К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0

— У нас в городе тоже такое место есть, с фермерскими продуктами, — улыбнулась я, отмечая еще раз, что мы в чем-то похожи со Светланой Юрьевной. – И я там регулярный гость.

— Мы однажды были в Турции, где тоже был продуктовый рынок… — окончательно взяла слово мать Волжак, пока ее муж и дочь молча копались в своих тарелках.

***

Ужин, в принципе, прошел неплохо. Ну, не считая того, что после обсуждения гастрономических пристрастий мы плавно перешли к литературе – Волжак-старший рассказал о каком-то блюде, описанном в романе Дюма, а потом поинтересовался моим мнением. В общем, смысл был в том, чтобы показать всем за столом, что я не аристократ, который знаком со всей литературной классикой. И то, что на самом деле я не так мало читаю, его не волновало. К концу ужина с помощью Александра Николаевича я ощущала себя дояркой, по ошибке оказавшейся за королевским столом. Но Волжак меня поддерживала, рьяно отбивая словесные пируэты отца в мою сторону, когда я терялась.

В итоге, когда мы переместились в гостиную к камину, Волжак-старший остановился около кофейного столика, поправил рукав и сказал:

— Я думаю, Ирина Николаевна будет не против, если мы оставим их с твоей мамой пообщаться, а сами пройдем в мой кабинет. Мне нужно поговорить с тобой, — он прямо смотрел на свою дочь, которая только собиралась усесться рядом со мной на диван.

— Пап, я устала, можно перенести это наверняка увлекательное мероприятие на другой раз? – проговорила моя любимая женщина и уселась рядом.

— Вы скоро уезжаете, лучше поговорить сегодня, так как завтра у меня несколько встреч.

— Ты же говорил, что все выходные будешь дома? – удивилась Светлана Юрьевна, вытягивая ноги к камину.

— Планы изменились, мне нужно будет съездить в офис, — ответил Волжак-старший, даже не взглянув на жену. – Катерина, не заставляй меня ждать.

— Господи, — тихо простонала Волжак, но поднялась и направилась за отцом.

Мы молча проводили их взглядом, после чего я посмотрела на Светлану Юрьевну.

— Он не такой плохой на самом деле, — неожиданно проговорила она, продолжая смотреть туда, где только что скрылись ее муж и дочь.

— Я не считаю его плохим, — покраснела я и отвела взгляд.

— Нет, я знаю, просто… Понимаю, как это выглядит. Они много лет уже как кошка с собакой, — вздохнула женщина. – И я понимаю, что именно из-за этого она сюда так редко приезжает. Но он любит ее, и это правда. Просто считает, что ему лучше знать, как ей следует жить.

Я пожевала губу и решилась спросить:

— А вас вообще не волновало, что Катя… Ну… Ну, что она…

— Ты хочешь спросить, не переживала ли я, что моя дочь предпочла мужчинам женщин? – усмехнулась Светлана Юрьевна.

— Да, — кивнула я, глядя на горящие поленья. Мне почему-то было стыдно посмотреть ей в глаза.

— Конечно, я переживала. Даже больше скажу – я надеялась, что у нее это… ну, скажем, временное увлечение. Помешательство, что ли. Что-то подростковое. Впервые я поняла это, когда Кате было шестнадцать. Просто увидела, как она прощается с подругой, когда приехала забирать ее с дополнительных занятий. Она не знала, что я их видела. А я не знала, как поговорить об этом. А потом и отец узнал. В общем, было много скандалов. Саша очень печется о репутации. И боялся, что если кто-то узнает о том, что его дочь… не такая, как все, то… В общем, он как мог пытался ее избавить от этого. Но, наверное, если это есть, то это не вылечить. Ой, — Светлана Юрьевна прикрыла рот ладонью, — извини. Я не имела в виду, что это болезнь, я так не считаю, — начала оправдываться женщина, а я рассмеялась.

— Светлана Юрьевна, я поняла, все хорошо, правда. А… вы как к этому отнеслись?

— Поначалу было тяжело, — призналась женщина. – Но потом я поняла, что в любом случае она остается моей дочерью. А когда Катя начала встречаться с Костей… — Светлана Юрьевна внимательно посмотрела на меня. – Извини, ты… Ты же знаешь, что она…

— Я знаю про Костю и… их сына, — тихо ответила я.

— Хорошо, — вздохнула женщина. – Просто мы… Мы не говорим о них. Это была большая трагедия для нас всех, но для Кати, конечно, особенно, — покачала головой мать Волжак. – Мне было тяжело и страшно потерять зятя и внука, но… Также я думала о том, что не представляю, что было бы со мной, если с ней и Сашей произошло бы что-то подобное. Но не будем об этом, — встряхнув головой, продолжила женщина. — Когда они познакомились, а после поженились, я решила, что ее увлечения остались в прошлом. Они и с отцом начали снова нормально общаться, и все было хорошо. Когда родился Сережа, мы все были на седьмом небе от счастья. У них была такая хорошая семья, Костя был отличным мужем и очень ее любил… И на тот период мне действительно казалось, что она позабыла о своих прошлых интересах. Но после того как все это произошло… я догадывалась, что Катя вернется туда, где была.

— Думаете, она из-за того, что произошло, решила снова стать лесбиянкой? – не сдержалась я. Я знала правду, но Светлана Юрьевна, вероятно, нет. И я просто не смогла удержать язык за зубами. Волжак с четырнадцати лет была «по девочкам», и этого было не изменить.

— Ирочка, я не первый день родилась, — снисходительно улыбнулась Светлана Юрьевна. – И я знаю, как смотрит женщина на мужчину, которого любит. Катя смотрела на своего мужа совсем не так. Он был для нее… — женщина наклонила голову, словно раздумывая, — другом, я полагаю. Надежным, любящим, стабильным. И она даже, наверное, любила его. По-своему. Но она не была в него влюблена. Поэтому, я думаю, что рано или поздно она все равно выбрала бы женщину.

— Что очень не устраивает Александра Николаевича, — пробормотала я.

— Знаешь, я думаю, он пытается принять это. Но это противоречит его убеждениям и принципам. Он привык, чтобы люди делали так, как он сказал, так, как ему нужно. А Катя… она не марионетка. Она всегда была со своим мнением. А Саша, я полагаю, все еще ждет от нее покорности, и что она, наконец, займет его место в компании.

— Еще один камень преткновения? – усмехнулась я.

— О, еще какой, — кивнула Светлана Юрьевна. – Он же передал ей немалый пакет акций, пытаясь подключить к бизнесу. Но все без толку. Она категорично не хочет этим заниматься.

Я молча кивнула, давая понять, что наслышана об этом. Мы помолчали пару минут, а потом Светлана Юрьевна посмотрела на часы и сказала:

— Что-то они там заболтались. Ирочка, сходи, пожалуйста, скажи, что хватит заниматься работой на праздниках. Пусть спускаются.

— Хорошо, — кивнула я, вставая. – А где они?

— В кабинете, где же еще. Любимое место, — усмехнулась Светлана Юрьевна. – Это второй этаж…

— Я знаю, мне Александр Николаевич вчера говорил, где что находится, — кивнула я, прервав женщину.

— А, ну, тем лучше.

***

Я вышла из гостиной и поднялась по лестнице. Пройдя еще немного, оказалась у двери кабинета Александра Николаевича. Дверь была чуть приоткрыта. Я только подняла руку, чтобы постучать, как услышала голос Волжак:

— Пап, я уже в сотый раз повторяю – я не буду переезжать, я не буду менять работу, и не буду работать в твоей фирме. Хватит. Ты закончил? Или есть еще что-то «очень важное»?

— Есть. Когда ты ее бросишь? – последовал ответ.

Я навострила уши. Неужели они говорят обо мне?!

— Кого?

— Свою секретутку, — практически выплюнул он. Я чуть ли не прижалась к щелочке и затаила дыхание. Да, подслушивать нехорошо, я знаю, но… Черт, они говорят обо мне!

— Ты в своем уме?! – я услышала, как что-то скрипнуло. Осторожно заглянув в узкую щель между дверью и косяком, увидела, что Александр Николаевич сидит за столом, а Волжак стоит на ногах. И поза ее была очень напряженной.

— Сядь, Катерина, давай без истерик, — махнул он рукой. – Если уж решила быть мужиком, будь им до конца и держи себя в руках.

— Я не мужик, я – женщина, — прошипела она, но села обратно на стул.

— Женщины выходят замуж за мужчин, а не трахаются с сиськастыми блондинками! – рявкнул Волжак-старший.

— Тебя больше злит, что она не мужик или что она красивая? – саркастично проговорила Екатерина Александровна.

— Хватит валять дурака! Тебе скоро сорок!

— Я в курсе, регулярно заглядываю в паспорт, — не меняя интонации, ответила Волжак, разглядывая ногти. – И вообще, пап, на кой черт ты нас пригласил, если тебя не устраивает мой выбор?

— Ты совсем уже ополоумела! – взревел Волжак-старший. – Я пригласил вас, чтобы ты глаза раскрыла! Она же деревенщина! Она элементарных правил этикета не знает! Что у вас общего, я не понимаю?! Что тебя с ней ждет? Что у нее есть помимо смазливой мордашки?! Или под ее юбкой ты нашла что-то новое?!

— Откуда тебе знать, что она за человек?! Ты даже не попытался узнать ее!

— Да с чем там пытаться?! – махнул он рукой, продолжая говорить на повышенных тонах. – По лицу видно, что в голове всего пара извилин, чтобы кофе приносить!

— Хватит! – рявкнула Волжак и снова встала, наставив на отца указательный палец. – Даже не смей говорить о ней в таком тоне! – прорычала она, а желваки на ее лице бегали, как сумасшедшие.

— Ты не можешь просто трахать ее в обеденный перерыв? Обязательно нужен этот фарс с совместной жизнью?!

— О, тебе лучше знать, как трахать кого-то в обеденный перерыв, не так ли?! – в ответ выплюнула Волжак, а мои глаза чуть не вывалились. Какого черта происходит в этой семейке?!

— Закрой свой рот! – стукнул кулаком по столу Александр Николаевич и тоже встал, оперевшись на него ладонями. – От моих действий хотя бы никто не страдает!

— Не смей… — прошипела Волжак, тоже наклонившись и уставившись на своего отца. Я буквально видела искры между ними.

— Что?! Правда глаза колет?! Я думал, что после того, что случилось, ты поймешь, что твои похождения не приводят ни к чему хорошему! Как тебе спится, доченька? – ядовито проговорил Волжак-старший. – Кошмары не мучают? Как тебе пляшется на костях моего зятя с внуком?! Они из-за тебя погибли! Из-за твоих больных пристрастий! Ты их убила!

— Я не… — Волжак опустила голову и замолчала.

— Что, скажешь, ты не при чем? – продолжать давить ее отец.

Я больше не могла этого выносить. Мне было жутко от этих слов, а что переживала в этот момент Волжак – было страшно представить. Она и так прожила столько лет, мучая и наказывая себя каждый день за то, в чем была не виновата. Поэтому я решительно открыла дверь и вошла в кабинет. Александр Николаевич повернул голову, и я поразилась, сколько ненависти и презрения было в его глазах. Сама Волжак даже не пошевелилась. Так и стояла, уставившись куда-то в одну точку, и казалась какой-то… неживой. Будто огромная каменная плита давила на ее плечи.

— Ирина Николаевна, вероятно, вы не в курсе, но следует стучать, прежде чем входить в комнату, — искусственно улыбнувшись, проговорил отец Волжак. А я лишь поняла, что он больше не кажется мне красивым. – Вы не могли бы оставить нас? Мы с моей дочерью еще не договорили.

Я выдержала его прямой взгляд и, решительно вскинув подбородок, сделала шаг вперед. Мои ноги тряслись от страха, ей-Богу, этот мужик нагонял на меня панику, но я постаралась, чтобы мой голос прозвучал твердо и уверенно:

— Договорили, — я подошла к Волжак и снова посмотрела на Александра Николаевича. – Извините, но вы – настоящий монстр. И вы совсем не знаете свою дочь.

Я дотронулась до руки своей любимой женщины и чуть потянула на себя.

— Пойдем отсюда. Пожалуйста.

Волжак словно только заметила то, что я тоже нахожусь в этой комнате. Она моргнула и медленно перевела на меня взгляд.

— Пожалуйста, Кать, — прошептала я, глядя ей в глаза. Увидев, что она, наконец, сфокусировала взгляд и теперь смотрит на меня, я еще раз слегка потянула ее за руку. К счастью, Волжак вроде бы немного пришла в себя и еле заметно кивнула. Я развернулась, продолжая держать ее за руку, и направилась к выходу.

— Какая идиллия, — фыркнул нам в спину Александр Николаевич. – Ирина Николаевна, может, это вы не знаете, какие демоны прячутся внутри моей дочери?

Я остановилась и обернулась, покачав головой:

— Мне вас жаль.

Не дожидаясь ответа и снова потянув безропотную Екатерину Александровну за собой, вышла из кабинета.

Я закрыла дверь, и когда мы остались в коридоре наедине, я обняла лицо Волжак ладонями.

— Давай уедем в отель?

Она снова медленно перевела взгляд на меня, и я ужаснулась тому, что увидела.

Ее глаза были… пустые. Темные грозовые тучи словно потеряли свою энергию. И, честно говоря, мне было страшно.

— Кать? – я снова обратилась к ней, потому что она так и не ответила. – Поедем в отель?

Она молча кивнула и снова отвела глаза. Потом тихо проговорила в никуда:

— Собери, пожалуйста, вещи. Я скажу матери, что мы уезжаем.

— Конечно, — я попыталась улыбнуться. – Я все сделаю. Я люблю тебя, — я снова погладила ее по щеке и легко поцеловала в губы. Волжак чуть кивнула и, убрав мои руки, развернулась, направляясь к лестнице.

========== 10 ==========

Я еще никогда так быстро не собиралась. Просто побросав все свои вещи в чемодан, я понеслась в комнату Волжак и проделала там то же самое. После села на кровать и открыла телефон, чтобы найти отель и забронировать номер. Мне удалось это только минут через пятнадцать, и я уже буквально сидела на чемоданах в ожидании Волжак.

Наконец, еще минут через пять она появилась.

— Я собрала все вещи и забронировала номер, — сообщила я.

— Мама сейчас разговаривает с отцом, она не сможет с нами попрощаться, — ответила Волжак каким-то совершенно безжизненным голосом. – Виталий нас отвезет.

— Хорошо, — тихо согласилась я и встала с кровати.

