Каждый за себя

День пятый

Эта ночь была самой холодной и самой тёмной из всех ночей в жизни Айи Геллан. Во всяком случае, тех, что она помнила.

Керро спокойно спал, плотно завесив их закуток под лестницей пологом из пленки и накрыв спальник своей курткой, а его подопечная всё сидела и таращилась в глухую темноту.

Противоречия раздирали разум на части. Казалось, будто в одном теле сошлись несколько совершенно разных личностей.

Одна молила судьбу вернуть всё, как было: школу-интернат, уроки, понятную жизнь, предсказуемое будущее. Отмотать назад! И, если можно, ещё раз стереть память. Все воспоминания последних четырех дней.

Другая тихо скулила, понимая, что ничего уже не изменить. Она и не хотела менять. Пусть решат за нее. И плевать на последствия, она примет любые.

Третья просто впала в ступор.

Четвёртая бесилась. Какого чёрта всё это обрушилось на неё — хорошую девочку, никогда никому не делавшую ничего плохого? Разве мало вокруг более крепких, стойких или хотя бы более гнусных?

Пятая не верила и всё повторяла: «Нет-нет, это все происходит не со мной. Не может со мной такого происходить!»

Шестая мрачно вещала: дальше будет хуже, гораздо хуже…

Седьмая требовала что-нибудь предпринять. Что угодно! Срочно, сейчас же, сию минуту! Быстрее! Надо что-то сделать, иначе…

И так по кругу, раз за разом. То хотелось вскочить и бежать, то, напротив, накрывало безысходным оцепенением и, казалось, не было сил даже пошевелить пальцем.

Айя прошла все стадии отчаяния, на которые у нормального человека обычно уходит много дней. Испуг переплавлялся в панику, паника — в неверие, неверие — в жалость, жалость — в гнев, гнев — в протест, протест — в равнодушие, равнодушие — в смирение…

И все это время какая-то отдельная совершенно хладнокровная часть сознания молча следила за остальными. А когда настроения стали сменяться с совсем уж неприличной частотой, спокойно и властно вернула Айю в реальность.

Голова болела. И уже было не понять — то ли от удара об стену, то ли просто болела, как все последние дни. Тело казалось деревянным — от холода и усталости. Ломило правую руку, которую Керро вывернул, чтобы заставить бросить нож, ломило спину, ушибленную при падении, дергало скулу, отмеченную синяком.

И вдруг девушку прострелила от макушки до пяток внезапная мысль: у неё ведь есть пистолет! И Алисин нож! А если бы она помнила об этом утром, когда потекла крышей? Если бы открыла пальбу? Если бы начала размахивать не тычковым ножом, а…

Айю заколотило от запоздалого ужаса.

Очки ей захотелось посмотреть, идиотке. Любопытно, блин, стало…

Ледяными пальцами она прикоснулась к синяку на щеке. Боль соединяла с реальностью, напоминала о том, чем бывает чревата глупость. Конечно, Айя и вправду плохо знала жизнь и нравы чёрного сектора, только вот плохо знать — это одно, а вести себя дура дурой — совсем другое. Именно об этом ей сегодня говорил Керро. Жаль, она не поняла.

Да, пора бы мисс Геллан повзрослеть, если она собирается остаться здесь.

А она собирается? Айя замерла, раздумывая. Что ждёт её в родной корпорации? Конечно, лаборатория и опыты. А потом утилизация по девяносто девятому меморандуму…

Значит, как бы ни хотелось вернуться к прежней жизни — это вряд ли удастся. То есть, остается только один вариант — получить обещанный Керро «адекватный процент» и свободу. А потом как-то затеряться, исчезнуть, залечь на дно. Чтобы не вспоминали, не искали… И прожить остаток дней здесь. Или, может, в каком-то из белых секторов? Потому что в чёрном она долго не протянет даже с деньгами.

Блин. А сколько денег у него просить? Цифирь затребовал меньше двадцати процентов. Но он помогает. Тогда как Айя только путается под ногами и осложняет жизнь. С другой стороны, хакер всего лишь на подхвате, а она — непосредственно товар. Угу, круть. Но продает товар и торгуется за него Керро. Без него охотников на этот товар будет до чёрта и ни одному не придет в голову больной идеи что-то там Айке предлагать. Ха-ха.

А ведь, попади она в руки кому-то более циничному, могла бы уйти частями. К примеру, что стоит отвести её к уличному доку и распродать фрагментами? Или наоборот. Предложить целую Айю «Мариянетти». Тем более, когда они узнают, что девчонкой заинтересовались в «Виндзоре», наверняка постараются перебить цену…

Безумные мысли разной степени бредовости теснились в голове, грозя разорвать череп. Айя потерла глаза, разгоняя сон.

Холод медленно забирался под одежду…

Трое, наблюдающие эти метания, должно быть, усмехаются. Интересно, захочется ли им продолжать игру в Айкину удачу? Одно дело — абсурдное безлимитное везение одной отдельно взятой идиотки-корпоратки. И совсем другое — безлимитное везение лабораторной крысы, в которой начали просыпаться инстинкты улицы. Это уже не так весело. Таким везение всегда строго дозируют. Керро снова прав — лафа вот-вот может закончиться.

Что он там говорил? Намерения не значат ничего, значит результат? Его намерения могли быть какими угодно, но результат говорил сам за себя. Только Айя, искорёженная страхом и паникой, умудрилась не понять очевидного. А теперь вспомнила, как льнула к Керро Алиса. Она доверяла ему! Абсолютно. Да и вообще все кролики считали его своим. Он умудрился заслужить безусловное доверие бригады психопатов, которое ни до, ни после него заслужить не мог никто. Для этого мало уметь втираться. Для этого надо быть, по меньшей мере, очень честным. Теперь понятно, почему Алиса так удивилась словам Айи о непонятности Керро — на ее взгляд, сложно было найти человека проще.

Пока Айка терзалась размышлениями, ноябрьская ночь становилась всё морознее. Руки и лицо девушки уже онемели от холода. Хотелось спать. Согреться, наконец. Но спальник один на двоих. Как туда лечь? Керро, конечно, уже не совсем чужой, но и не настолько близкий, чтобы спать под одним одеялом. Разумеется, усталость и озноб помогут перебороть неловкость, но пока еще можно терпеть.

Айя села на обломок бетона и подула на ладони. Чёрт, холодно-то как. Она усмехнулась сама над собой — да, холодно. Не желает ли мисс Геллан вернуться в удобства корпоративного сектора? К теплу, душу и чистоте? И в этот миг, наконец, совершенно определенно и остро осознала — нет. Не желает. Никогда больше. Ни за что.

Утром Рекс еле-еле разлепил глаза. Голова не болела, выпил он накануне совсем мало — две-три стопки, не больше, но спать хотелось…

— Давай, давай, поднимайся, не на курорте, — тряс его за плечо Ирвин.

Молодой сел, потер ладонями лицо, с хрустом зевнул.

— Ага, — сказал он и начал обуваться, радуясь про себя, что накануне лег прямо в шмотках, и не нужно тратить время хотя бы на одевание. Так, броник надеть, куртку накинуть — и готов.

Разбитый и мятый со сна, Рекс вышел в холл следом за Ирвином.

— Лови! — Кемп, вольготно расположившийся на диване, бросил Додсону маленькую плоскую фляжку, которую Рекс еле поймал. — Глоток, не больше. Зато проснешься мигом. Моя особая мешанинка. Только, если стимуляторами закидываться будешь, Винса предупреди. Он состав знает, скажет, что можно, что нет.

От глотка мягкого и, к удивлению, неалкогольного питья в глазах внезапно потемнело, и Рекс осел на диван рядом с заржавшим Кемпом.

— Ща все наладится! — пообещал тот, хлопнув по плечу.

Не обманул. Накатившая невесть откуда дурнота отступила. Сознание прояснилось, в тело вернулась бодрость.

Рекс отдал флягу хозяину.

— Люблю с Винсом работать, — Кемп спрятал фляжку во внутренний карман куртки, — всегда комфортно, и оттянуться возможность есть, к тому же на цель выводит чётко.

— Ага, а самое главное — только на базе узнаешь, что добрая половина местных тебя на лоскуты порвать хотела, — хмыкнул Ирвин, а потом посерьёзнел и повернулся к Рексу: — Ты, молодой, гляди, не привыкай. Обычно за периметром не так. Зря тебя на первый выход к нам сунули, сбили правильный настрой.

Внизу неслышно открылась и закрылась дверь, а через полминуты на лестнице появилась Кара. Рекс привык видеть её собранной, насмешливой, слегка суховатой, поэтому сейчас удивился. Рейдерша была похожа на сытую хищницу — довольная, расслабленная, с едва уловимой ленцой в каждом движении.

— Будешь? — Кемп кивнул Каре и сделал жест, будто отвинчивает крышку с фляги.

— Поверх всего? — Кара потянулась — Не. Увольте.

— Смотри, свалишься.

— Свалюсь — донесете, — женщина плюхнулась в пустующее кресло, откинулась на спинку и успокоила: — Я легкая.

В этот раз дверь внизу будто бы даже не шелохнулась, поэтому собранный свежий Винсент возник на лестнице неожиданно.

— Все в сборе? Зашибись. Спускайтесь. Только у дверей тормознитесь, — с этими словами он кивнул Каре и сделал шаг к её креслу, освобождая дорогу мужчинам.

Рекс потянулся следом за Ирвином и Кемпом, однако уже на середине лестницы услышал доносящийся сверху негромкий разговор и, скорее рефлекторно, нежели обдуманно, задержался:

— Сделала? — спросил вполголоса Винс.

— Да. Закладки будут к обеду. Вот координаты… — Кара вдруг осеклась, и сразу после этого Винсент громко спросил:

— Молодой, чего завис? Кто любит греть уши, тот частенько остается без них. Всё необходимое я до тебя сам доведу.

Пристыженный Рекс быстро отправился дальше, нарочито громко топая. Внизу у выхода его уже ждали напарники.

— Слушай сюда, молодой, — Ирвин произнёс это обманчиво дружелюбно и благожелательно. — Винс тебе скажет, как отобразить в отчете тот факт, что ночью Кары с нами не было…

— И нужно ли вообще ее упоминать, — скучающим голосом закончил Кемп, глядя в сторону.

— Да, — согласился Ирвин. — Так вот. Настоятельно рекомендую прислушаться и сделать, как он скажет. Без дури и хрени.

Рекс оторопело кивнул.

Сладкий сон Айи нарушило чужое неосторожное движение. Ей было тепло. Очень тепло. А теперь тепло ускользало. Кожу, горячую ото сна, лизнул сквозняк. Холод тут же забрался под одежду, заставляя съежиться.

Девушка завозилась, натягивая на себя гладкую синтетическую ткань… Матерное шипение, раздавшееся где-то совсем рядом, заставило разлепить глаза. Керро натянул задубевшую от холода куртку и теперь обувался. Глядя на него, Айке совсем расхотелось выбираться из теплого кокона. Поэтому она ловко выпростала руку, сдернула со спальника свою курточку и втянула ее внутрь.

Ледяная! Аж передернуло всю.

— Доброе утро, — хрипло сказала девушка.

— Угу, — ответил Керро.

После этого Айя завозилась, одеваясь и попутно пытаясь вспомнить, как ложилась спать. Ответ был один: никак. Никак не ложилась. Сидела на обломках лестницы, спрятав руки под мышки. Так и срубилась.

Получается, Керро проснулся, увидел ее, притулившуюся в углу, поднял, разул и запихал в спальник? Смутно-смутно что-то такое припоминалось — закостеневшее от холода неуклюжее тело и тепло синтетической ткани, которое вдруг обняло со всех сторон. И Керро тоже теплый. Вообще очень повезло с теснотой — ему некуда было отстраниться. Поэтому Айя уткнулась ледяным носом в широкую спину и заснула.

Куртка, хотя и хрустела с мороза, но в спальнике чуть-чуть согрелась, а вот всовывать ноги в холодные ботинки оказалось тем еще удовольствием… Девушка торопливо затягивала шнуровку, надеясь сберечь хоть частичку тепла. Изо рта вырывался сизый пар, руки костенели.

— Б-б-блин… — сказала она, складывая спальник. — Вечером б-б-было теплее.

Керро молча снимал пленку. И сразу, как только он ее сложил, Айя поняла, что настоящий холод еще не начинался. Когда в закуток под лестницей ворвался ветер с улицы, показалось, будто даже волосы под шапкой встали дыбом и мгновенно покрылись инеем. Захотелось опять вытащить из контейнера спальник, напялить его на себя, прорезав дырки для ног, и так идти хоть на край света. А лучше не идти. Обратно расстелиться и лечь спать. Это же так здорово…

— Идём.

— Ага, — девушка вдела непослушные руки в лямки рюкзака. Спине сделалось чуточку теплее.

На улице задувало, и лежал снег. Снег, мать его! Грязь застыла, стала скользкой и коварной. Обломки бетона и кирпичей прочно вмерзли во вчерашнюю слякоть.

Айя потихоньку согревалась. Точнее, от быстрой ходьбы согревалось то, что было под одеждой, а лицо, наоборот, застыло от ледяного ветра.

Девушка шмыгнула носом:

— Куда мы идем? — спросила она.

— В тепло, — ответил Керро.

В тепло! В тёплое тепло!

— Далеко? — уточнила спутница.

— Не очень.

Тёплое тепло не очень далеко!

— А умыться там есть где?

— Да.

— Круть! — и она припустила еще резвее.

Темный тесный закоулок привел Керро и его спутницу к чёрному входу в «Девять жизней». Джувз как раз только-только поднялся и сейчас разжигал квадратную железную печь. Та стояла у него прямо за стойкой, на ней он готовил, от неё же и грелся в холода.

Бар был еще пуст. Ни случайно забредших полудурков, ни постоянных клиентов. Только сквозняки гуляли из угла в угол.

— О, Керро, — махнул рукой хозяин. — Вот ведь завернуло, да? Плевок на лету замерзает.

И он кивнул гостю на маленький столик, притулившийся за стойкой рядом с печью.

— Не был ты там, где действительно замерзает, — пробурчал Керро.

Джувз в ответ на это промолчал.

Айка заторопилась умываться.

— Там это… — сказал ей вслед Джувз, — вода не льётся. Шланг замёрз. Бери из канистры.

— Ага, спасибо.

Уборная оказалась так себе. Даже не так себе, а отстойной — вонючий закуток. Однако всё равно теплее, чем на улице. Вот только вода в канистре была совершенно ледяная, да ещё и полотенца не нашлось. Зато здесь висело мутное пластиковое зеркало, и лампочка под потолком хоть как-то, но светила. Айя мрачно разглядывала багровый синяк на скуле. Скоро коричневеть начнёт. Потом желтеть… Ладно, фиг с ним. Рано или поздно пройдёт. А её тут всё равно никто не знает.

Она вернулась в зал, вытирая мокрое лицо рукавом курточки, сбросила с плеч рюкзак, повесила его на спинку стула и села. От печи тянуло ощутимым, но пока ещё скудным теплом.

— Держи, — Керро протянул девушке сложенный в несколько раз лист бумаги. — Вчера надо было отдать, но руки не дошли.

Айя с удивлением взяла лист, развернула его и вгляделась в строки, выведенные летящим старомодным почерком.

— От Куин, что ли? — спросил Джувз, случайно скользнувший взглядом по посланию. — Не парься, — подмигнул он девушке, когда та настороженно прижала письмо к груди. — Угадал. Просто больше никто в секторе не нацарапает столько от руки.

Письмо. Настоящее бумажное письмо для девочки из корпоративного сектора, написанное странной женщиной, выдающей себя за персонажа старого сериала…

Когда Айя снова развернула лист бумаги, руки у нее подрагивали от волнения.

«Здравствуй Айя, девочка моя!

Как ты помнишь, я — врач. К тому же довольно старомодный. Поэтому ты, наверное, первый за много-много лет человек в чёрном секторе, который получает бумажное письмо, да к тому же написанное от руки. И уж, совершенно точно, ты первый в чёрном секторе человек, которому уличный доктор совершенно безвозмездно излагает его диагноз. Как видишь, чудеса случаются. Впрочем, Алиса сразу сказала, что ты сказочно удачлива, а она замечательно разбирается в людях.

Итак, зачем я тебе пишу? По вполне объяснимой врачебной привычке — не проходить равнодушно мимо узнаваемых симптомов. Если же учесть, что симптомы твои довольно тревожные, а сама ты являешься, безусловно, уникальным человеком, молчать я не имею права. К тому же ты с Керро. А это обстоятельство обязывает меня быть к тебе особенно внимательной. Ну и, в конце концов, то, что с тобой происходит, мне прекрасно знакомо, поскольку некогда я занималась именно изучением психотропных препаратов, исследованием их влияния на работу мозга и изменением личности при помощи фармацевтики и нейропрограммирования.

К сожалению, то, что я сейчас расскажу, вряд ли тебя обрадует, однако узнать это необходимо, хотя бы потому, что praemonitus praemunitus — кто предупрежден, тот вооружен.

Наверное, ты уже заметила, что с тобой происходят странные вещи. И я не о волшебном превращении самой обычной девушки в ценный объект стоимостью во много миллионов кредов. Речь о другом. О том, что ты не всегда и не во всём можешь себя контролировать, о «чужих» воспоминаниях, всплывающих в мозгу, о рефлексах, которым на первый взгляд неоткуда взяться, а ещё о головных болях, головокружениях, носовых кровотечениях, потере ориентации, потере моторной координации, ослаблении контроля над собственным поведением, эмоциональной неустойчивости. Ты ещё не все симптомы, мною перечисленные, ощутила на себе? Если нет, то хорошо. Очень хорошо. Потому что они — самые легкие и самые безобидные из грозящих тебе разнообразных психических и физиологических сбоев.

А теперь подробнее. Чтобы минимизировать последствия вторжения в рассудок, нужно быть очень осторожной. Как я смогла навскидку оценить работу специалистов «Виндзора», они не очень умело над тобой трудились. Это и благо, и зло. Благо, потому что более глубокая переработка сознания не оставила бы от тебя прежней ничего, кроме оболочки. Однако ты явно сохранила навыки неумело стёртой исходной личности, и они — эти навыки — очень тебе пригодятся. А зло заключается в том, что именно память об этих навыках оказывает то негативное воздействие на твой мозг, какое ты уже ощутила во всей красе.

Я сообщу тебе одну вещь. Она не должна тебя пугать, просто прими к сведению.

Люди с переработанным сознанием живут в среднем от пяти до пятнадцати лет после проведенных манипуляций. Часики тикают, моя девочка. Время уходит. Но прежде, чем ударяться в панику, подумай о том, что время уходит у всех. И очень многие, кто ещё вчера был здоровее и крепче тебя, уже кормят крыс где-то в подворотне. Я понимаю — утешение слабое, однако жизнь в чёрном секторе может оборваться совершенно внезапно по независящим от последствий медицинских экспериментов причинам. Ты жива — это главное. А учитывая твой уникальный иммунитет, есть шансы прожить долго.

Что тебе важно знать? Спустя некоторое время неприятные симптомы должны ослабнуть или полностью исчезнуть. Наступит стабилизация состояния — ремиссия. Всё, что не подчистили нейропрограммисты «Виндзора», ты постепенно вспомнишь, после чего бурные реакции организма прекратятся.

Если же они продолжат проявляться на протяжении длительного времени, это сигнал о серьезных нарушениях, которые произошли в работе мозга. Что может относиться к таким нарушениям?

Усиливающаяся головная боль, вялость, неустойчивость в позе Ромберга (положение стоя со сдвинутыми вместе стопами, закрытыми глазами и вытянутыми перед собой руками), раздражительность, забывчивость, ухудшение реакции, обмороки, затуманенность сознания, потеря ориентации при громких звуках или же ярком свете, тошнота (довольно сильная — приступами), светобоязнь, снижение зрения, нарушения сна.

Если это случится, особенно если случится комплексно, лучше тебе отыскать приличного доктора и, пока он проводит диагностику, постарайся не спускать с него ствола. Это, как понимаешь, особенно важно.

Далее. Чтобы уберечься от вышеперечисленного, соблюдай несколько важных условий: старайся избегать эмоциональных вспышек (раздражительности, агрессии), исключи спиртное и наркотическое, по возможности высыпайся. Понимаю — невыполнимо, но предупредить должна. Самое главное, старайся не накапливать стресс. Появился негатив — сбрось. Пристрели кого-нибудь, в конце концов. Напряжению нужно давать разрядку.

На крайний случай, если возникнет острая необходимость затормозить уже случившееся обострение — есть такое лекарство, которое в народе называют «амнезин». Одна таблетка перед сном. Предупреждаю ещё раз — крайнее средство. И такую роскошь, как его использование, можешь себе позволить единожды, максимум дважды (но последствия спрогнозировать уже не берусь). Оно даст откат на последний стресс. Говоря проще, ты забудешь случившееся. Начисто. Но принять таблетку нужно до первого засыпания. И ещё помни — чудес не бывает. Позже всё вспомнишь. Но главное — напряжение к тому моменту снимешь. Нагрузка на мозг получится щадящей, подсознание будет подготовлено. Впрочем, от души надеюсь, что этот совет тебе не пригодится.

Изменение личности без последствий не проходит. Об этом помни. То, что с тобой сделали, уже не изменить. Но с этим можно научиться жить и ладить. У кроликов получилось. А уж ты-то тем более осилишь.

Удачи тебе, моя девочка. И я отчего-то думаю, что мы ещё встретимся.

P.S. Всё это я сообщила и Керро, он сказал, будто есть варианты. Даже не стану гадать, какие именно, но, полагаю, ты уже убедилась, что у него весьма обширные и разнообразные знакомства».

Некоторое время Айя сидела в прострации, тупо глядя на строки приговора.

«Часики тикают».

В лучшем случае ей осталось жить лет десять. В худшем — от нескольких месяцев до нескольких дней. Мало. В восемнадцать лет жизнь представляется бесконечной, как уходящий к горизонту монорельс. А тут вдруг — «часики тикают». Трое, наверное, опять смеются. Может, вот она — причина удивительного везения? Просто Фортуна от щедрот своих решила всю немудрёную удачу, на которую может претендовать Айя Геллан, уместить в её короткий век?

С другой стороны, Куин права — время уходит у всех. И, чего уж душой кривить, когда вообще не знаешь, получится ли выжить в ближайшие сутки, терзаться из-за возможной безвременной кончины — это отравить свои последние дни страхом.

Поэтому Айя моргнула, выходя из оцепенения, ещё раз пробежалась глазами по отдельным фрагментам письма, задумчиво потерла подбородок и подняла взгляд на сидящего напротив Керро.

— Значит, ты знаешь про пять лет… — сказала она.

— Знаю. В утешение могу сказать — не ты первая, не ты последняя. Кстати, ты даже знакома с такими же «счастливчиками».

Девушка удивленно вскинула брови:

— Кролики?

— Они самые. Четвертый научник накосорезил-таки. Он разрабатывал самоуничтожение человека. Разработал. А триггеры встроить не успел. Так что самоликвидаторы срабатывают случайно. Очень редко. Впрочем, все живем, как последний день. Может, сюда уже летит звено вертушек по наши головы? А мы и не знаем. А, может, в сектор пара-тройка сумасшедших снайперов вошла?

