Изъ Москвы с любовью (том 1)

Глава 4 Почти Забытый День Рождения

Глава 4. Почти Забытый День Рождения

— Скажи, Фиби, а что бы ты хотела на День Рождения?

— Я хочу, чтобы моя мама ожила и отметила его со мной.

— Хорошо, я сформулирую по-другому — что бы ты хотела из косметики?

(из сериала «Друзья»)

— Никто не может грустить, когда у него есть воздушный шарик!

(«Винни Пух и все-все-все»)

— А вот ещё, подруги общаются за бутылочкой чая. Одна говорит: «Я плохая хозяйка. Я мою окна всего раз в год». Другая: «А что, окна надо мыть чаще раза в год?» Третья: «А что, окна надо мыть каждый год?» Ну и четвёртая: «А что, окна надо мыть?»

Смеются. Скупо, но искренне. Суровые властители закона этого места — обычные женщины со своими проблемами и тараканами. И, судя по взглядам, «по секрету» обо мне сказали даже тем, кто не знал. Ну, так даже лучше. Тем более, на мне это не отразилось — лебезить и строить глазки никто не пытался. Уважаю.

— А вот ещё анекдот…

Раскрылась дверь, и вошла тётьЛюда:

— Леопольд, кажется, всё. За тобой пришли.

После чего дверь буквально распахнулась на всю, и, чуть не сбив инспектора, в кабинет влетело чудо в перьях, только без перьев:

— Са-а-ашка-а-а-а!

Машка, а это была она, с разбега на мою персону напрыгнула — еле удержал равновесие. Отстранилась, зло зыркнула по сторонам:

— Тебя тут не обижали?

Тётки как одна заулыбались и поотворачивали головы. Но я понял — если б был хоть намёк, что обижали, она б не успокоилась, пока всё тут не разнесла. Нет, никого б не убила — не буду наговаривать на сестрёнку, но имущество, а главное нервы бы государыневым людям попортила.

— Его обидишь! — хмыкнула тётьСвета. — Он сам кого хочешь обидит.

— Ага, вон, Шуйского наобижал, боярчонка, — подтвердил я. — Что аж четыре с половиной их боярыни меня ублажали, чтобы делу ход не дал.

— Про Шуйского уже рассказали, пойдём, с подробностями обскажешь, — махнула она рукой и потащила на выход. Хорошо, что у меня вещей нет с собой, а чашку чайную девчонки потом сами помоют.

— Я могу идти? — а это местному личному составу, будучи уже на полпути к выходу. Глупый вопрос, но ради вежливости задать надо.

— Иди-иди, Саш! Всё нормально, — отмахнулась начальница и глупо заулыбалась. Наконец меня сбагрили! Они не няньки, а тут их заставили присматривать за несовершеннолетним лицом царской крови проблемного возраста. А вдруг что пойдёт не так, кто будет крайним? Они сами жаждали от меня избавиться, гораздо больше, чем я — выйти отсюда на волю.

— Тогда до скорого, уважаемые! Вы — самые лучшие стражницы из всех, кого я знаю, — чуть притормозил Машу — договорить. — Но, несмотря на то, что знаю только вас, я уверен, что вы лучшие на этой планете!

— Сашенька, не забывай там нас, если что!

— Не поминай лихом! — помахали тётьСвета и тётьОксана.

Вышли за территорию в зону для посетителей. Прошли мимо двоих пришедших с Машей дружинниц. Вышли дальше, за КПП с суровой и жёсткой тётьГалей в кресле вахтёра — она заглядывала пару раз, но с нею близко познакомиться не вышло. Наконец, свобода — отдельный вход в здание торгового центра, малое крыльцо, выходящее на идущий позади магазина Красный переулок. Рядом большой, но не основной вход, который не с площади, а со стороны Никольской улицы. Только сейчас понял, что улица эта идёт от ворот Никольской башни, и раньше эти ворота были основными рабочими, а не запасными, как в наши дни.

— А у меня сюрпри-из! — заулыбалась Машка. После чего на меня кинулось три девичьих тела с криком:

— Са-а-ашка-а-а-а!..

Как эти трое не свалили — не знаю, но как-то снова удержался.

— Варя, Даша… Затискаете! Отпустите, дайте я в себя приду! — взмолился я, и они уступили. Отошли на шаг, поставив передо мной третью девушку.

Что скажу — красивая. При том, что заметны славянские черты, всё же превалировала в ней восточная кровь, скорее всего представителей Средней Азии. Я не так, чтобы хорошо в них разбираюсь, да и для «я» все тамошние на одно лицо, но, как узнал позже, оказался сто процентов прав. У Нарышкиных достаточно большие владения под Самаркандом и Бухарой, а вдоль Памира они держат часть границы. То есть в нашем мире это не столичные хлыщи, а самые настоящие боевые пограничные бояре. Оттого и авторитет у них таков, что младшая боярышня с княжнами и царевичем тусит, и это не считают прыжком выше головы. Ещё позже узнал, что сами Нарышкины, конечно, небедные, и дружина у них неслабая, но кроме того они являются ещё и лицом своего конгломерата кланов, грубо говоря, представляют в Москве интересы Бухарского экономического сообщества, назовём его так. Короче, боярские кланы той местности собрались вместе и коллективно решают вопросы, отстаивают свои интересы. Нарышкины не то, что их лидеры, и даже не самые богатые, просто у них ноги из Москвы растут, в отличие от местных беев и баев женского рода, а значит связи есть. А связи в феодальном обществе решают всё.

— Наина, боярышня Нарышкина, — официально представила её Варя.

— Царевич, очень приятно, царевич… — протянул я руку, и понял, что не надо сейчас шутить. Поднял оную и провёл девушке по щеке. У той из глаз вот-вот потекут слёзы. — Наина, не надо. Я ничего не помню, но не прощу себе, если ты будешь из-за меня плакать.

— Саша, я… — Не получилось. Девушка наоборот, уткнулась мне в плечо и разревелась. Пришлось обнять её и так и стоять, под взглядами сестры и княжон, ждать, пока успокоится.

