Кейджера Гора

Глава 1 Студия

— Вы видите это? — спросил мужчина.

— Да, — ответил его товарищ.

— Это просто невероятно, — воскликнул первый.

— Сходство действительно поразительное, — кивнул второй мужчина.

— Пожалуйста, повернитесь к нам в профиль, и поднимите подбородок, мисс Коллинз, — попросил первый мужчина, и я подчинилась, поскольку находилась в фотостудии, а мужчина как раз и был фотографом. — Немного выше, мисс Коллинз.

Я подняла подбородок еще выше.

— Вы, можете переодеться вот здесь, — предложил этот мужчина перед началом фотосессии, указав на небольшую раздевалку в студии. Мне вручили пару сабо, белую шелковую блузку и черные шорты.

— Никакого нижнего белья, — предупредил он и, видя, что я удивленно смотрю на него, пояснил: — Нам не нужны складки от них.

— Конечно, — согласилась я.

Шорты были очень коротки, и, даже без трусиков, были мне, по крайней мере, маловаты. Блузка, также, даже без бюстгальтера, была в обтяжку.

— Пожалуйста, подтяните блузку вверх. Мы хотим видеть талию, — распорядился он, и я подчинилась. — Еще выше.

Я снова подчинилась.

К моему замешательству, я была несколько раз, в фас и профиль, сфотографирована, перед щитом, расчерченным различными линии с делениями. По-видимому, это было что-то вроде измерительного инструмента. Вот только линии, насколько я заметила, были отградуированы не в дюймах, и ни в сантиметрах.

— Теперь, пожалуйста, встаньте в ящик с песком, — попросил он.

Я встала на песок, насыпанный в широкий, плоский ящик, при этом позади меня оказался щит с изображенным на нем пляжем. Затем, в течение нескольких минут, фотограф, двигался вокруг меня, стремительно и профессионально, иногда приближаясь почти до неприличия близко, отдавая мне команды и щелкая камерой. Я была заснята в невероятном количестве разнообразных положений и поз. Я еще подумала, что эти мужчины, должно быть, наслаждаются, заставляя женщину демонстрировать себя таким образом. Некоторые кадры были на грани приличий. К тому же, принимая во внимание откровенность и маленький размер одежды, несомненно, вычисленный заранее, а также учитывая отсутствие нижнего белья, у наблюдателей совершенно не оставалось места для фантазии относительно линий моей фигуры. Впрочем, я не возражала, скорее даже наоборот, я получала удовольствие от этого. Все же я считала себя довольно прелестным созданием.

Итак, я стояла на песке, подняв голову, и повернувшись левым боком к мужчинам, осветительной аппаратуре и паутине проводов. Свет софитов прямо таки обжигал меня. Справа же от меня, словно по контрасту, открывался вид на прекрасный, пустынный пляж.

— Она симпатична, — заметил первый мужчина.

— Она достаточно симпатична, чтобы стать кейджерой, — добавил второй.

— Она ей станет, — засмеялся первый.

Признаться, я не поняла того, о чем они говорили.

— Не смотри на нее просто с точки зрения таких предсказуемых и соблазнительных особенностей, — усмехнулся второй мужчина.

— Вы ясно видите ее полезность для нас, не так ли?

— Конечно.

Я по-прежнему не понимала их.

— Включите вентилятор, — велел первый мужчина, и я сразу почувствовала освежающий поток воздуха, от направленного на меня большого вентилятора, что я не могла не приветствовать, поскольку уже была изрядно разогрета софитами.

— Эта монета, или медаль, или независимо от того, что это, ставит меня в тупик, — признался невозмутимый мужчина в очках и белых хлопчатобумажных перчатках, державший странный предмет за края, и затем, положивший его на мягкую фетровую ткань между нами.

Этот мужчина был профессиональным экспертом, к которому меня направил один нумизмат. Его задача состояла не в том, чтобы оценивать монеты, а лишь в том, чтобы давать обоснованное заключение о таких вопросах как их тип и происхождение в случаях, когда это неясно, а также, когда это необходимо, принимать решение об их подлинности.

— Но она подлинная? — поинтересовалась я.

— Скажите, пожалуйста, кто вам ее продал? — спросил мужчина, — Частное лицо? Сколько Вы заплатили за нее?

— Мне ее подарили, — пояснила я, и добавила: — частное лицо.

— Это чрезвычайно интересно, — пробормотал эксперт.

— Почему?

— Исключается самая очевидная гипотеза. К тому же это было бы глупостью.

— Я ничего не понимаю, — призналась я.

— Странно, — задумался он, смотря на монету, лежащую на фетре между нами, — странно.

Я выжидающе смотрела на него.

