Как спасти заложника, или 25 знаменитых освобождений

ФРОНТ ОСВОБОЖДЕНИЯ СОМАЛИЙСКОГО БЕРЕГА

Читателю наверняка знакомы очертания полуострова Сомали: на карте Африки он выступает далеко на восток — в синюю гладь Индийского океана. В конце XIX века, в апогее азартной битвы развитых стран за колонии, прибрежные территории полуострова были поделены между Францией, Великобританией и Италией. Так образовались три колонии: Французский Берег Сомали, Британский Сомалиленд и Итальянский Сомали. Внутренняя, наиболее дикая, часть полуострова подпала под власть соседней Эфиопии.

Однако после Второй мировой войны обладать колониями стало невыгодно. Содержание колониальной администрации, полицейского и воинского контингентов превратилось в обузу. Для чего создавать туземцам инфраструктуру, образовательную и больничную сети? Зачем рисковать жизнями своих фаждан, которых так и норовят подстеречь в засаде вездесущие мятежники? Колонизаторы здраво рассудили: пускай колониальные народы сами борются с нищетой. Все равно сырье и тропические фрукты они мимо мирового рынка не пронесут.

В 1950-м Великобритания вернула перешедший под ее контроль после Второй мировой войны Итальянский Сомали. А в 1960-м обе метрополии едва ли не день в день даровали независимость своим колониям, после чего те объединились в Сомалийскую Республику. Однако французы по ряду причин не пожелали следовать примеру Великобритании и Италии.

Во-первых, на Французском Берегу Сомали припеваючи жили несколько тысяч французов. Во-вторых, небольшие размеры колонии (максимум 240 на 160 километров) удешевляли ее содержание. В-третьих, административным центром колонии был стратегически важный порт Джибути на берегу Аденского залива — морские ворота всей Восточной Африки.

Но далеко не всех туземцев такое положение устраивало. Тогдашний мир питался иллюзией, будто крах колониальной системы является следствием национально-освободительной борьбы, которую вели народы колоний. Эта иллюзия подпитывалась другой иллюзией, и весьма опасной: большая часть человечества наивно полагала, что, сбросив колониальное иго, дикие племена немедленно рванут к процветанию. Сквозь завесу времени совершенно не просматривалось будущее черной Африки через несколько десятилетий — с населением, гибнущим от безумных войн, тотального СПИДа и перманентного голода, вызванного наступлением Сахары.

На французской части полуострова Сомали возникло подпольное движение под названием Фронт освобождения Сомалийского берега. Под «Сомалийским берегом» чернокожие экстремисты подразумевали как раз часть Сомали, оставшуюся под властью Франции. Мухаммад Сиад Барре, президент и фактический диктатор независимой Сомали, однозначно поддержал «антиколониальное» движение братьев по вере и цвету кожи.

Да и чего еще было ждать от такого деятеля? Барре узурпировал власть в 1969 году в ходе военного переворота, после чего переименовал страну в Сомалийскую Демократическую Республику. Трудно вообразить большее издевательство над здравым смыслом в стране, где повсеместно практикуется женское обрезание (циркумцизия) — варварский ритуал лишения девочек наружных половых органов.

В публичных выступлениях диктатор распалял в народе ненависть к белым вообще, к немусульманам в частности, и к французам в особенности. В идеологии новоявленного Фронта сплавились антиколониальная и исламская составляющие, ведь население всех частей Сомали представлено главным образом мусульманами, среди которых множество арабов, чьи предки на протяжении столетий переселялись сюда с близкого Аравийского полуострова.

С точки зрения ислама, весь мир состоит из двух частей: Дар аль-ислам и Дар аль-харб. Первая часть включает в себя все области, которыми правят мусульмане. Вторая часть состоит из областей, которые находятся в руках неверных. Распространение ислама на Дар аль-харб является предписанием шариата, поэтому Дар аль-ислам находится с ней в состоянии джихада: само название Дар аль-харб переводится с арабского как Земля войны. Она не имеет права на существование и должна быть либо отвоевана мусульманами, либо «неверные» должны принять ислам. Третьего не дано. Вот почему исламский мир в принципе не может отказаться от претензий на мировое господство.

