Глава вторая, в которой происходят удивительные встречи и склеивают крылышки бабочки

— Дорога, дорога, ты знаешь так много… — я размеренно махала крыльями, жёлтая лента проносилась внизу, солнце вскоре после вылета почти скрылось за горизонтом, но лететь ещё можно было. Немного. Ну, если не изображать броненосец в потёмках с прожектором, но смысл привлекать внимание всякой ночной живности? Да и спешить некуда. Вон, кстати, пшеничное поле, оч-чень удачно, и не видно со стороны, и если кто ночью сунется — сильно пожалеет. По этой шуршащей хвостне хуфиг пройдёшь бесшумно, к тому же она и сама по себе не перина, а уж с кой-какой боевой магией так и вовсе… бамбук отдыхает.


— Откуда такая кровожадность?


— Это не кровожадность, а осторожность! — Я спланировала на середину поля, расчистила магической вспышкой делянку и сложила крылья. — Гвардии нет, этот их Гудвин мышей давно не ловит, мало ли, что здесь водится? О, смотри-ка, пугало. И совсем нестрашное. Его тут бросили, пшеницу скосили уже давно, значит, никто не обидится, если я его пущу на растопку, как думаешь?


— П-простте… простите, то есть, но я, наверно, обидюсь… то есть обижусь, извините покорно.


Ч-что?! Оно на меня посмотрело! Мама моя Селестия…


— Обалдеть… — я в ступоре воззрилась на пытающееся неуклюже помахать шляпой чучело на палке. — Ты живое и говорящее? Как?!


— Кагги-карр! — фыркнули сбоку. — Сказала синяя говорящая лошадь! Ты точно издалека, а то бы знала, что в стране Гуррикапа могут заговорить все… было бы желание. Вон, даже пугало.


Говорящая ворона меня уже не особенно удивила — ей хоть было чем!


— Ну и если случайно сорвать одну, гм, растительность… и набить ею чучело, — ворона склонила голову набок и лукаво блеснула глазом, — то бывает всякое. Кагги-Карр!


— Это мы уже видели… то бишь слышали, — пробурчало ёрзающее на шесте пугало.


— Это меня так зовут, балда! — возмутилась ворона. — Да сними ты его уже с этой палки, пока не лопнул с натуги. Аж смотреть больно. У меня-то лапки…


— Я — Луна. Ой, прости, мне следовало сразу… — я осторожно стащила пыхтящее — вот ЧЕМ?! — пугало с кола. Оно пошаталось на мягких ногах и под насмешливое фырканье вороны с моей поддержкой проковыляло несколько шагов, затем, кое-как утвердив равновесие, попыталось изобразить поклон, вновь сняв шляпу. Пришлось опять ловить.


— Премного виноват… простите, признателен вам обеим. — На редкость учтивое пугало, однако. — Вот только представиться не могу, меня никак не назвали при рождении… или сделании? Разве что хозяин говорил — вон какой страшила вышел, всех ворон распугает…


— Ага, счас, — ворона ехидно кивнула. — Распугал один такой. Вот и будь пока Страшилой, а там и что другое подберёшь, подходящее. Если мозгами пошевелишь, кагги-карр!


— Я б и рад, да нету их у меня, — вздохнул Страшила. — Вот если бы их раздобыть, тогда уж…


— Ха, додумался, — махнула крылом ворона. — Такое только Гудвину под силу, но где тебе до него добраться. Разве что вон Луна отвезёт в Изумрудный Город, да только на кой ты ей сдался? Ладно, это уж вы сами разбирайтесь, а мне спать пора, карр!


С тем и улетела. Тяжело вздохнувший Страшила пригорюнился. Ходок из него и впрямь никакой, что верно, то верно, но не в этом дело.


— Думаешь, он знает, как выглядят мозги?


— А ведь верно… — забрезжившая идея оформилась, и я полезла в то немногочисленное барахло, которым разжилась после сеанса фехтования на крокодилах.


