Килроун

Глава 10

В доме стояла тишина, и Килроун продвигался на цыпочках как человек, привыкший не делать шума. Горящая печь бросала на стены, потолок красноватые блики, выхватывая то там, то здесь лица спящих — ребенка, женщины или мужчины, спокойно расслабившихся во сне.

Какое-то мгновение Килроун взволнованно и сочувственно смотрел на них, стараясь подолгу не задерживать свой взгляд на ком-то, чтобы не разбудить. Насилие и смерть, может быть, ожидали их в ближайшие часы. Некоторые из них уже попадали в подобные переделки и выжили. А что ждет их на сей раз? Он ничего не мог обещать ни им, ни себе.

В комнате рядом один из погонщиков, бородатый, но лысый Дрейпер, сидел и читал потрепанный журнал. Сильный, мужественный человек, прошедший через многие сражения с индейцами, устроился близко к стене, чтобы услышать любой звук снаружи, а под рукой у него лежала винтовка. Когда Килроун вошел, он поднял голову и сказал:

— Пока что тихо, — но это ничего не значит.

— У задней стены что-то подозрительное, — сообщил Килроун. — Схожу посмотрю.

— Часовые только что вернулись, — заметил Дрейпер. — Время приближается.

— Хорошо. Будь начеку.

Килроун осторожно открыл дверь, прислушался и исчез в темноте. Какое-то мгновение Дрейпер смотрел на закрывшуюся дверь, а затем опять поднял журнал, но с чтением не получалось. Он держал журнал в руках, а сам все время прислушивался.

Сделав шаг за порог, Килроун застыл. Ночь была темная, прохладная и зловещая. После душного помещения он с удовольствием вдыхал свежий воздух. Помедлив, он сделал еще пару глубоких вдохов и двинулся к углу здания, быстро заглянул и отступил назад, стараясь, чтобы одежда не коснулась стены. Не теряя времени, он добежал до следующего угла и опять не дыша выглянул.

У основания стены согнувшись сидел мужчина и бесшумно работал, потом быстро поднялся и пошел, на ходу разматывая что-то позади себя.

Килроун замер, наблюдая, как он спрыгнул в водосточную канаву, которая собирала воду из здания штаба и с плаца. Он подождал еще. Мужчина уходил в сторону, и темнота поглотила его.

Встав на колени как раз в том месте, где стоял мужчина, Килроун стал осторожно разрывать рыхлую землю. Скоро его руки нащупали ящик и запальный шнур, отходивший от него. С большой осторожностью он достал ящик. Крышка оказалась не прибита, и, подняв ее, капитан увидел внутри три банки с черным порошком — взрывчаткой.

Ящик разместили так, чтобы при взрыве в задней стене штаба образовалась большая дыра, а людей, находящихся в комнате, оглушило бы или убило. Согнувшись в три погибели, Барни с минуту прикидывал, что нужно сделать. Затем, взяв ящик под левую руку и зажав в правой шестидюймовый револьвер, пошел по шнуру.

Шнур обрывался у камня, лежащего на краю канавы. Теперь он все понял. Когда начнется атака, фитиль подожгут, и последующий за этим взрыв практически выведет из боя находящихся в штабе людей.

А что с другими зданиями? Придется проверять. Кто же это сделал? На бэнноков не похоже — это он мог сказать с уверенностью, да и человек, который ставил мину, даже фигурой не походил на индейца.

Килроун встал на колени у края канавы и сдвинул несколько камней, под которыми был уложен шнур, ожидавший лишь зажженной спички. Затем своим длинным охотничьим ножом вырезал кусок дерна и стал быстро копать дальше. Когда образовалось углубление, он отрезал дюймов шесть шнура, приладил его на место и зарыл ящик, стараясь делать все аккуратно, насколько позволяла темнота. Остальной шнур он не трогал, оставив его лежать на земле.

Закончив работу, пошел сначала к складу, ощупал всю заднюю стену, вдоль которой шла дорога и ничего не нашел. Грунт здесь оказался слишком твердым, чтобы копать, не наделав шума. Но у дальнего угла он опять обнаружил ящик с одной банкой взрывчатки и снова прошелся по шнуру, повторив всю операцию.

Поиски вокруг госпиталя ничего на дали. Уже начинало светать, и Килроун не решился продолжать свои исследования.

Дрейпер ждал его у двери и сразу впустил его. Келлс и Хопкинс стояли рядом, а Рудио готовил кофе на плите.

Из комнаты вышла Бетти Консидайн и обратилась к нему:

— Где лучше разместить детей, как вы думаете? Может, там, в углу?

— Давайте перевернем письменный стол и поставим его на бок, — предложил Барни. — К стене пододвиньте бюро с документами. Накройте все это и стулья простынями. Я однажды видел, как сложенное письмо преградило путь пуле на излете.

