Киллер — кровавый туман мира

Глава 9

Вечер наступил незаметно, и хотя было ещё светло, за окном правительственной дачи уже включили освещение. Неделю назад для спокойствия генсека установили дополнительные фонари, а на заборе смонтировали резервный ряд датчиков сигнализации.

В просторном кабинете находились двое, первый пил коньяк, второй минеральную воду.

— Что вы на это скажите Арвид Янович, — кивнул Брежнев на папку, которую только что внимательно просмотрел.

— У меня только один ответ — гений! Такие люди рождаются крайне редко, говорят чуть ли не раз в столетие, нам повезло, — ответил Пельше, доставая из кармана пиджака золотой портсигар.

В отличие от генсека он предпочитал американские сигареты, и чтобы это не афишировать, перекладывал из пачки в свой золотой портсигар.

Про него ходило множество слухов, одни говорили что его подарил сам Сталин, вторые уверяли что Крупская. Шептались что он достался трофеем от Николашки, но точно подтвердить это никто не мог.

— Ловко она втянула меня в обсуждение снаряжения, такая умная девочка далеко пойдет. Кстати, здесь не указан источник её миллионов, — спросил Брежнев закуривая на этот раз не «Краснопресненские», а свои любимые «Новость» (сделаны они были по специальному заказу, набивались отборным табаком «Вирджиния» и только из листьев верхних побегов. Сигареты имели удлиненный фильтр, для более качественной фильтрации дыма).

— В комитете решили не опережать события, Лёд по заверениям психологов девушка впечатлительная и как все гении ранимая. Её неокрепшая психика могла не выдержать такие интимные расспросы. Да и вообще, какая нам разница как она их заработала, лишь бы западная валюта и дальше шла в нашу страну, — выпуская ароматный клубок дыма ответил старый латыш.

— Ольгу нужно обласкать и прикормить, в будущем эта девочка нам может пригодится. Проследите чтобы её не трогали, везде включали зеленый свет. Теперь насчет предложения по отряду Итона: думаю в Кремле найдется подходящее помещение, я уже отдал коменданту необходимое распоряжение. Оформляйте Арвид Янович всё через свой Партконтроль, придумайте убедительное для всех обоснование, иначе Подгорный поднимет крик. Эта гнида способна на многое, думает я не знаю о его встречах с первыми секретарями, о его участившихся поездках в министерство обороны! Зря сволочь старается, у меня там давно всё схвачено, — стукнул генсек кулаком по столу.

— Не беспокойтесь Леонид Ильич, я подстрахую по линии партийного контроля. Итон тоже получит указание, начнет лично курировать комитет в этом довольно щекотливом вопросе. Щёлоков тоже пусть начинает отрабатывать своё будущее место в политбюро, его ОБХСС способен на многое, — Пельше загасил окурок в хрустальной пепельнице.

Брежнев согласно кивнул, предложение старого латыша ему понравилось. После внеочередного осеннего съезда, на котором снимут Подгорного, появится несколько свободных мест в политбюро. Их по его протекции займут самые преданные товарищи, доказавшие делом свою лояльность. Например Итон, этот не предаст, он офицер до мозга костей, к тому же от партконтроля.

— Леонид Ильич, а не пригласить ли вам на охоту нашу девочку, говорят стреляет она прилично. Для многих это будет знаком неких перемен, да и Подгорный ей не нравится, — предложил Пельше.

— Хлопочешь за свою внучку? Не кипятись, знаю что не твоя, а товарища Петерса. Если бы его не расстреляли в тридцать восьмом, далеко бы пошел, — потянулся генсек за новой сигаретой.

— Потому и расстреляли. Хрущ тогда вовремя подсуетился, ненавидел Кукурузник чекистов, боялся их до самой смерти. Петерс стоял у истоков создания нашей спецслужбы, был как и Дзержинский председателем ВЧК, имел компромат на многих. Кому такое понравится? Вот и списали моего земляка подчистую, — потянулся к своему портсигару Пельше.

