К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0

Я взяла протянутые ключи и сжала их в кулаке. Подошла к Волжак и посмотрела ей в глаза:

— Я тебя очень люблю. Я никогда не чувствовала такого ни к кому другому. Ты – мое все. И я счастлива, что ты есть.

Она смотрела на меня, явно тронутая словами, но, опять же, ее характер, выкаленный из стали, не дал ей расчувствоваться. Поэтому она просто обняла меня, глубоко вдыхая.

— Я тоже тебя люблю.

***

Мы разобрали вещи, и я переоделась в спортивные штаны и футболку своей женщины. Заглянув в холодильник, стало ясно, что готовить ужин совершенно не из чего.

— Волжак, ты вообще не ела это время? – нахмурившись, я посмотрела на нее. – Ты стала худая, как палка.

— Кто бы говорил, Ирина Николаевна, — подошла она ко мне, обнимая со спины и укладывая руки мне на грудь. У нее, вообще, были странные отношения с моими сиськами. В том плане, что она от них буквально не отлипала. – Ты сама сбросила несколько килограмм, кстати, когда ты собираешься их возвращать? – она поцеловала меня в щеку и развернула к себе.

Я положила руки ей на плечи и наклонила голову.

— Мне и в таком весе довольно комфортно, — улыбнулась я.

— Комфортно? Твоя грудь стала меньше! – возмутилась Волжак и положила ладони на мои полушария, словно убеждаясь в этом.

— Неправда, не придумывай, — рассмеялась я. – Моя грудь со мной не худеет.

— Нет, она меньше, — нахмурилась Волжак. – Ну, ничего, когда ты будешь беременной, она станет еще больше, чем была, — ухмыльнулась она.

Я стояла, совершенно растерянная. Только недавно этот разговор отбросил нас на километры друг от друга, а теперь она вполне спокойно, даже с улыбкой, говорит об этом?

— Ты… Ты это серьезно? – почти шепотом проговорила я, глядя в ее глаза. Пытаясь понять, действительно ли она говорит искренне.

— Что? Молочные железы во время беременности увеличиваются. Ты не знала? – подняла она бровь.

— Я не об этом, — замотала я головой. – Ты… правда хочешь этого?

Волжак вздохнула и, улыбнувшись, проговорила:

— То, что я тебе сказала тогда в парке – правда. Если ты этого тоже хочешь – я с тобой.

Я обняла ее, вцепившись в спину.

— Спасибо. Но…

— Но что? – я почувствовала, как ее спина напряглась под моими ладонями.

— Я думаю, я не хочу этого прямо сейчас. Может, через пару лет…

— Хорошо, — тут же расслабилась Волжак. – Когда ты будешь готова.

— Отлично. А сейчас я готова поужинать. Как насчет доставки?

***

Мы подъехали к нашему офисному зданию, и вышли из машины. Я еще вчера написала Аркаше, что мне нужно съехать от него, на что парень тут же забросал меня вопросами «куда», «к кому», да «почему». Я предложила поговорить об этом лично, а не по смс-кам. Тем более что Волжак вот-вот должна была выйти из душа, и если она застанет меня, активно беседующей с Аркадием, у нее будет много вопросов. Парень согласился поговорить завтра и пожелал мне спокойной ночи.

И я шла рядом с Волжак, понимая, что мне еще и со Светой нужно будет поговорить, ведь она нашла мне квартиру своих знакомых. Неудобно получилось. Но я не знала, что это — крошечные мелочи, поскольку основное «неудобство» ждало меня впереди.

Я стояла у лифта, Волжак была чуть поодаль. На работе мы вели себя как обычные коллеги, поэтому никто даже бы не подумал, что еще вчера ночью я под ней стонала и выкрикивала ее имя. Не один раз. И все было хорошо ровно до того момента, пока к лифту не подошли… Аркадий со Светой.

Поздоровавшись с Екатериной Александровной, они переключились на меня.

— Ну, что, Ириш, как отпуск? – Света улыбалась мне, и было видно, что она, правда, была рада меня видеть. – Мы скучали по тебе. Отлично выглядишь, прям отдохнувшая такая… — женщина оглядела меня с головы до ног и довольно цокнула языком.

— Отлично, да, — нервно усмехнувшись, кивнула я. – Я действительно хорошо отдохнула, — мельком взглянув на Волжак, я заметила, что она ухмыляется. Вот зараза.

