9

Спустя двадцать минут, когда Дарелл вошел в номер, Плежер в банном халате из голубой фланели уже спала, свернувшись клубочком на постели и рассыпав по подушке откинутые со спокойного десткого лица волосы. Вокруг в беспорядке валялись вещи, приобретенные Сайдони Осборн. Он стоял и смотрел на девушку, невольная улыбка тронула угрюмо поджатые губы: удивительно трогательной и невинный был у нее вид.

Потом тихо прикрыл за собой дверь спальни и пошел к телефону, просматривая на ходу список людей, рекомендованных Виттингтоном.

Поговорил с человеком по имени Кеннет Йенсен. Попросил, во-первых, дополнительные данные на Пабло О'Брайна, во-вторых, план шести городских кварталов, окружающих объект его интереса, в-третьих, список всех зарегистрированных обитателей дома Кортесов и, наконец, газетные публикации, касающиеся биографических данных Генерала и его недавней деятельности. Затем через того же абонента послал двух людей, Барни Келза и Джеймса Горама, понаблюдать за домом. Йенсен заверил, что все будет выполнено в течение часа. Он показался Дареллу выдержанным, пунктуальным и компетентным.

Следующий звонок по коду в Вашингтон. Трубку снял помощник Виттингтона — Кинкейд, который совсем ему не нужен. Виттингтона на месте не оказалось, а полученные сведения были старые и малоутешительные майора Джона Дункана еще не нашли, блокировка дорог пока ничего не дала, а Фрич прибудет в Нью-Йорк рано утром.

Он закурил сигарету — фу, какая гадость! Задался вопросом, что такое добавили на фабрике в табак, и притушил ее в пепельнице. Скользнул взглядом по безликим стенам номера в ожидании Йенсена. Часы показывали за полночь. Снег прекратился. Дарелл подумал о девушке, спящей совсем рядом в ореоле своей невинности, и позавидовал ей.

Йнсен появился в половине первого. Он оказался коренастым и тучным, преждевременно облысевшим, с круглым живым лицом. Через роговые очки смотрели совиные глаза. Он снял мягкую шляпу, а пальто, аккуратно сложив, повесил на спинку стула. Крепко пожал руку Дарелла. Странно, ладонь была мозолистая, и Дареллу стало интересно, какая же у него основная работа.

— Мы одни? — спросил Йенсен.

— В соседней комнате спит девушка, которая должна опознать преступников.

— Как много она знает?

— Очень мало.

Чуть улыбнувшись, Йенсен взглянул на Дарелл:

— Она не одинока. Я в таком же положении. Играем по-крупному — это все, что мне известно. — Он помолчал, разглядывая Дарелла: — А вы довольно спокойны.

— Что у вас есть на Пабло О'Брайна?

— Целая куча. Но прежде всего я послал двоих наблюдать за домом, кстати, Барни Келз — парень что надо. Подготовил план нужной части города. А также досье на все эмигранское окружение Генерала.

— О'Брайн! — повторил Дарелл.

Йенсен усмехнулся:

— Это он вам наставил шышек?

— Да. А что, разве заметно?

— Ну, ничего страшного. Итак, О'Брайн — заместитель начальника Федеральной полиции той страны, откуда слежал Кортес. Шестое поколение латиноамериканцев, из огромной семьи, очень состоятельной. Один из его предков боролся бо о бок с Симоном Боливаром против наместников испанского короля, потом вышел из торфяных болот и положил начало целой династии. Если еще раз судьба сведет вас с ним, не называйте его Пит О'Брайн. Он Пабло. Вопрос чести.

— Запомню, — сказал Дарелл. — Но у него же дома дел по горло. Чем он занимается здесь?

— У себя дома он нечто вроде второго лица в ФБР, как бы правая рука нашего Д.Эдгара Гувера. Все говорит о том, что эти люди ничего не забыли. Они против возвращения Кортеса или его дочери, если, конечно, тех не привезут в сосновом гробу. И кажется, опасаются, что Генерал готовит свой сценарий второго захвата власти. За последние три года они вкусили плодов демократии, им понравилось, и они не хотят с ней расставаться. Кстати, О'Брайн официально зарегистрирован в качестве иностранного бизнесмена, как то положено по закону.

— Он здесь один занимается сыскной деятельностью?

— Нам это неведомо, мистер Дарелл. У нас есть адрес. Задержать его?

— Нет, — решил Дарелл. — Пока не надо. Расскажите коротко о других проживающих в доме Кортесов.