— Значит стреляет хорошо?! Вот и проверим нашу девочку на охоте. Как вернется из-за рубежа, сразу в Завидово, там устроим небольшое дружеское соревнование, — первый раз за весь день улыбнулся Леонид Ильич.

Автомобилей у подъезда было видимо-невидимо! Шучу, всего штук семь-восемь, не больше. Приехали самые близкие, самые нужные для меня люди: семейство Климовых, без них у нас не проходит ни один праздник, Антон с мамой и сестрой (к ним так и не выбрались в гости, всё некогда), Зося с отцом, Сергей Сергеевич с супругой, Волковы (которые как-то незаметно стали для всех своими) и Нина с Колькой (куда же без него). Трубников официально представил свою двоюродную сестру Елизавету (единственную оставшуюся родственницу), Анастасия сразу утащила её в кабинет, о чем-то ей нужно было посекретничать. На банкете Муромская тоже была, но там знакомится со всеми было некогда, только если на брудершафт.

Гущин притащил огромный торт, сделанный или состряпанный (я в таких формулировках плохо разбираюсь), в знаменитом Савойе, сейчас он называется Берлин. Через полчаса подъехали Свешниковы, Олесю сразу отправили на кухню, помогать Нине раскладывать конфеты и резать торт. Кольку Белкина представила Вере Петровне, попросила взять над ним шефство. Понятно мне не отказали, тем более после сегодняшнего, даже обещали зачислить в штат, но это пока в далекой в перспективе. Сейчас нашему Бельчонку нужно проявить себя, предложить несколько новых идей. Фотографии моделей я ему показала (наплела про заграницу), дело за ним, вернее Свешниковой. Один он вряд ли что сможет сделать, в раскрое и шитье мало чего понимает, но вот представить некую концепцию будущей моды…. Сложно сказать что из всего этого получится, надеюсь на Веру Петровну, всё держится на её хрупких, женских плечах.

Бухнули пару бутылок «Советского шампанского», на этом всё, у многих ещё вчерашний алкоголь ходит в крови, опять же за руль садится. Почти все на своих автомобилях, пожалуй только Зосю с отцом привез Кочетков, да Кольку подбросила Воробьева. Она уже сегодня приступила к своим обязанностям (напросилась), днем прибралась у нас на квартире, опять же бельё и кухня. Мы с Анастасией такие занятые, что приезжаем домой только под вечер, нам же всё некогда.

Теперь насчет личных автомобилей, ими мы обеспечили наверное всех, безлошадной осталась только София, да у Волковых свой «Москвич». Свою битую «Волгу» Анастасия отдала Сергей Сергеевичу, она её после той аварии видеть не могла. Гаишник поменял только дверь и водительское сидение, ещё немного подшаманил по мелочи, устранил различные заводские огрехи. Сейчас он гордо разъезжает на практически новой «Волжанке», давняя мечта дяди Сережи сбылась.

За магнитофон посадили Кольку, он поставил «Ice Angel», самую модную и популярную на сегодняшний день иностранную группу. По ней у нас в стране многие сходят с ума, достать качественную запись очень трудно, а виниловую пластинку практически не возможно. Говорят в Берёзку привезли небольшую партию, так её моментально расхватали, даже валюты не пожалели. Белкин этим умело воспользовался, продает записи с оригинала, заодно и мои советские. «Не девочка» уходит в лёт, а на «Ангела» так целая очередь. Помню после ресторана он пытался отдать мне деньги, которые платили за заказанные песни, в сумме тогда набралось около шести сотен. По меркам этого времени просто космос, столько получали лишь самые именитые певцы, да и то с левых концертов. Брать эти мятые бумажки отказалась (зачем мне лишние проблемы), пусть лучше Колька почувствует вкус настоящих денег, тогда он со всеми своими потрохами мой, больше никогда не станет кочевряжится, будет выполнять все мои распоряжения.

