Казахские легенды

Ходжа Ахмет Ясави

Проповедником, сочетавшим в своей духовной философии две религии: древнее тенгрианство и новую для того времени веру — ислам, был Ходжа Ахмед Ясави, живший во второй половине XII столетия. Поэт родился в 437 году хиджры (1041 год).

В народной памяти Ходжа Ахмед остался как человек, принесший в степь свет ислама, человек очень праведной жизни и необычайно мудрый. После смерти его могила стала местом поклонения мусульман-тюрков, и сложившийся культ Ходжи Ахмеда еще более усилил роль региона в жизни степи, равно как и всего тюркского мира. Ясы — Туркестан стал второй Меккой.

При жизни Ходжа Ахмед Ясави пользовался огромной популярностью среди простых людей, которым были близки его идеалы философа-дервиша, ведь он призывал людей быть добрыми, учил презирать стяжательство и алчность, призывал к любви к Всевышнему, как к высшей совести. Стихи поэта, собранные в рукописной книге «Хикмат», пользовались в степи огромной популярностью, их заучивали наизусть и распевали за пределами Дешти-Кыпчака.

«Книга Откровений» — «Дивани Хикмат» проповедует ислам, раскрывает суть и смысл этой религии.

Во второй половине XI века в Исфиджабе (Сайраме) жил суфийский шейх по имени Ибрагим, сын Махмуда, сына Ифтиха-ра. В его семье и родился будущий «шейх шейхов» Туркестана Ахмед Ясави. Его отец происходил из местных тюрок (возможно, потомков племени тюргешей). Однако существует и легендарная родословная шейха Ибрагима, в соответствии с которой он являлся в 9-м колене потомком святого Исхак-Баба, а в пятнадцатом — халифа Али, двоюродного брата и зятя Мухаммеда, великого деятеля раннего ислама, которого почитали как сунниты, так и шииты. Благочестивые приверженцы братства Ясави считали Ходжу Ахмеда и его отца происходящими из рода Пророка.

Отец Ахмета умер, когда мальчику было всего семь лет. Вскоре умерла и его мать Айша, дочь шейха Мусы, прозванная людьми за красоту Карашаш Ана. Мавзолеи над их могилами сохранились в Шымкенте (Сайраме) до сего времени.

В детстве мальчику являлись божественные знамения, тайные голоса, и он проявлял чудесные способности, не свойственные его возрасту.

Город Ясы известен был с древнейших времен под именем Шавгар как легендарная столица Огузхана. В годы жизни Ходжи Ахмеда Ясы — Туркестан находился под властью Караханидов. В Ясы существовала своя суфийская традиция, которую представлял шейх Арслан-Баба. Еще в раннем детстве вдумчивый и впечатлительный Ахмед обратил на себя внимание шейха, который занялся его воспитанием. Арслан-Баба передал Ахмеду свой талисман — финик, который будто бы перешел к шейху по наследству от самого Мухаммеда, о чем неоднократно упоминается в стихах Ясави. Иногда, правда, утверждается, что Ахмед получил чудесным образом финик от Мухаммеда еще до встречи с шейхом. Вот что пишет в одном из стихотворений о своем детстве Ахмед:

Ахмед Ясави учился у шейха Арслан-Баба почти 16 лет. Когда Ахмеду исполнилось 23 года, его учитель умер. Его похоронили в городе Отраре. В 27 лет Ахмед отправился в Бухару — крупный центр науки и культуры Средней Азии. В многочисленных медресе Бухары обучались тысячи воспитанников, прибывших со всех концов Туркестана и Мавераннахра. Ахмед поступил в обучение к известному суфийскому шейху Юсуфу Хамадани, жившему в то время в Бухаре.

В конце жизни Ахмед Ясави привлек к себе множество мюридов, был окружен славой и почетом. Целью Ахмеда Ясави было «при жизни умереть», удостоиться непрерывного обще ния с творцом. В хикматах об этом говорится неоднократно: «Вот поэтому я вошел в келью под землей в 63 года…», «В понедельник на рассвете я вошел в землю». Сорок дней в непрерывном посте и молитвах провел Ходжа Ахмед в своем подземелье. В память об этом его уединении приверженцы его тариката совершали в зимнее время зийарат или чиле — поклонение могиле шейха.

Оставшуюся часть жизни шейх Ахмед Ясави провел в своей келье-пещере, не выходя на дневной свет, продолжал руководить мюридами. По преданию, когда он молился, его келья чудесным образом вмещала в себя до 99 000 мюридов, произносивших как один человек: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед пророк его!»

