Капли дождя

Где-то ближе к обеду я, наконец, слышу звуковой сигнал ключ-карты, и дверь открывается. Хотя прошло всего несколько часов с тех пор, как я видел её, клянусь, она каким-то образом стала ещё красивее.

На ней всё ещё одежда для танца, и она выглядит так хорошо. Её волосы собраны в тугой пучок на макушке, а макияж по-прежнему выглядит профессионально. На ней надет купальник под свободной тонкой чёрной футболкой с длинными рукавами. Знаю, что под серыми спортивными штанами у неё всё ещё колготки, на ногах обуты шлепанцы. Войдя, она закрывает дверь и опирается на неё.

Я замираю, пытаясь уловить её настроение, и мы вдвоём просто смотрим друг на друга, не отводя взгляд. Медленно, но верно, на её губах появляется улыбка, растягиваясь от уха до уха. В уголках её глаз появляются небольшие морщинки. Я вижу, что она счастлива, и я так рад. Я понятия не имел, что с ней будет сегодня, и безумно нервничал.

— Привет, — говорю ей. Мои ладони начинают потеть, и я умираю, как хочу, чтобы она что-то сказала.

— Привет, — она начинает смеяться, роняет сумку и бежит прямо на меня. Я ловлю её, когда она прыгает и обвивает руки вокруг моей шеи, обхватывая меня ногами за талию и сжимая.

Я теряюсь в чувствах к ней и во всеохватывающей радости, исходящей от неё. Никогда не хочу подавлять их.

— Полагаю, сегодня всё прошло хорошо, — смеюсь я.

Она отклоняется назад, положив руки мне на плечи, и встречается со мной взглядом. Её глаза сверкают.

— Я сделала всё, что могла, и это главное, верно? На интервью я сказала им, что независимо от того, как всё сложиться дальше, я всё равно буду танцевать, и я буду. Будем надеяться, что там, а если нет, то где-то ещё. Большое спасибо, что поехал со мной сюда. Я не думала, что мне кто-то нужен, чтобы сделать это самостоятельно… но не могу не сказать тебе, как много значило для меня знать, что ты будешь ждать меня здесь, когда всё закончится, — она издаёт большой вздох. — Я не могла дождаться, когда вернусь сюда.

Я притягиваю её обратно к себе и крепко обнимаю. Она такая удивительная и такая открытая. Я хочу подарить ей мир. Отчаянно хочу этого для неё, потому что она заслуживает.

— Элли, я всегда буду ждать тебя. Я так тобой горжусь. Хотел бы я быть там, чтобы наблюдать за тобой. Знаю, что ты была совершенной, — ослабив хватку, я прислоняюсь своим лбом к её. — Ты должно быть проголодалась. Может, закажем обслуживание в номер, и ты мне обо всём расскажешь?

— Звучит идеально, но сначала мне нужно в душ. Я грязная, — она медленно опускает ноги, и я ставлю её обратно на пол.

— Это приглашение? — ухмыляюсь ей.

— Да.

Вау… что? Между нами воцаряется минута молчания, пока я всматриваюсь в её лицо. Я знаю, что она невинна, и знаю, что она готова к большему, но я также знаю, что именно я сдерживаю себя. Её предложение о большем кажется спасательным кругом. Я хочу большего, жажду, и мне это нужно, но в глубине души я знаю, как должно быть. Её первый раз должен отдельно отложиться в памяти, как что-то прекрасное, а не смешаться с воспоминаниями о другом важном моменте.

В то время пока принимаю решение, я вижу, как искорки счастья в её глазах меняются на неуверенность. Она сама предложила себя, а я слишком долго думаю.

Я медленно улыбаюсь ей и перемещаю одну руку на середину её спины. Когда я притягиваю её ближе, она приподнимает голову ровно настолько, что мои губы припадают к её. Она крепче обнимает меня и открывает рот в ответ.

Я люблю целовать её, пробуя вкус. Даже после всех этих месяцев, я до сих пор думаю, что на вкус она как послеполуденное солнце и сахарная вата. Я провожу языком по её нижней губе, и она хватает ртом воздух.

Медленно начинаю вести нас в ванную. Включаю свет и нежно отталкиваю её от себя.

— Элли, я не говорю «нет». Я просто говорю, что не здесь. Поверь мне, когда я говорю, что мы с тобой будем вместе в душе, но когда это произойдёт, мы не будем в отеле, и это не будет после одного из самых важных дней в твоей жизни. Эта поездка должна быть о тебе и прослушивании. Когда ты и я наконец будем вместе, а это так и будет, я хочу быть единственным о ком ты будешь думать, и единственным, кто заставит твоё сердце биться быстрее. Это волнение и адреналин будут окутывать тебя из-за меня, и это будет о нас и только о нас.

Её щеки приобретают розовый оттенок, и мне нравится, что я произвожу на неё такой эффект.

— Хорошо, Дрю, — она смотрит на меня сквозь ресницы. Взгляд совершено страстный, и она даже не осознает этого.

Я стону и целую её ещё раз, прежде чем закрыть за собой за дверь.

Иду обратно к кровати и падаю на неё. Уставившись в потолок, делаю глубокий вдох, чтобы успокоить своё перевозбуждённое тело. Теперь я знаю, какого это, когда её ноги обвиваются вокруг меня, и я не могу дождаться, когда мы вернёмся домой, чтобы я смог продолжить исследования это дальше.

Слышу, как включается душ, и всё, о чём я могу думать, так это о ней, мокрой и голой. Почему я сказал «нет»? Я могу присоединиться к ней прямо сейчас. Тьфу.

Не знаю, как долго я лежу здесь, но, в конце концов, душ выключается и дверь в ванную открывается. Я сажусь и вижу Элли, стоящую в дверях в одном полотенце, пар поднимается от её разгорячённого тела. Мокрые волосы перекинуты назад и свисают по спине, а милые, маленькие пальчики, покрытые голубым лаком, шевелятся то вверх, то вниз.

— Я не взялас собой одежду, — говорит она, покусывая нижнюю губу.

Она нервничает, и я не могу отвести от неё взгляд.

— Я забыл заказать еду.

Она хихикает.

— Всё в порядке. Мы можем повременить с этим, — говорит она.

Я встаю с кровати и медленно иду к ней навстречу.

— Я не собираюсь врать. Ты частично мокрая и в полотенце — это очень сексуально.

Она снова смотрит на меня из-под ресниц, и я больше не могу сдерживаться. Моё возбуждённое тело нуждается в том, чтобы коснуться её, попробовать и почувствовать всю целиком.

Медленно я хватаюсь за ворот футболки со спины и стягиваю её с себя.

Её глаза расширяются, и я усмехаюсь.

Осторожно надеваю футболку на её голову, и она вдевает руки в рукава. Она такая маленькая, что моя футболка доходит ей до середины бедра. Я хватаю низ полотенца и дёргаю. Оно падает на пол вокруг её ног.

Я не могу подобрать слов, видя, как она стоит передо мной в моей футболке, и зная, что под ней ничего нет.

Разворачиваю нас и направляю её к кровати, где медленно укладываю на спину. Она расставляет ноги, и я делаю шаг между ними, всё это время не отрывая от неё взгляда. Я вижу её идеальные формы под моей футболкой.

Медленно скольжу руками вверх по её бедрам, тазовым костям, животу, грудной клетке, груди и ключице. Я никогда так открыто не исследовал её тело раньше, но сегодня я никак не могу удержать свои руки подальше от неё.

Склонившись над ней, я упираюсь предплечьями в кровать возле головы Элли, чтобы немного облегчить свой вес. Когда я прислоняю свой лоб к её, она слегка задевает ресницами мою щеку. Элли дышит немного тяжелее, чем обычно, но опять же, я тоже.

— Как я и сказал, — шепчу ей в губы, — эта твоя поездка. Сегодня вечером всё только для тебя. Видя тебя здесь, в таком виде, я никак не могу держать руки подальше от тебя. Я собираюсь провести всё своё время с тобой, исследуя тебя и лаская, пока ты не начнёшь гореть, а потом я буду смотреть, как жжение превращается в огонь. Хочу видеть, как твою кожу окрашивает красивый румянец с головы до ног. Ты, только ты... звучит хорошо?

— Более чем хорошо. Пожалуйста, Дрю...

Больше никаких слов. Я провожу языком по её губам. Она раскрывает их для меня и оборачивает ноги вокруг моей талии, притягивая меня ещё больше на себя. Мои бёдра идеально вписываются в её обхват, и даже малейшее давление на неё ощущается безумно хорошо. Она убирает руки с моих плеч и, просунув их под мои руки, начинает скользить ими вверх и вниз по моей спине. Её руки и пальцы оставляют огненные следы на моей коже. Так приятно прикасаться к ней. Я немного отстраняюсь и вглядываюсь в её прекрасное лицо.

Наше дыхание смешивается, и её сердце колотится в груди, как и моё. Я перемещаю руки и обхватываюеё голову, проводя большими пальцами по скулам.

Эта девушка владеет мной и даже не осознает этого.

Возвращая рот к её губам, я беру в плен её нижнюю губу и зажимаю между зубами.

Её пальцы погружаются за пояс моих джинсов. Я не могу справиться с собой, и когда с моих губ слетает стон, сильнее толкаюсь в неё. Она перемещает руки к моему животу и дёргает за ремень. Справившись с ним, она одна за другой расстёгивает пуговицы на моих джинсах. После последней, я чувствую, как она цепляется пальцами за шлёвки и толкает их вниз. Я снимаю джинсы и отбрасываю их, на мне не остаётся ничего, кроме коротких боксеров. Теперь она может не только ощутить какой эффект оказывает на меня, но и увидеть.

Немного осмелев, она скользит рукой по моей выпуклости. Я резко дёргаюсь от неожиданности.

— Прости, — она смотрит мимо моего плеча на стену. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя неловко, когда дело касается \ нас. Наклоняюсь и прикасаюсь губами к её губам.

— Не нужно, — беру её руку и провожу ею вверх и вниз, чтобы она могла чувствовать, что делает со мной.

Она издаёт небольшой вздох, и я стону из-за ощущений.

— Но, как я и сказал, сегодня вечером всё для тебя, — убираю её руку, завожу за голову и сжимаю запястье. Мой вес теперь полностью на ней, и она так хорошо ощущается подо мной.

Свободной рукой хватаю её за голень и оборачиваю ногу вокруг моей талии, проводя рукой по её голой ноге и спине. Её кожа такая мягкая и вся моя.

Футболка задралась вверх, оголяя нижнюю часть её тела. Это почти слишком для меня, поскольку я могу ощущать исходящее от неё тепло, пока она покачивает бёдрами напротив меня. Я хочу содрать с нас всю оставшуюся одежду и почувствовать, как каждая частичка её кожи прикасается к моей.

Покинув её рот, провожу языком линию от её челюсти к шее. Она издаёт стон, и я отпускаю её запястье. Она запускает все пальцы в мои волосы на затылке. Не могу больше сдерживаться, поэтому опускаюсь ниже и провожу руками по её идеальной груди, соски которой можно увидеть сквозь тонкую футболку. Поглаживая один, припадаю к другому, и, несмотря на разделяющую ткань, начинаю посасывать его. Она стонет и выгибается в моих руках.

Я переношу свой вес в сторону, и хотя всё ещё наслаждаюсь, щедро одаривая её ртом, скольжу другой рукой вниз по её животу и между ног. То, что я обнаруживаю, заставляет меня остановиться и посмотреть ей в глаза. Она понимающе ухмыляется.

— Ты забыл? Я танцовщица. — Ах, теперь понимаю. Она полностью голая и гладкая. Роняю голову на её грудь и стону. На самом деле я никогда раньше не видел обнажённую девушку, и хотя сегодня этого не будет, знаю, что это скоро произойдёт.

Я кладу ладонь на её лоно и слегка надавливаю ребром своей руки. Она хватает ртом воздух, и я улыбаюсь, начиная двигать пальцами. Я знаю, как заставить её почувствовать то, что она хочет чувствовать, и, наблюдая, как она извивается подо мной, я не могу не думать, что мне преподнесли самый прекрасный подарок из всех… её.

Она такая отзывчивая, доверчивая и полностью открыта для меня. Я смотрю, как она задерживает дыхание, закрывает глаза, и её безупречная кожа окрашивается розовым цветом. Она великолепна, и хотя я ещё не сказал ей... Я так сильно влюблён в неё.

Элли

Спустя какое-то время после наступления темноты, Дрю и я, наконец, заснули. В итоге, мы всё-таки заказали обслуживание в номер, но из постели так и не вылезли. К десяти утра мы упаковали вещи и поехали домой. Сегодня утром мы оба вели себя тихо, но это комфортная тишина, и я благодарна за это. Всё, что я хочу, это сидеть здесь и переживать каждое мгновение прошлой ночи снова и снова.

Когда я вошла в наш номер после прослушивания и увидела Дрю, я почувствовала себя как дома. Это то чувство, которого я не ощущала так долго, и тепло окутало меня с головы до ног. Интересно, как быстро эмоциональная привязанность к месту переключается на человека. Возможно, это часть взросления.

В детстве у нас есть дом, в котором мы живём, и он обеспечивает чувство постоянного комфорта и безопасности. На протяжении всей жизни происходят различные обстоятельства, и «домом» мы называем то место, где возникает чувство принадлежности. Я чувствую, что принадлежу Дрю, и не важно, где мы находимся или что делаем, я знаю, что если с ним, то я дома.

Мои мысли возвращаются к отцу. Мне вдруг становится очень грустно за него. Я могу только предположить, что между ним и моей мамой было то же, что я чувствую к Дрю. Потерять такой дом разрушительно. Момент неуверенности омывает меня, когда я думаю о том, что произойдёт в течение следующих нескольких месяцев. Мы никогда не говорили о том, в какой колледж Дрю хочет пойти, и это заставляет меня нервничать. Я отталкиваю эту мысль прочь. Я могу попереживать из-за всего этого в другой день.

Смотрю на Дрю, и он оглядывается на меня. Он посылает мне небольшую кривоватую улыбку, сжимает моё колено и возвращается к концентрации на дороге.

Я не могу не восхищаться тем, насколько он прекрасен. На нём бейсболка, — сказал, что она приносит ему удачу и он надел её для меня, — из-под которой торчат немного завивающиеся тёмные волосы, и солнцезащитные очки. Думаю, это мило, что мы носим одинаковые солнцезащитные очки.

На обратной дороге мы держим верх джипа закрытым, но всё-таки решаем опустить окна. Не буду лгать, февраль во Флориде прекрасен. Я люблю снег, но, пожив здесь, поняла, что холод в небольших дозах ещё лучше. По радиоволне Флорида-Джорджия начинает играть «Круиз», и я улыбаюсь иронии.

Большой палец Дрю начинает скользить назад и вперёд по моему колену, и я краснею от того, как у меня сводит низ живота. То, что он сделал со мной прошлой ночью, и, как он обращался со мной, — намного больше, чем я когда-либо представляла.