***

Мы ехали в отель в полной тишине. Как в дешевых мелодрамах, очень вовремя пошел дождь. Волжак, не отрываясь, смотрела в окно, а я, не отрываясь, смотрела на Волжак, и гадала, о чем же она думает. Но мне никогда не удавалось залезть к ней в голову. Я могла лишь молиться, чтобы она снова не загнала себя в свою же ловушку.

Виталий довез нас до отеля и даже помог донести вещи, хотя я убеждала его, что чемодан не тяжелый. После некоторых формальностей нам, наконец, было позволено заселиться.

Мы поднялись на седьмой этаж на лифте и прошли в самый конец коридора, пол которого был застелен красным ковролином. Открыв дверь, вошли внутрь. Конечно, такого шика, как в том пентхаусе у нас в городе, тут не было, но, тем не менее, номер казался уютным и чистым. Имелась крохотная прихожая, небольшая гостиная и, непосредственно, спальня с большой кроватью. Ванная комната была на удивление вместительной. Большая душевая кабина, широкая раковина и какой-то квадратный унитаз, над которым на белых лакированных полочках лежали аккуратно сложенные белые махровые полотенца. На двери ванной на плечиках висели два аналогично белых вафельных халата.

— Пойдешь в душ? – спросила я, нарушив затянувшуюся тишину. Волжак сидела на маленьком двухместном диване в гостиной и что-то делала в телефоне.

— Иди первая, — не глядя на меня, проговорила она, продолжая двигать пальцами по экрану смартфона.

Я подошла к ней и села рядом.

— Кать, посмотри на меня, — проговорила я, когда поняла, что Волжак не собирается обращать на меня внимание. Она оторвала взгляд от телефона и подняла глаза на меня.

— Что?

— Забудь, что он сказал, — я взяла ее за руку и погладила. – Ты же знаешь, что это неправда.

— Угу, — промычала Волжак и, вернув взгляд к телефону, аккуратно высвободила руку. – Иди в душ, уже поздно.

Вздохнув, я поднялась с дивана и направилась в ванную. Мне было грустно и… страшно. Если она снова закроется, если снова вернется к тому состоянию… Я просто этого не выдержу.

Я приняла душ, обильно полив себя ароматным гелем, умылась, высушила волосы, чтобы наутро не выглядеть сумасшедшим профессором, и, натянув чистый халат, вышла из ванной.

К моему удивлению, Волжак уже лежала на кровати и… спала. В одежде. На тумбе около кровати стоял пустой стакан. Я подошла и осторожно взяла его, понюхав. Виски.

Я решила, что не стоит ее будить, поэтому тихо разделась и, откинув покрывало и одеяло, легла в кровать.

***

Открыв утром глаза, я обнаружила, что Волжак рядом нет, зато из ванны был слышен шум воды. Значит, моя любимая женщина уже проснулась и приводит себя в порядок. Я посмотрела на время. Была половина десятого. Честно говоря, я удивилась. Редко, когда в выходной день я просыпаюсь в такую рань.

Я лежала и гадала, изменилось ли состояние Волжак за прошедшую ночь. Я просыпалась несколько раз, но она как лежала на боку спиной ко мне, так и продолжала лежать в той же позе. Обычно мы спали либо в обнимку, либо как-то более… близко, что ли. Но не спина к спине, как сегодня. Мне это, безусловно, не нравилось, но я не могла ее винить. Отец надавил ей на самые больные мозоли, расковырял самые кровоточащие раны. Мне оставалось лишь надеяться, что она понимала, что он сказал это для того, чтобы ее задеть. Это было низко и подло, но, как мне стало ясно, для Александра Николаевича на «войне» были хороши все средства.

Когда шум воды затих, то еще через пару минут я увидела Волжак. С влажным волосами, что, разметавшись, спадали на лоб, она выглядела очень сексуально. Впрочем, как всегда. Но, судя по ее виду, стало понятно, что со вчерашнего дня изменилось не так много.

— Доброе утро, — тихо проговорила я, пытаясь понять, в каком она настроении.

— Доброе утро, — Волжак натянуто мне улыбнулась. – Я заказала завтрак в номер.

Так, это уже хороший знак.

— Отлично, — кивнула я, улыбаясь. – Тогда я пойду, умоюсь, — сказав это, я скинула одеяло, предоставив своей женщине возможность полюбоваться своим телом.

— Буду ждать тебя в гостиной, — пробормотала та и вышла из спальни.

Ладно, может, я поспешила с выводами о хорошем знаке.

Через двадцать минут мы завтракали, сидя на диване. Я съела всю свою порцию, а вот Екатерина Александровна только поковыряла омлет, зато пила уже вторую чашку кофе, глядя на экран телевизора.

— Самолет сегодня в четыре, — проговорила она спокойным голосом. Настолько спокойным, будто объявляла об очередной планерке.

— Сегодня? – проглотив то, что жевала, спросила я, хотя еще вчера думала об этом — что, наверное, нам не было смысла тут оставаться.

— Да, — кивнула Волжак, продолжая пить кофе и смотреть какое-то утреннее шоу.

— Слушай, а мы можем заехать перед вылетом на тот рынок, про который говорила твоя мама? Мы же успеем. Сейчас только начало одиннадцатого. Если поторопимся и соберемся, то, как раз будет время заскочить туда, а оттуда уже сразу в аэропорт, — я отодвинула пустую тарелку и взяла чашку с кофе. – И полетим домой. Зато завтра не будем уставшими после дороги. А перед рабочей неделей это очень даже неплохо.

Все-таки, я оптимист.

— Если хочешь, я могу вызвать Виталия пораньше, и он отвезет тебя, — ответила Волжак, не глядя на меня.

— В смысле «меня»? Ты не хочешь ехать на рынок? Приедешь сразу в аэропорт? А если я там заблужусь? – пошутила я.

Волжак поставила чашку на столик и посмотрела на меня, убрав с глаз волосы.

— Ты летишь одна. Я приеду через пару дней.

Я так и не донесла чашку до рта. Что за херня?

— Что за херня?! – озвучила я свои мысли. – Ты издеваешься?! Почему при первой же трудности ты избавляешься от меня, выставляешь вон, словно ненужную вещь?!

Я злилась. Я очень злилась. Мне столько времени понадобилось, чтобы объяснить ей, что мне можно доверять, что я заслуживаю, чтобы она мне доверяла, и теперь опять?! Я хочу быть рядом с ней в этот сложный период, хочу поддержать и помочь, почему она снова отгораживается от меня?!

— Прекрати истерику, — спокойно ответила Волжак, вставая с дивана. – Ты не маленький ребенок. Сможешь побыть самостоятельной пару дней. Я закончу дела и вернусь.

— А как же работа?! – снова возмутилась я. – У нас же послезавтра совещание с Иванцовым!

— Я вчера предупредила его, он перенес встречу.

— То есть ты уже вчера знала, что вышвырнешь меня?! – я тоже соскочила с места.

— Господи! – выдохнула Волжак, повышая голос. – Ты серьезно?! Тебя никто не вышвыривает! У меня здесь есть еще дела, я закончу их и приеду! Какой тебе смысл торчать тут?!

— Смысл в том, что я люблю тебя! И я хочу быть рядом! – почти со слезами на глазах выкрикнула я.

— А я хочу побыть одна! – взревела Волжак и, схватив со стола чашку с остатками кофе, швырнула ее в противоположную от меня стену.

Чашка разлетелась на десятки осколков, а я стояла и не верила глазам. Я впервые видела, чтобы она вышла из себя. Настолько. Волжак была самым сдержанным человеком, которого я знала, и я даже во сне не могла себе представить, что она может выкинуть что-то подобное. Видимо, вчерашний скандал с отцом подействовал на нее даже больше, чем я думала.

Кажется, Волжак была удивлена своим поступком не меньше моего. Потому что она молча смотрела на осколки и на пятно на стене комнаты. Потом закрыла глаза и выдохнула.

— Я… Я попрошу убрать здесь.

С этими словами она вышла из номера.

***

Конечно, ни на какой рынок ехать уже не было настроения. До самого приезда Виталика мы с ней почти не разговаривали. Она скупо поцеловала меня на крыльце отеля и дождалась, когда машина, на которой меня забрал местный «Халк», скрылась за поворотом.

Мне было беспокойно. Меня будто разрывало на части. С одной стороны, мне было до жути обидно — она сорвалась на мне, устроила скандал с битьем посуды, да еще и выставила из города. А с другой, я даже не представляю, как я вела бы себя на ее месте. После всего, что сказал ей отец, после этих полутора дней, когда она только и делала, что пыталась отстоять свое право на «нас»… Не знаю, может, я уже валялась бы где-нибудь в канаве после случившегося. Но не Волжак. Она как могла, старалась сохранить лицо и достоинство. Пусть и не сдержалась. И я знаю, что она отправила меня домой, потому что на самом деле просто не хотела, чтобы я видела ее такой. Разбитой и раздавленной. Потому что это… это просто Волжак. Она не может позволить себе быть слабой.

***

Я молча смотрела в огромное панорамное окно на то, как взлетает мой самолет. Я не смогла. Я пыталась объяснить себе, что должна уехать, что должна дать ей время и свободу, чтобы прийти в себя, но… Просто не смогла.

Вызвала такси и назвала адрес отеля. Поднявшись на лифте, остановилась перед дверью, из которой вышла всего несколько часов назад. Ее даже и в номере может не быть. Черт, она, может, отель уже сменила, а я даже не написала ей. Хотя она мне прислала сообщение, где было всего два слова: «Прости меня». Может, она имела в виду «Прости меня, но я ухожу»? Или «Прости меня, но я остаюсь жить здесь» или черт знает, что еще! А я просто пропустила самолет и теперь стою в коридоре, как идиотка. Ну, в любом случае, я не узнаю, пока не попробую, верно?

Вздохнув, я подняла дрожащую руку и постучала в дверь. Через несколько долгих секунд она открылась. Если Волжак и пыталась скрыть удивление, то ей это абсолютно не удалось. Но, скорее, она и не пыталась. И тут я поняла, что по моим щекам бегут слезы. Я покачала головой и дрожащим голосом прошептала:

— Прости. Я не смогла уехать,— закусив губу, покачала головой еще сильнее, зажмурившись. — Не без тебя.

Я не знала, чего ожидать от нее. Того, что она будет ругать меня? Злиться? Скажет, что я идиотка? Я не знала. Но точно не ожидала того, что она сделала.

Волжак с силой втянула меня в номер, хлопнула дверью и прижала меня к себе. Потом ладонями обняла мое лицо и крепко поцеловала.

— Прости меня. Прости, пожалуйста, — шептала она, накрывая своими мягкими губами мои.

Она просила прощения и целовала, руками беспорядочно проходясь по моему телу.

— Я люблю тебя, — отвечала я ей в губы, лаская руками в ответ и даже не заметив, как мы оказались в спальне.

Волжак одним движением сорвала с себя серый деловой свитер, майку под ним, а также расстегнула ремень на брюках. Интересно, куда она собиралась?

После добралась до меня. И уже через пару минут мы лежали на кровати абсолютно обнаженные. Такой страстной Волжак не была давно. Нет, с сексом у нас по-прежнему было все в полном порядке (чему я не переставала радоваться), но, давайте будем честными, все-таки после двух с лишним лет отношений быть страстными, как в первые недели или месяцы довольно сложно. Это просто происходит – страсть, дикие эмоции и необузданность затихают и сменяются более спокойными чувствами по большей части. Но сейчас у меня было ощущение, что мы вернулись в то время, когда только познакомились, когда мы занимались сексом в офисе, лифте, поезде.

Волжак сжимала мою грудь, ногой раздвигая бедра. Я царапала ее спину, пытаясь не то ее вдавить в себя, не то саму себя вдавить в нее. И когда бедро Волжак начало тереться о мою промежность, это практически заставило меня задохнуться.

Но мне неожиданно дико, до жути, захотелось не получить оргазм, а подарить его ей. Конечно, мне давно позволялось доставлять ей удовольствие, прикасаться, трогать и все прочее, но все же я оргазмы получала куда чаще, чем сама Волжак. И моменты, когда она хотела близости в свою сторону, были реже, чем когда она доводила до фейерверков меня. Но я решила рискнуть.

Я перевернула нас и оказалась сверху. Поцеловала ее губы, прошлась по челюсти, провела языком по шее и стала спускаться ниже. Волжак приподняла голову и обняла меня ладонями за лицо, пытаясь вернуть мой рот обратно, но я уже разошлась, и останавливаться мне не хотелось.

— Пожалуйста, позволь мне это сделать, — прошептала я, не сдаваясь. Я видела, как она раздумывает над этим, и понимала, что сейчас она в том состоянии, когда ей тяжело отдать инициативу. Но, видимо, мой взгляд и моя интонация звучали как-то по-особенному и смогли ее убедить, потому что Волжак выдохнула и опустила голову, ослабляя хватку. Я тут же вернулась к ее телу, спускаясь по животу вниз.

Когда мой язык и пальцы усердно работали между ног Волжак, приближая ее к оргазму, я почувствовала, как красивое жилистое тело моей любимой женщины напряглось, а рука ее сжала мои волосы на затылке. И через пару мгновений бедра подо мной приподнялись и задрожали. Еще несколько финальных движений, и тело Екатерины Александровны вернулось на матрас, расслабляясь.

Я прошлась языком в обратном направлении, возвращаясь к ее губам. Она поцеловала меня, и я почувствовала ее руку у себя между ног. Но остановила ее, аккуратно сжав пальцами.

— Позволь мне просто полежать рядом. Без… возвращения услуги, — пробормотала я, целуя ее в уголок губ.

— Возвращения услуги? – усмехнулась Волжак.

— Да, — я улыбнулась. — Это заставляет меня чувствовать себя почти всесильной.

— Ты странная, — снова усмехнулась она, но перестала пытаться вернуть инициативу.

— Я люблю тебя, — прошептала я, гладя ее по щеке. – Я очень сильно тебя люблю.

— Даже несмотря на все это? – грустно усмехнулась Волжак.

— Послушай меня внимательно, — я приподнялась на локте и заставила ее посмотреть мне в глаза. – Я уже говорила тебе это много раз, но скажу снова. Ты ни в чем не виновата. Это трагическая случайность. Даже если бы ты была там, нет гарантии, что ничего бы не произошло. Это просто случилось. И ты тут не при чем.

Волжак отвела взгляд и слегка нахмурилась. Между ее шикарными бровями пролегла морщинка. Я смотрела на ее красивое лицо и отмечала, что раньше мне было сложно понять, что за мысли у нее в голове, и я не всегда замечала и осознавала, что ее что-то беспокоит. Но теперь я лучше анализировала и понимала свою женщину. И мне это нравилось. Пусть ее мысли так и оставались для меня загадкой.