— Я бы сходил покормить лошадей, — предложил Келлс.

— Лучше оставайся на месте. Мне кажется, тебе уже не придется делать этого. В любом случае они уведут лошадей, если уже не увели.

Без сомнения, индейцы ждали как раз такого момента. Затаившись, они могли атаковать оставшиеся силы форта с минимумом риска для себя.

Огонь в печках — в каждой комнате стояло по одной печке — разгорелся. На фоне слегка сероватого неба проявились здания. Ограниченное пространство плаца подчеркивало мрачность и враждебность окружающей среды. Ничто не нарушало будто сгустившейся тишины.

Мужчины расположились у окон — они сидели на стульях, на полу и ждали. Стелла Риболт взялась разнести всем кофе и приготовить завтрак, а Рудио, прихватив винтовку, отправился на свой пост. Огней не зажигали. Стелла ловко орудовала при свете горевшей печи. Когда еда поспела, разнесла ее мужчинам у окон.

Бетти налила кофе Килроуну и опустилась на пол рядом с ним.

— Они уже здесь? — спросила она.

— Могу поклясться, что да.

Тогда она заговорила тихо-тихо, чтобы только он мог услышать ее:

— Вы очень ее любите? Я имею в виду Дениз?

Он пожал плечами:

— Кто знает? Это было так давно, в Бретани. Весна, и мы такие молодые!

— Мне почему-то казалось, что в Париже?

— Париж был уже осенью… К тому времени мы уже повзрослели.

— Вы циник.

— Нет… просто достаточно мудр. Любви обычно хватает на одно лето, а в некоторых случаях она не выдерживает даже столь короткого срока. Пусть это будет для вас уроком.

— А когда вы встретились вновь, она уже вышла замуж за Фрэнка Пэддока?

— Да,.. а я ухаживал за танцовщицей из Вены.

— Тогда почему… ?

— Кто-то нашептал Фрэнку, и он поверил, что между нами возникло что-то большее, чем мимолетный роман. Очевидно, эта мысль гложет его.

— Килроун! — позвал Хопкинс. — Там, внизу, кто-то двигается.

Килроун поднялся. Встав к окну так, чтобы его трудно было заметить, он оглядел плац и сначала ничего не увидел. Но вдруг его глаз засек едва заметное движение в тени от бараков. Индейцы — один, другой.

— Не стреляйте, — предупредил он, — пока что они ничего не предприняли.

Он перешел к окну, выходившему на склад, открыл его и позвал:

— Маккрекен?

— Их около десятка, в кустах, вдоль реки, — откликнулся он.

— Тогда пока не стрелять.

Форт, который обычно был в движении, замер. Индейцы наверняка увидели или почувствовали запах дыма из печей, но продолжали наблюдать и выжидать, пытаясь выбрать наилучший момент для нападения. А теперь они пришли посмотреть.

Один за другим воины появлялись, исчезали, затем вновь появлялись. Сделав несколько шагов, они останавливались, прислушиваясь и оглядываясь. Но вот любопытство побороло в ком-то осторожность, и он вышел на плац. За ним последовали и другие. Конечно же, это была кульминация многочасового ожидания.

— Тил, — сказал Килроун, — ты и Риан глядите в оба. Когда произойдет взрыв, они подпрыгнут и побегут. Я бы не хотел упустить их.

— Какой взрыв?

— Не волнуйся, Тил. Будет один взрыв. Как раз перед тобой. — Килроун быстро объяснил, что он сделал ночью, и Тил усмехнулся.

Килроун опустился на колени у окна. Во рту у него пересохло, и он постоянно вытирал ладони о штаны.

Над фортом занимался рассвет. Два индейца огляделись и пошли по плацу в сторону штаба. Еще один пытался открыть запертую дверь барака, не справившись, подошел к окну, прижался лицом к стеклу, пытаясь разглядеть, что там внутри.

«Каждое мгновение отсрочки, — думал Килроун, — в нашу пользу, так как приближало возвращение солдат». Он слышал, как билось его сердце. Все в комнате замерли и, казалось, вообще не дышали.

— Подождите, — произнес он вслух, — дайте им осмотреться.

Несколько индейцев шныряло около загона, подбирая то, что им может пригодиться. Лошадей угнали еще до рассвета, в том числе и его собственную. Человеку на Западе нужно немного, но без лошади, считай, у него нет ничего.

Небо по-прежнему затягивали серые облака, которые окутывали вершины гор. Постепенно стал различим цвет деревьев — густой зеленый цвет, но он тоже приобрел какой-то зловещий оттенок.

Килроун задавался вопросом, что чувствует человек перед смертью? Все могло кончиться именно этим. Ведь индейцев может быть несколько сотен.

