Каратель

Глава 6

Ночь была долгой. Наташа была приятной во всех отношениях девушкой. Крупное тело с гладкой, белой кожей, выпуклостями и вогнутостями во всех нужных местах было послушно и податливо, девушка охотно выполняла все мои желания, принимала любую позу, и в любой позе она была прекрасна. Крупная грудь, честного третьего размера, удобно ложилась в мои жадные ладони. Я очень старался, старался добрую половину ночи, но ответного отклика, так и не почувствовал. Девушка стонала, была отзывчива на все, но бабочек, внизу живота, или судорог оргазма она не почувствовала.

В четыре часа утра, когда за окном утреннее небо начало светлеть, а первые птахи начали свою перекличку за окном, мы лежали на узком диване лицом друг другу. Девушка открыла глаза и спросила:

— О чём думаешь?

— Наташ, ты извини, но мне показалось, что тебе хорошо не было.

Наташа улыбнулась, погладила меня ладонью по щеке:

— Паша, ты хороший. Мне было хорошо и приятно с тобой, просто оргазм у меня не бывает. Ни с кем и никогда. Вот, такая я получилась. Поэтому, не думай ни о чём. Мне с тобой, правда, было очень хорошо.

— Тебе во сколько вставать?

— Мне не надо вставать у нас каникулы. Тебя разбудить?

— Да, мне в восемь утра надо обязательно встать.

Наташа взяла маленький, дешевый будильник, завела его на нужное время, повернулась ко мне спиной, оттопырив круглую попку и чуть не спихнув меня с дивана, а, через пару минут, ровно и спокойно засопела. Я погладил ее шею, с завитками золотистых волос и сам не замети, как отрубился. Проснулся я от поцелуя. Нежная рука ласково ерошила мои волосы.

— Милый вставай, уже восемь утра, завтрак на кухне, а я ещё посплю.

Я с трудом перебрался через улыбающуюся мне деву, поцеловав ее, и чуть, не задержавшись. В ванной комнате облил себя холодной водой, другой все равно, не было и двинулся на вкусные запахи.

На кухне сидел, бодрый до противности, Слава и, с аппетитом, наворачивал жареные яйца со шкварками.

— Здорово! — как ни в чём не бывало, Слава, приветственно, махнул мне вилкой: — твоя порция на плите.

Я подхватил с плиты средних размеров чугунную сковороду с жареными яйцами и кусочками топлёного сала, а также три кусочка хлеба, которые кто-то, заботливо, мне оставил, и сел напротив напарника.

— Слав, и что вчера это было?

— Я не знаю — Слава легкомысленно улыбнулся: — сначала все нормально было. Я ее обнял, поцеловал, а она потом говорит «Извини, но нет». У тебя то, всё нормально было?

— Да, всё было очень хорошо. Ты, надеюсь, не в претензии, братан?

— Да какие претензии. Смотри сколько здесь симпатичных девчонок и всем мы, прошу заметить, очень нравимся. Не получилось Наташей — получится с другой. Ладно, давай, доедай, а то нам идти пора.

Ровно в девять утра мы с напарником стояли перед зданием РОВД. В девять часов ноль пять минут из здания вышел давешний участковый, увидев нас, расплылся в довольной улыбке на широком, круглом лице и махнул рукой в сторону стоящего рядом голубого «УАЗика» с зеленым брезентовым верхом. — Здорово пацаны. Давайте, грузитесь и поедем.

Мы, не задавая лишних вопросов, приняли приглашение и быстро загрузились. Слава, недальновидно, устроился на командирском сиденье, а я, вольготно, улёгся на заднем диванчике, сунув под голову бушлат участкового, надеясь подремать в пути. Поспать мне удалось минут пятнадцать, пока мы ехали по трассе. Внезапно, я почувствовал, что лечу, но, успел растопырится, как Ванятка, которого баба Яга пихала в печь и сумел не грохнуться на пол, между сидениями. Зрители первого ряда весело заржали, когда я, повиснув в воздухе, отчаянно пытался переместится обратно на сиденье. А через минуту ржал уже я. Участковый, ведя «УАЗ» по бездорожью, держался за баранку, а Слава, отчаянно схватившийся за металлическую ручку, бился своим костлявым телом о металлические выступы торпедо и двери, а головой, периодически, с деревянным стуком, прикладывался к боковому стеклу брутального вездехода. По днищу била степная трава, а мы катили в сторону далеких гор. Минут через двадцать, машина скрипнула тормозами, участковый со словами:

— Мы приехали, парни. Выходите, посмотрите, как живут наши пастухи. — выдернул ключ из замка зажигания и ловко выскочил из-за руля, хлопнув дверью, а мы, со стонами, полезли за ним.