Я даже не могу сосчитать, сколько раз, за последние пару месяцев он спал со мной в моём доме. Конечно, я всегда была очень хорошо осведомлена о его телесности, но ничто не могло подготовить меня к натиску чувств, после нашего небольшого контакта кожа-к-коже, который у нас был. Я думала, что уже смирилась с тем, что он просто спит рядом со мной в коротких боксерах, но линии интимности никогда не пересекались. То, как мы обнимались во сне, больше было похоже на то, что я сплю со своей любимой подушкой и одеялом. Так вот, теперь я не знаю… это ощущается по-другому.

Мои глаза закрываются, когда я вспоминаю, как Дрю положил нас на кровать. Он никогда раньше не ложился прямо на меня, и быть под ним и всем его весом... Мне понравилось. Ощущение его тела поселилось у меня между ног, — хотелось держать их обёрнутыми вокруг него бесконечно.

— Почему ты покраснела?

Я смотрю на него, и мой румянец усиливается.

— Теперь ты должна сказать мне, — ухмыляется он.

— Хорошо, я проигрываю в голове, что твои руки делали со мной прошлой ночью, — не могу видеть его глаза, но на лице вспыхивает улыбка, показывающая, что он полностью доволен собой.

— Хм. Ну, думаю, что вместо того, чтобы мысленно воспроизводить это, в ближайшее время мы сможем это повторить.

Его рука медленно скользит вверх по моей ноге и останавливается на верхней части бедра. Он немного сжимает пальцы, и я смотрю на него.

— Ты в порядке? — спрашивает Дрю.

— Я более, чем в порядке, и думаю, что это звучит как отличная идея, — я улыбаюсь ему и буру его руку в свою, переплетая наши пальцы. — Спасибо, что поехал со мной. Знаю, мы с тобой не особо говорили о нас, но для меня важно, чтобы ты знал, как много значишь для меня, очень много. Ты никогда не узнаешь, что для меня значило твоё присутствие в эти выходные. Спасибо тебе, — тишина заполняет кабину джипа.

— Элли... — он снова нежно сжимает мою ногу. — В этом мире нет места, где я бы предпочёл находиться, кроме как с тобой. Спасибо, что позволила мне поехать с тобой. Я так горжусь тобой.

Слёзы наворачиваются на глазах. Он даже не догадывается, как сильно я нуждалась в том, чтобы услышать это.

Глава 14.

Элли

Прошло чуть больше месяца после моего прослушивания в Майами, и каждый день последние две недели я проверяла свой аккаунт и почтовый ящик. Из огромного количества интернет-исследований, которые я провела о прослушивании других людей, я знаю, что письма о приёме обычно поступают к первому апреля. С каждым днём я беспокоюсь всё больше и больше.

Школа, кажется, тоже затягивается. Единственная светлая сторона моего ежедневного присутствия там в том, что я вижу Дрю.

Лейла и я стоим возле моего шкафчика, когда он останавливается передо мной. Меня переполняют чувства, и я задерживаю дыхание, осматривая его с головы до ног. Одетый в футболку и джинсы, он выглядит так хорошо, как никто другой. Дрю выше меня, поэтому когда мой взгляд достигает его глаз, он ухмыляется.

— Итак, некоторые подумывают пойти в«Mainlanders» в субботу вечером. Хочешь пойти со мной? — краем глаза замечаю, как Лейла покачивается на носочках и улыбается от уха до уха. Я знаю, она любит это место и если у неё выпадет шанс попасть туда, она пойдёт.

— Танцевальный клуб? — спрашиваю я его.

— Да. Бо и другие организовывают вечеринку, и я подумал, что если ты захочешь пойти, то могла бы поехать со мной.

Конечно, я хочу поехать с ним. Я хочу пойти с ним куда угодно и делать с ним всё, что угодно.

— Так ты окончательно решил?

— Если ты пойдёшь,— Дрю неоднократно говорил мне, что, если это возможно, то он никогда не откажется от нашей субботней ночи. Это заставляет меня улыбаться, потому что я знаю, что таким образом он говорит, что хочет быть со мной, и неважно где.

Лейла пристально наблюдает за нами, переводя взгляд с одного на другого.

— Хорошо, я пойду.

Дрю улыбается мне, и это освещает меня изнутри.

— Идеально. Я напишу позже, когда заеду за тобой, — он говорит это ради Лейлы, но я знаю, что примерно через шесть часов, закончив тренировку по плаванию, он будет моим на все выходные.

— Хорошо.

Он подмигивает мне, а потом уходит на свой следующий урок.

— Девочка, рано или поздно тебе придётся рассказать об этом, — говорит Лейла.

Я держу рот на замке и улыбаюсь ей.

В субботу вечером мы идём в танцевальный клуб, и когда оказываемся перед входом, я с волнением сжимаю руку Дрю. Я никогда не позволяла себе куда-либо выходить и делать что-то весёлое. Я оставалась верна своей программе слишком долго, и теперь, когда прослушивание закончилось, пришло время это отпустить.

Этот клуб выглядит как старый склад. Здесь отличная атмосфера. Я понимаю, почему Лейле здесь нравится. По периметру всё здание опоясывают балконы, выходящие со второго и третьего этажей. Первый этаж для тех, кому восемнадцать и старше, второй — от двадцати одного и больше, и кто-то сказал, что третий этаж разбит на VIP-зоны. Со всех балконов на каждом этаже открывается вид на главный танцпол. Мне здесь уже нравится.

Бас вибрирует от стен, через пол, и я чувствую, как он проходит сквозь меня. Нарастает микс песни Дэвида Гетты «Shot Me Down», и я сразу же цепляюсь за Лейлу. Она пробралась к нам, как только мы приехали. Я хватаю её за руку и веду на танцпол. Знаю, что должна была спросить, не хочет ли кто-нибудь ещё танцевать, в том числе и Дрю, но музыка захватила меня. Она будто невидимая сила притягивает меня к себе, и я ничего не могу с собой поделать.

Приглушённый свет, тёмный танцпол и стробоскопы, прыгающие между нами. В каждом углу танцпола есть большие платформы разной высоты. Кэрри присоединяется к нам, и мы, расположившись в ближайшем к ребятам углу, которые заняли несколько пустых столиков, встаём на одну из платформ и танцуем в течение следующих двух часов. Музыка пульсирует сквозь меня, и я полностью в своей стихии. Никто, кажется, не возражает, что мы здесь так долго, поэтому мы танцуем, наслаждаясь своим положением и нахождением в центре внимания. Так круто танцевать свободно и неотрепетировано.

В какой-то момент, я понимаю, что мне срочно нужно попить. Я смотрю на Дрю и вижу, как он разговаривает с Бо и другими парнями, которых я не знаю, за одним из высоких столов. Он должно быть чувствует на себе мой взгляд, потому что отводит глаза от Бо и фокусируется на мне. Я немного беспокоилась, что ему может быть скучно, но их столы полностью забиты. Похоже, они многих знают из присутствующих здесь сегодня. Он улыбается мне, в то время как люди вокруг него что-то говорят. Чувствую, что я только что украла сто процентов его внимания, и мне не стыдно признаться в том, что мне это нравится.

Когда я подхожу к ним, он протягивает мне воду и вытирает пот с моего лица. Я смеюсь, потому что уверена, что выгляжу абсолютно растрёпанной.

— Ты уже закончила с этой платформой? — спрашивает он, поддразнивая меня.

— Почему? Ты ревнуешь?

Он смеётся, и этот звук намного лучше какой-либо музыки.

— Может быть... теперь моя очередь, — Дрю забирает воду, ставит на стол и тянет меня за собой на танцпол.

Мне никогда даже в голову не приходило, что Дрю захочет танцевать со мной, но находясь на этом переполненным танцполе, под светом фонарей, и прижавшись к нему —я вне себя от счастья. Знаю, что другие девушки смотрят на него. Я имею в виду, как они могут не смотреть? Дрю высокий и поразительно красивый, но он здесь со мной, и в этот момент, я чувствую себя особенной. Я чувствую, что принадлежу ему, а он принадлежит мне. Я удивлена, насколько хорошо двигается Дрю, его руки на мне, и если бы мы не стояли в комнате, заполненной людьми, я бы повалила его и раздела.

Примерно через час Лейла хватает меня за руку и зовёт в туалет. Когда мы заходим внутрь, она поворачивается ко мне, её глаза пылают.

— Святое дерьмо, Элли! Что происходит? — она подходит к бумажным полотенцам и хватает парочку для нас.

Я начинаю вытирать лицо, когда спрашиваю:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что именно я имею в виду! Ты и Дрю Хейл! Я имею в виду, я знала, что вы подружились. Меня удивил тот поцелуй на Новый Год, но серьёзно, друзья так не танцуют! — не могу сказать, сходит ли она с ума или просто взволнована.

— Танцуют как? Мы просто танцевали, — я улыбаюсь, глядя на неё.

— Танцевали! Дорогая, это выглядело так, что вы могли бы сделать гораздо больше. Знаешь, мне показалось немного странным, когда он сказал, что хочет, чтобы ты поехала с ним, но то, как он смотрел на тебя сегодня вечером...— она делает глубокий вдох и обмахивает себя бумажными полотенцами.

— Как он смотрел на меня?

Она перестаёт обмахиваться и наклоняет голову в сторону, осматривая меня.

— Он тебе нравится, не так ли? — вижу, как уголок её рта дёргается. Она хочет улыбнуться.

— Это не так. Как он смотрел на меня? — я должна знать. Не могу быть единственной, кто что-то чувствует.

— Думаю, что это так, и он смотрел на тебя так, будто ты была единственным человеком здесь. Он наблюдал за тобой всю ночь, и я не единственная, кто заметил.

Не знаю, что сказать. Большую часть вечера он провёл с Бо и их друзьями. Я не почувствовала, чтобы он вообще обращал на меня внимание.

— И на заметку, за все годы, что я знаю Дрю, я никогда раньше не видела, чтобы он танцевал... с кем-то.

Для меня очень важны танцы, и знание, что Дрю выходит из своей зоны комфорта, делая то, что, как он знает, я люблю, согревает моё сердце. Я свечусь изнутри.

— Лейла, это не то, что ты подумала.

Она подходит к раковине, моет руки, а затем выбрасывает бумажные полотенца. Она смотрит на меня через зеркало, и я вижу, как меняются её эмоции. Лейла больше не взволнована этим разговором. Она начинает раздражаться.

— Почему бы тебе тогда не сказать мне, что я должна подумать? Ты с ним? — она поворачивается, уперев руки в бёдра.

— Это довольно сложно обьяснить,— и как бы сильно я тебя ни любила, это не твоё дело.

— Что значит сложно? Я думала, мы друзья, очень хорошие друзья. Почему ты не можешь сказать мне? — её раздражение превращается в гнев.

— Мы действительно хорошие друзья. Посто... Я не хочу говорить о нём.

— Я ничего не понимаю.

Значит, нас таких двое. Как я могу объяснить ей, кто мы с Дрю друг другу, когда я и сама не знаю?

— Прости,— это больше похоже на вопрос, чем на реальное извинение.

— Я даже не знаю, что тебе сказать прямо сейчас. Ты никогда мне ничего не рассказываешь, и я, честно говоря, совсем ничего о тебе не знаю. Что это за дружба такая, Элли, — она сжимает губы в тонкую линию и отбрасывает с лица прядь волос.

— Лейла, пожалуйста. Мы друзья, — мои руки начинают дрожать. После Дрю, Лейла моя единственная подруга, и я ненавижу то, что расстраиваю её. Я должна сказать ей что-то.

— Может быть, но знаешь, я думала, что мы были более лучшими друзьями. Похоже, я ошиблась. Всё. Храни свои секреты. Просто помни, в самый первый день я сказала тебе, что каждый парень хочет быть, как они, и каждая девушка хочет быть с ними. Ты действительно ничем не отличаешься от всех остальных. Независимо от того, что ты говоришь или не говоришь, после этих выходных и того, что видел каждый, ты официально смешалась с кучкой шлюх Хейла. Надеюсь, ты счастлива. — Она качает головой, а затем разворачивается и убегает.

Я не знаю, что сказать, и пребываю в шоке от её слов. Я такая же, как и все остальные? Не думаю, что это так, но опять-таки, он никогда не говорил мне по-другому, и не похоже, что он признается всем, что чувствует ко мне. Похоже, я ошибалась.

Захожу в ближайшую кабинку и закрываю дверь. Опускаю крышку и сажусь. После всего, что только что сказала Лейла, мне нужно немного времени, прежде чем я вернусь туда.

Я прошла путь от самого счастливого чувства, которое не испытывала так долго, к самому худшему и запутанному.

Дверь в уборную открывается, и, смеясь, заходят несколько девушек.

— О боже, ты видела, как хорошо сегодня выглядит Дрю?

Это Кэссиди. Я должна была догадаться. Когда она сюда пришла, или она была здесь всё это время? Волоски на затылке встают дыбом, потому что у меня возникает такое чувство, будто мне не понравится их разговор.

— Да. А ещё я видела, что он похоже симпатизирует этой девушке Элли, — говорит Лиза.

Ну, если Лиза заметила это, может Лейла была не так уж и не права, сказав, что он смотрел сегодня только на меня. Небольшая улыбка расплывается на моих губах.

— Без разницы. Ты не хуже меня знаешь, что она ему не нравится. Он просто использует её, как использовал всех остальных.

О чём говорит Кэссиди? Я знаю его шесть месяцев и ни разу не видела и не слышала, чтобы он разговаривал с кем-то ещё. Она всегда кажется такой убеждённой, что он использует меня, но разве это так?

— Я не помню, чтобы были другие. Если они и были, то он, конечно же, не выходил с ними в общественные места, как делает с ней. — Лиза начинает нравиться мне всё больше и больше.

— О, поверь мне. Всегда есть другие. Он же Дрю Хейл. Он ничего не может с этим поделать. Я почти уверена, что эта маленькая Мисс Элли не единственная его интрижка. Впрочем, это не имеет значения. Наше время наконец-то пришло, и я не могу дождаться, чтобы провести с ним завтрашний день. Если в эти выходные всё сработает, то будет так, как и должно быть.

Погодите-ка! Она планирует провести с ним время?

— Во сколько тебя пригласили? — спрашивает Лиза.

Пригласили? К нему домой?

— В десять. Его мама решила, что было бы неплохо вместе позавтракать.

Мой желудок падает, и я опираюсь о стенки кабинки, чтобы случайно не упасть на пол. Меня никогда не приглашали в его дом, и после всего времени, что мы провели вместе, я даже не встречала его маму. Он никогда не просил меня.

— Ну, звучит потрясающе. Не могу дождаться, когда услышу все детали, — с возбуждением говорит Лиза своей подруге.

— О, ты же знаешь, что я поделюсь. Я надеюсь на повторение прошлого лета.

Обе девушки разражаются смехом, и я чувствую, что меня сейчас стошнит. Не знаю, почему я когда-то думала, что могу соперничать с кем-то вроде неё. Она всегда будет той, кого парень приводит домой, а я — с кем они проводят ночь.

Слёзы наполняют мои глаза. Сердце разрыдается на части. Я просто хочу вернуться домой. Домой... а я-то решила, что мой дом — это он. Глупая.

