Кембриджская пятерка

«Ах, какой же был скандал!»

21 ноября 1979 года английский парламент собрался на экстренное заседание. Спикер палаты общин Джордж Томас, председательствовавший, как обычно, на важных обсуждениях, внешне казался бесстрастным. Он лишь объявил парламентариям, что ожидается чрезвычайное сообщение премьер-министра страны.

Собравшиеся находились в крайнем недоумении. В первую очередь их удивило предупреждение спикера, обычно не вмешивавшегося в парламентскую дискуссию, что в ходе предстоящего обсуждения необходимо избегать резких выпадов в адрес кабинета министров и королевского двора.

Положение спикера осложнялось еще и тем обстоятельством, что предстояло обсуждение вопроса, связанного с человеком, который в годы войны боролся с фашизмом, в настоящее время занимал пост советника королевы и одновременно все это время работал на Советский Союз. Спикер оставался спокойным и пытался избежать излишней эмоциональности парламентариев, чтобы удержать их от возможных вопросов, касающихся отношения королевского двора к этому делу.

Безусловно, до многих депутатов доходили слухи, циркулировавшие в последнее время в околоправительственных кругах. Поговаривали о каком-то сверхшпионе, якобы проникшем в высшие эшелоны британской власти. Но вся эта информация оставалась лишь на уровне кулуарных разговоров.

Тем временем слово взяла премьер-министр страны Маргарет Тэтчер, женщина, которая всего за полгода до этого, в мае 1979 года, впервые за всю историю Великобритании, и не только ее, но и всей Европы, заняла столь высокий государственный пост. И тон, и содержание выступления уже тогда снискавшей себе славу «железной леди», не склонной к компромиссам, оказались неожиданными для членов парламента. Ее речь была очень спокойной. У слушателей создалось впечатление, что премьер говорит не о сенсации, связанной с крупнейшим провалом английских спецслужб, а о событии, касающемся больше истории, чем современности.

Маргарет Тэтчер сообщила, что английской контрразведке стало окончательно известно имя еще одного человека, входившего в так называемую «кембриджскую группу» советских разведчиков, начавших свою деятельность в предвоенные годы. Это профессор Энтони Блант — родственник и советник английских монархов. Здесь следует подчеркнуть, что он был хорошо известен всей стране, в частности, как хранитель несметных художественных ценностей королевской семьи...

Тэтчер называла Бланта не иначе как профессором. Она отметила, что в 1940 году Блант поступил на работу в английскую службу безопасности, то есть стал «двойным агентом». «Сегодня нам кажется экстраординарным, — подчеркнула Тэтчер, — что человек, который не скрывал своих сокровенных убеждений, мог быть принят на секретную службу в государственный аппарат». Этим и ограничилась критика премьер-министра в отношении действий английских служб безопасности.

Тэтчер признала, что в 1940—1945 годах Блант передавал сведения и документы русской разведке, но английская сторона якобы до сих пор не знает, что это были за материалы. В то же время она заявила, что военные операции Англии в результате действий Бланта «не были поставлены на грань катастрофы», а имевшие место заявления прессы о том, что Блант своими действиями подвергал опасности жизнь английских секретных агентов, например в Голландии, «не имеют под собой оснований». К тому же, по ее словам, после 1945-го и до 1951 года Блант вообще не передавал информацию русским, так как возобновил свою карьеру в области живописи. Одновременно Тэтчер отметила, что с 1951 по 1956 год Блант якобы помогал Филби в контакте с русской разведкой.

Непоследовательность заявлений премьер-министра местная пресса расценила как желание приуменьшить значение всей этой истории, болезненной как для английских спецслужб, так и для правительства. Однако, как отмечали английские газеты, в ходе парламентских дебатов поднимался вопрос об информированности ее величества по делу Бланта и о реакции королевского двора на все эти события. Отвечая на него, генеральный прокурор напомнил парламентариям, что «все переговоры с ее величеством являются абсолютно секретными и должны оставаться таковыми. Это касается и реакции королевского двора». Одновременно было указано, что круг лиц, которым было сообщено о результатах дознания по делу Бланта, был серьезно ограничен, чтобы противник не смог получить информацию по данному вопросу.

Единственный конкретный итог парламентской дискуссии при обсуждении вопроса, связанного с Блантом, заключался в том, что парламентарии подвергли резкой критике действия английской контрразведки, которая в очередной раз оказалась «не на высоте».

В этой главе мы предлагаем читателю познакомиться с Энтони Блантом, являвшимся одним из наиболее активных членов легендарной «кембриджской группы» и обладавшим незаурядными способностями во многих областях.

