К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0

***********************************************************************************************

К черту любовь! 2.0

***********************************************************************************************

Направленность: Фемслэш

Автор: Nogaulitki

Рейтинг: NC-17

Метки: Романтика, Ангст, Юмор, Драма, Психология, Повседневность, Дружба

Описание:

Продолжение полюбившейся многим истории “К черту любовь!”. Наши герои столкнутся со многими жизненными проблемами, испытаниями и противоречиями. Но сможет ли любовь победить все разногласия или же эти две дороги, которые так долго шли друг к другу, все-таки разойдутся?

========== Пролог ==========

— Я думаю, что наши отношения никуда не ведут. Я давно это поняла и считаю, что лучшим вариантом для нас обеих будет, чтобы каждая пошла своей дорогой. И дело, на самом деле, не в тебе, просто мы слишком разные. Прости, — я смотрела Волжак прямо в глаза, ожидая ее реакции. Но все, чего я добилась – поднятой эффектной брови.

— Ты серьезно? – она сделала глоток воды из стакана, что держала в руках, и прислонилась поясницей к столешнице.

— Абсолютно, — уверенно кивнула я, спиной откидываясь на спинку стула. – Ну, не слово в слово, конечно, но примерно так.

— Ну, что я могу сказать… — протянула она, убирая стакан в сторону. – Мне не жаль.

— Не жаль? – переспросила я.

— Не жаль. Потому что, не поступи она так, вероятно, ничего бы и не было, — пожала плечами Волжак.

— То есть, — растягивая слова, я также вытянула и ноги, поглядывая на Волжак весьма недвусмысленно, — ты хочешь сказать, что даже рада, что меня бросили таким вот неприглядным образом? С помощью жалкой смс-ки? – моя длинная домашняя майка-платье задралась, обнажая бедро.

— Я… — Волжак, не отрываясь, смотрела на мою оголенную кожу. – Я хочу сказать, что рада, что эта твоя Саша была полной идиоткой, раз поступила так, — в конце предложения ее негромкий голос стал слегка хриплым, и это дало мне понять, что мои сигналы были приняты и истолкованы верно.

— О, ну, в таком случае, я тоже могу сказать, что мне нисколько не жаль… — я слегка развела ноги, наблюдая за взглядом Екатерины Александровны – своей начальницы и сожительницы по совместительству. И удовлетворенно улыбнулась, когда увидела, как ее серые глаза потемнели, и цветом стали напоминать свинцовые предгрозовые тучи.

В следующее мгновение Волжак уже оказалась рядом, и я опомниться не успела, как она подхватила меня и потащила в нашу спальню.

***

Удобно устроившись на плече расслабленной Волжак, я водила пальцем по ее оголенной груди.

— Мне звонила Оксанка. Сказала, что у них для нас какие-то новости, и что они приедут их сообщить в следующие выходные. Или через. Я не поняла, так как она позвонила, когда была в дороге, и что-то жевала при этом.

— В самом деле? – моя любимая начальница чуть вздохнула и вытянулась. Ее тело напряглось на несколько секунд, как тетива лука натягивается перед выстрелом, и расслабилось.

— Да. Не знаю, что они еще придумали. Может, теперь решили пожениться? – хихикнула я.

— Я бы не удивилась на самом деле, — ответила Волжак, и я услышала в ее словах улыбку. – Они сумасшедшие.

Это было правдой. Маша с Оксанкой все время нас удивляли. Сначала они оформили ипотеку, потом уехали в отпуск на три зимних месяца в Таиланд, где грелись на солнышке, сдав свою квартиру в аренду, а потом, когда вернулись возмутительно загорелыми, завели собаку.

Маша также занималась съемкой, а Оксанка работала удаленно, взяв на вооружение несколько компаний, и иногда помогала Маше организовывать ее выставки.

Что они придумали теперь – оставалось загадкой. Но, наверняка, это было что-то из ряда вон, другого я от них и не ждала. Эта парочка была идеальной. Сумасшедшей, но идеальной.

К слову, я не могу сказать другого и о своей паре. Я тоже считала наши отношения с Волжак идеальными. Нет, конечно, мы иногда ругались, ссорились, даже раздражали друг друга (особенно в период моего ПМС), но… это того стоило. Все что угодно стоило того, как она на меня смотрела, как целовала, обнимала, как доверяла мне.

Нет, не было волшебства, когда она в раз сбросила все свои оковы и разрушила стены отчуждения, которые выстраивала годами, но за все неполные два с половиной года, что мы были знакомы, я видела, как день за днем, по кирпичику, она разбирает эти самые стены, открываясь мне все больше. И я, наученная в свое время, старалась не давить на нее, а только благодарила за доверие и действительно ценила каждый шаг, сделанный навстречу мне. Хотя, признаюсь, было непросто. Но другого я и не ждала. С такой женщиной, как Волжак, просто быть и не могло. Но все это стоило того. И я ни разу не пожалела, что влюбилась в нее. Она – лучшее, что случалось в моей жизни.

========== 1 ==========

— У меня в обед встреча с Михаилом Андреевичем, поэтому я не смогу составить тебе компанию, — Волжак, стоя в темно-синем брючном костюме, сделала глоток кофе и посмотрела на меня.

— А меня, как твоего личного ассистента, на этой встрече быть не должно? – подняла я бровь.

— Нет, это не касается работы. Он хотел поговорить о чем-то… личном, — пожала она плечами.

— Мне стоит начать ревновать?

— К Иванцову? – прыснула Волжак. – Не думаю.

— Хорошо, тогда я перекушу с маркетологами. Узнаю все свежие сплетни, — кивнула я и улыбнулась.

— Чему ты улыбаешься? – Волжак наклонила голову, и прядь ее темных волос упала на лоб.

— Да так… Вспомнила времена, когда мне силой приходилось заставлять тебя принять пищу.

— Да уж, зато теперь мне приходится посещать спортзал, благодаря твоим стараниям, между прочим, — проворчала она.

— Ты великолепно выглядишь, — честно ответила я.

На самом деле, я нисколько не лукавила. Мне даже казалось, Волжак стала выглядеть еще лучше и моложе, чем когда мы познакомились. Ей с трудом можно было дать тридцать два — тридцать три – ее болезненная худоба ушла, зато осталась поразительная стройность, окрашенная красивыми тугими мышцами. Хотя, наверное, сыграли роль и гены – Волжак как-то показывала мне фотографии своих родителей, из чего я сделала вывод, что Екатерина Александровна – точная копия своего отца, только в женском обличии, разумеется.

Александр Волжак был высоким и красивым брюнетом. Атлетически сложенным, с такими же серыми глазами и пронзительным взглядом. В то время как мать Екатерины Александровны была, скорее, больше милой и симпатичной. В ней не было резкой и опасной красоты, дерзости, как в муже и дочери.

По немногочисленным рассказам самой Волжак стало ясно, что и характером она пошла в своего отца – сильная личность, упрямо идущая к своей цели.

— Ну, мне нужно поддерживать форму, — усмехнулась Волжак. – Я не становлюсь моложе.

— Господи, только не начинай, — закатила я глаза, — тебе не девяносто.

— Но и не двадцать. И ты на шесть лет моложе, — напомнила она мне. – И где гарантия, что в один прекрасный день ты не поймешь, что я для тебя слишком стара? – сказав это, Волжак ослепительно улыбнулась, зная, что меня раздражают эти разговоры, а ее улыбка – смертельное оружие для меня.

Я вздохнула и покачала головой, все-таки не сумев сдержать улыбку в ответ.

— Я пошла собираться. Ты уже готова, а я даже не одета.

— Хорошо, — она допила кофе и, поставив чашку на стол, достала телефон. – Я тебя жду.

Я направилась в спальню, чтобы достать из шкафа одежду. Натянув нижнее белье, вытащила новый юбочный костюм, чулки и блузку. Как только я закрыла зеркальную дверцу большого шкафа, то чуть не вскрикнула от неожиданности, увидев в отражении Волжак.

— Что ты… — начала было я, но она прервала меня, прижав к шкафу.

— Ты такая сексуальная в этом белье, — прошептала она мне на ухо, руками проходя по талии и опускаясь к ягодицам.

— Ты… Ты серьезно? Сейчас? – выдохнула я, хотя, честно говоря, сопротивляться было бессмысленно, да я и не собиралась. Либидо Волжак все еще было неукротимым, что меня, безусловно, радовало, так как мое рядом с ней тоже сходило с ума.

Я почувствовала, как одним движением она расстегнула замок на бюстгальтере, и как через секунду ее ладони обхватили мою уже обнаженную грудь.

Я до сих пор плавилась как масло в ее руках. За все время, что мы были вместе, мы попробовали, кажется, все, что только можно, и в сексе я безоговорочно ей доверяла. Она могла делать со мной все, что хотела, и я знала, что мне это понравится. Она просто как-то чувствовала это. Не знаю, то ли это ее дар, то ли именно со мной было так — я старалась об этом не думать — но факт оставался фактом – каждый наш раз с Волжак приводил меня к одному или нескольким оргазмам.

— Раздвинь ноги, — хриплым, но твердым голосом приказала моя начальница, и я послушно сделала то, что она сказала, расставив ступни чуть шире, и мысленно готовясь к сумасшедшему оргазму. – Наклонись и упрись руками, — последовал следующий приказ. Я чуть прогнулась в спине и расставила руки по бокам от дверцы шкафа. — Подними голову, — проговорила она, и в следующее мгновение я поняла, зачем это было нужно. Подняв голову, а вместе с ней и взгляд, в отражении зеркала я увидела, что Волжак стоит за моей спиной без пиджака и в расстегнутой рубашке, а на ее бедрах были видны черные ремни. — Смотри на меня, — сказала она, и в следующую секунду я почувствовала, как пальцы Волжак отодвигают в сторону белье. Проведя ладонью вверх и вниз, она направила страпон и чуть надавила.

Я громко выдохнула и еле удержалась, чтобы не закрыть глаза. Но, зная правила, я продолжила смотреть, замечая, как мои грудь и лицо покрываются румянцем.

Волжак, не отрываясь, смотрела мне в глаза, ритмично двигаясь во мне сзади. Ее брюки были спущены, рубашка уже не имела вида первозданной свежести, но все это меня мало волновало. Я чувствовала, что вот-вот наступит освобождение, и когда Волжак загнала искусственный член на всю длину, я задрожала, чувствуя первые волны накрывающего с головой оргазма. Она заставила меня выпрямиться, и сделала еще несколько глубоких и резких толчков, которые окончательно выбили из меня дух.

— Боже, — прошептала я, пытаясь прийти в себя и отдышаться.

— Извини, — Волжак поцеловала меня в висок. – Не смогла удержаться. Но я обещаю не штрафовать тебя за опоздание на работу, — усмехнулась она.

— Милая, может, ты все-таки выйдешь из меня, прежде чем говорить о работе? – усмехнулась я. – И к тому же, мы действительно уже очень опаздываем.

— О, да, конечно, — сказала она, но… сделала наоборот. Снова почувствовав движение внутри себя, я не сдержала стона. Словно тлеющие огни, только начинающее угасать желание, разгоралось вновь. – Как я люблю, когда ты стонешь, — тихо проговорила Волжак, вдыхая воздух у моего уха и продолжая медленно двигаться во мне.

— Черт, — пробормотала я, понимая, что мы снова задержимся.

— Но… Ладно, — Волжак, вздохнув, остановилась, чем вызвала мой недовольный стон. – Ты права, нам пора.

Я почувствовала, как она начинает медленно вынимать страпон, и тут же схватила ее за бедра.

— Ты издеваешься?! – прошипела я. – Волжак, я убью тебя, если ты не закончишь то, что начала! – уверена, что в тот момент я выглядела очень грозной.

— Но мы же опаздываем… — дразнила она меня.

— Черт бы тебя побрал, — снова прошипела я, непроизвольно подаваясь бедрами назад. – Сделай это!

— Ладно-ладно, расслабься, — усмехнулась Волжак и тут же снова вошла в меня до самого основания.

— Боже, да, — пробормотала я, закрывая глаза и снова упираясь в дверцу руками.

Да, на самом деле, за время наших отношений Волжак удалось пробудить во мне настоящую нимфоманку. С ней я постоянно хотела секса. Это было странно. Я где-то читала о кризисах полутора, трех лет, и не понимала, где наш кризис? Если полутора мы пропустили, будет ли кризис трех?

Мы иногда ругались, но стоило Волжак просто подойти, обнять меня и поцеловать – я забывала даже причину ссоры. Может, мы какая-то странная пара? Ну, типа, пара без кризисов? Потому что, серьезно, я столько слышала о том, как у людей после года, пары лет отношений секс уже не является важной частью сосуществования, что удивлялась, почему мы все еще ведем себя так, будто только познакомились. Но, как бы то ни было, меня все устраивало. Потому что за это время я поняла и приняла свою сексуальность, а Волжак помогла мне раскрыть все знания о своем теле. И стало ясно, что до двадцати восьми лет я не занималась сексом. Я занималась ерундой.

***

Мы ехали на работу в ее машине. Мы часто стали добираться до офиса вместе, расходясь лишь на парковке, дабы не привлекать лишнего внимания. Если, конечно, у нее не было каких-то дел после – рабочих встреч или совещаний, где я была не нужна. И сейчас мы двигались по довольно заполненным улицам на ее «Инфинити».

— Спасибо тебе, — повернув голову, я положила руку на ее бедро и слегка сжала.

— За что? – в ее голосе послышалось искреннее удивление.

— Ну, за… — я смутилась. Да, я могу трахаться, как портовая шлюха, но говорить об этом вслух – совсем другое дело, над этим я только работаю. – За утро.

— О, — ухмыльнулась Волжак, — ты про те парочку оргазмов?

— Блин, — я хлопнула ее по ноге, чувствуя, что краснею.

— Ладно-ладно, — засмеялась она. – Просто обожаю, когда ты смущаешься.

— Прекрасно, — фыркнула я и отвернулась к окну.

— И… Всегда пожалуйста, — сделав голос на пару тонов ниже, проговорила Волжак.

Я снова повернулась к ней.

— Мне жаль, что я не смогла отблагодарить тебя тем же, — томная улыбка, облизнуть губы и… готово!

Волжак смотрела на меня потемневшими глазами. Я знала, о чем она думает.

— Ну, может… Зайдешь вечером ко мне, и мы что-нибудь придумаем, как ты сможешь меня отблагодарить, — пробормотала она и посмотрела на горящий красным светофор.

