КиберLove. Секрет звездного странника (СИ)

Глава 14

Я застыла. Сообщение о поврежденном ЗС–13 явилось для меня тревожным сигналом. Враг бродит где–то рядом.

– Спасибо, Наташа, – Вей нахмурился. Через минуту напряженного молчания, нашел необходимым пояснить ситуацию. – Это один из звездолетов, переставших выходить на связь.

– Наташа? – я не упустила возможности поинтересоваться ранее упомянутым кибернетом. Даже развернулась, чтобы увидеть реакцию. Думала, роботы из группы испытателей отключены и покоятся в одном из секретных отсеков, а они, оказывается, в рабочем состоянии и несут службу. Какие еще сюрпризы ждут меня? Сколько еще включенных душ на корабле? Раньше я полагала, что всего три.

– Я поручил ей сканировать космос. Остальные тоже приведены в готовность. Мы должны дать отпор незваным гостям.

– Ты собираешься осмотреть ЗС–13? – я поставила пустой фужер на подлокотник, и он тут же растворился в воздухе. Я облизала губы, сомневаясь, что пила вино. В созданном Матвеем мире ни в чем нельзя быть уверенным. Кибернеты ведут себя словно люди – к ним даже испытываешь такие противоречивые чувства, как привязанность или ревность, а виртуальное вино оставляет на языке реальный вкус.

– Нет, продолжим движение по намеченному маршруту. Не будем терять время, – капитан ответил не сразу. Видимо давал команду Одиннадцатому.

Я вздохнула. Матвей не оставил идеи высадить меня на военной базе.

Неожиданно в пространстве передо мной развернулась карта. Я уставилась на черное поле космоса в попытке отыскать на нем хоть что–нибудь похожее на звездолет. Мешали мигающие цифры, несущие информацию о расстоянии и объемах объектов, попадающих в поле зрения сканера.

– Я не вижу его.

– Вот он, – Вей с помощью световой стрелки, появившейся специально для такой бестолочи, как я, указал на едва различимое пятно.

– Все равно ничего не вижу.

– Сейчас, – коротко ответил кибернет.

Меня затошнило, когда пятно быстро начало расти, а цифры с данными о нем защелкали как сумасшедшие. Создавалось впечатление, что я на бешенной скорости лечу в бездонную яму. Контур объекта при этом обретал все более четкую форму, и вскоре я разглядела звездолет во всей его красе. Сбоку экрана развернулась подробная схема, с указанием кают, отсеков и медицинских блоков. Кое–что разнилось с нашим кораблем: отсутствовали бассейн и зимний сад. Выходит, я путешествовала на командном флагмане, которым обычно управлял сам Матвей.

На стоянке в Лагерте мне удалось лицезреть лишь часть грузового отсека ЗС–11, поэтому сейчас я была поражена размерами судна–близнеца. Единственное, что портило красоту и строгость линий звездолета, выглядящего как огромный бумажный самолетик (няня мастерила для меня такие игрушки), так это безобразная дыра в корпусе. Нападающие вырвали кусок обшивки, чтобы забраться внутрь и выпотрошить корабль. Вокруг судна «дрейфовали» искореженные ящики и контейнеры.

– Кто–то очень сильно разозлился, – прошептал Матвей, водя стрелкой от одного предмета к другому, осознавая степень их разрушения.

– Враг не нашел то, что искал? – я так поняла причину злости неприятеля. – До Крагнатума уже скоро, а шансов нащупать нужный корабль все меньше.

Еще большее увеличение масштаба позволило разглядеть двух выброшенных за борт кибернетов. Их ладони были сцеплены, будто роботы до последнего искали поддержку друг в друге. И у обоих отсутствовали головы. Картина смерти искусственных созданий выглядела так страшно и реалистично, что я зажмурилась. Но напрасно. Перед глазами продолжали висеть истерзанные фигуры: мужская и женская.

– Супруги Ивановы, – выдохнул Матвей. – Кто–то из них успел отключить систему невидимости, чтобы корабль был обнаружен. Они пытались предупредить меня.

– Вся конспирация твоих звездолетов насмарку. Их прекрасно обнаруживают и вскрывают, точно консервные банки.