Детские и юношеские годы

Видный ученый, профессор, родственник короля Георга VI и королевы Елизаветы II, служивший при британском дворе и достигший высоких постов, сэр Энтони Фредерик Блант родился 26 сентября 1907 года в семье Стэнли Бланта, священника церкви Святой Троицы в Борнмуте, небольшом провинциальном городке на юге Англии (графство Дорсет), на побережье Ла-Манша, примерно в 100 милях от главного южного порта страны — Плимута.

По традиции мужчины в семье Блант были служителями церкви. Дед Энтони являлся заместителем епископа города Халла (ранее — Гулля, графство Ист-Райдинг-оф-Йоркшир).

Видный советский разведчик Юрий Модин, который в Центре вел дела членов «кембриджской группы», а затем работал с ними в Лондоне, позже писал: «Артур Воган Стенли Блант — отец Энтони, умный и дальновидный человек, пользовался большим уважением среди духовенства. Блант-старший дал сыну отличное образование и передал многие черты своего характера: достоинство и суровые суждения о жизни и людях». Он был приверженцем англиканской церкви и очень настороженно относился к римской католической церкви. В то же время, будучи глубоко религиозным человеком, он не чурался и светской жизни — много внимания уделял спорту, активно занимался теннисом.

В семье Блант было трое сыновей: Уилфред был старше Энтони на шесть лет, а Кристофер — на два с половиной года. У Энтони сложились очень тесные, дружеские отношения со старшим братом.

Отец по-доброму относился к своим сыновьям, но из-за вечной занятости у него оставалось мало времени для них. Так что вся тяжесть воспитания детей легла на их мать — Хильду Вайолет Мастерс, которая была моложе своего мужа на десять лет. Она была женщиной очень строгих нравов и воспитывала своих детей в духе уважительного отношения к семье и к старшим.

Глава семьи Блант считался человеком среднего достатка, Хильда же была дочерью очень состоятельных родителей, имевших отношение к Восточно-Индийской компании и связанных родственными узами с самыми знатными аристократическими семьями Англии. Она была двоюродной сестрой графа Стрэтмора, дочь которого, Елизавета Боус Лайон, стала женой короля Георга VI, а следовательно — королевой. У Георга VI и Елизаветы Боус Лайон в 1926 году родилась дочь Елизавета, которая после его смерти в 1952 году взошла на английский трон под именем Елизаветы II. А Елизавета Боус Лайон с того времени стала именоваться королевой-матерью.

Таким образом, Энтони Блант был родственником супруги короля Георга VI, королевы Елизаветы, и ее дочери королевы Елизаветы II. Будущей королеве Великобритании Блант приходился троюродным братом. Когда она взошла на английский престол, Энтони Бланту было уже 45 лет.

Виктор Иванович Попов, видный советский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Англии в 1980-е годы, ученый, автор многих популярных книг, в том числе об Энтони Бланте, рассказывая о родословной Энтони, писал: «Но этим не ограничивались аристократические связи Блантов. Семья была в близких отношениях с герцогиней Тек. Дочь герцогини, принцесса Мария, вышла замуж за герцога Йоркского Георга, впоследствии занявшего английский трон под именем Георга V, и стала именоваться королевой Марией. Бланты справедливо считали, что королева Мария была другом их семьи и могущественным патроном. Семья Блант участвовала в коронационной процессии Георга V и королевы Марии, состоявшейся в 1910 году.

Родственные связи Блантов с королевской семьей явились одной из причин быстрой церковной карьеры Стэнли Бланта. Уже на следующий год после коронации он был назначен на очень важный в церковной иерархии пост капеллана англиканской церкви в Париже, важнейшем “представительстве” протестантской церкви за рубежом.

Энтони Блант мог быть благодарен своим родителям за их родственные связи с королевским двором; они способствовали его блестящей карьере в будущем. К тому же его воспитание в духе строгой викторианской морали, казалось, обеспечивало его полную лояльность монархии, государству. Правящие круги могли доверять ему самые ответственные и секретные поручения».

В 1911 году отец Энтони был назначен на пост капеллана англиканского храма в Париже, и семья переехала на жительство во французскую столицу.

Блант-младший очень быстро в совершенстве овладел французским, который, по сути, стал его вторым родным языком. В год начала Первой мировой войны в семилетием возрасте он начал учиться в одной из парижских школ. Одновременно мальчик проникся огромным интересом к живописи, прежде всего западноевропейской. Энтони часами бродил по Лувру, собирал открытки наиболее понравившихся ему картин музея. Это увлечение осталось у него на всю жизнь. «Париж окрасил все мое будущее», — говорил Блант впоследствии.