— Как скажете, Екатерина Александровна, — снова улыбнулась я, обнажив зубы, и поняла, что выиграла этот раунд, так как Волжак с такой силой надавила педаль газа, что даже колеса пробуксовали на все еще промерзшем и покрытом льдом асфальте.

========== 2 ==========

— Ну, как обед с дамами из маркетинга?

На часах была почти половина пятого, когда Волжак вернулась со встречи с Михаилом Андреевичем.

— Отлично. Как встреча с господином Иванцовым? – ответила я, улыбаясь и закрывая одно из окон на компьютере.

— Хорошо, — кивнула Волжак, бедром опираясь о мой рабочий стол.

— О чем он хотел с тобой поговорить? – я подняла на нее взгляд, откидываясь в кресле.

— Ну… Ты же знаешь, что он последние два месяца занимается расширением группы партнеров. Хотел узнать мое мнение.

— А ты тут при чем? – удивилась я.

– Он хочет, чтобы я курировала пару компаний.

— Понятно. Но ты же говорила, что он хотел обсудить что-то, не касающееся работы? – напомнила я ей. Она еще сказала, что мне не нужно быть на их встрече.

— Ну… — Волжак запустила руку в волосы и отвела взгляд. – Мы обсуждали не только это…

Я ждала, когда она продолжит. Что же там было такого секретного, что меня она с собой не взяла?

— Что-то… тайное? – предположила я, гадая, что же они обсуждали.

Волжак помолчала с минуту, глядя куда-то в сторону, а потом произнесла:

— Мой отец, — вздохнула она, потерев переносицу.

— Твой отец? – нахмурилась я. – А что с ним?

Отношения Волжак с родителями были одной из тем, которую мы почти не обсуждали. Я знала, что они жили в другом городе, сравнительно недалеко от нашего, и что она с ними общалась редко. Точнее, иногда она перезванивалась с матерью, а вот про отца мне было мало, что известно. Кроме того, что они с ним очень похожи, и что отношения у них напряженные.

— Ну, он не молодеет. И… В общем, Иванцов настаивал на том, чтобы я с ним наладила отношения.

— О, — удивленно выдохнула я. – А Михаил Андреевич…

— Они друзья, — пояснила Волжак, поняв меня с полуслова.

— А почему… — я прочистила горло, понимая, что хожу по скользкой теме. – У вас с ним напряженные отношения?

Волжак почти не поменялась в лице, но я заметила, что глаза ее потемнели. А это значило одно из двух: либо она возбуждена, либо рассержена. И что-то мне подсказывало, что о сексе в данный момент Екатерина Александровна совсем не думала.

— Не сошлись характерами, — пожала она плечами и отвела взгляд, давая понять, что тема закрыта. – Ладно, мне нужно еще заняться делами. Я пойду.

— Хорошо, — кивнула я, понимая, что давить на нее, чтобы что-то узнать — бессмысленно. Крепче орешка, чем Волжак, я еще не встречала. – Мне нужно еще «добить» пару отчетов и, кстати, у тебя на столе лежат документы на подпись. Ознакомьтесь с ними, пожалуйста, Екатерина Александровна.

— Как скажете, Ирина Николаевна, — усмехнулась Волжак и, оттолкнувшись от моего стола, направилась в свой кабинет.

***

Было без десяти шесть, когда я поправила юбку и, взяв папку с документами, направилась в кабинет своей начальницы. Была пятница, и я была почти уверена, что основная масса наших коллег уже покинула стены компании.

Стукнув пару раз для приличия, я открыла дверь. Волжак сидела в кресле, читая какие-то бумаги, и крутила ручку в правой руке.

— Ирина Николаевна, рабочий день еще не окончен, — проговорила моя начальница, не поднимая головы. Но по голосу я поняла, что она улыбается.

— Как ты поняла, что это я?

— А кто еще без предупреждения может явиться в кабинет самого сурового начальника во всей компании? – она, наконец, подняла голову, и я заметила, как ее взгляд прошелся по мне.

— У меня есть кое-что для тебя, — прокашлялась я, слегка сбитая с толку ее откровенным разглядыванием. Нет-нет-нет, сейчас мы играем по моим правилам.

— В самом деле? – она откинулась в кресле и не спускала с меня глаз, пока я шла к ее столу.

— Пара договоров, — спокойно произнесла я, подойдя к ней почти вплотную. – Ой, — с этими словами папка «случайно» выпала из моих рук, а листы, что лежали в ней, разлетелись. Волжак, недоуменно подняв бровь, смотрела на меня, не двигаясь с места. – Я соберу.

С этими словами я опустилась на колени, взяла пару листиков и… посмотрела на нее снизу вверх. Готова поклясться, Волжак подумала, что я рехнулась. Она явно не понимала, что именно я задумала. А я в это время убрала листы на стол и, не поднимаясь с колен, положила ладони на ее ноги.

— Знаешь, я ведь так и не отблагодарила тебя за утро, — почти шепотом проговорила я, понимая, что, если что-то сейчас пойдет не так, то я тут же покраснею, как кусок помидора. Но, к счастью, Волжак приняла правила игры.

Ее губы чуть изогнулись в улыбке, и она ответила:

— Почему бы тебе не сделать это прямо сейчас?

Она чуть «отъехала» в сторону на своем кресле, а я устроилась аккурат под крышкой ее рабочего стола, поскольку безопасность – превыше всего. Замок на двери уже вторую неделю работал раз через раз, и никто не мог гарантировать, что та же уборщица не решит начать уборку с кабинета моей начальницы. А становиться достоянием сплетен среди обслуживающего персонала не хотелось.

Я облизнула губы и, пройдясь ладонями по ее ногам к талии, начала расстегивать брюки. Справившись с пуговицей и молнией, я благодарно посмотрела на Волжак, когда она чуть приподняла бедра, чтобы было удобнее спустить брюки и ее нижнее белье.

— О, черт, — прошипела она, когда я только коснулась языком внутренней стороны бедра. Через пару мгновений я уже почувствовала ее руку на своем затылке.

Когда Волжак дышала прерывисто и рвано, а ее мышцы начали напрягаться, предзнаменовывая скорое окончание… в дверь громко постучали. Волжак от неожиданности подскочила, отчего моя голова по инерции дернулась, и я глухо ударилась об стол.

— Черт! – выругалась я, потирая затылок. – Какого хрена?!

— Извини, — тихо проговорила моя начальница и, натянув брюки и белье, замерла, прислушиваясь.

— Уволь этого несчастного, благодаря которому у меня теперь сотрясение, — пробормотала я, продолжая тереть ушибленный затылок.

Настойчивый стук повторился. Теперь к нему присоединился голос.

— Катя? Ты еще тут?

— Что понадобилось Иванцову от тебя сейчас? – прошептала я, глядя на Волжак из-под стола.

— Я не… — начала было она, но замолчала. А я увидела, как лицо ее бледнеет, а щеки краснеют.

— Я могу войти? Не занята? – я поняла, что Михаил Андреевич открыл дверь кабинета. – Я стучал, но…

— Да. Я… разговаривала по телефону, — прокашлялась Волжак и коленкой пихнула меня глубже под стол.

Прекрасно! Я теперь должна сидеть под столом, пока они там набеседуются.

— О, понятно. Послушай, Кать, я сейчас с отцом разговаривал, — я слышала по голосу, что Михаил Андреевич приблизился к столу.

— В самом деле? И что он говорит? – удивительно, но голос Екатерины Александровны был спокойным и ровным. Обожаю ее выдержку.

— Думаю, ты знаешь, — улыбнулся Иванцов. Я не знаю, конечно, наверняка, но судя по интонации, он улыбнулся. – Кать, ну брось ты эти детские обиды. Он уже человек в возрасте, многое сейчас выглядит по-другому, в ином свете… И ты уже взрослая женщина. Может, все-таки попробуешь с ним помириться?

Интересно, о чем он говорит? И из-за чего они поссорились?

— Михаил Андреевич, — своим фирменным голосом с оттенком металла, произнесла Волжак, — при всем уважении, но… Мне казалось, мы уже обсудили все сегодня.

— Я понимаю. Просто после разговора с ним, я только убедился в том, что он хочет, чтобы вы начали общаться. Ты же уже не ребенок, ты взрослая женщина, Кать.

— Я в курсе о своем возрасте, и вы правы, я уже не ребенок, мне скоро сорок, прости Господи, и у меня нет никаких детских обид.

В этот момент я ущипнула ее за ногу, так как меня снова вывели из себя ее слова о возрасте. Волжак ойкнула и дернулась.

— Ты… в порядке? – пробормотал Иванцов.

— Да, просто… судорога, — ответила Волжак и опять пихнула меня коленом. — И, Михаил Андреевич, как бы то ни было, у него есть мобильный телефон, и он может в любой момент мне позвонить. Но почему-то он обо всем этом говорит вам, а не мне, — почти презрительно продолжила Екатерина Александровна.— Так что, не думаю, что есть смысл что-то еще обсуждать, — проговорила она, намекая, что разговор окончен. Но, то ли Михаил Андреевич этого не понял, то ли сделал вид, что не понял.

— Кать… — замялся мужчина. – Может, он не звонит сам, потому что думает, что ты не будешь его слушать?

— Михаил Андреевич, — вздохнула Волжак, — давайте начистоту. Он вообще говорил что-то на эту тему?

— Я… Мне кажется, он об этом думает, — ответил Иванцов, и стол тут же скрипнул. Наверное, он на него облокотился. – Кать, он уже не молод, и у него уже был инфаркт. Никогда не знаешь, чем все может обернуться.

Я старалась дышать бесшумно. У ее отца был инфаркт? Господи, она даже не говорила ничего об этом! Интересно, а когда?

— Я думаю, что мой офис не лучшее место для обсуждения семейных дрязг, — проговорила Волжак.

Странно, почему это? Потому что я сижу под столом? Что, боишься, что я узнаю что-то лишнее?

— Я понимаю. Но… Просто позволь мне сказать. Когда три месяца назад ты приезжала к нему в больницу, я сам видел, как он обрадовался! И неважно, что потом вы снова поругались, Кать, просто вы… Вы очень похожи. Как два барана! Но кто-то должен уступить… Его уже не переделаешь, я понимаю. Но… Почему бы тебе этого не сделать?

Три месяца назад?! Она ездила в командировку три месяца назад! Это что, получается, она меня обманула?! Что за херня?!

Мне казалось, что я даже задышала громче от возмущения. Интересно, и в чем еще она мне соврала?

— Я вас поняла, — я буквально видела, как челюсти Волжак сжались. – Давайте обсудим это в другой раз.

На месте Иванцова я бы согласилась. Ее голос стал опасно низким, а это означало только одно – с ней лучше сейчас не спорить.

— Ладно, — вздохнул Михаил Андреевич, — но ты подумай, Кать. Чтобы потом не жалеть, — проговорил он, и стол снова скрипнул.

Когда я услышала, что дверь закрылась, то отпихнула Волжак, которая откатилась на стуле к стене.

— Черт, ты в порядке? – лицо моей начальницы было обеспокоенным. – Он никак не хотел уходить. Извини. Нужно срочно починить замок в двери.

— Угу, — пробурчала я, вылезая из-под стола. – Почини.

— Что? – лицо Волжак выражало непонимание.

— «Что?» Серьезно? Ты ничего не хочешь мне сказать? – я угрюмо уставилась на нее.

— Насчет чего? – нахмурилась она, глядя на меня исподлобья.

— Например, насчет «командировки» трехмесячной давности? – я сложила руки на груди, глядя ей в глаза.

Волжак сдвинула брови и убрала рукой волосы с лица.

— Ну, по сути, это была своего рода командировка. Я же не отдыхать ездила, — проговорила она, застегивая брюки.

— Ты издеваешься? – я тоже нахмурилась. – То есть мало того, что ты не сказала ни слова о том, что твой отец был в больнице с инфарктом, так ты еще и ездила туда втихушку, солгав мне?!

— Это был микроинфаркт. И… Я должна отчитываться о каждом своем шаге? – подняла бровь Волжак, буравя меня взглядом.

— О каждом шаге?! – моему возмущению не было предела. – Ты издеваешься?! Мы, черт побери, живем вместе, а я даже не знаю, что у твоего папы был инфаркт, и что ты к нему ездила! Какого хрена?!

— Микроинфаркт, — снова поправила Волжак. – И успокойся, — стальным голосом продолжила она. – Если я тебя во что-то не посвятила, значит, на то были причины. Я тебе не изменяла, не заводила интрижек на стороне, и не делала ничего, за что ты могла бы переживать.

— Да! – горячо кивнула я. – Кроме того, что вновь указала мне на мое место!

— Господи, почему ты так любишь устраивать драмы?! – практически взревела Волжак. – Я и так делаю все, чтобы ты была довольна! У меня может остаться хоть какая-то часть личного пространства, куда бы ты не влезла?!

Сказав это, она закрыла глаза и откинулась на спинку стула. Я смотрела на свою начальницу, на свою женщину, понимая, что она пожалеет о своих словах. Скорее всего, она уже жалеет о них, но… Слово – не воробей. Она уже это сказала, и уже ранила меня этим. Обида накатилась удушливой волной, а предательские слезы готовы были вот-вот покатиться из глаз. Но я не хотела устраивать сцен. Поэтому молча кивнула и, развернувшись, направилась к выходу.

У самой двери я почувствовала, как Волжак схватила меня за руку и развернула к себе. Прижала, крепко обнимая и не давая вырваться.

— Прости, — почти шепотом проговорила она.

Я закусила губу, стараясь дышать глубоко. Только бы сдержаться.

Поняв, что первая волна слез отступает, выдохнула. Что ж, будем вести себя, как взрослые люди. То есть – обижаться без истерик. Бесшумно. Поэтому я кивнула и тихо сказала:

— Поехали домой.

========== 3 ==========

По дороге к дому я была молчаливой. Волжак это, безусловно, заметила, поэтому старалась создать видимость разговора, спрашивая у меня то одно, то другое. Я отвечала сдержанно и лаконично, и, в конце концов, она поняла, что я не настроена на беседу, и прекратила попытки.

Мне было обидно. Очень обидно. Потому что мне казалось, что я, напротив, как могу, стараюсь не сжимать ее границы и рамки, зная, что Волжак не терпит никакого давления. И теперь выясняется, что, оказывается, я влезла везде, где только можно, и ей не хватает пространства? Что ж, я дам ей свободу. Буду сидеть весь вечер молча в телефоне, а она пусть занимается своим личным пространством.