– Предательство именно так и работает, – кибернет грустно усмехнулся. – Никогда не знаешь, насколько много известно врагу.

– Что теперь?

– Летим дальше. На моих звездолетах нет живых людей. Сотрудники, ведущие кибернетов, предупреждены. Они уменьшили до минимума сенсорную связь со своими роботами, чтобы в случае нападения не пострадать.

– Единственное живое существо на всех кораблях – это я?

– Да, и я должен тебя обезопасить. Можно создать новые звездолеты, собрать более мощных роботов, но жизнь восстановить невозможно, – Вей протянул руку и сжал мою ладонь. Словно просил прощения, что собирается оставить меня.

– Я понимаю. Я все сделаю правильно и буду ждать тебя на Липуту.

– Я обязательно тебя найду, – кибернет посмотрел на меня с нежностью. – А сейчас давай сделаем тебе документы. Согласна быть гражданкой Верлакса?

Я кивнула. Какая разница, какой планете принадлежать, когда тебе в родном доме не рады? Когда–то, очень давно, когда первые покорители космоса только обнаружили Новую Солнечную систему, они очень быстро поделили ее основные планеты. Демократические штаты Америки и старушка Европа предпочли занять Персерону – самую крупную из планет, Советы союзных государств выбрали суровый Верлакс. Южное полушарие Земли переселилось на жаркую во всех смыслах Лагерту, мудрый Восток нашел свою гавань на миролюбивой Софре.

Остальные переселенцы с Земли, кого не захотели видеть в своих рядах крупные конгломераты, вынуждены были обосноваться на более мелких и не удобных для жизни планетах, к примеру, таких, как Крагнатум. Мой отец называл здешних обитателей отребьем, которое приходится приручать кнутом. Но, как я уже упоминала, только здесь принялись всходы и давал обильный урожай хлопок, поэтому планета имела определенную ценность. За нее стоило побороться.

Вей, пока я занималась размышлениями, готовился произвести на свет мою вторую личность. Развернувшаяся перед ним виртуальная клавиатура позволила набрать мое новое имя. Я с интересом смотрела, как оно появляется под пальцами кибернета.

– Я мог бы назвать его вслух, но мне нужно, чтобы ты запомнила, как оно пишется. Дарья Ларина. Студентка Государственного университета международных отношений Верлакса, путешествующая на Липуту. Цель: сбор материала для курсовой работы «Межнациональные отношения в условиях торговой конкуренции».

Вот так Дана Лерой превратилась в Дарью Ларину. Я несколько раз произнесла вслух имя, чтобы привыкнуть к нему.

Поднявшись, Вей опять подошел ко мне сзади, но сам ничего трогать не стал. Взял обе мои ладони и положил по двум сторонам от шлема, чтобы я нащупала в области слуховых сенсоров небольшие выступы.

– Нажми и закинь руки за голову, чтобы удержать шлем. Он сейчас снимется.

Тот раскрылся легко: сначала запустился вентилятор, который создал воздушную прослойку, а потом отвалился сам шлем.

Вей положил его на свое кресло и встал напротив меня. Поправил мне зачем–то волосы, а потом произнес:

– Улыбнись.

Я с радостью выполнила его просьбу, и в этот момент ярко вспыхнул свет, заставивший меня зажмуриться.

– Что это было? – я скривилась. Перед глазами плыли огненные блики.

– Я просканировал твое лицо. Теперь у тебя есть трехмерное изображение новой личности.

Жутко смотреть, когда стоящий напротив тебя мужчина вдруг, словно дверцу в шкафу, открывает ухо и достает из появившейся щели небольшую прямоугольную пластину. Абсолютно прозрачную, словно кусочек стекла. Вей положил ее мне на ладонь. Я смотрела и не понимала, что с ней делать.

– Просто зажми пальцами, – посоветовал он. – Неужели никогда не видела индивидуальных карточек верлаксов?

Я помотала головой и сжала пальцами пластину, оказавшуюся совсем тоненькой. Тут же ее поверхность окрасилась зеленым светом, и над ней выросла голограмма моей головы. Она медленно вращалась, демонстрируя со всех сторон синие волосы, широкую улыбку и вытаращенные от неожиданности глаза.

– Я как–то глупо выгляжу, – пробурчала я. Когда женщина остается довольная своим изображением?