Самый непримиримый, первоочередной джихад должен вестись за возвращение в состав Дар аль-ислам территорий, которые уже побывали прежде в руках «правоверных», но были отняты у них «неверными». Одной из таких территорий и являлся Французский Берег Сомали. Ведь прежде здесь на протяжении веков правили мусульманские султаны — сперва свои собственные, а позднее из Омана, Занзибара, Турции…

Дабы ослабить в умах аборигенов стремление к джихаду, французы всячески поддерживали уцелевшие местные языческие культы. В 1967 году французы даже переименовали колонию во Французскую Территорию Афаров и Исса. От этого взыграла национальная гордость чернокожих из племен исса и афаров, а арабы получили чувствительную пощечину, поскольку колонизаторы во всеуслышание отказали им в праве считать эту землю своей.

Вместе с тем палестинские единоверцы показывали жителям французского Сомали пример, как нужно отстаивать свои интересы при помощи терроризма. С каждым годом для поддержания порядка из Франции приходилось перебрасывать все новые и новые воинские подразделения. Во время «зачисток» было арестовано множество зачинщиков беспорядков и организаторов терактов. Чтобы не вызывать у местных жителей искушения освободить узников силой, их увозили из аэропорта Джибути во Францию, где и заключали в тюрьмы.

Лидеры Фронта освобождения Сомалийского берега долго ломали головы над тем, как вызволить своих товарищей и в конце концов решили захватить заложников, чтобы обменять их на томящихся во Франции узников. Акцию наметили на вторник 3 февраля 1976 года.

ПО ДОРОГЕ В ШКОЛУ

По пригороду Джибути весело катил автобус, разрисованный яркими фигурками мультипликационных героев. Было ранее утро, и на остановках автобус поджидали школьники младших классов — дети проживавших в колонии французов. В уютном салоне одни ребята галдели, радуясь встрече с друзьями, а другие еще клевали носами.

Вот автобус остановился в очередной раз. В салон поднялись несколько детей, а следом — двое чернокожих. Они встали на передней площадке, чтобы не дать детям выбежать наружу. Двое других чернокожих снаружи распахнули водительскую дверь. Вцепившись в белого шофера, они выволокли его на асфальт, после чего один сел за руль, а другой присоединился к захватчикам в салоне.

Двери захлопнулись, и автобус продолжил путь, однако совершенно не туда, куда направлялся прежде каждое утро. Ошеломленный водитель бросился к таксофону звонить в полицию:

— Похищены тридцать детей в возрасте от шести до двенадцати лет!

Командование колониального французского контингента привело в боевую готовность подразделения Иностранного легиона и парашютистов. Тем временем автобус ехал по безжизненной пустыне: даром что окрестности Джибути называют «духовкой Африки». Климат здесь сухой и жаркий — осадков выпадает примерно 100 мм в год (как в Сахаре), а среднемесячные температуры колеблются от 27 до 35°С.

Преодолев чуть больше 20 км до границы с Сомали, автобус затормозил перед погранпостом Лояда. В нескольких десятках метров от него располагался сомалийский погранпост. На глазах французских пограничников оттуда выбежали двое чернокожих и заскочили в школьный автобус. Для Африки в таком вот незаконном переходе границы не было ничего удивительного. Охраняемых по всему периметру границ здесь мало: пограничники контролируют лишь дороги, воздушные и морские порты.

Террористов стало шестеро. По сигналу с границы в Лояду прибыли представители колониальных властей. Через открытое окно автобуса один из захватчиков заявил по-французски с сильным арабским акцентом:

— Мы представляем Фронт освобождения Сомалийского берега! Все ваши дети будут убиты, если вы не выпустите из своих тюрем наших народных героев!

С этими словами террорист бросил бумажный самолетик — список тех, кого предстояло освободить правительству президента Валери Жискар д’Эстена. Пока длились первые переговоры, к границе подкатили 2-я и 3-я роты 2-го парашютно-десантного полка Иностранного легиона — лучшего боевого соединения Франции.

Двумя тяжелыми грузовиками легионеры отрезали автобус от сомалийских пограничников и взяли их под прицел крупнокалиберных пулеметов, расположенных на бронетранспортерах. Присоединившись к гражданским переговорщикам, французские офицеры пообещали, что ни о каком штурме не может быть и речи — тем более что среди захваченных детей находились их собственные дочери и сыновья.

