Измена. Дракон не стоит моих слёз (СИ)

Глава 3. Беспокойная ночь

— Ох, Пресветлый! Что с тобой, милая? — воскликнула Элоиза, сбегая по ступеням в холл, где я стояла, ожидая хозяев. Даар ушёл поговорить со старшим братом, отцом Элоизы, а ей о моём появлении сообщил дворецкий.

Мы с Элоизой подбежали друг к другу и, встретившись посреди холла, обнялись. Она взяла меня за плечи, отодвинулась и осмотрела, озабоченно качая головой.

— Что-то случилось? Я слышала, Кеннан сегодня вернулся, с ним что-то не так?

Я хотела ответить. Отшутиться. Но ком снова встал в горле. Как я ни крепилась, всё это почему-то оказалось слишком тяжело.

— Так, пойдём-ка выпьем чаю, велим приготовить ванну, и ты мне всё расскажешь.

Из соседнего крыла по коридору прибежала Санта, мать Элоизы. Она даже не пыталась изобразить степенную неторопливость, а лицо её было так же озабочено, как у Элоизы.

— Викушенька, — она тоже обняла меня, осмотрела, покачала головой. — Ты в порядке, родная?

— Мама, я сама, — Элоиза обхватила меня за плечи.

— Сама, сама, — проворчала Санта. — Пойду велю приготовить горячую ванну и сразу же вернусь к вам. Что делается, что делается!

Через пару минут мы с Элоизой сидели при свечах на летней веранде. Стрекотание усилилось, и теперь казалось почти оглушительным в ночной тишине, на висящий под потолком фонарь слетелись мотыльки, а воздух был пронизан запахом покошенной травы.

— Милая, ты говорить-то можешь? — Элоиза убрала с моего лица растрепавшиеся пряди, хотя о причёске, конечно, сейчас не было и речи. — Ты не произнесла ни слова.

Я немного неуверенно кивнула и сделала глубокий вдох, переводя дыхание. Потом тихо, будто опасаясь, что ещё кто-то сможет нас услышать, произнесла:

— Я сбежала из дома.

Элоиза непонимающе нахмурилась и повела головой:

— Что? Но почему? Что-то произошло?

Говорить было сложно. Мне приходилось делать паузы, отпивать по чуть-чуть принесённый дворецким свежезаваренный чай и то и дело глубоко вдыхать свежий вечерний воздух.

— Кеннан запер меня в спальне. Вернее, он думает, что запер, я успела сбежать до того, как он вернулся с ключом…

… И рассказала всё, что произошло в этот злополучный день. Элоиза ни разу не перебила меня, но брови её поднимались всё выше и выше, выражая искреннее удивление. Где-то в середине рассказа присоединилась и Санта, и она тоже сильно удивлялась принесённым мною новостям.

— Поверить не могу, что дядя Кеннан так поступил, — выдохнула Элоиза, когда я закончила.

— Это странно, — рассеянно ответила Санта. — Мы даже не получили уведомления о свадьбе, да и Марек давно не получал никаких известий от Кеннана.

— Она точно беременна? — Элоиза сощурилась. — Живот видно?

Я покачала головой:

— Срок слишком маленький. В просторной одежде беременность ещё не скоро станет заметна.

Санта нахмурилась.

— Нужно с ним ещё раз поговорить. Возможно, в этом внезапном браке кроется нечто большее, чем просто беременность. У тебя ещё было время понести дитя, к чему такая спешка?

— Он почуял её по запаху, — вздохнула я, пряча нос в своей чашке. — Вроде как совместимость.

— Но ты была ему дарована богами! — воскликнула Элоиза, несдержанно хлопнув по столу. — Он не мог так просто наплевать в душу Беговетте, это кощунство! Невозможно!

— Сегодня оставайся у нас, — проговорила Санта и задумчиво постучала пальцами по столешнице. — А завтра я сама к нему схожу.

Я тихо возразила:

— Не думаю, что в этом есть смысл. Он чётко дал понять: я теперь никто в его доме, просто предмет интерьера.

— Не говори глупостей, — строго отрезала Санта. — Ты всё ещё остаёшься законной супругой генерала, и это не изменится. А значит, права и закон на твоей стороне.

— Вторая супруга, — кисло улыбнулась я.

