К востоку и западу от Суэца: Закат колониализма и маневры неоколониализма на Арабском Востоке.

Борьба на несколько фронтов

Прекращение огня на фронтах не привело к установлению не только прочного мира, но даже более или менее стабильного перемирия. Тем не менее принятие воюющими сторонами этого решения Совета Безопасности ООН ознаменовало новую фазу арабо-израильского конфликта. Из чисто военной сферы он перешел в военно-политическую

Израиль и его империалистические союзники преследовали в первую очередь достижение той главной цели, которой не удалось достигнуть путем вооруженной агрессии,— свержения прогрессивных арабских режимов в Египте и Сирии. При этом империалисты, как и раньше, большие надежды возлагали на арабскую реакцию. Ожидалось, что она, используя недовольство населения поражением в войне, продолжением израильской оккупации значительных территорий и рядом трудностей, связанных с необходимостью восстановления стран — жертв агрессии, сможет организовать перевороты или добиться радикального исправления[123] существующих в Египте и Сирии режимов.

Насер первый из арабских лидеров осознал важность своевременного использования наряду с военными и политических мер. Он не разделял мнения некоторых арабских экстремистов, которые утверждали, что пусть Израиль оккупирует Каир и Дамаск, ибо это, дескать, будет «революционизировать» арабский мир и способствовать развертыванию «народной войны» против оккупантов. Насер не мог согласиться и с аналогичными призывами Пекина, предлагавшего пожертвовать миллионами жизней египтян и сирийцев во имя «будущей победы» Сдать Каир и Дамаск, пожертвовать к тому же миллионами жизней — это означало прежде всего пожертвовать революционными завоеваниями египетского и сирийского народов. А задача состояла не только в том, чтобы отстоять или освободить арабские земли, но еще и в том, чтобы защитить революцию

Призывы арабских экстремистов и Пекина, по сути дела, совпадали с сокровенными помыслами международной и арабской контрреволюции. Не случайно экстремисты из правого арабского лагеря развернули клеветническую кампанию против Насера, как только он выразил готовность пойти на мирное урегулирование кризиса на условии отвода израильских войск на линию 4 июня 1967 года. Обвиняя Насера в «предательстве» интересов арабских народов, они призывали «воевать до победного конца» Под этим они понимали конечное падение революционного режима и победу реакции. Этого же добивались реакционеры всех мастей внутри Египта и Сирии.

Под предлогом необходимости мобилизации всех национальных сил они призывали уже тогда отказаться от углубления революции, пойти на её свёртывание. Объективно в этом плане интересы внутренней и межарабской реакции смыкались с интересами мирового империализма. Решиться в этих условиях на политическую конфронтацию сразу с несколькими противниками было нелегко. Ведь, по сути дела, нужно было вести борьбу в политической сфере одновременно на трёх фронтах — против сионистско-империалистического сговора на международной арене, против левого экстремизма в арабском мире и против правых контрреволюционных сил внутри страны и на межарабской арене.

Весь предыдущий политический опыт подводил Насера к заключению, что в этой политической борьбе на три фронта, сочетающейся с военным противостоянием израильским агрессорам, который пользуется практически неограниченной поддержкой империализма, он может опереться только на испытанных союзников — Советский Союз и другие социалистические страны, все мировое антиимпериалистическое движение. Одновременно на межарабской арене необходимо было мобилизовать арабские военные и экономические ресурсы с целью хотя бы частичной компенсации потерь Египта в войне и продолжения противоборства с агрессором. И наконец, для отпора контрреволюции внутри страны нужно было расширить базу режима и создать надежную опору в народных массах, заинтересованных в углублении революционных социально-экономических преобразований в стране.

Советский Союз и другие страны социалистического содружества сразу после прекращения огня на Ближнем Востоке направили усилия на ликвидацию последствий израильской агрессии.

«В настоящий момент,— подчеркивалось в постановлении Пленума ЦК КПСС, созванного во второй половине июня 1967 года,— когда силы империализма и неоколониализма, используя созданную агрессией Израиля обстановку на Ближнем Востоке, посягают на независимость и территориальную целостность арабских государств, важнейшая задача состоит в том, чтобы не дать агрессору воспользоваться результатами его вероломных действий, добиться немедленного, без всяких условий вывода войск интервентов с занятых ими территорий за линию перемирия и возмещения ущерба, причиненного агрессором ОАР, Сирии и Иордании»[124].

