Карусель душ

Впервые в жизни я оказалась одна в центре большой палатки. Я отправилась на поиски Элли и оказалась здесь, где свет был выключен, не было видно серых лиц, и шоу временно закончилось.

В комнате было холодно, и единственный прожектор освещал центральное кольцо сверху. Я стояла в центре, с благоговением глядя на верхушку палатки. Она казалась намного больше, когда была пустой.

Я бродила по округе в поисках своего друга, но на самом деле мне хотелось еще немного разузнать. Я побывала на нескольких аттракционах, но не набралась смелости опробовать один из них, какими бы заманчивыми ни были операторы.

В конце концов я нашла дорогу сюда, и все, что я могла сделать, это смотреть на большую деревянную платформу, которая простиралась над центральным кольцом. Сбоку, между двумя соседними секциями трибун, была приставлена лестница. Я целую вечность не была в цирке, но помнила основы представлений, которые видела в детстве.

Накануне вечером мы были увлечены разговором во время выступления на трапеции, так что мне так и не удалось увидеть Элли во всей ее красе. Я пообещала себе, что исправлю это и досмотрю полностью ее следующее выступление.

Я улыбнулась про себя, поняв, что это означало. Если я планировала быть здесь на следующем выступлении, то это означало, что я действительно укрепилась в своем решении остаться здесь.

Слова бабушки звучали в моей голове снова и снова.

— Ты найдешь это, Блубелл. Ты просто должна доверять крови Лаво, которая течет в твоих венах.

Она была права, и я собиралась последовать ее совету и принять эту новую жизнь после смерти.

Я очнулась от своих мыслей и взволнованно подошла к лестнице, которая вела на деревянную платформу. Я глубоко вздохнула, прежде чем поставить ногу на первую ступеньку, затем продолжила подниматься, пока не достигла вершины.

Ветер из открытой секции на козырьке палатки хлестал меня по ушам, принося с собой шелестящий звук, похожий на океанскую волну, разбивающуюся о берег, смешиваясь с далекой музыкой, которая играла всю ночь.

Было так приятно находиться здесь, высоко в небе, над всеми остальными, как будто я окунулась в момент чистого блаженства и свободы, где ничто не имело значения, кроме ощущения единства с самим собой впервые за то, что казалось двумя отдельными жизнями.

Пустые сиденья уходили далеко в тень, но свет все еще плясал на пылинках, которые висели в воздухе под прожектором, как мерцающие звезды, рассыпанные по темному небу. Отсюда он казался намного выше, чем выглядел снизу.

Я немного занималась гимнастикой, когда была помладше, но не до такой степени. Я была довольно уверена в контроле своего тела и высоте, но я была далека от того уровня уверенности, который необходим для выступления. Тем не менее, я даже не испугалась. Технически я даже не была жива, так что, даже если бы я рухнула на землю, имело бы это значение?

С вновь обретенной уверенностью, клокочущей внутри меня, я выпрямилась и расположилась как раз под одной угловой перекладиной трапеции, ближайшей к платформе. Одни из качелей были больше остальных, и вокруг них было кольцо, за которое я могла держаться, чтобы не упасть.

Я отпустила остальные качели, прежде чем схватить ту, которая мне была нужна. Я хотела убедиться, что в наличии есть другие веревки, если мне понадобится вернуться на платформу. Все, что мне нужно было бы сделать, это подойти к нему и взобраться наверх.

И снова мне пришло в голову, что я могу упасть с этой штуковины, если сделаю неверное движение. Но, опять же, это была не совсем ситуация жизни и смерти. Я уже была там и делала это.

Посмеиваясь про себя, я схватила качели, которые хотела, и поставила на них ноги, крепко держась за кольцо. Затем другой рукой я отцепила веревку от платформы. Я вскрикнула, когда качели на трапеции тут же опустились вместе со мной. Мой желудок подступил к горлу, и ветер растрепал мои распущенные волосы.

