руках, что явно ткут на пряже сокровенной
Загадку вечную и темную вселенной.
В ущельях диких скал, где не видать дорог,
Томим сомненьями, брожу я одинок,
Как в мироздании бродячая комета:
Нас ослепив снопом сверкающего света,
Она уносится на много тысяч лет,
Оставив за собой потухший, темный след.
Перевод О. Румера