— Эта вещь, не была отчеканена машиной. Точно так же, и это очевидно, она не результат современных методов и технологий чеканки монет. Это не продукт, например, высокоскоростного, автоматизированного монетного пресса, — объяснил эксперт.

— Я не понимаю.

— Она была отчеканена вручную. Обратите внимание, что рисунок немного смещен от центра? — указал он.

— Да, — согласилась я.

— Эта особенность, почти неизменно присутствует на всех древних монетах, — заметил он. — Заготовка нагревалась, чтобы размягчить металл, потом ей помещали на наковальню с рисунком, приставляли пуансон с рисунком другой стороны, и били кувалдой, отпечатывая рисунок одновременно и на аверсе и на реверсе заготовки.

— Значит, это — древняя монета? — удивилась я.

— Это кажется мне маловероятным, — ответил он. — Но все же, методы, использованные при чеканке этой монеты, насколько я знаю, не использовались в течение многих столетий.

— Так что же это за монета? — поинтересовалась я.

— Также, заметьте, кромка монеты неровная. Ее явно сделали не для того, чтобы укладывать и хранить в свертках, — бормотал мужчина.

Я удивленно посмотрел на него. Это не казалось мне столь ясным, как для него. Он казалось, ушел в себя, очарованный объектом исследований.

— Возможно, такие монеты были слишком ценны, — предположил он. — Настолько, что сверток их мог бы быть почти непредставимым, особенно в смысле наличия множества таких свертков.

— Так что же это за монета? — не выдержала я.

— Вы только посмотрите, — словно не слыша меня, продолжал восхищаться он, — как толщина монеты позволяет сделать изображение рельефным и контрастным по сравнению с фоном. Как это отличается от современных плоских монет!

— Да, — поддержала я.

— Какая великолепная свобода творчества открывается художнику! — воскликнул он. — Это освобождает его от ограничений сурового компромисса, на который приходится идти в современных условиях ради экономической целесообразности. Таким образом, даже в столь маленьком и объекте общего пользования, я бы даже сказал в столь маловероятном для этого объекте, он может создать настоящее произведение искусства!

— Так Вы можете идентифицировать эту монету? — спросила я.

— Глубина и красота чеканки, напоминает мне об античных монетах. Именно они, по моему мнению, самые красивые и интересные из всех монет, — заявил эксперт.

— Получается, что это — античная монета? — переспросила я.

— Я так не думаю, — тут же отказался он.

— В таком случае, что же это такое?

— Посмотрите вот сюда, — показал он. — Вы видите? Этот край монеты, кажется более плоским и прямым. Он отличается от остальной окружности предмета.

— Да, — признала я, присмотревшись к монете, к слову сказать, это можно было заметить, лишь внимательно приглядевшись.

— Эта монета был подрезана, или как еще говорят, подбрита, — пояснил он. — Часть металла была срезана. Таким способом, если это не было замечено, или монету не взвешивали, и она была принята по определенной номинальной стоимости, то человек — ответственный за это, получил прибыль от присвоения обрезка металла. Если человек занимался этим долгое время и со многими монетами, то в результате, он мог бы накопить, в металлической ценности, объем эквивалентный одной, или возможно, даже более оригинальных монет.

— Металлическая ценность? — решила уточнить я непонятное выражение.

— При современной чеканке монет, мы уже потеряли такое понятий. Все же, если задуматься над этим, то, по крайней мере, в большинстве случаев, монета — это путь, которым правительство или правитель удостоверяют, что данное количество драгоценного металла вовлечено в сделку. Это избавляет от необходимости взвешивать и проверять каждую монету. В некотором смысле, монета является объектом, стандартные ценность и вес которого, удостоверены и гарантированы, если можно так выразиться, выпустившей ее властью. Торговля, в том виде, в каком мы ее знаем, конечно, была бы невозможна, без такого рода объектов, как и без векселей, кредитов и тому подобного.

— Значит этот предмет — все же монета? — заметила я.

— Я не знаю, монета ли это или нет, — признался мужчина.

— Но тогда, чем же, это может быть? — озадаченно спросила я.

— Да чем угодно! — ответил он. — Это мог бы быть некий знак или медаль. Это мог бы быть символ членства в организации или эмблема, посредством которой данный персонаж мог бы быть признан другим. Это могла бы быть часть ювелирного украшения. Это могла бы даже быть фишка в некой игре.

— Получается, Вы не можете определить, что это такое? — удивилась я.

— Нет, — признал он.

Предмет был приблизительно полтора дюйма диаметром, и около трех восьмых дюйма толщиной. Он был желтоватого оттенка, и удивительно тяжелым для своего размера.

— А что относительно надписи на одной из сторон? — поинтересовалась я.

