28

Понедельник, 12 октября, наше время

– Я больше не желаю повторять. Я вернулся в мотель и лег спать. А теперь я хотел бы знать, когда мы с Магнусом сможем вернуться домой.

В ярко освещенном помещении в конце длинного коридора душно. Ханс Хенрик Хауге, едва подавляя рыдания, заламывает руки. Одежда на нем изрядно измята, от него несет по́том и мочой. Прошло шесть дней с тех пор, как было найдено тело Лауры Кьер, и два дня назад Тули́н решила ходатайствовать о предварительном заключении ее сожителя. Судья дал убойному отделу сорок восемь часов для обоснования обвинения, но пока что сделать это не удалось. Найя убеждена, что Хауге знает больше, чем говорит, однако чувак вовсе не глуп. Он программист, образование получил в Южно-датском университете, и пусть как профессионал он старомоден и предсказуем, но в способностях ему не откажешь. Хауге якобы долгое время был фрилансером и, только встретив Лауру Кьер, устроился на постоянную работу в средней по размеру компьютерной фирме, с офисом в здании с видом на порт на Кальвебод Брюгге.

– Никто не может подтвердить, что вы находились в мотеле вечером в понедельник, и никто не видел вашу машину на стоянке мотеля до семи часов утра следующего дня. Где же вы находились все это время?

Попав в камеру предварительного заключения, Хауге воспользовался своим правом на помощь адвоката по назначению. И теперь слово берет эта молодая дама, особа не без гонора, источающая запахи прекрасного парфюма и одетая так, как Тули́н никогда не смогла бы за отсутствием необходимых для этого средств…

– Мой клиент утверждает, что провел в мотеле всю ночь. Он повторяет, что не имеет к преступлению никакого отношения, так что если вы не располагаете новой информацией, я требую его немедленного освобождения.

Найя не отводит взгляда от Хауге.

– Дело в том, что у вас фактически отсутствует алиби. А в тот день, когда вы отправились на ярмарку, Лаура Кьер сменила замок в вашем общем доме, не получив с вашей стороны согласия. Почему?

– Я уже говорил. Магнус потерял свои ключи.

– А может, потому, что у нее появился другой мужчина?

– Нет!

– Но вы же почему-то рассердились, когда она сказала вам по телефону, что сменила замок.

– Она не говорила, что сменила замок.

– Может быть, болезнь Магнуса повлияла на ваши отношения в худшую сторону. Я прекрасно понимаю: вы разгневались, когда она внезапно заявила, что ее теперь утешает другой мужчина.

– Я не знаю никакого другого мужчины. И я никогда не сердился на Магнуса.

– Так, значит, вы рассердились на Лауру?

– Нет, я не сердился на нее.

– Но она сменила замок, потому что не желала больше вас видеть, и именно это и сказала вам по телефону. Вы почувствовали, что вас обманули, а ведь вы сделали так много и для нее, и для мальчика, и тогда вы отправились домой…

– Я не поехал домой…

– Вы постучали в дверь или в окно, и она открыла вам, потому что не хотела, чтобы вы разбудили ребенка. Вы попытались поговорить с нею, напомнили о кольце у нее на руке…

– Но ведь ничего подобного не было…

– …о кольце, которое вы ей подарили, но она осталась холодна и равнодушна. Вы выманили ее в сад, но она все повторяла, чтобы вы проваливали к чертям собачьим. Что между вами все кончено. Что у вас нет никаких прав. Что вы не сможете видеться с мальчиком, потому что больше ни фига для нее не значите, и в конце концов…

– Да ведь не было ничего подобного, я же говорю!

Тули́н чувствует на себе взгляд сгорающей от нетерпения адвокатессы, но не отводит глаз от Хауге, который вновь заламывает руки и теребит свое кольцо.

– Нет-нет, так мы ни к чему не придем. Мой клиент потерял невесту, да и интересы мальчика надо принять во внимание, поэтому мне представляется совершенно бесчеловечным подвергать его дальнейшему задержанию. Мой клиент хочет как можно скорее вернуться домой, чтобы иметь возможность позаботиться о парнишке, когда того выпишут из…

– Мы просто хотим возвратиться домой, черт подери! Сколько еще вы пробудете в нашем доме? Вы должны наконец оставить нас в покое!

Что-то в этом нервном срыве Хауге представляется странным. Сорокатрехлетний айтишник уже не в первый раз выражает неудовольствие тем, что полиция все еще продолжает следственные действия в их доме и никого туда не пускает. Хотя по логике вещей, считает Тули́н, Хауге должен быть заинтересован в том, чтобы полиция позаботилась о сохранности оставленных там следов. С другой же стороны, дом на этот предмет эксперты осматривали вдоль и поперек столько раз, что давным-давно уже выявили бы то, что Хауге попытался бы скрыть. И ей приходится смириться с мыслью, что на самом деле он заботится только о благополучии мальчика.

– Мой клиент, разумеется, с пониманием относится к необходимости проведения дальнейших следственных действий. Однако может ли он быть свободен?

Ханс Хенрик Хауге устремляет напряженный взгляд на Тули́н. Она понимает, что ей придется отпустить его и затем проинформировать Нюландера о произошедшем. А еще сказать, что в деле об убийстве Лауры Кьер следствие по-прежнему топчется на месте. Нюландер, вне всякого сомнения, вспылит и потребует, чтобы они пошевелились, больше не тратили впустую время и не отвлекали зазря сотрудников от выполнения действительно насущных задач. И к тому же еще спросит, где обретается этот гребаный Хесс. На этот вопрос Найя по вполне уважительным причинам ответить не сможет. Начиная с вечера вторника, когда они расстались в глострупской больнице, он мало чем помогал следствию, да и вообще приходил и уходил, когда ему заблагорассудится. В последний уик-энд позвонил по телефону, чтобы узнать, как идут дела, с какого-то, как она поняла, строительного рынка.

Во всяком случае, она слышала в трубке разговоры о краске и маркировке цвета и решила, что Хесс появляется на работе лишь для отвода глаз, чтобы просто создать впечатление, будто он тоже участвует в расследовании. Рассказывать об этом Нюландеру она, разумеется, и думать не думала, но при этом прекрасно понимала, что отсутствие Хесса на работе вызовет у него не меньшее раздражение, нежели не принесшее никаких результатов заключение под стражу Ханса Хенрика Хауге. Ни то ни другое не давало Тули́н лишних очков, а ведь в конце разговора она собиралась напомнить собеседнику о рекомендации для НЦ-3, о которой тот, несмотря на предварительную договоренность, так и не нашел времени поговорить в прошлую пятницу.

– Ваш клиент может быть свободен, но дом будет опечатан до окончания следственных действий, и ему придется пока пожить где-нибудь в другом месте.

Адвокат с довольным видом кивает, застегивает папку для бумаг и поднимается с места. Тули́н кажется, будто Хауге хочет что-то возразить, однако взгляд адвоката вынуждает его промолчать.

Загрузка...