Когда мы приехали домой, я разогрела ужин, накрыла на стол, и позвала ее.

Она достала бутылку вина и наполнила два бокала. Я молча кивнула в знак благодарности и принялась за еду. Глядя в тарелку, чувствовала на себе взгляд Волжак.

Смотри-смотри, я все равно не скажу ни слова!

Мы поужинали, я убрала посуду в посудомойку, и, наконец, терпению Екатерины Александровны пришел конец.

— Ты теперь со мной не разговариваешь? – спросила она, прожигая меня взглядом.

— Разговариваю, — пожала я плечами. – А что не так?

— Не знаю, ты мне скажи. Почему у тебя на лице маска вселенской печали?

— У меня нет никакой маски. Это же тебе, как выяснилось, пространства не хватает, — не сдержалась я, отходя к столу. – Я тебе его даю, чтобы ты передохнула.

— Боже, — вздохнула Волжак, качая головой. – Ты серьезно? Ир, я извинилась за свои слова, что мне еще сделать? На колени встать?

— Ну, что ты, — фыркнула я, начиная снова заводиться. — Зачем такие жертвы? Просто продолжай жить так, словно я не являюсь для тебя кем-то значимым, продолжай скрывать от меня все, что посчитаешь нужным, дабы я не влезала в твое личное пространство, — язвительно проговорила я, хотя понимала, что меня уже «несет», и что сейчас я окажусь той, кто пожалеет о своих словах. Но было уже поздно. У нас постоянно было так – если Волжак делала что-то, что меня бесило, после того, как она пыталась извиниться, я все только усугубляла. Чертов характер. Порой я могла это контролировать, но… по всей видимости, не в этот раз.

— Понятно, — сжав челюсти, ответила она и направилась в прихожую.

— Ты уходишь? – покачала я головой. – Снова бежишь от разговора?

— Я ухожу, чтобы не поругаться еще больше, — медленно произнесла она, засовывая ноги в ботинки.

— Беги, конечно, все, как всегда, — фыркнула я, сложив руки на груди.

Волжак смерила меня испепеляющим взглядом и, накинув сверху пальто и взяв с красивой тарелочки-подставки ключи от дома, вышла из квартиры.

Я злилась. Я очень злилась. На то, что изначально она повела себя, как сука, а в итоге неправой оказалась я. Но я хотя бы не сбегала! А она просто ушла! Трусиха!

Не придумав ничего лучше, я тоже оделась и, нацарапав записку, положила ее на тарелку, где обычно лежали ключи.

«Если ты уходишь от разговора, то и я уйду!»

И, движимая, как мне казалось, праведным гневом, я тоже вышла из дома. Но так как на улице была совсем «нелетная» погода, я решила отправиться в бар, что располагался неподалеку от нас.

Придя туда, заказала выпить и… позвонила Оксанке, чтобы излить душу и скоротать время. Пить в одиночестве – не самая моя любимая привычка, а так, слыша на том конце трубки голос подруги, я вроде как была и не одна.

Мы проболтали почти два часа. Оксанка пыталась доказать мне, что я веду себя неправильно, но меня было не остановить. Я пыталась доказать, что не права именно Волжак. Сама же Екатерина Александровна звонила мне несколько раз, но я категорично отклоняла входящие.

Она сама ушла, так почему я должна сейчас идти ей навстречу? Именно так рассуждало мое подвыпившее сознание, когда я ехала домой в такси, гадая, вернулась она уже домой или нет. Хотя, раз звонила, наверняка, уже дома.

***

Я открыла дверь квартиры и, первое, что я увидела – ботинки и пальто Волжак. На тарелке лежал ее комплект ключей, но моей записки не было. Свет тоже нигде не горел. Я прошла в кухню, чтобы налить воды, но, когда зашла, встала, как вкопанная. На столе в красивой вазе стоял… букет цветов. Черт.

Выходит, она ушла, проветрилась и… купив букет, решила помириться? В том, что этот букет предназначался мне, я даже не сомневалась – вряд ли она вышла с кем-то на свидание и подарили цветы ей. Черт, черт, черт. Она пришла, чтобы помириться, а я в это время пила в баре и отклоняла ее звонки. Прекрасно. Как говорится, ну, все, Новосельцев, ваше дело – труба.

Понимая, что меня непременно ждет наказание, я решила, что попробую подмазаться к ней среди ночи. А что? Пойду с козырей! Может, она не будет слишком суровой, если я накинусь на нее голая с поцелуями? Или предложить, чтобы она села мне на лицо, в качестве моего извинения?

Я сходила в душ, умылась и, не одеваясь, на цыпочках направилась в спальню. Приоткрыла дверь, подсвечивая телефоном, и… открыла рот. В спальне никого не было. Я, не поверив глазам, даже включила сначала фонарик на смартфоне, а потом и свет. Но мне не привиделось – Волжак в комнате не было.

Я, глупо моргая, смотрела на пустую кровать, пытаясь сообразить, где моя любимая. Потом, продолжая светить телефоном, направилась в гостиную.

Волжак спала на диване, отвернувшись к стене и укрывшись пледом.

Отлично. Она была настолько зла, что даже отказалась спать со мной в одной кровати. Такого у нас еще не было, честно говоря. Даже если мы сильно ругались, то просто могли молчать полвечера, но потом все равно мирились. А что делать сейчас я даже не понимала.

Лежа в кровати, я размышляла над тем, какая же я идиотка. Нет, правда. Может, дело в том, что я так долго добивалась от Волжак взаимности, а после она меня разбаловала? Иначе свое безрассудство я не могла объяснить. Я хотела знать о ней все, хотела быть посвященной во все аспекты ее жизни безоговорочно, но почему-то забыла о том, что и у нее есть право на личное пространство. Учитывая, в каких стенах отчуждения она жила больше десяти лет. Но, может, в какой-то момент я забыла об этом?

========== 4 ==========

Утром, проснувшись в абсолютно разбитом состоянии, я решила, что мне непременно нужно поговорить с Волжак и извиниться. Попробовать как-то объяснить свое поведение, сказать, что я просто психанула (ведь, по сути, так и было), и попробовать найти какой-то компромисс.

Я встала, заправила кровать и направилась в душ. По звукам поняла, что моя суровая начальница уже вылезла из объятий Морфея, и в данный момент что-то делает на кухне.

Умывшись, я, с видом несчастной и побитой собаки, тоже зашла на кухню. Волжак сидела за столом, пила кофе, сваренный в турке, и читала журнал. Да, за нашу совместную жизнь я выучила все ее немногочисленные ритуалы – и чтение какого-то жутко скучного, на мой взгляд, экономического журнала в субботнее утро за чашечкой кофе, было одним из них.

На столе, как и вчера, стояли цветы, как негласное напоминание о моем поведении.

— Доброе утро, — пропищала я, молясь о том, чтобы она не кинула в меня этот самый журнал. Или кофе. Или турку.

— Привет, — ее голос был абсолютно спокойным, нисколько не суровым и не угрожающим. Скорее, ровным. И, наверняка, если бы кто-то видел нас со стороны, никогда бы не подумал, что напряжение между нами можно было резать ножом. Но я-то знала, что именно скрывается за этой сдержанностью.

— А кофе еще есть? – кашлянув, тихо спросила я, в надежде, что разговоры о насущном хоть немного заставят ее смягчиться.

— В турке, — ответила Волжак, даже не поднимая на меня взгляд. Но, судя по движению ее зрачков, она читала одну и ту же строчку уже раз в двадцатый.

Я молча налила себе в кружку остатки кофе и села на стул рядом со своей ледяной королевой.

— Очень красивые цветы, — проговорила я, понимая, что что-то сказать мне все-таки придется. – Спасибо.

— Пожалуйста, — также безэмоционально ответила она и закрыла журнал. Потом встала и, поставив кружку в раковину, собралась выйти из кухни. Но я тут же оказалась рядом.

Мне было так плохо, я чувствовала себя невероятно гадко из-за всей этой ситуации, что готова была даже заплакать, лишь бы она перестала быть такой… холодной.

— Кать, прости меня, пожалуйста, я такая дура, — почти прохныкала я, держа ее за руку. – Я психанула, просто… Я идиотка, — вздохнула я и посмотрела на нее снизу вверх в надежде, что она меня хотя бы выслушает.

Волжак молча смотрела мне в глаза, словно пытаясь найти в них ответ на вопрос, который вслух не произнесла.

— Где ты была? – наконец, спросила она.

— В баре, куда мы ходили с Машей и Оксанкой, — ответила я, искренне радуясь тому, что она начала со мной хотя бы разговаривать.

— С кем? – Волжак смотрела так пристально, что мне захотелось съежиться под этим взглядом.

— В смысле, с кем? – не поняла я. – Одна. Просидела там часа два, болтала по телефону с Оксанкой. Маша уехала на выставку в Питер, и ей было нечем заняться.

— Почему ты не брала трубку? Я звонила, — мне показалось, что Волжак даже как-то расслабилась. Неужели она думала, что я пошла с кем-то развлекаться?

— Потому что… Потому что я идиотка, — снова повторила я. – Не знаю, ты ушла, и я… Тоже решила показать характер, наверное, — пожала я плечами, продолжая смотреть на нее, как провинившаяся школьница.

— Ира, — вздохнула Волжак, покачав головой, — я не показывала характер, я ушла, чтобы никто из нас не наговорил лишнего. Ты уже была на взводе, а усугублять ситуацию мне не хотелось. Меня не было полчаса. А когда я вернулась – от тебя только чертова записка, а на звонки ты не отвечаешь.

— Прости меня, — снова прошептала я и придвинулась к ней ближе. – Пожалуйста.

Волжак еще смотрела на меня с минуту, прежде чем раскрыть объятия и обнять меня. Так, как обнимала только она. По-особенному.

Я выдохнула, прижимаясь к ней ближе, утыкаясь в шею.

— И не уходи больше ночевать в гостиную, — пробормотала я. – Я не могу без тебя спать.

— А ты не уходи больше из дома, — ответила она, целуя меня в висок.

— Хорошо, — улыбнулась я. – И… Еще кое-что…

Я решила, что должна это сказать. Волжак чуть отодвинулась, но обнимать меня не перестала.

— Прости, что… иногда лезу не в свое дело. Я люблю тебя, и порой мне кажется, что я готова раствориться в тебе без остатка. Поэтому и хочу знать о тебе все. Но если ты не хочешь чем-то делиться со мной – я пойму, обещаю, просто… не лги мне.

Волжак молчала пару минут, а потом тихо проговорила:

— Прости, что я сказала, что ты везде влезаешь. Просто… У меня очень сложные отношения с отцом, и я не люблю об этом говорить. Поэтому и соврала.

— Хорошо, значит, я не буду об этом спрашивать, — чуть улыбнулась я. – В любом случае, мне его жаль.

— Кого? – не поняла Волжак.

— Твоего отца. Если вы не общаетесь, значит, он не знает, какая замечательная у него дочь.

— Не думаю, что он того же мнения, — хмыкнула Волжак, отводя взгляд. – У нас много лет непримиримая латентная война.

— Неважно, какого он мнения. Я просто это знаю, — стояла на своем я.

Волжак вздохнула, после чего ослабила хватку и отодвинулась, усаживаясь на стул.

— Мы постоянно ругаемся. Он постоянно от меня что-то требует и критикует. И в какой-то момент мне это надоело. И мы почти перестали общаться. Он известный человек в своих кругах, бизнесмен, и яро мечтал, чтобы его дочь пошла по его стопам. Даже переписал на меня немалый пакет акций, чтобы приобщить к семейному бизнесу. Но я пошла по своей дороге. И он до сих пор не может мне этого простить. А уж тем более он не может простить моих «нездоровых увлечений», — хмыкнула она.

— Но, может, сейчас он пересмотрел свои взгляды? – осторожно проговорила я, стараясь не спугнуть Волжак, которая так или иначе, все равно стала говорить о своем отце.

— Я не верю в это, — покачала она головой, — скорее, это очередная хитрая манипуляция. Он всю жизнь пытался заставить меня жить так, как нужно ему, сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.

— Не будь так пессимистично настроена, — запротестовала я. – Очень многие люди в зрелом возрасте меняют свою жизнь, свои взгляды в корне. Я бы даже хотела с ним познакомиться, чтобы объяснить ему, какая у него потрясающая дочь, — искренне проговорила я, подойдя к Волжак вплотную, и провела пальцами по линии ее челюсти.

— Потрясающая? – ее идеальная бровь взметнулась вверх в насмешливом жесте.

— Потрясающая, — наклонившись, я поцеловала ее скулу. — Умная, — щеку под скулой. — Сильная, — уголок губ. — Эффектная, — подбородок. — Сексуальная… — осторожно пройдясь языком по ее полной нижней губе, я выдохнула через нос.

— Думаю, о последнем его оповещать необязательно, — усмехнулась Волжак, раздвигая ноги и заставляя меня встать ближе – между ними.

— Думаешь? А я хотела сообщить об этом в первую очередь, — я провела руками от ее шеи к груди.

— Не стоит, — криво улыбнувшись, Волжак встала и уже через мгновение я оказалась на столе, а она – между моих ног. – Можно ограничиться «потрясающей».

— Как скажешь, — пробормотала я, млея от ее наглых прикосновений.

========== 5 ==========

Прошла пара недель после этой ссоры. На дворе была середина апреля, а на работе – сумасшедший дом. У нашей компании были очень хорошие времена – партнеров становилось больше, возможности расширялись, и под крыло фирмы то и дело брали какие-то торговые компании. Мы работали, как проклятые, мечтая только об одном – об отпуске. Но пока было не ясно, когда мы сможем себе это позволить.

Больше крупных ссор не было. Разговоров об отце тоже. Я не спрашивала, а сама она ничего не рассказывала. Оксанка с Машей сообщили, что собираются переезжать на Филиппины. И в середине апреля они окончательно уехали. Правда, собаку пока они оставили Оксанкиному брату, но собирались потом перевезти и ее. Также сообщили, что Маша теперь занимается не только фотографией, но и живописью. И уже продала несколько своих первых работ.

Нет, я, конечно, была за них очень рада, но все же мне было жаль того, что моя подруга уехала. По сути, таких близких друзей у меня больше тут и не осталось. Это немного угнетало. Но, что поделать, это жизнь. Зато у меня была самая потрясающая женщина.

И как-то субботним утром, когда голова этой потрясающей женщины была у меня между ног, раздался звонок в дверь.

