Измерение

Глава I.

- Я дома!

Обычно, бабуля-домоседка отзывалась на этот клич отовсюду, где бы она ни была в квартире. Но сегодня ответом мне была тишина.

Лишь через минуту я сообразила, что она, кажется, уехала на рынок. Здорово! Если бы не надо было идти в художественную школу, можно было бы вплотную заняться компьютером. Друг столько хороших программ дал, а загрузить их не могу: под испепеляющим взглядом старшего (я бы даже сказала, старейшего) поколения, на дух не переносящего современную технику – за исключением телевизора, полного «мыльных опер» –, комп просто зависал и отказывался работать. А вечером за ним частенько засиживались родители, оставляя мне час-полтора. Слишком малый срок для воплощения всех моих амбициозных планов.

Сбросив сумку в комнате и что-то мурлыча себе под нос, я быстренько разогрела себе борщ. М-м… класс! «Свекольник» в лучшую сторону выделяется даже на фоне остальных кулинарных шедевров моей бабули.

После плотного обеда я позволила себе развалиться на родительском диване и предаться ленивым размышлениям…

К моему искреннему удивлению, в десятом классе домашней работы было не так много, как я ожидала. Как я думала в прошлом году, я должна была приходить из школы, засаживаться за уроки и не вылезать из-за них до глубокого вечера. На деле же мне хватало одного-двух часов… впрочем, вероятно это ещё и из-за того, что новые знания давались мне относительно легко (это же, кстати, давало одноклассникам право скатывать у меня контрольные). Даже в художественную школу успевала ходить.

Правда, с ней-то как раз проблем было меньше всего. Особенно учитывая то… что любимую художку я закончила ещё три года назад, и теперь ходила, так сказать, для частного обучения. И сегодняшний день попадал под его расписание.

Но борщ был такой сытный, а я такая ленивая, что моей совести пришлось меня буквально за уши стягивать с дивана. И то произошло это минут через пятнадцать, не меньше.

А ведь если бы она не проявила такой настойчивости, вероятно, ничего бы и не произошло…

До художественной школы было двадцать минут ходу. Собираясь подойти к четырём, я вышла в пятнадцать пятьдесят. Довольно небрежно относясь ко всем рукописным расписаниям что есть в мире, я довольно трепетно относилась к своему внутреннему режиму, поэтому от дома ринулась на третьей скорости.

Кратчайшая дорога к «Дурдому для Харизматичных Шалопаев/Шизофреников/Шимпанзе» (один из остроумных вариантов расшифровки приевшейся аббревиатуры. Нужное подчеркнуть) проходила мимо почты и стройки. Первую я обогнула привычным крюком, но вторая заставила меня притормозить. Приехали… Только неделю назад ничего не было!

Навскидку определив площадь работ – метров триста вдоль дороги и двести – в глубь дворов, и всё огорожено забором-сеткой в мой рост – я вывела на мысленной карте три дороги. Первая – в обход… Лишние пять – десять минут. Отпадает.

Второй и третий – параллельно. Но один – по внешнюю сторону забора, по тоненькому бордюру бок о бок с проезжающими машинами, другой же – по самой строительной площадке… Вот только как попасть туда непонятно (я уж молчу о том, как выбираться!), да и разведённая растаявшими снегами грязь тоже привлекательности не добавляет. Что поделать – весна. Ранняя. Снег уже растаял, а листья на деревьях ещё не распустились. Брр… Серо и грустно. Вдобавок ко всему, надо мной ещё висели хмурые облака – не грозные-грозовые, просто хмурые -, что лишний раз заставляло меня нервничать. Я-то здесь, а зонтик дома…

В конце концов, я решила не жертвовать своими новыми ботинками, и пошла узким и опасным, но чистым и коротким путём.