Что по ней скажу? На пару сантиметров ниже и так невысоких Вари и Даши, но так и я тоже не сильно каланча. Было такое чувство, что «я» у себя был выше, чем я здесь, оттого диссонанс в голове. Волосы жёсткие, колючие, тёмно-тёмно серые, почти чёрные, по местной моде чуть ниже плеч, сейчас свободно распущенные (у Даши заплетены в косу, у Вари в две). Про восточные черты лица уже сказал, и, знаете, здесь нет таких регионов, как Узбекистан или Таджикистан. Есть просто Туркестан, поделённый на территориальные образования, а не этнические. Например, Бухарское воеводство. Или Кокандское. Или там Душанбинское, как-то так, не помню точное наименование. При этом остались и местные шахи и баи, аналоги наших князей и бояр; и что самое важное, и для шахов-баев, и для поставленных царицей воевод, вообще фиолетово, какой национальности подданные в регионе, и какой религии. Лишь бы налоги платили и законы соблюдали. Так что разница между таджиками, узбеками, или, там, киргизами, стирается и из-за генетических особенностей мира (искусственного активного перемешивания генов), и из-за того, что тут с этим никто, как с писаной тюбетейкой не носится. А самый цимес, когда в церквях женщины пришли к власти, они вдруг решили, что нефиг враждовать друг с другом религиям — от этого аппетит у последователей портится, и платёжеспособность. И вместо жёстких ограничений всех остальных в пользу государственного православия, тут обе церкви, по согласованию, заявили о сближении и свободном переходе из конфессии в конфессию. «Пророка Мухаммеда женщина рожала, — был мне ответ, когда я поинтересовался у Жени, как так? — И наследников Мухаммеду рожали женщины, чего не понятно? А Иисуса — дева Мария. Думаешь, ей приятно было смотреть на тело мёртвого сына? А их женщинам думаешь приятно из-за теологических споров своих сыновей было хоронить? Чего нам делить? Хватит крови достаточно за века, пока мужики правили, из-за ерунды детей в землю закопали. Хотят так верить — пусть верят, а мы по-своему будем. Но по сути я уже сказала, всех рожают женщины, и у них, и у нас, вот что главное!»

Нет, до слияния там далеко. Просто церкви распределили сферы влияния (деньги) и договорились не обострять, а сглаживать. А раз главный вопрос (про деньги) решен, чего им и правда делить? Вот женщины-муллы и женщины-попадьи и пользуются примерно одними правами и льготами, и никаких религиозных преследований, начиная с самой Ксении Великой, в стране не было. Хотя буду честен, в исламе нет единого главы в масштабе страны, совет мулл у них совещательный орган, потому ислам уступает православию в организации. Но в Средней Азии и на Кавказе силён. Почему я пишу про ислам? Так у Наины на шее вместо крестика висит кулон с полумесяцем. И она при этом представитель влиятельного рода, и дружит с двумя первостатейными княжнами и царевичем. Вот такое отношение к религиям мне больше по душе!

— Саш, я… Прости меня, — всхлипнула она. Чуть придя в себя и отстранившись. — Я…

— Знаю, мне сказали, — кивнул я. — С чего-то решила, что это ты виновата.

— Но мы ведь в самом деле перед этим поссорились, и ты…

— Наина! — повернул её лицом к себе и требовательно посмотрел в глаза. — Наина как тебя по отчеству?

— Львовна.

— Наина Львовна! Не бери на себя мессианство! Не надо! Поверь, этот мир гораздо сложнее, чем ты думаешь, и чем я, и любой из нас. И в нём всё происходит так, как задумал вон тот чувак, — ткнул пальцем в небо. — Считаешь себя равной Ему? Нет? Вот и не бери на себя лишнего. Меня жахнула ведьма из Бостона, наёмница, клан которой получил деньги от Французской Республики, чтобы расстроить наш брак с Карменситой Манрике де Ларой, герцогиней Астурийской и наследницей испанского престола. Выжил же я потому, что моя семья имеет некий алмазный фонд, заготовки из которых обработала дружинная одарённая Алевтина Александровна Мышкина, и бронежилет с фиговой тучей драгоценных алмазов, разлетевшись в хлам, смягчил действие боевой фигуры, и я выжил. После чего моя сестра Ксения, одарённый целитель, продержала эту бренную тушку на этом свете, не давая ей умереть до подхода бригады врачей. Ну, а про то, как моё сознание тащила с того света другая сестра — и говорить не буду, оно к тебе совсем не относится. — Бросил украдкой взгляд на Машу — та стояла довольная. Всё верно сказал. — Так что повторюсь, Наина Львовна, не делай себе мозг и тем более не делай его нам. Произошло то, что должно было, и слава богу, что так, могло и хуже получиться.

— Но я… Мы перед этим…

— Забей! — констатировал я. — Всё, Наин, я сказал — ты услышала, больше к этой теме не возвращаемся.

— Но… Я… Саш, я люблю тебя. Любила… И ты…

Снова провёл ей ладонью по щеке.

— Наин, мне — четырнадцать. У меня гормоны. И три месяца назад мне тоже было четырнадцать, и бушевали те же гормоны. И больше скажу, тебе в это время тоже было четырнадцать, и у тебя с гормонами ничуть не лучше! Давай не будем проводить раскопки — мы не археологи, а оставим что было прошлому, и будем жить тем, что будет, с чистого листа? Ты красивая, у тебя есть шансы. И это будет куда более взрослый выбор, чем химией гуморальной системы. Если я выберу тебя — значит судьба, но если нет… Я всё равно уеду в Испанию, оно не стоит того, чтоб ты плакала. Давай просто жить, пока есть такая возможность?

— Золотые слова! — А это многозначительно и предельно серьёзно поддержала Варя.

— Обломинго, Саша говорит в Африке птичка такая. Она к нам всем прилетела, — а это заявила и Даша, посмотрев кроме прочего и на мою сестрёнку. — И мы ничего с этим не сделаем. Так что…

Я картинно нахмурился и перевёл глаза с одной княжны на другу, затем на сестру и Наину.

— Итак, народ, я не понял. Чего стоим, кому грустим? Умер кто-то? Нет? А у нас вообще-то праздник сегодня!

— Какой? — хлопнула глазами Даша.

— Меня из тюрьмы выпустили! Сколько я порезал, сколько перерезал… Сколько душ невинных погубил! Чем займёмся?

Дружное пожатие плечами всей растерявшейся компании.