Дрю

Наблюдая за Элли на танцполе сегодня вечером, я решаю, что всё, игра официально окончена. Каждый должен знать, что она моя. Она всегда с пониманием относилась к моей осторожности, но я больше так не могу. Я влюблён в эту девушку, и не честно так поступать по отношению к ней.

Я никогда не видел ничего сексуальнее, когда она вышла из дома в этом крошечном чёрном платье и на высоких каблуках. Кажется, у меня даже челюсть отвисла. Бо ткнул меня локтем и понимающе ухмыльнулся.

На самом дела, я не планировал сегодня танцевать, но я ни за что не позволю, чтобы кто-то ещё всю ночь приставал к моей прекрасной девушке. Как только она спустилась с этой площадки, я знал, что последует дальше. Случайные парни кружили вокруг девушек и наблюдали за ними всю ночь.

Большинство уже поняли или, по крайней мере, подозревают, что мы вместе, но это не значит, что я спокоен и не боюсь её потерять. Единственный, кто, кажется, не получил послание, это Кэссиди.

Увидев гуляющих Кэссиди и Лизу, я мгновенно насторожился. Я хочу, чтобы Элли хорошо провела эту ночь, а от этой девушки, когда она рядом, ничего, кроме неприятностей не жди. Дерьмо, одна только мысль о ней заставляет мою кровь кипеть.

Я, наконец, решаю пробраться к уборным и вижу, как оттуда выходят эти двое. Прячусь за группой людей, благодарный, что они не заметили меня.

Через несколько минут выходит Элли, и огонь, что был в её глазах, исчез. Её голова опущена, плечи поникли, а руки обвиты вокруг живота.

— Эй, ты в порядке? — подхожу к ней и обнимаю, прижимая к себе.

— Конечно, всё в порядке. — В порядке. Девчачье кодовое слово «нет».

— Они сказали тебе что-то?

Она смотрит на меня, и я вижу столько эмоций в её глазах, — по большей части боль, и я не понимаю с чем это связано.

— Нет, но вопрос в том, хочешь ли ты мне что-то сказать?

А?

— Что ты имеешь в виду? — она должна рассказать мне, что произошло, потому что мне нужно исправить это.

— По-видимому, ничего, Дрю. Я готова ехать домой.

С ней определённо что-то происходит, и я собираюсь выяснить, что именно. Я был готов уйти ещё до того, как мы вошли, так что меня такой расклад вполне устраивает. Я беру её за руку, переплетаю наши пальцы, и мы подходим к столику, где стоят Бо и Грант, чтобы сообщить им, что мы уезжаем.

— Парни, мы уходим.

— О, но ещё так рано, — говорит Бо. Затем он смотрит на Элли и его глаза сужаются. Он тоже это замечает.

— Чувак, мы оба встали намного раньше, чем ты сегодня и, возможно, завтра тоже. — Элли вздрагивает. Я не понимаю.

— В любом случае, мужик, поговорим позже. — Он смотрит на Элли и кивает. — Крошка... едьте осторожно.

Мы с Бо ударяемся предплечьями, и я поворачиваю Элли в сторону двери. Не могу дождаться, когда уведу её отсюда.

Мы наталкиваемся на Лейлу, когда отходим от стола, и она посылает Элли извиняющий взгляд. Элли опускает глаза и тянет меня за руку, чтобы мы продолжали идти. Я бросаю на Лейлу вопросительный взгляд, и её глаза наполняются слезами. Что, чёрт возьми, происходит?

Из ниоткуда выскальзывает Кэссиди и оказывается передо мной.

Тьфу.

Мы останавливаемся, и я притягиваю Элли к себе, не выпуская её руки. Этой девушке серьёзно нужно держаться подальше от нас, и я не хочу, чтобы она была рядом с Элли.

— Уже уходишь? — спрашивает она этим своим притворно-сладким фальшивым тоном.

Я даже не отвечаю на её вопрос. Потому что это не её дело. Вижу, что её задевает моё молчание, но она продолжает:

— Ну, это очень плохо. Я надеялась потанцевать с тобой сегодня. Но ничего страшного, думаю. Завтра у нас будет много времени вместе, — самодовольная улыбка медленно растягивается на её лице. Она и я оба знаем, что она пытается сделать, будто бы невзначай проронив кусочек информации.

Мои зубы сжимаются, и Элли высвобождает свою руку из моей.

Мама сбросила эту маленькую бомбу на меня и Бо перед нашим уходом. У меня не было возможности поговорить с Элли об этом, и она не будет счастлива. Чувствую, как она напрягается позади меня.

Стреляю взглядом в Кэссиди, как бы говоря: «Мы закончили», и, оттолкнув её, прохожу мимо и тяну за собой Элли.

Как только мы выходим на улицу, прохладный воздух ударяет в меня, успокаивая.

— Элли.

Она продолжает идти прямо в сторону парковки к машине. И даже не смотрит на меня.

— Пожалуйста, остановись, — я готов умолять, если придётся.

Элли останавливается рядом с машиной, но не оборачивается.

— Дрю, как я и сказала внутри, я просто хочу домой, — она обхватывает себя руками и смотрит на землю.

Вытаскиваю ключи из своего кармана и открываю двери. Она тянет ручку пассажирской двери, и я держу её открытой для неё, когда она залезает и пристёгивается.

— Ты позволишь мне всё объяснить? — она должна услышать мольбу в моём голосе.

Её спина выпрямляется, и высоко приподняв голову, она посылает мне взгляд, который так и кричит: «У меня есть чувство достоинства и гордости».

— Тебе нечего объяснять. Ты не должен мне объяснений, причины или что-то ещё. Не то чтобы мы с тобой действительно были вместе. Мы просто друзья. — Она устремляет взгляд в лобовое окно, сказав мне это, и у меня появляется знакомая боль в груди.

— Это не правда, и ты знаешь это, — тихо говорю я.

— Знаю? — она смотрит мне прямо в глаза, и клянусь, что вижу, как отражаюсь в них. Они стеклянные, и это полностью моя вина. — Я просто хочу домой.

Глубоко вздохнув, закрываю дверь и иду к водительской стороне.

Поездка домой проходит практически в тишине. Я слышу её дыхание, и как она стучит ногой по полу.

— Элли, мой отец и отец Кэссиди деловые партнёры. Он пригласил их на бранч. — Мне нужно, чтобы она знала, что я этого не делал. Я не приглашал её.

— Это замечательно. Завтра должен быть прекрасный день, так что погода будет замечательной. — Она всё ещё не смотрит на меня.

— Пожалуйста, не делай так.

— Как? Что я не должна делать? — её голос немного повышается. Несмотря на то, что я смотрю на дорогу, знаю, что в эту минуту её глаза фокусируются на мне. — Это не значит, что я твоя девушка. Я имею в виду, никто не знает обо мне. Ты держишь меня в секрете. Ты никогда не приглашал меня к себе домой или познакомиться с родителями, а уж тем более на бранч. Кэссиди и Лейла обе сказали, что у меня новое прозвище. Видимо, я теперь в составе элитного клуба, известного как «шлюхи Хейла». Пожалуйста, пожалуйста, Дрю, скажи мне, что я должна делать, потому что всё, что считала правдой, касаемо нас, сейчас кажется ложью.

— Во-первых, Лейла назвала тебя шлюхой? — я потрясён тем, что она только что сказала мне. Я не слышал этого выражения годами, и от того, что так назвали мою Элли, моя кровь закипает.

— Разве это важно? — она звучит подавленно.

— Да, это важно для меня! И, во-вторых, то, что между нами, не фальш. Я никогда не лгал тебе. На самом деле, я рассказал и поделился с тобой большим, чем с кем-либо ещё. Когда-либо!

Она ничего не говорит в ответ. Знаю, когда она становится такой, я должен оставить её в покое. Так я и делаю.

Когда мы подъезжаем к подъездной дорожке, я глушу машину, и мы вдвоём просто сидим. Мне ненавистно, что ей больно. Я первым делом должен был сказать ей о бранче, когда увидел. После плавания, Элли, Бо и Мэтт — всё, что у меня есть в моей жизни. Я не могу потерять её. Но не знаю, что ей сказать.

— Я её не приглашал. Подумай об этом, пожалуйста. Я с тобой. Только с тобой. На нашем первом свидании я спросил у тебя, хочешь ли ты быть со мной, и ты сказала «да». Ты стала моей, а я стал твоим. И так было последние шесть месяцев. Ты знаешь это. — Я должен сказать ей всё остальное, прямо здесь и сейчас. Я должен рассказать ей о моём отце, о моей жизни, и как я к ней отношусь. Тогда не будет никаких вопросов, и ей не будет больно.

— Кэссиди и Лиза продолжают говорить мне, что ты используешь меня, как использовал других. Они также говорят, что я, вероятно, у тебя не единственная. Это имеет смысл, когда я думаю об этом. Иначе, почему бы ты держал меня в секрете? Я имею в виду, это меня немного беспокоило раньше, но теперь, когда я думаю об этом, меня это очень беспокоит. Я стою больше, чем это. Возможно, в прошлом у тебя было много девушек, — очевидно, их было достаточно, чтобы их прозвали «шлюхами Хейла», — но я не одна из них и никогда не буду. Ещё в самом начале ты сказал мне, что ты никогда не обидишь меня. Ну, думаю, ты ошибался. Удачи тебе на твоём бранче, — с этими словами, Элли выходит из машины и бежит в свой дом.

Не знаю, как долго сижу в машине. Сегодня субботний вечер, и я должен быть с ней. Это наши ночи. Если мне нужно сидеть в машине, чтобы как можно ближе находиться к ней, то я сделаю это — хотя бы на некоторое время. Откидываю голову на подголовник. Мне нужно очистить свои мысли и взять себя в руки. Я никогда никого не использовал и ничего не делал без взаимного согласия. Это определение «шлюхи Хейла» так размыто. Она даже не понимает, но это относится прежде всего к Бо, а не ко мне. Как она может думать, что есть кто-то ещё? Я знаю как — я никогда не говорил ей по-другому.

Он никогда не подводит. Как только я думаю, что всё хорошо, объявляется он. Мой разум начинает вращаться и демон в моей голове начинает говорить:

«Это всегда будет твоя вина. Ты жалок и ничтожен. Ты видишь людей, которых, как ты говорить, ты любишь? Они страдают из-за тебя. Ты причиняешь людям боль. Никто никогда не захочет тебя. Зачем им это? Никто никогда не будет любить тебя. Тебе должно быть стыдно за себя».

Тревога нарастает. Опускаю голову на руль и запускаю руки в волосы. Пытаюсь контролировать своё дыхание, но оно не замедляется, сердце колотится. Капли пота стекают по лицу, от спины исходит жар, и всё мое тело дрожит. Ей больно из-за меня, и она никогда не полюбит меня.

Дверь с водительской стороны открывается, и я вижу Бо.

— Эй, большой брат. Всё в порядке, — он обхватывает меня рукой за шею и прижимает мой лоб к себе.

Я не могу перестать трястись. Хватаюсь за его плечи и сжимаю.

— Элли... — это всё, что я могу произнести.

— Тебе нужно успокоиться и расслабиться, — говорит он мне.

Мы вместе дышим, пока тикают минуты. В конце концов, мои пальцы расслабляются и сердце начинает замедляться.

— Как ты узнал, что я здесь? — хрипло спрашиваю я.

— Я не знал. Увидел, что включены габаритные огни, и пришёл их выключить.

— О, — думаю, они продолжали гореть, поскольку я так и не открыл дверь.

— Ты сидел здесь всё это время?

Я киваю.

— Прошло много времени с тех пор, как я видел у тебя одну из панических атак,— он сжимает мою шею.

— Я знаю. Просто...

— Да, знаю. Я слышал, как хвасталась Кэссиди. Слушай, она успокоится. Просто дай ей немного пространства, а потом на следующий день просто поговори с ней. Должно быть, пришло время рассказать ей.

— Я никогда не хотел никому говорить. Не знаю, смогу ли.

— Почему нет? — Бо немного отодвигается от меня и смотрит мне в лицо.

— Что если он прав? Что если, узнав всё, она не захочет быть со мной? Я люблю её.

— Я знаю, что ты делаешь, и ты знаешь, что он неправ. Ты для меня всё, Дрю. Ты всегда был со мной, Мэттом и мамой. Ты должен перестать слушать его, потому что мы любим тебя, и уверен, что Крошка наверху тоже любит тебя.

— А что, если не любит? — я только что озвучил свой самый большой страх, и дрожь прошибает всё моё тело.

— Ну, есть только один способ узнать, — тихо говорит он.

Знаю, что он прав, но мысль о жизни без неё заставляет меня чувствовать себя потерянным.

— Я ненавижу его,— одна лишь мысль о нём вызывает боль в животе.

— Я тоже. Давай, пойдём спать. Чем раньше наступит завтра, тем быстрее ты сможешь поговорить с ней.

Он снова прав.

— Всё хорошо.

Бо хлопает меня по плечу, и я вылезаю из машины.

— У тебя всегда есть я. Ты ведь знаешь это, верно? — спрашивает Бо.

На данный момент я не могу ничего сказать. Я просто обнимаю его. Мы никогда не проявляли излишней нежности друг к другу, но сейчас я не могу обнять его достаточно крепко.

— У тебя тоже есть я, — выдыхаю я.

Глава 15.

Элли

Я знаю, что не должна наблюдать за его домом, но ничего не могу с собой поделать. Кэссиди и её семья приехали три часа назад, и они до сих пор не уехали. Да, я слежу за часами.

Около половины второго открывается дверь и выходит Дрю, держа Кэссиди за руку. Дыхание застревает в горле, и, думаю, моё сердце перестаёт биться.

На Дрю надеты серые брюки и белая рубашка. Он выглядит таким красивым, и, увидев его с ней, я снова понимаю, что он не из моей лиги.

Кэссиди не могла бы быть страшной, даже если бы попыталась. Думаю, это одна из причин, почему так больно. Я никогда не пойму, почему он не с ней. Кажется все остальные парни в школе хотят её. Она потрясающе красива.

Кэссиди в своей типичной манере одета в белое платье без бретелек, которое демонстрирует не только её идеальные формы, но и идеальный золотистый оттенок кожи. Завершает её наряд пара великолепных чёрных лакированных босоножек и чёрно-белые ювелирные украшения. Я не смогу выглядеть так потрясающе, как и она, даже если попытаюсь.

Бо, Мэтт и родители выходят на крыльцо, в то время как Дрю ведёт Кэссиди к их машине. Они все дают им немного пространства, и я не могу понять, что вижу.

Дрю наклоняется, чтобы что-то прошептать ей на ухо, и Кэссиди поднимает руки, цепляясь за его плечи. Каждую часть моего тела трясёт.

Не могу понять, что он ей говорит, но когда она прижимается к нему и он обнимает её, я чувствую, как мой мир официально рушится.