Волжак прочистила горло и проговорила чуть хриплым голосом:

— Я сама рассказала ему.

— Что рассказала? – не поняла я. – Кому?

— Отцу. Сама рассказала о том, где была, когда… Когда все произошло. Я хотела поддержки, а он… Обвинил во всем меня. И… я не могу сказать, что он не прав…

— Но он не прав! – горячо воскликнула я. – И мне дико даже думать об этом! Он просто гомофоб! Твоя мама тебя любит и принимает такой, какая ты есть! Так должны поступать родители.

— Она просто не знает, почему меня с ними тогда не было. Боюсь, скажи я правду и ей, то… — Волжак вздохнула. – В общем, я ему благодарна хотя бы за то, что он держит язык за зубами. Хотя, наверное, он молчит только потому, что боится, что я в ответ вытрясу его грязное белье, — хмыкнула она. – Но… Каждый раз, когда я смотрю ей в глаза, то думаю о том, будет ли она смотреть на меня также, как сейчас, если узнает всю правду.

— Я же смотрю на тебя также. И я уверена, что и твоя мама прекрасно поняла бы, что ты ни в чем не виновата. И тебе будет гораздо проще, когда ты сама это поймешь и поверишь в это.

Волжак села на кровати и запустила пальцы в волосы.

— Я не знаю… Я столько жила с этим грузом вины, что привыкла к нему. И только эта ноша стала мне, казалось бы, по плечу, как снова… Черт бы его побрал, — прошипела она и снова легла, уставившись в потолок. – Может, тоже уедем на Филиппины?

— И что мы там будем делать? – рассмеялась я.

— Ну, мы с Машей будем продавать ее картины, охотиться на пляже на рыбу, а вы с Оксаной будете лазить по деревьям и добывать кокосы… Или что там растет.

— Ты не путаешь Филиппины с Таиландом? – рассмеялась я. – Филиппины достаточно современная страна, скажу я тебе.

— Значит, давай уедем в Тай и построим там себе шалаш.

— Прекрасно, но не забывай, что я быстро обгораю. Я буду целыми днями сидеть в этом шалаше.

— Ну и отлично, зато чистый воздух… И никаких проблем, — вздохнула Волжак и подняла руку, давая понять, что мне нужно лечь к ней на плечо.

— Ты же понимаешь, что от проблем не убежишь? – тихо проговорила я.

— Понимаю. Именно поэтому мне нужно остаться здесь еще на пару дней, — серьезно проговорила Волжак, а я снова была на грани паники. Она же не заставит меня улететь домой в одиночестве?

— Я надеюсь, ты осознаешь, что я сяду в самолет только с тобой? – как можно более спокойным голосом ответила я, но, уверена, Волжак почувствовала, как я напряглась.

— Конечно, — усмехнулась она. – Я уже поняла, что ты можешь остаться ночевать в аэропорту, но не уедешь.

— Именно.

— Я арендовала машину на завтра, если хочешь, можешь взять ее, а я воспользуюсь такси. Съездишь на тот рынок… Прогуляешься…

— А ты что будешь делать? – осторожно спросила я.

— А я закончу все то, что давно нужно было закончить, — ответила Волжак, сосредоточенно глядя в потолок. – Мне нужно решить вопрос с акциями и документами. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с фирмой отца. А на это понадобится некоторое время, а также участие юриста и еще кучи людей. И самого отца, разумеется.

— Не забывай, что он делает все, чтобы задеть тебя, — напомнила я ей. – Не поддавайся на его уловки. Он… Прости, но он очень жестокий человек.

— Я знаю, — вздохнула Волжак. — Придется вспомнить, как это – быть хладнокровной стервой, — усмехнулась она. – А то с тобой я совсем размякла.

— Неправда, ты все еще умеешь это «включать». И… иногда это так заводит, — пробормотала я, пробегаясь пальцами по ее груди.

— О, в самом деле? – усмехнулась она, наваливаясь на меня сверху.

— У меня извращенная фантазия, — хихикнула я, когда зубы Волжак сомкнулись на моей шее.

========== 11 ==========

Прошлой ночью мы чуть ли не впервые столько времени говорили о личном. О ее личном. Волжак рассказала, что давно знает об изменах отца, которые он успешно скрывает уже много лет. И что она не рассказывает матери только потому, что не хочет сделать ей больно, а не потому, что прикрывает своего папашу. Каким бы подлым он не был, Светлана Юрьевна любила мужа. А Волжак не хотела рушить жизнь матери, к которой относилась с большой теплотой.

***

Она уехала с самого утра. Я смутно помнила, как сквозь сон пожелала своей женщине хорошего дня, когда она поцеловала меня перед уходом. Проснувшись около одиннадцати, я потянулась и, улыбнувшись запаху духов Волжак, который все еще витал в спальне, осмотрелась. Мой чемодан стоял у небольшого шкафа, а вещи, что были на мне вчера, лежали аккуратно сложенные сверху. Немного подумав, я взяла телефон и написала сообщение Волжак, с пожеланием доброго утра и важной информацией о том, что я скучаю.

Она ответила мне только минут через двадцать, когда я уже вышла из ванной, и была лаконична в своем смс, где сообщила, что вернется вечером, и что мне просто нужно позвонить на ресепшен, чтобы принесли завтрак в номер.

Только я успела доесть вкуснейший тост, как мой телефон зазвонил. Номер был неизвестный, и я даже грешным делом подумала, а не Волжак-старший ли звонит мне с проклятиями. Но когда я взяла трубку, удивление было не меньше.

— Ирочка, доброе утро, это Светлана Юрьевна, — после того, как я не ответила, поскольку была, мягко говоря, шокирована, она решила пояснить. – Мама Катерины…

— Да! – наконец, я нашла свой голос. – Да! Я… Я узнала вас, конечно. Доброе утро! – моя интонация была преувеличенно бодрой и энергичной, но я ничего не могла с собой поделать. – Я… Я могу вам чем-то помочь? Кати со мной нет, если что, — тут же предупредила я, сама не понимая до конца, зачем.

— Я знаю, Ирочка, я разговаривала с ней пару часов назад, — я слышала по голосу, что мать Волжак была несколько смущена. – Я хотела попросить тебя о встрече… Если ты, конечно, не против.

— Я… — честно говоря, я была растеряна. Зачем матери Волжак встречаться со мной? Поэтому решила, что лучше всего будет спросить прямо. – Я могу встретиться, но…. Зачем?

— О, не переживай, я не буду пытаться заставить тебя уговорить Катерину помириться с отцом, — усмехнулась Светлана Юрьевна. – Видит Бог, это никому из нас не под силу.

— Да, — медленно проговорила я. – Но я бы и не стала…

— Я понимаю. Я просто хочу поговорить с тобой… Ты, — женщина вздохнула, и я услышала, как на заднем плане что-то зашуршало. – Ты знаешь мою дочь уже куда лучше меня. И мне нужно обсудить с тобой… В общем, если ты не против, может, прогуляемся? Можем посетить тот рынок, если ты еще там не была.

Я подумала пару секунд, а потом решила, что, в общем-то, почему нет? Если она не будет пытаться использовать меня, чтобы примирить мужа и дочь, то я согласна.

— Хорошо. Давайте встретимся там, — согласилась я. – Только… я не знаю адреса.

— Отлично, — по голосу Светланы Юрьевны я поняла, что она обрадовалась. – Я скину тебе адрес и, Ирочка… У меня к тебе просьба.

— Какая? – тут же насторожилась я.

— Будет лучше, если Катерина не узнает о том, что мы встречались.

Я остановилась в середине комнаты. Это мне не нравится.

— Светлана Юрьевна, я не люблю скрывать что-то от нее. Это неправильно, — сообщила я женщине.

— Я понимаю, просто… Давай мы встретимся, поговорим, и тогда ты решишь, стоит ли говорить ей о том, что мы виделись, — предложила женщина компромисс.

— Ладно, — вздохнула я. Ей-Богу, с этой семейкой все непросто. – Тогда жду от вас адрес и время.

— Договорились, — ответила она и положила трубку.

***

Я прибыла на место с опозданием в десять минут. А все потому, что навигатор был не в курсе о двух перекрытиях на дороге, и мне пришлось почти вслепую искать объезд. Но, слава Богу, я все-таки доехала. И даже нашла парковочное место на стоянке.

Подходя к большим голубым воротам, я увидела Светлану Юрьевну, стоящую у входа и поглядывающую на часы.

— Извините, у вас тут ремонт дорог вовсю, — запыхавшись, пробормотала я, подходя к ней.

— Ничего, — дружелюбно улыбнулась женщина, оглядывая меня. Да, я выбрала весьма скромный наряд – джинсы, свитер Волжак, который сидел на мне в облипку, и легкую куртку, поскольку было довольно ветрено. – Отлично выглядишь.

— Спасибо, — улыбнулась я и не сдержалась, — вы… Вы сами просто красотка!

На Светлане Юрьевне были брюки светло-синего цвета, такой же пиджак, блузка и тонкий плащ. Она выглядела очень элегантно, а туфли на каблуке позволяли не слишком выглядеть коротышкой рядом со мной.

— Благодарю, — она чуть наклонила голову и показала в сторону входа. – Пройдемся?

— Конечно, — кивнула я и направилась вслед за женщиной.

***

Мы прошли два ряда рынка, где торговали преимущественно поделками, и в моей сумке оказался бронзовый слон с поднятым хоботом и деревянная лошадь с крыльями.

— Не могу устоять перед такими штуками, — призналась я после того, как бородатый старичок протянул мне вырезанную из цельного куска дерева лошадку, завернутую в пакет. – Я фанат подобных «пылесборников», как их называет Катя.

— Мне тоже нравится подобная мелочь. Мне кажется, они создают уют в доме, — пожала плечами Светлана Юрьевна, когда мы двинулись дальше.

— Но… — я на секунду задумалась, стоит ли говорить то, что я собиралась, но потом решила, что, раз она сама меня вызвала на какой-то разговор, значит, я вполне могу быть откровенной. – Я не заметила, чтобы у вас дома было много украшений. Больше картины или цветы…

— Саша не любит подобного рода декор, — сдержанно улыбнулась Светлана Юрьевна. – Говорит, что это не престижно.

Я, не сдержавшись, фыркнула. После, поняв, что я сделала, потупила взгляд и пробормотала:

— Извините.

К моему удивлению, Светлана Юрьевна рассмеялась.

— Да брось, я все понимаю и… Я дала себе волю в своем кабинете в цветочном магазине, — улыбнулась она. – Три полки со статуэтками.

— Ого, — присвистнула я. – И как, он не против? Или типа это ваши «владения», и там вы можете делать, что хотите?

— Он не знает, — хмыкнула женщина. – Он ни разу не был там.

— Но… Ни разу? – не поверила я ушам. Он что, даже с женой ведет себя, как придурок?

— В кругу его интересов цифры, бумажки, документы. Он может не понять красоту изящной архитектуры, зато его восхитит цена земли, на которой она построена. А мои «лютики-цветочки», как он говорит, это мое хобби.

— Понятно, — протянула я, в который раз радуясь, что Волжак унаследовала от своего отца только внешность и твердость характера. В остальном они – как небо и земля. – Могу я… Могу я задать вам вопрос? – мы медленно шли вдоль рядов, периодически огибая покупателей.

— Конечно, — с готовностью кивнула женщина.

— Почему вы… Я имею в виду… вы такие разные с Александром Николаевичем, и я не совсем понимаю… — я снова замялась, не зная, как спросить то, что, казалось, вертится у меня на языке.

— Кажется, я понимаю, о чем ты, — кивнула Светлана Юрьевна, прервав мое жалкое блеяние. – И, собственно, это немного касается темы, о которой я хочу с тобой поговорить.

Я молча кивнула, давая ей знак продолжить.

— Мы познакомились с Сашей, когда были совсем молодыми, — начала рассказ женщина, рукой указав мне на лавку, с предложением присесть. – Он уже тогда был амбициозным и хотел «подмять» под себя весь мир. И, к его чести, работал он на износ. Хватался за любую возможность, не чурался даже самой черной работы, чтобы жить так, как всегда хотел. Ну, или хотя бы приблизиться к этому. И в итоге ему удалось. Он собрал вокруг себя хорошую команду и создал предприятие. Поначалу это была маленькая фирма, которая работала с подрядчиками. Сейчас это огромная компания с очень большим доходом. Но… — Светлана Юрьевна вздохнула и посмотрела куда-то вдаль. – Это уже не он. Когда родилась Катюша, он был на седьмом небе от счастья. Она была его принцессой, он души в ней не чаял, а она… – женщина покачала головой, грустно улыбаясь. – Он уходил на работу – Катя в слезы. Он не пришел вовремя – у нее истерика. А уж когда он уезжал в командировку… Моя дочь могла не спать полночи, потому что сидела у окна и ждала, когда вернется папа.

Я еле контролировала свои глаза, чтобы они оставались в пределах лица. Мне было трудно представить, чтобы Волжак была так близка со своим отцом.

— А потом, когда Катя стала взрослеть, Саша был уже солидным бизнесменом, и, естественно, думал о репутации. К сожалению, репутация оказалась куда важнее счастья дочери. Я подозревала, что не без его участия произошло знакомство Катерины с Костей. Но он оказался действительно хорошим парнем. И я была рада за них, — женщина посмотрела на меня и положила свою руку мне на предплечье. – Прости, тебе, наверное, неприятно это слушать? Я совсем что-то заговорилась, — тут же попыталась она перескочить эту часть, но я остановила ее.

— Нет, все в порядке. Это… Это часть ее жизни. Продолжайте.

Светлана Юрьевна благодарно кивнула и, выдохнув, продолжила рассказ.

— Мой муж смирился с тем, что Катя была против участия в его бизнесе, и поэтому он начал подбивать Костю стать его помощником. Вместо Катерины. Но тот был зациклен на семье, на Кате, на Сережке, и ему было неинтересно проводить на работе круглые сутки, чтобы заработать все деньги мира. А потом… Потом случилась эта трагедия, и все… словно рухнуло. Они с Катей почти перестали общаться, а когда общались – то были сплошные ссоры. И я долго не понимала почему. Она словно избегает нас…

Я вздохнула, потому что прекрасно знала, почему Волжак это делала. Жить с чувством вины более десяти лет, которое буквально пожирало ее, да еще и постоянно подпитывалось комментариями ее папаши – неудивительно, что ей было проще жить затворницей.

