Анастасия
Его щека мгновенно покраснела, и он инстинктивно прикоснулся к ней. Я наблюдала, как его глаза расширились, а брови поднялись, но он справился с собой. Ледяной взгляд окатил меня, как из душа, и я услышала его равнодушный голос:
— Не знаю, как ты узнала, но это даже к лучшему. Мне больше не надо играть роль любящего мужа. Сам хотел вечером тебе рассказать и поэтому хочу разговаривать с адекватной женщиной, а не с истеричкой. Подумай над этим, пока я гуляю с дочками.
Слезы появились на глазах, и я тихо всхлипнула. Человек, которого я любила шесть лет и думала, что он моя половинка, говорит мне такие обидные вещи. Дыхание застряло в груди от осознания, что Прохор даже не раскаивается. И не пытается оправдываться. Сейчас смотрел сквозь меня и, видимо, ждал детей, которые были увлечены игрой.
Я услышала радостный визг, и мимо меня пробежали близняшки, которые повисли на отце. Он, больше не сказав ни слова, ушел с ними. Медленно приходила в себя и поняла, что он не взял с собой Сонечку. Я прошла в комнату и увидела мою девочку. Дочь сидела за столом, но, видимо, ждала меня.
— Мамочка, ты плачешь и с папой ругаешься?
Я обняла мое сокровище и поцеловала в макушку. Хотелось ощутить, что я сейчас не одна.
— У папы есть другая семья, Сонечка, и он уйдет к ней. Поэтому мы скоро поедем к бабушке и дедушке.
— Он меня не замечает, а сестрам будет тяжело без него.
В ее глазах появились слезы. Она обняла меня.
— Доченька, я понимаю, тебе больно. Прости меня, что я раньше этого не замечала. Главное, знай, что я тебя люблю.
— Мамочка, я тоже тебя люблю.
Корила себя за причиненную боль дочери и твердо решила исправить это в будущем. Еще раз поцеловала и попросила Сонечку порисовать.
Я позвонила маме. Она возмущалась и плакала, но оказала мне такую нужную поддержку и заверила, что они с папой нас ждут. После разговора с ней стало легче, и я поняла, что возвращение в родной город будет правильным решением. Здесь меня ничего не держит. Но теперь я не знала, чего ждать от мужа. На что он готов, ради другой семьи? Оставила заявку в адвокатской конторе и получила краткую консультацию. Как я и думала, на имущество претендовать не могу. Бизнес и квартира были оформлены до брака. Отец Прохора боялся, что сын ошибется и женится не на той. Но я никогда на это не обращала внимания. Когда я уезжала с мужем в Хатаванск, мечтала о счастливой семейной жизни и доме, наполненном смехом детей. Потом у нас родились дочери, я улыбалась и думала, что, когда мы будем старенькие, купим дачу, и нам будут привозить на лето внуков. Я любила Прохора и жила только им и детьми.
Оставались алименты, и я только надеялась, что муж не будет мерзавцем и будет платить достойную сумму. Можно договориться самим или через суд. Может, об этом он хотел поговорить? Близняшек он любит и не оставит их без обеспечения.
Прохор вернулся в полдевятого, и пришлось еще полтора часа изображать перед близняшками искреннюю радость. Рано им еще узнать правду.
Но сейчас дети спали. Я ощущала частый пульс и сильное сердцебиение, все мое тело было напряжено, когда я присажилась за стол и скрежетала зубами от спокойного вида Прохора. Он делал вид, что ничего не происходит. И мы пришли выпить чай после того, как уложили детей спать. Когда я уже хотела начать разговор и сказать, что подала на развод, муж поднял руку и решительно остановил меня.
— Настя, пожалуйста, не надо мне говорить, какой я подонок и как тебя обидел. Даже слушать не хочу. Да, я тебя больше не люблю и хочу развода. Так бывает. Заявление видел и уже подтвердил.
Я смотрела в его холодные глаза и понимала, Прохор действительно сбросил маску, это ранило меня. Мои чувства его больше не волновали. Ощущала скованность в груди, и, казалось, из меня вышла вся энергия. Он даже не собирается извиняться или что-то наладить. Просто слова, но они как стрелы, которые вонзаются в сердце. «Больше не люблю и хочу развода. Я иду в счастливое будущее со своей Лидой, а ты уезжай». Я тоже не хочу жить с предателем, но от осознания, что муж даже не раскаивается, неимоверно больно, и слезы наворачиваются на глаза.
— И зачем ты так долго изображал любящего мужа? Почему раньше не ушел?
Голос Прохора поменялся, он стал нежным, а глаза заискрились. Он широко улыбнулся и посмотрел в сторону детской.
— Я обожаю моих крошек и хочу, чтобы они жили рядом. Если ты их увезешь, я не смогу их часто видеть. Для меня это немыслимо.
Его лицо побледнело, и последние слова он произнес дрожащим, неуправляемым голосом. И я поняла, он действительно боится, что я уеду. Но знать, что муж играл свою роль только ради детей, было невыносимо. Глаза щипало от слез.
— Почему же ты так не любишь Соню? Она тоже твоя дочь.
— Настя, не читай мне нотации, мы здесь не для этого собрались. Мое сердце принадлежит только Маше, Марине и Лиде с Алешкой.
Я почувствовала, как задрожали мышцы, сердце бешено колотилось от его слов. Встала и не думая, подошла и снова залепила пощечину. За Сонечку. Пусть на себе ощутит всю ее боль.
