К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0

— Ты слышала, как Екатерина Александровна орала на Худобина? Я думал, что он обделается, — усмехнулся парень. – Интересно, что он натворил?

— Уверена, что где-то провинился, — отозвалась Света, поправив прямоугольные стильные очки. – Волжак просто так никогда не ругается.

— Ну, я слышал, что в последнее время она все чаще выходит из себя, — хмыкнул Аркаша и покачнулся на стуле, издав громкий скрип.

— Стул сломаешь! – прикрикнула на него Света. – Ириш, ты же работала у нее, она всегда такая строгая?

— Я бы сказал, стервозная, — ухмыльнулся парень.

— Аркадий, — строго взглянула на него женщина и тут же снова посмотрела на меня в ожидании ответа.

— Да нет, она… — я поерзала на стуле, чувствуя себя крайне неловко. Я явно не могла говорить о Волжак объективно. – Она адекватная. Ну, в смысле, не самодур. Не самодура, — я кашлянула в кулак и снова взглянула на экран компьютера.

— Я же говорила, — пожала плечами Света и тоже вернулась взглядом к открытым таблицам.

— Но красивая – капец, — протянул парень, и мы уже хором со Светой прикрикнули на него.

— Аркадий!!!

Хотя, признаться, спорить с ним я бы, конечно, не стала.

***

Как бы мне больно и тяжело не было, как бы не чувствовала я, что жизнь словно замерла и остановилась, это было, конечно, не так. Времени было плевать на мои душевные терзания, и я даже не заметила, как прошел почти месяц с нашего расставания.

С Волжак лично мы не пересекались. Думаю, и она к этому приложила руку. Максимум – я видела ее пару раз на парковке и как-то у лифта. Но я была здравомыслящим человеком – просто ждала, пока она уйдет. Потому что знала – подойду к ней, заговорю – и все, меня снова накроет. Я и так не особо-то себя нормально чувствовала, а если бы она оказалась на расстоянии вытянутой руки, боюсь, я бы как наркоман с многолетним стажем, тут же воспользовалась бы возможностью получить свою порцию дозы. Поэтому я бегала от нее, как черт от ладана. Хотя, признаться, она не слишком-то искала встречи.

Еще меня успокаивало то, что ее ассистентом стал молодой парень. Не знаю, где она его нашла, или где отдел кадров его откопал, но факт оставался фактом. Это меня не могло не радовать, так как сил на ревность у меня просто не было.

***

Доработав очередную неделю, я ворвалась в объятия отпуска (опять же, спасибо Волжак) и была на пути в свой отчий дом. Кто бы знал, с какими новостями и в каком составе я собиралась к ним изначально, и как еду теперь. Может, это был знак, что не стоит рассказывать о своей жизни? Хотя какая разница? Я все равно похожа на какой-то безэмоциональный овощ. Даже если маменька устроит скандал – мне плевать.

Меня ломало. Меня жутко ломало без Волжак. Я так скучала, так тосковала по ней. Как назло в голову лезли все самые трогательные, романтичные и смешные воспоминания.

Как она специально проколола мне колесо, чтобы иметь возможность довезти до места собеседования и поговорить, а потом сама же вызвала сервис, чтобы колесо поменяли.

Как у соседки, той самой консьержки, Тамары Степановны, под видом благодетельницы взяла кал ее кошки Бусинки, чтобы сунуть его мне для отправки на анализы.

Как у той же Тамары Степановны каким-то образом выпросила ее ядреный пуховик, чтобы отправить меня в химчистку.

Как мы разговаривали о самом личном по ночам. Как она вставляла смешные комментарии в моменты моих рассказов о школьных ухажерах. И много чего еще. Безусловно, это была отдельная жизнь. Моя и ее. И я была счастлива в этой жизни, как ни в какой другой. И мне не хватало ее. Жутко не хватало.

Конечно, я уже сто раз думала о том, что, возможно, тоже в какой-то степени повела себя эгоистично, когда вот так резко решила все закончить. Но был ли другой выход? Ведь, казалось, все просто – я хотела детей, она – нет. Был ли смысл отношений дальше? Отодвигать неизбежное? Наверное, нет. И пусть я не прямо-таки завтра собиралась идти и просить у какого-нибудь выбранного мной самца его детородный орган во временное пользование, точнее, его семя, но ведь когда-нибудь я решусь? И что тогда?

Так что, наверное, все было правильно.

Но кто сказал, что правильно – это не больно? В моем случае очень даже.

Еще конечно я старалась не думать о том, нашла ли себе Волжак кого-нибудь для «ничего не значащего секса». Надеялась, что все-таки нет. В глубине души я надеялась, что она не сделает этого в ближайшие… лет двадцать.

***

Отец привез меня домой, когда был уже вечер. Теплый вечер уходящего июня. Только внутри у меня было холодно, как в Арктике. Мама меня крепко обняла и задержалась чуть дольше обычного, словно почувствовав, что мне это нужно. Родители устроили традиционное вечернее чаепитие на кухне.

— Ирочка, мы так рады, что ты приехала. Ты так давно не навещала нас, — причитала мама, подталкивая мне тарелку с бутербродами. – Кушай, дочь, все еще худая, никак не отъешься. Кто ж на кости позарится-то, — проговорила маменька, а я поперхнулась чаем.

— Наташ, ну, не порти аппетит, ей-Богу, — пробормотал отец, незаметно подмигнув мне.

— Как работа, Ирочка, что нового? – не успокаивалась мама. Все-таки вот это вот учительское «хочу все знать» никуда не денешь.

— Хорошо, — кивнула я. – Меня типа… повысили.

— Правда? – снова вмешался отец. – И чем ты теперь занимаешься?

— Развитием компаний-партнеров, — поверхностно ответила я. Ну, не вдаваться же в подробности, в самом деле.

— М-м-м, — понимающе кивнул отец, делая глоток горячего ароматного чая. – А раньше что делала?

Ну, я же говорила.

— Пап, — рассмеялась я, — раньше я была ассистентом руководителя.

— Ага, – снова кивнул он. И только открыл рот, чтобы еще что-то спросить, как мама его прервала.

— Ну, что ты все про эту работу? Ириш, ты жениха себе все еще не нашла? – мама подлила мне кипятка в чай и, сложив руки под подбородком, посмотрела на меня. Опять двадцать пять.

— Нет, мам. И, пожалуйста, давай не сегодня. Я очень устала и хочу спать, — сдержанно улыбнулась я.

— Я просто спросила, — пожала она плечами и поправила безупречно ровную скатерть.

***

Лежа в своей комнате и глядя в потолок, я усмехнулась сама себе. В один из прошлых приездов я была здесь в попытке «вылечиться» от Волжак, и сейчас, похоже, та же самая история. Как ни крути, а семья все-таки лечит. Но тут же я подумала о самой Волжак. У меня есть семья, а вот кто лечит ее?

О том, что ей тоже нелегко приходится, я знала. Екатерина Александровна, может, и не такая эмоциональная, как я, и намного сдержаннее, но она не бесчувственное полено. И то, что моя любовь была абсолютно взаимной, я тоже прекрасно знала.

И так, лежа и представляя в голове образ Волжак, я думала о том, что, интересно, какие мысли посещают ее перед сном. И даже не заметив, как мои глаза закрылись, я уснула.

***

Проснувшись утром, мне было самую чуточку, но легче. Нет, я не стала любить Волжак меньше или меньше по ней скучать, но ощущение, что я вот-вот сдохну, стало понемногу успокаиваться.

Я почти месяц не видела ее. Ни ее глаз, ни ее губ. Не слышала ее голоса. Не чувствовала ее прикосновений. И весь этот месяц у меня было ощущение, словно часть меня выдрали из груди без анестезии. Будто часть меня, большая часть, осталась там, с ней. В ее квартире, на ее кухне, в ее постели. И я не знала, когда это кончится.

***

Когда я, умывшись, зашла на кухню, на столе меня ждал сытный завтрак и кофе. Отец уже куда-то убежал, а мама домывала чашку.

— Доброе утро, — тепло улыбнулась она мне, вытирая руки о цветастое полотенце.

— Привет, мам, — я тоже постаралась выглядеть дружелюбной, хотя настроения, конечно, не было.

— Давай завтракай, присаживайся, — она подтолкнула меня к столу, и я послушно села. — Отец с утра уже на рынок убежал, вечером сделаю твою любимую курочку с картошкой.

— Здорово, — постаралась улыбнуться я, насыпая в чашку с лилиями кофе.

— Ириш, пока папы нет, хочу с тобой поговорить, — сообщила мне мама, а я еле сдержала желание закатить глаза. Неужели опять про женихов? Тогда точно стоит сообщить ей о том, что я лесбиянка, может, после этого вопросов о свадьбе станет меньше.

— О чем? – я сделала вид, что не понимаю ее намеков. Но, как выяснилось в следующую секунду, я действительно не поняла.

— У тебя что-то случилось, да? Ты такая… такая… — мама пыталась подобрать слово, а я криво улыбнулась. Конечно, глупо было надеяться, что она не заметит.

— Грустная? – подсказала я, наливая кипяток.

— Потухшая, — ответила мама. – Словно в тебе энергии нет. Ты устала, да? На работе много забот? – мама сочувственно смотрела мне в глаза, а я думала о том, стоит ли ее посвящать в то, что с работой мое состояние никак не связано. Решила, что не стоит.

— Да. Новая должность, сама понимаешь, — пожала я плечами.

— Так я и думала, — кивнула мама, и мне показалось, что она даже как-то выдохнула с облегчением. – Тогда хорошо, что ты взяла отпуск. Отдохнешь, сил наберешься. Наешься, в конце концов, — добавила мама, а я не сдержала улыбку.

— Я тоже думаю, что отпуск мне не помешает.

Конечно, мне было интересно, взяла ли отпуск Волжак. Или осталась работать? Или улетела куда-нибудь, где есть море, пляж и полуголые девицы в бикини? От этих мыслей меня затошнило, и я постаралась переключиться.

— А папа давно ушел?

— Да уже прийти вот-вот должен, — мама подняла взгляд на часы, что висели на стене над столом. – А у тебя какие планы на сегодня?

— Не знаю, — пожала я плечами. – Отдохну… Почитаю… Телевизор посмотрю. Ничего такого.

— Прогулялась бы сходила, — мама погладила меня по руке. – Сыр еще вот бери, вкусный, — она подвинула ко мне тарелку с нарезкой.

— Может, прогуляюсь, — пробормотала я, послушно отламывая кусочек сыра.

С этими сердечными волнениями я даже есть стала меньше. Что отразилось-таки на моих боках – я потеряла около трех килограммов, и теперь выглядела ровно так, как мне хотелось. Хотя, конечно, я живо представляла, как бы отреагировала Волжак, если бы… если бы мы были вместе, и ей было бы не плевать.

Позавтракав, я ушла в большую комнату и включила телевизор. Там шла какая-то передача о черепахах, и я решила ее оставить, пусть работает фоном. Достала телефон и привычным движением открыла фотографии. Да, все это время я усиленно сублимировала – несмотря на то, что я прекрасно понимала абсолютную паразитарность своих действий, ничего не могла с этим поделать – каждый день пересматривала совместные с Волжак фото.

Вот мы с ней на прогулке в парке, где я кормила белок. Вот селфи из зоопарка, где на меня «напала» одна из обезьян. Ну, как напала, она скакала вокруг, как сумасшедшая, и стащила пачку салфеток, а после начала дергать меня за волосы. Вот фото из гостиной, когда Волжак уснула под какой-то скучный фильм. На фото она лежала с закрытыми глазами и открытым ртом, и я до сих помнила ее тихий храп, который меня жуть, как рассмешил. А тут мы вчетвером – с Оксанкой и Машей в ресторане перед самым их отъездом. Все счастливые, улыбающиеся. Кстати, конечно, я все рассказала Оксанке. Она очень расстроилась, когда узнала, что наш «тандем» с Волжак распался. Даже предложила мне приехать к ним, чтобы отвлечься. Но я не думала, что в данный период наблюдение за идиллией девчонок – беременной Оксанки и безумно радостной по этому поводу Маши, сейчас именно то, что мне нужно. Особенно, учитывая обстоятельства нашего с Волжак расставания. Оксанка, вероятно, тоже это понимала, поэтому не была слишком настойчивой. Зато она поддержала меня в желании открыться перед родителями, хотя сама и не была в восторге от этой идеи.

Я рассматривала в тысячный раз наши фото и понимала, что не могу сказать, когда найду в себе силы их удалить. Закрыть эту страницу, закончить главу. Ведь все эти фотографии, все это было словно в другой жизни. В другой жизни, с другой мной, с другим миром вокруг. И я скучала по этому миру.

Я каждый день спрашивала себя о том, как она. Чем она занимается, что делает, позавтракала ли, много ли штрафов на этой неделе получила за превышение скорости, сколько раз задерживалась на работе, не забывает ли она пить витамины, и спит ли хотя бы по семь часов в сутки.

И как бы хотела я об этом не думать, мне не удавалось. Я каждый день возвращалась мыслями к Волжак. Ловила себя на том, что рассуждаю так, будто мы все еще вместе — что ей бы понравилась моя шутка, что ей был бы интересен фильм, который только вышел в кинотеатре, что блюдо, которое я увидела по каналу «Еда», наверняка, заставило бы ее прикрывать глаза от удовольствия, пока ее красивая челюсть пережевывала бы пищу.

Наверное, все через это проходят после болезненного расставания. Но мне было слишком хреново, если честно. Хотелось выть, лезть на стенку, чтобы эта внутренняя щекотка прекратилась, чтобы моя голова стала свежей. Чтобы каждое утро моей первой мыслью не было, что настал очередной день, и мне просто нужно выжить. Чтобы меня не скручивало от простого понимания, что то, что я планировала на годы вперед, с ней, все это закончилось. Простившись с Волжак, я словно распалась. Я оказалась совершенно не пластичной, поэтому просто раскололась.

========== 16 ==========

Почти в половину седьмого мама попросила меня сходить в магазин за хлебом. Пока она все время возилась на кухне, я просидела весь день в зале, смотря сначала передачи о животных, а потом с папой футбол. Хотя не понимала в нем совершенно ничего. Я даже не знала, какая команда, за какую страну играет.

Поэтому я была даже рада немного пройтись. Переоделась в джинсы и футболку и вышла в прихожую, чтобы обуться.

— Ир, ну ты как подросток, — возмутилась мама. – Хоть бы принарядилась, честное слово.

— Мам, я за хлебом, а не на королевский прием, — усмехнулась я.

