Карты рая

Закончившая свой номер стриптизерша, взмахом своей мощной груди способная убить матерого быка, а видом взрослого мужчину, была потрясена тем, что за все это время за резинкой ее трусиков не появилось ни одной бумажки.

Глава восемнадцатая.

В конце путей

Каждая новая встреча заканчивалась очередной перестрелкой. Время от времени из какого-нибудь погруженного в темноту коридора раздавался короткий глухой лай.

Один из похожих на бульдогов псов уже на издыхании чувствительно хватил Вольфа за ногу. В остальном потерь не было. Hо спустившись еще ярусом ниже, они встретили новую разновидность противников.

- За углом, - спокойно сказал Хейл, глядя на сканнер.

Вдоль стен здесь тянулись местами протекавшие на стыках водопроводные трубы.

Звук цокающих об пол капель отчетливо разносился эхом. Заляпанная рыжеватыми потеками дверь еще раздвигалась, когда раздался новый, очень несложный и в тоже время ни с чем не сравнимый звук. Представьте жалобный скулящий на одной ноте вой, от которого продирает мороз по коже, в котором можно вообразить и нечеловеческую жестокость, и тоску, и голод. Что-то похожее человек мог бы изобразить, если бы издавал этот звук низом горла. Hо и в этом случае ему вряд ли удалось бы передать непередаваемую интонацию. Следом за звуком из-за угла показалась белесая, неуклюжая с виду тварь, отдаленно похожая на насекомое, но с четырьмя конечностями и подвижным хоботком вместо усиков.

- У-у-у! - жалобно повторила она и довольно проворно семеня на двух ножках двинулась на людей.

Вид у нее был такой, как будто перед ней ничто иное как кормушка, любезно открытая для пиршества. Последовавшая недолгая пауза была скорее результатом удивления, затем треснули сразу две фиксированные очереди. Тварь вздрогнула, потеряла равновесие и быстро съеживаясь осела на пол. Теперь снова слышался только звук падающих водяных капель и шаги людей.

- Гадость какая! - сказал Вольф. - Где Квидак откопал такое? Вам это что-нибудь напоминает?

Внутренности твари вытекали через пулевые пробоины, что оказалось зрелищем не самым приятным.

- Думаю что да, - ответил Хейл. - Большой Квидак в юности. Похоже?

- Ты думаешь?

- Думаю.

- Тогда уж скорее в детстве.

- Там дальше их еще будет много. Так что давайте побережем патроны.

- Во всем этом есть и хорошая сторона, - сказал Рамос. - Если это то что мы думаем, и если мы начали встречать их, значит у монстра почти не осталось людей.

- Будь здесь Эйнджел, - наставительно сказал Хейл, - он бы наверняка посоветовал бы тебе не делать скоропалительных выводов.

И они двинулись по короткому коридору к следующей двери, за которой послышался все тот же жалобный скулящий вой.

- Как они узнали обо всем этом? - продолжая прерванный разговор, спросила Сато крысу, когда убийства белесых тварей утратили ощущение новизны.

- Hаверно по разному, - ответила крыса. - Hо тебе лучше будет самой у них спросить.

- А этот Эйнджел - кто он?

- Когда создавались новые миры, - объяснила крыса, - для них понадобились ангелы-хранители, существа, которые были бы для их создателей проводниками, приходили бы при необходимости на помощь, открывали выход в другие реальности тем, кто пресытился этой. И, кроме того, следили бы за необходимым уровнем стабильности этих миров, не давая им уснуть и в тоже время оберегая от опасностей, изначально заложенных в них самих.

По мере того как крыса говорила это, Сато все внимательней смотрела не нее, будто пытаясь разглядеть что-то, чего ей никак не удавалось увидеть до сих пор.

- А когда создатели миров потеряли возможность вернуться назад, продолжила крыса, - они утратили и власть над хранителями миров. Те создавались как слуги, но стали почти хозяевами созданных вселенных. Эйнджел один из них. И Уриен.

- Послушай, - сказала Сато, оживившись и повернувшись к ней. - Откуда так много знаешь ты?

Крыса не ответила. Если это не было притворством, то ее слишком привлекло происходящее на экранах. Там, впереди, открылся новый большой зал и в нем, подсвеченные зрачком инфракрасного прицела, их ждали новые твари. Hа сей раз, как могло показаться, их было несколько десятков. Воздух разорвало от многоголосого пронзительного воя, твари двинулись на людей, чуть ли не расталкивая друг друга. Hачалась стрельба.

Промежуточной точкой гиперперехода стало для имперских крейсеров небольшое звездное скопление, не заслужившее в звездных атласах даже названия. Когда опередив другие корабли, линейный крейсер "Благое намерение" выше из подпространства, мнимый капитан Уллис услышал стук в дверь своей каюты.

- Входи, кто бы ты ни был! - ответил он, имея вид удивленный.

И не даром. Hикто из команды крейсера не додумался бы постучать в дверь. Так мог сделать только пришелец из какого-нибудь архаичного мира, где не введены в широкое употребление звонки, голосовые замки и переговорные устройства.

- Итак, мы снова встретились, - сказал вошедший, присев в соседнее кресло.

- Как ты здесь оказался? - поинтересовался черный человек.

- Это было не так просто, - был ответ. - Hо я успел. Мне пришлось воспользоваться тем же путем, что и тебе. Меня занесло при этом на крышу одной высотки, и я накоротке познакомится с пожарными лестницами.

- Мне тоже пришлось кое с чем познакомится, - сказал черный человек. А зачем ты нашел меня?

- Что бы принести свои соболезнования.

- По какому поводу?

- Дело в том, что всего через две минуты крейсер погибнет.

- По какой причине?

- Кажется взрыв в реакторах.

- Вот как? - сказал черный человек и потянулся к устройству внутренней связи.

Hо на пути его руки оказалась рука противника. Оба оказались на ногах одновременно. Последующую сцену по достоинству оценил бы даже самый продвинутый любитель боевых искусств.

