6 июля — убийство германского посла в графа В. фон Мирбаха (Москва, РСФСР).
30 июля — убийство командующего германской группой армий «Киев» генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна (Киев, Украина).
13 октября — неудачное покушение на генерала Н. Баратова (Тифлис, Грузия).
4 апреля — неудавшееся покушение на генерал-лейтенанта К. Маннергейма (Тампере, Финляндия).
6 февраля — убийство атамана генерал-майора А. Дутова (Суйдун, Китай).
август — захват генерал-майора барона Р. фон Унгерна (Монголия).
15 октября — первое покушение на командующего ВСЮР генерал-лейтенанта барона П. Врангеля (Стамбул, Турция).
декабрь — захват командира Оренбургского отряда генерал-лейтенанта А. Бакича (Монголия).
10 апреля — убийство полковника А. Кайгородова (Горный Алтай, РСФСР).
4 августа — убийство Энвер-паши (Чаган, Туркестан).
7 ноября — убийство генерал-лейтенанта В. Покровского (Кюстендил, Болгария).
май-июнь — захват генерал-хорунжего Ю. Тютюника (УССР).
12 июня — убийство брата и соратника белого генерала Ю. Булак-Балаховича (Беловежская Пуща, Западная Белоруссия (Польша)).
16 августа — вывод на территорию СССР и арест Б. Савинкова.
12 апреля — похищение и вывод на территорию СССР казачьего атамана З.И. Гордеева (г. Маньчжурия, Китай).
17 апреля — взрыв в Софийском кафедральном соборе Семи Святых с целью убийства главы правительства Болгарии А. Цанкова и членов его кабинета (София, Болгария).
6 августа — ликвидация бывшего сотрудника Разведупра РККА В. Нестеровича (Ярославского) (Майнц, Германия) 27 сентября — арест выведенного на территорию СССР английского разведчика С. Рейли.
ноябрь — ликвидация бывшего сотрудника ОМС Коминтерна, невозвращенца И. Дзевалтовского (Польша).
январь — похищение и вывод на территорию СССР полковника Ктиторова (г. Маньчжурия, Китай).
31 марта — захват атамана Б. Анненкова и генерал-майора Н. Денисова (Калган, Китай).
25 мая — убийство бывшего главы Украинской Директории С. Петлюры (Париж, Франция).
29 июня — вывод на территорию СССР и арест белоэмигранта С. Дружиловского.
24 сентября — неудавшаяся попытка покушения на маршала Чжан Цзолиня (Мукден, Китай).
Захват полковника Жилинского, белых «партизан» А. Рудых, Овечкина-Петрова, Понявкина и др. (Мулинские копи, Китай).
Убийство белых «партизан» Рудых-младшего, Синева, Стрелкова, Шашлова и др. (Мулинские копи, Китай).
январь — попытка ликвидации бежавших из СССР Б. Бажанова и А. Максимова (Мешхед, Персия).
16 марта — убийство предателя М. Гурина-Морозова (Вильно, Польша).
23 апреля — ликвидация председателя РОВС генерал-лейтенанта барона П. Врангеля (Брюссель, Бельгия).
4 июня — убийство маршала Чжан Цзолиня (Мукден, Китай).
Убийство белого «партизана» Дудко (Мулинские копи, Китай).
апрель-май — рейд на территорию Афганистана с целью ликвидации басмаческого курбаши Ибрагим-бека.
26 января — похищение председателя РОВС генерал-лейтенанта А. Кутепова (Париж, Франция).
27 июля — убийство бывшего агента И НО ОГПУ Г. Земмельмана (Вена, Австрия).
Захват и вывод на территорию СССР члена гоминьдановского Комитета по делам Монголии и Тибета Мэрсе (Го Даофу) (Маньчжурия, Китай).
11 января — неудавшееся покушение на бывшего сотрудника ИНО ОГПУ, невозвращенца Г. Агабекова (Констанца, Румыния).
22 мая — ликвидация бывшего курьера ИНО ОГПУ Г. Виссингера (Гамбург, Германия).
декабрь — убийство одного из руководителей Братства Русской Правды на Дальнем Востоке полковника Аргунова (Харбин, Китай)
декабрь — ликвидация нелегала Разведупра РККА В. Штурм де Штрема (Вена, Австрия).
декабрь — захват и вывод на территорию СССР командира охраны парохода «Тунсан» князя Ф. Ухтомского (р. Амур, Китай).
декабрь — захват и вывод в СССР полковника Паппенгута (Урумчи, Китай).
Захват и вывод в СССР соратника атамана Б. Анненкова полковника Топхаева (Маньчжурия, Китай).
август — ликвидация бывшего помощника атамана Г. Семенова генерал-майора А. Тирбаха (Трехречье, Китай).
1936 г.
ноябрь — подготовка спецоперации против бывшего председателя Учредительного собрания В. Чернова (Прага, Чехословакия).
25 января — убийство невозвращенца Д. Навашина (Париж, Франция).
9 апреля — похищение левого социал-демократа журналиста М. Рейна (Барселона, Испания).
6 мая — убийство одного из лидеров итальянских анархистов К. Бернери и его соратника Ф. Барбиери (Барселона, Испания).
май — ликвидация секретаря «Анархистской молодежи Каталонии» А. Мартинеса (Барселона, Испания).
3 июня — похищение бывшего агента Разведупра РККА.Дж. Пойнтц (Нью-Йорк, США).
16 июня — арест и последующая ликвидация политического секретаря ПОУМ А. Нина (Алкала де Энарес, Испания).
2 августа — похищение активного троцкиста Г. Фройнда (Барселона, Испания).
4 сентября — убийство бывшего сотрудника ИНО НКВД, невозвращенца И. Рейсса (Лозанна, Швейцария).
13 сентября — похищение бывшего секретаря Л. Троцкого, секретаря «Движения за IV Интернационал» Э. Вольфа (Барселона, Испания).
22 сентября — похищение председателя РОВС генерал-лейтенанта Е. Миллера (Париж, Франция).
23 сентября — похищение члена Международного секретариата ПОУМ и бывшего троцкиста К Ландау (Барселона, Испания)
октябрь — загадочное исчезновение агента ИНО НКВД «ЕЖ/13» генерала Н. Скоблина (Испания).
3 февраля — неудавшееся покушение на издателя и главного редактора газеты «Голос России» И. Солоневича (София, Болгария).
16 февраля — загадочная смерть сына Л. Троцкого Л. Седова (Париж, Франция).
март — ликвидация бывшего сотрудника ИНО ОГПУ, невозвращенца Г. Агабекова (Париж, Франция).
23 мая — ликвидация председателя ОУН Е. Коновальца (Роттердам, Голландия).
13 июля — убийство административного секретаря «Движения за IV Интернационал» Р. Клемента (Париж, Франция).
24 мая — нападение на дом Л. Троцкого (Мехико, Мексика).
25 мая — ликвидация агента ИНО НКВД, охранника Л. Троцкого Р.Ш. Харта (Санта-Роса, Мексика).
18 июня — загадочная смерть бывшего председателя МОПР, видного деятеля международного коммунистического движения В. Мюнценберга (Гренобль, Франция).
20 августа — убийство Л. Троцкого (Мехико, Мексика).
10 февраля — странное самоубийство бывшего сотрудника ИНО НКВД, невозвращенца В. Кривицкого (Вашингтон, США).
Награждается орденом Красного Знамени… командир 1-й бригады 42-й стрелковой дивизии тов. Нестерович Владимир Степанович за боевые отличия, выразившиеся в следующем: 7 июля 1919, когда 42-я стрелковая дивизия находилась в составе перешедшей в наступление на Белгород, Валуйки Ударной группы 13-й и 8-й армий, 1-я бригада под командованием тов. Нестеровича, сбив сильного противника и находясь впереди других частей дивизии, лихим ударом заняла г. Новый Оскол, продвигаясь далее на юг. 20 августа 1919 тов. Нестерович во главе эскадрона выдвинулся вперед за пехотные части и налетом занял станцию Бибиково, несмотря на сопротивление пехоты и бронепоезда противника.
В тяжелых боях под г. Корочей 24–26 августа, когда переброшенная на фронт 42-й дивизии конница Шкуро окружала отдельные части, тесня превосходными силами 42-ю и 12-ю дивизии, тов. Нестерович, попав в окружение противника с 371-м и 372-м полками, исключительной энергией, личной инициативой и искусным командованием вывел части из тяжелого положения с целым рядом опасных боев, сохранив всю материальную часть. В бою 4 октября 1919 под дер. Валова, когда наши части Дрогнули под напором противника и стали отступать, тов. Нестерович на мотоцикле с небронированным автомобилем ворвался в линию цепей противника и сильным пулеметным огнем во фланг сбил его и увлек наши части в удачное контрнаступление. В первой половине октября при общем отступлении частей 13-й армии, когда 42-я стрелковая дивизия, выдвинувшись уступом вперед на левом фланге 13-й армии, имела влево более чем 100 верст прорыва до частей 8-й армии, Ударная группа силою около двух бригад под командованием тов. Нестеровича вела удачные бои, нанося удары во фланг и тыл зарвавшемуся противнику в направлении на город Ливны. В боях 7-12 октября той же операции под Навесное и Гатище тов. Нестерович, лично руководя частями, выехал на автомобиле с пулеметом во фланг противнику и, одновременно выслав обходную группу на другой фланг, захватил в плен у противника 45-линейное орудие в полной упряжке с зарядными ящиками и снарядами. Отходя параллельно отступлению всего фронта только по приказу вместе с другими частями дивизии, группа тов. Нестеровича в течение октября приковывала к себе главные силы противника, облегчая положение соседей, и за указанный период взяла в плен у противника 45-линейное орудие, 4 пулемета, более 300 пленных, из коих 3 офицера, 352 винтовки, много обоза, снарядов и патронов. В боях на подступах к городу Ельцу, имея в тылу бронепоезд противника и обнаженный правый фланг, 1-я бригада форсировала реку Большая Чернава, отбросив превосходные силы противника, причем 20 октября под личным руководством тов. Нестеровича была взята служившая ключом позиций противника сл. Чернава, а оборонявшая ее в числе других частей офицерская рота 2-го Марковского полка прижата к реке и целиком перебита ввиду отказа сдаться в плен. 3 ноября при переходе всей армии в наступление части 1-й бригады под личным управлением тов. Нестеровича, опять-таки не имея связи с правым соседом — 3-й дивизией, отставшей более чем на 20 верст, уступом назад двинулись во фланг противнику, прошли более 25 верст от линии реки Большой Чернавы к городу Ливны, последовательно сбивая с подступа к городу упорно оборонявшегося противника и разбив наголову у самого города 1-й и 2-й Марковские полки, штурмом заняли город, захватив 375 пленных с офицерами, 10 пулеметов, много артиллерийских запасных частей и другого имущества.