Несколько месяцев я игнорировала каждый колкий комментарий, брошенный Кэссиди в мою сторону. Даже прошлой ночью в клубе, когда она снова сказала, что он просто использует меня, я всё пропустила мимо ушей. Да, это больно. Но я не хотела думать, что Дрю действительно так поступает со мной. С тем количеством времени, что мы проводили вместе, это просто не могло быть правдой.

Знаю, что мне не стоит смотреть на них, но я не могу отвернуться. Наблюдая за Кэссиди, когда она прижимается к нему, я вижу, как грусть на её лице сменяется ухмылкой, а затем опустошением. Я запуталась, но, в конце концов, она поднимает голову, и он наклоняется, чтобы поцеловать её. Он её целует! Это не глубокий поцелуй, но в нём есть пауза, которая делает его интимным.

Дрю с мрачным выражением смотрит на мой дом. Свет везде выключен, поэтому он не догадывается, что я стою здесь, но на данный момент это уже не имеет значения. Я смотрю на родителей, и трое из них улыбаются. Мать Дрю, Бо и Мэтт хмурятся на это маленькое публичное проявление привязанности.

Дрю отступает от неё, хмурясь, как раз в тот момент, когда Кэссиди скользит в машину родителей, а они спускаются с крыльца, готовые уйти. Теперь я точно видела всё, что мне когда-либо нужно было увидеть.

Закрываю глаза, и слёзы катятся по моему лицу.

Дважды за этот год моё сердце разбито. Я так зла на себя, чувствуя себя такой наивной, что влюбилась в него. После всего, что случилось прошлым летом, я никогда не думала, что я найду кого-то, кого полюблю или кто полюбит меня в ответ. И, несмотря на то, что мы никогда не признавались друг другу в чувствах, он должен был знать. Я чувствую себя такой глупой.

Медленно закрываю ставни и поднимаюсь по лестнице к своей кровати.

Оглядывая свою комнату, нахожу его футболку и натягиваю её на себя. Она всё ещё пахнет им, и не важно, как сильно он меня ранил, сейчас мне нужно почувствовать себя ближе к нему. Мне нужно почувствовать себя ближе к кому-то, потому что в действительности у меня никого нет.

Тишина в доме отдаётся эхом. Это стало главной песней моей жизни.

В какой-то момент я засыпаю, что хорошо. Чем больше я остаюсь в сказочной стране, тем лучше. Около восьми часов, я слышу стук в балконную дверь.

— Элли? — это Дрю.

Я удивлена, что он пришёл, но опять же, думаю, в какой-то момент он должен покончить со мной. Зная, что он собирается сказать мне, зарываюсь глубже под одеяло. Я ещё не готова услышать, что недостаточно хороша для него, поэтому не отвечаю.

— Давай же, Элли, мне нужно с тобой поговорить.

Сердце колотится в груди. Как будто недостаточно того, что он расстаётся со мной, меня осеняет, что я также теряю лучшего друга.

— Ладно, Элли, я всё понимаю. Знаю, что ты всё ещё расстроена, но наступит момент, когда нам придётся поговорить. Мне нужно рассказать тебе о сегодняшнем утре, а также о многом другом.

Знаю, что он хочет сказать мне, и, честно говоря, я просто не хочу этого слышать. Спустя пять минут, я думаю, что он ушёл, но он всё ещё стоит по другую сторону двери.

— Элли, у меня ключи от твоей машины с прошлой ночи. Я оставлю их здесь на коврике, так как они понадобятся тебе завтра, чтобы ехать в школу. Я скучаю по разговорам с тобой. — И тогда он уходит. Каждый шаг, который он делает, спускаясь по ступенькам балкона, отдаётся в моём теле, и с каждым его шагом я чувствую, что ломаюсь ещё больше.

Переворачиваюсь на живот, и слёзы возвращаются. Я плачу несколько часов. Плачу по воспоминаниям, которые разделила с ним, и плачу по воспоминаниям, которые, как я уверена, никогда больше не создам с ним. Я не могу понять, почему он проводил так много времени со мной, а затем оставил меня, чтобы быть с кем-то ещё.

Что я сделала не так? Я не была приставучей. Не была нуждающейся. Никогда не просила у него больше, чем, как я думала, он был готов дать. Я в растерянности. Если я когда-нибудь найду кого-то, кто захочет полюбить меня, мне нужно знать, что я сделала неправильно, чтобы не повторить этого снова.

Дрю

Мне не удалось выспаться. Я ненавижу даже мысль о том, что причинил Элли боль. Понимаю, почему она так чувствует себя. Если бы у неё был какой-то парень, с которым у неё была история, и её семью с ним что-то связывало, мне тоже было бы больно. Я всё понимаю. Я даже ни разу не приглашал её познакомиться с родителями, и вот мы с Кэссиди вдруг ведём себя, как счастливая пара.

Я написал Элли «Доброе утро», но она так и не ответила. Погода должна была быть хорошей, но вместо этого пасмурно, и могу сказать, что вот-вот поднимется холодный ветер. Море неспокойно, и я ни за что не собираюсь плавать. В такую погоду приливы всегда сильнее и это небезопасно. Я уверен, что Элли всё же вышла на пробежку. Если бы она не была так расстроена из-за меня, я бы попытался присоединиться к ней.

Отец сегодня утром ведёт себя ещё более безумно, чем обычно. Он пытается показать, как он счастлив, но в его тоне сквозят нотки, которые нам всем слишком хорошо знакомы.

Несколько раз он упоминает о том, как счастлив, что к нам приедет семья Мейерс. А также о том, что Кэссиди прекрасная девушка. Бо и я оба знаем, что он хочет сказать этим, и в какой-то момент на лице Бо появляется взгляд, полный извинения.

Отец ничего не знает про Элли. Мама в курсе, но она не собирается что-либо говорить. Мы все проделали огромную работу, скрывая от него эту маленькую информацию. Он очень корыстный человек, и хотя я уверен, что его удовлетворит то, кто её отец, эта связь не принесёт ему никакой выгоды, и он довольно быстро выскажет своё неодобрение по поводу Элли.

Я выглядываю в окно и смотрю на её дом. В нём темно и тихо, как всегда. Я должен провести день с ней. Она не должна быть одна. Вижу, как открывается дверь и выходит Элли, чтобы проверить почту. Даже спустя все эти месяцы, у меня перехватывает дыхание, когда я вижу её. Её волосы распущены, и ветер подхватывает их, развивая. Она бросает взгляд на мой дом, но это всё. На её прекрасном лице хмурый взгляд. Она выглядит усталой, и я чувствую боль в груди, потому что знаю, что это моя вина.

Она останавливается перед почтовым ящиком и смотрит на него. Я не уверен, что она видит, но она не двигается. В конце концов, она открывает его, хватает почту и поворачивается в сторону дома. Вижу, как она перебирает конверты, и один из них заставляет её остановиться. Я смотрю, как она переворачивает письмо, а затем снова смотрит на лицевую сторону. Она медленно идёт обратно в дом, и я знаю, что это, вероятно, последний раз, когда я вижу её сегодня.

Как только Кэссиди и её родители переступают порог нашего дома, у меня уходит не больше пяти минут, чтобы понять, чем обусловлено её безумное поведение в последние несколько месяцев. Оба наших отца пытаются свести нас, чтобы они могли использовать эти отношения как рычаг для бизнеса. Предполагаю, что её отец всё это время подталкивал её сблизиться со мной, чтобы стать ближе к моему отцу. Почему она не попыталась объяснить всё это? Я бы понял. Но опять же, никто не знает, как контролировать моего отца, поэтому, возможно, она думает, что я не пойму.

Мой отец тоже хочет заполучить её отца в качестве делового партнёра. Знаю, он думает, что если мы будет встречаться, то сможет заключить более выгодную сделку, но это невозможно.

Когда они собираются уезжать, я вижу немую мольбу в глазах Кэссиди, и мне становиться её жаль. Я беру её за руку и веду к их машине.

— Ах, посмотри, Джим, разве они не мило смотрятся вместе? — даже моя мама играет эту фальшивую сцену. Перевожу взгляд на Бо. Он зол, но также я должен сделать это и для него. Папа хочет именно этого, и я не могу позволить Бо страдать.

Оглядываюсь на Кэссиди, ненавидя каждое мгновение, и наклоняюсь вперёд, чтобы прошептать ей на ухо:

— Я понимаю, что здесь происходит. Не волнуйся. Я сыграю свою роль, но ты должна понять, что это абсолютно ничего не значит. Я ненавижу каждый момент, и ты должна это знать.

Она слегка вздрагивает от резкости моих слов.

— Но это могло бы что-то значить, — она смотрит на меня, и я вижу тоску в её глазах.

Почему эта девушка так надеется на меня? Никогда этого не пойму. Я ни капельки не был с ней мил в последние несколько месяцев.

— Нет. Ты знаешь, что я встречаюсь с Элли. Она моя девушка вот уже почти как шесть месяцев.

Её руки приземляются на мои, и на лице отражается шок.

— Что? Но почему? Подумай о том, насколько лучше станут наши жизни, если мы будем вместе.

— Лучше для кого? Лучше для наших родителей? Возможно, но определённо не для меня, и я могу гарантировать, что не лучше для тебя. И, если быть честным, почему я встречаюсь с Элли не твоё дело.

Она ненадолго закрывает глаза, а затем открывает их, приковывая меня взглядом.

— Ты ошибаешься. Моя жизнь определённо была бы лучше, если бы в ней был ты.

— Кэссиди, я могу быть твоим другом, но никогда ничем большим. Тебе серьёзно нужно это отпустить. Мне жаль, если это расстраивает тебя, но я уже давно об этом говорил.

Печаль на её лице очевидна, и она прижимает голову к моей шее с противоположной стороны от наших родителей. Знаю, она не хочет, чтобы отец видел её. Я действительно понимаю её во многих отношениях. Кладу руку ей на спину и притягиваю ближе к себе.

— Слушай, я всё понимаю. Я отсчитываю дни, когда наконец-то выберусь отсюда. Так что, чтобы облегчить нам обоим жизнь, я поцелую тебя на прощание. Но…ты должна помнить всё, что я сказал. Это ничего не значит. — Она пытается вести себя расслабленно, но я чувствую сковывающее её напряжение.

Она смотрит на меня с очевидным поражением в глазах.

— Хорошо, Дрю.

Я наклоняюсь и касаюсь губами её губ. Честно говоря, после поцелуя с Элли, я никогда не думал, что мне когда-либо придётся целовать другую девушку. Живот скручивает, сердце разрывается. Поцелуй короткий и очень невиный в этой великой схеме вещей, но он служит своей цели, и я знаю, что она и Бо будут свободны некоторое время.

Я смотрю на дом Элли. Света в доме всё ещё нет, и я могу только молиться, чтобы она не видела этого.

— Спасибо тебе, — говорит Кэссиди, открывая дверь и садясь на заднее сиденье машины.

Выражение её лица холодное и торжественное. Она вновь делает разворот на сто восемьдесят градусов в своём поведении, и меня окутывает беспокойство. Почему у меня такое чувство, что меня только что обыграли?

Глава 16.

Элли

Мои глаза опухли, голова раскалывается, когда я просыпаюсь этим утром. Выключаю будильник и переворачиваюсь. Я не могу пойти сегодня на пробежку. Думаю, он тоже будет там, а я пока не готова его видеть.

Часть меня хочет пропустить школу, но боец во мне побеждает и говорит: «Ты всё равно скоро отсюда уедешь». Мне нужно поддерживать свои оценки, и пропускать школу из-за разбитого сердца не очень хорошая причина.

Я подъезжаю к школе, когда звенит первый звонок. Дрю, Бо и их друзья всё ещё стоят на парковке и разговаривают. Чувствуя на себе взгляды Дрю и Бо, делаю глубокий вдох. Я очень надеюсь, что он не ждал меня, чтобы поговорить. Потирая кулон со стрекозой, выхожу из машины и быстро иду. Я ещё не готова к какому-либо разговору с ним.

— Элли! — я слышу Дрю позади себя, но не останавливаюсь, и просто продолжаю идти дальше.

Проходя через парадные двери, я не могу не заметить прикованные ко мне взгляды. Мне только кажется, или люди сегодня таращатся на меня больше, чем обычно? Лейла была права. Танцы с Дрю в субботу вечером определённо вдохновили всех на сплетни обо мне.

Кэссиди со своими подружками стоят возле своих шкафчиков, когда я прохожу мимо с идущим позади Дрю.

— Итак, Элли, все мы знаем, как тебе нравится танцевать... представь наше удивление, когда мы узнали, что ты ещё и рисовать можешь. — Странный комментарий Кэссиди заставляет меня остановиться.

Все четверо заливаются смехом, и я смотрю на неё.

— Эй, Дрю, — говорит она, глядя на него с приторно-сладкой улыбкой, — ты рассказал ей о нас? — она окидывает меня победоносным взглядом, и мне хочется стереть эту самодовольную улыбку с её лица.

Дрю останавливается рядом со мной и хмурится. Он кладёт руку мне на поясницу, и я вижу, как все четверо опускают глаза.

Лиза вздыхает, и по её лицу распространяется замешательство. Понятное дело, что она знает все детали вчерашнего бранча.

— Кэссиди, почему ты говоришь о рисовании? — Я рада, что Дрю задаёт этот вопрос, потому что не хочу давать ей ещё больше удовлетворения, чем она уже испытывает.

— О, Дрю, разве ты не слышал и не видел, что она сделала в Пещере? Тренер Блэк повёл себя слишком глупо, дав ключи кому-то вроде неё. Кстати, если понадобится, я с радостью расскажу, что произошло между нами. — Её тон снисходителен, и я больше не могу сдерживаться.

Злость заполняет каждую клеточку моего тела. Я подхожу прямо к ней, вторгаясь в её личное пространство. Она отступает назад и ударяется об шкафчики.

— Почему ты ведёшь себя как стерва? Что я тебе сделала? — я дрожу, и мои руки сжимаются в кулаки.

— Ты существуешь, и этого для меня достаточно, — говорит Кэссиди низким угрожающим голосом. Она закатывает глаза и убирает волосы с плеч, как будто я зря трачу её время.

— Это лучшее, что ты можешь придумать? — мы с этой девушкой абсолютно разные. Я лучше её во всех отношениях. Я бы никогда не стала намеренно пытаться кого-то обидеть или унизить. Она невозможна.

Бросаю взгляд на её друзей, и все трое, хмурясь, смотрят в пол. Никто из них не смотрит мне в глаза.

— Почему бы тебе не вернуться туда, откуда ты пришла? Никто не хочет, чтобы ты была здесь, и я имею в виду «никто», — выплевывает она в ответ.

Она права. Кэссиди так близко подошла к правде, что я уверена, что она видит, как я вздрагиваю, когда её заявление достигает цели. Никто не хочет меня видеть. Я даже не могу утверждать, что она ревнует, потому что, в конце концов, он и её тоже.

— Кэссиди, ты не говоришь за нас, и ты ошибаешься. На твоём месте я был бы очень осторожен в своих дальнейших словах. — Я не ожидала услышать Бо.

Оглядываясь, я вижу, что позади слева от меня стоит Дрю, а с правой теперь Бо. Любой проходящий мимо подумает, что мы едины, но я знаю правду.