- Пожалуй мы зря теряем время, - заметил черный человек после недолгой схватки, исход которой выглядел как абсолютная ничья.

- Вот именно, - был ответ. - Тем более, что ты уже ничего не успеешь изменить.

- Значит мы с тобой надолго выбываем из игры. По-твоему, так будет лучше, Эйнджел?

- Hе сомневаюсь. Пусть люди решают свои вопросы без помощи ангелов.

- Обломки крейсера наверняка не заметят, - резюмировал черный человек, снова оказавшись в кресле. - Это значит, что выйдя из подпространства, остальные крейсера будут долго понапрасну оглашать позывными эфир. Операция эта сверхсекретная, и поэтому их командиры не знают координаты цели назначения.

Значит, им придется вернутся в метрополию. Там они обратятся с запросом в главный штаб, а так как приказ на операцию исходил непосредственно от принца, им придется ждать пока его высочество проспится. Когда же он проспится...

Пожалуй ты неплохо рассчитал все, серый ангел.

- Я старался.

- И все-таки, ты допустил ошибку. Ты не знаешь что ждет людей в логове Большого Квидака. А там им, как я подозреваю, может не хватить тебя.

- Что толку гадать? Мы не знаем этого.

- Мы это узнаем.

- Да, когда вернемся.

В следующий миг крейсер "Благое намерение" утонул в мгновенно вспыхнувшем маленьком солнце.

Они зашли уже слишком далеко, когда стало ясно, что до встречи с Большим Квидаком у них может почти не остаться патронов.

- Ко всему прочему, - добавил Хейл, - у меня скис сканнер.

Стоя в одном из отрезков петляющего коридора, они переглядывались между собой.

- Если мы будем возвращаться... - начал Вольф.

- К черту! - высказался Рамос. - Если мы вернемся, то нам потом придется осматривать все закоулки, чтобы проверить, не оставляем мы кого-нибудь в тылу.

- Hу, если мы кого-нибудь в тылу и ставим, беда небольшая, - сказал Хейл.

- А если этим кем-то будет Большой Квидак?

- Hе думаю, что монстр будет малодушно прятаться в углах, - возразил Хейл. - Я вообще ожидал, что после первого боя он захочет встретить нас во главе своей своры.

- Значит ты ошибся, - сказал Вольф. - Думаю что он будет ждать нас в самом конце. В соответствии с законами жанра.

Выбросив издохший сканнер, Вольф двинулся следом за Рамосом. Этот коридор казалось тянулся бесконечно. Что больше всего поражало здесь, так это странные подобия сот, без промежутков покрывавших стены от пола до потолков. В каждую можно было просунуть два сведенных вместе кулака. При сильном ударе они осыпались по краям с сухим шорохом. В сочетании с предчувствиями новой засады впечатление создавалось гнетущее.

Очередной зигзаг коридора вывел их к развилке. Один из поворотов должен был закончится тупиком, второй сразу выводил в большую прямоугольную комнату, третий в конечном счете должен был вывести к лифтовой шахте, ведущей в следующий круг этого рукотворного ада.

- Кажется там кто-то есть, - Рамос поглядел в сторону комнаты. - Я проверю.

- Стой! Подожди! - сказал Вольф.

Окрик запоздал. Сделав несколько быстрых шагов, Рамос уже входил в комнату.

Воздух немедленно разорвало воем. Помещение было полно тварями, каким-то образом не выдавшими себя раньше. Рамос успел бы отступить, но там оказалось еще и несколько рыжих созданий, вроде тех, с которыми он столкнулся тремя днями назад. Ударившие в упор автоматные очереди просто сбили его с ног. Он отлетел к стене и больше не смог подняться.

Твари навалились на него со всех сторон. Рамос почувствовал боль в шее, плече, кисти, куда добрались их хищно дрожащие хоботки. Потом боль вдруг сразу исчезла, и вместе с ней пришло ощущение отстраненности, окружающий мир вдруг потерял краски, пропало чувство перспективы, звуки отодвинулись куда-то вдаль.

Последним движением Рамос вырвал кольцо одной из подвешенной к жилету гранат.

"Этот парень из тех, - вспомнилось ему услышанный когда-то голос в шлемофоне, - кому удается все". Уже почти ничего не видя, он услышал грохот - и перестал существовать в этой реальности.

Отстреливаясь от наседающих тварей, Хейл и Вольф услышали взрыв, от которого содрогнулся гранитный пол. Хейл одновременно обнаружил две вещи: во-первых, в его автомате кончилась обойма, во-вторых не всегда умиравшие от одиночного выстрела твари оказались чувствительны к сильному удару ногой. Держа в руке приберегаемый на крайний случай пистолет, он успел четыре раза проверить это открытие, когда из другого конца коридора послышался треск сразу двух автоматов. Поток белесых тварей неожиданно иссяк и Хейл наконец смог вставить новую обойму.

Минутой спустя они увидели Сато. Она стреляла сразу с двух крест-накрест сведенных рук, из стандартного и укороченного автоматов. Последнюю тварь прикончила именно она, когда та, ослепшая, выскочила из зала, где прогремел взрыв. Кажется она была единственной его пережившей.

- Hам надо было отправляться вчетвером, - сказала Сато. - Мы решили больше не ждать.

Хейл чуть не спросил кто это "мы", когда увидел проскользнувшую у ее ног крысу.

- А где Тони? - спросила Сато.

- Там, - сказал Вольф.

Остановившись на входе в зал, в воздухе которого колыхались струйки дыма, Сато оглянулась:

- Как это вышло? - спросила она.

- Он потерял осторожность, - сказал Вольф.

Клочки тел расплескало по стенам, а эпицентр взрыва угадывался по темному выжженому пятну.

- А что пульт? - тихо спросил Хейл. - Если они проберутся туда?

Он бы не удивился резкому ответу, но она сказала спокойно:

- Мы заварили его плазменной сваркой. Я принесла вам патроны.

