Кандидат в мужья

Глава 9

– Я лишу его всего. До Судного дня.

Она слышала, как Райли возится в ванной, приводя себя в порядок. Келли уговорила его сделать это здесь, чтобы не испачкать обивку дорогого «БМВ».

– Это был несчастный случай, Келли.

Келли сложила руки на груди. Как? Как такое могла сделать ее кровь и плоть? Тревор обязательно получит по заслугам. Видит Бог, получит. Будет сидеть под домашним арестом, пока не отправится в колледж или в исправительное учреждение. Да еще после картофельной лавины, устроенной Тревором, с Тиной случилась истерика. Злилась она, конечно, на Тревора, да только слезы лились на и без того испорченную рубашку Райли.

Наверное, Келли не следовало бы удивляться такой реакции Тины. После того как дети поссорились утром, она на многие вещи стала смотреть иначе. Всегда думала, что Тина сдержанная, спокойная. Но под этим фасадом, как выяснилось, клокотали эмоции. Ей всегда казалось, что Тина витает в облаках. А теперь она поняла, что Тревор лелеет несбыточные надежды о возвращении отца домой. И его выходка с салатом – тому подтверждение.

Заслужив вечную благодарность Келли, Рита предложила увезти детей к себе, чтобы Райли мог прийти в себя, более не опасаясь, что Тревор вновь вывалит что-нибудь ему на рубашку, а Тина использует ее как носовой платок. Остальные гости достаточно быстро разошлись после так называемого инцидента, подгоняемые, несомненно, Лайнел, которая увидела в этом представившуюся возможность оставить дочь и ее нового бойфренда-миллионера наедине.

Но разумеется, Келли расстроилась никак не меньше Тины. Произошедшее тянуло на несчастный случай не больше, чем японский рейд на Перл-Харбор. Она помнила коварную улыбку на лице Тревора перед тем, как перевернулось блюдо с салатом. Сотню раз прокручивала эту сцену в голове, сожалея о том, что ей не удалось перенестись через двор и спасти Райли от садистской выходки Тревора.

– Но твоя рубашка… – Еще в начале вечера они решили перейти на ты.

Из-за двери донесся смех.

– Если на то пошло, эта мне нравится больше.

Он вышел из ванной в старой футболке Рика, которую Келли выудила из мешка для ветоши в стенном шкафу. В нем было много оставленных Риком вещей. Футболка была красная, с надписью «КОЛА РУЛИТ» на груди. Разумеется, Келли видела эту футболку на Рике миллион раз, так часто, что ее тошнило от вида этой футболки, но теперь вот жадно смотрела, как она облегает мускулистые грудь и руки Райли. Это на тщедушном Рике футболка висела мешком, а Райли она обтягивала.

Мужчина, который целыми днями сидел за столом и нигде не бывал, мог похвастаться куда более мощными мышцами, чем рабочий-строитель. Чудеса, да и только.

«Жизнь действительно несправедлива», – подумала Келли.

И в этот момент она поняла, что нет худа без добра. Райли стоял перед ней с еще влажными волосами и блестящей кожей – настоящий мужчина. У нее уже давно не было мужчины, очень давно. Райли благоухал ее яблочным шампунем и гелем для душа. Запах этот напоминал ей о тоскливых ночах, которые она провела в одиночестве на своей двуспальной кровати. А кровать эта – вот она, в двух шагах.

Внезапно коридор словно бы уменьшился в размерах, и она оказалась в непосредственной близости от Райли, слишком близко. Отступила на шаг, сжала губы, заставила себя сухо улыбнуться:

– Если футболка тебе нравится, она – твоя.

– Правда?

– Считай ее сувениром, который будет напоминать о дне в аду.

– Я знаю, ты не поверишь, но я отлично провел время.

Он продолжал улыбаться ей, и Келли становилось все жарче. Может, она слишком много времени провела под солнцем? И причина жара – нежелание, а солнечный удар?

– Пойдем на кухню. Я налью тебе что-нибудь выпить.

Она повернулась и пошла на кухню. Хотела идти как можно ровнее, выпрямив спину, но чувствовала близость Райли, ощущала на себе его взгляд и потому, наверное, слегка покачивала бедрами.

«Не самый лучший ракурс», – озабоченно думала Келли.

В керамическом кувшине еще остался чай, Келли добавила туда льда из морозильной камеры. Большинство стаканов уже стояли в посудомоечной машине, но парочка чистых обнаружилась в глубине буфетной полки, и Келли налила в них чай. Протянула один Райли. Он так пристально смотрел на нее, что вроде бы и не замечал на стакане картинки из мультфильма «Король Лев». Поблагодарил и выпил залпом, потом аккуратно поставил стакан на столик.