Красиво вышитая подушечка для булавок — с иголками и булавками, ессно — туго набитая чем-то пахучим, чего даже вонючая пещера не отбила. Я потому её и взяла — собиралась выяснить, чем именно, явно какие-то травки, но пахнут совершенно незнакомо. Однако раз такая оказия, почему бы и нет? Немножко иллюзии…


— Знаешь, у меня тут случайно при себе оказалась одна штука, — я подошла к Страшиле, задумчиво глядящему вслед Кагги-Карр. — Обычные мозги тебе не подойдут, ты же не из плоти и крови, а вот такие — вполне. Смотри, какие острые мысли из них лезут.


— Ого… — Страшила потрогал «мысли» пальцем и уставился на дырочку в перчатке. — И я поумнею?


— Конечно! — вот уж в чём я не сомневалась, учитывая, насколько быстро мой новый приятель обучался — вон, уже и не спотыкается… ну, почти. Лишь бы в себя поверил, а больше ему и не надо. — Я ведь тоже волшебница, как Гудвин. Нет, я, конечно, могу тебе помочь добраться до Изумрудного Города — я сама туда иду, но не уверена, как Гудвин нас примет. Может, приём будет, эм… слишком тёплый, а я не хочу тобой рисковать.


— Ну да, — Страшила, изучавший мозги, чуток подумал. Нахмурил нарисованные брови. — Солома ведь хорошо горит… и про Гудвина всякое рассказывали, ну, дома, пока меня шили-рисовали. Да, опасно… может, тебе тоже лучше не идти к нему?


— Я тоже маг, — я пожала крыльями. — Как-нибудь разберусь.


— Позовёшь Твайлайт? — свыше пакостно хихикнули.


— Во-первых, она ещё не родилась, во-вторых, я не Селестия, в третьих, не вредничай! — я вернулась к зачарованному мозгами Страшиле. Ну да, странствие на Тардис имеет свои преимущества. И нет, я не собираюсь читать лекции про Опал Шредингера, параллельные гвозди и перпендикулярные шурупы, сидя по уши в сказке. Это к Дитзи Ду или нашему придворному звездочёту Хоу Кингу. Если и не поймёте, то достигнете просветления… или сломаете мозги оконьчательно. Что зачастую одно и то же.


— Я бы пошёл с тобой, если б мог помочь, — вздохнул Страшила. — Но скорее помешкаю… то есть помешаю, извините…


— Ну, умный помощник может помочь не только силой… но у меня тут появилась одна мысль. Давай-ка поставим тебе мозги и потом подумаем. Голову только придётся снять.


— Не страшно, — махнул мягкой рукой Страшила, — Давай. Всё равно там одна солома.


— Если верить твоей вороне, не только, — я отвязала и стащила с него голову, перевернула и заглянула внутрь. Кроме соломы, там обнаружились сухие стебли с широкими зубчатыми и мясистыми некогда листьями, и всё это добро было усеяно прорвой мелких ядовитых колючек.


— Странная тут у вас крапива, — пробормотала я, вытаскивая пук соломы магией и откладывая в сторону на предмет выковыривания оной крапивы. — Если от неё пугала оживают.


Новые мозги встали в похудевший мешок головы, как родные.


— Я теперь умный? — с беспокойством спросил Страшила, получив обратно голову. Немного подумал. — О, да, я чувствую, как поумнел… Ура! Эге-гей-го, спасибо-спасибо-спасибо, Луна!

Он отвесил мне довольно изящный поклон, потом попытался что-то станцевать, вот тут уже пришлось его опять ловить, наконец, слегка угомонился.


— А о чем ты хотела поговорить? — спросил Страшила, присев в сторонке от костерка, который я сложила из хвороста, собранного простеньким «призывом подобного» к подобранной веточке, распалив с помощью извлечённой из него соломы.


