К востоку от одиночества

Глава 4

Мы приближались к «Стелле». Сёренсен с Иланой вышли из рубки и встали у поручней, поджидая нас. Дефорж приветственно поднял вверх руку. Она помахала в ответ.

– Илана, дитя мое, какая прелесть! – прокричал Дефорж, как только мы коснулись борта яхты и я бросил швартовочный канат Сёренсену. Дефорж взлетел по трапу, перемахнул через ограждение и к тому моменту, как я поднялся наверх, уже заключил девушку в объятия. По контрасту с его огромной тушей она показалась мне еще миниатюрнее.

И она вновь преобразилась. Глаза сияли, щеки горели румянцем. Каким-то невероятным образом она так ожила, что можно было подумать, будто до этого момента ее просто не существовало. Он поднял ее своими огромными ручищами так, же легко, как ребенка, и расцеловал.

– Ангел мой, ты так аппетитно выглядишь – прямо укусить хочется! – воскликнул он, опуская ее на палубу. – Пойдем вниз, выпьем, и ты мне расскажешь все новости из дома.

Обо мне моментально было забыто. Они исчезли в кают-компании.

– Стало быть, она остается? – произнес Сёренсен.

– Похоже на то, – откликнулся я.

– Когда вы хотите возвращаться?

– Особой спешки нет. Мне надо заправиться, потом я хочу принять душ и что-нибудь перекусить.

– Я запишу для вас вечернюю метеосводку, – кивнул он. – Станция в Сёндре передает ее по радио.

Сёренсен исчез в рулевой рубке, а я спустился снова в вельбот, завел мотор и направился к берегу. Воспоминание о выражении глаз Иланы, когда Дефорж целовал ее, навеяло на меня уныние. Может, потому, что я это уже видел недавно – как Гудрид Расмуссен смотрела на Арни, всем своим видом, не произнося ни слова, целиком и полностью отдавая себя в его распоряжение, – и мне не понравилась эта ассоциация.

Бог знает почему. В этот момент я мог наверняка сказать лишь одно: несмотря на ее агрессивность, вошедшую в привычку, на всю ее резкость, – она мне понравилась. С другой стороны, если я что-то и понял в прошедшей своей жизни, включая данный конкретный момент, так это то, что во всем происходящем нет ничего необычного.

Некоторое время я продолжал думать об этом, а потом вельбот ткнулся носом в гальку, я выпрыгнул на берег и принялся за работу.

Когда я вернулся на «Стеллу», ни Дефоржа, ни девушки не было видно. Поэтому я прошел прямо в каюту, которую обычно занимал в предыдущие посещения яхты. От работы на берегу, продуваемом холодным ветром с моря, я продрог до костей. Пришлось простоять минут десять или даже пятнадцать под горячим душем, прежде чем удалось согреться. Потом я снова оделся и вышел в салон.

Дефорж сидел в баре один и с хмурым видом читал письмо. Он до сих пор не переоделся; одеяло, которым он укрывался на борту вельбота, валялось у ножек высокого табурета так, словно он просто скинул его с плеча.

Я чуть помедлил при входе, но он увидел меня в зеркале за баром и крутанулся на своем табурете.

– Заходи, Джо!

– Значит, вы все-таки получили письмо? – проговорил я.

– Письмо? – Невидящим взглядом уставился он на меня.

– Письмо, которое вы ждали от Милта Голда.

– А, это... – Он взял листок, сложил его и сунул обратно в конверт. – Да, Илана привезла его с собой.

– Надеюсь, хорошие новости?

– Не совсем. Небольшая задержка в планах, вот и все. – Он положил конверт в карман и потянулся через стойку бара за бутылкой. – Скажи мне, Джо, сколько времени мы сможем здесь пробыть, прежде чем наступит зима, встанет береговой лед и все такое прочее?

– Вы имеете в виду район Диско?

– Нет, я говорю о побережье в целом.

– Все относительно, – пожал я плечами. – Год на год не приходится, климатические условия меняются, но вообще вы можете пробыть здесь до конца сентября.

– Да, но это дает мне еще шесть-семь недель! – с радостным удивлением воскликнул он. – Ты уверен?

– Более или менее. Все-таки я тут провожу уже третье лето. Август и сентябрь здесь лучшие месяцы в году. Самые высокие температуры, минимум проблем с паковым льдом и так далее.