«УАЗик» стоял перед настоящей юртой. В отдалении паслась куча стриженных баранов или овец, с темными мордами и курдюками. Пара стреноженных, гнедых коней бродила по полю, а перед юртой сидели две крупные лохматые собаки черных тонов и сурово смотрели на нас. Из юрты, распахнув дверь, выглянул пожилое абориген, и увидав участкового, расплылся в широкой улыбке. Хозяин с участковым немного пообнимались, потом знакомиться подошли мы.

— Вот ребята, познакомьтесь. Это мой родственник — очень известный пастух. Алдын-херел очень уважаемый в Республике человек, орден Трудового Красного Знамени у него есть.

— Лично Брежнев вручал — улыбаясь подтвердил хозяин. Мы поцокали языками и уважительно покивали.

— Заходите ребята в юрту, сейчас кушать будем — участковый первый шагнул в местное жилище, мы тоже не стали чиниться. Разулись у входа и склонившись, шагнули в узкий проем. Внутренняя обстановка юрты меня поразила. Там было очень чисто и очень светло. На полу лежали многочисленные ковры и коврики, стены были обтянуты белом материей, каркас юрты тоже был выкрашен белой краской. Мы, поджав под себя ноги, уселись вокруг низкого широкого столика. Хозяин полез в небольшой, расписной шкафчик и достал оттуда какой-то кувшинчик, похожий на большую флягу. Алдын-херел откупорил кувшинчик и стал разливать по небольшим стаканчикам прозрачная жидкость.

— Давайте ребята, угощайтесь.

— А это что?

— Это местная самогонка, арака называется, из кобыльего молока делается. Не бойтесь она слабенькая совсем.

Мы разобрали стаканчики, хозяин сунул в напиток палец и побрызгал жидкостью на все четыре стороны, вокруг себя. То же самое проделал участковый.

— А это что? — не смог удержаться я от вопроса.

— Это я предков угощаю, чтобы они тоже выпили немножко — усмехнувшись ответил хозяин и выпил содержимое стакана. Мы со Славой тоже уважили предков, нам же не жалко. Потом подали большие куски жареного мяса на широком блюде, с лепешками. В завершении обеда, нас угостили местным чаем, который заварили в той же самой сковороде, где жарилось мясо, на тех же остатках жира. Слава сразу отказался, а я, под довольное хихиканье хозяина и его родственника, пиалу с этим адским напитком выпил абсолютно спокойно. Мне кажется, что, кого в Советской армии государство кормило пару лет, способен съесть и выпить все, что подадут на стол. Потом участковый о чем-то поговорил с знатным пастухом, и хозяин, покопавшись в углу, достал брезентовый сверток, из которого были извлечены несколько ружей.

— Парни, разбирайте, кому, что нравится.

— А зачем?

— В тайгу идем, там без ружья плохо. Мне досталась курковая ТОЗовка шестнадцатого калибра и четыре дробовых патрона к ней с латунными, явно, не один раз, переснаряженными гильзами, которые я сунул в карман. На бумаге, играющей роль пыжа с трудом угадывалась цифра «три», нарисованная химическим карандашом. И хотя брезентовый ремень был засален до блеска, а приклад с цевьем были затерты до белизны, стволы раковин не имели ни внутри не снаружи, курки звонко щелкали, а предохранитель четко фиксировался в своих положениях, поэтому ружье я взял. Слава же, категорически отказался брать какой-то однозарядный карабин, типа «Лося». Мы вновь загрузились в «УАЗик» и покатили, между сопок в тайгу.

