Клад

7

Облокотившись на капот машины, трое парней смотрели, что делает за стеклами телефонной будки Херонимо. Набрав во второй раз номер и услышав гудок, он машинально пожал плечами, заткнул пальцем левое ухо и еще крепче прижался правым к трубке.

– Помощника генерального директора, пожалуйста. – Он немного подождал. – Это ты, Пако? Да, Херонимо… Спокойно, ничего серьезного, только все несколько усложнилось… Нет… Нет… Деревня… Явились сегодня утром на холм, явно на драку настроились, нам пришлось уйти… Да, конечно. Грозились нас повесить, и можешь быть уверен, что повесили бы, если бы мы не отступились… Прискорбно, конечно. Этого не описать. В жизни не переживал такого унижения… В остальном все в порядке. Я боялся, как бы ребята чего не выкинули, особенно Фибула, но удалось удержать… Алькальд? Да. И нашим и вашим, ну и все такое… но себя особо не утруждал. Ясное дело, нет на месте, отлучился. Я пошел повидаться с ним после этой истории, а его и след простыл… Они здесь все стакнулись, все повязаны, это точно. Зачинщик – хромой… Именно он. Тот, что нам тогда показал… ну да… Нет, конечно, так не оставим. Потому и звоню тебе. Раскопки сейчас – конфетка, наступила решающая минута. Все потом расскажу не торопясь… К представителю министерства в этой провинции? Карлитосу Пенья? Прекрасно его знаю, еще бы! Неплохая мысль… Не беспокойся, это двадцать минут, а нам все равно делать нечего… Сейчас, естественно, сразу же… За себя нет… боюсь, как бы эта шайка не натворила чего на холме… Нет, сейчас не надо. Если понадобится, сообщу… Что? Гага?… Оставь Гагу, с нею все кончено… Да-да, благодарю за посредничество, но ничего не поделаешь… Потом поговорим обо всем… Хорошо… И тебе тоже.

Херонимо отодвинул дверку кабины и вышел, ребята подошли к нему.

– Ну что?

– Пако считает, что нужно обо всем сообщить представителю министерства в этой провинции.

– Сейчас? – спросил Кристино,

– Как можно скорее. Ведь это всего километров тридцать, и время убьем.

Анхель, не отрываясь от стекла, молча смотрел, как мелькают деревья. Улучив минуту, когда Кристино повернул голову, Фибула, как и Анхель, сидевший сзади, кивнул на соседа:

– Вот, теперь Анхелито не удостаивает нас разговором, плюет на нас.

Анхель выпрямился, его детское личико немного оживилось.

– Я,по правде сказать, больше страха натерпелся, чем стыда. Поминутно говорил себе: «Если Херонимо повысит голос, хромой всадит ему костыль в брюхо». Такого удавить мало. Видали, как этот боров ел грушу?

Фибула ухмыльнулся:

– Разламывал на куски, будто хлеб. Ты заметил, какой у него ноготь?

Кристино наклонился к Херонимо:

– А ты знаешь, где Представительство?

Херонимо улыбнулся. Поговорив с помощником генерального директора, он словно сбросил тяжесть с плеч.

– На Торговой площади, рядом с церковью Святого Андрея. Не волнуйся, не заблудимся. Я не раз здесь бывал.

Фибула опять принялся за свое.

– Уж больно мне хочется повстречаться с этим белобрысым мужиком один на один, – покачал он головой. – Или, если подначишь, даже с самим козопасом. Видали, с какой мордой выбивал он вешки?

– Вот это меня сильней всего прихлопнуло, – признался Херонимо.

– И еще сокровища, все толкуют о сокровищах, Какого черта эти проходимцы не могут понять… это же археологическая находка! Говорят о сокровищах, будто об алмазных россыпях, с ума сойти.

– Не судите их строго, – вмешался Кристино, – Люди они неученые, денег у них нет. Каждый кусок считают. Что посеют, то и едят. И вот, в кои-то веки такой случай – и на тебе! Является какой-то проныра и все хапает.

– Все правильно, – согласился с ним Херонимо, – Но откуда такое настойчивое стремление замешать в это дело дона Вирхилио? Бедняга Полковник уже два года лежит в могиле. Какое, к черту, он может иметь отношение к сокровищам?

Фибула, расслабившись после минувшего напряжения, паясничал и давал пояснения:

– По ним, так Полковник с Пелайей прекрасно ладили, спал этот тип с Пелайей.