К тому времени, когда качели достигли максимальной скорости, они опустились, а затем снова поднялись по другую сторону центрального кольца. Я осторожно приняла сидячее положение, свесив ноги с края сиденья. Качели продолжали раскачиваться в воздухе взад-вперед, пока мне не показалось, что я лечу.

Я чувствовала, что Теодор и Баэль смотрят на меня из тени внизу, наблюдая, как я раскачиваюсь в воздухе. Я понятия не имела, как долго они пробыли на этих трибунах, но я знала это так же точно, как знала, что останусь здесь. Я открыла глаза, странное притяжение направило мой взгляд к паре затемненных кресел, где одиноко сидели две высокие тени.

— Не стесняйтесь, мальчики! — Поддразнила я, смеясь, сильнее раскачивая качели. Мое свободное платье бирюзового цвета развевалось вокруг меня, как прозрачные крылья бабочки. Я никогда не чувствовала себя такой раскованной. Могу поклясться, что чувствовала их веселье даже с такой высоты.

Откидываясь назад, я раскинула руки, как птица, и выгнула спину навстречу небу. Ощущение невесомости только усилилось, и я не могла удержаться от смеха над этим порывом. Затем, когда качели на трапеции снова понесли меня вперед, я почувствовала сильную хватку вокруг своей талии.

— Осторожнее там, Дорогая, — прошептал Баэль мне на ухо, устраиваясь на качелях позади меня. Его тело было плотно прижато к моему, и его большие руки крепко обхватили мою талию. Я поняла, что никогда не устану от его странной магии.

Я прислонилась к нему спиной, ощущая тепло его тела напротив своего. Это было успокаивающим и все еще новым одновременно. Я откинула голову ему на плечо, когда мы вместе закачались в воздухе.

— Я не ожидала компании, — сказала я.

Баэль уткнулся лицом в мою шею, посылая приятную дрожь по моему позвоночнику. Я вытянула шею, позволяя ему прикоснуться к моей обнаженной коже. На моих губах появилась довольная улыбка.

— Мы не могли позволить тебе получить все удовольствие, — прошептал он, прикусив меня за затылок.

Пока мы раскачивались взад-вперед в воздухе, я почувствовала, как по мне пробежал другой трепет. Теперь дело было не только в волнении от полета. Речь шла о моей свободе делать все, что, черт возьми, я захочу, когда здесь никто не скажет мне «нет». Я могла бы заполучить и Баэля, и Теодора, и никто не шептал мне на ухо, что это неправильно — хотеть двух мужчин. Это была та свобода, которой я всегда жаждала.

Качели резко замедлились и начали опускаться. Я резко втянула воздух и вцепилась в канаты. Мы спускались невероятно быстро, замедлившись только тогда, когда достигли земли. Качели натянулись ровно настолько, чтобы мои ноги болтались над землей. Я посмотрела вверх, мои глаза расширились при виде удлиненных веревок. Должно быть, это был еще один трюк Баэля.

Взгляд Теодора был подобен физической ласке. Он продолжал наблюдать за всем, что мы делали. Я едва могла разглядеть его в темноте за пределами света прожектора, но мне и не нужно было его видеть. Всякий раз, когда он находился со мной в одной комнате, на меня приходило осознание.

— У вас, ребята, неплохо получается убеждать, — сказала я с широкой улыбкой. Настоящей улыбкой. Было так чертовски приятно улыбаться.

Баэль усмехнулся, целуя меня в щеку.

— Мы стремимся нравиться.

По щелчку пальцев Баэля мои ноги раздвинулись, хотя я и не прилагала сознательных усилий, чтобы сделать это самой. Ощущение было такое, словно невидимые руки ласкали внутреннюю поверхность моих бедер. Я ахнула, когда появились две веревки, свисающие по обе стороны от меня, двигающиеся, как змеи, извивающиеся сами по себе, когда пальцы Баэля дернулись. Он творил волшебство, и это заставляло меня наблюдать за ним с полным благоговением.

