Катя

Эпилог

Прошло пять лет

Я стою у подъезда собственного дома. Никита пытается взять меня за руки, остановить, чтобы я не ушла.

— Ник, что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Хочешь, на колени встану? — говорит Неверов умоляюще.

Я смотрю на этого некогда шикарного мужчину. Мне — двадцать шесть лет, ему — тридцать три года. За то время, что мы не виделись, жизнь его здорово потрепала. Выглядит не особо презентабельно. Мятая рубашка, брюки тоже не глажены. На лице — пятидневная щетина. За ним жена ухаживать перестала? А может быть, никогда этого не делала? Не мои проблемы.

— Никита, я не собираюсь начинать с тобой всё сначала. Какой в этом смысл? Не встречаюсь с женатыми мужчинами из принципа. Вали к своей жене.

— Я её бросить хотел и к тебе уйти. Я тебя не забыл. Я тебя до сих пор люблю. А ты вот так, да? — кривится Никита.

— Забудь сюда дорогу, иначе я ведьме твоей настучу, она тебя быстро за горло схватит, — шикаю злобно.

— Ну и пошла ты, тварь бездушная, — огрызается Никита и уходит.

Я возвращаюсь на детскую площадку, которая в пяти шагах от меня. Дочка стоит у горки и тянет панамку с головы. В мае моему чуду исполнилось два года. Я смогла отдать её в детский сад и снова выйти на работу.

— Софа, солнышко моё, не снимай панамку, — ласково говорю я.

— Фофа, ням-ням, — говорит дочка.

— Да, время ужинать. Идём домой, сладкая.

Я беру дочку за руку, подхватываю с лавочки пакет с игрушками и иду домой.

Моя квартира расположена в добротном, относительно новом доме. Две просторные комнаты и кухня, мне большего не надо. Мебель выбирала когда-то недорогую, но приятную глазу. Всё делалось здесь с любовью. Кто бы знал, сколько времени я выбирала обои, ужаснулся.

Снимаю с малышки сандалии в прихожей.

— Ням! — кричит София и несётся на кухню.

— А куда это мы? А ручки мыть? — хватаю её подмышки и кружу, ребёнок заливисто смеётся.

После того как помыли руки, я подогрела пюре с кусочками курицы. Сажаю Софию за маленький столик и даю ложку, дочка принимается есть. Я накладываю свою тарелку, сажусь так, чтобы видеть её. С появлением Никиты нахлынули воспоминания и растревожили душу.

Когда сделала пластику на лице, сразу поменяла паспорт. Отец представил меня родным, и мы даже подружились. Я полгода после смены фамилии жила одна, купила эту квартиру и красную машину, как и хотела. Удалось даже на работу устроиться, будучи студенткой. Сблизилась с коллективом таких же бухгалтеров, как я. Катя Нилова пригласила на свой день рождения, и там я встретила Никиту.

Он был другом семьи Кати. Красив, не женат, умел ухаживать. Мы встречались два месяца, а потом он незаметно просочился в мою жизнь, как вода в песок. Часто оставался ночевать и в итоге переехал ко мне.

Жизнь тогда казалась счастливой. Доктор совершил нереальное, на моём лице не было шрамов. Я стала красивой молодой женщиной, не с обложки модного журнала, но и уродиной никто не обзовёт. На один глаз купила дорогущую импортную линзу, меняющую цвет радужки, носила когда не дома.

Помню тот день, когда мы с Ником крупно поругались и разбежались. Я пришла с работы. Никита был дома, пил пиво и смотрел футбол. Уже несколько месяцев я обдумывала план с ЭКО. Мне хотелось детей. Во мне проснулся материнский инстинкт, я жутко жаждала ребёнка, свою родную кровиночку.

— А, пришла? Загадочная, блин такая? — Никита сделал телевизор потише.

— Да, нам надо серьёзно поговорить, Никита. Я хочу замуж и детей, — заявила я, садясь рядом с ним.

Никита в это время присосался к бутылке, поперхнулся, облил серую футболку пивом.

— Тебе так не живётся⁈ — удивлённо спросил он.

— Хорошо, давай жить так, но я хочу детей, Никита. Сама не рожу, ты это знаешь, но есть же суррогатное материнство.

Никита даже подскочил с дивана, поставил бутылку на журнальный столик и взмахнул руками.

