Извещение в газете

Предисловие

И у педагогики, и у литературы предмет один — человек, его мир, его противоречия, радости и тревоги. И не случайно тема школы, тема воспитания молодого поколения испокон веку вызывала у писателей живейший интерес. Ведь школа — это силовое поле нашей жизни. Именно там, как в фокусе оптической линзы, пересекаются различные проблемы окружающей действительности: нравственные, философские и даже политические и экономические. И если мы говорим сейчас о социалистическом о б р а з е ж и з н и, о социалистическом укладе и стиле, то укрепление этого образа жизни, уклада и стиля — одна из важнейших задач нашего общества, задача социалистической школы. Тема воспитания актуальна всегда. Проблемам жизни школы посвящена и повесть Гюнтера Гёрлиха «Извещение в газете».

«Отчего мы считаем, что с молодежью нельзя делиться нашими волнениями и тревогами? — спрашивает автор устами одного из своих героев. — Не обязательно жаловаться на безысходность положения и безнадежность, не обязательно ныть, но правдивыми мы быть должны. У нас великие цели. Как часто повторяем мы известную формулу: надо воспитывать из молодежи борцов. А значит, надо привлекать их к борьбе с трудностями». Конечно, сама по себе мысль не нова: действительно, необходимо сызмала воспитывать в людях самостоятельность и ответственность, именно в школьные годы складывается характер, формируются убеждения, и не последнюю роль играет здесь преодоление трудностей. Истины вроде бы прописные, но как же нелегко претворить их на практике, добиться, чтобы школа, ее коллектив, ее жизнь, накопленный ею нравственный капитал соответствовали животрепещущим социальным задачам бытия. «Кто из нас не знает, что многое зависит от воспитания воспитателя… У нас превосходные планы, пособий хоть отбавляй… Да, мы продвинулись далеко во многих областях, а это еще лет двадцать назад казалось нам утопией, наша педагогическая наука достигла больших успехов. Однако теперь стало особенно заметно, чего нам недостает, где у нас еще царит формализм, где мы пытаемся сплутовать, решая проблемы, которые нам ежедневно подсовывает жизнь, воплощенная в наших учениках». Слова эти, выражающие основную идею повести, принадлежат главному ее герою, учителю Манфреду Юсту, трагическая смерть которого стала своеобразным пробным камнем для всего учительского коллектива, обострила многие нравственные вопросы воспитания.

Гюнтер Гёрлих хорошо знает среду, о которой пишет, ведь ему самому довелось быть учителем в интернате, воспитателем в исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних. Жизненный путь писателя вообще во многом типичен для представителей среднего поколения интеллигенции ГДР: призванный в самом конце войны со школьной скамьи в вермахт, Г. Гёрлих прошел через плен и антифашистскую школу, затем последовала работа на стройке, служба в рядах Народной полиции, напряженная учеба в Литературном институте имени Иоганнеса Р. Бехера в Лейпциге, большая общественная и партийная работа. Гюнтер Гёрлих — председатель Берлинской писательской организации, член Президиума Союза писателей ГДР. На X съезде Социалистической единой партии Германии он избран членом ее Центрального Комитета.

Вступив в литературу в конце 50-х годов романом «Черный Петер» (русский перевод опубликован в 1960 г.), писатель навсегда сохранил привязанность к молодежи, интерес к самым разным сторонам ее жизни. За «Черным Петером» последовали повесть «Честолюбивые» (1959), в основу которой лег педагогический опыт писателя, роман «Самое дорогое и смерть» (1963) — первая часть пока не завершенной хроники пролетарской семьи, повести «Неудобная любовь» (1965) и «Автомобильная авария» (1967), романы «Чуть ближе к облакам» (1971) и «Возвращение на родину, в страну незнакомую»[1] (1974), посвященный «непотерянному поколению», тем, кто прошел войну в рядах гитлеровской армии, кто с малых лет дышал дурманом фашистской идеологии и нашел в себе силы освободиться от тлетворного яда. Этот во многом автобиографический роман — своеобразное подведение итогов прошлого, и в то же время писатель показал в нем становление новой жизни, зарождение тех отношений, которые являются основополагающими в современной социалистической немецкой республике.

Однако, отдавая дань неповторимости истории страны, Гюнтер Гёрлих пишет прежде всего о людях наших дней, и это весьма знаменательно, ибо такой подход воплощает настойчивое стремление писателя к переосмыслению постоянно меняющейся действительности, к углубленному анализу конфликтов и ситуаций, к формированию духовного и нравственного потенциала подрастающего поколения. Не случаен поэтому пристальный интерес Г. Гёрлиха к детям, к их взаимоотношениям с семьей и школой, о чем, кроме уже названных выше произведений, свидетельствуют и многочисленные книги для детей, такие, как «Незнакомец с Альбертштрассе» (1966), «Отец — мой лучший друг» (1972) и «Голубой шлем» (1976).

