Измена. Искры над пеплом (СИ)

Глава 13

Когда-то в детстве…

— Блиин, ну ты и мазила! Ну что ты тупишь-то? Уйдет же сейчас!

— Да не гони! Я в неё почти попал. Она в последний момент увернулась. Быстрая, гадина!

— Это не она быстрая, а ты криворукий!

— Сам ты криворукий! Бросай давай! Ща достанем!

На игровой площадке суетятся братья Богулины, бегают вокруг детской песочницы, камни в неё кидают, орут на весь двор.

Мне Сашка и Антон не особо нравятся. Задиристые, наглые. Меня они, правда, никогда не обижали, но я ни раз видела, как не сладко приходилось тем, кто попадал в их немилость.

Испытываю острое желание нырнуть обратно в подъезд, но потом любопытство берёт верх и я решаю всё-таки проверить, что там у них происходит вообще. Осторожно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, подхожу поближе и буквально замираю в ужасе. Вдоль высокого деревянного бортика песочницы панически мечется маленький белый мышонок. Приподнимается на задние лапки, утыкается мордочкой в угол, пытается протиснуться в несуществующую щель.

Сашка хватает с земли заготовленный заранее камень. Замахивается и прежде чем я успеваю вмешаться швыряет его в направлении сжавшегося в комочек зверька. Совсем чуть-чуть не попадает. Удар такой силы, что песок пыльным фонтанчиком взмывает в воздух. Мышонок пищит в ужасе и бросается в сторону. Несется вдоль бортика, отчаянно перебирая маленькими лапками и утыкается, зажимается в другой угол.

— Ну вот, опять промазал! Учись, как надо! — верещит Антон, наклоняясь за очередным камнем.

— Стойте! — выкрикиваю я, понимая, что сейчас может произойти.

Не успевая даже подумать о последствиях, бросаюсь наперерез, прыгаю в квадрат песочницы, прикрываю зверька своим телом. В ту же секунду спину обжигает острой болью. Вскрикиваю, дыхание перехватывает, место удара горит огнём. Кажется, что сейчас умру просто. Зажмуриваюсь, пытаясь сморгнуть брызнувшие из глаз слёзы, судорожно втягиваю ртом жаркий июльский воздух. Заставляю себя пошевелиться, протягиваю руки, ловлю, укрываю в ладонях трясущийся пушистый комочек. Складываюсь пополам от боли, осторожно прижимая зверька к груди. Это ничего! Сейчас отпустит! Я выдержу. А вот если бы этот камень прилетел в него — боюсь представить, что было бы.

— Вы что творите, дебилы?! Отошли от неё! Быстро! — сквозь туман боли слышу незнакомый мальчишеский голос.

— Машка, ты совсем что ли? — немного испуганно орёт Антон, — Жить надоело, придурошная?!

— Что тебе надо вообще? Ты откуда нарисовался такой борзый?! Не лезь не в своё дело! — рычит в это время Сашка, по-видимому обращаясь к пришельцу.

Оборачиваю мокрое, зарёванное лицо. В двух шагах от меня друг напротив друга стоят Сашка и какой-то незнакомый пацан. Кулаки Сашки воинственно сжаты, ноздри раздуваются от ярости. Незнакомый мальчишка на секунду отвлекается, бросая в мою сторону встревоженный взгляд. Богулин-старший, пользуясь моментом, кидается на противника, валит его на землю, бьёт кулаком, метясь в лицо. Мальчишка уклоняется, ловко выворачивается из-под агрессора, подминает его под себя, возвращает удар и, в отличии от оппонента, попадает в цель. Сашка верещит по-девчачьи, закрывается руками.

Младший из братьев, видя, что победа переходит на сторону противника, бросается на того со спины, перехватывает сгибом руки за шею, пытается завалить назад. Незнакомец прижимает голову к груди а потом резко откидывает, попадая затылком прямиком в курносый нос нападающего.

— Падла! — вопит Антон, вытирая кровавую юшку, — Ты совсем псих, что ли?!

— А ты иди и проверь! — угрожающе откликается тот, вставая на ноги.