— Так куда ты собралась переезжать? – встрял Аркадий, а я его чуть не ударила.

— Как «куда»? – за меня ответила Света. – Ты совсем ничего не помнишь? Она же у моих друзей квартиру снимать будет, — женщина пихнула Аркадия в бок, и перевела взгляд на меня. – Ириш, они уже уехали, ключи мне оставили, можешь хоть сегодня въезжать, — улыбнулась она, а я лишь молилась, чтобы Аркадий молчал. Но… Он не молчал.

— Знаешь, если хочешь, можешь остаться у меня, — ухмыльнулся он. – После той запеченной утки я готов на тебе жениться, — улыбаясь во всю свою челюсть, которую я хотела выбить, он подмигнул мне. Ну, все, мне конец.

— Эм-м… Давайте обсудим это позже, — промямлила я, когда мы уже поднимались все вместе в лифте. Всей нашей дружной компанией.

— Не вопрос. Но ты подумай, ты, правда, можешь остаться. Нам хорошо жилось вместе, — улыбнулся парень, пожав плечами.

Я смогла лишь выдавить из себя улыбку, осторожно покосившись на Волжак. Она стояла, как каменная статуя, я видела лишь сжатую и напряженную челюсть. О, Боже.

Спустя минуту, когда мои коллеги, наконец, сменили тему и начали общаться про работу, а мы подъезжали к нашему этажу, Волжак прочистила горло и спокойным, своим фирменным ледяным голосом проговорила:

— Ирина Николаевна, прошу вас зайти ко мне. У меня есть пара вопросов по вашей новой фирме.

Я втянула голову в плечи. Нельзя мне к ней сейчас идти, она жутко злая. И я решила попробовать отмазаться от этого удовольствия посещения ее кабинета.

— А… Я могу в обед это сделать? Я только из отпуска, столько работы нако… — попыталась я отодвинуть свой визит, но Волжак прервала меня, даже не дав договорить.

— Сейчас, — стальным голосом, не терпящим возражений, отрезала она.

Все, кто был в лифте, невольно замолчали, явно гадая, что же я такого натворила. Света ободряюще улыбнулась мне, словно желая удачи, а Аркадий незаметно для Волжак поднял вверх кулак, мол, держись. Ага, из-за тебя, засранца, все это и закрутилось.

Мы доехали до этажа, где я раньше работала, и прошли к приемной Волжак. Все это время она молчала, я лишь видела бегающие желваки на ее лице.

Мы вошли в помещение, где сидел новый ассистент Волжак. Молодой парень с большими глазами и короткой стрижкой в синем костюме тут же подскочил.

— Доброе утро, Екатерина Александровна, мне несколько документов нужно подпи…

Волжак, даже не взглянув на него, рявкнула:

— Потом!

Парень побледнел и снова рассеянно уселся за свой стол.

Я лишь сдержанно улыбнулась ему. Крепись, казак, атаманом станешь. Чтобы работать у Волжак, нужны стальные яйца.

Когда мы вошли в кабинет, Волжак закрыла дверь и прошла к своему креслу, указав мне рукой на стул напротив.

Я молча села и стала ждать.

Волжак тоже уселась, подвинула какие-то бумаги и посмотрела на меня. У-у-у, ее глаза словно заволокло грозовое облако!

— Какого черта? – только и спросила она, глядя на меня.

— Прости? – не смогла я придумать ничего более умного.

— Ты жила с Аркадием? Серьезно?!

— Я не жила с ним, — запротестовала я. – Я жила у него.

— О, а это большая разница? – фыркнула Волжак.

— Да, я бы сказала, принципиальная.

Мне все больше не нравился ее тон и ее настрой. Поэтому я планировала до конца отстаивать свою позицию.

— И когда ты собиралась мне об этом рассказать? – прищурилась Волжак, начиная выходить из себя. – Ты сказала, что снимала комнату недалеко от работы, а сама жила с ним? Ох, — она театрально покачала головой, — простите, не с ним, а у него.

— Ну… Он, правда, живет недалеко от работы. И вообще, — тут же ощетинилась я. – Какая разница, где я жила? Я же не спала с ним!

— Я на это надеюсь! – тут же отреагировала Волжак, вскинув подбородок. – Ты просто решила опустить этот момент, и соврала, что снимаешь комнату.

— Я не соврала! – снова начала я отбиваться, хотя понимала, что доля правды в ее словах есть. – Я просто не хотела… всего этого, — помахала я руками.