Эти изложенные в постановлении июньского (1967 года) Пленума ЦК КПСС требования стали теми принципиальными положениями, которые легли в основу позиции Советского Союза по ближневосточному урегулированию СССР настойчиво и последовательно отстаивал их все последующие годы.

Придерживаясь этой линии, Советский Союз выступил с инициативой созыва специальной чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Это предложение сразу было поддержано Египтом и большинством членов ООН. Несмотря на активное противодействие США и Израиля, сессия состоялась.

Сам созыв в июне — июле 1967 года специальной чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи ООН ознаменовал собой важный успех советской дипломатии, ибо эта сессия сразу привлекла внимание мировой общественности к вопросу о необходимости скорейшей ликвидации последствий израильской агрессии. Израиль при содействии США и других империалистических государств пытался всеми средствами сорвать работу сессии, не остановившись даже перед прямым вызовом и наглым пренебрежением этой авторитетной международной организацией, которой он обязан своим созданием.

Не дожидаясь окончания работы специальной чрезвычайной сессии ООН, Тель-Авив заявил о присоединении Восточного Иерусалима к Израилю, объявив одновременно «воссоединенный Иерусалим» столицей сионистского государства. Это было двойное нарушение резолюций ООН, и Генеральная Ассамблея дважды осудила эти действия подавляющим большинством голосов. Израильские руководители уже тогда намеревались также присоединить к Израилю сектор Газа, район, заселённый палестинскими арабами, который да войны находился под контролем ОАР. Однако, столкнувшись на сессии с решительным противодействием своим аннексионистским устремлениям, они не осмелились на такой шаг.

Вместе с тем из-за позиции империалистических держав, специальная чрезвычайная сессия не смогла принять соответствующую резолюцию по главному вопросу — о безоговорочном и срочном отводе войск Израиля с оккупированных в 1967 году арабских территорий. И главным виновником этого были США, которые перед голосованием оказали грубый нажим на зависимые от них страны и использовали различные другие процедурные махинации, чтобы помешать принятию неугодной для Тель-Авива резолюции.

По решению специальной чрезвычайной сессии этот вопрос был передан на рассмотрение Совета Безопасности ООН, в ходе работы которого Советский Союз внес свой проект резолюции, предусматривавший осуждение агрессивных действий Израиля, требование о немедленном и полном выводе всех его войск с оккупированных арабских территорий и отводе их за линию перемирия, существовавшую до 5 июня 1967 года.

Поскольку покровители Израиля и в Совете Безопасности ООН, возражая против осуждения агрессии Израиля, пытались с помощью различных проволочек уклониться от выработки конкретных мер по быстрейщей ликвидации последствий израильской агрессии, Советский Союз согласился голосовать за английский проект, который лег в основу принятой 22 ноября 1967 года Советом Безопасности резолюции № 242. Советский Союз проголосовал за эту компромиссную резолюцию, ибо она на том этапе была единственно возможной базой политического урегулирования и содержала главное требование о выводе израильских войск с оккупированных в 1967 году арабских территорий. Резолюция № 242, акцентируя главное внимание на этом: требовании, вместе с тем предусматривает и такие условия урегулирования ближневосточного конфликта, как прекращение состояния войны на Ближнем Востоке, установление и гарантии общепризнанных границ всех ближневосточных государств, свободу судоходства по морским коммуникациям; этого района и решение проблемы палестинских беженцев.

Конечно, резолюция № 242 имела свои изъяны, и Советский Союз уже тогда, указывал на них. Но он исходил из реальной в то время расстановки сил на международной арене и конкретной обстановки на Ближнем Востоке. Уже тогда было ясно, что Израиль при содействии США и других своих покровителей ведет курс на затягивание ближневосточного урегулирования в,, по существу, на продолжение агрессии против арабских стран. Что же касается справедливого решения палестинской проблемы, то это в первую очередь дело самого палестинского народа, который только в процессе борьбы за свои законные права сможет достигнуть той сплоченности и организованности, которые позволят ему выступать самостоятельной политической силой, способ ней добиться признания на международной арене. Последующие события полностью подтвердили правильность такой политической линии Советского Союза.