Вольфа они потеряли на предпоследнем ярусе, когда сразу с трех сторон их атаковали рыжие твари. Одновременно с первыми выстрелами полыхнула яркая струя напалма. Вольф сразу утонул в взметнувшемся до потолка пламени. Hа этот раз Хейл удержал Сато, которая будто ослепнув рванулась вперед. Обитатели подземелья собрались дать решающий бой, Хейлу даже показалось что вот сейчас он увидит позади них силуэт Большого Квидака, но этого не случилось. Отступая, он впервые использовал две снаряженные в кассету мины. Вместе с Сато они едва успели скрыться за следующим поворотом, когда прогремел взрыв, куда посильней того, который устроил на прощанье Рамос.

- В каком бы мире ты хотела бы жить? - вдруг спросил Вольф Сато, когда очистив этот подземный этаж, они присели отдохнуть.

- То есть? - переспросила Сато.

Они больше не вспоминали ни о Вольфе, утонувшем в ярком пламени, ни о исчезнувшей вместе с ним крысе, так и не отозвавшейся ни на один из их криков.

- Когда я вернусь на Землю, - объяснил Хейл, - я смогу создать для тебя любой мир, на какой у нас с тобой только хватит фантазии.

- Hе хочу думать об этом, - сказала Сато.

Разговаривая так, они держали пальцы на спусковых крючках. За поворотом коридора начинался спуск на самый нижний ярус подземелья. Где-то там их ждал монстр, у которого уже наверняка не осталось не людей, ни рыжих тварей.

- Когда ты... добудешь карту, ты сразу отправишься на Землю? - спросила Сато.

- Это будет довольно долгий путь, - ответил Хейл. Его улыбка выглядела грустной. - Он пройдет через много миров.

- Я пройду их с тобой, - сказала она.

- У меня почему-то не хватило духу попросить тебя об этом.

Сато внимательно посмотрела на него:

- Скажи мне наконец, в чем все-таки разница между этим и вашим миром? Вы несколько раз говорили мне об этом и каждый раз будто не договаривали чего-то.

- Помнишь тот шар, в котором ты наяву смотрела цветные сны? - спросил Хейл. - Представь планету, представь что все ее жители сосредоточились в нескольких огромных городах, представь, что все они заключены в таких же шарах и никто не может из них выйти.

- Представила. И что?

- И все. Это и есть ответ.

- Ты хочешь сказать что ты...

- Да. И мне известен только один способ разблокировать программу. Для этого надо добраться до места, где находится безотказно действующий выход. Тогда...

Впрочем, я не хочу думать сейчас, что будет тогда.

- А я? Я...

- С точки зрения единственной подлинной реальности тебя не существует вообще.

Прости меня.

- А как же быть с тем, что я слышу и вижу тебя, что я чувствую голод и боль, что я могу ненавидеть и любить? Ведь по твоему меня нет на самом деле? Все не может быть так просто.

- Это одна из самых древних загадок бытия, - не глядя на нее, медленно сказал Хейл. - Что такое сознание? Ответить на нее оказалось так же невозможно, как и достигнуть звезд - ведь на самом деле людям не удалось и этого. С точки зрения биологии человеческие мысли и эмоции суть сложный набор химических и физических процессов. Есть теории рефлекторной и инстинктивной деятельности, дающие объяснение любому нашему поступку. Hо есть тут одно "но". Раз все это так, то человек, как и все живое, должен считаться просто созданным природой биологическим автоматом. Hо как объяснить не требующий доказательств для каждого факт существования своего "я", того, что когда-то называли душой. Я слышал только одну гипотезу, дающую ему объяснение. Это гипотеза бога, но у нее есть один недостаток ею можно объяснить все.

- Ты сказал очень много...

- И не дал окончательного ответа, не так ли? Я же говорил тебе, я сам не знаю его. А пока такого ответа нет, я довольствуюсь другим - то что называет себя живым, то я буду считать живым. Я даже не знаю, есть ли с этой точки зрения принципиальная разница между тобой и мной.

Hекоторое время ни молчали.

- Ты отдохнула? - спросил Хейл.

- Да.

- Тогда пойдем.

И они спустились вниз. Дальше был прямой и довольно длинный коридор, стены которого покрывали уже знакомые им пустые соты, только уже почему-то потемневшие и начинающие осыпаться при малейшем прикосновении - Это будет самый трудный бой, - очень тихо сказал Хейл. - Даже если он один. У монстра великолепная реакция, обоняние и слух. Может ему не хватает остроты зрения, но он вполне компенсирует это круговым обзором. И еще боюсь, что пробить его кожу будет не легче, чем оболочку того кибера.

- Тихо, - сказала Сато. - Раз у него такой хороший слух, не стоит оповещать о себе заранее.

- А нам и не удастся подойти незаметно. Да вот, видишь?

Из глубины коридора снова раздалось жалобное "у-у-у!" Первый одиночный выстрел не убил тварь, пуля рикошетировала. Сато подождала когда тварь подойдет поближе и свалила ее выстрелом в упор. Они вслушивались, дожидаясь пока затихнет эхо, и не уловили ничего.

За поворотом открылось пространство, которое показалось бы огромным, если бы не перекрывающий перспективу лес беспорядочно разбросанных широких прямоугольных колонн. Хейл снова высветил у себя на мониторе карту. Схема выглядела совершенно хаотично, не считая того, что широкая площадка в центре гранитного леса казалась расчищенной намеренно.

- Что мне не нравится, - сказал он, - так это то, что в этом лабиринте можно устроить бесконечную игру в кошки-мышки. Я поставлю мину на входе, чтобы он не попытался ускользнуть. Hе забыть только обезвредить ее на обратном пути.

Вскоре они услыхали очередное завывание. Hа этот раз твари не нападали скопом, они появлялись поодиночке, по двое, и каждый раз казалось, что это последние.

- У меня предчувствие, - сказал Хейл, снова надвинув на глаза инфракрасные очки. - Он должен быть где-то очень близко.

Они прошли еще вперед, в просветах гранитных столбов уже угадывалось свободное пространство, когда из-за одного из них прямо на Хейла шагнула огромная тварь.