— Чего «этого»? – снова прищурилась Волжак.

— Да этого! Ты же… Ты же чуть что, врубаешь начальника! Разговариваешь со мной, как с подчиненной! Даже в наших личных спорах ты включаешь босса и… отчитываешь меня, как двоечницу! – горячо проговорила я, в глубине души понимая, что давно уже нужно было заткнуться.

Вместо того чтобы включиться в ссору, Волжак молча смотрела на меня с полминуты, после чего кивнула:

— Понятно. Извини. Можешь идти работать.

Я вздохнула, понимая, что перегнула.

— Кать, я не имела в виду…

— Ирина Николаевна, вы уже должны быть на рабочем месте. Простите, что отняла ваше время. После отпуска, я полагаю, у вас накопилось немало дел. Идите, работайте, — сдержанно и холодно проговорила она и придвинула папку с бумагами, теряя ко мне всякий интерес. Вот черт.

— Извини, — тихо пробормотала я и, встав со стула, вышла из ее кабинета.

***

Надо ли говорить, что работник из меня вышел хреновый? Я еле-еле смогла проверить показатели, что мне выслали, и свести пару отчетов. Зато я поговорила с Аркадием и Светой, все им объяснила, извинилась перед Светой за беспокойство и то, что подвела ее. Но женщина даже не расстроилась, махнула рукой и сказала, что, главное, что у меня все наладилось.

Аркадий сообщил, что у него вечером дела, а точнее, свидание, и что я могу просто захлопнуть дверь, когда уеду. Он также извинился, что не может помочь мне, но предложил перенести мой отъезд на завтра, чтобы поучаствовать в переезде и погрузке вещей. Но я решила, что это знак — лучше я попрошу Волжак мне помочь, чтобы не было лишних вопросов об Аркаше.

Когда рабочий день подходил к концу, от Волжак все еще не было никаких вестей. Она не писала и вообще никак не проявляла себя. Вздохнув, я поняла, что придется брать дело в свои руки. Попрощавшись со Светой и Аркашей, я дождалась, когда на часах будет половина седьмого и, так и не получив от Волжак ни звонка, ни смс, взяла сумочку и направилась к ней.

Ее бедного ассистента уже не было на рабочем месте, чему я удивилась. Помню, я тут сидела чуть ли не до последнего. Подойдя к двери, легко стукнула и открыла ее. Как и ожидалось, Волжак сидела вся в бумагах, погруженная в работу. Но когда я вошла, она подняла голову.

— Уже закончили, Ирина Николаевна? – деловым голосом спросила она и вновь опустила взгляд.

— Твой мальчик-попрыгайчик уже ушел, можно без формальностей, — усмехнулась я, в надежде, что она оттаяла от утренней стычки.

— Я в курсе, я сама его отпустила, — не меняя интонации, проговорила Волжак, продолжая смотреть на бумаги.

— Кать, ну, зачем ты так? – проныла я, подходя к ее столу.

— Как? – она подняла серые глаза на меня.

— Прости, я сказала лишнее, и я… Я не хотела тебя обидеть, правда. Просто… Ты была такая суровая… — пробормотала я, подходя к ней за стол. – Не говори со мной так. Пожалуйста.

— Ира, я никогда не переносила рабочее на личное, и тем более не пыталась строить из себя начальника, когда…

— Я знаю, — прервала я ее и, удивляясь сама себе, развернула ее стул и уселась к не менее удивленной Волжак на колени, обняв за шею. – Прости, я дура.

Волжак вздохнула, но обняла меня в ответ.

— Ты меня когда-нибудь до ручки доведешь, — пробормотала она, утыкаясь лицом мне в грудь. Говорю же, она стала какой-то помешанной на моих титьках.

— Обещаю, не доведу, — улыбнулась я. – Кстати…

Я осмотрела кабинет и поняла, что неожиданно завелась.

— Что? – Волжак убрала лицо из моих сисек и посмотрела на меня.

— Я тут неожиданно поняла, что мы давно не… развращали твой кабинет… — пробормотала я, чуть двинувшись на ее коленях.

— М-м-м… На что это вы намекаете, Ирина Николаевна? – усмехнулась Волжак, просовывая руку сзади.

Тут на меня вообще нашло что-то невероятное, и я, опустившись к ее уху, прошептала:

— Я хочу, чтобы ты меня трахнула прямо на этом столе.