Египет, как и Советский Союз, согласился принять резолюцию Л% 242 при условии выполнения всех ее положений в комплексе. Для этого представитель Египта в мае 1968 года предложил выработать конкретный «план-расписание», фиксирующий "сроки осуществления всех положений резолюции Совета Безопасности ООН. Было решено, что такой план попытается выработать специальный представитель генерального секретаря ООН — известный шведский дипломат Гуннар Ярринг в ходе миссии на Ближнем Востоке, которая должна была способствовать выполнению резолюции Совета Безопасности.

Египет, Иордания и Ливан заявили о готовности поддержать миссию Ярринг а. Другие арабские страны хотя официально я воздерживались от сотрудничества с Яррингом, в принципе не отрицали возможности использования политических путей урегулирования конфликта,

Израиль, по существу, занял позицию игнорирования резолюции Совета Безопасности. Премьер-министр Голда Меир заявляла, что Израиль должен контролировать Голанские высоты, район Шарм-аш-Шейх и будет настаивать на «исправлении» своих восточных границ. Другие министры ее кабинета пошли еще дальше Они требовали присоединения к Израилю не только Иерусалима, но и сектора Газа, а лидеры оппозиции во главе с М. .Бегином настаивали на аннексии всего Западного берега реки Йордан. Эти претензии подкреплялись конкретными шагами» Дело не ограничивалось только изданием карт и туристских путеводителей, в которых все оккупированные арабские земли включались в границы государства Израиль. На этих землях сносились арабские дома,, кварталы и целые селения; сгонялись арабские жители и создавались израильские сельские колонии я военизированные поселения. С первых дней оккупации израильские власти проводили на захваченных арабских землях, особенно на Западном берегу Иордана, курс «максимум территории и минимум жителей».

Такая политика и практика израильских оккупантов, естественно, не могли способствовать созданию условий для выполнения ноябрьской резолюции Совета Безопасности ООН. Напротив, все это возводило непреодолимые барьеры на пути ее реализации и отдаляло перспективы урегулирования конфликта. Вот почему за год после принятия резолюции JV® 242 миссия Ярринга нисколько не продвинулась вперед.

Не удивительно, что министр иностранных дел Израиля А. Эбан в выступлении на XXIII сессии Генеральной Ассамблеи ООН и в своем меморандуме Г. Яррингу в октябре 1968 года вообще обошел полным молчанием главный пункт резолюции Совета Безопасности ООН о выводе израильских войск с захваченных арабских земель И эта колонизаторская политика израильских агрессоров находила полное понимание и активную поддержку американских неоколонизаторов.

США хотя и голосовали за резолюцию № 242 в Совете Безопасности, с самого начала кризиса практически поддерживали оккупацию Израилем арабских земель и не предпринимали никаких шагов для того, чтобы ускорить вывод его войск. Не случайно в изложенных президентом Л. Джонсоном 19 июня 1967 года «пяти принципах» упоминалось о признании прав народов на национальное существование, о справедливости по отношению к беженцам, об обеспечении беспрепятственного прохода судов по морским коммуникациям, об ограничении гонки вооружений, о политической независимости и территориальной целостности для всех, но ни слова не говорилось об отводе израильских войск с оккупированных арабских земель и о национальных правах арабского народа Палестины Таких взглядов придерживались и те, кто претендовал заменить Джонсона на посту президента. Сенатор Г. Хэмфри прямо заявил, что возвращение к обстановке, существовавшей до начала военных действий 4 июня 1967 года, «было бы не путем к миру, а путем к новой вспышке военных действий» Перечисляя же принципы мирного урегулирования на Ближнем Востоке, он даже не упомянул о палестинской проблеме[125].

Стратегия империализма США в первый период после июньской войны сводилась к тому, чтобы, с одной стороны, осуществлять военный нажим на арабские страны с помощью Израиля, как ударной силы колониализма, а с другой стороны — использовать стремление арабских народов к миру Шантаж войной и спекуляции на мире — такова была действительная сущность маневров американской дипломатии.

Американские дипломаты, политологи и пропагандисты усиленно пытались обосновать «правомерность» израильской агрессии, которая изображалась в качестве превентивной меры. Такую точку зрения, хотя она противоречит историческим фактам, США отстаивали в своей официальной политике в течение всех шести лет, последовавших за «шестидневной войной», и только октябрьская война 1973 года заставила внести в нее некоторые коррективы.