— Тогда следующий вопрос. Тут, в ГУМе… На Красных рядах, — поправился я, — есть музыкальный магазин?

Музыкальный магазин был. «Самый лучший в Москве, но, Саш, он пафосный, и не самый дешёвый».

Если такую характеристику даёт боярышня, значит, зажрались музыканты в ГУМе. Но мы Годуновы или кто? Так что пошли.

Магазин назывался лаконично «Мѣлодiя». Секция музыкальных инструментов представляла собой огромный зал метров сто на пятьдесят, при местной стоимости аренды некисло так. Чего тут только не было — и духовые стояли в уголке, и ударные, и, рядком, синтезаторы. В дальнем конце, за синтезаторами, прописался «живой» рояль и два пианино. Альты, скрипки, виолончели занимали отдельную выставочную стенку, и ещё отдельную стенку-стойку — акустические гитары. Самый широкий разброс по виду и ценам! А по периметру магазина, кроме стены, где вход, стояли диваны — для сопровождающих. Люди в магазине были, из тех, что я увидел (а из-за перегородок я видел не всё) — две чувихи в блескучих платьях с длинными патлами. «Концертные» — определило подсознание — по городу в таких не ходят. Они разговаривали с девушкой-продавцом в униформе. И ещё трое ходило по залу каждая сама по себе. И одна мамаша с дитятей лет двенадцати общалась с другой девушкой-продавщицей, зависли у стойки с гармошками и баянами. На баяне царевич Саша играть не умел, а потому и я потерял к этому направлению всякий интерес, и прямиком двинулся к гитарам. Не-не, электрическим. Их тут висело гораздо меньше, чем акустики, штук двенадцать, из них четыре — четырёхструнный бас.

— Лё-ош! К тебе! — только увидев нашу компанию и узнав, крикнула в подсобку девушка за стойкой с кассой. Девушка, как и две увиденные продавщицы в зале, не старше двадцати пяти, миловидной внешности. Черты лица конкретно этой славянские, волосы русые, но глазки снова выдают сибирскую помесь, как у Заек. М-да, знатно по стране гены четыре столетия перемешивались, только в княжеских, похоже, родах осталось подобие на чистокровных изначальных. Хотя, блин, Нарышкины по сути татарский род! Но с любой стороны, стал среднеазиатским. Короче, надо быть проще и забыть национальный вопрос, как страшный сон, тут его просто нет.

— Иду-иду! — послышался голос, и из подсобного помещения вышел продавец-мальчик. На вид лет восемнадцать-двадцать. Стройный, высокий, русоволосый — волосы, как у девчонок, до плеч, но ему шло. Не накаченный, но я вообще пока ещё не видел накаченных мужчин, кроме той памятной фотки с возможным отцом. Так что парнишка — красавчик, и не зря удостоился восхищённого вздоха обеих княжён и Маши — только Наинка сдержалась. И судя по выражению лица, парень был фанатом своего дела.

— Чем могу быть полезен? — выдал дежурную улыбку он, но улыбка не совсем дежурная — он действительно был рад приятному общению.

— Александр, — протянул я руку — он её пожал.

— Алексей. Очень приятно. — И переключился на моих спутниц. — Дарья Ильинишна? Варвара Николаевна? Наина Львовна? — раскланялся с ними парень. — Если честно, ваше высочество… — снова мне, но я, поначалу обалдевший, резко одёрнул:

— Просто Александр! Я — инкогнито. — Провёл пальцем по горлу.

— А-а-а-а-а!.. — понимающе прошептал продавец. — Тогда конечно, Александр… Просто Александр!

— А это… Маша. Просто Маша, — приобнял я за плечи сестрёнку и как бы представил ему. — По той же причине.

— Мария Карло… Хм-м-м… Маша. Просто Маша. — Он склонил голову чуть ниже, чем положено перед обычными боярами. — Чем могу быть полезен сегодня?

Вот прошмандовки эдакие. «Пафосно, дорого», а то, что мы, как ансамбль, тут постоянные клиенты, никто не сказал. Даже Маша могла бы намекнуть, хотя именно к сестре претензий нет — со своими юбками мужик должен сам разбираться.

— Электрику хочу, — честно выдал я. — Пока простую, репетиционную. Расскажи, что по ним и как.

— Ну… У нас на выставке не самые лучшие образцы, — скривился он, а я, краем глаза видевший ценники (не все, но самые дорогие модели стоили несколько тысяч рублей) немного так подофигел. — Скажем, лучшие из рабочих лошадок. Концертные варианты мы привозим под заказ, но если вам… Тебе, Александр, нужно…

Короче, я исчез. Пропал.

Вначале он рассказал о том, какие гитары бывают. Кто основные производители, сильные и слабые стороны каждого. Потом по самим моделям прошлись — как настраиваются, в чём разница там и сям. Для чего каждый рычажок и каждое колёсико, и почему у одних их два, у других три, у третьих вообще батарея. Потом по моей просьбе пошли к акустике — показал, как работает звукосниматель. Да-да, я всё же держу в голове вариант с игрой на улице по типу Арбата или вчерашнего Бульварного кольца, а там без колонок и звукоснимателя не поиграешь — тихо очень. Девчонкам тоже было интересно, но не на настолько, княжны стояли больше за компанию глазели, а Маша так вообще скучала — и девочка из-за кассы, не поверите, принесла ей чашку чая.

Потом мы некоторые из гитар по очереди подключали к усилителю, и я наиграл на каждой что-то. Больше всех народу зашёл «Unfogiven» нашей всё «Металлики».

Потом пошли нюансы подключения и настройки на усилителе. И на моё замечание, что бедный звук, нет богатства насыщенности, получил понимающую улыбку и подмигивание.

— Верно, Александр, в корень зришь! Так сразу и не поверишь, что ты только начинаешь осваивать, такое чувство, что с коллегой-гитаристом общаюсь. Нет, тут всё дело в том, что усилитель и правду не даёт нормального звука, в отличие от баса. И потому нормальные группы на хитрость идут. Смотри…

Дальше лекция по технической части и подключение прямо при мне

— … Так что первый контур — звук с гитары через усилитель в квадратную колонку. К квадратной колонке свои микрофоны, которые снимают с неё «живой» звук, и передают снова на усилитель. И только оттуда в большую колонку. И получается «Ба-а-а-а-а-ам!» — провёл он рукой по струнам. Да, вот так лучше!