У меня кружилась голова, когда он кружил вокруг меня с той учтивой развязностью, на которую был способен только Баэль. Он снял фрак, оставшись с обнаженной грудью, кожа блестела в свете прожекторов. У меня пересохло во рту при виде того, как он собрал свои длинные волосы в неряшливый пучок.

Веревки, которыми он командовал, начали обвиваться вокруг моих бедер, затягиваясь и завязываясь узлами, прежде чем подняться выше и соединиться с веревками, которые поддерживали качели на трапеции. Это создало то, что я могла только описать, как самые странные секс-качели в мире. Веревки удерживали мои ноги на месте, мои бедра были широко раздвинуты, а платье задралось вокруг головы, пока не слетело и не упало на землю, оставив меня полностью обнаженной.

Баэль одобрительно улыбнулся своей умелой работе, прежде чем повернуться к Теодору, который все еще сидел на трибуне, терпеливо наблюдая за нами.

— Продолжим? — спросил он.

У Теодора не было никакого ответа, за исключением малейшего намека на ухмылку, от которой мое сердце пропустило удар. Я едва могла видеть его, но светящийся череп под его кожей становился все ярче.

Баэль обошел меня, как будто я была произведением искусства, которое он с гордостью создал, и слегка поправил веревки, прежде чем взяться за них обеими руками.

— Праздник для глаз и языка! — Закричал Баэль своим лучшим голосом манежного мастера.

— Мне следует бояться? — Спросила я, смеясь, когда он погладил мои растрепанные кудри и провел кончиками пальцев по обнаженным плечам.

— Очень, — дразняще прошептал он мне в ухо. — После сегодняшней ночи ты можешь забыть, что когда-то знала что-то другое.

У меня внутри все перевернулось от его прошептанных обещаний. Я очень хотела, чтобы он мне это доказал. Прямо сейчас я шла ва-банк, готовая ко всему, чего бы эти двое ни хотели от меня. Если это должно было стать моей новой нормой, то я собиралась принять все это к чертям собачьим и жить той жизнью, которой мне никогда не позволяли жить.

Он остановился передо мной, большим и указательным пальцами слегка ущипнул меня за подбородок и поднял мои глаза, чтобы встретиться с ним взглядом.

— Voulez-vous coucher avec moi ce soir? (Ты хочешь переспать со мной сегодня вечером?)

Я густо покраснела, все мое тело вспыхнуло, как открытое пламя. Я кивнула, не сводя с него глаз.

— Oui, — прошептала я, задыхаясь.

Глаза Баэля потемнели почти до черноты, а зрачки расширились. Его ноздри раздулись, как будто он учуял что-то опьяняющее.

— Что ты с нами сделала?

Не успела я опомниться, как Теодор уже стоял передо мной. Кажется, я даже не моргнула. Он также был без рубашки, и пуговицы на его брюках были расстегнуты. Он подошел еще ближе.

— Это то, чего мы хотим, — сказал он низким голосом, который вызвал у меня желание подчиняться каждой его команде. — Доставить тебе непостижимое наслаждение. Поклоняться у твоего алтаря, моя жрица.

Я тяжело дышала, моя грудь быстро поднималась и опускалась, чувствуя себя полностью во власти их чар. Руки Баэля обвились вокруг меня сзади, его губы покрывали мои плечи обжигающими поцелуями. Я застонала, мои глаза закрылись, а голова откинулась назад.

Затем я почувствовала сильный шлепок по своей голой киске. Вскрикнув, я распахнула глаза и обнаружила, что Теодор смотрит на меня сверху вниз, облизывая свои пальцы, покрытые моей влагой.

— Ты ударил меня, — обвинила я его, затаив дыхание.

— И тебе это понравилось, — сказал он, прежде чем резко сделать это снова. Я вскрикнула, когда он шлепнул по моей влажной киске раз, другой и третий, пока моя кожа не покраснела, а клитор не заныл от потребности, чтобы к нему снова прикоснулись.