Умер Ясави глубоким старцем в 1166 году. Он был похоронен со всеми почестями как святой в сооруженном для него небольшом мавзолее недалеко от места его уединения. Мавзолей его впоследствии стал местом паломничества и поклонения мусульман.

Он оставил после себя двух дочерей — Джемальханым и Гаухар-Хуштадж. Единственный сын Ибрагим умер еще при жизни отца.

Туркестан — древняя столица казахского народа. Казахи не были особенно набожными, но обычай побывать у стен священного Туркестана и поклониться праху Ходжи Ахмеда стремился соблюсти каждый. Поэтому казахи говорят: «В Мекке-Медине — Мухаммед, в Туркестане — Ходжа Ахмед». «Если два раза съездишь в Туркестан к Ходже Ахмеду — это равно совершению хаджа в Мекку». Все знаменитые казахские деятели: ханы, бии, султаны, батыры были похоронены у стен мавзолея Ходжи Ахмеда Ясави. Внутри мавзолея есть знаменитый тайказан — большой котел, в десять петель которого вдеты 10 знамен. Это символ объединения десяти основных племен, составивших основу казахского народа. Котел считается святым предметом у кочевников и показывает вечное единство десяти племен. У казахов есть выражение: «десятизнаменный алаш». Алаш — военный клич казахов против врага, святое слово. Когда звучал призыв «Алаш!», вздрагивала вся казахская степь, и казахи седлали коней.

Башпай

Коркут сорок лет прятался от смерти и вот, наконец-то, нашел прибежище на волнах Сырдарьи, которые волшебным образом берегли великого музыканта на воде, сверху которых была постелена попона от верблюдицы. На этих волнах Коркут непрерывно играл на кобызе, и смерть, которую отпугивала музыка, не могла близко подойти к Коркуту.

Еду Коркуту ежедневно приносила его младшая сестра по имени Актамак («Белое горло»). Однажды, когда Коркут сидел и ел пищу, которую принесла ему сестра, подул на реке сильный ветер, поднялись высокие волны. Все вокруг закачалось, и нечаянно носок сапога Коркута коснулся ноги его сестры. И этот невольный случай запал в сердце впечатлительного Коркута, как свидетельство его неловкости, и он до самой смерти чувствовал себя перед младшей сестрой виноватым.

Так прошло много лет. Коркут, избегая на волнах Сырдарьи смерти, прожил почти сто лет, звуками своего волшебного кобыза отдаляя несчастье. Но в один из дней смерть все-таки нашла способ добраться до него. В тот день Актамак, приплыв, как обычно, на лодчонке, принесла Коркуту еду. Старый мудрец поел и решил немного вздремнуть. Усталый Коркут заснул, кобыз его перестал играть. Этим воспользовалась маленькая змейка, которая пряталась среди вещей и посуды, принесенных сестрой. Она подкралась к Коркуту и ужалила его.

Так смерть, сто лет охотившаяся за Коркутом, прикинувшись маленькой змейкой, все-таки настигла его. Коркут от укуса змеи проснулся и тут же почувствовал, что яд растекается по всему его телу. И тогда он, увидев, как его младшая сестра Актамак плачет в горе, стал прощаться с ней и со всем миром. Он сказал: «Я сожалею, что смерть все-таки настигла меня, как я от нее ни убегал, как ни берегся. И еще я сожалею о том, что в тот день, когда на Сырдарье поднялся ветер и все вокруг закачалось, я ударил тебя нечаянно носком своего сапога. Это моя не прощенная тобой вина. Прости меня за это сейчас. Я думаю, что на берегу священной реки Сырдарьи готова могила для меня. Когда будете хоронить, положите в могилу мой кобыз, с которым я был неразлучен. Я умру, но имя мое останется в памяти потомков. Прощай, дорогая! Не плачь! Не плачь, слезами не поможешь».

Сестра его продолжала плакать, произнося при этом: «Мой великий старший брат! Высокая моя гора! Золотой мой!»

И тогда Коркут исполнил свою последнюю мелодию, очень печальную, и эта мелодия стала музыкой прощания и прощения, мелодией скорби и сожаления.

Эта последняя мелодия Коркута дошла до нас, до его потомков, под названием «Башпай». Его черный кобыз был похоронен вместе с ним, иногда он издавал звуки, похожие на «Коркут!» Звуки эти доносились из могилы, пугая и чаруя людей.