— Он не сможет без твоего пения, — голос Элоизы притих. — Он без тебя, как… как без частички самого себя.

— Его частичка уже в этой Леоне, — я вздохнула и встала. — С вашего позволения. Устала.

— Конечно, позволь, я провожу тебя. Ванна и спальня уже готовы.

Санта задумчиво поднялась, и мы в гнетущем молчании направились давно привычным мне путём к гостевым покоям, которые давно уже стали негласно моими.

Тёплая вода расслабила болящие после пробежки и падения мышцы. На теле обнаружилось несколько свежих синяков, которые быстро набирали цвет, но ничего особенного собой не представляли. Только ладони были неприятно разодраны.

Оставшись в тишине и полумраке свечей, я смогла, наконец, расслабиться и подумать.

Ситуация непростая. И я совершенно не понимала, как в ней поступать. С одной стороны, разве могут быть варианты? Он совершенно наплевал на меня, мои чувства и планы… в конце концов, я ведь тоже могла оказаться беременной, пока он был в отъезде! И что тогда? О да, Кеннан был бы счастлив: сразу два наследника!

С другой стороны, Санта была права: с ним что-то не то… Почему он столько раз повторил, что любит меня? Чтобы разорвать моё сердце окончательно? Это на него не похоже. Он никогда не манипулировал чувствами, ни позитивными, ни негативными — никакими. Всё его поведение, начиная от появления с “первой женой” и заканчивая провёрнутым в моей спальне ключом, было абсолютно странным.

Я закрыла глаза и медленно погрузилась в воду, пуская пузыри.

Надо с ним поговорить. Подальше от этой… Леоны. И ещё раз попытаться разобраться в том, что происходит, прежде чем рубить с плеча.

Может, я смогу воздействовать на него песней? Хотя толку, если он попросту уснёт…

Хорошенько вымывшись, я ступила на холодный деревянный пол. Льющаяся с меня вода потекла по откосам в отверстие — и где-то в трубах послышался перестук падающих капель. Я осторожно подошла к окну и, распахнув его, посмотрела на высокую яркую луну.

Прямо как земная. Иногда я смотрела на неё — и будто никуда не переносилась, просто уехала в другую страну, где есть магия, где всё немного отстало в технологическом прогрессе, а у меня оказался особый, но почти бесполезный дар.

— Может, мне нужно открыть детский сад? — спросила я сама себя, повернув голову на бок. — Или приют…

От этой мысли на душе стало теплее. Сколько детей в королевстве Ри, которые остались без присмотра, а я с помощью своего пения могла бы их успокаивать, они бы легко засыпали тогда, когда нужно, и хорошо высыпались бы, вставая утром бодрыми и весёлыми.

Я представила кучу мальчишек и девчонок, с их беззубыми улыбками, растрёпанными волосами и чумазыми руками. Мои губы дрогнули, и всё-таки растянулись в улыбке. Должно быть, я создана для того, чтобы нянчить детей, потому мне так и хотелось завести, причём не одного, а сразу троих или даже пятерых. Потому у меня и дар, который, правда, проявился только в этом. Дар, который так любил Кеннан…

Но недостаточно. Дети ему были нужнее.

Как и мне, чёрт возьми! Как и мне!

И даже без него, да вообще без мужчины, да я сама, одна смогу иметь детей, вырастить их, воспитать и пустить в полёт, как журавликов…

Эта мысль захватила меня, и, покинув ванную комнату, я не сразу заметила полулежащего на полу человека. А заметив, испугалась, ойкнула, схватилась за грудь, тяжело дыша, потому что это был Даар, чьи сверкающие в темноте глаза я вновь приняла за глаза собственного мужа.

— Это ты, — выдохнул он. Его грудь тяжело вздымалась, руки безвольно лежали на полу.

— Даар? Что с тобой? — я поспешила сократить между нами дистанцию.

— Скорее… подойти ближе… мне нужна… твоя помощь…

— Господи, давай я позову врача!

— Нет, врач не поможет… Вика… Подойди… я смертельно болен… это… должно было произойти…

— Так, я за Сантой!

— Не успеешь… — его голос затих до шёпота.

В гнетущей тишине и темноте спящего дома он звучал настолько жутко и трагично, что я будто почувствовала дыхание самой смерти у меня за спиной.