Его глаза сверкнули, а ноздри раздувались. Он потер щеку и процедил:
— Истеричка, которая так и не успокоилась, а я всегда считал тебя умной. И, тем не менее Соня тоже моя дочь, и я о ней забочусь и по-своему люблю. Я здесь для серьезного разговора. У меня есть к тебе выгодное предложение. Я долго его обдумывал.
Пятна плыли перед глазами, и накатывала дурнота. Хотелось, чтобы он уже ушел, но надо было договориться об алиментах.
— Слушаю.
— Я тебя полностью обеспечиваю. Переписываю эту квартиру на тебя. Делаем соглашение у нотариуса на хорошую сумму для обеспечения детей. Я ухожу из твоей жизни, и ты видишь меня только по вечерам, когда прихожу забрать Машу и Марину. И до совершеннолетия дочек ни в чем не нуждаешься. Но мое условие. Ты из города не уедешь.
Было ощущение, что мне не хватает воздуха. Хочет посадить меня в золотую клетку, а я буду ждать, когда его милость закончится? Ну уж нет. Есть алименты, и я найду работу.
— Что будет, если я уеду?
Его лицо расплылось в недоброй улыбке, а взгляд стал диким.
— Для тебя ничего хорошего, и если ты не дура, то примешь мое предложение. Я знаю, что должен платить пятьдесят процентов алиментов. И я знаю, что ты уже раскатала губу на приличную сумму, чтобы от меня не зависеть. Но, поверь, я все сделаю для того, что ты приехала обратно.
Ощущая пульсирующий шум в голове и боль в груди, я просто не могла поверить в его слова. Он угрожает или реально сделает? У него бизнес, но я про него ничего не знала.
— Это так ты любишь близняшек?
Он прорычал мне прямо в лицо.
— Ты вынуждаешь меня идти на эти меры. А я хотел договориться по-хорошему. Поэтому подумай о дочках. Им будет тоже плохо оттого, что я не буду приходить по вечерам. Прими сейчас правильное решение.
Я закрыла глаза. Прислушалась к отчаянно бьющемуся сердцу. Почему я любила чудовище? И ничего не замечала.
Собственное дыхание громко отдавалось в ушах, и было желание только уничтожить подонка, который решил, что сможет меня купить, раз у меня нет образования и работы. Я схватила графин с водой и выплеснула ему прямо в лицо.
— Пошел ты… Я все равно уеду.
Его вид был жалок. Вода стекала с лица и волос на безупречный костюм. Он встал и, подойдя ко мне, процедил:
— Посмотрим, кто кого. Но я тебя буду ждать в Хатаванске.
И ушел собирать чемодан.
Прохор
Вечерняя прохлада меня немного охладила. Перестал судорожно сжимать кулаки и смог нормально соображать. Почему она отказалась от такого выгодного предложения? Я же все просчитал, прежде чем предлагать. С ее положением в жизни — это просто глупость. Образования нет, как и опыта работы. Где она там будет работать, в своем южном городке?
Конечно, мою угрозу выполнять я не буду, я всегда работал честно, и алименты начислять будут по всем доходам. Дочки не должны страдать, если их мать глупая и упрямая, но просто так я не сдамся и потреплю бывшей жене нервы, чтобы она вернулась.
Мое предложение будет в силе, когда она приедет обратно, и тогда мы заключим мирное соглашение на моих условиях.
Вздохнул от осознания, что дочки уедут. У меня ничего не получилось, и я не смогу проводить с ними время, видеть и общаться. Качал головой и кусал губы, чувствуя, как сердце скукоживается от предстоящей разлуки. Я уже подходил к подъезду и стукнул со всей силы по дереву, растущему неподалеку, чтобы выплеснуть боль.
Когда я оказался дома и увидел Лиду, сердце снова гулко застучало. Она улыбалась мне. Больше не надо прятаться. После работы можно ехать сюда и проводить много времени вместе с Алешкой. Я ее пылко поцеловал и наслаждался ответным поцелуем.
— Рад тебя видеть, Лида. Ты, как всегда, божественно красива.
Ее брови поднялись, и она спросила:
— Прохор, почему у тебя волосы мокрые?
— Жена облила водой. Она узнала о нас.
— Алешка спит, возьми мой маломощный фен, надеюсь, не разбудишь его.
Ее голос был нежным. Соскучилась по мне. Она погладила меня по плечу, пока я переодевался.
— Не переживай, высохнут. Настя подала на развод.
Она кинулась мне на шею и счастливо рассмеялась.
— Ты только мой будешь. Прохор, я так счастлива.
— Пойдем пить чай. Хочу тебе рассказать новости. Есть не хочу. С дочками был в детском кафе.
Я пересказал ей весь разговор с женой. Лида внимательно слушала, помешивая ложкой чай.
— Прохор, не переживай. Будут твои дочки рядом. Ну куда она денется? Вернется, когда поймет, как с тремя детьми тяжело. А вообще, она дура.
Ее поддержка была мне важна. И, несмотря на то что у меня ничего не получилось, здесь мне было хорошо и спокойно.
— Лида, теперь мы можем думать о нашем будущем. Я еще не разведен, конечно, но процесс запущен.
Взял ее за руку и нежно поцеловал. Ее глаза искрились, и появились слезы радости, она мне улыбнулась.
— Выйдешь за меня замуж, как только я разведусь?
— Да.
Ее короткое согласие окрылило меня. Я верил, что у меня все получится, как я задумал.