…Уже на первой трети пути я начала сильно сожалеть, что не стала искать «запасной вход» и побрезговала радостно хлюпающей под ногами грязью. Каждая третья машина считала своим долгом оглушить сигналом одинокую художницу, семенящую вдоль пружинистого забора и опасно шарахающуюся от каждого такого «приветствия». Правда, она в долгу не оставалась и не одна такая «пищалка» не уехала без прощального «доброго» напутствия в задний бампер.

С каждым пройденным на одном дыхании метром настроение неуклонно падало. Я уже начала потихоньку ворчать на мир, на семью, на свою жизнь...

Вдруг в область моего бокового зрения попал какой-то белый предмет за проволочной перегородкой. Но не успела я повернуться к нему, как яркий свет, точно от прожектора, на миг ослепил меня. Я часто заморгала и отшатнулась, едва не навернувшись с бордюра. Точнее, я таки навернулась, но, по удачному стечению обстоятельств, не упала…

Оглушительный гудок перепуганного водителя, визг тормозов, и я, моментом прозрев, испуганной кошкой без труда взяла высоту в два метра – высоту забора… чтобы с размаху плюхнуться в ту самую грязь, по которой я так боялась ходить.

По удачно сложившимся обстоятельствам, в это время суток машин в нашем районе не так много, поэтому моё неудавшееся самоубийство обошлось без последующих трагедий. Просто водитель легковушки – кажется, белой шестёрки – выровнял-таки машину и продолжил путь, звучно матерясь на всю улицу. Позади него, как две чёрные змеи, остался тормозной след.

Я тоже не сдержалась от пары добрых слов в свой собственный адрес. Потом скосила глаза и узрела сумку… чёрную… с красочно рассыпанными вокруг листочками… рисунки!!!

Я взвыла и бросилась спасать бесценное художество.

Ф-фух! День испорчен, но не до конца. В большинстве своём белые листочки были именно белыми листочками. Среди них затесались лишь два рисунка, один из которых приземлился лицом вверх, а вот второй… Я закатила глаза и про себя пожелала доброго пути в другой, лучший мир моей композиции с танцующими девушками. Ну вот, а он так нравился моей маме…

Я стала мрачно собирать уцелевшее добро, стараясь складывать листы грязными сторонами вместе, отряхнула от комьев грязи громоздкую сумку… когда рядом с моей ногой что-то звякнуло. Я опасливо покосилась туда. Рядом с моей пяткой, полузарытый в грязи, лежал кристалл. Довольно большой – с мою ладонь. Странной формы – будто две узкие шестигранные пирамиды соединили вместе торцевыми сторонами. Но мне он понравился…

Не понравилось мне только одно – он как будто неярко светился изнутри и посвёркивал гранями. Я на всякий случай поглядела на небо – солнце, могущее вызвать этот блеск, так и не показалось. Так какого… Кроме того, я была почти уверена, что ослепившая меня вспышка была порождением именно этого камушка.

Любопытство не порок, но... Я пожала плечами и подняла его. Тяжёлый… Вытерев его от грязи рукавом – всё равно я уже была как чушка из-за неудачного приземления –, я деловито сунула его в сумку и потопала домой. А вы думали, я в таком виде попрусь в школу?! Ха! Конечно, по красочности и раскрашенности настоящие художники порой не уступают своим картинам, но и у них есть понятия о чистоте… своеобразные.

Дома меня ждало светопреставление. Увидев, в каком я виде, бабушка сперва схватилась за сердце, потом за меня. Выдавив подобие улыбки – больше похожее на гримасу от боли всех тридцати двух зубов –, я как можно спокойнее попыталась объяснить ситуацию. Нет, хулиганы на меня не нападали. Нет, машина меня не сбивала… почти. Нет, со мной всё хорошо, все кости целы…

Уяснив для себя всё самое важное, бабуля отвесила мне звонкую затрещину и послала в ванную – скидывать грязные вещи в стирку. А сама побежала к телефону – жаловаться родителям. Даже при включённой воде я прекрасно слышала её полуистеричные крики (спокойно разговаривать она и в обычном состоянии просто не умела) и обречённо вздохнула. Скандал вечером обеспечен…

…Вечер я встретила мрачная. Мне досталось полной мерой от всех троих родителей. Поэтому, выслушав их самое честное мнение, я ушла в нашу с бабушкой спальню и, в любимом халате, соперничающем площадью с пледом, развалилась на кровати и предалась нерадостным раздумьям. В том числе и о своём сумбурном объяснении произошедшего.

