Каратель

Глава 14

Очень хотелось распахнуть дверь дежурной части пинком ноги, но ведь самурай должен быть вежливым даже с врагами. Поэтому в помещение дежурной части мы с Демоном вошли аккуратно, и дверь за собой тихонечко прикрыли.

— Здравия желаю, товарищ капитан. А что там с моим задержанным по подозрению в убийстве? Работа ведется?

Дежурный бросил взгляд в сторону все еще сидящей на скамеечке Аллы Сергеевны, которую опрашивал какой-то лейтенант, поманил меня в дальний уголок комнаты.

— Не признается твой задержанный — вполголоса зашипел дежурный: — И кроссовки своими не признает. Нож признал, а кроссовки нет. А кровь на кроссовках есть. А наша старший инспектор по делам несовершеннолетних, она пацану родственница, типа, как у вас, тетя троюродная. Вот тетя и клюет нашим мозг, что права несовершеннолетнего нарушаются. Прокурорскому пофиг, три часа пройдет — не будет признания или доказательств, он скажет — решайте сами. А с этой никто связываться не будет, так что через двадцать минут пацана выпустят.

— Понятно. А где кроссовки?

— Вон лежат, в пакет завернутые. Сейчас эксперт придет, будет пото-жировые выделения с них изымать, но это долго делается.

— Понятно. Товарищ капитан, а можно следователя прокуратуры сюда вызвать?

Недовольство, застывшее на лице следователя прокуратуры, с которым он вошел в душное помещение дежурки, после моего вопроса, сменилось на сильное беспокойство.

— Товарищ следователь, подскажите ваши фамилию и инициалы.

— А зачем вам, сержант?

— В справке вас укажу, что в вашем присутствии применял служебно-розыскную собаку с целью установления хозяина обуви.

— А вы сможете? Интересно, никогда не видел.

— Сейчас все сделаем. Товарищ капитан, можно всех задержанных из общежития из камер вывести и вдоль стенки построить.

Студенты, извлеченные из вонючих камер, были довольны подышать свежим воздухом, но, по привычке, что-то недовольно бубнили, правда держали себя в рамочках под внимательным взглядом сидящего в уголке Демона.

Потом я размотал целлофан и сунул псу под нос вонючую обувку. Демон недовольно чихнул, но обувку понюхал и, повинуясь моей команде, не торопясь пошел вдоль резко замолчавшей цепочки подростков.

Пройдя почти до конца, пес сел напротив сыночка Аллы Сергеевны. Воспитатель общежития, которую незадолго до этого, выставили из помещения дежурной части, что-то закричала, и стала бить ладонями в оргстекло, отделявшее «дежурку» от посетителей.

— Демон, а кого ты нашел? Кого нашел? — говорят, что собаки не различают слов, но отлично чувствуют интонацию хозяина, поэтому я постарался вложить в интонацию чуть-чуть агрессии. Совсем немножко, но пес это почувствовал. Верхняя губа Демона чуть приподнялась, обнажив внушительные клыки, негромкое утробное рычание было еле слышно, но заинтересованный лица его прочувствовали.

— Собаку уберите, уберите! — еще пару минут назад выглядевший очень дерзким, подросток как-то сразу скуксился: — Ладно, все! Это мои кроссовки! Кроссовки мои, но я никого не убивал!

— Фамилию имя отчество назови — я притянул к себе недописанную справку о применении собаки.

— Донжаков Валерий Бараколович.

— Дата рождения?

— Семьдесят второй год, десятое марта.

Я дописал бумагу, вручив ее следователю и двинулся на выход, где обжегся о ненавидящий взгляд мамы Валеры.

— Тебя что, отпустили?

— Завтра на суд сказали прийти — женщина опустила глаза и говорила глухим, прерывающимся от волнения, голосом.

— Ты мне постарайся больше не попадаться — я попытался обойти ее, но дамочка вскинулась.

— А почему вы мне тыкаете? Вам что можно? Оккупант!

— После того как ты мне кровь пустила — я показал на свое лицо: — Ты, как честная, должна за меня, как минимум, замуж выйти. Мы же с тобой, сейчас, как родные. Сыночка твоего в колонию отправим, чтобы не мешал нашему счастью, и еще деток с тобой заделаем, не таких диких, как он. Ты вечером дверь не запирай, я к тебе попозже зайду.