Ответ Йенсена был четким. Помимо Генерала и Карлотты он назвал Хустино, профессора Переса, повара по имени Карлос и горничную Муро. Хустино представляет особый интерес, как бывший глава тайной полиции. Ненавидим всеми и каждым в отдельности.

— А Перес?

— Он и Кортес росли вместе на ранчо Кортесов. Родители Генерала послали его за границу учиться, так как заметили рано развившуюся одаренность. Известен полной и безоговорочной преданностью Генералу. Кстати, неплохой специалист в области ядерной физики.

Дарелл поднял глаза на Йенсена, и тот вежливо спросил:

— Я что-то не так сказал?

— Продолжайте.

— У нас наметилось два пункта наблюдения. Дом напротив под номером одиннадцать, принадлежащий Моррисонам, временно пустует, так как хозяева уехали в Нассау. Из него хорошо просматривается улица. Предлагаю позвонить хозяевам и попросить разрешения на временное использование.

Дарелл кивнул:

— Также есть комната, выходящая окнами на подъездную аллею и на двор позади дома Кортесов. Я уже снял ее. Там находится Барни Келз с биноклем ночного видения. Первоочередная задача — подготовить телефон со звукозаписывающим устройством. Келза и дом одиннадцать можно соединить напрямую, чтобы координировать действия.

— Хорошо, — согласился Дарелл. — Одиннадцатый номер беру на себя.

Йенсен посмотрел в сторону спальни.

Там стояла Плежер, сонно моргая глазами из-за яркого света, на лице легкий румянец, волосы неприбраны. В банном халате Дарелла, явно великоватом, она смахивала на ребенка, разбуженного разговором взрослых.

— Мистер Сэм… — тихо сказала она.

— Все в порядке, Плежер, — отозвался он. — Хорошо, что ты проснулась. Одевайся, мы уходим.

Она тут же заартачилась:

— Почему? Мне тут нравится!

— Там, куда мы идем, тебе понравится больше. К тому же, вероятно, найдем Джонни.

Она перевела взгляд на Йенсена и закусила нижнюю губув, издав какой-то странный звук.

— А на новом месте я смогу купаться в ванной?

— Ты уже… — начала было Дарелл, но сдержался. — Да, Плежер. Сколько угодно.

— Тогда ладно. Сейчас буду готова.

Йенсен в разговор не вмешивался…

В течение ночи дом Кортесов обложили с двух сторон. И все же, думал Дарелл, ребята располагают весьма поверхностным описанием похитителей лишь со слов Плежер. А ее ущербный словарный запас не дает полного представления. И потому без ее личного участия не обойтись.

Очень скоро Плежер наскучило сидеть и тупо смотреть на улицу. Она обернулась и обиженно сказала:

— Как мне не по душе этот дом. В отеле лучше.

Одиннадцатый номер самым идеальным образом соответствовал их целям. Чтобы не привлекать к себе внимания, в комнатах, выходивших на улицу, на разрешалось зажигать свет, и Дарелл с Плежер продолжали бодроствовать в темноте. А Йенсен обосновал свой штаб с телефонами и радиопередатчиком в большой кухне с окнами во двор.

Комнаты располагались примерно так же, как у Кортесов. Дарелл обследовал все помещения, считая шаги при переходе по коридорам и ступеньки в лестничных пролетах. Он запоминал такое автоматически и, когда завершил обход, был уверен, что сможет быстро и точно передвигаться здесь даже в полной темноте. Комната на втором этаже, из которой он и Плежер наблюдали за противоположной стороной улицы, служила хозяевам гостиной. В нее через высокие окна проникал свет от наружного фонаря. Темно-красная дверь и подходы к ней просматривались вполне хорошо.

— А вы, знаете ли, выглядите смешно, скукожившись у окошка, — подала голос Плежер.

Дарелл расположился на деревянном стуле с прямой спинкой и вел обзор через тонкую занавеску, так что сам с улицы виден не был. К тому же, превозмогая себя, воздерживался от курения. Он повернул голову на реплику девушки. Та лежала, свернувшись комочком, на маленьком диванчике возле кирпичного камина. Она очень изменилась с момента их первой встречи в сарае, и он невесело улыбнулся при мысли о сееб в роли Пигмалиона.

Она надела яркую юбку из вещей Сайдони и, произведя ревизию в одной из комнат наверху, нашла желтый кашемировый свитер и обрядилась в него, не обращая внимания на протесты Дарелла. Тщательно скопировав прическу рекламной девицы из какого-то журнала, обнаруженного на полке, сделала себе такую же. Ее лицо, еле различимое в темноте, было очаровательно в своей естественной простоте.