— Я… Я не знаю, что сказать на это, — пробормотала я, понимая, что не могу ответить на все вопросы Светланы Юрьевны. Но каково было мое удивление, когда женщина продолжила.

— Мне кажется, она винит себя в этой трагедии… — тихо проговорила Светлана Юрьевна, а я лишь заставляла себя ровно дышать.

— Что вы… — я прочистила горло, потому что голос меня подвел. – Что вы имеете в виду?

— Она… Она была не одна, когда Костя с Сереженькой уехали на дачу… У нее была… — клянусь, Светлана Юрьевна покраснела. – У нее была подруга. И когда они иногда уезжали, она проводила время с ней.

— Вы знали?! – вытаращилась я на женщину, не веря ушам. Она все это время была в курсе?!

— Конечно, я знала, — фыркнула Светлана Юрьевна. – Я же не дура, я и так догадывалась. К тому же, потом Саша рассказал мне об этом, когда Катя уехала из города. Думал, что я присоединюсь к нему в попытках образумить дочь. Но у меня свой взгляд на это, — голос женщины стал серьезным. – Как бы… неправильно это не было… с точки зрения семейных ценностей, — пояснила она, — то, что произошло – трагическая случайность. Рок. Судьба. И в этом нет ее вины. Да, было неправильно встречаться с женщинами за спиной мужа, но глупо винить себя в произошедшем и брать за это ответственность, — вздохнула Светлана Юрьевна.

— Но почему вы… Почему вы не поговорили с ней? – удивилась я. Сколького можно было бы избежать, поговори она со своей дочерью, объясни она ей, что в этом нет ее вины? Волжак, вероятно, не жила бы как робот все то время, зная, что мать на ее стороне.

Светлана Юрьевна еще раз глубоко вздохнула и зажала ладони между колен.

— Я похоронила в себе все то, что произошло. И не хотела бередить ее раны. Если я тогда чуть не сошла с ума, не представляю, что чувствовала моя дочь. Хотя она, конечно же, сильнее меня. Но я не хотела, чтобы эта тема всплывала. Это негласное правило нашего дома – не говорить об этом. К тому же, я дала Саше обещание, что никогда не расскажу ей, что знаю правду. Он сказал, что это убьет ее. Чувство стыда, я полагаю…

— Ах, грязный ублюдок! – воскликнула я, не сдержавшись. То есть он сам разболтал ей, а потом, поняв, что жена не поддерживает его в желании обвинить во всем Волжак и «выезжать» на этом чувстве вины всю оставшуюся жизнь, решил сделать вид, что он такой хороший папочка, прикрывает свою дочь.

Светлана Юрьевна с удивлением посмотрела на меня.

— Эм… Я почти уверена, что тот парень украл леденец на палочке, — я ткнула пальцем в сторону. – Ублюдок.

— Какой парень? – Светлана Юрьевна проследила за моим взглядом и тоже уставилась туда, куда я указала.

— Уже убежал, — с горечью в голосе, проговорила я и еле слышно чертыхнулась. – Так… Что вы хотели от меня? Вы же позвали меня не для того, чтобы просто все это рассказать?

— Конечно, — кивнула женщина. – Я просто хотела понять, почему они так поругались. Что заставило вас уехать из дома, а отца полночи пить в своем кабинете? Я же понимаю, что дело не только в том, что Катерина выбрала себе в спутники жизни женщину?

Я опустила взгляд. Что мне ей сказать? Правду? Я не могу, не могу выдать тайну Волжак… Хотя… Она же и так все знает, верно? Это, получается, уже не тайна? Может, напротив, это поможет Волжак почувствовать себя лучше? Немного колеблясь, я проговорила:

— Светлана Юрьевна, я не думаю, что имею право говорить о чем-то за спиной вашей дочери. Это неправильно…

— Я понимаю, просто… Я должна знать, что произошло у них на самом деле. Мы с Сашей крупно поспорили, когда вы уехали, я думала, что он снова начал давить на Катю, пытаясь заставить ее перейти к нему в компанию или… отказаться от тебя, но… Мне кажется, все гораздо серьезнее.

Женщина посмотрела на меня глазами, полными мольбы.

— Ирочка, он мне не расскажет правды, а Катя… Она просто ответит, что все в порядке. Она никогда не говорит ничего, что могло бы меня взволновать. Помоги мне. Ты же знаешь, что я приму ее сторону, что бы ни случилось.

Эти слова стали решающими. Выдохнув, я проговорила:

— Ваш муж не только пытался заставить ее отказаться от меня. С этим она справилась без проблем, — грустно усмехнулась я. – Он… Он очень жестокий человек. Он давил на то, что она виновата в том, что произошло.

Светлана Юрьевна сидела, молча глядя мне в глаза.

— Ты же шутишь, правда? – наконец, произнесла она. – Нет, я знаю, что Саша может быть жестким, но он не мог… Не ей в лицо… Не может быть, — покачала она головой. – Наверняка, ты что-то не так поняла. Это Катя тебе рассказала?

Я вздохнула и тоже покачала головой.

— К сожалению, я слышала это собственными ушами. Он прямо ей сказал, что она виновна в их гибели. И что… она пляшет на их костях, — зачем-то добавила я. Мне хотелось, чтобы мать поддержала Волжак, чтобы она знала, какой ее муж подонок.

— Не может быть… — прошептала женщина, глядя уже не на меня, а куда-то перед собой. – Как… Как он мог? Этого не может быть.

— Простите. Мне жаль, — искренне извинилась я. Да, больно, когда близкие тебе люди оказываются говнюками, но он не заслуживал того, чтобы я утаила о нем правду.

— Я… Нет, спасибо, что… Что рассказала мне, — пробормотала Светлана Юрьевна, все еще глядя в одну точку. Через пару мгновений она, наконец, подняла взгляд на меня. – Как она?

— Уже… лучше, — уклончиво ответила я. – Я надеюсь, по крайней мере. Не хотелось бы, чтобы она вновь вернулась в то состояние…

— В «то состояние»? – брови Светланы Юрьевны взмыли вверх. – О чем ты говоришь?

— Она очень долго жила, не позволяя себе радоваться. Не позволяя себе чувствовать. Не подпуская никого. И… Она больше десяти лет жила с этим чувством вины, так что… неудивительно, на самом деле, потому что ее отец до сих пор твердит ей об этом.

— Господи… Я даже представить не могла… Как она… справилась? – Светлана Юрьевна выглядела шокированной.

— Ну, ей долго это не удавалось. Слава Богу, больше попыток суицида не было, и то хорошо, — проговорила я, вытягивая ноги. – Когда мы познакомились, она даже улыбаться себе почти не позволяла.

— Постой-постой, — прервала меня женщина. – Попыток…. суицида?!

Я широко раскрыла глаза. Нет-нет-нет. Только не говорите о том, что родители Волжак были не в курсе! Вот дерьмо!

— Ну, я имею в виду… В смысле… Жить, отказывая себе во всем – своего рода… медленное самоубийство… По-моему, это даже кто-то великий сказал, нет? – нервно усмехнулась я.

— Ира, — голос Светланы Юрьевны был серьезен, как никогда. – Моя дочь пыталась покончить с собой?! Когда?! Как?!

— Черт, — почти провыла я. – Я умоляю, Светлана Юрьевна, только не говорите ей, что вы знаете, я вас очень прошу! Она не простит мне!

— Что с ней было, Ира?! – казалось, женщина не слышала меня – ее лицо стало похоже на каменную маску, а глаза блестели от стоявших в них слез.

— Мы… Мы не говорили об этом… подробно… Я лишь знаю, что она пыталась это сделать. У нее… У нее шрамы на руках. Она… Я не знаю, где и когда это было. Полагаю, в тот период, когда она уезжала.

— Господи… — слезы уже текли из глаз бедной женщины, а я готова была лечь под грузовик. – То есть я потеряла не только внука и зятя, но еще и чуть не потеряла свою дочь? – прошептала она.

Я не придумала ничего лучше, как обнять ее.

— Простите. Я не должна была говорить об этом. В любом случае, это давно в прошлом. И, пожалуйста, не говорите ей, что вы в курсе. Она… Ей и так нелегко.

— Я понимаю, — всхлипнула Светлана Юрьевна и открыла сумочку, начиная в ней копаться. – Господи, зачем я ищу салфетки, если никогда их с собой не ношу, — она с силой щелкнула замком и отставила сумку, утыкаясь мне в плечо. – Зачем она пыталась это с собой сделать? Она же такая замечательная…

— Светлана Юрьевна, успокойтесь, прошу вас. Это в прошлом. С ней все хорошо. Просто… тогда у нее были… проблемы. Она считала себя виноватой… До сих пор считает, на самом деле. Просто теперь чаша весов потихоньку начинает выравниваться. И, надеюсь, когда-нибудь она поймет, что ее вины не было в этом и вовсе.

— Просто… Я как представлю ее там, одну… В больнице… Почему нам не сообщили? Мы же ее родители!

— Вот этого я не знаю, — честно сказала я. – Но, уверена, это было ее желание. Чтобы вы не знали. Может, у нее документов не было с собой или еще что. А потом она сама отказалась сообщать, — предположила я.

— Господи, я поверить не могу. И он… Он продолжает ее во всем обвинять! Как же он… — Светлана Юрьевна продолжала качать головой. – Это ужасно.

— И ему, кстати, тоже не говорите, — на всякий случай предупредила я.

— Конечно, — постепенно выравнивая дыхание, проговорила мать Волжак. – Конечно. И… Спасибо тебе, Ирочка. Ты очень мне помогла. Я рада, что ты нашла время встретиться, — улыбнувшись еще дрожащими губами, сказала женщина. – И я рада, что у Кати есть ты. Ей очень повезло встретить такую девушку.

— Спасибо, — смутилась я, чувствуя, что краснею. Да уж, повезло. Сижу, разбалтываю все ее секреты. Дура.

***

Я приехала в отель только к семи часам. И я была выжата, как лимон. Мы очень о многом поговорили со Светланой Юрьевной. Не только о ее дочери, но и о разных вещах, которые ее даже не касались. Мать Волжак — интересная, умная женщина, общаться с которой одно удовольствие. И я была рада тому, что мы поговорили. Хотя я и сболтнула лишнего, конечно.

Я приняла душ и посмотрела на часы, гадая, когда вернется моя любимая женщина. За весь день она мне даже не написала. Я тоже решила не писать, так как посчитала, что она занимается делами. Только я взяла телефон, чтобы отправить ей сообщение, как дверь в номер открылась. На пороге стояла Волжак, и выглядела она смертельно уставшей.

— Привет, — я повернулась к ней, стараясь понять, в каком она настроении.

— Привет, — губы Волжак изогнулись в уставшей, но очень искренней улыбке. – Как прошел твой день? – она сбросила с плеч пиджак и подошла ко мне, одной рукой обнимая за талию, и уткнулась мне в волосы. – Ты так вкусно пахнешь.

Я обняла ее в ответ, растворяясь в этом объятии, и ответила:

— Насыщенно. Я облазила весь рынок, — я тоже обняла ее за талию и направила к дивану.

— О, правда? Что-то купила? – Волжак послушно села, откидывая голову на спинку и закрывая глаза.

— Пару мелочей.

— Прости, что тебе пришлось провести все это время в одиночестве, — пробормотала она, вытягивая длинные стройные ноги.

Я встала за ее спиной и опустила ладони на плечи, начиная их массировать.

— Все в порядке, — да уж, я была не одна, я разбалтывала все секреты твоей матери. — А как прошел твой день?

Волжак застонала, когда я затронула особенно чувствительные точки.

— Долго. И нудно. Но зато весьма продуктивно — я сделала все, что хотела, поэтому завтра можем вернуться домой.

— А тот выходной, насчет которого ты договорилась, у нас сохраняется? – спросила я, продолжая массировать ее плечи и наклоняясь к уху.

— Да… А что? – Волжак приоткрыла один глаз.

— Просто хочу побыть с тобой наедине. Весь день, — честно ответила я. Я соскучилась по ней и… Еще меня немного тяготило чувство вины. За то, что я втайне от нее встречалась со Светланой Юрьевной, да еще и разболтала ей обо всем, о чем только можно. И нельзя тоже. К счастью, Светлана Юрьевна была умной женщиной – она втайне от своего мужа списала мой номер у него из записной книжки, а не стала спрашивать у дочери. Правда, откуда мой номер у самого Волжак – мне было все еще неясно, но… Я уже ничему не удивляюсь, что касается этого мужика. Уверена, он меня пробил по всем базам, каким только мог. Наверняка, даже знает, во сколько лет я ветрянкой переболела.

— Тогда у тебя будет такая возможность, — улыбнулась Волжак, притянув меня ближе. – Можем начать прямо сейчас.

— Нет-нет, — я тут же отодвинулась. – Сейчас ты идешь в ванную, а потом в кровать. Спать, — закатила я глаза, видя выражение ее лица. – А утром мне все расскажешь. Если захочешь, — добавила я слегка неуверенно.

— Обязательно расскажу, — улыбнулась Волжак. – А «спать» — это… — она многозначительно пошевелила бровями.

— Нет, — твердо ответила я, – Волжак, спать – это спать. Все. Иди, — я помахала рукой, еще больше запахивая халат и завязывая его потуже.

— Ла-а-адно, — протянула она голосом обиженного подростка, но встала с дивана. Проходя мимо меня, дернула за пояс, халат распахнулся, а Волжак, хихикая, убежала в ванную.

И это – моя взрослая, самодостаточная, серьезная женщина? Господи, как же я ее люблю!

========== 12 ==========

Когда мы вернулись домой, жизнь потекла по-старому. Только мы с Волжак стали друг к другу как будто ближе. Я многое о ней узнала и была благодарна за откровенность. Она рассказала, что отныне является абсолютно свободным человеком, не зависящим от своего отца. Когда она ездила к нему в тот день, в то время как я встречалась со Светланой Юрьевной, он даже с ней не разговаривал. Но… Он сам виноват. И мне действительно было его жаль, потому что ему не выпадет возможности узнать свою дочь такой, какой она была. И мне было жаль саму Волжак, конечно. Потому что хоть она и говорила, что счастлива, что их с отцом больше ничего не связывает, я видела в ее глазах грусть. До сих пор поступки ее папаши имеют на нее влияние и причиняют боль.

Почти неделю спустя, после того, как Волжак стала курировать несколько фирм, которые наша компания взяла себе в партнеры, и на знакомство с которыми мы ездили вместе, селектор на моем столе заработал, и я услышала любимый голос:

— Ирина Николаевна, загляните ко мне, пожалуйста, через пару минут.

— Конечно, — ответила я, нажав на кнопку.