— Куин то же пишет… — пробурчала Айя и подумала, что её специфическое везение снова явило себя во всей красе.

Если ликвидатор кроликов срабатывает внезапно и без предупреждения, то переключение её «тумблера» будет сопровождаться предварительными спецэффектами, а значит, есть шанс понять, осознать или, если получится, предотвратить. А не получится, так хотя бы подготовиться.

Ну, что, девочка с часовой бомбой внутри, накануне жизнь казалась тебе беспросветно сложной? Осознаешь теперь, насколько она была проще? Чего ты там вчера рассчитывала для себя выторговать? Торгуйся, но, как говорится, Memento mori. Постоянно. Смерть гораздо ближе, чем ты привыкла думать. Возможно, даже не успеешь свой «адекватный процент» потратить. Время идёт. Как ты им распорядишься, когда оно утекает сквозь пальцы?

Все ночные сущности, будто пробудившись, затрепыхались в голове, забились, превращаясь в знакомые уже стадии гнева, готовые разорвать рассудок на части. Сразу начало ломить затылок. Нет, нет, нет… Хватит! Куин сказала избегать эмоциональных вспышек. Поэтому спокойно. Дыши. Медленно. Вот так, да.

А теперь думай. Тоже медленно, обмусоливая каждую имеющую отношение к делу мысль. И дыши. Ровно.

Она уронила взгляд на свои руки. Пальцы дрожали. И отнюдь не от холода. Печь уже достаточно раскалилась, и от неё волнами расходилось тепло.

Айя сделала очередной вдох-выдох. Мелкая дрожь стала утихать. Вдох. Выдох. Куин пишет, напряжение надо сбрасывать. Можно выйти и пристрелить кого-нибудь. Нет. Это после. Потом. Вдох. Выдох. Головная боль медленно и неохотно, но всё-таки отступила.

Джувз подчеркнуто шумно гремел посудой на другом конце стойки и не обращал на посетителей внимания.

…Керро терпеливо ждал, пока Айка свыкнется с мыслью о своей внезапной смертности, когда в правом углу очков замигала иконка полученного сообщения — обычный конверт, но сбоку три зеленые точки. Аппаратура «связистов» допускала такое только для посланий одной вполне конкретной личности…

«Привет.

Человек, который говорил с тобой в «Хризантемах», знает, что ты взял, но не знает, сколько ты за это хочешь. Назначай встречу. Он сказал, контакт тебе известен.

P.S. Мне жаль, что Алиса погибла. Обещаю, граффити никто не тронет».

— Керро, — Айка, наконец, оторвала немигающий взгляд от своих рук и посмотрела на собеседника. — Помнишь, когда мы разговаривали, ты сказал, что деньги — прах? Конечно, деньги деньгам рознь, но ведь не они твой главный интерес во всей этой истории, верно?

— Это не вопрос, а утверждение, — скучным голосом заметил он.

— Тогда вот вопрос: чего ты хочешь?

— Теперь? Забраться в Зета-Центр и посмотреть, что оттуда можно взять, — Керро усмехнулся, — полезного.

Девушка посмотрела на него с удивлением:

— А если Цифирь ошибся? Если я вспомнила что-то не то и вообще в итоге не из Зета-Центра?

— Тогда я умру, — пожал плечами собеседник.

— А моя роль во всём этом какая? — не поняла Айя. — Я-то тебе зачем?

— Ты сумела уйти из Зета-центра как раз во время катастрофы, — пояснил он. — Значит, можешь и войти. А дальше пусть… Тебе Куин про «варианты» написала? Вот, пусть «варианты» и разбираются, что к чему и как дать твой иммунитет мне.

Девушка опешила. Смотрела на него и хлопала глазами. Вот, значит, как? Снова сделать её подопытной крысой? Только на этот раз не для испытания смертоносных вирусов, а для передачи иммунитета. Который нужен ему, чтобы залезть черт-те куда и посмотреть «что оттуда можно взять». С большим трудом Айя умудрилась сохранить невозмутимость.

— Куин написала, что нельзя копить стресс, надо сбрасывать напряжение, — девушка говорила ровно, хотя внутри её колотило от возмущения и гнева. — Рекомендовала пристрелить кого-нибудь. Сейчас мне очень хочется пристрелить тебя. Не знаешь, есть поблизости более безопасные варианты? Какой-нибудь бродяга пьяный, например… Ладно, молчи. Сама найду.

Она перевела дыхание. Иммунитет ему дать… сука! Совсем охренел! Только медленно нарастающая головная боль помогла Айке сбросить обороты ярости. Самообладание возвращалось с трудом. Нет, ну каково вообще, а?! Долбаное везение. Долбаный Керро! Уф-ф-ф… Дыши, Айя, дыши… «Твой иммунитет мне». Чтоб он тебе колом встал, скотина хитрожопая! Чтоб тебе вместе с иммунитетом такой же тумблер самоликвидации встроили! Спокойно. Вдох. Выдох. А то и правда придется кого-нибудь валить…

— Керро, мне нужно все обдумать, — сказала, наконец, девушка. — Дай мне время до вечера. Хорошо?

Эледа разложила на столе голографические планшеты, включила на каждом воспроизведение, после чего задала режим конференции внутри локальной сети.

Над экранами замерцали проекции руководителей отделов и подразделений. Мисс Ховерс сразу же отсела в сторону и включила свой голограммер на запись.

— Доброе утро, господа, — Ленгли обвел глазами участников встречи. — Очередное совещание рабочей группы «Ключ» с докладами о результатах проделанной работы предлагаю начать с мистера Эванза, — он кивнул представителю корпуса карателей.

Голограмма широкоплечего мужчины с квадратным лицом и тяжелой челюстью сразу стала чуть ярче.

— Корпус проработал ваш запрос, — начал доклад старший каратель. — Вывод: возможность проведения внезапной зачистки в тридцать седьмом секторе исключена. Следовательно, в случае начала операции из-под удара успеет уйти от пятидесяти до шестидесяти процентов населения. Напомню, что даже в условиях абсолютной внезапности успевают спастись от пяти до двадцати процентов. Мы, конечно, учитываем, что половина сбежавших погибнет из-за погодных условий и взаимной агрессии, однако гарантировать уничтожение или захват единичного объекта в таких условиях всё равно не можем. Это означает, что полная секторальная зачистка нецелесообразна. На этом я полагаю своё участие в рабочей группе завершенным.

Вопросительные интонации в его голосе отсутствовали.

— Благодарю за информацию, — спокойно сказал Ленгли. — Нам было необходимо экспертное мнение.

— Разумеется, сэр, — кивнул каратель, после чего его голограмма погасла.

Джед откинулся в кресле.

— Теперь слово представителям конкурирующего подразделения, — он повернулся к другому участнику совещания — седому через волос крепкому мужчине с крайне тяжёлым взглядом. — Благодарю, что не стали раздувать соперничество.

— Корпус рейдеров вообще не любит конфликтов, — в отличие от довольно агрессивно настроенного карателя рейдер был спокойно равнодушен. — Итак, касаемо запроса о введении в сектор дополнительных сил. Это всегда решает тот, кто уже работает на месте, в данном случае — Винсент Хейли. И если он утверждает, что дополнительная помощь ему не требуется… Со своей стороны, ознакомившись с его текущими отчетами, я склонен согласиться. Да, если вы настаиваете, мы можем отправить ещё три группы ему в поддержку, но такая концентрация сил только привлечет внимание конкурирующих корпораций.

— Ваша оценка действий мистера Хейли? — спросил Ленгли.

— С учетом того, что он уже получил предложение о переговорах, отличная работа. Теперь главное — не форсировать события. Вариант простого выкупа объекта, конечно, не так драматичен, как спецоперация по захвату, но зато намного более надёжен.

— Благодарю. Не смею больше задерживать, — Джед отвернулся от рейдера за мгновение до того, как его голограмма погасла. — А что скажет представитель службы содержания и конвоирования заключенных?

— Объекты экипированы и проинструктированы, — отрапортовал упитанный мужчина в тёмно-синей полувоенной форме. — Наряд для их сопровождения выделен. Можем отправлять хоть сейчас.

Джед уже открыл рот, чтобы выразить согласие, но в диалог вклинился начальник биолаборатории:

— Прошу задержаться до полудня, мы ещё не совсем готовы.

— Да хоть до полуночи, — пожал плечами конвоир, скользнув взглядом по человеку в белом халате. — У нас все быстро, соберёмся по первому приказу.

— Благодарю за понимание, — вмешался Ленгли, пока научники и силовики не успели разругаться. — Мы вынуждены действовать так, как того требует наука.

Еще минус голограмма.

Джед обвел глазами оставшихся участников совещания:

— Что ж, теперь, когда остались только ознакомленные с сутью дела по объекту «Фиалка», заслушаем, наконец, наших архивистов. Мистер Гортон, вам слово.

— Благодарю, сэр, — откашлялся сухопарый мужчина в дорогих позолоченных очках. — Итак, пять лет назад в два часа ночи шестнадцатого августа служба радиоразведки засекла сигнал из Зета-Центра. Согласно инструкции, туда направили высотный беспилотник и переориентировали спутник слежения. По полученным данным наземный корпус Зета-центра был перекрыт с предосторожностями, соответствующими высшему уровню биологической опасности, а служба охраны перешла на усиленный режим. Сорок минут спустя с ближайшей базы «Мариянетти» вышла автоколонна, в составе которой были замечены, в том числе, дезактивационные модули и машины для работы в условиях биологического заражения. Еще спустя тридцать четыре минуты старшему автоколонны пришел инфопакет из Зета-центра, после чего колонна остановилась, а через пять минут развернулась и отправилась обратно на базу. Спустя полчаса, с беспилотника, в пределах периметра Зета-центра были обнаружены первые погибшие — младший обслуживающий персонал, пытавшийся покинуть базу. Сотрудники, которые в это время находились в подземном комплексе, из-за включения режима защиты оказались запертыми внутри. Выживших не было. Ориентируясь на указанные разведданные, наша корпорация в течение месяца после происшествия направила на этот объект две научные экспедиции с интервалом в неделю. Никто из приблизившихся к периметру Центра ближе, чем на пять километров, не выжил. Сводку и полный пакет информации я вам отправлял. Применение специализированного киборга результатов не дало — связь была потеряна вскоре после его входа в Центр. Кроме того, нам известно о трёх попытках проникновения в Зета-центр других корпораций. По имеющимся данным они также оказались безуспешными. «Маряинетти» не выдвигали ноту протеста и не препятствовали экспедициям. Однако сами на место происшествия никого не направляли. Пока это всё, но мы продолжаем поиск и сбор информации.

— Благодарю. Что-нибудь можете добавить? — повернулся Ленгли к биологу.

— Только то, что при помощи лабораторных животных и дистанционно управляемой техники мы смогли частично проверить уровень угрозы. Что бы там ни было, оно проходит даже в герметичные боксы с толщиной стенок полтора сантиметра и меньше. Из двух десятков подопытных кроликов, мышей, крыс, собак и кошек не выжила ни одна особь.

— А на людях проверяли? — поинтересовался Джед.

— В отчетах не отражено. Но, думаю, просто не стали связываться. Дорого и довольно очевидно. К тому же бокс для лабораторных животных дешевле, меньше, легче, и его куда проще доставить.

— Предпринимались ли попытки вывезти из окрестностей Зета-центра боксы с умершими животными для исследований?

— Насколько мне известно — нет, — развел руками биолог. — Но поиск информации по данному вопросу ведется как нами, так и архивистами. Однако, агент…

— Да?

— Предполагаю с вероятностью девяносто девять процентов, что таких попыток не было, — представитель биолаборатории замялся и пояснил: — В Зета-центре работал сам Дерек Вулкинс.

— Ну да, Гений Смерти… — Ленгли хотел было хмыкнуть, но посмотрел на преисполненные благоговения лица собеседников и сдержался.

— Вы ведь знаете его репутацию, сэр, — сказал начальник архива. — Сомневаюсь, чтобы кто-то из руководства «Виндзора» дал санкции на вывоз образцов, заражённых вирусом, который создал этот ученый.

— А как вы расцениваете шансы на выживание хоть кого-то из людей, находившихся в Зета-центре? — спросил Джед.

— Мизерны. Однако вероятность того, что в окрестностях появился биологический образец из какой-то другой лаборатории, ещё меньше. Именно поэтому мы поддержали вашу версию.

Агент Ленгли довольно улыбнулся.

— Что ж, прекрасно. Благодарю за информацию, господа. Работаем дальше.

— Удивительно, что в Хризантемы пускают так рано, — Винс, устроившийся за пустым столиком, поприветствовал Су Мин кивком.

— Для меня откроют в любое время, — кореянка сняла курточку и села напротив, — тем, за кого я попросила, тоже.

— Керро откликнулся, — Винс коснулся кнопки на дужке очков, и его пальцы замелькали над столом, перебирая виртуальное меню. — Лови. Я даже не ожидал, что он так быстро отзовется.

— В этом секторе, — спокойно сказала девушка, — не больше десяти человек получают мои личные сообщения. И ни один их не проигнорирует.

Она вытащила из внутреннего кармана курточки голокуб, быстро трансформировала его в плоскость и вчиталась в сообщение, после чего развернула голополе и вывела на него карту сектора. На долю секунды перед глазами Винсента мелькнули какие-то пометки на корейском, которые, впрочем, сразу же исчезли, повинуясь жесту. Короткий взмах ладони, и перед глазами собеседника остался фрагмент карты с одним выбранным районом.

— Хороший район, — похвалила Су Мин. — Туда от нас всего два прохода, а внутри, если понадобится, можно прятаться месяцами. Проверить, откуда было отправлено сообщение?

Винс пожал плечами:

— Смысл? Там, сто процентов, одноразовый передатчик с таймером и, почти наверняка, термитной шашкой.

— А ты хорошо понимаешь Керро, — девушка улыбнулась. — С молодым вашим пойдешь? — и когда рейдер кивнул, продолжила: — Тогда твое прикрытие встанет здесь.

Кореянка указала точку на карте.

Близко. Если что, дойдут минут за десять. Уж столько они с Рексом всяко продержатся, тем более в таком районе.

— И, Винс, — узкая ладонь коснулась запястья мужчины, — играй с Керро честно. Он это весьма ценит, а вот обман не прощает.

По сторонам тянулись руины домов и развалины каких-то не то цехов, не то складов. Это и в лучшие времена был не самый фешенебельный район, а уж теперь и вовсе — иллюстрация к фильму-апокалипсису. Дорога разбита, на обочинах — остовы заржавевших автомобилей, частично смятых, частично сожранных коррозией, частично разобранных. И мусор, мусор, мусор. Удивительно, сколько его тут. Обрывки целлофана, обертки, пластиковые обломки, всякая другая хрень. Всё давно слежавшееся. Интересно, как люди умудряются создавать вокруг себя такой феерический срач? Это при том, что в тридцать седьмом секторе живет не так уж много народу, а здешний район считается заброшенным даже по местным меркам.

Рекс шел следом за Винсентом, выискивая дорогу среди присыпанного снегом мусора. Сейчас Додсону казалось, будто трехмесячные курсы рейдеров, которые он окончил — это сон и морок, а на самом деле он в составе своей ГБР на очередном выезде в мёртвый сектор. Просто водилы заглушили движки, а ребята на секунду замолчали…

Смешно. Все гэбээровцы, если их заносило в мертвые сектора, старались там посильнее шуметь, разгоняя жутковатую безжизненную тишину. А вот Винс, наоборот, шел беззвучно.

— Винс, — вполголоса окликнул молодой своего спутника, — говорить-то можно?

— Можно. Только не ори.

Рексу показалось, что за линзами очков старший на секунду скосил взгляд на изображение с камер заднего вида.

— Что, жутью пробирает? — хохотнул рейдер. — Привыкнешь.

Да уж. Не поспоришь.

— Ирвин и Кемп сказали, ты доведешь, как отчитаться о ночной отлучке Кары…

— Как есть, так и отчитывайся, — пожал плечами Винсент. — Ночью ее не было, утром доложила старшему группы о выполненной работе.

— А про… — Рекс замялся.

— Про то, какой утром пришла? Хочешь дураком себя выставить, сообщай. Думаешь, никто не знает?

— То есть это как бы нормально, что мы вчера… ну…

Старший остановился и, оглянувшись, посмотрел на напарника:

— Ты даже не представляешь, на что готовы закрывать глаза в управлении, пока даешь результат, — он усмехнулся и пошел дальше. — Хотя совсем уж отвязные развлечения, конечно, не приветствуются. Мы ведь не каратели. А те, кого на чем-то подобном ловят, частенько не возвращаются из рейдов.

Некоторое время они шли молча, потом Рекс снова спросил:

— Винс, почему на курсах так плохо готовят? Нас ведь даже штурму зданий учили только в теории, не говоря уже о том, как переговоры вести или ещё что. Я вот с очками путаюсь…

Старший на ходу аж затрясся от хохота.

— Ну, ты, блин… — его снова беззвучно заколотило. — Ты действительно думал, что рейдера готовят три месяца? Рекс, полный курс три года, и потом ещё год практики в специальных группах на специальных заданиях, — Винс насмешливо посмотрел на ошарашенного спутника. — А курсы и первый рейд — это так… отбор. Кто пережил выход и будет после него рекомендован старшим группы, тот пойдет учиться уже всерьёз. Особо не рвись только. Просто держись рядом и проблем не создавай. Подпишу я тебе направление… если совсем уж не накосячишь.

Еще несколько шагов они прошли молча, собеседник был настолько ошарашен новостями, что в голову Винсента закралось запоздалое подозрение.

— Слушай, — спросил рейдер, — а ты часом не интернатский?

— Да. Откуда…

— Так в интернатах вечно всякую пропагандистскую муть гонят, — рейдер хмыкнул. — «Благо корпорации — превыше личного». «Чести защищать «Виндзор» удостаиваются лучшие» и прочее такое. Мой тебе совет: забудь. Прямо сейчас. За периметр с таким мусором в голове соваться нельзя. Впрочем, в учебке из тебя эту хрень и так выбьют. Хотя и в чистой зоне выше рядового с такой лабудой в голове не поднимешься. Ладно, это всё лирика была. А теперь слушай сюда, и слушай внимательно. На встрече стоишь у меня за спиной и молчишь. К оружию не тянуться ни под каким предлогом. Даже чтоб намека на движение не было — переговоры сорвешь. И если я вдруг раскашляюсь, значит, работаем по силовому варианту — будь готов в любой момент.

Рекс кивнул:

— Понял.

Су Мин устроилась на циновке, поджав ноги и прикрыв глаза — спина прямая, плечи расправлены, руки ладонями вниз лежат на коленях. Для европейца — довольно неудобная напряженная поза, для неё — одна из самых комфортных, позволяющая сосредоточиться, настроиться на работу и привести мысли в порядок.

Как ни бодрись, а прошедшие дни (да и ночи тоже) были весьма насыщенными, и предстоящие обещали им ни в чем не уступить. Поэтому любую свободную минуту стоило потратить на отдых. А раз уж не складывается со сном, надо хотя бы на время отключать сознание. Как сейчас. Просто тишина, просто спокойствие и расслабление…

Некоторые говорят, что ждать и догонять — самое изматывающее дело. Неправда. Ожидание — это своего рода передышка перед началом действий. Ее нужно ценить и любить. Кроме того, ждать даже приятно, особенно когда знаешь, что запущенные процессы развиваются так, как им следует развиваться, а ты лишь наблюдаешь, контролируешь и держишь руку на пульсе событий, чтобы в нужный момент оказаться в положенном месте.

— Госпожа, — прозвучал мягкий голос в динамике коммуникатора, — согласно вашему приказу мы прекратили сопровождение гостя и заняли наблюдательные посты на подходах к месту встречи. Только что вглубь района прошли пятеро средневооруженных «патлатых». Жду указаний.

Су Мин довольно улыбнулась, по-прежнему не открывая глаз. Все-таки правда, что сильные мужчины приносят женщине удачу. А самое главное, это их — мужская — удача и, пусть даже её даровали Трое, к женщине у Трех претензий уже не будет. Можно черпать везение полными горстями, зная, что платить придётся другому.

— Собирай людей рядом с точкой входа патлатых. Я скоро буду.

Переключение канала:

— Тройка «Хан» на выход. Ждите меня в машине.

Еще одно переключение, короткое ожидание:

— Старший, по информации из проверенного источника, Патлатый решил уничтожить нашего гостя. В районе, где гость организует деловую встречу, обнаружена их группа. Я беру тревожную тройку и выдвигаюсь к месту засады. Прошу поднять беспилотник для ускорения поиска.

Старший немного помолчал, а потом спросил:

— Ты уверена? Это — война.

— Уверена. Этот источник никогда меня не подводил, — Су Мин усмехнулась одними губами. «Этим источником» была ее собственная голова, и уж сама себя она точно не подводила ни разу. — Он думает, мы не знаем. Сделаю так, что Патлатому нечего будет нам предъявить.

Собеседник едва слышно вздохнул:

— Будь это Бивень, я бы попросил тебя раскрыть информатора. Но это Патлатый. Твои действия полностью одобряю. Беспилотник поднимем, когда вы соединитесь с тройкой прикрытия гостя.

Девушка нажала кнопку отбоя и довольно улыбнулась. Надо при случае поблагодарить Керро за то, что из всех заброшенных районов сектора он выбрал именно этот — совершенно безлюдный. А вот информатору, который подбросил дезу пятерке патлатых, она ничего говорить не будет. Деньгами уже оплачено.

Су Мин поднялась на ноги, скинула халат и перебросила его через край ширмы. Одежда для выхода была приготовлена заранее: плотные штаны, толстовка, бронежилет скрытого ношения, теплая короткая куртка, ботинки на толстой нескользящей подошве, на правое предплечье — крепеж для трансформированного в планшет голокуба.

Чуть поколебавшись, девушка все-таки закрепила в специальных петлях на подкладке курточки длинный нож боло. Последними подхватила пистолет-пулемет и подсумок с магазинами.

Забавно… Мэрилин — ее названая сестра — когда-то поклялась, что больше не возьмет в руки оружие, а Су Мин тогда же, что будет спать только с теми, кто ей действительно нравится. И что?

Мэрилин теперь ложится в постель исключительно с тем, с кем хочет. А сама Су Мин давно могла бы не брать в руки оружия (хватает тех, кто готов и рад убивать за нее). Но нет. Добровольно отказаться от острой, как лезвие бритвы, радости, что это ты — живая — стоишь над упавшим врагом, оказалось невозможно.

Смешно… дурацкие клятвы, много лет назад данные двумя измученными девчонками самим себе, вдруг стали опорой в жизни и вытянули обеих буквально с самого дна.

Керро довольно хмыкнул, глядя на переданную с ретранслятора картинку: двое корпов зашли в подъезд полуразваленного дома. Всё строго по правилам подобных переговоров: встали там, где сами сочли нужным, не доходя метров пятидесяти до указанного ориентира. Замерли. Ждут выхода на связь.

А вот он сумел угадать, где они остановятся: он просчитал их, а это серьезное повышение позиции в переговорах. Неплохо.

Прицельная марка коммуникационного лазера все так же держалась на приемнике ретранслятора, ларингофон прилип к горлу. Керро выбрал контакт из списка быстрых вызовов:

— Стой, где стоишь. Через минуту буду. И, Винсент, там, в углу, возле вас ржавая железяка валяется. Подними, глянь на обратную сторону.

