Катя

Глава 15

Кирилл открывает два замка на массивной железной двери с глазком. Потом он пропускает меня внутрь. Я оборачиваюсь, парень поворачивает ключ в замке и оставляет его в личине.

Осматриваюсь. Просторная прихожая с большим зеркалом, полочкой и шкафом. Стены отделаны бежевым пластиком с причудливым рисунком.

Снимаю куртку, Кир вешает её на плечики и убирает в шкаф, потом он достаёт мне тапочки.

— Надевай, я их для тебя покупал.

Тапки — смешные мягкие ёжики. Я невольно улыбаюсь, напяливая их на ноги.

— Ты похожа на ёжика, Катя, — говорит Кирилл ласково.

Подушечки его пальцев проезжают по моей щеке. Я смотрю на лицо Кирилла снизу вверх и нервно сглатываю.

— Почему на ёжика? — недоумеваю я.

— Ты такая же обаятельная, но пугливая и колючая. Чуть что, сразу сворачиваешься в клубок, как ёжик, выпускаешь наружу иголки. Идём, я покажу уборную.

Кир приводит меня в большой совмещённый санузел. Тут стоит джакузи, стиральная машина, раковина и унитаз. Он говорит, что на втором этаже тоже есть уборная, но там навороченная душевая кабина.

— Я не буду тебя стеснять, пойду на второй этаж.

Кирилл уходит, и я рада этому. В туалет хочется жутко. После мою руки, душистое мыло льётся из дозатора, стоит поднести к нему ладони. Впрочем, обстановка, как и во всех богатых семьях. У нас не смотрят на деньги, главное — удобство и комфорт.

Отец Кирилла сделал шикарный ремонт. Пялюсь на себя в зеркало во всю стену и представляю, что это не я, а вон та красивая блондиночка, которая смотрит на меня с эротического журнала, оставленного на бортике джакузи.

Я одним пальцем спихиваю журнал на дно ванной, потом открываю кран. Лицо блондинки заливает вода. Когда-нибудь и я буду такой же красивой, надо только дождаться марта, а там ещё чуть-чуть. Когда-нибудь…

Выключаю воду и выхожу из уборной. Кирилл кричит, чтобы я шла к нему. Справа по коридору кухня, тут тоже всё обставлено. Отделка в чёрно-белых тонах, в ней чувствуется некая брутальность. Мебель, которую купил бы только мужчина, радует глаз.

— Тут работал дорогой дизайнер, — я не задаю вопрос, а утверждаю.

— Да. Но мебель выбирал я сам из списка предложенного. Рабочие сделали всё на славу. Отец даже слуг наших сюда пригнал, они вылизали всё дочиста, распаковали коробки с постельным бельём и посудой, — говорит Кирилл, одновременно накрывая на стол. — Присаживайся, не стой.

Плюхаюсь на стул, зачем-то смотрю на идеально ровный натяжной потолок со встроенными динамиками.

— На втором этаже тоже кухня? — интересуюсь я.

— Нет. Зачем мне две? Я сделал там кладовку и гардеробную. Не знаю почему, но мне не нравятся все эти массивные шкафы-купе. Наверху две спальни: моя и гостевая, ещё одна на первом этаже. Тут ещё и зал есть. Я потом всё покажу.

Кирилл подаёт эклеры на тарелке и кружку чая. Я с содроганием замечаю, что на посуде написано моё имя. Кружка Кира такая же, но уже с его именем.

— Включи джаз, — говорит Демидов кому-то.

Из динамиков тут же льётся тихая музыка. Я пью чай, стараясь не думать ни о чём, но тревожные мысли всё равно лезут в голову. Тапки для меня, кружка с моим именем. Что ещё я обнаружу в доме Кира, что, по его мнению, должно быть моим?

Мы разговариваем, стараемся не затрагивать тему слухов в институте. Я внутренне дрожу, такое впечатление, что мужчина, намного старше тебя, позвал в гости, а ты — глупая девушка, которая согласилась прийти. Теперь этот дядя поит тебя чаем, а сам пристально наблюдает за каждым движением, словно хищник за добычей. Ещё немного, ещё одно трепыхание жертвы — и тебя схватят, и сожрут.

— Знаешь, мне иногда страшно, когда ты на меня так смотришь. Прекрати, пожалуйста, — мой голос дрожит, и я понимаю, что выдала этим свой страх.

Я не могу понять, почему мне так жутко в этой квартире и с этим человеком. Это же Кирилл, тот парень, который защищал меня, тот, кто прикрыл своим телом от ударов, тот, кто смеялся и шутил на моём дне рождения.

«И тот, кто чуть не изнасиловал тебя», — услужливо напоминает память.

Через какое-то время мы идём смотреть квартиру. Заглядываем в зал, потом поднимаемся на второй этаж. Везде динамики и музыка не прекращается, датчики движения включают свет в коридоре. Я понимаю, что здесь работает система умный дом, вижу глазок камеры.