Немного потанцевали, так без души, проводы же. Около одиннадцати распрощались, хотя многие завтра приедут в аэропорт, но всё равно, так положено. Катерину родители забрали с собой, завтра услышу от нее стоны и жуткие рассказы о раскладушке. Вряд ли она сегодня сможет нормально выспаться, алюминиевая брезентовая хрень — это не мягкая постель, а нечто крайне противоположное. Уж не знаю кто её придумал, но вот то что спать на ней проблематично, это факт.

Пока Нина мыла с сестрой на кухне посуду, я с Муромской перекинулась парой слов. По неизвестному пока глухо, слишком мало следов он оставил, в остальном со всеми её выводами согласилась. Про разговор с Настей спрашивать не стала, сама послушаю когда вернусь из-за границы. Микрофон и камеру я установила там сразу, как только они у меня появились. Спросите зачем? Отвечу прямо — На всякий пожарный.

Время уже почти полночь, проводили последних гостей, зевая разошлись спать по своим комнатушкам. Завтра подниматься в самую рань, самолет запланирован на семь утра, а там ещё всякая разная регистрация. Проблем вроде бы не ожидается, комитет как говорится рулит, но в нашем мире возможно всякое, поэтому прибудем на пару часиков пораньше. Я бы может и не так спешила, но разве Настю в этом убедишь, спать всё равно эта вредина не даст, поднимет в четыре, если не раньше. Вещей беру только одну сумку, зачем тащить с собой разное барахло, если его можно купить и там. Я же не простая советская туристка, считающая валютные копейки, а довольно обеспеченная и состоятельная дама.

С официально сопровождающими лицами тоже всё в полном порядке, одна комитетская уже приручена, а вторая едет по блату, её папа пристроил. Кроме этих прилипал, с нами летит ещё пара человек: из министерства иностранных дел и министерства культуры. Кто это будет не знаю, понятно что пошлют своих подхалимов или родственников. С нами чинуши летят только в Швецию, на награждение, а после вернутся обратно на родину. Нечего этим присоскам по Европе и Америке таскаться, к тому же приглашение касается только меня, ну и Кати конечно, министерские продажи книг не поднимут, да им это и не нужно.

Дел впереди воз и маленькая тележка, даже не представляю как всё можно будет успеть.

Сквозь сон увидела сидящую у моей постели Настю, наверное привиделось, она же должна давно спать.

Фирюбин еле выбрался из своего автомобиля, тяжело дыша навалился на дверцу, ноги из-за последних событий не держали, прямо хоть трость заводи. Из МИДа уволили, затем развод, на который женушка даже не соизволила прийти. С дочерью тоже разругался, она сразу поняла что путь в валютник закрыт, отовариваться придется как все граждане, в обыкновенном магазине.

— Николай Платонович, а я вас уже заждался, — услышал он за спиной чей-то бодрый голос.

Медленно повернулся, к нему подходил не молодой, но еще довольно крепкий мужчина.

— Не имею честь знать, — проскрипел Фирюбин.

— Позвольте представится: Лев Осипович Соколов, адвокат. У меня к вам небольшое дело, может поговорим без свидетелей, в вашей машине?

Пришлось соглашаться, хотя видит бог не хотелось. Что нужно этому Соколову неясно, может Фурцева затеяла какую нибудь тяжбу. С этой колхозницы станется, жадная, особенно её дочь. Той сколько не дай, всё мало. Волшебные слова: хватит, достаточно и не надо, она не знает, видимо в школе не проходили.

— Так какое же у вас ко мне дело Лев Осипович? Только учтите, свободного времени у меня не много, — захлопывая дверцу автомобиля просипел Фирюбин.

— Буквально несколько минут, ознакомьтесь с этими бумагами, после чего вы будете свободны. Держите, — адвокат протянул тонкую папку.

— Вы в своем уме, я же после этого действительно стану свободным, свободным от всего! — воскликнул бывший дипломат.

В папке лежали договора купли продажи дачи, машины и обмена его квартиры.

— Дело в том, что ваша дача недостроена, там осталось слишком много дорогостоящих недоделок. Например забор, он же не бетонный! Опять же баня и бассейн, их там и вовсе нет.