Ехали около часа, затем, когда вездеход, тяжело завывая движком, уперся с сплошную стену молодых сосен, участковый, что-то злобно бормоча, вылез из машины, и попытался найти объездной путь. Минут через пять он вернулся, удрученно развел руками и попросил достать из заднего отсека оружейный чехол, в котором был ухоженный СКС.

— Короче, парни, идете за мной. Дистанция пять метров. Мы должны найти домик охотников. Направление вон на ту гору. Если найдем дом, окружаем его и осторожно проверяем. Здесь позавчера видели чужих, возможно, они в доме прячутся. У чужих обязательно есть оружие, поэтому осторожно. Если кто-то потеряется — не надо паниковать. Надо оставаться на месте и ждать. Если услышите одиночный выстрел — ответить выстрелом в воздух один раз, я вас найду. Все. Готовы? Пошли.

Участковый, хитрая жопа, переобулся в сапоги. Мы же со Славой перлись за ним, по траве, в форменных брючках, которые через пять минут намокли и нацепляли каких-то колючек, типа чертополоха. Путь наш шел вверх, иногда спускаясь чуть-чуть вниз, но потом опять устремляясь вверх. С непривычки ползанья по горам легкие жгло огнем, руки ноги механически переставлялись, чтобы не потерять мечущиеся впереди серое пятно спины аборигена. Внезапно участковый присел и обернулся ко мне, приложив палец к губам. Я резко остановился и пригнулся, чтобы сразу получить в спину устрой коленкой, не успевшего вовремя остановиться напарника.

— Т-с-с! Дом там — капитан сделал страшной лицо и ткнул пальцев чуть левее нашей траектории: — Обходите справа и слева.

Я скинул с плеча ружье, и пригнувшись, пошел влево, высоко поднимая ноги и осторожно ставя их на всю ступню, надеясь, что трухлявые ветки и сухая трава не будут настолько предательски трещать под подошвами. Окружали домик минут десять, потом еще столько же сидели в кустах, прислушиваясь к шуму леса. Не уловив каких-либо звуков присутствия человека, мы двинулись к домику, или, скорее к землянке, вырытой в склоне. Стена из не ошкуренных бревен, с забитым в щели, высохшим мхом, небольшая дверь, сколоченная из толстых досок, и повешенная на двух кусках старой автомобильной покрышки, маленькое окошко над дверью, затянутое полупрозрачным целлофаном в несколько слоев. Слава остался на верху, следить за окрестностями, а мы с капитаном подкрались на площадку перед землянкой.

Метрах в трех от двери в земле торчали две деревянные рогульки, между которыми сохранилось несколько головешек. Мне показалось, что след от костра довольно свежий. Дверь в землянку была закрыта на деревянную щеколду. Участковый, стволом карабина, откинул ее и потянул дверь на себя. В землянке, кроме пары топчанов, сколоченных их досок и каменного очага в углу, более ничего не было. Легенда о припасах, спичках, инструментах и патронах, оставляемых посетителями таких зимовий для путников, в данном случае не работала.

— Там ручей внизу бежит — сказал участковый нормальным голосом, очевидно, что таится более нужды не было: — Место удобное, чтобы переночевать. Сюда монголы часто с той стороны приходят…

— Зачем?

— Что-то украдут у нас, домой едут, здесь ночуют. Потом к себе уходят. Наши тоже к ним воровать ходит. Молодые, кровь кипит, интересно.

— Что будем делать?

— Ничего, домой поедем. Позавчера кто-то здесь был, утром ушел — вон лошадей следы — капитан показал рукой на траву, которая, по-моему, от соседнего участка ничем не отличалась.

— Так может сжечь здесь все? — Слава, топтавшийся на крыше землянки, подал голос.

— Слав, ну ты сказал, как в воду пукнул — я от возмущения замотал головой: — Местным, если ночевать негде будет, они просто на улице переночуют. Это тебе утром чай, кофе, теплый туалет нужен.

— Ладно, пошли вниз — участковый, не тратя время на разговоры, зашагал, слава Богу, вниз, а не вверх, куда мне идти не хотелось больше.