Ровно через две минуты я улыбнулась и встала с кресла. Хотя внутри чувствовала какое-то волнение. Буквально полчаса назад из кабинета Волжак вышел Иванцов, и я не знала, о чем они разговаривали, хотя беседа их была очень долгой. Надеюсь, это никак не касается ее отца.

Я зашла в кабинет своей любимой начальницы и уселась на стул, на который она мне указала рукой, продолжая подписывать какие-то документы.

После нескольких мгновений тишины и изучения потолка я не выдержала:

— Все в порядке? Что хотел Иванцов? Вы так долго разговаривали.

— Секунду, Ир, я закончу с бумагами, — Волжак подняла фирменную ручку, давая знак помолчать. Еще через несколько секунд она отложила все документы и посмотрела на меня. – Да, все в порядке. Мы с Михаилом Андреевичем обсуждали одну очень интересную перспективу.

— Перспективу? – переспросила я, заметно выдохнув.

— Да, а… Ты что, думала, что мы обсуждаем что-то плохое? – усмехнулась Волжак и слегка вальяжно развалилась в кресле.

— Честно говоря, я опасалась, что твой отец… — я замялась, пытаясь выразить свои мысли. – Ну, расскажет ему… — видя непонимание на лице Волжак, я вздохнула. – Ну, о нас.

— А, — наконец, до нее дошел смысл моих слов. – Нет, поверь мне, мой отец может сколько угодно плеваться ядом, но он никогда не расскажет о том, что, по его мнению, может опорочить его репутацию. Так что за это можешь не переживать.

— Хорошо, — с еще большим облегчением выдохнула я. – Не хотелось бы, чтобы у тебя были проблемы.

— Ох, ты такая милая, — улыбнулась Волжак, а я чуть не «утекла» под стул. Она умела улыбаться так, что у меня ноги подкашивались. – Но вернемся к делу. Мы с господином Иванцовым поговорили и пришли к одному мнению, что пора… В общем, мы хотим сделать тебе предложение, — продолжая слегка улыбаться, Волжак чуть качнулась в кресле.

— Вы оба? – подняла я бровь. – У нас двоеженство запрещено. Двоемужство тоже, — усмехнулась я.

— Нет, с Иванцовым я тебя делить не собираюсь, — ухмыльнулась моя любимая женщина и добавила, — и ни с кем другим тоже. Вообще-то мы хотели тебе предложить… повышение. Думаю, это вполне можно назвать так.

— По… Повышение? – не поверила я ушам. – Я что, больше не устраиваю тебя, как ассистент?

— Господи, Ира, не говори глупостей, — Волжак прекратила раскачиваться и села ровно. – В связи с этими новыми партнерами, так как пока все только начинается, это, так сказать, тестовый запуск. И мы набираем небольшую команду, которая будет непосредственно работать с новыми компаниями. Заниматься развитием, полностью возьмет на себя этот фронт работ. Это интересно, хорошо оплачивается и… опыт, в конце концов.

Видя, что я не до конца понимаю причину такого предложения, Волжак встала из-за стола и, обойдя его, уселась на самый край, напротив меня.

— Ну, сколько ты еще будешь работать ассистентом? Мне кажется, ты давно переросла эту должность. Я предлагаю тебе интересную работу, с хорошим окладом и большими возможностями.

— Я… Я не знаю, что сказать, — покачала я головой. Да, я понимала, что работая на Волжак, у меня нет перспектив карьерного роста, но мне нравилась моя работа. А теперь… Как переключиться на что-то другое?

— Скажи, что подумаешь, — улыбнулась Волжак. – Тебе это будет интересно. С твоими способностями можно многого добиться, но ты не сделаешь этого, сидя в моей приемной, ты же понимаешь?

— Ты просто хочешь от меня избавиться, — хмыкнула я.

— Неправда, — Волжак слезла со стола и наклонилась, глядя мне в глаза. – Ты умная. И мне действительно жаль, что ты тратишь свои способности на то, чтобы помогать мне. Ты можешь гораздо больше.

— А если… Если я не справлюсь? – я посмотрела ей в глаза, чувствуя одновременно какую-то радость и волнение.

— Ты справишься. К тому же, у тебя будет отличная команда, да и Иванцов, и я всегда с радостью тебе поможем. Ир, не позволяй страхам заставлять тебя стоять на месте. Ну? Ты же у меня умная девочка.

Я глубоко вздохнула и потерла ладони о ноги.

— Ладно. Думаю, мне это интересно, — кивнула я, ощущая себя так, будто шагнула со скалы.

— Я знала, что ты примешь правильное решение, — улыбнулась Волжак, ликуя. Чего это она так этому радуется?

— А… Кто будет твоим ассистентом, когда я перейду на другую должность? – сощурила я глаза.

— Не знаю, — беззаботно пожала она плечами. – Найду кого-нибудь.

— Волжак, — я наставила на нее палец, — если это будет какая-нибудь длинноногая кукла, то я буду работать в твоем кабинете. Прямо здесь, — я указала пальцем рядом с местом, где сидела.

К моему удивлению Волжак громко рассмеялась. После чего обняла мое нахмуренное лицо ладонями и, приблизившись к губам, прошептала:

— Я выберу самую невзрачную. Обещаю.

— Я надеюсь, — пробубнила я. – Не понимаю, почему ты так хочешь от меня отделаться…

— Ира, я люблю тебя, — абсолютно серьезно поговорила Волжак, глядя мне в глаза. – И я не позволю своим эгоистичным желаниям, чтобы ты была рядом со мной даже на работе, тормозить твою карьеру и профессиональное развитие. Мы с тобой уже это обсуждали.

Я смотрела на нее и понимала, что это правда. Так мог бы поступить отец Волжак, но не она сама. Думаю, она, напротив, сделала бы все возможное, чтобы помочь мне в плане работы, а не привязывать к своей ноге.

— Я тоже тебя люблю, — сдалась я, вставая и обнимая ее в ответ. – Через час мы пойдем домой, и я все выходные буду доказывать, как сильно, — улыбнулась я.

— Ого, звучит заманчиво, — усмехнулась Волжак, отпуская меня. – Хорошо, я почти закончила. Мне только нужно сделать еще пару звонков.

— Конечно, — кивнула я, отходя к двери.

— Кстати, ты приступаешь в понедельник, — как бы между делом проговорила Волжак, уже схватив трубку телефона.

— Что?! Волжак, ты рехнулась?! Это же через два дня!

— Извини, важный звонок, — она сделала вид, что сосредоточенно слушает гудки в трубке, а мне не оставалось ничего, как закатить глаза и выйти из кабинета.

***

Прошло почти две недели после нашего возвращения домой, и почти неделя, как я была на новой должности. Волжак не обманула, когда сказала, что это будет мне интересно. Я вплотную занималась развитием двух компаний, и мне очень нравилась моя новая работа. Хоть я и уставала на ней гораздо больше, но это, скорее, было с непривычки. Все-таки мои обязанности были другими, хотя, не могу не отметить, что моя бывшая начальница меня многому научила, пока я была ее ассистентом, и это очень пригодилось мне сейчас.

И я думала, что наконец-то в нашей жизни наступил прекрасный период идиллии, но… судьба, как обычно, припасла для меня пару козырей в рукаве.

— Как ты смотришь на то, чтобы взять неделю отпуска и съездить куда-нибудь отдохнуть? – спросила Волжак, когда мы ужинали перед заветной пятницей.

— Отпуск? Серьезно? Я же только вступила на новую должность, — напомнила я ей.

— Да, я помню, просто пока все только раскачивается, и я подумала, что можно урвать немного времени. Потом будет не до этого, — пожала она плечами.

— Я не знаю… Конечно, я бы хотела отдохнуть, — призналась я. – Но, мне кажется, это как-то рано.

— Да брось, я же не говорю, что мы улетаем завтра. Да и Света с Аркадием, если что, тебя прикроют, — напомнила мне Волжак о моих коллегах, с которыми мы теперь сидели в одном кабинете. – Уж Аркадий-то точно, — фыркнула она, чем вызвала мою улыбку.

— Екатерина Александровна, что вам не дает покоя этот бедный Аркадий? – усмехнулась я.

— Потому что он смотрит на тебя, как голодная собака на сочный кусок мяса, — подняв бровь, ответила она.

— Но важнее же то, как я смотрю на него?

— Мне он не нравится, — не унималась Волжак.

— Он хороший парень, и всегда рад помочь.

— В этом я не сомневаюсь, — снова фыркнула Волжак, утыкаясь взглядом в тарелку.

— Ты такая смешная, когда ревнуешь, — улыбнулась я. – Ты же знаешь, что мое сердце принадлежит самому грозному начальнику во всей нашей компании.

— Угу.

— Кстати, когда этот грозный начальник собирается найти себе ассистента?

— Мне присылали трех, но все они… — Волжак покачала головой. – Мне кажется, я так и останусь одна.

— Я всегда могу вернуться, — проговорила я, хотя, честно сказать, моя новая должность была мне интереснее. В старой был только один плюс – непосредственно сама Волжак.

— Ты знаешь, что я этого не позволю. Я вижу, как горят твои глаза, когда ты ходишь на работу. И, признаться, я даже немного ревную, — вздохнув, проговорила она.

— Это благодаря тебе я работаю сейчас там, где мне нравится, и занимаюсь тем, что мне интересно. Хотя, признаюсь, я тоже скучаю по тебе, — честно сказала я.

— Надеюсь, — ответила Волжак и снова посмотрела на меня серьезно. – Ну, так что насчет отпуска? Я разговаривала с Иванцовым, и он, в общем-то, не против нас отпустить.

— Нас? Он не задал тебе вопрос, почему наши отпуска совпадают? Теперь.

— Ну… Я сказала, что мы очень подружились, пока работали вместе, — пожала плечами Волжак.

— О, правда? То есть мы друзья? – наклонила я голову.

— Я не стала вдаваться в подробности. Так что, есть идеи, куда бы тебе хотелось поехать?

— Я еще не сказала «да», — наигранно возмутилась я.

— Я уверена, что смогу тебя убедить, — очаровательно улыбнулась Волжак, а я поняла, что она права.

— Знаешь… — задумавшись, проговорила я. – Я бы хотела съездить к родителям. Я очень давно их не навещала.

Это было правдой. Хоть они и жили не на другом континенте, но ездила я к ним довольно редко. Очень редко, если быть до конца честной.

— Ну… Вообще, я имела в виду, что хотела бы куда-то поехать вместе с тобой, — проговорила Волжак, нахмурившись. – Может, ты возьмешь две недели, и тогда во вторую съездишь к ним?

— Нет, ты не поняла, — покачала я головой. – Я бы хотела поехать туда с тобой.

Волжак посмотрела на меня, как на умалишенную.

— Ир, ты сама говорила, что твои родители ничего о… твоей жизни не знают. Если ты решила им рассказать – это, конечно, твой выбор, но не слишком ли – сразу везти туда меня? А если они плохо отреагируют? Ты помнишь, что было две недели назад? А мои были в курсе обо мне.

— Я помню, — отложив вилку, я вздохнула. – Просто… Я поняла, что не хочу больше лгать матери о том, что когда-нибудь найду себе жениха или что сейчас просто не время для отношений. Я люблю тебя и хочу, чтобы и они об этом знали, — пожала я плечами.

— Это, конечно, все очень приятно, но… — Волжак нервно провела рукой по волосам. – Не думаю, что это хорошая идея.

— Послушай, мне все равно придется им рассказать. Я уже очень давно об этом думаю. Почему не сейчас?

Она замолчала и тяжело вздохнула, глядя куда-то на солонку, что стояла посередине стола. Потом встала, взяла тарелку, выбросила остатки еды в урну и, убрав пустую тарелку в посудомойку, повернулась ко мне.

— Извини. Мне достаточно моего отца, который меня ненавидит. Добавлять к нему еще и твоих родителей будет слишком. Я не хочу в этом участвовать, — с этими словами она вышла из кухни, оставив меня одну.

***

Весь остаток вечера Волжак провела за ноутбуком. Не думаю, на самом деле, что у нее была какая-то срочная работа, которая требовала ее безотлагательного внимания, скорее, это был ее способ избежать разговоров. Я же поступила умнее – решила дать ей время для того, чтобы остыть и успокоиться. Может, позже мы еще раз это обсудим.

Но даже когда мы легли спать, Волжак не потеплела. Пробубнила «спокойной ночи» и отвернулась. Я лежала, изучая потолок и время от времени вздыхая. Я, правда, хотела, чтобы она поехала со мной. Правда, хотела познакомить ее со своими родителями. Потому что она – самый важный для меня человек. Человек, с которым я вижу свое будущее. С которым я вижу себя в старости, как бы это странно или самонадеянно не звучало. И я не хотела до самой этой старости скрывать все от родителей.

Да, возможно, Волжак была в чем-то права, и я была поспешна в своем решении вывалить на них сразу всю правду, но… Мне казалось, что я и так уже затянула с этим. Столько лет я молчу о том, что никогда не выйду замуж и не приведу в дом порядочного молодого человека. Но зато я могу привести порядочную молодую женщину. Более того, я очень хочу это сделать.

Спустя минут пятнадцать Волжак перевернулась на спину и проговорила:

— У тебя одышка или ты так показываешь, что негодуешь?

— Я не негодую, я… расстроена, — призналась я. – Но если ты категорично не хочешь узнать мою семью, я… Я могу принять это, — снова вздохнула я.

Волжак тоже вздохнула в ответ, и через пару мгновений тишины я услышала:

— Я не говорила, что не хочу их узнать. Просто мне кажется, ты должна их как-то… не знаю, подготовить? А явиться со мной и поставить перед фактом – это, на мой взгляд, слишком эгоистично.

— Это не эгоистично, это честно. И что в твоем понимании значит «подготовить»? Я должна как-то намекнуть? Рассказать им о группе «Тату», я не знаю? Сообщить маме, что ее любимый Киркоров – гей, а потом сказать, что и я тоже или как? – недоумевала я.

— Я не знаю, Ира! – в бессилии воскликнула Волжак. – Я просто не хочу, чтобы тебя выгнали из дома поганой метлой!