— Но позвольте, пятнадцать тысяч! Это же грабеж среди белого дня! — не сдержался Фирюбин.

— Вот именно Николай Платонович, поэтому придется ещё кое что добавить, например вашу машину и квартиру, — закивал головой адвокат.

— Вы в своём уме? Да чтобы я из-за какой-то соплячки отдал кровно заработанное?! Такого не будет, так можете и передать, — ударил по рулю бывший дипломат.

— Воля ваша гражданин Фирюбин. Мы к вам с простой душой и открытым сердцем, а вы вот значит как! Дело о попытке изнасилования несовершеннолетней никто не отменял, получите по полной. Сколько в тюрьме проживете с такой-то статьей, день или может быть целую неделю? Поймите же наконец, вы Николай Платонович больше никому не нужны, вас списали, — горестно вздохнул адвокат.

— Этого же не было, это всё та мелкая дрянь! — снова ударил по рулю Фирюбин.

— И что с того? Вам ваш бывший начальник не поверил, поверит ли теперь судья? Давайте успокоимся и поедем к нотариусу, оформим по закону куплю продажу: дача пятнадцать, автомобиль десять, квартира ещё пятнадцать. С вас дорогой Николай Платонович останется десятка, которую вы снимите со своей сберкнижки. Это же не конец в самом деле, вот увидите, пройдет время и всё вернется, — убежденно сказал адвокат.

— Дай, то бог, — обреченно согласился с ним бывший дипломат.

После чего они отправились к нотариусу, затем в сберкассу, где необходимая сумма была уже заказана.

— Вот путевка в санаторий, съездите, отдохните. Пока вас не будет, тут всё уляжется, может даже вернетесь на старое место, — протянул адвокат небольшой пакет.

Фирюбин от такого предложения не отказался, отдохнуть действительно не мешало, да нервы ни к черту.

На похороны бывшего замминистра никто не пришел, даже дочь. Хоронили Николай Платоновича без оркестра, в простом закрытом гробу. В заключении о смерти было сказано — инфаркт, а то что на руках следы инъекции, так и бог с ней, всякое говорят в жизни случается, вот говорят недавно ворона кукарекала.

Сбылись мои самые худшие опасения, вредина без всякого зазрения совести подняла меня в три часа утра! (хотя скорее всего ночи). У меня самый сон, а она — Вставай, пора собираться. Пока я как лунатик ползала по ванным и туалетам, Настя собрала два больших чемодана. По её утверждению там лежали только самые нужные и необходимые вещи. Хорошо что я не поверила, полезла в баулы с проверкой.

— Это что такое? — показала на две банки тушенки и буханку черного.

— Так, на всякий случай, чтобы голодными не остались.

— А это зачем? Ты в своем уме? — ткнула пальцем в теплые, вязаные рейтузы.

— Вдруг погода поменяется, замерзнешь, простудишься, — не сдавалась сестра.

— Термос с чаем наверное тоже для этого, — ехидно спросила Настю.

Та гордо отвернулась, мол что с белобрысой возьмешь. Черт с этим, перетерпела бы, но меня добил фланелевый халат, который я сроду не одевала.

— Беру только черный брючный костюм с рубашкой, ну и упаковку неделек, на этом всё! Что будет нужно куплю на месте, — вытряхнула на пол содержимое чемодана.

Во второй даже не заглянула, страшно представить что туда могла положить сестра, наверное фуфайку, валенки и шапку из кролика?

— Я так и думала что ты не оценишь мою заботу, — нарочито горестно вздохнула Настя.

Поддаваться на такую провокацию не стала, слишком для меня мелко. Вот если бы она заплакала, тогда да, взяла бы всё, даже те пресловутые вязаные рейтузы.

Только сели за стол взбодриться крепким чаем, как к нам завалилась Катерина. По её хмурому лицу сразу стало понятно — спать подруге сегодня не довелось. Сейчас начнет жаловаться на свою судьбу-судьбинушку, заодно и меня приплетет в виноватые.