— А как бы ты хотела, чтобы я сидел? — улыбнулся он.

— Ну не так. Вперились и не шевелитесь. И видок же у вас! Будто только и ждете, кого бы прихватить да пристукнуть. А я все думаю о бедном Джонни?

— И что приходит тебе на ум?

— Ну как он там. Он не похож на вас. Вы — другой. Джонни — слабак. Я никогда не обманывалась на его счет. По всей видимости он думал, тчо дурит мне мозги, держа за маленькую безмолвную девочку, вся радость которой в кукурузной лепешке. Но я смогла понять, что он за человек — без уверенности в себе и в окружающих, даже когда такое красивый в своей форме.

Плежер подалась вперед и продолжала очень серьезно:

— Мистер Сэм, я-то знаю, что бы он там не натворил прошлой ночью, он не хотел зла. Я просто уверена. Ведь это ужасно — то, что он сделал, да? Вы собрали по околоткам всех своих людей, чтобы поймать его.

— И других тоже, — напомнил ей Дарелл. — Тех, кого ты видела у самолета.

— Но главное — весь этот хипиш из-за Джонни, верно? Я не хочу, чтобы ему причинили вред. Вон как вы смотрите, сидя тихонько перед окном, словно гремучка за камнем…

— Я просто наблюдаю, — сказал Дарелл.

Вдруг Плежер соскользнула с дивана и опустилась около него на пол. Положила руку, а потом и голову к нему на колени и устремила вверх тревожный взгляд.

— У меня все в голове перепуталось, — прошептала она. — Я всегда думала, что люблю Джонни, даже когда поняла, что он слабак и все такое. А сама ведь надеялась, что появится кто-нибудь вроде вас, мистер Сэм. Кто-нибудь, кто хорошо знает, что это такое — большой мир.

— Ничего я о нем не знаю. — Он подумал о том зле, которое постоянно встречал на своем пути. — Чем дольше живу, тем меньше во мне уверенности, что вообще что-либо знаю.

Плежер вздохнула.

— Я бывало мечтала о таком, как вы, а считала Джонни лучшим из всех. — Она пошевелилась, и он ощутил прижавшиеся к ногам теплые округлости ее тела. А чуть погодя спросила: — И у вас есть девушка, мистер Сэм?

— Да, есть, — сказала он.

— Вы ей не изменяете?

— Стараюсь.

— А где она сейчас?

— Далеко. Работает в Европе.

— А как ее зовут?

— Дедр.

Она задумчиво повторила «Дедр», а перед его мысленным взором возник прелестный, безукоризненный образ Дедр Паджет. Плежер поднялась на ноги и подошла вплотную к окну. Дарелл заметил, что она чистенькая и опрятная, не так вульгарно накрашена, как раньше. Волна щемящей душу жалости к ней, как к потерявшемуся ребенку, захлестнула его.

— Джонни действительно натворил что-то страшное, да? Что будет, если его поймают?

— Не знаю, — солгал Дарелл.

— Тогда почему я должна помогать вам? — воскликнула Плежер. — Если я люблю его, то мне до фени, что он там начудил. Если он мне не изменяет, я обазана помогать ему, а не стараться поймать его и упрятать в тюрягу.

Похоже, пришла пора выложить правду, и он заговорил ровно и спокойно:

— Плежер, прости уж, но, кажется, тебе следует узнать кое-что о Джонни.

Она резко обернулась на звук его голоса.

— Что? Что такое?

— Джонни женат. Женат уже два года на женщине, которая живет в доме напротив.

— Мистер Сэм, вы ведь говорите такое не за тем, чтобы я изменилась к нему, а? — в темноте ее голос походил на звон хрупкого хрусталя.

— Я полагаю, ты знаешь меня уже достаточно хорошо.

— Женат! Но вы не сказали мне сразу!

— Мне показалось, это будет неправильно.

Эта фраза вызвала неожиданную бурю гнева, тут же выплеснутого с пенным шипением:

— Неправильно?! Видали, весь из себя умник! Я-то знаю. Небось думал, вот дуреха с гор — не научилась как есть, как одеваться и мыться! Нечего вешать мне на уши эти тряпки! Я знаю, что ты пытаешься сделать!

Она дрожала от злобы. Потом вдруг рывком сдернула с себя свитер и швырнула на пол, рванула блузку, сбросила туфлю.