— Я отключил камеры, не переживай, за нами никто не подглядывает, — говорит Кирилл. — Идём, покажу тебе свою спальню.

Кир обнимает меня за плечи и заводит в комнату. С ходу в глаза бросается широкая кровать, застеленная голубым покрывалом, две прикроватные тумбочки.

Через секунду моё сердце пускается в бега, оно действительно стучит так, будто хочет выпрыгнуть из грудной клетки и унестись прочь. На стенах приятные обои цвета кофе с молоком, а ещё мои фото в белых рамках. На одном из них я в костюме, который две первые недели учёбы мать заставляла таскать в институт. А вот эта фотография сделана буквально на днях. Я играю на скрипке возле домика в лесу.

— Ты зачем? — спрашиваю я дрожащими губами.

— Затем, что я тебя люблю, Катя. Я два года пытался бороться с этим чувством, но больше не хочу, — совершенно спокойно отвечает Кирилл.

Отталкиваю его и разворачиваюсь лицом к нему. Это жутко, я словно попала в триллер, где маньяк устраивал иконостас из фото своих жертв.

— Кир, я же ничего не обещала. Я могу уйти из института, уехать к отцу, в конце концов, — говорю, пытаясь казаться смелой.

— Правда⁈ Ты думаешь, я тебя вот так просто отпущу, да⁈

Звуки музыки заглушает его крик, врезается в уши и пугает ещё больше. Я делаю шаг назад, затем ещё один, не соображаю от страха, что пячусь не к двери, а к кровати. Мой взгляд прикован к лицу Кирилла, который приближается ко мне, его зрачки расширяются, поглощая карюю радужку чёрным. Сейчас он как никогда выглядит хищником, мощной и ловкой пантерой, опасной кошкой, способной вцепиться в глотку в любую секунду. Я упираюсь ногами в кровать и невольно плюхаюсь задницей на матрас. Да, сейчас этот зверь в меня вцепится и доделает то, что было в клубе.

Неожиданно Кирилл становится передо мной на колени, обхватывает лицо ладонями и впивается в губы.

— Никому не отдам… Слышишь?.. Никому… Ты моя, навсегда моя… Ни одна тварь не прикоснётся к этому телу, ты моя, Катя, — говорит он, на мгновение прерывая поцелуй и снова начиная сминать мои губы.

Я готова умолять, чтобы меня не трогали, но он сам отступает, садится на пол и кладёт голову на мои колени, его руки обхватывают мои ноги.

— Я не смогу без тебя. Я сдохну. Буду ждать, пока ты не согласишься на большее, но ты моя, Катя. Запомни это навсегда.

Мне почему-то становится его жалко, протягиваю руку и дрожащими пальцами глажу чёрную шевелюру. Зря я так делаю, нельзя его поощрять. Нельзя. Я ничего не хочу. Только не с ним. Я боюсь вот этого всего. Он как маньяк, одержимый мною. Не могу даже представить, куда потом заведёт его безумная любовь. То, что он одержим мной — очевидно, ни один мужчина не будет в своей спальне вешать на стены столько фото, пусть даже любимой девушки. Примечательно, что все они чёрно-белые и сняты почти профессионально. Но когда он успел? Особенно вот то, со скрипкой. Я так увлеклась игрой, что даже не заметила, как меня снимают.

— Ты занимался фотографией? — спрашиваю я, лишь бы разбавить эту гнетущую и наводящую ужас тишину.

— Да. У меня профессиональная зеркалка. Я ходил несколько лет в кружок. Умею на плёнку снимать и проявлять сам, но эти фото сделаны на цифру. Тебе не нравится?

— Почему же, это красиво. Ты не показал мне гардеробную. Там одежда, или ты ещё не переехал?

— Идём, покажу. Слуги привезут остатки вещей завтра после пяти. Кать, оставайся у меня ночевать? Обещаю, приставать не буду. Могу даже в другой комнате постелить, — Кирилл поднимается и идёт в сторону двери.

— Я не могу. Мама попросила не задерживаться сегодня, прости, но мне надо домой, — отчаянно вру я.

Мы осматриваем гардеробную, потом снова пьём чай, но уже в зале. На экране большого телевизора показывают кинокомедию. Я наконец-то расслабляюсь и даже смеюсь.

После фильма собираюсь домой, Кирилл решает остаться на ночь в квартире. Когда я натягиваю ботинки, ему кто-то звонит. Он ругается в трубку, потом рявкает грозно:

— Не лезь в мою жизнь, папа. Это моя грёбаная жизнь, а не твоя и не мамина. Сами живите как хотите, меня трогать не надо.

Демидов скидывает вызов.

— Что случилось? — спрашиваю я взволнованно.

— Не волнуйся, я с этим разберусь. Будь осторожна на дороге.

Кир чмокает меня в губы и провожает за дверь. Неужели скандал с отцом из-за меня?