Колыбельная мелодия для сына Коркута

От хромой девушки, пришедшей из Сарыарки на зов мелодии, у Коркута родился сын. Однако Коркут все время боролся со своей смертью и не мог уделять должного внимания своей семье, не мог принять участие в воспитании ребенка. А его жена и сын жили рядом с ним, на берегу реки Сырдарьи. Они желали, чтобы Коркут никогда не умирал, хотя, конечно же, им хотелось, чтобы отец был с ними…

Но вот ребенок подрос, перестал слушаться родную мать, которая следила за ним, и все время стремился пообщаться с отцом, который сидел на верблюжьей попоне посередине реки и продолжал играть на кобызе. Мальчик тянул к отцу руки, стремясь перейти к нему по воде, придумывал и другие уловки. Отцовское сердце, сердце Коркута, не могло не откликнуться на такое поведение сына, и он продолжал еще сильнее, еще громче играть на своем кобызе. Но все знали, что стоит только Корку-ту прекратить играть, выйти на берег, как смерть тут же придет за ним. И тогда Коркут стал пристально смотреть на своего сына. Хотя глаза и видели, настоящего общения не получалось. Не мог он прижать ребенка к своей груди и обнять его, слегка понюхать головку, как это принято у казахов. И тогда Коркут придумал мелодию, которая называется «Аупбай-аупбай», то есть «Колыбельная для сына Коркута». Так эта мелодия сохранилась в памяти народа и дошла до потомков.

Сарын — мелодия привлекшая сорок девушек

Коркут никогда не хотел подчинятся смерти, непрерывно играл на кобызе, сидя на попоне посередине реки. Пока играл его великий кобыз, смерть не могла подойти к нему. Звуки кобыза были такие сильные и красивые, что их было слышно за семь дней пути от Сырдарьи. Эти звуки погружали все вокруг в волшебный мир красоты и гармонии. Однажды сорок девушек, живущих в одном из аулов Сарыарки, услышали звуки волшебного кобыза. Мелодии настолько сильно проникли в их души, что девушек непроизвольно потянуло в путь, и они забыли о том, кто они. Их охватило непреодолимое желание добраться до источника звуков. Они договорились и все вместе поехали к Сырдарье без сопровождения и охраны. С каждым днем звуки кобыза становились все слышнее, казалось, они притягивают к себе. Сорок девушек ехали день и ночь, не останавливаясь. Не зная пути, они заблудились в безжизненных степях Бетпак-далы. У них износилась одежда, порвалась обувь, закончились запасы еды и воды. Жажда мучила их в безводных степях. Но мелодии кобыза, доносившиеся из степи, тянули их все сильнее и сильнее.

От голода и жажды в пути погибли тридцать девять девушек и лишь одной хромой удалось добраться до берегов Сырдарьи. В горле у нее все пересохло, ноги ее были изъедены язвами, но она сумела дойти до Коркута и, лишь увидев его, упала без чувств.

Коркут привел ее в себя, напоил и накормил, стал расспрашивать, кто она и откуда. Он очень удивился, когда узнал, что девушек было сорок, а не одна.

Позднее Коркут влюбился в эту хромую девушку из Сарыарки и женился на ней.

Грустная и притягательная мелодия, которая достигла Сарыарки и повела за собой сорок девушек, называется «Сарын».

И до сих пор в степях Сарыарки у подножия Алатауских гор встречаются названия: «Место, куда дошла музыка кюя „Сарын“».

Могила хромой девушки, ставшей женой Коркута, находится на северной стороне реки Сырдарьи. Местные жители называют ее «Мавзолей хромой девушки».

Если выехать от горы Сарын в сторону могилы самого Коркута, на западной стороне в песках, которые называются Арысь, есть место «Кыз калган» — «Здесь остались девушки».

Это безжизненная, труднодоступная безводная пустыня, сюда не залетают птицы, не забегают звери.

С древнейших времен эти пески и пустыни хранят историю наших предков.

Коркут и лебеди

Убегая от смерти, Коркут объездил все четыре стороны белого света, и везде его подстерегали могильщики, Ангелом смерти, которые говорили ему: «Мы роем могилу для Коркута!» И вот однажды, не найдя покоя на земле, Коркут снял со своей верблюдицы попону и бросил ее в волны Сырдарьи, а сам воссел на эту попону и стал играть на кобызе. Волны подхватили попону и не дали ей утонуть. И звери, и птицы, и люди стали слушать мелодии Коркута, играющего на кобызе на волнах. Ангел смерти не смог подойти к нему и стал ждать, когда же он умолкнет. Но Коркут играл непрерывно.