Откашлялся.

– По-моему, день удался.

Келли рассмеялась:

– Какая его часть? Водопад слез моей дочери или картофельная лавина?

– Все нормально. Было весело.

Келли так не думала.

– Наверное, обычно подобные мероприятия проходят у тебя иначе.

– Вот поэтому мне и понравилось. Все было очень естественно.

– Естественно? – Ей это чудилось или он действительно незаметно приблизился к ней? – Выгребать из волос картофельный салат?

– Ты и представить себе не можешь, где мне обычно приходится бывать.

– Да… все эти собрания по сбору средств. – Она вспомнила фотоснимки в газетных статьях. – Музей современного искусства, детская больница, библиотека… Балетные премьеры…

– Откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросил он.

Черт! Получалось, что она шпионила за ним. Хотя так оно и было: она же просмотрела в библиотеке все материалы, в которых упоминался Райли. Кровь бросилась ей в лицо, она принялась усиленно пить чай, поперхнулась, закашлялась.

Райли похлопал ее по спине:

– Все в порядке?

От прикосновений его руки у нее перехватило дыхание совсем. Она кивнула. Глаза слезились, но дар речи вернулся. Келли придумала удачный ход:

– Ты же знаешь… светская хроника – основа местных новостей.

– М-м-м. – Райли вздохнул. – Я не против того, чтобы появляться в обществе ради полезного дела, но там сложно расслабиться. Ты понимаешь, о чем я?

– Все слишком официально?

– Трудно найти хороший хот-дог на премьере оперы.

Она кивнула.

– Проклятие дурного вкуса.

Келли подняла голову, уже точно зная, что он к ней приблизился. Кухня сжималась точно также, как чуть раньше коридор, и яблочный аромат усилился. К сожалению, она стояла в углу между буфетами, так что отступать было некуда. Келли забарабанила ногтями по пластиковой облицовке, сердце ухало в груди.

Он посмотрел на ее пальцы. Потом по-дружески, но, пожалуй, более интимно накрыл ее руку своей:

– У тебя отличные дети, Келли.

Она покраснела, тая от новых ощущений, но слова его ее так удивили, что она тут же переключилась:

– Правда?

Конечно, она могла так думать, но как мог он? Он улыбнулся.

– Совсем не такие, как я ожидал.

– О! – Она дала команду руке разорвать провокационный контакт, но рука этого делать не собиралась. – От Тревора можно ожидать чего угодно. Для меня он как снегопад в Далласе. Редкое явление природы.

Райли слушал, глядя ей в глаза. И опять у нее появилось ощущение, что его взгляд гипнотизирует ее, заставляет застыть, превращает в бабочку, пришпиленную иголкой к стене. Если б Келли не знала, что такого просто не может быть, она бы сказала, что… Райли околдовывал ее.

Ноги предательски ослабли, только теперь рядом не было стула, на который она могла бы плюхнуться. Она напрягла колени, чтобы удержаться в вертикальном положении. Взгляд Ралли теперь был прикован к ее губам – да, еще немного, и она рухнет на пол.

– Я очень сожалею, что из-за меня гости так быстро разошлись.

– Ох… – Келли из последних сил всплеснула руками. – Это не твоя вина. Просто…

Райли понимающе кивнул:

– Просто твоя мама думает, что у нас роман. И половина гостей придерживалась того же мнения.

Келли неловко привалилась к столику.

– Тебе кто-нибудь что-то сказал?

– Нет, хватало и взглядов, которые они бросали на меня. – Он стал изображать поджатые губы, изогнутые брови, вытаращенные глаза. Это было и смешно, и одновременно очень сексуально. – Нелепо, да?

Келли сглотнула слюну.

– Не то слово. Я говорила им, что мы только друзья.

Он покачал головой, заглянул ей в глаза.

– Люди думают иначе. Они уверены, если я мужчина, а ты женщина…

Господи, она могла поспорить, что он отлично целуется.

Она замотала головой:

– Только потому, что ты свободен и я свободна…

Его взгляд пронзал ее насквозь. И был он ничуть не дружеский.

В доме они были одни. Им бы никто не мог помешать…

Райли хохотнул:

– Люди…

– Нелепые? – едва слышно выдохнула она.

Его глаза потемнели. Взгляд сосредоточился на ее губах.