С таким вот солидным творческим багажом начал работу над повестью «Извещение в газете» (1977) писатель, дважды удостоенный премии Объединения свободных немецких профсоюзов (1960, 1966), награжденный медалью имени Эриха Вайнерта (1962) и ставший теперь уже дважды лауреатом Национальной премии ГДР (1971, 1978).

«Разве можно быть спокойным, когда пишешь о таком волнующем времени, как то, в которое мы живем?» — заметил в одной из своих давних статей Г. Гёрлих, и последняя его повесть — «Извещение в газете», — ставящая непростые проблемы жизни современной школы, намеренно остросюжетна. Начинается она с обведенного траурной рамкой газетного извещения о смерти старшего преподавателя Манфреда Юста, которое случайно прочтут друзья покойного — заместитель директора школы Герберт Кеене и его жена Эва. И смерть коллеги станет для них поводом для переоценки собственных и чужих поступков, утверждений и отрицаний, обострит их нравственное чувство. Смерть врывается в безмятежную идиллию отпуска, который они проводят в учительском доме отдыха на Черноморском побережье Кавказа. Супруги Кеене словно преступают некую черту, грань между прошлым и настоящим, а настоящее это как бы утрачивает для Кеене перспективу, они смогут жить дальше, лишь поняв прошедшее и происшедшее. Такова уж, видно, природа смерти, у нее своя жестокая бескомпромиссность, рождающая у живущих безотчетное ощущение вины, от которого трудно избавиться. Особенно когда умирает друг, человек веселый, энергичный, «моторный» — Манфред Юст.

Этот трагический эпизод, по сути, является итогом событий, о которых затем вспоминает и размышляет Кеене-рассказчик. Его собственные воспоминания переплетаются с воспоминаниями других центральных персонажей романа, с их оценками личности Юста. Из таких вот размышлений, оценок, подкрепленных письмами-дневниками самого героя, и вырисовывается достаточно полная, но неоднозначная картина жизни обыкновенной школы обыкновенного промышленного городка Л. Смерть Юста, как взрыв, выворачивает на поверхность пласт сложнейших вопросов, очерченных формулой «воспитание воспитателя». Иными словами, каким он должен быть, современный учитель, воспитывающий современное подрастающее поколение, какой должна быть современная школа, чтобы ее по праву можно было назвать школой социализма.

Уже само появление Манфреда Юста, перешедшего в обычную школу из специальной политехнической, встречено коллегами с недоумением, им это кажется шагом вниз по служебной лестнице. Дальше — больше: его экстравагантная манера одеваться, цветные шейные платки, холщовая сумка вместо традиционного портфеля, его безмерная любознательность, кажущаяся заносчивость, ирония и умение постоять за себя вносят беспокойство в отлаженную жизнь школы, нарушают привычность установленного порядка, что вызывает недоверие и даже известное предубеждение у директора Карла Штребелова, справедливо гордящегося школьной дисциплиной.

Но мало-помалу и неординарная методика преподавания, и сам Юст, как личность явно незаурядная, привлекают внимание коллег, пробуждают в них закономерное любопытство. Класс любит, чуть ли не боготворит своего классного руководителя. Действительно, Юст стремится уйти от скучной рутины, от работы в силу привычки, он хочет, чтобы урок побуждал учащихся к активному осознанному действию, а не был лишь назиданием, механически переданным сверху вниз — от старшего к младшему. Взять хотя бы его уроки государствоведения: Юст намеренно вызывает ребят на дискуссию, заставляет их задуматься, осмыслить и обобщить конкретные явления окружающей действительности, которые им уже известны. Главное — научить детей пристально всматриваться, помочь им сделать правильные выводы. «Я не против научной стороны вопроса, но я против сухого изложения теории… — говорит он. — Я бываю удовлетворен и прямо о том говорю, если ученик, пусть он даже не помнит наизусть все пункты основного закона, понял суть конституции».

На своих уроках Юст не чурается и актуальных политических проблем; он владеет наступательным методом, столь необходимым в современном идеологическом противоборстве. Ярким примером тому служит дискуссия, устроенная в классе по поводу одной из передач западногерманского телевидения, во время которой он аргументированно разоблачает подоплеку капиталистической пропаганды.

Писатель как бы намеренно ставит своего героя в критические ситуации, испытывает его педагогическую зрелость. Такова история с Марком Хюбнером. Узнав, что в семье провинившегося ученика не все ладно, Юст ответил доверием на доверие и во время разбирательства этого случая на педсовете убежденно отстаивал свое право педагога на самостоятельное решение. Быть может, педагогическое искусство в том и состоит, чтобы в большом и в малом соблюдался принцип бережного отношения к развивающейся личности. Перегибать здесь никак нельзя — сломаешь! Да, таков Манфред Юст, неудобный, неприятный кое для кого человек, обладающий и чувством собственного достоинства, и готовностью защищать дело, в справедливости которого он убежден.