И вот летевшие высоко в небе лебеди услышали звуки кобыза, подлетели ближе, стали кружить вокруг, а потом сложили крылья и опустились рядом с Коркутом. Так они слушали его печальные песни и даже пытались подражать ему своими гортанными голосами.

Коркут, окруженный божественными птицами, одну из своих песен посвятил им. В народе она так и называется «Акку», то есть «Лебеди». Очень красивая мелодия.

Коркут и непокорный бык

Коркут на своей быстрой верблюдице объезжал белый свет, сочиняя все новые и новые мелодии. Путешествуя, он помогал людям делами или советами, предсказывал им судьбу на сорок лет вперед. Когда ему было грустно, он играл на кобызе, не давая смерти приблизиться к нему.

Однажды приснился ему белобородый старик с длинным посохом в руках. Он сказал ему: «Эй, Коркут, если ты не произнесешь своими устами слово „смерть“, она никогда к тебе не придет!»

Коркут проснулся, понял, что это вещий сон, и с того дня старался не произносить это слово. «Видимо, Тенгри посылает мне еще одно испытание!» — подумал он. И в самом деле, прошло много лет, Коркут оставался жив, следил за тем, чтобы его уста случайно не произнесли слово «смерть». Он играл на своем кобызе, продолжая объезжать разные страны.

Однажды он расседлал свою верблюдицу Желмаю, отпустил ее пастись, а сам возлёг под деревом на отдых. И вдруг до него донесся шум и крики. Он увидел, что в соседнем ауле пытаются усмирить непокорного быка, который вырвался на волю и теперь не дается никому в руки. Коркут тут же вскочил на верблюдицу и попытался помочь людям загнать быка в загон. Но бык и ему не подчинился, а грозный вид верблюдицы его не напугал. Люди продолжали гоняться за непокорным быком вместе с Коркутом. Все изрядно устали, и тут Коркут потерял бдительность и в досаде сказал: «Я тебя догоню, даже если умру после этого!» И при этом еще и пнул верблюдицу в бок. И только он произнес эти слова, как непокорный бык замер на месте и превратился в большой черный камень. Но перед этим бык обрел дар человеческой речи и произнес:

И только тут Коркут понял, что уста его произнесли запретное слово, понял, что теперь он смертен, и стал горько сожалеть о допущенной оплошности. Но дело уже было сделано, и тогда Коркут сел в седло и погнал свою верблюдицу, играя на кобызе и убегая от смерти.

Плач привязанной оленихи

Поймал однажды охотник олениху, увидел это Коркут и говорит:

«Добрый человек, отпусти это животное, у нее есть два маленьких олененка, еще не оторванные от материнского молока. Не становись палачом невинных зверей». Но человек не прислушался к словам Коркута.

«Если ты не согласен просто так отпустить олениху, тогда я заплачу за нее выкуп!» — сказал Коркут жестокосердному человеку. Но хозяин дома ответил: «Я дою эту олениху и пью ее молоко. А вечером я зарежу ее, сварю мясо и угощу вас!»

Тогда Коркут пошел на крайнюю меру. «Если не хочешь взять выкуп, тогда возьми меня в услужение, а ее освободи. Она сбегает, покормит своих оленят, а потом вернется обратно! — сказал Коркут хозяину дома. — А если олениха не вернется, тогда зарежешь мою белую верблюдицу и употребишь ее в пищу».

Лишь после таких слов жестокосердный человек освободил олениху.

Как только мать-олениха получила свободу, она тут же бросилась в горы, нашла своих бедных детенышей и стала кормить их долгожданным материнским молоком. Покормив их, она тут же возвратилась к дому жестокосердного человека, выполняя условия договора. Хозяин снова хотел привязать олениху к коновязи, но Ангел смерти, который все время следил за деяниями Коркута, пришел в сильный гнев от жестокости хозяина и по повелению Тенгри отнял у него жизнь и превратил в каменную глыбу.

Так Коркут и бедная олениха получили свободу. А в народе существует сказочный кюй, который называется «Плач привязанной оленихи». В этой мелодии слышны и жалоба на горькую судьбу привязанной оленихи, и плач ее бедных голодных деток.