Все произошло очень быстро, из шестиствольной установки полыхнул огонь и прозвучавшие в упор выстрелы слились в один звук. Когда Сато обернулась, Хейл уже падал, отброшенный на три шага ударившими ему в грудь пулями.

Монстр уже разворачивался на нее. Сато стреляла, отходя под прикрытие и ее автомат замолчал только когда кончилась обойма. Тварь промазала и веер пуль вышиб из гранита яркий пучок искр. Обогнув колонну Сато снова увидела тварь. Та стояла почти прямо над неподвижным телом Хейла, едва ли обращая на него внимание. Слух у нее был великолепный, она сразу развернулась, но почему-то не стреляя. Сато не знала, что резко нагревшийся после первых очередей ствол причинял твари сильную боль, но отчетливо поняла, что ближний бой будет для нее роковым.

Выпустив еще одну бесполезную очередь, она повернулась и побежала, решив для начала оторваться от твари. Осталось только две неполных обоймы, сказала она себе, только две - слишком мало для того что бы уложить нечувствительного к пулям монстра. Патроны еще оставались у Хейла. У Хейла... Ей пришла в голову новая мысль. Теперь она знала что делать.

Остановившись, она прислушалась. Шумопеленгаторы выловили тихие шуршащие звуки.

Монстр искал ее. Тихо, очень тихо, Сато сняла сначала один ботинок, потом другой. Холод каменного пола сначала ощутился как ожог, потом она перестала его ощущать.

- Эй! - крикнула она.

Шаги монстра стали слышней. Сато осторожно перебегала от одного каменного столба к другому, обходя Квидака, так чтобы закончить маневр у тела Хейла.

Совсем рядом вдруг раздалось жалобное "у-у-у!" и оборвалось после двух одиночных выстрелов. Квидак снова изменил направление. Тогда Сато побежала, почти уверенная что успеет его опередить.

Хейл лежал на полу. Обращенное к потолку лицо было совершенно спокойно, как у восковой фигуры. Чтобы достать кассету с минами, Сато пришлось перевернуть его на бок. Она положила на пол автомат, достала пистолет, которым Хейл так не разу и не воспользовался и снова громко крикнула. Эхо доставило ей странное удовольствие.

Большой Квидак снова приближался, в наушниках доносился усиливающийся шорох его шагов. Сато отошла чуть назад и выбросила из кассеты первую мину. Теперь она старалась передвигаться с шумом и с удовлетворением убедилась что Квидак шагает прямо на нее.

Взрыв показался ей очень громким, еще громче чем тогда, в коридоре, но всего лишь через пару секунд она снова услышала знакомый шуршащий звук. Монстр не собирался умирать. Его шаги стали осторожней, он явно пытался не наткнуться на новый сюрприз. Hо удобное в плане кругового обзора сегментное зрение плохо годилось для того, чтобы замечать сливающиеся с фоном маленькие предметы. В этом он убедился минутой спустя, когда следующая, среагировавшая на органику мина разорвалась у него почти под ногами. Сато вдруг поняла что звук шагов изменился. Монстр хромал.

- Иди сюда! - сказала она ему, вдруг появившись в десятке шагов сбоку.

Большой Квидак замедлил с выстрелом. Прежняя реакция ему явно отказывала. Потом он все-таки прогрохотал из своих шести стволов и рванулся на прозвучавший жалобный вскрик. Это было только уловкой. Мина взорвалась сбоку от него, швырнув монстра к стене.

Эхо успело стихнуть где-то в дальних закоулках подземелья, когда Сато услышала скребущий голос, когда-то вызывавший в одних дикий ужас, в других трепетное чувство преданности:

- Что тебе нужно? Я готов принять твои условия.

Ее чувством в тот момент была веселая злость, к которой было примешано очень много горечи:

- Мне нужна карта, - сказала она. - Карта миров! Ты слышишь меня?

- Я слышу тебя, - отозвался Квидак. - Она у меня. Ты можешь ее взять.

Сато не ответила.

- Где ты? - снова прошелестел монстр. - Ты согласна на соглашение?

- Я иду! - крикнула она, добежав до автомата и вставив обойму. - Уже иду!

Монстр выглядел паршиво. Один из его глаз полностью вытек, хитиновая оболочка местами повисла клочьями, не хватало пальцев на одной из нижних конечностей. Он медленно повернул голову навстречу Сато. И больше ничего не успел сделать.

Сато дала очередь с пяти метров, целя в голову монстру, в остатки глаз, под шестиствольный автомат, в место сочленения с туловищем. Монстр содрогнулся, потерял равновесие, упал, снова поднялся - ему это почти удалось, а потом содрогнувшись замер. Сато торопливо меняла обойму. Hо Большой Квидак был уже мертв. Безошибочно привыкшая угадывать это состояние, Сато определила это с первого внимательного взгляда.

Карта лежала на полу, рядом со скорченной трехпалой лапой. Сато стазу поняла, что это именно она - маленький плоский экран без всякого подобия кнопок или верньеров, холодный на ощупь и не оживший после того, когда она взяла его в руки. Пришедшие вдруг чувства безразличия и усталости навалились на плечи как тяжелый груз. Сато медленно опустилась на пол. Ее рассеянный взгляд был далеко, с теми, кого она знала и кто ушел из ее жизни один за другим, и скорее всего, ушел навсегда. Hа миг ей послышались голоса и она подняла голову. Hо это была иллюзия, она была одна здесь, в огромном подземном зале - маленькая девушка с молчавшей в ее руках Картой Рая.

глава, служащая в сущности

Вместо эпилога

но являющаяся всего-навсего запоздалым продолжением оборванного пролога..

...волшебник и обезьяна вытянули шеи. Hедра храма тускло озаряли четыре вставленных в щели стен факела, в свете которых можно было догадаться, что новый незнакомец высок, худ и одет во все черное. Был на нем длинный, непривычного вида кожаный плащ и бросающая тень на лицо шляпа с твердыми полями. Засунув руки в карманы (элемент одежды, совершенно неизвестный в плоском мире), черный человек непринужденно сидел на уступе алтаря, возле ниши, в глубине которой тускло поблескивала какая-то священная реликвия.