Через несколько лет родители решили, что Энтони пора учиться в Англии, и отправили его в Лондон, к родному дяде сэру Ральфу Асшетону, члену британского парламента. Энтони сменил несколько престижных частных школ, а в 14 лет его отдали в школу Мальборо.

Школа в Мальборо, графство Уилтшир, в которой учились подростки от четырнадцати до восемнадцати лет, являлась привилегированным учебным заведением для мальчиков. Основанная в 1843 году как школа для сыновей духовенства англиканской церкви, в конце XIX века она стала очень популярной среди детей самых богатых и знатных семей страны. По рангу она соответствовала таким знаменитым учебным заведениям Англии, как Итон и Харроу, но отличалась от них значительно более суровой обстановкой и жесткими правилами дисциплины. Для всех школьников были обязательны занятия спортивными играми.

Уже в ту пору у Бланта проявились необычайные способности и выявилась разносторонность его увлечений. Он с удовольствием занимался живописью, искусством, французским языком. В старших классах к Бланту пришла популярность, его даже избрали секретарем дискуссионного клуба школы.

Наряду с искусством Блант увлекался математикой и добился таких успехов, что получил право на государственную стипендию и внеочередное поступление в Кембриджский университет. Имя Бланта в списке победителей стояло на первом месте. Это означало, что он был самым способным среди школьников Мальборо, занимавшихся математикой.

В 1926 году, в свой день рождения, девятнадцатилетний Энтони Блант стал студентом Тринити-колледжа Кембриджского университета.

Виктор Иванович Попов в одной из своих работ, посвященных Энтони Бланту, приводит следующее описание его внешности, сделанное его друзьями по колледжу: «Прежде всего бросался в глаза рост Бланта — он был очень высоким мужчиной и в разговоре с людьми среднего роста даже наклонялся к собеседникам. Все знавшие Бланта отмечали также интеллигентность его вида — посмотрев на него, сразу можно было определить, что это человек интеллектуального труда. Он был красивым мужчиной с несколько продолговатым “породистым” лицом, голубыми глазами, длинным узким носом и тонкими губами.

Блант был всегда худощав, а в юношеском возрасте был очень худым. Его коллеги по Мальборо и Кембриджу даже отмечали его острые локти и выступавшие ребра. С годами эта худощавость немного сгладилась, но полным он не стал.

Одет Блант был всегда аккуратно, со вкусом, но без претензий. Видно было, что большого внимания одежде он не уделял. В Кембридже он ходил в обычной студенческой форме: в темно-голубой мантии и темных брюках».

В Кембриджском университете Блант провел десять лет: и в качестве студента, и в должности преподавателя и профессора. Университет оказал на него огромное влияние. Помимо того что это было престижное учебное заведение, оно отличалось еще и свободомыслием с сильными левыми настроениями.

Блант активно участвовал в политической жизни Тринити-колледжа. Обучаясь в университете, он увлекся идеями марксизма, стал председателем Общества друзей Советского Союза, тесно общался со студентами левой ориентации, в том числе с членами компартии.

Бланту прочили славу великого математика. Но его больше привлекала история искусств. Будучи студентом, он в совершенстве овладел немецким языком, опубликовал в кембриджском литературном журнале «Венча» статью о барокко, которая произвела огромное впечатление в университетских научных кругах. В период учебы в Тринити-колледже Энтони неоднократно выезжал в европейские страны, в том числе и в Германию, где своими глазами увидел растущую опасность фашизма.

Как очень способный студент Блант окончил университет на год раньше положенного срока. Впрочем, он решил досрочно окончить учебу еще и потому, что в 1929 году серьезно заболел и вскоре умер его отец. Энтони был любимым сыном у матери, и заботы о семье в значительной степени легли на его плечи. В 1929 году он окончил университет, и ему был предложен достаточно важный пост куратора Кембриджского музея искусств. За выдающиеся успехи молодой аристократ получил «исследовательскую стипендию», которая давала право заниматься преподавательской и научной деятельностью. В 1935 году он защитил докторскую диссертацию по западной живописи и занялся исследовательской работой в области истории искусств. В 1933—1934 годах для изучения истории архитектуры выезжал в Италию и Германию.

В 1935 году вместе с группой лондонских студентов и преподавателей Блант посетил СССР в качестве туриста. Он побывал в Ленинграде и Москве, осмотрел картинные галереи и музеи. В результате поездки в СССР Блант твердо решил встать на сторону Советского Союза, чтобы противостоять надвигающейся фашистской опасности.