— А вдруг пока ты будешь идти в магазин, встретишь красивого мужчину? – начала свою песню мама. – И он захочет с тобой познакомиться? А ты в джинсах и майке, будто тебе пятнадцать. И что ты ему скажешь? – продолжала давить мать.

— Скажу, чтобы он не искушал судьбу и шел туда, куда собирался, — пошутила я и услышала, как папа крякнул. Я улыбнулась. Мое чувство юмора явно досталось мне от отца. Хотя внешне я с возрастом стала больше походить на маму.

— У тебя не язык, а кинжал, ей-Богу, — приложив руку к внушительной груди, пробормотала мать. – Тык-тык им в человека, и хоть стой, хоть падай.

— Я пошла, — махнув рукой, я выскочила за порог.

— А деньги, Ира?! – мама приоткрыла дверь, махнув кошельком.

— Мам, ты серьезно? У меня есть деньги, — рассмеялась я.

Сколько бы лет мне не было, мама всегда будет считать меня маленькой.

Я прошлась до дальнего магазина, который был больше, и купила там хлеб, печенье, бублики с маком, которые в детстве просто обожала, небольшой торт, а также кулек конфет ассорти и две коробки сока.

С полным пакетом провизии я возвращалась домой, наслаждаясь теплым вечером. Дневная жара уже спала, поэтому температура была довольно комфортной. Я не торопясь шла по дорожке, откусывая корочку хлеба. Все детство, когда мама посылала меня за «белым и черным», я возвращалась с обглоданными буханками. В то время в нашем доме была маленькая пекарня, где всегда был свежий хлеб, батоны, выпечка. И я просто обожала откусывать хрустящую горбушку, рассказывая впоследствии историю про то, как я встретила зайчика, и пришлось отдать ему кусок хлеба.

Я дошла до подъезда, постояла пару минут, прожевывая «долю зайчика», а после вошла внутрь. Открыв двери в квартиру, я с порога крикнула:

— Мам, ты не поверишь! Я встретила старого знакомого — зайку-попрыгайку! – скинув кроссовки, я тут же пошла в большую комнату, так как голос мамы явственно слышался оттуда. Оказавшись в гостиной, я так и замерла с открытым ртом. И ощущая себя полной идиоткой.

Посередине комнаты стоял раскрытый стол-книжка, украшенный праздничной скатертью и кучей каких-то салатов, нарезок, тарелок, мисок с соленьями и прочими кулинарными изысками. К слову, обещанная картошка с курицей тоже была. Но больше всего меня даже удивило не это и не две бутылки вина, разбавляющие натюрморт, а то, кто сидел за столом. И, кстати, меня что, год не было дома? Когда она успела все это накрыть?!

Мама сидела во главе стола в своем лучшем платье. Папа расположился напротив. И по его виду я могла бы с уверенностью сказать, что он не слишком рад тому, что оказался соучастником, по всей видимости, хитроумного плана маменьки. Предполагаю, что моя «отсылка» за хлебом была тоже спланированной диверсией. Я сразу поняла, что тут происходит. Мама решила поработать свахой.

За другой стороной стола, более широкой, сидело двое. Довольно полная женщина, на вид мамина ровесница, в ярко-красном широком не то платье, не то балахоне, с такого же цвета помадой на пухлых губах и густо, чересчур густо накрашенными ресницами, и парень, по возрасту близкому к моему. Несмотря на глупую рубашку в клетку, я бы даже могла сказать, что паренек был красивым. Такие же, как и у меня, светлые волосы и голубые глаза. Он имел массивную челюсть, высокие скулы и мужественный гладко выбритый подбородок. Но по его нервно подрагивающим губам я поняла, что, похоже, он совсем не счастлив тут быть. И, более того, его рубашка совковой расцветки – единственное, что мешало мне быть на сто процентов уверенной в том, что он гей. Я просто это буквально чувствовала.

— Ирочка, а к нам тут моя подруга тетя Оля зашла с Антошей, — ласково улыбнулась мама, глядя на меня. — Мой руки и давай к нам, — взгляд мамы говорил о том, что она настроена более чем решительно.

— Ой, у меня что-то голова разболелась, — с чувством проговорила я. – Вы, наверное, давайте без меня…

— Не придумывай, — отрезала мама. – Сейчас вина выпьешь глоточек, и голова тут же пройдет. Иди, — строго добавила она и бровями усилила эффект сказанных слов.

Господи, за что мне это?!

***

Ужин был пыткой. Тетя Оля, похожая на большую красную моль, без устали рассказывала, какой ее Антоша хороший и подающий большие надежды. Мама усиленно кивала и поддакивала, периодически бросая на меня многозначительные взгляды. Папа просто молча ел салат, периодически вздыхая, а мы с Антошей также молча наблюдали, как нас пытаются свести. Мама с тетей Олей прекрасно общались и без нас, наперебой расхваливая каждая своего ребенка, чтобы, очевидно, в глазах будущей потенциальной родственницы выглядеть как можно более выигрышно.

Я очнулась, только когда мама сказала что-то про то, что я с удовольствием перееду, если встречу порядочного мужчину. Я даже жевать перестала, уставившись на нее с недоумением. Откуда у нее вообще эта информация?!

— Я тоже думаю, что женщина должна в первую очередь думать о муже, а потом уже о своей карьере. Мы с отцом Антоши, упокой Господи его душу, прожили вместе двадцать пять лет. И ни разу, — женщина подняла вверх толстый указательный палец, — ни разу даже не поругались. Он даже голос на меня никогда не повышал.

— Может, он просто боялся? – пробормотала я себе под нос. Но мою реплику услышал папа и подавился куском хлеба, так как начал смеяться.

— Коля, ешь, пожалуйста, аккуратнее, — строго заметила мама, зыркнув на нас. Я лишь улыбнулась, когда папа, опустив голову, подмигнул мне.

Беседа мамы и тети Оли продолжилась, а я, чуть ли не впервые, внимательнее посмотрела на Антона. Нет, он точно гей. Он старался незаметно что-то печатать в телефоне, и я невольно отметила, насколько ухоженные у него ногти и руки в целом. А когда парень встал и, извинившись, вышел в туалет, то обратила внимание на его узкие брюки. Либо он гей, либо мода дошла и до нашего «села». Но во втором я очень сомневалась.

***

К счастью, время не стояло на месте, и когда на часах было начало десятого, красная моль со своим сынком решили откланяться. Я буквально видела облегчение на Антошином лице. Уверена, я выглядела точно также.

И, казалось, беда миновала нас, но… мама со своей подругой приготовили сюрприз.

— Дети, как насчет того, чтобы вам завтра встретиться? Прогуляетесь, поговорите, без нас уже, а то сидите, вон, стесняетесь, — густой низкий голос тети Оли заполнил маленькую прихожую.

— И то, правда, Ириш, сходите с Антошей завтра, прогуляйтесь. А то ты как приехала, все дома сидишь, — мама так зашевелила бровями, что даже мне, со своими довольно свободными нравами, стало не по себе.

— У Антона, наверняка, есть дела, — начала было отнекиваться я, но тетя Оля, как танкер, перла на нас.

— Нет у него никаких дел, завтра вечером он абсолютно свободен. Вот и договорились. Часов в семь всех устроит? – тетя Оля взглянула на меня, потом на своего сына и, не дождавшись ответа, кивнула сама себе. – Антоша зайдет за тобой, Ирочка. Только ведите себя прилично, — рассмеялась женщина, ощущая себя, очевидно, очень раскованно.

Нам ничего не оставалось, кроме как смириться с судьбой.

***

Когда гости ушли, я тут же направилась за мамой в кухню.

— Мам, какого черта это было?!

— Ира! – мама посмотрела на меня так, словно я сказала что-то неприличное. – Что за выражения?!

— Мама! – в тон ей ответила я. – Что за сводничество?!

— Это не сводничество, — убирая пустые тарелки в раковину, проговорила мама. – Я тетю Олю давно знаю, ее Антоша работает программистом, учился в Москве, очень способный парень. А какой красавец! И все еще одинок, между прочим, — добавила она, чуть наклонив голову, намекая, что если бы я не была такой упрямой, то давно могла бы «захапать» Антошу себе.

— Мам, во-первых, я живу в другом городе, — начала я, но у маменьки был уже подготовлен ответ.

— Всегда можно переехать, — пожала она плечами. – И, к тому же, если у вас появятся дети, лучше, чтобы бабушки всегда были рядом. Я и со школой помогу, и с институтом потом, связи-то есть.

— К-какие дети?! – заикаясь, почти заорала я. – Да я его увидела впервые в жизни, а ты уже распланировала будущее наших детей?!

— Ира, я просто говорю, что было бы неплохо, если бы ты присмотрелась к парню, — мама повернулась ко мне и погладила меня по плечу. – Ты у меня такая умница, но работа не будет согревать тебя по ночам.

— Конечно, зато этот напомаженный сын красной моли будет! – фыркнула я, разворачиваясь и намереваясь уйти в свою комнату.

— Сын… кого? – пробормотала мама мне в спину, но я решила не объяснять, кто такая красная моль.

***

Я демонстративно хлопнула дверью и рухнула на кровать. Чертова Волжак! Если бы не ее «никаких детей», мы были бы сейчас вдвоем, абсолютно счастливы, и мне бы не пришлось все это терпеть! Возможно, мама бы поистерила по поводу того, что я никогда не выйду замуж, возможно, поначалу даже не захотела бы принимать этот факт, но все равно это было бы лучше этого сводничества с этим сексуально неопределенным Антоном! Ни ему, ни мне это не нужно!

А теперь, мало того, что мне придется идти на свидание, назначенное его мамой, так еще и делать вид, что меня это хоть сколько-нибудь интересует.

Хотя… Кто сказал, что я должна делать вид? Скажу этому Антону честно, что у него нет шансов (в том случае, если он все-таки не гей), и буду дальше страдать по своим законченным отношениям. И к черту эту тетю Олю!

***

Я никогда не думала, что буду так благодарна отцу за понимание. Нет, честно, я привыкла считать своих родителей узкомыслящими консерваторами, которые живут по законам постсоветского пространства. Но если мама иногда-таки подтверждала мои мысли, то отец, как выяснилось, напротив, был весьма прогрессивен в своих взглядах и принял, скорее, мою сторону.

Потому что только благодаря ему на следующий день мы с мамой не разругались в пух и прах, когда она с утра начала говорить о предстоящем свидании. Я молча терпела ее ремарки по поводу того, чтобы я не забыла рассказать ему еще раз о своих успехах в школе и ВУЗе, молчала, когда она намекнула, что мне стоит смотреть на него, не только как на партнера, а еще и как на будущего мужа и отца моих детей. Но когда она зашла в мою комнату, в то время как мы с папой смотрели телевизор, и вышла оттуда с моим платьем, в котором я была на выпускном, я взорвалась.

— Мам, я не стану это надевать! – категорично заявила я, отворачиваясь от нее, стоящей с вешалкой в руке.

— Ну, как же, Ирочка? Ты должна выглядеть, как юная леди!

— Мама, мне уже за тридцать, какая юная леди?!

— Ты – девушка, прежде всего! Ты должна быть в платье на свидании! – оставалась непреклонной мать. – А что ты хочешь надеть? Опять свои штаны?

— Мама, — понизив голос до опасной тональности, проговорила я, — либо я надеваю то, что я хочу, либо ты сама можешь идти на это чертово свидание. Которое, к слову, мне совершенно не нужно, — отрезала я, а потом взглянула на красного отца. – Прости, пап, про свидание – это я образно.

— Да ничего, я не против. Вот Антоша удивится, — пробормотал отец, а я только сейчас заметила, что он, как может, пытается не рассмеяться.

— Ира! – снова начала мама, но я осталась твердой.

— Я сказала – нет. Выбирай, либо я иду, в чем хочу, либо не иду вообще.

Мама смотрела на меня прожигающим взглядом, наверное, с минуту. Но куда там, я так натренировалась на взглядах Волжак в свое время, что даже глаза Ганнибала Лектора казались мне детскими. Понимая, что она проиграла, мама демонстративно кивнула и, пробормотав под нос что-то типа «Совсем отбилась от рук», понесла это злополучное платье обратно.

Папа проводил ее взглядом, после чего повернулся ко мне и, снова подмигнув, поднял ладонь.

— Так держать!

Я, смеясь, отбила ему «пять». Когда мама вышла и застала нас за этим занятием, то лишь покачала головой. Мы с отцом тут же уткнулись в телевизор, делая вид, что жутко заинтересованы передачей про Познера.

========== 17 ==========

Ровно в семь раздался звонок в дверь. Я, хоть и переоделась, продолжила сидеть в кресле у телевизора. Мама тут же оказалась рядом со мной.

— Ира, что ты сидишь? Иди, открывай, Антоша пришел! – она начала размахивать руками, явно меня поторапливая.

— Может, сделаем вид, что никого нет дома? – лениво поинтересовалась я, вздыхая.

— Ира! – мама чуть ли не покраснела от возмущения.

— Ладно-ладно, иду, — протянула я, закатывая глаза.

Черт, быстрее бы кончился этот вечер.

Когда я открыла дверь, то очень удивилась. На пороге стоял Антон с букетом цветов и в стильном костюме. Прямо жених на выданье!

— Привет, — неловко улыбнулся он мне, обнажая ряд возмутительно белых зубов. Виниры, что ли?

— Привет, — кивнула я, но не стала изображать радость, принимая протянутый букет.

— Антоша! – за моей спиной как из ниоткуда возникла мама. – Ой, какой ты красивый! Ира, у тебя еще есть время пересмотреть решение насчет выбора одежды, — продолжая улыбаться, сквозь зубы проговорила мама.

— Нет, спасибо, — растянула и я губы в улыбке. – Все, мы пошли. Возьми это, пожалуйста, — передав маме букет, я быстро обулась и, подтолкнув Антона, вышла из квартиры.

***

Мы шли по дорожке к маленькому парку, что располагался неподалеку от дома. Я засунула руки в карманы джинсов и неторопливо плелась рядом с Антоном. Обернувшись, я по привычке быстро нашла наши окна и лишь хмыкнула, увидев в окне мамину голову.

— Чем ты занимаешься? – наконец, подал голос мой «жених».

— Участвую в спланированной диверсии наших мам, я полагаю, — даже не пытаясь быть вежливой, ответила я. – А могла бы сидеть в мягком кресле и смотреть жутко интересную передачу про сумчатых.

— Извини, — усмехнулся Антон, чем удивил меня. Я думала, он рассердится, что я так не настроена на беседу. – Уверен, это было бы куда лучше, чем наше подставное свидание.

— Прости, — все-таки смягчилась я. – Я не конкретно к тебе имею претензии.