Надеюсь, в спину мне она плюнуть не осмелилась.

К дому, где квартировала Наташа, мы с демоном подошли после службы, около часу ночи. Подъезд, где проживали юные педагоги, уже не выглядел таким заброшенным. Свет горел на втором этаже, а из распахнутых окон одной из квартир четвертого этажа доносился брутальный голос мужика, под три аккорда, хрипло выводившего лирические строки о маме и лае легавых за спиной. Дверь мне открыла кудрявая Лика. Сначала сбежавшиеся на шум девчонки тискали и чесали за ухом обалдевшего от их напора Демона. Потом, отпустив перепуганного пса, девчонки попытались начать оказывать мне медицинскую помощь, но так как кроме бриллиантового зеленого, или если проще — «зеленки», антисептика в квартире не было, от помощи я смог отбиться, под сдавленное ржание выглянувших из комнаты бойцов из отдела имени Первого Чекиста — Стаса и Алексея. Ребятишки были уже подвыпившими и абсолютно счастливыми. Как я понимаю, ребята закончили свою службу несколько раньше положенного.

А потом я, постанывая от наслаждения, ел из сковороды жаренную картошку на сале, периодически хрустя солеными огурчиками, и плавился под многообещающим взглядом Наташи, сидящей, напротив.

— Будешь? — я переборол себя и подвинул в сторону девушки сковороду, где оставалась примерно половина содержимого.

— Нет, я ела, спасибо.

Стоило мне, с облегчением, потянуть сковороду обратно, на ручку легли цепкие пальчики:

— Нет, ты так вкусно ешь, что я не выдержу. — Наташа выложила в миску примерно половину и схватила один огурец: — Хотя это вредно, на ночь нажираться. Но, это ты виноват.

Надкушенный соленый огурец обвиняющее ткнулся в мою сторону, и я попытался его укусить, но Наташа бдительность не теряла, и мои зубы впустую клацнули пустоту.

В это время в входную дверь постучали, затем раздались легкие шаги и голос Юли что-то спросил. Звуки через закрытую дверь кухни доносились очень плохо, но было слышно, что щелкнул замок, затем до меня стали доноситься звуки приглушенного разговора. А через некоторое время демон перестал аппетитно хрустеть косточкой под столом и высунул голову из-под скатерти.

Разговор в коридоре к тому времени стих, но была слышна какая-то возня. Я приложил палец к губам, дождался ответного кивка Наташи, а потом осторожно приоткрыл дверь. Какой-то крупный джентльмен, одетый в зимнюю тельняшку с черными полосами, но без рукавов и сатиновые синие трусы, обхватив мелкую Юлю двумя загребущими руками, как паук муху-цокотуху, тащил девушку из квартиры. Лицом он ткнулся куда-то в район груди Юли, отчего довольно хрюкал. Рот девушки был закрыт мощным локтем самца, который она безуспешно кусала. Но, очевидно, водка, которой несло от мужика за несколько метров, была не только антисептиком, но и анальгетиком, видно, боли он не чувствовал. Тонкие пальчики Юли, отчаянно цеплявшиеся за дверь, были белые от напряжения, но уже соскальзывали. Через пару секунд нашу муху поволокут в уголок, уж, боюсь представить для чего. Я шагнул вперед и хлопнул ладошкой мужика по коротко стриженному затылку.

— А? — на меня уставились пара мутных серых глаз.

— На! — прямой удар в нос мужчину ошеломил, кровь хлынула на подбородок, и он, бросив завизжавшую девчонку, зажал ладонями лицо. Юля выскочила из потных объятий, нырнула под моей рукой и бросилась вглубь квартиры, а я, не давая мужику опомниться, вытолкал его из квартиры, развернул, и придав ускорение, отправил по лестнице вниз. Пострадавший, не отнимая ладоней от лица, быстро-быстро перебирая ногами, добежал до конца лестницы, натолкнулся на стенку, и медленно стек по ней в низ. Но, глухих ударов затылком о бетон не звучало, поэтому я удовлетворенно запер входную дверь перед носом выскочивших из глубины квартиры Стасика и Алешу:

— Вы куда?