С 1937 года Энтони Блант одновременно с преподаванием в Тринити-колледже работал в институте Варбурга при Лондонском университете — крупном исследовательском центре в области истории искусств и культурологии, дававшем отсрочку от призыва в армию. В начале 1939 года его назначили директором этого института.

Искусствовед и охотник за шпионами

В 1937 году Энтони Блант по рекомендации Гая Бёрджесса, являвшегося его близким другом, был привлечен к сотрудничеству с советской разведкой на идейной основе разведчиком-нелегалом НКВД Арнольдом Дейчем. Проведя несколько встреч с Блантом, Дейч пришел к выводу, что англичанин может стать для Москвы исключительно перспективным и полезным помощником. На первых порах связь с ним осуществлялась через Бёрджесса. Перед Блантом была поставлена задача попасть на работу в английские спецслужбы, чтобы добывать интересующую советскую разведку информацию.

В то время в мире происходили грозные события. Пришедшие в Германии к власти национал-социалисты начали подготовку к захвату ряда европейских стран. Блант, ненавидевший фашизм, считал, что спасти мир от этой угрозы способен только СССР. Поэтому он без колебаний принял предложение советского разведчика-нелегала и сразу же приступил к выполнению поставленных задач. Таким образом, Энтони Блант стал одним из членов «кембриджской группы» (оперативный псевдоним «Тони»).

Биограф Бланта В. И. Попов писал: «Сам Блант характеризовал свою вербовку как приглашение присоединиться к движению международной солидарности против фашизма. В советской разведке этих молодых людей сравнивали с русскими декабристами, боровшимися за свободу и демократию против тоталитаризма царской власти. И сами будущие разведчики из Кембриджа, будучи студентами, уже проявляли определенную склонность к тайным обществам, понимая, что многие их взгляды, если они станут известными, не получат одобрения со стороны той среды, к которой они принадлежали».

Во время работы в Кембридже Блант являлся университетским куратором Джона Кернкросса — блестяще образованного молодого человека, имевшего ярко выраженные способности аналитика и лингвиста. Именно Блант рекомендовал Дейчу обратить внимание на Кернкросса, который вскоре также стал полноправным членом «Кембриджской пятерки».

В 1939 году с началом Второй мировой войны Блант пошел добровольцем на военную службу, несмотря на то что имел отсрочку от призыва в армию. Его направили на разведывательные курсы английского военного ведомства. Однако вскоре отчислили в связи с негативной характеристикой, полученной из Кембриджского университета: в досье Энтони фигурировали два отрицательных момента: поездка в СССР и ряд статей, опубликованных в студенческие годы в левом журнале «Лефт-ревю».

Блант лично обратился в военное министерство Великобритании и сумел доказать, что поездка в СССР в составе группы носила чисто научный характер, а что касается его статей, то они не имели никакой марксистской подоплеки, а являлись чисто искусствоведческими.

Обвинения с Бланта были сняты, его снова приняли на военную службу. Блестящая подготовка и знание двух иностранных языков — французского и немецкого — предопределили место его службы: в звании капитана Блант занял должность командира подразделения военно-полевой полиции. Вскоре он был направлен во Францию, в город Булонь, где его подразделение, входившее в состав Британского экспедиционного корпуса, занималось контрразведывательным обеспечением местного порта. Кроме того, на его подчиненных возлагались обязанности по ведению военной разведки, поддержанию контактов с французской полицией и осуществлению военной цензуры в экспедиционном корпусе.

Во время нацистского вторжения во Францию в мае 1940 года Блант проявил себя с самой лучшей стороны и эвакуировал свое подразделение в Англию организованно и без потерь. Впоследствии за мужество и самоотверженность, проявленные в боевых действиях во Франции, Энтони Блант был награжден французским правительством орденом Почетного легиона.

После возвращения Бланта в Англию оперативный контакт с ним восстановил резидент «легальной» резидентуры НКВД в Лондоне Анатолий Горский.

В тяжелые для Англии дни начального периода Второй мировой войны ее спецслужбы испытывали определенные кадровые трудности. Просто не хватало сотрудников, а тем более — опытных. Руководство страны приняло решение призвать на службу в разведку и контрразведку выпускников ряда престижных английских университетов, в число которых попал и Энтони Блант.

Бланта рекомендовал его близкий друг Виктор Ротшильд, член известной банкирской семьи, который к тому времени уже работал в контрразведке.

Осенью 1940 года Блант получил приглашение на работу в британскую контрразведку (МИ-5). Его направили в отдел «D», который занимался обеспечением безопасности военных предприятий, а также имел отношение к контрразведывательной работе в армии.

Являясь помощником руководителя отдела, Блант получил доступ к большому количеству секретных материалов, содержание которых он передавал в Москву.