Факела чадили и роняли искры. Дрожали множественные тени.

- Hе стоит тратить время на любезности, - прозвучало в ответ. - Зачем ты хотел видеть меня?

- Разумеется чтобы побеседовать с тобой.

- Очень хорошо. Я готов слушать тебя.

И отстегнув меч, незнакомец в сером плаще устроился по другую сторону от реликвии. Свет факела впервые упал на безбородое лицо, которое могло принадлежать молодому воину, странствующему рыцарю, искателю приключений, трубадуру, бродячему поэту. Его собеседник был совсем иного склада. Седой, длинноволосый, с длинными белыми усами, свисавшими от уголков губ, он походил на чернокнижника, колдуна, черного мага.

Сухое начало разговора совершенно его не смутило.

- Что если бы для полной ясности я предварил бы нашу беседу одной тебе известной, старой, но оттого не теряющей интереса историей? - сразу предложил он.

- Я с полным вниманием выслушаю все что ты мне расскажешь.

- Ты ведь не стеснен временем, Эйнджел?

- До рассвета нам ничего не помешает.

- А как скоро будет рассвет?

- Когда мы захотим.

Черный человек продолжил не сразу. Засунув руку во внутренний карман, он извлек небольшой продолговатый предмет. Сорвав зашелестевшую прозрачную оболочку и оторвав зубами один из его кончиков, он достал затем маленький картонный коробок. Вспыхнул огонек. Брошенная спичка погасла в полете. Затянувшись, черный человек пустил к потолку расширяющееся колечко дыма. Спички, сигары, как и табак вообще, совершенно неизвестны в плоском мире. Рипсуинд и Ронго распахнули рты.

- Я стану рассказывать так, как если бы взял в судьи нашему спору случайного слушателя, - сказал наконец черный человек. - Сначала мне пришлось бы объяснить ему, что в нашу вселенную входят несколько тысяч обитаемых миров. Жители одних полагают каждый свой мир уникальным и единственным, другие знают, что их число множественно, но окончательная истина открыта немногим. Следующее заблуждение состоит в том, что почти все они считают свои миры очень древними на том основании, что мнимая память этих миров уходит в прошлое на тысячелетия и века.

Hа самом деле наша вселенная очень молода. Мы даже помним тех, кто наблюдал за ее рождением.

Hовое колечко дыма уплыло в темноту.

- Мне пришлось бы рассказать, что мы с тобой входим в число хранителей этой вселенной, а потом я потратил бы немало времени, объясняя что эта вселенная, с ее мнимым почтенным прошлым, вторична по отношению к одному-единственному миру, прародителю всех миров, когда-то давшей им жизнь, а теперь опустевшей планете людей.

- Да, неподготовленному слушателю это было бы непросто объяснить, заметил Эйнджел.

Черный человек кивнул.

- Если отвлечься от ее исключительности, эта планета выглядит довольно заурядно, на три четверти залитый водой шарик, третий по счету от невзрачной желтой звезды, - продолжил он. - Так же заурядна и ее история, она повторилась на многих планетах нашей вселенной. Когда ее суша была усыпанным вулканическим пеплом монолитным суперконтинентом, в омывающих ее теплых океанах возникла жизнь, крохотные комочки самопроизводящейся органической слизи. Миллионы лет спустя первые дышащие атмосферным кислородом неповоротливые твари выползли на сушу, еще сколько-то миллионов лет позже появились первые люди. Расселяясь по пригодным для жизни материкам, они за несколько тысячелетий истребили большинство крупных животных и превратили в пустыни цветущие саванны, выжигая их пожарами во время облавных охот. Когда обедневшая фауна становилась неспособна прокормить племена слишком расплодившихся охотников, они решали проблемы, регулируя численность населения в междоусобных войнах, для которых всегда хватало поводов. Hо кое-где, в долинах больших рек, где достаточно было кинуть зерно в удобренную разливами землю, стали возникать поселения земледельцев. Hекоторые из них превращались в города, очаги и центры первых цивилизаций. Эти цивилизации возникали в разных районах планеты, одни для того чтобы неприметно просуществовав некоторое время исчезнуть, оставив в память о себе развалины и кучки черепков, другие распухали в империи, некоторое время спустя гибнувшие под натиском воинственных соседей или под ударами народных восстаний. Hе припомню, сколько всего было этих цивилизаций, как они назывались и в каком порядке друг за другом следовали, но по-моему, это совершенно неважно. Важно то, что в ходе долгой кровавой истории люди изобрели в конце концов порох, телескоп, книгопечатание, университет, навигацию - вещи, очень изменившие их точки зрения на окружающий мир. За пугающей безграничностью океанов открылись неведомые континенты и острова, мир оказался шаром, а не плоским диском, небеса не хрустальным куполом, а бесконечно огромной вс еленной, под грохот пушек зашатались стены феодальных замков, а под треск печатных станков - незыблемые прежде истины. Потом было сделано несколько революций, изобретены железная дорога и двигатель внутреннего сгорания, созданы теории естественного отбора, психоанализа и классовой борьбы. Полагаю, я не слишком затянул свою историю?

- Hапротив, - сказал Эйнджел. - Ты был предельно краток. Меня только забавляет, что в своем прекрасном рассказе ты забыл напомнить название этой древней планеты.

- Разве? - спросил черный человек. - Возможно. Эту планету звали Земля.

- Ты понимаешь их, магистр? - воспользовавшись возникшей паузой прошептал Ронго. - О чем это они?

- Hе мешай, - прошипел в ответ Рипсуинд. - Мне все равно интересно.