— Месье знают толк в извращениях! — прокомментировал я.

Парень анекдота не слышал, но примерную аналогию понял и согласно закивал.

— Если захочешь нормально сыграть в стадионном или большом клубном формате — и не так раскорячишься. А если вот так сделать… — продолжал просвещать меня он.

Музыка это не звук, и не махание хайером по сцене. Музыка на самом деле это провода, провода и ещё раз провода! А ещё разъёмы. И ползунки на усилителе. И эквалайзеры, через которые проходят сигналы. Сотни нюансов только в гитарном звуке, а, как понимаю, в тех же ударных их куда больше. И это всё МОЁ, мой мир! Я здесь больше, чем дома! Жаль, что нет денег купить всё, что хочется.

— А это… Лёха, как сделать так, чтобы звук был… Более скрипучим? — перешёл я к насущному, ибо пока ни разу не услышал звук а-ля хард рок или хэви металл. — Скажем, эдаким металлическим, тяжёлым? Есть такая хрень, ногой наступаешь и…

— Педаль эффектов? О, да, они есть самые разные. Всё зависит от того, что ты играешь, направление, стиль. И, какой эффект хочешь произвести на девчонок! — подмигнул он мне, бросив косой взгляд на княжён.

И я снова пропал.

— … А в дисторшене идёт ограничение по амплитуде. Он не очень популярный — слишком… «Мусорный». Ну, да что ещё от бостонских шлюх можно ожидать?

— … А тут режется и низ, и верх, и получается вот такое…

— … Нет, тут повышается на октаву. Два режима, просто октава вверх, и второй одновременно октава вверх и октава вниз. Мне больше второй нравится. Вот смотри, просто играешь, а тут нажимаешь, бац, и…

— … А этот режет высокие, и добавляет эхо.

— … А этот мне нравится — красивый. Обертоны возвращает…

— … Этот тоже бостонцы придумали, ещё в середине прошлого века. Назвали «Биг мафф», что б это на ихнем ни значило.

— А здесь тоже перегруз, но добавляем осцилляции…

Перегрузы. Гармонайзеры. Модуляции. Фильтры. Я играл. Экспериментировал. Смотрел. Всё оказалось просто — внутри педали две микросхемы, и по сути идёт замена эффекта, когда два усилителя подключены последовательно, и на втором создаётся перегруз. А в качестве регулирования амплитуда либо режется, либо ограничивается, либо двоится, либо ещё как-то с нею работают, благо сигнал электрический, а в нашем мире с электричеством научились работать не хуже, чем в мире «я».

Чистый металлический звук поймать не удалось — «гранаты не той системы», но к хард-року приблизились. Причём оба близких режима оказались «ведьмовские», «из Массачусетса» — так у нас называют всё, что идёт из Содружества. Кажется, мне нужно немного пересмотреть взгляд на эту часть света, наверняка у них и ещё что-то интересное есть в качестве вклада в мировую культуру.

— Саш, зачем такой скрип? — сказала Даша, глядя, как восторженно я наяриваю то, что подсознание называло «Арией Графа Дракулы». — Это не мелодично. Мусор какой-то.

Женщины! Им не понять. Наверное потому «бостонские» «мусорные» эффекты и не получили распространение. У нас рулит ВИА, а там не требуется такой жести. Ну, а ведьмы… У них, по ходу, жизнь тяжёлая, вот и… Но я решил создавать свою группу со своим стилем, а значит надо решать вопрос с нужным МНЕ звуком!

— Лёха, я всё понял, но… Знаешь, этого не хватает, — подвёл я итог непростому общению. — Нужно ещё более жёстко порезать звук. Как это можно сделать?

— Александр, давай я тебе оставлю контакт производителя? — предложил он. — Там яйцеголовые, больше меня знают, я лишь простой продавец. Только у меня условие… В смысле просьба. — Лёха поправился и поёжился — условия ставить сыну царицы, да при его сестре, так себе идея. Но глаза сделал умоляющие. — Прошу разрешения использовать в наших рекламных слоганах, что нашим клиентом является царевич Александр. Ну, я ж всё-таки контакты поставщиков выдаю!

— Как будто без тебя мы не найдём поставщика напрямую! — хмыкнула Маша, для приличия отвернувшись в сторону.

— Да, но ведь я не просто так! — возмутился он. — Я искренне желаю помочь найти себя и свой стиль в огромном музыкальном океане. А ещё я помогу и настроить, и посоветовать, и вообще мы специализируемся на комплексной поставке. Скажем, оборудование для ансамбля, а не отдельный инструмент.

Чертяка! Умеет совращать.

— Лёх, давай так, когда я закуплюсь — тогда скажешь своим, что могут использовать. Даже договорчик подпишем, чтоб к тебе претензий не было. У меня в планах и правда свой ансамбль. А пока давай вот эту педаль и вон ту, бело-коричневую гитару. С доставкой до Боровицких ворот.

— Доставку осуществим бесплатно, но… Будут ли проблемы при передаче груза?

— Ма-аш! Объясни, какие там нюансы с доставкой? — попросил я помощи у компетентного человека.

— Да в общем, ничего сложного, — подошла сестрёнка. — Просто груз заберут и пару дней будут проверять. Потом отдадут нам.

— Сойдёт. — Я вытащил свои деньги и пересчитал. Жаль, на что-то путное не хватит — только рабочую лошадку, чтоб репетировать. Срочно нужен источник дохода! — Лёха, давай на кассу, расплачусь.

— А… Вы не чеком, как обычно? — растерялся продавец.

— Я отрезан от семейного финансирования. Могу только за свои. — Я расплылся в доброжелательной, но кислой улыбке.

— Саш… У меня с собой чековая книжка. Я ж знала, куда за тобой шла, — подала голос Маша.

— Маш, мне не нужна ТВОЯ чековая книжка, — зло отрезал я, хотя именно сестра-близнец к моей проблеме не имеет никакого отношения. — Мне обещали дать денег за… Мама знает за что. В том числе на гитары. И слово не сдержали. А значит, буду выкручиваться, как могу. — Протянул Алексею нужную сумму, тот принялся отсчитывать сдачу. — Вот налабал в двух местах, у Соньки на Никитских, да с южной стены тогда ночью. Вот на них и буду рассчитывать. И если семья меня своим членом не считает — значит надо искать источник заработка, авось что придумаю.