— Вот об этом, — я показала ему «крапиву», надёрганную из начинки. Там, кстати, были и соцветия-метёлки с семенами. Магией от этого сбора аж пёрло даже в подсохшем виде. — Я знаю одного человека, который, полагаю, сумеет найти этой штуке неплохое применение… если мой план встретиться с Гудвином не достигнет цели. Он сможет защитить мирных жителей с помощью этого растения… а ты ему поможешь идеями. Может, вы и мне ещё поможете.


— Ну, тебе-то помочь я очень хочу… А он что, воин? — Страшила с любопытством осмотрел стебельки, взяв их ещё не очень послушными пальцами.


— Бывший. А теперь Урфин Джюс — столяр и мастерит… разное, — я с содроганием припомнила валявшегося на площади кем-то оброненного в спешке страшенного деревянного поника с таким оскалом, что обделался бы и тот самый крокодил, даром что внутри у него были опилки. — Чтобы отпугнуть всяких злодеев, раз уж оборонять от них страну некому, самое то. Я тебе для него письмо напишу, волшебное, он поймёт.


— А, я, кажется, тоже понял… — Страшила уставился на стебельки с новым интересом. — И это разное можно оживить, как меня, сделать каких-нибудь дубин… дуболомов… нет, драконов из дерева… нет, враги могут их поджечь. А если обшить железом?..


Я вздрогнула не только от стремительности его выводов, но и от демонического хохота над головой, хорошо, что кроме меня, его никто не слышит. От же ж зараза… Наверняка к этому и вёл. Остаётся надеяться, я не раздавила не ту бабочку… хотя где там.


— Это называется «те вещи, что не меняются», — хмыкнула моя личная шиза. — Не волнуйся, в худшем случае просто басня сократится с минимальными потерями. Но ты права, наше пугало на удивление шустро думает, уверовав в себя, а Урфин направит его идеи в нужную сторону. Надеюсь.


— Знаешь, вот это прозвучало не очень обнадёживающе… — я со вздохом достала провизию и начала пластать магическим лезвием сыр, хлеб и ветчину. Уже из своих запасов извлекла сковородку. Страшила благоразумно отошёл подальше от разгоревшегося костерка, ему-то есть не надо.


— В любом случае, это лучше, чем засилье всякой дряни на дорогах и в сёлах. Приятного аппетита.


— Спасибо.


* * *


Что ж, утром в чистом небе всё выглядит не так уж печально. Вчера мне удалось как следует выспаться, а наутро привязанный к метле Страшила, после пары часов опытов и нарезания кругов довольно уверенно научившийся ею рулить — не без содействия самого помела, но тем не менее — убыл по указанному мне Урфином адресу. Домик на окраине леса там один, на пару уж точно не промахнутся. Письмо, разумеется, покажет и скажет всё нужное, магия — наше всё. Вот только меня всё ещё терзают смутные сомнения на тему выпущенных из мешка джиннов. Впрочем, ничего лучше я не придумала. Не самой же лезть на трон, в самом деле?.. Мне и одного установления государственности за глаза хватило.


Дорога внизу уходила в редкий подлесок, мало-помалу переходящий в могучий лес, практически целиком её скрывающий. И в этом подлеске обнаружилось нечто подозрительно блеснувшее… противозенитный маневр я выполнила, не думая и нырнула к земле, прикрывшись густым орешником. Выглянув, я какое-то время пыталась сообразить, что же, собственно, вижу. Ничто не шевелилось, так что я рискнула подобраться поближе. Над кустами возвышался какой-то ржавый голем странного вида. Блестело только лезвие здоровенного топора.


— И что это такое?! — я медленно обошла странный агрегат. Топорный голем указывал заржавевшей рукой в ту сторону, где должен был находиться Изумрудный Город.


— Кагги-карр! — знакомо каркнула подлетевшая ворона и села на ветку рядом. — Доброго утра! Опять удивляешься, Луна? И немудрено, такого больше нигде не увидишь.