Волжак оторвалась от своего увлекательного занятия и подняла голову, смотря с недоумением почему-то на меня.

— Ты кого-то ждешь? – спросила она, облизнув губы, чем вызвала еще одну сладкую судорогу в моем теле.

— А что, похоже? – скептично отозвалась я, нажимая ей на затылок. – Наверное, дверью ошиблись или какие-нибудь рекламщики.

Только Волжак снова послушно опустила голову, как звонок в дверь повторился и был уже более настойчивым.

— Черт, — раздраженно выдохнула я. – Кому и что нужно от нас в полдень субботы, ради всего святого?!

— Ты очень смешная, когда хочешь кончить, — усмехнулась Волжак, но встала с кровати под продолжающуюся трель звонка.

— Я рада, что тебе весело, — буркнула я, накидывая одеяло. – Разберись с тем, кто приперся так невовремя, и возвращайся.

— Как скажете, Ирина Николаевна, — снова усмехнулась Волжак, впрыгивая в спортивные штаны на голое тело и натягивая легкую кофту с длинным рукавом.

Она вышла, закрыв дверь в спальню, а я прислушалась. Интересно, что нам попытаются продать в этот раз? После того, как Тамара Степановна, консьержка, уехала на два месяца к родственникам в Крым, к нам постоянно кто-то таскается. В прошлые выходные приходили агенты с керамическими ножами, до этого пытались втюхать датчики дыма. Я бы, возможно, даже повелась на их красноречие, но не Екатерина Александровна. Она одним взглядом заставляла этих недопродажников замолкнуть и уйти ни с чем. Поэтому, я не сомневалась, что и в этот раз она вернется очень скоро, и мы сможем продолжить встречать прекрасный субботний день.

Но прошло уже минут пять, а Волжак все не было. Я даже села на кровати, раздумывая, стоит ли мне выйти. И когда я уже собралась встать и одеться, то двери в спальню открылись, и Волжак зашла внутрь. На лице у нее было довольно странное выражение.

— Что, попался какой-то матерый агент? – усмехнулась я.

— Не совсем, — пробормотала она.

— Ну, я надеюсь, ты ничего не купила? У нас в прихожей не стоит посуда «Цептер» или пылесос «Кирби»? – продолжала веселиться я.

— Нет, — даже не улыбнулась Волжак. – Слушай… Помнишь, ты говорила, что хотела бы познакомиться с моим отцом?

— Ну… да… — пробормотала я, не понимая, при чем тут он.

— Ну, вот. Кажется, у тебя будет такая возможность.

— В каком смысле?

Вздохнув, Волжак прислонилась спиной к двери и, закрыв глаза, ответила:

— Мой отец сейчас сидит на нашей кухне.

***

Надо ли говорить, что я чуть не обделалась от ужаса?

Вытаращив глаза, я соскочила с кровати.

— Черт! Что делать, Кать?! Черт! Нужно… Нужно что-то придумать, да? Мы можем сказать, что я просто твоя подруга, которая осталась у тебя с ночевкой! Или, может, я просто буду сидеть здесь, и мы сделаем вид, что ты дома одна? – мысли в голове носились с невероятной скоростью, и я не знала, за какую именно мне схватиться.

Но Волжак в очередной раз удивила меня своей выдержкой и спокойствием. Она подошла и, положив руки мне на плечи, проговорила ровным голосом:

— Расслабься, хорошо? Мы не будем ничего придумывать. И делать вид, что тебя тут нет – тоже. Ты сейчас успокоишься, оденешься и познакомишься с моим отцом. Договорились? – она смотрела на меня, как на ненормальную. Оно и не удивительно – я чуть с ума не сошла, так сильно занервничала.

— Но… Как ты меня представишь? – почти прошептала я, словно боясь, что нас кто-то услышит.

— Как Ирину Николаевну, моего личного ассистента и любимую женщину одновременно. Есть возражения? – спросила Волжак, подняв бровь.

Ее спокойствие, сдержанность, уверенность в голосе понемногу начали приводить меня в чувство. Поэтому, медленно покачав головой, я ответила:

— Возражений нет.

— Вот и хорошо. Одевайся и выходи.

— Подожди, — снова зашептала я. – Как я выгляжу? Я, конечно, уже умывалась, но… по мне можно сказать, что я только что занималась сексом?

Волжак улыбнулась обворожительной, какой-то совершенно детской улыбкой и, наклонившись, поцеловала меня:

— Ты отлично выглядишь. Как и всегда. Жду тебя на кухне.

— Хорошо,— кивнула я, выдыхая.

Вышла я только минут через десять, когда смогла выбрать что-то более-менее пристойное из домашней одежды. Просто большая часть моего гардероба претерпела изменения, так как была теперь больше ориентирована на то, чтобы соблазнять Волжак и подчеркивать мои достоинства, поэтому каких-то особо скромных и консервативных нарядов у меня не имелось. Пришлось выбрать свою майку и штаны Волжак, в которых она раньше посещала спортзал. Но так как Волжак была тоньше меня, даже эти штаны смотрелись на моей заднице соблазнительно, так как облегали ее. Но это было самым лучшим вариантом, поэтому, одевшись, поправив волосы и выдохнув, я открыла дверь спальни.

На стуле за столом, лицом ко входу сидел Александр Волжак. В стильном черном костюме с галстуком, весь такой серьезный, подтянутый. И не скажешь, что у него был инфаркт несколько месяцев назад. Видимо, и в самом деле, микро.

То, что это отец моей начальницы я бы угадала и без подсказок. Их сходство было поразительным, даже фото не могло этого передать в полном объеме.

Несмотря на возраст, он был очень хорош собой. И аналогично было видно, что в молодости он был таким же дерзко красивым, как и его дочь – та же волевая линия челюсти, соблазнительные губы, нос, брови, только более «мужские» — густые, и взгляд. Серые пронзительные глаза смотрели, прожигая, как рентген, сканируя сразу с ног до головы. Только у самой Волжак не было какой-то… неискоренимой надменности во взгляде. Даже когда она была суровой, злой, в гневе – в ней не было отталкивающего высокомерия. В ее отце же чувствовалось то, что он негласно ставит себя заведомо выше остальных. Но, может, это мне и просто показалось. Ведь ни я, ни он не знали, чего ожидать от этого знакомства.

Наконец, нашу перестрелку взглядами прервала сама Волжак.

— Познакомься, это Ирина Николаевна Никоненко, мой ассистент и… моя женщина, — замявшись на секунду, все же решительно закончила Волжак, пристально глядя на своего отца. Который, в свою очередь, держался молодцом – даже бровью не повел после этого заявления. – Это мой отец – Александр Николаевич Волжак.

Александр Николаевич встал и улыбнулся. Черт, даже улыбаются они почти одинаково. Поразительно.

— Рад знакомству, Ирина Николаевна, много слышал о вас, — он протянул руку, которую я пожала.

— Я тоже рада, — кивнула я в ответ. – В самом деле, слышали? – не смогла я промолчать.

— Не слышал, — ответила вместо него Волжак. – Мы не говорим о моей личной жизни.

— Моя дочь просто иногда забывает о вежливости, — снисходительно улыбнулся мужчина, отпуская мою руку и мельком бросая взгляд на Волжак. – Но, в любом случае, рад с вами познакомиться.

Я смогла только кивнуть, подходя к Волжак, которая тут же приобняла меня собственническим жестом. Я попыталась было отодвинуться, так как не хотела неловких ситуаций, но куда там. Грабля Волжак лежала на моей талии, как приклеенная. Может, она так его проверяла? Насколько он выдержан? Потому что, как я могла судить по ее рассказам, он не был в восторге от того, что его дочь выбирала себе в пару женщин.

— Спасибо за кофе, — он вытер губы салфеткой и отодвинул стул. – Ирина Николаевна, я пригласил дочь поужинать сегодня, прошу вас, присоединяйтесь, хочу узнать поближе ту, которая покорила сердце Катерины.

— С удовольствием, — улыбнулась я.

— Тогда вынужден откланяться. Мне уже пора, — он посмотрел на часы и слегка наклонил голову, выходя из-за стола. – Буду ждать вас обеих. Что может быть лучше, чем провести вечер в компании двух прекрасных дам? – улыбнулся он и, многозначительно посмотрев на Волжак, направился к выходу.

Она, наконец, отпустила меня и направилась за ним, со словами:

— Я провожу.

Я осталась в кухне одна, медленно выдыхая. Ну, все могло бы быть куда хуже, не так ли? А он вроде бы неплохой мужик. Нужно будет познакомиться с ним поближе. Может, зря Волжак так негативно настроена?

Только эта мысль промелькнула в моей голове, как сама Волжак зашла на кухню. Прошла мимо меня к столу и уселась.

— Ну, как тебе? – проговорила она, отодвигая чашку, из которой пил кофе ее отец.

— Вы удивительно похожи, — брякнула я первое, что пришло в голову.

— Да, я знаю, — усмехнулась она.

— И он не кажется гомофобом…

— Угу, — снова согласилась Волжак. – Это и странно.

— Странно?

— Ну, знаешь, раньше были настоящие скандалы по этому поводу. Несколько лет назад. Много лет назад.

— Вы поэтому перестали общаться? – поинтересовалась я, надеясь, что она снова не «закроется».

— Это была одна из причин, — кивнула она. – Ну, посмотрим, что он задумал. Думаю, вечером станет ясно.

— Ты не веришь, что он просто хочет наладить отношения? – спросила я. Это было странно, потому что он действительно выглядел дружелюбно.

— Я не верю ему в принципе, — довольно жестко ответила Волжак. – Поэтому стараюсь не обольщаться.

— А я верю, что люди меняются, — я подошла к ней и обняла. Руки Волжак обвились вокруг моей талии. – Ты же изменилась.

— Может, ты и права. Но лучше отрастить глаза на затылке, — пробормотала она, утыкаясь мне в грудь лицом. – На тебе что, мои штаны?

— Да, — засмеялась я. – А ты все еще без белья?

— Да, — рассмеялась в ответ Волжак.

— Советую этим воспользоваться.

— Согласна, — с этими словами она подняла мою футболку и уже через секунду я стояла перед ней в одном бюстгальтере. Ну, и в штанах, конечно. Но еще через пару минут я была уже полностью обнажена. – Боже, как я люблю твое тело, — пробормотала Волжак, обхватывая ладонями мою грудь, вызывая первый судорожный вздох.

Это было правдой. И именно эта ее любовь придавала мне уверенности в себе. Именно из-за этого я стала более раскрепощенной, практически перестала стесняться своего тела, и чувствовала себя в гармонии с собой. Когда я порой говорила что-то вроде «мне бы скинуть пару кило» или «мне кажется, мои бока большие», Волжак тут же менялась в лице и говорила, что она убьет меня, если хоть сто грамм куда-то денется. «Это все мое, и я не разрешаю это куда-то девать». Это меня всегда смешило, потому что лицо в такие моменты у нее было серьезным, как никогда. И я чувствовала, что она говорит абсолютную правду и нисколько не лукавит. Она действительно была в восторге от моего тела, хоть я и считала, что все же пару килограмм мне можно скинуть. Но спорить с Волжак не решалась. Зато я поняла одну простую вещь – твой любимый человек как никто другой может повлиять на самооценку. И, к счастью, в этом плане мне с ней жутко повезло.

— Ты меня с ума сводишь, — прошептала я в ответ, понимая, что под ее умелыми руками у меня скоро «потечет» по ногам.

— Пойдем в спальню, — Волжак встала и, потянув меня за руку, поволокла в комнату.

========== 6 ==========

— Как я выгляжу? – я повернулась к Волжак, стоя в черном юбочном костюме и белой блузке.

Екатерина Александровна, застегивая манжеты на красивой стильной рубашке, заглянула в комнату. Ее бровь удивленно приподнялась.

— Как Ангела Меркель, — ответила та и, нахмурившись, подошла ближе. – Ир, ты со мной на ужин или у тебя еще собеседование по дороге?

— Что? – возмутилась я. – Я хотела выглядеть… скромно.

— Не нужно выглядеть скромно, нужно выглядеть так, чтобы тебе было комфортно. Тебе в этом комфортно? – она посмотрела на меня, начиная застегивать пуговицы на втором манжете.

— Нет, — призналась я.

— Ну, вот. Надень то платье, что ты брала с Оксаной перед их отъездом. Оно отлично подойдет, — улыбнулась Волжак и, быстро поцеловав меня в нос, снова ушла в ванную.

— Конечно, я же только и мечтала, чтобы по сто раз переодеваться, — проворчала я, но понимала, что она права. Я выглядела слишком по-рабочему. Словно я шла на ужин не как ее женщина, а как… ассистент.

***

К назначенному часу мы заходили в самый дорогой и шикарный ресторан нашего города. Я послушала Волжак и надела красивое черное платье скромной длины и с аккуратным декольте. Оно было не вызывающим, но в то же время в меру сексуальным. Моя спутница выбрала наряд, сшитый на заказ – темно-синяя дорогая ткань костюма сидела на ней, как вторая кожа. Волжак вообще стала чаще выбирать брючные костюмы, хотя в юбке мне ее задница нравилась намного больше.

Александр Николаевич уже был на месте, и когда мы подошли к столику, он галантно поднялся и, поочередно поцеловав нам руки, придвинул стулья каждой из нас.

Я открыла меню и выдохнула. Обычный «Цезарь» стоил в этом ресторане как крыло самолета. Я беспомощно взглянула на Волжак, но она, в свою очередь, сидела с абсолютно непроницаемым выражением лица. По всей видимости, Александр Николаевич заметил мое смущение, потому что губы его растянулись в снисходительной улыбке, и он сказал:

— Выбирайте, Ирина Николаевна, не стесняйтесь. Я угощаю.

Я в ответ лишь дернула губами. Было не очень приятно, что он заметил мое смущение, а еще более неприятно, что он дал об этом знать. Но взгляд Волжак, который она бросила на своего отца, немного помог мне расслабиться. Моя женщина на моей стороне.

Когда Волжак-старший определился с заказом, сообщил, что ему нужно выйти, и что пока мы можем прийти к решению, чем же мы все-таки будем трапезничать. Когда он встал и направился в уборную, я положила меню на стол и посмотрела на Волжак.

— Я не понимаю, что тут можно съесть. Цены просто адовые, — возмутилась я. Нет, конечно, мы частенько ходили с Екатериной Александровной ужинать в хорошие заведения, и, более того, она никогда не ограничивала меня в средствах – бюджет был, как говорится, общий, хоть я и старалась этим не пользоваться. Но цены здесь были просто невообразимые.