Коркут и ангел смерти

Коркут оседлал свою быстроногую верблюдицу и бросился убегать от смерти. Но куда бы он ни приезжал, везде перед ним оказывался Ангел смерти, который поручал могильщикам рыть ему могилу. Но и у Ангела иногда проявляются человеческие чувства, и он никак не мог подступиться к Коркуту и забрать у него душу. И все же в один из дней он выковал из золота сундук, куда должен был спрятать отнятую душу Коркута, и отправился к нему.

Коркут узнал об этом заранее и решил избежать неотвратимой участи. И вот однажды Ангел смерти и Коркут встретились лицом к лицу, и Ангел сказал ему: «Полезай в сундук!» Коркут заранее приготовил ответ: «Хорошо, я залезу в этот сундук, но он же маленький. Как я такой большой помещусь в нем? Покажи мне, как в него залезть!»

И тогда Ангел смерти решил показать, как надо залезть в золотой сундук. Как только он разместился в нем, Коркут захлопнул крышку, закрыл сундук на замок и забросил его в протекающую рядом реку. Ангел смерти так и уплыл по волнам реки, а Коркут остался жив.

Так народ на некоторое время и вовсе был избавлен от смерти, никто не умирал.

У самого впадения реки в море жил в те далекие времена рыбак, который заметил золотой сундук среди волн и выловил его. Когда он открыл крышку, из него с громким криком выскочил разгневанный Ангел смерти и тут же лишил несчастного рыбака жизни. А потом он бросился искать Коркута, чтобы выполнить свою миссию.

Коркут же, зная, что смерть все равно когда-нибудь придет за ним, сочинил грустную мелодию, которую исполнил перед людьми на кобызе.

Коркут и его могильщики

Когда Коркуту исполнилось двадцать лет, явился к нему во сне некий старец, борода его была белой-белой, до пояса, в руке он держал высокий белый посох. Старец сказал: «Эй, Коркут, в этом бренном мире тебе предназначено жить только сорок лет. Дольше этого ты не проживешь». Коркут проснулся в испуге, потом понял, что это был всего лишь сон, но слова святого отчетливо врезались в его память.

Коркут сильно обеспокоился и стал размышлять о том, как избежать жестокой участи.

Однажды Коркут ехал верхом по степи и вдруг увидел группу людей, которые копали землю. «Эй! — обратился он к ним. — Что вы тут делаете?» Люди, копавшие землю, ответили: «Мы копаем могилу для святого Коркута». Услышав такую нерадостную весть, Коркут развернул свою верблюдицу в другую сторону и помчался быстрее ветра прочь от могилы. Когда он, уставший, выбившийся из сил, желая лечь спать, добрался до другой вершины, там он тоже увидел могильщиков, копавших могилу. Он спросил у них, чем они занимаются. И могильщики ответили: «Копаем могилу для Коркута».

Коркут бросился бежать и от них. Объездил весь белый свет, все его четыре части, но везде он встречал могильщиков, копающих ему могилу.

«Куда бы ты ни приехал, везде тебя ждет могила Коркута!» — это старинное выражение возникло именно тогда.

Коркут решил, что если он не будет искать спасения от смерти на краю земли, а поселится в центре ее, тогда, может быть, Ангел смерти и его могильщики перестанут его преследовать.

Елемай

Коркут взял в руки свой кобыз, воссел на седло и помчался на верблюдице, решив объехать весь белый свет, все его четыре стороны. Он ездил из страны в страну и в каждой предсказывал людям будущую жизнь на сорок лет вперед. В своих кюях он пел о родной земле, о Великой степи. А иногда он погружался в глубокие раздумья, видя, как его народ, героически защищаясь от врагов, не покидает боевого седла, не выпускает из рук острого копья, не снимает с плеч кольчуги. Коркуту все время виделись войны и сражения на несколько десятков лет и даже столетий вперед. Когда он был свиделем того, как льется людская кровь, как гибнут его сородичи, защищая родную землю, его игра на кобызе становилась неистовой, а лицо его омрачала тяжелая тень.

Желтая крылатая верблюдица

Когда Коркут стал юношей, он решил съездить к нагаши, своим родственникам по матери. Они подарили ему породистого белого верблюжонка. Коркут сам ухаживал за этим верблюжонком, кормил и поил его, воспитывал и охранял. Верблюжонок рос и постепенно превратился в сильного и красивого верблюда. Он был предан Коркуту всю жизнь, следовал за ним повсюду. И никого, кроме своего хозяина, к себе не подпускал. На нем и странствовал по всему белому свету Коркут, убегая от смерти.

Один из кюев Коркут посвятил своему верному верблюду. Кюй так и называется «Желмая» — «Крылатая верблюдица».