— А к кому? – парень рукой убрал волосы со лба и посмотрел на меня. Блин, если он не гей, то я чертова Волочкова!

— Скорее, к своей маменьке. Она уже который год пытается вдолбить мне тему про замужество, но сейчас, похоже, она пустила в ход тяжелую артиллерию. Такого откровенного сводничества она себе раньше не позволяла. И извини, но, заранее скажу, я не настроена сейчас на отношения. Тем более, в этом городе. Прости.

Мы перешли дорогу на загоревшийся зеленый и оказались у самого входа в парк.

— По мороженому? – улыбнулся Антон, кивая в сторону тенистых деревьев и кустов. И, видя мою растерянность на лице, кивнул. – Я понял про отношения. Погуляем чисто по-дружески. Против друзей ты ведь ничего не имеешь?

Пару секунд подумав, я тоже кивнула.

— Хорошо.

Почему бы и нет?

***

Мы бродили по парку около получаса и съели уже по два рожка с мороженым. Антон оказался интересным парнем. Рассказал мне о своей работе, поспрашивал про мою, а также мельком поинтересовался, как давно я уехала из города. И когда мы решили присесть на свободную лавку, парень спросил:

— Ты сказала, что не настроена на отношения… Это из-за работы? Строишь карьеру? – одну руку Антон положил на спинку лавочки и повернулся полубоком ко мне.

— Не совсем, — проговорила я, чувствуя, как легкость, которая была до этого, улетучивается. – У меня… У меня совсем недавно закончились довольно серьезные отношения… И я думаю, что еще не готова к чему-то новому.

— Насколько серьезные? – без тени улыбки спросил Антон.

— Я думала, что мы вместе состаримся, — грустно усмехнулась я, глядя, как прямо перед нами голубь пытается отобрать у воробья кусочек хлеба.

— Ого, — присвистнул парень. – И… твоя мама уже пытается тебя с кем-то свести? Как давно вы расстались? – удивился он.

— Чуть больше месяца назад. И… Мама не знает об этих отношениях, — призналась я. – Поэтому думает, что я просто законченная карьеристка.

— О, — снова удивленно протянул он и даже сел как-то ровнее. – А… Извини, если лезу не в свое дело, но… Почему она не знает? Не тот парень? – чуть улыбнулся Антон и слегка наклонил голову.

Я задумалась, стоит ли ему говорить правду. Я совершенно не знаю его, и может, мне просто кажется, что он из «наших», может, он вообще законченный гомофоб, и тут же скажет мне что-то типа «ты — больное чудовище», а потом убежит к своей мамочке и нажалуется. А та расскажет моей и… меня с позором выставят из города.

Понимая, что я уже перегнула палку в своих фантазиях, я встряхнула головой.

К черту. В любом случае, я собиралась рассказать родителям. Пусть это будет маленькой тренировкой.

— Скорее, дело в том, что это вообще был не парень, — спокойно ответила я, продолжая смотреть на уже почти дерущихся птиц.

— Ну, собственно, я так и подумал, — усмехнулся Антон. – Просто решил убедиться.

— В чем? – я не совсем поняла его реакцию.

— Что ты тоже… — он покачал головой, подбирая слово, — как я.

— Как ты? – подняла я бровь. – В смысле… Ты…

— Гей, — спокойно пожал он плечами.

— Ну, слава Богу, — выдохнула я, смеясь. – Я готова была палец дать на отрезание, что сразу тебя раскусила. Но все-таки никогда не знаешь наверняка.

— Согласен, — кивнул Антон, и я заметила, как он расслабился. – Теперь наше «свидание», — парень показал пальцами кавычки, — мне нравится куда больше.

— И мне, — улыбнулась я.

— Так… расскажи мне, почему вы расстались? – Антон положил ногу на ногу, а пальцы приставил к губам, словно приготовился слушать мою историю внимательнейшим образом. – Ничего, что я спрашиваю? Если хочешь, можешь не отвечать, — тут же добавил он, помахав этими самыми пальцами.

— Да нет, — покачала я головой. – Тут ничего тайного… Просто… Хотим разного от жизни.

— Вот как, — понимающе кивнул он. – И в чем именно вы не сошлись?

— Ну… — я сложила ладони и зажала их между коленей, рассеянно глядя куда-то перед собой. – Я хотела детей, а она… нет. Вот и все.

— Хм… — задумчиво промычал Антон. – Ну, это уважительная причина, на самом деле. Вы… Вы долго были вместе?

— Долго, — призналась я. – Около трех лет… — я покачала головой, понимая, что у меня было чувство, словно мы расстались только года три назад, а я все не могу с этим смириться. Такое ощущение, что мы не виделись с ней целую вечность.

— Прилично, — кивнул парень, тоже переводя взгляд на идущих мимо людей. – И я могу понять твои чувства. Мои самые долгие отношения длились меньше двух лет, но… Я не уверен, что такое когда-то повторится, — тихо проговорил Антон, а взгляд его стал очень грустным.

— А вы почему расстались? – поинтересовалась я. – Только не говори, что кто-то из вас тоже не хотел детей, — добавила, усмехнувшись.

— Нет, — грустно улыбнулся Антон и посмотрел куда-то вдаль. – На самом деле, как бы смешно не звучало, несмотря на столь короткий срок, мы оба хотели. Не сразу, конечно, в будущем.

— И что произошло? Почему вы не вместе?

— Он… был заражен. И его не стало через две недели, после того, как мы отметили полтора года отношений.

Я молча таращилась на парня, пытаясь понять смысл произнесенных им слов.

— Ты… Он… Ты тоже… — я не смогла проговорить фразу целиком, но Антон меня понял.

— Нет, — покачал он головой. – Я здоров. Мы узнали, что… В общем, что он инфицирован, спустя пару недель отношений. Мы, конечно, всегда предохранялись, но… сама понимаешь, – я кивнула, и парень продолжил. – Олег тогда испугался. Не за себя, за меня. Мы несколько раз сдавали анализы, в разных клиниках, чтобы наверняка. И… оказался болен только он.

— И как ты… Почему ты решил остаться с ним? – спросила я, прочистив горло.

— Я любил его, — просто ответил Антон. – Я тогда жил в Москве, учился, — пояснил он. – Мы познакомились в клубе. Он был тем еще мачо, — усмехнулся парень. – Как говорил сам Олег, неудивительно, что все так вышло – он в свое время спал со всеми без разбора, не всегда соблюдая «технику безопасности», если ты понимаешь, о чем я. А потом, когда мы встретились… Я не знаю, как это назвать. Просто смотришь на человека и понимаешь, что вот – вот весь твой мир. И больше никого не нужно. Так было и у нас, — грустно улыбнулся Антон, и я заметила, как его глаза заблестели. – Это были мои первые серьезные отношения. Мы почти через месяц начали вместе жить. Он был старше, уже работал, а я учился и подрабатывал официантом. А по вечерам мы просто… жили. Вдвоем. И даже когда я узнал, что он инфицирован, знаешь, я ни разу не подумал о том, чтобы уйти. Ни разу, — признался парень. – Хотя Олег долго уговаривал меня «одуматься», говорил, что мне нужен нормальный здоровый партнер. Но мне нужен был он, — пожал плечами Антон.

Я молча слушала и осознавала, что прекрасно понимаю его чувства. То же самое было у меня к Волжак. И, готова положить руку на сердце, что меня тоже от нее было бы клещами не оттащить, даже если бы я знала, что она инфицирована. Я просто хотела быть с ней. А разлучили нас в итоге дети. Так смешно.

— Он сгорел быстро – обычная простуда и… все. Я не был готов. Наверное, к этому вообще нельзя подготовиться, — продолжил парень. – Но когда это случилось, мне казалось, что мой мир рухнул. Что я живу в каком-то кошмаре и мне не выбраться. Тогда я вернулся сюда. Перевелся и доучивался уже здесь. Мама до сих пор не знает, почему я на самом деле уехал тогда. Поверила, когда сказал, что бюджетные места сокращают, — пожал он плечами.

— И она не знает, что ты…

— Нет, — усмехнулся Антон. – Как видишь, я на свидании с тобой, — улыбнулся он. – Твои ведь тоже не в курсе?

— Пока нет, — согласилась я.

— Пока?

— Я… думаю о том, чтобы им рассказать, — призналась я. – Считаешь, плохая идея?

— Почему? – удивленно вскинул брови Антон. – Если ты хочешь открыться – сделай это.

— А ты не хочешь? – в свою очередь поинтересовалась я.

— Я думал об этом, — Антон почесал колено и снова развалился. – Но решил, что признаюсь, только когда рядом будет человек, которого я захочу привести домой. Мне и так достаточно комфортно живется. Я не вижу необходимости это делать. Но если я встречу кого-то… особенного, то я захочу, чтобы мама об этом узнала, — кивнул он. – На самом деле она не слишком достает меня с требованием найти жену. Так, иногда только проскакивает.

— Тебе повезло больше, — усмехнулась я. — А как… Как давно… ты один? – подобрала я более-менее корректную формулировку.

— Олега не стало девять лет назад. И с тех пор я ни с кем не заводил серьезных отношений.

— Проживая здесь, это довольно сложно сделать, мне кажется, — усмехнулась я.

— О, на самом деле, не знаю, как у вас, девочек, — наклонившись ближе и улыбаясь, проговорил Антон, — но парней тут хватает.

— Серьезно?! – моя челюсть чуть не упала прямо на этого бедного голубя, который остался в итоге без ужина, так как воробей все-таки стащил хлеб и улетел.

— Да, — пожал он плечами. – Так что с выбором тут проблем нет. Просто мне никто не нравится. Я имею в виду… Не нравится так, чтобы я захотел пойти на второе свидание.

— Ого, — пробормотала я. – Я почему-то думала, что тут и слова «гей»-то не знают.

— Ну, как видишь, очень даже знают, — рассмеялся парень. – Ну, что, пройдемся? Погода сегодня чудесная, может, дойдем до площади Победы?

— Это же минут тридцать пешком, — простонала я.

— Ну, ты же не на каблуках, — снова рассмеялся парень и, вставая, протянул мне руку. – Давай. Расскажешь мне еще о своей зазнобе. Может, чего и придумаем вместе.

— Только если ты заставишь ее захотеть детей, — пробурчала я, но послушно встала.

========== 18 ==========

Когда я вернулась, мама еще бродила по дому. Она встретила меня в прихожей и тут же накинулась с расспросами:

— Как погуляли? Как Антоша? Чем вы занимались? Где были?

— Мам, мне на какой вопрос отвечать? – с серьезным лицом поинтересовалась я, еле сдерживая смех. На лице мамы была истинная благодать от осознания того, что я была на свидании, которое она, по сути, и устроила.

— Как прошло ваше свидание? – не обращая внимания на мою интонацию, продолжила мама.

— Хорошо. Мы поговорили, пообщались, поняли, что вполне сможем подружиться, — разувшись, ответила я и собралась в свою комнату, чтобы переодеться.

— Ну, а завтра вы снова встречаетесь, верно? – мама последовала за мной.

— Еще не знаю, мам. Не уверена.

— Как это «не знаешь»? Вы же должны узнать друг друга получше, ты ведь скоро уедешь. Как вы… Что у вас…

Пользуясь заминкой, я решила прервать расшалившуюся фантазию маменьки.

— Мам, я же сказала – мы решили, что вполне можем подружиться, а не пожениться. Сегодняшней встречи было вполне достаточно, встретимся ли мы еще до моего отъезда – я не знаю, — пожала я плечами.

— Но, Ира…

— Мам, я немного устала и хочу пораньше лечь спать, — простонала я, продолжая идти к себе.

— Хорошо, но завтра ты мне все расскажешь, — сказала мне в спину мама, и я зашла в свою комнату.

И что мне ей рассказать? Как мы мило побеседовали с моим новым «парнем» о его парне? Или о моей любви к женщинам? У меня не было ответов на эти вопросы. Поэтому я разделась и, даже не собираясь идти в ванную, сразу легла в кровать.

В очередной раз мне приснилась Волжак. Во сне мы отдыхали у Оксанки с Машей. Моя подруга была глубоко беременной и… я тоже. Проснувшись в полнейшем недоумении, я посмотрела на часы. Было пять утра. Перевернувшись, уставилась в потолок. Странно, но я чувствовала себя так, будто уже выспалась. А еще я чувствовала глубокое сожаление. Когда снится что-то такое, чего тебе бы очень хотелось, но, просыпаясь, понимаешь, что реальность в жизни оказывается куда хуже той, что была во сне. И мне было горько.

Я не стала помешанной на детях, нет, но я бы хотела иметь возможность построить семью с Волжак. С детьми. Не потому что мне вдалбливали с детства о том, что предназначение настоящей женщины в продолжении рода, а потому что я просто… Я просто хочу детей.

Но лежа на кровати и глядя на начинающийся рассвет за окном, я задумалась – а хочу ли я этих детей без нее? То, что я мечтала, как мы будем растить и воспитывать ребенка вместе – это одно, а вот эти же самые мечты без главной их составляющей – совсем другое. И мне стоило хорошенько подумать об этом раньше.

***

Утром я обнаружила на кухне записку, что родители уехали и будут только к вечеру. Поэтому я решила, что полностью посвящу сегодняшний день себе.

Я позавтракала, посмотрела телевизор, полистала новости в соцсетях, а потом набрала ванную с пеной и окунулась в ароматные пузырьки, нанеся на лицо какую-то маску, что нашла у мамы.

И лежа в ванной, я решила набрать Оксанке.

— Ну, что, как протекает твоя беременность? – бодро поинтересовалась я, ногой трогая пенные холмы.

— Знаешь, мне иногда кажется, что то, что показывают порой в фильмах про сумасшедших беременяшек – чистое надувалово, — призналась Оксанка. – Пока что я чувствую себя точно так же, как и раньше, за исключением того, что становлюсь больше, и иногда меня тошнит по утрам.

— Фу-у-у, — протянула я. – Токсикоз? Сильный?

— Да нет, ерунда, — отмахнулась Оксанка. – Маша таскает мне фрукты целыми днями и, кажется, от этого у меня газы.

— Фу-у-у, — снова протянула я, смеясь. – Ты пукаешь? При Маше?

— Черт, Ира, я стараюсь, как могу! Но не всегда успеваю уйти в другую комнату. У меня еще небольшой срок, но ощущение, что в моем животе газовая станция.

— А как Маша? Она радуется тому, что ее девушка беременна и пукает каждые две минуты? – расхохоталась я.