Успешная работа Бланта была отмечена руководством отдела, и через некоторое время его перевели с повышением в управление «В» (контрразведка), он стал помощником заместителя начальника управления. Оперативная отдача от Бланта значительно возросла.

Подразделение, которое курировал Блант, осуществляло, в частности, наблюдение за иностранными посольствами, находившимися в британской столице. Благодаря поступавшей от него информации советская разведка в Лондоне не знала ни одного провала.

И на новом месте руководство контрразведки отмечало успешную работу Бланта. Так, он с блеском сумел выполнить задание, касающееся весьма щекотливой темы — организовать негласный досмотр дипломатической почты посольств и дипломатических миссий иностранных государств и правительств в эмиграции в Лондоне.

Сотрудники Бланта вскрывали вализы диппредставительств, пользовавшихся обычной почтой. Однако и те государства, которые использовали дипломатических курьеров, нередко становились жертвами британской контрразведки. Обычно под предлогом задержки транспорта или по другим причинам дипкурьерам предлагалось закрыть вализы в сейф в приемном пункте, а самим идти отдыхать. Двух-трех часов было достаточно, чтобы вскрыть вализу, сфотографировать находившиеся в ней документы и снова запечатать ее так, чтобы не оставалось никаких следов.

Кроме того, Блант сумел создать стройную систему работы подразделений наружного наблюдения английской контрразведки. Новшества, которые предложил Блант, значительно повысили уровень функционирования этих подразделений. Копии документов по данному вопросу он передал в резидентуру, что сыграло большую роль в организации встреч с агентурой. Сотрудники советской разведки были хорошо осведомлены о методах и приемах ведения английской контрразведкой наружного наблюдения, что значительно повысило безопасность их работы.

Блант регулярно информировал Москву о проводимых англичанами так называемых «активных мероприятиях» против Советского Союза, то есть о передаче по официальным и неофициальным каналам дезинформации. Лондонская резидентура заблаговременно получала от него информацию о планируемых подрывных акциях против советских учреждений в Англии и их персонала. Эти сведения давали возможность вовремя нейтрализовать действия английской контрразведки.

С помощью Бланта были получены сведения о секретных сепаратных переговорах эмиссаров Великобритании и США с представителями Третьего рейха в 1943—1944 годах. Эти переговоры были прекращены после решительного протеста Советского Союза.

Блант имел доступ к службе радиоперехвата и дешифрования, которая занималась дешифровкой немецких телеграмм, что давало ему возможность добывать важную информацию. В официальных материалах внешней разведки по этому поводу, в частности, указывается: «Пожалуй, самым значительным достижением Бланта в годы войны была организация передачи им советской разведке материалов английской дешифровальной службы».

Здесь следует обратить внимание еще на один важный момент: передаваемые Блантом данные дешифровки перекрывались материалами, поступавшими от Филби и Кернкросса, что позволяло с большей долей уверенности оценивать достоверность получаемых сведений.

Одним из важнейших достижений Бланта в этот период явилось также получение информации об исключительно ценном агенте английской разведки, который в течение семи лет работал в секретариате А. И. Микояна и направлял в Лондон имевшиеся в его распоряжении документы. Благодаря усилиям Бланта агент был установлен и обезврежен.

В начале 1940-х годов Блант некоторое время являлся связником между советской резидентурой и Бёрджессом. Последний в то время уже работал в Министерстве иностранных дел страны, однако по соображениям безопасности прямая связь резидентуры с ним была на некоторое время прервана. И именно Блант осуществлял связь между ним и резидентурой, передавая своему куратору полученные от Бёрджесса материалы.

И наконец, важная информация поступала от Бланта в годы войны как от сотрудника английской контрразведки — МИ-5. Ведь Блант имел доступ к работе агентурной сети МИ-5 в некоторых зарубежных странах, в том числе в Германии. В результате советская разведка имела важную информацию об экономическом, политическом и военном положении этих стран.

Однако, как уже отмечалось, не все было безоблачно в работе с этим выдающимся разведчиком и с «кембриджской группой» в целом. В середине 1942 года Центр стал сомневаться в искренности «пятерки». А дело заключалось в том, что в одном из оперативных писем в Центр резидентура упомянула о том, что Энтони Блант «связан по работе с начальником русского отделения МИ-5 Шилитто, который утверждает, что британская контрразведка против советских учреждений в Англии не работает».

