Калибр Личности – 6

Глава 3 Рабочая лошадка

Неизвестное место и время

Михаил Довлатов

В этот раз дар рода сработал как-то необычно. Когда я помогал моей Нерее прорваться в абсолюты [7], сон походил на пространственный лабиринт, виденный ей в детстве. У моей наставницы Лей Джо душевная травма походила на её детскую комнату со спрятанными книгами. Так выглядели воспоминания, тайком подавленные её опекуном Лей Хаем.

Сон Артура Гаусса — моего коллеги-целителя из Аркхэма — по большей части был воспоминаниями из детства. Травля дома от родни, затем в школе из-за связи с родом. Ещё была петля Мёбиуса во сне Персефоны, описывающая её хождение по кругу.

В этой жизни… Возродившись в теле Макса Граута, я использовал дар рода пока лишь дважды. У Аарона Фостерса сон походил на прямой как палка коридор. Агента нацбезопасности Аквитании терзали противоречия между долгом клану Дадэнфел и его работой.

Сон его покровителя Гугота Дадэнфела выглядел иначе. Сама структура сознания и памяти у драконов отличается от людской. Воспоминания давностью в четыре сотни лет выглядят как чёрно-белое кино. А нынешний год пестрит красками в кадрах.

Плюс тот факт, что при переходе в архонты [6] у всех одарённых структура сознания СИЛЬНО меняется. Во сне Гугот Дадэнфел был деревом на горе, которое не могло вырасти из-за ветров, сдувающих с нее грунт и влагу.

Я это к чему…

Сейчас дар рода Довлатовых объединил сны трёх полубогов [10] и одного старшего магистра [5]. Здесь не было ни прямых тоннелей, как у Аарона, или лабиринта, как у Нереи. Сцены друг друга не сменяли, как в видениях о прошлом у Гугота.

— Да вы **** издеваетесь! — орал я, смотря на огромный город.

Мегаполис походил на знакомую мне Москву из моего мира. Всё те же башни-небоскрёбы в Сити, Рюриковские высотки, жилые кварталы вплоть до горизонта. Тут даже Кремль есть! Впрочем, на этом сходство заканчивается.

Куда бы я не пошёл, улицы постоянно менялись. Пройдя через мост и сразу обернувшись, я не увидел ни реку, ни сам мост.

[Куда идти, когда навигация отсутствует?]

Прикрыв глаза, делаю глубокий вдох… И начинаю идти туда, откуда на уровне эмоций несёт застарелой болью. Делаю шаг… Казалось, пространство начало сжиматься. Дома вокруг превратились в безжизненные смазанные силуэты. Исчезли машины, люди, мусор на дорогах — дар рода Довлатовых отсеял всё то, на чём не стоит акцентировать своё внимание.

— Ох, ё-ё-ё-ё… — я аж отшатнулся, когда достиг границы моего мира снов с чужим.

Если представить, что город — это пирамида, то наверху будет находиться:

Новая Москва…

Под ней Старая Москва…

Затем кварталы Верхнего Туалетино.

Чуть ниже Южный Задрипинск.

На уровне земли находится пафосный район Царские Трущобы…

Под всеми ними должно находиться место, куда сливаются отходы. Я оказался явно где-то рядом с этим местом.

Амбрэ на входе в этот квартал стоит такое, что в глазах щиплет… Даже во сне! Облако оранжевого цвета клубилось на границах моего мира снов и чужого.

Из-за моей спины послышался чей-то голос.

— Дар рода сноходца, — молодой мужчина в римской тоге вёл за руку обезьяну в шапочке и жилетке. — Следовало догадаться… Довлатов?

— Асклепий? — приглядываюсь к мужику. — Пон-я-ятно. Видимо, у нас двоих нет ментальных блоков. Поэтому даже в общем сне мы осознаём себя, как личность. А это…

Кивком указываю на обезьянку, которую за руку держит бог-целитель.

Посмотрев на спутника, Асклепий закатил глаза.

— Долгая история… Я пока бродил по улицам и приходил в себя, встретил это чудо. Его колотили другие обезьяны, собаки, кошки. Целый зоопарк собрался. Там скорее была агрессия с попытками защититься, чем реальное желание убить.

— Ву Конг, значит, — киваю мартышке. Та, словно цирковой зверёк, снимает шапочку, делает поклон и снова надевает её на себя. — Минимальный уровень осознанности у него есть. Кстати, как вы вообще смогли меня найти?