— Какие дети, Николь⁈ Я тебя ещё раз спрашиваю, тебе так не живётся⁈ Ребёнок — это лишние траты, пелёнки, подгузники, всякая другая дребедень. Он будет орать по ночам и мешать нам спать. Я не дам тебе денег на ЭКО. Это запредельное бабло. В кредит влезать, что ли⁈

Никита временами повышал голос, переходя на крик, размахивал руками. Я была поражена, за всё время, что мы жили вместе, он давал деньги только на продукты. Я ни одной лишней копейки у него не попросила. Да, о счёте в банке тоже молчала, но это мои деньги.

— Когда я сказала, что ты мне должен дать денег на это? — я тоже встала, подошла к нему и уставилась прямо в лицо.

— Ага, значит, ты скопила? А с чего? Со своих вшивых концертов? Сколько вам платят в ресторане за выступления в выходные? Наверняка копейки. Может быть, ты не только песенки поёшь и на скрипочке пиликаешь, но и одно место всем желающим подставляешь, а? Я разве не понятно сказал, блядь, я не хочу детей.

— Ясно, теперь я для тебя блядь⁈ Собирай вещи, падаль, и уматывай из моего дома! — заорала я, указывая рукой на дверь.

— Ну чего ты начинаешь, Ника, я не это имел в виду.

Теперь Никита заговорил умоляющим тоном, но я была непреклонна. Побежала в спальню, достала его спортивную сумку, принялась выкидывать вещи из шкафа. Хорошо, что он не перенёс сюда всё своё барахло, а только самое необходимое.

Никита злился, то обзывал меня, то просил одуматься, запихивая вещи в сумку. В итоге он ушёл, хлопнув дверью. Перед этим обозвал меня дурой, сказал, что такого, как он, ещё поискать надо.

Я и не искала, вместо этого договаривалась в клинике об ЭКО. Почему-то было впечатление, что я избавилась от груза по фамилии Неверов. С Никитой поначалу было интересно, даже в плане секса. Когда стали жить вместе, я поняла: он какой-то обычный, хамоватый увалень, словно вырос в деревне и всю жизнь проработал трактористом, а не лаборантом в НИИ.

Какое-то время Никита приходил, просил вернуться к нему, потом он нашёл дамочку на три года старше себя и женился. Зина оказалась бездетной, иногда выпивала. Неверов стал прикладываться к горлышку вместе с ней. Сейчас ему приспичило вернуть меня. Ага, бегу, теряя тапки.

— Пагади! — раздался возглас дочери.

София отвлекла меня от воспоминаний. Я посмотрела на неё и улыбнулась. Её щёчки измазаны картофелем, а сама она улыбается во весь рот.

— Это кто тут такая хрюшка? Никакого «Ну, погоди», пока мама тебя не умоет.

Я не знаю, почему дочь так любит этот мультфильм, она готова смотреть его часами и смеяться. Я сажаю Софу в кресло, включаю большой телевизор на стене. Нахожу в интернете одну из серий о волке и зайце.

— Пагади, — радуется дочь, хлопая в ладоши.

Иду мыть посуду, не люблю разводить грязь, да и прислуги у меня нет. Могла бы быть, но я ни о чём не жалею. Когда-то порвала с матерью, и она до сих пор меня так и не простила. Как говорит Рита, заместителем на фирме работает Вика. Они до сих пор вместе с Андреем. Растят сына, ждут второго ребёнка. Ритка родила год назад. Юрка и Ира женаты. У всех всё хорошо. Вот только о Кирилле я ничего не знаю.

По словам Риты, он много таскался по клубам после моего исчезновения. Пытался меня искать, терроризировал Риту. Пробовал что-то выпытать у моей матери. Она пожаловалась Демидову-старшему, тот отправил сына учиться в другой город. Как Кир дал себя уговорить, никто не знает, но с его отъездом всё стихло. О Кирилле до сих пор ничего не известно. Как он живёт? Мне бы хотелось знать, что у него всё хорошо.

Просыпаюсь, потягиваюсь на кровати и понимаю, что проспала. Каким-то образом не прозвонил будильник. Или не услышала, или не завела, что весьма странно. Смотрю на экран телефона, беззвучный режим. Ясно, здесь была Софа.