Видимо, взрыв моего либидо передался и Волжак, потому что она, без лишних слов, подняла меня под бедра и усадила прямо на рабочие бумаги.

***

Когда мы сделали четвертый заход за моими вещами и, наконец, все их втащили обратно к нам домой, я уселась на один из чемоданов и выдохнула.

— Нет, больше я переезжать не хочу. Это очень энергозатратно.

— Неужели? – хмыкнула Волжак, подняв бровь. – Рада, что это помогло тебе понять, что прежде, чем сбегать, нужно хорошенько подумать.

— Ну, Ка-а-ать, — протянула я и подтащила ее за ремень ближе, утыкаясь носом в живот. – Я люблю тебя.

— Ага, ты всегда это говоришь, когда тебе нечего ответить, — усмехнулась Волжак, но запустила пальцы в мои волосы.

— Неправда, — возмутилась я, — я говорю это, потому что чувствую.

— Хорошо, сделаю вид, что поверила, — снова усмехнулась она. – Кстати, насчет того разговора…

— Какого? – я подняла голову и уставилась на нее снизу вверх.

— Насчет… детей, — Волжак кашлянула и опустила взгляд на меня. – Я тут с Машей разговаривала…

— Правда? – в удивлении я подняла обе брови.

— Почему тебя это так удивляет?

— Ну, просто… — замялась я, не зная, что именно хочу сказать. – Неважно, продолжай.

— Да, так вот. И, значит, Маша дала мне контакты одного очень хорошего врача…

— Врача? Какого врача?

— Ну, который помогал им, пока они были в Москве. Ну, помогал забеременеть в смысле, — Волжак отчего-то покраснела и отвела взгляд.

— О, — удивленно протянула я. – Ты имеешь в виду…

— Я имею в виду, — быстрее заговорила она, — что когда мы… ты… В общем, когда мы решим это сделать, у нас уже будет врач, который нам поможет. Она очень дружелюбна к представителям ЛГБТ.

— Правда?

— Да, — ухмыльнулась Волжак.

— И почему же? – подняла я бровь.

— Потому что она тоже представитель ЛГБТ. И, к слову, она действительно хороший специалист.

— И ты в этом уверена, потому что… — начала я, придав голосу вопросительную интонацию.

— Ты же понимаешь, что одним словам Маши я доверять бы не стала, — пожала плечами Волжак. – Я проверила ее от и до. Всю подноготную.

— Не сомневаюсь, — хмыкнула я. – Зануда.

— Я не зануда, я не доверю этот вопрос абы кому. Тем более что он напрямую касается твоего здоровья, — серьезно ответила Волжак, чем вызвала мою улыбку.

— Я знаю, — я встала на ноги и легко поцеловала ее. – Ну, раз врач у нас уже есть, то и беспокоиться больше не о чем. Когда мы решим это сделать, то сделаем.

— Да, но… Лучше сходить к ней пораньше, — пробормотала Волжак.

— Зачем?

— Чтобы проверить тебя, чтобы подготовиться. Я не хочу, чтобы что-то пошло не так, — раздраженно проговорила она. – Даже если мы решим забеременеть через пять лет, но я надеюсь, что все-таки раньше, поскольку я не хочу вести ребенка в первый класс пенсионеркой, то твое тело должно быть готово к этому.

Слушая Волжак, я только глаза могла таращить. «Мы», «беременность», «первый класс». Боже, мы действительно об этом говорим! Это все действительно может стать правдой!

Я выдохнула и буквально впилась поцелуем в ее губы, прервав на полуслове.

— Я так тебя люблю, ты даже себе не представляешь, — прошептала я, прижимаясь к ней всем телом.

— Не думаю, что больше, чем я, — улыбнулась она, прижимая меня к себе сильнее.

========== Эпилог ==========

Мы сделали это через два года. Конечно, по настоянию и постоянному нудению Волжак, к врачу мы обратились гораздо раньше, чтобы «подготовить мое тело».

И в итоге, пользуясь добротой, отзывчивостью и спермой того самого Майорова, с которым я познакомилась и который оказался просто шикарным мужчиной, мы, а точнее, я, забеременела. Хотя можно употребить и «мы» в этом контексте, поскольку порой мне казалось, что Волжак переживает куда больше меня по этому поводу. К слову, я абсолютно поняла Оксанку, которая мучилась от излишнего внимания Маши в период своей беременности, но все же я считаю, что Волжак побила все рекорды, даже Машин. Поскольку с того момента, как тест показал положительный результат, мне было запрещено поднимать тяжелые вещи, переутомляться, и есть вредную пищу.