— Доброе утро, Кагги-Карр. Что это за истукан?


— Говорят, он когда-то был обычным дровосеком, однако повздорил со склочной роднёй своей зазнобы, и те заплатили Гингеме, которая зачаровала его топор. Топор снёс бедолаге руки, ноги, потом разрубил пополам — но у него был друг, сбежавший из Фиолетовой Страны, захваченной Бастиндой, кузнец-волшебник Лестар. И кузнец сделал приятелю руки-ноги и прочее из железа, но затем топор отрубил дровосеку голову. Видать, не шибко-то она ему была нужна, раз дровосек просто не выкинул эту колдунскую железяку и не пришиб ведьму, да и то, что друг исхитрился сделать ему взамен железную башку, говорит о многом.


— Нельзя так просто взять и выбросить заколдованную вещь, Кагги-Карр, — я с сочувствием посмотрела на железного человека. Надо ж было так влипнуть. И новое имя — Бастинда… Возьмём и её на заметку. — По крайней мере, созданную во зло.


— Может, и так, — ворона пожала крыльями. — Ты у нас фея, тебе виднее. Но мозгов у дровосека уж точно не прибавилось, потому как вбил он себе в голову, что без сердца в груди не может любить. Помучился он, помучился, да и бросил девушку. Лестар, так и не сумев его переубедить, плюнул, сам взял в её в жёны и увёз к Подземным Рудокопам, подальше от Гингемы и дурных родственников. А Железный Дровосек ещё повздыхал, но тут его кто-то надоумил идти в Изумрудный Город и просить у Гудвина новое сердце.


— И что? Гудвин его заколдовал?


— Не-а. Просто попал под ливень, а маслёнку забыл дома, — фыркнула ворона. — Так с той поры здесь и торчит, Лестар ведь уехал, а местные обходят десятой дорогой, чтобы не разозлить Гингему, они считают, что ливень — её рук дело и боятся за свои поля. Кстати… А куда ты Страшилу дела?


— Отправила к одному… знакомому, он про него позаботится. — Я задумчиво рассматривала памятник коррозии, слабоумию и отваге.


Сверкал, возможно, ожидая нового владельца, лишь топор, хранимый дремлющим в нём злым чародейством. Нет уж, мало ли кому он достанется и куда заведёт. Лично меня аж мутило от близости груды хладного железа, пусть и ржавого. Тот кузнец был и впрямь великим умельцем… жаль, что его умения пошли лесом по чужой глупости.


— Если не пустит на растопку с перепугу, карр! — ворона вроде слегка обеспокоилась. — Скажи, куда ты его отослала, я присмотрю.

Услышав про Урфина, Кагги-Карр призадумалась, затем убеждённо сказала:


— Споются, точно! Но я слетаю, проверю. Бывай, Луна! Осторожнее в лесу, если пойдёшь низом, там водятся всякие чудища.


И умчалась. А я, прикинув задачку, со вздохом подошла к Дровосеку.


Выдирать орудие усекновения из стиснутых железных пальцев пришлось влапопашную с применением подручных средств в виде выломанной в орешнике палки, булыжника и старсвирловой матери, но наконец я после натужного «крек!» улетела в кусты с топором в обнимку. Надо ли говорить, что кусты были колючими?


— И зачем он тебе?


— Утоплю в ближайшей речке, где поглубже, — хмуро сказала я, отдирая от хвоста местные репьи. Те тоненько верещали, но хоть не кусались, слава автору. — Текучая вода со временем ослабит и смоет чары, а там его и ржа съест.


— Логично. Так верхом или низом?


— Дорога идёт примерно в одном направлении, не вижу смысла пробиваться с боем, если можно просто перелететь. Но до вечера это подождёт.


Я скептически обозрела фронт грядущих работ.


— Как думаешь, его можно смазывать сливочным маслом?


— Конечно. Лишь бы не хлебным ножом.


— Издеваешься?

Загрузка...