— Выпусти нас — Стас прижимал к себе всхлипывающую Юлю: — Мы просто не слышали. Сейчас мы спустимся и с этим алкашом разберемся.

— Не слышали, и хорошо. Выпили — значит сидите тихонечко в помещении. Еще не хватало, чтобы вас пьяных, за скандал с соседями, местные менты задержали. Иди, вон, Юлечку успокой, объясни ей, что все закончилось, но, только не надо дверь неизвестно кому открывать.

С трудом мне удалось утихомирить возбужденных парней и уговорить заниматься любовью, а не войной. Минут через двадцать, когда я допивал чай, и мы с Наташей обменивались многообещающими взглядами на кухне, мне на колено легла тяжелая башка Демона с зажатым в зубах брезентовым поводком.

— Наташа, вы его чем кормили?

— Да ничем. Печенки немного дали, да хрящиков с косточками свинячьих.

— Странно, что он на улицу запросился. Ладно, я выйду ненадолго, приду минут через пятнадцать, постучу вот так — я выбил пальцами серию ударов: — Кому попала не открывай. Договорились?

— Ага — Наташа сделала пионерский салют, часто-часто закивала головой, а для закрепления материала чмокнула меня в нос: — Все поняла.

Спускаясь вниз, я приложил ухо к входной двери левой квартиры четвертого этажа. Из-за тонкой преграды из прессованной фанеры доносились звуки мужской гулянки. На улице машина «скорой помощи» отсутствовала, что давало надежду, что сегодняшний инцидент закончился ничем. Когда я, через полчаса, возвращался с довольным псом назад, темный подъезд был освещен сполохами света и мельканием каких-то теней.

— Малыш, давай поднажмем — я побежал к подъезду и начал быстро подниматься, придерживая пса за холку.

Из-за двери левой квартиры четвертого этажа высовывались две головы средней степени протухлости, которые, как шакал Табаки из известного мультфильма, роняя слюни от предвкушения, кого-то подбадривали пьяными воплями. На лестнице, между четвертым и пятым этажами, покачивался, спиной ко мне, знакомая фигура в черной тельняшке, с огромным «свинорезом» в правой руке. Нож был конечно столовый, но реально огромный. Острие клинка покачивалось из стороны в сторону перед стоящим на пару ступенек выше, очень бледным Стасом, который, как кролик за удавом, завороженно следил за ржавой, но очень опасной железкой.

Из-за приоткрытой двери нашей квартиры выглядывали испуганные девичьи лица. Я, проходя, пнул ногой по приоткрытой двери на четвертом этаже, и, наверное, попал, так как там кто-то вскрикнул. Демон залился лаем, стараясь вырваться из ошейника, который я сжимал в руке. «Речник» обернулся на лай. Со времени нашей последней встречи, глазки его стали еще более мутные, под носом и на тельняшке виднелись пятна плохо замытой крови. Мужик развернулся в мою сторону, выставив перед собой нож. Он явно опасался лязгающих возле его стоп клыков Демона, но и я опасался подпускать собаку близко к обладателю такого длинного тесака.

Ситуация становилась патовой. Мужик боялся рвущегося к нему пса, я опасался мужика с «железным зубом». Между тем ситуация изменилась. Из нашей квартиры выскочил, облаченный в узенькие плавки Леха, который волок в руке серые милицейские брюки, с лязгающей по стенке пряжкой широкого, офицерского ремня, второй рукой, отчаянно, пытаясь вытащить из узкого, самодельного, кожаного держателя резиновую дубинку. Оттолкнув в сторону Стаса, Леха справился с задачей, и лихо, как шашкой, долбанул мужика по бритому затылку. Вот, всегда стараюсь дубинку не брать. Мягкая она, легкая, через одежду, особенно зимнюю, абсолютно, неэффективна. Граждан, особенно пьяных, она больше ярит, чем «сушит» их конечности. Но сегодня Леха оказался на высоте.