— Кать, — я окончательно повернулась к ней. – Мои родители, да, они консервативные. Но, скорее, маме грозит паническая атака, чем то, что они вышвырнут меня из дома. Я уверена. Да, мне безумно страшно при мысли о том, что я хочу им все рассказать, но… Я давно чувствую, что пора. И что я готова. Я хочу остановиться. На тебе. Я вижу свое будущее с тобой. Я четко отдаю себе отчет в том, что «тот самый человек» в моей жизни – это ты. И еще пару-тройку лет назад я думала, что никогда и ни за что не признаюсь родителям в своей ориентации, и уже тем более не захочу кого-то притащить в дом, держа за руку. Но… Ты поменяла все. И я хочу, чтобы они знали, какой потрясающий человек рядом со мной. И чтобы они были… если не счастливы, то хотя бы знали, что я не одна, — я смотрела на ее лицо, тщетно пытаясь разобрать выражение на нем. Но ночная тьма и задернутые шторы-блэкаут не давали мне этой возможности.

— Я не понимаю, когда ты научилась так легко меня склонять к чему-то, — вздохнула Волжак, но я услышала в ее голосе усмешку. – Тебя нужно было «передать» в торговый отдел.

— Это значит «да»? – не скрывая улыбку, уточнила я.

— Да, — проворчала Волжак. – Ты же мертвого заставишь подняться.

— Спасибо, — я тут же запечатлела на ее губах поцелуй.

— Отпуск через месяц, — пробормотала мне в рот моя любимая женщина.

***

На выходных мы с Волжак сняли небольшой домик на берегу озера, где прекрасно провели время, нежась на солнышке. Я даже покраснела, загорев, а Волжак приобрела красивый и сексуальный цвет кожи с бронзовым отливом. К счастью, наш домик был в абсолютном уединении, потому что вид Волжак в бикини сводил меня с ума. Она даже несколько раз пошутила, не подсыпают ли тут в воду что-то типа «женской виагры». Но солнце, свежий воздух, ее сексуальное тело и ленивая полуулыбка на красивых губах действовали лучше, чем какие-либо искусственные возбудители. И вернулись мы абсолютно отдохнувшие и счастливые.

Вернувшись домой и включив телефоны, мы переглянулись, потому что почти одновременно нам посыпались смс о звонках. Ей около двенадцати раз звонила Маша, а мне почти столько же Оксанка. Ну, как столько же… В два раза больше, на самом деле.

— Похоже, что-то случилось, — обеспокоенно проговорила я, проверяя мессенджер. – Но у меня только звонки. Ни одного сообщения.

— Странно, у меня тоже, — пробормотала Волжак, глядя в телефон. – Они звонили нам два дня, но не написали ни слова. Сейчас уже поздно им звонить? У них середина ночи.

— Оксанка мне звонила последний раз двадцать минут назад, — нахмурившись, сказала я. – Я перезвоню.

— Давай, — кивнула Волжак и села на диван, наблюдая за мной.

Я нажала клавишу вызова и стала ждать. Через два гудка я услышала знакомый голос:

— Ну, неужели! Вы нас до усрачки напугали! Вы где были?!

Выдохнув, понимая, что с Оксанкой все в порядке, я ответила:

— Мы проводили романтические выходные, отключили оба телефона, — сказала я, улыбаясь. – Вы названивали два дня, у вас что-то случилось? – все же спросила я, понимая, что вряд ли они звонили бы просто так.

— Мы волновались о вас! – воскликнула Оксанка, а потом я услышала улыбку в ее голосе. – Но ты права, кое-что все же случилось. Можешь включить громкую связь? Сейчас я позову Машу, она в мастерской.

Я удивилась, но послушно включила динамик, и мы с Волжак уже обе услышали Оксанкино «Маша!!!»

— У тебя горластая подруга, — усмехнулась моя любимая женщина, приобнимая меня, когда я уселась рядом с ней на диван.

Через минуту в трубке было уже два голоса.

— Приветствую, дамы, — Маша явно была очень довольна.

— Привет, — хором ответили мы, и я продолжила, — что у вас приключилось? Опять придумали что-то сумасшедшее?

— Ну, можно сказать и так, — усмехнулась Маша, а потом в трубке что-то зашуршало. – Мы выслали вам фотку, посмотрите.

Я свернула окно с вызовом и зашла в диалог. Когда открыла фото, у меня даже дыхание перехватило.

— Скажите мне, что это градусник… — пробормотала я, не веря глазам.

— Нет, — рассмеялась Оксанка. – Мы беременны! Ну, то есть я, но как бы мы, — они рассмеялись уже обе, а я все еще не могла подобрать слов.

— Но… Вы… Когда? Как? Я даже не знала, что вы собираетесь заводить детей! – от волнения мой голос стал на несколько октав выше.

— Мы держали это в секрете, — усмехнулась Маша. – Но вы первые узнали.

— Но… Как?! – все еще недоумевала я. – В смысле, я понимаю, как, но… Как… Как вы… Черт, у меня нет слов, — рассмеялась я, а на глазах от эмоций выступили слезы. – Я жутко за вас рада! И поздравляю! А кто отец?

— Спасибо! – хором ответили девчонки, а потом снова в разговор вступила Маша. — О, донором стал мой хороший друг. Он солидный бизнесмен, абсолютно здоров и, к тому же, абсолютный гей, — снова усмехнулась Маша. – Кать, помнишь Майорова? Мы с ним как-то вместе организовывали выставку, — обратилась к подруге Маша.

— Да, — тихо ответила Волжак, а я поняла, что она впервые за все это время хоть что-то произнесла.

— Вот, он и стал донором. Мы давно к этому готовились, еще в Москве начали, просто решили, что пока не получится – не будем ничего никому говорить, — сказала Маша, и я услышала Оксанкин смех. – Так что, дамочки, скоро будете драться, кто из вас станет крестной, — добавила она.

— Я думаю, мы придем к компромиссу, — усмехнулась я и обеспокоенно взглянула на притихшую Волжак.

— В общем, мы рады, что вы нашлись, и что все узнали, созвонимся на неделе, и все расскажем подробнее. Пока я вытащила Машу из мастерской, заставлю ее лечь спать, — рассмеялась Оксанка в трубку.

— Хорошо, будем ждать звонка! – попрощалась я и отключила звонок.

Убрав телефон на столик, я поняла, что невольно продолжаю улыбаться. Как же хорошо, что они нашли друг друга. Сначала они переехали, а теперь заводят детей! Это замечательно! Может, и мы когда-нибудь тоже вычудим нечто подобное.

— Не могу поверить, что они это сделали, — улыбнулась я, поднимая взгляд на Волжак. – По-моему, они молодцы.

— Да, — хмыкнула та. — Потрясающе. Пойду, налью воды, — встав с дивана, она направилась в кухню.

Я, ничего не понимая, пошла за ней.

— Ты не рада за них? По-моему, это отличная новость, — пожала я плечами, заходя в кухню. Волжак стояла у стола, наливая из графина воду в стакан.

— Я просто счастлива, — сдержанно ответила она.

— Кать, ты чего? Дети – это же так здорово, — я подошла сзади и обняла ее за талию. – Когда-нибудь и мы заведем милого пухлого малыша. Мальчика, желательно, — мечтательно проговорила я, щекой прислоняясь к ее плечу. – Мне кажется, я буду очень забавной, когда буду беременна. Только надо подумать насчет донора, конечно… — я понимала, что логичнее, если рожать буду я. Хотя, конечно, если вдруг Волжак решит взять на себя эту роль, я уступлю.

— Смешно, — хмыкнула Волжак и поставила стакан на стол.

— Что смешного? – оторвавшись от нее, я отодвинулась. – Ну, хочешь, девочку? Но с ними проблем будет, конечно, куда…

— Какие дети, Ир? – прервала меня Волжак, развернувшись.

— Ну… Наши… — неуверенно проговорила я, невольно делая шаг назад, потому что взгляд Волжак был настолько колючим, что я готова была съежиться под ним. – Мы же когда-нибудь… — я замолчала, потому что то, что я читала в ее глазах, не давало мне продолжить.

— Ты серьезно? Ты хочешь детей? – ее бровь поползла вверх, но это было совсем не сексуально, а довольно угрожающе.

— Разве не в этом какой-то… не знаю, конечный смысл? Потомство, воспитание, любовь, — проговорила я, силой заставляя себя не пятиться назад.

— Советую тебе забыть об этом, — довольно резко и даже как-то зло проговорила она. – Я не собираюсь заводить никаких детей. Больше, — на последнем слове в ее глазах промелькнула многолетняя боль. Она попыталась обойти меня и скрыться из кухни.

— Кать, подожди, — я схватила ее за руку. – Я понимаю, то, что случилось с тобой – большая трагедия, но…

— Нет, ты не понимаешь, — вырвав свою руку из моей, она снова развернулась ко мне лицом. – Но дело не в этом. Я не хочу детей. Мне они не нужны. Ни от себя, ни от тебя, ни от кого-то еще. Детей в моей жизни больше не будет, — чеканя каждое слово, проговорила она. – Если это – смысл твоей жизни, то советую либо пересмотреть свои взгляды, либо… — она остановилась и осеклась.

— Либо? – с вызовом повторила за ней я.

— Либо все это, — она обвела взглядом пространство вокруг, имея в виду нас с ней, конечно же, — просто бессмысленно.

Когда ее взгляд вернулся ко мне, я несколько мгновений молчала, не в силах поверить в то, что услышала.

— Ты сейчас говоришь мне, что готова отказаться от нас, потому что… не хочешь детей? – как бы я не старалась, но мой голос дрогнул.

— Нет, я говорю, что если ты хочешь детей, для этого тебе следует еще раз подумать, того ли ты выбрала себе человека, — в отличие от меня, ее голос остался тверд. Еще раз взглянув на меня, она развернулась и вышла из кухни.

========== 13 ==========

Так странно. Вот мы были в своем собственном маленьком мире, в отдалении от всех людей, и чувствовали себя абсолютно счастливыми. И вот, спустя каких-то пару часов, все начало рушиться.

Я лежала без сна, глядя в стену. Волжак, к моему удивлению, через какое-то время перевернулась и обняла меня. Но я сделала вид, что уже заснула. Я не могла с ней говорить. Не сейчас. Мне нужно было о многом подумать. Многое понять. И когда я услышала ее спокойное глубокое дыхание и поняла, что она спит, только тогда я смогла позволить себе заплакать. Слезы, стекая по щеке и заливаясь в ухо, беззвучно падали на подушку, а я пыталась понять, что делать дальше. Потому что то, что произошло – не просто разница во мнениях, это – разница в жизни. И тут не найти компромисса. Здесь нельзя каждому пойти немного навстречу, чтобы встретиться где-то посередине. Тут либо уступит один, поступившись своими желаниями и выбором в жизни, либо другой. Кто-то должен пересмотреть свои ценности. И мне оставалось ответить только на один вопрос – смогу ли я уступить?

***

Утром Волжак вела себя, как ни в чем не бывало – словно и не было вчерашнего спора. Она пыталась завести со мной разговор – и дома, и по пути на работу, но я была немного рассеянна, потому что мысли мои были далеки от «здесь и сейчас». В конце концов, Волжак замолчала, поджав губы, и просто везла нас в офис. В лифте она сдержанно пожелала мне хорошего дня и поехала выше – на свой этаж, а я вышла, направляясь к кабинету, в котором работала. Аркадий и Света – мои нынешние коллеги, уже были на месте и весело поприветствовали меня.

— Ты чего такая хмурая? – Света, светловолосая и улыбчивая женщина немного за сорок, с извечной дулей на голове, посмотрела на меня, не убирая от лица огромную чашку с кофе.

— Не выспалась, — криво улыбнувшись, ответила я и включила компьютер.

— Ого, веселые выходные? – она поиграла бровями и хихикнула.

— Типа того, — кивнула я, усаживаясь на стул. Работать не хотелось совершенно.

— А я был в кино на ночном показе. Три фильма подряд, — поделился Аркадий, не отрываясь от экрана.

— И как? – одновременно спросили мы со Светой.

— Уснул, как только начался второй, — серьезно ответил парень, не меняя интонации, чем вызвал наш смех.

***

Понемногу я пришла в себя, благо, мои коллеги действительно веселые и забавные. К обеду я даже улыбалась и не хотела плакать каждые пять минут. Хотя понимала, что это временно, и что когда рабочий день подойдет к концу, мне все равно придется мыслями вернуться к насущным проблемам.

Весь день Волжак не давала о себе знать, и я, в кои-то веки, ответила тем же. Вероятно, она даже удивилась этому, поскольку обычно я все равно не выдерживала и появлялась, но не в этот раз. Мне нужно было подумать. И когда в конце рабочего дня мне пришло от нее смс, что они с Иванцовым срочно вылетают в Москву на два дня, я, к своему стыду, даже обрадовалась. Мне хотелось все обдумать в тишине, не видя ее глаз, не видя ее лица, не чувствуя ее.

Волжак отвезла нас домой, взяла чемодан, куда сложила одежду и, постоянно переговариваясь по телефону с Иванцовым, собрала нужные вещи.

— Что-то срочное? – спросила я, стоя уже в прихожей, когда она обувалась.

— Черт знает, что творится, Иванцов сам не понял, что за срочное собрание, но сегодня вылетает половина руководства, чтобы завтра в девять уже быть в офисе. Мне бы пригодился сейчас ассистент, — пробормотала Волжак, явно пытаясь растопить лед между нами.

— Напиши, как долетите, — проговорила я, не реагируя на ее реплику.

— Хорошо, — она на секунду задержалась, а потом как-то неловко поцеловала меня. И, подхватив чемодан, вышла из квартиры.

***

Все эти пару дней я пыталась не думать и не анализировать, что происходит. Но мы с Волжак почти не общались. Они с Иванцовым и другими руководителями проводили все свободное время на совещаниях и каких-то переговорах, а по вечерам наши беседы были неловкими и неудобными. И я не понимала, почему. Неужели та ссора настолько откинула нас друг от друга?

***

Она вернулась, как и обещала, через два дня, в обед. Написала мне из аэропорта, что они с Иванцовым едут в офис, и что потом их ждет общее собрание с отделами продаж до самого вечера. Наш кабинет не участвовал, но я не огорчилась. Конечно, я соскучилась по ней. Но вместе с тем я словно боялась ее увидеть, потому что знала – ее приезд говорит о том, что нам придется разговаривать. А это значит – что-то решать. А я еще не была к этому готова.

Я приехала на работу не на машине, так как с вечера не залила бензин, а утром заправиться бы не успела. Поэтому когда Аркадий по привычке предложил меня подвезти до дома, хотя и знал, что обычно я сама «на колесах», я, к его удивлению, согласилась. Тащиться на общественном транспорте не хотелось, а так хотя бы дам себе отсрочку, чтобы не думать о том, о чем думать придется.

Мы сели в его «Рено» и поехали по названному мной адресу.

— Ты сегодня без машины? – поинтересовался парень, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Ты очень догадливый, — привычно поддела я его.