5 декабря 1919, когда противник в составе корпуса генерала Мамонтова до 1000 сабель прорвал стык 42-й и 9-й дивизий, неожиданно подошел к городу Новому Осколу, грозя ликвидировать всю удачную операцию дивизии и отрезать находившиеся в это время на линии Волоконовка, т. е. в 35 верстах южнее города Нового Оскола, части 3-й бригады 42-й дивизии, тов. Нестерович, командуя 1-й бригадой, находившейся в диврезерве, сумел с поразительной быстротой искусно ввести в бой свои части и остановил врага в 4–6 верстах от города. Перейдя в контрнаступление и личным примером увлекая части, сбил противника, далеко погнав его в южном направлении, и подставил его под удар 6-й кавдивизии Конармии, разбившей белых наголову обходом с тыла у Волоконовки.
Награждается Почетным революционным оружием бывший комбриг-124 42-й стрелковой дивизии, ныне начальник той же дивизии, тов. Нестерович Владимир Степанович за отличие, выразившееся в следующем: в бою 7 июня 1920 тов. Нестерович, будучи комбригом-124, получил задачу выбить из с. Перво-Константиновка противника, прорвавшего нашу укрепленную позицию севернее Перекопа и овладевшего указанным селением. Названный товарищ с присущей ему храбростью и мужеством лично повел в наступление свои части, которые под руководством своего доблестного командира после ожесточенного боя с превосходными силами противника, введшего в бой большое количество артиллерии, танки и бронемашины, ворвались в названное селение, сбили неприятеля, взяв при этом пленных и один танк. Далее тов. Нестерова, понимая серьезность задачи, все время находился в цепи под ружейным и артиллерийским огнем неприятеля, отдавая лично приказания, в результате чего вверенные ему части не только выбили противника из названного селения, но, сдержав таким образом натиск врага, вынудили его оттянуть часть своих сил, направленных на соседнюю справа дивизию, чем было облегчено положение на фронте. В бою 11 июня у с. Аскания-Нова тов. Нестерович, командуя группой (124-я и 154-я бригады), лично руководил наступлением своих частей на это селение и во главе 42-го кавполка одним из первых ворвался в него, захватив при этом пленных. Благодаря личной храбрости и умелому руководству части тов. Нестерович не только взяли с. Аскания-Нова, но в течение дня удерживали его в своих руках, чем вынудили противника подтянуть резервы для новой контратаки.
Избранник тринадцати казачьих войск и населения трех губерний, почетный старик всех войск и гражданин многих городов России, атаман Александр Ильич Дутов отдал себя всего на служение народу без различия веры и национальности. Для Дутова не существует разницы классов и сословий, наций и веры. Атаман Дутов считает великой свою Россию и стремится упрочить величие ее. Все же народы, населяющие Россию, должны быть вместе и работать дружно для ее блага, славы и величия. Будет Россия цела — все будут в ней спокойны, и получать все для себя; не будет России — все рухнет; не составят себе ни мусульмане, ни башкиры, ни украинцы, никто отдельного государства. Более сильный народ или государство по частям разобьет каждую группу и погибнет целое. Атаман Дутов полагает, что крупные народности России, как, например, мусульманские, должны иметь особые права и особые управления. Другие меньшие народности должны быть обеспечены в сохранении своего быта, обычаев, языка и веры, а в управлении государством иметь обеспеченное законом меньшинство. Атаман Дутов полагает, что мусульмане в тех областях, где они большинство и почти исключительное, должны иметь свое самоуправление, свой язык и свою письменность и только в сношениях с Правительством России употребляется язык русский. Свобода веры мусульман неприкосновенна, также как их мечети и молитвенные дома. Школы для мусульман, там, где будет помощь государства, имеют одинаковое с русскими право на таковую помощь и поддержку от казны. Быт, обычаи, суд — по своим книгам, преданию и обычаю мусульмане сохраняют полностью и неприкосновенно. Только преступления государственные караются общегосударственным судом. Смешанные дела мусульман и христиан разрешаются общегосударственным судом при равном числе судей мусульман и христиан. Земельные угодья татар, киргиз, таранчей, башкир и других мусульман составляют собственность данного народа, мусульмане могут иметь свои войска, своих офицеров, команды на мусульманском наречии, иметь знаки луны, но дисциплина и организация должны быть общегосударственные, равно как и определение мест квартирования частей есть исключительное право Правительства России. Форма одежды мусульманских частей, пища и казарменный обиход должны быть соответственны с их обычаем и Кораном. Праздники мусульманские — праздники мусульманских воинских частей. В государственной жизни мусульмане играют такую же роль, что и русские, согласно пропорциональности населения, с сохранением закона меньшинства. Родовое начало, право седины сохраняются у мусульман, равно как и многие обычаи, процессии, празднества, увеселения и семейный уклад. Права мусульман в торговле, оседлости и других отраслях жизни ничем не ограничиваются. Право получения высшего образования за государственный российский счет и право службы в русских учреждениях по желанию от мусульман не отьемлются и ничем не ограничиваются. В какие формы может вылиться мусульманский вопрос, атаман Дутов не предрешает, считая его с одной стороны окончательным для решения только Учредительным собранием, с другой — самим мусульманином на их всероссийском съезде. Атаман Дутов полагает, что в новой, возрожденной России смертной казни, как позорящей имя человека, быть не должно. Все реквизиции, контрибуции и другие насилия путем извращения закона должны отойти в вечность. Свободная торговля в свободной стране должна быть одним из условий восстановления промышленности и торговли. Имущество граждан должно быть защищено законом. Ни монархия, ни республика, навязанная народу отдельными лицами, не будут прочны до тех пор, пока народ России весь не скажет своего властного слова о том образе правления, который он хочет иметь. Свобода, равенство и братство — в лучшем понимании этих слов — вот к чему стремится атаман Дутов.
К тебе, большевик, пишу я. Кто ты, русский, и не видишь ничего русского. Если ты мусульманин, вспомни Коран и заветы Магомета, нарушено и загажено. Где твоя свобода, можешь ли ты говорить то, что хочешь, можешь ли ты ехать туда, куда желаешь, можешь ли ты торговать и делать запасы? Спокоен ли ты за свою жену, дочь и сына, за свой дом, за свои сапоги, за хозяйство, белье, хлеб и скот? Почему Семирек идет в Ташкент и далее, а Сибиряк идет в Семиречье отбирать хлеб, скот и одежду? Что ты знаешь о белом свете? Только то, что сказал тебе комиссар, а он говорит лишь о своей выгоде. Можешь ли ты послать телеграмму туда, куда хочешь, и получить ответ в тот же день или на другой? Где скорая почта, езда по железным дорогам, где почтовые тракты? Куда ни глянешь ты — везде разруха. Опомнись и не принимай сам участия в этом преступном деле. Вспомни бога, своих дедов и великую мать Россию и брось свой большевизм и иностранщину. Иди по пути честного русского гражданина, будь свободным сыном своей великой земли.
Атаман Дутов
Братья заблудившиеся и заведенные в тупик, измученные братья… Стон ваш дошел до меня… И увидел слезы ваши, ваше горе, нужду и страдания… И мое сердце русское, душа православная заставляет забыть все обиды, причиненные вами вашей родине многострадальной… Ведь нас всех так мало осталось. Сколько погибло на Германской войне, а еще больше — в междоусобной. Где же Вы, люди православные, где Вы, сыны верные Матушки России? Откликнитесь, остановитесь. Забудем старые обиды, деления на партии, раздоры и ссоры. Будем помнить, что у нас русская кровь течет, что сердце русское в нас бьется. Протянем братски руку друг другу и пойдем спасать Матушку Святую Русь. Избранник народа, я, Вами русскими людьми выдвинутый, раскрываю свои объятия, со слезами и радостью встречаю своих детей, забывая, кем Вы были раньше, и помню лишь одно, что теперь Вы верные сыны своей родины, и готовы страдать за нее.
Итак, братья, одной дружной семьей, в которой не будет ни красноармейца, ни комиссара, ни белогвардейца, а будут только русские люди, горящие любовью к родине, пойдемте с Божьей помощью спасать Россию, чтобы скорее вернуться к честному и спокойному труду, во славу величия нашего государства.
Атаман Дутов
Начальнику Верненского регистротделения
регистрода Реввоенсовета Туркфронта
товарищу Пятницкому
агента того же отделения
Касымхана Чанышева
В сентябре прошлого 1920 года мне Вашим помощником товарищем Щербетиньским было предложено поступить агентом в Джаркентский пункт вверенного Вам отделения, на что я счел себя обязанным согласиться, т. к. считал себя могущим принести пользу в названной должности.
Первой задачей, данной мне заведующим Джаркентским регистрпунктом товарищем Давыдовым, было: познакомиться с атаманом белых, находящихся в пределах Илийского округа Китайской Республики, Дутовым, постараться заслужить его доверие и узнать в точных числах количество белых, находящихся там.
В то время я занимал пост начальника уездной милиции, поэтому для исполнения указанной задачи мне потребовался отпуск, каковой и был дан сроком на 15 дней. Получив отпуск, я поехал в пределы Китайской Республики в город Кульджу, где у меня имеются родственники, у которых я и остановился. На другой же день по приезду в Кульджу я встретил на улице бывшего джаркентского городского голову Мидовского, скрывшегося в китайские пределы от ответственности, будучи приговорен Революционным Трибуналом к заключению в концентрационный лагерь на 20 лет. В разговоре Миловский всячески нападал на Советскую Власть, в чем я его усиленно поддерживал, стремясь завоевать его доверие и воспользоваться им для выполнения задачи. Ему я, между прочим, сообщил, что у меня имеется 200 человек вооруженных милиционеров, с которыми я свободно могу произвести восстание в Джаркентском уезде. Обрадованный Миловский предложил мне познакомиться с атаманом Дуговым, с которым и сговориться о дальнейших действиях, предварительно же посоветовал переговорить с проживавшим в Кульдже попом Ионой.