Кэссиди смотрит на Бо и начинает смеяться.

— О, Бо, когда ты уже поймёшь это?

От него исходит гнев, когда она продолжает говорить с ним, как с ребёнком. Я не упускаю, что Дрю ничего не говорит, но опять же, он никогда этого не делает.

Я не могу больше стоять здесь и слушать всё это. Разворачиваюсь и иду в Пещеру, чтобы посмотреть, о чём говорила Кэссиди. Слыша шёпот вокруг себя, я чувствую себя такой одинокой. Возможно, мне стоило остаться сегодня дома в постели.

Перед дверью в Пещеру собралась толпа. Они все стоят на цыпочках, пытаясь заглянуть внутрь. Когда я приближаюсь, они расходятся, так что я могу подойти прямо к двери.

Смотрю в окно, и у меня открывается рот при виде разрушенной комнаты. Кто мог это сделать? Открываю дверь и проскальзываю внутрь, чтобы получше осмотреться. Дрю последовал за мной. Но я не знала об этом, пока он не проскользнул в Пещеру вслед за мной. Дверь закрывается, и нас окружает тишина.

Слёзы, наполнившие мои глаза, текут по щекам. Я думала, что моё уже разбитое сердце не может болеть ещё сильнее, но я испытываю ещё большую боль.

Борцовский коврик был несколько раз вспорот ножом, разорван в клочья и свален в большую кучу посреди. Мой балетный станок сломан пополам. Зеркальная стена выглядит так, как будто по ней несколько раз ударили бейсбольной битой, трещины пересекают его от края до края. С потолка свисают динамики, стереосистема разбита. И по всем поверхностям разбрызгана краска: она на стенах, полу, потолке и задней двери... везде, и прямо посередине задней стены кто-то оставил сообщение: «Я ненавижу эту школу! Здесь отстойно, и я жалею, что была вынуждена приехать сюда!»

Тот, кто это сделал, хочет, чтобы все подумали, что это я. Я не понимаю, почему. Зачем?

Дрю подходит сзади и кладёт руку мне на плечо. Я не могу не повернуться и не упасть в кольцо его рук, тихо плача.

Я чувствую себя такой же разбитой, как и эта комната. Я так много часов провела здесь за последние пару месяцев, что она стала для меня убежищем и местом, где я могла свободно самовыражаться. Я никогда не пойму, почему кто-то сотворил здесь такое. И в этот момент я вспоминаю, что сказала Кэссиди. Я отскакиваю назад и смотрю на Дрю.

— Откуда Кэссиди узнала, что у меня есть ключ от этой комнаты? — его руки скользят по моим рукам, но он не отпускает меня.

— Я не знаю. Должно быть кто-то знал, что ты приходишь сюда, и рассказал ей, — его лицо выражает столько боли, как, должно быть, и моё.

— Дрю, я этого не делала! — меня охватывает паника, и я начинаю дрожать.

— Я знаю, Элли.

Дверь открывается и внутрь заходит тренер Блэк. Он смотрит на нас, на наше положение, и затем кивает Дрю. Дрю отпускает мои плечи, и его рука скользит вниз, переплетая наши пальцы. Он не оставит меня, я знаю. И судя по выражению лица тренера, он тоже это знает.

— Элли, мне нужно, чтобы ты пошла со мной к директору. — Голос тренера спокойный и монотонный.

— Но почему я? — я ничего не понимаю. Он тоже думает, что это сделала я?

— Мы поговорим об этом, когда окажемся там.

Я смотрю на Дрю, и он сжимает мою руку. Я пытаюсь отодвинуться от него, но он притягивает меня ближе и целует в лоб.

— Всё будет хорошо. Вот увидишь, — говорит он и отпускает мою руку. Вместе с тренером Блэком я покидаю комнату. Я забыла о зрителях снаружи. Все эти люди видели, как я плачу. Они также видели меня с Дрю. Теперь, когда я думаю об этом, то понимаю, что его поведение по отношению ко мне ничем не отличается от любого другого дня. Он здесь со мной, а не с Кэссиди. Но я не могу ошибаться в том, что увидела. Я ничего не понимаю.

Прогулка до кабинета директора — одна из самых долгих в истории. Я не знаю, кто это сделал и почему, но знаю, что я этого не делала, и мне придётся это доказать.

Когда мы заходим в школу, я чувствую тот же тропический запах, что и в первый день. Помню, как в тот момент мне казалось, что это так приятно, но теперь у меня сжимается желудок. Лейла сидит впереди, её взгляд отражает абсолютную печаль. Я отвожу глаза. Не хочу смотреть на неё или разговаривать с ней. Вчера я не отвечала на её звонки.

Мы заходим в кабинет директора, и я удивлена, увидев там моего отца.

— Папа? Что ты здесь делаешь?

Его глаза сужаются, и он в ярости.

— Что ты имеешь в виду, что я здесь делаю, Элли? Вопрос в том, что здесь делаешь ты?

Я задыхаюсь от его комментария. Он думает, что это сделала я. Все так думают.

— Я не делала ничего, кроме как ходила в школу, получала хорошие оценки и танцевала! — знаю, тон моего голоса повышен, но я чувствую, что на моей стороне никого нет. И снова я совершенно одна, и только я могу постоять за себя.

— Мисс Рейн, пожалуйста, присаживайтесь, — авторитетно говорит директор Райт.

Я смотрю на него, и он выглядит таким же недовольным, как и мой отец. Я сажусь. Мой отец с одной стороны от меня, а тренер Блэк с другой, один из охранников школы стоит в углу. Я чувствую, что сейчас все против меня, но я не сделала ничего плохого.

Боль в сердце и боль, что я ощущала несколько минут назад, отступает, и я чувствую, как по щекам катятся слёзы, которые я не могу остановить.

— Элли, — обращается ко мне тренер, и я поворачиваюсь к нему лицом. Снова спокойным, ровным голосом он говорит: — Ты помнишь, что я сказал тебе, когда ты впервые спросила, можешь ли ты получить доступ к той комнате?

— Да, но я не делала этого. — Он должен мне поверить.

— Может быть и нет, но опять же, только у тебя и меня был от неё ключ, и мы оба знаем, что я этого не делал. — У него грустное выражение лица.

Я сижу тихо и смотрю на мужчин в комнате. Меня наполняет смирение. Не имеет значения, что я говорю. Для каждого из них, я виновата. Я тянусь к подвеске со стрекозой. Мне нужно почувствовать её.

— Знаете, что? Мне больше не нужен ключ. — Лезу в сумку и достаю свои ключи, но ключа от Пещеры нет. Я делаю громкой резкий вдох и смотрю на тренера Блэка.

— Что? — он хмурит брови.

— Ключ, он исчез. — Шок.

— Что ты имеешь в виду? Ты его потеряла? — тренер Блэк забирает у меня ключи.

— Я не знаю как. Я пользовалась ими в пятницу. — Мои глаза мечутся от тренера к директору Райт.

— Ладно, может ты оставила их где-то или кому-то одолжила? — спрашивает меня тренер.

— Нет, но Дрю отвозил нас домой в субботу вечером, и я забыла забрать их у него. Вчера я никуда не выходила, и он принёс ключи обратно прошлым вечером.

— Дрю Хейл? — спрашивает директор Райт.

Я смотрю на него и вижу замешательство на его лице. Братья Хейл — золотые мальчики этой школы. Они всегда вели себя прилежно и привлекали внимания, насколько это вообще возможно, доказывая свою пользу спортивному факультету.

— Да, сэр, но он бы не стал этого делать. Кроме того, он был дома, прежде чем вернул мне ключи. У них был семейный бранч. — Не то чтобы я хотела обеспечить Дрю алиби, но я не хочу, чтобы у него были проблемы.

— Мне жаль прерывать вас, но кто такой Дрю? — мы трое оборачиваемся на моего отца. Я хочу закатить глаза, потому что он не знает о Дрю.

— Он мой парень. — Не формально и, видимо, больше уже не является им, но это самый простой ответ.

— У тебя есть парень? — мой отец такой невежественный.

— Да, папа! Уже как шесть месяцев. Ты бы знал это, если бы бывал дома.

Его брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию, и я вижу, что он недоволен тем, что я только что открыто заявила об отсутствии его родительского воспитания.

Тренер Блэк прочищает горло, и моё внимание возвращается к нему.

— Так вот в чём дело, Элли. В данный момент ты несёшь ответственность за произошедшее. — Я вижу извинение на его лице. Ему не приятна эта ситуация.

— Что? Но я этого не делала! — не в силах сдержаться, я прерываю его.

— Не имеет значения. Мне жаль это говорить, но мы с директором Райт решили, что пока не найдём виновного в содеянном, ты отстранена.

Слёзы заполняют мои глаза.

— Но вы не можете этого сделать, и вы знаете почему!

— Мы не исключаем тебя, но пока неизвестно, что произошло на самом деле, нам нужно убедиться, что остальные знают, что мы не потерпим вандализм какого-либо рода.

— Так вы просто пытаетесь сделать из меня пример? — Неверие.

— Нет, Элли, комната была под твоей ответственностью. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Но я этого не делала, — шепчу я. Слёзы ручьями текут вниз по моим щекам.

— Позволь мне привести тебе пример. Скажем, твоя машина стоит возле обочины, и кто-то врезается в неё, разбив сторону. Виновник уезжает, и ты никогда не узнаешь, кто, что, как и почему это произошло. Но поскольку машина всё же твоя, ты несёшь ответственность за исправление нанесённого ущерба. Так понятнее? — и теперь я знаю, почему мой отец здесь. И хотя у меня такое чувство, что все в этой комнате знают, что я не виновна, мне всё равно придётся заплатить за разгром, ведь страховая компания этого делать не будет. Я услышала достаточно.

— Хорошо. — Я вытираю лицо, хватаю сумку и встаю, чтобы уйти.

Когда мы с папой выходим из кабинета директора, я вижу Дрю, сидящего в кресле прямо напротив двери. Я почти уверена, что он и Лейла слышали весь разговор. Я не могу даже смотреть на них.

— Эллисон, увидимся дома, — отец стремительно проносится мимо меня и выходит из здания школы. Он использовал моё полное имя. Никто никогда не называет меня так. И даже странно слышать это от него.

— Элли? — Дрю хватает меня за руку, когда я прохожу мимо, но я выдёргиваю её и продолжаю идти прямо.

Снаружи стоит Бо. Я знаю, что он ждёт меня, поэтому останавливаюсь перед ним.

— Что?! — спрашиваю у него.

У него настороженный взгляд, как будто он не знает, как правильно подобрать слова.

— Элли, я знаю, что у тебя в голове прямо сейчас крутится куча всего, и мне жаль, но ты должна знать, что вчера всё было из-за меня. Он сделал это для меня. — Только что произошла вся эта хрень со школой и отцом, а он хочет поговорить о вчерашнем?

— Верно. Ты считаешь меня идиоткой? Его послание было громким и ясным. — Я так зла, что готова послать его куда подальше.

Бо отталкивается от стены и наклоняется так, что мы оказываемся лицом к лицу.

— Нет, я не думаю, что ты идиотка, поэтому ты должна выбросить из головы всё, что надумала после увиденного и выслушать его. Мой брат любит тебя… и только тебя. — Глаза Бо сузились, когда он проговаривал эти слова. Теперь он тоже на меня злится, я сдаюсь.

— Что ж, не хочу тебя расстраивать, но он никогда не говорил, что любит меня, поэтому, думаю, ты тоже просто купился на обман. Я чувствую себя такой глупой. Бо, ты знаешь, что вчера случилось с моими ключами? — мне нужно спросить его, потому что, возможно, он знает.

— Элли, это была не игра, и ты знаешь это. Он был с тобой на все сто процентов с того самого августовского дня. Да, я сказал «август»! Ты не должна чувствовать себя глупо. Ты должна чувствовать себя потрясающе, потому что мой брат удивительный. Он самый лучший человек, которого я знаю, и если ты не готова дать ему возможность всё объяснить, тогда, по моему мнению, ты его не заслуживаешь.

Я задыхаюсь от его слов и напряжённости, которая исходит от него. У меня даже нет слов, я в полном замешательстве.

Не отводя взгляда, он выпрямляется в полный рост, ещё немного смотрит на меня, а затем начинает удаляться.

— Я даже не знаю о чём ты говоришь... о каких ключах? — он пожимает плечами, разворачивается и начинает отходить.

Я оглядываюсь назад и вижу, что Дрю больше не сидит там. Наверное, он вошёл в кабинет директора.

Без разницы.

Направляясь к своей машине, я пытаю обдумать то, что сказал Бо. Он был очень убедителен, разговаривая со мной. Я знаю, что он и Дрю очень близки, так что, возможно, в этой истории есть что-то большее, чем открыто моему пониманию. Но, в конце концов, это даже не имеет значения. Мои мысли возвращаются к Кэссиди в коридоре, когда она сказала: «Эй, Дрю. Так ты рассказал ей о нас?» Эта единственная фраза в значительной степени подтверждает всё, о чём я думала. Бо ошибается. Он не любит меня.

Папина машина стоит на подъездной дорожке, когда я подъезжаю к дому. Честно говоря, это последнее, что мне нужно сегодня. Я поднимаюсь по ступенькам к входной двери и вижу, как на деревянном пеликане, которого мы с Дрю нашли на распродаже, сидит голубая стрекоза. Интересно, это та же, что я видела вчера, сидящую на почтовом ящике? Как и все другие, её крылья медленно подрагивают вверх и вниз. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на неё, и задаюсь вопросом, — не символично ли, что она сидит здесь, ожидая, когда я войду на расстрел. Каждый раз, когда в моей жизни происходит что-то хорошее или плохое, появляется стрекоза. Чувство, что это не совпадение, не покидает меня.

Я делаю глубокий вдох и толкаю дверь. Нахожу отца, прислонившегося к барной стойке на кухне, он всё ещё кипит от гнева.

— Поверить не могу, что ты настолько безответственна, что позволила этому случиться! — набрасывается он на меня.

Что? Найди способ поверить мне. Найди способ поддержать меня!

— Я ничего не делала, пап!

— Ты та кому доверили этот ключ или нет? — он отталкивается от стойки и начинает мерить комнату шагами.

— Да, но я не давала его кому-нибудь ещё. Я не знаю, как он пропал! — это правда.

— Ты хоть представляешь, во сколько это мне обойдётся?

— Какая разница! Почему ты должен платить за это? Разве не для этого нужна страховка? Ох, и, между прочим, я этого не делала!

— Ты слышала, что он сказал, Элли! Ты несёшь ответственность! Вот как это работает, малышка. — Он останавливается прямо передо мной.

— Я не ребёнок. — Неужели он действительно думает, что может придти и разговаривать со мной, как с ребёнком?

— Да, ты ребёнок, и, кстати, под домашним арестом.

Что?

— Ты не можешь так поступить со мной! — теперь я кричу на него.

— Посмотрим! — кричит он в ответ.