— Не уверен, что это надпись, — заметил эксперт, имея в виду выделяющийся своей четкостью элемент на монете. — Это может быть всего лишь часть орнамента. Но если это все же, надпись, то не из одного из знакомых мне алфавитов.

— На другой стороне изображен орел, — вежливо напомнила я.

— Ой, ли? Присмотритесь повнимательней, — предложил он, перевернув монету, лежавшую на фетровой ткани, аккуратно касаясь ее через хлопчатобумажные перчатки.

Я осмотрела птицу с большим вниманием.

— Это не орел, — пояснил эксперт. — У этой птицы есть гребень.

— Тогда, что это за птица? — спросил я.

— Возможно, это — некая мифическая птица, — пожал он плечами, — а возможно, просто причуда художника.

Я присмотрелась к свирепой голове на поверхности желтоватого предмета. Честно говоря, я была даже несколько напугана.

— Это, не похоже на фантазии, — заметила я.

— Нет, — улыбнулся он. — Не похоже.

— Вы когда-нибудь видели что-нибудь похожее прежде? — поинтересовалась я.

— Нет, — признал он, — За исключением, конечно, ее очевидного подобия древним монетам.

— Понятно, — кивнула я.

— Честно говоря, когда Вы принесли эту монету, я забеспокоился, что Вы стали жертвой жестокой и дорогой для Вас аферы. Я решил было, что, возможно, Вы отдали за нее крупную сумму, даже не удосужившись вначале установить подлинность. Но с другой стороны, ее вам подарили. Таким образом, вас не обманывали в финансовом плане. Вы, возможно, знаете, что монеты могут быть подделаны так же, как, скажем, могут быть сфальсифицированы картины и другие произведения искусства. К счастью, эти подделки обычно легко распознаваемы, и для этого достаточно увеличительного стекла. Например, можно рассмотреть дефекты отливки, царапины от напильника, швы от литейных форм, и так далее. Безусловно, бывает и такое, что трудно уверенно сказать, является ли данная монета подлинной или нет. Таким образом, осмотрительному коллекционеру полезно иметь дело с заслуживающими доверия и уважаемыми продавцами. Также, при установлении подлинности монеты неплохо знать ее историю и прежних владельцев, в этом случае экспертиза заслуживает большего доверия. Стоит с некоторым подозрением относиться к якобы редкой и ценной монете, которая, кажется, появляется на рынке из ниоткуда, без могущей служить поддержкой истории, и особенно если она испытывает недостаток в подтверждении от заслуживающих уважения коллекционеров.

— И все же, как Вы думаете, этот предмет подлинный?

— Есть две основных причины того, чтобы полагать, что этот предмет является подлинным, независимо от того, чем он мог бы быть, — ответил он. — Во-первых, он не имеет абсолютно никаких признаков нетипичного производства, такого как отливка, вместо чеканки. Во-вторых, если бы это была подделка, то подделка чего? Допустим, Фальшивомонетчик хочет обмануть людей. Но для этой его цели не удачным решением будет, производство банкнот достоинством в двадцать пять долларов, фиолетовых и никому не известного вида. Ему нет никакого смысла поступать таким образом. Это противоречит его собственным целям.

— Я поняла, поняла о чем Вы, — улыбнулась я.

— Таким образом, — продолжал мужчина, — будет разумным предположить, что этот предмет, независимо от того, что это такое, является подлинным.

— Но Вы полагаете, что это — монета? — уточнила я.

— Все признаки указывают именно на то, что это монета, — заметил он. — Это похоже на монету. Его простота и дизайн не предполагают, что это может быть памятный знак. Этот предмет выполнен в манере, в которой чаще всего производились именно монеты, по крайней мере, в древности и в классическом мире. Он был подрезан или подбрит, а это обычно делалось только с монетами, которые проходят через многие руки. Здесь даже видны следы ношения в кошельке.

— Какие именно? — поинтересовалась я.

— Этот предмет, независимо от того, что это, — продолжал мой собеседник, словно не слыша моего вопроса, — может быть ясно классифицирован по установленным стандартам, принятым в нумизматике. Это даже не промежуточный случай. Вам даже не потребовался бы эксперт для его аттестации. Любой компетентный нумизмат смог бы оценить это. Если бы это была монета современной чеканки, то она была бы оценена как XF, то есть отличная. Здесь нет четких, очевидных признаков износа, но его поверхность не столь безукоризненна, чтобы ее можно было квалифицировать UNC — не бывшей в обращении, или MS — никакого износа. Если бы это была древняя монета, то она также могла бы быть отнесена к XF, но здесь стандарты квалификации несколько отличаются. Снова нет почти никаких признаков износа, и детали рисунка, в целом, точны и отчетливы. Видна отличная заготовка, и центровка при чеканке была почти отличной. Некоторые незначительные недостатки, такие как маленькие царапины и зарубки, считаются приемлемыми в этой категории для древних монет.