С этими словами рейдер сбросил вызов и отправил на ретранслятор команду по активации таймера самоуничтожения. Через двадцать минут взорвётся. Теперь коммуникационный лазер можно убрать под куртку, а самому отправляться на встречу.

Жаль, не увидеть морду корпа, когда тот обнаружит на обороте железяки рисунок гранаты и поймет, что выбор его локации был предсказуем, а значит, опасен. Пусть немножко взбодрится от этого знания.

Керро спустился по узкой лестнице старой водонапорной башни и вышел на улицу. Миновал развалины бетонного ограждения, затем пересек разбитую дорогу, вдоль которой теснились одно к другому двухэтажные серые здания. Проходы между ними были сделаны в виде мрачных сквозных коридоров, кое-где обрушенных не то временем, не то давнишними взрывами. Рейдер нырнул в полумрак одной из уцелевших арок, которая вывела его в тесный двор, где догнивали свой век железные остовы легковушек. Торец дома напротив был частично обрушен. У подножия стены валялась куча битых кирпичей — по ней рейдер без труда забрался в здание, пересек короткий коридорчик и вышел в холл, где ждали корпы.

Старший выглядел невозмутимым, а вот его молодой напарник в руках себя держать еще не умел — был слишком напряжен и собран. Видать, крепко по нервам картинка гранаты дала. Вот что значит сила правильного искусства.

— Хороший почерк Айям в восемнадцатом интернате ставят, согласись? — сказал тем временем корп.

— Ага, — кивнул Керро, — особенно тем, которые Геллан из группы «2Б». Ну и какой у тебя сейчас лимит?

— Что тебе до моих лимитов? Свою цифру называй.

— Пять. И я не о сотнях тысяч, — ответил рейдер.

— Думаешь, она того стоит? — слегка удивился собеседник.

— Я не думаю и тебе не советую. У тебя руководство есть, вот им и передай…

В это время в правом верхнему углу очков Керро мигнула синяя иконка полученного сообщения. Вообще, в специальном канале всякая хрень ходила регулярно — в час по сотне — какой-нибудь невинный текст, зачастую бредовый. Подключиться к каналу стоило недорого, а развлекались в черном секторе такими вещами многие. Чуши здесь гнали, конечно, запредельно. Но иногда в лавине ничего незначащих слов и фраз проскальзывали действительно ценные. Собственно, одной из забот Цифрыча была поддержка бредогенератора для канала. Платили за это тьфу, но и работы ведь мизер.

Электронный комплекс Керро отслеживал поток сообщений и ловил кодовые слова, после чего перекодировщик расшифровывал истинный смысл послания и выдавал его на очки.

Сообщения высшего приоритета выпадали сразу развернутыми, вот и сейчас иконка развернулась, а перед глазами замигали красные буквы:

«В районе встречи засечена телеметрия боевого киборга!!!»

Цифирь свою долю отрабатывал на все бабки.

— …главное — не тяни. Я с тобой свяжусь чуть позже. Торговаться не будем, — Керро сделал шаг назад, не отводя взгляда от собеседника.

— Цена какая-то запредельная, — ошарашенный корп автоматически двинулся следом, — хоть намекни, чего нашим искать в подтверждение?

Забалтывает. Керро внутренне подобрался. Киборг — это трындец. Он, в отличие от тех штурмовиков в «Квадрате», не остановится. И хрен ты чем подручным эту железяку завалишь, а она вооружена до зубов и из своей пушки навылет бьёт дома.

— Назад, — в руке рейдера появилась граната.

— Знаешь, — корпорат плавно опустил руки, но остановился, — не бери на понт. У тебя кнопка на ворот броника выведена. Взрывчатка или термит? Неважно. А ты пугаешь гранатой. Тем более, наступательной. Притом, что мы в броне. Плюс моё прикрытие придёт через пять минут, а ты — одиночка. В чем дело?

— Да ты из наблюдательных, коллега… — Керро дважды резко моргнул, запуская на очках таймер. В поле зрения побежали цифры секундомера.

Сразу после этого рейдер выдернул чеку и бросил гранату на пол между собой и своим собеседником. Молодой корп дернулся, старший даже не шелохнулся. Руки все по-прежнему держали чуть на отлете от оружия.

— Не надо было киборга притаскивать. Если ваш — зря. Если не ваш, тоже валите.

Корпорат застыл, но, несмотря на самообладание, совсем скрыть удивление не сумел. Секундомер досчитал до пятнадцати.

Сказать, что Винсент офигел, услышав про киборга, — ничего не сказать. Единственная мысль, которая осталась в голове: «Ленгли, сука!» Свою железяку он отправил или из спецподразделения взял — неважно. Но мля… и тут по ушам ударил взрыв, а очки мгновенно затемнились, защищая глаза от вспышки.

Дальше все случилось очень быстро и на рефлексах.

Скрутка влево, уход вниз. Что-то чиркает по рукаву. Выхватить оружие. Ёп, стрелять нельзя — нихера не видно, а рядом молодой! Но… как?! Как, бля?!

Очки просветлели. В ушах звенело. Керро не было. Свалил.

Доворот головы — на землю медленно заваливается Рекс, из незащищенной кисти торчат три иголки. Удивительно, как много успеваешь заметить в состоянии злобной растерянности.

Очки в режим тепловизора. Есть тепловой след! Вперед.

Небольшая комнатка, давно выбитое окно. Прыжок с подоконника на груду битого кирпича.

Очередь!

Винс упал, перекатился, но, когда поднял голову, темный проход между домами уже был пуст. Твою ж мать!!!

И только тут пришло осознание — Керро стрелял не на поражение. Умен и хладнокровен. А вот он — мастер-рейдер Винсент Хейли — повел себя, как последний идиот.

Надо возвращаться. Винс развернулся и увидел слева на подоконнике бело-голубую пластиковую упаковку с антидотом к парализатору. Уже не спеша подобрал её и отправился обратно к брошенному напарнику.

С трудом сдерживая бешенство, рейдер подошел к лежащему ничком Рексу, выдернул одну из игл, что торчала в тыльной стороне ладони, и внимательно изучил цветовую маркировку на хвостовике.

Оно. Впрочем, если бы Керро хотел их смерти, то стрелял бы не из игольника.

Винсент медленно вдохнул-выдохнул, возвращая утраченное хладнокровие, после чего разорвал упаковку и воткнул шприц-тюбик в плечо напарнику. Затем поднял безвольное ещё тело, прислонил к стене, устраивая поудобней. Снова глубоко вдохнул, нажал кнопку на дужке очков, выбрал контакт.

— Агент Ленгли, чей киборг находится сейчас в районе переговоров? — голос рейдера Хейли звучал абсолютно спокойно, но усмиренное бешенство, конечно, никуда не делось. Просто затаилось и ждало своего часа.

Хороший район. Тихо. Совершенно безлюдно. Грязно. И очень легко спрятаться. Су Мин стояла в узком переулке, прислонившись к стене. Чуть впереди около старого склада замерли четверо её людей. Ещё двое сейчас занимали удобные позиции на втором и третьем этажах частично обрушившегося здания.

Щелчок рации. Следом, почти сразу, еще один. Су Мин бросила взгляд на экран планшета, на который транслировалось видео с беспилотника — пятеро недоносков отслеживают выход из переулка с другой стороны площади. Отлично! Несомненным везением можно считать то, что именно там, только четырьмя кварталами ниже, находится Винсент, хотя этого она совершенно не планировала. В конце концов, где Керро будет встречаться с корпом, знал только один человек. Сам Керро. И вдруг такая удача.

«Винс, тут по твою душу патлатые. Сейчас их угомоним — немного постреляем. Предупреди Керро, он слегка параноик».

Однако нажать кнопку отправки Су Мин не успела — где-то в глубине района рванула граната. Патлатые утырки от этого звука встрепенулись… и двое из них мгновенно легли под пулями корейских стрелков. Трое повалились на землю, выхватывая оружие, попытались развернуться… Ещё минус один — с беспилотника четко видно. Оставшиеся два успели откатиться за ржавый остов искореженного седана, но четверка Су Мин находилась уже на дистанции броска. Полетели гранаты! Бабах! Ржавая железяка, за которой укрылись случайно выжившие, дрогнула от взрывной волны, изъеденную коррозией крышу пробили осколки. Вот и всё.

Несколькими кварталами ниже протрещала короткая очередь.

Девушка стерла утратившее актуальность сообщение и набрала новое: «Винс, стреляли мы. Всё закончено. Выходи к площади с руинами фонтана в центре. Буду стоять в трех метрах от чаши». Су Мин бросила короткий взгляд на экран планшета, сверяясь с местностью, и добавила: «Рядом с обломком фонарного столба».

Ответ пришел через несколько секунд: «Ок. У нас тоже проблемы, но потерь нет. Выхожу к вам. Обозначусь: очередь в два патрона, после паузы — одиночный».

Умница. А теперь можно и Старшему написать: «Отзывай беспилотник, всё закончено. Буду успокаивать гостя».

Айка сидела на каменном обломке, подложив под себя рюкзачок и закутавшись в термоодеяло. Одеяло ей дал Керро — изнутри теплоизолирующая фольга, снаружи серый камуфляж, если завернуться с головой и не шевелиться, вообще будет не видно, что тут — в темном углу — притаился живой человек.

— На, держи, — сказал Керро, снимая с руки часы. — Не вернусь через два часа — сваливаешь. Если в здание зайдет кто-то, кто может тебя увидеть — тоже сваливаешь. Там, направо по улице, есть старый дом с обрушенным подъездом. Добежишь до него, подождешь за обломками еще минут десять. Не приду, валишь совсем. Ну и по ситуации. Главное — не отсвечивай.

Она кивнула. Часы оказались увесистыми, а металлический браслет слишком свободным для тощего запястья и теперь болтался на руке, непривычно отяжеляя кисть.

— Ты лучше возвращайся, — сказала девушка, закутываясь в одеяло.

И впервые страх о Керро непривычно кольнул сердце. Может быть, потому, что рейдер перед уходом, совсем как Алиса, отдал ей свою вещь, и Айя вдруг отчетливо поняла: он ведь тоже может не вернуться.

— Два часа, — повторил он, видимо, не надеясь на ее сообразительность.

— Я поняла. А потом сваливать к старому дому с обрушенным подъездом.

— И без самодеятельности, понятливая. Вот, — он протянул ей небольшой конверт, — откроешь, если не вернусь.

С этими словами Керро ушел.

Стало тихо. В дверной проем задувал ветер. День выдался пасмурный и серый. А время тянулось медленно-медленно… Казалось, от одной секунды до другой не доли мгновения пролетают, а протягиваются минуты — долгие и вязкие. Айя сидела, стискивала в руке конверт и глядела на часы, стрелки на которых, казалось, застыли.

Пять минут.

Порыв ветра влетел в окно и разбился о противоположную стену.

Семь минут.

Керро еще даже не дошел туда, куда собирался.

Десять минут.

Что делать, если он не вернется? Куда идти? Денег как не было, так и нет. Хотя есть тёплая одежда и обувь. Есть часы. Айка подтянула их выше по руке, чтобы не потерять. Звенья браслета, плотно подогнанные одно к другому, мстительно захватывали волоски на предплечье и больно их дергали. Если Керро не вернется, продать его часы будет все равно, что продать Алисин нож. С практической точки зрения можно и даже нужно, но совершенно гнусно с точки зрения памяти и благодарности.

Хм. Благодарности. Айя потыкала носком ботинка обломок кирпича. Благодарности. Алиса отводила ее снаряжаться. По просьбе Керро. Одела. На деньги Керро. Привела обратно. К Керро. Тот её накормил. Затем укрыл в безопасном месте. Затем доставил к человеку, который смог рассказать ей о том, кто она на самом деле… После этого была холодная ночь в развалинах. Айя замёрзла и уснула, он разбудил, разул, запихал в спальник, где она грелась, прижавшись к нему окоченевшим телом.

Сегодня он привел её вот сюда. Дал одеяло, чтобы не зябла. Дал часы, чтобы не прозевала время. Проинструктировал в привычной своей ехидно-насмешливой манере. Дал этот конверт. Что там? Скорее всего, инструкция, как себя вести и куда бежать…

Внутренний сарказм Айи, конечно, не унимался. Накормил, одел, обул, согрел, мозги вправил… Как там Алиса говорила? Долбаная Золушка и долбаный принц? Конечно, принц старается, ведь долбаная Золушка стоит пять миллионов. Но если принц погибнет, не все ли ему равно, что станет с Золушкой? А если да, то зачем тогда этот конверт? В конце концов, пусть драгоценная Золушка выпутывается сама.

Айя снова посмотрела на часы.

Пятнадцать минут.

Время — величина относительная. Керро только-только ушел, а ей кажется, будто она ждет его не меньше недели. Но если он все-таки не вернется? Он ведь живой человек. Его можно убить, покалечить, заманить в ловушку… Представилось на миг — прошли два часа, а его нет. И ей надо убегать, зная, что он уже не придет. Никогда.

Панический взгляд, брошенный на часы, подтвердил: нервничать ещё рано.

Двадцать минут.

Снег за окном больше не падал. Даже ветер успокоился. Вся жизнь за стенами развалин будто замерла. Тихо-тихо.

Если он не вернется и останется лежать где-то среди этих унылых серых руин, Айя поднимется со своего камня, сложит одеяло, забросит на плечи рюкзачок и выйдет в большой, холодный и опасный мир. Выйдет с застрявшими в горле слезами, но это будет не так, как с Алисой. Потому что Алису оплакивали друзья, с ней простились и выпили за помин души. А Керро просто сгинет. И никто-никто об этом не узнает. Ни Кролики, ни все остальные. Только заметят, что он куда-то исчез. Но даже тогда не будут уверены — погиб или просто свалил в другой сектор. Знать будет только Айя.

От этой неожиданно страшной мысли девушку заколотило.

Двадцать пять минут.

Тихо.

Нет повода так беспокоиться, он жив, идёт где-то там, среди этих развалин, и знать себе не знает, чего ей стоит сдержаться, чтобы не припустить следом.

Почему же так страшно и тоскливо? Почему вообще страшно и тоскливо кого-то терять?

Наверное, потому, что остаешься один на один с невысказанными мыслями, с недоделанными делами, с отложенными разговорами. Когда человек жив, ты думаешь, что у вас еще бездна времени — часы, дни, месяцы, годы… Значит, ещё успеешь, ещё скажешь, ещё сделаешь. Но потом — мгновенье! — и его больше нет, а все, что ты хотел сказать, так и осталось… не более чем намерениями. «Намерения не стоят ничего — стоит результат».

Горло стиснула паника. Айя вдруг поняла, что за все эти дни ни разу! Ни единого разу не поблагодарила Керро. Просто за то, что он ей помогает. За то, что кормит, защищает, терпит. Не важно, что им при этом движет, слова ведь не значат ничего, значат дела. И сейчас, если он не вернется, то так и не узнает, что она хотела сказать спасибо, что… Мать твою! Какая разница, что?! Не сказала, не сделала, а если Керро не вернется, то уже не скажет и не сделает.

Взгляд на часы.

Тридцать пять минут.

Айя плотнее закуталась в одеяло и замерла. Еще восемьдесят пять раз по шестьдесят секунд. Он должен вернуться! Должен, и всё!

Сорок минут…

Сорок три…

Девушка привалилась плечом к стене и закрыла глаза. Чем сильнее торопишь время, тем медленнее оно идет. Но сидеть с закрытыми глазами оказалось ещё хуже. Заснешь, чего доброго. Хотя какой тут сон? Взгляд снова упал на циферблат.

Сорок пять.

Далёкий взрыв. Раскатистый и глубокий.

Айя вскочила. И тут же услышала треск автоматной очереди, но откуда-то с другой стороны.

Чёрт!

Тишина… Тишина. Тишина!

Потом снова стрельба, но уже оттуда, откуда прежде донёсся взрыв.

Тишина. Снова стрельба и несколько взрывов с другой стороны.

Пятьдесят.

Пятьдесят три.

Стрелка в часах ожила и понеслась вдруг с бешеной скоростью. Просто вентилятор какой-то.

А Керро все не шёл и не шёл.

Пятьдесят семь.

Айя убрала конверт во внутренний карман курточки, сложила одеяло. Запихала его в рюкзачок, примяв топорщащийся фатин юбки. Посмотрела на циферблат. Пятьдесят восемь.

Керро бежал по узким улочкам, кое-где срезая путь прямо через здания. Мелькали исписанные баллончиками и закопченные давними пожарами стены домов, чернели провалы подъездов, под ногами похрустывал слежавшийся мусор.

Быстрее, быстрее!

Итак, информацию о времени и месте встречи Винсент получил час назад. Керро устроил Айю в укрытии и отправился на переговоры около пятидесяти минут назад. Тепловой след давно промерз, запах развеялся, снега мало — ветер сметает его к стенам зданий, оставляя дороги голыми, — поэтому визуально отыскать следы тоже не получится. Как же удачно, что Айка сидит в изотермическом одеяле! В нем её даже киборг заметит лишь по чистой случайности.

Остается надеяться, что девчонка с перепугу не выкинет какое-нибудь коленце. Хотя, она в целом толковая, значит, удирать не станет, пока железяка на неё сама не выйдет… а вот что плохо, так это то, что, услышав выстрелы, Айя могла собрать одеяло и подготовиться к отходу. Если так, то у киборга появится шанс засечь её раньше возвращения Керро.

Значит, ещё быстрее!

Старую двухполосную дорогу, разделяющую кварталы, рейдер пересек в несколько прыжков и снова юркнул в узкий переулок. Здесь выследить одиночку не сможет даже беспилотник — слишком тесно, слишком темно, слишком много разного хлама.

Хорошая всё-таки придумка с гранатой. Кто не покупается на первый обман и принимает её за муляж, один фиг не успевает додуматься, что это ослабленная светошумовая, которая рвётся через пятнадцать секунд после выдёргивания чеки. Или не рвётся, если чеку вернуть на место. А чтоб не ослепнуть самому, нужно просто запустить таймер, своевременно затеняющий очки. Ровно тогда, когда будет вспышка.

Рейдер свернул в очередной проулок, заканчивающийся тупиком.

Почти на месте. Тёмный подъезд. Обрушившийся лестничный пролёт. Короткий коридор и, наконец, комнатка, где должна ждать Айя.

Она стояла уже собранная: одеяло спрятано, рюкзак за плечами, кобура сдвинута вперед. При виде Керро на веснушчатом лице отразилось искреннее облегчение. Рейдер без слов подтолкнул девчонку на выход, и она послушно припустила куда показано. Он побежал следом.

Несколько проходных комнат, выбитое окно, загаженный двор и, наконец, узкий переулок, выходящий к соседнему кварталу.

— Налево, — скомандовал Керро и снова приотстал.

Как можно больше поворотов. Сто метров простреливаемого пространства за спиной — это смерть, если киборг выйдет сзади. Эти падлы видят сквозь препятствия сонаром, а вооружены пушками, которые навылет бьют БТР или стену дома.

Радиосканер вывел на очки сообщение о кодированном импульсе. Полсекунды спустя анализатор выдал предположение: одноразовый малый разведзонд. Чуть позже аппаратура засекла ещё один.

Плохо. Очень плохо. Киборг где-то совсем близко выбрасывает вверх зонды, которые аппаратура Керро способна засечь на расстоянии не дальше трехсот метров, тогда как они, прежде чем упасть, отщелкивают с высоты пяток снимков и легко могут обнаружить беглецов.

Хрен со всем. Пути отхода продуманы, бежать осталось всего ничего. Надо только решить, какой люк под землю выбрать — «первый» или «второй»?

Второй ещё и разгрести надо. Значит, первый.

Айя уже немного сбила дыхание, однако продержалась неплохо. Совсем немного ей терпеть осталось — скоро спустятся в коммуникации, там передохнёт.

Твою мать!!!

Железная махина, высотой в полтора человеческих роста неожиданно выскочила из переулка впереди. Горилла-переросток, мля. Толстенные прыгучие ноги, тяжелобронированный корпус, сравнительно тонкие, но, тем не менее, мощные верхние конечности и крошечная голова без шеи, всё — в разводах тускло-серого городского камуфляжа. Мля, не могло это бесшумно бежать! Не расслышал, значит, за собственным дыханием.

Люк, к которому так рвались беглецы, оказался ровно между керамостальной образиной и ними.

Однако в те доли секунды, что понадобились киборгу для разворота, Керро успел подхватить Айку, прижать её к себе, а другой рукой сбросить предохранитель и вжать кнопку на вороте бронежилета.

— Спокойно! — рейдер перевел дыхание, ровный голос разнёсся по переулку: — Под броником термит. Отпущу кнопку, сгорим оба — и я, и она. Ствол вниз!

Радиосканер зашкалило. Киборг, похоже, начал передачу видео. Досадно, но терпимо.

— Ствол вниз или отпускаю! — Керро держал кнопку самым краем большого пальца, чтоб отпустить её даже парализованным (в том случае, если прилетит игла). — Пять, четыре, три, два…

Серая ручища со встроенным тяжелым пулеметом опустилась. Хорошо. Поверили. Видимо, беспроводной детектор лжи в эту херовину всё-таки встроен.

— Не препятствовать активному сканированию! — на пару секунд рейдер отпустил Айю, чтобы вжать две кнопки на дужках очков.

Аппаратура мгновенно вцепилась в противника всеми датчиками.

— Обесточить силовые привода.

Киборг заколебался.

— Чего стоишь? Мне тебя даже не оцарапать, ты это знаешь.

Приказ, пришедший откуда-то издалека, прервал колебания железяки. Очки Керро сразу же отобразили резкое снижение энергии в силовых цепях конечностей.

— Отлично, — рейдер слегка перевел дух. — Сканируй.

Он медленно отпустил Айю — та от напряжения была просто каменная — и достал из кармана куртки большую слепилку. Всего-то аэрозольная граната для забрызгивания видеокамер. Гарантированное покрытие — сто кубов. Не понадобилась там, в рейде, зато пригодилась теперь.

— Разобрался, что это? — спросил Керро, медленно-медленно отступая к перекрёстку. Киборг, как привязанный, шёл следом, сохраняя дистанцию. — Если да, кивни.

Башкой он кивнуть, конечно, не мог, поэтому «кивнул» всем корпусом, поклонившись, словно воспитанный японец. Отлично! Удалось подгадать! Движение киборга совпало с коротким шагом человека влево — в сторону узкого проулка между двумя магазинами.

— Камеры не закрывать. Броску не препятствовать, всё равно отчистишься в пять минут.

Ну, момент истины… Рейдер швырнул слепилку.

Из-под ног противника взвилось вверх полупрозрачное облако аэрозоля.

Погнали!!!

Керро сделал ещё один шаг влево и нырнул в проулок, увлекая за собой девчонку. Коротким движением поставил термит обратно на предохранитель, отпустил Айю, которую всё это время крепко прижимал к себе. И уже через секунду граната, выдернутая из подсумка, отправилась за угол.

Железяке осколки нипочем, но грохот взрыва раскалибрует ей сонар. Камеры от краски придется чистить минут пять, потом еще пару минут калибровать сонар: по радару-то здесь бегать — чистое самоубийство. А киборг, хотя и железный, но всё-таки с мозгами. Пусть развлекается.