Рождение Коркута

Коркут (страшный, пугающий) родился в горах Караспан, там его родина. Перед тем, как он появился на свет, его мать хотела поесть мяса кулана, как это бывает с некоторыми женщинами, ждущими ребенка. Она носила Коркута в своем чреве три года и девять дней. И раз в год мать мучилась в родовых муках, как будто вот-вот должен родиться ребенок. Так прошло три года. Три раза бедная женщина мучилась от родовых схваток, и лишь на третий раз он родился. И в день его родов, казалось, весь мир охватила страшная мука. Все небо затянуло черными тучами, загремел страшный гром, засверкали молнии, поднялся сильный ветер, все вокруг пришло в движение и беспорядок. Людей, которые почувствовали, что что-то должно произойти, охватил сильный страх. В народе сохранились стихи о том событии:

Как только родился Коркут, ветер перестал дуть, облака разошлись, выглянуло солнце, мир вокруг засверкал и ожил. Оживление природы люди восприняли как хороший знак: «Этот мальчик пришел на свет, пугая нас, пусть его зовут Коркут!» — решили они, и так его назвали. Мулла, давая новорожденному имя, трижды прокричал в ухо мальчика: «Твое имя Коркут!»

Как было необычным появление Коркута на свет, такой же необычной была вся его жизнь. С раннего детства он был наравне с летающими птицами, бегущими зверями, бьющим ветром, с идущим дождем, находил общий язык с окружающей природой, рос вместе с ней. Наконец, он вырос, стал сильным и крепким, и тогда ему привиделся сон. Во сне явился ему святой старец с белой бородой до пояса, с длинным белым посохом и сказал: «Эй, Коркут, вставай! Сделай музыкальный инструмент, как я скажу. Этот инструмент должен быть такой же толщиной, как берцовая кость шестилетнего верблюда. Имя твоему инструменту — кобыз. Этот кобыз станет крыльями твоего вдохновения, в пути огоньком, освещающим дорогу, спутником, помогающим сберечь тебя от беды».

Коркут проснулся и вспомнил свой сон, как будто это было с ним наяву, и тут заметил, что сердце и душа его наполнены мелодиями, а из уст его готовы сорваться стихи. Он тут же приступил к изготовлению кобыза и точно исполнил все, что ему сказал святой старик во сне. После этого он взял в руки инструмент, настроил струны и заиграл. Мелодия, которая не давала ему покоя, находясь в его душе и сердце, проникла в кобыз и огласила весь мир великолепными звуками. Летевшие птицы, бежавшие звери, гудевшие ветры тут же притихли, как перекипевшее молоко, и стали слушать мелодии кобыза.

Легенда о поэте Олене

По рассказам делосцев, из страны гипербореев прибыли на Делос две молодые женщины — Арга и Опис. Они несли священные дары Илифии, обещанные за быстрые и легкие роды. Арга и Опис прибыли вместе с самими божествами Аполлоном и Артемидой. Поэтому делосцы воздают почести этим женщинам.

Ликийский поэт Олен сочинил по этому случаю гимн, в котором женщины называют божеств поименно. От делосцев переняли этот обычай жители других островов и ионяне. Они также поют гимн, призывая Опис и Аргу, и собирают им священные дары. Этот Олен пришел на Делос из Ликии и сочинил также и другие древние гимны, которые поются на Делосе. Пепел от бедер жертвенных животных, сожженных на алтаре, они рассыпают на могиле Опис и Арги.

Пророк Нух и старуха

В древнейшие времена жила на свете одна старуха, которая сказала пророку Нуху (Ною): «Я слышала, что будет великий потоп. Ты не забудь меня захватить на свой корабль!». Пророк Нух пообещал этой старухе забрать ее с собой на ковчег-корабль, но когда начался потоп, в суете множества дел он забыл про нее. После того как воды схлынули, он вернулся на то место, где жила старуха, и видит ее живой и здоровой. «Извини, женщина, я забыл про твою просьбу! Вот теперь пришел к тебе, чтобы узнать, как ты живешь после потопа!..» — сказал он ей. «Не видела я никакого потопа, — ответила ему старуха, — но вот моя корова каждый вечер приходила домой с мокрыми ногами. Если это вы называете всемирным потопом, так тому и быть!» — ответила старуха пророку.

И тогда пророк Нух понял, насколько велик Создатель, если он не обидел эту старую женщину и сделал так, что она даже не заметила всемирного потопа, погубившего тысячи жизней.