Вечером того же дня Миловский привел этого попа Иону на квартиру моих родственников, где я остановился.
После долгого разговора с попом Ионой, мне последний заявил: «Я человека узнаю по глазам. Вы наш человек и Вам необходимо познакомиться с атаманом Дуговым. Он человек хороший, если Вы будете работать ему, то он Вас никогда не забудет. Я завтра поеду в Суйдун, а Вы завтра же вечером тоже приезжайте туда, заходите в казарму и спросите отца Иону. Часовой Вас пропустит, и мы переговорим».
В Суйдун я выехал лишь через день, с целью встретиться с попом Ионой не в казарме, а непосредственно в квартире Дутова.
Приехав в Суйдун, в полдень я случайно на базаре встретился с полковником Аблайхановым, которого знал еще с детства. В разговоре с ним во время обеда в харчевне он мне сообщил, что состоит переводчиком у Дутова. После чего я уверил его, что хочу им помогать и имею для этой цели 200 вооруженных милиционеров и просил его доложить Дутову о моем приезде и желании переговорить с последним. Обрадованный Аблайханов пошел к Дутову и через 15 минут, вернувшись, пригласил меня идти к Дутову.
Дутов принял меня одного, выслав всех из комнаты. После долгого разговора, во время которого он меня убеждал помогать ему, он заявил, что в случае моей измены он найдет меня на дне моря, и обещал после получения от меня первых же сведений прислать в Джаркент одного помощника, с которым я должен буду подготовлять восстание.
Находя, что данная мне задача выполнена, я вернулся в Джаркент и сделал соответствующий доклад заведующему регистрпунктом товарищу Давыдову.
Спустя некоторое время с товарищем Давыдовым было составлено письмо к Дутову, в коем излагались ложные сведения.
Ответом на это письмо Дутовым был прислан человек по фамилии Нехорошко, зачисленный писцом в Угормилицию, что явилось доказательством доверия Дутова мне.
В возникшей переписке между заведующим регистрпунктом Давыдовым через меня — с одной стороны, и Дуговым — с другой, мы просили Дутова прислать мне пулеметы с патронами, необходимые для организации восстания. Дутов же просил прислать три трехлинейных винтовки, видимо желают еще раз убедиться в моей преданности их делу.
По приказанию заведующего регистрпунктом тов. Давыдова срочно были привезены в гор. Чимпандзе (пограничный китайский город) три трехлинейных винтовки и один револьвер системы «Наган» и переданы, согласно распоряжения Дутова, полковнику Янчису, от которого я взял расписку, переданную мною Дутову по приезде в Суйдун.
Дутов встретил меня радостно и сообщил, что его агентура донесла ему о желании большевиков арестовать меня. Я уверил Дутова, что обратно в Джаркент не поеду, но предложение его оставаться у него в Суйдуне отклонил, прося отпустить меня к родственникам в Кульджу. Согласившийся Дутов снабдил меня визитной карточкой на китайском языке, на которой карандашом приписал следующее: «Отец Падарин. Предъявитель сего из Джаркента — наш человек, которому помогите во всех делах».
Заподозрив недоброе, я, приехав в Кульджу, к Падарину не пошел, а послал одного агента Регистрода к нему с этой карточкой и велел попросить денег и сказать, что я сам заболел.
В ответ на это Падарин денег не прислал, а передал словесно через агента распоряжение мне явиться ночью к нему на квартиру.
Убедившись из такого ответа в действительности моих подозрений, я выехал в Джаркент, передав Падарину через этого же агента, что меня экстренно вызвали туда.
Вернувшись в Джаркент, я вызвал Нехорошко к себе, и уверил его в том, что отъезд мой был вызван письмом, полученным из Джаркента, в котором сообщалось, что мое дальнейшее пребывание за пределами Советской России вызовет аресты моих родственников и помощников по организации восстания. Убедившийся Нехорошко обещал разъяснить положение Дутову таким образом, что у того отпадут малейшие подозрения.
Находя, что к этому времени я уже в достаточной степени заслужил доверие Дутова и мне сравнительно легко будет привести в исполнение план ликвидации его, я, посоветовавшись со своими товарищами, которые помогали мне при сборе военно-агентурных сведений, предложил этот план заведующему Регистр пунктом тов. Давыдову, и просил разрешения проводить его в жизнь, однако такого разрешения тогда товарищ Давыдов не дал.
Спустя месяц (т. е. 5 января с. г.) товарищ Давыдов мне разрешил проводить план ликвидации Дутова в жизнь и предложил подписать обязательство, по которому я должен был убить Дутова в течение 10 дней, при невыполнении же чего должен быть расстрелян.
Будучи коммунистом и сознавая тот вред, который может быть причинен Дутовым Советской России и Революции при оставлении Дутова не обезвреженным, я счел своим революционным долгом названное обязательство принять на себя, поставив, однако, необходимым условием арест Нехорошко и еще двух лиц, подозреваемых мною в работе в пользу белых, нахождение которых на свободе могло помешать осуществлению плана. Нехорошко скоро же был арестован, другие же два лица, по неизвестным мне причинам арестованы не были.
Уже 6 января мною были отправлены в Китай для осуществления плана ликвидации Дутова три человека: тт. Хаджамиаров, Байсмаков и Кадыров Юсуп. Однако, провести план в жизнь им не удалось, т. к. благодаря наступившему рождеству Дутов не выходил из дома. После же рождества произошло восстание Манчжурского (хунхузского) полка в Куре, вследствие которого не было возможности проникнуть в крепость города Суйдун, где жил Дутов.
14 января вечером я и мои помощники по организации убийства Дутова были арестованы и заключены в арестный дом при Угорчека.
31 января мне был предъявлен приговор местных карательных органов, по которому я, как не выполнивший к сроку боевой задачи, должен быть через пять дней расстрелян.
После моих разъяснений о невозможности мне, находясь под арестом, проводить в жизнь боевую задачу, мне было предложено представить 10 за себя заложников и выполнить все-таки свою боевую задачу во что бы то ни стало, при невыполнении же ее в течение 7 дней заложники должны быть расстреляны. Мною было представлено в тот же день 9 человек заложников, и в ночь с 31 января на 1 февраля отбыл за границу для проведения акта.
Прибыв в Суйдун 2 февраля вечером, я находился там у знакомых, и вынужден был выжидать подходящего случая до 6 февраля, когда был из Джаркента мой курьер тов. Ушурбакиев Азис и сообщил, что сегодня во что бы то ни стало нужно выполнить задачу. Тогда я решил более не выжидать и убить Дутова на его квартире, несмотря на находящийся при нем. конвой.
С этой целью я написал Дутову записку следующего содержания: «Господин Атаман. Хватит нам ждать, пора начинать, все сделано. Готовы. Ждем только первого выстрела, тогда и мы спать не будем. Прощайте В.К.».
С этой запиской я отправил товарища Махмуда Хаджамиарова, так как он всегда бывал у Дутова, являясь моим курьером с ним, снабдив его.
Товарищ Махмуд Хаджамиаров прошел в комнату Дутова, будучи пропущен беспрепятственно часовым.
Близ дверей в квартиру Дутова около часового мною был поставлен тов. Мухай Байсмаков, которому отдал распоряжение убить этого часового немедленно, как только раздастся выстрел тов. Хаджамиарова.
Сам же я стал у дверей караульного помещения, дабы выстрелами в окно и дверь помещения не дать конвою выйти наружу.
Товарищей Азиса Ушурбакиева, Кудека Байсмакова и Юсупа Кадырова оставил с лошадьми у ворот двора.
Товарища Султанай Моралбаева (старик 50 лет) оставил у ворот крепости Суйдун.
Услышав в квартире Дутова три револьверных выстрела, товарищ Мухай Байсмаков застрелил часового, я же несколькими выстрелами из нагана в дверь и окно караульного помещения, загнал назад кинувшихся было оттуда бывших там часовых.
По выходе товарища Хаджамиарова от Дутова мы сели на лошадей и поехали к воротам крепости.
У ворот стояла группа китайских солдат-часовых, в сторону которых мы произвели несколько выстрелов, заставивших их в панике разбежаться в разные стороны.
По выезду из крепости, когда мы уже находились в относительной безопасности, товарищ Хаджамиаров вкратце передал мне следующее:
«При входе к Дутову я передал ему записку, тот стал ее читать сидя на стуле за столом. Во время чтения я незаметно выхватил револьвер и выстрелил в грудь Дутову. Дутов упал со стула. Бывший тут адъютант Дутова бросился ко мне, я выстрелил ему в упор в лоб. Тот упал, уронив со стола горевшую свечу. В темноте я нащупал Дутова ногой и выстрелил в него еще раз».
Желая точно убедиться в действительности совершившегося акта, я, отправив своих товарищей в Джаркент, сам вместе с товарищем Азисом Ушурбакиевым отправился в Кульджу, где, проверив факт, 7 февраля отправился в город Джаркент.
Агент Чанышев.
гор. Алма-Ата
8.02.21 г.
4 вересня 1926 р.
Совершенно секретно.
Перепечатанию не подлежит.
Хранить наравне с шифрами под ответственность начальника органа ГПУ.
Напечатано в количестве 75 экземпляров.
Тактика «культурной борьбы» украинских антисоветских элементов с советской властью, за последний период времени, все ярче и ярче вырисовывается в виде развития среди украинской общественности националистических идей сепаратистского характера.
Рост шовинистических тенденций ставит перед органами ГПУ необходимость своевременно реагировать на это явление, имеющее политическое значение первостепенной важности. С этой целью ГПУ УССР ориентирует местные органы о сущности, истории и тактике украинского сепаратизма, а также о тех задачах, которые в связи с этим стоят перед органами ГПУ.
Сепаратистские идеи в украинском контрреволюционном движении сыграли исключительную роль.
Тенденции, направленные к отделению Украины от России, развивались и практически оформлялись параллельно с ростом большевистского движения. Украинская мелкая буржуазия заговорила об отделении от Москвы тогда, когда ее благополучию стала угрожать опасность, в виде стихийного подъема революционной волны.