Герберт Кеене, принадлежащий, как и директор школы Штребелов, к тому поколению учителей, которое начинало свой трудовой путь сразу же после войны и на долю которого выпали неимоверные трудности строительства новой, социалистической школы, становится своего рода опекуном, а затем и другом Юста. Кеене все чаще с искренним интересом посещает уроки Юста, он видит безусловную талантливость своего коллеги, понимает, что именно таким людям принадлежит будущее, понимает, но не решается оказать Юсту действенную помощь в борьбе за «систему реальных оценок» и в конфликте с директором школы. Кеене все время как бы стоит в стороне, и лишь трагическая смерть Юста заставляет его переосмыслить свои позиции, по-новому взглянуть на обстановку в школе. Кеене остро чувствует, что его собственная инертность, инертность всего учительского коллектива, предвзятость директора привели к тому, что школа отторгла Юста — человека незаурядного, но, естественно, не лишенного недостатков — как чужеродное тело.

Но можно ли сказать, что речь в повести идет о конфликте поколений? Думается, дело не в этом. У Штребелова и Юста единая цель, различны же стиль работы и подход к проблемам воспитания. Штребелов накопил большой педагогический опыт, он превосходный организатор, бесконечно трудолюбивый и преданный школе. Но опыт, как говорится, приносит подлинную пользу лишь тогда, когда его применяют творчески, с учетом постоянно меняющихся условий. А приложимы ли методы 40—50-х годов в своей изначальной форме к школе современной? Не превратились ли они у Штребелова в догму, застывшую схему, исключающую всякий поиск, всякие проявления, по его словам, «бесплодных фантазий», иначе говоря, в то, что названо в повести «штребеловщиной»? Не подменил ли директор школы собой учительский коллектив, педсовет, единолично решая важнейшие вопросы и оставляя другим только подсобную работу? Не потому ли он столь предвзято и относится к Юсту, человеку талантливому, но во многом нетерпимому и слишком самоуверенному, не потому ли так старается доказать его педагогическую несостоятельность и даже безответственность? «Вздор, Штребелов, — мысленно спорит с ним Кеене, — твое упрямство, твоя ошибочная позиция порождены твоей беспомощностью. Ты где-то остановился, стал избегать сложных вопросов, воздвигать вокруг себя стену из странных традиций. Хочешь отгородиться от неудобных новых проблем… Ты смотришь все время назад. Да, если бы ты в прошлом хотя бы обретал силы, о чем постоянно возглашаешь».

Косность и узость, желание во что бы то ни стало спасти «честь мундира», «репутацию» школы становятся нравственно опасны, особенно потому, что это касается детей. Детям нельзя говорить полуправду, нельзя скрывать от них человеческое страдание и горе, обнаженность смерти, иначе нарушается нравственный закон ответственности за все живое на земле, утрачивается уважение к человеческой жизни, теряется доверие к учителю, а без этого нельзя воспитать самостоятельных и ответственных людей.

Если бы все в жизни было однозначно, если бы можно было на все отвечать кратким «да» или «нет», если бы люди делились на только хороших и только плохих. Но так не бывает. И в этой повести нельзя сваливать все на «штребеловщину». «Я попытался, — писал Г. Гёрлих в статье, опубликованной на страницах «Литературной газеты», — не разделять героев на «черных» и «белых», на заведомо хороших и безоговорочно плохих, а показать людей, придерживающихся одного и того же мировоззрения, преданных одной и той же профессии — и тем не менее глубоко несогласных друг с другом… Моя книга направлена против проявлений косности, предвзятости, нетерпимости, против невнимания, бессердечности, равнодушия к человеку».

Разные оценки вызвала смерть учителя Юста, разное отношение, разные последствия. Из писем Манфреда любимой девушке, тоже учительнице, Анне Маршалл, вырисовывается истинный, незамутненный образ молодого человека со всеми его слабостями и недостатками — образ учителя с чистым сердцем. В письмах объясняются и причины его «странного» перехода в обычную школу из-за несогласия со своей женой по многим жизненным проблемам. Из писем мы узнаем его взгляды на школу и воспитание нового поколения, узнаем, что ему предстоит тяжелая операция, в результате которой он не сможет больше преподавать, а без этого и жить-то ему невозможно. Трагические истории бывают разные, однако в гуманистической литературе «истинная трагедия, — замечает автор, — не проповедует отчаяние и безысходность, а противостоит им». Манфред Юст не мажорный герой, но он, пожалуй, во многом соответствует нашему времени чертами своего характера, своим интеллектуальным, нравственным, социальным обликом. Герой, который может служить д в и г а т е л е м эпохи. И не случайно, что Герберт Кеене, его старший товарищ, как бы принимает эту эстафету, стремится продолжить борьбу Юста, стать «беспокойным элементом» в школе, пусть это и будет нелегко.

Повесть Г. Гёрлиха подкупает своей искренностью, неодномерностью, масштабностью проблем, заставляет задуматься и поспорить. Ведь новое поколение растят не с помощью нравоучительных сентенций, а на примере творческой жизненной позиции.

М. Федоров