— Но о каких следах ношения в кошельке идет речь?

— Вы не сможете разглядеть их невооруженным глазом, — ответил он, вытащил из ящика стола и установил на штатив большую лупу. — Воспользуйтесь этим, — предложил эксперт, включив настольную ламп и положив монету под увеличительное стекло.

— Вы видите крошечные зарубки? — спросил он.

— Да, — ответила я присмотревшись.

— Это и есть — следы ношения в кошельке, — пояснил мой собеседник. — Они обычно появляются, если монеты, или другие предметы, свободно хранятся с несколькими другими, скажем в кошельке или коробке.

— Значит, этот предмет содержался в чем-то, вместе с большим количеством других таких же? — спросила я, отрываясь от разглядывания.

Мне в голову пришла интересная мысль, и я спешила ее уточнить.

— Конечно, — кивнул мужчина. — Но с другой стороны такие отметины вполне могли бы появиться также и по другим причинам.

— Следовательно, все данные свидетельствуют, что это — монета? — сделала я вывод.

— И, тем не менее, большая часть доказательств, предполагает, что это не может быть монетой, — остудил он мое энтузиазм.

— О каких доказательствах идет речь? — поинтересовалась я.

— Прежде всего, о том, что это нельзя отнести ни к одному из известных видов монет.

— Это я уже поняла.

— Насколько мне известно, — продолжил он, — ни один город, королевство, страна или цивилизация на Земле никогда не чеканили таких монет.

— Значит, это, все же, не монета, — вздохнула я.

— Я полагаю именно так, — подтвердил эксперт. — Нет нужды платить мне.

Я, тут же, пока он не передумал, вернула приготовленную для него плату в свой кошелек

— Этот предмет оказался столь интересным, — пояснил он, — что просто рассмотреть его, во всей его красоте и таинственности — это более чем достаточная оплата.

— Спасибо, — поблагодарила я эксперта.

— Мне жаль, что не смог быть более полезным, — ответил он.

— Постойте! — крикнул он мне вслед, когда я уже подошла к двери. — Кажется, Вы забыли это, — указал он, поднимая маленький, круглый, тяжелый предмет, оставшийся на фетровом лоскуте.

Я повернулся лицом к нему. Признаться, я была рассержена, поскольку до этого визита полагала, что у предмета, возможно, была некоторая ценность.

— В качестве зримого напоминания розыгрыша? — с горечью спросила я.

— Возможно, — улыбнулся мужчина, — но все же, будь я на вашем месте, я бы забрал его с собой.

— Почему? — удивилась я.

— У него есть металлическая ценность, или ценность слитка.

— О?

— Да, — кивнул он. — Разве Вы не поняли, из чего это сделано?

— Нет, — призналась я.

— Это — золото! — пояснил он.

Я быстро вернулась назад, схватила предмет и положила его в свой кошелек, а затем поспешно, покинула его офис.

— Направьте вентилятор вверх, — велел мужчина, который, как казалось, командовал в студии фотографа, и вентилятор задул снизу.

— Продолжайте держать это положение, — сказал он, — левой стороной к нам, подбородок приподнят. Так, хорошо.

Теперь мои волосы поднялись и развевались сзади. Я чувствовала поток воздуха от вентилятора, что прижимал блузку вплотную к моему телу, и трепал шелк по бокам.

Ветер задувал под воротник, и играл полами блузки, торчащими из узла завязанного мною под грудями, как того потребовал мужчина.

— Теперь выгните спину и поднимите руки к волосам, — услышала я новую команду. — Хорошо, превосходно, — похвалил он.

Я не была профессиональной фотомоделью. Но я считала, что была достаточно красива для этого, и частенько мечтала о том, чтобы быть ей, но, тем не менее, моделью я не была.

Послышался очередной щелчок камеры.

— Прекрасно, — прокомментировал мужчина. — Теперь смотрите на нас поверх вашего левого плеча.

Я отдала желтоватый, металлический предмет на анализ его химического состава. Он действительно оказался золотым, и я продала его скупщику драгоценных металлов. Полагаю, что, скорее всего, этот загадочный предмет уже был переплавлен. А я выручила тысячу восемьсот баксов.

— Теперь, повернитесь к нам, и немного присядьте. Погрузите руки в волосы, — скомандовал мужчина. — Хорошо.

Складывалось впечатление, что эти люди, хотели обучить меня быть моделью. Но все же, я подозревала, что не это было их истинной целью. Кстати, я как-то не задумывалось относительно того, что могло бы быть их истинной целью. Мне хватало того, что они, совершенно очевидно, обладали средствами, чтобы хорошо мне платить.