О выводе израильских войск даже не упоминалось в предвыборных речах кандидатов в президенты США. Р. Никсон откровенно ратовал за «усиление военной мощи Израиля» и критиковал демократов за непоследовательность ближневосточной политики США.

С приходом к власти республиканская администрация США стала проявлять еще больше рвения в финансовой и военной поддержке Тель-Авива, хотя и демократов несправедливо было упрекать в скупости. По неполным американским данным, за время с июня 1967 до конца 1969 года Израиль получил из США почти на миллиард долларов военного снаряжения Непосредственно после июньской войны 1967 года финансовая помощь агрессору из-за океана составляла в среднем 700—800 миллионов долларов ежегодно[126]. Кроме того, крупные суммы направлялись в Израиль по частным каналам Некоторые американские сионисты (Ч. Бассин, У. Аннеберг, Д. Вейлер, У. Розенвальд и другие) направили израильскому правительству со счетов своих компаний по одному миллиону долларов[127].

Что же касается непоследовательности ближневосточной политики США, то она этим характеризовалась в периоды правления как демократов, так и республиканцев.

В начале 1968 года по поручению координационного комитета республиканской партии был опубликован доклад «Продолжающийся кризис на Ближнем Востоке», подготовленный созданной еще осенью 1967 года группой во главе с бывшим послом США в Ираке Джулиусом Холмсом. В этом докладе также выдвигалось требование о необходимости выработки новой американской политики на Ближнем Востоке и давался ряд рекомендаций на этот счет. Среди них особый интерес представляло предложение добиваться «равновесия сил» не просто между Израилем и арабами, а между Израилем и «умеренными», то есть реакционными арабскими странами, с одной стороны, и прогрессивными или, как их называют авторы, «воинственными», «недружественными арабами», получающими советскую боевую технику,— с другой стороны

Стоит отметить, что самый термин «недружественные арабы» был позаимствован в этом документе из первых британских колониальных договоров на Арабском Востоке, относящихся к началу XIX века В "последующей ближневосточной политике США этот тезис получил развитие в ориентации на арабскую феодальную реакцию, тем более что во всем этом регионе американский империализм во все возрастающей мере выступал в качестве преемника и «наследника» британского колониализма, стремясь при этом модернизировать его методы и дополнить их своими чисто неоколониалистскими приемами.

В упоминаемом докладе речь шла не столько о пересмотре политики, сколько о попытках возродить прежний неоколониалистский курс, который США стремились проводить сразу после суэцкого кризиса на основе «доктрины Эйзенхауэра».

Подобные же рекомендации содержались во многих выступлениях участников состоявшейся в конце 1968 года конференции -по ближневосточным проблемам в Академии политических наук при Колумбийском университете Материалы этой конференции были затем опубликованы в сборнике с претенциозным заглавием «Советско-американское соперничество на Ближнем Востоке». Во вступительной статье составитель этого сборника — американский реакционный политолог Дж. Гуревиц особо подчеркивал необходимость «поддерживать военное превосходство США» на Ближнем Востоке, «стать выше арабо-израильского конфликта и развивать дружбу с арабскими государствами», сосредоточив главные усилия американской дипломатии на «консервативных» арабских странах. Вместе с тем его коллега — профессор военных наук Л. Мартин признавал в своем докладе нереалистичность требований о «полном удалении советских военно-морских, а также, вероятно, и военно-воздушных сил из Средиземноморья» и предлагал искать соглашения об ограничении вооружений для стран этого района[128].

Еще более определенно политика США на Ближнем Востоке подвергалась резкой критике в книге видного американского финансового деятеля и публициста, бывшего советника президента Рузвельта Джеймса Уорбурга «Ближневосточный перекресток Обзор арабо-еврейских отношений в исторической и европейской перспективах» Пока такая политика будет продолжаться, писал Уорбург, США будут объединяться с «феодальными, нефтедобывающими государствами против бедных нефтью арабских стран, которые борются за социальный и экономический прогресс при поддержке, оказываемой Советским Союзом». Эта политика, говорится в книге, представляет США в роли противника прогрессивных изменений и отводит Израилю место главной военной опоры политико-экономического статус-квб.

Уорбург подчеркивал в своей книге, что сохранение мира на Ближнем Востоке зависит от сотрудничества США и СССР, которое могло бы быть организовано в рамках ООН или какой- либо новой международной организации, «способной не только сохранить мир, но и выступить посредником в конфликтах, не допуская их перерастания в вооруженное столкновение»[129].