– Не потеряй, – капитан расстегнул цепочку, на которой уже болтался мини–зумком, и туда же нацепил ставшую вновь прозрачной пластинку. – Я внес твои данные в мировую базу. Теперь ты на три года старше, что позволит тебе путешествовать самостоятельно.

– Я, вроде, и прежде путешествовала самостоятельно. И даже водила собственный звездолет.

– Как далеко ты отлучалась от Персероны?

– Летала, например, на курорты системы Эйдор–Эп, – я назвала самую удаленную точку, куда моталась без сопровождения взрослых. – Навещала там маму. Она у меня любитель изысканной жизни.

Произнесла и почувствовала, как сжалось сердце. Что сейчас происходит с моей мамой? Убивается и достает звонками папу? Наверняка мой позор уже опубликовали. А вдруг она сорвалась на Персерону, чтобы лично дергать службу безопасности? Ох, мама, мама! Что же наделала твоя непутевая дочь!

– Эйдор–Эп входит в границы влияния Персероны. Теперь же ты находишься на краю звездной системы и по сути обязана иметь сопровождающего. Несовершеннолетние не имею права покидать пределы своей планеты без старшего лица.

– Будешь моим старшим лицом?

Вей улыбнулся.

– Я буду ответственным за тебя.

– Нет, все–таки очень странные правила. Они ущемляют мою свободу, – не успокаивалась я. Как–то прежде не задумывалась, что посещение других планет для меня закрыто. Не было нужды мотаться ни на Софру, ни на Верлакс. Похитители ввезли меня на Лагерту нелегально. – Как так, целоваться с не достигшим двадцати одного года можно, а в самостоятельном путешествии ему отказано?

– Не я придумал правила, Дарья. Смирись.

Чужое имя карябало слух.

– Я, наверное, должна ознакомиться с историей Верлакса? А то вдруг в разговоре что–нибудь о «родине» спросят, а я ничего толком об этой планете не знаю.

– Да, конечно, – кивнул капитан. – Можешь воспользоваться шлемом. Задавай любые вопросы. Я дал тебе полный доступ.

– Уже не шпионка? – я улыбнулась ему. – Уже своя?

– Я всегда успею нейтрализовать тебя, если начнешь действовать мне во вред, – без тени улыбки ответил Вей. – Слишком серьезные тайны предполагают серьезную защиту и ответные действия.

– Зачем ты пугаешь меня? А как же о невозможности подбить кибернетов на преступление? В их же установках изначально заложена любовь к людям?

– А кто сейчас говорит о кибернетах? – он поднял брови. – В мире изобретен миллион способов заткнуть болтунам рот.

– Как например?.. – я понимала, что Вей шутит, но холодок страха пробежался по моей спине.

– В свое время узнаешь.

– На себе? Но я не собираюсь болтать.

– Нет, не на себе. Но кто–то уже слишком много болтает, – капитан протянул мне шлем, показав, как его можно раскрыть. Как только я водрузила устройство себе на голову, кибернет откланялся.

– Не буду тебе мешать.

Я проводила его долгим взглядом. Понимала, что Матвей спешит заняться собственными делами, коих у него накопилась куча. Он не из тех, кто будет ждать, когда нападут на флагманский корабль. Пока враг не в курсе, что раскрыто воровство рецепта промагмы, нужно действовать. И я сейчас не завидовала невесте Матвея. Брошенное им: «Кто–то уже слишком много болтает» явно относилось к ней. Забыты терзания, вроде тех, что звучали раньше: «Ия не виновата, ее использовали». Все стало слишком серьезно.

Я еще не умела задавать мысленные команды, поэтому спросила у кибернета звездолета вслух:

– Одиннадцатый, что значит «нейтрализовать врага»?

– Убить, уничтожить, прекратить его существование, – моментально откликнулся тот.

– Покажи мне правящую верхушку Верлакса, – беспокойство подтолкнуло меня начать знакомство с вождей. Иногда одного взгляда на политическую фигуру достаточно, чтобы понять, что от нее ожидать. Особенно, если она одета в военную форму.

Но нет, на общем снимке цивильные костюмы, гладко выбритые лица. Не замедлили себя ждать и персональные представления.