— Теперь улыбнитесь, Тиффани, — приказал мужчина. — Хорошо. Теперь присядьте на корточки, руки держите на коленях. Вот так. Теперь опустите левое колено на песок. Руки переместите на бедра. Плечи отведите назад. Хорошо. Улыбайтесь. Хорошо.

— Хорошо, — добавил один из присутствующих в студии мужчин. Я видела, что они были довольны мной. Это и мне доставило удовольствие. Я даже уверила себя, что они могли бы нанять меня. Как бы то ни было, но я чувствовала, что они желали меня, что моя красота не была им безразлична. И это мне нравилось, поскольку я считаю себя красавицей. Почему девушка не может использовать свою красоту в своих целях, и двигаться вверх по карьерной лестнице?

— Теперь смотрите прямо в камеру, левая рука на бедре, а правая на колене, — скомандовал мужчина, — изобразите обиду на лице. Хорошо.

— Она хороша, — восхитился еще один из мужчин.

— Да, — согласился с ним второй.

— Теперь выражение опасения, — велел первый.

— Неплохо, — похвалил второй.

На тот момент я работала продавцом в крупном супермаркете на Лонг-Айленде, обычно моим местом был парфюмерный отдел или отдел женского белья. Можно сказать, что именно благодаря этому я и стала объектом внимания того мужчины, что сейчас руководил этой фотосессией.

— Это невероятно, — пробормотал он про себя.

Казалось, что он неспособен оторвать от меня глаз. Я уже привыкла к тому, что мужчины смотрят на меня, конечно, обычно они делают это украдкой, притворяясь, что разглядывают товар на витрине. Именно потому, что я симпатична, меня и выбрали, чтобы работать в тех отделах. Ведь для того, чтобы продавать дамское белье и косметику, обычно подбирают самых привлекательных девушек. Такой подбор и размещение персонала — зачастую является частью торговой стратегии магазина.

Но этот мужчина смотрел на меня совершенно не так, как я привыкла, чтобы на меня смотрели. Он не смотрел на меня украдкой, делая вид, что интересуется чем-то еще, или даже не рассматривал меня откровенно, как это делают некоторые мужчины на Земле, редкие мужчины надо признать, которые смотрят на женщину прямо, рассматривая ее именно так, как женщину. Нет, этот мужчина смотрел на меня скорее, как если бы он едва верил тому, что он видел. Смотрел, как если бы я могла быть кем-то еще, кем-то, кого он, возможно, знал когда-то. Кем-то кого он не мог ожидать встретить в таком месте. Он приблизился к прилавку, и внимательно посмотрел на меня.

Думаю, что никогда прежде меня так пристально не рассматривали. Мне даже стало неловко.

— Я могу Вам чем-то помочь? — смущенно спросила я.

Он сказал что-то на незнакомом мне языке, и я озадаченно уставилась на него.

— Я могу Вам помочь? — повторила я свой вопрос.

— Невероятная удача, — тихо пробормотал он.

— Сэр? — не поняла я.

— Вы просто поразительно кое на кого похожи, — наконец проговорил он. — И это замечательно.

Я молчала. Мне показалось, что вероятно, делая подобное заявление, он шел на хитрость, ведь подобная уловка с возможным прежним знакомством, банальна и избита, хотя может быть, все еще предоставляет социально приемлемый подход к женщине. Конечно, если дама не заинтересована в знакомстве, то мужчина может вежливо уйти, и все сойдет просто за ошибку.

— Вы почти, как она, — добавил он.

Я ничем не поощряла его. Например, я не спрашивал, кем могла бы быть эта кое-кто.

— Я не думаю, что знакома с Вами, — наконец отозвалась я.

— Нет, — улыбнулся он в ответ. — Я и не думал, что Вы могли бы меня знать.

— Я тоже уверена, что я не та, о ком Вы вспомнили, — сказала я.

— Конечно же, нет, — кивнул он. — Теперь-то, я ясно вижу, что Вы не она. Более того, я также уже почувствовал, что в Вас явно недостает ее язвительности, интеллекта, дикости, твердости и ее жестокости.

— Простите, но я занята, — напомнила я ему, что нахожусь на работе.

— Нет, — он сказал, и его глаза внезапно сверкнули. — Вы не она.

Я пожала плечами, как если бы раздражена. Но на самом деле я был напугана, и я думаю, что он понял это. В тот момент, я с ужасом ощутила его мужское начало и силу. Он был не из тех мужчин, с которыми женщина могла бы разговаривать в подобной манере. Скорее это был мужчина, которому женщины должны повиноваться.

— Я могу Вам чем-то помочь? — спросила я.

— Покажите мне самые дорогие духи, которые есть у Вас, — попросил он, и я подвела его к стойке с требуемым товаром.

— Продемонстрируйте мне их, — сказал он. — Заинтересуйте меня ими.