Баэль усмехнулся, его пальцы коснулись моих припухших губ, прежде чем он наклонился и прошептал мне на ухо.

— Это то, что у тебя будет в полном твоем распоряжении, грустная девочка. Наши пальцы, языки и наши члены в твоей власти. Твои и только твои. — Его руки блуждали по мне, пока я дрожала, лаская свои обнаженные груди.

Я кивнула, едва способная сформулировать слова, когда Теодор крепко обхватил мои бедра обеими руками и притянул меня к себе, так что наши тела были плотно прижаты друг к другу от груди до бедер, моя киска идеально прилегала к его члену, прямо под тонкой тканью его брюк.

Баэль откинул прядь волос у меня на затылке, наклоняя меня назад для глубокого, чувственного поцелуя. Его язык лизал мои губы, он покусывал, посасывал и пробовал на вкус. От его поцелуя я трепетала и извивалась.

Я подпрыгнула, когда почувствовала язык у себя между ног. Баэль не переставал целовать меня, и я не смогла бы отстраниться, даже если бы захотела, чего я не делала. Его поцелуй имитировал то, что Теодор делал с моей киской, его язык кружил и щелкал.

Баэль целовал меня все глубже, полностью поглощая мое тело и душу. Его руки переместились, чтобы крепко сжать мои бедра, в то время как язык Теодора исследовал каждый дюйм моей киски, каждое движение нарастало, пока я не стала отчаянно нуждаться в освобождении. Мое тело извивалось под ним, когда его язык нашел мой клитор, удовольствие пронеслось по мне подобно лесному пожару.

Мое тело задрожало, когда я почувствовала, что начинаю подниматься на вершину, сердце бешено заколотилось в груди. Внезапно Баэль отстранился от меня с дьявольским смехом, и Теодор последовал его примеру, оставив меня балансировать на грани экстаза.

— Нет, — сказал Баэль, прищелкнув языком. — Тебе придется подождать, пока мы не скажем тебе кончить.

Я свирепо посмотрела на Теодора, когда он поднялся на ноги и отступил всего на несколько шагов, но этот свирепый взгляд исчез с моего лица, когда он закончил расстегивать молнию на брюках, высвободил свой член и сделал себе несколько медленных поглаживаний. Мой рот мгновенно наполнился слюной при виде него. Он был не только толстым и длинным, но и кончик его члена был проткнут насквозь, точно так же, как у Баэля.

Он направился ко мне с целеустремленным намерением, и я почувствовала, как мои стены сжимаются в предвкушении. На секунду я задумалась, поместится ли он вообще внутри меня.

Он расположился между моих дрожащих бедер, и его пульсирующая головка члена дразнила меня кругами вокруг моей влажной киски, прежде чем, наконец, войти полностью. Я ахнула, когда он полностью заполнил меня, растягивая каждый дюйм, как тугую перчатку. Мои глаза закатились в восторге, когда его прикосновение послало волну удовольствия по моему телу.

— О боже мой… — Я застонала от отчаянной потребности, в моем голосе звучала смесь удовольствия и боли. — Трахни меня, Тео… О, мой гребаный бог…

Он застонал в ответ и начал входить в меня, толкаясь все сильнее с каждым разом, когда достигал точки.

— Теперь я твой бог, жрица. Произнеси мое имя. — Его руки сжимали мои бедра, когда он двигался внутри меня, мучительное удовольствие разливалось по моему телу каждый раз, когда его пронзенный ствол касался труднодоступного места внутри меня.

Баэль целовал мою шею и плечи, в то время как его пальцы щипали и поглаживали мои соски, одновременно причиняя мне боль и облегчение.

— Мет… — простонала я, едва сумев произнести это имя. Его толчки ускорились, пока я не была вынуждена держаться за веревки. — Мет Калфу, — выдохнула я. Он хотел, чтобы я назвала его имя? Я бы назвала ему его гребаное имя.