— По рекламным билбордам, — Асклепий указал рукой на рекламный плакат, висящий прямо надо мной. — Признаться, не думал, что в ТВОИХ снах, Довлатов, есть настолько продвинутая система навигации.

Поднимаю голову, а там…

Видимо, дар рода Довлатовых развился сильнее, чем я предполагал.

Асклепий сглотнул, смотря на смердящее аммиаком облако.

— Там ведь сон Механикуса, да? О Древние! — бог-целитель отшатнулся, уловив витающий в воздухе аромат. — Теперь понятно, почему он боялся засыпать.

Увидев реакцию Асклепия, я покачал головой.

— Вам туда не обязательно идти.

— Нет, обязательно, — бог-целитель упрямо тряхнул головой. — Он мой друг, понимаешь? С кучей тараканов в голове, миллионом недостатков… О, д-демон! Да на десять трешовых воспоминаний у меня о нём найдётся максимум два светлых. Но Механикус всё равно мой друг. Если ради помощи ему надо окунуться в бочку «доброты», я это сделаю без сожалений.

На лице Асклепия отчётливо читалась решимость.

— Понимаю, — тяжело вздохнув, указываю на облако смрада. — Он сделает то же самое ради вас. Ну-с, тогда нам стоит поторопиться. Сон представителей расы механоидов намного короче человеческого.

…

Мир снов кентавра-техноманта отличался от моего, как небо и земля… Тут всё состояло из «добра», как выразился бог-целитель. Добрые дороги с колдобинами, заделанные… добром. Хлипкие трёхэтажные дома из добра, торговый центр, автомобили ПопоВаз, собранные из добра и палок. Чего только стоят облака добра, добрый урожай на грядках и самолёты, распыляющие добро над полями фермеров.

— Теперь я понимаю, — Асклепий вляпался в добро, оставленное кем-то на дороге, — слова Механикуса о том, что начал разбираться в сортах «добра». Одно дурно пахнет, из другого дома строят, третье может даже по небу летать.

Пока мы шли, бог-целитель напомнил, как всё это началось. Механикус во время нашего с ним знакомства нагрубил Матери Чудовищ. В тот день кентавра-техноманта через портал Двухмерного отправили чёрт знает куда. Скорее всего, в один из миров Матери Чудовищ.

— Тридцать семь минут, — Асклепий с удивлением посмотрел на окружавшие нас городские пейзажи, — нахождения неизвестно где разделили жизнь Механикуса на «до» и «после». С его слов, он всё это время падал в водопаде из «добра». Там не работала ни мана, ни аура, ни даже сила божественности. Продвинутая сенсорная система Механикуса не показывала ничего. Свет, мана, атмосферное давление. Ничто там не ощущалось. Он падал в бесконечной пустоте, в каком-то месте, где не было даже гравитации. По возвращении Механикус был облеплен всяким… Добром.

— Хмм, — внимательно смотрю на старый город вокруг нас. — Значит, тогда у него и начались проблемы?

— Наверное, — Асклепий пожал плечами, не выпуская ладонь мартышки из своих рук.

Мелкий Ву Конг чирикал что-то на обезьяньем, плевался, упирался ногами в землю. В общем, делал всё возможное, дабы свалить из Доброграда.

— Сам знаешь, как бывает, — бог-целитель усмехнулся, смотря на храм с буквой «G» на крыше. — Одно событие в жизни пациента триггерит старую травму. Запускается каскад изменений. Механикусу после тех «тридцати семи минут» начали сниться добрые сны.

Целитель вдруг остановился около церкви и стал вертеть головой по сторонам.

— Кажется… Да нет, точно! — развернувшись к храму, Асклепий с удивлением произнёс. — Мех… В смысле Механикус как-то рассказывал мне о своём детстве. Альфа-механоид из его Общины Машин наладил контакт с соседним отсталым миром. Община остро нуждалась в селитре, а крестьяне в рабочей силе на полях. Родильная Машина механоидов создала примитивных механических кентавров. Механикуса и тысячи его собратьев…

— Обменяли на селитру, — догадался я, наконец, о том, к чему ведёт бог-целитель. — Стало быть, этот сон проекция «детства» нашего знакомого кентавра-техноманта. Если так, то здесь и кроется корень проблемы.

Асклепий с укором глянул на меня, затем перевёл взгляд на дурачащуюся обезьяну. Одним ловким движением бог-целитель отвесил ей подзатыльник, чем ненадолго её угомонил.