— Знаешь, она ненормальная, — зашептала Оксанка в трубку. – У нас в доме литературы про беременность больше, чем про живопись и фотографию. И она все это читает и заставляет читать меня! А еще, — Оксанка чем-то зашуршала и спустя полминуты продолжила, — извини, я пряталась. Так вот, а еще…

— Пряталась? – перебила я ее. – От кого?

— От Маши.

— А… зачем ты от нее прячешься?

— Потому что она каждый день делает мне массаж ступней и ног. И сейчас пришло время для очередного сеанса, но… Я устала чувствовать себя принцессой, Ир! – воскликнула Оксанка, а потом ойкнула и замолчала. – Нормально, она прошла мимо и не услышала, — выдохнула подруга. – Я уверена, что многие гетеросексуальные женщины с удовольствием распяли бы меня с приговором «с жиру бесится», но это просто… Я так не привыкла! Она прыгает вокруг меня, словно я вот-вот должна родить и сама делать уже ничего не в состоянии!

Я рассмеялась над Оксанкиными словами.

— Она просто тебя любит и заботится о тебе, — отсмеявшись, ответила я.

— Да я понимаю это, — вздохнула подруга. – Просто есть риск, что она залюбит меня до смерти. Я ведь не немощная, вполне могу о себе позаботиться.

— Радуйся, дурочка, — грустно улыбнулась я. – Я бы была не против, если бы Волжак вела себя, как помешанная, пока я ходила с пузом.

— Ой, — выдохнула Оксанка. – Я идиотка. Прости, тебе, наверное, это все кажется таким бредом.

— Нет, просто… Я рада за вас, правда, — я раздвинула пену вокруг себя рукой, а потом снова придвинула пенные островки обратно. – Не всем суждено стать счастливой лесбийской семьей с детьми. К тому же, я все еще в России, думаю, тут с этим сложнее.

— Ну, всегда можно переехать, но Маша говорила, что знакома с несколькими парами, которые воспитывают детей в России. Причем пары геев тоже в этом списке есть. Они, конечно, шифруются, но… Нет ничего невозможного.

— Да понятно, просто… — замялась я, не зная, что именно хочу сказать.

— Что? – тут же отозвалась Оксанка.

— Я задумалась о том, не поспешила ли с выводами, — призналась я, опускаясь в ванную еще ниже.

— С какими именно?

— Ну, о том, что мы… О расставании.

— Ты сказала, что в будущем хочешь детей, а она категорично против. Разве нет? – по голосу я поняла, что Оксанка нахмурилась.

— Да, но просто… Не знаю. Я сейчас вообще ничего не хочу. А ее хочу. Мне грустно и плохо, и я не понимаю, что делать дальше, — честно ответила я подруге, разглядывая чуть треснувший кафель на стене.

— Ир, это просто… — Оксанка вздохнула, и я услышала, как что-то щелкнуло.

— Ты вышла из убежища? – догадалась я.

— Да, в кладовке очень неудобно, — усмехнулась подруга. – Так о чем я… Вы расстались совсем недавно. И то, что у вас было – это не случается каждый день. Вы действительно были прекрасной парой с огромными взаимными чувствами… Знаешь, однажды, когда мы выбрались за город все вместе, и вы с Машей ушли за палками для костра, я же с ней разговаривала. Так сказать, по душам, — пробормотала Оксанка, а я чуть рот не открыла. Екатерина Александровна даже с Машей ничем особо не делилась.

— С Волжак? – решила я уточнить на всякий случай.

— Ну, конечно, с Волжак, с кем еще-то!

— И? – я сглотнула от нетерпения и даже задержала дыхание.

— Она мне такие слова красивые сказала тогда… Я, конечно, дословно не повторю…

— Оксан, давай быстрее, я прошу тебя! – воскликнула я, приподнимаясь.

— В общем, что-то о том, что только благодаря тебе она снова стала жить полноценной жизнью. Что нашла смысл в том, чтобы просыпаться каждое утро. И что она никогда не была так счастлива, как с тобой, — тихо закончила Оксанка, а из моих глаз уже побежали слезы.

— Спасибо, — пробурчала я, шмыгая. – Мне стало гораздо легче теперь, когда я это знаю, — саркастично заметила я. — Учитывая, что я недавно рассталась с этой самой любовью всей моей жизни.

— Прости. Просто… Мне, правда, жаль, что так вышло. Но… — набрав в легкие воздуха, продолжила Оксанка. – Зато тебе теперь никто не мешает завести кучу детей, как ты и хотела.

— Я никогда про «кучу» не говорила, — фыркнула я, вытирая лицо. – Я хотела одного, маленького. Чтобы мы воспитывали его, растили, чтобы я ворчала за шалости, а она защищала его. Чтобы мы спорили, какую маечку и ботиночки брать, в какую школу отдать, в какую записать секцию и… много чего еще. Я очень хочу всего этого, но… с ней.

— Я понимаю, Ир, — вздохнула Оксанка. – Может, вам стоило как-то более… м-м-м… Не знаю, детально об этом поговорить? Просто я была немного удивлена, когда вы… Понимаешь, когда я звонила тебе рассказать о своей беременности, вы были вместе, проводили романтические выходные, а потом через неделю ты мне заявила, что вы расстались, причем из-за того, что не сошлись во мнениях о детях. Это… Это было странно.

— Это не странно. Просто мы почему-то никогда это не обсуждали раньше. Я и не думала, что ее позиция такая категоричная. И, правда, считала, что это – я имею в виду дети — просто вопрос времени. Что когда-нибудь, может, года через два или три, мы придем к этому. Я просто не предполагала, что мы окажемся в этом вопросе по разные стороны баррикад.

— Мне, правда, жаль, что так вышло, — снова вздохнула Оксанка, и я услышала всхлип.

— Ты что, плачешь? – не поверила я ушам.

— Я стала сентиментальной, — всхлипнула Оксана, – не обращай внимания. Просто вы были такой красивой парой, — проныла подруга, а я закатила глаза.

— Боже…

— Прости, — снова всхлипнула она. – Кстати, ты поделилась с родителями новостью о своей ориентации?

— Еще нет, — нахмурилась я. – Я хочу это сделать, но не понимаю, как. Ну, типа… жду подходящий момент.

— Если ты будешь просто сидеть и ждать, то не заметишь, как окажешься на своей собственной свадьбе, а твоя мама будет кричать «горько!», — рассмеялась Оксанка.

— Ты же была против идеи, чтобы я рассказывала им, — напомнила я подруге, чуть приоткрывая горячую воду.

— Да, но потом вспомнила рассказы про твою маман, и поняла, что пока ты там – ты реально в опасности, — снова засмеялась Оксана.

— О, ты права. Она уже устроила мне свидание, — простонала я.

— Да ты гонишь! – почти заорала Оксанка, а мне пришлось отодвинуть трубку от уха.

— Нет, правда.

— И что? Ты сходила? Не перешла на светлую сторону? – хрюкнула подруга, чем вызвала мою усмешку.

— Нет, как оказалось, мы играем с ним за одну команду. Если можно так выразиться…

— В смы-ы-ысле? – протянула Оксанка. – Он тоже из наших? Мальчик-зайчик?

— Ага,— усмехнулась я. – Мама, конечно, не в курсе, но это было забавно. Кстати, он оказался довольно приятным парнем.

— Теперь, пока ты не расскажешь родителям, можешь гулять с ним, а они будут только рады – будут строить планы на свадьбу, составлять меню, выбирать конкурсы…

— Так, все, иди на свой массаж, а я буду выбираться из ванны, — проворчала я. – А то своими разговорами ты меня только убеждаешь в том, что нужно прямо сейчас позвонить маме и во всем признаться.

— Погоди… Ты в ванне?

— Да.

— Голая? – Оксанка даже голос понизила.

— Нет, в рабочей униформе! – отпарировала я.

— Черт, я тебе не говорила, но у меня еще и с либидо начались проблемы, — призналась Оксанка. – Кажется, скоро Маша сама начнет от меня прятаться. Черт. Похоже, сейчас не будет массажа, но будет секс. Ладно, подруга, я пошла, у меня появились срочные дела!

— Пока, извращенка, — рассмеялась я и отключила звонок. Мне бы ее проблемы!

Полежав еще пару минут, я решила, что пора и честь знать, и вылезла из ванной.

***

Ближе к вечеру, перед самым приездом родителей, мне написал Антон и предложил прогуляться. Я, немного поразмыслив, согласилась. А что, пройдусь, поболтаю, может, он даст мне пару советов, как лучше рассказать маме с папой о том, что я не собираюсь становиться добропорядочной женой добропорядочного мужа.

Я предупредила маму, что пойду гулять с Антоном, на что она, разумеется, радостно заявила, чтобы я не торопилась домой и хорошо провела время.

Мы с Антоном встретились у остановки и решили съездить в парк аттракционов. Там прогулялись, прокатились на нескольких небольших горках, поврезались друг в друга на машинках, и наелись попкорна и сахарной ваты. И когда на часах была половина десятого, мы с ним прощались у подъезда.

— Спасибо, что вытащил меня на прогулку, — искренне поблагодарила я.

— Да не за что, — улыбнулся парень. – Надеюсь, что смог помочь.

Я все-таки задала ему вопрос о том, как лучше признаться родителям. На что парень ответил очень просто: «Сказать прямо и честно». Подумав, я согласилась, что, наверное, это действительно лучший вариант. Сразу будет ясно, что это не «подростковая дурь», они найдут ответы на многие вопросы, а я буду честной и мне не придется больше ничего скрывать.

Также Антон внимательно слушал мои сердечные переживания по поводу Волжак. Я была рада выговориться. Если я не могу быть с ней и видеть ее – я могу хотя бы о ней говорить. Антон был очень терпелив, внимая моим страданиям. А мне стало даже немного легче, хотя я все еще жутко скучала по Волжак, а моя душа и вовсе просилась в ее объятия.

Я не раз ловила себя на мысли, что хочу просто взять билет и рвануть туда, к ней, обратно. И к черту этих детей, к черту какие-то там мечты, главное, чтобы она была рядом. Ведь с ней все по-другому, с ней все живое и по-настоящему… Но потом я, конечно, понимала, что мое желание импульсивно, и что даже если я так сделаю, то… Я могу представить нашу идиллию на какой-то момент, а что потом? Я откажусь от своей мечты, потому что она не вписывается в ее план? Наверное, это тоже неправильно. Может, все это, конечно, и эгоистично, но зато честно.

***

Я поднялась на свой этаж и достала ключи от квартиры. Открыв дверь, вошла внутрь, гадая, готовила ли мама ужин. Скинула кроссовки и, не убирая их, направилась в кухню, по дороге оповещая о своем присутствии:

— Мам, пап, я дома! Мам, у нас есть что-нибудь переку… — остановившись на пороге кухни, я открыла рот.

К горлу как-то сразу подкатил большой комок, а кончики пальцев стало покалывать.

— Ириш, я тебе звонила, а ты не брала, — улыбаясь, проговорила мама. – Тут твоя… подруга с работы заехала… Почему ты не сказала, что у нас будут гости? Я бы хоть приготовила что-нибудь…

Я молчала и, не отрываясь, пялилась на Волжак. Она сидела на стуле и смотрела на меня так, словно пыталась впитать в себя все, что видела. Наконец, через мгновение я услышала ее чуть хриплый голос:

— Здравствуйте, Ирина Николаевна.

========== 19 ==========

Я с трудом нашла в себе силы, чтобы закрыть рот и ответить:

— Здравствуй.

— Ира, ну что ты стоишь на пороге, проходи уже, — поторопила меня мама. – Как с Антошей дела? Хорошо погуляли? Вас долго не было, — продолжила говорить она, пока я, еле переставляя ноги, двинулась в кухню. – У Ирочки было уже второе свидание с очень хорошим мальчиком, — поделилась мама с абсолютно офигевшей Волжак. А я захотела сбежать из кухни, как из холерного барака.

— Мам, мы просто гуляли, — попыталась я прервать пламенную речь своей матери, но видя глаза Волжак, которые буквально налились кровью, поняла, что уже поздно. С другой стороны, чего ей злиться?! Мы расстались! И вообще, какого черта она тут делает?!

— Знаете, уже довольно поздно, — Волжак приподнялась с места и посмотрела на мою мать. – Спасибо большое за гостеприимство, но мне, пожалуй, уже пора. Не проводишь меня? – Волжак посмотрела на меня, а я постаралась отвести взгляд как можно скорее.

— Прямо по коридору и чуть левее, там дверь, — пропищала я, понимая, что не хочу сейчас говорить с ней. Волжак явно в гневе и даже тот факт, что мы уже не пара, не поможет мне.

— Ира, как так можно! – всплеснула руками мама. – Катенька, может, еще чайку? Вы же к Ирочке приехали, я вас оставлю, поговорите тут сами, я к отцу пойду, и так сидит весь вечер свой футбол смотрит…

— Нет, благодарю вас, Наталья… Простите, вы так и не сказали мне своего отчества, — улыбнулась Волжак, а мое сердце пропустило удар. Господи, как же скучала…

— Можно просто «тетя Наташа», — улыбнувшись, проворковала мама, махнув на Волжак полотенцем.

Боже, какая идиллия. Кажется, Волжак даже маму покорила. Походу, у нас семейная слабость перед ней. А где папа? Он тоже со стрелой Купидона в сердце после знакомства с «Катенькой»?

— Хорошо, тетя Наташа, — снова улыбнулась Волжак, но уже более мягко, а потом вернула взгляд ко мне.

— Оставайтесь тут, поговорите спокойно… — продолжила мама, но я решила, что беседа с Волжак на кухне родителей – не верх моих мечтаний.

— Мы лучше пройдемся, — вздохнув, я смирилась с судьбой. – Чего дома сидеть, погода хорошая… Лучше на улице поболтаем…

— Ну, пройдитесь, пройдитесь, — к моему удивлению, быстро согласилась моя маман. — Катенька тебя полчаса ждала, она же не знала, что у тебя свидание. А ты трубки не берешь, — пожурила она меня.

Волжак уже шла в прихожую, а я следом, и при слове «свидание» я увидела, как напряглась ее спина. Похоже, я могу не вернуться с этого «провожания».

***

Мы вышли из подъезда в теплый вечер. Я мысленно пыталась себя успокоить, проговаривая прописные истины – мне не из-за чего волноваться, мы с Волжак расстались больше месяца назад, она даже права не имеет что-то мне предъявлять. Тем более, я даже не знаю, чем она занималась все это время. О том, что я-то вообще вела чисто монашеский образ жизни, она, конечно, была не в курсе, и я даже представить себе не могла, что там в ее голове происходит после маминых слов про свидание. Но я не собиралась раскрывать все карты сразу.