— Пожалуйста, — протянула я ему флакон с духами.

— Ну, покажите мне их. Разве я не клиент? — усмехнулся странный мужчина.

Я непонимающе смотрела на него.

— Прысните немного на свое запястье, — пояснил он. — И я посмотрю, заинтересуют ли меня эти духи.

Я сделала так, как он велел.

— Теперь протяните запястье ко мне, — потребовал он.

Я сделала это, повернув руку ладонью вверх. Это был жест, наполненный чрезвычайным эротизмом. Я стояла, протянув мужчине свое тонкое ароматное запястье, с развернутой вверх нежной и беззащитной ладонью.

Он взял мое запястье обеими рукам, и я вздрогнула. Я вдруг поняла, что никоим образом не смогла бы вырваться из его захвата.

Он склонил лицо, к моему запястью, и вдохнул, глубоко, чувственно и интимно.

Я задрожала от накатившего возбуждения.

— Эти подойдут, — наконец проговорил он, поднимая голову.

— Это — наши самые дорогие духи, — предупредила я незнакомца все никак не отпускавшего моего запястья.

— А Вам они нравятся? — поинтересовался он, пристально глядя мне в глаза.

— Я не могу себе их позволить, — объяснила я.

— И все же, Вам они нравятся? — настаивал мужчина.

— Конечно, — признала я.

— Я возьму их, — заявил он, выпуская мою руку. — Упакуйте в подарочную упаковку.

— Они стоят семьсот долларов за унцию, — объявила я цену этих духов.

— Их цена завышена, и не соответствует качеству, — заметил клиент.

— Это — лучшие, что у нас есть — ответила я.

Загадочный покупатель вытянул бумажник из своей куртки и выдернул несколько стодолларовых банкнот из его внутренностей. Я смогла разглядеть, что там осталось еще много подобных бумажек.

Дрожащими руками, я упаковывала коробку с духами. Закончив, я взяла протянутые покупателем деньги.

— Но здесь тысяча долларов! — сказала я, делая движение, как если бы хотела вернуть лишние купюры.

— Оставьте себе то, что останется от цены и налога, — отмахнулся мужчина.

— Оставить себе? — переспросила я.

— Да, — подтвердил он.

— Это — больше двухсот долларов, — напомнила я.

— Оставьте их себе, — ответил этот странный клиент.

Пока я возилась с кассовым аппаратом, мужчина что-то писал на маленькой карточке.

— Спасибо, — сказала я, неуверенно, кончиками моих пальцев, двигая маленький сверток в его сторону.

— Это Вам, — улыбнулся он, подтолкнув покупку обратно ко мне, — конечно.

— Мне? — удивленно переспросила я.

— Да, — кивнул он, и спросил. — Когда у Вас выходной?

— В среду, — ответила я.

— Приезжайте по этому адресу, в десять часов утра, в эту среду, — сказал мужчина и положил передо мной небольшую белую картонку.

Адрес, написанный на карточке, был где-то на Манхэттене.

— Мы будем ждать Вас.

— Не понимаю.

— Это — фотостудия одного моего друга, — пояснил мужчина. — Он профессиональный фотограф. Он работает для различных рекламных агентств.

— О-о-о, — протянула я.

Я почувствовала, что это может стать прорывом в моей карьере. Предложение необычайно заинтересовало меня. Это было то самое дело, в котором я могла использовать свою красоту к своей выгоде.

— Я вижу, что Вас это заинтересовало, — улыбнулся покупатель.

— Не так чтобы очень, — пожала я плечами, делая безразличный вид, но для себя решив, сделать все возможное, чтобы не упустить свой шанс.

— Мы не считаем уклончивые ответы приемлемыми для женщины, — заметил он.

— Для женщины? — удивленно переспросила я, почувствовав на мгновение себя униженной до самых глубинных основ.

— Да, — кивнул мужчина.

Я почувствовала себя рассерженной, и надо признать, немало взволнованной его обращением со мной.

— Я Вас едва знаю. Я не могу принять от Вас ни этих денег, ни духов, — наконец заявила я.

— Но Вы примете их, не так ли? — усмехнулся покупатель.

— Да, — согласилась я, опустив голову.

— И мы увидим Вас в среду, — уточнил он.

— Нет, я не приезду, — ответила я.

— Мы отдаем себе отчет, что Ваше время, в данный момент, ценно, — сказал мужчина.

Я не поняла того, что он подразумевал под выражением «в данный момент». За тем он вложил в мою ладонь круглый, тяжелый, желтоватый предмет, с которым я позже пошла в нумизматический магазин, и затем, позже, по совету продавца-нумизмата, в контору эксперта по установлению подлинности монет.

