Калейдоскоп

Летаю по арене, как комета,

Эфес сжимает сильная рука.

Звучит под пасодобль кастаньета,

Мелькает словно бабочка мулета,

У носа разъярённого быка.

Он носится быстрее фаэтона,

Имея острый рог и мощный вес.

Но я смогу проворнее тритона,

Свалить его на землю Барселоны,

Как некогда на Крите Геркулес.

Трибуны за мгновенье от экстаза.

На них метнул я быстрый острый взгляд.

И среди тысяч лиц увидел сразу

Глаза, как два сверкающих алмаза,

И застучало сердце, как набат.

Померкли резко остальные лица,

И запылал в груди моей пожар.

Ну, как я мог когда-то не влюбиться,

В прекрасный облик этой танцовщицы,

И не попасть под власть девичьих чар.

Я в тесном кабаре стоял у стенки,

Потупив на неё влюблённый взор.

Мелькали обнажённые коленки,

Когда она горячее фламенко,

Плясала под гитарный перебор.

Как карусель её кружилось платье.

Потом, когда софитов свет погас,

Познав её холодные объятья,

Её слова, как страшное проклятье,

Сулящее не счастье, а отказ.

И вот сейчас, когда девичьи очи,

Принесшие так много горя мне,

Глубокие глаза, чернее ночи,

Добры, светлы, влажны и непорочны,

Горят в каком-то трепетном огне.

Как можно в это сладкое мгновенье,

Когда она так нежна и близка,

Не замечать своё сердцебиенье.

Я делаю нелепое движенье,

И бык меня возносит на рога.

Умолкли на трибунах разговоры.

Лежу в крови, и свет в глазах погас.

Оплошность не прощают матадору,

Они, как осторожные сапёры,

Способны ошибаться только раз.

Стервятник в нетерпении кружится.

Передо мной любимые глаза.

В цветастом платье надо мной девица,

Склонилась, и из глаз её струится

Солоновато-горькая слеза.

За каплей капля на меня стекала.

Медовые они, как в сладких снах.

Прощальный поцелуй — преддверье рая.

Глаза закрыв, я тихо умираю,

С счастливою улыбкой на устах.