Отделение Украины от России, декретированное универсалом Центральной рады, явилось следствием утверждения в России советской власти.
В период же керенщины, подавляющее большинство украинских политических партий и политических деятелей решительно отвергало возможность отделения Украины и добивалось только автономии или федерации.
Украинская буржуазия не рискнула вести борьбу с советской властью под флагом защиты своих классовых интересов. Она предпослала классовое содержание ведущейся ею борьбы спрятать под оболочку национальных лозунгов.
Поэтому вся ожесточенная вооруженная борьба, протекавшая в течение нескольких лет между советской властью и украинской контрреволюцией, была построена по такой схеме.
Советская власть выставила лозунг классовой войны. Основными кадрами советских войск были рабочие России и Украины. Украинская буржуазия пыталась использовать то обстоятельство, что среди пролетариата мало нерусифицированных украинцев. Ее представители выбросили знамя защиты всего украинского народа от порабощения его «московскими захватчиками». Они стремились доказать, что советская власть, под флагом социальной борьбы, ведет политику национального угнетения украинского народа и превращения Украины в колонию московского империализма.
Благодаря такой тактике украинской буржуазии, вся долгая борьба между нею и соввластью была окрашена ярко выраженными националистическими цветами и имела своей формальной конечной целью создание независимого, самостоятельного украинского государства. Таким образом, сепаратистские тенденции являются осью официальной идеологии (или фразеологии) украинской контрреволюции.
Украинская буржуазия в войне с советской властью потерпела полное поражение.
Вместе с тем, XII съезд РКП уточнил пути проведения в жизнь основ нашей национальной политики.
Эти два обстоятельства привели к тому, что приверженцы сепаратистских идей начали пересматривать свой идеологический багаж и менять вехи.
Главную роль в смене вех сыграли, конечно, разгром вооруженных сил укр. к.-р. и укрепление советской власти на Украине.
Представители укр. к.-p., благодаря этому, утратили какие бы то ни было благоприятные перспективы.
Новый национальный курс делал невозможным продолжение вооруженной борьбы с соввластью, так как выбивал из рук шовинистов главный козырь — «национальное угнетение».
Практически это привело к ликвидации бандитизма, к прекращению заговорщической, подпольной деятельности, к возвращению по амнистии остатков армии УНР и к расколу эмиграции, из которой выделилась и вернулась в пределы Украины чрезвычайно значительная и влиятельная часть. Отказ от борьбы сопровождался признанием советской власти. Признание советской власти означало отказ от принципов сепаратизма. Таким образом, на платформе независимости Украины открыто стоит только непримиримая часть украинской эмиграции.
Эта эмиграция состоит из представителей разных политических течений, от монархистов-хлеборобов (гетманцы) до «социалистов».
Все они сходятся в одном: «Украина является московской колонией, украинская советская власть — фикция, представители советской власти на Украине — ставленники московских завоевателей и т. д.» Ввиду этого они не считают возможным идти на какие бы то ни было соглашения с этой властью.
То обстоятельство, что украинские националисты прекратили открытую борьбу с советской властью и формально признали ее, не означает, что они окончательно примирились с теперешним положением вещей и искренно отказались от враждебных замыслов.
Здесь налицо не изменение идеологии, а перемена тактики.
Та тактика, которая обещала наиболее быстрые результаты, тактика открытой войны, привела украинский сепаратизм к проигрышу его борьбы. Условия коренным образом изменились.
Расчеты на свержение соввласти не оправдались. Советская власть должна быть принята националистами как неизбежный факт.
Ввиду этого выковалась новая тактика борьбы. Тактика, в которой соввласть играет роль объекта, против которого направлено оружие «культурной работы».
Термин «культурной работы» пришел на смену провалившемуся лозунгу вооруженной борьбы за независимость.
«Культурная борьба» приобрела огромную популярность и втянула в ряды своих сторонников подавляющее большинство виднейших представителей укр. контрреволюции. Целый ряд военных деятелей, министров, общественников, лидеров партий, отказались от старых приемов и влились в ряды бойцов «культурного фронта».
Цели и задачи «культурной» работы сводятся к укреплению и развитию националистических тенденций: «Советская власть должна почувствовать мощь национальной стихии, под напором которой она будет сдавать одну позицию за другой».
Для этой цели используются все возможности. Украинизация используется для группирования во всех жизненных частях государственного организма сторонников националистических идей.
Создана Украинская автокефальная церковь, являющаяся могучим оплотом национализма и отличным агитационным орудием.
Украинская академия наук собрала вокруг себя компактную массу бывших видных деятелей УНР.
В общем, представители украинского национализма работают, не покладая рук, над внедрением в массы националистических чувств.
Они считают, что украинский народ проиграл свою освободительную борьбу из-за недостатка национальной сплоченности, и стремятся исправить этот основной недочет, т. е. добиться национальной спайки в массах.
Если период вооруженной борьбы отличался широким развитием подпольной деятельности, то эпоха «культурной борьбы» характерна стремлением использовать легальные возможности.
Об использовании легальных путей для борьбы с соввластью см. наш циркуляр об украинской общественности от 30 марта 1926 г.
Село привлекает исключительное внимание националистов. На сельского кулака делается главнейшая ставка. В этом сходятся все группы украинской антисоветской общественности.
Видные представители антисоветской украинской интеллигенции г. Харькова по этому поводу говорят:
«…На селе власть берет кулак. В связи с предоставлением свободы выборов кустарям, середнякам и проч., к власти приходит элемент антикоммунистический, которым партия управлять не в состоянии. Поэтому украинской интеллигенции открывается широкая возможность взять власть в свои руки.
После того, как власть на селе возьмет кулак, большая часть партийцев окончательно убедится в правоте Зиновьева и создаст оппозицию ЦК. Тогда раскол будет еще более значительный. Поэтому перед украинской интеллигенцией стоит сейчас задача стремиться захватить влияние на селе».
Один из создателей хлеборобской партии, находящийся в Харькове, говорит: «Отрадно видеть подъем национальных чувств среди крестьянства. У меня бывают сотни крестьян и все они: и середняки, и незаможники, и кулаки совершенно сознательны в национальном отношении. Они вполне понимают, кто их обижает и кто виновен в их плохом положении. В свое время мы ошибались и поэтому проиграли нашу борьбу, но все же наша работа не пропала даром.
Наши идеи впитались в крестьянство».
Таким образом этот деятель убежден в том, что крестьянство успешно обрабатывается в шовинистическом, самостийническом духе.
Цели этой упорной обработки крестьянства хорошо сформулированы председателем Подольской автокефальной рады: «Основной работой автокефалии является перевоспитание села. Вся деятельность ее должна быть направлена к максимальному внедрению в крестьянскую среду национального духа. Следствием этого должно явиться то, что крестьянство поставит себе первоочередной задачей абсолютное национальное освобождение Украины из-под ига Москвы».
Работа украинских шовинистов по воспитанию села в духе ненависти к Москве дает заметные результаты, особенно в среде молодежи. Об этом свидетельствуют многие данные повседневной работы органов ГПУ.
Шовинисты различных политических оттенков сходятся в одном — в ненависти к Москве. Эмиграция об этом говорит открыто. Эмиграция призывает к борьбе с соввластью до тех пор, пока эта власть будет оставаться «неукраинской». Украинская власть в представлении эмиграции — это такая власть, которая не имеет связи с Москвой и представители которой — чистокровные украинцы.
Антисоветский шовинистический элемент внутри страны также, при каждом удобном случае, выявляет свое враждебное отношение к Москве.
Нижеследующие примеры иллюстрируют эти настроения.
Несмотря на то, что твердое проведение нами украинизации лишает контрреволюционеров возможности пользоваться для своей демагогии выигрышными козырями, шовинистические элементы украинизацию, проводимую советской властью, пытаются критиковать. Они твердят, что единственным результатом теперешней украинизации явится то, что «кацапы» и «жиды», находящиеся на государственной службе, «обдирая в интересах Москвы украинского крестьянина, будут говорить с ним на ломаном украинском языке».
По их мнению, настоящая украинизация должна сводиться к тому, чтобы весь государственный аппарат перешел в руки «щирых украинцев». Это — ближайшая задача, к осуществлению которой стремится украинский воинствующий шовинизм.
Общее мнение правых украинских кругов по этому вопросу сводится к словам находящегося в г. Днепропетровске шовинистического деятеля, который по этому поводу говорит: «Украинизация даст нам куцую национальную свободу. Коммунистическая партия проводит украинизацию не потому, что находит это полезным, а потому, что вынуждена это делать».
Украинская шовинистическая пресса за кордоном, в связи с проводимой украинизацией и выдвижением на ответственную работу украинцев, констатирует тот факт, что среди украинской общественности начинает всплывать на поверхность идея национальной государственности. По мнению прессы, это представляет «угрозу воинствующему и царящему на Украине великорусскому шовинизму, угрозу оккупантам из Москвы».
Газета «Дiло», наиболее серьезный орган УНДО (Украинского национального демократического объединения) пишет: «Надеяться большевикам на то, что эти мероприятия могут задушить нарождающееся национальное украинское освободительное движение, поздно. Вместе с тем, политика большевиков в области украинизации нами должна быть целиком использована, так как она дает возможность украинцам более или менее легально концентрировать свои силы и, тем самым, создавать базу для будущей борьбы за украинскую государственность».
Часть украинских шовинистов считает, что смерть тов. Дзержинского знаменует собой поворот политики коммунистической партии. Они говорят: «Еще умрет два-три старых большевика и придут к власти молодые коммунисты, отличающиеся империализмом, карьеризмом и беспринципностью. Дзержинский и другие старые большевики ориентировались на всемирную революцию и для них рамки государства не играли решающего значения. В этой области отношение к украинскому вопросу и автономии Украины у старых большевиков было терпимое, в результате чего и проводится украинизация. Не то будет, когда к власти придут империалисты и карьеристы. Для украинцев это знаменует собой или полное порабощение Украины, или необходимость противопоставить этому организованный отпор украинских сил».
Сепаратисты стараются доказать, что Украина является московской колонией и в силу этого подвергается со стороны Москвы самой жестокой экономической эксплуатации.