Идей с «придумаю» масса, вопрос в реализации, и тут нужно понять для начала, как это сделать, и есть ли у «как» перспективы. В отличие от реального Саши, я очень многого не понимаю в функционировании мира, это может сыграть злую шутку с планами. Да, я знаю много песен, которые могут стать топовыми. Могу попытаться продать их. А могу сам где-то их играть, вопрос где, как и зачем? И последний — главный. А может ещё как-то можно себя найти, иначе? Не только ведь музыкальный багаж есть у «я» оттуда?

— Саш, не говори глупости, — вспыхнула сестрёнка. — Мама и сёстры… Они… Просто забыли.

— Просто забыли то, что для меня на сей день самое важное? Без чего я не могу состояться, как личность? — Меня понесло, повысил голос… Но поймал себя на том, что не надо кричать, нехорошо это, а потому сам себя осадил. Ибо это взыграл во мне царевич Саша, а он был тем ещё недоноском. Я ТРЕБУЮ. На основании того, что родился в определённой семье, а не что я что-то сделал, чего-то достиг. И чем я лучше Шуйского? Да, не дали. Маше — дали, мне — нет. Но это значит лишь то, что я должен сам подниматься и выцарапывать плюшки в этой жизни. Мир мне ничем не обязан, как и семья. Кормят, одевают, защищают? Статус царевича имею? «Чего ж тебе ещё надо, собака?» — так и слышу голос Яковлева в роли Ивана Васильевича.

— Ладно, Машуль, не бери в голову. — Я заставил себя успокоиться. — Что-нибудь придумаю.

Княжны и боярышня смотрели на нас, распахнув глаза — не ведали тайн Мадридского двора в нашей семье, да и я, если честно, очень изменился и на их знакомого Сашу походил только внешне. Маша же хотела что-то ответить, едкое и скользкое, но, видя, как душу себя, чтобы не разойтись и не раскричаться, не стала провоцировать. Спасибо, сестрёнка, ты мне истинный друг.

— Кстати, девчонки! А ведь сегодня меня приглашали на день рождения! — вспомнил я. Пришло на ум, когда зацепился воспоминанием за свой первый гонорар.

— Кто? — оживились Варя с Дашей. Да и Маша посмотрела с удивлением.

— Некто боярышня Суслова, Анна. Третьего дня — сегодня как раз третий день.

— Это где она так? — нахмурила Маша лоб.

— Под кремлёвской стеной, где ж ещё? — развёл я руками. — Ты ж там тоже была, вспомни.

— А, ну да… — потянула сестрёнка и нахмурилась. — И что?

— Ну, как раз вечер. Гулять нам мама запретила. А если пойдём на праздник — это не считается «гулять», это ответственное мероприятие.

— Так ведь это… — Маша не нашлась, что сказать.

— Саш, это ТА САМАЯ Суслова? — подала голос также хмурящаяся Варя.

— Не знаю, что значит «та самая», — нахмурился я, — но такая высокая девушка, выше меня, пожалуй, на голову будет, или около. Худая, но возможно такой смотрится из-за роста.

— А других Сусловых больше и нет, — хмыкнула Наина. — Саш, у меня для тебя плохая новость. Не надо туда идти.

— Это почему? — Меня, скажем так, взяло зло. Первая собственная мысль, первое личное приглашение (бояре не простолюдины, такими вещами не бросаются), и обломинго, птичка из Африки?

— Сусловы… Они презираемы. Их не принимает общество, — а это Маша. — Я могла тебе это ещё там сказать, но не подумала, что ты и правда соберёшься, считала всё шуткой. Тебя ж вроде кто-то ещё на свадьбу в конце месяца приглашал.

— Ага. Некто Лена Троекурова. Или не Лена… Алина Геннадьевна. Точно! Она. С парнем стояла. Но почему? — повернулся я к сестрёнке. — Почему презираемы?

Маша посмотрела на княжон, те переглянулись друг с другом и с Нарышкиной, и слово взяла Варя.

— Саш, боярин Суслов был последним из древнего рода Сусловых. Это род боевых, получили боярство от Софьи Первой ещё в конце семнадцатого века за подвиги в войне с польками. Два столетия считались сильным уважаемым родом, потом сдали, а последние лет семьдесят… В общем, полоса неудач, и почти все повывелись. Как проклятье какое над семьёй, то гибель в пограничных боях, то мор и эпидемия, то бесплодие, то смерти на дуэлях. И боярин, сын последней боярыни, оставшись последним в роду, тоже начал чудить. Взял в жёны простолюдинок. Двух сразу, и обе простолюдинки.

— Причём обе с душком, — добавила Даша. — Официально им ничего не пришьёшь — следы затёрты, но говорят, что занимались чем-то незаконным.

— Да казино они держали! — фыркнула Наина. — И сейчас держат, только подпольное. Причём прямо над своим клубом, даже не особо скрываются.

Казино, игорный бизнес — это зашквар для боярства. Крышевать тайно — скорее всего так и есть, кто-то ж игорные заведения крышует? Но владеть открыто, лично?.. Сразу «фи».

— И их клуб на речке-вонючке на Цветном, — фыркнула Даша. — Туда всех пускают, даже простолюдинок. Типа, их приданное, с которым в род пришли.

— Они как бы… Были небедные простолюдинки, — пояснила Наина. — Держали клуб. Ходили под кем-то, но клуб был их. Для таких, как они, всё шикарно, но они вскружили голову боярину, и тот взял их в жёны, плевав на мнение света. Типа, любовь.

— А может там и правда любовь? — хмыкнул я — ситуация не нравилась.

— Всё может быть, но если б они были хотя бы дочерьми личных дворян, не говоря о потомственных… А они… Наина скривила носик.

— Но главное, старшая жена, которую он взял, уже с дочкой была, — продолжила Варя. — С той самой Аней. И последний Суслов её удочерил. И вскоре сам помер. Сам, или жёны помогли — бог весть, слухи в народе ходят один другого краше, но на то они и слухи. Официально несчастный случай.

— А почему их не принимают? — не понял я, ибо в моей голове всё было логично. При замужестве идёт перемещение в другое сословие. Как и при удочерении.