— Подойти… — шептал Даар.

Я медленно, опасливо сделала последний разделявший нас шаг.

— Ближе, — уже еле слышно выдохнул он.

Я склонилась к нему, убирая за ухо упавшие пряди ещё влажных волос.

— Дело в том… что на самом деле… ты… — его голос срывался.

— Я?..

— Попалась! — воскликнул он, схватив меня за руку и дёрнув на себя.

А потом расхохотался, когда я с криком повалилась прямо на него.

— Дурак, — я с трудом поднялась на колени и хлопнула Даара по плечу, выражая своё недовольство. — Так и заикой оставить можно!

— Я слышал, ты не местная, — проговорил он, с томным интересом рассматривая моё лицо. Этот взгляд даже немного смутил меня. Кеннан никогда так не смотрел. Его взгляд был более глубоким. Тяжёлым. Внимательным. Будто он искал какую-то крошку на поверхности моей кожи.

— Не местная, — я выпрямилась и скрестила руки на груди, испытывая странное желание прикрыться. Хотя ночнушки, принятые в этом обществе, с моей точки зрения были более чем целомудренными, под взглядом этого мужчины я всё равно себя чувствовала почти что голой.

— И внешность необычная, глаза такие чёрные. И ведёшь себя не как наши девушки. Я понимаю, что Кеннан в тебе нашёл.

— Что нашёл, то и потерял. Ты специально здесь ждал меня, чтобы напугать до полусмерти?

— Не совсем так. Просто моя спальня рядом с твоей. В доме всего одно гостевое крыло. Вот ждал, когда освободится уборная, чтобы умыться перед сном. Я, знаешь ли, предпочитаю ложиться в постель чистым.

— Прекрасно, в таком случае, сообщаю: уборная освободилась. Не стесняйся, чувствуй себя, как дома.

И уже взялась за ручку двери, но в одно мгновение вставший на ноги Даар поймал меня за запястье.

— Постой. Ты ведь всё равно вряд ли уснёшь после всего, что произошло. Да и мне не спится с дороги. Может, познакомимся поближе?

— Я не наивная дурочка, как те, к которым ты привык, — холодно отозвалась я, — и прекрасно понимаю, к чему ведут эти “знакомства поближе”.

— Да брось, выпьешь со мной стаканчик сока, посмотрим на луну, послушаем ночного соловья.

— Звучит, как свидание с замужней женщиной, — я всё-таки открыла дверь в свою спальню, но Даар перегородил мне вход рукой.

— Замужняя женщина сегодня сбежала из дома и попала в руки бандиту. Я её спас, а в благодарность не получаю даже простой вечерней беседы.

Осталось только со вздохом покачать головой:

— Хорошо, пусти только переодеться.

Он действительно пустил меня, а потом скользнул в комнату за мной следом.

— Я должен убедиться, что ты меня не обманешь и не запрёшься в комнате!

— Пошёл вон, — пробормотала я, выпихивая его обратно в коридор.

— Пообещай мне!

— Обещаю! — крикнула я, подперев спиной дверь. И выдохнула, когда Даар затих.

На самом деле, он был прав. Уснуть после всего мне будет тяжело, и скорее всего просижу над книгами и бумагами до самого вечера. На писчем столе были заботливо выложены газеты последних дней, чтобы мне было чем занять себя в случае чего. В шкафу стояли книги, отобранные мною в библиотеке ещё несколько месяцев назад. Здесь я чувствовала себя почти как дома. И ничего зазорного нет в том, чтобы побеседовать с Дааром полчаса или даже час… но он слишком сильно напоминал мне мужа, и сердце с новой силой разрывалось на части от случившейся несправедливости.

Это светящиеся в темноте глаза…

Одевшись в простое домашнее платье, приготовленное прислугой даже без моей просьбы, я подошла к двери и, прижавшись к ней лбом, сказала:

— Если откроешь окно, я могу помочь тебе уснуть.

Почему-то не было сомнений, что Даар ждёт меня в коридоре.

— Я слышал про твой дар, — послышался его голос прямо под дверью. — Но никогда не верил в него до конца.

— Просто открой окно у себя. Наши комнаты близко, ты услышишь мой голос даже лёжа в постели.