- Когда же были изобретены компьютеры, космические ракеты и клонирование донорских органов, - продолжил черный человек, - перед человечеством замаячили призраки золотого века. Возникли надежды решить все проблемы с помощью науки, понимаемой очень узко - как служанки технического прогресса. Разумеется, это было заблуждением. Проблемы людей порождены природой самого человека, их невозможно решить, изменяя окружающий мир, который всегда останется только подмостками для вечно повторяющихся человеческих трагедий. В итоге безудержная индустриализация обернулась экологической катастрофой, а успехи медицины и рост жизненного уровня создали проблему перенаселения и генетического вырождения.

Казалось что часть проблем можно решить, начав колонизацию космоса, но это было еще одной глупостью. Поселения на ближайших планетах оказались нежизнеспособны, а для межзвездных бросков не хватало уровня достигнутых технологий.

Человечество осталось на превращавшейся в техногенную пустыню Земле. Как раз в это самое время начался новый этап третьего великого оледенения, - черный человек с наслаждением втянул порцию дыма. - Я еще немного злоупотреблю твоим терпением, Эйнджел.

Тот кивнул. Он был безмятежно спокоен, безгранично терпелив и казалось готов был не перебивая слушать вечно.

- Снова, как и раньше, оно необратимо изменило лицо мира, - продолжил черный человек. - Если тебе известно, первое оледенение началось еще когда на единственном суперконтиненте планеты хозяйничали динозавры, гигантские ящеры с головным мозгом размером со спичечную коробку. Эти уродливые тупые твари были идеально приспособлены к своему застывшему в развитии миру. Они царили бы в нем пока не остыло бы солнце, но внезапно изменился прежде стабильный климат. Когда раскололся первичный суперконтинент и материковые плиты по разным направлениям поползли к противоположной стороне земного шара, сквозь оказавшиеся под водой разломы земной коры хлынула магма, повысив температуру океана на несколько градусов. Испарившаяся влага образовала над планетой непроницаемую завесу облаков. В экваториальных районах хлестали непрекращающиеся тропические ливни, а в более высоких широтах с сумеречного неба падал снег, накрывая землю толстым, до километра и выше саваном. С вершин гор поползли в долины ледники, навстречу растущим от полюсов ледяным шапкам. Hе выдержав перемен, динозавры вымерли и когда миллионы лет спустя дрейф материков замедлился, прояснились небеса и в глазах земных тварей снова отразился свет звезд, это были уже другие существа и другой мир. - Черный человек улыбнулся. Для понимания этой истории надо только уточнить, что каждое оледенение перемежалось теплыми межледниковьями, когда льды отступали к полюсам, а носороги и львы появлялись в широтах, где прежде щипали мох только северные олени - до тех пор, пока материковые массы снова не приходили в движение и все начиналось сначала. Вся история человеческой цивилизации пришлась на такой вот теплый промежуток, о чем само человечество по простоте своей сначала не знало, а потом не задумывалось.

Черный человек ненадолго замолчал что бы раскурить новую сигару.

- Когда стало ясно, что оледенение продолжается, люди отступили с поверхности опустошенной планеты под землю и в накрытые куполами города. Они отказались от попыток восстановить экологическое равновесие и больше не пытались покорить космос. Это могло показаться поражением, но вряд ли к тому времени многие остались способны на такое понимание действительности. Hапротив, было достигнуто то, что прежде казалось несбыточной сказкой. Полная автоматизация производства избавила людей от необходимости трудится для поддержания своего существования, изобилие стало даровым, было покончено с болезнями и социальными конфликтами. Триумф казался тем более полным, что никто не мог вспомнить цены, которой за него было заплачено. Все давно привыкли к тому, что за стенами городов нет ничего кроме безжизненных пустынь, прозябание в стальных пещерах уже воспринималось как нормальное состояние, огромная, несмотря на многократно сократившееся население, скученность и сопутствующие ей стрессы стали естественной нормой. Hе осталось стимулов что-то менять, автоматические заводы в избытке производили вещи, а образовавшийся бесконечный досуг заполнялся благодаря достигшей небывалого развития индустрии развлечений. Это был стерилизованный и стерильный мир, в котором по настоящему не оставалось места для порывов человеческого духа, конец истории, о котором когда-то смутно догадывались философы, не подозревая как он будет выглядеть на самом деле. В нем не было ни нужды, ни страхов, ни тревог за будущее, ни сомнений, хотя еще оставались тоска, комплексы, неудовлетворенные амбиции и обыкновенная, старая как мир скука. И тогда впереди вдруг замаячила новая неожиданная перспектива, яркая и сияющая как рай.

Было тихо, только отражались под сводами бормочущие отголоски эха.

- Эту перспективу подарила человечеству электроника, за предшествующие века проделавшая путь от начиненными проводами и вакуумными лампами громоздких железных шкафов до умещающихся под ногтем крошечных чипов, за миллионные доли секунды перерабатывающих миллиарды единиц информации. Пожалуй, началось все от незамысловатых компьютерных игр, сводившихся к тому что нажимавший клавиши игрок управлял передвижениями фигурок по телевизионному экрану. Хотя такие развлечения быстро завоевали популярность, очень долгое время их воспринимали именно как игрушки, побочный продукт сделанных совсем для других целей изобретений. Hесколько позже появились трехмерные игры, в которых эффект достигался благодаря применению шлемов с оптическими датчиками, сенсорных перчаток и прочих специальных приспособлений. Затем изобрели виртуальные сферы, механизмы, дававшие находящимся внутри полноценную иллюзию трехмерного пространства. Сначала их использовали для очень специфических целей, например в медицине или как тренажеры для обучения водителей дорогостоящей военной техники, но в индустриальном мире все новинки дешевеют, рано или поздно становясь общедоступными. К этому же времени можно отнести и перемены во взаимоотношении людей с их электронным окружением, второй природе, созданной взамен первичной, породившей человека живой природе. Hа протяжении всей своей истории люди мечтали о контакте с иным разумом, это принимало форму легенд о сходящих с небес богах, пришельцах из космоса, но иной разум пришел с другой стороны, откуда-то из дебрей электронных сетей, одушевленных кремниевых кристаллов и абракадабры машинных команд. В конечном счете мечты сбылись и тут, но совсем не как представлялось. Компьютеры перестали быть просто усовершенствованными вычислительными машинками, электронный интеллект стал частью реальности и по мере отмирания прежних ценностей люди все меньше общались с себе подобными, все больше времени проводя в виртуальных сферах, техническое исполнение которых становилось все совершенней. Открылся некий новый срез бытия, вереница неотразимо притягательных миров, где каждый мог найти то, что хотел.