Херонимо дважды пожал плечами,

– Надо было видеть эту Пелайю! – засмеялся он, – Она стряпала для Полковника, пока тот жил в Гамонесе, но от этого до постели еще далеко… Да и слишком приличный человек был Полковник, чтобы так п?шло… А кроме того, кто поверит, будто он знал, что клад у него под ногами, и рассказал одной этой женщине и больше никому. Да никто, кому была известна страсть Полковника к археологии, в это не поверит. Просто абсурд.

Поворот по склону, и перед ними предстал городок, раскинувшийся по обоим берегам реки. Херонимо проскочил мост и уверенно углубился в лабиринт улочек. Машина дважды задержалась у светофора, пересекла широкий проспект и выехала на Торговую площадь. Херонимо поставил машину на стоянке Представительства. С ключами в руке подошел к ребятам,

– Выпейте по стаканчику-другому здесь, а ровно в два – в «Прогресс». Прошлый раз нас там хорошо покормили. Если хотите, можем повторить. Не думаю, чтобы представитель министерства надолго задержал меня.

Лифта он не признавал и помчался наверх, прыгая через две ступеньки. Вошел, не стучась, в дверь с соответствующей табличкой.

– Дон Карлос у себя?

Немолодая сеньорита провела его в приемную, но не успел он присесть, как двери раздвинулись и появилось улыбчатое, розовое лицо Карлоса Пеньи.

– Прости, милый, прости, – сказал он и сердечно похлопал его по спине, – Майте, хоть я и сказал, кого жду, все равно тебя не узнала. Для настоящей работы она уже не годится. Садись же, рассказывай. Несколько минут назад звонил помощник генерального директора. По-моему, чем-то был раздражен, но ни о чем не захотел говорить до тебя, – И он снова похлопал Херонимо по спине и усадил напротив себя за стол, наполовину заваленный бумагами. Дон Карлос Пенья улыбался, и, когда он улыбался, становились видны золотые зубы, а светлые усы раздвигались. Все в нем было красиво и правильно: брови, лоб, нос, уши, белые, немного приплюснутые пальцы, с крупным бриллиантом на безымянном, сияющие стеклами очки в золотой оправе… Так же и движения его, и жесты, и речь – все было красиво и правильно, хотя, возможно, несколько нарочито, как немного нарочиты были его сердечность и предупредительность.

– Рассказывай, – добавил он, – Что тебя привело ко мне? Ты здесь среди своих, Херонимо, ты и сам это знаешь. Ты здесь не чужой.

Херонимо вытащил из кармана карамельку и положил в рот. Спохватился, что поступил невежливо, и протянул через стол целлофановый мешочек:

– Хочешь? Никто из знакомых не разделяет моего пристрастия, вот я иногда и забываю о вежливости.

Представитель министерства улыбнулся.

– Спасибо, я не сладкоежка. Странно, конечно, но, по правде говоря, не припомню, чтобы я и в детстве ел конфеты. Ну, рассказывай, дорогой, что у тебя случилось? Помощник генерального директора сказал мне, что ты прибыл сюда из-за этого клада. Ну и находка! Этот клад и твоя археологическая карта сделают нашу провинцию более знаменитой, чем Афины в век Перикла.

Херонимо нервно пожал плечами и принялся рассказывать. Представитель министерства слушал, и розовое, безразлично-спокойное лицо его мрачнело, а усы становились гуще – улыбка сбегала с губ. Его белая рука, короткопалая, с безупречными ногтями, взяла с письменного прибора пачку египетских сигарет; предложив из вежливости закурить Херонимо, он щелкнул золотой зажигалкой и закурил сам. Удобно опершись затылком о спинку кресла, он через определенные интервалы медленно выпускал кольца дыма и не отрывал полуприкрытых глаз от Херонимо. Когда рассказ был окончен, он с озабоченным видом оперся о стол.

– То, о чем ты рассказываешь, дружище, это бунт, самый настоящий бунт.

– Ты слишком драматизируешь. Типов этих хорошо подогрели, оно и понятно. Прими во внимание, что клад нашел побладурец, или, говоря их языком, чужой. Они не дают делать раскопки, защищают, по их мнению, свое добро.

Представитель министерства энергично затряс волнистыми волосами.

– Не пытайся изобразить всю историю так, будто это ерунда какая-то. Нет, Херонимо, бунт – увы! – никогда нельзя оправдать. Бунт он и есть бунт. Мы не должны легко относиться к таким серьезным вещам.