Когда я была на третьем месяце, мне невероятно сильно захотелось сочный и жирный бургер. И во время обеда я отправилась в ближайший торговый центр, купила себе «Биг Тейсти», картофель фри и слопала все это с огромным удовольствием. Но Волжак, словно полицейская собака, учуяла неладное. И обнаружив на моем рукаве сырный соус, тут же все поняла. Мы тогда жутко разругались. Но я отстояла свое право на еду. Объясняла криком то, что я не инвалид, и что если я раз в месяц побалую себя тем, чего мне действительно хочется, то ничего страшного не произойдет.

Честно, я не думала, что Екатерина Александровна, суровый начальник, железная леди, окажется такой… милой, когда дело будет касаться меня. Она буквально носила меня на руках, оберегала от всего, чего только можно, и выполняла все мои прихоти. Я была наивна, когда думала, что желание пожевать асфальт или конфетку со вкусом кресла у беременных – это просто сказки. Но я поменяла свое мнение, когда среди ночи, рыдая, разбудила Волжак и начала требовать, чтобы она принесла мне… краски. Той, которой красят стены. Волжак посмотрела на меня, как на сумасшедшую, а потом улыбнулась и, одевшись, вышла из дома. Не знаю, как она это сделала и где достала в три ночи банку с голубой краской, но уже через час я сидела и самозабвенно ее нюхала. А Волжак рассказала, что когда сама была беременна Сережкой, то у нее была точно такая же тяга к краске. Только она выходила в подъезд, в тот период у них был ремонт дома, и сидела там по часу, вдыхая аромат свежеокрашенных стен.

Оксанка, кстати, родила прекрасного пацана, весом почти четыре килограмма. Они назвали его очень «редким» именем – Александр. Сказали, что пока они за границей, он Алекс, а если решат вернуться, будет Сашей. В принципе, умно. Волжак, между прочим, стала официальной крестной. Что было очень мило. Учитывая то, что наши с ними дети будут официально родственниками – отец-донор-то у них один. Сам Майоров сразу предупредил, что на звание папаши он не претендует ни в том, ни в другом случае, а вот добрым дядюшкой побудет с радостью. И даже заявил, что собирается материально поддерживать обе семьи. Волжак, конечно, взбрыкнула, но Майоров был непреклонен. И сказал, что если она не согласится, то будет гостить у нас очень часто и подолгу. А так как Майоров был человек-радио, то есть никогда не затыкался, Волжак пришлось пойти навстречу.

Мои родители были безумно рады новости о том, что мы решили обзавестись потомством. Конечно, спустя время мы рассказали им о прошлом Волжак. Мама так переживала, что минут двадцать не выпускала ее из своих объятий, чем чуть не довела мою «жену» до сердечного приступа. А папа лишь ворчал себе под нос по поводу того, что отец Волжак – непролазный идиот. Я не могла с ним не согласиться.

Кстати, родители Волжак все-таки развелись. Быстро и без споров. Хотя я знаю, что Александр Николаевич не раз предлагал жене мировую. Но Светлана Юрьевна так и не смогла смириться с тем, что он столько времени давил на больные мозоли их дочери. С изменами она тоже решила не мириться. Они развелись, и она переехала в наш город, купила квартиру и открыла цветочный магазин. И тоже, кстати, была счастлива узнать, что скоро станет «бабушкой». Пусть не по крови, но по совести. Мы, конечно, познакомили ее с моими родителями, и с мамой они очень подружились. И, более того, мама теперь увлеклась идеей найти для Светланы Юрьевны подходящую пассию, так как «женщина она видная, и нечего ей в девках сидеть». Светлана Юрьевна пока держит оборону, но, чувствую, что скоро ее стены сопротивления рухнут.