— Не нужно мне ничего! На кой черт понадобилось влезать в этот ваш мир с твоей помощью?! Дома с папашей было лучше, честнее. Провались ты со своими шмотками и всеми закидонами. Не хочу подачек, когда за них надо убивать друг друга, фискалить, вынюхивать и таиться, как змеюка за пнем! А ты решил, что можешь купить меня — красивые вещички в обмен на Джонни…

— Плежер, прекрати! — жестко оборвал ее Дарелл.

Она стала пятиться назад, пока не уперлась спиной в стену, постояла какое-то мгновение, поправила порванную одежду. Потом резким движением обхватила голову, по щекам посыпались слезы.

— Мистер Сэм!.. — Бросилась к нему, и он обнял ее.

— Успокойся. Все будет хорошо.

— А мне все равно, — прошептала она. Обмякшее тело потрясали рыдания. — Я, правда, не хочу помогать вам ловить Джонни. Даже если он меня обманывал.

— Но ты ведь поможешь мне?

— Да, думаю, да. — Она подняла на него огромные наполненные слезами глаза. — Ради вас, мистер Сэм.

Йенсен доложил, что прибыл Фрич. Часы показывали половину седьмого утра. Дарелл поручил девушку заботам Йенсена, посоветовав ей соснуть на диванчике, а сам спустился на кухню.

Фрич разговарил по телефону.

— Я бы не отказался от кофе.

— Угощайся. Йенсен приготовил, — сказал Дарелл и добавил: — Выглядишь дерьмово.

— Черт с ним, с моим видом. Я работал.

— Мы тоже не отдыхали.

Фрич снисходительно кивнул.

— Здорово ты все обложил, — заключил он. — Комар не пролетит. А следовало бы приоткрыть пробочку и дать проскользнуть в бутылку.

— А роль пробки играет девушка. Она их сразу узнает, стоит кому-нибудь появиться. Вот тогда мы и закупорим бутылку.

— Как же, держи карман шире.

— У тебя есть другой план действий?

Фрич покачал головой. Он тяжело дышал, нижняя губа отвисла.

— Я сделал все, что мог. Они не попались патрулям на дорогах наверное, прошли задолго до того, как мы блокировали горы. — Он взглянул на Дарелла из-под лохматых бровей. — Надеюсь, твои подозрения насчет этой компашки оправдаются.

Дарелл снял кофейник с электроплиты. День полностью вошел в свои права, и он выключил свет, который разрешалось зажигать только при закрытой двери.

— Что-нибудь новое о Дункане? — поинтересовался он.

Фрич с жадностью выпил кофе.

— Спасибо. — Он промолчал. — Его видели. Мы в этом абсолютно уверены. Он один, это точно. Только я здесь чего-то не пойму. Сошел с гор вчера утром, сел на попутный бензовоз и отправился в Нэшвилл. Водитель сразу его признал, но сказал, что майор был в гражданском и выглядел очень изнуренно.

Дарелл сгорал от нетерпения:

— Что потом?

Фрич пожал могучими плечами:

— Он сошел недалеко от центра города. Потом его видели на автобусной остановке Грейхаунд, но уверенности, что сел в автобус, нет. Перебрали все автобусы — никаких следов. Ничего не дала проверка в агенствах по прокату машин, на железных дорогах и в авиакомпаниях. Как сквозь землю провалился. Полагаю, Дункан струсил, сбежал от своих компаньонов и заполз где-то в нору.

— Почему ты считаешь, что он один? — спросил Дарелл.

— Следы, обнаруженные на Пайни Ноб, принадлежат только ему. Что касается остального, точного объяснения дать не могу. А ты?

— Не совсем, — промолвил Дарелл.

— Думаешь, он объявится здесь?

— Захочет связаться с женой. Он от нее без ума. Если он принимал в этом участие, то только из-за нее. Скоро предпримет попытку поговорить с ней.

— Может быть, воспользуется телефоном. Ты…

— Все прослушивается, — сказал Дарелл. — Йенсен позаботился. Налажены спецустройства, а запись ведется в комнате через переулок.

Фрич неохотно кивнул, как бы выражая удовлетворение, потом опять нахмурился. Встал и пошатнулся.

— У тебя ведь здесь девчонка. Послушай, мне кажется, она знает гораздо больше, но запирается. Она в одной упряжке с Дунканом. По-моему, она дурит тебя и всех нас. Я хочу поговорить с ней.

— Сейчас ее не трогай, — быстро отверг Дарелл. Не хватало еще, чтобы Фрич вмешивался со своей методой железного кулака. — Она свалилась: никто здесь не спал. К тому же она расстроена — я сказал, что Дункан женат. Она любит его.