Пройдя по дорожке, мы оказались в парке, в котором у меня совсем недавно была «романтическая встреча». Волжак молчала, но я, изредка поглядывая на нее, видела, как напряжена ее челюсть. Ух, я буквально чувствовала, что ее просто разрывает от вопросов! Но, видимо, во мне когда-то умер хороший садист, потому что я решила немного поиграть в дурочку.

— Когда ты приехала? – спросила я, как ни в чем не бывало.

— Буквально час назад, — ответила Волжак сдержанно.

Боже, она такая сексуальная, когда злится. Особенно, когда пытается сделать вид, что абсолютно спокойна. Кажется, я совсем свихнулась – Волжак вне себя, а я думаю о сексе.

— И где остановилась? – поддерживать беседу было сложно, но я пыталась.

Мы не виделись долго, но о чем говорить – я не имела понятия. Равно как не имела понятия, зачем она здесь.

— Гостиница «Сибирь», — хмыкнула Волжак. – Тут с отелями напряженка.

— В нашем городе живет всего триста тысяч человек, — пожала я плечами. – Они тут просто ни к чему.

Волжак ничего не ответила, и мы продолжили идти в напряженной тишине. Я решила больше не пытаться завести разговор. В конце концов, она сюда приехала, а не я.

— Как… — слегка кашлянув, она выпрямила спину и посмотрела вперед. – Как дела?

Видя ее состояние, я почему-то начала злиться. Черт возьми, ты приехала в настоящую задницу дьявола, после того, как мы не виделись столько времени, и спрашиваешь, как у меня дела?! Что за херня?!

— Ты спрашиваешь, потому что тебя действительно это интересует или чтобы заполнить тишину? – довольно грубо поинтересовалась я.

Волжак мельком посмотрела на меня, но тут же отвела взгляд.

— Потому что меня это действительно интересует, — твердым голосом ответила она.

— В таком случае, у меня все хорошо. И чтобы узнать это, необязательно было ехать сюда. Могла просто позвонить, — съязвила я. Но Волжак, к моему удивлению, не отреагировала на мой выпад.

— Ты… не рассказала родителям, я так полагаю? – спросила она, замедляя шаг. Мы шли вдвоем по пустому парку, а дорожка под нашими ногами освещалась тусклым светом фонарей.

— Ты очень догадлива, — продолжила я язвить.

— Почему?

— Как-то повода не стало, — пожала я плечами, откровенно лукавя. Но возможность поиздеваться над Волжак была слишком соблазнительной. Я вся исстрадалась за этот месяц, а она просто приезжает, как ни в чем не бывало, и спрашивает «как дела?» — это нормально вообще?

И даже выглядит еще лучше, чем была. Хотя, может, просто дело в том, что я по ней жутко соскучилась. Но я также отметила, что скулы Волжак стали острее, да и сама она похудела. Все-таки не одна я, по всей видимости, страдала.

— Интересно… — протянула она. – Ты так горела этой идеей, а теперь «не стало повода»?

— Я многими идеями горела, но не все, чего мы хотим, сбывается, — продолжила я свою игру.

— Очевидно, повод пропал после того, как ты стала ходить на свидания, — съязвила в свою очередь Волжак. Ну, наконец-то, хоть какие-то эмоции.

— Все может быть, — я поражалась своей выдержке. Со мной явно что-то происходило, я никогда так стойко не отбивала все ее словесные пируэты. Я молчу о том, как сильно мне хотелось кинуться к ней на шею, вместо того, чтобы идти рядом и нести эту чушь, заставляя Волжак все больше выходить из себя.

— Ты неожиданно стала натуралкой?

— Всякое случается, — продолжала выкручиваться я, не давая конкретного ответа.

— Тебе он, правда, нравится или ты просто подыскиваешь отца для будущих детей? – яд буквально сочился из каждого сказанного ей слова.

— Мне кажется, это не твое дело! – с вызовом ответила я и остановилась.

— А мне кажется, мое! – она резко развернулась и оказалась вплотную ко мне.

Глядя в ее глаза, я поразилась, сколько там было эмоций. Обида, боль, разочарование. Даже когда она ругалась с отцом, и тот пытался обвинить ее во всех грехах, она не выглядела такой. Но в то же время я увидела на дне ее серого омута разгорающееся… желание. Когда словно хочешь взять обратно то, что тебе уже не принадлежит.

— Это перестало быть твоим делом в тот момент, как мы расстались, — почти прошептала я и сглотнула, не в силах отодвинуться.

— Ты – всегда будешь моим делом, — также тихо ответила Волжак и чуть двинулась мне навстречу.

Я отстранилась, как ошпаренная.

— Не надо, — я буквально умоляла. – Ты же знаешь, что я не смогу сказать тебе «нет». Не делай этого, — я покачала головой, понимая, что если она чуть надавит – я сдамся. У меня никогда не было сил противостоять ей до конца.

— Ты уже сказала мне «нет», когда ушла, — тихо проговорила Волжак, но не стала подходить.

— Зачем ты приехала, Кать? – мои глаза стали влажными, и я ничего не могла с этим поделать. Она – мое самое главное уязвимое место.

— Я… – Волжак вздохнула и посмотрела куда-то в сторону. – Ты – это самое странное и необъяснимое, что случалось со мной. С самого начала ты просто взрывала мне голову. С тобой всегда… Всегда непросто. И это… — она беспомощно развела руки в стороны. – Это убивает меня. Ты меня убиваешь. Я никогда в жизни никого не любила так, как тебя. Думаю, тебе это и так известно. Но то, что ты делаешь… — Волжак покачала головой и перевела взгляд на меня. – Я просто без тебя… не могу.

Я смотрела на нее и слушала слова, что она говорила. Да, я знала, что она меня любит. Но она никогда не говорила об этом так. Мое сердце забилось быстрее, словно хотело разорвать грудную клетку и вырваться к ней.

— И что это значит? – хрипло спросила я, не совсем понимая, к чему она ведет.

— Это значит, что… — она закрыла глаза и глубоко вдохнула. – Я хочу тебя. Хочу тебя в своей жизни. Ты мне… нужна.

— Но… — я чуть выдохнула, все еще находясь под эмоциями от ее слов. – Кать, я люблю тебя. Это правда. Безумно и больше всех на свете, но мы разошлись не потому, что кто-то кого-то разлюбил. У нас были другие причины, — напомнила я.

— Я знаю, — согласно кивнула она. – И я… Я пересмотрела свои взгляды.

Скажи она это тогда, в ту ночь или утро, когда все началось, я была бы на седьмом небе от счастья. А сейчас… Она согласилась на это, потому что любит, потому что не может без меня. Но по факту ей это не нужно. Ей не нужны дети, ей не нужна семья в моем понимании этого слова. Ей просто нужна я. А этот вариант мне не подходит. Поэтому я вздохнула и проговорила:

— Прости. Я не хочу, чтобы потом ты меня возненавидела. Или чтобы ты ненавидела ребенка, если он появится. Я не хочу, чтобы ты меняла свои приоритеты, только потому, что это единственный выход. Это… Это неправильно. Ты не хочешь детей, и я не могу заставить… – мне пришлось замолчать, так как Волжак в два шага оказалась около меня.

— Ты совсем ничего не понимаешь? Да мне плевать, даже если ты захочешь завести крокодила. Я хочу всего, но с тобой. И именно это сделает меня счастливой.

— Но ты же говорила… — снова начала нудить я, но Волжак вновь прервала меня.

— Я уже сказала, что пересмотрела свои взгляды, и на то у меня были веские причины. И страх остаться без тебя был не единственной. Хотя, признаюсь, это мотивировало больше всего. Ты же понимаешь, что я не из тех людей, кто просто наступит на горло своим принципам?

Я на мгновение задумалась и поняла, что она права. Как бы Волжак меня не любила, вряд ли она бы предложила все это, если бы действительно этого не хотела. Но все же что-то не давало мне покоя.

— Почему ты всегда так поступаешь? – прошептала я, покачав головой.

— Как? – напряженный взгляд Волжак буквально сканировал меня.

— После какой-нибудь ссоры или… в данном случае расставания, что уже не раз случалось раньше, — напомнила я, — ты всегда заявляешься как принц на белом коне, говоришь все эти красивые слова, которые сносят мне голову, и считаешь, что проблема решена. И что все, что было раньше – забыто и перечеркнуто. Так нельзя, Кать. Ты сказала мне, что нам не по пути, что ты никогда не дашь мне то, чего я хочу, что все кончено, а потом приезжаешь сюда, как в слезливой мелодраме, говоришь, что передумала, и все? Считаешь, что все так просто?

— Что «все кончено», говорила не я, — попыталась запротестовать Волжак, но я ее прервала.

— Это неважно. Ты сказала, что ты не тот человек, который мне нужен, если я хочу детей. Это были твои слова, — проговорила я со всей болью, что накопилась во мне.

— Я… — Волжак вздохнула и убрала назад волосы, пропустив их сквозь пальцы. – Я разговаривала со своей матерью.

Я слегка побледнела, но промолчала. А Волжак тем временем продолжила.

— Она приезжала ко мне, жила несколько дней. Они… Они разводятся с отцом… — тихо проговорила она, а я сглотнула.

— Мне… Мне жаль, — я не знала, что еще сказать на эту новость. Хотя, на мой взгляд, Светлана Юрьевна достойна лучшего.

— А мне нет, — хмыкнула Волжак. – Но я не об этом. Когда она рассказала мне о том, что подала на развод, мы разговорились… Мы говорили о многих вещах, — Волжак многозначительно посмотрела на меня. Черт. Она знает. И словно в подтверждение моих мыслей, она кивнула. – Да, я знаю, откуда моя мать в курсе про… попытку суицида.

Я опустила голову и прошептала:

— Прости. Я не хотела. Клянусь, это вышло случайно…

К моему удивлению, Волжак спокойно ответила:

— Я знаю. И я не об этом хочу сказать… Может, присядем? – она указала на лавку, что была неподалеку, и я кивнула.

Когда мы уселись, она продолжила:

— Моя мать рассказала мне одну вещь, которая и… В общем, это изменило меня. И поэтому я здесь, — призналась она.

— Что за вещь? – природное любопытство взяло верх, и я подняла на нее взгляд.

Волжак оперлась спиной на лавку и вытянула свои длинные ноги.

— До того, как появилась я, у родителей было несколько попыток забеременеть. Две, если быть точной. И ни одна из них не закончилась успехом. Точнее, им удавалось зачать, но выносить, — Волжак покачала головой. – Сначала была замершая беременность, а потом… — она вздохнула, — выкидыш. И она сказала мне, что… Что даже когда ей удалось забеременеть мной, то это было трудно. Ее трижды увозили в больницу с угрозой выкидыша. Но… Тем не менее, я здесь.

Я молча слушала ее, не совсем понимая, что она хочет этим сказать. Но, к счастью, гадать не пришлось. Она сама ответила на мои немые вопросы.

— И я хочу сказать о том, что… Моя мать, несмотря на две эти трагедии, не оставила попыток. Она потеряла детей. Да, они еще были не рождёнными, но… они были. Живыми, маленькими, понимаешь? И… она могла опустить руки и тогда… — Волжак снова покачала головой, а я смотрела на ее почти не моргающие глаза. – Тогда я вовсе могла не родиться. Меня бы здесь не было. Но она не опустила руки, несмотря на то, что произошло. А я… — она вздохнула и встала с лавки. — Я просто трусиха, Ир. Я боялась, что опять что-то может причинить мне боль. Поэтому решила, что лучше пожертвовать тем, что есть, нами, — пояснила она, — чем снова подвергнуть себя риску. Но жизнь без тебя причинила мне куда больше боли. Реальной, а не той, что может произойти. И я… Я поняла, что никто не застрахован от этого. От каких-то трагедий, боли, горя, разочарований. Но рядом с тобой мне не страшно. Ну, немного, конечно, меня это пугает, — усмехнулась она, — но не настолько, чтобы отказаться от нас. Поэтому прости меня. За то, что я говорила и то, как я поступила. Прости. Я… Я люблю тебя, Ир. Больше всего на свете люблю.

Она подошла ко мне и села на корточки. Я смотрела в ее глаза, которые стали какого-то особенного оттенка. И мне хотелось кричать, настолько сильно я желала кинуться ей в объятия.

Но все, что я смогла сделать, это выдохнуть, еле сдерживая слезы:

— Я тоже тебя люблю.

Волжак слабо улыбнулась и убрала прядь волос с моей щеки.

— Прости меня.

Может, я и тряпка, которая не в силах противостоять ей, но я не видела смысла хорохориться. Я люблю ее, она любит меня, мы решили то, в чем не могли прийти к одному мнению. Какой смысл пытаться что-то доказать? Поэтому я соскочила с лавки, одновременно поднимая с корточек Волжак, и обняла ее. Когда ее руки обвились вокруг меня, я, наконец, смогла вздохнуть. Глубоко, всей грудью, полными легкими. Ее объятия – это одна из самых дорогих для меня вещей.

Мы простояли так несколько минут, молча обнимаясь. Потом я чуть отодвинула голову и неуверенно проговорила:

— Так… Мы теперь…

— Я могу уже поцеловать тебя? – прервала меня Волжак, слегка улыбаясь. – Пожалуйста?

— Сделай это побыстрее, — прошептала я, одновременно кивая.

В ту же секунду ее губы накрыли мои. Такие родные, такие знакомые. Я даже не поняла, что плачу, пока не почувствовала соленый привкус на губах. Господи, так чувствовать просто невозможно. Эта интенсивность порой пугает.

Ладони Волжак обнимали меня за талию, прижимая крепче к себе. Ее язык по-хозяйски проник в мой рот, а я непроизвольно издала стон. Волжак оторвалась от меня и прижалась своим лбом к моему.

— Я так люблю тебя, — прошептала она, глядя мне в глаза.

— Я тоже тебя люблю, — я чуть подалась вперед и прошлась губами по ее скуле, подбородку и вновь вернулась к губам, захватив их в поцелуй.

Через несколько минут, когда, казалось, уже воздух стал потрескивать между нами, мы, наконец, прервались.

Волжак вздохнула и чуть отстранилась.

— Мне, наверное, лучше сейчас поехать в отель. Потому что еще немного, и я начну тащить тебя в кусты.

— Тогда просто постарайся держать себя в руках, — усмехнулась я. – Может, пройдемся?

Волжак согласно кивнула и протянула мне ладонь. Я взяла ее руку, и мы направились вглубь парка. Слава Богу, что в это время уже никого не было. Несколько небольших групп и парочек мы видели в основной части парка, но там, где гуляли мы, было безлюдно.