Вдобавок ко всему, мы продали квартиру Волжак и купили новую. Мама с папой почти силой впихнули ей свои накопленные деньги. Волжак поначалу оскорбилась, сказав, что она и так собирается оформить квартиру на меня и ребенка, но мама с папой настаивали, чтобы она взяла их деньги. Спорить с мамой было бесполезно, и Волжак в итоге согласилась, хотя я целый месяц, пока мы подыскивали варианты, слушала ее ворчание. Мы нашли отличную квартиру недалеко от того места, где жили до этого. Четыре комнаты, высокие потолки и большие окна. Волжак организовала ремонт, и я не видела нашу новую квартиру до того момента, пока он не был закончен. Она лишь показывала какие-то схемы и спрашивала, какой цвет стен меня бы устроил, какой пол я хочу и так далее. И только когда все было завершено и в квартиру можно было въезжать, она привела меня туда.

Когда я вошла, то буквально обомлела – это были настоящие хоромы. Нет, конечно, я видела квартиру, когда мы ее только покупали, но там был совковый ремонт и расстановка мебели были крайне неудачная, все комнаты казались крошечными и неуютными. Но теперь это был целый дворец – огромная кухня с новой мебелью и техникой, просторные комнаты, одна из которых была жутко милой детской, спальня с огромной кроватью, уютная гостиная, а также гостевая комната и кабинет. Волжак провела меня по всем комнатам и, остановившись у гостевой, сказала:

— На крайний случай… Если вдруг мы задумаемся о втором, ее можно будет переоборудовать во вторую детскую.

— Эм… Милая, — пробормотала я, подергав ее за рукав, — давай мы сначала с первым разберемся, ладно?

— Нет, я так, просто… Мало ли, — усмехнулась она. – Ну, как тебе? Нравится?

— Безумно, — честно ответила я. – Я хочу тут жить.

— Отлично. Завтра можно заказать переезд.

— А мы можем… — я замялась, так как чувствовала себя крайне некомфортно весь месяц из-за разыгравшегося либидо. Гормоны брали меня штурмом, и я отыгрывалась на Волжак. – Ну, так сказать, «пометить» кровать?

Волжак выгнула бровь, и этот жест я находила безумно сексуальным за крайнее время.

— Серьезно? Опять? – не поверив ушам, пробормотала она, явно намекая, что еще утром, буквально четыре часа назад подарила мне два хороших оргазма.

— Я ничего не могу с собой поделать, — прохныкала я, положив руку на уже выпирающий живот. – Я хочу тебя постоянно!

— Как скажешь! – тут же отреагировала она и, взяв меня за руку, потащила в спальню.

***

И вот я уже на девятом месяце. Ну, как на девятом. Мне рожать буквально на днях. И Волжак упекла меня в больницу, где работала наша врач (к которой, к слову, я жутко ревновала Волжак, хотя и понимала, что абсолютно беспочвенно), чтобы за мной был постоянный присмотр.

У нас дома поселились мои родители. Даже Оксанка с Машей и Сашкой прилетели из своих Филиппин, чтобы не пропустить момент. И каждый день ко мне толпами ходили все они, развлекая и не давая заскучать. Я была рада им и благодарна за поддержку, но, честно сказать, сама я ждала только вечера. Когда гул в больнице затихал, а приемные часы кончались. Тогда, договорившись с врачом, чтобы ее беспрепятственно пропускали, ко мне приходила она. Ложилась рядом со мной и просто обнимала, рассказывая новости с работы. И ради этих моментов я готова была терпеть кудахтанье наших мам, причитания Оксанки и Маши, да что угодно. Только чтобы после всех этих насыщенных дневных часов лежать в обнимку с Волжак и слушать ее красивый, чуть хриплый голос. В такие моменты мое сердце разрывалось от нежности к ней. Мне казалось, я просто не выдержу. То, что я раньше думала, что любить сильнее невозможно, оказалось такой глупостью. Потому что то, что я испытывала сейчас, было по-настоящему сильно. И я знаю, что она это тоже чувствовала. И отвечала мне тем же.

Был январь, и все шутили, что я рожу на день рождения Волжак. Но по графику я должна была разродиться через несколько дней после. Но сегодня был ее день рождения, и я ждала, когда она приедет, чтобы провести этот день со мной. Пусть и в больничной палате, но вместе.

У меня сидели родители и Светлана Юрьевна. Я с утра чувствовала себя не слишком хорошо и почему-то очень нервничала. И когда я посмотрела на часы, то поняла, что Волжак уже должна была приехать еще пятнадцать минут назад. Она никогда не опаздывала, и это показалось мне странным.

— Так, все, — я приподнялась на кровати и потянулась за телефоном. – Я ей звоню. Я тут лежу беременная и хочу ее поздравить, а она где-то ходит! – ворчливо пробормотала я, но Светлана Юрьевна меня остановила.