— Это весьма ценно, — бросил он, — но более ценно не здесь, а в ином месте.

Снова я не поняла нюансов его речи. Я посмотрела вниз, на предмет в моей руке. Исходя из его формы и вида, я предположила, что это могла бы быть некая монета. Однако, если это и монета, то я не смогла опознать ее. Она казалась чужой для меня, абсолютно незнакомой. Однако я быстро зажала ее в кулаке, поскольку он сказал мне, что она весьма ценна.

— А Вы — маленькая жадная штучка, не так ли? — усмехнулся он.

— Я не приеду, — раздраженно ответила я ему.

Он меня изрядно рассердил, а также поставил меня в ужасно неудобное положение. Он заставил меня чувствовать себя неловкой, и глубоко женственной. Эти чувства ужасно волновали меня, но также в свою очередь страшно тревожили. Я действительно не знала, как справиться с ними.

Я решила, что в начале следующей недели возьму отгулы, чтобы попытаться узнать что-нибудь о доставшемся мне желтом предмете. Кроме того, это время можно было бы использовать, чтобы попытаться обдумать произошедшее со мной в этот день. И, возможно, на досуге, я смогу решить, стоит ли мне идти в среду по адресу, написанному на карточке.

— Итак, мы увидим Вас в среду? — спросил покупатель.

— Возможно, — вновь уклонилась я от прямого ответа.

— Пользуйтесь духами, — напомнил он.

— Хорошо, — кивнула я.

— Теперь встаньте на колени на песок, лицом к камере, — скомандовал фотограф. — Стоя на коленях, обопритесь на пятки. Положите ладони на бедра. Поднимите голову. Расправьте плечи. Разведите колени.

— Превосходно! — воскликнул один из присутствующих в студии мужчин.

— Теперь, то же самое положение, но в профиль к камере, левым боком к нам, — приказал мужчина пригласивший меня сюда. — Держите голову вверх. Плечи отведите еще назад. Хорошо. Отлично.

— Замечательно! — поддержал его фотограф, щелкая фотоаппаратом.

— Теперь встаньте на четвереньки лицом к камере, — послышалась новая команда. — Хорошо, — прокомментировал фотограф. — Поднимите голову и сложите губы, как для поцелуя. Чувственнее. Еще. Теперь закройте глаза. Хорошо.

Каждая новая команда сопровождалась вспышками камеры.

— Великолепно, — прокомментировал помощник.

— Теперь откройте глаза и расправьте губы, повернитесь, оставаясь на четвереньках, левым боком к нам, и в профиль к камере, — скомандовал мужчина, подаривший мне души и золотую монету, и я подчинилась. — Теперь опустите голову.

— Замечательно! — воскликнул другой мужчина, наблюдавший за съемкой.

— Великолепно! — поддержал его фотограф.

Я остро ощущала беспредельную покорность позы, в которой оказалась. Я почти дрожал от возбуждения. Раньше я не осмеливался даже думать о том эффекте, что оказывает такая поза на женщину, особенно, если она была помещена в нее мужчинами, которые действительно имели власть над ней.

— Я думаю, что она сделает все безупречно, — сказал руководитель фотосессии.

— Она просто идеальна для наших целей, — поддержал его другой.

— Вы можете встать, Тиффани, — наконец позволили мне изменить позу.

Я встала, решив, что сессия была закончена. Мне показалось, что они мной были довольны.

Вентилятор, что изображал океанский бриз, выключили. Фотограф принялся выключать свои софиты и расставлять их в линию вдоль стены. Его помощник выключил проектор, и сцена пляжа, на фоне которой я позировала, исчезла, и вместо нее остался невыразительный и непрозрачный, белый экран.

— Вы очень привлекательны, Тиффани, мисс Коллинз, — похвалил меня первый мужчина. — И Вы очень хорошо позировали.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Теперь, Вы можете одеться, — сказал он.

— Хорошо, — отозвалась я, все еще опасаясь, что могла бы не подойти им.

Я вернулась в раздевалку. Оттуда можно было расслышать голоса разговаривавших снаружи мужчин, но невозможно разобрать того, о чем именно они беседовали. Через некоторое время, переодевшись, я появилась из раздевалки. На мне был классический, мужского покроя, бежевый блейзер с довольно строгой и подходящей к нему плиссированной юбкой. Под блейзером была надета строгая белая блузка из полиэстера, на ногах туфли на среднем каблуке. Я планировала предстать перед ними этакой бизнеследи. Мне не хотелось одеваться в одежду, подчеркивающую мою женственность, поскольку мужчины видя одетую подобным образом женщину, рассматривают ее именно как женщину, и ведут себя с ней соответственно. Но современные женщины больше не обязаны одеваться в одежды, выставляющие напоказ их женственность. Сейчас популярна одежда для динамичной жизни, подходящая для обоих полов.

