Каждый день, каждый час

ГЛАВА 27

Августовское солнце жгло кожу даже в тени. Дора жадно выпила второй стакан воды. На ней было легкое белое платье. Солнечные очки. Соломенная шляпка. Полная экипировка. Зоран сидел напротив. На столе рядом с пивным бокалом лежали его солнечные очки. Дора и Зоран смотрели друг другу в глаза. Разговор шел нелегко. О человеке, которого они оба очень любили.

— Что вы хотели мне сказать? — Дора чувствовала себя совсем не так уверенно, как могло показаться на первый взгляд. Но не стоило забывать, что притворяться — ее профессия.

— Я помню тебя еще маленькой девочкой. Ты повсюду ходила вместе с Лукой, вы катались на лодке. Вы были неразлучны.

Классическая ностальгия взрослых родителей по маленьким детям. Его глаза затуманились. Дора видела в них только маленького мальчика и его подружку.

— Вы об этом хотели со мной поговорить?

— Нет, конечно, нет. — Зоран посмотрел на нее и рассмеялся. Тепло. С искренней симпатией. — Я просто хотел тебе показать, что знаю, о чем идет речь и как давно длится ваша история. Понимаю, что ты значишь для моего сына. — Зоран перевел взгляд на бутылку пива, но так и не решился сделать глоток. — Лука рассказал тебе, как я тогда их оставил? Просто исчез.

— Да, я знаю. То есть Лука говорил, что вас какое-то время не было.

Дора не была наивна. Но она удивилась, что он рассказывал об этом ей. Именно ей. — Плохо было всем. Даже мне, хотя именно я ушел из семьи. Я так и не смог обрести покой. Мне казалось, что ради себя, ради своих детей, и в первую очередь ради Антики, я должен быть честным, разобраться в моих чувствах...

Зоран крутил в руках бутылку. Словно свою жизнь. Речь шла обо всем или ни о чем. Одно из двух.

— Я тоже считаю, что нужно быть ответственным по отношению к себе.

Доре было не по себе. Она чувствовала, что здесь что-то не так. Всё, что он говорил, было правильно, но все-таки что-то было не так. Ей хотелось встать и уйти. Но она продолжала сидеть.

— Это ничего не дало. Никому. Антика покончила с собой, Лука замкнулся, а потом и вовсе уехал, Ана слишком рано стала взрослой. Я был одинок. Все должно было быть по-другому. Я должен был приложить больше усилий. Вместо того чтобы сразу сдаться.

У Доры был готов мгновенный ответ: конечно, если есть ради чего стараться.

Дора говорила, подчеркивая каждое слово. В ее голосе было столько страсти, что Зоран взглянул ей в глаза и грустно кивнул:

— Если бы знать наверняка! — В его словах звучало отчаяние.

Внезапно Дора поняла, о чем идет речь и что нужно ответить.

— Мы с Лукой стоим любых усилий. Мы принадлежим друг другу.

Все было сказано. Дора четко изложила свою точку зрения.

— Не думай обо мне плохо, девочка, но мне кажется, что все должно остаться как есть. У тебя своя жизнь, у Луки — своя. Иначе все будет слишком сложно. — Зоран говорил очень тихо, как будто стыдился собственных слов. Не слишком сильно, но стыдился.

— Речь не о том, легко или сложно... а о родстве душ. В голосе Доры слышалась решимость.

— Родство душ. Красивые слова. А существует ли оно на самом деле?

— Посмотрите на нас с Лукой. Мы и есть ответ на этот вопрос.

— Это очень сложно. Я думаю, чем проще, тем лучше.

Пауза.

— Не держи на меня зла.

— Зоран, здесь все сложно, и оттого, что я уеду, проще не станет. Скорее наоборот. Эта женщина его шантажирует. Она угрожает, что он больше никогда не сможет видеться с дочерью. Как будто она может ему запретить. — Дора закусила губу, ее глаза превратились в щелочки. Она была в ярости. Готова немедленно броситься на баррикады. — Это достаточно «легко» и «просто» для вас? Вы действительно хотите, чтобы ваш сын прожил всю жизнь с такой женщиной?

Зоран не пытался отвечать.

Он опустил голову, как после длинного, тяжелого рабочего дня. Как будто ему только что пришлось разместить дюжину постояльцев, перепутавших свою бронь. Зоран хватался то за бутылку, то за стакан, но так и не сделал ни одного глотка.

Дора медленно встала. Очень спокойно. Как будто сдались или ей вдруг все стало безразлично. Или так, как будто она победила. Дора посмотрела на Зорана. Равнодушно. По-деловому. Терять ей было нечего, поэтому она позволила себе сказать, что ей его жаль. Затем она ушла. Пройдя через террасу, Дора спустилась к тропинке, ведущей к пляжу. Перед ней в жарком послеполуденном солнце блестела Донья Лука. Дальше, все прямо, мимо желтого домика к маяку. Затем налево вдоль каменистого берета. К утесу.