— Папа, мне девятнадцать лет! Через четыре месяца мне исполнится двадцать! Позволь показать это в такой перспективе... ты в двадцать уже женился, после чего почти сразу стал отцом! Я не ребёнок или маленькая девочка, больше нет. Мне жаль, что по каким-то причинам ты на протяжении трёх лет забывал об этом. Да, папа, просто чтобы прояснить ситуацию, ты забыл про мой последний день рождения.

Он останавливается и смотрит на меня, собираясь что-то сказать.

— Хорошо, дай мне свои ключи.

— Для чего? — Я ни за что не отдам ему их.

— Я забираю машину.

— Как бы ни так! Она записана на моё имя. Я сообщу, что ты её украл. — Я устала, что мной все помыкают. Устала от него. От Кэссиди. Устала ото всего этого.

— Ты осознаёшь, как разговариваешь со мной в моём же доме?

— Экстренные новости, папа, это не твой дом! Он мой. Я единственная, кто живёт здесь, и единственная, кто заботится о нём. Ты забыл, что увёз меня из единственного дома, который я когда-либо знала, и ото всех моих друзей в место, где я никогда не была, а потом бросил меня здесь и ушёл? Ты ушёл! Я была так одинока, я была сама по себе в течение нескольких месяцев! Я не потеряла одного из родителей. Я потеряла обоих. Знаешь что, забудь, храни свой драгоценный дом. Я всё равно уберусь отсюда меньше, чем через три месяца.

— Ладно, и куда же ты планируешь идти, мисс-я-теперь-взрослая-и-могу-делать-что-захочу?

Его снисходительный тон достигает цели, и он снова разбивает моё сердце. Почему он такого низкого мнения обо мне, что думает, будто я никуда не уйду и ничего не сделаю со своей жизнью? Он ни разу не спросил меня о моём будущем. Он никогда не был со мной с тех пор, как мы переехали. Опять же, это только доказывает, что единственный, кто несёт ответственность за меня — это я сама.

— Колледж, папа! Меня приняли в Джульярд. — Тишина заполняет комнату, пока мы смотрим друг на друга.

— Ты поступила в Джульярд? — он кажется таким удивлённым.

— Разве я только что не это сказала?

— Ты собиралась рассказать мне? Я даже не знал, что ты всё ещё преследуешь эту цель.

— А даже если бы ты и знал, то чтобы ты сделал? Я имею в виду, когда бы я рассказала тебе, папа? Ой, погоди, я знаю, за одним из наших семейный ужинов, или за чашечкой кофе перед работой и школой по утрам? Ты здесь не живёшь, не проявляешь ко мне никакого интереса, и тебя не волнует, что происходит в моей жизни. Так что не надо глумиться надо мной по поводу взрослой жизни, когда я так много работала, чтобы убедиться, что у меня есть будущее. Я единственная, кто заботился обо мне. Джульярд всегда был моей мечтой. Почему ты решил, что я от этого откажусь? Кроме того, не похоже, что здесь есть что-то, ради чего мне стоит оставаться. — Между нами повисает тишина, и я вижу сожаление на его лице.

— Мне жаль, Элли. Я просто больше не знал, как делать это. Не знал, как быть тебе отцом без мамы. Она была так хороша во всех этих вещах, а я даже не знал с чего начать. Каждый раз, когда я приходил сюда и видел тебя, казалось, что тебе хорошо без меня. Я никогда не чувствовал, что ты нуждаешься во мне, и технически ты взрослая, поэтому я думал, что тебе будет лучше без меня. Прости. — Одинокая слеза скатывается по моему лицу. Я слышу, что он говорит, но от этого не лучше. Я нуждалась в нём. Даже больше, чем он думает.

— Просто скажи мне одну вещь... почему сюда? Почему ты перевёз нас сюда? — он глубоко вздыхает и поворачивается, чтобы посмотреть в окно, выходящее на пляж. Между нами снова повисает тишина, и я вижу, как ещё больше печали просачивался в черты его лица и позу.

— Я знаю, ты подумаешь, что это глупо, — тихо говорит он, так и не поворачиваясь ко мне лицом. — Когда твоей маме сказали, что рак вернулся, мы сидели в холле онкологического отделения, ожидая, когда нам назначат следующий приём, и она взяла журнал «Южная жизнь». Там была статья о завтраках в постель на острове Анна-Мария, штат Флорида. Полагаю, что владельцы трагически погибли, и их дочь вернулась, чтобы взять управление на себя. И там говорилось о том, как небольшие изменения, произведённые ею, снова превратили его в место отдыха мечты: атмосфера, обстановка, кухня и тихий красивый вид Мексиканского залива.

— Ты говоришь о «Sea Oats»? — есть несколько мест на острове, где завтраки подают прямо в постель, и оттуда открывается самый красивый вид.

— Да. Во всяком случае, твоя мама долго смотрела на фотографии и сказала, что если бы она могла находиться где-то в другом месте, где угодно во всём мире, а не там, где мы были в тот момент, она хотела бы быть здесь. Я пообещал ей, что после того, как всё это закончится, и ей станет лучше, я привезу её сюда. — Он, наконец, смотрит на меня, и его глаза полны слёз. — Полагаю, я думал, что если мы переедем сюда, то откроем этот мир вместе, ты и я, и тогда, быть может, я таким образом сделаю её счастливой, потому что я не нарушил своё обещание.

Я прокручиваю каждое сказанное им слово в голове. Теперь я понимаю, почему он привёз нас сюда, но не понимаю, почему он давным-давно не сказал мне об этом? Тогда всё приобрело бы для меня больше смысла. Я также не понимаю, как он мог думать, что мы познаем этот мир вместе, когда даже не дал нам шанса сделать это. Разве я не рискнула бы? Всё, достаточно.

— Но теперь уже слишком поздно, не так ли? Ты знаешь, где дверь. — Я отворачиваюсь от него и направляюсь к лестнице.

— Элли... пожалуйста, прекрати.

Я больше не могу с ним разговаривать. Мне нужно, чтобы он ушёл. Сколько раз мне придётся разбивать своё сердце?

Поверить не могу, как многое может измениться всего за двадцать четыре часа. Вчера утром, открыв почту и увидев, что я принята, меня охватило такое волнение. Я не могла дождаться, когда расскажу Дрю. Я хотела сказать ему сразу, но потом, после произошедшего днём, я просто забыла. Да мне уже и не хотелось кому-либо рассказывать об этом.

Я сажусь на кровать и слушаю тишину. Слышу папины шаги по лестнице, а затем входная дверь закрывается. Его машина заводится, и я слышу, как он уезжает. Больше тишины. Всё вернулось на круги своя.

Долгое время после смерти мамы я чувствовала себя брошенной, — возможно, именно это чувство испытывает сирота, — и хотя у меня всегда был мой отец, я всё равно ощущала, будто часть меня исчезла. Я месяцами ходила с этой пустотой внутри, которая раньше была наполнена маминой любовью. Пустота — это боль, и она настолько глубоко в моём сердце, что бывают дни, когда я чувствую, что не могу дышать. Боль от потери. Она не проходит. И я не жду другого. Это место в моём сердце принадлежало ей и только ей. Она умерла... и её любовь умерла вместе с ней.

Когда входная дверь закрывается, я вновь ощущаю тяжесть этой потери. Как будто не достаточно плохо, что каждый день мне нужно подниматься с постели и жить своей жизнью без неё, теперь я знаю, что каждый день я должна вставать и жить без него тоже. Я вроде как уже делаю это, но по-прежнему цепляюсь за мысль, что он хочет быть рядом со мной, хотя бы немного. Но, наверное, я неправа. Никто не хочет быть со мной.

Когда я думаю о том, что значит быть сиротой или по-настоящему одинокой, есть одна огромная разница, которая отделяет меня от многих других. Я знаю, что такое идеальная жизнь. Мне не нужно представлять, каково это иметь двух родителей, которые любят тебя. В моей жизни так и было, но теперь нет. Я знаю, что должна быть благодарна за то, что хотя бы какой-то период жизни у меня было всё это, но от этого гораздо больнее. Я чувствую, что тону в себе.

Жизнь так непредсказуема. Двадцать четыре часа назад я думала, что у меня всё отлично. У меня всё ещё был папа, и я наконец-то почувствовала, что принадлежу новой школе, меня приняли в колледж моей мечты, и у меня вроде как был парень. Но теперь остался только колледж мечты.

Я должна быть благодарна за то, что меня приняли в Джульярд, и сказать: «к чёрту всё остальное», но как насчёт любви? Разве я не заслуживаю и её? Менее чем за год три человека, которых я любила, покинули меня.

Я смотрю вверх, когда слышу знакомый стук французских дверей на балконе, и вижу, как через окно влетает голубая стрекоза. Это та же, что была возле входной двери? Она следует за мной? Меня переполняет всплеск гнева.

Почему я когда-то думала, что стрекоза символична? Нет такой вещи, как реинкарнация. Нет такого понятия, как «дары ангелов». Эта стрекоза не была послана сюда, чтобы присматривать за мной, и она, конечно же, не моя мама. Ничего подобного не существует! Это всего лишь насекомое.

Я хватаю ближайший ко мне журнал и распахиваю двери. Я вижу стрекозу, парящую на среднем уровне, и, даже не задумываясь, скатываю журнал и замахиваюсь для удара.

Журнал попадает по стрекозе, и звук бумаги, когда он ударяется о её красивое тельце, оглушает меня. Молниеносная пронизывающая боль вырывается из моего сердце и груди. Что я наделала? Я, словно в замедленном действии, наблюдаю, как стрекоза падает вниз. Она тихо приземляется на пол, одно её крылышко опущено вниз, а другое устремлено в воздух. Она не двигается, и я не в силах пошевелиться тоже.

Мой гнев мгновенно отступает, в то время как накатывает паника. Зрение размывается, когда возвращаются слёзы, и я шепчу: «что я наделала?»

Замечаю серое небо, волны бушующего моря, разбивающиеся о берег, и ощущаю, что температура снаружи упала. Делаю шаг навстречу стрекозе в тот момент, когда порыв ветра подхватывает её, кружа по балкону.

— Нет! — ныряю в угол, чтобы поймать её, прежде чем она проскользнет между деревянными рейками и упадёт на землю. Кожа на коленях сдирается, но я не чувствую боли. Всё, что я чувствую, это как моё сердце разрывается ещё больше. Я не думала, что можно испытать ещё больше боли, но теперь осознаю, что это возможно.

— Мне так жаль. Я не хотела... — Из меня льются рыдания, и я открываю руки, чтобы посмотреть на стрекозу. Она неподвижно лежит на моих ладонях, и я знаю, что убила её. Меня переполняет раскаяние и потеря.

Я поднимаю её, прижимаю к груди и наклоняюсь вперёд, пытаясь защитить. Слёзы продолжают литься из моих глаз, а грудь болит так сильно, что я не могу дышать. Поднявшийся ветер кружит вокруг меня, но я его почти не чувствую. Важно лишь то, что я держу в руках эту прекрасную стрекозу.

Я знаю, что на самом деле это было всего лишь насекомое, но оно было прекрасным. В течение нескольких месяцев они прилетали ко мне. Я всегда чувствовала, что они мои, что они посланы мне, и я любила их.

Над головой раздаются раскаты грома, и холодный дождь смешивается с пронизывающим ветром. Я чувствую, как он падает на меня. Проходит какое-то время. Возможно секунды, минуты или же часы — я не знаю, и мне всё равно. Весь свет, который, как мне казалось, я нашла, исчезает, и всё, что я вижу — это тьма.

Я сдаюсь. Я официально разбита.

Если бы капли дождя могли смыть меня, я бы позволила им.

Дрю

Я слышал почти всё, что было сказано на встрече, и, глядя на Лейлу, знаю, что и она тоже. Я уверен, что за последние пару месяцев она могла что-то подозревать между нами, но по большей части, мы просто притворялись друзьями.

— Шесть месяцев значит? — я слышу и чувствую исходящее от неё осуждение.

Она думает, что я скрывал Элли, потому что не хотел, чтобы люди знали о ней, но это не так. Я ничего не отвечаю, а просто равнодушно смотрю на неё. Я имею в виду, на самом деле это всё равно не её дело.

Дверь кабинета открывается, и выходит Элли. У неё красные глаза, и потому как я слишком хорошо её знаю, могу сказать, что она достигла своего предела. Я хватаю её за руку.

— Элли? — она продолжает идти, проходит мимо меня и выходит за дверь.

В коридоре стоит Бо, и она останавливается перед ним. Я не знаю, что он там делает, но хочу физически устранить его, потому что она предпочитает поговорить с ним, а не со мной. Он волнуется за неё. Я могу сказать это по выражению его лица, поэтому больше не могу смотреть.

— Дрю, ты не мог бы войти, пожалуйста? — как раз вовремя, я встаю и захожу в кабинет директора Райт. Напряжение, исходящее от мистера Райт, тренера Блэк и охранника осязаемо. Я закрываю дверь и направляюсь к креслу.

— Дрю, я рад, что ты последовал сюда за нами. Ты следующий, кого бы мы хотели опросить. — Тренер Блэк всегда был добр ко мне. Глядя на него, я благодарен ему за то, кем он был в моей жизни.

— Я знаю, что ты проводил много вечеров в Пещере с Элли, почему? — он наклоняет голову набок и смотрит на меня.

— Мне не по себе, когда она здесь одна так поздно.

— Но почему?

Что значит почему?

— Не знаю, сэр. Вы видели её. В ней есть боевой стержень, но она такая маленькая. Что если с ней что-то случится? — от мысли об этом моя кожа покрывается мурашками. Но я не вздрагиваю.

— Дрю, мы сначала хотели поговорить с тобой, прежде чем привлечь твоего отца. — Я не пропускаю этот комментарий мимо ушей.

— Что вы имеете в виду «привлечь моего отца»? Я ничего не делал! — То, в каком тоне звучит моё заявление, не ускользает от них. Я в двух секундах от потери контроля.

— Сбавь тон, Дрю, и успокойся. Я всё понимаю. И ты знаешь, для чего я это делаю. — На мгновение между тренером и мной повисает тишина. Я делаю глубокий вдох, пытаясь вернуть самообладание.

Расслабляя плечи, спрашиваю:

— Что вы хотите знать?

— Расскажи, что ты делал на выходных, начиная с пятницы.

— Ладно. В пятницу вечером, после плавания, встретив Элли в Пещере, я подождал, пока она закончит репетицию. Мы вернулись к ней домой, она приготовила нам пиццу, мы посмотрели фильм, а потом легли спать. В субботу Элли и я встретились с некоторыми нашими друзьями в том клубе, что находится на другой стороне острова. В воскресенье мы с Бо присутствовали на бранче, организованном нашими родителями, а затем я сделал домашнюю работу и всё.

— Как долго ты встречаешься с Элли? — они знают ответ. Я не уверен, почему они снова спрашивают об этом.

— Шесть месяцев, но мне жаль, что не дольше. — И это чистая правда.

— Ты часто проводишь ночи у неё?

Почему он спрашивает меня об этом?

— Я не уверен, какое это вообще имеет отношение к произошедшему?