— Выбирай, что хочешь, — спокойно проговорила она. – Мой отец любит пускать пыль в глаза. Советую выбрать что-то подороже, — усмехнулась Екатерина Александровна, чуть скривив губы.

— Боже, я чувствую себя какой-то… деревенщиной, — выдохнула я, возвращаясь взглядом к меню.

— Успокойся, — Волжак отложила папку с перечнем блюд и посмотрела на меня. – Это просто ужин. Если он хочет помахать павлиньим хвостом – пусть машет. Ты тут не при чем.

— Постараюсь это запомнить, — пробормотала я и опустила взгляд, заметив, что отец моей любимой возвращается к столу.

Я выбрала салат «Цезарь» с креветками и что-то из мяса. Я не смогла запомнить название, но это мне посоветовала Волжак. А так как я доверяю ее вкусу, то согласилась. Она выбрала то же самое. Александр Николаевич тоже заказал салат, но не банальный «Цезарь», а что-то из моцареллы с печеными овощами, и рыбу. Но, конечно же, не простую, а черную треску в каком-то соусе. К слову, на мне были туфли, которые стоили всего в два раза дороже этой трески. То есть, Александр Николаевич заказал блюдо, ценой в одну мою туфлю. Даже стало как-то не по себе. Но у богатых свои причуды. Если он хочет платить четыре с половиной тысячи за кусок рыбы с непонятным мне соусом – это его право.

Также он заказал дорогое вино, которое нам принесли уже через пять минут.

Пока мы ждали наш ужин, Волжак-старший немного поспрашивал свою дочь о ее работе, а потом… переключился на меня.

— Ирина Николаевна, вы давно работаете на Катерину? – поправив галстук, он сел чуть свободнее.

— Ну, уже… больше двух с половиной лет, — мысленно провела я подсчеты. – Если не считать перерывы.

— Перерывы? – поднял он бровь. Вот откуда у нее эта привычка. – Вы имеете в виду отпуск?

— Нет, я… — я замялась. Ну, не рассказывать же ему всю нашу историю отношений? – Я у Михаила Андреевича работала какое-то время… Потом… в другом месте. Но в общем больше двух с половиной лет, — закончила я, чувствуя, что начинаю потеть.

— О, я не знал, что вы и у Иванцова потрудиться успели, — усмехнулся Волжак-старший. – А в «другом месте» — это где, если не секрет? И почему? Вы увольнялись, я так понимаю?

— Да, я… — набрав в легкие воздуха, я продолжила. – Я работала в «Канте» какое-то время, потом… Потом вернулась.

— Интересно… — задумчиво пробормотал Александр Николаевич. – Какой у вас… забавный послужной список. А почему вы уходили?

— Я… — тут я уже окончательно потерялась.

— Так было нужно, — к счастью, Волжак решила мне помочь. – В любом случае, сейчас это не имеет никакого значения.

— Понятно, — переведя насмешливый взгляд на дочь, протянул Волжак-старший. – И как вам работается…вместе? Я имею в виду… на работе вместе, дома, я так полагаю, тоже вместе… не устаете?

— Правильно полагаешь, — снова ответила за нас двоих Волжак, прямо глядя в глаза отцу. – И нет, не устаем.

— Ты говоришь за себя или за Ирину Николаевну тоже? – усмехнулся мужчина, а я поняла, что непременно следует вмешаться, поскольку Волжак выглядела напряженной, как струна.

— Я не устаю точно, — улыбнулась я. – Мне даже иногда мало проведенного времени вместе. К тому же, на работе мы коллеги. И стараемся отделять личное от рабочего.

— Это похвально… — ответил Волжак, снова переведя взгляд-рентген на меня. – Ирина Николаевна, а где вы учились? Вы же родом… откуда-то… из глубинки? – спросил он, положив обе руки на стол.

Этот вопрос явно был с издевкой. Но я решила не поддаваться.

— Да, вы правы, я из небольшого городка нашей области. Но сюда переехала несколько лет назад.

— Приехали покорять большие горизонты? – снова усмехнулся он.

— Скорее, реализовывать амбиции, — сдержанно прокомментировала я, начиная все больше нервничать.

— Не сомневаюсь.

Ухмылка его была из разряда «я знаю о тебе больше, чем ты думаешь», и мне это не понравилось. Но, к счастью, моя любимая начальница снова вмешалась и перевела тему.

— Как мама? Как ее бизнес? – проговорила Волжак, явственно намекая, что мой личный артиллерийский обстрел закончен. Александр Николаевич, судя по всему, это понял.

— Превосходно, она абсолютно увлечена этим делом. Я предложил ей открыть второй магазин, но она не уверена, что будет все успевать. Заказов действительно много. Моя жена и мать Катерины, Светлана Юрьевна, — пояснил Волжак-старший уже мне, — жутко увлечена флористикой. Составление букетов, украшение, всевозможное оформление и иже с ними. Но, наверное, Катерина вам и сама рассказывала об этом.

Готова спорить, это была проверка. Но Волжак и правда когда-то давно, вскользь, упоминала, что мать ее работает в цветочном бизнесе. Не конкретизировала, конечно, но упоминала.

— Да, что-то такое говорила, — кивнула я, прямо смотря ему в глаза. Интересно, почему он так себя ведет? Неужели считает, что я могу представлять опасность для его дочери? Может, думает, что я использую ее и живу с ней ради денег?

— Ее цветочный бизнес… процветает, простите за тавтологию, — усмехнулся он. – Я давно говорю, что пора нанять менеджеров и поставить это дело на поток, но… Света хочет всем заниматься лично, — покачал он головой. – Никакой коммерческой хватки.

— Не все в мире акцентируется на деньгах, — сухо прокомментировала Волжак, оглядывая зал со скучающим видом.

— Да уж, этими суждениями ты явно пошла в мать, — ответил Александр Николаевич и поднял бутылку, чтобы «обновить» бокалы.

***

Дальше ужин протекал без эксцессов. Мы говорили о работе, Александр Николаевич увлеченно рассказывал об их семейном бизнесе, к явному неудовольствию самой Волжак, поскольку несколько раз была произнесена фраза о том, что «Катерина совершенно не участвует в жизни семьи». Но в целом все прошло неплохо, хоть меня и не покидала мысль, что Александр Волжак относится ко мне весьма настороженно и даже как-то высокомерно. Словно я не на его уровне. Это было не очень приятно, но, судя по самой Волжак, это было его обычным поведением. Так что в итоге я решила не заморачиваться на этот счет.

А под конец ужина он и вовсе удивил меня, пригласив вместе со своей дочерью к ним в гости. «Познакомиться поближе», как он сам сказал. Волжак так удивилась, что даже забыла проследить за лицом – так и сидела с полминуты с открытым ртом и вытаращенными глазами. Но сказала, что подумает над его предложением, и если будет свободное время, то мы приедем.

После нашего знакомства и, что греха таить, вкусного ужина, Волжак-старший распрощался с нами и отправился в гостиницу, а мы – домой. И по дороге в такси я решила начать разговор:

— Ну, что? Ты все еще считаешь, что он что-то задумал? – я сидела рядом с Волжак на заднем сидении такси.

— Не знаю, — задумчиво проговорила она. – Странно все это.

— Почему?

— Чтобы отец пригласил… нас обеих к себе в дом… — она покачала головой, продолжая смотреть в окно.

— Ну, может, я ему понравилась? – пробормотала я. – Ты не допускаешь такой мысли?

— Нет…

— Нет?! – возмутилась я, стукнув ее по руке. Волжак словно очнулась и посмотрела на меня.

— В смысле… Не «нет, я так не думаю», а в смысле «нет, это все равно странно». У меня какое-то нехорошее предчувствие… Не может человек, всю жизнь пытавшийся избавить меня от этой… как он сам выражался, «нездоровой тяги к девушкам», так просто взять и начать быть абсолютно дружелюбным. Это ненормально.

— Ну, может, он понял, что важнее не твоя ориентация, а ты сама?

— Не знаю… Но, очевидно, рано или поздно он скажет, что ему нужно на самом деле, — также задумчиво пробормотала Волжак.

— А я верю, что он просто хочет наладить с тобой общение, — оптимистично проговорила я, чуть наваливаясь на свою начальницу. – А мы примем его приглашение?

— А ты хочешь? – подняла бровь Волжак.

— А ты сомневаешься? – искренне удивилась я. – Боже, я же все мозги тебе проела, пока пыталась о тебе выяснить все, что только можно. И ты еще спрашиваешь, хочу ли я познакомиться с твоими родителями?! Ты серьезно?

Волжак так искренне рассмеялась своим глубоким голосом, что я невольно тоже расплылась в улыбке.

— Действительно, что это я. Глупости какие-то спрашиваю, — продолжая смеяться, ответила она, приобнимая меня за талию.

— Вот-вот. Так что… Я с радостью бы посетила дом твоих родителей, — снова проговорила я, чтобы убедить ее в этом.

— Ладно, я подумаю, — наконец, согласилась она.

Я действительно хотела познакомиться с ее мамой, лучше узнать папу, да хоть троюродных бабушек и дедушек! Если они являются частью ее, частью ее семьи, я уже их заведомо всех люблю и уважаю.

После этих мыслей мне пришла в голову еще одна. После которой мне стало немного грустно – родители Волжак, по крайней мере, ее отец, хоть и не был рад от новости, что его дочь лесбиянка, все равно поддерживал с ней какую-никакую связь. И, главное, он знал. Но мои родители были не в курсе и даже не догадывались, чем я живу и, что основное, с кем. И я не знала, смогу ли я когда-нибудь рассказать им об этом, хотя, врать не буду, я все чаще думала о том, чтобы все им рассказать. Мама звонила мне часто и также часто задавала вопрос, не нашла ли я себе жениха. И если раньше я просто спокойно говорила, что занята своей карьерой, и что думать о делах сердечных мне некогда, да и желания особого нет, то сейчас лгать становилось все противнее. Ведь мое сердце не было свободно. Уже давно. Оно было абсолютно и бесповоротно занято самой потрясающей женщиной на свете.

========== 7 ==========

В начале мая Волжак не выдержала моего напора и… согласилась принять приглашение отца. И мы отправились в путь, чтобы провести праздничные выходные в доме родителей Волжак. Александр Николаевич предложил, чтобы мы приехали в четверг вечером, на все праздники. А в пятницу собирался устроить официальный семейный ужин. Волжак сначала заартачилась, говоря о том, что ни о каких светских раутах не может быть и речи, но Александр Николаевич убедил ее, что никого лишнего не будет – только их семья. Скрипя зубами, Екатерина Александровна согласилась.

И почти в девять вечера мы уже ехали из аэропорта на служебном черном «Мерседесе», услужливо предоставленном Александром Николаевичем.

— Нужно было взять машину в аренду, — проворчала Волжак, пристально глядя в наглухо тонированное окно. Что она там могла рассмотреть – для меня оставалось загадкой, но, видимо, так ей было спокойнее, потому что то, что она нервничала, я чувствовала всеми своими рецепторами.

— Да ладно, нам только до дома твоих родителей добраться, — попыталась я ее успокоить. – А так можно будет взять такси. Ты мне обещала много пеших экскурсий, — напомнила я ей, стараясь отвлечь.

— Все равно… — пробормотала Волжак и посмотрела на водителя. – Виталий, нам еще долго ехать?

— Минут двадцать еще, Екатерина Александровна, — ответил ей водитель. – Я обещал Александру Николаевичу, что к половине десятого вас привезу. Пока успеваем.

— Прекрасно, — выдохнула Волжак и откинулась на спинку кожаного сиденья.

К слову, водитель был вообще отдельной темой – казалось, что богатырь из сказок ожил и… стал работать на отца Волжак. То, что это был настоящий богатырь, я не сомневалась — потому что его рост был почти два метра, а по телосложению он был… просто огромным. Даже угрожающим. Косая сажень в плечах, лицо не изуродовано особым интеллектом, как говорится… В общем, все по канону. Волжак рассказала мне, что Виталий – сын женщины, которая много лет работает у ее родителей – готовит, убирает, в общем, следит за хозяйством. И когда ее сынок подрос, стало ясно, что профессором ему не стать. Но… парень был внушительных физических данных, поэтому Волжак-старший быстро нашел ему работу – личным водителем, иногда носильщиком сумок и помощником матери, и даже периодически охранником.

И сейчас этот «Халк» вез нас к загородному дому, где проживали родители моей любимой женщины. Я пыталась хоть немного рассмотреть город, пока мы ехали, но, к сожалению, и так был уже вечер, а тонированные окна и вовсе лишили меня возможности обзора.

Но когда мы свернули с асфальтированной дороги куда-то в лес, мне почему-то стало не по себе. Я взволнованно посмотрела на Волжак, ожидая от нее хоть какого-нибудь комментария.

— Не переживай, — усмехнулась она, видя мои напуганные, как у оленя, глаза. – Мой отец предпочитает жить вдали от людей. Что странно, учитывая его любовь к показной роскоши, — тут же добавила она, не удержавшись.

— И он живет… в лесу? – поинтересовалась я, немного все же успокоившись. Нет, ну, меня тоже можно понять – огромный мужик везет нас в затонированной машине черт знает куда, в лес. Кто бы тут не струхнул?

— Да, — снова усмехнулась она. – В избушке на курьих ножках. И егерем подрабатывает, – видя, что шутки до меня доходят с трудом, Волжак вздохнула и пояснила, — они живут в элитном поселке. Нам недолго осталось.

— «Нам недолго осталось» — звучит не очень жизнеутверждающе, ты не находишь? – нервно усмехнулась я.

— Ехать. Я имею в виду ехать, — улыбнулась она. – Ты нервничаешь?

— Я? С чего ты взяла? – преувеличенно уверенно ответила я, пожимая плечами.

— Ну, может, потому что ты свою сумку уже шесть раз переложила с колен на сиденье? – усмехнулась Екатерина Александровна, глядя на меня.

— Нет, я… Да, черт побери, я жутко нервничаю, — призналась я, выдыхая.

— Почему?

— Почему? Потому что там твой отец, твоя мама… Родители…

— Ты сама же сама говорила, что хочешь поехать?

— Говорила, — горячо кивнула я и, на секунду задумавшись, продолжила, – но это не означало, что у меня не будет нервного срыва.

Волжак снова рассмеялась и взяла меня за руку.

— Не переживай. Я не дам тебя в обиду.