Сами же бегом ко второму люку.

Рекс толком и понять ничего не успел. Вроде только что стоял готовый ко всему — к схватке, к смерти, к погоне — и вдруг уже валяется, пошевелиться не может и ни хера не понимает, чего случилось.

Рванула, оглушая, граната, затемнились очки, защищая от вспышки, однако когда просветлели, не вышло даже скосить взгляд в сторону. Рекс лежал и видел только то, что было перед глазами: вмёрзшие в лед осколки бетона, отпечаток ботинка на снегу… Потом приглушенно, будто сквозь подушку, вроде как топот какой-то донёсся. Снег возле лица медленно плавился от дыхания, щеке стало сыро. Надо встать. Надо… Хрен!

Рядом громко, так что даже сквозь глухоту разобрал, выматерился Винс. Сразу после этого Рекса схватили за грудки и усадили. В плечо больно кольнула игла, и руку опалило. По одеревеневшему телу медленно расползалось жжение, но вместе с ним возвращалась чувствительность. Наконец-то, получилось шевельнуть сперва ногой, потом рукой.

Первое, что сделал Додсон, обретя возможность двигаться — заморгал. Глаза уже порядком пересохли. После этого вытер мокрое от талого снега лицо и, наконец, посмотрел на старшего. Тот глядел внимательно.

— Ну как? — спросил он, похлопав Рекса по щеке. — Путём?

— Угу, — ответил тот и добавил: — Ни разу ещё парализатором не славливал.

— Понравилось? — усмехнулся Винс.

— Охуенно, да, — сипло ответил парень, поднимаясь на ноги.

В тело словно вонзались сотни маленьких колючек, будто отсидел и отлежал себе вообще всё — от пяток до затылка.

— Идём. Сорвались переговоры, — сказал старший и, как ни в чем не бывало, направился прочь.

Молодой потянулся следом. Постепенно мир снова обретал чёткость, а Рекс — способность спокойно размышлять. Правда, все размышления сводились к небывалым пережитым ощущениям. Абсолютная беспомощность и оттого слепая, сводящая с ума паника. Жесть. А главное — ведь как быстро всё случилось! Мгновенно же! Но Винс успел увернуться. А он — нет. Неужто можно так реакцию натренировать? Офигеть.

В это время рейдер вскинул ладонь, приказывая замереть. Додсон застыл. Винс дал короткую очередь в небо и, после недолгой паузы, одиночный выстрел.

— Идем, — махнул он своему спутнику. — Видишь, какая у тебя вылазка выдалась интересная и поучительная. Мало кому так везет.

Куда уж там. Рекс хотел что-то ответить, но в этот момент они с Винсентом вывернули из переулка на небольшую площадь, в центре которой высились руины не то фонтана, не то памятника, а по бокам чернели копотью развалины домов. Справа — возле остова проржавевшего седана — стояли четверо вооруженных мужчин и валялись в луже крови несколько изуродованных тел. Что было особенно примечательно — у всех убитых, несмотря на разницу в возрасте и внешнем виде, волосы были одинаково сваляны в сальные дреды.

Чуть в стороне над трупом здорового мужика замерла худенькая девушка с прижатым к уху коммуникатором. Та самая кореянка, которую Додсон уже видел раньше. Первый раз, когда возвращались с зачистки дома, и второй — в «Норе», куда она их всех привела.

Когда Винсент с Рексом подошли, девушка вскинула руку, прося подождать, и вопросительно глянула на одного из своих людей. Тот в ответ кивнул. Кореянка нажала кнопку вызова.

— Батый, — мягкий бархатистый голос совершенно не вязался со сценой недавнего побоища и металлическим запахом крови, — да, я самая. Помнишь наш старый разговор? В продолжение темы: через пару-тройку часов патлатые очень обидятся на бивнястых. Неплохо бы обеспечить им взаимность, как мы договаривались.

В коммуникаторе что-то побубнило, и Су Мин после короткой паузы ответила:

— Конечно. Да, разумеется, подожду.

Комм снова отозвался неслышной остальным репликой.

— Нет, — на этот раз девушка слушала собеседника чуть дольше, потом сказала: — Это не подстава. Но если ты забудешь, что Бивень — мой, то тебя не спасут ни Ушлый, ни Трое. Ок. До связи.

Кореянка спрятала коммуникатор в карман штанов, а потом плавно вытянула из-за спины здоровенный нож и склонилась над лежащим у её ног трупом.

Носком ботинка Су Мин пнула руку покойника, чтобы та, согнутая в локте, легла прямо. После этого девушка чуть отстранилась и одним коротким, точным ударом перерубила сустав. Подцепила отсеченную кисть и отбросила в сторону. Потом выпрямилась и, повернувшись к своим людям, поманила самого молодого.

— Дун Хён, — в этот раз она говорила без улыбки, — я уже знаю, что постоянно передающей прослушки у тебя нет.

Заметно нервничающий прыщавый юноша лет девятнадцати, к которому она обращалась, все это время стоял чуть в стороне от прочих. Похоже, первый раз с этой командой.

Кореянка спокойно посмотрела, как он подходит:

— Так вот, если о моем звонке узнает Старший, у меня будут проблемы. Серьёзные. Но не смертельные. У тебя вскоре после этого — тоже. Но уже смертельные.

Паренек заметно побледнел и опустил глаза. А девушка тем временем повернулась к корейцу, закатавшему на одном из трупов рукав куртки и теперь внимательно изучавшему татуировки:

— Мин Дже, помнится, у тебя было одно незавершенное дело.

Тот коротко кивнул.

Прыщавого корейца от этих слов пробрала мелкая дрожь.

— Сейчас он, — Су Мин указала пальцем на Мин Дже, — расскажет тебе, Дун Хён, об одном маленьком дельце. Выполнишь его — и добро пожаловать в мою, — это слово она нарочно выделила, — команду. Не захочешь, но будешь держать язык за зубами — живи, как жил. Расскажешь хоть кому-то — умрёшь. Твой выбор?

Дун Хён быстро-быстро заговорил по-корейски и почтительно закланялся.

— Он не хотел вас оскорбить, — тем временем сказала девушка стоящим рядом Винсенту и Рексу. — Просто плохо говорит по-английски, а сейчас еще и немного волнуется.

С этими словами Су Мин подняла с земли отрубленную несколько минут назад руку, выпрямила средний палец, после чего опустилась на корточки рядом с трупом, клинком разжала ему челюсти и вставила отогнутый палец в раскрывшийся рот. Ее бойцы тем временем тоже достали ножи.

— Это они по нашу душу были? — поинтересовался Винсент.

Су Мин в ответ только усмехнулась. А рейдер, к несказанному удивлению Рекса, наклонился к ней и… поцеловал, после чего повернулся к замершему чуть в стороне напарнику. Лицо у того было окаменевшим, а взгляд очень пристальным.

Винс усмехнулся и сказал:

— Тебе опять повезло, Рекс. Только что ты видел работу настоящей бонзы.

— Младшей бонзы, — после короткой, почти незаметной паузы поправила мужчину Су Мин.

Батый выключил комм и задумчиво посмотрел на чикано, сидящего в кресле напротив.

— Рамон, твоя прошлая банда, вроде, пыталась к Патлатому притереться? — спросил старший.

— Да, — мгновенно вскинулся парень.

Сегодня он был одет в серую толстовку и черные джинсы, в которых выглядел более чем прилично. Во всяком случае, Ушлый, когда встретил, внимания не обратил.

— Не ржали над тобой, что башку заголил и черепом светишь? — спросил Батый, задумчиво глядя куда-то вдаль.

Молодой ухмыльнулся:

— После того, как в баре одному морду о стол расплющил, а за других заплатил — ни разу.

— А можешь их поднять, чтоб кого из бивнястых замочили? Любого. Но внаглую. Прям на улице.

— Сложно, — чикано заметно потух. — Без грева не выйдет, а у меня столько нет.

Батый покачал головой, вытащил из ящика стола пачку купюр и перебросил её собеседнику:

— Держи. Всё им. По выполнении получишь столько же. Времени сколько нужно?

— Ну, соберу-то я их быстро — минут за двадцать, — Рамон чуть замялся. — А дальше — как подходящего бивнястого найдем. Не всякий ведь сгодится, на ихних крутых парни залупаться не будут.

— Ща. Ты иди, подожди чутка, — старший указал собеседнику на выход, давая понять, что ждать следует за дверью.

Когда парень вышел, Батый нажал несколько кнопок на коммуникаторе:

— Су Мин. Всё сделаем быстро. Через час бивнястые будут очень не любить патлатых. Но мои разговоры в ближайшие два часа не должны услышать ни Бивень, ни Патлатый, ни Ушлый.

— Замечательно, — отозвался коммуникатор сладким голосом младшей бонзы связистов. — Сделаю. С тобой приятно иметь дело.

— С тобой тоже.

Батый нажал кнопку отбоя, после чего сразу же выбрал новый контакт. Инструктаж нужных людей не занял много времени, уже через пару минут заместитель Ушлого положил комм и, взяв со стола сломанное стило, бросил им в дверь.

— Собирай своих, — сказал Батый, когда Рамон вошел в комнату. — Через сорок — сорок пять минут бивнястый не из крупных зайдет к Олли. А еще минут через пять выйдет. Сам не пались, но проследи, чтоб замочили наглухо. И пусть поорут чего-нибудь типа «от Патлатого». Такое…

Чикано понятливо кивнул:

— Есть, бонзо! — парень весело козырнул.

— Младший бонзо, — равнодушно поправил Батый. — При Ушлом такого не ляпни ненароком. Да, ещё. Если всё сделаешь как надо, вечером заглянем вместе к Мэрилин.

— В «Нору»? — у молодого заблестели глаза.

«Нора» была очень шикарным местом, всех подряд туда не пускали, и у Рамона шансов попасть в подобное заведение было… ни хрена не было, в общем.

— В «Нору», в «Нору», — Батый умудрился сохранить каменную физиономию, хотя про себя рассмеялся: в двадцать лет так мало надо для счастья — оружие, отвязных дружков, надежного вожака и охочую девку. — Гонорар за акцию тратить не спеши. Пригодится.

Узкий проулок между двумя магазинами заканчивался тупиком — кирпичной стеной и старым мусорным контейнером. Контейнер был раскурочен, смят, в нескольких местах прострелен. Айя в панике озиралась, понимая, что бежать некуда, что чудовище с улицы вот-вот их настигнет, а они с Керро в ловушке. Однако её спутник был, как всегда спокоен. Одним рывком он отшвырнул ржавый бак, раскидал ногами слежавшийся под ним мусор, наклонился и сдвинул в сторону тяжелую крышку канализационного люка.

Девушка всё поняла без слов, рванула к черному провалу, нащупала старую лестницу и быстро-быстро начала спускаться в темноту. Спрыгнула и сразу отступила в сторону, чтобы не задерживать спутника. Он слетел следом, как раз, когда она нашарила в рюкзаке фонарик.

— Вперёд! — рейдер подтолкнул Айю в один из туннелей.

Побежали. Позади них сверху что-то грохотало и лязгало, звуки дробились и разносились под землёй пугающим эхом. Айка неслась по узкому коридору, где давно уже истончились и исчезли все запахи, кроме запахов земли и камня.

Поворот, ещё один, теперь прямо. Луч фонарика мечется по полу и стенам, сзади бежит Керро, значит нужно мчаться во все лопатки, чтобы его не задерживать. Какая же она тихоходная! В боку колет, а ноги одеревенели и, кажется, вот-вот подогнутся. Снова поворот, спуск куда-то вниз под наклоном, опять прямо. Быстрее, быстрее… Вспомнишь тут, как драпали с кроликами, а тело было не в пример нынешнему — лёгким, послушным.

— Стой, — Керро замер, прислушиваясь. — Тихо.

Айя по инерции пробежала ещё несколько шагов, но, наконец, затормозила и, тяжело дыша, привалилась к стене. Хотелось сесть, однако девушка понимала, что если сядет, встать уже не сможет — коленки тряслись.

— Оторвались, — сказал Керро.

От этого короткого простого слова последние силы покинули Айку. Она выронила фонарик и медленно сползла по неровной стене на пол. Тело начала бить запоздалая дрожь. Последний раз так колбасило, когда прекращал действовать парализатор, но тогда мышцы словно вибрировали, потому что к ним возвращалась чувствительность. А сейчас крупную дрожь рассылал пережитый страх. Озноб расходился волнами из груди, собирался в конечностях, которые сразу начинали мелко трястись. Унять этот тремор никак не получалось. Мало того, трясучка всё усиливалась, вот застучали и зубы.

Айка обхватила себя руками за плечи, но успокоиться никак не могла.

— К-к-кто эт-т-то б-б-был? — спросила она.

— Киборг, — пожал плечами Керро. — Продвинутая боевая модель. От человека там, наверное, только мозг и остался. Наиболее развитое направление твоей же корпорации, между прочим.

— Н-н-на и-и-инопланетянина п-п-похож, — сказала девушка, стуча зубами. — К-к-керро, я и-и-идти не м-м-могу, у мен-н-ня н-н-ноги отняли-и-ись…

— Я бы на твоем месте тут так просто не сидел, — мужчина даже не сдвинулся, по-прежнему всматриваясь в темноту туннеля. — Здесь плесень опасная — одежду на раз проедает и с кожи потом вывести очень дорого. А если не вывести, то за пару месяцев до костей прогрызет.

Айя беспомощно завозилась, но тело не слушалось, сделавшись мягким, как пластилин. Мягким, дрожащим, безвольным и слабым-слабым.

— П-п-пусть проед-д-дает, — ответила она обреченно и уткнулась лицом в колени.

Керро тронул дужку очков, отключая микрофоны.

— Нет здесь никакой плесени, здесь даже крыс давным-давно нет. Одеяло подстели и ложись, приходи в себя. Чисто оторвались, он за нами вниз не рискнул соваться.

Рюкзак Айя раскрыла только с третьей попытки — так тряслись у неё руки. Девушка вытянула одеяло и сказала:

— Вот т-ты, б-б-блин… Лишь бы п-п-поиздеваться… Г-г-гад…

— Извини, рефлекторно. По краешку прошли.

Она кое-как расстелила шуршащее одеяло и скорчилась на нем, пытаясь успокоиться:

— Ре-ре-рефлекторно у н-н-него. А я б-б-будто не поняла, что по-по-покраешку. Ты х-х-хоть цел?

Девушка закрыла пылающее лицо ледяными ладонями. Дрожь сотрясала тело, и никак не получалось с ней совладать.

— Нет. Разорван на кусочки и через пять минут помру на месте.

— Вот го-говорю же — гад, — сказала она, все еще клацая зубами. — А меня когда н-на улице подстрелили, я еще бежала и н-не чувствовала долго.

— Если бы эта тварь стреляла, тоже бы не почувствовала. Правда бы и не убежала. Они дом навылет пробивают и никогда не промахиваются.

— А р-раньше? — спросила Айя. — Я с-слышала выстрелы, думала, в тебя стреляли.

— Не в меня. Не успели.

«Не успели». А она, услышав автоматные очереди, уже представила его лежащим в луже крови — тут рука, там нога и голова — кровавое месиво… Испугалась. Очень. И вот сейчас накрыло отдачей — отпускал страх за Керро, страх поспешного бегства, страх встречи с киборгом, страх из-за того, что оказалась вдруг щитом между человеком и механической махиной, страх осознания — могла погибнуть прямо там, на месте. Потому что её спутник не лгал. Не лгал, Айя слышала по голосу. А значит, секунда — и их нет. Ничего больше нет.

Но вдруг они вроде бы вырвались и прибежали в тот закоулок, который оказался тупиком. То есть всё-таки смерть? Потому что лучше смерть, чем опять белые стены, белые потолки, иголки, уколы, санитары… Наверное, именно от мысли, что спасение невозможно, накатила растерянная обреченность. А потом люк, лестница, бег в темноте, грохот позади. И короткое: «Оторвались» — апофеозом случившегося.

«Не успели». Пуля — дура, от слепого случая уберечься невозможно. Керро, конечно, непохож на того, кого легко завалить, но всё равно не бессмертный. А представить, что его вдруг не стало — это всё равно как представить, что оказалась одна, с погоней на хвосте и переломанными ногами. Как бы смешно ни звучало — Керро был единственным по-настоящему надежным человеком из всех, кого Айя когда-либо знала.

— Д-дай руку, — попросила девушка, чувствуя, что паника мало-помалу угасает, а истерика потихоньку сходит на нет. — Встать хочу. Ноги в-ватные.

Керро протянул ей ладонь и рывком поднял. Рука у него была теплой, в отличие от её — ледяной, как у покойницы. Около минуты Айка стояла, вцепившись в рейдера, чтобы не упасть, и потихоньку успокаивалась. Ну, вот же он — целый и невредимый. Убивать запаришься. И она тоже целая и невредимая. Ни белых стен, ни белых потолков. Всё хорошо.

— Слушай, — сказала Айя, когда смогла, наконец, стоять без поддержки и объясняться внятно. — Ты говорил, что хочешь посмотреть, чего там есть полезного в Зета-центре. А я знаю человека, который, если сходит туда, то точно вернётся. Главное ему — обратно в «Виндзор» не попасть. Можешь с этим помочь?

— А как же долг перед корпорацией? — Керро наклонился, поднял фонарик и передал спутнице. — Ну, типа там «Благо «Виндзора» — превыше личного», «Предать «Виндзор» — предать самого себя» и всё такое…

Девушка забрала фонарик:

— Откуда в тебе столько говна? — спросила она спокойно. — Ты только что мной прикрывался и грозился взорвать. У меня чуть сердце не лопнуло, ноги до сих пор трясутся. Потом плесень эта… И вот я предлагаю помощь, которую тебе никто больше не предложит. А ты вместо того, чтобы просто сказать да или нет, издеваешься.

— Ну, хочется же узнать мотив, — ответил он невозмутимо.

— И просто спросить ты, конечно, не можешь? — Айя усмехнулась.

«Корпоративный дух низкий», — вспомнил Керро, а вслух сказал:

— Просто? Пожалуйста. Зачем тебе Зета-центр?

— Хочу. Тебе. Помочь. Если ты туда полезешь, то, скорее всего, умрешь. А я, скорее всего, нет. Ты помогаешь мне. Я помогу тебе. Ну и я ведь говорила, что не хочу возвращаться в «Виндзор». Или ещё куда-то, где меня могут утилизировать по девяносто девятому меморандуму. Устраивает такой ответ?

Рейдер внимательно посмотрел на девушку.

— Полезешь сейчас — тоже умрёшь, потому что ничего не умеешь. Однако это поправимо. Пока твой ответ устраивает. Но легкой жизни не обещаю, тогда как тяжелую — легко. И с невозвратом «Виндзору» придется потрудиться. Впрочем, это тоже решаемо, хоть и непросто. Идём.

Он подождал, пока Айка сложит одеяло и откроет рюкзачок, в недрах которого мелькнул ярко-алый фатин юбки.

— Чего ты ее с собой таскаешь? — удивился Керро. — Больше не понадобится. Выкинь.

Девушка на миг замерла, перестав сосредоточенно упихивать одеяло в рюкзак, и с глухим упрямством в голосе ответила:

— Это — юбка. И она моя. Я её выбирала вместе с Алисой. Просто надо сложить поплотнее…

Рейдер пожал плечами.

Айя с удивлением заметила, что он вроде как тоже… постепенно приходит в себя после случившегося. Только, в отличие от неё, от ужаса стучавшей зубами, его напряжение выражалось в скупости движений и общей собранности. А сейчас Керро заметно расслабился, успокаиваясь.

Дальше шли уже неторопливо, сворачивая то тут, то там. Каким-то непостижимым образом Керро безошибочно находил дорогу в паутине туннелей и переходов.

Бывший директор школы-интерната номер восемнадцать для детей работников среднего звена, мистер Аллан Эдтон, стоял в кабинете агента Ленгли и чувствовал себя жалким посмешищем.

Новая одежда, в которую облачили подследственных, Ала и Джорджа, была им непривычна, а пахла так, как пахнет всё казенное: слежавшейся чистой тканью, только-только извлеченной из пластикового пакета.

Нынешним утром мистера Эдтона и мистера Рика переодели в черную полевую форму сотрудников ГБР. И если на статном Джордже форма смотрелась уместно, то мистер Эдтон выглядел в ней глупо. Да и чувствовал себя точно так же. Форменные брюки казались неудобными, ботинки — слишком тяжелыми, пряжка ремня, застегнутого под нависающим брюшком, давила.

Помимо новой одежды им с Джорджем выдали по пистолету (правда, без патронов) и по рюкзаку со снаряжением, после чего отправили на полигон, чтобы немного освоились. Затем дали полчаса на изучение выданного снаряжения и одну обойму на пристрелку оружия под строгим присмотром военного. Потом, правда, пистолеты забрали, пообещав вернуть перед выброской. Следующей стала консультация по спецоборудованию. Консультант терпеливо объяснял двоим своим подопечным, как пользоваться картой, как крепить налобную камеру и прочее подобное. Мистер Эдтон слушал молодого крепкого мужчину и едва сдерживался, чтобы не взвыть в голос от накатывавшего отчаяния.

А ещё Аллан с ужасом понимал, что проигрывает… проигрывает на фоне Джорджа, который пусть и не был профи, но всё же соображал в военном деле получше своего неумелого напарника. Случись что, шансов выжить у Джо гораздо больше, чем у его друга. Да и друга ли? Тут каждый сам за себя, наверное. И мистер Эдтон смертной завистью завидовал мистеру Рику. Потому что тот обладал именно теми знаниями, умениями и навыками, которые сейчас позарез были необходимы для выживания.

Когда же экспресс-подготовка завершилась, двое конвоиров доставили подследственных во вспомогательный офис СБ компании, подняли на лифте на уже знакомый этаж и провели в уже знакомый кабинет. Правда, на этот раз кофе здесь гостям не предлагали и на уютный кожаный диван не приглашали. Собранные в путь Ал и Джо стояли напротив стола агента Ленгли, а на шаг позади них застыли бесстрастные конвоиры. Мисс Ховерс, старая знакомая обоих подследственных, скромно сидела в сторонке.

— Итак, господа, — сухо сказал агент Ленгли, — ваша задача — пройти в заброшенный исследовательский центр и принести оттуда модуль памяти, который располагается на последнем этаже подземного комплекса. Мисс Ховерс, включите карту.

Девушка покинула свое место, положила на стол голограммер, нажала несколько кнопок, и перед мужчинами возникла проекция местности.

— Вот через этот шлюз, — агент указал на высокие ворота, — вы пройдете к зданию заброшенного комплекса и через центральный вход проникнете внутрь. Камеры не выключать, медбраслеты, передающие информацию о параметрах жизнеобеспечения, снять не пытайтесь — всё равно не получится.

— Простите, сэр, — перебил говорившего Джордж. — Если комплекс заброшен, там, наверное, все разворовано?

Ленгли усмехнулся и ответил:

— Ничуть не бывало. Комплекс не заброшен, а заморожен. Вам перед высадкой выдадут пневматический таран, вы, мистер Рик, судя по данным личного дела, умеете им пользоваться. Взломаете дверь, войдете внутрь, а дальше будете действовать по ситуации. Повторяю, ваша задача — вынести модуль памяти. Сможете это сделать — обвинение с вас и вашего коллеги будет снято. Главное — не забывайте о поставленной цели и о том, что её выполнение принесет помилование. Думаю, это лучший стимул для обеспечения успешности операции. Мистер Эдтон, у вас есть какие-нибудь вопросы? Если да, то спрашивайте сейчас, потом будет поздно.