– Ну, это просто прекрасно! Милт думает, что они должны успеть приехать сюда к концу сентября.

– А это означает, что до тех пор ваши кредиторы до вас не доберутся.

– О, они запоют совсем иначе, когда я снова начну работать и шекели снова посыпятся в мой карман! – Похоже, былая бодрость духа вернулась к нему. Во всяком случае, он встал, обошел стойку бара и налил себе еще одну порцию виски. – Ты улетаешь сегодня вечером, Джо?

Я кивнул.

– У меня нет выбора. На завтра у меня уже запланировано два чартерных рейса, а когда я вернусь, их может оказаться еще больше.

– Это очень плохо. Но ты останешься на обед?

– Не вижу причин отказываться.

– Годится. В таком случае я сначала рассчитаюсь с тобой, потом пойду приму душ и переоденусь. Сколько нынче я тебе должен?

– Семьсот пятьдесят, включая провизию.

Он открыл небольшой сейф, расположенный под стойкой бара, и вытащил простую черную коробку. Это была одна из его самых странных загадочных привычек – расплачиваться наличными за каждый баррель пего бы то ни было. Его финансовое положение могло быть сколь угодно дурно в любой точке земного шара, но на Гренландском побережье он никому не оставался должен ни цента. Открыв коробку, он вынул из нее толстую пачку банкнотов – на взгляд, в ней было не меньше нескольких тысяч долларов, и отсчитал восемь стодолларовых купюр.

– Держи, разберешься.

Я тщательно уложил деньги в бумажник. Дефорж убрал коробку на место. Как только он замкнул сейф и выпрямился, в дверном проеме салона показалась Илана Итэн.

Сначала я увидел ее отражение в зеркале бара. Да, на эту женщину обратили бы внимание в любой точке земного шара – от Канн до Беверли-Хиллз.

Она была в коротком облегающем золотистом платье с богатой вышивкой. Стоило оно, наверное, не меньше сотни гиней[7]. Подол заканчивался в добрых шести дюймах выше колена – писк лондонской моды в этом году. Черные до плеч волосы восхитительно контрастировали с остальным ансамблем. Возможно, она и пыталась сделать менее заметным собственный очень маленький рост за счет золотистых туфелек на высочайшей шпильке, но подавала себя с таким восхитительным пренебрежением, словно говорила: примете вы меня такую или нет – мне на это решительно наплевать! Пожалуй, мне еще не приходилось встречать женщину, более способную уложить весь мир к своим ногам, если ей этого захочется.

Дефорж двинулся навстречу, широко раскинув руки.

– Какое явление! Не знаю, где ты это раздобыла, но платье просто гениальное! Ты выглядишь как наложница султана.

– У меня не было такого желания, – бездумно улыбнулась она. – Но для начала годится. Что там в письме? Хорошие известия? Милт мне ничего не стал объяснять, когда мы с ним виделись.

– Боюсь, у них возникли непредвиденные задержки, – приподнял плечи Дефорж. – Тебе ведь теперь хорошо известны нравы кинобизнеса. Милт полагает, что они успеют собраться к концу следующего месяца.

– А что ты собираешься до тех пор делать?

– Я мог бы вполне остаться здесь. При сложившихся обстоятельствах это наилучшее решение. И мне здесь слишком хорошо, чтобы хотеть уехать. – Он с улыбкой повернулся в мою сторону: – Джо, ты подтвердишь?

– О, в целом у него тут все отлично, – заверил я. – Вопрос лишь в том, доживет ли он до конца сентября.

– Не обращай внимания на Джо, ангел мой! – хохотнул Дефорж. – Он урожденный пессимист. Налей ему чего-нибудь выпить, пока я приму душ, а потом мы что-нибудь поедим.

Когда дверь закрылась за ним, Илана дружелюбно повернулась ко мне, держа одну руку на бедре. Платье столь плотно обтягивало все ее формы, что она с тем же успехом могла бы его и не надевать вовсе.

– Вы слышали, что сказал этот человек? Назовите, какую отраву вы будете пить.

Я взял сигарету из коробки на стойке бара и проговорил:

– Память Джека ухудшается день ото дня. Он отлично знает, что я вообще не пью эту дрянь.

– Еще одно нарушение образа, – заметила она и зашла за стойку. – Уверены, что не передумаете?