— Дослушай, — Асклепий поднял взгляд.– Миры Общины и той отсталой цивилизации разошлись. Порталы перестали работать. Оставшиеся без техобслуживания механические кентавры начали выходить из строя. Механикуса от гибели спасла пройденная инициация. Из механического кентавра-механоида он превратился в кентавра-техноманта.

Подойдя ко мне поближе, Асклепий довольно жёстко произнёс:

— Первые тридцать лет Механикус выживал, пересобирая себя из запчастей своих собратьев. В том мире маны толком не было. Полностью отсутствовала развитая металлургия. К моменту начала Сопряжения Миров он, покрывшись ржавчиной, продолжал пахать поля.

— Выжил вопреки всему, — пожимаю плечами. — Я вас услышал и ни в коей-мере не принижаю заслуги Механикуса. Он, как эльф, застрявший навечно в чужом мире… Предлагаю найти его самого.

В царстве снов Механикуса не встретилось вообще никаких живых существ. Ни птиц, ни людей, ни других кентавров… Даже растений и тех не имелось. Потому, заметив на ближайшем поле кентавра, мы сразу поняли, с кем имеем дело.

Покрытый ржавчиной гибрид человека и механического коня во-о-о-обще ничем не походил на Механикуса. Примитивные металлические пластины, заклёпки, косой сварочный шов… Существо перед нами походило на грубо сделанную статую, но никак не полубога-трансформера, которого я знаю. Нет ни глаз-сканеров, ни синтетических мышечных волокон, ни парящей рядом второй пары кибернетических рук.

Механикус из мира снов не говорил… Не шевелил губами… И, казалось, вообще не замечает существования посторонних в своём царстве снов.

Накинув на себя крепление плуга, кентавр стал застёгивать кожаные ремешки. Грубые пальцы, не предназначенные для мелкой моторики, битый час вязали узелок. Никто не подошёл к нему помочь.

Наконец, несколько минут спустя Механикус справился с задачей. Повёл широченными плечами, взялся за плуг и начал пахать поле, уходящее до самого горизонта.

— Что-то здесь не так, — я нахмурился, смотря на кожаные ремешки на плуге. — На них одних только узелков под сотню. Выглядит так, будто за этим инструментом никто не следит. Поля не засеяны, травы нет, дома пусты…

Асклепий, оглянувшись, хмыкнул.

— М-да… А ведь если подумать, здесь нет не только других аборигенов, но и следов их жизни. Механикус вскользь упоминал пандемию, охватившую тот мир. Кто-то выжил, но далеко не все. Видимо, он по программе, заданной Родовой Машиной, годами пахал поля, которые никому не были нужны.

Сев на заборе рядом с распахиваемым полем, я решил немного подумать. Очевидно, воздействие дара рода Довлатовых на полубогов [10] с их ультра-супер-мега сложной структурой сознания отличается от всего, что приходилось видеть раньше.

Здесь нет «тоннеля», сквозь который надо пройти, дабы достучаться до душевной травмы пациента. Очевидно, что Механикуса терзает не мир «добра», а нечто иное. Мы видим следствие, а не причину.

Всё началось здесь — на поле, где брошенный Общиной кентавр что-то понял. Душевная травма берёт здесь своё начало. Затем случилась встреча с Матерью Чудовищ, и Механикус о чём-то вспомнил, сам того не осознавая. Водопад «добра», темнота, полное бессилие в том пространстве…

В тот день душевную травму Механикуса потревожили. Подсознание не могло не защищаться. Оно попыталось что-то осознать, дабы преодолеть возникшую проблему. Появились сны… Всё детальнее и детальнее. Развилась фобия, прогрессировавшая до потери связи с реальностью… Механикус стал видеть добро везде и во всём.

Вывод — подсознание пациента не нашло выход.

[Эмоции — хитрая штука,] — подумал я про себя. — [Это комплексная реакция. Увидеть нечто, осознать, испытать об этом эмоцию, выразить в действии. Механикус «увидел нечто», показанное Матерью Чудовищ, но не смог осознать. Возник затык. Затем развилась фобия, как защитная реакция.]

Подумав и так и эдак, я решил спросить у бога-целителя.

— Асклепий, вы что-нибудь знаете о Великой Сущности Матери Чудовищ [11]?

— Великая Тартар? — бог-целитель, секунду помолчав, тяжело вздохнул. — Такой информации нет в широком доступе. Так что слушай. Она… Никогда не была человеком. Это точно. Есть расы чудовищ, типа прихвостней Левиафана, Суртура, Ахримана и Тифона. Великая Тартар десятки тысяч лет назад была одной из них. Как именно… А я, чёрт возьми, не знаю «как»… Она смогла превратить себя в мир-чудовище. Её нынешнее тело занимает целый мир. Она порождает новые цивилизации чудовищ, за что и получила прозвище Матерь Чудовищ.