— Завтра же вы обнимете своих боевых товарищей, а раньше их не удастся доставить при всем желании, — торжественно пообещал начальник колониального контингента. — Все завершится мирно, вам не о чем беспокоиться. Наши солдаты прибыли всего лишь для того, чтобы не допустить провокаций с сомалийской стороны…

Ни шатко ни валко переговорный процесс катился себе под быстро свирепеющим солнцем. Террористы забеспокоились, когда в руках у двоих офицеров появились фотоаппараты.

— На память о мирном разрешении конфликта, — засмеялись французы. — Нас за это наградят орденами, так хоть будет что женам показать!

Чернокожие успокоились. Нащёлкавшись вволю затворами, офицеры скрылись за бронемашинами, после чего уселись в легковой автомобиль и умчались в Джибути. Спустя два часа, после экстренной проявки и печати, серия снимков унеслась за шесть тысяч километров — в Париж. Электронной почтой тогда не существовало, поэтому использовали фототелеграф.

В одном из пригородов французской столицы шли лихорадочные, но никому не заметные сборы. По мере изучения полученных снимков и комментариев к ним, капитан Кристиан Пруто отдавал приказы: что и кому из его подчиненных следовало взять с собой в дальнюю дорогу.

Пруто был ветераном первого во Франции контр террористического подразделения, которое носит странноватое название Группа вмешательства национальной жандармерии (Le Group de l’Intervention de la Gendarmerie Nationale). Аббревиатура — ГИГН (GIGN). Проще говоря, ГИГН — это спецназ министерства внутренних дел, очень крутой эквивалент СОБРа, спецотряда быстрого реагирования.

ГИГН начала свою деятельность в сентябре 1973 года, спустя год после бездарной операции мюнхенской полиции по спасению заложников на Олимпийских играх. Первоначально ГИГН состояла из двух крошечных отрядов. В каждом отряде имелся командир, проводник служебной собаки и пятеро бойцов. Отряд под командованием лейтенанта Кристиана Пруто базировался под Парижем: его использование предполагалось в северной части страны. Другой отряд располагался неподалеку от Марселя и готов был действовать на юге Франции.

За месяц до захвата школьного автобуса оба отряда были отданы под единое командование Пруто, которого произвели по этому поводу в капитаны. Отряды посменно находились в полной боевой готовности и в течение 30 минут могли направиться в любую точку планеты.

Сейчас капитана Пруто больше всего беспокоило, что вокруг автобуса на снимках не было видно ни кустика, ни деревца, ни овражка. Как незаметно подобраться? На бросок к автобусу уйдет полминуты — этого достаточно, чтобы террористы поубивали не только детей, но и коммандос. И каким образом исключить вмешательство сомалийских пограничников, которые не скрывали своих симпатий к террористам и враждебности к французам?

В конце концов капитан решил, что полуторного перевеса в численности над террористами достаточно. Обедали девять бойцов ГИГНа, включая самого Пруто, уже на борту лайнера ДС-9, который стартовал с военного аэродрома. Вечером лайнер приземлился в окрестностях Джибути, и Пруто со своими людьми немедленно отправился к сомалийской границе: лично проведенной рекогносцировки фотографии заменить не могли.

Пустыня встретила французов жарким дыханием, и каждый невольно подумал о страданиях детей в раскаленном автобусе. В 180 метрах от него проходила невысокая каменная гряда. Ее Пруто заприметил еще на фото и сейчас окончательно убедился, что там можно разместиться незаметно для террористов.

Наступило 4 февраля 1976-го. После короткого сна, еще затемно, жандармы заняли позиции за камнями. Перед каждым лежала установленная «на сошки» автоматическая снайперская винтовка ФР-Ф1 французской фирмы «Тирор д’Элит». Тяжелые стволы длиной 552 мм с дульными тормозами-пламегасителями на концах смотрели на школьный автобус. С первыми лучами солнца окна стали видны как на ладони — благодаря оптическим прицелам «53 BIS».

Дети спали, скорчившись на сиденьях. Один из террористов с автоматом на груди мерно шагал туда-сюда по проходу автобуса, другой дремал за баранкой. Где находились остальные — неизвестно. Переговаривались французы по радио, а микрофоны портативных радиостанций прилепили к своим шеям скотчем, чтобы освободить руки.