— Но ведь тогда мы упустим такую прекрасную ночь. Сейчас ночные соловьи поют прекраснее всех… птиц, всех птиц, конечно, но не прекраснее тебя, я уверен.

Я улыбнулась, но не сразу нашлась, что ответить, и Даар поспешно заговорил. Голос его при этом слышался куда отчётливее, будто он прижался к двери прямо напротив меня.

— Слушай, Кеннан наверняка наговорил обо мне кучу плохих вещей, и мне не даёт покоя мысль, что ты можешь считать меня каким-то мошенником, проходимцем, предателем родины и кем там ещё Кен любит меня называть.

На самом деле, до этого момента я даже не знала о его существовании. По какой-то причине, ни сам Кеннан, ни Санта, ни даже Элоиза никогда не упоминали третьего брата, что само по себе уже было странным.

— Позволь мне… — его голос стал тише, — всё объяснить.

Заинтригованная, я распахнула дверь.

Стоявший на пороге Даар медленно поднял на меня грустный взгляд, но потом его лицо озарила по-настоящему счастливая улыбка.

— Ты веришь мне? — спросил он, и брови его дрогнули в умилительном, немного детском жесте. Поверить не могу, что он действительно брат-близнец Кеннана, как это возможно, что они настолько разные?

— Не знаю, — строго ответила я. Действительно, у меня пока не было ни единой причине верить хоть во что-то сказанное внезапно появившимся близнецом мужа. Странно это всё. Но и выдавать тот факт, что мне никто никогда не говорил о нём, означало позволить ему наплести что угодно. Поэтому я добавила с сомнением: — После всего, что мне про тебя рассказали…

— Да уж, представляю, — он с улыбкой почесал затылок. — Но, клянусь, я тебя и пальцем не трону. Я там сейчас собираюсь сжигать свои старые тетради и ещё кое-какую никому не нужную рухлядь, которую Марек зачем-то хранил все эти годы. Составишь компанию?

Кивнув, я вышла из комнаты и закрыла дверь, после чего строго подняла указательный палец:

— Но учти, что слепо верить каждому твоему слову не буду.

Он со вздохом развёл руками:

— Что поделать, я привык.

Мы вышли на улицу, где на поляне под раскидистыми ветвями двух старых дубов расположилась автономная печка для гриля. Здесь же стояли стол и складные стулья для завтраков на свежем воздухе. На столе — груда всякого старья. Деревянные игрушки с облезлой краской, какие-то тряпки, сломанный стул…

— Прощаешься с прошлым? — я с любопытством взяла в руки деревянного дракончика с отломанной лапой. Вернее, отпиленной.

— Да, давно пора, — Даар взял дракончика из моих рук и усмехнулся: — Пытался пересадить ему лапу плюшевого мишки. Операция прошла не очень успешно: лапу в итоге принял за игрушку наш пёс и разодрал её на куски. А следом и самого мишку.

— Ого, — протянула я. — Жалко.

— Да нет, я всё равно рассматривал этого мишку только как запасные части тела. Потом просто сказал, что это мишка Кена, а сам стащил у него целого.

— Как тебе не стыдно, — я укоризненно покачала головой, а он пожал плечами:

— Мы были детьми, а дети не очень понимают моральные ценности.

Даар кинул деревянного дракона в печь, а потом дунул в неё чистым огненным дыханием. У меня даже мурашки пошли по коже от этого зрелища. Внутри загорелась щепа, издавая характерные щёлкающие звуки, а скоро и сам дракончик схватился пламенем. Подождав, когда разгорится посильнее, Даар принялся складывать в печь одну за другой вещи своего детства.

А я пододвинула стул ближе и, замотавшись в плед, что висел на спинке одного из них, смотрела на яркие языки и наслаждалась исходящим из печи жаром.

— Не знаю, что именно тебе про меня наговорили, — произнёс Даар, замерев перед печью на корточках. Огонь освещал его лицо на фоне тёмного сада, и выглядел он в этот момент удивительно романтично. — Поэтому расскажу тебе всё с самого начала.

— Внимательно слушаю, — кивнула я по-настоящему заинтригованная. Кеннан довольно много рассказывал мне о своём детстве, и теперь мне не терпелось сопоставить показания.

Быть может, он обманывал меня не только в утаивании брата?