– Келли…

Имя, произнесенное вдруг охрипшим голосом, едва коснулось ее ушей, но она почувствовала такую нежность, как от ласкового прикосновения. Это бросило ее в его объятия, хотя она знала, что должна отстраниться и бежать. Но для этого она была слишком нерешительна… и слишком любопытна.

Когда их губы встретились, сначала осторожно, в легком поцелуе, она закрыла глаза, потому что ее мгновенно обдало жаром.

«Только один поцелуй», – поклялась она себе.

Это все, что она могла себе позволить. В конце концов, она так долго хорошо себя вела… год после развода, даже больше, если вспомнить, когда у нее с Риком что-то было в последний раз. Разве ее губы не заслужили приятных ощущений?

А они тянулись к Райли, требуя продолжения. И поцелуй стал более страстным. Теперь их губы плотно прижимались друг к другу. Келли почувствовала язык Райли у себя во рту. Она нежно обняла его за шею и стала теребить его мягкие короткие волосы.

Ощущения были восхитительные – никогда раньше она не получала от поцелуя такого наслаждения. Райли вел себя уверенно и целовался не так, как ее бывший муж. Рик, если на то пошло, всегда целовался так себе. Поцелуи были для него лишь досадной необходимостью.

А вот Райли, похоже, мог целоваться и целоваться, получая от этого удовольствие сам и доставлял его Келли.

Она мечтала о таком поцелуе долгие годы. А что ей еще оставалось? Ведь знакомство с Райли состоялось только три недели назад…

Однако за эти три недели она не раз и не два представляла себе, как прижимается к его мускулистой груди, как его руки гладят ее тело, как его теплые губы целуют ее.

Она мечтала о нем, грезила о нем, не отдавая себе в этом отчета, но теперь эти запретные мысли стали реальностью. Целуясь, они словно двигались в танце, таком знакомом и Совершенно новом, а в голову вновь и вновь приходила мысль: «Он даже лучше, чем я себе представляла».

Она услышала, как с его губ слетел вздох – неудовлетворенности, нетерпения, желания большего. И неизвестно, как далеко все могло бы зайти. Келли полностью потеряла контроль над собой, превратилась в мягкий воск, с которым он мог делать все, что угодно. Он мог уложить ее прямо на кухонном столе и войти в нее, прежде чем она удосужилась бы вспомнить, что они – «только друзья», но послышался шорох шин сворачивающего на подъездную дорожку автомобиля. По спине Келли пробежал холодок.

Она замерла. Райли тоже.

Келли посмотрела в его широко раскрытые глаза. Зрачки напоминали огромные черные дыры. Он уставился на нее так, словно видел впервые. И это было не очень-то приятно, отметил ее мозг, к которому наконец-то вернулась способность соображать.

Келли уперлась в его грудь руками и отступила на шаг.

– Это моя сестра с Тревором и Тиной.

Райли отпрянул от нее:

– Келли, извини.

Ее лицо и шея полыхали огнем, вот только этого ей сейчас и не хватало – предстать перед детьми и Ритой с пунцовой физиономией.

– Нет, пожалуйста…

Потом она уже не могла вспомнить, что собиралась сказать: «Нет, пожалуйста, не извиняйся, я хотела этого поцелуя не меньше, чем ты», или: «Нет, пожалуйста, не извиняйся, мы оба взрослые… этого не могло не случиться», или даже «Нет, пожалуйста, не извиняйся, а быстренько выйди через дверь черного хода и больше никогда не возвращайся».

Кто знает? Шанс закончить предложение она упустила, потому что Рита уже заглушила двигатель.

– Это была ужасная ошибка, – продолжал он оправдываться. – Мне лучше уйти.

Келли не проводила его. Она с трудом держалась на ногах. Райли пулей вылетел из кухни. Открылась парадная дверь. Келли слышала, как кто-то с кем-то прощался, потом раздались шаги детей в гостиной. Ее-то ноги словно приросли к полу.

Тревор прямиком направился к холодильнику. Келли услышала, как Тина открыла дверь в свою комнату.

«Ужасная ошибка» – так он сказал. Не просто случайность, обстоятельства, нет – ужасная ошибка. А потом добавил: «Мне лучше уйти». Не «я не ожидал, что так выйдет». Не «я позвоню позже». Ошибка – и ничего больше. Келли снова почувствовала себя жертвой. На нее наехали, а потом скрылись с места преступления.

– Ну?.. – спросила появившаяся в дверях Рита.