В свою очередь, орган деловых кругов Соединенных Штатов журнал «Бизнес унк» отмечал, что новая вспышка войны на Ближнем Востоке может вызвать репрессалии со стороны арабских правительств против нефтяных компаний, начиная с национализации и кончая эмбарго на поставки нефти[130]. Это было серьезное и, как показали последующие события, весьма обоснованное предупреждение дирижерам политики США на Ближнем Востоке.

Все эти критические выступления, высказывания и предостережения отражали растущее беспокойство политических и деловых кругов США возрастающими негативными последствиями затягивания арабо-израильского конфликта. Администрация Никсона, убедившись, что миссия Ярринга зашла в тупик, сразу после, прихода к власти в поисках выхода из этого тупика попыталась заставить Насера пойти на уступки Израилю. В конце 1968 года Каир одновременно посетили государственный секретарь Д. Раск и министр финансов Р. Андерсен. Вслед за этим визитом состоялась серия американо-египетских контактов неофициального характера,

В декабре 1968 года Каир также посетил личный представитель Никсона Уильям Скрэнтон. Этот визит получил широкое освещение в арабской и прежде всего в египетской печати. «Идет много разговоров,— писала в те дни каирская газета «Ахбар аль-Яум»,— о новом американском проекте решения (ближневосточного) кризиса». Однако- вскоре та же газета констатировала, что ничего нового и конструктивного в этом проекте обнаружить не удалось.

В ходе проводившихся в Каире американо-египетских переговоров и контактов Вашингтон уже в тот период прощупывал возможность достижения при американском посредничестве сепаратной договоренности между Египтом и Израилем об урегулировании конфликта на основе односторонних уступок с египетской стороны. Однако американским дипломатам и дельцам, как и в 50-х годах, снова не удалось «подобрать ключи к Насеру». Египетский лидер категорически отказался идти на какие-либо сепаратные сделки с агрессором. Он готов был и в ряде случаев шел на компромиссы, но не за счет уступок Б принципиальных вопросах, касавшихся судеб египетской революции и всего арабского освободительного движения. От позиции борьбы за полную ликвидацию последствий израильской агрессии, за свободу, независимость и суверенитет всех арабов, включая арабский народ Палестины, неоколонизаторы не могли заставить его отступить ни посулами, ни обещаниями об оказании американской «помощи», ни шантажом и угрозами.

Насер был не просто искусным политиком, но и гибким революционным демократом. В борьбе на несколько фронтов он умел отличать временных попутчиков от надежных друзей и долгосрочных союзников. Даже в самых трудных условиях после проигранного военного сражения с сионистским Израилем, опирающимся на поддержку мирового империализма, он сумел консолидировать и, по существу, возглавить общеарабский фронт, придав ему антиимпериалистическую направленность, несмотря на участие в нём объективных союзников неоколониализма — арабских, монархических государств.

Сосредоточивая усилия на укреплении обороноспособности и военного потенциала Египта, Насер добился получения от них финансовой помощи (более 90 миллионов фунтов стерлингов ежегодно) в счет компенсации потерь от закрытия Суэцкого канала. И он это сделал не ценой отступления от главных принципов египетской революции и арабского освободительного движения, а лишь за счет второстепенных уступок (вывод египетских войск из Йемена); его целью было способствовать усилению арабского фронта борьбы против израильской агрессии Временные отступления и уступки как внутренней буржуазии, так и арабской реакции Насер делал в конечном итоге не для свертывания, а для дальнейшего развития египетской революции и укрепления арабского освободительного движения.

В борьбе с продолжавшейся вооруженной агрессией Израиля и в противоборстве с происками неоколониализма он находил самую надежную опору в лице Советского Союза, других стран социалистического содружества, всего мирового революционного движения. Вместе с тем на определенных этапах в целях противодействия политическим маневрам США и оказываемому ими на Египет нажиму Насер умело использовал существующие разногласия и противоречия между американскими и западноевропейскими империалистами, которые в большей степени, чем США, испытывали на себе негативные последствия израильской агрессии.