Это сообщение насторожило Центр и, как показало дальнейшее развитие событий, негативно отразилось на работе всей лондонской резидентуры. В ответ на донесение резидентуры о встрече с Блантом, состоявшейся 26 августа 1942 года, в Лондон пришло оперативное письмо, в котором Центр проанализировал всю работу с «Кембриджской пятеркой». В нем, в частности, отмечалось, что Ким Филби и Энтони Блант «подозрительно преуменьшают работу английской разведки и контрразведки против советских представителей в стране», поскольку, согласно материалам того же Бланта, МИ-5 «активно разрабатывает югославскую и шведскую дипломатические миссии, а нас — нет». Центр счел это «абсурдом».

В последующих письмах с Лубянки отмечалась «неискренность» Бланта, поскольку в передаваемых им сводках наружного наблюдения британской контрразведки не фигурируют советские разведчики. Сотрудник Центра, который вел дело «пятерки», видимо, исходил из простой логики: если советская контрразведка держит под плотным «колпаком» британских представителей в Москве, то и британские спецслужбы должны поступать аналогичным образом.

Недоверие Центра к агентуре лондонской резидентуры объяснялось еще и тем, что до лета 1943 года, когда во внешней разведке было создано отдельное информационное подразделение, все донесения агентов докладывались непосредственно Сталину. Верховный главнокомандующий знал, что с тремя членами «пятерки» работал лично ему известный разведчик-нелегал Александр Орлов, который летом 1938 года отказался возвратиться в Москву из Мадрида и сбежал в США. Он направил личное письмо Сталину, в котором заявил, что не выдаст никого из известной ему агентуры (а знал он около шестидесяти агентов), если НКВД не тронет его престарелую мать. Свое слово Орлов сдержал. Поэтому Сталин, пользуясь информацией «пятерки», одновременно высказывал сомнения насчет ее искренности. Слова вождя, естественно, воспринимались сотрудниками разведки как «руководство к действию».

Исчерпывающий ответ на письмо Центра лондонская резидентура дала в октябре 1942 года. На встрече с оперработником Блант пояснил, что для британских спецслужб приоритетной является борьба с германским шпионажем. Поскольку немецких представителей в стране нет, контрразведка разрабатывает посольства нейтральных стран, дружественных Германии, и их сотрудников, которые могут работать на нацистские спецслужбы. Английская служба наружного наблюдения насчитывает всего 36 сотрудников, которые ведут слежку за дипломатами нейтральных стран, подозреваемых в сборе информации по Англии для гитлеровской разведки. К таковым МИ-5 относит Швецию, Испанию, Португалию и Ирландию.

Что же касается советского посольства, то оно разрабатывается британскими спецслужбами путем активного проникновения в компартию Великобритании: в контрразведке МИ-5 глубоко убеждены, что для ведения разведки за рубежом Москва активно использует Коминтерн. Поэтому МИ-5 разрабатывает компартию Великобритании, чтобы вскрыть ее связи с советским посольством и, следовательно, с русской разведкой. В 1943 году по предложению Сталина Коминтерн был распущен.

Эти разъяснения лондонской резидентуры на некоторое время успокоили Центр. В апреле 1943 года он запрашивает лондонскую резидентуру о том, где США и Великобритания намереваются высадить свои войска в Европе — на Балканах или в Италии. Это была своего рода проверка искренности членов «Кембриджской пятерки». Ответ, полученный от Бланта, был однозначным: вторжение союзников в Европу начнется 8 сентября высадкой в Неаполе (операция «Аваланч») и на юге Италии — в районе Сицилии и Сардинии (операции «Баттресс» и «Байтаун»). Эти сведения полностью совпали с имевшимися в Центре и на время рассеяли подозрения в отношении искренности «пятерки».

Следует также отметить, что в период работы в контрразведке Блант одновременно вел большую научно-педагогическую работу. В частности, он являлся профессором и заместителем директора института Курто, входившего в состав Лондонского университета и специализировавшегося на изучении живописи. Уже в те годы институт Курто являлся одним из авторитетных центров, разрабатывавшим проблемы искусствоведения. Блант читал студентам курс лекций по теории итальянского искусства. В 1947 году он стал директором этого института.

В 1943 году королевский двор поручил Бланту составить каталог рисунков королевской коллекции, находившейся в одном из королевских дворцов.

В конце войны Бланту было сделано предложение занять пост хранителя королевских картин Виндзорского, Букингемского и ряда других королевских дворцов. Этот пост был одним из самых важных и престижных в дворцовой иерархии. О том, что такое назначение может состояться, Блант и резидентура заранее информировали Центр. Безусловно, для Москвы больший интерес Блант представлял как сотрудник контрразведки. Но в то же время было ясно, что после войны он будет вынужден вернуться к своей основной профессии искусствоведа, и возражений Центра не последовало.