Келли не знала, что сказать. Конечно же, Рита жаждала пикантных подробностей, которые потом могла бы пересказать матери. Но что она могла сообщить сестре? Что Райли по части секса хуже Уэндела?

И порадовалась тому, что может спустить собак на Тревора. Поймала сына за футболку, когда тот попытался выскользнуть из кухни с банкой спрайта.

– Поставь на место!

Он возмутился – сама невинность:

– Что я такого сделал?

– Ты наказан, – отчеканила Келли. – До Судного дня.

Все, все было не так. Он просто не предполагал такого поворота.

Райли продолжал говорить себе, что дети столкнули его с пути истинного. И не потому, что он не ожидал их увидеть. Разумеется, ожидал. Перед тем как приехать на пикник, только о них и думал. И от этих мыслей его то и дело прошибал пот.

Главная беда состояла в том, что он представлял их себе совсем иначе. Улыбающимися и счастливыми. Как из какого-нибудь комедийного сериала 1950-х годов. Но семья Келли была далека от совершенства. Дети оказались не подарками. Так что его страхи не оправдались: эта семья была совсем не похожа на ту, которую он потерял. Тревор и Тина не вызвали эмоций, которые уничтожили бы его. Наоборот, он сразу понял, что нужен им. У детей хватало проблем, а он мог их разрешать. Сразу почувствовал себя как рыба в воде.

Но разумеется, Келли вышибла почву у него из-под ног. Интимность кухни, запах горящего угля и тепло солнечного света, которое излучала Келли, стали для него таким сюрпризом. Он и не представлял себе, как сильно хочет эту женщину, как нуждается в ней, пока она не очутилась в его объятиях, пока он не почувствовал тепло ее губ, пока не понял, как сладостен ее поцелуй. До этого момента он не осознавал, насколько у них все серьезно.

«Просто друзья»? Кого он хотел обмануть?

Друзей-женщин у него было немного. Собственно, самым близким женщиной-другом была Джоанна, в колледже. И что из этого вышло?

То же самое, собственно, что и с Келли…

Он сидел в большом кресле в библиотеке все еще под впечатлением от этого поцелуя. В футболке с «Колой» на груди. Хотел позвонить Келли, вспомнить те незабываемые мгновения, спросить, как она, но, разумеется, не решался. Он помнил взгляд ее глаз, когда она отстранилась от него.

«Не могу поверить, что позволила такому случиться» – вот что говорил этот взгляд.

Он ощущал то же самое. Только теперь мучился еще и от того, что так быстро покинул кухню Келли. Сомневался: она хотела, чтобы он ушел? Или нет?

Все пошло не так. Он никак не предполагал такого поворота событий. Иначе не испытывал бы сейчас такой паники, такого замешательства. И как бы он ни хотел Келли, все же не представлял себе, что может, смутиться. Слишком трудно, слишком опасно. Да, опасно.

Когда люди тебе небезразличны, ты должен быть осторожным и предусмотрительным. В этом мире многое могло пойти не так. Могло случиться такое, чего ты меньше всего ожидаешь.

Так что же ему теперь делать? Он не смог убедить себя в том, что она ему безразлична, а теперь вот еще и ее семья. Но он не имел права очень уж сильно увлечься Келли. Не имел права переступить грань, где заканчивается дружба и начинается любовь.

Натаниэль бесшумно вошел в библиотеку, потом громко откашлялся. Райли не мог понять, почему дворецкий прилагает столько усилий для того, чтобы поначалу ничем не выдавать своего присутствия, если все равно намеревался привлечь к себе внимание.

Дворецкий протянул ему хрустальную вазочку с шербетом из черники, искусно украшенным мятой и миндалем.

– Фаярд приготовил это вам, но, честно говоря, не понимаю, что на него нашло. Вы же предаете его, стоит ему повернуться к вам спиной. Вот и рубашка, в которой вы ушли сегодня, в пятнах горчицы. Желтой горчицы, – осуждающе подчеркнул он.

Райли рассмеялся. В душе у него могла бушевать буря, но по крайней мере дома все оставалось как всегда.

– Вы с Фаярдом поссорились? – В последний раз он задавал этот вопрос после инцидента с кофейником, брошенным через кухню.

Натаниэль опустил голову, с губ сорвался вздох страдальца.

– Я стараюсь проявлять благоразумие. Но честно говоря, тот, кто сказал, что путь истинной любви не бывает гладким, не грешил против истины. – Он хмуро посмотрел на футболку Райли. – Не хочется вам этого говорить, но одежда с корпоративными логотипами в повседневной жизни – дурной тон.