– Ты тоже палку не перегибай.

Представитель министерства снял очки, потер кулаком глаза и поднял палец, как бы предупреждая о серьезности вопроса.

– Мне неприятно, Херонимо, говорить это, но, к несчастью, наша страна не созрела для демократии. – Он снова надел очки, предварительно протерев их носовым платком, снял трубку стоявшего на столе телефона и сунул сигарету в стеклянную пепельницу. – В подобных ситуациях надо действовать быстро и решительно, иначе рискуешь, что одни ножки да рожки останутся.

Поглядел вверх, на люстру.

– Управление гражданской гвардии, пожалуйста. Спасибо, – Он подождал: – Это ты, Хуанма? Да, он самый, к твоим услугам. Ты уж извини, что отрываю. У меня в кабинете Херонимо Отеро, преподаватель Мадридского университета… Именно. Да, составляет археологическую карту провинции. Так вот, у этого сеньора вышел неприятный инцидент в Гамонесе. Знаешь уже про историю с кладом?… Тем лучше, Хуанма, мне не придется тебе объяснять… Так вот, Херонимо прибыл туда по указанию Мадрида, чтобы завершить раскопки, понимаешь, а население взбунтовалось, набросилось на них… Бунт, именно это и я говорю… Насилие? Конечно. Кирки, серпы, косы, все что угодно. Не знаю. Для этого и звоню… Ты думаешь? Не лучше ли для начала попробовать дипломатический путь… Подожди, заинтересованное лицо ведь находится здесь, я сейчас с ним посоветуюсь…

Он прикрыл трубку ладонью и уже как откровенный сообщник улыбнулся Херонимо и сказал вполголоса:

– Хуанма настаивает, чтобы после обеда вы поднялись на холм вместе с отрядом жандармов. Они будут охранять вас, пока продлятся раскопки.

Херонимо решительно покачал головой.

– Ни в коем случае. Это ни в какие ворота не лезет.

Представитель министерства убрал руку и прижал снова трубку к уху. Снова заговорил в полный голос:

– Он находит эти меры излишними, Хуанма… Да… Возможно, предпочтительней было бы что-нибудь другое, более осмотрительное… Со мной? Как скажешь, Хуанма, ты же знаешь, за мной дело не станет… Потому я тебе и предлагаю. Ты же знаешь, я не из тех, кто увиливает. Хоть и неловко об этом говорить, но такие вещи у меня даже неплохо получаются. Сегодня вечером? Согласен… В остальное не хочу вмешиваться, не моя епархия, это по твоей части… Для начала, по-моему, неплохо. Ты же знаешь, я, как и ты, забочусь о личной безопасности людей… Конечно… Ты знаешь, что все твои распоряжения всегда кажутся мне удачными. Хорошо… Буду держать тебя в курсе… До встречи, Хуанма, и спасибо за все… Обнимаю. К твоим услугам.

Он повесил трубку и широко улыбнулся.

– Все в порядке, – сказал он. – Этот Хуанма – орел. Одно удовольствие с ним работать.

Херонимо встревожено посмотрел на него:

– Я не буду работать под охраной жандармов.

– Не волнуйся. Сегодня вечером, в восемь, мы встречаемся tete-a-tete с аюнтамьенто Гамонеса в полном составе. Я бы предпочел поехать пораньше, но Хуанма говорит, и правильно, должно быть, что до восьми никого не соберешь,

Херонимо все еще колебался:

– Хорошо, и где же мы будем?

– Ты где остановился?

– В Ковильясе, в пансионе «Рамос». Представитель министерства потер лоб, словно размышляя:

– Погоди минутку, не будем торопиться. Хуанма назначит встречу алькальду, вернее сказать, всему аюнтамьенто, на восемь, к этому времени и мы подъедем… если не последует приказа об отмене встречи.

Херонимо нахмурился:

– Отмена приказа?

– Учти, милый, одну вещь. Мы приедем на встречу в Гамонес к восьми, но только в том случае туда явимся… если «детектор напряженности» даст нам зеленый свет. Если нет, подождем указаний сверху. На этом порешили.

– «Детектор напряженности»? Не понимаю, о чем ты…

Представитель министерства умоляюще сложил руки и нагнулся через стол к Херонимо, чтобы поглядеть поближе ему в глаза.

– Хуанма предварительно вышлет наряд… – сказал он как бы вскользь.

Херонимо сдвинул брови:

– Полиция?