— Так ведь простолюдинки, Саш! — пояснила Даша. — Две простолюдинки, не имеющие никакого отношения к роду Сусловых, имеют статус боярынь. Ладно б успели детей от мужа родить — никто б ничего не сказал, как регенты при кровинушке-наследнице. Но у них только Аня, такая же простолюдинка. Род угас, нет больше боярского рода, но есть бояре с такой фамилией. Как их принять?

— И если ты туда пойдёшь… То очень подставишь царскую семью… — покачала головой Маша. — Ты не можешь туда пойти. Да и было что? Трёп со стены, его уже забыли все. Если так принципиально, типа слова царевича, завтра позвони им и скажи, что не смог, и пришли курьером какой-нибудь подарок. Так будет правильнее.

— Позвонить… Лёх, телефон есть? — окрикнул я продавца — новых покупателей не было, и он что-то делал у кассы, общался с сидящей там девочкой.

— Да, конечно ваше в… Александр. Прошу пройти сюда.

Я пошёл к сойке, за мной двинулась и вся остальная наша компания. Теперь вопрос, как найти в Москве телефон Сусловых? Если бояре — то люди должны быть известными. Но как озадачить справочную? Телефон справочной уже знал — несколько раз звонил туда для прикола, пока взаперти сидел. А что если…

Ну да, тётка Настасья сидя за стойкой, общаясь исключительно по рации, выяснила, что на теплоходе отдыхают космодамиановские, как зовут главаря, и какие расклады. А с кем у неё связь? Правильно! Дежурная кремля! А значит там могут найти любую информацию и решить любую мою проблему с поиском контактов.

Маш, подскажи телефон дежурной кремля? — обернулся я к сестре.

— А зачем тебе?

— Машуль, или помоги, или я сам — только я тогда совсем сам.

— Саш, не надо меня под одну гребёнку со всеми! — вспыхнула она. — У меня нет своих денег, чтоб тебе давать! Я не виновата!

— Извини. Но тогда просто помоги, и всё. Сложно?

— Хорошо. — Она успокоилась и продиктовала шестизначный номер. Я набрал. Непривычные дисковые аппараты, если честно, даже прикольно.

— Дежурная, слушает, — раздался голос на том конце.

— Привет, красотуля. Это Саша. В смысле, царевич Александр. Я в Красных рядах, и мне нужна помощь.

Пауза, щелчок, и заинтересованный голос.

— Повторите, пожалуйста?

Ага, переключила меня или на запись, или на громкую, или на прослушку кого-то ответственного.

— Я говорю, мне нужна помощь. Мы тут с сестрой и девчонками хотим кое-кого с днём рождения поздравить, и нужно найти телефон, куда позвонить.

— Сообщите пожалуйста, где конкретно вы находитесь? — Другой голос.

— В магазине музыкальных инструментов «Мелодия», купеческий ряд, второй этаж. А ваши девочки стоят у входа у плаката с надписью… — Это я оглянулся на охрану.

— Минутку.

Одна из дружинниц возле указанного мной плаката отвернула воротник и что-то произнесла. Связались, получается, уточнили, что мы это мы. Ибо она посмотрела на меня, держащего трубку у уха у стойки кассы, и снова что-то произнесла.

— Ваше высочество, благодарю за ожидание, нам нужно было подтвердить, что это вы. Какой у вас вопрос?

— Найдите мне телефон дома бояр Сусловых.

— К сожалению, мы не можем предоставлять такую информацию

Сучка! Ну, твари, держитесь. Сами напросились.

— Оперативную на связь вызови!

— Подключить к разговору оперативную? — переспросила дежурная.

— Да. Или Горлицу, если она на базе.

— Это конфиденциальная информация.

— Ваше высочество, я слушаю. — А это голос начальника караула, с которой общались перед моим походом в ГУМ. Слушает линию? Замечательно.

— О, все в сборе? Тогда попрошу выслушать меня сейчас, и не вздумайте рассоединиться — будет хуже. Нет, девочки, я не буду жаловаться маме, что вы меня силой посадили в кутузку, чтобы не доставлял вам проблем. Понимаю, вы хотели получить воспитательный эффект, а околоток в универмаге на Красной площади по умолчанию дочерняя контора дружины, ваша территория. Понимаю, не дело это, вас таких мудрых сдавать. Н только когда она приедет, я буду ей песни петь. Да так, чтобы она сама спросила: откуда я такую дичь взял? И я честно отвечу, что слышал оную в камере, в которой сидел с местными хулиганами.

— Но ты не сидел в камере с хулиганами! — искреннее возмущение, от которого на душе стало весело — пакостник во мне торжествовал.

— Да ладно! А уверены, что она будет так уж дотошно разбираться? И кстати, это не ваша заслуга, что не сидел, а здравомыслие стражниц, которых вы подставили. А теперь вопрос, у них есть стимул вас выгораживать и прикрывать ваши жопы, когда она начнёт спрашивать, как такое получилось? Или же им поступить зеркально, и пусть царица вас имеет во все отверстия, какие найдёт?

— Александр, я извиняюсь за неудобства, которые причинили, и что тебе пришлось пережить сегодня, — начала включать заднюю оперативная, — но у меня прика…

— Как далёко-далёко, где-то там, в Подмосковье… — начал я петь, перебивая. — Фотографию сына уронила рука. — Тишина на том конце. Да и на этом удивлённые выкаченные глаза всех спутниц, внимательно слушающих наш разговор (а ещё Лёхи и кассирши, но их опустим). — А по белому снегу уходил от погони человек в телогрейке или просто ЗК…

— Александр, прошу, не надо брать на дешевый понт! — В голосе начкара неуверенность и злость, но на показ — попытка наезда. Ха, напугала ежа голым мысом. Если б точно знала, что ей ничего не будет — бросила бы трубку, а значит пусть давит — хоть задавится. — Это глупо и некрасиво, так поступать, и…

— Что ж ты фраер сдал назад, — продолжил я другой песней. — Не по масти я тебе. Ты смотри в мои глаза. Брось трепаться о судьбе. Ведь с тобой, мой мусорок я попутала рамсы! Завязала узелок, как тугие две косы…

— Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла. Гоп-стоп! Ты много на себя взяла! Теперь расплачиваться поздно, посмотри на эти звёзды, посмотри на это небо и на эти розы! Посмотри на это море! Ты видишь это всё в последний ра-аз…

— Саша, не надо так…

Но я уже вошёл во вкус.