Несусь в уборную. В душ уже не успею, кофе тоже. Быстро умываюсь, расчёсываю локоны, свисающие ниже плеч. Сегодня я надела чёрное платье, доходящее до колена. В нашей фирме нет строгого дресс-кода, но одежда должна быть максимально приличной. Если всех позовут на встречу с новым директором, а я опоздаю, это будет крах.

Снова вбегаю в комнату. Малышка спит на кроватке в виде кареты. Заложила ладошку под щёку и улыбается во сне. Так жалко её будить, но надо.

— София, просыпайся, в садик пора, — ласково глажу её по голове.

— Фофа пат, — возражает моя прелесть.

— Никаких спать. Мама на работу опаздывает.

Беру дочь на руки и несу умываться.

— Фофа, пат, — хнычет она.

— А мама на работу. Не капризничай, милая, — наклоняюсь и чмокаю её в нос.

Стараюсь как можно быстрее собрать её, поэтому через полчаса уже сдаю с рук на руки воспитателю. София не плачет, несётся по газону к другим детям. Летом обычно собирают всех детей на улице и ведут в группу уже на завтрак. Завтрак! В желудке урчит, но тут ничего не поделаешь.

Снова сажусь за руль, телефон разрывается трелью.

— Ник, ты где? Блин, сегодня же новый хозяин фирмы приезжает. Всех уже собирают в зале переговоров. Поторопись, он тоже опаздывает. Говорят, где-то в пробке застрял, — тараторит Катя.

— Еду. Через пятнадцать минут буду.

Завожу мотор, не спеша, выезжаю со двора и уже по автостраде несусь на пределе. Навигатор подсказывает, как объехать небольшие утренние пробки. Наш айтишник, Генка Трубач, ушлый всезнайка, откуда-то узнал, что новый владелец фирмы — самодур и тиран, поэтому на работу сегодня лучше не опаздывать.

Наконец-то подъезжаю к офису, паркую машину на стоянке. Несусь в холл здания, один лифт едет вверх, судя по цифрам. В другой заходит мужчина.

— Подождите, пожалуйста! — кричу я.

Бегу, не разбирая дороги. Из-за этого шпилька босоножки попадает между лифтом и полом. Я спотыкаюсь и лечу на мужчину, которого не успела разглядеть. «Дзинь». Двери закрываются. Я буквально упала грудью на незнакомца. Вижу расстёгнутый ворот белой рубашки, на цепочке висит клык волка. «К от К», — читаю я с ужасом.

— Что же вы так неловко, девушка? Вам на какой этаж? — ледяным тоном говорит…

Боже, нет! Я отстраняюсь, не верю своим глазам, пячусь к двери. Передо мной стоит сам Кирилл Демидов.

— Так на какой вам этаж? — я молчу, не в силах сказать и слова. — Ладно, мне на двадцатый в «Грандвир», — Кир нажимает кнопку лифта. — Нехорошо хозяину фирмы опаздывать в первый рабочий день. Я вижу, вы тоже опаздываете?

Кирилл на меня как-то странно смотрит. Я сглатываю нервно.

— Простите за опоздание, господин директор. Пробки в городе, — мямлю я.

В голове вертится только одна мысль: хоть бы меня не узнали.

— Работаете на меня? На какой вы должности?

Кирилл подходит ближе, осматривает меня, как диковинку. Его глаза сужаются, словно у хищника. Меня пугает до икоты этот знакомый прищур.

— Не думаю, что такого человека интересует скромный бухгалтер.

— А почему нет?

Кир улыбается, протягивает левую руку. На пальце сверкает золотое кольцо. Разведён? Его пальцы нежно касаются подбородка.

— Не стоит нарушать личные границы, — заявляю я, отстраняясь.

— Не думаю, что я нарушаю чьи-то границы. У вас нет кольца на безымянном пальце. Мы ещё встретимся, сладкоголосая Николь. Я намерен припомнить то, что вы вчера отказались принять меня в «Тихой гавани». Николь не встречается с поклонниками. Так, да?

Двери с очередным «дзинь» отрываются, и я выбегаю прочь. Сердце выпрыгивает из груди. Вот кто вчера хотел поговорить со мной после концерта. Столько лет прошло, Кир. Столько лет. Но почему опять⁈

ЧИТАЙТЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ ИСТОРИИ В КНИГЕ «КИР»