— Ну, мало ли, может, ты просто захотела провести еще немного времени в моей компании, поэтому сделала вид, что пешком, — усмехнулся он.

— Прости, Аркаша, ты не в моем вкусе, — снова улыбнулась я.

— Так и знал, — преувеличенно огорченно вздохнул парень, а я посмотрела на него. На самом деле, если бы мне нравились мужчины, я, наверное, нашла бы его очень симпатичным. На вид ему было около тридцати, черноволосый, с непослушным вихром на голове и яркими зелеными глазами. — А почему?

— Что «почему»?

— Почему я не в твоем вкусе? Мама говорит, что я хорош собой, — пошутил он, ловко маневрируя в потоке машин.

— Ох, твоя мама тебя очень любит, — снова начала я подтрунивать над ним, но после стала серьезной. – На самом деле, мое сердце уже давно занято, — пожала я плечами.

— Эх, так и знал, что всех хороших девушек уже разобрали, — парень наигранно стукнул по рулю и рассмеялся. – Но я рад за тебя. Правда.

— Спасибо.

— И кто этот счастливчик? Может, все-таки у меня есть шанс? – парень поиграл густыми черными бровями, остановившись на светофоре.

— Без шансов, — усмехнулась я. – Присмотрись к отделу маркетинга. Там полно свободных и молодых девушек, — отвела я от себя «удар».

— Они скучные, — махнул он рукой. – К тому же, я случайно провел ночь с одной из них, и теперь я там персона нон грата.

— Серьезно? – подняла я бровь.

— Ты думаешь, почему я все время прошу Свету связаться с ними? – улыбнулся он. – К тому же, это, правда, было случайно.

— Ай да Аркаша, ай да сукин сын! — присвистнула я и рассмеялась, радуясь тому, что есть возможность отвлечься.

***

Оказавшись дома, я сначала решила поужинать, но передумала. Аппетита не было совершенно. Я переоделась, уселась на диван и включила какое-то вечернее шоу. Но глядя на экран телевизора, я не видела буквально ничего – в голове то и дело проносились обрывки того разговора, о котором я пыталась не думать все три дня.

Я пыталась понять, насколько решительна и серьезна была Волжак, когда говорила о том, что если я действительно хочу детей, то нам с ней не по пути? Очевидно, очень решительна и очень серьёзна, потому что она необдуманных слов на ветер не бросает. И раз это так, то мне придется решить, что делать дальше.

Я вспомнила, как буквально пару месяцев назад была на плановом осмотре у гинеколога. И врач весьма недвусмысленно намекнула, что мои биологические часики тик-так. Мое тело не становится моложе, как и организм в целом. И детородный возраст не бесконечен. И что мне следует понять, хочу ли я выносить ребенка сама, и если да, то тянуть с этим особо не следует. Тогда я как-то не слишком над этим задумалась – мне казалось, что это какой-то абстрактный вопрос, ответа на который в данный момент не требуется. Я никогда не была детоненавистницей, и понимала, что рано или поздно, когда буду готова, я задумаюсь о детях. И мне даже в голову не приходило обсуждать это с Волжак, потому что… Ну, потому что мало, кто обсуждает это в таком ключе. К тому же, мне казалось, что раз она говорила, что счастлива со мной, что тоже видит со мной будущее, то вопрос детей уже решен. Я никак не ожидала такой реакции от нее. Я с пониманием относилась к ее трагедии, но… Я не считала, что таким решением следует «наказывать» и меня. Я хочу детей. Я хочу их воспитывать, видеть, как они растут, как взрослеют, как идут в школу, как женятся или выходят замуж… Дети – это продолжение нас. Я не осуждаю чайлдфри, у каждого свой выбор, но я хотела бы оставить после себя человека.

Часть меня, которая продолжит жить – в детях, внуках, правнуках. Когда меня уже не будет на этой земле, эта часть меня все равно останется. И мне казалось, что Волжак должна это понимать. Но, по всей видимости, она не была готова.

Что ж, в любом случае, в этом вопросе нам придется прийти к какому-либо решению.

***

Волжак вернулась только в половине девятого. Скинув обувь, прошла в гостиную.

— Привет, — проговорила она, переведя взгляд с меня на экран телевизора. – Ты стала поклонницей Малахова?

— Нет, — покачала я головой, понимая, что даже не знаю, о чем идет выпуск. – Включила фоном. Будешь ужинать?

— Не откажусь, — кивнула она, продолжая смотреть на меня.

— Я не готовила, есть только пельмени.

– Ладно. Все… Все нормально? – глядя на меня с каким-то подозрением, спросила Волжак, расстегивая пуговицу пиджака одной рукой.

— Да, — слукавила я. Все было ненормально. – А что? – выключив телевизор, встала с дивана.

— Ничего, — медленно проговорила Волжак, потом как-то странно кивнула, будто сама себе, и добавила, — я пока приму душ и переоденусь.

— Хорошо, — я прошла мимо нее и направилась в кухню.

— Ты даже не поцелуешь меня? Мы не виделись почти три дня, ты вообще не скучала? – ее голос был напряжен, как струна.

Я молча развернулась, сделала пару шагов к ней и, легко коснувшись губами ее губ и выдавив из себя улыбку, снова развернулась.

Когда я выходила, услышала, как она чертыхнулась.

***

Пока Волжак ужинала, я мешала ложкой уже давно растворившийся сахар. Я чувствовала на себе ее взгляд, но совершенно на него не реагировала. У меня было ощущение вселенской усталости, будто из меня разом выкачали все силы. И я чувствовала какую-то надвигающуюся угрозу. Словно поток снежной лавины, сметая все на своем пути, несся прямо на меня, а я не была в силах как-то это предотвратить.

Очевидно, Волжак это надоело, потому что через какое-то время я услышала:

— Как прошел твой день? Я заметила, тебя подвозил Аркадий. Он тебя все дни возил, пока меня не было? Наконец, дождался своего шанса? – хмыкнула она.

— Какого шанса? – каким-то безжизненным голосом поинтересовалась я, хотя мне было в данный момент совершенно плевать на этого Аркадия, как бы хорошо я к нему не относилась.

— Провести с тобой время наедине, — пожала она плечами, глядя на меня свинцовыми глазами.

— Не говори глупостей, — вздохнула я и, так и не сделав ни единого глотка, отодвинула чашку. – Я устала, пойду спать.

Я встала из-за стола и направилась к выходу из кухни, стараясь не смотреть на Волжак. Не могла. Просто не было сил. Мне казалось, что все, что мы так долго строили, все рушится, рассыпается на мелкие куски прямо на наших глазах, и я не могу ничего с этим поделать.

— Ир, что с тобой происходит? – Волжак схватила меня за руку, привстав со стула и разворачивая к себе.

Ее глаза были непонятного оттенка и какими-то… напуганными. Казалось, она тоже чувствует повисшую угрозу над нами. Интересно, а она понимает, почему это все стало происходить?

— Я не знаю, — честно ответила я и почувствовала, как мои глаза начали слезиться. Волжак тут же притянула меня к себе и обняла. Так по-особенному, так по… ее. Мне стало еще хуже. Я вцепилась в ее плечи, уже не в силах сдержать слез. Они просто потекли ручьем.

— Ну, что такое? Что случилось? – шептала она, гладя меня по волосам.

— Я… — переведя дыхание, я еле нашла в себе силы продолжить. – Я люблю тебя, Кать. Больше всего на свете люблю. Но… Я хочу детей. Пусть не сейчас. Пусть не в самое ближайшее время, но… Но я точно знаю, что хочу. И если ты твердо решила, что ты против, то… Похоже, у нас проблемы.

Волжак молчала, продолжая гладить меня по волосам. И тогда, не услышав от нее каких-то возражений или не заметив злости, я подумала, что, возможно, она хотя бы подумает над этим. Видит Бог, я люблю эту женщину безумно. Но сейчас вопрос стоял не об этом. Как бы мне больно не было, я понимала, что если здесь мы не придем к решению, то на этом наш совместный путь будет окончен.

— Есть шанс, что ты передумаешь? – наконец, проговорила она хриплым голосом.

— Нет, — уверенно ответила я, надеясь, что она решила смириться и пойти мне на уступки. Если можно так выразиться. – Я хочу детей.

Я почувствовала, как объятие Волжак стало сильнее. Она крепче сжала руки вокруг меня и вздрогнула. Вдохнув запах моих волос, поцеловала в висок. А потом, не расцепляя объятий, проговорила:

— Прости.

Я не поняла, что она имеет в виду. Прости за ту ссору? За эти чертовы три дня, которые чуть с ума меня не свели? За что? Поэтому я чуть отстранилась и заглянула в ее глаза, которые сейчас блестели и как никогда прежде казались светлыми.

— Простить? За что?

Волжак молча провела пальцами, поправив прядь моих волос, потом коснулась щеки и, вздохнув, нежно, почти невесомо, поцеловала. Оторвавшись от моих губ, тихо проговорила:

— Прости. За то, что тебе пришлось потратить на меня столько времени впустую.

========== 14 ==========

Я молча стояла, глядя на нее, и не в силах закончить, разорвать наше объятие. Мне просто не верилось.

— Это, что… конец? – я уже не сдерживала слез, что потекли во всю мощь, хотя, было странно, что не было всхлипов и прерывающегося дыхания. – Из-за… Из-за детей, которых даже еще нет? Которые есть только в планах?

— Они есть в твоих планах. Но не в моих, — тихо проговорила Волжак, неотрывно глядя мне в глаза. – И мне очень жаль. Наверное, нужно было когда-то… Когда-то раньше об этом поговорить. Я просто… не думала. Что это будет так… важно.

— Ты не думала, — повторила я, словно пробуя на вкус это слово. Не думала. Она думала, что мы всю жизнь проведем вдвоем, наслаждаясь временем? И не оставим ничего после себя?

— Прости меня. Я… Я не знаю, что еще сказать. Я люблю тебя и хочу жить с тобой. Но дети… — она покачала головой и посмотрела куда-то в сторону. – Это не ко мне. Ты уверена, что хочешь этого? – она вновь вернулась взглядом к моим глазам. – Ты уверена, что тебе именно это нужно? Потому что я могу тебе дать все, что ты захочешь, ты же знаешь.

— Да, — грустно усмехнулась я. – Я знаю. Мы можем позволить себе машины, квартиры, отдых на дорогих курортах в самых лучших отелях, украшения, шубы, деньги, деньги, деньги. Но что потом? Когда все это будет уже не нужно? Что останется? Чеки? Квитанции об оплатах? Фотографии и воспоминания? Через десять лет, после того как нас не станет… Да что там. Через год, два, пять лет… Кто вспомнит, что мы были? Лучше жить проще, но когда есть, ради чего, — ответила я, чуть отступая.

— У тебя сейчас нет, ради чего жить? – бровь Волжак снова поднялась. Господи, я запомню это ее движение на всю жизнь.

— Сейчас – есть. Но скоро этого будет мало.

— Значит… это все? – как бы Волжак не старалась, она все равно выглядела растерянной. Словно ей, как и мне, все это казалось каким-то сном. – Так… просто?

— Это совсем не просто, — тихо проговорила я. — Я переночую в гостиной, а завтра постараюсь подыскать себе жилье, — разворачиваясь и выпуская Волжак из своих рук окончательно, я направилась к выходу.

— Ира, подожди… — начала было она, но я, не оборачиваясь, прервала ее.

— Не надо. Пожалуйста.

Услышав лишь тихий вздох в ответ, я вышла.

***

Я впервые ночевала в нашей гостиной. Хотя уже, наверное, не в нашей. Завтра нужно будет с утра заняться поиском жилья. Только знать бы, где можно за короткий срок найти что-то пристойное. Конечно, я не была ханжой, но жизнь в элитной квартире Волжак меня порядком разбаловала. Теперь придется заново привыкать к совковому ремонту, маленькой квартире и старой сантехнике. У меня имелись некоторые сбережения, и я рассчитывала, что их хватит, чтобы заплатить за аренду сразу за два месяца, как обычно требовали хозяева съемных квартир. Главное, чтобы удалось найти что-то подходящее прямо завтра. Конечно, я понимала, Волжак не станет выставлять меня вон, но жить с ней, не будучи в отношениях, имея внутри все то, что я к ней чувствовала и то, что мы пережили за это время – это было для меня слишком.

Слава Богу, что я на работе с ней не пересекаюсь. Иначе опять бы пришлось увольняться, а в этом случае, я боюсь, что в отделе кадров меня просто пошлют к черту.

Поэтому нужно для начала лишь разобраться с жильем, а в остальном… А в остальном останется самое трудное – научиться жить без нее. Опять. Хотя предыдущие наши «расставания» я бы не считала. Тогда не было того, что было сейчас. И на этот раз я не видела возможного хеппи енда, насколько бы оптимистичной я не была.

***

Еле отодрав от подушки голову, я поняла, что спала, кажется, от силы пару часов. А когда вышла из ванны и встретила на кухне Волжак, то стало ясно, что не у одной меня была бессонная ночь. Под ее глазами пролегли темные круги, и, казалось, она еле стоит на ногах.

— Доброе утро, — поприветствовала я ее, пытаясь говорить, как можно более спокойно.

— Доброе утро, — она чуть улыбнулась мне, очевидно, раздумывая, уместно ли.— Там остался кофе.

— Спасибо, — я достала чашку и снова чуть не разревелась. Чашка с котиками, которую подарила мне она. Так глупо и банально.

Стараясь дышать ровно, я налила себе кофе и уже развернулась, чтобы уйти собираться на работу, как Волжак прокашлялась и сказала:

— Ир… Ты… не передумала?

— Нет, — не оборачиваясь, ответила я, еле держа себя в руках.

— Понятно, — казалось, в ее голосе послышалась досада. Серьезно? Она думала, что я за ночь поменяю свое мнение?! – Я просто хотела сказать, что… ты можешь здесь оставаться… ну, жить.

— Обычно, когда так говорят, то имеют в виду «выметайся поскорее», — не смогла не съязвить я. Я была не только полна печали, но и рассержена. Просто пока не понимала, почему.

— Ты же знаешь, что я не это имела в виду, — тут же начала защищаться она.

— Знаю, — вздохнула я, грустно усмехнувшись. – Я слишком хорошо тебя знаю. В любом случае, спасибо за гостеприимство, но я уже сегодня займусь поиском жилья. Нет смысла тут оставаться. Да и тебе лучше будет одной… Не хочу мешать тебе и твоей личной жизни, — зачем-то добавила я, хотя, конечно, понимала, зачем. Невыносима была мысль, что Волжак в скором времени себе кого-то найдет. А что с этим у нее не возникнет никаких проблем – я не сомневалась.