«Поскользнулась. Неудачно поскользнулась», - как тремя словами можно описать моё много более многословное объяснение. Нет, ну серьёзно! Мне что, рассказывать о каком-то мистическом свете; о том, как меня чуть не сбила машина, и, как финал, об этой дурацкой стекляшке? Я вас умоляю…

Позвонил одноклассник. После непродолжительного разговора выяснилось, что завтра и послезавтра школы не будет из-за каких-то внутренних мероприятий.

Я облегчённо выдохнула: последние пять минут я думала, как подкатиться к занявшему стол папе и намекнуть ему, что у меня уроки…

После вечернего умывания я почему-то на несколько секунд задержала взгляд на своём отражении. Из глубин зерцала на меня смотрела девушка, на мой критичный взгляд, не сильно эффектная, но хотя бы интересная. Только непривычно серьезная для своих семнадцати лет. Большие карие глаза моего отражения – наследство от мамы – смотрели задумчиво, хотя все мои друзья вечно путали эту задумчивость с грустью. Губы чуть сжаты – пережиток недавней обиды; ноздри прямого носа – а это уже папина черта - нервно раздуваются. Я стянула заколку. Грива густых каштановых волос упала на мои плечи мягкими волнами. Вот что-что, а волосы мои всегда были для меня самой большой гордостью, наравне с художествами, острым умом и… таким же острым языком без костей, который я никогда не умела сдерживать. За это, кстати, дома на меня тоже часто рычали. Ну что ж: на серую мышку вроде не очень похожа, на гламурных барышень из моего класса – к счастью – тоже. Значит, всё хорошо. Кажется…

…Утро началось плохо. Потому что вечером я забыла выключить будильник. Поэтому мало того, что проснулась сама, так ещё и бабушку разбудила. Заснуть после мощной отповеди я уже не смогла.

После завтрака пришлось взяться за упомянутую раньше стирку, растянувшуюся до полудня. Потому что мама как назло – хотя почему «как»? – заложила прямо с утра стиральную машину, а ждать следующего режима мне не позволяла постоянно упрекающая меня бабушка, чье ворчание вгоняло меня в стойкое унынние.

Упав на кровать в половине первого, я, не подумав, стала названивать друзьям в поиске спутника для прогулки. В трёх из пяти случаев меня послали разбуженные одноклассники, четвёртая была в школе – это она со мной в одну ДХШ ходит –, а до пятого абонента я так и не дозвонилась. Правда, мне и раньше было известно, что он из разряда тех, кого «из пушки не разбудишь».

Ну и пожалуйста, не очень-то и хотелось! Я обиженно фыркнула в гудящую трубку, и, положив телефон на место, обратилась к первоисточнику всех своих злоключений. Кристалл, упорно ассоциирующийся у меня с алмазом, лежал всё там же в сумке. Вчера до него просто руки не дошли. Сейчас я гораздо внимательней осмотрела его своим цепким взглядом. Отсутствие трещин и царапин ещё больше укрепили меня в мысли о родстве «стекляшки» с твердейшим из веществ. Идеально ровные грани и рёбра, чрезвычайно острые вершины… Ой!