— Правильно, грустная девочка, — сказал Баэль низким и рычащим голосом. — Позволь ему трахать эту хорошенькую киску, пока тебе не захочется большего. Я хочу слизывать его сперму с твоей киски, пока ты будешь извиваться на моем языке.

Я застонала от его слов, мои бедра начали насаживаться на член Теодора, встречая его толчок за толчком. Его глаза были похожи на черные шарики, а скелет светился под его темной кожей, как демон, стремящийся вырваться на свободу. Он был прекрасным жнецом, пришедшим, чтобы украсть меня и сохранить навсегда.

Хватка Тео на моих бедрах усилилась, когда его толчки стали почти дикими, сводя меня с ума от желания. Я почувствовала знакомую искру внизу живота и поняла, что это все. Я собиралась кончить сильнее, чем когда-либо прежде.

Я затаила дыхание, когда мои бедра начали дрожать. По какой-то причине я еще не была готова кончить. Я хотела растянуть этот момент как можно дольше. Я попыталась контролировать свое дыхание, на мгновение оттягивая оргазм.

Руки Баэля оставили мою грудь, и он подошел ко мне сбоку. Его грудь блестела от пота в теплом свете прожектора, оттеняя темные татуировки. Я облизнула губы и потянулась к нему, зацепившись пальцами за пояс его кожаных штанов.

Он не возражал, когда я вытащила его татуированный член, облизывая губы в предвкушении. Желание высосать его досуха внезапно стало непреодолимым. Он шагнул ближе, и я взяла головку его члена губами и нежно пососала. Баэль застонал, гладя меня по волосам.

— Вот так, детка, соси меня, пока я не наполню твое горло своей спермой.

Теодор вонзился в меня сильнее, яростно поигрывая большим пальцем по моему клитору. Я взяла член Баэля поглубже, покачивая головой вверх-вниз, проводя языком по нижней стороне его ствола. Его бедра подались мне навстречу, когда он трахал мой рот, постанывая и ругаясь по-французски.

— Кончай со мной, жрица, — приказал Теодор.

Не в силах больше сдерживаться, оргазм пронесся сквозь меня подобно урагану экстаза, оставляя блаженство растекаться по каждому дюйму моего тела, пока не остались только звезды, которые сверкали за моими плотно закрытыми веками. Все мое тело содрогалось, бедра тряслись от желания обхватить бедра Теодора, но я не могла пошевелить ими, так как все еще была привязана к месту толстой веревкой.

Стенки моей киски сжались вокруг его члена, сжимая его, как тисками. Он хрюкал и рычал себе под нос, когда его бедра толкались в меня, его член пульсировал, когда горячая сперма заполняла меня. Он продолжал жестко трахать меня, пока жидкость вытекала из меня.

Баэль вслед за Теодором перешел через край, изливаясь в мое горло. Я жадно проглотила его, наслаждаясь горячим, соленым вкусом на языке. Его голова откинулась назад, он крепко зажмурился и застонал, когда его тело задрожало. Его пальцы погрузились в мои кудри, крепко сжимая меня, пока я высасывала все до последней капли из его яиц.

Теодор медленно вышел, оставив меня разинутой и пустой, в то же самое время, когда Баэль убрал свой член из моего рта. Я облизала губы, чувствуя, как единственная капля спермы стекает из уголка моего рта.

Баэль наклонился и захватил её языком, застонав от восторга.

— Ты хоть представляешь, насколько ты восхитительна? — спросил он меня, затаив дыхание.

Теодор подошел, чтобы отвязать мои бедра от качелей, и я чуть не расплакалась от того, какое облегчение почувствовала, когда они освободились. Мои мышцы напряглись, когда он осторожно опустил каждую ногу, с заботой и благоговением.