— А вот ещё одна.

Дом казённый предо мной

Да тюрьма центральная.

Не копейки за душой

Да дорога дальняя.

Над обрывом пал туман,

Кони ход прибавили,

Я б махнул сейчас стакан,

Если б мне поставили.

Ночью в церкви ни души,

Волки в поле воют,

А под расстрельную статью

Ямы быстро роют.

Что же не хватало мне,

Всё теперь на месте,

Был туз бубновый на спине,

А стал в ногах туз крести…

— Хорошо-хорошо! Один раз! Пойдём навстречу, как хорошему человеку! — сдала оперативная назад, как тот фраер. Любят люди, когда задница в тепле, и не любят, когда есть риск из-за ерунды это тепло потерять. — Подожди минутку.

— Вот что искусство животворящее делает! — повернулся я к девочкам, даже не пытающимся поправить челюсти.

Через полминуты мне продиктовали номер, который я старательно записал на бумажке, что подал Алексей (как и ручку).

— Здравствуйте. — Я набрал этот номер, ответил голос взрослой женщины, сорока-пятидесяти-шестидесяти, явно не молодой. — Это дом бояр Сусловых?

— Да, это дом Сусловых, — произнесли с чопорной важностью, присущей викторианской эпохе Туманного Альбиона.

— Скажите, день рождения боярышни Анны Сусловой сегодня?

— Да, молодой человек. Боюсь, мероприятие уже началось, вы немного опоздали.

— А где оно проходит? Это не конфиденциальная информация?

— Нет, разумеется. В клубе «Перекрёсток», Цветной бульвар, 11. А что такое, молодой человек?

— Да просто Аня меня пригласила, а я только что освободился. Буквально десять минут назад. Не знал, смогу ли прибыть.

— Ну, вы ещё успеете. Начало в семь

Я посмотрел на часы — полседьмого.

— Но вы говорите, началось…

— Ну, Анечка уже там. И самые близкие друзья тоже, наверное, подтягиваются. И обе боярыни там.

— Спасибо, вы очень помогли мне. А много народу планируется?

— Ну, кто-то придёт, — витиевато сформулировала служанка. — Хотя далеко не все приглашённые — если вы друг Ани, вы знаете, что всё не так просто.

— Это точно, ВСЁ непросто, — подтвердил я. Не знаю по какой причине, но меня начала разбирать злость. Травля высшего света за то, что ты — простолюдинка? А давно ли я сам царевич? Да три месяца всего! Вот и завёлся. — А не подскажете, кто собирался прийти?

Служанка, а это, скорее всего, была она (а кто ещё?), начала перечислять. Восемь женских имён, одно мужское. Негусто. Совсем-совсем негусто для достаточно древнего боярского рода.

— Но это близкие друзья. Может кто-то не сможет. А может приедет кто-то, кто не обещал. Мы же много приглашений разослали, не только друзьям семьи.

Друзья семьи — это или ключевые партнёры по бизнесу, или вассальные/зависимые рода, которых без «крыши» боярского клана съедят. Значит, дела там совсем швах у Сусловых. Кстати, Аня была одета не в вечернее платье, а подвид делового. Не знаю, важно это или нет, но отчего-то вспомнилось.

— А сами вы кто? И что боярышне передать? — спросила женщина.

— Ничего не надо. Я её сегодня увижу, сам скажу.

— Я не слышала раньше ваш голос, — не отцеплялась она.

— Бывает.

Положил трубку. И заходил по музыкальному магазину.

— Са-аш? В чём дело? — подошла Маша.

— Маш, это нехорошо. Они не виноваты, — пытался сформулировать я для сестры. — Они сами страдают, их муж и отец умер, детей от него родить не успели. А их ещё и травят.

— Мир несправедлив, — констатировала царевна. — А они — на самом деле простолюдинки.

— Они вышли замуж? Варь, подойди. Варвара Ильинишна, скажи, как человек, кто в теме, а ты так рассказывала, что явно в теме. Скажи, этот брак у Сусловых, он был освящён церковью?

Княжна, вначале растерявшись, уверенно кивнула.

— Саш, а как же иначе? Конечно да! Иначе это не брак вовсе. С этим строго.

— А удочерение… Оно официальное? С печатями и подписями? Или была просто декларация о намерениях?

— Саша, если бы без печатей и подписей — то это бы просто не считалось удочерением, — а это и Даша подошла. — Всё законно проведено, просто они…

— Стоп! — поднял я руку. — Девочки, ни слова больше! Это — эмоции, а я сейчас оперирую исключительно голыми фактами. Итак, брак заключён. Освящён церковью. Удочерение оформлено по правилам. Всё верно?

— Верно, — в один голос подтвердили все четыре стоящие рядом со мной девушки.

— А значит я, представитель царской семьи, не понесу урона чести, если приду на этот вечер?

— Саш, мама будет руга…

— Стоп! — снова поднял я руку. — Маш, повторюсь, это эмоции. Субъективно. Давай чётко по фактам. Я прав?

— Прав.

— В таком случае я иду на день рождения к боярышне Сусловой! — отрезал я.

— Но почему, Саш?

«И если вчерашний Саша бы жёстко следовал в кильватере высшего света, то сейчас ты можешь сделать так, чтобы они подстраивались под тебя и твои заскоки», — прогрузился в голове голос Алевтины, наш диалог прямо перед ситуёвиной с Шуйским. «Амнезия это возможности что-то сделать, чего никто от тебя не ждёт, а потом сказать: „Ничего не знаю, теперь будет так и только так“. И все утрутся».

Спасибо, Аля! Спасибо, мышка ты моя Гаечная! Я знаю, чего хочу, и теперь у меня железный обоснуй! А они и правда утрутся.

Вот только Маше надо сказать что-то другое. Эмоциональное, что она поймёт. Правда ей не нужна, мой альтруизм и чистосердечная помощь царевной даже рассматриваться не будет, и вообще женщины думают по другому. И на этом тоже надо уметь играть.