— Мы с Кеном всегда были разные. Он с рождения — спокойный, покладистый, а я никогда не находил себе места. Нянечки постоянно меня наказывали: то вазу разобью, то на коте верхом покататься попытаюсь… Можно у Марека спросить, он наверняка припомнит тысячу и одну глупую затею из тех, что приходили мне в голову.

— Значит, он был любимчиком? — догадалась я.

Даар усмехнулся и, подтащив второй стул к печи, тоже сел рядом.

— Он был правильным. А я — нет. Меня наказывали, а его хвалили. Ставили постоянно мне в пример, — он поморщился. — Кеннан то, Кеннан сё…

— Сочувствую.

Даар отмахнулся:

— Только отец во мне видел потенциал и почти никогда не ругал.

Вот тут мои брови удивлённо взметнулись вверх:

— В самом деле? Кеннан говорил, отец не особенно участвовал в воспитании детей, а такие обычно наоборот предпочитают подкреплять свой авторитет строгостью.

— Ну, в воспитании Кена он может и не участвовал, — усмехнулся Даар, — а вот меня только он нормально и воспитывал. Он всегда видел в моих проделках не просто пакости, будто я специально пытался нагадить всем окружающим, а замысел, эксперименты, испытание собственных возможностей…

На его лице появилось грустное и мечтательное выражение лица.

— Мы с папой частенько уходили вместе в маленькие путешествия. Я тогда ещё не встал на крыло, и мы ходили в походы по лесу или в горах или садились в лодку и гребли до островка недалеко от южного берега. Это были мои любимые путешествия. Сначала мы шли пешком до берега, потом садились в лодку и несколько часов гребли среди нескончаемой водной глади, что окружала нас, а потом, высадившись на берег, прятались в домике, который сами же и строили. Каждый раз, прибывая туда, мы его немножко достраивали. То комнату дополнительную приделаем, то кровати срубим, то навес для лодки построим, то пристань маленькую…

Я невольно улыбалась. Мой отец не был таким внимательным и затейливым, в выходные он всё больше сидел перед телевизором, а в рабочие дни приходил домой поздно, сразу садился ужинать, сосредоточенно читая газету, и едва ли заканчивал прежде, чем нам с сестрой пора было ложиться спать.

Даар замолчал, сжав в руках маленькую детскую рубашку. Покачал головой и бросил её в огонь.

— Мы с отцом могли проводить в таких походах по несколько дней, — продолжил дракон. — Нянечки были только рады, что меня нет, а вот Кеннан, кажется, ненавидел за это нас обоих. Конечно! Он так старается, читать научился в три года, в четыре уже начал осваивать магию, на крыло встал в шесть. А отец только буркнет в ответ: “Молодец”, — возьмёт меня и пойдёт плотину рушить, которую бобры за зиму построили. Да и без меня ему всё-таки было скучно. Он хоть сам и не участвовал в моих проделках, но ведь они были для него бесплатным зрелищем. Как потом нянечки за мной бегали, ремнём хлестали и в угол ставили.

Взяв кочергу, он пошерудил в печи, расправляя вещи и заставляя пламя гореть ярче. Немного помолчал.

— А потом что… случилось? — осторожно спросилиа я. Ведь почему-то же он исчез из семьи.

Даар сделал глубокий затяжной вдох.

— Однажды мы с отцом отправились на наш остров. Погода была неспокойная, мы торопились, чтобы не попасть в бурю. Сама буря нас не сильно пугала: в худшем случае отец просто обернулся бы, взял меня на руки и донёс меня по воздуху. Но промокнуть всё же не хотелось бы. Я, если честно, плохо помню этот день. Воды были неспокойными. Местами даже виднелись небольшие водовороты… А на нашем острове обосновались пираты. Я помню флаг, трепещущий на ветру. Отдельные картинки битвы. Среди них тоже был дракон. Отец защищал меня, как мог, но…

— Прости, — прошептала я. — Не знала, что всё это случилось при тебе…

Кеннан действительно рассказывал, что его отец погиб во время стычки с пиратами — лишился сил и утонул, затянутый в водоворот. Драконы сильные и живучие, но когда он всплыл, его сердце не билось уже более двенадцати часов, и никакой магии всего мира не хватило бы, чтобы вновь его завести.