– Президент Союза Верлакских государств Игорь Лавров. Вице–президент…

Я не слышала, что говорил Одиннадцатый об остальных. Я залипла на фотографии президента. На ней я видела человека, похожего на Матвея, но гораздо старше его. Тот же волевой подбородок, высокий лоб, умные глаза.

– …спикер Надежда Артемчук… – продолжал бубнить кибернет.

– Одиннадцатый, кем приходится Матвей президенту Верлакса?

– Внуком. Как и его старший брат Ивар.

– Значит, уничтожив ЗС–30, враг покусился на кибернетов сына и снохи президента?

– Так и есть.

– Но это уже не только промышленный шпионаж, но и политическое преступление! Старший внук пошел против брата, отца и… деда!

– Кибернеты не являются людьми. Произошло уничтожение звездолетов и роботов. Нельзя со стопроцентной уверенностью сказать, что вредили именно сыну президента. Конкурентная борьба иногда принимает странные формы.

– Но если бы сын оставался на связи со своим кибернетом, то получил бы болезненный удар, – я была возмущена тем, что Одиннадцатый не поддерживает мою теорию, и попыталась задавить его аргументами. – Это сейчас командиры звездолетов уменьшили мощность сенсоров…

– Промышленный шпионаж и порча имущества – это все, что можно инкриминировать неизвестному преступнику, – настойчиво гнул свою линию кибернет. – Нет доказательств, что ущерб принес Ивар Лавров.

– Но как же! Он же прислал видео, где насмехался над братом, совратив его невесту.

– Данный факт нельзя назвать преступлением, – голос Одиннадцатого был беспристрастен, он просто констатировал факты. – Поступок лежит не в правовом, а в этическом поле.

– Я больше не буду спорить, – сдалась я. В конце концов, старшего брата никто не ловил за руку. Производство роботов из промагмы пока не обнаружено. Даже если найдут, вряд ли на нем будет висеть таблички с указанием, что завод принадлежит Ивару Лаврову. Его могли использовать так же, как и невесту Матвея. Единственное, что мы знаем точно – кто–то из близкого круга подсадил в кибернета Ии вирус. Все. Но и это можно отнести к «этическому полю» – девушка ревновала и просила установить программу слежки за женихом.

Выступление из тени субъекта, создавшего роботов, которых невозможно уничтожить, будет подобно взрыву бомбы. Преступник начнет диктовать условия. И единственный, кто еще сдерживает его – это Матвей со своей неисследованной анти–магмой.

Я закрыла глаза. Противники моего отца как–то даже поблекли по сравнению с врагами Матвея. Они всего лишь совратили дурочку–дочку. Поэтому капитан сейчас так легко говорит об уничтожении предателей. Не предпримешь кардинальных мер, сам сложишь голову.

– Одиннадцатый, покажи мне Матвея Лаврова.

Я закусила губу. Не врала Ия, когда говорила, что кибернеты уступают своим прототипам. Передо мной мелькали фотографии уверенного в себе мужчины. Никакой мягкости. Невозможно было представить, что он будет заботлив и терпелив.

– Одиннадцатый, сколько ему лет?

Я ожидала услышать двадцать пять, максимум тридцать.

– Сорок.

– Его отцу?

– Олегу Лаврову семьдесят три.

– Сколько же президенту Верлакса?!

– Сто пять, – кибернет распознал в моем голосе удивление, поэтому не поскупился на объяснения. – Средняя продолжительность жизни населения Верлакса, благодаря холодному климату планеты и современной медицине, сто пятьдесят лет. Президент Игорь Лавров еще не вошел в возраст пожилых людей.

Моему отцу семьдесят, и если он уступит гонку противнику, то к моменту следующих выборов достигнет предельного возраста в девяносто лет, что грозит отправкой на почетный отдых. Персеронцы тоже живут долго, но есть ограничения по возрасту. На вершине власти предпочтение отдают молодым. Поэтому папа так переживает, что не успеет побывать в президентском кресле.

– Одиннадцатый, покажи, как идет подготовка к выборам на Персероне.

– Имею данные двухнедельной давности.

– Годится, – я поерзала в кресле. От страха перед тем, что может мне открыться, заболел живот.

– Кандидат Гризли Лерой по предварительному подсчету голосов лидирует.