Большие недовольства вызываются со стороны шовинистов тем, что соввласть, якобы извлекая из Украины огромные средства, уделяет из них для развития украинской промышленности самую ничтожную часть.
В представлении шовинистов, эксплуатация Украины происходит таким путем.
1. Естественные богатства Украины в Донбассе, Криворожье и т. п. разрабатываются Москвой и добыча вывозится в Россию без соответствующей компенсации Украине.
2. Фабрикаты поставляет Россия, хлеб производит Украина. Россия так регулирует цены, что свои фабрикаты продает по вздутым ценам, а украинский хлеб скупает по дешевке.
3. Украина, поставляя для экспорта массу товаров, не получает соответствующей доли импорта.
4. С Украины дерутся непомерно высокие налоги.
Националисты твердят, что Украина дает Союзу чуть ли не 40 % всех доходов, а получает взамен самую ничтожную часть. Все же средства идут на развитие экономики России.
Письмо, которое мы приводим ниже, написано украинским учителем-шовинистом, своему ученику, находящемуся теперь в Красной Армии. В письме, между прочим, говорится: «Возьми хотя бы отчет IX съезда КП(б)У и там ты найдешь доказательства, что мы — республика, не имеющая своего бюджета. Выходит, что не мы распоряжаемся своими средствами, а берем то, что нам дает Москва. Теперь возьмем хотя бы статьи, где пишется, что из 26 заводов на Украине хотят строить только два. Посмотри, где строят электрические станции, где отпускают большие кредиты, почему наши солдаты до сих пор служат на Кавказе и в Ленинграде. Словом, ты хорошо следи за экономикой, как распределяются союзные средства, где строят заводы, электрические станции и т. п., тогда ты сразу прозреешь. Читай сам и прокладывай дорогу нашей прессе, нашим газетам и книгам. Об этом ты. должен всегда помнить».
В письме этом имеются также указания, как надо использовать для агитации среди масс все эти факты.
Шовинисты, критикуя план развертывания тяжелой индустрии, говорят: «Он лучший показатель того, что верхи СССР никогда не изживут великорусского шовинизма, сконцентрируют все заводы и фабрики в России, а с Украины будут выкачивать топливо и сырье».
Бывший премьер правительства УНР настроен оптимистически и так рисует перспективу развития украинской промышленности: «Украина как ни одна страна в мире, кроме Америки, отличается счастливый сочетанием энергетических ресурсов. Поэтому национальная промышленность Украины подымется на такую высоту, что избавится от притеснения другими частями Союза. Она, как мощный поток, отбросит более слабые струи.
Эти перспективы принуждают нас не унывать, не падать духом и продолжать работу. При УНР этого подъема легко можно было добиться при помощи иностранного капитала. Сейчас это сделать труднее, так как политическое влияние теперь чужое, и не наше, но украинцы — самая культурная нация в Союзе и это является залогом осуществления наших национальных задач».
Часть украинских сепаратистов мечтает об украинской великодержавности.
В одном из последних номеров центрального органа УНДО «Дiло», издающегося во Львове, была помещена статья, отражающая эти настроения. О том, что Украина в ее теперешних границах должна быть независимым государством, статья даже не говорит, так как это считается азбучной истиной, аксиомой, о которой «Дiло» в серьезной принципиальной статье не считает нужным снова упоминать. Речь в этой статье идет ни о чем ином, как об украинском империализме. Автор ее известный ундовец Левицкий доказывает, что Украина нуждается в Сибири, Зеленом Клине, Туркестане и Кубани для колонизационных и проч. целей. Ввиду этого, Украина должна стремиться также и к протекторату над путями к ним. В противном случае, утверждает «Дiло», Украина не сможет занять место среди великих держав, а вынуждена будет мириться с положением второстепенного государства на манер Польши и Румынии.
Что касается внутренних контрреволюционных элементов, то они этим вопросам уделяют меньшее внимание, так как их задачи выражаются следующей формулой: «Язык, нация, культура, территория, суверенность».
Таким образом, территория и суверенность относятся к задачам более отдаленного будущего, а в настоящее время главная борьба ведется за язык, нацию, культуру и самостоятельную экономику.
Все же, шовинистический элемент проявляет большую заинтересованность вопросами государственной суверенности Украины.
Так, например, арестованный вожак харьковских правых кругов так формулирует на допросе свою позицию, являющуюся программой правых: «Как националист считаю, что факт лишения Украины международного представительства является актом недостойным украинской нации. Отсутствие правильно организованной украинской армии не дает уверенности в продолжительном существовании советской украинской власти. Колониальные последствия дореволюционного положения Украины не ликвидируются, а попытки проведения справедливой экономической политики встречают такой отпор, что существует большое опасение, что ликвидация этого положения может не начаться. Национальным правительством я считаю то правительство, которое стремится возвратить Украине национально-суверенное государственное бытие. Национальное государственное бытие заключается в том, что государство вполне самостоятельно ведет внешнюю и внутреннюю политику».
В настоящее время мечты о немедленном выходе из Союза расцениваются большинством шовинистов как несвоевременные.
Основная надежда возлагается на возникновение войны, которая принесет большевикам поражение, а Украине — независимость. Впрочем, имеются отдельные группы, которые говорят: «Лучше быть под Польшей, чем под жидами».
Правда, голоса этих групп тонут в общей неприязни к Польше. Часть шовинистического элемента расценивает Польшу как фактор, при помощи которого Украина добьется самостоятельности, без объединения с Польским государством.
В представлении самостийников, Украина будет обширным государством, «от реки Сана до Кубани». Пока же шовинисты болезненно реагируют на все мероприятия советской власти, которые, по их представлениям, наносят вред интересам суверенности Украины. Так, например, большое возбуждение вызвала передача РСФСР Таганрогского и Шахтинского округов. Усиленно муссируются слухи о том, что Донбасс с Харьковом Москва в непродолжительном времени также собирается отнять от Украины.
Интересным образом самостийнических стремлений является дело кубанских студентов Павленко, Бурбы и др., разрабатывавшееся ГПУ УССР и ППО ГПУ по СКК.
Из статута, обнаруженного при обыске у одного из участников организации, проживавшего в Киеве, явствует, что организация ставила своей целью объединение крестьян Украины, Кубани, Крыма, Западного Дона, южной части Курской и Воронежской губерний в одну мощную организацию («Украинское крестьянское объединение»).
Дополнительные материалы говорят о том, что конечной целью работы должна была явиться «вольная, независимая, самостоятельная, соборная Украина» в указанных выше пределах.
Известный украинский литератор Могилянский в одном из номеров харьковского журнала «Червоний шлях» поместил небольшой рассказ под заглавием «Убийство». В нем повествуется о том, как три националистических деятеля убили своего вождя за измену национальному делу.
Рассказ написан своеобразным эзоповым языком, но если в него вдуматься, то становится ясным, что этим вождем-изменником, казненным в рассказе за предательство, является никто иной, как профессор Грушевский.
Могилянский направил этот рассказ-памфлет против Грушевского за то, что Грушевский, бывший долгое время самостийником, осмелился признать советскую власть и федеративные начала вхождения Украины в Союз, т. е. изменил национальному делу.
Могилянский в рассказе проводит мысль о том, что такое преступление вождя должно караться смертью. Это хороший образец того, как шовинисты пытаются использовать литературу в своих целях. Они придают большое значение талантливым писателям и всеми силами стараются оказывать на них свое влияние.
Большое внимание уделяют шовинистические круги, между прочим, поэту Хвыльовому, несмотря на то, что он является членом КП(б)У. Шовинистическая закордонная пресса иногда перепечатывает из наших журналов отдельные его произведения и пытается оказать на него националистическое воздействие.
Внутренние шовинистические круги также заинтересованы молодыми литераторами, в том числе и коммунистами.
По этому поводу один из авторитетных представителей харьковской правой общественности высказал такую мысль: «Хвыльового мы можем поддерживать. На украинских коммунистов мы должны оказывать наше влияние и проводить нашу работу так, чтобы они не отходили от нас, а вместе с нами боролись за украинизацию, за Украину».
Убийство Петлюры явилось фактором, который украинские шовинисты сделали орудием агитации в целях развития украинского шовинизма и направления его по руслу борьбы «с московскими оккупантами».
В «Коммуникате», посвященном убийству Петлюры, за подписью 53 эмигрантских украинских организаций, говорится: «Мы уверены в том, что украинская общественность, а в первую голову украинская эмиграция в этот наиболее тяжелый час национальной печали, поймет ту опасность, которая угрожает нашему национальному делу от гибельного удушения государственных стремлений украинского народа его вечным врагом, а, поняв это, с еще большей энергией будет защищать те национальные позиции, на которых так непоколебимо, честно и с честью стоял и пал Симон Петлюра.
Железной для нас является обязанность перед могилой великого патриота и неутомимого борца, несмотря ни на какие жертвы, осуществить идею украинской государственности.
Убийство председателя Директории Украинской Народной Республики — главного атамана войск Украины, направлено против всего украинского народа. Враги украинского народа, оккупанты его страны, насильники его воли, а не мститель еврейского народа Украины, направил руку убийцы на Симона Петлюру.
Тем больше должны мы единым напряжением всех наших национальных сил доказать, что враги Симона Петлюры — наши враги».
В воззвании ЦК УСДРП к украинским рабочим и крестьянам говорится: «Русские коммунисты, царствующие при помощи железа и крови над украинским народом, подослали нанятого палача-жида Шварцбарта. Руками своего наемника убили Петлюру враги Украины, которые уже давно хотели стереть с лица земли этого наиболее активного борца за освобождение украинского народа…
Народные массы Украины ненавидят оккупационную власть московских коммунистов. Рабочие и крестьяне Украины должны объединиться одной мыслью, одним горячим стремлением: общими силами освободиться из-под власти коммунистических жандармов и провокаторов, этих ненасытных пиявок, которые пьют кровь нашего народа. Нелегка будет эта борьба Украины за свою свободу. Для успешной борьбы нужна большая и сильная политическая организация».