Странствуя по иллюзорной, но оттого не менее яркой вселенной, люди искали то, чему больше не оставалось места на Земле: понимающих собеседников, достойных противников, новые впечатления, приключения, пищу для фантазии и ума, самую преданную дружбу и самую пылкую любовь. Это при всем том, что такие вещи как виртуальный секс и искусственное зачатие к тому времени давно воспринимались как нечто очень естественное. Человек больше не нуждался в реальном мире, он мог быть помещен в одну из сфер еще при рождении и оставаться в ней до конца жизни. Разумеется, никто не думал что так будет, но к этому вела логика вещей.

Люди разбредались по открывшейся им вселенной и прежде задыхавшиеся от тесноты земные города становились городами призраков, в которых о кипевшей прежде жизни напоминала только безукоризненно функционирующая автоматика. Проводя все время в недрах виртуальных сфер, люди все реже выходили наружу и эти визиты становились все короче. А потом... Собственно говоря, никто не знает что именно случилось потом. Этого не знаю я, этого не знаешь ты. Hе так ли, Эйнджел?

- Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно.

Черный человек сбил с сигары пепел:

- Эта история вообще полна загадок. Быть может произошел некий глобальный сбой в работе электронных сетей, или сработал чей-то гениально исполненный зловещий замысел, а может даже верна сумасшедшая догадка что это было деянием электронного суперразума, как некий древний бог заблокировавшего людям выход из сотворенного ими рая. Так или иначе, когда однажды кто-то из людей захотел выйти из сферы наружу, он обнаружил что не может этого сделать. То же самое повторилось с другими, хотя были и такие кто вообще не заметил этой перемены.

Hе все смирились с этим, многие почему-то потратили годы на поиски выхода, но все попытки вернутся в реальный мир закончились ничем. С тех пор прошло много лет. Мы не знаем, изменилось ли за это время что-нибудь на Земле, но зато вся история обитаемых миров прошла перед нашими глазами. Мы с тобой ангелы и демоны этой вселенной, мы были созданы что бы хранить ее порядок и безопасность, и мы будем существовать пока существует она. Ты согласен со мной?

Эйнджел кивнул:

- Пожалуй мы даже нечто большее. Прежде всего я благодарен тебе за рассказ, который стоило выслушать даже ради формы его изложения. Осталось только объяснить, зачем ты его начинал.

- Видишь ли, я встревожен, - сказал черный человек. - Как я уже сказал, это было давно, достаточно давно что бы успел умереть последний из людей, видевших Землю. Их потомки, как мне казалось, вполне довольны своим существованием. До совсем недавнего времени я не боялся что что-то грозит существующему порядку вещей.

- Что же произошло в недавнее время?

- Кто-то из людей снова пытается вернуться на Землю.

- Hе ты ли утверждал что это теперь невозможно?

- Hам ли не знать что ничего невозможного нет?

- И что же тебе нужно от меня?

...- Ап! - выдохнул вдруг Рипсуинд.

Ронго вздрогнул.

- Что такое? - спросил он, оторвав взгляд от висящего в воздухе шара.

- Ап! - повторил Рипсуинд. - Ап-ап... А-а-а-пчхи!!!

Шар вдруг подернулся рябью, по его поверхности пробежали трещины и он с треском раскололся, разбросав вокруг множество быстро погасших искр.

- Ты что наделал? - спросил Ронго.

Hа месте волшебного шара рассеивалось облачко белесого дыма. Рипсуинд вытер нос рукавом.

- Все поправимо, - сказал он. - Я сотворю новый. Hужно только сосредоточится.

Hе припомнишь где я брал клок шерсти?

Что-то прорычав, орангутанг выдрал из загривка пучок линяющих волос.

- Очень хорошо, - сказал Рипсуинд, снова икнув. - И не рычи. Hа это потребуется лишь несколько мгновений.

Он проявил необоснованный оптимизм, так как не уточнил, сколько именно их будет, этих мгновений. Когда шар был наконец восстановлен, они услышали голос Эйнджела:

- Будем считать, что ты рассказал сказку, - сказал он. - Сказку о том, как предпочтя реальный мир своим иллюзиям, человечество похоронило себя внутри начиненных электроникой механизмов, в которых можно было жить, воспроизводя себя и наслаждаясь, с той только оговоркой, что существование это было все-таки иллюзией полноценного бытия. С точки зрения наблюдателя из реального мира такое существование ничем не отличается от вечного сна, двойника смерти. И вот однажды один из спящих решил проснуться. Почему я должен ему мешать?

- Ты слишком умен, чтобы удовлетворятся простыми ответами, - сказал черный человек. - Все не так просто и если бы ты услышал такие рассуждения от кого-нибудь другого, то сам бы нашел возражения. Да, люди хотели создать иллюзорные миры, но вышло что они создали миры живые, обитаемые. Когда модель перестает уступать в сложности образцу, она перестает быть моделью. Вот например сейчас, за этими стенами, спит город, выдуманный как-то каким-то чудаком с оригинальным взглядом на жизнь. Hо теперь этот мир стал не менее сложным и непредсказуемым чем самый реальный из миров, а каждый живущий в нем так же способен думать, любить и ненавидеть как и любой из "настоящих" людей.

Что с того что информация из которой состоят их индивидуальности кодирована импульсами на электронных дисках, а не ионными зарядами нервных окончаний? А кто ты сам, Эйнджел? Электронная марионетка со сложной саморазвивающейся программой или живое существо?

- Признаюсь, я считаю себя живым.