— Так… — Волжак прочистила горло и чуть сжала мою руку. — Что у тебя за кавалер?

— Я ждала, когда ты спросишь, — рассмеялась я. – На самом деле, тебе понравится эта история, — усмехнулась я, довольно наблюдая за ее бровью, что поползла кверху.

— Не уверена…

— Ой, просто поверь мне, — убедительно кивнула я. – В общем, мама со своей подругой устроила мне смотрины. У этой подруги есть сын Антон, — пояснила я. – И они буквально заставили нас с ним пойти на свидание. И, говоря «заставили», я именно это и имею в виду.

— Но… зачем? – нахмурилась Волжак.

— Я тебе говорила, у моей матери особая галочка по поводу моего семейного положения и статуса. Так вот, мы пошли на это, — я показала пальцами кавычки, как пару дней назад сделал Антон, — свидание, и там выяснилось, что у нас с Антоном очень много общего, — радостно проговорила я, оставляя самое «вкусное» на потом.

— И что мне в этой истории должно понравиться? – напряглась Волжак.

— То, что общее – это наша ориентация, — рассмеялась я.

— В смысле? – ее лицо выражало полнейшее недоумение.

— В прямом, — я улыбалась, как кот, наевшийся сметаны. – Он оказался стопроцентным геем. Поэтому наше «свидание» было очень даже неплохим, — закончила я свою историю, с удовольствием наблюдая, как на губах Волжак растягивается улыбка облегчения.

— Серьезно? Ты же говорила, что у вас тут даже этого слова не знают, — ухмыльнулась она.

— Я тоже так считала! – горячо воскликнула я. – Но он мне сказал, что тут вообще с этим проблем нет. По крайней мере, у парней.

— А у девушек? – снова подняв бровь, спросила она.

— Я не узнавала, — усмехнулась я. – Как-то руки не дошли, — решила я немного подразнить Волжак.

— М-м-м… — понимающе протянула она. — Испытываете судьбу, Ирина Николаевна? – одним движением она подтянула меня ближе, и я вновь оказалась в ее объятиях.

— Что вы, Екатерина Александровна, даже не собиралась.

— Что же вам помешало проверить, как обстоят дела с женским сообществом? – находясь в миллиметре от моих губ, тихо проговорила она низким сексуальным голосом.

— Мое сердце необратимо занято, — прошептала я, ожидая поцелуя. Но Волжак не спешила.

— О, правда? И кем же, если не секрет?

— Поцелуй меня, — не выдержала я. – Сейчас.

Волжак не стала ждать повторного приглашения или, скорее, приказа. Тут же впилась в мои губы, крепко прижимая к себе. Черт, может, поехать к ней сегодня?

— Ира, серьезно, я скоро не смогу сдерживаться, — простонала Волжак, отодвигая меня обеими руками.

— Мы можем поехать к тебе в отель, — на выдохе ответила я и снова подалась к ней, но Волжак была непреклонна.

— Не можем. Это будет неприлично, к тому же, ты еще не разговаривала с мамой. А я не хочу, чтобы она считала меня какой-то маньячкой, которая приехала и тут же утащила их дочь в свое логово. Хотя, не спорю, мне этого очень хочется.

— Ох, почему, когда не нужно, ты такая правильная? – проворчала я.

— Ты можешь приехать ко мне завтра, — улыбнулась Волжак, снова подходя ближе.

— Ладно, уговорила, — вздохнув, сказала я, утыкаясь в ее плечо. – Давай только еще немного погуляем, а потом ты проводишь меня до дома, а там мы вызовем тебе такси. Или можем незаметно пробраться в мою комнату, и там…

— Ира, — предупреждающе протянула Волжак, и я замолчала, снова вздохнув.

— Ладно-ладно, молчу…

***

Когда я вернулась домой с распухшими губами и мокрыми трусиками, то была очень рада, что родители уже легли спать. Потому что моя мать совсем не дура, и сразу бы поняла, что со мной что-то не так.

Поэтому я зашла в ванную, а оттуда сразу к себе в комнату, где легла в кровать и улыбнулась в темноту. Этот день, начавшийся так обычно, закончился самым неожиданным образом, сделав меня безумно счастливой. И назавтра я собиралась рассказать все родителям. Теперь я была в этом уверена наверняка.

========== 20 ==========

Проснулась я в отличном настроении впервые за черт знает, сколько времени. И тут же улыбка растянулась на лице еще шире – я увидела сообщение от Волжак с пожеланием доброго утра. Когда мы расставались ночью у подъезда, я сказала ей, что собираюсь поговорить с родителями. А после мы должны были увидеться с ней. В любом случае, даже если мама не захочет меня больше видеть, у меня есть тот, кто меня ждет. Хотя, конечно, я надеялась на более положительный исход. Мои родители наверняка не будут прыгать от радости, но, тем не менее, мне бы не хотелось, чтобы они выставили меня из дома с позором.

Умывшись, я прошла в кухню и снова увидела записку, где мама сообщала о том, что они с папой вернутся к обеду. Почему нельзя писать это на телефон? Смс существуют уже давно, двадцать первый век же!

Подумав, я решила приготовить обед. Это порадует маму и, может, смягчит тот удар, который я собиралась ей нанести. И, вооруженная надеждой на светлое будущее, я принялась за готовку, параллельно переписываясь с Волжак.

***

Мама с папой вошли в кухню, и их глаза одновременно расширились от удивления.

— Коля, неси «Корвалол», что-то случилось, — мама схватилась рукой за грудь и театрально присела на табуретку.

— Ну, Наташ, ты чего, — рассмеялся папа и подмигнул мне.

— Мам, почему сразу «что-то случилось»?! – возмутилась я.

— Потому что когда ты в последний раз готовила обед, в школе, — начала мама, — меня вызывали к директору. Что ты натворила на этот раз? – не убирая руку, мама начала делать вид, что ей не хватает воздуха.

— Ну, мам, — протянула я, махнув на нее рукой. – Я уже не маленькая. Что я, не могу просто что-то приготовить для вас?

— Ну, не знаю, — с подозрением пробормотала матушка. – Точно все в порядке?

— Точно. Мойте руки и за стол, — скомандовала я, стараясь глубоко дышать. Волнение подступало с каждой секундой.

Когда мы все уселись за стол, который, кстати, накрыли в большой комнате, словно у нас праздник, и у всех перед носом оказался суп, мама начала рассказывать о том, что собирается в следующем году взять новый класс. Я слушала ее вполуха, так как мыслями была далеко.

А когда мы принялись за горячее, мама сама решила мне помочь с признанием, так как начала свою любимую тему, предварительно затронув мою любимую женщину.

— Вы с Катенькой как погуляли вчера? Ты поздно вернулась… Она тоже отсюда?

— Нет, — покачала я головой, отламывая кусок хлеба. – Она из другого города. Мы… работаем вместе.

— М-м-м, — протянула мама, но на ее лице все еще было непонимание. – А зачем она приезжала? Что-то по работе? Срочное?

— Ну, — я замялась, не зная, что ответить. – Можно и так сказать…

— Что у вас за работа такая странная… — покачала головой мама. – Приезжать к тебе в другой город, под ночь уже… Но, кстати, мне она понравилась. Видно, что порядочная женщина. И взгляд такой прямой, не отводит его, когда говорит. Уверенная в себе, видно.

Я мысленно усмехнулась. Ну, приятно знать, что Волжак так симпатична маме. Надеюсь, эта симпатия сохранится после того, как она узнает, что мы с ней спим.

— Она замужем? Дети есть? – продолжила допрос мама. Опять двадцать пять…

— Нет, мам, она не замужем и… детей у нее нет, — тихо поговорила я, понимая, что сейчас нет смысла рассказывать всю подноготную Волжак.

— Странно, такая видная девушка, — задумчиво протянула маман. – Что ты, что она… Сидите две одиночки… Ну, у тебя хоть Антоша появился… Кстати, как у вас с ним? Обрадуй меня и скажи, что он собирается тебя навещать?

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Ну, что, кажется, время пришло.

— Мам, пап, на самом деле, есть кое-что, что я должна вам сказать, — почти уверенно проговорила я, отложив вилку.

— Так и знала, что что-то все-таки случилось, — цокнула языком мама и повернулась к отцу. – Коля, «Корвалол»…

— Мам, ну перестань, — возмутилась я, понимая, что мама не на все сто процентов серьезна.

— Что случилось? Ты беременна? От Антона? Ира, я все понимаю, у молодежи другие нравы, но вы с Антошей знакомы всего ничего, не рановато?

— Мам, ради Бога, прекрати, я не беременна! – взвыла я.

— Наташ, ну, правда, чего ты городишь-то, — вступился за меня папа. – Рассказывай, дочка, что случилось?

Я снова выдохнула и… решила начать издалека.

— Мам, ты же любишь Киркорова? – спросила я и вытаращилась от своей собственной тупости.

— Ну, да… — непонимающе пробормотала мама. – А что?

— Так вот, ты, наверное, не знаешь, что он… ну… гей? – кашлянув, продолжила я.

— Эм-м-м… В смысле, гей это…

— Это который с мужиками спит, — сообщил папа, почему-то радостным голосом. – Голубые, гомосеки, голубки… По-разному называют.

— Как с мужиками? – мама посмотрела на меня так, словно я принесла ей самую ужасную весть, какая только может быть.

— Да, — кивнула я. – Он… гей. И это давно всем известно.

— Но он же… А Пугачева? – растерянно пробормотала мама.

— Ну, фиктивный брак никто не отменял. Ну, или они, правда, могли встречаться, — пожала я плечами. – Но она сейчас с Галкиным, а он тоже гей.

— Не может быть, — мама снова приложила руку к груди. Черт, похоже, это была плохая идея. Если она так реагирует на звезд, что будет, когда она узнает обо мне?

— Я, кстати, про него слышал, — подтвердил отец.

— И Басков тоже гей, — решила я вбить последний гвоздь в крышку гроба.

— Не-е-ет, — мама вытаращилась на меня, не веря ушам.

— Да, мам, прости, но это так, — горестно вздохнув, кивнула я.

— Боже… Как же… Но ведь… У Киркорова дети! – она снова подняла на меня растерянный взгляд.

— Ну, это никогда не было проблемой, — фыркнула я. – У Лазарева тоже сын есть.

— И Лазарев тоже?! – глаза мамы чуть не вывалились из лица.

— Ладно, с Лазаревым был перебор, — пробормотала я.

— Зачем ты мне все это рассказала?! – чуть не всхлипнула мама.

— Да, вернемся к этому, — кивнула я. – Скажи, ты после того как уже узнала о них… Ты… Они стали тебе нравиться меньше? – с осторожностью спросила я.

— Ну… — мама растерянно посмотрела перед собой. – Ведь петь-то они хуже от этого не стали… — пробормотала она. – Но… ты же хотела что-то рассказать? Как это связано с тем, что Филипп Бедросович… Прости Господи, гей?

— Да… — я сделала глубокий вздох. – Он гей. И… я… тоже, — на выдохе проговорила я и зажмурилась.

Но не последовало гневных криков, битья посуды и… Вообще, честно говоря, ничего не последовало. За столом воцарилась мертвая тишина. Поэтому я осторожно открыла сначала один глаз, потом другой. Мама смотрела прямо на меня, а отец уставился куда-то в салатницу.

— Ира… — чуть дрожащим голосом проговорила мама, откладывая вилку в сторону. – Я не понимаю…

— Мам, я… люблю женщин. Точнее, я люблю одну женщину, но я хочу сказать, что… В общем, я лесбиянка.

Мама продолжила молча смотреть на меня, но со стороны отца я услышала глубокий вздох.

— Ну, наконец-то теперь все встало на свои места, — пробормотал он.

— Какие места, Коля? – голосом, больше похожим на комариный писк, проговорила мама.

— Теперь хотя бы понятно, почему она ни разу не приводила домой парня, — пожал плечами отец.

— Коля, твоя дочь только что сказала, что она… Я не верю… — покачала головой мама. – Ира, а как же Антон? Я думала, у вас что-то наметилось?

— Ой, мам, Антон вообще гейский гей, — раздраженно проговорила я, уже порядком устав от этого имени. – Только не говори его матери, я прошу тебя.

— Так и знал! — воскликнул папа, чем меня удивил. – То-то он мне показался каким-то странным! Теперь все понятно, — усмехнулся отец. Похоже, он был единственным, кто чувствовал себя в этой ситуации комфортно.

— Извините меня, — проговорила мама и встала из-за стола. – Я сейчас.

Она вышла в кухню, а я вздохнула. Я предполагала, что она не будет радоваться этой новости, как известию о том, что я выхожу замуж, но все-таки я почему-то надеялась на лучшее.

— Прости, пап, — тихо проговорила я, не поднимая глаз. – Я разочаровала вас…

— Не говори глупостей, — прервал меня отец, и я почувствовала его чуть шершавую ладонь на щеке. Подняв глаза, я встретилась с его теплым взглядом. – Я прекрасно тебя понимаю, — усмехнулся он. – Будь я сам женщиной, я бы ни за что не посмотрел на мужика. Волосатые гориллы, не иначе, — рассмеялся он. – Кстати, у нас в школе две молодые учительницы, — перейдя на шепот, начал он. – Только-только из педагогического. Так вот, я почти уверен, что они друг с другом…

Папа не успел закончить предложение, так как на кухне что-то разбилось. Я было хотела встать, но отец задержал меня, покачав головой.

— Все в порядке! – крикнула мама из кухни.

Я села обратно, и тут же снова услышала звон стекла.

— Все снова в порядке! – опять крикнула мама.

— Она поймет, — успокаивающе проговорил отец, погладив меня по руке.

— Надеюсь, — вздохнула я.

***

Мама вернулась в комнату только минут через двадцать. Слегка румяная, но красных глаз я у нее не заметила. По крайней мере, она не плакала. Уже хорошо.

— Итак, — мама села на свое место и отодвинула тарелку с недоеденным гарниром. – Ты… Ты твердо уверена, что ты… Ну, ты поняла, — помахала рукой она.

— Да, мам. Я никогда не встречалась с парнями и никогда этого не хотела, — вздохнула я, предвкушая беседу про то, что это пройдет, или что меня нужно пролечить.

— Ясно, — кивнула мама, вздохнув. – Что, совсем никогда?

— Совсем.

— Понятно, — снова кивнула она. – И… У тебя… У тебя есть… дама сердца? – выдавила из себя мама, а я видела, как трудно ей держать себя в руках.

— Дама сердца? – усмехнулась я.

— Ну, я не знаю, как у вас это называется, — пробормотала мама, не глядя мне в глаза.