— Просто ответь на вопрос. Я считаю его уместным.

Я не хочу отвечать ему, но и не хочу создавать никаких проблем.

— Да, я часто ночую у неё. — Все трое уставились на меня.

— Её папе всё равно?

Это больная тема для меня. Я никогда не пойму, как он так просто мог оставить её одну.

— Вы подразумеваете, что это должно беспокоить его. Но он не возвращался в дом, по крайней мере, месяц. Он живёт в своей квартире рядом с офисом. Послушайте, это не то, о чём вы думаете, но имейте в виду, что нам обоим исполнится двадцать через четыре месяца. Мы не нуждаемся в разрешении или одобрении. — Я не могу сдержать свирепый взгляд, направленный на тренера Блэка. Он не реагирует. Он просто продолжает задавать свои вопросы.

— Итак, ключи в субботу вечером были у тебя или у неё?

— У меня.

— И ты поехал домой в субботний вечер?

— Да.

— Почему ты не вернул ключи ей?

— Честно, я даже не думал об этом. Мой отец не знает, что мы встречаемся, и ему не нужно знать об этом. Она не понимает этого, и когда я рассказал ей о бранче с Кэссиди, это задело её чувства. Поверьте мне, когда я говорю, что ни за что на свете не хочу ранить чувства этой девушки, особенно после того, через что она прошла прошлым летом. Я продолжал сидеть в машине, когда она вышла и убежала в дом. У меня не было шанса вернуть ей их обратно.

— Что случилось с ней прошлым летом? — спрашивает меня директор Райт.

Я смотрю на всех троих. Разве такого типа информация не должна быть в её личном деле?

— Её мама умерла.

Они молча смотрят на меня.

— Послушайте, это её жизнь, и я не в праве говорить о ней. Я бы предпочёл, чтобы вы не задавали мне больше личных вопросов о ней.

— Где ты оставил ключи в своём доме? — тренер Блэк возвращается к допросу.

— На столе в моей комнате.

— Кроме Бо и Мэтта, возможно ли, что кто-то ещё был в твоей комнате?

— Полагаю, Кэссиди могла зайти. Они были в нашем доме около трёх часов, и, честно говоря, наблюдать за ней не входило в число моих приоритетов. — Лучше бы мне не знать, что это сделала она.

— Когда ты вернул Элли ключи?

— Прошлым вечером, около восьми часов, я оставил их возле балконной двери.

— Как думаешь, она уходила куда-нибудь из дома прошлой ночью?

— Нет. В расстроенном состоянии, она закрывается и ложится спать. Элли не делала этого. Она не злая или не мстительная. Она просто пытается сделать всё, что в её силах.

— Её приняли в Джульярд?

Краем глаза замечаю, как голова директора Райт неожиданно дёргается. Он делает заметки по нашей встречи, и, судя по его реакции, я понимаю, что он не знал, почему Элли использовала Пещеру.

— Не думаю, что она уже знает. Прослушивания были пару недель назад, так что она всё ещё ждёт ответ.

Он кивает головой.

— Можешь ли ты вспомнить кого-нибудь, кто был в контрах с Элли и мог попытаться повесить это на неё?

— Единственный человек в этой школе, который настроен против Элли, это Кэссиди. Не хочу сказать, что это из-за самой Элли, но думаю, что у её отца тяжёлые времена и он очень хочет, чтобы мы с ней встречались. Всем известно, что она проявляла ко мне свой интерес с начала учебного года, и не думаю, что её слишком обрадовал мой ответ. Кэссиди не скрывала своих чувств к Элли. Она притесняла её. Но Элли всегда удавалась справляться с ситуацией и не зацикливаться на этом. Она очень сильный человек.

Я сжал подлокотники на стуле, когда говорил о Кэссиди. Я не хотел так реагировать, но теперь поздно, все мужчины в комнате заметили мою реакцию. Им становится ясно, как это задевает меня, но я рассказал всё, что мог.

— Хорошо, Дрю, думаю, мы закончили. Элли отстранили от занятий, пока мы рассматриваем некоторые потенциальные доказательства, которые у нас имеются. У меня такое чувство, что, выйдя за эту дверь, ты пойдёшь проверить свою девушку, поэтому, зная, где ты будешь, я отмечу, что ты заболел, но только сегодня. Ты понял?

— Да, сэр. Мы закончили? — Моя нога начинает подрагивать в ожидании ухода.

— Ты можешь идти.

Я забираю сумку и открываю дверь кабинета.

— О, и ещё кое-что, что вы должны знать. Сегодня утром Кэссиди сделала комментарий Элли, будто она не может поверить, что вы вообще дали ей ключ. Нам с Элли это показалось немного странным. Никто, кроме меня и Бо, не знал, что у неё есть ключ. — Я ещё раз взглянул на каждого из троих мужчин и, пожав плечами, вышел из кабинета.

Лейла всё ещё сидела в коридоре, и могу сказать, что она плакала. Глядя на неё, я сразу понимаю, что Элли не поделилась с ней всем этим.

— Не надо, Лейла. — Мой тон заставляет её понять, что сплетничать о жизни Элли не вариант.

— Я ничего не говорю, Дрю, но, пожалуйста, передай ей, что я здесь для неё, если она нуждается во мне.

Я не могу ей чем-то помочь, но сужаю глаза, глядя на неё. В глубине души я слышу, как Элли говорит, что Лейла назвала её шлюхой.

Похоже, она может прочитать мою реакцию.

— Я не это имела в виду. Я была расстроена, и мне показалось, что она лжёт мне. Прости. — Её глаза наполняются слезами.

Я киваю и покидаю здание.

Бо ждёт меня возле джипа. Он явно расстроен из-за чего-то, и это немного настораживает меня.

— Что с тобой? — спрашиваю его.

— Она знает.

— Знает что? — я ощущаю тошноту.

— О тебе и Кэссиди.

Откуда бы ей об этом знать?

— Ты сказал ей что-то? — он видит, как возрастает моё раздражение.

— Нет, у меня сложилось впечатление, что она всё видела.

— Дерьмо. — Неудивительно, что она не хочет разговаривать со мной. На её месте я бы тоже не захотел разговариватьсо мной.

— Знаю, что это моя вина, Дрю. Знаю, почему ты сделал это и мне так жаль. — Я узнаю этот взгляд. У меня часто бывает такой же, когда дело касается его. Вина.

— Что она сказала тебе в коридоре?

— Что всё было всего лишь притворством, и она чувствует себя глупо.

О, чёрт. Провожу руками по волосам и смотрю на облака. Конечно, она думает, что это всего лишь притворство. Опять же, я никогда не давал ей повода думать иначе. Я никогда не говорил ей, что она для меня значит, и это несправедливо по отношению к ней. О, моя милая девочка. Прости.

— Послушай меня. Если бы Элли поговорила со мной вчера, то между нами всё было бы хорошо, но она этого не сделала. Тем не менее, сейчас я поеду к ней, и она выслушает меня. Всё будет хорошо. Тебе не нужно беспокоиться о нас. — Мне нужно, чтобы он расслабился и не чувствовал ответственности.

— Но я волнуюсь. Я люблю тебя, старший брат.

— Чувак... ты знаешь, что я тоже тебя люблю. У нас с Элли всё будет хорошо. Разве не ты сказал мне это два дня назад? — я слегка улыбаюсь, пытаясь поднять ему настроение.

— Она выглядела такой обиженной, и её я тоже люблю. Ты с ней совсем другой, и ты её заслуживаешь. Она делает тебя счастливым.

— Ты прав, она действительно делает меня счастливым. Но в данный момент ей больно, и я должен пойти к ней. Они собираются возложить всю ответственность за произошедшее в Пещере на Элли, и пока что её отстранили из школы.

Бо подскакивает на сиденье.

— Что? Но она этого не делала!

— Знаю, и думаю, что они тоже, но ключ был у Элли, и либо она его потеряла, либо они пропали. Вчера ключ был в моей комнате. Мне нужно, чтобы ты проследил за Кэссиди, если понимаешь, что я имею в виду. — Он раскрывает рот, но тут же закрывает его, сжимая челюсть. На его лице вспыхивает ужас и гнев.

— Думаешь, Кэссиди сделала это?

— Да.

— Хорошо, я в деле. А ты иди, позаботься о нашей девочке.— Бо вылезает из машины, когда я завожу двигатель. Он оглядывается на меня, прежде чем уйти, и я вижу, насколько всё это влияет на него. Я знаю, что он тоже заботится о ней.

Это своего рода смешно. Я никогда не хотел любви, но это всё, за чем гонялся Бо. Вот почему у него так много разных девушек. Он ищет привязанность, потому что никогда не получал этого дома. Но самое печальное, что он не позволяет себе полюбить кого-то взамен. Хотелось бы мне помочь ему в этом.

Я выезжаю на Gulf Drive и направляюсь к дому Элли. По дороге проезжаю мимо белого Range Rover и понимаю, что отец Элли снова бросилеё. Сердце разрывается в груди из-за неё, потому что в отличие от меня, она не знает, что именно произошло вчера, и думает, что я тоже её бросил.

Небо тёмное, температура резко упала и поднялся ветер. Знаю, что в любую минуту может начаться дождь.

Паркую джип на подъездной дорожке и бегу к дому, когда начинают падать первые капли. Буря надвигается быстро, и не похоже, что она в скором времени закончится.

Стучу в дверь и жду, но ответа нет. Открываю дверь и зову её по имени. Тишина. Не знаю почему, но чувствую небольшую панику. Её машина здесь, тогда где она?

Я захожу в дом и, заглянув на кухню, обнаруживаю, что её там нет. В два шага поднимаюсь по лестнице на второй этаж в её комнату, но Элли там тоже нет. Направляюсь в ванную, но и она пуста. Сажусь на её кровать и потираю затылок.

Снаружи завывает ветер. Французские двери, ведущие на балкон, распахиваются и хлопают по стенам. Я спрыгиваю с кровати, чтобы придержать их, когда слышу плач. Я сразу же замечаю её. Она, свернувшись калачиком, сидит в углу балкона и истерически плачет.

— Элли!

Она не отвечает мне, когда я спешу к ней. Мокрая и дрожащая, она хватает ртом воздух в промежутках между рыданиями.

— Милая, что случилось? Что ты здесь делаешь?

Она немного смещается в мою сторону, и я склоняюсь над ней, стараясь спрятать её от ветра и дождя. Элли продолжает плакать, поэтому я кладу голову ей на спину и сажусь рядом, надеясь, что она знает, что я здесь для неё.

Спустя неопределённое количество времени, я чувствую, как её мышцы начинают расслабляться. Она была так напряжена и зажата.

— Дрю... — Агония, звучащая в её голосе, когда она произносит моё имя, так явна, что я готов сделать всё что угодно, лишь бы её не было.

— Элли, пожалуйста, поговори со мной. Что случилось?

— Дрю, я убила её, — говорит она между всхлипываниями.

— Убила кого? — ей тяжело дышать, поэтому я успокаивающе поглаживаю вверх и вниз по её спине. — Мне нужно, чтобы ты успокоилась.

— О, Дрю... — Ещё больше рыданий.

Не знаю, чего я ожидал, когда приехал сюда, но определённо не этого. Мы с ней насквозь промокли, и она вся дрожит. Посчитав, что этого достаточно, я поднимаю её и несу в дом. Пройдя в ванную, усаживаю её на стойку. Дрожь усиливается, поэтому я включаю горячую воду в душе и закрываю дверь.

Я действительно не знаю, что произошло или что для неё сделать, поэтому наклоняюсь и приподнимаю подбородок. Мне нужно смотреть на неё. Мне нужно увидеть её прекрасные глаза.

— Я убила её, — говорит она, глядя на меня. Её большие карие глаза такие грустные.

Она убивает меня в этот момент.

— Ты должна сказать мне, о чём ты говоришь, потому что я не понимаю.

Она протягивает сложенные руки, а затем медленно открывает их, показывая мне то, что внутри.

Я узнаю стрекозу. Кажется, она тоже заметила, что в последнее время их много летает. Она права. Стрекоза мертва, и одно из её крыльев сломано пополам.

— Что случилось? — тихо спрашиваю я её.

— Я ударила её. — Она снова начинает рыдать и закрывает глаза.

— Почему?

— Мне было так больно, и я была так рассержена. Я не знаю. Я не хотела убивать её… Прости. — Слёзы продолжают течь из её глаз, и всё, о чём я могу думать, это насколько сильно я люблю эту красивую сломленную девушку.

— Что тебя так огорчило и расстроило?

— Всё! Ты, моя мама, мой отец, люди в школе, Кэссиди, всё. Ты не понимаешь. Я наконец-то начала чувствовать себя более счастливой, чем грустной. Я чувствовала, что, возможно, моя жизнь снова становится нормальной, и я так сильно этого хотела.

Я убираю влажные волосы сеё лица, и, продолжая укачивать в руках стрекозу, она рассказывает мне всё о последних двадцати четырёх часах. Она рассказывает мне о том, как получила письмо из Джульярда, как видела меня с Кэссиди, о своём разговоре в школе и отцом, насколько одинокой она себя чувствует в пустом доме и о том, как она убила стрекозу. Иногда я задаюсь вопросом, как эта девушка всё ещё функционирует, потому что жизнь в последний год была у неё нелёгкой.

Я медленно наклоняюсь, забираю у неё стрекозу и кладу её на столешницу. Внутренние терзания покинули мою милую девочку, но она не может перестать дрожать. Я осторожно поднимаю её. Она крепко обнимает меня, обхватывая ногами, и кладёт голову мне на плечо. Я знаю, что сначала должен раздеть нас, но не делаю этого. Скидываю шлепанцы и прямо в одежде захожу в душ.

Тёплый пар и вода окутывают нас. Я чувствую, что она согревается, и постепенно её дыхание выравнивается. Она больше не плачет.

Я вспоминаю то, что она сказала мне, не упуская, что её приняли в Джульярд. Мне немного больно, что она не сказала мне сразу. Я понимаю, почему она этого не сделала, но часть меня хочет знать, что она ко мне чувствует. И, конечно же, я хотел бы узнать это прямо сейчас.

— Дрю... — Она немного откидывает голову назад, чтобы посмотреть мне в лицо. — Я хочу, чтобы ты знал, что больше всего на свете я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив. Ты делаешь меня счастливым.

— Я знаю, что между нами всё изменится, но ты должен знать, что за последние пару месяцев ты стал для меня лучшим другом. Пожалуйста, я не хочу потерять это, потерять тебя. Я не могу потерять ещё одного человека. Я имею в виду, я понимаю, почему ты хочешь быть с ней. Она красивая… но…

— Подожди! О чём ты говоришь?

— Я говорю о тебе.

— Обо мне?

— Я видела тебя с ней, Дрю, и всё в порядке...

Это заставляет меня разозлиться.

— Стоп! Во-первых, ты не понимаешь, что видела. На то была определённая причина, и если бы ты поговорила со мной вместо того, чтобы закрываться от меня, ты бы знала об этом. А во-вторых, с тобой не должно быть всё в порядке. Я думал, что у нас, возможно, есть будущее. Я думал, что значу для тебя что-то большее? — Моё сердце грохочет, и неуверенность просачивается наружу.