— В этом я даже не сомневаюсь, — улыбнулась я, сжимая в ответ ее руку.

— Почти приехали, — проговорила Волжак, и я заметила, как на ее лицо словно набежала тень.

Посмотрев в темное окно, я увидела, как начали появляться дома. Все с заборами, разных цветов и моделей – начиная от отделанных цветным сайдингом коттеджей, заканчивая просто некрашеными кирпичными строениями. И когда мы начали притормаживать у одного из заборов, я открыла рот. Мне довольно плохо было видно, но, тем не менее, я смогла разглядеть то, где мы оказались. Ведь мы подъехали к огромному двухэтажному… особняку? Просто загородным домом назвать это было сложно, потому что сюда можно было поселить добрую половину высотки, в которой мы с Волжак жили. Поэтому, определенно, особняк.

***

Когда «Мерседес» остановился на большой площадке, засыпанной светлым гравием, я увидела, как широкие двойные двери дома открылись. Погода в этом году была странная – несмотря на довольно холодную зиму, еще в апреле почти весь снег уже сошел. Но тут еще кое-где виднелись небольшие нерастаявшие кучки, наверное, потому что все же это была не городская местность.

Я сглотнула и только собралась открыть дверь, как Волжак придержала меня за руку.

— Расслабься и ни о чем не беспокойся, хорошо? – она смотрела своими невозможно красивыми и пронзительными серыми глазами прямо на меня. И я снова сглотнула.

— Почему у меня ощущение, будто я приехала на экзамен? – тихо пробормотала я, наблюдая, как Волжак-старший направляется к машине, спустившись по массивным ступеням.

— Не переживай, «не зачет» ты не получишь, — усмехнулась она и повернула голову, когда Александр Николаевич открыл дверь с ее стороны. С моей стороны дверь тоже открылась, но уже при помощи Виталия.

— Добрый вечер. Ну, как доехали? – поприветствовал нас Волжак-старший. Он был в брюках, рубашке без галстука и пиджаке, накинутом на плечи. Тут все ходят в деловом стиле? Ее мать встретит нас в накрахмаленной блузке? Черт, а я приперла мягкий домашний костюм с собачками, который специально купила. Но, по всей видимости, разумнее было прихватить офисный наряд.

Волжак-старший попытался поцеловать Екатерину Александровну в щеку, но она ловко увернулась. А когда к ним подошла я, то пожал мне руку, сдержанно улыбаясь.

— Прекрасно. Даже пробок не было, — проговорила Волжак, тут же хватая меня за руку. Если у нас дома я немного смущалась, что ее отец видит наш телесный контакт, пусть и весьма скромный, то сейчас я была ей благодарна, поскольку мое нервное напряжение было на максимальном уровне.

— Отлично. Вы голодные? Могу сказать Ане, чтобы она приготовила ужин, — проговорил Волжак-старший и посмотрел на водителя, который открыл багажник и достал мой чемодан и сумку Волжак. – Виталий, отнеси сумки в дом, — после того, как парень кивнул, глава семейства Волжак снова обратился к нам, — пойдемте, дамы, нечего тут мерзнуть. Светлана Юрьевна уже заждалась. Так что насчет ужина?

— Я не голодна, — ответила Волжак и взглянула на меня, когда мы все направились к дому. – Ты хочешь есть?

Я отрицательно покачала головой, хотя есть я хотела. Ну, мы столько времени провели в аэропорту, потом перелет, потом дорога сюда… Но не буду же я одна сидеть ужинать.

Отец Волжак странно усмехнулся и сказал:

— Тогда посидим в гостиной. Выпьем кофе и, может, у нас есть какие-то крекеры или что-то в этом роде.

Готова поспорить, он понял, что я голодна. Но в ответ я лишь мило улыбнулась и крепче вцепилась в руку Волжак.

***

Когда мы вошли в дом, то нас встретила миловидная женщина, одетая, слава Богу, в нормальную человеческую одежду, а не фрак и цилиндр. Она широко улыбнулась и раскинула руки для объятий. И тут, мельком взглянув на Волжак, я снова открыла рот от удивления. Она растянула губы в теплой улыбке. Не сдержанной, не дежурной и вынужденной, а теплой и искренней!

— Ну, наконец-то, — мать Волжак подошла к ней и крепко обняла, поглядывая при этом на меня и не переставая улыбаться. – Я счастлива, что вы здесь.

Волжак тоже обняла ее, и когда рука Светланы Юрьевны несколько раз прошлась по спине моей любимой женщины, погладив, сама Светлана Юрьевна оторвалась от Волжак и, протянув руку, посмотрела на меня прямым, но теплым взглядом.

— Рада с вами познакомиться, Ирина.

Я пожала ее руку в ответ и тоже улыбнулась.

— Это взаимно. И, пожалуйста, можно на «ты».

Светлана Юрьевна кивнула, еще раз взглянула на меня, на Волжак, а потом посмотрела на Александра Николаевича, который стоял рядом.

— Саш, проводи девочек в гостиную, я распоряжусь насчет кофе.

Волжак-старший кивнул и, положив руку на талию дочери, указал нам направление.

Пока мы шли в гостиную, я осматривала дом. В основном, все было из дерева. Светлые и темно-коричневые тона, деревянная мебель, изысканный декор и неброские украшения. Мне тут нравилось, хотя обстановка была, мягко говоря, строгая, но уют все же чувствовался.

На всех круглых столиках у дверей стояли вазы с живыми цветами, а на стенах висели картины с изображением цветочных полей, букетов или органичных натюрмортов. Когда мы вошли в гостиную, я в очередной раз подняла челюсть с пола.

Это была огромная комната в светло-бежевом цвете. У одной стены находился длинный шкаф с книгами, которые были все одного размера, и написанные на корешках римские цифры располагались по порядку. Стало ясно, что это коллекция какой-то литературы. Рядом стояло мягкое кожаное кресло коричневого цвета, с другой стороны которого был торшер.

У стены напротив стоял такой же кожаный диван с низкими деревянными тумбами по обеим сторонам, на которых тоже стояли вазы с цветами. Что неудивительно, раз Светлана Юрьевна занимается цветочным бизнесом.

Но что меня поразило и удивило больше всего – это камин, в стене напротив входа. Он был широким и настоящим. Не декоративным. Потому что я четко видела огонь и поленья. Перед камином стоял низкий столик, небольшой диван и два кресла, которые были чуть более светлого оттенка, чем другая мебель, под цвет камина. И именно на этот диван нас с Волжак и усадил Александр Николаевич.

Он завел светскую беседу про погоду и работу, пока не пришла Светлана Юрьевна. Она улыбнулась и сообщила, что через минуту уже принесут кофе. Только она уселась в кресло через стол от своего мужа, как в гостиную вошла кругленькая невысокая, даже маленькая, женщина с подносом, на котором стояли четыре чашки, сахарница, ложки и вазочка с фигурными печеньями и конфетами.

Выставив это все на стол, она повернулась к Волжак-старшему, который ее окликнул.

— Ань, принеси еще коньячку, думаю, наши гости не откажутся от кофе с коньяком.

Женщина улыбнулась и, кивнув, снова направилась к выходу.

Мы спокойно беседовали о всяких мелочах, мать Волжак рассказала о своем магазине, цветах, о том, что на заднем дворе дома у нее целая оранжерея, в которой даже зимой цветут цветы. Также мы обсудили наш перелет, поездку сюда, и перешли к теме выходных.

— Ну, что, какие у вас планы на праздники? – Светлана Юрьевна села поудобнее и с улыбкой посмотрела на нас с Волжак. – Пойдете на парад и салют?

— Пока четкого плана нет, — проговорила Волжак, трогая чашку, стоящую на блюдце. – Но я хотела показать наш город. Наверное, на площадь съездим, к крепости, куда там еще можно… Погуляем.

— Наш город не славится особыми достопримечательностями, — усмехнулся Волжак-старший.

— Но вы можете съездить в цветочный сад! – воскликнула Светлана Юрьевна. – Они там все изменили, помнишь, Катюш, как мы гуляли там?

— Угу, — кивнула Волжак, наблюдая, как вернувшаяся Анна ставит на стол коньяк.

— Сейчас там все по-другому, я раз в месяц стабильно езжу туда, — улыбнулась Светлана Юрьевна. – Для вдохновения, так сказать.

— Свет, ну, может, им не интересны пестики и тычинки, — усмехнулся Волжак-старший, положив одну ногу на другую.

— Я бы посмотрела на цветочный сад, — тихо проговорила я, глядя в чашку с кофе. Добавлять коньяк я не стала.

— Хорошо, заедем и туда, — улыбнулась мне Волжак. – Я действительно там давно не была.

— А еще отведи Ирочку на рынок, — добавила Светлана Юрьевна. – Он стал таким огромным, столько сувениров, поделок, всяких интересных вещей! Кстати, вот эту картину, — Светлана Юрьевна указала на стену, где висела картина с изображением красивого яркого цветочного поля, выполненная маслом, — я урвала именно там.

— Это настоящий блошиный рынок, — поморщился Александр Николаевич, — там ходит всякий сброд. Ты помнишь, как лишилась кошелька и телефона после одной из поездок туда?

— Ой, Саш, карманники есть везде, — махнула рукой Светлана Юрьевна. – Там очень интересно. Только рыночек этот под открытым небом, поэтому, надеюсь, вы взяли теплую одежду. Потому что если вы туда попадете, то пробудете там не меньше двух часов, я уверена. Ирочка, а чем ты любишь заниматься в свободное время?

Я кашлянула, подавившись кофе. Чем я люблю заниматься в свободное время? Эм-м-м… ничем? У меня не было хобби или какого-то увлечения, и что ей ответить, я не имела понятия. Но Волжак, поняв мою растерянность, снова пришла мне на помощь.

— Мам, у нас не так много свободного времени на самом деле, мы постоянно работаем. А когда у нас выходные, мы ходим в кино или музеи. Или еще куда-то, — спокойно проговорила она, даже не поведя бровью.

— Я тебе говорил, что Ирина Николаевна работает вместе с Катериной. Она ее секретарь, — вставил Александр Николаевич, делая глоток из чашки.

— Ассистент, — поправила его Волжак.

— Ну, ассистент, — пренебрежительно пожал плечами ее отец. – Не вижу особой разницы.

— Между задницей и пальцем ты тоже не увидишь разницу? – проговорила Волжак, а я вытаращилась на нее во все глаза. Нет, понятное дело, что он этим комментарием хотел меня задеть, но Волжак почему-то это задело еще больше.

Александр Николаевич с укором посмотрел на свою дочь и только открыл рот, чтобы что-то ответить и прервать образовавшуюся тишину, как Светлана Юрьевна его опередила:

— Так, девочки, думаю, нам пора всем ложиться спать. Вы должны отдохнуть, потому что, чувствую, что прогулок у вас завтра будет много. Главное, вернитесь до вечера. В семь ужин, — улыбнулась женщина, предупредительно взглянув на своего мужа, как бы негласно намекая, чтобы он заткнулся. К моему удивлению, он смиренно промолчал, лишь на губах его отразилась презрительная улыбка.

— Саш, Виталик уже отнес их вещи? – спросила Светлана Юрьевна, давая понять, что их спор с дочерью окончен.

— Конечно. Катерина, твои вещи в твоей комнате, а вещи Ирины Николаевны в гостевой.

Я удивленно посмотрела сначала на Волжак-старшего, а потом и на саму «Катерину».

Она едко улыбнулась, поставила чашку на стол и чуть наклонилась к отцу:

— Ты же знаешь, что мы живем вместе? И спим, соответственно, тоже.

— Конечно, я в курсе, — кивнул Волжак, не отводя взгляда. – Но у тебя односпальная кровать.

— В гостевой комнате стоит двуспальная, — не сдавалась моя женщина.

— Это другая, — резко ответил Волжак-старший. – В той меняют напольное покрытие и обновляют стены, так что она временно не функционирует. А в этой кровать тоже односпальная.

— О, дай угадаю, — усмехнулась Волжак, — ремонт в ней начался буквально вчера, не так ли?

— Нет, там идут работы уже несколько дней.

— Катюш, это правда, — каким-то извиняющимся голосом проговорила Светлана Юрьевна. – Уже с неделю там постоянно идут работы. Мы их приостановили на выходные, но после праздников рабочие вернутся.

— Ну, значит, мы обе ляжем в моей комнате, — безапелляционно заявила Волжак, начиная вставать.

— Ты что, маленький ребенок? – не слишком дружелюбно спросил отец Екатерины Александровны. – Не можешь спать одна? Вам там все равно будет неудобно.

— А мне кажется, это ты пытаешься что-то мне доказать, — в той же интонации проговорила Волжак, а мне стало ясно, что если не вмешаться, то начинающаяся перебранка грозит перейти в полномасштабные военные действия.

— Кать, я думаю, ничего страшного, если мы пару ночей проведем порознь, — кажется, я сама еле слышала свой голос.

Волжак посмотрела на меня, и в ее глазах, цвета свинцовых грозовых туч, я увидела сначала промелькнувшее удивление, а потом что-то наподобие раздражения.

— Серьезно? – недобро ухмыльнувшись и подняв свою эффектную бровь, спросила она, хотя вопрос был чисто риторическим.

— Я рад, что хоть кто-то из вас ведет себя по-взрослому, — проговорил Волжак-старший и тоже встал. – Идемте, Ирина Николаевна, я провожу вас. Катерина, обсуди с мамой завтрашний ужин, — сказав это, Александр Николаевич указал рукой на дверь, намекая, что нам пора. Я встала и посмотрела на Волжак, в надежде хотя бы взглядом дать ей понять, что я сделала это только из-за того, что не хотела, чтобы их очередная ссора испортила всем вечер. Но Волжак демонстративно отвернулась, даже не взглянув на меня. Очевидно, она восприняла это так, будто я встала на сторону ее отца. Ну, что ж, если она считает, что я могу так поступить, пусть. Потом сама будет извиняться, когда осознает свою ошибку.

========== 8 ==========

Я прошла за отцом Волжак по коридору, а затем по лестнице. Он рассказал о примерном расположении комнат в их доме, и так я узнала, что комната Волжак была в самом конце коридора, немного дальше, чем та, которую выделили мне. Также на втором этаже располагался кабинет Александра Николаевича, их со Светланой Юрьевной спальня, еще одна гостевая, и прачечная. На первом была гостиная, «цветочная комната», выходящая на задний двор, столовая, кухня и две «комнаты прислуги», как выразился сам Волжак.