– Это не моя. Со мной произошел несчастный случай.

Натаниэль закатил глаза, вероятно, вспомнив те самые горчичные пятна.

– Ах да, ваша рубашка! От нее за милю несло картофельным салатом. – Он осуждающе покачал головой. – Надеюсь, химчистка вернет ей прежнюю белизну.

Может, подумал Райли, ему стоит послать Натаниэля в дом Келли, чтобы тот поговорил с Тревором. С другой стороны, мальчика наверняка уже наказали, так что ему тошно и без лекции язвительного дворецкого о дорогих рубашках.

И тут Райли осенило.

– Как ты относишься к детям, Натаниэль?

Вопрос так поразил дворецкого, что тот едва не выронил вазочку с шербетом.

– Вы знаете, я детей люблю.

Разумеется, Натаниэль был лучшим другом Эбби, заменял ей Джоанну, когда она уезжала по делам. На кухне малышка всегда усаживалась между Натаниэлем и Фаярдом.

Может, и не надо было затрагивать эту тему, подумал Райли, но уж теперь не стоило останавливаться на полпути.

– Мне нужна твоя помощь. Ты всегда даешь дельные советы.

– Да, но вы редко им следуете. – Он упер свободную руку в бок. – О каких детях вы говорите?

– О детях вообще. Например, ты был счастливым ребенком?

Натаниэль переступил с ноги на ногу:

– А что вы подразумеваете под счастьем?

Райли, заинтересовавшись, наклонился вперед:

– Как прошло твое детство?

На лице Натаниэля отразилась печаль.

– Отец ушел от нас, когда мне было восемь.

– Тебе недоставало мужчины в доме?

– Мне? – В голосе послышалось удивление. – О нет. Если и недоставало, то самую малость. У меня была хорошая мать.

Райли откинулся на спинку кресла, вздохнул.

– Выдумаете об усыновлении? – спросил.

Натаниэль, склонив голову набок. На лбу его собрались морщинки.

– Нет. – Об этом он точно не думал.

– Только… Что, по-твоему, нужно сделать, чтобы осчастливить ребенка?

– Ага, изображаете крестную-фею? Что ж, это легко… исполнить заветное желание. – Он рассмеялся.

– Ничего больше.

Тут Натаниэль, пожалуй, попал в десятку. Заветное желание. Идея тут же получила конкретное воплощение. Тина, которая играла на синтезаторе, мечтала об инструменте, достойном ее таланта.

А ему он был совсем не нужен.

Райли подумал о пианино, которое собирало пыль в гостиной, и ему стало стыдна Он не умел играть. Совсем не умел. Зачем ему «Стенвей»?

Тут он вспомнил… Джоанна. Она хотела, чтобы Эбби научилась играть и собиралась нанять учительницу, как только девочке исполнится пять лет. Прочитала в какой-то книге, что пять лет – идеальный возраст для начала серьезных занятий музыкой: Нахлынули воспоминания, нестерпимые, ненужные. Эбби с такой силой барабанила по клавишам, что Джоанна и Райли не знали, куда деваться. Они боялись сойти с ума, пока Эбби сумеет хоть чему-то научиться.

Что ж…

Натаниэль покашлял, и Райли очнулся:

– Да?

– Отведаете шербета или унести?

– Ох… – В этот момент он не мог принять никакого решения, даже насчет шербета.

– Я его отнесу. – В голосе Натаниэля звучало разочарование. – Не думайте, что я не знаю насчет батончиков «сникерс», спрятанных у вас в столе.

– Спасибо, что напомнил.

После ухода Натаниэля мысли Райли вернулись к Тревору и Тине. И к Эбби. Все трое перемешались у него в голове. А еще к ним добавились Келли и тот поцелуй. Нет, к этому он определенно был не готов. Именно этой эмоциональной трясины он и пытался избегать все эти годы. Ну почему он позволил такому случиться?

Он вспомнил озарение. Улыбку, ослепительную белизну. Знак, конечно. Но ведь он не готов. Наверное, что-то перепутал. Может, где-то что-то закоротило.

Келли определенно не улыбалась ему в тот момент, когда он поспешно покидал ее дом. Он, конечно, не знал, что она чувствовала. Но понял, что может и должен помочь.

«Ага, изображаете крестную-фею? Что ж, это легко…»

По крайней мере изобразить крестную-фею куда проще, чем прикинуться Дон Жуаном.

Пианино прибыло в среду.