Сказать, что я охренел, значит, ничего не сказать… Нифига себе мамаша у Пинг-Понга! С таким прошлым она и впрямь заслуживает права называться Матерью Чудовищ. Она в прямом смысле их… Матерь… Вау!

После рассказа Асклепия до меня, наконец, начало доходить, что тут вообще происходит. За религией каждой Великой Сущности [11] есть глубокая философия. Это некие полубоги [10], сумевшие перешагнуть через внутренние ограничения, накладываемые их родной стихией.

Разложение [11] — это смерть всему живому и в то же время некрожизнь для зомби, призраков и цивилизации не-мёртвых. Иггдрасиль [11] — древобог, защищающий леса от рас короткоживущих, и в то же время покровитель сатиров, фавнов, эльфов и много кого ещё.

Матерь Чудовищ [11] не исключение. Она рождение и смерть в одном лице… Порождает детей-чудовищ и принимает их, когда те погибают в её «мире».

Догадка, молнией пронёсшаяся в голове, вызвала глухое раздражение!

— Грёбаная ты железяка! — я спрыгнул с забора. — Сидите здесь. В бой не лезть.

— Какой ещё бой? — Асклепий не успел ответить.

Довлатов пулей рванул к виднеющемуся вдали ржавому кентавру. Тот продолжал тянуть по полю старый плуг.

Быдыщ!

Ударом ноги целитель разнёс плуг в клочья. Из-за потери ноши кентавр-работяга едва не оступился. Довлатов же, и не думая останавливаться, пнул «коня» под зад.

— РАЗБЕРУ НА ЗАПЧАСТИ! — звериный рык целителя пропитала Власть.

[Примерно единица Власти,] — машинально для себя отметил Асклепий, приподняв бровь.

Перестав елозить на месте, Ву Конг также уставился на схватку. Не ожидавший удара сзади ржавый кентавр плюхнулся лицом в грязь… Затем перекатился боком по земле и сразу принял стойку для отражения атаки.

Целитель замахнулся кулаком… Механикус отзеркалил удар.

Бам-м-м-м!

Кентавр пропахал в земле борозды длиною в пару метров. Механическая рука взорвалась кучей обломков.

— Да я твои чугунные бубенцы в машине повешу! Рядом с зеркалом — рычал целитель, надвигаясь на рабочую «лошадку». — Как напоминание о том, что хотя бы у меня они есть!

[Власть в две единицы,] — снова отметил для себя Асклепий. — [И к чему всё это?]

Кентавр удивлённо глянул на потерянную руку, перевёл взгляд на Довлатова. Его взгляд будто кричал: «Это ты сделал⁈» Ни гнева, ни слёз, ни яростного рыка… Чисто механическая реакция.

Ударив копытами о землю, кентавр-техномант вдруг стал преображаться. По ржавчине прошлась волна… Из-под неё вылезли кевларовые бронепластины. Утерянная рука заменилась плазменной пушкой.

Довлатов буквально выстрелил собой, применив смесь техник «Вектор» и «Гравитационный удар». Бронеконь успел заметить начало движения, но не отпрыгнуть.

Быдыщ!

Кевлар не спас… Механикус грудой обломков отлетел на полсотни метров… Уже в полёте кентавр начал менять запчасти тела на элементы с полностью артефактной начинкой.

Довлатов ещё одним столь же быстрым движением приблизился к падающей туше… Но тут Механикус выстрелил в него из пушки. Плазменный заряд… Первый… Второй и третий… Все мимо. Не давая кентавру коснуться земли, Довлатов снова зарядил тому пинком под зад.

Ба-м-м-м!

Многотонная тушка полетела в сторону. Механикус, развернув теперь уже обе руки-пушки назад, стал поливать всё вокруг плазменными зарядами. Из его боков высыпались дымовые бомбы. Всё вокруг заволокла молочная пелена. Асклепий спокойно видел сквозь неё. В мире снов многое из невозможного становится возможным.

Секунда… Довлатов применил духовную трансформацию, став чёрным драконом. Разинул пасть и выдохнул в сторону кентавра «Огненный шторм». Вихрь пламени слизал дым и вгрызся в тело техноманта. Жар стоял такой, что земля на поле начала испускать пар.