— Ты же не думаешь, что я собираюсь себе кого-то искать? – я буквально почувствовала, как она подняла бровь, хотя и не видела этого.

— Это меня уже не касается, — прошептала я и вышла из кухни.

***

Кроме момента, когда Волжак постучала в закрытую дверь гостиной, чтобы спросить, поеду ли я с ней, мы больше не разговаривали. Естественно, ехать с ней я отказалась. Дождалась, пока она уйдет, и вышла следом. Заехала по дороге на заправку, а после поехала в офис, прилично опаздывая.

Когда зашла в кабинет, то первое, что я услышала, было:

— Ого, подруга, что с тобой вчера произошло? – Света даже свою огромную кружку отставила. К счастью, Аркадия в кабинете не было.

Такой простой вопрос, но… он словно стал последней каплей. Я бросила сумку на стол и… разрыдалась.

Света тут же оказалась около меня и обняла, усаживая прямо на стол Аркаши.

— Тихо-тихо, моя маленькая, — она погладила меня по голове, как гладила в детстве мама, и я разревелась еще пуще прежнего. – Ну, поплачь-поплачь, — она начала раскачиваться вместе со мной, пытаясь успокоить.

В этот момент дверь в кабинет открылась, и я услышала удивленный, даже испуганный голос Аркадия:

— Ой… А… Ладно… — бессвязно пробормотал парень, но Света тут же отреагировала и прошипела.

— Что ты стоишь, как истукан? Иди, принеси коньяк, видишь, человеку плохо?!

— Ага… А… Где я его возьму? – если бы я не рыдала в то время, как полоумная, я бы очень хотела посмотреть на лицо Аркаши в этот момент.

— В маркетинге, где еще, у них вечно полный бар.

— Ой, может, я лучше в магазин? – пропищал парень.

— Не.. нда… кнь…як, — всхлипывая, прошмыгала я. – З… рлем…

— Какой коньяк, Аркаш?! Она за рулем! – возмутилась Света, словно это именно Аркадий минуту назад предлагал меня напоить.

— Но я же… — уверена, у него вся система сломалась.

— Чего ты квохчешь там?! Воды принеси! Быстро!

— Понял, — тут же отозвался парень и умчался.

Спустя минут десять и полтора стакана воды я перестала реветь и почти смогла нормально дышать. Света продолжала меня гладить по голове, а Аркадий… стоял рядом, не понимая, что ему делать. Он, вероятно, хотел бы сделать вид, что жутко занят работой, но… его стол был занят нашими задницами.

— Ну, как? Получше? – спросила Света. Я кивнула. – Еще водички? – я отрицательно покачала головой. – Поговорить хочешь? – снова покачала головой. – Ну, ладно. Если захочешь – скажи. Пойдем, умоемся? – я кивнула, и Света помогла мне встать.

Когда мы проходили мимо необычно бледного Аркаши, я шепнула ему «Прости», и парень в ответ сочувственно улыбнулся, кивая.

***

К обеду я уже более-менее отошла от утренней истерики и почти пришла в себя. Точнее, мне пришлось отвлечься, потому что я то и дело выходила из кабинета, чтобы позвонить по поводу съема жилья. Пока мои поиски не увенчались успехом. Я могла лишь молиться, чтобы мне удалось что-то найти за ближайшие несколько часов, потому что провести еще одну ночь в гостиной квартиры Волжак, где все вокруг напоминает о нас, я не хотела.

Аркадий со Светой ушли на обед, а я осталась обзванивать подходящие объявления. Когда в очередной раз я услышала, что квартира «почти такая же, как на фото», вернулись мои коллеги.

Чертыхнувшись, я повесила трубку. Фраза «почти такая же» означала всегда одно – общее между той квартирой, которую сдают, и той, что на снимках – максимум – планировка. Поэтому я в очередной раз закатила глаза, обращаясь к кому-то наверху с просьбой дать мне сил.

— Что ты делаешь? – спросил Аркадий, усаживаясь на стул и разворачивая наушники. Девяносто процентов рабочего времени парень проводил под музыку.

— Ищу жилье, — вздохнула я. – Но, по всей видимости, буду жить тут. Прямо под твоим столом…

— Почему под моим? – удивился он.

— У тебя мусорного ведра нет, места больше, — с абсолютно серьезным лицом ответила я, а Света рассмеялась, качая головой.

— А если серьезно? Хочешь переехать? – не унимался парень.

— Скорее, так сложились обстоятельства. Мне нужно переехать, причем срочно, — отвечая ему и одновременно листая объявления в «избранном», я продолжала поиски.

— Насколько срочно? – спросила Света. – У меня знакомые через полтора месяца уезжают за границу работать, месяцев на восемь точно. У них хорошая квартира, причем минут пятнадцать отсюда на автобусе. А на машине и того быстрее, — проговорила женщина. – Хочешь, я спрошу? Они не собирались сдавать, но своим-то могут. Чужих не хотели, — пояснила Света.

— Было бы здорово, — улыбнулась я. – Но эти полтора месяца мне тоже нужно где-то жить. Так что поиски продолжаются. Но ты узнай, Свет.

— Конечно, я прямо сейчас и позвоню, — решив не откладывать, ответила она и, взяв телефон, вышла из кабинета.

— Тебе срочно прям надо? – задумчиво спросил Аркаша, глядя на меня.

— Ну, чтобы ты понимал, в течение… часов четырех мне нужно что-то найти, — кивнула я и вновь уткнулась в телефон.

— Оу… Даже так, — протянул парень. – Ну… Я в общем-то могу тебе помочь…

— Правда? – пробормотала я, не отрываясь от телефона.

— Можешь пожить у меня, — как ни в чем не бывало, отозвался он, а я сначала даже не поняла, что он имеет в виду. Когда до меня дошло, я подняла голову и посмотрела на него.

— Хорошая шутка, Аркаш, но мне, правда, нужно найти себе какую-нибудь конуру. Так что извини, посмеемся позже, — я вновь вернулась к объявлениям.

— Я серьезно, Ир. У меня большая двушка, раздельный санузел и… Хороший ремонт, — он смотрел на меня честными глазами.

— И как ты себе это представляешь? – подняла я бровь. Чертова Волжак, нужно отучать себя от этого. – Я буду жить у парня, с которым вместе работаю?

— А что такого? – возмутился он. – Я же не спать тебе со мной предлагаю!

В этот момент в кабинет вошла Света и остановилась на пороге, услышав эту фразу.

— Я пропустила что-то интересное? – она переводила взгляд с меня на Аркадия и обратно.

— Нет, — покачала я головой. – Ну, что? Что-нибудь выяснилось?

— Через полтора месяца она твоя, — улыбнулась Света. Оплата – копейки. Я сказала, что ты моя подруга, и они сразу согласились. Только тебе надо будет цветы поливать.

— Спасибо, Свет! – обрадовалась я и, поднявшись, обняла женщину. – Ты меня очень выручила!

— Да не за что, — засмеялась она. – А о чем вы все-таки тут говорили?

— Да ни о чем, — махнула я рукой, возвращаясь на место.

— Я предложил Ире пожить в это время у меня, — проговорил Аркадий.

— Ох, Аркаша, кобелина ты этакий! – помахала на него указательным пальцем Света. – Мало тебе Маши из маркетинга, теперь тут решил своими мудями трясти?!

— Свет, я же… Это же… Да ну вас! – махнул парень, явно обидевшись. – Я же из добрых побуждений! Что я, не человек?

— Человек-человек, — уже добрее усмехнулась Света. – А что у тебя за квартира? Надеюсь, не одна комната?

— Конечно, нет! Я же не идиот, — проворчал Аркаша. – Двушка, большая. Просто решил помочь. А вы сразу об одном.

— И сколько ты хочешь за комнату? – с видом гестаповца спросила Света, склонившись над столом парня.

— Да ни сколько мне не надо, — снова возмутился он. — Иногда буду не против, если поесть приготовишь, — пожал он плечами, обращаясь уже ко мне, — вот и все.

— Ну, что, Ириш? Как тебе предложение? – подмигнула мне Света. – Дадим парню шанс? Предложение вроде хорошее.

— Ну, не знаю… Только если он не будет приставать… — еле сдерживая смех от вида красной физиономии Аркаши, проговорила я.

— Ой, если хоть раз пристанет, ты же знаешь, мы быстро с ним разберемся. Чик-чик и все готово, — пальцами изображая ножницы, усмехнулась Света. – Ну, вот и ладушки. Значит, согласна?

Две пары глаз уставились на меня. Вздохнув, я кивнула:

— Согласна!

***

Я ушла на пару часов раньше с работы, чтобы в тишине и покое собрать свои вещи. Сложив все в чемоданы и большие пакеты из «Ашана» и «Леруа», посмотрела на эти богатства и позвонила Аркаше. Парень, не задавая лишних вопросов, согласился приехать и помочь с погрузкой-загрузкой.

Когда он потащил последние сумки в машину, я еще раз прошлась по квартире, в которой провела, казалось, целую жизнь.

Тут мы завтракали, тут вместе собирались на работу, тут лежали в обнимку, глядя в телевизор, тут занимались любовью.

И, правда, целая жизнь. Лучшая жизнь, что у меня была. С человеком, которого я безумно любила. И продолжаю любить. Но с которым нам, к сожалению, не по пути.

Я отцепила ключи от своего брелока и, вздохнув еще раз и смахнув слезы, положила их на тарелку. Обвела, словно прощаясь, глазами стены и, выйдя за порог, захлопнула дверь. Вот и все.

***

Почти в половину седьмого мы зашли в квартиру моего коллеги, которая должна была стать моим временным пристанищем.

— Короче, тут вот кухня, тут туалет-ванная, тут я живу, — он ткнул в сторону просторной комнаты. — А эту можешь занять ты. Двери закрываются, диван раскладывается, телек работает, шкаф есть, — он провел меня в комнату еще больше своей и покрутил головой. – Блин, подушку и одеяло я достану. Они в моей комнате наверху. Вот… Ты там… если нужно что-то – говори, — казалось, Аркаша смущался еще больше меня. – И, кстати, насчет еды, я это… ну, пошутил типа… Я не буду заставлять тебя готовить, — сказав это, он покраснел.

— Да ладно, я люблю готовить, — улыбнулась я и почувствовала, как на меня снова накатывает тоска. Я полюбила готовку только из-за Волжак. Мне нравилось готовить для нее. Ну, да ладно.

— В общем, располагайся, если что-то нужно – только скажи. На кухне бери, что хочешь, — Аркаша почесал свой торчащий на затылке вихор и, кивнув, вышел из комнаты, закрыв за собой двойные двери.

Я опустила на пол спортивную сумку, что держала в руках, и огляделась.

Ну, что, здравствуй, новая жизнь.

========== 15 ==========

Я приехала на работу вместе с Аркашей. Точнее, я его привезла. Конечно, он пытался настоять, чтобы мы поехали на его «Рено», но я понимала, что если Волжак не увидит мою машину на парковке, начнет задавать вопросы. Она и так их будет задавать, после того, как я вчера практически сбежала, а после не брала трубку. А усугублять мне не хотелось.

Поэтому, добравшись до парковки, мы вышли, я закрыла машину и, на удивление, встретив у входа еще и Свету, уже втроем прошли к лифту.

Слава Богу, что Света попалась нам по дороге, потому как у лифта стояла госпожа Волжак, и выглядела она, мягко говоря, разъяренной. А увидь она меня в компании только Аркаши, боюсь, парню бы не поздоровилось. Екатерина Александровна сдержанно поприветствовала моих коллег, а после обратилась ко мне:

— Ирина Николаевна, можно вас на пару минут? – тон не терпел возражений, но если бы не ребята, я бы, конечно, повыкаблучивалась. Но сейчас мне не хотелось цирка, поэтому я просто кивнула и последовала за Волжак чуть в сторону.

— Какого черта? – глядя мне в глаза, спросила Волжак, возвышаясь надо мной. Похоже, надела свои самые высокие каблуки. Значит, сегодня она не в настроении.

— Что случилось? – нахмурилась я.

— Это ты мне скажи! Почему я прихожу домой, а там… Словно квартиру ограбили?

— На что ты намекаешь?! Я не взяла ничего из твоих вещей! – возмутилась я.

— Я не об этом! Там пусто! Почему ты даже не сказала мне ничего, сбежала, как с тонущего корабля?! – глаза Волжак были как грозовые тучи.

— А о чем мне с вами говорить, Екатерина Александровна?! – прошипела я в ответ. – Наш корабль уже затонул! И не я тому причина! А теперь позвольте мне идти работать!

Только я попыталась развернуться, как Волжак больно схватила меня за запястье. Наверняка, потом останутся синяки.

— Куда ты съехала?! – продолжала рычать она, сверкая глазами.

— Это уже не твое дело. Отпусти, — твердо проговорила я, глядя на нее с невысказанными словами обиды. – Отпусти.

— Ты могла остаться дома, — продолжила вбивать мне в голову Волжак, но хватку заметно ослабила.

— Да не дом это мне больше! – еле сдерживая себя, ответила я ей, замечая, как проходящие мимо люди с интересом поглядывают на нас. Но Волжак смотрела только на меня, не отрываясь. – Я не могу там находиться, как ты не понимаешь?! Я хочу ненавидеть тебя, хочу все забыть, потому что… — я попыталась успокоиться и глубоко вздохнула. – Потому что мы не придем к решению. Его нет. Единственное верное мы уже приняли. У нас разные ценности и разные желания. И я не могу жить с тобой, понимая, что ты можешь мне дать все, кроме самого главного. Я тебя прошу, отпусти меня. И дай мне спокойно переболеть. Дай мне хотя бы попытаться дышать без тебя, Катя, пожалуйста.

Может быть, в моем голосе или взгляде было что-то такое, что подействовало на нее. Но, моргнув, Волжак отступила, отпуская мою руку.

Я потерла запястье и, взглянув на нее, прошептала:

— Спасибо.

Развернулась и снова направилась к лифту. Волжак я больше в этот день не видела.

***

На самом деле, я не видела ее и много дней после. Я спокойно работала, отчитываясь периодически Иванцову, жила у Аркаши, мы даже иногда с ним проводили вечера вместе. Парень, как и обещал, даже не намекал на какую-то близость. Скорее, понимал, что мне сейчас совсем не до этого.

Иногда куда-то выбирались всем нашим отделом или я гуляла теплыми вечерами в одиночестве, но Волжак я больше не видела. Я даже как-то подумала, а не уволилась ли она, но, словно ответ на мысленный вопрос, я услышала разговор Светы и Аркадия: