Вернулся к себе домой я в прекрасном настроении. Силикона и Дарья караулили меня в холле, жарко беседуя о чём-то на кожаном диване.
— О! — первой на ноги вскочила Дарья. — На ловца и зверь бежит.
При этих словах широко ухмыльнулся Дезик, который перед моим приходом мирно посапывал на ковре у девичьих ног.
— Я вообще-то не зверь, — проговорил на это я, широко улыбаясь. — Я в этом смысле — сам ловец.
— Ран… ой, — спохватилась Силикона и карикатурно зажала себе рот рукой. — Игорь, тут к тебе вопрос.
— Да-да, я слушаю, — у меня было настолько хорошее настроение, что я был готов разрешить девочкам любую глупость, какую бы они не задумали. — Решили отдохнуть?
— Скорее, наоборот, — откликнулась на это Дарья. — Поработать, — она подошла ко мне и взяла за руку, чего никогда не сделала бы раньше. В нос мне ударил приятный аромат чистого девичьего тела, слегка приправленный ноткой лёгких цветочных духов. — Я сегодня разговаривала с самим Строгановым, устроителем выставки художеств у нас в Смоленске. Так вот, мы с ним подумали, что огромная зелёная орчанка будет просто идеальной рекламой выставки.
— Если что, — поспешила вставить Силикона, — я согласна. Не всё же мне в четырёх стенах сидеть, — она развела руками и попыталась улыбнуться, что с её напомаженными клыками выглядело, мягко говоря, нестандартно. — Не то чтобы мне тут не нравится, но здорово, когда вокруг будет много народа.
Конечно, конечно. Ей же надо заряжаться. Точно так же, как и мне. И несмотря на то, что у неё последователей во всех мирах значительно больше, чем у меня, подпитка не помешает никому.
— Ну и вообще-то мы убьём сразу несколько зайцев, — проговорила Дарья, заглядывая мне в глаза. — Это и реклама, и деньги, и огромное продвижение, и поддержка друг друга. И наша подруга загорелась идеей.
— Да, я буквально вижу, как там можно всё красиво оформить! — проговорила она, хлопая огромными ресницами. — Прямо вижу, как сделать очень красиво.
— Я не сомневаюсь, — с явно слышимым скепсисом в голосе проговорил я. — Но, в целом, хочется, чтобы у вас всё получилось. Если что, я не против.
— Спасибо! — ответили они обе в один голос и практически с одинаковым восхищением, а Дарья потом ещё добавила: — А мне с этого ещё и неплохой куш перепадёт, так что спасибо тебе вдвойне! Но вы не думайте, я для нашей девочки тоже выбью вознаграждение на зависть мировым поп-звёздам!
И Дарья упорхнула разговаривать со Строгановым. Мы же остались с Силиконой наедине.
— Если ты это делаешь из чувства страха или скуки, то не стоит. У меня для тебя кое-что есть. — Я словно заправский фокусник вынул из кармана пиджака пропуск на Олимп и отдал его орчанке. — Ты хоть сегодня можешь отправиться домой и вернуть себе прежний облик.
— Знаешь, Ранди, ты сильно изменился, — задумчиво разглядывая меня, произнесла Силикона. — Сейчас ты уже не тот эгоистичный засранец, которым был до ссылки. Я приятно удивлена твоей заботой.
— Не переживай, это временная опция. Вернёмся на Олимп, и всё будет как прежде, — улыбнулся я.
— Спасибо тебе за пропуск, но я, пожалуй, останусь! Во-первых, рядом с тобой нескучно! Во-вторых, я уже пообещала Даше, да и благодати на таком мероприятии можно собрать немеряно! Только представь, — она встала с кресла и принялась прохаживаться модельной походкой, — единственная во всём мире, неподражаемая, блистательная и божественно прекрасная мадемуазель Селина! И всё восхищение мне одной! Ну грех же не воспользоваться! А, в-третьих, Дзен нам частенько вещал, что нужно быть ближе к своим верующим, жить с ними одной жизнью, понимать их желания и надежды, а мы всё больше развлекались на Олимпе. Я тут подумала, может, стоит послушать его…
«А я приятно удивлён наличием мозгов у тебя», — пронеслась в голове шальная мысль, но я решил оставить её при себе и лишь неопределённо пожал плечами.
— Ты не против, если я у тебя погощу до окончания ссылки? — мило хлопая наращёнными ресницами поинтересовалась богиня. Да уж, когнитивный диссонанс мне был обеспечен. Чтобы богиня и спрашивала разрешения? Ни в жизни такого не было. И вот тебе на!
— Нет, конечно! Тут несколько дней осталось, домой вместе вернёмся, — сдержанно улыбнулся я Силиконе.
— Спасибо! — орчанка стиснула меня в своих крепких объятиях. — Я у себя, если буду нужна! Ушла думать над оформлением выставки! — И Силикона исчезла в недрах особняка, напевая себе под нос незнакомую песенку.
— Думай, думай, — сказал я с ехидной усмешкой. — Только не закатывайте всё в пластик и не вкалывайте ботокс.
Дезик хрипло закашлял, что означало смех.
Дон Гамбино с внучкой Кьярой прибыли под вечер. Мы с Карлито крепко обнялись, и я не мог не заметить, что руки его стали гораздо сильнее. Да и вообще, его уже невозможно было назвать стариком. Просто пожилой господин лет шестидесяти, не больше.
А вот Кьяра выглядела гораздо хуже и походила, скорее, не его мать, нежели на внучку. Она была измождена и смотрела, в основном, только в пол.
— Что с ней? — тихим шёпотом произнёс я, кивая на девушку. — Это всё из-за нападения?
— Да, — ответил тот, разведя руками. — И никто из врачей не может нам помочь. Говорят, что не могут понять, что с ней происходит.
И в этот момент посмотреть, кто приехал, вышел Дезик. Он размеренно ступал лапами по ковровой дорожке, пока не поднял морду и не встретился глазами с девушкой.
Та в свою очередь взглянула на него и замерла в ужасе.
Мне показалось, что я вижу в ней какие-то знакомые черты, но чётко идентифицировать их я не смог. Что-то солнечное, солёное, морское…
Но всё быстро вылетело из моей головы, когда девушка охнула и без чувств рухнула на ковёр холла.
— Кьяра, солнышко, что с тобой? — бросился к ней сразу дон Гамбино.
В этот же момент мне показалось, что Дезик всхлипнул и, поджав хвост, устремился на второй этаж.
«Что происходит⁈» — это единственный вопрос, который пульсировал в моей голове. И ответ вроде бы находился на поверхности, но сейчас были и более важные вопросы.
— Антон Палыч, — проговорил я, набрав Жданова. — Ты ещё у себя?
— Да, как раз собирался уходить, — ответил тот, понимая, что просто так я звонить бы не стал. — А что случилось?
— Выйди, пожалуйста, в холл, тут человеку плохо, — я на некоторое время задумался, а затем добавил: — И захвати носилки, чтобы на руках не тащить.
Мне показалось, что я едва успел убрать телефон в карман, а Жданов уже склонился над Кьярой, считая пульс и проверяя реакцию зрачков.
— Что такое? — поинтересовался я, когда он разогнулся и показал прислуге, куда поставить носилки. — Что-то серьёзное?
— На данный момент — сильная психо-эмоциональная реакция на какой-то внешний раздражитель, — ответил он, наблюдая за тем, как девушку аккуратно кладут на носилки. — Но всё это на фоне сильной травмы, пережитой совсем недавно. Причём, травмы, как психологической, так и вполне физической.
Я понял, что при обследовании он врубил свой дар на полную катушку и сейчас больше был занят не ответом мне, а составлением собственного плана действий.
— Я чем-то могу сейчас?.. — я говорил тихо, и Антон Павлович сразу показал мне жестом, чтобы я не отвлекал его.
— Подожди, пожалуйста, ещё минут пять, — попросил он, а затем перевёл взгляд на дона Гамбино, который тоже хотел что-то спросить. — И вы тоже, — тот кивнул, давая понять, что всё понял.
Оставив Жданова приводить Кьяру в чувство, я поднялся на второй этаж и зашёл к Дезику. В воздухе уже витал знакомый запах алкоголя.
— Дезик? — проговорил я, закрывая за собой дверь. — Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Это я, ик, — он лежал на кровати, отвернувшись к стене, а на тумбочке стояла бутыль с самогоном и стакан. — Это я её. Когда на тебя охотился.
— Перепутал со мной? — недоверчиво переспросил я, пытаясь одновременно с этим подбодрить Цербера. — Я вроде бы не особо похож на девчонку.
— Нет, — печально ответил тот. — Я думал, что ты — тот старик, и хотел его развоплотить. Ну, а она встала на защиту. Вот и поплатилась. Прости.
Я понял, что на данный момент тут ловить нечего, так как Дезик будет переживать о содеянном, поэтому пошёл вниз в кабинет Жданова. Но я хотя бы понял, что произошло. Жаль, что это мне совершенно не дало понимания, что со всем этим делать.
— Как человек, она абсолютно здорова, — ответил мне Антон Павлович, когда я зашёл к ним.
Девушка уже медленно хлопала ресницами, но я решил пока её не беспокоить, тем более рядом с ней находился дед.
— А как не человек? — усмехнулся я, ещё не совсем понимая, о чём идёт речь. — Или что ты имеешь ввиду?
— Пойдёмте в кабинет, — проговорил на это Жданов, кивая мне и делая жест дону Гамбино. — И вы тоже. Оставьте Кьяру, пусть отдохнёт.
Уже в кабинете он рассадил нас по стульям и проговорил:
— Как я уже сказал, с её человеческой составляющей всё в порядке, — он пристально поглядел на дона Гамбино. — Но у неё есть магический дар. И вот с ним есть проблемы.
— Сестра? — услышала она красивый баритон и открыла глаза. — Сестра, что с тобой случилось?
Перед ней стоял красивый брюнет. Конечно, она видела, что это лишь наносная маска, которая, тем не менее, являлась частью его личности. А так, да, он был ей в какой-то мере братом. Брюнет являлся ярким представителем инкубов.
— Да вот, пострадала немного, — она слабо усмехнулась. — Как тебя зовут?
— Оралиус, сестра, — представился тот и присел на стул рядом с кроватью. — Для друзей — просто Оралик, — он неловко улыбнулся. — Слушай, а откуда ты? Я думал Лулулиана забрала всех девочек. Или ты из другой семьи?
— Я? — она усмехнулась. — Я из другой, это точно. Я — внучка дона Гамбино. То есть, условно, я на три четверти человек.
— А как это возможно? — удивился он, широко раскрыв глаза и даже приоткрыв рот от такой новости. — Я же вижу, что ты из наших. А ты видишь? Видишь мою сущность?
И он явил ей свою демоническую сущность. То есть предстал таким, каким являлся в мире духов. С крыльями и небольшими рожками.
— Конечно, вижу, — ответила она и затем грустно вздохнула. — Мой дед в своё время крутил роман с суккубом, моей бабкой. У них родился мой отец, но в нём ничего демонического не было, поэтому его отдали деду на воспитание. А вот уже у отца с матерью родилась я, и тут гены сработали на полную катушку. Я была отличной суккубой. С прекрасными крыльями, — она всхлипнула.
— И где же они? Что с ними случилось? — недоумевал Оралиус, пытаясь высмотреть, что находится на спине у Кьяры. — У тебя же там шрамы.