Аллан замялся. Он не знал, что спрашивать, и был в полной растерянности, а под пристальным взглядом мисс Ховерс окончательно смешался, только промямлил:

— Нет, вроде всё понятно…

Про себя же он в который раз думал о другом: каким идиотом был, каким идиотом! Купился на спектакль, устроенный девчонкой! Разгадай он вовремя её актерство, может, и сумел бы выкрутиться, а теперь… Теперь непривычная новая одежда, рюкзак за плечами, пустая кобура на поясе, тяжесть высоких ботинок на ногах и паника. Глубочайшая паника.

Он не умеет пользоваться пистолетом, да что там, боится его в руки брать, магазин-то вставлять научился с пятого раза. Физическая подготовка… её просто нет — одышка уже через тридцать метров легкой пробежки, да еще живот колышется, мешая двигаться и смотреть под ноги. А в этой одежде, которую положено носить людям с хорошей осанкой и крепким телом, Аллан выглядит смешным и жалким. У мисс Ховерс, вон, в глазах ехидство и взгляд ну просто людоедский.

Неужели агент Ленгли не замечает, с кем имеет дело? Видимо, нет, раз обращается к ней с неким превосходством. Но Аллан-то знает, какая это актриса… знает. Видел. А вот её сноб-начальник в курсе ли?

И вдруг мистера Эдтона осенило внезапное неуместное и ненужное ему прозрение. Да Ленли же её трахает! Точно! Как и почему это вдруг стало ему ясно, Ал не смог бы внятно объяснить даже под допросной химией. Но что-то неуловимое проскальзывало между этими двумя. А, может, просто включились, наконец, мозги, отошедшие от фармацевтики. Включились, заработали, и стало понятно: слишком уж быстро продвинулась мисс Ховерс по служебной лестнице, сделавшись секретарем специального представителя СБ при совете директоров, тогда как ещё вчера была в своей иерархии мелкой сошкой. Хотя… она ведь раскрыла преступный сговор, возможно, повысили за хорошую работу.

Словно уловив путаные мысли подследственного, мисс Эледа сказала, обращаясь к его другу:

— Мистер Рик, вы ведь понимаете, что без опыта и подготовки, мистеру Эдтону в Игре не выжить? Надеюсь на ваше благоразумие и чувство товарищества. Такими вещами поодиночке лучше не заниматься, поэтому не бросайте коллегу по несчастью. Вы оба оступились. Теперь самое время держаться вместе.

Но несчастному Алу слышалась в её голосе вовсе не участливость, а тщательно скрываемая издёвка, которая предназначалась только ему и его напарнику. Аллан бросил быстрый взгляд на агента Ленгли — слышит ли он насмешку в голосе подчиненной? Если и слышит, не показывает вида.

Конечно, за время работы мистеру Эдтону не приходилось сталкиваться с корпоративной элитой, всё, что он знал о высшей власти, ограничивалось сплетнями и слухами. Но из общения с мисс Ховерс одно стало понятным наверняка: прекрасное создание, так виртуозно изображающее наивную девушку — существо особого толка. И тот сам себе безмозглый дурень, кто этого не заметит. Вот он — Ал — не заметил. И где он теперь? Агент Ленгли тоже не замечает. За что рано или поздно поплатится. Хотя… возможно, и нет. Он всё же старше, опытнее. Вдруг мисс Ховерс сломает об него свои острые зубки? Кто знает. Эти двое друг друга стоят.

— …мистер Эдтон?

Ал вздрогнул.

— Да? — спросил он.

— Вам пора, — напомнил агент Ленгли. — Постарайтесь дойти и вернуться.

— Это очень важно, — мягко добавила мисс Ховерс и сказала с притворным сочувствием, от которого Аллана едва не передёрнуло: — Для вас в первую очередь. Берегите себя.

Бывший директор интерната вяло кивнул и потащился к выходу, с трудом переставляя ноги в непривычно высоких ботинках. Новая одежда шуршала, пряжка ремня по-прежнему врезалась в нависший над штанами живот.

Коридоры, кабинеты, люди… Все это стало таким чужим, таким бесконечно далеким! Мистер Эдтон смотрел на окружающий мир глазами человека, которому предстояло этот мир покинуть. И озабоченные лица работников, мерцающие голоэкраны, сигналы коммуникаторов — всё, что раньше являлось неотъемлемой частью его собственной жизни, теперь казалось суетой, не стоящей внимания. Как люди могут переживать из-за графиков и планов, когда реальность в любую минуту может тебя отторгнуть и повернуться вот так?

Аллан судорожно вздохнул, входя в лифт следом за Джорджем и его конвоиром. Двери плавно закрылись. Мистер Эдтон с горькой иронией увидел, что стоящая в лифте молоденькая сотрудница с интересом смотрит на Рика. Видимо, он показался ей привлекательным — в новой форме, высокий, широкоплечий. Девушка даже улыбнулась ему, не догадываясь, что понравившийся ей мужчина — преступник и при первом же подозрительном движении получит парализующую иглу.

«Без глупостей, господа. Вас всё равно десантируют в нужный квадрат — не важно, парализованных или нет. Вот только действие препарата закончится лишь через пару часов. А охотники ждать не будут. Поэтому из-за какой-нибудь дурацкой выходки вы можете потерять фору», — объяснил им старший конвоир, когда выводил из камеры. Ему невдомек было, что Ал и Джо давно уже смирились со своей участью.

Джордж выглядел бледной тенью самого себя. Улыбку девушки в лифте он даже не заметил, а если и заметил, то она вызывала у него, скорее, отчаяние и тоску, нежели самодовольство.

Аллан оглянулся на своего конвоира — тот равнодушно смотрел в пустоту.

Лифт остановился, прошелестели двери, девушка вышла, а кабинка с четырьмя мужчинами поползла на самый верх к вертолетной площадке. Можно сказать, сбылась мечта побывать на последнем этаже.

Агент Ленгли очень не любил отвечать за свои ошибки, особенно при посторонних. Поэтому, когда голографон издал сигнал входящего вызова, а над панелью возникло дежурное изображение Винсента Хейли, Джед испытал острое искушение не отвечать или хотя бы отправить Эледу куда-то за пределы кабинета.

Но, увы, это было бы ещё большей слабостью. Поэтому он всё-таки нажал кнопку ответа. Голограмма абонента при этом так и осталась неподвижной проекцией, тот звонил с коммуникатора и изображение транслировать не мог. Что пришлось весьма кстати.

— Агент Ленгли, — голос рейдера был сух и спокоен, — я получил уже второе подтверждение телеметрии боевого киборга в квадрате проведения переговоров. Также рейдерский штаб сообщил мне о вылете бесшумного разведывательного вертолета в соседний квадрат. Вы всё ещё разбираетесь, чей киборг был в районе встречи?

Джед про себя с сожалением вздохнул, однако ответил в тон собеседнику: подчеркнуто сдержанно и невозмутимо:

— Это был мой киборг, отправленный вам, рейдер Хейли, для поддержки. Я счел неприемлемым, что на встрече с опасным человеком вас прикрывал только сопляк, проходящий отбор. Кстати, я ещё разберусь, почему его к вам прислали.

— Вот здесь я с вами, агент, солидарен. И кто сопляка отправил, выясню. Только вы, пожалуйста, не суйтесь, — Винсент выдержал короткую паузу и, наконец, сказал: — Ваша инициатива с несогласованной поддержкой уже стоила мне срыва переговоров. Хорошо хоть успели услышать сумму.

— Кто же мог предпо…

— Джед, — в голосе Винса прорезалась нотка бешенства, — тебе прошлого раза мало было? За периметром живут не идиоты и не дикари, а очень злые и в большинстве своем весьма умные люди. О зачистках они отлично знают и за нами следят в оба глаза. Причем радиоразведка у многих поставлена так, что корпоративные резидентуры тихо плачут от зависти. Кстати, я теперь в курсе модели одного из твоих киборгов и части его модификаций. Этой же информацией владеют и корейцы. А к кому она уплывет завтра, сам гадай. Поэтому меняй железяку.

— Спасибо за предупреждение, — поблагодарил Ленгли.

Конечно, знание модели киборга, как и его модификаций, третьими лицами — мизерная брешь в системе личной безопасности, но и такие бреши бывают опасны. Однако сам факт того, что Хейли озвучил эту информацию, является явным предложением пойти на мировую. Прекрасно. Поэтому Джед решил не лезть в бутылку и спросил:

— Что ты предполагаешь делать, и нужна ли какая-то помощь? Например, более активный поиск нашими силами?

— Джед, всё, что я предполагаю делать, я уже делаю. Ты же молись Корпоративному Духу, если, конечно, в него веришь, чтоб этот Керро не лёг на дно, — Хейли вздохнул. — А касаемо поиска… тридцать седьмой — это тридцатипятикилометровая клякса с плотной застройкой средней и низкой этажности без четких границ. И ты бы это знал, если бы потрудился посмотреть карту. А еще там подземные коммуникации разной убитости чуть не на километр под землю уходят, и их плана нет ни у кого. Поэтому поиски я буду вести с помощью местных, а ты не суйся и не шебуршись. Что я еще должен знать, но не знаю?

— С чего…

— С того, что, услышав сумму в пять миллионов, ты не задал ни одного вопроса. Я не спрашиваю, кто она. Я спрашиваю: что я должен знать?

— Инфопакет по возможным психофизиологическим реакциям будет подготовлен в течение часа, — ответил, скрепя сердце, Джед.

— Изумительно. И как давно у тебя эта информация?

— Полтора дня.

— То есть, если бы обмен сегодня состоялся и с девчонкой что-то начало происходить, то я бы сидел и гадал? — начал снова закипать Винсент. — Чего еще я не знаю?

— Лови видео, — Ленгли отправил рейдеру архив.

На несколько минут воцарилась тишина, которую первым прервал Винсент.

— Что я тебе говорил про злых и умных? — теперь его голос звучал как-то уж совсем безнадежно. — Короче, молись Духу, чтоб он на дно не лёг. И высылай инфопакет. Будем надеяться, что товар у нашего продавца скоропортящийся. И готовь… нет, пусть корпус рейдеров готовит деньги. Я с ними отдельно свяжусь, уточню, что купюры должны быть чистые — без маячков и подлянок, короче, по всем правилам. А ты дай им задание. Сейчас дай.

Рейдер прервал связь, но голограмма так и осталась висеть над панелью.

— Ты по-прежнему хочешь выполнить данное ему слово? — мягко спросила Эледа, выключая голографон. — И по-прежнему считаешь, будто я неправа, говоря, что делать это необязательно?

В тридцать седьмом секторе Винсент Хейли откинулся к стене и прикрыл глаза.

— Как прошел разговор? — Су Мин бесшумно вошла в комнату и опустилась на пол напротив.

— Прекрасно!!! — Рейдер снял очки и бросил их на пол рядом с собой. — Хоть к Трем иди с подношением.

Кореянка ничем не выказала удивления, только спросила:

— Тебе сказать, где Их ближайшее место или самое сильное?

Мужчина её словно не услышал, так глубоко был в своих мыслях.

— Позарез нужна ещё одна встреча с Керро, — Винс, наконец, посмотрел на собеседницу. — Свяжись. Передай, что его сумма принята и я согласен на любые условия. А ещё, если он хочет испортить жизнь хозяину киборга, то мы с ним союзники.

— Я говорила, ты хорошо его понимаешь. Ему плевать на хозяина киборга, но само предложение явно заинтересует, — кореянка улыбнулась и добавила: — Могу, в качестве извинений за то, что у вас там вышло, пообещать ему ночь любви. Предложить?

Винсент не успел ответить, Су Мин встала и прижала палец к его губам:

— Даже если скажешь «да» — не предложу. Есть причины. Но тебе их знать не нужно, — она широко улыбнулась и отвела руку. — Возгордишься.

— Еще больше? Тогда не надо, — улыбнулся в ответ Винс, после чего снова посерьезнел. — Что ж, говори, где Их лучшее место.

Эледа отвлеклась от чтения медицинских документов и помассировала переносицу.

— Еще чуть-чуть, и эта Айя Геллан будет казаться мне самой близкой родственницей. Я за последние дни посвятила ей столько времени и мыслей, сколько не посвящала своей семье за полгода.

Агент Ленгли усмехнулся и откинулся в кресле:

— Мисс Ховерс, знаете, что меня беспокоит?

— Что Винс не сможет договориться о передаче девчонки? — попыталась угадать собеседница.

— Отнюдь. Как раз об этом я беспокоюсь меньше всего. Ваш опальный цербер договорится с кем угодно и о чем угодно, думаю, ему даже вполне по силам убедить голодного людоеда стать вегетарианцем. Нет. Винс меня мало заботит.

— Тогда что? — с искренним непониманием спросила девушка.

— Вы, коллега. Исключительно вы. Стоило нам сюда приехать, как вы растратили и любовь к шпилькам, и задор. Поскучнели, мисс.

Эледа напомнила:

— По-моему, буквально пару дней назад вы говорили, что мои попытки манипулировать безыскусны, а флирт предсказуем. Я лишь пытаюсь соответствовать вашим высоким требованиям. Вот, посерьезнела, повзрослела. Отчего же вы заскучали? Неужто с дурочкой было бы интереснее?

Джед поморщился:

— Я не люблю дурочек, — сказал он. — Предпочитаю жизнерадостных женщин, которые не лезут за словом в карман. А вы вдруг превратились в скучную офисную работницу без огонька…

Мисс Ховерс ответила насмешливо:

— Огонек, агент, нуждается в топливе. А когда вчерашний интересный и внимательный собеседник становится скучным начальником, которому без остановки надо то чей-то доклад, то документы, то результаты экспертизы… это, знаете ли, не располагает к флирту. Я просто стараюсь работать хорошо, особенно в свете своего внезапного и, не скрою, долгожданного повышения.

Джед, наконец, поднялся из кресла, обошел вокруг стола и встал за спиной Эледы. Теплые ладони легли ей на плечи.

— Кстати, давно хотел спросить, — задумчиво произнес мужчина, — зачем тебе это надо — идти с самого низа? Учитывая, что отец вполне может обеспечить старт с куда более высокой ступени…

Он легонько массировал плечи собеседницы. Та прикрыла глаза и сказала томно:

— Не останавливайся. Я всё-всё расскажу. Только не останавливайся.

Ленгли тихо рассмеялся:

— Говори, говори, я как раз включил голографон на запись.

— Понимаешь, — начала объяснять она, — когда срок твоей жизни от двухсот до двухсот пятидесяти лет — ее надо на что-то потратить. И потратить с толком. Я подумала, будет неплохо — начать с самого начала, посмотреть, как что устроено, понять людей из низшего звена, их мотивации, логику, страсти… Если бы я только знала, какая это окажется скукота! Теперь жалею, но дело сделано. А ведь папа отговаривал… Надо было послушаться.

— Твоему отцу восемьдесят, верно?

— Да, — кивнула девушка, наклоняя голову так, чтобы ему было удобнее поглаживать шею. — Но выглядит он, уж извини, моложе тебя.

Теплые пальцы пробежали вдоль позвоночника, поднимая волну мурашек:

— Ну, я не из высшего эшелона, потому проживаю обычную человеческую жизнь, — напомнил собеседник.

— Не совсем обычную, не лукавь.

— Ладно, не совсем обычную. Лет до ста — ста двадцати, думаю, протяну.

— Если не наживешь влиятельных и опасных врагов — легко, — согласилась Эледа. — Хотя сто двадцать лет — это все-таки мало.

— Мало. Однако дело, как ты понимаешь, не в деньгах, а в доступе к технологиям, которые «не для всех». То, что доступно наивысшей корпоративной элите — недоступно остальным.

Эледа кивнула и мягко заметила:

— Но если подняться до уровня корпоративной элиты или обзавестись нужными связями… Хотя, это сложно, конечно…

— Но не невозможно? — уточнил он.

— Не невозможно, — кивнула она, подумав. — Тут, как с карьерным ростом, когда идешь с самого низа — надо прикладывать усилия, чтобы чего-то добиться. Само собой повышение не свалится, даже несмотря на происхождение. Нужно всё-таки доказать, что ты заслуживаешь. Я ведь заслужила?

Ладони собеседника спустились от шеи к плечам, приласкали ключицы.

— Конечно, иначе бы никакого повышения не получилось, — ответил Джед.

— Ну, вот. Поэтому увеличить срок жизни для тебя тоже вполне реально, — сказала девушка, прикрывая глаза.

— Мисс Ховерс, — произнес Джед, разворачивая к себе ее кресло, — а вы очень понимающая собеседница…

Она широко улыбнулась:

— Тоже мне открытие. По-моему, вы это заметили еще при нашей первой встрече.

Джед неспешно расстегивал пуговицы на её форменной блузке:

— Заметил, и в очередной раз радуюсь своему везению.

Эледа мягко отвела его руки от своей одежды и сказала холодно:

— Агент Ленгли, вы не тем заняты в рабочее время.

Собеседник в тон ей напомнил:

— По-моему, начальник здесь я, а не вы.

Мисс Ховерс поцокала языком, выражая явное неодобрение:

— Вы, может, и начальник, но в моих должностных обязанностях пункта об интимной стороне вопроса нет. Поэтому, если хотите печеньку, придется постараться. А то у меня такое чувство, будто мы с вами в браке. Причем лет тридцать.

Джед развеселился:

— Вижу, вас задели мои слова относительно скуки, — сказал он.

— Ещё чего. Просто я не до такой степени жаждала повышения, чтобы благодарить вас прямо на офисном столе. Кроме того, я второй день выслушиваю попрёки то в том, как ужасно выгляжу, то в том, как поскучнела. Вот и думаю, раз я такая ужасная и скучная, идите-ка вы… к миссис Лауф. Она, наверняка, женщина с огоньком. И повышения тоже жаждет.

Агент Ленгли расхохотался:

— Оказывается, чтобы вы показывали зубы, вас надо щипать.

— Тот, кто меня ущипнет, останется без пальцев, — заверила его Эледа. — И ещё. Раз уж вы решили приударить за плохой избалованной девочкой, включите фантазию.

Джед слегка прищурился:

— М-да? Могу ли я чисто в превентивных целях уточнить, насколько эта избалованная девочка плоха?

— Не уточняйте. Очень плоха, — отрезала Эледа. — И может стать еще хуже, если угадаете, как её испортить.

— Обещаю над этим подумать, — заверил Ленгли. — Так что готовьтесь к вечеру испортиться по максимуму.

День выдался ненормальный.

Сперва наезд (а это был именно наезд) Ирвина и Кемпа, потом Винс с его рассказом о настоящем наборе в рейдеры и последующем обучении, потом переговоры и парализатор, затем отходняк и расчлененка. А в завершение — вишенкой на торте — явное одобрение, нет, скорее, даже гордость Винсента за эту мелкую азиатку… Теперь же Хейли вовсе свалил, сказав перед уходом:

— Делай, чего хочешь, только не накосорезь. Вытаскивать будет некому.

Рекс горько усмехнулся. Старший его ГБР говорил, что взрослеть, мол, можно двумя способами: больно или постепенно. Интересно, он сейчас каким взрослеет? Мужики, конечно, всерьёз его не воспринимают, оно и понятно, с их опытом. Он, глядя на них, сам к себе весьма скептически относится и даже не на шутку сомневается, что рейдерство — верный выбор. Рексу по жизни не хватало гибкости. Он ходил или параллельно, или перпендикулярно, потому и отправился в военные, где всё просто и по приказу. В производственной структуре с таким характером не выжить, сожрут сразу.

— Балбес бесхитростный, чего тебе там делать у этих рейдеров, а? — говорил старший, качая головой. — Упёрся же.

Но Рекс, как было верно замечено, упёрся. Его не пускали туда, куда он вознамерился попасть. И не было на свете силы, которая могла бы сдвинуть его с намеченного пути. Старший махнул рукой, мол, на хрен. Дурака учить — только портить.

А теперь, когда эйфория схлынула, Рекс получил-таки возможность рассуждать, наконец, трезво. И уверенность в себе сильно пошатнулась. Но поздно, поздно сокрушаться. Выбор сделан. И отступить — значит признать поражение. Не смог. Не мужик. Кишка тонка, яйца мелки и всё такое. Да и просто обидно! К тому же Ирвин и Кемп, вон, не сказать, что охеренные стратеги и гроссмейстеры. За ними просто опыт. А опыт нарабатывается. То есть дело наживное. И вот он сегодня этот опыт, бля, наращивал. В итоге так нарастил, что сам чуть не офигел в атаке.

Рекс встал с тахты и подошел к окну. С серого неба медленно падал снег… на улице пусто. Чего делать-то? Сидеть тут до прихода Винса, идиот идиотом? Уж лучше идти… нарабатывать опыт дальше. Послоняться, дурь развеять. Хотя чего уж врать-то? Себе самому — зачем? При взгляде на депрессивный пейзаж сердце ёкает — становится жутко от мысли, что не знаешь дороги до точки эвакуации. Не довели. И связи с корпорацией тоже нет, как и знакомых на сто километров вокруг. Хотя…

…Внизу в пустом баре халдей только руками развел:

— Не знаю я, мужик, той девчонки.

— Ну, такая… — Рекс пытался подобрать правильное слово, но сдался и закончил: — Из «Норы».

— «Такая» из «Норы», — хохотнул бармен. — В «Норе» все «такие», парень. И через одну — Викки, Микки, Джесси, Стесси…

— А связаться можно как-то? — не хотел сдаваться собеседник.

— Связывайся. Не вопрос. Лови контакт.

Рекс достал коммуникатор, нажал иконку «принять» и вышел в холл. Гудки тянулись долгие, а потом обволакивающий женский голос сказал:

— «Нора». Что желаете?

— Здрасьте, а с Викки можно поговорить? — выпалил Рекс.

Женщина на том конце соединения рассмеялась:

— Вот, значит, как? С Викки? А я не понравилась?

В этот момент он, наконец, узнал голос, из которого исчезла томность.

— Мэрилин? Нет… ты понравилась… ты очень понравилась, просто…

— Просто ты — олух, — закончила женщина со смехом и спросила: — Чего звонишь-то, чудо малолетнее? Заскучал?

Рекс понял, что отпираться бессмысленно, и сказал:

— Да.

— Так приходи. Дорогу найдёшь?

— Найду, — сразу же ответил он.

Собеседница опять рассмеялась, но не обидно, а как-то… ласково.

— Приходи. Охране на входе скажи, что ко мне. Тебя проводят.

Мистер Эдтон задыхался. В боку у него кололо, рюкзак оттягивал плечи, спина была мокрая. Пот полз вдоль позвоночника и скатывался за ремень штанов.

— Джо, Джо… — просипел Аллан в спину товарищу, шагавшему впереди. — Погоди… давай… передохнем…

И остановился, привалившись плечом к стене разрушенного дома.

Джордж оглянулся. Выглядел он свежее своего напарника, но тоже заметно вымотанным. Ничего не сказав, Рик опустился на поваленную ржавую бочку из-под автомобильного масла.