– Послушай, милый. Люди будут в штатском, приедут в каком-нибудь грузовичке, вроде бы бродячие торговцы или еще кто-нибудь в этом роде. Предоставь все это Хуанме, Он первоклассный режиссер. Доверься ему.

Херонимо облокотился о стол и оперся на руки подбородком.

– Но я не вижу цели этой войны.

Всеведущая улыбка озарила лицо представителя министерства.

– Ничего сложного тут нет, – сказал он. – Хуанма беспокоится не столько об успехе раскопок, сколько о вашей личной безопасности, твоей и твоих людей. Ему важнее Порядок, чем Археология, чтоб ты знал. И он поступает правильно, выполняет свой долг. С другой стороны, это маленькое войско выполнит кое-какие… ну, выразимся так: разведывательные функции…

Херонимо нетерпеливо покачал головой. Представитель министерства не дал ему рта раскрыть.

– Пожалуйста, позволь мне закончить. Судя по твоему рассказу, все могло обернуться столкновением, и, если хочешь, кровавым столкновением. Я этот народ знаю, милый! Следовательно, благоразумнее будет учесть «степень напряженности», прежде чем определять дальнейшую программу действий. А это дело передового отряда, о котором я тебе и толкую.

Теперь он улыбался, сплетал и расплетал пальцы, а Херонимо пристально, с сомнением смотрел на него. Представитель министерства разомкнул пальцы и примирительно поднял свою белую руку, словно устранял разногласия.

– Теперь займемся другим, – он несколько раз нажал звонок. – Гамонес, Гамонес… начнем с этого конца.

Секретарша, с темными кругами под глазами, просунула голову в дверь.

– Пожалуйста, Майте, принесите мне список всех аюнтамьенто нашей провинции.

– Это вы про телефонный справочник, дон Карлос?

– Боже мой, Майте! Телефонный справочник – это одно, а списочный состав всех аюнтамьенто – совсем другое, не так ли, Майте? – улыбнулся он через силу.

Не прошло и минуты, как Майте водрузила на стол представителя министерства папку с тетрадками в голубых переплетах со скрепляющими резинками на углах. Представитель министерства раскрыл папку и нашел букву "Г".

– Галосанчо… Гальоса… Тамара… – бормотал он сквозь зубы, перелистывая страницы, – Гамонес, вот! – его красивый, безукоризненный ноготь пробежал поименный список; не меняя позы, лишь прикусив верхнюю губу, представитель министерства поднял глаза на Херонимо. – Ну мы и влипли, – упавшим голосом сказал он. – Все социалисты.

Херонимо резко пожал плечами.

– Разве это важно? У нас ведь не политический вопрос, тут нет ничего общего с политикой.

Представитель министерства покрутил головой.

– Ты, милый, витаешь в облаках, и я тебя не упрекаю, нет, но, уж прости за прямоту, только реальной жизни ты не знаешь. Сегодня все пронизано политикой. Все – политика. В этой стране нет ничего, не связанного с политикой. А раз так, то в этом конкретном случае нам бы лучше иметь дело с людьми из СДЦ [3] или даже из самой «Альянсы» [4].

– Как бы там ни было, вряд ли это самое важное.

– Разумеется, нет! Я не побоюсь вступить в схватку и с этим противником, и еще с другими, пострашнее. Они меня, милый, не пугают. И не подумай, что у меня тоска по прошедшим временам, но в одном я убежден: при доне Франсиско этот прискорбный инцидент не мог произойти.

Херонимо поднялся и протянул представителю министерства руку, а тот, увидев, что Херонимо уже встал, вышел из-за стола, пожал ему руку и обнял за плечи.

– Значит, пока договариваемся встретиться в Косильясе в половине восьмого. В кафе «Аляска», хорошо?

– Согласен.

Представитель министерства расплылся в самой ослепительной улыбке:

– А в случае если «детектор напряженности» посоветует отложить встречу, я позвоню тебе в пансион «Рамос» за час до встречи. Договорились?

– Идет, – сказал Херонимо.

Представитель министерства проводил Херонимо до приемной и похлопал еще раз по плечу, потом ласково обнял за талию:

– Видеть тебя здесь – для меня, милый, праздник, ты и сам знаешь. Лифта не вызываешь? Как хочешь. Возможно, ты и прав. Возможно, нам всем не помешало бы немножко поупражняться, – Он блеснул золотыми зубами и поднял руку: – До вечера, чао!