— Мать твою! — взорвался Фрич. — Она при своих коровьих глазищах и круглой заднице вертит тобой, как хочет. Держит тебя за дурака. Она знает гораздо больше, чем сказала тебе, но я из нее все равно вытрясу!

Он резко повернулся и направился к двери. В это время вниз спускался Йенсен, и, кгда Фрич, громко хлопнул дверью, пронесся мимо него, лысый толстяк едва успел откскочить в сторону и с изумлением посмотрел на Дарелла. Тот встал и пошел вслед за Фричем.

В дальней части холла на верхние этажи вела неширокая довольно крутая лестница, и Фрич, подгоняемый собственным нетерпением, стал быстро подниматься, перешагивая через ступеньку.

— Гарри, подожди, — спокойно позвал Дарелл.

— Да пошел ты! Она заговорит. Сам прекрасно знаешь, чем завладели прохвосты и во что это грозит вылиться. У нас нет времени, парень!

Фрич сделал еще один-другой решительный шаг и почему-то остановился. Послышался болезненный кашель, совсем как при удушье. Судорожно взметнулась рука и, нащупав перила, вцепилась в них. Фрич опустился коленом на дубовую ступеньку и, схватившись за узел галстука, потянул вниз…

В несколько прыжков Дарелл оказался рядом и подхватил грузное тело.

— Гарри, что с тобой?

— Ничего! — со свистом выдохнул Фрич. — Убери руки, черт тебя возьми!

— Сядь, Гарри…

— Пошел ты в болото!

Однако Дарелл не послушался и не отпустил его. Посмотрел вниз, но Йенсена видно не было. Тяжелое тело Фрича содрагалось, словно кто-то наносил по нему мощные удары. Вокруг губ появился синюшный оттенок. Вытаращенные глаза, хотя и устремлены на Дарелла, наверное, ничего не различали. Дарелл усадил его на ступеньку.

— Сердце, да?

— Нет, я…

Оставив Фрича, Дарелл бросился наверх, обшарил полки и нашел бутылку виски.

А когда вернулся, Фрич стоял уже на ногах. Дыхание несколько успокоилось, но цвет лица оставался землистым. Затуманенным взглядом он уставился на бутылку и потянулся к ней.

— Спасибо, — произнес он ворчливо.

— Ерунда, — бросил Дарелл. — Ты когда последний раз был у врача, Гарри?

— У меня мотор не фурычит. — Признание сопровождалось безнадежным жестом. — Мне нельзя бегать по лестницам, а я все время забываю. Итак, когда ты собираешься доложить об этом по инстанции?

— Это все, что тебя волнует?

— Я терпеть тебя не могу, а ты — меня. Нас против желания объединила работа. А тут выпал шанс избавиться от меня, верно?

Дарелл ничего не ответил. В полутьме верхнего холла разглядел странное выражение на лице пожилого полицейского. И, кажется, понял. В выцветших глазах Фрича копилось нечто вроде ненависти, но вовсе не к нему персонально. А скорее к тому, что он, Дарелл, воплощал в себе. Фрич то ли ненавидел, то ли завидовал молодости, отменному здоровью, способности блестяще выполнять работу, о которой сам так страстно мечтал, ибо обладал немалым опытом и умением, приобретенным за долгие годы самоотверженной службы. Может быть, даже хотел умереть на посту, в каком-нибудь опасном деле. Проводить остаток жизни на заслуженном отдыхе, пастись на зеленом, тихом выгоне, было явно не для него…

Фрич окончательно пришел в себя, пригладил густые седые волосы.

— Ну, Сэм, что будешь делать?

Дарелл понимал, что старик имеет в виду. Теперь Фрич — обуза, опасность и угроза тому, кто повязан с ним общим делом, где порой жизнь одного зависит от другого. В их занятии нет места для сантиментов, поскольку успех преопределяется согласованностью действий, мгновенной реакцией, безупречной координацией разума и мускулов, как и провал отсутствием таковых.

Он сознавал, какое решение должен принять, но в данный момент не мог этого сделать.

— Отдохни, Гарри. Поговорим об этом позже.

— Девушка…

— Оставь ее мне. Все будет хорошо.

Фрич опять тяжело задышал.

— Она издевается над нами. — Замолчал и пожал плечами, как бы сдаваясь: — Ладно, Сэм. Как скажешь. Ты занес надо мной дубинку. Какое время мне даешь?

— Поговорим об этом позже, — повторил Дарелл.

— Если она найдет Дункана или узнает, где он объявился…

— То обязательно скажет мне, — закончил Дарелл. — Ничего не утаит.

Загрузка...