Ал просто сполз вдоль стены на корточки. Этот день был самым ужасным днем в его жизни, хотя прежде первенство держал день знакомства с мисс Ховерс. Особенно же страшным казалось то, что этот вот ужасный отвратительный день может оказаться его последним днем.

Руку свело на пистолете.

С того момента, как Аллана и Джорджа на тросах спустили с вертолета, мистер Эдтон никак не мог прийти в себя и пребывал в состоянии застывшей истерики. Даже сейчас при воспоминании о высадке его охватывала липкая паника. Большего ужаса, чем тот полёт, и представить было нельзя! Трос мотало из стороны в сторону, обвязка врезалась в тело, ноги болтались, ледяной ветер бил в лицо, земля с серо-черными остовами руин простерлась где-то далеко-далеко внизу. А над головой мерно стрекотал вертолет с оставшимися в нём людьми… Мистер Эдтон стискивал руками трос и тихо скулил, благо за свистом ветра никто не мог этого слышать, даже те, кто наблюдали за ним по видео. Впрочем, закончилось все быстро. Едва Ал и Джо достигли земли, тросы, отстегнутые от вертолета, упали рядом, а борт вместе с оставшимися пассажирами развернулся и улетел.

— Как думаешь, мы далеко успели уйти? — спросил Аллан своего друга.

— У тебя есть планшет, посмотри, — огрызнулся Джо.

Он тоже был напуган, бледен и напряжен. И тоже стискивал в руках оружие.

Ал бестолково потыкался в закрепленном на предплечье планшете, выбрал нужное меню, отыскал в нем интерактивную карту.

— До шлюза около километра, — сказал он.

Джо хмыкнул.

— Как думаешь, охотники уже вышли? — снова спросил Аллан, причем спросил не столько потому, что ему был интересен ответ, сколько потому, что гнетущая тишина и мрачные тени руин пугали с каждой минутой всё сильнее.

— Не знаю. Идём, — ответил Рик, поднимаясь на ноги. — Если повезет, успеем пройти через шлюз и спуститься в комплекс, там будет проще укрыться. Шевели булками, Ал. Если охотники пешие — нам повезло. А если на тачке или мотоциклах, то мы охренеем.

Мистер Эдтон кое-как встал и заковылял дальше по улице.

— Жалкое зрелище, — Эледа в очередной раз оторвалась от планшета, на котором что-то читала, и бросила короткий взгляд в большой голокуб. Там, уже второй час подряд, продолжалась видео-трансляция кадров с налобных камер Эдтона и Рика.

Картинка была лишена как эстетики, так и разнообразия.

— Теперь я абсолютно уверена, что никакой игры и уж тем более Игры с большой буквы — нет, — насмешливо сказала мисс Ховерс.

— Почему же? — зевнул Ленгли, лениво наблюдавший за злоключениями двух товарищей по несчастью.

— Если б это было развлечением, а не работой, — ответила ему собеседница, снова опуская взгляд в книгу, — я бы и за деньги такое смотреть не стала.

Ленгли откинулся в кресле и устремил взор в потолок:

— Как по мне, весьма забавно, а уж если добавить чуток… — он покосился на Эледу, которая явно подбирала слова поядовитей, и заговорил уже другим тоном: — Ладно, ладно не буду тебя щипать, не хочу остаться без пальцев. Действительно, унылое зрелище. То ли дело соревнования силовых сборных! И рукопашная, и бои в лабиринте… Конечно, всего лишь лазерная имитация и холостые патроны, но куда азартнее. Хотя один боевой на сотню холостых изрядно добавлял интереса.

Мисс Ховерс пожала плечами:

— Отец как-то брал меня на учения рейдеров, — она улыбнулась, вспоминая. — Три группы корпуса против всех сил сектора. Причём две из них не только прошли, но ещё и дел натворили. Жаль, я тогда мало что понимала…

— Организовать? — вот теперь Джед действительно заинтересовался.

— Ты, вон, засылку киборга уже организовал, — покачала головой собеседница. — Скажи хоть, зачем?

— Ну, кое-кто говорил, будто очень не хочет терять Винсента… — ответил Джед. — Если бы дело выгорело, объект взял бы я, а заслуга Винсента в поимке Айи Геллан оказалась минимальной. В итоге он бы остался в стороне и не при делах. Ни тебе наград, ни поощрений, ни возврата в корпус… Кто же знал, что железяка облажается! На полигоне они такое творили, а тут… Впрочем, не волнуйся. Если я сказал, что мистер Хейли будет твоим, он будет твоим. Просто иным способом.

Керро опять ушел. Айя закрыла за ним дверь и снова осталась одна. Но на этот раз не среди развалин, не в секретном месте, не где-то на окраине сектора. А в самом обычном номере мотеля. Ну, или, во всяком случае, в чём-то очень на него похожем, разъяснения Керро она не очень поняла… ну, кроме «никуда не выходи». Меблированная комната: кровать, диван (да неужели же сегодня можно будет спать не на полу?!), два кресла, стол, нормальное электрическое освещение, розетки, двери в ванную комнату, в уборную, в кладовую. Боже, цивилизация!!!

Девушка брыкнулась на диван и от восторга даже вырубилась, но проспала, видимо, недолго — четверть часа, не больше. Проснулась и сразу заскучала. Встала, походила по комнате. Посмотрела в зеркало на коричневеющий синяк. В очередной раз приуныла от грустного зрелища. Ещё походила. И внезапно вспомнила про конверт с письмом, который ей отдал, но так и не забрал назад Керро. Прочитать? Но он вроде сказал, что открывать в том случае, если не вернется. Только ведь конверт не запечатан…

Айя посмотрела на свою куртку, во внутреннем кармане которой лежало послание, отмела последние сомнения и угнездилась с ним в углу дивана. Почерк у Керро был, конечно… тот еще. Но разобрать можно.

Письмо оказалось коротким.

«Даже если найдешь лежку, на которой мы были, не пользуйся — может оказаться засвечена.

Сразу иди к окну, из которого чуть не прыгнула на мины (теперь их там уже нет), ищи ровную бетонную плитку. Под ней деньги. Немало. Забери и перепрячь.

Двух с половиной штук из конверта тебе за глаза хватит на неделю, а ночлежек в секторе полно. Только пятисотки меняй аккуратно и заранее прикидывай, как будешь уходить. Проще всего — в оружейном у Олли, он и не кинет (не должен), и не сдаст (это уж точно).

Каждое утро издалека смотри на дверь черного входа в «Девять жизней». Если там появится написанное мелом матерное слово, значит, я вырвался — подходи к Джувзу, он скажет, что делать. Но будь аккуратна.

Если в течение двух дней матерного слова не появится, вали из мегаплекса. Деньги из тайника — считай, наследство.

И не поминай лихом».

Девушка застывшим взглядом смотрела на неровные строчки. Потом снова заглянула в конверт — там лежало четыре купюры по пятьсот и несколько мелких — по сто.

Деньги. Ей. И подробная инструкция, как не облажаться, даже будучи совсем тупой. Айя осторожно убрала письмо обратно в конверт, а сам конверт положила на стол. Посмотрела на него долгим взглядом, потом моргнула и задумалась…

Керро стал первым человеком, который проявил о ней заботу. Настоящую. Первым, кому оказалось не всё равно, что с ней случится. Господи, да она думала, такого в принципе на свете не бывает! Все всё делают из соображений выгоды.

Даже в интернате среди корпоративной молодежи принцип «ты мне — я тебе» цвёл махровым цветом. Все эти дурацкие, вызывающие отвращение интриги, дружба то против одного, то против другого, попытки подольститься к третьему. Мелкие подставы и дрязги. Поэтому Айка со всеми была одинаково доброжелательна и одинаково неблизка. Знала — доверять нельзя никому.

И вдруг в чёрном секторе она знакомится с человеком, который рушит эту прописную истину. И картина мира трещит по швам, расползается, обнажая факт, который до этого казался не более чем фантастическим допущением из старых книг и фильмов. Идея о настоящем доверии, якобы выдуманная давно умершими писателями и режиссёрами, вдруг оказывается не совсем вымыслом.

Нет. Глупости. Так не бывает. У каждого поступка есть причина, расчёт. Альтруизм придумали до Первой Корпоративной ещё не вымершие тогда романтики. Но в реальном мире всё подчинено логике и выгоде. Вот только какая выгода мёртвому Керро в том, что живая Айя Геллан не попадет обратно в «Виндзор»?

Может, он нарочно написал ей это письмо? Знал, что ничего не случится, а она наверняка сунет нос в конверт и прочитает. Хочет манипулировать? Нет, как-то глупо. А для Керро глупость нехарактерна.

Значит, правда? Ему действительно не всё равно?

Айя вскочила и сделала круг по комнате.

Есть кто-то, кому не всё равно, что с ней будет! И не потому, что она ценный лабораторный образец. А… почему? Этот простой вопрос озадачил девушку до крайности. С новым знанием вообще оказалось очень непросто ужиться. Совсем непросто! Может, она что-то не так поняла? Айка снова взяла конверт, снова достала и перечитала письмо. Попыталась сосредоточиться, но шок от прочитанного по-прежнему был столь силен, что мысли не выстраивались в логические цепочки.

Девушка села обратно на диван и зажмурилась, не веря в случившееся. Так не бывает. В реальной жизни не бывает.

Надо срочно отвлечься. Забыться. А потом с холодной головой обдумать всё снова. Айя взяла со стола оставленную ей Керро читалку и открыла последнюю из загруженных книг. Забыть про все. Почитать. Успокоиться.

Такой высокой стены мистер Эдтон не видел никогда в жизни. Да, собственно, много ли он видел высоких стен? Пожалуй, только ту, что окружала его… бывший его интернат. В той насчитывалось два с половиной метра.

А в этой… трудно навскидку сказать, сколько именно. Но выглядело ужасающе монументально.

— Джо, — просипел Аллан, — только погляди… тут… ручей…

Он стоял, упершись руками в колени, и пытался отдышаться. Пот градом катился по лицу, Ал раз за разом стирал его тыльной стороной ладони.

Джорж посмотрел в указанном направлении и с удивлением увидел, что из-под стены, действительно, бежит довольно широкий ручей.

— Это странно, да? — усмехнулся мистер Эдтон. Вид у него был совершенно полоумный, а лицо багровое от усталости, натуги и, видимо, гипертонии. — Нигде нет, а тут есть…

Спутник в ответ мрачно кивнул. Пока в секторе хоть как-то можно жить, люди его не покидают. А главная причина ухода — чаще всего именно отсутствие воды. Здесь же вода была! Но, ни людей, ни следов их присутствия.

— Я там тоже видел, — сказал Аллан, махнув рукой за спину. — Тоже видел…

— Да понял я, понял, — ответил Джо. — Идём. Нечего тут стоять. Охотники…

— А если никаких охотников нет? — вдруг спросил мистер Эдтон и поднял на собеседника воспаленные, все в красных прожилках глаза. — Что, если тут вообще никого нет? Ты сам погляди — ни души. И вода…

— Далась тебе эта вода! — вспылил Джордж. — Идём, нечего здесь стоять. Может, никого и нет, а может, вот-вот нам в задницы прилетит пяток-другой пуль.

— Я туда не пойду, — уперся Ал. — Не пойду! Там хер знает какая херня, которая мне на хер не нужна!

Его вопль перешел в истеричный крик, и Джо влепил другу пощечину.

— Чё ты, как баба-то? — удивился он. — У нас выбор, что ли, есть? Ну, не хочешь идти, пиздуй обратно — делов-то. Я тебя не держу. Заодно проверишь — есть охотники или нет.

Мистер Эдтон сел прямо на землю и мелко-мелко затрясся от подступившего смеха:

— Джо, да включи же ты мозги! Здесь ни души. Прислушайся. А мужиков, которые нас сюда везли, видел? Ты обратил внимание на их лица? Они боялись сильнее нас! Чего они боялись, Джо? Они все из спецподразделения, им в переделку попасть, что поссать! Но ты видел, как они нервничали? Меня только со второго раза тросом обвязали. А чего им грозило в вертолёте?

— ПЗРК, — сухо ответил Джордж. — Хорош истерить. Ты идёшь или нет?

Ал обречённо кивнул. Он не хотел идти. Но остаться одному было ещё страшнее. Поэтому пришлось снова тащиться следом за напарником.

— Нет, Джо, что-то тут нечисто, — сказал Аллан в спину другу. — Да и шлюз этот! Замороженный комплекс, сказали они. Ваша задача — вынести модуль памяти, сказали они. Где ты видел, чтобы замораживали такие комплексы? А браслеты эти медицинские? Зачем их на нас надели? Для чего им постоянно передающийся на мониторы анализ нашей крови?

Джордж рывком повернулся к своему спутнику и сгрёб его за грудки.

— Если ты и дальше продолжишь нагнетать, я тебе рожу разобью, понял? — рявкнул он.

Аллан испуганно кивнул, забыв, что держит в руке пистолет и может просто пристрелить своего обидчика.

— Прости, прости, Джо, — торопливо залепетал он. — Прости.

Тот вместо ответа разжал пальцы и повернулся к высокой стене. Одна из калиток шлюза оказалась не запертой. Джордж потянул её, и округу огласил пронзительный скрежет ржавых петель.

— А мистер Эдтон не такой уж и дурак, — задумчиво сказал агент Ленгли. — Смекнул.

Эледа усмехнулась:

— Дурак на его должности вряд ли бы удержался. К тому же дурак не смог бы меньше чем за сутки спрятать следы пропавшей девчонки. Конечно, спрятал поверхностно — не рассчитывал на подробный анализ, но всё-таки… Слушай, а ведь правда сопровождающие боялись. Я только сейчас сообразила.

— Я бы тоже боялся. Да и ты, да и вообще любой разумный человек. Вон, когда за год до подписания девяносто девятого случился бунт подопытных в биокомплексе, так все спецподразделения наотрез отказались его усмирять. Сказали, хоть под трибунал, хоть расстреливайте, не пойдем.

— И что? — подалась вперед собеседница.

— А ничего. С пониманием отнеслись. Ну, штраф влепили, конечно, но так, символический. А центр химией и радиацией залили в три слоя. Может, в автономных контурах что-то еще и пожило с недельку, но наверху ни одна бактерия не уцелела.

Пока они беседовали, две мигающие красные точки на карте продолжали движение к цели.

— Джед, а если этот истерик повернет назад? — спросила Эледа. — Надеюсь, ты предусмотрел что-то, мешающее ему вырваться из зараженной зоны?

— Мисс Ховерс, это предусмотрел не я, а стандартная инструкция. Никуда он не вырвется. Одно нажатие кнопки, и на медбраслетах активизируется инъектор, который введет дозу сильнодействующего яда. Беглец умрет раньше, чем долетит до земли. В какой-то степени это даже…

Его прервал щелчок селектора и голос начальника лаборатории:

— Джед, наконец-то, начинается интересное и для вас. Параметры крови уже полчаса как меняются, а теперь, судя по показаниям, вот-вот начнутся симптомы. Подопытные, правда, их еще не чувствуют, но скоро ощутят.

Дорогу до «Норы» он помнил хорошо и добрался без приключений.

На входе сказал крепким парням (чувствуя себя при этом довольно неловко), что пришел к Мэрилин. Один из ребят проводил его через служебные помещения к служебной же лестнице и сказал:

— Третий этаж, налево.

Рекс поблагодарил и стал подниматься.

Мэрилин стояла босиком на ступеньках и улыбалась. На ней был длинный тёмно-зелёный халат из струящейся невообразимо легкой ткани, накинутый поверх короткой тонкой сорочки.

— Пришел, чудо?

Рекс кивнул, чувствуя, что мучительно краснеет. Это развеселило женщину ещё больше, она расхохоталась, взяла его за руку и повела за собой.

Комната в этот раз была другая. Тёмные стены, тёмный ковер на полу, массивная кровать, белоснежные простыни. Два широких кресла. Столик возле мини-бара.

— Раздевайся, — буднично сказала женщина.

Эти слова прозвучали и просто, и двусмысленно. Рекс скинул куртку, повесил на вешалку.

— И разоружайся, — Мэрилин покачала головой. — Откуда ты только взялся такой несуразный… Из белого сектора, что ли?

— Ну да, — кивнул собеседник, разуваясь.

Мэрилин плавала по комнате, зажигая свечи. Рекс стоял у порога и смотрел на нее, не в силах отвести глаз. Она двигалась так… это просто очуметь, когда женщина в таком халате идёт неспешно, с ленивой грацией, а летящая ткань одеяния струится следом и сквозь неё на просвет видно полуобнажённое тело…

Хозяйка почувствовала его восхищенный взгляд и оглянулась:

— Ты чего там замер?

Он покачал головой и ответил честно:

— Любуюсь.

Она приблизилась всё с тем же плавным изяществом и провела указательным пальцем по его скуле. Очень красивая женщина — светлые кудрявые волосы, темные глаза с длинными ресницами, тонкие брови уголком, родинка на щеке и тело… тело тоже очень красивое.

— Трудно тебе по жизни придется… — сказала Мэрилин тихо. — Балбес ты доверчивый. Не думал, что я тебя в ловушку заманить могла? Пришел бы ты, а здесь крепкие ребята с волынами. Или по пути где-нибудь. Головой-то хоть соображаешь иногда? Или совсем не научили?

Он хлопал глазами и, похоже, действительно не догадывался о возможности такого… внезапного расклада.

Женщина отошла и опустилась на кровать.

— Иди уж сюда, герой, — она похлопала ладонью справа от себя. — Друзья твои — не такие легковерные.

— У них опыта больше, — сказал Рекс, присаживаясь рядом.

— Цинизма, глупый. Цинизма у них больше, потому и развлечения жёстче, и кураж другой.

Мэрилин поднялась, встала напротив Рекса и повела плечами, заставляя халат соскользнуть на пол:

— Со временем станешь таким же. Если доживешь. Что с твоей наивностью — вовсе не факт.

Она легким толчком опрокинула его и села сверху.

— Хочешь совет? Бесплатный.

Рекс улыбнулся:

— Кто же откажется от бесплатного совета?

— Никому. Никогда. Не верь. Тогда выживешь.

Он положил руки ей на бедра, сдвигая тонкую ткань прозрачной сорочки:

— И тебе сейчас тоже?

Мэрилин запрокинула голову и рассмеялась:

— Быстро учишься. Но мне и именно сейчас — можно.

— Почему? — ладони Рекса скользили вверх-вниз по теплому бархатистому телу.

— Потому что сейчас у меня к тебе свой интерес. Это значит — мне выгоднее, чтобы ты был жив и невредим. Во-первых, за тебя просила Су Мин. Во-вторых, ты мне понравился. В общем, пока наши цели не пересекаются, от тебя живого и довольного мне пользы больше. Но если ситуация сложится иначе и мертвым ты окажешься полезнее, чем живым… — она запустила руки ему под футболку, — тогда не советую мне доверять.

Джордж с трудом втащил ослабевшего напарника в караулку. Того накрыло внезапно и резко, едва отошли от ржавой калитки. Сперва Аллан побледнел так, что губы сделались серыми, а потом замер, привалившись к ржавому ограждению. Джо подумал — от общего стресса сплохело, от пробежки, от переживаний. Но когда Ал стиснул ладонями голову и застонал, оседая на бетонные плиты, стало понятно, что стресс не при делах. От стресса у человека ни с того ни с сего не поднимается за секунды жар и не начинаются судороги. А у Аллана все лицо перекосило, руки вывернуло. Ну и горячий он был. Джо, пока пёр его, даже через одежду чувствовал, как повышается температура…

Жалкие сто метров бетонной кишки шлюза показались бесконечными. От усталости у Джорджа всё сильнее кружилась голова, затылок ломило, легкие раздирало от сиплого натужного дыхания. Ал весил чуть ли не центнер, напарник едва волок ослабшее вялое тело. Да ещё калитка, выводящая к КПП, совсем проржавела и еле открылась. У Джо мутилось сознание. Хотелось плюнуть на всё и просто упасть… Но ледяной ветер заставлял шевелиться, идти вперед, искать хоть какое-то убежище, чтоб, если и упасть, то не на бетонные плиты, а под защиту стен.

Он таки дошел. И Аллана доволок. Три ступеньки крыльца вообще преодолел одним рывком, толкнул дверь… Соседняя комната оказалась закрытой. Впрочем, Джо было всё равно — навалилась внезапная апатия.

Кое-как устроив Аллана на полу, Джордж, наконец, привалился к стене, пытаясь отдышаться и переждать, пока перестанут плавать перед глазами чёрные круги. Но легче не стало. Наоборот, желудок скрутило, и Джо скрючился в остром приступе рвоты. А когда отпустило и сознание немного прояснилось, до него, наконец, дошло…

У Аллана не сердце и не стресс. Он был прав: никто их не преследует, а вокруг не просто мёртвый, а дважды мёртвый сектор — зона заражения. Нет ничего: ни Игры, ни охотников, ни возможности искупить вину. Нет и не будет спасения, прощения, возврата к прежней жизни. Корпорации они больше не нужны. Она забрала у них всё, что посчитала нужным, выжала, выпила, высосала досуха и напоследок употребила.

Наверное, та сучка из высших и её ублюдок-начальник сейчас смотрят на муки двух неудачников и смеются. Вот только хер им, а не реалити-шоу!

Джордж оскалился и с трудом вытащил из кобуры пистолет. Руки не слушались. Затвор получилось передернуть только с третьей попытки, предохранитель снять — со второй. Но он справился. Несмотря на слабость, несмотря на головокружение и озноб.

Ствол вдруг показался очень тяжелым… поднять его и прицелиться в друга было невыносимо трудно. А на слова прощания сил и вовсе не осталось. Да и какой смысл распинаться? Аллан в горячечном бреду вряд ли что-то поймет. Однако нажать на спуск ослабшие пальцы все же смогли.

Сухой щелчок бойка. Нет выстрела.

В этот раз передернуть затвор получилось с первой попытки, но потом ноги подкосились. И уже сидя на полу, с подступающей к горлу новой волной дурноты, Джо вдруг увидел вылетевший патрон, который оказался прямо у него перед глазами.

Взвыть от отчаяния сил уже не хватило. Джордж откинулся к стене и просто закрыл глаза. Возле него валялся патрон с непробитым капсюлем.

— Финал у фильма оказался до обидного предсказуемым, — Ленгли протянул руку к голокубу и отключил трансляцию.

— То есть досматривать до титров не будем? — насмешливо спросила Эледа, снова отвлекшись от чтения.

— Незачем. И так ясно, что главные герои погибли, — Джед выбрал контакт в коммуникаторе и включил его на громкую связь.

Раздался оживленный голос начальника биолаборатории:

— Джед, мое почтение. Скажи, это можно будет повторить? У нас тут уже идеи возникли, какую аппаратуру вешать.

— В ближайшее время не рассчитывай, — умерил его восторг собеседник. — Но запрос на аппаратуру оформи, как полагается, и перекинь мне.

— Разумеется. Но какие данные, да еще и с посекундной разбивкой! Если бы сам не принимал, сказал бы, что всё полученное — чистейшая деза.

— Стоп, — прервал научника Ленгли, — сколько эти двое ещё протянут?

— Да четверть часа, не больше… — отмахнулся биолог. — Но какие данные! Мы на них два наших застопорившихся проекта продвинем! Вот не зря Дерека называли Гением, не зря!