Трогая одну из вершин, я посильнее надавила, чтобы убедиться, что те подобны хорошо заточенным карандашам… и кристалл чуть не проткнул мне палец! Я отдёрнула руку и, посасывая ранку, с ещё большей враждебностью воззрилась на самоцвет, по одной из граней которого стекала капелька моей крови. Стекая, она добралась до середины, и вдруг… впиталась. От удивления я с чмоканьем даже перестала облизывать всё ещё кровоточащий палец. На кристалле не осталось даже красной дорожки…

И тут… невидимое нечто взвилось из алмаза к потолку. Округлив глаза, я с безмолвным ужасом взирала на воздух, будто бы сгущающийся в какую-то фигуру… Показались две красные прорези глаз…

Я закричала, когда это нечто, распахнув бездонную пасть, ринулось прямо на меня!..

…Очнулась я буквально в ту же минуту. На мой крик прибежала бабушка, и что-то говоря, принялась поднимать меня… а может, не меня… Почему-то в метре от того места, где я лежала. Сперва я тупо наблюдала за представлением: как бабуля помогает подняться воздуху, как отряхивает пустоту… Потом помахала ей ручкой:

- Эй, бабушка! Здеся я! Ау!..

Ноль внимания. В другом случае я бы даже не удивилась. Я уже привыкла к тому, что, частенько, чтобы в моей семье на меня обратили внимание, нужно прыгать и орать, но сейчас…

Я испуганно вскочила и замахала руками у старушки перед лицом. Ни-че-го. В смысле эмоций. А потом… она повернулась, и, к моему вящему ужасу, её голова плавно прошла через меня, как через воздух.

«Ничего себе глюк…» - успела подумать я, плавно уходя в глубокий обморок.

…Когда я вновь пришла в себя, на часах было уже половина третьего. Кристалл, как ни в чём не бывало, лежал на полу рядом. Я уж начала думать, что попросту заснула от недосыпа и со скуки, и всё произошедшее – сонный бред, как вдруг поймала себя на мысли, что мне почему-то неудобно сидеть. То есть, я сижу, опираясь на что-то, и мне неудобно… Поёрзала по полу. Сидеть стало комфортнее, а мне на колени плавно лёг длинный рыжий хвост в полосочку.

- Мама… - только и выдохнула бедная я, в самом деле ощущая какой-то специфичный запах, обычно присущий кошкам. Моя же спина утверждала, что «что-то», на что я опираюсь, большое, мягкое и пушистое. Одними губами шепча себе под нос все молитвы, которые я, будучи христианкой, худо-бедно знала – почему-то всё время на языке крутилась заупокойная -, я отодвинулась, передвигаясь по сантиметру в минуту, и обернулась…

Тут наступил шок номер два разделённый на два подпункта. Во-первых, «большим» оказался раздвижной родительский диван, на котором, на данный момент, и спали родители. Значит, сейчас ночь?! Светящиеся цифры 2:25 на магнитофонных электронных часах подтверждали этот вывод. Тогда… почему вокруг светло как днём?!

Во-вторых… хвост, в данный момент покоящийся у меня на коленях, принадлежал не кому-нибудь, а мне…

Минут десять мне понадобилось, чтобы только осознать одно это. Онемев от ужаса, я тем не менее спокойно поднялась на ноги, и, только на цыпочках выбравшись из спальни сквозь щель меж дверью и косяком, рванула в ванную к зеркалу. Минуту таращилась туда, а потом заорала так, что, будь меня слышно, весь район напрочь лишился бы стёкол… и сна заодно.

Но по каким-то неизвестным мне законам свой крик слышала лишь я сама. Придя к такому выводу, а также к тому, что у меня в лёгких стремительно заканчивается воздух, я резко заткнулась. Впрочем, не отрываясь от лицезрения.

Таращившееся на меня отражение имело не только полосатый хвост, но и подобающую шкурку и морду с прижатыми ушками и выпученными изумрудными глазами. И, почему-то, пышную шевелюру, больше похожую на львиную гриву, струящуюся меж круглых ушей. Впрочем, какой-то намёк на антропоморфность всё же имелся: я легко удерживалась на задних ногах, да и тело, несмотря на шерсть и пушистую манишку на груди, всё же имело больше человеческие черты… Вот только мне от этого не легче!

Я тихонько заскулила и попятилась вон из ванной. Уткнувшись спиной в находящийся напротив неё шкаф, я закрыла ладонями лицо и медленно сползла на пол. Острые когти чуть царапнули лоб. Хоть на этом спасибо… непобедимая привычка грызть ногти оставляла мне только мечтания о красивом маникюре.

«Так… Спокойно, Александра… Спокойно… Либо это полуночные глюки, либо ты ещё не проснулась…»

Я тихо встала, не отрывая рук? лап? от лица и осторожно раздвинула пальцы. Полминуты внимательно рассматривала своё усатое-полосатое отражение и со стоном зажмурилась, расставаясь с надеждой о глюках…

Дабы проверить вторую теорию, я собралась было ущипнуть себя, но в последний момент побоялась… А что, если это не сон?!

В голове насмешливо крутилась ехидная присказка: «Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша». У-у-у…

Вдруг дурацкую фразочку у меня в голове перебила другая, гораздо более важная. Я отдёрнула лапы от морды и вновь прилипла к зеркалу (чувствую, ему уже скоро тошно станет от моих приставаний…). Осмотрела себя раз, другой…

«Да ведь король-то голый!»

Да, так и есть! Кроме пушного покрова, на мне не было не ниточки. Я снова метнулась к родителям, уже совершенно не скрываясь. Какая разница, если меня никто не видит и не слышит?

Угу… Метнулась.

Деревянная полуприкрытая дверь радостно поприветствовала меня лоб в лоб. Полюбовавшись некоторое время на трещины в потолке, я поднялась с пола и, потирая голову, удивлённо и воинственно воззрилась на дверь. Не поняла… Открывающаяся и закрывающаяся от малейшего дуновения ветерка, сейчас она не сдвинулась и на миллиметр. Чтобы окончательно в том удостовериться, я упёрлась в неё здоровым плечом и надавила изо всех сил. Когти на ногах заскреблись по линолеуму, не оставляя на нём не единой царапины. Выдохнувшись, я сдалась и от переизбытка эмоций пнула упрямую деревяшку.

- Й-я-а-ау! – тут же взвыла от боли я, прыгая на одной ножке. Да что ж такое, а?! Это… это что, я и гардероб не открою?! Просочившись в щель между дверью и косяком, я приступила к проверке этой версии.

Да, так и есть! «Я» в своём новом обличье не только не могла открыть дверь, но даже сдуть пылинки! А тут ещё предательски заурчало в животе… Я в бессилии опустилась на пол и перевела взгляд на отдыхающих родичей. Мама спала на краю кровати, лицом ко мне. По спокойствию, умиротворению на её лице, лёгкой улыбке я догадалась, что ей снятся добрые сны… Что-то дрогнуло у меня внутри. Я подалась вперёд и неожиданно жалобно мяукнула:

- Мама? Мама-а…

Тишина. Меня никто не слышал…

Я почувствовала настоящий страх.

На пушистых коленях я подползла поближе к кровати и родителям. Глотая слёзы и бормоча что-то ласково умоляющее, я пыталась коснуться усталого лица своего самого близкого человека, усталого, но по-прежнему красивого (да и какой мерзавец не считал бы прекрасной свою маму?!); пыталась погладить её по волосам с ниточками седины в них, небрежно разметавшимся по подушке… А она не слышала и не чувствовала. В конце концов я прекратила бесплодные попытки и, опустив мордочку на одеяло, крепко зажмурилась и замерла.

Я не любила фильмы ужасов. Не только из-за эстетических соображений, но ещё и из-за того, что потом они мне снились. Но даже этих кровавых, неестественных снов я не боялась так, как тех, в которых мои родители уходят… уходят и не возвращаются… Да, я знаю, что все мы смертны, но не надо лишний раз об этом напоминать!