– Имея такое платье перед глазами, как ваше, я должен сохранять свежую голову.

– Должна ли я расценивать это как комплимент?

– Констатация факта. Впрочем, я вполне могу поддержать компанию бокалом томатного сока.

– Хорошо смешанным с ворчестерширским соусом?

Я кивнул.

– Мы постараемся. Один момент!

В углу салона стоял шикарный стереопроигрыватель. Я подошел к нему и выбрал две долгоиграющие пластинки старины Синатры, в основном с Колом Портером, Роджерсом и Хартом. Ну и кто-то там еще играл с ними за компанию.

Маэстро начал с «Ты – это всё...», и я вернулся к бару. В высоком бокале меня уже ждал мой томатный сок. Он был ледяным – очевидно, прямо из холодильника, и великолепным на вкус. Я залпом отпил половину. Она приветственно подняла свой стакан и налила себе водки из бутылки, стоящей рядом с локтем. Я заметил нечто близкое к удивлению в выражении ее глаз, пока она добавляла в стакан колотый лед.

– Замечательный напиток. Шибает, как из ружья, и наутро никакой головной боли!

Через мгновение я понял, что она сделала, и жуткий спазм в желудке подтвердил мою догадку. Я отшвырнул стакан и схватился руками за стойку. Она тревожно взглянула на меня широко распахнутыми глазами.

– Что такое? Что с вами?

Я почувствовал во рту отвратительный вкус помойки и, развернувшись, бросился к двери. Запнувшись, я пролетел половину салона, слыша, как она окликает меня по имени, и наконец оказался на холодном вечернем воздухе. В последнее мгновение мне удалось уцепиться за поручень, и тут же сильнейший приступ рвоты поверг меня на колени. Мне было жутко плохо.

Некоторое время я так и провел на коленях. Хотя спазмы продолжали сотрясать тело, желудок уже ничего не выдавал. Кое-как мне удалось прийти в себя. К тому моменту, когда я встал на ноги, она была рядом, в нескольких футах, – бледная, испуганная и странно беспомощная.

– Что вы налили в сок – водку? – угрожающе спросил я.

– Простите, – едва слышно произнесла она. – Я не хотела ничего плохого.

– А что вы хотели – чтобы я полез к вам после одной рюмки водки? – Я достал носовой платок, отер рот и вышвырнул его за борт. – Кое-что я пропустил, излагая вам историю своей жизни. Я не сказал, что был алкоголиком. Это был не менее удачный повод для моей жены уйти от меня, чем тот, более романтический, который я излагал вам в Аргамаске. Когда я в третий раз приперся домой неизвестно откуда, ей этого вполне хватило. Ее прощальным подарком было помещение меня в клинику для таких, как я. Там надо мной тщательно поработали с применением таких средств, как апоморфин и антабус. В то время мне хватило бы одного привкуса любого спиртного, чтобы кишки вывернуло наизнанку.

– Мне очень жаль, – повторила она. – У меня просто нет слов.

– Ладно, все в порядке, Майра, – ответил я. – Вы действительно не могли знать. Это тоже часть моей придуманной жизни, о чем мы говорили сегодня, и я продолжаю на этом настаивать. Полагаю, у каждого из нас найдется несколько тем, которые мы не хотели бы обсуждать в случайной компании.

С того момента, как я назвал ее по имени, она не произнесла ни слова. Я и сердился на нее, и жалел одновременно.

Схватив за руки, я довольно чувствительно встряхнул ее.

– Глупая маленькая сучка! Что ты пытаешься мне доказать?

Освобождаясь, она выдернула руки из моих с такой силой, какой я отнюдь не ожидал в ней обнаружить. Я отшатнулся, едва не потеряв равновесие. Она развернулась и скрылась в дверях кают-компании. Оттуда послышались голоса, а через мгновение показался и Дефорж.

– Что за чертовщина здесь происходит?

– Мы немного разошлись во взглядах, вот и все.

– Ты что, приставал к ней или еще что-нибудь?

– Вы даже не представляете, какую ерунду говорите! – рассмеялся я.

– Но она в слезах, Джо. Мне никогда такого не приходилось видеть.

Я попытался представить ее плачущей и потерпел полный крах. Может, она совсем другая и была больше похожа на себя там, на кладбище в Аргамаске, чем в образе Иланы Итэн...