— Я упал в воду и быстро захлебнулся. Мне тогда было семь, и я даже не открыл внутренний источник. Наверное, — он усмехнулся, — будь на моём месте Кеннан, отец бы не погиб, потому что прежде чем утонуть, он обернул меня в кислородный пузырь и ударил по нему с такой силой, что я очутился на берегу достаточно быстро. Там битва привлекла внимание рыбаков, и они заметили меня на песке. Откачали. Не знаю, сколько точно я тогда не дышал, но врачи ещё долго наблюдали меня с тех пор. Говорили, что я повредил мозг.

Сей факт его почему-то насмешил, но я насторожилась. Асфиксия, тем более у ребёнка, может иметь самые разные последствия, тем более что он мог оставаться без кислорода довольно долго.

— Это ужасно, — я покачала головой.

— Вот тогда всё и началось. Я просто… слетел с катушек. Если нянечки считали, что со мной было сложно, то после смерти отца со мной стало просто невозможно. Потом в скорости сгорела и мать.

— Сгорела? Разве это был не сердечный приступ?

— Он самый, — кивнул Даар. — На нервной почве. Кеннан, который был ближе к маме, чем к папе, винил меня не только в его смерти, но и в её, считая, что до сердечного приступа её довели переживания обо мне.

Дракон замолчал, а мне было нечего сказать. Невозможно поддержать человека, когда речь идёт о таких необратимых событиях прошлого. Никого из них уже не вернуть. И…

Я внимательно посмотрела на него.

… И, наверное, он и сам винит себя во всём, что произошло.

— Марек заменил нам и отца, и мать, — продолжил Даар, складывая в печь обломки маленького стула. — Сколько бы он ни работал, Марек не смог бы заработать отцовский титул и сохранить то, что верной службой заработал род Кронштайн.

Я кивнула. Мать Кеннана похоронила одного мужа, прежде чем встретила своего истинного. Это было счастливым стечением обстоятельств, потому что одинокую драконицу без рода и племени, да ещё и с ребёнком на руках, вряд ли кто взял бы замуж. Марек по праву рождения не имел никакого наследственного титула — именно поэтому обязанность продолжения рода для сохранения титула и имений легла на плечи Кеннана.

Впрочем… выходит, не только Кеннан мог бы сохранить титул. Но и Даар тоже.

— В конце концов я связался с плохой компанией, — Даар покачал головой. — Много всякого натворил. Такого, о чём и самому вспоминать не хочется. В конце концов мне пришлось бежать из страны. Я долго скитался по миру, стал сначала юнгой, потом матросом, дослужился до боцмана. Море успокоило меня. Я… сильно поменял свои взгляды на эту жизнь, на людей, на мир вокруг и на то, как мои поступки могут отражаться на других людях.

Он посмотрел мне прямо в глаза и добавил:

— Я теперь совсем другой человек. Помни об этом, когда тебе снова начнут рассказывать о моём прошлом.

— Если честно, — неловко ответила я, — мне никто про тебя ничего не говорил.

— Вот как? — он вскинул бровь. — Никто и ничего?

— Никто и ничего. До этого дня я не знала даже о твоём существовании.

Он тихо рассмеялся.

— Вот я дура-ак… Расшаркивался тут перед тобой, а они не соизволили даже сообщить тебе о моём существовании! Вычеркнули меня из своей жизни — и всё тут. Впрочем, правильно. Я бы и сам так сделал.

— Как тебя принял Марек? — спросила я. — Когда ты вернулся. Он не злился на тебя?

— Нет, — Даар закончил перекладывать вещи в печь. Они горели с совершенно неправдоподобной скоростью. — Принял, как заблудшего сына. Сначала строжился, но быстро отошёл.

Он перевёл дыхание и после короткого молчания тихо произнёс:

— Я слышал, что у вас произошло. И хотя понимаю поступок Кеннана, не могу не понять и твоих чувств. Знаешь, море здорово прочищает голову. Я скоро отбываю в плавание до берегов Анандии и обратно. Если хочешь, украду тебя. Сорок дней только ты, ветер и море.

Я не нашлась с ответом. Его слова звучали так заманчиво и красиво, но мысль о том, чтобы бросить всё и уйти в никуда, несколько напугала меня.

— Мне… нужно подумать.