И вот теперь я чувствовала, как будто это один из таких снов. И хотя мои родные здесь… То, что они не видят меня, не слышат… и никто не видит и не слышит… я одна…совсем…

Кажется, меня тогда затрясло, знаменуя приближающуюся истерику.

Вдруг я насторожила уши и оторвала голову от одеяла. Мне показалось, будто кто-то негромко позвал… меня?...

«Нейра?»

От удивления у меня даже высохли слёзы. Почему Нейра? Я же Саша! Александра Серафимова (кстати, из-за фамилии надо мной вечно подтрунивали друзья – мол, у тебя фамилия и характер – две полные противоположности)…

«Нейра?»

Я поднялась с колен. Я не знаю, кто и почему зовёт меня так… но то, что он… или она – по голосу этого нельзя было определить – зовёт именно меня, я чувствовала каждой шерстинкой.

«Нейра?»

Да слышу я, слышу! Я раздражённо фыркнула. Думаю, стоит пойти на голос, а там… Либо мне вернут моё первоначальное обличье, либо я там всех перецарапаю и перекусаю!

Рядом что-то знакомо дзинькнуло. Я прижала уши и с оскалёнными клыками и рвущимся из горла рыком ме-едленно повернулась на звук. На том же месте, где я его оставила, лежал злосчастный кристалл. Ах ты… поганая стекляшка!!! Я схватила этот не-то-алмаз-не-то-не-знаю-что и от переизбытка чувств зарычала на него после чего со всей дури швардакнула его об стенку. А-а-г-гр-р!!!

Кристалл срикошетил от стены и на излёте разбил мне бровь. Ах ты!..

Я была уже продолжить борьбу со злонравной вещицей, которая наверняка бы окончилась тем, что я пробила бы себе череп, но…

«Нейра?»

Я выпрямилась, поводя ушами и пытаясь определить источник звука. Потом с ненавистью взглянула на алмаз, теперь покоящийся на родительском одеяле.

- Ладно, потом ещё сочтёмся! Отдам тебя первому же ювелиру… на алмазную крошку! – так я буркнула, сгребая его и разворачиваясь на выход. Здесь передо мной встала другая проблема. Раз я не могу передвигать предметы… то как мне выбраться? Ждать утра?

«Форточка!» - мелькнула спасительная мысль. При этом я, не удержавшись, прыснула. Вспомнился мне один случай… на даче.

…Тогда мы собрались под вечер съездить окунуться на озеро. Специально проверив, закрыты ли в новом доме все окна, мама защёлкнула на двери замок. И только тут обнаружила, что ключи от замка остались… где? Правильно: в доме! Не знаю, у кого какая реакция была бы в этом случае, но родители страшно засуетились, тогда как на меня напал приступ просто неуправляемого смеха. В конце концов, старшее поколение пришло к выводу, что единственный выход – пардон, вход! – это незакрывающаяся форточка на террасе, площадью 30*20 см. И кто должен был туда полезть? Угадали…

В общем, смеяться мне быстро расхотелось. Первые две попытки проникновения с участием лестницы прошли неудачно, потом папа плюнул и подставил плечи. С горем пополам, уже передней половиной будучи в доме и руками опираясь на стол под окном, а задней весело болтая на свежем воздухе, я вдруг осознала, что смех возвращается…Вовремя, правда?