– Ну ладно, Джек, она ничего не добилась из того, что хотела.

– Хорошо, хорошо, – быстро поднял он вверх руку. – Я тебе верю, мальчик мой. Но все равно мне лучше пойти и узнать, что с ней.

Он ушел в кают-компанию. Открылась дверь рубки, и появился Сёренсен с непроницаемым лицом, хотя я был уверен, что он все видел.

– Джо, я записал для тебя метеосводку из Сёндре. На ближайшую пару часов все спокойно, но с ледника идет холодный фронт. Сильный дождь со шквалистым ветром. Ты можешь от него увернуться если улетишь сейчас же.

Это был замечательный повод распрощаться, и я ухватился за него обеими руками.

– Пожалуй, буду двигаться. Не стоит беспокоить Дефоржа, полагаю, у него своих проблем хватает. Передай, что через неделю увидимся. Если он захочет, чтобы я прилетел за девушкой раньше, пусть даст радиограмму.

Сёренсен серьезно кивнул.

– Вельбот я уже приготовил.

Я пошел вниз за своими вещами. Вернувшись на палубу, я увидел, что один из матросов уже ждет меня, чтобы доставить на берег. Как только я ступил на сушу, он развернулся и помчался к «Стелле», а я принялся готовиться к отлету.

Привычно осмотревшись в кабине, я включил мотор и направил «Выдру» в море. Убрав шасси, я порулил по ветру, высунувшись в окно, чтобы убедиться в отсутствии случайной плавучей льдины, на которую можно было бы напороться при взлете.

Я выбрался примерно на сотню ярдов севернее «Стеллы» и развернулся носом к ветру. В этот момент от яхты отвалил вельбот, Направляясь в мою сторону. На носу стоял Дефорж и сердито махал руками.

Пришлось заглушить движок и пойти открыть дверь фюзеляжа. Вельбот был уже рядом. Дефорж закинул внутрь холщовый вещмешок, перебрался на ближайший к нему поплавок и не без труда забрался в кабину.

– У меня внезапно появилось острое желание окунуться немного в городскую жизнь – для разнообразия. Не возражаешь?

– Вы хозяин, – откликнулся я. – Но нам пора. Хотелось бы встретить обещанную дерьмовую погоду во Фредериксборге.

Вельбот уже отвалил. Я включил зажигание и начал разбег. Через двадцать секунд мы уже были в воздухе. Набрав немного высоты, я сделал вираж над «Стеллой». Из кают-компании вышла Илана и смотрела на нас, задрав голову.

– А как же она? – не удержался я от вопроса.

– С ней все в порядке, – пожал плечами Дефорж. – Я сказал Сёренсену, чтобы он отправлялся во Фредериксборг сегодня же вечером. Завтра после обеда они должны там быть.

Он отцепил от пояса свою неизменную фляжку, сделал глоток и расхохотался.

– Не знаю, что ты там сделал, но когда я зашел к ней в каюту, она просто рвала и метала.

– Мне показалось, что вы хотите остаться с ней и успокоить, – смущенно заметил я.

– Единственное, что нужно этой деточке, – лишь время, чтобы остыть. Я слишком стар для того, чтобы сражаться с ней. Подожду, пока у нее улучшится настроение.

– Вообще-то зачем она приехала? Только не говорите, что она просто привезла письмо. Для этого существует такая вещь, как почтовая служба, даже в Гренландии.

– О, это несложный вопрос. Она надеется получить женскую роль в фильме, который я собираюсь снимать. – Джек ухмыльнулся. – Поэтому я вполне уверен, что с ней ничего не случится. Все они одинаковые. Завтра, когда придет «Стелла», она будет весела и покладиста.

Он откинулся в кресле и натянул свою охотничью кепку на глаза. Я держал штурвал и думал об Илане Итэн, представляя, как она продает себя – хотя бы даже ради роли в картине. Ну а почему бы и нет? В конце концов, люди ежедневно продают себя в рабство – так или иначе.

Первые капли дождя ударили в лобовое стекло. Мне пришлось напрячься. Все посторонние мысли отлетели прочь в предчувствии того, что тот фронт, о котором предупреждала станция в Сёндре, пришел быстрее обещанного. Я потянул на себя штурвал и начал набор высоты.