Одновременно Центр принял принципиальное решение — в случае перехода Бланта на работу в королевский двор не давать ему разведывательных заданий, связанных с королевской семьей.

В конце апреля 1945 года Энтони Блант был назначен хранителем королевских картин, размещенных в Виндзорском и Букингемском дворцах, стал советником короля Георга VI и выполнял конфиденциальные поручения британского монарха в ряде европейских стран. Это обстоятельство окончательно сделало Бланта своим человеком при королевском дворе.

Вскоре королевским указом ему было присвоено рыцарское звание. Он был награжден английским орденом Королевы Виктории и голландским орденом принца Нассау Оранского. Будучи королевским советником, сэр Энтони использовал свои связи в британском правительстве, с министрами, личным секретарем королевы для получения интересующей советскую разведку политической информации.

Работа Бланта в британской контрразведке была весьма результативной: он передал в Центр большое количество материалов о деятельности разведки и контрразведки Соединенного Королевства и их кадровом составе, сведения о наблюдении за советскими разведчиками в Лондоне, данные о работе германских спецслужб в СССР, дислокации немецких войск на Восточном фронте и ряд других ценных материалов.

Руководство советской внешней разведки очень высоко оценивало работу Бланта. В документах разведки отмечается: «Получаемые от Бланта материалы на 90 процентов являются документальными и представляют большой интерес для советского государства.

За передачу в мае 1943 года материалов об оперативных приказах германского командования на советско-германском фронте и радиограмм германской разведки о дислокации и перемещении частей Красной Армии, которые были высоко оценены Генеральным штабом Красной Армии, приказом народного комиссара государственной безопасности Бланту была объявлена благодарность.

4 октября 1944 года к годовщине Октябрьской революции за долговременную и плодотворную работу Бланту вновь была объявлена благодарность.

В 1945 году было принято решение установить Бланту пожизненную пенсию в размере 1200 фунтов стерлингов в год. Когда ему сообщили об этом решении, Блант заявил, что искренне благодарен за проявленную заботу, но не может согласиться на это, поскольку в деньгах не нуждается».

При этом необходимо отметить, что Блант и другие члены «кембриджской группы» постоянного денежного содержания от внешней разведки не получали, им выдавались лишь некоторые суммы на покрытие оперативных расходов. Делалось это по их желанию, так как они неоднократно подчеркивали, что работают не за деньги, а за идею.

В обмен на признание...

После провала в 1951 году Дональда Маклина и Гая Бёрджесса, которым грозил арест и которые были вынуждены скрыться на территории СССР, у британской контрразведки возникли подозрения и в отношении Бланта. В частности, ею были получены сведения, что именно он предупредил беглецов о том, что они разоблачены, и подготовил их переброску в Москву. Кроме того, сотрудники МИ-5 полагали, что Блант посетил квартиру Бёрджесса после его бегства и изъял компрометирующие документы. Однако в тот период сотрудники контрразведки Соединенного Королевства не смогли собрать убедительных доказательств «двойной жизни» Бланта.

Центр посоветовал Бланту покинуть Англию и перебраться в СССР. Однако он отметил, что, по его мнению, у контрразведки нет достаточных улик против него и осложнений не должно быть. Кроме того, Блант считал, что правительство не рискнет преследовать лицо, близкое к королеве.

После событий, связанных с Дональдом Маклином и Гаем Бёрджессом, а затем и Кимом Филби, с Энтони Блантом беседовали следователи контрразведки, но каких-либо обвинений ему предъявлено не было. Осложнения начались в 1964 году. И начались они с той стороны, с которой меньше всего ожидались.

Некий американский гражданин Стрейт, литератор, писатель и искусствовед, был выдвинут в состав совещательного совета при президенте США Джоне Кеннеди по вопросам искусства. При этом его предупредили, что оформление займет некоторое время, поскольку необходимо провести проверку кандидатов, в том числе по линии ФБР.

Испугавшись, что ФБР раскроет его прошлое, Стрейт решил упредить события и попросил помощника президента США Артура Шлезингера принять его по неотложному личному делу. В ходе беседы Стрейт рассказал о своей принадлежности в прошлом к компартии и о том, что он некоторое время вел работу по заданию КГБ.

А ситуация с его прошлым выглядела следующим образом. В 1930-е годы он учился в Кембридже, в Тринити-колледже. Там он познакомился с некоторыми членами «Кембриджской пятерки». Вступил в компартию. Наиболее тесные отношения у него сложились с Энтони Блантом, который и привлек Стрейта к сотрудничеству в интересах Советского Союза. Блант дал ему задание отойти от компартии, а после окончания учебы возвратиться в США, заняться банковским делом, которым занимались его родители, и следить за тенденциями развития американской экономики.