— Ирочка, я сама ей наберу, не переживай, тебе нельзя волноваться, — сказала она, и моя мама согласно кивнула, чем вызвала мои закатывающиеся глаза.

— Я не волнуюсь, я злюсь! – немного слукавила я. Конечно, я и правда злилась, но все же и волновалась. Волжак никогда не опаздывает.

Светлана Юрьевна набрала номер дочери и поднесла к уху трубку.

— Странно, не отвечает, — пробормотала она, уставившись в экран. – Может, за рулем?

— У нее новая машина, где есть функция «хэндс фри», — проговорила я. – Давайте я со своего наберу, — и снова потянулась за телефоном.

— Ой, вот, звонит, — обрадованно проговорила Светлана Юрьевна и взяла трубку. – Алло, Катя? Кто это? Где моя дочь? В какой больнице, о чем вы говорите?! Что слу… Какая авария?!

А дальше все было как в тумане. После слов о больнице и аварии мое давление подскочило, и я даже не слышала, что Светлана Юрьевна говорила дальше. Последнее, что я помнила еще более-менее ясно, это мамин крик:

— Коля, врача! У нее воды отошли!

***

Когда я через несколько часов (очень быстро, кстати) родила девочку, моим первым вопросом, после того, как я окончательно пришла в себя и мне сказали, что мой ребенок здоров, как богатырь, было «Где Катя?!». Меня уже укатили в палату, и рядом со мной были мама и Светлана Юрьевна. Только моя «свекровь» открыла рот, чтобы ответить, как двери палаты резко распахнулись, и в нее буквально ворвалась Волжак. Ее нос был залеплен каким-то пластырем, одна рука была в гипсе, а на лице было несколько ссадин. Но, главное, что она была жива.

Она в секунду оказалась у моей кровати и впилась в меня взглядом. Я молча смотрела на нее, а потом… разрыдалась.

Мама со Светланой Юрьевной, как по команде, поднялись и направились к выходу. По дороге мать Волжак погладила ее по щеке и прошептала:

— Она только родила, слезы, истерика, смех – это все сейчас нормально.

Волжак кивнула, не отрывая от меня напряженного взгляда, и сглотнула. Когда мы остались одни, она присела на кровать и здоровой рукой погладила меня по волосам.

— Прости, — прошептала она. – Я так хотела присутствовать на родах, что чуть не сбежала из гипсовой, когда узнала, что ты рожаешь. Но меня не отпустили, — улыбнулась она, а я все продолжала реветь.

— Я так испугалась за тебя! – обвиняющим голосом хныкала я. – Я даже родила со страху!

— Прости, — снова улыбнулась она. – Какой-то придурок подрезал меня, и я вписалась в столб. Я так хотела побыстрее доехать до тебя, что не совсем соблюдала скоростной режим, — виноватым голосом проговорила она. – Но со мной все в порядке, только рука, но это на пару месяцев. Ну, и я немного разбила машину.

— Ты всегда носишься, как ненормальная! – я и не думала успокаиваться. – Я заставлю тебя пересесть на трамвай! А если бы с тобой что-то случилось, ты обо мне подумала?! Ты чуть не бросила нас! Чуть не оставила одних! – я разрыдалась пуще прежнего, но Волжак просто наклонилась и обняла меня.

— Я никогда вас не брошу, — прошептала она и поцеловала меня в затылок. – И обещаю, я буду аккуратнее. Никаких гонок на дороге.

— Обещаешь? – спустя минуту рыданий, прошмыгала я.

— Обещаю.

— И что не бросишь, обещаешь? – снова прохныкала я.

— Обещаю, — она подняла мой подбородок и осторожно поцеловала. – А где…

Договорить Волжак не успела, так как мы услышали, что дверь в палату открылась.

— Так, мамочки, познакомьтесь с этой милой леди, — Таня, врач, которая нас наблюдала и принимала роды, вошла с маленьким свертком в руках. Волжак тут же подскочила и встала рядом как по стойке «смирно». Я посмотрела на маленького человечка, а потом перевела взгляд на Волжак и чуть снова не разрыдалась. На меня накатила такая волна дикой, безудержной нежности, что, слава Богу, что я лежала, иначе точно бы не устояла на ногах.