Общее мнение украинских правых кругов сводится к следующему: «Петлюра убит большевиками в связи с тем, что к власти пришел Пилсудский — друг Петлюры. Пилсудский безусловно оказал бы Петлюре большую помощь в деле борьбы с большевиками, а потому “они” решили Петлюру убрать, подослав жида Шварцбарта. Петлюра пользуется на Украине большим авторитетом, и его убийство приведет к освободительной борьбе украинской нации».
Вместе с тем они считают, что имя Петлюры пользуется большим авторитетом на селе, и факт убийства Петлюры должен всколыхнуть массы крестьянской общественности, каковой момент и считают необходимым использовать для своих антисоветских целей.
В связи с убийством Петлюры среди разрозненных антисоветских украинских партий и группировок за кордоном была заметна тенденция к консолидации сил. Об этом в достаточной мере говорят факты: Павел Скоропадский едет на панихиду по своему непримиримому врагу Петлюре. Партия хлеборобов, стоявшая до последних дней в непримиримой оппозиции Петлюре, посылает делегацию на похороны и возлагает венок на могилу Петлюры. Почти вся зарубежная шовинистическая украинская пресса, представляющая собою отражение той или иной платформы, резко отличающихся друг от друга, со времени смерти Петлюры, помещает статьи о необходимости единодушной борьбы против оккупантов всех националистических украинских группировок за кордоном. Кампания за объединение антисоветских украинских сил развертывается все шире и шире.
Однако сейчас можно с полной уверенностью определить, что единого антисоветского фронта эмиграция создать не в состоянии.
Выяснилось, что «единый фронт» объединяет только те группы, которые стоят на УНРовской платформе.
Те же группы, которые не признавали этой платформы, ограничились признанием заслуг Петлюры и присоединились к протесту по поводу его убийства.
Шаповаловские круги с УНРовцами не договорились. Полтавец-Остраница провозгласил себя гетманом.
Влиятельная и денежная организация «Оборона України», находящаяся в Америке, заняла в отношении петлюровцев отрицательную позицию, и ее печатный орган «Укр. громада» резко протестует против перехода политического наследства в руки Андр. Левицкого и К°.
Укр. соц. рад. партия находится в зависимости от «Оборони України» и также выступает против Андр. Левицкого. УНДО находится в колебании, так как враждует с Левицким, который заключал договоры с Польшей.
В общем эмиграция находится в полной зависимости от своих хозяев, дающих субсидии. Такими источниками субсидий являются Польша, Чехословакия и Германия, которые используют эмиграцию в своих политических целях. Так как политические интересы этих государств сталкиваются, то естественно, что они не позволят своим нахлебникам договориться до единой линии поведения.
Газета «Діло», между прочим, поместила две статьи Винниченко, в которых он критикует идею единого фронта, указывая, что единство может быть создано на почве общих политических целей и условий, но никак не на почве психологических настроений, вызванных смертью Петлюры.
Однако если единый антисоветский фронт можно считать сорвавшимся, то, с другой стороны, нужно учесть, что убийство Петлюры вызвало безусловный рост активности враждебных нам групп, которые будут стремиться причинить советской власти как можно больше вреда.
Все изложенное еще раз говорит о том, что на работу по украинской общественности необходимо обратить самое серьезное внимание. Конкретные задачи, стоящие перед органами ГПУ, мы указывали в циркуляре «Об украинской общественности» от 30/ІІІ с. г.
В числе прочих заданий этим циркуляром рекомендовалось:
1. Главное внимание уделить выявлению правых групп, их деятельности и взаимоотношениям с остальными кругами украинской общественности (циркуляр, раздел «Конкретные мероприятия», пункт 2);
2. Не ограничиваться простым наблюдением за всеми кругами украинской общественности, а вести активную разведку среди видных представителей украинских антисоветских течений (пункт 5);
3. Увязать работу по украинской интеллигенции сработай по селу (пункт 6);
4. Освещать текущие настроения украинской общественности, связанные с нашей внутренней и международной политической жизнью (пункт 7).
Все отмеченные в предыдущем циркуляре мероприятия остаются полностью в силе и для настоящего циркулярного письма.
Серьезность и сложность современной политической обстановки и связанная с нею активность враждебных нам социальных и политических слоев, требуют самого внимательного отношения к процессам, протекающим в мелкобуржуазных националистических кругах.
Эта задача, в свою очередь, требует быстрейшего развития нашей работы по тем конкретным директивам, которые содержатся в циркуляре «Об украинской общественности».
Зам. пред. ГПУ УССР Карлсон
Пом. нач. СО ГПУ УССР Абугов
Врид. нач. 1-го отделения СО Козельский
Ниже приводятся несколько документов французских спецслужб, относящихся к расследованию обстоятельств похищения генерала Кутепова. Эти документы были опубликованы в книге французского историка Даниэля Бон «Похищение генерала Кутепова. Документы и комментарии», изданной Прованским университетом в 1998 году. По ним можно судить, как продвигалось расследование похищения генерала Кутепова и к каким выводам пришли французские следователи.
Штаб Рейнской армии 10 марта 1930
2-й отдел
Управления безопасности
К делу о похищении русского генерала Кутепова
В наше распоряжение поступили сведения о том, что на дому у известного вам Грейса, воинствующего коммуниста, проживающего в Висбадене на Валрамштрассе, имело место собрание лиц, пользующихся доверием Коммунистической партии. В числе присутствующих на нем были, в частности, Йегер из Манхайма и редактор франкфуртской коммунистической газеты Ашенбреннер. В ходе беседы на собрании возник и вопрос о похищении русского генерала Кутепова. Названный выше Йегер заявил, что из надежного источника ему совершенно точно известно, что в похищении Кутепова принимали участие шесть человек, которые отвезли его в автомобиле в Гамбург, где генерал и находится в настоящий момент. Ашенбреннер, со своей стороны, сообщил, что Кутепов вскоре будет переправлен в Россию. В разговоре вполголоса упоминалась также фамилия Беседовского, бывшего советского военного атташе в Париже.
Главный инспектор полиции Беранже
От г-на Бернуа,
г-ну Лефранку,
75, рю де л’Юниверсите, Париж.
Передаю Вам рассказ начальника югославской контрразведки, однако заранее хочу оговориться, что, недостаточно зная этого человека, не могу ручаться за правдивость его слов и, тем более, слов его собеседника, совершенно мне неизвестного.
Недавно начальнику югославской контрразведки позвонил по телефону неизвестный и попросил о тайной встрече с ним. При встрече неизвестный оказался сотрудником ГПУ (из советского представительства в Вене). Он предложил контрразведчику передать ему на одном из судов сербской Дунайской пароходной компании усыпленного русскими на сорок восемь часов хлороформом хорватского коммуниста — тот сбежал в Австрию, и Советы хотели наказать его за это.
Наряду с прочим, агент ГПУ сказал:
«Мы сделаем с ним то же, что с генералом Кутеповым…»
Начальник контрразведки воскликнул в ответ, желая проверить реакцию собеседника: «Но это ж ведь не вы (то есть не ГПУ) похитили Кутепова!»
Советский агент, однако, стал настаивать, что похищение генерала — дело рук ГПУ.
Тогда серб спросил: «Так что, вы его убили?»
На что его собеседник ответил: «Нет, мы его держим живым…»
«Но у вас же из-за этого дела будут всякие неприятности и осложнения…»
«Нет, — ответил агент ГПУ. — Мы так все обставили, что нам не грозят ровным счетом никакие неприятности».
В завершении следует отметить, что начальник югославской контрразведки наотрез отказался сотрудничать с ГПУ в деле вышеуказанного хорватского коммуниста.
В отдел систематизации информации документ поступил 23 апреля 1930
Секретно
Из случайного источника.
За достоверность не ручаемся.
Основополагающая роль в похищении Кутепова принадлежала АРЕНСУ, сотруднику посольства СССР, рю де Гренель.
После похищения он бежал в Женеву. В настоящее время сменил фамилию на ЦИО или ЦИД.
Копии направлены: Управление национальной безопасности
5-ый отдел Службы общей информации
8 марта 1932 года
Секретно
В Бельгийскую Службу Безопасности
АРЕНС (настоящее имя — Альтер, Исио, Исаак), бывший советник посольства Советского Союза в Париже, родившийся в Варшаве около 1890, принимал активнейшее участие в похищении генерала Кутепова.
Одна из его сестер, Прайда Альтер (родилась 03-11-1887 в Млаве (Польша); отец: Израиль Альтер, мать: Софья Хорн) замужем за бельгийцем Анри Полем Фюссом, родившимся 4 августа 1882 или 1885 в Шарбеке. Этот последний до и после войны приобрел известность активного анархиста и в настоящее время фактически является «бельгийским секретарем» Лиги Наций; проживает в Женеве, по адресу Шмэн де л’Эскалад.
Вторая сестра Аренса, Сарра Альтер, замужем за бельгийским подданным Алляром, также анархистом. Недавно он лишился работы за то, что оказал прием Аренсу.
По нашим сведениям, сестры Аренса прекрасно осведомлены об обстоятельствах дела Кутепова. Одна из них, супруга Фюсса, проронила в разговоре, что «они много чего знают об этом деле».
Мы были бы признательны Бельгийской Службе Безопасности, если бы она поделилась с нами своими соображениями относительно вышеизложенного.
Завершающий подборку документ из архива службы национальной безопасности, относится к 1937 году и, несмотря на претензии на литературность, дает возможность оценить насколько близко французы подошли к разгадке похищения Кутепова. (Приводится с сокращениями.).
«…У Кутепова назначено свидание с советскими русскими. Он похищен. Это событие положило начало множеству версий. По одной из них, он был похищен среди бела дня в Париже и увезен в машине “скорой помощи”. (Таков был тезис полиции.) Многие не давали этому веры и верили второй версии, которая сегодня принята как достоверная. Кутепов садиться со своими новыми друзьями в такси, которое везет их к Итальянским воротам, где их ожидает новая машина, серо-желтый лимузин “Рено”. За рулем — шофер-чекист Дарсей, давно уже работающий шофером в посольстве СССР. Дарсей покидает Париж в направлении Плесси-Шенея. Вторая машина, в которой сидят палачи ГПУ, следует за первой. За Понтьерри, посреди леса Фонтенбло, у “Рено” перестает работать мотор. Дарсей объясняет, что произошла техническая неполадка, и выходит из машины. Вместе с ним пассажиры, в том числе Кутепов, выходят, чтобы размяться во время починки мотора.