Механикус, выпрыгнув из «Огненного Шторма», сбросил с себя раскалённую механическую броню. Его тело снова начало меняться.

— ТРУС! — дракон-целитель, рыча от гнева, надвигался на техноманта. — Сражайся! Сражайся, как подобает полубогу-техноманту, а не этому ржавому корыту!

Удар хвоста оборвал метаморфозы у кентавра. Механикуса снова отбросило чёрт знает куда… Дыхание Дракона… Выдранная под корень механическая рука… Почти сотня Молний, выпущенных разом…

[Довлатов наращивает темп,] — бог-целитель нахмурился, наблюдая за ходом схватки. — [Теперь это больше походит на реальный бой, а не случайный спарринг.]

Механикус не успевает восстановить рану на плече, как Довлатов поливает её «Кислотными брызгами». Техномант, болезненно морщась, делает шаг назад… Наступает в «Волчью Яму» и тут же лишается задней ноги из-за «Горного Молота», ударившего в бок.

Мгновение… Асклепий сам не понял, что произошло. Вот стойка Механикуса резко изменилась. Довлатов швырнул в техноманта поистине редкое плетение «Сотворение мира». Оно уже в полёте начало собираться в многометровый шар из обломков металла и грязи, грозя похоронить под собой Механикуса. Эта атака могла поставить точку в затянувшемся сражении.

Кентавр взревел! Создал себе ещё две пары летающих рук. Выставил перед собой все четыре ладони и шарахнул из них «Ускорителем» — нейтральной боевой техникой. В исполнении полубога-техноманта эта атака ничем не уступала гаус-орудию. Снаряд прошил насквозь шар «Сотворение мира», пробив крыло Довлатова.

Дракон-целитель вдруг припал к земле, словно змея, готовящаяся к броску. Накрывшись «Хамелеоном», Довлатов отполз в сторонку, упёрся лапами в землю и, уставившись на Механикуса, выстрелил «Пушкой Света».

Громыхнуло… Точнее, ГРОМЫХНУЛО так, что небу стало жарко.

— Чёртово чудовище! — Асклепий чертыхнулся, едва не упав с забора, на котором сидел всё это время. — Откуда тебе вообще известны плетения абсолютов [7]?

Зарево из ярчайшего света поглотило Механикуса, перепахало поле и смело полгорода за ним. Находящийся неподалёку лес спалило за долю секунды. Гора вдали походила на вулкан… Раскалённая каменная порода стекала по его краям.

Довлатов, рыча и довольно скалясь, снова накрылся «Хамелеоном» и резво отполз в сторонку. Когда дым развеялся, Асклепий увидел Механикуса, пустившего в дело свой аспект. Гигантская черепаха-техномант походила на ходячую крепость. Над ней парило два сложнейших артефакта высших механоидов — кольцо вооружения и кольцо-сканер.

Вторым Механикус засёк Довлатова, скрывающегося под маскировкой. Затем первым кольцом открыл огонь артефактным боекомплектом с разными стихиями.

Та-та-та-та…

Сама черепаха в тот же миг выпустила шесть Семян Духов-сателлитов — три летающие ударные пушки и три мобильных щита. Но будто и этого было мало… Аспект Механикуса разинул пасть и, словно Годзилла, ударил плазменным лучом.

Бум-быдыщ…

Солидный участок поля перепахало сотнями взрывов из-за ковровой бомбардировки. Воздух трещал от напряжения и разлитой в нём мощи! Оставшуюся часть города разнесло ко всем чертям.

[Зачарователь,] — Асклепий перевёл взгляд на черепаху, — [против техноманта с кучей артефактов. И тот и другой в бою применяют все доступные им стихии.]

Плазменный луч Механикуса прошил насквозь облако дыма и обломков… Целителя там не было.

Довлатов нырнул под землю и уже оттуда снова ударил «Пушкой Света», испаряя солидный кусок земли под черепахой.

Вж-ж-ж-ж-ж-ж!

Яркий луч света ударил в небо, оставив после себя солидных размеров кратер.

Половину летающих Семян Духа снесло, кольца уцелели, но подгоревшего Механикуса перевернуло набок. Кентавру-техноманту пришлось срочно отменить действие аспекта, дабы следующий удар снова не угодил в незащищённое брюхо черепахи.

Вот показались четыре ноги кентавра-техноманта, увитые синтетическими мышцами… Пара летающих рук. От ржавой «рабочей лошадки» с начала схватки не осталось и следа.

Бум!

Едва Механикус принял свой нормальный облик, как кулак целителя врезался ему в челюсть.