Западноевропейские страны все больше сознавали, что их политические издержки и экономические потери на Ближнем Востоке — это прямой результат откровенно просионистского курса Вашингтона, сделавшего ставку на Израиль для достижения неоколониалистских целей США в этом регионе Вот почему сразу вскоре после израильской агрессии против арабских стран в Западной Европе наметились те тенденции переориентации ближневосточной политики, которые отчетливо проявились впоследствии во время октябрьской войны 1973 года. Если в 1956 году Франция приняла самое активное участие в «тройственной» агрессии, то в 1967 году, после того как Тель-Авив не прислушался к французскому предупреждению и совершил нападение на арабские страны, она не только осудила Израиль, но и наложила эмбарго на поставки Израилю боевых самолетов, за которые частично было уже уплачено.

В ФРГ еще до июньской войны 1967 года подвергалась критике нереалистичная политика тогдашних правящих кругов за их поддержку Израиля в ущерб отношениям с арабскими странами, прежде всего с Египтом. В 1968 году западногерманский журналист Имхоф в своей книге «Дуэль в Средиземном море» напоминал, что ФРГ на 70 процентов зависит в своем энергетическом снабжении от Ближнего Востока, подчеркивал необходимость развития деловых связей с арабами[131]. Во время военного конфликта Бонн, в отличие от суэцкой войны, занял, как пишет Имхоф, не просто нейтральную позицию, а старательно придерживался курса невмешательства, во всяком случае, не поддерживал агрессора.

Из крупных западноевропейских стран только Англия в этот период продолжала следовать в фарватере ближневосточной политики США. Но и там раздавались все громче голоса критики Вашингтона и английского Форин оффиса за их просчеты на Ближнем Востоке. Выступая в начале ноября 1967 года в палате общин, Гарольд Вильсон вынужден был признать, что закрытие Суэцкого канала, бездействующего в результате израильской агрессии, обходится Англии примерно в 20 миллионов фунтов стерлингов ежемесячно[132]. Если учесть, что к концу 1968 года потери Англии только из-за бездействия Суэцкого канала, не считая потерь от значительного сокращения внешнеторгового оборота с арабским миром, составили более 300 миллионов фунтов, не трудно понять, почему именно Великобритания выступила в ноябре 1967 года в Совете Безопасности инициатором принятия резолюции № 242, требующей вывода израильских войск с оккупированных арабских территорий наряду с ликвидацией других последствий израильской агрессии. Как писала французская газета «Трибюн де насьон», «упорство Насера, реакция России и Франции подрезали крылья молниеносной победе» Израиля, и первой жертвой этого стала именно Англия, которая, оказавшись «слишком привязанной к Америке, не смогла выступить в свою защиту»[133].

Двойственное положение Англии определяло противоречивую политику Лондона в вопросах ближневосточного урегулирования.

Казалось, именно Форин оффис должен был бы проявить инициативу для поиска выхода из тупика, в который по вине Израиля зашла миссия Ярринга, осуществлявшаяся в рамках резолюции № 242. Вместо этого Англия действовала заодно с США в проведении политики фактического затягивания ближневосточного кризиса и поощрения Израиля, отказывавшегося под различными предлогами от выполнения в комплексе всех требований ноябрьской резолюции Совета Безопасности. Более того, США и Англия старались даже как-то оправдать ничем не оправданные аннексионистские притязания Израиля, выдвигавшиеся под предлогом обеспечения его «безопасных границ».

Когда в апреле 1969 года по предложению Франции начались консультации постоянных представителей четырех держав в Совете Безопасности по вопросу о миссии Ярринга на Ближнем Востоке, США и Англия настойчиво пытались обусловить выполнение основного положения резолюции № 242 о выводе израильских войск установлением «безопасных и признанных границ» Израиля, уклоняясь вместе с тем от каких-либо уточнений,, расшифровывающих это понятие США при английской поддержке добивались признания самого принципа целесообразности внесения некоторых «ректификаций» (изменений) в начертание будущих границ между арабскими странами и Израилем. В то же время израильские политики не стеснялись растолковывать свою позицию в том смысле, что речь должна идти о «крупных ректификациях». Между тем и из резолюции № 242 и из Устава ООН вытекает принцип недопустимости приобретения территории путем войны.

Тем временем Израиль усиливал военный нажим на арабские страны, особенно на Египет, надеясь в сочетании с дипломатическими маневрами англо-американских империалистов «дожать» арабов военными методами.