Потом, мы долго выводили «УАЗ» задним ходом, из тех зарослей, куда его загнал участковый, тоже, не большой любитель подниматься вверх пешком. И если вверх мы поднимались минут пятнадцать, то вниз спускались минут сорок, отчаянно махая руками и срывая голос, пока капитан, шоркая зеркалами по стволам, по нашим командам сдавал назад, так как мета, где машина могла развернуться, он почему-то, найти не мог. Еще, через час мы, мы вернулись на стоянку пастуха, где я сдал деду его ружье, получил приглашение заезжать на охоту по-простому, без особого приглашения.

— А ружье дадите? — спросил я на всякий случай.

— Дам ружье, что не дать — закивал пастух: — Заезжай в гости.

Когда мы пилили по «шоссейке», я спросил, мурлыкающего под нос песню, в стиле «что вижу, о том и пою», участкового:

— А почему Алдын-Херел один живет? Тяжело же с таким стадом одному управляться?

— У него жена давно умерла, два года назад. Один сын, старший, три года назад, на охоту зимой ушел и не вернулся, так и не нашли его нигде, хотя долго искали. А младший сын сейчас в городе, с женой, на сессии. В техникуме на ветеринара учится, через две недели приедет. А новую жену Алдын пока не нашел. Вот так, с сыном младшим и его женой живут.

В Улус мы вернулись вечером. Распрощавшись с участковым, мы со Славой сели на мой мотоцикл и покатили в расположение. А там, во дворе, теснились две раскрашенные в желтый цвет с синими полосами вдоль кузова две «гаишные» «канарейки», а на скамейке у входа в запертую казарму сидели четыре рассерженных гаишника, которым дневальный роты охраны отказывался отдать ключи от нашего помещения.

— Здорово, мужики, вы откуда?

— Канск. А вы?

— Мы из Города. Сейчас ключи у бойцов заберем и вас запустим мета полно.

Пока я выгуливал засидевшегося в вольере Демона, Слава запустил наше пополнение к жилое помещение, и теперь рассказывал им местную оперативную обстановку.

— Блин, а у нас в Канске всякие ужасы про местные дела рассказывают. Сказали, что бои здесь идут, дороги перекрыты, а из Монголии местным все время подкрепление подходит. Ну нам и дали всего с собой, по полной программе — усатый, похожий на казака старшина, с черными, вислыми усами, махнул рукой в сторону зеленого ящика, в котором были уложены автоматы «гаишников» и серо-голубые бронежилеты с зелеными касками, наваленные сверху.

— Мы вчера к перевалу подъехали, что на границе с Республикой, а из-за поворота дым идет и щелкает все время что-то, как выстрелы. И из Республики никто не едет, дорога пустая. И в Республику никто не едет, мужики стоят у обочины, дальше ехать боятся. Ну мы назад немного отошли, заняли оборону. А вперед, что-то сыкотно ехать. Ночью дежурили посменно. Правда кое-кто под утро уснул — Старшина беззлобно дал подзатыльник молоденькому младшему сержанту, сидящему рядом.

— Утром просыпаемся, а по трассе движение идет в обе стороны, как ни в чем не бывало. Ну мы и поехали. Оказывается, там «КАМАЗ» загорелся с лесом, водила выскочил из кабины, а машину назад потащило и поперек трассы развернуло. Вот «КАМАЗ» прогорел, его под утро вбок спихнули, и все поехали опять.

Так, за пустой болтовней прошел вечер, что мы со Славой, упав, на наивно растопыренные уши новых слушателей, забыли поехать ночевать в гостеприимную квартиру учительниц, куда нас приглашали и даже обещали познакомить Вицке с новенькой ослепительной красавицей. А том пришла с патрулирования оставшаяся часть нашего отряда. Процесс взаимного знакомства, сопряженный с распитием любимого коньяка «Белый аист», другого все равно в местных магазинах не было, растянулся почти до утра, тем более, что следующий день был выходным. Потом кто-то положил на мою тумбочку сложенную половинку тетрадного листочка. Развернув записку я прочитал: