Калейдоскоп

Девятнадцатый век второпях передал эстафету,

А двадцатый её, подхватив, набирает разгон.

Я сидел пред фонтаном на лавке, читая газету,

И дрожал от ужасных вестей и от крика ворон.

Наступление буров на бирже чувствительны сразу.

Курс британских компаний сегодня заметно упал.

Ожидался огромный доход от добычи алмазов.

Я в надежде на прибыль вложил в них весь свой капитал.

Как набат прозвучали слова биржевых сообщений.

Я сижу третий час, утопая в сигарном дыму.

А в мозгу повторяясь, звучит лишь одно предложенье:

«Я банкрот и дорога одна — в долговую тюрьму»

Извивается в сердце коварный безжалостный полоз.

Неприветливо встретил меня новорожденный век.

Из раздумий тяжёлых выводит участливый голос —

Близ меня на скамейке сидит пожилой человек.

Выливая проблемы свои на чужие седины,

Говорю с ним взволнованно сбивчиво и горячо.

А в ответ говорит, улыбаясь радушно, мужчина,

Что готов мне помочь, поддержать и подставить плечо.

«Через год возвратите мне, если получится, сумму», —

Произнёс и исчез, как в пустыне мираж старичок.

Я сидел как в тумане, не зная, что делать и думал,

И смотрел на подписанный вензелем белый клочок.

Я сбивался, пытаясь, нули подсчитать в сумме чека,

И не верил глазам, прочитав десять раз — «миллион».

Но ещё удивительней подпись была человека:

Это мистер Рокфеллер по имени Дэвисон Джон.

Драгоценный автограф упрятал я в сейфе надёжном.

Приходила на бирже удача мне с разных сторон.

Иногда и немного рискованно действовать можно,

Коль Рокфеллер стоит за спиной и его миллион.

Постепенно на бирже я стал не последней фигурой.

Очень кстати пошли на поправку дела на войне.

Англичане пошли наступать на позиции буров,

И пакет моих акций возрос многократно в цене.

Год прошёл, я набрался финансовой силы.

Стал в приличных домах дорогой и желаемый гость.

Я стоял на ногах, мне банкротство уже не грозило,

Хоть подспорье Рокфеллера в ход запускать не пришлось.

Я встречал старика на скамейке в цилиндре и фраке.

Ворошила листву с дорогим набалдашником трость.

Возле ног улеглась очень редкой породы собака.

Чек, вернул старику, взяв охапку прекраснейших роз.

Я увидел, как к нам подкатился бесшумно, но быстро.

Запряжённый четвёркой арабских коней дилижанс.

А с него соскочила, одетая как феминистка,

Симпатичная дама и сделала мне реверанс.

Суфражистка, ко мне обращаясь, сказала: «Простите

Помутился немного рассудком несчастный отец.

Он совсем не Рокфеллер, зовут его Питер Вестсмиттен.

В прошлом он знаменитый, но нынче забытый делец».

Очень мне приглянулось небесное это создание.

Подарив этой девушке милой огромный букет,

Я набрался решимости, и пригласил на свиданье.

Так я зятем «Рокфеллера» стал через несколько лет.