— Называется точно так же, как и у вас, — выделив интонацией последнее слово, ответила я. – Любимая женщина, любимый мужчина. Все точно также.

— Извини, я… Не хотела тебя обидеть, — к моему изумлению проговорила мама. – Так… У тебя есть любимая… женщина?

— Да, — твердо ответила я.

— И вы… Как вы… Давно? – мама явно пыталась подбирать слова.

— Три года, — ответила я, понимая, что она хочет спросить.

— Три года?! – поразилась мама. – Так долго?! Я думала… Думала…

— Что? – усмехнулась я. – Ты думала, что геи не строят серьезные отношения?

— Нет, я просто… Три года… — пробормотала мама. – И ты все это время молчала…

— Я не знала, как сказать, — призналась я.

— Но сейчас же сказала, — строго ответила мама и посмотрела на меня с обидой в глазах. – Господи, а я-то как дура, пыталась тебе жениха найти, — покачала головой мать, чем вызвала мою улыбку.

— Сейчас сказала, потому что поняла, что готова… Не хочу больше скрывать это. Я люблю прекрасного человека, и хочу, чтобы вы об этом знали. И если вы когда-нибудь… — я сглотнула, готовясь произнести важные слова. – Не сейчас, конечно, в будущем… Захотите с ней познакомиться… Я буду счастлива. Потому что я уверена, это тот человек, с кем я хочу провести всю свою жизнь.

Мама смотрела на меня, не отрываясь, и я заметила слезы в уголках ее глаз. Ну, вот, прекрасно. Довела мать до слез.

— Ира, как ты можешь так говорить… — начала она, и я вздохнула, останавливая ее.

— Прости, мам, ты права, сейчас еще слишком рано…

— Нет, — прервала она меня в ответ. – Как ты можешь говорить, «если мы захотим с ней познакомиться»?! Конечно, мы захотим! Я должна знать человека, в чьих руках находится счастье моей дочери!

— Оу, — удивленно протянула я. – Ясно…

— Так. Когда ты нас представишь? Господи, я не могу поверить, что это говорю, — пробормотала мама. – Не ожидала от себя такого спокойствия, если честно,— призналась она.

— Я тоже, — усмехнулась я.

— А я ожидал, — довольно протянул папа. – Ты, Натусик, умеешь удивлять.

— Действительно, — пробормотала мама и снова вернула взгляд ко мне. – Так, когда мы с ней познакомимся?

— Ну, честно говоря… — я потеребила салфетку, что лежала под тарелкой. – Вы уже с ней знакомы.

Лицо мамы вытянулось.

— Что? Кто? Когда? – растерянно пробормотала мама. – Ты хочешь сказать, что это…

— Да, это «Катенька», — усмехнулась я, вспомнив мамины дифирамбы ей.

— О, — удивленно протянула мама.

— Хм, хороший выбор, — кивнул отец и улыбнулся. – Мать, сделай лицо попроще, и люди к тебе потянутся, — рассмеялся он. – Наша дочь себе, вон, какую девушку нашла!

— Катя? Которая была вчера? – словно не поверив ушам, проговорила мама. – Но она же…

— Что?

— Она старше… Да и… не выглядит, как… Хм…

— Мам, серьезно? – возмутилась я. – А что, я выгляжу, как лесбиянка?

Мама посмотрела на меня так, словно увидела впервые.

— Нет, — внимательно осмотрев меня, заключила она. – Ты тоже не похожа. Но она старше, так?

— Да, — честно ответила я. – Она старше меня на шесть лет. И, — я подняла руку, заранее останавливая маму, — нет, это не проблема. Мы любим друг друга. И наши отношения поверялись уже и огнем, и мечом, поверь мне.

Мама закрыла рот, который открыла, собираясь что-то сказать, и кивнула.

— Тогда пригласи ее завтра на ужин, — проговорила она. – Будем рады познакомиться с ней… заново.

Я посмотрела на маму, перевела взгляд на папу и, все-таки не сдержав слез, прошептала:

— Спасибо вам огромное.

Мама тут же растрогалась и кинулась меня обнимать. Отец лишь смотрел на это и посмеивался.

***

Волжак открыла дверь своего номера и с тревогой посмотрела на меня. Я ей еще не рассказала, как прошел мой разговор, поэтому она не знала, чего ждать от моего визита.

— Ну, как? Как все прошло? – с порога спросила она, отходя, чтобы я вошла внутрь. – Ты без вещей, поэтому, либо ты ничего не рассказала, либо… они приняли все адекватно, — проговорила она, сделав вывод. – Но у тебя красные глаза, значит, ты плакала, — продолжала бормотать Волжак, пока я скидывала обувь. – А значит, все прошло не очень хорошо… Неужели они тебя выставили из дома и даже не дали забрать свои вещи?

Я, все так же, не говоря ни слова, подошла к ней вплотную.

— Может, ты перестанешь бубнить и поцелуешь меня? – прошептала я у самых ее губ.

— Я… Да, — кивнула Волжак и, притянув меня за талию ближе, буквально вжимая в себя, поцеловала.

Когда ее руки оказались на моих ягодицах, а язык вовсю хозяйничал во рту, я поняла, что уже не могу остановиться. Я оттолкнула Волжак к стене и просунула бедро между ее ног, в буквальном смысле, усаживаясь на нее сверху и усиливая трение. Когда я начала стонать, Волжак перевернула нас и прижала к стене уже меня.

— Я очень тебя хочу, — прошептала она мне в ухо. – Но я не животное. Скажи, как прошел ваш разговор?

Я уже довольно плохо соображала, так как в мыслях давно лежала голая на кровати. Поэтому решила не выпендриваться и сказать все сразу и по факту.

— Они ждут тебя завтра на ужин, — выдохнула я и снова прижалась губами к ее шее. – Мы можем продолжить?

Но Волжак отодвинулась и уставилась на меня в полнейшем недоумении.

— Что ты сказала?

Черт, у меня пожар между ног, а она мне какие-то вопросы задает!

— Что они ждут тебя завтра…

— Нет, это я услышала, — прервала она меня. – Ты… Ты им сказала?

— Ну, конечно, я им сказала! – раздраженно проговорила я, делая шаг по направлению к ней. – Они восприняли все прекрасно, теперь мы можем заняться любовью? У меня очень давно не было секса, не думаю, что я смогу долго держать себя в руках, — призналась я и оказалась перед самым лицом Волжак, начиная расстегивать ремень на ее джинсах.

— Насколько давно? – спросила она, но я почувствовала напряжение в ее голосе.

— Последний раз был с тобой же, если ты об этом, — успокоила я ее, но тут же заволновалась сама. – А… У тебя?

— Аналогично, — улыбнулась Волжак и убрала мои руки от своих штанов. – Ладно, мы еще вернемся к теме ужина, а сейчас я хочу заняться тобой.

— Наконец-то, — выдохнула я, с радостью погружаясь в любимые объятия.

***

Ее руки, губы и язык были везде, где только можно. Они гладили, целовали, кусали, сжимали, доводя меня до самых вершин блаженства. Не знаю, если бы мы снова не сошлись, смогла бы я еще кому-то так без остатка отдаваться. Я доверяла ей абсолютно, такого со мной никогда не было, и я не была уверена, что подобное вообще может повториться. Если у Антона с его Олегом было также, то я могу его понять, почему он все еще не может пойти дальше. Как говорится, когда побывал на самом верху, вниз уже спускаться сложно. Вряд ли это «особенное» бывает несколько раз в жизни. Но я надеялась, что у него все-таки будет шанс испытать если не такое же, то хотя бы нечто подобное.

***

— Ну, так, ты расскажешь, что было у вас за обедом? – проговорила Волжак, когда мы лежали в обнимку на одной из сторон кровати.

— Ты только что вынула из меня свои пальцы, как ты вообще сейчас можешь думать о моих родителях? – побормотала я, понимая, что вымотана настолько, что меня буквально «вырубает».

— Прости, — рассмеялась Волжак.

— Только не говори, что ты думала об этом, пока мы занимались сексом, — я стукнула ее по руке.

— Нет, во время секса я думаю только о тебе, — проговорила она, улыбаясь.

— И на этом спасибо, — ответила я и зевнула. – Ка-а-ать, я спать хочу… Ты меня… замучила, — пробормотала я и хихикнула.

— Ты… Останешься? – проговорила Волжак, но я различила неуверенность в ее голосе.

— Если ты не против, я с удовольствием, — ответила я, целуя ее под ухом.

— Хорошо, — выдохнула она с явным облегчением.

— Я люблю тебя, — пробормотала я уже почти неразборчиво, утыкаясь в ее шею.

— И я тебя. Спокойной ночи, — Волжак чуть повернула голову и поцеловала меня в висок.

========== 21 ==========

Почувствовав теплую мягкую ладонь, которая по-хозяйски прошлась сначала по бедру, а после оказалась на моей груди, слегка ее сжав, я улыбнулась, не открывая глаз. Как же я скучала по этому ощущению – просыпаться от ее прикосновений, поцелуев, от мягкого, но настойчивого намека на продолжение ласк.

Поэтому, когда бедра Волжак прижались к моей заднице, я невольно подалась назад, пытаясь усилить давление. Она, безусловно, это почувствовала и поняла, что я уже не сплю. Поэтому просунула одну руку мне под шею и сжала мою грудь, прижимая ближе к себе. А свободной вновь принялась изучать мое тело, проходя пальцами по животу, бедру, и снова поднимаясь, но не затрагивая самых разгоряченных мест, которые уже ждали ее прикосновений.

Когда она в третий раз обошла мой «эпицентр жара», я уже не выдержала – схватила ее ладонь и прижала к себе, между ног. Клянусь, я услышала, как она усмехнулась!

Но, тем не менее, начала делать то, чего хотела я. Медленно провела пальцами вверх и вниз и когда почувствовала, что я уже более чем мокрая, пробормотала «Боже», и тут же вошла в меня. Я не ожидала такого скорого проникновения, поэтому от неожиданности застонала в голос. Но Волжак было уже не остановить. Так медленно начинающийся секс превратился в какую-то корриду, где Волжак была, безусловно, разъяренным быком. Она входила в меня быстро и резко, постоянно наращивая темп, и уже через несколько минут я прокричала о своей капитуляции.

— Черт, — прошептала я, когда после моего оргазма движения Волжак стали медленными, успокаивающими.

— Доброе утро, — еще слегка хриплым после сна и безумно сексуальным голосом проговорила она.

— Да уж, — усмехнулась я. – Действительно, доброе.

— Ты чем-то недовольна? – почти строго спросила она, но я различила нотки смеха.

— Нет, что ты. Я более чем счастлива, — честно ответила я, улыбаясь.

— Я тоже, — уже серьезно проговорила Волжак и поцеловала меня в плечо. – Я в душ, а ты… Приди пока в себя, — усмехнулась она, поднимаясь с кровати.

— Какие у тебя планы на день? Я имею в виду до момента, как ты будешь официально представлена моей семье? – я подвинула подушку и села, прикрыв грудь покрывалом.

Волжак стояла напротив, завязывая халат, под которым, конечно же, ничего не было, что не давало мне покоя.

— Эм-м-м… — она растерянно посмотрела на меня, справившись с поясом. – Я понятия не имею. Я тут впервые.

— Тогда… — я задумчиво протянула, делая вид, что размышляю. – Ты будешь не против, если я покажу тебе наш город?

— Я буду счастлива, — улыбнулась она с каким-то облегчением. Неужели она думала, что я ее тут брошу до самого вечера?

— К тому же, это не займет много времени, наш город буквально крошечный, — тут же добавила я.

Волжак рассмеялась и, покачав головой, направилась в ванную комнату.

Я полежала еще с пару минут и… пошла вслед за ней. Мне тоже нужно пожелать ей доброго утра.

***

Мама была предупреждена, что мы с Волжак придем на ужин вместе, и что я весь день проведу с ней, и не возражала. Я показала своей любимой женщине весь наш город, включая пару площадей, одну усадьбу, которая летом была очень красивой, и даже заставила ее взобраться на крепость, что возвышалась над городом, и с которой открывался прекрасный вид.

И уже к вечеру мы направлялись ко мне домой, заехав по пути в магазин, так как Волжак, несмотря на мои возражения, отказывалась идти к родителям с пустыми руками. В итоге она купила дорогущее вино, завернутое в красивую упаковку для мамы, и не менее дорогущий и хороший коньяк для отца.

И вот, уже подходя к подъезду, она вдруг схватила меня за локоть, заставляя остановиться. Я обернулась и непонимающе уставилась на нее.

— Подожди минутку… — пробормотала она, а я разглядела в ее помутневших глазах… панику.

— Что с тобой? – нахмурилась я.

— Сейчас… — она глубоко вздохнула и зажмурилась.

— Господи, ты что, нервничаешь? – я не смогла сдержать улыбку. Волнующаяся Волжак – одно из моих любимых зрелищ, ей-Богу. Она такая милая становится!

— Я… Нет, — отрицательно покачала она головой, а потом, вздохнув, кивнула. – Да. Жутко.

— Ты такая милая, — расплылась я в улыбке. – Но… Я не понимаю, почему.

— Как это почему?! – воскликнула Волжак, уставившись на меня. – Это же твои родители! А если я им не понравлюсь?!

— Так, — я подошла к ней и положила руки на плечи, — во-первых, ты им уже нравишься. После получасового знакомства, мама уже пела тебе дифирамбы.

— Да, но… — попыталась прервать меня Волжак, но я ее остановила.

— А во-вторых, почему ты им можешь не понравиться? Ты самый замечательный человек, которого я знаю. И я люблю тебя. У них нет причин, чтобы думать иначе.

— Просто…

— Успокойся, — снова прервала я ее. – Мои родители с радостью тебя примут. В конце концов, мама не стала бы приглашать тебя домой, если бы не хотела узнать тебя получше. Так что расслабься. И доверься мне.

Волжак посмотрела на меня взглядом раненой лани, но послушно кивнула. И мы вошли в подъезд.

***

— Проходите, разувайтесь, — мама была накрашенной и нарядной. А папа… Он был в костюме и галстуке. Боже, я же просила, чтобы не было ничего особенного, а обычный ужин! – Катенька, вот сюда ставьте обувь, — улыбаясь, мама показала «Катеньке», куда следует убрать ее туфли.

Волжак держалась замечательно. Только ужас в глазах выдавал ее нервозность. Я незаметно погладила ее по спине, пытаясь жестом дать понять, что все хорошо. И когда мы уселись за накрытый стол, она даже смогла улыбнуться, когда мама восхищенно разглядывала подаренное ей вино, а отец присвистнул, прочитав что-то на этикетке коньяка.