— Да ну тебя, нахрен! Придурок! — восклицает, уже немного очухавшийся, Сашка. — Что налетел-то вообще? — спрашивает уже поспокойнее, помогая подняться ревущему брату.

— А вы на неё за что? — вторит мой защитник, кивая в мою сторону, — Хочешь подраться — давай продолжим! Или вам просто девчонок по кайфу бить?

— Да кому она нужна, дура эта! Не били мы её, она сама подставилась. Антону вчера мышь на Днюху задарили. Вот мы её сегодня выгуливали, никого не трогали, а эта вот влезть решила, — он бросает на меня полный злобы взгляд, но говорит спокойно, миролюбиво — видимо ему уже расхотелось меряться силами с этим пришлым. — Слыш, Машка, ты прости Тоху — он нечаянно в тебя зарядил. Мышь отдай, а! Нам домой нужно, а то батёк Тохину кровавую морду увидит — огребёмся за драку.

— Какую мышь? — удивляется мальчик.

— Вот эту, — отзываюсь я, немного приоткрывая ладони, — Это ихняя. Но я не отдам! Они её убьют.

— А это тебя не касается, вообще! Это наша мышь — что захотим, то с ней и сделаем! — подает голос уже окончательно оправившийся от болевого шока Антон.

Незнакомец смотрит на меня, потом на Богулиных, хмурит брови, затем лезет в карман джинсов, выуживает оттуда две смятые сторублевые бумажки и протягивает их владельцам мышонка.

— Мужики, а давайте я у вас этого грызуна выкуплю. Ну нафига он вам, а? Деньги же — всяко лучше…

Братья переглядываются, размышляют немного, потом Антон согласно кивает и протягивает руку:

— Ладно, уговорил. Давай сюда бабки и забирайте эту пакость. Мне она вообще не сдалась! Это мамка в интернете всякой дряни начиталась и решила нас так к ответственности приучать… Скажу, что вынесли во двор, друзьям показать, а она и сбежала. Вон, пока ловил, даже нос разбил нечаянно.

— А чё, может и проканает, — радостно соглашается с ним Сашка. — И это, мужик, ты про драку сегодняшнюю никому. У нас тут репутация, сам понимаешь.

— И тебя, Машуль, это тоже касается, — добавляет он на прощание, оборачиваясь в мою сторону. — Ну, бывайте, бродяги! С удачным приобретением вас!

Богулины удаляются, оживлённо обсуждая, на что потратить вырученные деньги. Мальчишка смотрит им в след, потом наклоняется, поднимает с земли небольшую картонную коробку (видимо ту, в которой братья свою жертву во двор притащили), подходит ко мне и опускается рядом.

— Давай его сюда, а то неудобно же в руках держать.

— А он в ней не задохнётся?

— Нет. Смотри, тут прорези для воздуха есть, — успокаивает меня мальчишка.

Берёт из моих ладошек трясущегося зверька и сажает его в картонную переноску:

— Ты как? Сильно больно? — спрашивает он с тревогой, ощупывая меня незабудковым взглядом.

— Уже лучше, — успокаиваю его я, вытирая футболкой зареванное лицо, и добавляю, — Спасибо, что вмешался!

— Да не за что. Поздно вас заметил, не успел вовремя. А ты тут живёшь? В каком подъезде?

— В третьем. Но я тут не всегда живу — только летом. Меня бабушка с дедушкой на все каникулы к себе забирают. А ты? Я тебя тут раньше не видела.

— А я в первом. Мы вчера только сюда переехали. Я — Воробей, — мальчик мнется, немного смущенно, — Ну, вообще-то Гоша, но ты меня так не называй. Хорошо? Я как-то не очень к своему имени… А Воробей — эт норм! Меня все друзья так зовут.

— Хорошо, Воробей, — улыбаюсь я, — А я…

— А ты — Мышка! — весело подхватывает он, не давая мне договорить, — Только не обижайся! Тебе и правда очень это имя подходит.

— Серенькая?

— Нет! Миленькая, — он слегка краснеет и добавляет, — И вообще, здорово же звучит: Воробей и Мышка?! Ну правда! И это… будем дружить?