— Как всё закончится, — Джед устало потер шею, — сразу высылай мне выжимку. Теперь по аппаратуре. Думайте, что вам необходимо, предложения озвучивайте в течение трёх дней.

— Понял! — ученый оборвал связь.

— На сегодня все, — сказал Ленгли Эледе и поднялся: — Можешь идти отдыхать. А я отправлюсь организовывать мероприятие по порче маленькой вредной девчонки. Часам к шести постарайся быть готовой, — он подмигнул ей и вышел.

— Нет, не будет из тебя толка, — сказала с грустью Мэрилин. Она лежала поперёк кровати, упершись подбородком в скрещенные руки, которые сложила на груди у Рекса.

— Что так? — спросил он, перебирая её волосы.

— Да ты какой-то… Не выживают такие у нас.

Рекс хмыкнул:

— Я первым буду.

Она вздохнула:

— Жизнь покажет. Главное — помни: здесь на тебя всем плевать. А если ты еще и чужак, то уже поэтому люди будут против тебя. Слабинку покажешь — вообще ничто не спасет. Понял?

— Понял, — улыбнулся он. — Никому не верить, держать лицо.

Она насмешливо фыркнула:

— С твоим лицом всё за километр ясно. Ты ведь не картёжник, нет?

Рекс покачал головой.

— Оно и видно. У тебя все мысли на физиономии написаны, балбес. Уж в черном секторе с лица даже дети читать умеют. Запомни. Лицо и глаза выдают. Рожа должна быть каменной.

— Никому не верить с каменной рожей, — кивнул собеседник.

Мэрилин хихикнула, совсем как девчонка:

— Ну-ка, попробуй. Я посмотрю.

— Ты вот почему-то мне доверяешь. А вдруг я притворяюсь? — совершенно серьезно спросил Рекс. — Может, только кажусь таким наивным?

Она широко улыбнулась, а он старательно нахмурился, но ничего кроме нового смешка не дождался.

— Я тебе раскрою большой и страшный секрет, чтоб ты не расстраивался попусту, — шепнула Мэрилин ему на ухо. — Мужчина показывает себя истинного не только в перестрелках или делах, но и в постели. Поэтому ты тут хоть какую серьезную мину скорчи, я в твое коварство уже не поверю.

— Тебя не проведешь, — признал он.

— Просто я давно уже ушла из белого сектора. Из-под зачистки выскочила чудом, и вообще по-всякому помыкалась. А тебя, сразу видно, жизнь не била толком. Это плохо. Чем старше, тем больнее. Поэтому и говорю — доверчивым таким не будь и эмоции жестко контролируй.

— Я понял.

— Не страшно в белом секторе жить? — спросила женщина, снова ложась рядом так, чтобы он мог гладить ей спину.

— Не особо… — уклончиво ответил Рекс.

— Я бы не смогла… — её передернуло. — Корпы слишком близко.

— Иди сюда… — он притянул Мэрилин к себе, мягко поцеловал и сказал: — Спасибо.

— Ишь, какой галантный… — протянула она томно. — А руку поцелуешь?

— И руку тоже.

Есть женщины, которые обожают сюрпризы и различные приятные внезапности, женщины, которые млеют от широких жестов и поклонников, потерявших голову.

Эледа Ховерс относилась к другому типу. В людях она ценила, прежде всего, ум, поэтому мужчин, внезапно глупеющих от избытка чувств, не уважала, а широкие жесты вызывали у нее снисходительную улыбку, поскольку за каждым широким жестом обычно стоял какой-то мелкий поганый расчётец.

Ну и, наконец, сюрпризы мисс Ховерс тоже терпеть не могла именно за их непредсказуемость и невозможность держать ситуацию под контролем. Вот почему сейчас Эледа тихо бесилась. Она сидела на кожаном пуфе и сердито дергала шнурки кроссовок.

— Батч, ты ведь знаешь, куда мы едем! — наконец, не выдержала девушка, глядя снизу вверх на невозмутимо стоящего у входной двери телохранителя.

Тот вместо ответа многозначительно повёл бровями.

— Я бы тоже была не прочь выяснить, к чему готовиться.

Мистер Фэйн остался непроницаем.

Эледа закончила обуваться, поднялась и смерила мужчину тяжёлым взглядом:

— Ты можешь сказать или нет?

— Готовься к отдыху, — ответил собеседник.

— К какому? Я даже не знаю, куда мы едем, — сказала она с раздражением.

— Едем на военный полигон.

— Хм… зачем? — озадачилась девушка.

— Слушай, не будь ты такой нудной! — не выдержал телохранитель. — Твой отец, когда узнал, зачем тебя Джед туда тащит, долго смеялся и просил не раскрывать секрет. Я и не раскрываю. Если хочешь знать, я тоже от ситуации не в восторге. Но приказ есть приказ. Готова?

Мисс Ховерс накинула короткую куртку, обмотала шею шарфом и сказала мрачно:

— Готова.

— Идем, Ленгли в вертолете заждался.

Эледа фыркнула.

Когда Винсент вышел от Су Мин, на улице стемнело. Сектор заметно опустел — люди потихоньку расходились. Кому сегодня повезло, тех ждал бар, кому не очень, те валили домой или в то логово, которое было для них домом, ну, а совсем неудачники готовились встретить очередную холодную ночь под открытым небом. Закон каменных джунглей — каждый сам за себя.

Винса же переполняла злая радость. Ленгли добровольно — своими руками! — из чистой дурости и желания сорвать куш дал ему козыри. Плюс Керро вышел на связь ещё до того, как получил предложение от Су Мин. Одним словом, всё складывалось настолько удачно и гладко, что лучше и пожелать было нельзя.

Так, наверное, чувствует себя шулер, который ловко припрятал несколько карт в рукав, сумел закрапить ещё с десяток в основной колоде и вдруг получил на руки четыре туза. Осталось только взять последнюю пришедшую карту, подменить её на джокера и идти ва-банк.

«Там, на углу квартала, старый мусорный контейнер с нарисованной рогатой рожей. От него влево метров тридцать, и будет здание… ну, такое, с колоннами. Не пропустишь», — припомнил Винс напутствие Су Мин.

И вот он — ржавый бак с рогатой харей, а от него проулок влево — темный и вонючий, выводящий на соседнюю улицу. Рейдер шагнул в полумрак между двумя пятиэтажками.

Будь ты хоть трижды несуеверным, но если дорога на встречу сама ведет через Их место, глупо проходить мимо. Это умники из центральных секторов чистой зоны смеются над жестокой и наивной верой в Трёх. А те, кто ходит по периметру и немного за его пределы, — патрули, ГБР, гарнизоны пограничных секторов, — они отнюдь не случайно рисуют на воротах блокпостов, на стенах караулок логотип своей корпорации.

Корпораты кожей чувствуют насмешливые холодные взгляды с Той Стороны и отгораживаются от них своей принадлежностью к другому миру и другим правилам, которые за периметром (ха-ха-ха!) не действуют. Вот и призывают Корпоративный Дух, чтоб защитил, прикрыл, удержал удачу. Предрассудок. Глупость. Но когда часто рискуешь жизнью, становишься суеверным. Если же ещё и регулярно ходишь на Ту Сторону… Об этом не принято трепаться, но хотя бы раз в жизни подношение Трём оставлял каждый рейдер. А девять из десяти делали это регулярно.

Вонючий проулок вывел Винсента на старый проспект. С одной стороны здесь тянулся загаженный пустырь, некогда бывший, по всей вероятности, городским сквером, с другой чернели руины прежде красивых построек. А вот чуть в глубине от дороги, среди грязи и развалин, возвышалось почти нетронутое временем и людьми величественное здание с колоннами.

Оно.

Рейдер медленно пошёл вперёд.

Что тут было раньше, до Второй Корпоративной? Театр, наверное, какой-то. Удивительно, что не взорвали. Обычно в чёрных секторах уничтожают всё мало-мальски отличное от однообразных руин. То ли живущим здесь людям так комфортнее — подстраивать мир под привычный безобразно депрессивный пейзаж. То ли хоть сколько-то вычурные строения представляют угрозу во время уличных войн. А может, старая красота и старое искусство просто бесят наследников своей недостижимой эстетикой. Хрен его знает. Но эта махина сохранилась не иначе как чудом или…

Винс огляделся по сторонам и отключил ночной режим очков.

«Под колонны заходи без ПНВ, — сказала Су Мин и пояснила: — Так на этом месте принято».

Ну, раз принято… Рейдер направился к колоннаде.

Здесь на полу стояли коптилки, сделанные из ржавых консервных банок, с налитой в них горючкой. Несколько щелчков зажигалкой. Фитили потихоньку занялись, озаряя тьму зыбким светом. Винсент поднял голову и… застыл. Прямо перед ним в слабо мерцающем полумраке проступило на стене изображение Трёх. Размышления оборвались сами собой.

С широкой замусоренной лестницы Винсент в немом изумлении смотрел на чёрно-белый рисунок. Уж в скольких секторах побывал, сколько всего повидал, но подобного не встречал нигде.

Обычно изображения Духов Улицы выполняли в стиле старых комиксов: яркие краски, множество похабных подробностей. Однако работа этого художника разительно отличалась.

Мрачная графика на неровной стене — техничная, высокопрофессиональная, явно сделанная рукой настоящего мастера: отрывистые линии, резкие штрихи, пятна и точки. Но, несмотря на минимализм цвета, удивительная правдоподобность, полное отсутствие вульгарности, и при этом — тонкий эротизм. Винсент пригляделся. Сделано не баллончиками. Баллончиками такого эффекта не добьешься. Похоже на рисунок углём или карандашом, хотя и то, и другое, конечно, невозможно. Загадка.

Трое неотрывно смотрели прямо на зрителя. Выражение их лиц было насмешливо-внимательным, взгляды пронзительными, а позы настолько живыми, что в зыбком свете коптилок легко можно было принять игру теней за движение тел. Винс шагнул ближе.

У подножия стены лежали мелкие подношения — патроны, гильзы, карты, пластиковые монетки, значки, резинки для волос. Рейдер вытянул из подсумка полный пистолетный магазин, положил на пол к другим дарам и, отойдя чуть назад, снова посмотрел вверх на изображение.

Фортуна улыбалась ему без ехидства. С едва заметной иронией. Руки у нее, согласно общепринятому канону, были молитвенно соединены на груди. Однако всякий раз, у каждого художника это выглядело по-своему. На граффити одного пальцы переплетались, у другого ладони смыкались плотно, как в индийском танце, у третьего они могли быть стиснуты в кулаки, прижатые друг к другу. Здесь левую ладонь, сложенную лодочкой, накрывала правая, словно что-то пряча от зрителя. Одна из коптилок разгорелась ярче. Винсент пригляделся.

В бережно сложенной пригоршне Фортуны ничего не было. То есть художник ничего не нарисовал. Но, видимо, сквозняком подняло одно из подношений, после чего порывом ветра швырнуло на стену. Там оно и зацепилось за какую-то неровность, попав точно в руки старшей вершительнице судеб. Повезёт дарителю. Или уже везёт. И ведь не снимешь оттуда, не сдёрнешь (хотя вряд ли найдутся смельчаки) — слишком высоко. Винсент удивлённо смотрел на узкую алую ленту, такую яркую на фоне чёрно-белого изображения.

Однако! Рейдер хмыкнул, и, словно в ответ на его усмешку, налетевший сквозняк задул дрожащие фитильки, погружая колоннаду во тьму. Автоматически очки переключились в ночной режим. Винса пробрала короткая дрожь. В зыбком зеленоватом свете на стене проявилось второе изображение, сделанное спецкраской, видимой только в ПНВ. Почти то же, что и раньше, но…

Прицел Слепой в этот раз не был закрашен. Оптика хищно поблескивала, направленная точно на зрителя. Дурная стояла, по-прежнему призывно улыбаясь и задирая юбку… но в правой руке, слегка отведенной в сторону, сжимала заточку. А у Фортуны-Матери-Их на короткой цепочке свисали с запястья не то электронные часы, не то таймер…

Горло перехватило под откровенно злыми взглядами, и Винсент осторожно, будто на самом деле находился на прицеле у снайпера, попятился прочь.

Уже на улице Винсент зябко передернул плечами и порадовался, что уж его дар в руки Фортуне-Матери-Их ветром точно не забросит. А то ведь любовь удачи — штука переменчивая, плюс ироничная до безобразия. Думая так, рейдер шёл всё дальше по улице. Миновал очередной квартал. Людей становилось всё меньше, хотя очки в комбинированном режиме показывали и подсвечивали весьма далеко.

«Иди вперёд, пока я с тобой не свяжусь. После выполняй инструкции». И ведь не рыпнешься. Косяк на стороне Винсента, спасибо Ленгли. А значит, по неписаным правилам инициатива переходит к потерпевшей стороне, то есть к Керро.

— Отлично, что корейцев не взял, — костный наушник очков заговорил неожиданно, без разрешения на прием — вызывающий номер был в списке приоритетных на автоответ. — Метров через сто разбитая тележка продавца еды. Доходишь, поворачиваешься к ней спиной и смотришь тепловизором. Увидишь свечу. Дальше идёшь по стрелкам. Там сейчас никого нет, наблюдаю давно. Стоишь двадцать минут. Если не подхожу, валишь и ждёшь следующего контакта.

И, не дав ничего сказать, Керро оборвал связь.

Винс только зубами скрипнул. Если впереди засада, уйти не получится. И отказаться нельзя. Остаётся лишь выполнять указания и надеяться, что собственное мнение, сложившееся о Керро, равно как и характеристика, данная этому человеку Су Мин, не будут ошибочными.

Свеча под непрозрачным колпаком и первая стрелка.

Винсент с трудом сдержал порыв перевести очки в активное сканирование. Керро отлично знает возможности техники, его комплекс как минимум не хуже. И если это ловушка, то ему — Винсенту Хейли — не вывернуться. Что ж мысли-то по кругу ходят…

В конце концов, этот самый Керро запарится доказывать другим корпорациям, что Айя Геллан реально стоит пять миллионов. А Ленгли уже согласился, причем с ходу. Какой смысл херить взаимовыгодную сделку?

Вторая стрелка.

С другой стороны, Винсу ли не знать, что здравых смыслов в мире примерно по числу мыслящих голов. А уж здесь, в чёрных секторах, где каждый третий спятил давно, каждый второй — недавно, а каждый первый активно готовится…

Продолжая размышлять, рейдер, впрочем, не забыл убрать руки от оружия, оставив очки в режиме чистого ПНВ — никакого активного сканирования, всё передающее отключено.

Третья стрелка.

И в десятке метров от неё — развалины дома: комната с обвалившейся стеной, внутри небольшой костер и два весьма неплохих кресла. Рядом с костром — кучка горючего хлама. Столик пустой… пока? Рейдер вошел, однако садиться не стал. Радиосканер, конечно, не показывал близкой активности, но это, увы, ничего не значило. Камера могла быть и на оптоволокне. Винсент неторопливо, без резких движений взял пистолет-пулемёт, достал магазин, передёрнул затвор, поймал вылетевший патрон и убрал в карман. Магазин вернул назад. Потом то же самое проделал с пистолетом. А вот револьверчик в кармане оставил, как есть. Вежливость вежливостью, но последний козырь на то и последний, чтоб можно было им воспользоваться.

Садиться Винс не стал, отошел к противоположной частично сохранившейся стене, которая прикрывала от ветра и которую почти не освещал свет маленького костерка.

Керро вырос из полумрака, будто из воздуха материализовался, и, уже не скрываясь, приблизился к месту встречи. Возле провала в стене, заменяющего дверной проём, так же демонстративно выбросил патроны из патронников и убрал в карман. Хотя наверняка, как и у Винсента, у него что-то да осталось про запас.

— Чего не садишься? — спросил рейдер гостя.

— Не знаю, какое из мест хозяйское, — отозвался тот.

— Расслабься, — Керро сел и кивнул собеседнику на второе кресло. — Сюда только один путь, и внезапных посетителей там уже ждет сюрприз на боевом взводе. А путей отхода три, — ответил он на молчаливый вопрос.

— Серьезно. И тебя хотели взять киборгом… — Винсент покачал головой: — Убеждать не буду, но…

— …Но железяка не твоя, — продолжил за него Керро. — Я знаю. Ты её мог получить только через корпус рейдеров. А там не забыли бы затереть малый логотип. Ваши так не лажают.

— Да. Тогда по Айе Геллан. Твоя цена принята, деньги будет паковать корпус рейдеров по чистому варианту с нашими метками. Что подстраховка у тебя есть, я уверен, поэтому подставы не будет. Твои предложения по обмену?

— Через день. Смотри…

Керро развернул карту — бумажную карту! это ж надо быть настолько параноиком — и начал объяснять план обмена. Толково, ничего не скажешь. Обе стороны получают максимальную безопасность, а заодно в случае проблем — возможность отступить. Когда собеседник договорил, в голове Винсента окончательно оформился план действий.

— Почему обмен не завтра? И, кстати, как она?

— Нужно кой-чего подготовить для безопасности сделки. А она… — Керро замолчал, подбирая слова, — так себе. Почти всё время в ступоре. Но за день не помрёт.

— Понятно. — Винсент на секунду прикрыл глаза, выдохнул и спросил: — А как ты относишься к дополнительному заработку?

— Ты не любишь сюрпризы, я знаю, — сказал Джед перед дверью в воротах огромного то ли ангара, то ли корпуса. — Но этот, надеюсь, всё же оценишь.

Эледа посмотрела на него выжидающе.

— Не томи, — сказала она устало. — Сначала вертолет, потом секретный периметр, электромагнитные рамки, три фильтрационных зоны, одноразовый пропуск с зашифрованным кодом доступа, это вот твоё «она со мной» на каждом повороте… Сюрприз по любому удался, Джед. Сегодняшнее свидание я запомню на всю жизнь, можешь быть уверен. Так меня еще никто не изводил скукотой и бездарной потерей време…

Он не дал ей договорить — наклонился, поцеловал.

— Не будь занудой. Приключения ждут. Последняя просьба. Закрой глаза.

Девушка с раздражением выдохнула, но всё-таки зажмурилась. Почувствовала, как спутник осторожно берет её под локоть, помогая переступить порог, после чего ведёт коротким то ли коридором, то ли тамбуром и, наконец, шепчет, наклоняясь к самому уху:

— Теперь смотри…

Когда Эледа Ховерс открыла глаза, то смогла издать лишь судорожный вздох. Несколько мгновений Джед наслаждался ее остолбенением, а потом спросил с улыбкой:

— Так и будешь стоять? Гулять не пойдешь?

Девушка смотрела на него потрясенно:

— Как…?

— Мы живем в прозрачном мире, особенно для тех, у кого рентгеновское зрение. Иди. Это секретная экспериментальная база. Но то, что ты видишь, создано специально для тебя.

Было заметно, что Эледа с трудом пытается подчинить себе распирающее её волнение, а вместе с ним детский восторг и нетерпение.

— То есть… я могу… просто погулять?

Джед улыбнулся:

— Для этого трудилось несколько сотен человек. Да ты не просто можешь, ты должна погулять.

— А… а ты пойдешь со мной? — спросила собеседница, хватая его за руку.

— Нет, — Ленгли покачал головой. — Во-первых, я не являюсь таким страстным поклонником старых фильмов, во-вторых, мне нужно сделать пару звонков. С тобой пойдет Батч. Наслаждайся. И ничего не бойся. Вокруг тебя лишь иллюзия. Высокоточная и подробная голограмма. Здесь ничто тебе не навредит. Иди, — он легонько подтолкнул её в спину.

И Эледа Ховерс сделала неуверенный шаг вперед — в свою детскую мечту.

На Пандоре стояло раннее утро. И впереди, раскинув могучие ветви на фоне розовеющего неба, возвышалось Дерево Дома. Мисс Ховерс шла через просыпающиеся джунгли, боясь нарушить очарование иллюзии.

Маленькая Эледа впервые посмотрела «Аватар» (тогда еще третий сиквел) лет в восемь, да и то по совершеннейшей случайности. Сама уже не помнила, как наткнулась на него в Сети. Потом нашла древний оригинал. А затем долго плакала, от горечи, что фильм — выдумка, что ни таких растений, ни таких гор, ни, тем более, анобтаниума, в реальной жизни не существует. Ее не смутила жестокость ленты, потому что она понимала, чем эта жестокость обусловлена. Анобтаниум стоил жертв. Хотя Пандора была прекрасна…

После просмотра юная мисс Ховерс изложила за ужином подробный бизнес-план по правильной добыче анобтаниума, максимально щадящей экосистему планеты. По словам отца, проект вышел поумнее режиссёрского.

А всё потому, что ей хотелось не только добывать, но и изучать. «Наверняка, кроме этого минерала, там была еще уйма всего полезного. И это даже без учета экотуризма», — рассуждала девочка. И родители серьезно кивали. Восемь лет спустя она изложила тот же план, только доработанный и расширенный, в выпускной бизнес-работе и получила высшую оценку.

Но, несмотря на прагматичный подход к фантастической идее, Эледе по-прежнему больше всего на свете хотелось попасть на планету, где неистовое буйство красок компенсировало отсутствие удобств цивилизации, где природный хаос соседствовал с гармонией… Огромный мир, неизведанный и прекрасный.

Что-то заставляло её мучительно тосковать. А что именно, она не могла объяснить. То ли мечта полетать на икране, то ли сожаление, что ей, несмотря на все родительские деньги, никогда не побывать в месте, подобном созданному режиссерской фантазией.

Но вот она — Пандора. Вокруг.

Глянцевые листья реликтовых папоротников, косматые бороды мха, свисающие с переплетённых лиан, заросли неведомых растений… И невесомые, торжественно парящие в воздухе семена священного дерева.

Эледа всё-таки не удержалась — протянула руку, понимая, что пальцы просто пройдут сквозь пустоту. Однако невесомое семечко ускользнуло, не позволив случиться разочарованию. Девушка рассмеялась и побежала вперед. Джунгли расступались. Мелькали высокие травы, огромные листья кустарников и могучие стволы гигантских деревьев, по широким веткам которых скользили гибкие синие тени.

Плевать, что это лишь иллюзия, создаваемая под чужую блажь, плевать, что где-то за множеством мониторов сейчас сидят операторы, тщательно следящие за развертыванием голограммы, за нюансами демонстрации и за тем, чтобы человек, окруженный проекциями, не влетел со всего разбегу в стену. Эледа бежала.

Мелькали тенистые заросли, тянулись из земли мощные корни, издалека доносился шум водопада, чаща кричала, шептала, рычала, отзывалась множеством звуков…

А вот и полянка с удивительными растениями, закрученными в светящиеся воронки. В фильме Джек Салли коснулся одного такого, и… Эледа потянулась к сияющему лепестку, уже зная, что произойдет. Широкий завиток с громким шелестом свернулся, прячась в заросли мха. Один, потом ещё один, и ещё, друг за другом.

— Батч, сейчас будет танатор! — закричала девушка в восторге.

Винс как раз вышел к зданию с изображением Трёх, когда увидел возле колоннады Су Мин.

— Как прошла встреча? Моя помощь ещё нужна? — спросила кореянка. Тройка её прикрытия рассредоточилась неподалёку — спрятаться от тепловизора на пустой улице они даже не пытались. — Кстати, два из четырех устройств сегодня пришли. Можно сказать, авансом.