— Ой, спасибо огромное, Катенька. Но не нужно было так тратиться… — тут же по привычке начала мама, но я ее прервала.

— Мам, это подарок, так что поставь его в стенку к хрусталю, как обычно, — улыбнулась я.

— Нет, пожалуй, в этот раз мы испробуем это вино, — с гордостью сказала мама. – Коля, где штопор?

— А? – папа только сейчас отвлекся от своей бутылки. – Штопор? Сейчас, — и, не выпуская из рук коньяк, направился на кухню.

Я удивилась тому, что мама решила тут же открыть вино. Обычно дорогие напитки стояли, черт знает сколько, за стеклянными дверцами стенки, и доставались только на какой-то особый праздник. Может, мама тоже волнуется?

Когда вино и коньяк (!) были открыты, а мы сидели перед полными тарелками, слово взял отец.

— Катя, вы что предпочитаете, коньяк или вино? – папа держал в руках бутылку вина, уже разлив нам с мамой по бокалам.

— Пожалуй, я присоединюсь к вам, и тоже буду коньяк, — улыбнулась Волжак, а я тихо усмехнулась. Она так нервничает, что вино ее точно не возьмет. А коньяк поможет снять стресс.

— Отличное решение! – широко улыбнулся папа и отставил вино.

Когда пришло время для первого тоста, за столом повисла тишина. Но, к моему удивлению, слово взяла Волжак. Она подняла рюмку и, кашлянув, проговорила уже спокойным голосом:

— Думаю, будет резонным выпить за знакомство. Я рада познакомиться с Вами и… хочу сказать спасибо, что вы пригласили меня в Ваш дом. Это очень важно и… ценно для меня.

Мама улыбнулась и тоже подняла бокал. За ними последовали и мы с отцом, и после первого тоста мне показалось, что все как-то расслабились.

***

В принципе, ужин протекал спокойно, мама расспрашивала Волжак о ее семье, родителях, и к моему удивлению, сама Волжак отвечала прямо и честно. Даже если ответы были не совсем те, которых, вероятно, ожидала мама. А отец и вовсе крякнул, когда услышал, что Волжак-старший ни в какую не принимает свою дочь. Но эти разговоры были ерундой, по сравнению с тем, когда мама спросила Волжак о работе.

— Катенька, а вы с Ирой давно вместе работаете?

Волжак подавилась салатом, но быстро пришла в себя. И, мельком взглянув в мою сторону, ответила:

— Чуть больше трех лет… примерно.

— О, так вы… Вы с самого начала… ну, начали встречаться? – мама смотрела на Волжак в ожидании ответа. Тут уже покраснела я.

— Ну, не то чтобы сразу… — пространно ответила Екатерина Александровна.

— А кем вы работаете? – включился в разговор отец.

— Я… руководитель…

— А… — папа на секунду замер, задумавшись. – Ирочка была ассистентом какого-то руководителя… Вы там и пересеклись?

Волжак снова кашлянула и, поерзав на стуле, ответила:

— Полагаю, это и была я.

Мама с папой переглянулись, а потом посмотрели на меня.

— Да, я работала на нее, — вздохнула я, понимая, как это выглядит со стороны. Их дочь не только лесбиянка, но еще и спала со своим начальством.

Дело в том, что мама в принципе не особо жаловала служебные романы (именно поэтому они с отцом работали в разных школах), а роман с начальством вообще был за гранью ее понимания. Но опять-таки, Волжак спасла ситуацию.

— Я понимаю, как это звучит, но… На самом деле, это не было так, как может показаться на первый взгляд. И в любом случае, сейчас мы не работаем вместе. Ира перевелась в другой отдел.

— Ты меня перевела, — поправила я ее.

— Ты была не против, — напомнила мне Волжак, предупреждающе улыбаясь.

— Вы перевели ее? – брови мамы поползли вверх.

— Ну… — Волжак зыркнула на меня, намекая, что я не останусь ненаказанной за свой длинный язык. – Дело в том, что у нас открылся новый отдел, где можно построить хорошую карьеру и реализовать амбиции. А сидя у меня в приемной это невозможно. Поэтому я предложила Ире эту должность.

— Вот как… — пробормотала мама со странным выражением лица.

— Нет, это не потому, что мы… встречаемся. Это потому, что ваша дочь очень способная и талантливая. И мне было жаль, что она тратит свои возможности, сидя рядом со мной. К тому же, второй руководитель был только «за».

— И со вторым руководителем ты не встречалась, я полагаю? – усмехнулся отец.

— Папа! – возмущенно воскликнула я. – Конечно, нет!

— Я хочу сказать, что у вас прекрасная дочь. Вы дали ей отличное образование, но, что более важно, воспитали ее честным и порядочным человеком. И я хочу сказать вам спасибо за это, — проговорила Волжак, глядя на мою мать. А потом перевела взгляд на отца, — и также я хочу сказать, что… Обещаю, что со мной она будет в безопасности, и что я сделаю все, чтобы она была счастлива, — с этими словами она опрокинула рюмку коньяка, не дожидаясь нас, и поставила ее на стол.

— Черт, я чуть не прослезился, честно, — воскликнул отец и тоже выпил. – Катя, вы мне определенно нравитесь.

— И мне, — кивнула мама, сидя с уже влажными глазами, — за вас, Катенька. Если уж моя дочь выбрала себе в пару женщину, то я рада, что ей оказались вы, — мама подняла бокал и… осушила его до дна.

— Кажется, ты произвела фурор, — шепнула я на ухо Волжак и улыбнулась. – Не зря я тебя выбрала, — хихикнула я, пихнув ее в плечо.

***

Семейный ужин прошел замечательно, а закончился более чем эпично. Мы с мамой были слегка подвыпившие, но я бы даже не назвала это так. А вот мой отец вместе с Волжак… Они конечно, чуть перебрали. Мама предложила отцу пойти прилечь, на что он ответил согласием. Я же предложила прилечь Волжак. И она тоже не отказалась. Когда мы с мамой остались в комнате вдвоем, то рассмеялись.

— Они чем-то похожи, — улыбаясь, проговорила мама, начиная убирать со стола.

— Ага, оба сейчас наверняка храпят, — усмехнулась я. – Кстати, не подумай, что она так… частенько. Она вообще почти не пьет. Просто сегодня, по всей видимости, перенервничала.

— Я даже не думала, что у нее с этим проблемы, — пожала плечами мама. – Видно же по человеку, когда он любит это дело, а когда нет. Так что все в порядке, — успокоила она меня.

— Так… — я поставила кучу тарелок на столешницу. – Что скажешь?

— О чем? – мама сделала вид, что не понимает.

— Да ладно, ты знаешь, о чем, — махнула я рукой, бедром уперевшись в край тумбы. – Как тебе… мой выбор?

— Дочка, — мама повернулась ко мне и улыбнулась. – Главное не то, что скажу я, а то, что чувствуешь ты, — она дотронулась до моей груди в области сердца. – Я вижу, как ты смотришь на нее. И как она смотрит на тебя. И это – самое важное, что я должна знать.

— Ох, мам, ты как скажешь иногда, — промычала я, понимая, что мои глаза начинают слезиться.

— Это правда, — усмехнулась мама. – Она тебя любит. Очень. И я это вижу. И я рада, что ваше чувство взаимно. Это редкость. И это прекрасно.

— Спасибо, мам, — шмыгнула я и потянулась к матери за объятием. – Вы ей тоже понравились.

— В таком случае, я рада вдвойне, — улыбнулась она. – А теперь иди и сними с нее одежду, боюсь, она этого так и не сделала. И уложи ее нормально в кровать.

— Я думала, мы поедем в отель… — пробормотала я, отодвигаясь.

— С ума сошла? Они с отцом умирать будут завтра. В отеле ей не сделают мой антипохмельный коктейль. Так что не придумывай, — мама помахала на меня полотенцем. – Иди, займись своей женщиной. Я сама все уберу.

— Спасибо, мам, — сквозь слезы улыбнулась и, поцеловав маму в щеку, направилась в комнату.

Волжак лежала в одежде на животе, раскинув ноги и руки, а головой уперлась в подушку. Я вздохнула и, смеясь, перевернула ее. Что-то мне это напоминает.

Я осторожно сняла с нее спортивный пиджак, потом майку, расстегнула джинсы, стянув их. И посмотрела на лежащую передо мной женщину в нижнем белье. Господи, она все-таки неимоверно красивая. Я застонала, понимая, что возбудилась, но сейчас это было совершенно ни к чему – от Волжак в данный момент не будет никакого толка. Поэтому я ее подвинула к стене, накрыла одеялом и, тоже раздевшись и нырнув в постель, повернулась к ней, обнимая. Вдохнув запах ее кожи, я счастливо улыбнулась и закрыла глаза.

***

Проснулась я от какого-то стона. Повернув голову, увидела, что Волжак лежит, руками держась за голову. Не имея сил остановить себя, я рассмеялась.

— Доброе утро, алкогольвица, — улыбаясь и привстав на локте, проговорила я.

— Боже… — простонала Волжак, пытаясь открыть глаза. – Я сейчас сдохну. Боже! – воскликнула она, открыв глаза. – Я в доме твоих родителей! Какой ужас, как стыдно! – она снова закрыла лицо руками и покачала головой. — Я не выйду из этой комнаты ближайшие лет десять. Скажи на работе, что я пропала без вести, — пробормотала она, чем вызвала мой новый приступ смеха.

— Успокойся, это все коньяк. Папа сейчас в таком же состоянии, я уверена, — улыбнулась я. – Мама тоже все понимает.

— Нет, я не выйду отсюда. Что подумают твои родители?! Я пришла с ними знакомиться, чтобы они понимали, с кем связывает свою жизнь их дочь, и я… напиваюсь в барабан. Прекрасный способ произвести хорошее впечатление.

— Связывает свою жизнь их дочь? – переспросила я, затаив дыхание. Из ее уст это прозвучало так… так сильно.

— Ну, по крайней мере, я надеюсь на это, — проговорила Волжак, убирая руки от лица.

— Я так люблю тебя, — прошептала я и начала наклоняться к ней, но Волжак меня отодвинула.

— Никаких поцелуев до того, как я умоюсь. Я не хочу, чтобы ты погибла от моего смертоносного дыхания, — пробормотала она, отодвигаясь к стене.

Я расхохоталась, но перестала наступать.

— Хорошо. Тогда я в ванную, потом ты.

— Идет, — кивнула она, вздыхая. – Надеюсь, я не встречу по дороге твоих родителей.

***

Но она встретила. Более того, папа, такой же помятый и с несчастным видом, поднял кулак и проговорил сиплым голосом:

— Катюха, держись.

Волжак вытаращила глаза на него, а потом перевела взгляд на маму, которая, как и я, еле сдерживала смех.

— Катенька, идите в ванную, а потом на кухню. Я дам вам спасительное средство, что приведет вас обоих в чувство.

Волжак, покраснев, как маков цвет, кивнула и, пробормотав «простите», скрылась в ванной.

***

Мама не обманула, когда говорила про спасительное средство. И отец, и Волжак уже через полчаса снова хотели жить и выглядели как нельзя лучше.

— Так вы когда обратно? – спросила мама, размешивая кофе.

— Завтра, я полагаю, — проговорила Волжак и посмотрела на меня. Я согласно кивнула.

— Ох, так скоро, — покачала головой мама. – Ну, теперь-то вы приезжайте почаще. Хорошо? Катя, я на вас надеюсь. Ире без толку об этом говорить, у нее в голове ничего не держится…

— Мам! — возмущенно влезла я под смех Волжак.

— Так что, Катя, имейте в виду, наши двери всегда открыты для вас обеих, — улыбнулась мама и положила ладонь на руку Волжак, от чего та замерла.

Прочистив горло, она проговорила:

— Я очень это ценю. Правда. И да, обещаю, мы будем приезжать чаще.

Я смотрела на то, как мои родители общаются с Волжак, причем делают это искренне, и не могла поверить своему счастью. Конечно, я надеялась, что они воспримут все адекватно, но могла ли я рассчитывать на такое? Не думаю. Мне казалось, что все это за гранью реальности. Что мои супер-консервативные родители будут сидеть за одним столом с моей любимой женщиной и смеяться над ее шутками, да еще и чуть ли не благословлять нас на совместную жизнь? В это было так трудно поверить, что я сидела и еле держалась, чтобы не ущипнуть саму себя, дабы доказать, что все это правда.

И тогда, сидя рядом с Волжак, глядя на нее, а также слушая смех мамы и папы, вдыхая запах ароматного утреннего кофе, я поняла, что, наверное, еще никогда не была счастлива настолько, как сейчас.

========== 22 ==========

Мы возвращались домой, к нам домой, нагруженные мамиными гостинцами. Остановившись у подъезда, Волжак расплатилась с таксистом, и мы вышли из машины.

— Я, надеюсь, завтра твои вещи уже будут лежать там, где должны, — проговорила она, останавливаясь, чтобы поставить на площадку пакеты и сумки.

— Там, где должны – это где? – игриво улыбнулась я.

— У нас дома, — серьезно ответила Волжак. – Ты мне так и не ответила, куда ты съехала.

Я отвела взгляд, понимая, что мне не хочется говорить ей всю правду. Нет, конечно, я собиралась ей признаться, что жила месяц у Аркаши, но… позже. Может быть, на смертном одре или что-то в этом роде. Поэтому я пожала плечами и, стараясь звучать как можно более равнодушно, проговорила:

— Сняла комнату неподалеку от работы. И да, — я тут же постаралась переключить разговор, — завтра мои вещи вернутся туда, где им самое место.

Волжак с полминуты молча смотрела на меня, потом вздохнула:

— Я надеюсь.

Мы занесли вещи в квартиру, и моя любимая женщина повернулась ко мне, протягивая ключи.

— Никогда не возвращай мне их больше.

Я хотела было пошутить в ответ, но увидела ее взгляд, и мое сердце сжалось. В ее глазах была такая боль, тоска, что я буквально подавилась словами, которые хотела сказать. Боже, она, правда, страдала. Не одной мне было плохо, Волжак тоже переживала все это, только разница была в том, что у меня были рядом друзья, семья, а она в тот момент осталась совершенно одна. Я знала, что Светлана Юрьевна приезжала, но это было, скорее, под конец всего произошедшего, а самые тяжелые времена Волжак провела в одиночестве. Она сама никогда бы не рассказала ничего матери. Такой уж у нее характер. Но то, что она пережила за это время… Возможно, даже мне было легче. Ведь это она взяла на себя ответственность за наш разрыв, поскольку все произошло из-за ее решения.