— Да вот… — она было замялась, но затем решила не утаивать ничего от брата-демона. — Цербер ваш постарался. Сжёг мне всё начисто, даже восстановить не из чего, — она снова всхлипнула.
— Держись, сестра, — сказал инкуб и ободряюще сжал её ладонь в своей. — Мы обязательно что-нибудь придумаем. А насчёт Дезика, я не думаю, что это он. Наш Цербер и мухи не обидит, прекрасной души адский пёс! Я с ним даже пил!
— Нет, это именно он, — проговорила Кьяра, глядя прямо в глаза Оралиусу, чтобы он видел, что она не врёт. — И он узнал меня.
— Я думаю, что теперь ему невероятно стыдно, — ответил на это демон и улыбнулся. — В любом случае бояться его не стоит. Он подчинился хозяину этого дома и теперь больше напоминает домашнюю псину, нежели злобного Цербера.
— Это хорошо, — вздохнула девушка и постаралась улыбнуться, но улыбка эта вышла сильно вымученной. — Но крыльев мне не вернёт.
— А вот это мы ещё посмотрим, — заверил её Оралиус. — По крайней мере, я постараюсь сделать всё для того, чтобы вернуть тебе крылья. Чтобы ты была, как прежде, сестра. Клянусь.
— Спасибо тебе, — ответила она, а затем осторожно добавила: — Брат, — и инкуб расплылся в улыбке.
Из медицинского кабинета Оралиус поспешил к Дезику. Тот уже не лежал, а сидел на кровати и в три морды поглощал самогон, закусывая каким-то сухим собачьим кормом.
— Это что такое? — инкуб указал на корм и скривился. — Есть же нормальный закусон.
— Ты попробуй, — грустно проговорил Дезик, — очень питательно и вкусно. А как закуске собачьему корму вообще равных нет.
— Это и правда был ты? — тихо проговорил демон, усаживаясь рядом с Цербером и наливая себе небольшую рюмку. — Ты ей крылья спалил, да?
— К сожалению, да, — ответил на это Дезик и немедленно выпил, закусив кормом, похожим на маленькие косточки. — И мне очень стыдно за это.
— А как же вышло-то? — поинтересовался Оралиус, даже не зная, как подступиться к главному вопросу, с которым он, по сути, и пришёл. — Она вроде бы из своих.
— Да как, — проговорил Дезик и гавкнул одной из пастей. — По ошибке, — он снова выпил, но уже другой пастью. — По сути, девочка вообще ни за что пострадала. Моя ошибка. И мне за это стыдно. Она была такая хорошенькая, крылья были вообще отличные…
— Слушай, — инкуб положил руку на холку Цербера, — а можно как-нибудь повернуть всё это дело вспять и вернуть ей крылья?
— Да какое там, — печально ответил Дезик, выпил, икнул и закусил кормом. — У меня же не просто магия огня какая-то. У меня адский пламень развоплощения. По сути, я удаляю им из реальности то, что сжигаю, поэтому шансы очень и очень малы.
— Нет, но всё-таки, — продолжал настаивать на своём Оралиус, — если твоё пламя развоплощает, то должен быть механизм, чтобы всё это вернуть назад. В магии всегда должна быть лазейка. Слышишь меня?
— А крылья у неё были о-о-очень кра-а-асивые, — подвывал Цербер, из чего инкуб сделал вывод, что новый товарищ его уже не слышит, а зациклился на своей ошибке, но тот вдруг обернулся одной из морд к демону. — Есть легенда, что можно вернуть крылья суккубу. Для этого нужны мои слёзы, сила трёх богов и учитель, который сможет пробудить крылья заново…
— Крылья, — откликнулась другая голова, — какие же у неё были чудесные крылья. Они так нравились мне! И где они теперь! — из глаз той морды капали крупные, похожие на бриллианты слёзы.
Оралиус подхватил свою освободившуюся рюмку и принялся их собирать.
— Крылья же они, как зубы, — вещала в этот момент средняя голова. — Молочные могут и выпасть, но тогда отрастут коренные. Но они не знают об этом, летают, как мотыльки на первых. А когда наступает ночь, летят на свет, не боясь пропасть в адском пламени…
— Что? — не понял инкуб, видя, что рюмка почти наполнена.
Но ему уже никто не ответил, потому что Дезик заснул глубоким алкогольным сном.
После того, как Жданов изложил нам свои соображения по поводу Кьяры, мы переместились в гостиную, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и подумать, что можно с этим сделать.
— Ты точно ничем не можешь помочь? — спросил я у Антона, отпивая терпкое грузинское вино из бокала на тонкой ножке. — Даже с помощью своего дара?
— Видишь ли, — ответил тот, — может быть, чем-то помочь я и мог, только вот не могу понять, чем именно. Это же не так просто… — он явно пытался найти нужные слова для того, чтобы объяснить мне всё. — Вот смотри, у Дезика, когда три головы, а когда одна. Если пострадает одна из трёх, то я не смогу её лечить, если он будет в том виде, когда у него одна. Знаю, что путанно объясняю, но, надеюсь, ты меня понял.
— Относительно, — сказал я и обратился к дону Гамбино. — У неё есть другая ипостась?
— Можно и так сказать, — ответил тот, кивая головой. — Это полностью моя вина. Когда был молодым, согрешил, так сказать, с одной девицей, а она оказалась из другого мира. Сына воспитывать отдали мне. Но у него и не проявилось ничего, а вот у Кьяры…
Он замолчал, словно прислушиваясь к чему-то.
А мне и прислушиваться было не надо. Я увидел, как по коридору мимо гостиной топает мужичок. Натуральный такой мужичок с длинной белой бородой и мешком за спиной. Вылитый такой Дед Мороз, только летний.
— Вы к кому? — спросил я, обращаясь в сторону коридора.
— Игорь, с тобой всё в порядке? — поинтересовался у меня Жданов.
— Да, а что? — не понял я его вопроса.
— А с кем ты тогда разговариваешь? — он смотрел на меня тем настороженным взглядом, которым разглядывают внезапно спятивших пациентов.
— Да вон же му… — и тут я понял, что Жданов нашего гостя в упор не видит. А Карлито, если и слышал, то не так, как я, и уже успокоился.
А бородач тем временем открыл дверь через одну от нашей. Я чётко это слышал. А затем он развернулся и вновь пошёл в нашу сторону, что-то бормоча себе под нос.
— Ща, — я поднял палец, чтобы Антон Павлович ничего не ляпнул в тот момент, когда мужичок снова будет проходить мимо. — Уважаемый, что вы здесь делаете? — проговорил я, когда пришелец проходил мимо дверей.
— Что такое? — пробормотал тот себе под нос. — Маскировка что ли спала? — и сразу после этого он щёлкнул пальцами, добавив: — Всем спать!
Жданова и дона Гамбино вырубило, а я уже понял, что не всё так просто, и вскочил со своего места. Сначала я подбежал к своим гостям и убедился в том, что они всего лишь спят. А уже после этого выскочил в коридор.
Мужичок заходил то в одну комнату, то в другую и что-то напевал. Приблизившись к нему, я сумел разобрать слова.
— То-о-олько рюмка водки на столе-е-е, остальные под столо-о-ом…
— Уважаемый! — снова позвал его я, но тот успел скрыться в очередной комнате, поэтому проигнорировал мой зов. — Да, постойте вы!
Я хорошо знал дверь, за которой он скрылся. В той каморке Оралиус изготавливал самогон, потому что там была отличная вытяжка. Ну и запасы кое-какие там тоже остались после орков.
«Так, кажется, кто-то покушается на самое святое», — подумал я и рванул к проходу.
— Да что вы себе позволяете⁈ — рявкнул я, распахивая дверь. И меня откинуло волной чистой ни с чем не сравнимой божественной силы.