— На этой проклятой раскладушке не то что спать, а даже лежать невозможно. Синяки и гематомы появились на всем моем многострадальном теле. Не успела сомкнуть глаз, как уже пора вставать, собираться в эту чёртову заграницу! Что только не сделаешь ради любимой подруги, надеюсь она это когда-нибудь оценит, — вздохнула Катерина.

— Вряд ли наша блондинка сможет такое понять. Я с вечера собирала её багаж, взамен получила лишь одни упреки. Похоже ей не нужна забота, она у нас слишком умная и самостоятельная, — ввернула свои пять копеек Анастасия.

Что либо говорить этим злыдням бесполезно, они же только себя жалеют. Синяки видетели у Катерины, интересно на каком таком месте? Настя тоже прибедняется, накидала с утра в чемоданы всякого хлама, а я ещё и виновата. Черт с ними, лучше промолчу, так знаете ли спокойнее. Понять их тоже можно: Катя впервые летит за границу, для неё это такое огромное событие, поэтому волнуется. Настя тоже переживает: я же полмесяца буду болтаться не знамо где, нервы у сестры не железные.

— Присядем на дорожку, — дрожащим голосом сказала она.

— Ну что ты в самом деле, мы же улетаем всего на пару недель. Не забывай, с нами везде будут сотрудники комитета, так что безопасность обеспечена, — начала успокаивать Настю.

Катарина тоже подключилась, начала нести всякую чушь, лишь бы её отвлечь.

— Время! — по военному четко сказала сестра, мы как солдатики подскочили.

Мой чемодан взяла Настя, я закрыла двери и отдала ей ключи, а то вдруг ещё потеряю.

Во дворе собрались все наши, не стали к нам подниматься, дали спокойно попрощаться. Пообнимались со всеми, а затем небольшой колонной отправились в аэропорт, впереди гаишники с мигалкой. У меня такое впервые, чтобы с такой помпой, с таким кортежем.

Вот и всё, мы стоим у стойки таможенного контроля, с нами две комитетские «секретарши-переводчицы». Чиновниц из министерств оказалось трое, из МИДа на какой-то хрен добавили ещё одну. Не знаю зачем, может для усиления, может для престижа, но мне кажется по чьей то протекции, пристроили на халяву слетать в Швецию.

Родственники и близкие не разъехались, ждут когда мы улетим. Сегодня приехал мой шеф, генерал Марчин, наверное поэтому нам сразу предложили комнату отдыха. Мы от неё гордо отказались, зачем она нам, ждать не собираемся, наш самолет прилетел ещё ночью.

— Немедленно пропустите! — услышала от длинного худого мужика.

Этот козел нагло пролез вперед, и конечно свой тяжеленный «угол» поставил на мою ногу. За ним в аляповом, вульгарном платье семенила дама (очень выделяющихся пропорций). Её ладони крепко сжимали ручки двух дорогих кожаных чемоданов, судя по скрюченным пальцам весу в них было довольно прилично.

Не успела я высказать всё что думаю об этой крысе, как между нами вклинился их прыщавый сынуля, сумка которого опустилась на мою вторую ногу. Не знаю что он в ней такое тащил, может гантели, но пальцы приложило основательно.

— Побыстрее, мы спешим, — выложил на стойку паспорт в зеленой обложке папа крыс.

Значит этот урод дипломат, вот почему такой наглый. У нас с Катей попроще, обыкновенные общегражданские заграничные паспорта. У комитетских служебные, синенькие, а вот какие у чинуш из министерств не знаю, не видела. Ничего, сейчас спеси у этого мидовского наглеца поубавится.

— Минуточку! — быстро взяла со стойки контроля зеленый документ и разорвала на две половинки.

— Ваша виза гражданин аннулирована! — громко сказала я.