— Почему же авансом? — Винсент приобнял девушку и поцеловал в висок. — Главной цели я ещё не достиг, но ваша помощь была более чем ощутимой. Так что просто промежуточная оплата. Пойдём потихоньку?

— Да, — Су Мин развернулась и, увлекая за собой мужчину, направилась вверх по улице. — Так ещё помощь нужна?

— Коды, — одними губами сказал рейдер и тут же почувствовал, как в руку, за которую его держала спутница, скользнула тонкая пластинка миниатюрного чипа.

— Я вот о чём думаю, — как ни в чем не бывало продолжил говорить Винсент, — Керро же с кем-нибудь из местных цифровиков работает? И, наверное, не самым худшим?

Он сделал вид, что повыше застегивает молнию на куртке, и одним неуловимым движением спрятал полученный чип во внутренний карман.

— Конечно, — кореянка усмехнулась. — Совсем не с худшим. Он Цифрыча подвязывает.

— Чем этот Цифрыч занимается? Ну, так, в общих чертах.

— В общих чертах? Если по мелочи, то аренда радионепрозрачной комнаты, проверка на жучки всякой аппаратуры, продажа разных приблуд и девайсов. А если по-крупному, то про такое не распространяются. Но что занимается и серьезными делами, точно знаю.

— Надо бы с ним пообщаться, — сказал задумчиво рейдер. — Организуешь?

— Легко. Вызовем куда или к нему?

— Лучше к нему. Посмотрю, чем дышит человек. А там, может, чего полезного расскажет.

— Посмотришь? Тогда идем, — Су Мин неизвестно чему развеселилась. — Но Керровы лежки он вряд ли знает. И выследить не поможет.

— Всё равно пока делать нечего, остается ждать. Так что пообщаемся. Вдруг на руку окажется.

Ситуация бесила Батча с самого начала. Будь дело только в сентиментально-романтических порывах Ленгли, положить на них болт и добиться отмены этого паскудного «аттракциона» не составило бы труда, но… Но отец Эледы одобрил подготовленное для дочери развлечение, а против нанимателя идти было нереально. Ну, то есть реально, конечно, но только если собираешься искать новую работу.

Хорошо хоть дали достаточно времени на подготовку, да и спецов своих мистер Ховерс подключил оперативно — со всем необходимым помогли быстро, сработали чётко. В течение часа подготовили пакет программ, общую сводку по возможным опасностям голограмм, а также инфопакет с описанием полигона и ключевыми контактами его руководства.

Но, тем не менее, и врагу не пожелаешь работы в таких условиях. Батч, когда увидел, даже выругаться не смог — слова в горле застряли. Только подумал: «Жо-о-опа…» И всё.

Реальные объекты от проекций можно было отличить исключительно в тепловизор. Активное сканирование показывало что угодно, кроме реальности… А главное, любой мудак под изотермической накидкой ярко-зелёного цвета становился в этих условиях невидимым и мог без труда подобраться почти вплотную. Тогда как Батч заметил бы его только после первого выстрела.

Одна радость — счастливая Эледа носилась по ангару абсолютно хаотично, а искажатель ИК силуэта Батч на свою подопечную успел нацепить до того, как она рванула покорять инопланетные джунгли. То есть, если где-то здесь затаился убийца, то в его тепловизоре и цель, и телохранитель выглядят одинаково. Так что придется или смотреть сквозь голограммы, или стрелять наудачу.

Как же не хватало Винса! Работай они сейчас вдвоем, шанс, что первый выстрел попадет в Эледу, был бы один из трёх, а не один из двух. Да и в целом, на пару проще.

— Батч, сейчас будет танатор! — закричала рядом Эледа в восторге.

Телохранитель про себя подумал: «Ёп». И приготовился к худшему. Как оказалось — не зря.

В очках вдруг замерцало ярко-красным сообщение программы-сканера: «Обнаружен эффект Дерека!» И тут же запустился обратный отсчёт времени. Десять минут нахождения в зараженных мозговым червём полях — минимальная опасность. Пятнадцать — средний риск. Двадцать — гарантированная кома.

В этот момент Эледа круто развернулась и рванула в противоположную сторону, Батч понёсся следом, на бегу стремительно нажимая на очках комбинацию кнопок «Покушение». Сигнал тревоги отправился отцу Эледы и старшему его безопасности, а вся информация с камер и микрофонов — по выделенному каналу на сервера сто одиннадцатого сектора. После этого Батч переключил комплекс в режим коммуникатора.

Первый номер: смена операторов.

— Выводите нас! Быстро!!! — несмотря на бег, приказ был отдан коротко, четко и безапелляционно.

Отбой.

Второй номер: цифровая безопасность.

— Эффект Дерека!!!

Рядом визжала от восторга Эледа, с азартом улепетывавшая от невидимой и, в общем-то, неинтересной Батчу виртуальной опасности. Операторы виртуозно направляли девушку к выходу.

Телохранитель нёсся следом, на ходу отключая на очках индивидуальное распознавание по сетчатке глаз. Хрен знает, поможет или нет, но на девятой минуте, если их ещё не выведут, наденет на Эледу, чтобы могла уже напрямую побежать к дверям. Ангар не настолько велик, должна успеть.

Закрывая лицо от веток, перепрыгивая через корни и ямы, Эледа в неописуемом восторге неслась прочь от черного шестиногого хищника. Рядом ломился Батч в образе хвостатого на'ви, но, даже несмотря на удачную проекцию, присутствие телохранителя, конечно, немного сбивало эффект погружения. На какой-то миг Эледа даже пожалела, что взяла его с собой. Одно дело, когда он ходит по пятам на улице или в офисе — это нормально и привычно, но здесь совсем не вписывается в концепцию. Хотя хвост ему, в общем-то, шёл.

Треск ломающихся кустов за спиной стремительно приближался, Эледа припустила ещё резвее — настолько правдоподобной была голограмма. Но в тот момент, когда сзади раздался оглушительный раскатистый рык, девушка… вылетела из джунглей Пандоры прямиком на ярко освещенную прожекторами площадку перед ангаром.

Батч уже не был синим и полосатым, хвост у него тоже исчез, и Эледа с сожалением остановилась, тяжело и прерывисто дыша:

— Блин… — сказала она, упираясь ладонями в колени. — Чего так резко-то? Блин!

И увидела: Батч заслонил ее собой и стоит, собранный, готовый к бою, так, что между ним и киборгом Джеда оказался сам Джед. Последний, кстати, выглядел совершенно обескураженным.

— Если вдруг начнется, отходи за угол ангара, пытайся добежать до КПП или любого места с видеонаблюдением, — сказал телохранитель своей подопечной, не отводя взгляда от Ленгли и его железяки. — В ангар не суйся ни в коем случае. Твой отец в курсе, помощь уже идёт.

Девушка, ошарашенная внезапной сменой приоритетов, ответила коротко:

— Поняла.

И встала так, чтобы широкая мужская спина закрывала её от опасности.

Джед замер, не пытаясь ни приблизиться, ни отступить. Держался он подчеркнуто спокойно. Вот медленно поднял руки в примирительном жесте и негромко, но предельно вежливо сказал:

— Мистер Фэйн, я понимаю, как данная ситуация выглядит на первый взгляд, но предлагаю сохранять спокойствие и доверие. Начнем с меня, — агент Ленгли всё так же медленно развернулся к своему киборгу. — Ступай в сектор технического обеспечения, по приходе отключи питание. Код подтверждения восемь икс двадцать.

Железная махина развернулась и размеренно зашагала к зданиям технической службы. Телохранитель мисс Ховерс тем временем вытянул из дужки очков ларингофон и, прижав его к горлу, начал что-то беззвучно говорить.

— Батч, — мягко окликнула его Эледа, но мужчина жестом попросил подождать. Она замолчала.

Ленгли стоял по-прежнему неподвижно, держа руки на виду, чуть разведенными в стороны.

— Знаешь, — сказал он, — а ты и впрямь была права. В ряде ситуаций люди действительно превосходят киборгов.

В этот момент коммуникатор Эледы пискнул, извещая о получении сообщения высшего приоритета.

«На тебя только что было совершено покушение. До утра полностью подчиняешься Батчу. Повторение маловероятно, так что заверши необходимую расследовательскую мутотень, но по первому требованию Батча уходи. С последствиями разберусь. Папа.

P.S. Проследи, чтобы ему дали время и возможность восстановить защиту от несанкционированного доступа.

Эледа перевела глаза с экрана коммуникатора на Джеда. Взгляд ее был тяжелым и задумчивым.

Забавно, но за три дня, проведенных в секторе, Винсент всего третий раз пришел в высотку связистов. Но сегодня внутрь он попал не через главный вход, а через черный, к которому вывел правильно захламленный переулок. Винс не приглядывался, но кожей чувствовал, что переулок просматривается с верхних этажей и держится под неусыпным контролем. Да и в здешнем хламе наверняка таилась пара-тройка неприятных сюрпризов для любопытных чужаков.

Заканчивался путь тупиком, точнее, торцом высотки с мощной дверью, снабженной кодовым замком. Су Мин быстро набрала нужную комбинацию, что-то сказала на корейском в микрофон, и лишь после этого дверь открылась, издав легкий щелчок.

Просторный, чистый, хорошо освещенный холл. Лифт. Все весьма достойно, но скромно, без шика и лоска. Подъем на нужный этаж занял буквально несколько секунд. На выходе снова ждал короткий коридор, заканчивающийся очередной внушительной дверью.

Су Мин провела указательным пальцем по сканеру, затем повернула голову и посмотрела куда-то в угол слева от двери. Мелькнула короткая вспышка — створка начала медленно открываться.

— Добро пожаловать в блок квартирантов, — улыбнулась девушка своему спутнику. — Не представляешь, как цифровиков дисциплинирует жизнь рядом с операторами связи. А у нас, в случае необходимости, отличные кадры под рукой.

Винс хмыкнул. Они прошли еще несколько шагов вперед по обычному коридору обычной обжитой высотки — облезлому и стрёмному. Су Мин толкнула кирпич, валяющийся на полу, после чего сказала в пространство:

— Цифрыч, гостей принимаешь?

С полминуты ничего не происходило, а затем в глухой, казалось бы, стене открылся узкий проем. Кореянка без колебаний шагнула внутрь, а за ней, пригнувшись, вошел и Винсент.

Капец, накурено… Аж дыханье спёрло. «Посмотрю, чем дышит человек?» — смотри! Только глаза режет. Ну да, окон-то нет, вытяжка хилая, поэтому сизому дыму, висящему в тесном логове, деваться некуда — разве только впитываться в стены, одежду и более чем скромные предметы обстановки.

Хоть дыхалку надевай.

На широком столе, кстати, настоящем — офисном, а не сколоченном из хлама, стояла разнообразная техника: мониторы, черная панель проектора, голограммер, голографон, голокуб, массивный модуль памяти, ещё какая-то хрень. Все это было включено, мигало индикаторами и всячески фонило. А в удобном кресле напротив обвисал сутуловатый тощий парень в татуировках и с воспаленными не то от дыма, не то от бессонницы глазами. Справа от него на столе стояла грязная кружка, доверху забитая окурками.

— Хой, Цифирь! — Су Мин остановилась у входа, а Винс по инерции проскочил дальше. — Знакомься, это — наш уважаемый гость и коллега из двести четвертого…

— Наслышан, — парень сделал пару жестов над панелью голограммера, и над столом всплыла проекция: Винсент на входе в «Хризантемы» прикрывается вырубленным негром, а рядом стоит улыбающаяся Су Мин. — Зачётно выступил, чувак, респект. Так чего надо?

Рейдер шагнул вперед и показал парню короткую записку: «Ты очень боишься прослушки».

— Если че, я с плохо знакомыми не работаю, заводится от них всякое… нехорошее, — сказал парень и чуть заметно кивнул.

— А моей рекомендации мало? — Су Мин откровенно забавлялась происходящим. — Давай так договоримся. Если гость останется доволен, год платишь нам полцены. Ну и, если жучков так боишься, я к тебе бригаду уборщиков потом пришлю. Устроит?

— Не… лучше пару уборщиц, а в «Нору» за ними я и сам зайду, — типа пошёл на попятную хозяин, после чего взял со стола планшет и кивнул Винсенту в сторону неприметной двери, а кореянке сказал: — Только ты, красивая, уж будь ласкова, снаружи подожди.

Когда за гостем и хозяином логова закрылась очередная дверь, очки рейдера сразу показали полное отсутствие радиофона.

— Что ж не потребовал оружие сдать? — спросил для завязки беседы Винс.

— Раз ты с ней, то незачем. Меня грохнуть — дело нехитрое, можно обойтись и без этих выебонов с записками. Так чё надо?

— Комп на раз, и чтоб с него гарантированно не смогли снять инфу после использования. Чёрный одноразовый адрес. Выход в общую сеть, минуя связистов, без возможности перехвата.

— Цены знаешь? — поинтересовался парень.

— Не знаю и знать не хочу, — рейдер вытянул из кармана куртки банковскую упаковку сотенных. — Проверяй.

— Найду фальшивки, спрошу с твоей подруги, делов-то, — пожал плечами хакер, даже не притрагиваясь к деньгам. — Компы там, — он кивнул на три коробки, стоящие у стены, — выбирай любой. Коммуникационных модулей нет ни в одном. Гарантия такая устроит? — он вытащил из ящика облезлого стола увесистый молоток и термитную шашку. — Только жги на улице.

— Сервис на все сто, — похвалил Винсент.

— Ненавязчивый, ага, — кивнул парень. — Когда нужен адрес и выход?

— Сегодня вечером.

Не говоря ни слова, Цифрыч включил планшет, немного повозился и повернул экран к гостю.

— Щелкай. Одноразовый коммуникатор для прямой отправки на спутник дам снаружи, здесь не держу. Отойдешь на километр, никто не поймает. Разве что беспилотник строго сверху пролетать будет. Но это уже не в моей компетенции.

— Сервис на все сто, — повторил Винсент, сохраняя на очки время прохода спутника и адрес, — добавь к счету час аренды этой комнаты.

— В выданное укладываешься. Ударно потрудиться.

Только после этого хакер сгреб со стола пачку и вышел, оставляя гостя наедине с его делами.

Айка валялась на животе, упершись локтями в диван, читала книжку и болтала ногами. Сама того не ожидая, она по-настоящему увлеклась. Это было такое счастье — просто почитать лежа, в одиночестве. Не за ученическим столом и не на стуле, как в интернате, а безмятежно кувыркаясь туда-сюда по дивану, то забиваясь в угол, то вытягиваясь во весь рост, закидывая ноги на подлокотник или спинку.

Книжка, которая была на середине открыта у Керро в читалке, оказалась забавной. «Хроники диверсионного подразделения» — про подготовку взвода корпоративных рейдеров-ниндзя. (Кстати, тем, кто любит посмеяться, книга Вадима Артамонова «Хроники диверсионного подразделения», которую читала Айя, тоже понравится). Айя хихикала, иногда смеялась. Ей было хорошо. Просто хорошо. Она почти дочитала, когда в замке прошелестел пластиковый ключ-карта.

Капец. А она лежит. До отбоя!

Рефлексы, вбитые интернатской дисциплиной, сработали мгновенно: книжка отправилась за диванную подушку, девушка вскочила. Однако увидела стоящего в дверях Керро и сказала, запоздало проникаясь обстановкой:

— Блин. Чё ж я так туплю-то…

Мужчина в ответ только чуть зевнул и скинул куртку:

— Чему б толковому вас так в интернате учили.

Айка достала из-за подушки читалку:

— Ага. Как ты сходил? Лучше, чем утром?

— Намного, — ответил рейдер и пояснил: — За наш план нам же ещё и платят. Сверх основной суммы.

— Расскажешь? — спросила девушка, садясь обратно на диван. И сразу перебила сама себя: — Есть будешь?

Керро посмотрел на неё, словно с секундным сомнением.

— Нам… мне платят за обстрел машины, — он усмехнулся, — платят за то, что я собирался делать сам и на свои.

Собеседница удивилась:

— С чего вдруг такая щедрость? И зачем им обстреливать самих себя?

Она даже не заметила, что представители корпоративного сектора стали для нее «ими». Чужаками.

Тем временем Керро снял оружие и завозился с липучками бронежилета.

— Не хочешь услышать ложь, не задавай вопросов, — он скинул броник и плюхнулся в кресло. — Какие-то внутренние интриги. Дело обычное. Обстрел хотят всерьёз. Гарантии, чтоб ничего «такого» не вышло, полчаса обсуждали.

Девушка пожала плечами:

— Ну, раз всерьез… Так ты есть будешь?

Керро зевнул, уже не скрываясь, и с легкой иронией спросил:

— Откуда такая забота?

— Ты устал, весь день где-то ходил. Возможно, голодный, — ответила она, потом замешкалась на мгновенье и поинтересовалась осторожно: — Раздражает?

— Непривычно, — пояснил собеседник.

Айя ответила как-то очень задумчиво:

— Согласна… — и так же задумчиво, глубоко уйдя в какие-то свои мысли, добавила: — Иди в душ. Я пока со здешними запасами разберусь.

На долю секунды повисла тишина. Слишком внезапная и плотная. Керро, снимавший ботинки, отчего-то вдруг застыл, впрочем, мгновенно отвис и продолжил дёргать шнурки.

— Да уж, давно пора, — сказал он. — Дни суетливые вышли.

Затем, словно чуть неуверенно, стянул толстовку, расстегнул ремень, стащил штаны и ушёл в ванную. Пистолеты-пулеметы так и остались висеть на спинке кресла, а куртка с дерринджерами — на крючке.

Будь Айя чуть более сообразительной или чуть менее сосредоточенной на своих мыслях, а может быть, живи она в черном секторе хоть на пару дней дольше, она бы поняла, что сейчас произошло. Керро оставил свое оружие в комнате. Всё оружие.

Но в действительности девушку поразило другое. Она размышляла над тем, как человек, которому чужая забота подозрительна и непривычна, может совершать добро бескорыстно, без всякой причины? Насторожился, когда ему всего лишь предложили поесть, а сам, не моргнув глазом, оставил две тысячи кредов посторонней дурёхе.

Айя размышляла над этим, когда лезла в кладовку, где хранились запасы еды (которая, как вода, электричество, тепло и другие блага, была вписана в общую стоимость номера); размышляла, когда накрывала на стол и раскладывала разогретую еду по тарелкам; размышляла, когда выбрасывала опустевшие консервные банки в мусорное ведро… А потом она, наконец, обратила внимание на оставленное Керро оружие, медленно опустилась на краешек кресла и уставилась на компактную кобуру игольника.

Керро в полотенце вышел из ванной почти через полчаса, и первым делом окинул номер быстрым взглядом, оценивая обстановку и отыскивая глазами Айку. Та сидела возле накрытого стола, по-прежнему очень задумчивая. Рейдер брезгливо сбросил с кресла грязную одежду и сел:

— Звиняй. Не так часто удается помыться.

Девушка подвинула к нему тарелку.

— Ешь.

Она медленно жевала, не чувствуя вкуса еды, и думала — сказать или нет, что прочитала письмо, поинтересоваться или нет, почему он его написал? Вроде бы ответ очевиден — ему не всё равно. Непонятно другое — почему ему не всё равно? В мире, где всем на всё плевать. Почему? Она ж его явно подбешивает. Так почему же, чёрт?!

Нет, не будет она ничего спрашивать. Во всяком случае, не сегодня.

К сожалению, Айя не могла придумать темы для разговора. А Керро, вполне очевидно, не собирался болтать. Поэтому в комнате висела тишина.

В молчании поужинали. Девушка убрала со стола посуду, вымыла её в ванной, а когда вернулась, Керро уже лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку.

Айя выключила свет и зашуршала одеждой. Что же тревожно-то так? И внутри всё мелко-мелко дрожит. Видимо, бремя доверия тяжелее бремени безразличия.

Стало вдруг одиноко и страшно.

Она села, прислушиваясь к темноте. Спит Керро или нет? Дышит вроде ровно. Девушка отбросила одеяло, поднялась, медленно приблизилась к его кровати и замерла, переминаясь с ноги на ногу. Если он дрыхнет, то, пожалуй, спросонья может, не разобравшись, влепить. А рука у него тяжёлая…

С другой стороны, спать он должен чутко. Привычка же и всё такое. Айя осторожно присела на край кровати.

— Керро, — тихо позвала девушка. — Ты ведь не спишь. Чего тогда затаился?

— Спугнуть боюсь, — рейдер повернулся и притянул её к себе. — Разных видел, но таких зашуганных — никогда.

В реальной жизни всё не так, как в кино. Вроде бы каждый это знает. Тут нет дублеров, нет возможности сделать монтаж, переснять, выбрать иной ракурс. И пусть Айе хотелось быть по-кинематографичному соблазнительной, она понимала, что на деле окажется неловкой и стеснительной. Да еще эти патлы рыжие, ссадины по телу, синяк на лице…

И, пока она шла свой самый долгий и длинный путь — пять шагов от дивана до кровати, она успела подумать обо всём. И в первую очередь о том, что у воспитанницы восемнадцатого интерната Айи Геллан нет даже крохотного опыта в интимных делах. А что там было за спиной у биоматериала лаборатории «Мариянетти» — оставалось только гадать. Твою ж мать! Она ничего про себя не знала. Поэтому внутренне содрогалась от неизвестности.

Пять шагов. Пять! Конечно, можно было их не делать. Керро ведь ничего не ждал, и она ничего ему не обещала, ни на что не намекала. А возникшего между ними доверия вполне хватало для сотрудничества. Но… почему-то одного лишь сотрудничества Айе теперь не хотелось.

Пять шагов. Пять секунд, когда от страха быть или отвергнутой, или принятой бросало то в жар, то в холод. Впрочем, Айя надеялась, что человек, написавший письмо, которое она сегодня перечитывала, не сможет безо всякой на то причины поступить с ней жестоко. Только эта мысль и помогла сделать последний решающий шаг.

А потом она топталась возле кровати и думала, что ответить, если Керро спросит, с чего вдруг ему такая ласка. Он ведь может спросить. С него станется. Что тогда сказать? Наверное, правду, что она ему благодарна. А поскольку слова не стоят ничего…

Но Керро не спрашивал. Молчал. И не спал при этом. То ли ждал, когда девушка передумает и уйдет, то ли, наоборот, давал ей время решиться. Наконец, собравшись с духом, Айя присела на краешек его кровати и заговорила-таки. Надо ведь ей знать, чего он затаился, хотя слышит её возню!

И вдруг совершенно внезапно получилось… как в кино.

Керро был теплый. И ласковый. Айя прижималась к нему, чувствуя, как гулко и часто колотится сердце. Сами собой забылись и веснушки, и ссадины, и синяки, ушёл стыд. Во рту пересохло. Сердце громыхало всё громче, и громче, и громче, и… В какой-то миг Айя захлебнулась собственным вдохом.

А затем судорожно переплетенные объятия распались. Накатила сонная усталость. Сделалось зябко. Девушка плотнее прижалась к мужчине, а потом и вовсе перебросила через него руку и ногу. Лежать так оказалось неожиданно уютно. Айя уткнулась носом в теплое плечо и пробормотала:

— Спасибо…

Ей не пришло в голову, что такая благодарность звучит, по меньшей мере, странно, если не сказать больше.

Но Керро спокойно ответил:

— Обращайся.

И в голосе слышалась улыбка.