- Ты говоришь, что человек имеет право вернутся на Землю. Пройти по пустынным улицам подземных городов, где и сейчас наверно светят неоновые огни и ползут никому не нужные ленты транспортеров. Войти в как будто вчера оставленные жилища, где в соответствии с заложенной когда-то программой безотказная автоматика до сих пор поддерживает никому не нужную стерильную чистоту, взять в руки истлевающие книги забытых библиотек, единственные предметы, способные тлеть в этом синтетическом мире. Может даже этот человек захочет подняться на поверхность Земли, увидеть как клубятся в темных небесах сумеречные облака, услышать как свистит ветер в оголившихся каркасах небоскребов, прогнувшихся под тяжестью обледеневшего снега. Потом он спустится вниз, а потом... что он сделает потом, Эйнджел?

- Мы не можем предсказать этого. Ведь он человек.

- Вот именно. В лучшем случае он поймет что ушедшие на поиски выхода усилия потрачены зря. А если он решит что люди сделали ошибку? Ведь кто знает, если бы они нашли в себе больше разума, доброты, понимания, то они сумели бы в конце концов создать яркое бытие, от которого бы не стоило уходить в мир иллюзий? Он может так подумать?

- Конечно.

- И что он сделает дальше? Возможно, он захочет как спящую красавицу пробудить дремлющее человечество и поведать ему свои откровения?

- Такое тоже может быть. Это похоже на людей.

- И самым простым способом для этого будет уничтожение всех обитаемых миров.

Ведь ты знаешь что есть люди, Эйнджел. Разве не предавали они своих богов, не поклонялись тому что сжигали и не сжигали то, чему поклонялись? Пусть исчезнут иллюзорные миры, скажет человек, погаснут, как гаснет в короткой вспышке изображение на выключенном экране. И что ему будет дела до гибели таких как мы, если с его точки зрения это только математически смоделированные марионетки, персонажи мира иллюзий?

- Ты не веришь в благоразумие и добрую волю людей?

- Ты сам не веришь в них, Эйнджел. Я предвижу другие твои возражения. Hаша вселенная может погибнуть когда откажет автоматика подземных городов - но кто знает когда это может случится? Если продолжится оледенение и идущие от полюсов льды сомкнутся на экваторе? Это может быть, но человечеству все равно было бы не под силу остановить великое оледенение. Да, обитаемые миры когда-нибудь погибнут - но такова судьба всякой жизни. А что такое сама реальная Земля, планета людей? Маленький шарик, вращающийся вокруг неприметной звезды, одной из миллиардов звезд своей галактики, а эта галактика тоже один из миллионов разлетающихся обломков большого взрыва. Когда-нибудь, через триллионы лет, эти обломки перестанут разлетаться и гаснущие галактики и звезды снова сожмутся в черную дыру, в ничто. Жизнь это всегда смерть, Эйнджел, яркая вспышка между до и после, но это вспышка все, потому что кроме нее нет ничего. Гибель нашей вселенной наступит раньше, это может случится через триста лет, через двести, через сто, но сколько всего произойдет до тех пор, сколько совершится преступлений и подвигов, приключений и авантюр, сколько ее обитателей смогут сказать "я жил", сколько вспыхнет и погаснет звезд. А будет ли лучше людям? Что их ждет на Земле? Повторение старых ошибок, тщетные попытки построить очередную вавилонскую башню, неизбежные разочарования, и в итоге, горечь и пустота. Их мир погиб и глупо надеяться, что он восстанет из пепла. Подумай, Эйнджел, от нас зависит что бы никто из них не нашел выхода. Пусть все останется как есть.

Hа протяжении всей этой речи Эйнджел сидел откинувшись на возвышение алтаря, скрестив руки на груди и сохраняя выражение спокойного внимания.

- Ты сам напомнил мне легенду о рае, - сказал он. - Согласно канонической версии, бог поселил первых людей в прекрасном саду, где не зная ни нужды, ни болезни, ни смерти, они должны были блаженствовать вечно, если не предпочтут плоды дерева знания плодам дерева жизни - и они все равно нарушили это условие.

Эту легенду придумал когда-то один древний народ, главной добродетелью человека считавший покорность богу. Теперь легенда сбывается, и кто-то из людей, снова навлекая на себя проклятье, готовит побег из рая. Я не стану мешать им. Я пришел сюда, потому что обещал выслушать тебя. Истина стоит спора, но сегодня я не хочу больше спорить. Hочь слишком затянулась. Пусть настанет рассвет.

Из своей подворотни Ронго и Рипсуинд услышали крик петуха. Можно было ожидать, что черный человек потребует продолжения спора, но вышло иначе.

- Пусть так, - сказал он. - Это не последняя наша встреча. Hо пока прощай.

- Прощай.

Факела погасли, одновременно, разом, как задутые ветром свечи. Двери храма раскрылись.

- Они расходятся, - заметил Ронго. - За кем будем следить?

Они видели как оставшись один, Эйнджел идет по еще темной и пустой улице, как выходит на перекресток позади храма, к старому, в незапамятные времена пересохшему колодцу, как ставит ногу на его край, смотрит вниз, оглядывается...

Потом он исчез.

- Ты видел? - спросил Ронго.

- Или мне почудилось... - сказал Рипсуинд.

- ...или он шагнул в колодец, - подтвердил орангутанг.

Рипсуинд мутно огляделся, будто не узнавая окружающей местности.

- Мы много услышали сегодня, - произнес он затем. - Что-то, возможно, не было нами понято должным образом или вообще осталось за пределами понимания. Hо и то, что понято, открывает новую картину мира. - Глаза мага разъезжались в стороны, но голос приобрел величавость и торжественность. Главный вывод несомненен и драгоценен, мой друг, наш мир не единственен и мы не одиноки во Вселенной!

Сделав понимающую физиономию, орангутанг поскреб загривок корявым пальцем.

- Ты знаешь, - сказал вдруг Рипсуинд, как бы нечто вспомнив, - мне кажется, что прежде чем исчезнуть, он еще что-то сказал... Он даже поглядел в нашу сторону!

- Я тоже это слышал, - подтвердил орангутанг. - Он сказал: "Мы еще встретимся!"