Время шло, становилось всё жарче, всё нестерпимее. Наконец в окнах появились и другие черные головы. Во внешности каждого из шести террористов капитан Пруто выделил какую-то броскую черту и объявил о ней подчиненным: это позволило легко понимать друг друга, обсуждая перемещения врагов. Так Коротышка получил № 1, Серьга-В-Ухе — № 2, Усатый — № 3, Белая Футболка — № 4, Сутулый — № 5, а Безрукавка — № 6,

Автобус был поделен Кристианом Пруто на 8 секторов — по числу подчиненных капитану жандармов. Как только в прицеле появлялся террорист, боец докладывал командиру по радио. При этом необходимо было уточнить, не закрыт ли чернокожий детьми. Если террорист покидал сектор, об этом также следовал доклад Пруто набросал на бумаге схему автобуса и неустанно наносил на нее перемещения террористов согласно этим докладам.

По замыслу капитана, огонь предстояло открыть в миг, когда все шестеро террористов сразу окажутся доступны для снайперов. Однако тянулось время, а такой миг никак не наступал. И напуганные дети, и четверо их весьма нервных захватчиков непрестанно перемещались по салону. Пара террористов, присоединившихся к основной группе уже здесь, на границе, и вовсе торчала за автобусом. Причем время от времени эти двое — Сутулый и Безрукавка — прогуливались «в гости» к сомалийским пограничникам.

КОЕ-ЧТО О ПОЛЬЗЕ СЫТНОГО ОБЕДА

Час за часом бойцы ГИГН изнывали на камнях под палящим солнцем. Их командир постоянно поддерживал связь с официальными лицами, ведшими с террористами переговоры.

— А вот это уже кое-что, парни, — с воодушевлением протянул в микрофон Пруто. — Они готовы принять еду для детей!

Бойцы оживились. И действительно, в 14.00 они увидели через прицелы, как террористы принимают из рук двух белых женщин обеды. Сдобренную транквилизаторами и снотворным пищу заранее расфасовали в пластиковые армейские подносы с отсеками для салата, второго блюда, сластей и прочего.

Изголодавшиеся ребятишки жадно накинулись на еду. Вскоре похитители выбросили из автобуса груду подносов, а детей сморил сон. Постепенно почти все они повалились на сиденья и друг на друга: в окнах не осталось их голов. Наконец-то! Этого момента Кристиан Пруто и его люди дожидались свыше 10 часов. Сейчас капитан потерпел еще немного, надеясь, что два террориста все-таки выйдут из-за автобуса. Однако этого не происходило, и капитан решил более не искушать судьбу.

— Feu! — произнес Пруто в микрофон. — Огонь!

Восемь пуль особого французского калибра 7,5 миллиметров уложили четверых террористов в автобусе наповал. Пятый террорист рефлекторно выскочил из-за автобуса и тут же был сражен сразу несколькими выстрелами.

— En avant! — скомандовал Пруто. — Вперёд!

Снайперские винтовки в ближнем бою — штука почти бесполезная, поэтому бойцы вскочили с мощными револьверами «Таурус» калибра 0,44 дюйма. Бежать с затекшими мышцами было нелегко, однако не это было главным. С сомалийского погранпоста по жандармам открыли огонь!

— Se couche! — крикнул капитан, бросаясь на землю. — Ложись!

В тот же миг легионеры ударили по сомалийцам из всех видов стрелкового оружия, включая пулеметы на бронемашинах. Стрельба с погранпоста прекратилась.

— En avant! — вскакивая, вновь закричал Пруто.

Увидав, что поддержки со стороны сомалийских друзей ждать не приходится, шестой террорист обежал автобус на глазах французов. В него выстрелили, но для прицельного огня из револьверов расстояние было еще слишком велико. Террорист прыгнул внутрь и открыл огонь по детям прямо со ступенек.

Через мгновение сразу несколько пуль впились ему в спину. Выбросив безжизненное тело, коммандос ворвались в автобус. Перестрелка разбудила детей, и они вжимались в сиденья, с ужасом глядя на истекающие кровью трупы террористов в проходе.

Еще теплое, но безжизненное тельце маленькой девочки Кристиан Пруто вынес на руках: лишь одну ее успел застрелить шестой подонок. Если бы не его дружки среди сомалийских пограничников, девочка осталась бы жива, ведь тогда французы добежали бы до автобуса на пару мгновений быстрее. Но именно этих мгновений не хватило, чтобы пристрелить шестого террориста прежде, чем тот вскочил на подножку.

Зато другие дети, 29 мальчиков и девочек, остались целы и невредимы, хотя и пережили сильнейший стресс.