— Они сожгут меня, — мрачно заметил Хопкинс.

— Ты будешь жить, — ответил Килроун. — Что скажешь на это?

А будет ли? По крайней мере, у него есть шанс побороться, как и у его жены.

Вдруг рядом с Килроуном возникла Бетти:

— Барни, где Мэри?

— Индианка? Я ее не видел.

— Они убьют ее, Барни.

Убьют? Да уж, как поступят индейцы — никогда нельзя что-нибудь сказать наверняка. Раньше она была одной из них, но не теперь. А может, она вернулась к ним? Многие индейцы возвращались к своему народу, когда все возможности остаться среди белых оказывались исчерпаны. И Килроун знал, что собратья будут обращаться с таким человеком точно так же, как с белым… а может и хуже.

— Ее здесь нет, Барни. Ей надо помочь.

— Как? Мы не видели ее. Где ее искать?

— Она скорее всего в лавке маркитанта. Она ведь там живет. Я уверена, она чувствует себя виноватой.

Он выглянул в окно — до лавки маркитанта было футов пятьсот, и половину этого расстояния составлял плац. Барни почувствовал холодок внутри. Пробраться под дулами индейских ружей через плац, а затем вернуться вместе с Мэри Толл Сингер… если она действительно там…

— Вы понимаете, каковы шансы человека, который согласился бы это проделать? — спросил Килроун.

— Небольшие, — согласилась она. — Может, мне пойти?

— У вас вообще нет никаких шансов, — заметил он. — Вы не пройдете и половины пути.

Оба замолчали. Он смотрел на плац и мысленно измерял его шагами. Сколько шагов он сможет пройти, прежде чем пуля настигнет его? Сколько они станут ждать, прежде чем выстрелят? Индейцы настоящие воины, а воин уважает храбрость… А вдруг они захотят посмотреть, сможет ли человек, презрев опасность, пройти это расстояние? Любопытно же испытать человека на храбрость. А хватит ли у него смелости сделать это?

Какое расстояние нужно пройти? Сколько шагов?

Дымок из трубы на крыше лавки медленно потянулся вверх.

— Она там, — нарушил молчание Хопкинс. — Осталась сторожить товары.

— А может, по другим причинам? — вставил Келлс. — Не забывайте, что она индианка.

Из глубины комнаты к ним подошла Дениз:

— Да, она индианка, но предана нам. Я бы не хотела, чтобы она пошла против своего народа, но я никогда не буду сомневаться в ее преданности нам.

— Вы плохо знаете индейцев, мэм. Их преданность белому мужчине… или женщине — дым, мираж.

Килроун по-прежнему смотрел на плац и чувствовал, как что-то дьявольское зарождается в нем. Он знал, что это дикое и сумасшедшее побуждение, но ощущал, как оно все больше захватывает его. Судьба бросила ему вызов… Сможет ли он справиться? Сможет ли кто-нибудь еще сделать такое? Если он решится пойти, а потом вдруг проявит хоть малейшее колебание, выкажет хоть малейший признак страха… Черт побери, они тут же застрелят его, не пройдет он и десяти футов. Глупая затея! Дурацкая прихоть подставляться под пули. Но там, в лавке, девушка, которую индейцы скорее всего убьют.

Предположим, он решится. Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то нажмет на курок и откроет стрельбу? Сколько времени пройдет, прежде чем кто-то спустится в канаву за штабом и подожжет фитиль? А может, они проверят фитиль и обнаружат подмену?

Все молчали, но каждый, как и Килроун, смотрел в одном направлении и думал о Мэри Толл Сингер, девушке, которая пыталась жить как белая и которую они бросили. Ведь все выглядело именно так.

Килроун встал. Поставив ружье у окна, он сказал:

— Я пойду за ней.

— Не будь дураком! — заметил Келлс, тоже поднявшись на ноги.

— Парни, стойте так же, — сказал Килроун. — Не открывайте огонь, пока не почувствуете, что это необходимо. — Он уже взялся за дверную ручку.

— Барни… мистер Килроун, — кинулась к нему Бетти, — не надо.

Он закрыл за собой дверь и пошел к лавке маркитанта, глядя прямо перед собой и напевая про себя слова старого марша. Барни знал, что он в кольце индейцев, что в любой момент кто-то может выстрелить и сделает это непременно, если заметит малейшее его колебание.

Еще не видя, он почувствовал, что они покидают прикрытия у домов и стягиваются к плацу. Один индеец стремительно проскакал перед ним на лошади, но Килроун продолжал идти вперед. Когда до лавки маркитанта оставалось уже шагов пятьдесят, дверь ее распахнулась, и на пороге появилась Мэри Толл Сингер. Она ждала его.