Пока он рассказывал мне все это, мы дошли и остановились перед светло-коричневой дверью.

— Ирина Николаевна, я могу быть откровенным? – проговорил Александр Николаевич, открывая дверь в комнату и пропуская меня вперед.

— Конечно, — кивнула я, оглядываясь. Тут было довольно мило и уютно. Большое окно напротив двери выходило на заднюю часть дома, и я видела верхушки каких-то кустов или низкорослых деревьев. На окне висели светлые занавески со сборкой посередине, а на самом подоконнике стояло три горшка с цветами. У другой стены справа стоял небольшой шкаф, а слева кровать. Нечто среднее между одноместной и полуторкой. Но, учитывая, как я сплю, нам с Волжак, действительно, на ней было бы не слишком удобно.

— Я все могу понять… — продолжил Волжак и замялся. – Ладно, не понять, а… осознать, — он кашлянул в кулак и снова посмотрел на меня. – Но я бы не хотел, чтобы в моем доме… Вы… В общем, я буду рад, если вы останетесь в своей комнате, а Катерина в своей.

Я молча смотрела на него, пытаясь понять смысл его действий. Он нас сам пригласил, он знал, что мы не просто подружки или соседки по квартире, тогда почему он не может вынести даже мысль о том, что мы будем просто вместе спать? Это же не значит, что мы тут же устроим Содом и Гоморру!

— Александр Николаевич, — начала я, стараясь говорить уверенно, хотя поддерживающей руки Волжак мне явно не хватало, — я тоже могу все осознать, но… Если вам так неприятна мысль о том, что мы с вашей дочерью вместе, зачем вы нас пригласили? Это похоже на какой-то мазохизм, — искренне недоумевала я.

— Послушайте, дорогая Ирина Николаевна, — усмехнувшись, сказал он, — мои отношения с Катериной уже много лет напоминают ходьбу по минному полю. Один неверный шаг – и ты убит. Это нескончаемая стратегия, от которой я, честно сказать, уже подустал. И я готов смириться с ее… выбором, но… Я хочу просто знать, что моя дочь спокойно спит в своей кровати, — проговорил он, пристально глядя мне в глаза. – Одна.

— Надеюсь, от этой мысли вам будет легче, — хмыкнула я, отворачиваясь.

— Располагайтесь, Ирина Николаевна. Доброй ночи, — сказал он, и я услышала, как дверь закрылась.

Вздохнув, я еще раз осмотрелась и увидела у кровати рядом с тумбой свой чемодан. Александр Николаевич уже тогда знал, что сделает все, чтобы мы с Волжак спали раздельно. Ну, что ж, ладно. Зато днем-то мы будем вместе.

Я подкатила чемодан и открыла дверцы шкафа. Моя верхняя одежда аккуратно висела на плечиках. Виталик, однако, знает свою работу.

Я достала домашний костюм, который решила использовать в качестве пижамы, косметичку с зубной щеткой, гелем, шампунем и прочими принадлежностями, и убрала чемодан в шкаф, закрыв дверцы. В моей гостевой комнате была отдельная ванная, что, безусловно, радовало. Не хотелось бы утром, находясь в состоянии ведьмы из Блэр, встретить кого-то из родителей Волжак.

***

Приняв душ, умывшись и переодевшись в ставшим пижамой костюм, я вернулась к аккуратно заправленной кровати и наклонилась, чтобы понюхать цветы, стоявшие на тумбочке. Это был садовый букет с невероятным ароматом. Я включила ночник и села на кровати, чтобы поставить телефон на зарядку. Когда я услышала приглушенные голоса и шаги по коридору, в моей голове крутился только один вопрос – зайдет ли ко мне Волжак пожелать спокойной ночи или так и продолжит показывать характер?

Спустя несколько минут стало ясно, что не зайдет. И голоса, и шаги стихли, а мою дверь так никто и не открыл. Кивнув самой себе, я легла в кровать и подтянула одеяло.

Она что, правда на меня обиделась? Ну, ясно же, как день, почему я так поступила. Конечно, я бы очень хотела лежать сейчас тут не в одиночестве, а с ней, чувствовать ее прикосновения, ее горячее тело, дыхание, стоны… Боже. Я поднялась и села на кровати. Мне нужна Волжак. К черту ее отца!

Я встала и, натянув на ноги носки, подошла к двери. Медленно открыв ее, выглянула в коридор. Горел только тусклый свет от бра, висящих на стенах. Я на цыпочках выскользнула из комнаты и направилась к двери спальни Волжак. Оказавшись у нее, подумала, что, вероятно, я уже в том статусе, когда можно не стучать, поэтому также тихо и медленно приоткрыла дверь. Слава Богу, что кто-то регулярно смазывает петли в этом доме, потому что дверь даже не скрипнула.

Я заглянула внутрь темной комнаты и осторожно вошла. Во мраке я видела лишь очертания кровати, шкафа, стола и другой мебели. Спальня Волжак была значительно больше моей гостевой комнаты, что, впрочем, неудивительно.

— Решила пожелать мне спокойной ночи? – опасно ровный голос Волжак прервал мои размышления.

— Я… Да… — пробормотала я, снова растерявшись. Мне всегда было трудно подходить к Волжак, когда она была в таком искусственно спокойном состоянии. – Думала, ты зайдешь ко мне.

— Ты сама изъявила желание спать отдельно. Я уважаю твой выбор, — ответила она, и я услышала, как кровать скрипнула.

— Ты же понимаешь, что я это сделала не потому, что не хочу ночевать с тобой? – я сложила руки на груди, уставившись примерно в то место, где должна была быть голова Екатерины Александровны.

— Понятия не имею, — фыркнула она. – Я знаю лишь то, что ты сыграла по правилам моего отца.

— Кать, ну, серьезно, какие правила? Вы готовы были вцепиться в глотку друг другу, ему и так непросто принять… нас, но… Он старается, просто нужно время.

— О, так ты на его стороне? – я услышала презрительные нотки в ее голосе.

— Я на твоей стороне, — вздохнула я. – Просто не хочу, чтобы вы скандалили все выходные.

— Оставь заботу о моих отношениях с отцом – мне, — бросила Волжак и, кажется, снова легла.

— О, ну, хорошо, — вскинув руки, ответила я. – Тогда удачно вам полаяться все следующие два с половиной дня! – гордо подняв голову, я развернулась и вышла из ее комнаты, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

Я прошагала к себе и с размаху рухнула в кровать, перевернувшись на бок и бормоча под нос ругательства.

Спустя минут десять я более-менее успокоилась, хотя сон и не думал приходить. Взглянув на часы, ужаснулась – было начало третьего ночи, а завтрак в этом доме на выходных подавали в десять. То есть у меня меньше восьми часов на сон, а я даже не собиралась отправляться в объятия Морфея. Снова перевернувшись и оказавшись лицом к окну, я вздохнула. А ведь все эта чертова Волжак, будь она неладна.

Небо было чистым, и свет от луны падал на деревянный пол. То и дело на паркете я замечала танцующие тени от ветвей деревьев, которые буквально гипнотизировали. И когда я в очередной раз перевернулась, то услышала тихий щелчок защелки. Подняв голову, я уставилась на дверной проем. В мелькнувшем тусклом свете я без труда разглядела Волжак.

— Я не могу заснуть, — пробубнила она, продолжая стоять у двери.

Я откинула одеяло и встала с кровати. Глаза уже привыкли к темноте, и мне удалось даже увидеть выражение лица Волжак. Я подошла к ней вплотную и положила ладонь на щеку, поглаживая. Она продолжала смотреть мне в глаза.

— Я не люблю ругаться с тобой, — прошептала я и притянула ее к себе, обнимая. Крепкие руки тут же в ответ обернулись вокруг меня. – А тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, — также тихо ответила она, утыкаясь мне в шею и чуть прикусывая кожу. А после и вовсе прошлась языком по вене до самого основания уха.

Я шумно выдохнула, ощущая, как ее руки сжимают мои ягодицы. Кажется, темперамент Волжак не укротить даже ее строгому отцу.

— Твой отец спит на этом же этаже, — прошептала я, понимая, какую игру затеяла Екатерина Александровна. – И он четко дал мне понять, что не хочет разврата в своем доме.

— К черту его, — пробормотала Волжак, заставляя меня поднять руки и снимая верхнюю часть костюма. – Это пижама с собачками?

— Да, — хихикнула я, послушно отходя в сторону окна, подталкиваемая Волжак.

— Прекрасно.

Глаза Екатерины Александровны горели желанием. Когда мы оказались у окна, я увидела выражение лица Волжак, и мое либидо пустилось в пляс. Наверное, даже ее прикосновения меня не всегда заводят так быстро, как эмоции на ее лице в такие моменты.

Волжак развернула меня к окну и спустила вниз штаны.

— Вид на заднюю часть просто завораживает, не так ли? – прошептала она, прижимаясь бедрами к моей заднице.

— Ты про заднюю часть двора или… — выдохнула я, вжимаясь в нее.

— Или.

В этот момент любимые пальцы как всегда вовремя оказались внутри. Резко и без прелюдий. Ну, что я могу сказать, Екатерина Александровна всегда знала свое дело.

Ритмичные и поначалу медленные, плавные движения сменились быстрыми толчками. В какой-то момент она поменяла положение пальцев, и я ощущала, как к проникновению присоединилось поглаживание клитора. А это была смесь, способная выбить из меня дух очень быстро. Большой палец Волжак был во мне, остальные ласкали сверху, а вторая рука сжимала мою грудь. Мы двигались синхронно и быстро, и когда я ознаменовала свое фееричное окончание стоном, который попыталась сама же и заглушить, сжав зубы, то дернулась и задела чертов горшок, что стоял на подоконнике.

— Не замечала раньше, что ты любишь бросать предметы, когда кончаешь, — усмехнулась Волжак, все еще не выходя из меня, но сменив движения на медленные и успокаивающие. Я же пыталась восстановить дыхание.

— Я не могла кричать, поэтому решила скинуть горшок, — усмехнулась я в ответ. – Ты… останешься? – замявшись, спросила я, выпрямляя спину и прижимаясь лопатками к груди Волжак.

— А ты разве не боишься гнева моего отца? – спросила она, но я расслышала веселую издевку в ее голосе.

— Ты сама сказала: «К черту его», — пальцы Волжак, наконец, оставили меня в покое, и я полностью развернулась к ней. – Я постараюсь не пинаться.

— Хорошо, — Волжак поцеловала меня в кончик носа. – Если что, я просто скину тебя с кровати.

***

На следующее утро мы все собрались в большой и красивой столовой за завтраком. Утренняя трапеза, определенно, важна в этой семье. Всем кроме Светланы Юрьевны принесли яичницу, а мать семейства предпочла овсянку.

— Стараюсь следить за фигурой, — пояснила она, видя мое слегка удивленное лицо. – Каши и фрукты – мои спутники по утрам уже пару лет.

— Но у вас замечательная фигура, — ответила я, заминая уже не первый кусочек бекона с тостом.

— Спасибо, Ирочка, именно поэтому она и замечательная, — рассмеялась женщина. – На самом деле я склонна к полноте.

— О, по вам не скажешь, — улыбнулась я в ответ.

— Моя жена может вам целую лекцию прочитать о правильном питании, — добавил Александр Николаевич. – Советую послушать.

— Саш, ты говоришь так, будто у Иры есть лишний вес, — с укором ответила мужу Светлана Юрьевна, но я промолчала, лишь заметила, как рядом сидящая Волжак стала интенсивнее жевать, и желваки ее забегали еще быстрее.

— Нет-нет, — тут же покачал головой отец семейства. – Я просто к тому, что ты в этом разбираешься. Да и кто сейчас питается правильно? – пожал он плечами. – Никогда не лишнее узнать что-то новое.

Было неясно, то ли он пытался меня оскорбить, то ли правда не имел в виду ничего плохого.

К счастью, Светлана Юрьевна тут же сменила тему разговора, поэтому завтрак продолжился в спокойной обстановке.

Когда все уже пили кофе, Волжак-старший обратился к дочери:

— Я сказал Виталию, чтобы он был сегодня с вами. Покатайтесь, посмотрите город, а к семи возвращайтесь на ужин.

— Мы доедем до города, а там снимем машину, ни к чему заставлять Виталия мотаться с нами. У него, насколько я знаю, тоже выходной должен быть, — проговорила Волжак, глядя то на мать, то на стол, но никак не на отца.

— У него плавающий график, и тебе это известно. Он – водитель, и я плачу ему за это деньги. Даже если это его выходной.

— Если ты платишь ему деньги, это не значит, что он твой раб, — не унималась Волжак. Ну, ясно, очередная стычка.

— Катерина, ты не с той ноги встала? Или не с той постели? – ухмыльнулся Волжак-старший, а я поняла, что он в курсе о наших маленьких ночных передвижениях.

— Не твое дело, с какой постели я встаю, — почти прошипела Волжак и даже привстала.

— Саша, Катя, — строго проговорила Светлана Юрьевна, — успокойтесь оба. Господи, вы оба взрослые люди, почему вы ведете себя, как маленькие?!

— Извини, мам, — чуть улыбнувшись, пробормотала Волжак.

— И отец прав, — уже мягче добавила женщина, — с Виталием вам будет удобнее. Он с удовольствием побудет с вами. Так я хотя бы не буду переживать, все ли с вами в порядке.

— Хорошо, мам, как скажешь, — вздохнула Волжак и посмотрела на меня. – Ну, что, ты готова?

— Да, — утвердительно кивнула я, и, поблагодарив родителей Волжак, встали из-за стола.

***

— Почему вы постоянно ругаетесь с ним? – недоумевала я. – Нет, я понимаю, что он не слишком радушен, но, мне кажется, это именно из-за того, что просто ему сложно принять тот факт, что ты… Что мы…

— Ему сложно принять тот факт, что его дочь – проклятая лесбиянка, позор семьи, и к тому же, не имеет никакого желания участвовать в семейном бизнесе. Мой отец растил меня, как наследника, а в итоге… — Волжак пожала плечами и уставилась в окно «Мерседеса».

Виталий вез нас в центр города и предусмотрительно сделал музыку чуть громче, чтобы предоставить нам хоть какое-то уединение. Этот парень, несмотря на его угрожающий вид, нравился мне все больше.

— И что, вы никогда не были близки с ним как отец-дочь? Посиделок на коленях у отца, объятия, секреты, разговоры по душам… Нет? – поинтересовалась я, радуясь, что Волжак не послала меня в задницу после того, как я снова подняла эту тему.