В таком виде я и предстала перед мужчиной, который казалось, был здесь за главного. При этом, я не могла не заметить, что он не особенно одобрил мой внешний вид. Мне оставалось только надеяться, что это не снизит моих шансов на соответствие их критериям отбора. Возможно, стоило в такой день одеться во что-нибудь более женственное. В конце концов, я все-таки женщина. Впрочем, те узкие шорты и маленькая блузка, в которых я позировала перед камерой, на мой взгляд, оставили немного сомнений о совершенстве моих форм. По крайней мере, в этом смысле, я вполне могла вызвать в них некоторый интерес к своей особе.

— Возможно, я должна была надеть что-нибудь не такое строгое? — закинула я пробный шар, ибо я действительно хотела им понравиться.

Было совершенно очевидно, что у этих людей были деньги, и не малые. Кроме того, что интересно, это были мужчины того сорта, перед которыми я чувствовала почти необъяснимое, независящее от меня, необоримое и волнующее желание им угождать.

— Ваша одежда и в самом деле, кажется неким подобием панциря, — кивнул он.

— Возможно, — улыбнулась я, с удивлением заметив, что он озвучил мои собственные мысли.

— Впрочем, такая защита для женщины весьма иллюзорна и может быть легко у нее отобрана, — усмехнулся мужчина.

Его замечание, справедливое или нет, шокировало меня, ибо оно показалось мне гораздо шире и глубже, чем должно было бы быть, будь оно простой шуткой. Оно как будто подразумевало нечто большее, чем просто переодевание или раздевание. Его фраза на мгновение словно втолкнула меня в иной мир — мир, в котором женщина могла бы быть полностью беззащитна, мир в котором ей просто не позволена какая-либо защита.

— Возможно, мне стоило надеть нечто более женственное, — предположила я.

Мужчина, руководивший фотосессией пристально, оценивающе посмотрел на меня. Я чувствовала себя так, как будто его взгляд проникает сквозь мой мужского покроя блейзер, сквозь мою строгую плиссированную юбку, оценивает мое тело под блузкой. Впрочем, учитывая те узкие шорты и тонкую блузку, в которых я позировала перед ним, и какие позы принимала, я была уверена, что у них осталось немного сомнений, на что я похожа под моей одеждой.

— Если Вы получите эту работу, то уверяю Вас что, любая одежда, которую Вы сможете получить, не оставит никаких сомнения относительно Вашей женственности.

— Если получу? — переспросила я.

— Да, — кивнул мужчина.

— Я надеюсь, что мне удалось Вас заинтересовать? — спросила я.

— Я полагаю, Вам это удалось, — ответил мне один из мужчин, который, насколько я помню, заявил, что я идеально подхожу для их целей. — Мы очень довольны результатом. Вы все сделали замечательно.

— В таком случае, когда Вы сможете принять окончательное решение? — поинтересовалась я. — Когда я смогу узнать, что я выбрана для Вашей работы?

— Ну, для одной работы, Вы были уже выбраны, — ответил мне один из мужчин, и почему-то рассмеялся.

— Это по поводу работы, решение по которой мы уполномочены принять самостоятельно, — пояснил старший среди них. — Решение относительно второй и более важной, если можно так выразиться, работы, должно быть принято в другом месте.

— Когда Я могу позвонить Вам, чтобы узнать о решении? — спросила я.

— У нас есть Ваш телефон, — уклончиво ответили мне.

— Понятно, — бросила я раздраженно, хотя на самом деле я не была рассержена, поскольку уже получила ответ, что во всяком случае, одна работа у меня уже в кармане.

— Отпечатайте фотографии немедленно, — скомандовал их старший фотографу, на что тот согласно кивнул.

Было совершенно очевидно, что они не собирались тянуть с этим вопросом. И это меня не могло не радовать. Я не была настроена на долгое ожидание.

— Как, по-вашему, когда Вы сможете узнать о решении? — спросила я и уточнила, — относительно более важной работы?

— Полагаю, потребуется, по крайней мере, несколько дней.

— Ох, — разочарованно вздохнула я.

— Подойдите сюда, — велел их старший, подзывая меня, и когда я приблизилась к нему почти вплотную, скомандовал, — Наклоните голову.

Как только я сделала требуемое, он, зайдя мне за спину, пальцем немного оттянул ворот моей блузки, склонил голову к моей шее, и глубоко вдохнул.

— Да, как Вы и просили, я пользуюсь теми духами, — подтвердила я.

— Как я приказал, — поправил он меня.

— Да, — поражаясь сама себе, прошептала я внезапно севшим голосом, — как Вы мне приказали.

Мужчина отпустил меня и отошел в сторону. Я действительно пользовалась его духами.