— Я хочу забрать вас с собой, — сказал он подходя. — Пойдемте?

Она подняла на него свои темные, загадочные глаза и спустилась по ступенькам вниз. Хладнокровно он предложил ей руку, и они двинулись обратно к штабу. Расстояние, которое им предстояло преодолеть, казалось теперь вдвое больше. Вдруг около полудюжины воинов на пони поскакали им наперерез. Килроун даже не дрогнул и по-прежнему шел, не поворачивая головы ни вправо, ни влево. Индейцы проскакали мимо них всего в нескольких дюймах. Он все также непоколебимо продолжал путь, и темноволосая девушка шагала рядом в ногу с ним. Опять и опять индейцы скакали на них, но они не сворачивали.

Неожиданно перед ними возник вооруженный воин. Он держал наготове копье. Килроун подошел к нему вплотную, глядя прямо в его холодные черные глаза. Кончик копья коснулся его груди, и легким движением левой руки он отвел его, как если бы отвел паутину или ветку в лесу.

В этот момент дверь штаба чуть-чуть приоткрылась, образовалась совсем маленькая щелка. Осталось совсем немного. Его охватил холод, и он ощутил, как волосы на затылке как бы встали дыбом. Мускулы между лопатками напряглись в ожидании пули или стрелы. Но он продолжал идти.

Сильный взрыв позади штаба и три быстрых выстрела за ним привели в оцепенение нападавших.

Килроун резко повернулся к девушке.

— В дом! — приказал он Мэри Толл Сингер сквозь стиснутые зубы. — В дом… скорее!

Индеец вскинул ружье, но в то же мгновение у Килроуна в руке оказался револьвер, и он выстрелил от бедра. Пуля ударила противника в грудь на какую-то долю секунды раньше, чем он успел нажать на спуск сам. Его винтовка дернулась вверх, и пуля ушла в небо.

Килроун пятился к дому, держа наготове револьвер. И тут разом заговорило сразу несколько винтовок. После взрыва прошло всего несколько секунд, хотя всем показалось, что они тянулись очень долго. Заметив, что индеец закачался, Барни рванул к дому. Споткнувшись на ступеньке, он все же добрался до двери и вбежал в дом. Дверь за ним тут же захлопнули и сразу заперли на засов.

Проходя через комнату, Барни взглянул на Тила. Его глаза искрились юмором.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Это больше того, что я мог бы сделать для индейской девушки!

— Не валяй дурака, Тил. Ты бы сделал то же самое. Я знаю таких парней, как ты. — Килроун махнул в сторону канавы: — Что там произошло?

— Много чего… От этого взрыва было больше испуга, чем пострадавших, хотя, мне кажется, задело одного, нет, двух индейцев… Белый пытался убежать, но ему не удалось.

— Хорошо.

Стреляли теперь отовсюду, но индейцы будто растворились. Искусные воины, они никогда не подставляли себя под пули зря. И жаждали победы, но без излишних потерь.

Капитан опять занял позицию у окна. Плац пустовал. Убитого им индейца и другого, убитого или раненого, унесли. Раздался выстрел из окна ближайшего барака, потом еще один от угла здания. И наступила тишина…

Теперь стал виден загон. В нем не осталось ни одной лошади. Заметил ли он отсутствие лошадей раньше? Уверен, что да. Но припомнить, в какой момент, не мог. Откуда-то с неба прямо на плац слетела птичка и принялась что-то клевать в пыли. Однако через минуту или две она испуганно встрепенулась и умчалась прочь.

Они ждали… ждали…

Прошло полчаса… час. Индейцы грабили бараки. Время от времени оттуда доносились звуки разбиваемого стекла или выламываемого оконного переплета.

Бетти принесла кофе. Килроун сел, прислонившись спиной к стене, и обхватил кружку руками. Никогда еще кофе не казался ему таким вкусным.

— Это было потрясающе, — восхищенно произнесла девушка. — Вот так запросто пойти и забрать Мэри!

— Она не из робких. Знаете, ее рука, лежащая на моей, ни разу не дрогнула.

Он сидел и размышлял. Если только Риболт не придумал какую-нибудь хитрость, он и конвой, сопровождающий деньги, пропали. В бою на открытом месте у них нет шанса спастись, а индейцы знали, что они приближаются.

Майор Пэддок и капитан Меллетт с кавалерией в лучшем случае вернутся через пару дней, а скорее всего дня через три. Смогут ли осажденные удерживать форт столько времени?

А что, если на них тоже напали? И разбили? Пройдут недели, прежде чем к ним придет помощь откуда-нибудь, даже если они выйдут из затруднительного положения.

И в первый раз Килроун стал серьезно задумываться о том, чтобы покинуть форт.