— Да, я тоже так думала, но все меня покидают! Что я должна была подумать? Она красивая, и я едва могу сравниться с ней. Я каждый день пытаюсь держать себя в руках и быть кем-то, но я не знаю как, потому что не чувствую, что важна для кого-то. Моя мать умерла, мои друзья перестали звонить, мой отец, по сути, просто ушёл, подруга называет шлюхой, а единственный парень, в которого я влюбилась, не замечает меня. Мне кажется, что я исчезаю. — Она кладёт голову мне на плечо, и слёзы возвращаются.

— Я вижу тебя. И мне жаль, если я заставил тебя чувствовать себя так, потому что ты самое важное в моей жизни. Я знаю, что должен был говорить тебе это каждый день, и мне ужасно жаль. Это моя вина, что ты чувствуешь себя таким образом, потому что я просил тебя держать наши отношения в тайне. Но я больше не хочу этого. Прости, что причинил тебе боль.

Она поднимает голову и смотрит мне в лицо.

— Тогда что ты делал с Кэссиди, потому что если ты со мной, то определённо не с кем-то ещё.

Элли начинает скользить, и я поворачиваюсь, прижимая её бёдрами к стене и упираясь в неё руками по обе стороны от головы. Я хочу быть как можно ближе к ней, и не позволяю ей отпустить меня.

Делаю глубокий вдох, зная, что время пришло.

— Элли, я всегда знал, что однажды мне придётся поговорить с тобой об этой части моей жизни. Я просто не был готов. Понимаешь, мой отец… он… любит всё контролировать. К тому же он очень злобный и подлый. То, что он говорит нам, и то, что делает… Я не хотел, чтобы ты знала об этом. Никто не знает. Бо и я никогда никому не говорили.

В её глазах замешательство.

— Но я не понимаю. О чём ты говоришь? — в её голосе смятение и беспокойство.

Конечно, ты не понимаешь.

— Мой отец предпочитает эмоциональные и физические оскорбления. Я занимаюсь плаванием, и мне нужно снимать одежду. Поэтому, когда он недоволен тем, что я сделал, он вымещает это на Бо… теперь ты понимаешь?

Она вздыхает.

— Он бьёт его?

— Да.

— Он когда-нибудь бил тебя?

— Да.

Между нами повисает тишина, и она обхватывает руками моё лицо.

— Отец хочет, чтобы я встречался с Кэссиди, потому что хочет стать с её отцом деловыми партнёрами. Он думает, что если мы будем вместе, то у него получится заключить более выгодную сделку. Дело в том, что отец Кэссиди думает то же самое. Вот почему она вела себя настолько сумасшедше в последнии пару месяцев. Её отец ждёт от неё того же самого. Когда мы с ней стояли возле дома, я сказал ей, что ты моя девушка. Тот поцелуй ничего не значил, совсем. Он был средством для достижения цели. Элли, он причиняет боль Бо из-за меня. Я не могу этого допустить. Я клянусь, что не изменял тебе, потому что я верен тебе! Верен с того самого дня, когда впервые увидел тебя. Мне жаль, что ты это увидела, и мне так жаль, что тебе было больно. — Я прислоняюсь к ней лбом. Меня переполняет стыд. Мне стыдно за свою семью, за то, что я сделал с Кэссиди, и за то, как я заставил её чувствовать себя. Она заслуживает большего.

— Почему ты не сказал мне это в субботу вечером?

— Я не знал как, и попытался прийти в воскресенье, чтобы поговорить с тобой, но ты не открыла мне дверь. Почему тебе так трудно слушать меня и верить мне? Что я такого сделал, чтобы заставить тебя сомневаться во мне? Ты должна знать, что тоже сделала мне больно.

Её подбородок дрожит, и слёзы наполняют глаза.

— Прости, Дрю. Я не знала, что причиняю тебе боль.

— Знаю, но, пожалуйста, услышь меня, когда я говорю, что я твой, потому что и ты моя. — Я не жду ни секунды, прежде чем обрушить свой рот на её. Её ноги сжимаются вокруг моей талии, и я наклоняюсь, пытаясь приблизиться как можно ближе. Проводя пальцами по моему лицу, она зарывает их в мои волосы. Элли тянет их, желая, чтобы я был немного более агрессивным. Я знаю, нам нужно ещё кое-что обсудить, но всё это может подождать. Она нужна мне. Мне нужно ощутить её вкус, почувствовать и показать ей, что я люблю её, потому что я люблю. Я так потерялся в ней. Никогда не захочу искать обратный путь без неё.

— Дрю, — бормочет она мне в губы. Я отступаю, чтобы посмотреть на неё. — Почему ты никогда не пытался зайти со мной дальше? Я знаю, что ты был с другими девушками, включая Кэссиди, но я просто не понимаю. Я слышу, что ты говоришь мне, но всё же чувствую, что ты не хочешь меня.

— Элли, я хочу тебя каждую секунду, каждую минуту, каждый день. Я думаю об этом так много, что это сводит меня с ума. Я не настаивал идти дальше, потому что хотел убедиться, что я именно тот, с кем ты хочешь сделать это. И...

— Это ты. Ты должен это понимать.

— Я понимаю, и был уверен, что это так, но Элли, до тебя я любил только троих человек. И все они постоянно страдают из-за меня. Эти чувства к тебе новы для меня, и иногда с тобой я чувствую себя неопытным и незащищённым. Я никогда не думал, что найду кого-то, кто захочет быть со мной. Большую часть времени я даже не чувствую, что заслуживаю тебя. Ты совершенна, красива и заслуживаешь кого-то намного лучше меня. Я хотел делать это медленнее, потому что ты другая, и хотел относиться к тебе по-другому. Дело не в сексе, когда это касается тебя. А в чём-то намного большем.

— Подожди... ты любишь меня. — Она смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую, как её вопрос выбивает из меня воздух.

— Да... люблю. Я так сильно люблю тебя.

Она смотрит на меня.

Звук душа сменяется тишиной в моих ушах, и именно этого момента, я боялся больше всего. Любит ли она меня? Что, если теперь, когда она знает правду, она передумала? Закрываю глаза, потому что больше не могу смотреть на неё. Теперь я полностью открылся перед ней.

— Дрю, я люблю тебя. Люблю тебя так долго. — Её голос тихий, и, открыв глаза, я вижу, как двигаются её губы, формируясь вокруг этих слов.

Моё сердце стучит так, как будто может взорваться.

Всю мою жизнь отец говорил мне, что никто никогда не полюбит меня. Что я недостоин этого и недостаточно хорош для кого-либо.

Я прислоняюсь лбом к её лбу, переводя дыхание.

— Скажи это снова, — слёзы горят в моих глазах. Но я не плачу, мне нужно взять себя в руки. Я благодарен за воду из душа, потому что не хочу, чтобы моя прекрасная девушка это увидела. Она затронула ту часть меня, которую, как я думал, никто никогда не достигнет, и разрушенные части моего сердца снова соединились воедино.

Её ноги сильнее сжимаются вокруг меня, и мои глаза устремляются к ней. Скользя руками по моим плечам, она возвращает их в мои волосы.

— Я люблю тебя. — Элли целенаправленно направляет мой рот обратно к своему. Я мог бы бесконечно долго целовать её и никогда не уставать от её вкуса.

Я отстраняюсь от Элли, разрывая нашу связь, но немного сильнее толкаюсь бёдрами, чтобы удерживать её возле стены. Очень медленно хватаю край её футболки и тяну вверх, снимая. Бросаю её на пол, и она громко хлюпает по плитке. Элли дарит мне небольшую улыбку, и не в силах больше сдерживаться, протягиваю руку и провожу пальцами по её ключице до полушарий груди. Она такая красивая, и она моя. И даже вечности с этой девушкой не будет достаточно.

Глава 17.

Элли

Слова Дрю о том, что он любит меня, заполняют ту часть моего сердца, которая пустовала месяцами. Никто не говорил мне этого уже очень долгое время, и я не осознавала, как сильно нуждалась в этих словах до того, пока он не сказал.

Он прислоняется своим лбом к моему, и я чувствую, как он пытается взять себя в руки. Мне нужно быть ближе к нему, поэтому я притягиваю его голову к своей. Дрю не просто целует меня. Он поглощает меня. Исследует каждую часть моего рта и даже больше.

Когда он отстраняется, чтобы снять с меня футболку, всё внутри меня ликует, и я думаю: «Да! Наконец-то!» Дрю тянется вниз и скользит пальцами по моей коже. В отличие от горячей воды, его пальцы оставляют ледяной след. Моё сердце колотится в ожидании грядущего продолжения. Я так сильно люблю его.

Не давая ему ни секунды передумать, я протягиваю руку и хватаю нижнюю часть его футболки. Его глаза отрываются от моей груди и возвращаются ко мне. Он улыбается мне. Я тяну его футболку вверх и снимаю её через голову. Он обнимает меня и расстёгивает бюстгальтер. Медленно стягивая лямки по рукам, Дрю, в конце концов, снимает его совсем.

Он путешествует взглядом по моему телу, и я делаю то же самое.

Всё то время, что он проводит в воде, плавая, окупилось с лихвой. Его руки, плечи и грудь так хорошо очерчены, мускулисты и сильны, что я даже не знаю как описать, какую слабость чувствую от его вида. Провожу пальчиками по его животу и груди, и он стонет, снова обрушиваясь на мой рот.

Контроль Дрю исчез, и на этот раз он не сдерживается. Его губы и язык овладевают моими, и, кажется, будто он сойдёт с ума, если не возьмёт то, что так хочет от меня прямо в этот момент. Мне нравится, каким свободным он чувствует себя рядом со мной.

Хотя технически это наш первый раз, когда мы вдвоём раздеваемся, я чувствую, что мы любим друг друга вечность. Мне абсолютно комфортно с ним, и то, как его тело обвивает моё, заставляет меня моментально возбудиться. Эти желание и жажду у меня вызывает только он, и мне нужно исследовать их. Дрю обнимает меня, и я чувствую себя так хорошо. Не могу насытиться им.

Медленно распутываю ноги, и он опускает меня на пол. Глядя на него сквозь ресницы, тянусь к его ремню. Его глаза темнеют от желания и нужды.

Не нарушая ритма, он помогает мне расстегнуть его ремень и джинсы. Напряжение в воздухе между нами настолько сильное, что мы можем воспламениться. Вместе мы толкаем вниз тяжёлую, мокрую ткань его джинсов и боксеры. Дрю откидывает их в сторону и наконец-то предстаёт передо мной полностью обнаженным. Не в силах сдерживать себя, протягиваю руку и провожу по его грудной клетке вниз до тазовых костей. Дрю закрывает глаза, закидывает голову под струи воды и издаёт стон. Это даёт мне прекрасный повод разглядеть то, что я ощущала последние несколько месяцев.

Я вспоминаю то первое воскресное утро после Нового Года. Он лежал позади, обнимая меня, и я не могла не заметить эффект, который оказывала на него, или же этому поспособствовало утро, а, возможно, и то, и другое.

Я думала, что он спит, но вместо этого он усмехнулся и сонным грубым голосом сказал: «Не обращай внимания. Это я. Так будет всегда, так что нет смысла чувствовать себя неловко». После этого я никогда не возражала. Сказать по секрету, мне это даже нравилось.

Дрю тянется ко мне и берёт меня за руку. Он оборачивает её вокруг своей набухшей плоти, а затем медленно двигает вверх и вниз. Я поражена тем, как он чувствуется под моей ладонью. Дрю стонет, а затем опускает взгляд обратно на меня.

— Элли, пожалуйста, сними остальную одежду.

Я даже не задумываюсь. Моя одежда отброшена в сторону.

Одна его рука приземляется на мою поясницу, притягивая меня к себе, а другая запутывается в моих волосах. Дрю наклоняет мою голову в сторону и прокладывает дорожку из поцелуев вниз по челюсти, шее и ключице.

Когда его рот накрывает мою грудь, я не могу сдержаться и, выгнув спину, толкаюсь бёдрами вперёд. Дрю издаёт какой-то звук, давая мне понять, что он хочет меня так же сильно, как я хочу его.

Я обхожу его и выключаю воду.

Он открывает дверь душа и хватает два полотенца с вешалки. Сначала он оборачивает одним из них меня, а затем обвивает другое вокруг талии.

— Мистер Хейл, не хочу вас огорчать, но я с вами ещё не закончила, — он ухмыляется мне.

— Разве?

Огонь освещает его глаза, и моя потребность в нём пульсирует прямо в сердце. Дрю берёт меня за руку и ведёт в спальню. Он стягивает полотенце и накрывает им мою голову, чтобы высушить волосы.

— Спасибо, — говорю ему. Он на самом деле всегда мил и добр ко мне. Образы того, что делал, и, возможно, говорил ему его отец, мелькают в моей голове, и мои глаза наполняются слезами.

— Ты в порядке? — на его лице отражается беспокойство.

— Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. — Подхожу к нему поближе и обнимаю. Я хочу каждый день говорить ему какой он замечательный, особенный и любимый. Он заслуживает многого, и моё сердце разрывается при мысли, что ему не давали этого. Чувствуя, как у него учащается сердцебиение, поднимаю голову, чтобы посмотреть, что происходит с моим красивым парнем.

Его глаза находят мои, и я вижу, как рушатся стены.

— Люблю тебя. Мне, правда, жаль, что я обидел тебя. — На его лице отражается боль.— Прости, что причинил тебе боль. Я не переставал думать, что ты заслуживаешь лучшего. Ты не сделала ничего плохого. Мне следовала рассказать тебе всё раньше. — Лёгким движением руки он отводит волосы с моего лица и прячет их за ухо.

— Это не важно. Для меня очень важно, что ты рассказал мне обо всём. — Я протягиваю руку и хватаюсь за его бицепс.

— Элли, я хочу рассказать тебе всё. Я не хочу ничего от тебя скрывать. Ты — моя и ты всё для меня. Ты — всё, чего я когда-либо хотел.

Это заявление приносит мне волну спокойствия и безопасности. Теперь я знаю, как он себя чувствует, и мне больше не нужно теряться в догадках.

— Я счастлива слышать это от тебя. После прослушивания, я наконец-то поняла, что такое «дом», и для меня моим домом стал ты. Я думала, что потеряла тебя, и не могу передать, насколько ужасными были последние полтора дня. Вчера вечером я не открыла дверь, потому что боялась, что ты попрощаешься со мной, и я не могла… Я просто не могла смириться с мыслью, что не буду с тобой.

— Пока ты хочешь меня, ты никогда не потеряешь меня.

Я наклоняюсь вперёд, встав на цыпочки, обхватываю руками его за шею и притягиваю Дрю к себе. Его язык скользит по моей нижней губе, а затем он нежно прикусывает и тянет её зубами. Я изгибаюсь, вдавливая своё тело в его, потому что хочу — нуждаюсь — в большем, и предлагаю ему всю себя. Его вкус опьяняет, и я не могу им насытиться.