Стрейт переехал в США, работал в Госдепартаменте. Перед войной он провел несколько встреч с представителем из Москвы, которому передал некоторую информацию. А затем никакой связи ни с Блантом, ни с представителями советской разведки не поддерживал.

Естественно, ни в какой совещательный совет по искусству Стрейт не попал, а им вплотную занялось ФБР. О полученной информации было немедленно сообщено британской контрразведке, которая без промедления занялась своим расследованием в отношении троюродного брата Елизаветы II, которое велось в обстановке строжайшей секретности. В течение десяти лет следователи пытались доказать его вину. Однако трудились они без особого успеха. У контрразведки не было достаточных доказательств, чтобы привлечь Бланта к суду, а сам подозреваемый на протяжении длительного времени все отрицал. Из-за родственных отношений сэра Энтони с королевской семьей сведения, касающиеся расследования, не доводились даже до высших государственных деятелей страны, включая премьер-министра и членов правительства, поскольку это могло скомпрометировать монархию.

В «Очерках истории российской внешней разведки» по данному поводу говорится: «Учитывая положение Бланта при дворе, а также нежелательность разглашения им на следствии и в суде сведений, связанных с деятельностью МИ-5 и заданиями короля, выполняемыми в Европе, в верхних эшелонах власти было принято решение отказаться от его судебного преследования.

Бланту было поставлено условие: если он признается в своей работе на русскую разведку и даст соответствующие показания, то получит полный иммунитет от судебного преследования, дело огласке предано не будет и он сохранит за собой все права и привилегии. Кроме того, иммунитет распространяется также и на лиц, которые помогали ему в добывании информации. Это было подтверждено генеральным прокурором.

Блант согласился дать показания. Он назвал некоторых из своих помощников и тем самым спас их от тюрьмы. На вопрос, кого он знал из агентов, которые непосредственно поддерживали связь с советскими разведчиками, он назвал имена людей, повредить которым не мог. Эти люди были уже в СССР или их не было в живых.

Во время следствия он настойчиво подчеркивал, что информация, которую он передавал русским, носила военный характер и касалась главным образом дешифрованных немецких сообщений, что правительство и так должно было сообщать советскому руководству, поскольку на это имелись союзнические обязательства, а также, что в годы Второй мировой войны Лондон и Москва, являясь союзниками, имели соглашение о проведении совместных разведывательных и контрразведывательных операций против фашистской Германии.

Следствие на этом закончилось. Блант, как и раньше, продолжал выполнять возложенные на него функции при дворе и вести насыщенную научно-педагогическую работу.

Однако относительное спокойствие продолжалось лишь до 1979 года. 21 ноября премьер-министр Англии Маргарет Тэтчер нарушила данный Бланту иммунитет и сделала в парламенте заявление, что Блант работал на советскую разведку. Английское правительство вынуждено было сделать это ввиду того, что к этому времени Стрейт и некоторые другие журналисты опубликовали книги и статьи, в которых Энтони разоблачался как советский агент. Чтобы не оказаться в положении оправдывающегося, Тэтчер и сделала это заявление, подчеркнув, что данные на Бланта поступили еще в 1964 году».

В ходе выступления перед британскими парламентариями премьер-министр Маргарет Тэтчер также подчеркнула, что королевский двор прислушался к совету британских спецслужб «ничего не предпринимать против Бланта».

После ноябрьских событий 1979 года положение Бланта осложнилось. Королева лишила его занимаемой должности. Учитывая сложившуюся ситуацию, Блант отказался от рыцарского звания. Тринити-колледж, где он учился и в свое время работал, лишил его почетной степени доктора наук.

Однако судебного преследования за этим не последовало.

В последующие годы Энтони Блант жил в английской столице и занимался научно-исследовательской деятельностью в области искусства и архитектуры. Он являлся автором более двадцати книг по истории искусств, в том числе монографий об У. Блейке, П. Пикассо и Н. Пуссене. Его книга об искусстве и литературе Франции была издана во Франции, Англии, США и Австралии. Многие произведения талантливого ученого-искусствоведа переиздаются до сего времени.

26 марта 1983 года Энтони Бланта не стало. Скончался он от сердечного приступа в возрасте 76 лет. Тело его было кремировано. В последний путь его провожали родственники. Было много венков, среди них — одиннадцать безымянных. Они были от друзей этого выдающегося разведчика, которые не могли открыто прийти на его похороны, чтобы отдать дань уважения рыцарю «Кембриджской пятерки». Позже прах Энтони Бланта был развеян по ветру на горе близ Мальборо, где он учился в школе.