— Очнулся? — подгоревший Довлатов в своём человеческом обличье стоял рядом с техномантом. — Помнится, при нашей первой встрече ты также получил по морде.

— Ах ты! — Механикус схватился за отбитую челюсть. — Чтоб я ещё раз сел с вами покурить…

Не договорив, кентавр вдруг снова начал изменяться. Вторая летающая пара рук втянулась в тело, лицо стало бесстрастным. Сам Механикус замер на месте как вкопанный. Прошло десять секунд… Ничего не изменилось. Асклепий уже видел такое за годы дружбы. «Спящий режим» — так сам Механикус описывал своё состояние в подобные моменты.

Довлатов, создав «Ступень» перед техномантом, встал на неё… Помахал рукой у того перед глазами.

— Отключился, — целитель усмехнулся. — Сознание пошло на перезагрузку.

В следующую секунду мир сновидений начал стремительно сжиматься.

…

Асклепий открыл глаза, сидя на диване в своих гостевых апартаментах. Голова раскалывалась от боли.

— У-у-у! — Ву Конг, сидевший рядом, дёрнулся, также очнувшись ото сна. — У-ужас! Что бы я ещё раз с вами что-то закурил? Господа… Это был ужас… Мне снилось, будто я мартышка, которую силком затащили в мир-сортир.

Асклепий шипя схватился за голову, накладывая «Обезбол». Ву Конг, судя по покрасневшим глазам, страдал от того же. Лежавший на полу Механикус, дёрнувшись всем телом, вдруг зажужжал сервоприводами. Неловко поднявшись, техномант оглядел комнату.

— Горелой проводкой… Да по голой заднице! — кентавр пыхтел от возмущения. — Чем это вы меня накурили? Мне снилось, будто меня Довлатов на поле боя раскатал… Хочется выпить… А ещё с кем-нибудь подраться. Лучше и то и другое сразу.

Асклепий поморщился от громкого голоса кентавра.

— Считай, что тебе это не приснилось, — бог-целитель кивком указал на приходящего в себя коллегу. — Дар Довлатова это сноходство. И судя по тому, что ты не называешь всех вокруг «мешками добра», лечение прошло как надо. Кстати, что это вообще было?

Последний вопрос Асклепий адресовал Довлатову.

— Страх смерти, — целитель вытер выступившую из носа кровь. — Перестарался… Меня скоро накроет откатом. Просплю минимум несколько суток… Вот у него.

Довлатов указал на кентавра. Тот с жу-у-у-утко довольной мордой осматривал кабинет.

— … Отсутствует страх смерти, — Довлатов сглотнул кровь. — Точнее, отсутствовал, как и у всех представителей расы механоидов. Дело в подпороговых ощущениях. То, чего наша сенсорная система уловить не может. Но если ты техномант-полубог [10], прислушивающийся к вакууму ощущений, то способен уловить даже такое. В том водопаде и темноте Матерь дала Механикусу ощутить рождение и смерть её чудовищ.

Асклепий усмехнулся, переведя взгляд на довольно улыбающегося кентавра. Хотелось ему врезать… Для профилактики!

— Так, Механикус начал бояться того, о чём не ведал и что не мог понять, — бог-целитель покачал головой. — Значит, то поле и ржавое тело были образом максимальной близости к смерти. А ты силой заставил его сражаться за свою жизнь.

Пожав плечами, Довлатов снова вытер натёкшую из-под носа кровь.

— Только борясь за свою жизнь, мы начинаем её ценить.

Механикус, улыбаясь, провёл рукой по челюсти.

— Хороший выдался урок… Давненько моё тело не разносили на куски. Уже лет семьдесят, если не больше… Ощущение, будто я снова чувствую вкус жизни.

Морщась от головной боли, Ву Конг смотрел то на Довлатова, то на двух полубогов [10]. Асклепий краем глаза заметил, что Король Обезьян в чём-то неуловимо изменился. Видимо, дар Довлатова повлиял и на его ментальные проблемы.

[Хвост больше не дёргается!] — бог-целитель, наконец, заметил изменения. — [Да и ворчит он меньше, чем обычно.]

— Прошу прощения, — Довлатов, хмурясь, поднялся с места. — Мне… Лучше отправиться домой. Перед глазами всё двоится.

Троица полубогов понимающе переглянулась. Со стороны они видели то, чего молодой целитель ещё не успел заметить.

— Довлатов, — Асклепий с улыбкой посмотрел на парня, — у тебя начался прорыв в архонты [6].