— Если она этого не сделает, тогда, я полагаю, нам лучше потратить следующую вечность, показывая ей это, — сказал Тео. Протянув руку, он погладил мою щеку ладонью. Такой мягкий и нежный, в отличие от того, как жестоко он трахал меня всего несколько минут назад.

Баэль опрокинул мне в рот бокал «Эйфории». Было трудно удержать его от расплескивания из-за того факта, что в данный момент я лежала вверх ногами на краю его кровати, в то время как Теодор массировал мои босые ноги.

Музыка играла из старого фонографа, который Баэль установил в углу своей палатки, и мы чередовали танцы под успокаивающий джаз, жесткий трах и безделье, абсолютно ничего не делая. У меня болело все тело, но у меня было предчувствие, что это пройдет после того, как я отпущу свою жизнь в реальном мире.

— Значит, я буду бессмертна? — Спросила я, пытаясь проделать тот маленький фокус с монетами, который всегда проделывал Баэль. Я роняла эту чертову штуку себе на лоб по меньшей мере дюжину раз, но была полна решимости.

— Ты не можешь быть бессмертной, если ты мертва, — сказал Теодор с легким смешком. Он провел большим пальцем по подошве моей правой ноги, и я застонала от того, насколько восхитительно это ощущалось. — Так что технически, нет. Но твоя душа перейдет в следующее состояние существования. Ты по-прежнему состоишь из той же энергии, которая дала тебе жизнь, только теперь тебе не придется жить в рамках смертного тела.

— Так запутанно, — сказала я, качая головой, и перекатилась на бок. — Ты можешь просто сказать, что я собираюсь стать призраком. Теперь меня это не отпугнет.

Оба мужчины покачали головами. Баэль поставил графин с «Эйфорией» на приставной столик, прежде чем вернуться к кровати и запрыгнуть на нее, заставив меня подпрыгнуть. Он все еще был без рубашки, а его длинные волосы были взъерошены и растрепаны.

— Нет, — сказал он, подперев голову рукой и повернувшись ко мне лицом. — Ты не станешь призраком. Ты все еще будешь существовать в этом мире, даже если у тебя больше не будет физической формы. Призраки — это всего лишь отголоски прошлого. Души — это просто энергия, которая была переведена из одного состояния в другое.

Теодор кивнул, выпуская изо рта кольца дыма и попыхивая своей длинной трубкой. Дым пах землисто и сладко, и я поняла, что мне это нравится.

Я кивнула, наконец-то отказавшись от фокуса с монетой, и большим пальцем бросила ее обратно Баэлю. Он поймал её в воздухе и тут же начал катать по костяшкам пальцев. Я прищурилась, глядя на него, а он просто подмигнул.

Я перекатилась на спину и потянулась, подняв руки над головой. От этого движения шелковый халат, который дал мне надеть Баэль, приподнялся, узел распустился, обнажая мою грудь. Два мужских стона наполнили комнату, и я улыбнулась про себя.

Я насчитала около двух секунд, прежде чем почувствовала, как чьи-то пальцы сомкнулись вокруг моих лодыжек. Теодор притянул меня к себе, и я вскрикнула, сползая к изголовью кровати. Я рассмеялась, когда он поставил мои ноги по обе стороны от себя, прежде чем опуститься на колени и устроиться между моих бедер.

Я откинула голову назад, глядя на Баэля с ног на голову. Он счастливо развалился в ногах кровати, его глаза наполнились жаром.

— T’as de beaux yeux, tu sais? (У тебя красивые глаза, ты знаешь)

Я покраснела, преувеличенно хлопая ресницами.

— Ты правда так думаешь? — Я поддразнила. Он всегда зацикливался на моих глазах. Один коричневый, а другой голубой, даже с самого первого дня.

Он прищурился, глядя на меня, борясь с улыбкой.

— От тебя тоже одни неприятности, моя любовь. Хорошо, что я обожаю неприятности.