— Потому, — начал я, выпуская из себя немного зверя и делая агрессивный шаг вперёд, — что она, как и ряд других представителей молодёжи, скинулась со всеми и оставила под стеной мой первый гонорар. На который в том числе я покупаю гитару, и на который же гулял вчера — да-да, Маш, меня вчера выпустили на обещанную прогулку без копейки денег! Прикинь? Родная мама, пообещавшая их дать, когда я лежал в больнице. И сегодня мне их вновь не дала, даже зная, что улетает в Шанхай на несколько дней. Как не ударила палец о палец и ответственная Оля. Что бы там ни считал высший свет, я иду на день рождения к боярышне и законной наследнице клана Сусловых, и точка! И вот вообще плевать, кто и что об этом подумает. Я — царевич Годунов! Не нравится — отвернитесь и не смотрите, я в своём праве, тем более, мы выяснили, урону чести там нет. И у меня единственный вопрос, вы со мной? — Это я всем присутствующим.

— Знаешь, Саш, а я с тобой! — неожиданно поддержала меня Нарышкина. — Я тоже считаю, не дело это, так людей гнобить. Да, род прервался по крови — на всё воля аллаха. Но в целом, у них в роду три человека, и какие бы они ни были, они там есть. И если бы бог хотел, чтобы их не было — и их бы не было ТОЖЕ. Логично же?

— Наина, я тебя уже люблю! — подошёл я к ней и чмокнул в лоб. Девушка зарделась. Опа, она так может?

— Саш, на самом деле мы, молодое поколение, смотрим на это не так, как взрослые, — а это начала сдавать назад и Варя. Почувствовала розовую африканскую птичку — Маша была и будет сестрой, как бы мы ни поссорились, а если она сейчас покажет своё «фи», потеряет шанс быть со мной… В смысле, подо мной. При том, что Нарышкина после сделанного заявления по любому остаётся — снова её обскакала, да на ровном месте. — И я бы тоже поддержала тебя, но… Над нами взрослые, пойми. Они не поймут и затуркают потом. Ты знаешь, какие суровые у меня мамы?

— Хорошо, княжна Вяземская, — решил обострить я. — Ставлю вопрос ребром. Составите ли вы компанию члену царской семьи, считающему, что ему на это мероприятие идти не зазорно? Или вы ставите себя выше царевича, а авторитет своего рода выше авторитета царской семьи?

— Саш, если ставишь вопрос так… Тогда нас мало. — Она оглядела товарок Даша, зло на Варю зыркнув: «Ты что, подруга, совсем опухла?» Кажется, та, наконец, прониклась. — Нас всего трое, Маша — твоя сестра, вы вместе, не считается. Если ты хочешь поддержать почти угасший боярский род, нужно создать ажиотаж, а для этого требуется больше людей.

— Сколько людей нужно? — Интересная мысль.

Она пожала плечами.

— Сложный вопрос. Даже не знаю. Десять нужно, чтобы было человек? Двадцать? Девочки, ваши мысли? — это остальным.

— И именно наших, из молодёжи, — добавила Варя, опустив голову. — Саш, я готова, поддержу. Даже если мамы выпорят — действительно, если уж царевичу не зазорно…

— А я брата с собой возьму — для солидности! — чуть не запрыгала от радости Даша. — Заодно познакомлю вас. Вы были знакомы, но сейчас же всё заново, да?

Грустная мысль прошла мимо сознания — нашлись дела поважнее, чем амнезия. А именно, девочки подали хорошую идею — надо организовать разгром в клубе. Разгром мнения высшего света. Нашествие представителей аристократической молодёжи, прорывающей блокаду вокруг этой семьи, да под флагом царевича и царевны, младших, но Годуновых. В высший свет Сусловых это не вернёт, но очень сильно изменит отношение в будущем.

«А заодно пришьёт к оному царевичу их род нитками, сделает зависимыми» — пронеслась в голове мысль, и, надо сказать, мысль приятная, душу грела. Но всё честно, хорошее дело должно быть вознаграждено, и долг с боярского рода, да ещё кто может вести тёмные делишки в московской «подземке»… Это немало.

— А я пару подруг приглашу, — поддержала и Варя. — Где это будет и когда начало?

— В семь. Клуб «Перекрёсток» на Цветном.

От последней фразы все скривились.

— Это их клуб, этих простолюдинок, — пояснила Наина. — Был их и до замужества, а сейчас они там вообще развернулись. Второй этаж — подпольный зал для игры в карты для богатых. Третий — бордель «для своих». Вход только по рекомендации.

Некисло боярыни раскрутились, что даже малолетняя боярышня из Бухары об этом знает — я присвистнул. Но желание идти не пропало.

— Мало времени, — констатировала Варя.

— Поскольку мероприятие молодёжное, ибо пафосные проводят дома, в салонах, а значит априори нужен молодёжный стиль, а значит идём в чём есть, — подал идею я. — Максимум — можно прямо сейчас купить что-то, всё же тут Красные ряды. И тут же давайте обсудим, что купим в подарок. А друзья ваши, кого позовёте, пусть сразу туда едут — прямо сейчас. И если что, все ссылайтесь на меня — я заводила движухи.

— Это-то понятно… — потянули княжны. — Вечер понедельника. У всех дела. Мало кто согласится.

— Вы неверно ставите вопрос, — подала голос Маша. — Царевич организовывает политическую акцию, поддерживая угасший род. Кто сейчас встанет рядом с ним и его делом — тот… Ну, девочки, не разочаровывайте меня.

— Система распознавания «свой-чужой» будет чем дальше, тем жёстче, — усмехнулся и я, кинув на сестру благодарный взгляд. — Девочки, телефон один, а у меня тоже есть пара мест, куда надо позвонить.

— Я первая! Мне надо домой, Мишке позвонить! — сорвалась к стойке Даша.

— Стой! Так не честно! — бросилась за ней Варя.

— Хорошо придумал, — улыбнулась Наина. — Я своим предложу, но не обещаю. Но предложу.

— Конечно, — снова расплылся в улыбке я, подошёл к стойке и попросил у обалдевших продавцов ручку и бумагу. И под щебет Вари и Даши, спорящих, кто куда звонит, принялся вспоминать, чьи имена слышал, пока пел на южной стене. Один контакт с этими людьми был, и была обратная связь. И если повезёт… Почему бы им тоже не поддержать царевича, влившись в формируемую им команду?