Мужчина, получив удар по затылку, как-то резко потух. Нож, с лязгом, упал на лестничную площадку, из, мигом ослабевшей кисти, которая стала срочно искать перила, чтобы обрести точку опоры для ослабевших ног. Хулигана «повело», он замотал головой, и судорожно хватаясь за перила, забыв о опасном псе, побрел мимо нас с Демоном в сторону четвертого этажа, откуда выглядывали его испуганные товарищи. Дойдя до своего пристанища, «речник» был принят в заботливые руки друзей, которые осторожно завели его во внутрь и захлопнули дверь.

— А, вот мне интересно, кого я просил дверь только мне открывать? — меня трясло от пережитого страха и бешенства: — И если бы тебя, Стасик, мужик бы ножиком ткнул? Он бы тебя, наверное, насквозь пробил, при твоей худобе?

Я взял «недомеч» за острие двумя пальцами и потряс его перед коллегами.

— Блин, да он сказал, что извиниться хочет. Попросил выйти на одну минуту — Стас не сводил взгляда от своей потенциальной смерти, покачивающейся у меня в руке: — Потом нож достал.

— А я, вообще, спать лег. Шум услышал, прибежал… Вижу дело плохо. Побежал обратно, долго не мог брюки найти в темноте. Кобура вообще куда-то с ремня соскочила, под кровать упала…

— Леха, а свет включить не пробовал?

— Да там выключатель за шкафом. Я шарил-шарил, так и не нащупал его.

— Наташа, а кто мне обещал…

— Ой, я в ванной была…

— Ладно, тогда тащи мне, душа моя, бумагу и пакет, буду дело шить.

Чувствуя свою вину за мои обманутые надежды, Наташа, с удовольствием, половину ночи извинялась. Выспаться мне не дал Демон, опять возжелавший на улицу, о начавший громко дышать мне в ухо в семь утра. Я потихоньку выбрался из-под простыни, чтобы не разбудит сладко спящую соседку, и стал очень тихо собираться. Несмотря на то, что солнечные лучи, во всю, проникали в распахнутые окна (в Улусе опять была прекрасная летняя погода), а Демон настойчиво брякал в коридоре поводком с ошейником, в квартире стояла мертвая тишина. Я оделся, захлопнул за собой дверь и осторожно пошел вниз.

Похмельные обитатели четвертого этажа нам не встретились, поэтому я вышел со двора и повел пса, мимо здания милиции в степь, так как не хотел, чтобы местные орали, что милицейский пес обосрал им все клумбы. Клумб и прочих цветников во дворах, конечно, не наблюдалось, но когда это кого останавливало. На крыльце милиции курил утреннюю сигаретку дежурный капитан. Увидев нашу с Демоном парочку, он помахал мне рукой, сигналя — «Подойди, что скажу!»

— Здравия желаю, товарищ капитан!

— Здорово. Твоего парня вчерашнего, отпускают.

— Что на этот раз не так?

— Потерпевшая пришла в сознание. Никого из пацанов не опознала, сказала, что те постарше были.

— Спасибо, буду должен.

— Да не за что. Ничего ты мне не должен. Ты думаешь, нам эта хрень нравится? Мы же тоже в этом городе живем, и ночью тоже выйти на улицу боимся. А эти салабоны как с цепи сорвались. А стоит кого-то прижать, тут же ходатаи со всех сторон. И детство у него трудное, и на поруки взять готовы, и права задержанного нарушены.

Я развел руки в стороны:

— Я понимаю.

Капитан зло сплюнул, ожесточенно затоптал «бычок» и скрылся в здании, а я пошел заводить мотоцикл.

Через час я, проводив Демона до зоны, где в вольере его ждал калорийный завтрак, стучался в запертое помещение приемного покоя районной больницы.

— Тебе кого? — открывшая двери уборщица была не в духе.

— Серафиму Витальевну Белову опросить — я помахал перед носом женщины в заношенном халате казенного вида бланками.

— Проходи — дама посторонилась, заперла за мной дверь, потом выдача мне короткий и рваный белый халат, который я накинул на плечи. Никогда не понимал этой имитации гигиены в наших больницах. Накинутый на плечи халат, да еще с дырочкой в правом боку, где ткань разошлась по шву на протяжении пятидесяти сантиметров — от чего он защищает больных? Не дает бактериям разлетаться, а только падать вниз? В любом случае я был допущен в помещение стационара и, поднявшись на второй этаж, деликатно постучал в белую дверь в табличкой «Реанимация».