Вокруг воцарилось молчание, такого поворота никто не ожидал. Длинный стоял и хлопал глазами, не мог гнида поверить в происходящие. Крысеныш как разинул рот, так с ним и замер, получилась настоящая пепельница. Всё испортила жена дипломата, эта дура завизжала как свинья на бойне, а потом разразилась таким отборным матом, что любой боцман бы позавидовал. Сучка, шлюха и блядь! — были пожалуй самые невинные слова, остальные за гранью моей порядочности. Вскоре к ней присоединился муженек, крысеныш тоже тихо подвывал в сторонке. Повезло что рядом были наши комитетские, иначе всё могло закончится побоищем.

Через несколько минут я из кабинета начальника паспортного контроля звонила в Министерство иностранных дел. Тупая дежурная никак не могла понять кто я, пришлось напомнить, только после этого она меня соединила с Грамыко.

— Доброе утро Андрей Андреевич, как ваше здоровье?

Эта ночь для министра иностранных дел выдалась тревожной, верные люди донесли о поездке Брежнева и Пельше в КГБ. Вроде бы ничего особенного, но там они конфиденциально встречались с генералом Итоном и Ольгой Лёд. Ладно комитетчик, но что там делала пресловутая родственница старого интригана? Вечером появилась информация об экстренно подготавливаемом помещение в Кремле, говорят для дополнительной охраны, а это уже было серьезно.

— Видимо что-то намечается, — тихо проговорил Громыко.

О скором снятии Подгорного уже не шепчутся по углам, говорят чуть ли не в открытую. Председатель Верховного совета про это знает, не может не знать, но вот что либо предпринять не в состоянии, нет за ним реальной силы. Брежнев давно подмял под себя Гречко, поэтому военные будут за него. Щёлоков мечтает попасть в политбюро, значит МВД тоже за Генсека. Оставался Андропов, который затаил обиду на бровистого, но его убрали, да так ловко и хитро, что нет ни каких следов. Пельше по-видимому этого ждал, вылез как черт из табакерки со своим партконтролем. Никто не успел и глазом моргнуть, как он прибрал КГБ, теперь там и шагу бояться ступить без его одобрения.

Мысли прервал чуть слышный зуммер телефона, звонила дежурная из МИДа, он для чего-то срочно понадобился Ольге Лёд.

— Началось! — вслух подумал Громыко, сердце сразу испуганно забилось.

— Доброе утро Андрей Андреевич. Как ваше здоровье? — услышал он знакомый голос.

Не иначе хотят списать по причине болезни! — про себя ахнул министр.

— Здравствуйте Ольга, у меня всё прекрасно. Что-то случилось? — массируя рукой левую сторону груди спросил он.

Дальше он услышал историю об одном хамоватом дипломате и его семьи.

— Вы можете представить Андрей Андреевич, чтобы такой человек представлял за рубежом нашу страну. Может подключить органы Партийного контроля? Могу от вашего имени позвонить Арвиду Яновичу.

Вот оно что! Пельше видимо мало КГБ, он замахнулся на его мидовскую вотчину. Ишь как мягко стелет — подключить Партконтроль! Не выйдет!

— Оленька, вы пожалуйста отправьте этого сотрудника ко мне, обещаю во всём тщательно разобраться, — усмехнувшись произнес он своей молодой собеседнице.

— Хорошо, сейчас его вам доставят. До свидания Андрей Андреевич! Ой, чуть не забыла, визу этого дебошира я аннулировала, — и в трубке раздались прерывистые гудки.

Сначала Фирюбин, потом этот идиот, фамилию которого он даже не спросил. По видимому Пельше хочет выставить МИД этакой прогнившей конторой, мол мы проверим и сами наведем там должный порядок. Понятно что после этого о любой самостоятельности можно будет забыть, дипломаты станут очередным придатком партконтроля. Нужно показать свою силу, по максимуму разобраться с этим идиотом из аэропорта, ну и добавить к нему ещё нескольких провинившихся.

Громыко всегда был горой за своих, радел за свое министерство, поэтому никак не мог позволить отдать его Пельше. По-видимому пришло время жестких действий, иначе…

Через час милицейский патруль (похоже Щёлоков тоже с ними заодно) доставил проштрафившегося, наручники с этого идиота сняли только после его личной просьбы.