Пока жандармский спецназ разбирался с автобусом, легионеры осмотрели сомалийский погранпост. Крупнокалиберные пулеметы продырявили здание насквозь. Никто из десяти пограничников не подавал признаков жизни: их тела содержали впятеро больше свинца, чем необходимо для смерти.

Кристиан Пруто и 8 его бойцов из ГИГН провели 4 февраля 1976 года блестящую операцию, которая стала таким же образцом для контртеррористических подразделений других стран, как и освобождение бельгийского лайнера израильским «Саерет маткаль» 9 мая 1972-го.

Однако удивительным образом повел себя Мухаммад Барре. Президент Сомалийской Демократической Республики умудрился предъявить Франции претензии за гибель своих солдат и сержантов на погранпосту. Завоевывая в народе дешевую популярность, чернокожий диктатор поклялся отомстить «неверным» и принялся концентрировать войска на границе с французской колонией. Погибшие пограничники были объявлены героями.

Такое уж было время: целые страны — Сомали, Уганда, Судан, Ливия, Алжир, Сирия, Ирак, Южный Йемен — открыто поддерживали терроризм, а то и сами в нем участвовали. Вот почему операция в Лояде не могла окончательно пресечь деятельность Фронта освобождения сомалийского берега.

Спустя год колонизаторы оставили Французскую Территорию Афаров и Исса. Сомалийский президент приписал уход французов страху перед своей армией. Хотя в целом своей цели Барре так и не добился: идти под его правление не пожелали даже отморозки из Фронта освобождения сомалийского берега. В бывшей колонии было провозглашено независимое государство Джибути.

Поверьте, читатель: с уходом белых жизнь здесь лучше не стала. Наоборот! Выросла безработица и нищета, жители умирают от СПИДа, созданные французами инфраструктура и кое-какая промышленность приходят в упадок.

Ну а что же Барре? Посвятим ему еще несколько слов хотя бы потому, что с его страной связаны другие знаменитые освобождения заложников, о которых читатель узнает из этой книги. В конце концов террористические «игры» вышли диктатору боком. В Сомали расплодились вооруженные банды, и страна с каждым годом погружалась в пучину анархии. Поскольку правительственные войска этому пытались препятствовать, банды на время объединились и в 1991 году свергли правительство Барре. Диктатор едва успел сбежать в соседнюю Кению.

На словах власть перешла к Объединенному сомалийскому конгрессу. Однако на деле в стране воцарилась полная анархия. В 1993 году замирить сомалийцев попытались американские войска. Но и лютый враг США по имени Усама бен-Ладен не дремал. В Сомали направились моджахеды «Аль-Каиды», чтобы поделиться с чернокожими единоверцами афганским опытом применения «Стингеров»[9] против вертолетов.

Потеряв несколько машин, американцы покинули негостеприимную землю: разноплеменные отряды остались наедине друг с другом.

Бен-Ладен не замедлил воспользоваться уходом американцев. «Аль-Каида» покрыла Сомали сетью тренировочных лагерей для местной радикальной организации «Аль-Итихат аль-Исламия». Чтобы снизить издержки, профессиональный менеджер бен-Ладен научил негров самостоятельно зарабатывать на терроризм.

Сегодня в качестве источника финансирования боевиков под их охраной существует сеть небольших банков и пунктов обмена валюты — они совершенно неподконтрольны правительству. Другой источник доходов — торговля заложниками. Их сомалийцы захватывают ежедневно, но об этом редко становится известно: в стране почти не осталось журналистов, дипломатов, представителей гуманитарных миссий.

За рубежом о Сомали вспоминают только когда в плену оказываются иностранные граждане. Так, в апреле 2001 года одна из банд потребовала 50 тысяч долларов в обмен на жизни четверых российских моряков с траулера «Горизонт-2». Захвату траулера в порту Кисмайо способствовал не кто иной, как сомалийский партнер российской компании «Европа-транс». Увы, в мире не существует силы, которая могла бы изловить и судить подлеца.

Реальная экономика в стране практически отсутствует. Ароматические смолы (камедь, ладан, мирра) — вот и все, что Сомали может предложить на мировом рынке. Доходы от этого щекочущего ноздри товара идут на вооружение одних сомалийских негров против других. В стране не существует таможни, полиции, регулярной армии и… пограничников. Сегодня уже некому было бы помешать бойцам ГИГН провести молниеносный штурм весело расписанного школьного автобуса.