В этот момент прибывает мощный “Мерседес”, где сидят пять человек — наемников Гольденштейна (по версии составителей документа- организатор похищения Кутепова — авт.). Трое хватают Кутепова, в то время как четвертый хлороформирует его, и “Мерседес” отбывает полным ходом.
Наемники получили строгий приказ не убивать Кутепова, и доктор Левин, личный врач Сталина, сам приготовил дозу хлороформа. Было точно известно, что у Кутепова больное сердце и что он не перенесет сильной дозы хлороформа. И действительно, с легкой дозы он остался без сознания и заснул. Но или из-за эмоций, или доза была все-таки сильной, Кутепов скончался в машине. “Мерседес” привез лишь труп на берег моря, где между Онфлером и Гавром ждал советский пароход.
Серый “Мерседес” направился в Нормандию, в малопосещаемое место побережья. Такси следовало за ним. К двум часам дня обе машины остановились. Советского парохода еще не было видно, и два часа убийцы и их жертва ждали посадки. К 4 часам пароход наконец подошел. С помощью лодки четыре человека подняли на борт корабля груз — труп Кутепова.
Эти сведения исходят от двух очевидцев, и полиция расследовала на месте некоторые детали. Удалось обнаружить следы нескольких человек, но это было все. ГПУ работает тщательно.
Судно называлось “Спартак”, и, поскольку все полиции были предупреждены, “Спартак” не пошел ни через Средиземное море, ни через Балтийское, а направился в Архангельск, где никакой контроль невозможен.
Так мертвый генерал совершил свое вступление в красный рай.
Список террористических актов красных убийц пополнился еще одним именем».
29 сентября 1937 года, во время первого допроса на Большой Лубянке, генерал Миллер отдал следователю письмо, поспешно написанное карандашом; адресованное жене в Париж:
«Дорогая Тата!
Крепко тебя целую, не могу тебе написать, где я, но после довольно продолжительного путешествия, закончившегося сегодня утром, хочу написать тебе, что я жив и здоров и физически чувствую себя хорошо. Обращаются со мной очень хорошо, кормят отлично, проездом видел знакомые места. Как и что со мной случилось, что я так неожиданно для самого себя уехал, даже не предупредив тебя о более или менее возможном продолжительном отсутствии, Бог даст когда-нибудь расскажу, пока же прошу тебя поскольку возможно взять себя в руки, успокоиться, и будем жить надеждой, что наша разлука когда-нибудь кончится. О себе, конечно, ничего писать не могу.
Скажу только, что вышел я из Управления около полудня без пальто, так как было тепло, и я предполагал через час-полтора вернуться.
Здесь, где я нахожусь, хотя погода отличная, но все же уже свежевато; мне дали отличное новое пальто, новую фуфайку, кальсоны и шерстяные носки. Так что и в этом отношении можешь не беспокоиться. Я надеюсь, что смогу указать адрес, по которому можешь дать мне сведения о здоровье своем, детей, внуков. Крепко тебя, мою дорогую, целую и молю Бога, чтобы вся эта эпопея закончилась благополучно. Горячо любящий тебя, (подпись)».
В тот же день тем же карандашом он написал письмо генералу Кусонскому, начальнику канцелярии РОВС:
«Дорогой Павел Алексеевич!
Сегодня прошла почти неделя, когда я, прощаясь с Вами в начале первого часа дня, передал Вам письмо, прося его прочесть, ежели я часа через полтора-два не вернусь. Было у меня какое-то подсознательное предчувствие, что меня НВС (Н.В. Скоблин) увлекает м.б. на что-то опасное. Но, конечно, ничего подобного происшедшему я не ожидал и в мыслях не имел. Писать Вам о том, что и как произошло тогда во вторник, как и где я нахожусь сейчас, я, конечно, не могу, ибо такого содержания письмо несомненно не было бы Вам послано. Совершенно я не знаю, что и как произошло в Париже после того, как я “выбыл из строя”. Хочу же написать Вам только по вопросам частного и личного характера, касающимся других лиц, совершенно непричастных ни к какой политике…»
И в конце: «Будущее в руке Божией. Может быть, когда-нибудь и увидимся еще. Искренне Ваш ген. Миллер».
Далее в письме даются сведения о незаконченных делах благотворительности, которыми занимался РОВС. Миллер хотел позаботиться о том, чтобы этих дел не забыли.
Например:
«Вл. Ник. Лабзин живет (далее следует адрес по французски). Я обещал да я его внука доплачивать ежемесячно из стипендиальных денег по 150 фр. к тем 350, которые он сам обещал платить. В среднем ящике моего письменного стола дома Вы найдете конверт с подписью Стипендиальные дела, и в нем 300 фр.»
«…Я обещал 300 (или 350, не помню — должно быть записано в отделе о стипендиальных делах в коричневой тетради) г-же Родионовой за ее сына. Ее благодарственное письмо я получил за несколько дней до моего выбытия из строя, и думаю Вы его найдете либо в толстой желтой папке, либо в папке Сергиевского».
«…Затем я еще кому-то обещал франков 200 в месяц, кажется ротмистру Андерсену — запись должна быть в коричнево-красной тетради в рубрике “Стипендиальные деньги”. Вот что касается твердо обещанных стипендий по корпусу».
«…Затем ко мне числа 14 или 15 обратился с личной просьбой — чина не помню, фамилия вроде Шпилевский за двух кадет, своего сына и другого родственника, указывая на боевые заслуги в Великую войну отца последнего. Так как у меня денег уже не было, то я ему сказал подать мне письменное мотивированное прошение, с которым я мог бы обратиться к кому-либо из имущих русских. Я имел в виду графа Пав. Коцебу, недавно женившегося на какой-то германской принцессе; его брат бывший улан Ее Величества скромно живет в Париже, личным трудом зарабатывает себе на хлеб насущный. Адрес гр. Коцебу мне приискал полковник Скуратов и у него всегда можете его спросить.
Бумагу Шпилевского я получил только в понедельник 20-го или вторник 21-го и потому гр. Коцебу написать не успел. Сделайте это за меня и от моего имени. За двоих придется приплачивать в месяц франков 600–650. Другой богач, на которого мне указали около месяца тому назад, и который довольно щедро готов помогать неимущим русским, это некто Чихачев. Он был произведен в конце войны в Кавалергардский полк, но в полк не явился (почему — не знаю) и в полковом объединении Кавалергардов не состоит. Вследствие какого-то изобретения и участия в каких-то делах он стал очень богатым человеком, имеет какую-то контору в Лондоне. Его адрес у меня был… не помню. Но думаю, что если совершенно доверительно от моего имени обратитесь к моему двоюродному племяннику Георгию Романовичу Миллеру, служащему в ресторане Корнилова, то он для меня не откажет Вам сказать точный адрес. Может быть Коцебу не согласится дать всей нужной суммы, тогда бы хорошо было поделить деньги, нужные для обоих мальчиков, за которых просит Шпилевский, между Чихачевым и Коцебу.
Теперь еще серьезный вопрос о плате за помещение Корпуса, 1-го октября нужно платить 5000 франков нотариусу… Вероятно, он уже заявлялся к Вам. Деньги эти имеются (далее следует указание, в каких папках и конвертах лежат те или иные денежные документы или наличность).
Таким образом, этот платеж можно считать обеспеченным с избытком. Избыток в размере 1000 франков предназначался мною для уплаты по личному моему векселю, срочному 15 октября и выданному адвокату, ведущему дело Вонсяцкого против нас. На всякий случай переписка его со мной, кажется, тоже находится в папке (желтой) Корпуса-Лицея. Когда он выиграл процесс о выселении Корпуса-Лицея из дома, принадлежащего Вонсяцкому, то по окончании всяких сроков и апелляций я заключил мировую о выезде в половине июля, что мы и исполнили, и выплате ему 3500 фр. в разные сроки: 2500 фр. ему уже выплачены, а векселя мои, обусловившие платежи, мне последовательно были возвращены. Остался один вексель на 100 фр. сроком 15 октября.
Я бы ничего не имел против — по поговорке “нет худа без добра” — хотя бы в этом случае использовать мою невольную безвестную отлучку, чтобы этому “оберфашисту” причинить маленькую неприятность за все зло, которое он причинил Корпусу-Лицею. Пусть ждет получения денег до моего возвращения или ищет меня по Божиему Свету. В виду моей вынужденной отлучки никто не обязан ему платить за меня по моему векселю, а к тому времени на моих счетах в банках, вероятно, не останется и ста франков. Квартиры же у меня нет. Пусть это станет маленькой улыбкой судьбы среди той грозы, которая разразилась надо мною».
«28 декабря 1937 г.
Лично
Господину Народному Комиссару
внутренних дел С.С.С.Р.
Ежову
К сожалению, вчера во время нашею разговора я до последней минуты не знал, с кем говорю, и вопрос этот выяснился для меня лишь в момент вашего ухода. Поэтому в разговоре нашем я не счел себя в праве касаться моих показаний следователю — какое отношение к его работе имеете Вы и Ваши спутники я не знал. Сейчас, когда положение для меня прояснилось, я, уже не опасаясь быть некорректным по отношению к следователю Н.П. Власову, могу довести до Вашего сведения, что кроме устных, показаний о секретной работе с 30-го по 37-й год с моего ведома и одобрения особым лицом, мною для сего приглашенным и на средства, специально для сего собранные, я по желанию следователя составил еще и записку с моими показаниями, касающимися Повстанческого Движения в С.С.С.Р. Эта записка была предъявлена мною следователю лично 10 октября при свидании. Признав ее неисчерпывающей, следователь оставил ее у меня с тем, чтобы я ее срочно дополнил некоторыми сведениями и обещал зайти за нею на следующий день 11 октября вечером. Но ни 11-го окт., ни позже следователь ко мне не приходил, и я его больше не видел, а записка с моими показаниями (стр. 1-12), как и дополнение к ней (стр. 13–18) до сего времени лежат у меня. Считаю своим долгом довести ее до вашего сведения, тем более, что в ней имеются ответы на некоторые вопросы, слышанные мною вчера».