Я ахнула, когда руки Теодора блуждали по моим бокам, его губы касались моего живота, его язык пробовал каждый дюйм моей кожи. Я издала стон и покачала бедрами, в то время как Баэль зачарованно наблюдал за мной.

Теодор прокладывал поцелуями дорожку вверх по моему телу, пока не прижал меня к простыням под нами, мои руки крепко вцепились в них. Тепло его тела полностью окружило меня и распространилось повсюду, как лесной пожар, пожирающий все на своем пути.

Он схватил меня за запястье, потянув мою руку вверх и за голову, прижимая меня к земле, прежде чем прижаться ко мне. Другой рукой он высвободил свой член, широко раздвинув мои бедра коленями.

Его глаза пристально впились в мои, изучая мое лицо, прежде чем вернуться и снова зафиксировать мой взгляд.

— Cheri mwen vle w (Дорогая, я хочу тебя), — прошептал он мне в губы.

Я не совсем свободно владела гаитянским креольским, но основы знала. Достаточно, чтобы знать, что он хотел меня прямо сейчас, повторяя мои собственные потребности.

Он медленно скользнул в меня, и я застонала, закрыв глаза, наслаждаясь скольжением его толстого члена и давлением, которое нарастало внизу моего живота. Я была так переполнена, что это почти причиняло боль, но эта боль приносила такое удовлетворение.

Я задрожала в объятиях Теодора, мое тело жаждало большего, когда его сильные руки крепко прижали меня к себе. Я чувствовала, как каждый его толчок проникает все глубже и глубже, сладкая агония, которая заставляла мое тело дрожать от удовольствия и желания. Каждое движение посылало волны ощущений, проходящие через меня, сила их разбивалась друг о друга, как бурное море. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно.

Я чувствовала, что Баэль пристально наблюдает за мной, как это делал Теодор в тот первый раз в моем фургоне. На этот раз моей аудиторией был директор манежа — билетер, и он был в полном восторге от нашего вида.

Тео захватил мои губы своими, целуя страстно, медленно и неторопливо. Его губы были мягкими, но в то же время и твердыми, а вкус его языка напоминал ту «Эйфорию», которую мы пили сегодня вечером.

Волна удовольствия захлестнула нас обоих, и мы двигались вместе, как одно целое, подпитываясь страстью, предвкушением, потребностью и одержимостью друг друга. Его толчки становились быстрее и неистовее по мере того, как он достигал своего собственного крещендо, в то время как я все глубже погружалась в свое собственное оргазмическое блаженство.

Он простонал мое имя у моих губ, когда кончал, наполняя меня своей горячей спермой, доводя до крайности и погружая в чистый экстаз. Я закричала, когда мои руки вырвались из его крепкой хватки, царапая его спину, когда он входил в меня быстрее и жестче. Он точно знал, что мне нужно и как я в этом нуждалась.

Я кончала жестко, пока слезы не потекли из уголков моих глаз. Мои бедра дрожали вокруг его бедер, когда его движения замедлились и остановились.

Он откинулся назад, снова страстно целуя меня, обхватив мое лицо своей массивной ладонью.

— Mwen tèlman renmen ou (Я тебя так люблю), — тихо сказал он, его глаза встретились с моими. Я резко втянула воздух, глаза расширились от шока.

Маленькие бабочки поселились в моей груди, когда я поцеловала его в ответ и сказала:

— Я тоже влюбляюсь в тебя, Мет Калфу. Кажется, я упала прежде, чем осознал это.

Его глаза потемнели, когда я назвала его настоящее имя, и я почувствовала, как его член снова набухает напротив меня. Но я была измотана, и мне нужно было поспать. Мои веки опустились, и я протяжно зевнула, когда Теодор скатился с меня.

Мы оставались так, казалось, несколько часов после того, как к нам присоединился Баэль. Мы втроем погрузились в ленивый сон, прижавшись друг к другу, пока мягкий джаз наполнял прокуренную комнату.