Волжак стояла и, не отрываясь, смотрела на сверток, что держала врач. Потом сглотнула и, посмотрев сначала на нее, а потом на меня, еле слышно спросила:

— Можно я..?

Татьяна посмотрела на меня, и я, улыбаясь, кивнула. Она осторожно протянула сверток взволнованной Волжак, которая тут же его приняла, стараясь делать это так, чтобы не причинить вред ни ребенку, ни своей загипсованной руке. Когда ей это удалось, она аккуратно отодвинула ткань, чтобы посмотреть на лицо малышки. А когда подняла на меня влажные глаза, я увидела слезу, которая скатилась по ее щеке. Но Волжак так искренне мне улыбалась, что стало ясно, она плачет от счастья.

— Я оставлю вас ненадолго, — улыбнувшись и задержав взгляд на увлеченной ребенком Волжак, Татьяна вышла из кабинета. Хрен тебе, сучка, а не моя женщина!

— Она такая красивая… — прошептала Волжак, продолжая смотреть на ребенка. – И похожа на тебя.

— Кать, я видела ее, когда родила, — усмехнулась я. – Пока она похожа на картошку.

— Нет, она красивая, — запротестовала Волжак. – Но да… Немного схожесть с картошкой имеется, — добавила она чуть тише. – Но все равно она прекрасна.

— Согласна, — улыбнулась я. – Кстати, твоя мама предложила моим родителям остановиться у нее, когда мы вернемся домой. Хотят дать нам немного пространства, — усмехнулась я. – Будут просто приходить и помогать, если потребуется.

— Господи, я просто не верю, что чуть не лишила себя всего этого, — прошептала Волжак, подходя ко мне и передавая ребенка. – Прости меня. Я была такой идиоткой…

— Кать, это было сто лет назад, — чуть хрипло рассмеялась я, прижимая малышку к себе. – Кстати, я разведусь с тобой, если ты заговоришь о втором ребенке, — попыталась я разрядить обстановку, но Волжак на это не купилась.

— Неважно, когда это было. Не представляю, как я жила бы без тебя. А теперь и без вас, — она присела рядом и поцеловала меня в лоб. – Спасибо тебе.

— За что? – снова усмехнулась я, видя, как малышка начинает смешно морщиться.

— За все, — серьезно ответила Волжак. – За твою силу. За твое прощение. За то, что не перестаешь верить в меня. За нее, — она кивнула на ребенка, который, кажется, собирался вот-вот проснуться. — И за твою любовь.

— Я могу сказать тебе то же самое, — тепло улыбнулась я, глядя в любимые глаза. – Без твоей любви не было бы ничего. Спасибо, что ты есть. И, кстати, с днем рождения, — я чуть подняла малышку, намекая, что дарю Волжак ее.

— Это лучший подарок. И я сейчас опять расплачусь, — пробурчала она, шмыгая носом.

— Значит, будем реветь обе, — усмехнулась я, прижимая голову к ее груди.

— Ир, — Волжак чуть отодвинулась и наклонилась, остановившись напротив моих губ. – Я очень, безумно, невозможно тебя люблю.

— Я люблю тебя также, только сильнее, — прошептала я, прикасаясь к ее губам легким поцелуем, который постепенно стал настойчивее, но все еще оставался безумно нежным.

Через несколько минут Волжак оторвалась от меня и сказала:

— Мне кажется, наши бабушки, будущие крестные, брат и дедушка скоро выломают дверь.

— Я слышу их «деликатное» покашливание уже минут пять, — усмехнулась я. – Уверена, они сейчас начнут спорить про имя.

— Ну, Оксанка в тот раз честно выиграла право его выбрать, — пожала плечами Волжак, вставая и направляясь к двери, чтобы впустить всю коллекцию друзей и родственников.

— Да, но, к счастью, мы имеем право наложить вето на все дурацкие имена, — улыбнулась я и, дождавшись, пока Волжак подойдет к двери, проговорила, — Кать?

Она остановилась с ладонью на дверной ручке и с теплотой во взгляде посмотрела на меня.

— Я тебя люблю, — снова повторила я. Кажется, у меня мозги двинулись с этой беременностью. Я стала твердить это постоянно.

Волжак, не говоря ни слова, отпустила ручку и, в два шага оказавшись около нас с малышкой, наклонилась и впилась поцелуем в мои губы.

Оторвавшись вместе с моим стоном, она прошептала:

— Я люблю тебя сильнее.