Старинное, внушительных размеров, оно едва прошло в дверь, и Келли чуть было не взмолилась о том, чтобы не прошло, – тогда у нее появилась бы веская причина отослать инструмент назад, пусть и разбив Тине сердце. Хотя грузчики и не привезли никакой записки, Келли прекрасно понимала, кто даритель.

Когда пианино наконец занесли в дом и Тина, конечно же, догадалась, кто ее благодетель, она сразу же позвонила Райли, а потом каждый час благодарила его автоответчик, пока Келли все это окончательно не достало и она не отправила ее спать.

Что еще задумал Райли? Она просидела до полуночи, глядя на пианино, которое теперь доминировало в гостиной. Это подарок для Тины или тут имелся и какой-то другой, тайный, подтекст, который следовало разгадать?

Да, тут было над чем поломать голову. Может, Райли подумал, что не такая уж она ужасная. А может, ему нравится Тина, но Келли он по-прежнему считает ужасной, в чем вины Тины, конечно же, нет. Или пианино свидетельствует о том, что их отношения вернулись к подарочному периоду. Но ведь он понимал, что в любом случае ей придется благодарить его за этот подарок?

Или именно этого он и ожидал?..

Голова шла кругом. Она не понимала его мотивов, точно так же как не понимала своих чувств. То начинала злиться, то занимала более логичную позицию: Райли – чокнутый, она – здравомыслящая женщина, у которой хватает забот и без того, чтобы тревожиться из-за причуд психа-миллионера.

На следующий день утром в «Копикэт» работы было очень много, а вот часам к трем воцарилось затишье. Келли пошла в свой маленький кабинетик в дальней части салона и позвонила Райли на работу.

Как обычно, деловым голосом ответила его секретарь. И деловитости прибавилось, когда та поняла, что разговаривает с женщиной, которая дважды приступом взяла защищаемую ею крепость.

– Мистера Ломбарда нет.

– Понятно. А вы не могли бы оставить ему записку с просьбой перезвонить мне?

– Боюсь, некоторое время мистера Ломбарда на работе не будет.

Келли нахмурилась:

– Надеюсь, он не заболел?

– Нет, он в Гонконге.

Келли положила трубку и замерла. Все ее усилия вести себя как благоразумная взрослая женщина, а не влюбившаяся по уши девчонка пошли прахом. Гонконг! И секретарь дала понять, что он пробудет там целую вечность. Поэтому он прислал пианино? Она вдруг представила, как он съезжает из дома, выбрасывает всю мебель, которую не может взять с собой, закрывает ставни, отправляет Фаярда в отпуск на целый год.

Разве нормальный человек не сказал бы о том, что собирается лететь в Гонконг? Или миллионеры думают, что отъезд в Азию, на какой бы то ни было срок, – сущий пустяк. А может, он подумал, что подальше от нее ему будет лучше? Неужто одного поцелуя достаточно, чтобы заставить его убежать на другую сторону земли?

И что теперь ей делать? Ждать, пока он пришлет открытку, чтобы по тексту понять, какие у них теперь отношения?

Когда она вышла из кабинета, Алехандро прикреплял очередное объявление к доске у двери в салон. Объявления там были самые разные: поиск партнеров для совместной аренды квартиры, продажа музыкальных инструментов, автомобилей, компьютеров, предложение услуг – скажем, выкосить лужайку, или погулять с собакой. Вид у доски был не очень, но Келли считала, что и этим салон приносит пользу жителям соседних улиц.

– Вы только посмотрите. – Алехандро указал на самое последнее объявление. – Эта сумасшедшая только что его принесла.

Любовные неурядицы? Проблемы с деньгами?

Мадам Майра может заглянуть в ваше будущее!

Гадание по руке. Карты Таро. Дешево!

На объявлении красовалось изображение хрустального шара, а по низу тянулась бахрома из отрывных листочков с телефонным номером мадам Майры.

– Невероятно! – Келли озабоченно смотрела на объявление.

Месяцем раньше она, наверное, немедленно содрала бы его с доски и бросила в мусорное ведро. Предлагать выкосить лужайку – это одно; давать шарлатанам использовать ее салон, чтобы потом выкачивать деньги из олухов, – совсем другое. Тогда она долго злилась бы на излишне доверчивых людей. Злилась из-за того, что они тратили заработанные тяжелым трудом деньги на такую вот ерунду.

А теперь?

Теперь, едва Алехандро отвернулся, Келли оторвала клочок с телефоном мадам Майры и быстро сунула в карман брюк.