— Ну, почему же, напротив, — покачала она головой. – Мы были очень близки. Пока он не узнал, что мне нравятся девушки. А потом как отрезало, — усмехнулась она, но я услышала грусть в этой усмешке. – Но он пытался «вылечить» меня, как мог.

— Даже выдал замуж? – тихо спросила я.

Волжак напряженно вглядывалась в мелькающие за окном дома, поджав губы.

— Это все уже не важно. Смотри, мы почти на месте, — она указала рукой куда-то чуть правее дороги, по которой мы ехали, а я поняла, что день откровений окончен.

========== 9 ==========

Мы побывали на большой площади, где на постаментах были военные экспонаты — танки и пушки, а также горел Вечный огонь. Прогулялись по красивому большому парку, перекусив хот-догами и на удивление очень вкусным кофе, а также посетили оранжерею, про которую говорила мать Волжак. Там действительно было великолепно.

Большое здание из стекла было полностью зеленым. Множество растений, цветов, каких-то саженцев. Внутри было светло и немного влажно. Как объяснили работники оранжереи, температура поддерживалась специально для лучшего роста «зеленых». Мы полюбовались замысловатыми чудесами флоры и даже приобрели пару горшков с красивыми цветами в подарок для Светланы Юрьевны.

Виталий безропотно возил нас по городу и терпеливо дожидался на каждой остановке. После парка мы принесли ему хот-дог и кофе, за что он нас сердечно поблагодарил, хоть и жутко при этом покраснел.

Было начало седьмого, когда мы вернулись в дом родителей Волжак, измотанные и голодные. Светлана Юрьевна тепло нас встретила и очень обрадовалась маленьким презентам в виде цветов. Она отправила свою дочь переодеться, а меня, взяв под руку, потащила на задний двор, чтобы показать свои владения.

В задней части их участка располагалась большая теплица, в которой было очень тепло, и в которой росли самые разные растения и цветы. Светлана Юрьевна с большим удовольствием рассказала мне все о своих «подопечных», а в конце своеобразной экскурсии подвела к красивым белым цветам, стоящих на чем-то вроде лесенки в горшках в самом углу.

— Это моя гордость, — улыбаясь, проговорила Светлана Юрьевна. – Белые лилии. Они очень напоминают мне мою дочь.

Я молча наблюдала за женщиной, внимательно слушая ее, и понимала, что она еще не договорила.

— У Катерины было много испытаний. Даже с натяжкой ее судьбу не назовешь легкой, но… Несмотря ни на что, она сохранила благородство и чистоту. И ей, как и этим цветам, нужно время на то, чтобы расцвести. И, видя ее сейчас, я могу с уверенностью сказать, что ты заставила ее это сделать, — тихо проговорила Светлана Юрьевна, продолжая смотреть на красивые крупные бутоны с широкими листьями. – Ты вернула ее улыбку, которую я так давно не видела.

Я сглотнула, переполненная эмоциями.

— Я… Я люблю ее и хочу, чтобы она была счастлива, — еле слышно проговорила я, не имея понятия, что вообще нужно говорить в таких случаях. И нужно ли.

— О, я знаю, дорогая, — снова улыбнулась Светлана Юрьевна и повернулась ко мне, взяв за руку. – Именно поэтому я и хочу подарить тебе этот цветок. Я знаю, что ты достойна моей дочери, и что сможешь о ней позаботиться. Хотя она и ведет себя так, будто не нуждается ни в чем, ей тоже нужна ласка и забота. Уверена, ты это уже поняла.

О, это я поняла еще очень давно. Даже такой непокорный зверь, как Волжак, иногда нуждается в том, чтобы его «почесали за ушком», хотя сама она, конечно же, ни за что в этом не признается.

— А твои родители знают о… ваших отношениях? – спросила Светлана Юрьевна после того, как пообещала, что к нашему отъезду пересадит мне белую лилию, чтобы мы забрали ее с собой.

— Нет, — покачала я головой. – Мои родители очень… консервативные.

— Ты думаешь, что они не одобрят? – сочувственно спросила Светлана Юрьевна. – Они уже пожилые?

— Нет, они еще довольно… молоды, ну, среднего возраста, — смутилась я. – Просто… Я родом из маленького городка, где за последнее время из самых интересных событий – нарисованное плохое слово на стене школы. Если вы понимаете, о чем я. Мне кажется, там даже и не знают, что вообще есть такие явления, как… женщины, живущие друг с другом. И я боюсь, что, скажи я своей матери, что живу с женщиной, она просто не поймет, что это значит. А когда я объясню, то ее тут же увезут с сердечным приступом, — грустно усмехнулась я.

— Мне кажется, ты недооцениваешь своих родителей, — рассмеялась Светлана Юрьевна. – Они все же не в лесу живут, где нет света и телевизора. И… Никогда не знаешь, как они отреагируют, — пожала она плечами. – А ты думала о том, чтобы им рассказать?

— Я… думала об этом, — честно призналась я. – Я бы хотела, чтобы они знали, потому что я действительно люблю самого потрясающего человека на свете и хочу прожить с ним всю жизнь. И я бы хотела, чтобы и они узнали, какая она.

— Твои слова для меня музыка, — улыбнулась Светлана Юрьевна. – Я уверена, все будет хорошо. И я рада, что вы приехали, — мать Волжак остановилась и… обняла меня.

Я была удивлена, но ответила на объятие. Через секунду мы обе услышали насмешливый голос:

— Мне стоит беспокоиться по поводу увиденного?

Светлана Юрьевна прервала наши обнимашки, но оставила свою руку на моей талии.

— Тебе не о чем беспокоиться, если только ты не собираешься идти на ужин в этих штанах. Папа будет вне себя, — тепло улыбнулась дочери Светлана Юрьевна.

Волжак стояла у входа в теплицу, прислонившись к косяку. На ней были рваные джинсы, которые она черт знает, откуда вообще достала. Она точно не привозила их с собой.

— Я знаю. Именно поэтому я их и надела, — ухмыльнулась Екатерина Александровна. – Нашла их в своем шкафу. Я думала, моих старых вещей тут не осталось.

— Мы разбирали чердак не так давно, и я нашла там чемодан с твоей одеждой, — проговорила Светлана Юрьевна, подходя к Волжак и отпуская меня. — И, как я вижу, они тебе еще впору.

— Очень удобные, — улыбнулась Волжак, глядя на меня. – А у тебя есть что-нибудь рваное? Предлагаю позлить папашу.

— Катерина, — с укором проговорила Светлана Юрьевна, но я увидела смех в ее глазах. – Александр Николаевич будет рвать и метать.

— Пусть делает, что хочет, у меня выходные, — отрезала Волжак, пропуская мать к выходу.

Светлана Юрьевна лишь покачала головой и посмотрела на часы:

— Ужин через пятнадцать минут. Не опаздывайте, — она еще раз посмотрела на меня, подмигнула и вышла из оранжереи.

— И чего это вы тут с моей матерью обнимались? – подняв бровь, спросила Волжак, подходя ко мне почти вплотную.

— Секретничали, — улыбнулась я в ответ, прижимаясь к ней всем телом.

— Надеюсь, не сплетничали обо мне?

— О, нет, что ты, — помахала я рукой. – Только о твоих бывших пассиях, — хихикнула я, когда Волжак укусила меня за мочку уха.

— Сомневаюсь, что это возможно, — скептичным взглядом посмотрела на меня Екатерина Александровна.

— Почему?

— Она не была знакома ни с одной из них.

— О, то есть…

— Да, — прервала меня Волжак. — Ты первая, кого я привела домой. Я, по-моему, говорила это.

— Нет, я поняла, что твой отец никогда не жаловал твои увлечения, но я думала, что твоя мама… Что ты… — замялась я, пытаясь сформулировать предложение.

— Что я что? – усмехнулась Волжак, чуть отодвигаясь, чтобы посмотреть мне в глаза. – Что я тайно знакомила ее со своими подружками? Нет. Не знакомила.

— То есть… — я пробежалась пальцами по ее тонкому свитеру, опускаясь к груди. – Я первая девушка, с которой ты занималась любовью в доме родителей? – понизив голос, спросила я.

— Да, — также тихо ответила Волжак. – Кстати, тут я тоже ни с кем этим не занималась…

— Извини, — вздохнула я и, похлопав ее по животу, отодвинулась. – Мы опаздываем на ужин. Как-нибудь в другой раз, — усмехнулась я, видя разочарование на лице Волжак.

— Ты так жестока!

— Жизнь иногда несправедлива, детка, — пропела я и, смеясь, обогнула Волжак и направилась к дому, чтобы сменить одежду к ужину.

***

Волжак все-таки не стала переодеваться и осталась в рваных штанах. Я же надела обычные джинсы и кофту с очень консервативным вырезом – а если точнее, то вообще без него. Екатерина Александровна пошутила, что я принимаю дом ее родителей за монастырь, но я все же считала, что не стоит дразнить бульдога голой задницей (бульдогом был, конечно, ее отец).

Мы уселись за прямоугольный стол крест-накрест – я напротив Волжак, а ее родители друг напротив друга. На столе посередине уже были какие-то закуски и вино, и перед каждым стояла широкая белая тарелка с приборами по бокам. Когда я заняла свое место, то пронаблюдала, как Александр Николаевич разворачивает белоснежную накрахмаленную салфетку, и беспомощным взглядом уставилась на Волжак, в надежде, что она мне подскажет, что делать. Я не была невоспитанной и не росла в свинарнике, но… у меня дома не расстилают мини-скатерть перед собой. И если ты хочешь вытереть руки – ты просто берешь обычную салфетку из стопки и делаешь это. А тут… я хочу сказать, что салфетницы на столе не было. И я не хотела выглядеть какой-то деревенщиной, хотя, уверена, Волжак-старший давно решил для себя, что с моим воспитанием мне впору питаться в хлеву. Я все еще помнила, с каким лицом он посмотрел на меня, когда я за завтраком по привычке обмакнула в яйцо кусок хлеба. Да, это была моя ошибка, но все же я не ноги на стол закинула.

Но тут я в очередной раз поняла, что сделала правильный выбор, когда без памяти влюбилась в самую потрясающую женщину на земле. Волжак абсолютно проигнорировала телодвижения отца и даже не прикоснулась к салфетке, зато, когда эта Анна, которая была и кухаркой, и уборщицей, и домоправительницей, поставила перед ней тарелку, на которой лежал кусок мяса с гарниром, наклонилась и понюхала его, прикрыв глаза от удовольствия. И, тут же схватив вилку и нож, принялась разрезать его.

— Катерина, где твои манеры? – фыркнул Волжак-старший после того, как ее нож несколько раз противно скрипнул по тарелке.

— Обменяла на хороший аппетит, — ответила она с набитым ртом.

Я молча наблюдала за этим, удивляясь. Нет, Екатерина Александровна никогда не требовала накрытого по всем правилам этикета стола и пятьдесят приборов вокруг тарелки, но невоспитанной или неприличной я бы ее никогда не назвала. Она не позволяла себе болтать с полным ртом еды или… ковырять еду вилкой, как она делала сейчас. Я понимала, что она просто хочет позлить отца, потому что тот не смог не прокомментировать ее внешний вид. И мне было странно и смешно это видеть, учитывая, что Волжак уже прошла возрастную отметку в тридцать пять, и мне раньше казалось, что люди в этом возрасте перестают вести себя, как дети, но, все-таки к счастью, Волжак это не коснулось.

— Где вы сегодня побывали, что видели? – спросила Светлана Юрьевна, не обращая внимания на взгляды, которыми обменивались ее муж и дочь.

— На площади, в парке, ну, про оранжерею ты в курсе, — ответила Волжак, продолжая жевать.

— Куда завтра собираетесь? – спросил Александр Николаевич, разрезая кусок мяса. – Черт, я же просил средней прожарки, неужели так трудно понять, как это делается? – поморщился он, разглядывая свой ужин.

— Мясо вкусное, почему бы тебе просто не попробовать? – прокомментировала Волжак, даже не глядя на отца.

— Когда я хочу «well done», я так и говорю. А когда я хочу «medium», значит, мне нужен «medium».

— Я вообще не уверена, что тебе можно это есть. У тебя проблемы с сердцем. Почему ты не на особом питании? – Волжак, наконец, взглянула на своего отца.

— Потому что эти врачи ни черта не понимают, — махнул рукой Волжак-старший. – Я чувствую себя прекрасно. От того, что я буду жевать листья салата, вряд ли мое сердце будет работать иначе.

— О, да, с твоей медицинской степенью тебе лучше знать, — фыркнула Волжак. – Ты давно стал врачом? Я почему-то считала, что у тебя диплом финансиста.

— Я не стал врачом, просто я знаю, что мое сердце начало шалить, потому что у меня был очень напряженный период на работе. А ты, — Александр Николаевич ткнул вилкой в сторону Волжак (хотя я не уверена, что правила этикета это позволяют), — совершенно не желаешь мне помогать в нашем бизнесе.

— Ох, только не снова, — закатила глаза Волжак. – Это не «наш» бизнес, это – твой бизнес. И если бы ты поменьше пил бренди и играл в покер, возможно, твое сердце бы не стало шалить. Не нужно перевешивать ответственность на меня.

— Ты права, — хмыкнул мужчина, — ответственность – это не твоя сильная сторона, хоть Михаил Андреевич и пытается мне доказать обратное. Уверен, он тебя здорово прикрывает на работе.

— Какого черта?! – резко вскинула голову Волжак.

— Так, давайте не будем о работе, — примиряюще подняла ладонь Светлана Юрьевна, а я по ее глазам прочитала то, что женщина не сказала вслух. Она явно устала постоянно быть своеобразным рефери между мужем и дочерью. Их стычки были бесконечными, и если один из них успокаивался, то второй тут же брал инициативу на себя, и все повторялось. Слово за слово – и перья уже летят во все стороны. Они как бойцовые собаки, которые цепляются в холку друг другу, хотя метят при этом в самое горло.

Волжак сжала в руке вилку до побелевших костяшек, но промолчала.

— Ирочка, вы должны завтра сходить на тот рынок, про который я говорила. И возьми с собой сумку побольше – уверена, с пустыми руками ты оттуда не уйдешь, — продолжила Светлана Юрьевна. – Кстати, у нас еще есть фермерский рынок, там просто невероятные продукты. Сыры, творог, овощи и все остальное. Все натуральное и свежее, я регулярно прошу Виталия привозить оттуда продукты.