Мама с папой всё беспокойно бегали вокруг, пока я, давясь смешинкой, пыталась набраться сил и перевалить последний кордон, вися на раме, как, извиняюсь, собака на заборе. Очень нескоро мне удалось задавить бациллу смеха и ввалиться в дом. Зато потом не пришло и минуты, как ключи через ту же форточку из рук в руки были переданы родительнице, и я, дождавшись открытия замка, торжественно распахнула дверь. Кстати, искупаться мы всё-таки успели…

И вот сейчас мне предстояло нечто подобное. Хотя, по сравнению с той «кошачьей» форткой, наша будет всё же посолиднее. Единственное… Ой-ё…

Я не упоминала, что наша трёхкомнатная квартира находится на пятом этаже? Так уведомляю… И вот, стоя на балконе и вдыхая свежий ночной воздух, я с ужасом оглядывала то, что мне предстояло пройти. Нет, конечно, не всё так страшно: на четвёртом и третьем этаже тоже были удобные для лазанья балконы, а на втором и первом – решётки. Да и сама я давно грезила чем-нибудь этаким, отдающим экстремизмом… Вот только… обидно будет, если я свержусь. Никто не найдёт меня, невидимую; не похоронит, неосязаемую… Тьфу! О чём это я?! Больше оптимизма! Кошки – ловкие существа! Кристалл в зубы и – вперёд!.. То есть – вниз!

…Не буду описывать, как и с какими жертвами я всё же спустилась на газон под окнами. Скажу одно: впечатлений – на всю оставшуюся жизнь!

Знала бы я тогда, сколько ещё подобных впечатлений мне придётся пережить…

Осталось самое простое. По крайней мере, так думала я. Ха! Наивная…

В ожидании обладателя голоса, зовущего меня и, как я считала, скрывающегося за ближайшим углом, я с быстрого шага резко перешла на бег. Но за ближайшим углом его не было. Не было и за следующим… и за следующим…

Острое предвкушение чуда стремительно исчезало. Но ещё быстрее таяло и так небольшое удовольствие от прогулки… босиком… по асфальту и грязи.

А голос всё не приближался. Я пробегала вдоль древних пятиэтажек и прилегающих рядом с ними новеньких двориков; перелезала через заборы и лавировала меж деревьями. Минув два квартала, я вынуждена была перейти с бодрого галопа на более умеренную трусцу. Ещё минуты через три на смену трусце пришёл шаг. Я здорово запыхалась и, несмотря на довольно прохладную весеннюю ночь (в моих глазах – «белую», питерскую), чувствовала, что вся горю от бега.

Поворот… ещё поворот… Да когда же этот голос наконец скомандует финиш?!. Так… нырнуть в арку под домом… Ой!

Я едва успела затормозить перед чем-то, смутно ассоциирующимся у меня с завихрениями воды в стакане. Только это «завихрение» висело в воздухе, и его струи переливались всеми цветами радуги. Слегка вытянутое по вертикальной оси, оно живо напомнило мне высокие элегантные зеркала, очень модные в своё время.

Но самое главное… голос несомненно звучал именно оттуда!

«Нейра?»

Ой, чёй-то не хоца мне туда лезть! Заробев, я даже отступила на шаг от странного образования и всерьёз призадумалась над своим следующим, и – несомненно – решающим шагом.

Уф… Весёленькая выдалась неделька! А может… сама виновата? Говорила же мама: «Не увлекайся «Властелином Колец»!» Угу. Начиталась. Ещё и карты подобные собирать начала! Вот и… получилось, что получилось. И что теперь делать? Вперёд? А если выбраться уже не удастся? С другой стороны, мысль о том, чтобы остаться здесь в обличье бесплотного и жутко голодного духа меня тоже не грела ни капельки. А и… чёрт со всем с этим! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское!

Подбодрив себя подобным образом, я уже гораздо смелее и вызывающе взглянула в сторону портала. А чем ещё может быть это образование? Голограммой каких-нибудь раздолбаев-мальчишек? Или секретным оружием заграничных шпионов?..

Тьфу! Я встряхнула головой. Что за бред лезет в голову?!

Понимая, что и дальше стоя без дела, я действительно могу стать тихой сумасшедшей, я глубоко вздохнула и шагнула в соцветие воздуха, оказавшееся липким и прохладным…