В конце Миллер вновь просит дать о нем весточку жене в Париж, а также просит вернуть ему карманные часы (объясняя, что время зимнее, в камере темно, и он не может разобрать, который час). Он попросил и еще об одном «послаблении», а именно о разрешении иметь перо и бумагу, поскольку он хочет начать писать свои воспоминания.
Записку, о которой упоминается в письме, написанную на восемнадцати страницах, генерал отправил наркому вместе с письмом.
Миллер пытался доказать, что РОВС, равно, как и он сам, не были причастны к повстанческому движению в СССР.
Там, к примеру, сказано:
«В моем показании я излагаю все, что у меня сохранилось в памяти. Никакой непосредственной связи с организацией повстанческих движений я не имел и вообще за эти 7 1/2 лет бытности председателем РОВС слышал всего о двух крупных повстанческих движениях — в 1930 г. в Восточной Сибири и на Северном Кавказе в 1932 или 1933 годах — точно не помню…».
30 марта 1938 года генерал Миллер вновь пишет Н. Ежову:
«…Я решаюсь еще раз просить Вас исполнить мои просьбы, изложенные в заявлениях моих от 4 ноября и подтвержденные в моем обращении к Вам 28 декабря пр. г. и разрешить отправку моей жене хотя бы самого краткого письма с уведомлением, что я жив и относительно благополучен… Я так ярко вспоминаю, как тяжело страдала от неизвестности жена Ген. Кутепова, а с ней и все мы, хорошо знавшие его, рисуя себе картину всех тех ужасов и физических страданий, которые должны были ожидать его в Москве…»
В том же письме он впервые обращается с еще одной просьбой — ему хотелось бы побывать в церкви. Он напоминает о декларации советского правительства и даже о трудах Ленина на эту тему:
«В предположении, что заветы Ленина чтутся и соблюдаются его учениками и преемниками, нынешними распорядителями судеб русского народа, в полной власти которых я сейчас нахожусь, я решаюсь просить Вашего разрешения мне отговеть на ближайшей неделе в одной из московских церквей по Вашему выбору».
И далее:
«Вопрос о нежелательности встретиться с кем-либо, кто мог бы меня узнать, мне кажется отпадает… У меня было очень мало знакомых в Москве, а теперь по истечение 20 лет смерть, эмиграция, высылки наверняка и последних знакомых унесли. Кроме того, я могу перевязать лицо повязкой, да и вообще мой современный облик штатского старика мало напоминает моложавого 47-летнего генерала, каким я уехал из Москвы в 1914 году».
«Народному Комиссару внутренних дел Союза С.С.Р.
генеральному комиссару государственной безопасности
Ежову
Неполучение ответа на мою просьбу к Вам от 30 марта лишает меня надежды получить просимые посещения церкви, хотя бы лишь в течение одной недели во время Великого Поста. Поэтому я, ссылаясь на мотивы, приведенные мною в вышеуказанном моем прошении, решаюсь дополнительно просить Вашего разрешения на передачу Его Высокопреосвященству Митрополиту Московскому приложенного при сем письма, в нем прошу Владыку, дабы я мог в чтении Евангелия и Библии найти столь нужное мне духовное утешение и получить некоторые сведения по Истории Церкви. В случае Вашего согласия и готовности Владыки исполнить мою просьбу, прошу Вас не отказать в Вашем соответствующем распоряжении о доставке просимых мною Книг через начальника тюрьмы. Вместе с тем, повторно прошу Вашего разрешения на предоставление мне права пользоваться бумагой и пером, хотя бы лишь для того, чтобы при чтении книг, полученных мною из тюремной библиотеки, делать краткие выписки в целях облегчения усвоения прочитанного.
16 апреля 1938 г. Генерал Миллер».
Вместе с этим письмом Миллер отправляет и свое послание Митрополиту Сергию:
«Москва, 16 апреля 1938 г. Его Высокопреосвященству Владыке Сергию, Митрополиту Московскому.
Ваше Высокопреосвященство, с разрешения Народного Комиссара Внутренних Дел обращаюсь к Вам с нижеследующей просьбой. Будучи длительно изолирован от внешнего мира, я особенно болезненно ощущаю невозможность посещения церкви. Условия, при которых я покинул свой дом, не позволили мне взять с собой даже Евангелие, чтение которого, особенно в настоящие дни, было бы для меня большим утешением. Поэтому примите милостиво мою покорнейшую просьбу и подарите мне Евангелие на русском языке. Был бы глубоко благодарен, если бы Вы нашли возможность подарить мне также “Историю церкви”, хотя бы один из учебников, которым пользуются воспитанники Семинарий или духовной Академии. Все мое время я посвящаю чтению книг, получаемых из местной библиотеки, но был бы счастлив, если бы мог часть бремени из немногих оставшихся мне лет (мне 71-й год) посвятить возобновлению и расширению моих познании Библии и Житий Святых. Эти две книги я решаюсь просить у Вас, высокочтимый Владыко, во временное пользование на 2–3 месяца, а по прочтении обязуюсь их Вам возвратить. Препоручаю себя святым молитвам Вашим, прошу Вас, глубокочтимый Владыко, верить чувствам искренней благодарности моей. Вашего Преосвященства покорный слуга раб Божий Евгений».
«В собственные руки Народному Комиссару внутренних дел Союза ССР и генеральному комиссару государственной безопасности Ежову.
На этих днях минуло 10 месяцев с тою злополучного дня, когда предательски завлеченный в чужую квартиру, я был схвачен злоумышленниками в предместье Парижа, где я проживал как политический эмигрант по французскому документу, под покровительством французских законов и попечением Нансеновского Оффиса при Лиге Наций, членом коей состоит С.С.С.Р. Я ни одного дня не был гражданином С.С.С.Р. и никогда моя нога не ступала на территорию С.С.С.Р. Будучи тотчас связан — рот, глаза, руки и ноги — и захлороформирован, я в бессознательном состоянии был отвезен на советский пароход, где очнулся лишь 44 часа спустя — на полпути между Францией и Ленинградом. Таким образом для моей семьи я исчез внезапно и бесследно 22 сентября прошлого года. Моя семья состоит из жены 67 лет и трех детей 38–41 года. Хотя в первые дни по прибытии в Москву я еще очень плохо соображал под влиянием исключительно сильной дозы хлороформа, мне все же ясно представлялось, какой удар, какое потрясение, какое беспокойство должно было вызвать мое исчезновение у моей жены и детей. Что я был похищен агентами Советской власти, в этом, конечно, никаких сомнений у моей жены быть не могло: пример Кутепова был слишком памятен, да и все эти 7 1/2 лет со дня вступления моего в должность председателя Р.О. В.Союза, сколько раз возникали эти опасения и разговоры, причем положение пленника Сов. власти всегда рисовалось в самых ужасных красках, что ныне должно было вызвать у жены моей худшие опасения за мою дальнейшую судьбу. Первое движение мое поэтому по прибытию в тюрьму было — дать знать моей жене, что я жив и здоров и пока что физически благополучен. Краткое письмо моей жене с этим известием я передал в начале октября допрашивавшему меня следователю. Не получив его обещания послать письмо по назначению, я в начале ноября передал Начальнику Тюрьмы при особом заявлении маленькую записку аналогичного содержания без подписи и без указания, где именно я нахожусь, прося добавить к моей записке какой-нибудь промежуточный адрес, по которому моя жена могла бы мне ответить о состоянии здоровья своего, детей и внуков. Не получив никакого отклика на это заявление от 4-го ноября (как и на другие заявления от того же числа касательно похищенных у меня денег, принадлежащих другим лицам), я в личной беседе с Вами просил Вас настойчиво связать меня с моей женой, дабы ее успокоить относительно условий моего существования и самому получить сведения о ней и детях.
28 декабря в дополнение к личному разговору, а затем в конце марта и в апреле и моим заявлениям к Вам, я к Вам обращался вновь с этой просьбой, но никакого ответа не получил. Прошло 10 месяцев и я ничего не знаю о моей семье и семья моя, видимо, ничего не знает обо мне. Я вполне понимаю, что усердие не по разуму Ваших агентов, решившихся похитить меня с нарушением всех международных законов и поставивших Вас перед “совершившимся фактом”, поставило Вас и все Сов. правительство в затруднительное положение и в необходимость впредь до нахождения приличного выхода из создавшейся обстановки, скрывать мое нахождение в С.С.С.Р., но все же я не могу не обратиться к Вашему чувству человечности — за что Вы заставляете так жестоко страдать совершенно невинных людей — моя жена и дети никогда никакого участия в политике не принимали. Особенно же меня беспокоит состояние здоровья моей жены, всю жизнь страдавшей большой нервностью, выражавшейся в болезненных приступах при всяком волнении и беспокойстве. Моя жена по матери своей — родная внучка жены А.С. Пушкина, урожденной Гончаровой, бывшей вторым браком за Ланским, и унаследовала, как и ее мать и сестры, большую нервность, свойственную семье Гончаровых… Меня берет ужас от неизвестности, как отразилось на ней мое исчезновение. 41 год мы прожили вместе!
…Никогда, ни в какие эпохи самой жестокой реакции ни Радищев, ни Герцен, ни Ленин, с историей которых я ознакомился, по их сочинениям, изданным Институтом Ленина и Академией, не бывали лишены сношений со своими родными. Неужели же Советская власть, обещавшая установить режим свободы и неприкосновенности личности с воспрещением сажать кого-либо в тюрьму без суда, захочет сделать из меня средневекового Шильонского узника или второе издание “Железной маски” времен Людовика XIV — и все это только ради сохранения моего инкогнито?
Убедительно прошу Вас посмотреть на мою просьбу в данном случае с точки зрения человечности и прекратить те нравственные мучения мои, кои с каждым днем становятся невыносимее. 10 месяцев я живу под гнетом мысли, что я может быть стал невольным убийцей своей жены и все это вследствие своей неосторожной доверчивости к гнусному предателю, а когда-то герою гражданской войны в Добровольческой Армии…
Надеюсь, что Вы найдете время ответить и на другие «опросы и просьбы, содержащиеся в моих заявлениях и письмах. Надеюсь также, что Вы отнесетесь благожелательно ко всему вышеизложенному, я — ваш пленник — буду ждать с понятным нетерпением Вашего решения и приближающегося годового срока моего заключения.
27/VII, 1938 г. Генерал Миллер».