Клан

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Чаппакуидикк

Ночью с 18 на 19 июля 1969 года сенатор Эдвард Мур Кеннеди попал в автомобильную катастрофу. Его машина упала с моста в залив Поча-Поунд, в результате чего погибла его спутница — двадцативосьмилетняя Мэри Джо Копечне. Как писал потом писатель Бартон Херш, «всплеск от падения услышали во всем мире».

В 1969 году положение Эдварда на американской политической сцене серьезно изменилось. В начале года Тед выдвинулся в лидеры Сената. Он бросил вызов заместителю лидера демократов сенатору Р. Лонгу и в ходе энергичной четырехдневной кампании одержал над ним верх, получив 31 голос против 26. Победа Кеннеди позволила ему переместиться на переднюю скамью в Сенате и дала ему беспрецедентную трибуну, которой не было ни у одного из его братьев. Это обстоятельство несколько смущало бывших советников Джона и Роберта. Действительно, ни тот, ни другой никогда бы не могли рассчитывать, что их изберут на этот пост, да и сами они вряд ли бы выставили свои кандидатуры. Как утверждал журнал «Тайм» «их манили более высокие цели». И люди Джона и Роберта опасались, как бы сенатская рутина не отвлекла Эдварда от главной цели — Белого Дома.

Впрочем, это были напрасные опасения. Раздельное правление, когда в Белом Доме находился президент-республиканец, а Конгресс контролировался демократами, позволяло Эдварду вести себя более независимо и решительно, чем это было бы при президенте-демократе. В мае 1969 года он крайне резко выступил против вьетнамской политики Никсона, что президент воспринял как объявление войны. Будь это кто-нибудь иной, а не Кеннеди, Никсон мог бы игнорировать критику, но Эдварда президент игнорировать не мог. Когда-то ему очень понравился наивный и добродушный студент, с которым он случайно познакомился в здании Сената, но в 1969 году Кеннеди превратился для него в символ ненависти. Что поделать, Никсон был из тех людей, что делят мир на сообщников и врагов. Одним из его любимых развлечений в Белом Доме было составление списка недругов, и Эдвард очень быстро занял в нем почетное место. Как никак он был очень активен и высказывался по самым разным проблемам.

А потом грянул Чаппакуидикк.

Все началось с того, что на крохотном островке в штате Массачусетс была устроена вечеринка для сотрудниц, отличившихся в президентской кампании Роберта Кеннеди. На вечере присутствовали шесть девушек: Мэри Джо Копечне, Роуз-Мери (Сверчок) Кеоф, сестры Мерилин и Нэнси Лайонс, Эстер Ньюбург и Сюзен Танненбаум. И шесть мужчин: сам сенатор, его двоюродный брат Джо Гарган, Пол Маркем, работавшие на Кеннеди в Массачусетсе Рей Ла Роза, Чарльз Треттер и шофер Кеннеди Джек Кримминз.

Встреча была не первой. До этого уже прошло три вечеринки, на которых в разном составе присутствовали те, кто работал на Роберта. Первая встреча была организована еще в 1968 году в Хайаннис-Порте. Вторую в январе 1969 года организовывали помощник Эдварда Дан Гиффорд и друг Роберта Дейв Хэккет. Наконец весною девушки, работавшие в «котельной», устроили ответный вечер, но Эдвард не смог его посетить, и Нэнси Лайонс, ставшая к этому времени работать на него, упрекнула сенатора за невнимание. Кеннеди извинился. Тогда его двоюродный брат Джо Гарган начал готовить новую встречу, по просьбе девушек приурочив ее к Эдгартаунской регате.

Шесть мужчин и шесть женщин… Подобное сочетание способно вызвать целый шквал подозрений, пусть и несправедливых. Бостонские сотрудники Эдварда даже не знали девушек из «котельной» за исключением сестер Лайонс, которые были родом из Массачусетса. Впрочем, это был не тот случай, когда хорошеньких девушек приглашают для увеселения мужчин. Развлекать предполагалось как раз девушек, и в любом случае трудно было бы представить, чтобы кто-то решил увеселять шестидесятипятилетнего шофера Кеннеди Джека Кримминза.

Как утверждали впоследствии Дэвид Барнер и Томас Уэст, день начинался счастливо. Хотя, насчет счастья они преувеличивают, скорее уж день начинался обыденно. Пусть во второй половине той пятницы Кеннеди должен был принять участи в регате, а затем отправиться на вечеринку, первая половина дня была посвящена работе в Сенате. Конгрессмен Томас О'Нил, вместе с Эдвардом летевший из Вашингтона в Бостон, заметил, что его молодой коллега был до смерти усталым. Ему явно был необходим отдых, но в Бостоне Кеннеди вновь сел в самолет и около половины второго прибыл на остров Мартас-Винъярд, рядом с которым и находился Чаппакуидикк.

Парусные гонки прошли для Эдварда крайне неудачно. Он пришел не вторым и даже не третьим, а девятым. Впрочем девушки все равно были довольны. Океан, паруса, жаркое солнце на пляже — они надеялись, что Кеннеди обязательно устроит им еще одну такую встречу, причем вновь во время регаты.

Сама вечеринка не была чем-то из ряда вон выходящим. Вспоминали Роберта, эпизоды его избирательной кампании… По утверждению Треттера, Эдвард не был весел, что вряд ли должно вызывать удивление. Воспоминания о Роберте продолжали оставаться болезненными для его брата. Тем не менее, он изо всех сил старался быть хорошим хозяином, усердно поддерживал разговор и делал все, чтобы никто из девушек не чувствовал скуки.

Почти никто из собравшихся не заметил, как Кеннеди и Мэри Джо Копечне покинули вечеринку. Эдвард одолжил ключи от машины у своего шофера и ушел вместе с девушкой, которая попросила подвезти ее до отеля. Позднее Эдвард уверял, что спутал дорогу и вместо парома, соединяющего остров Чаппакуидикк с островом Мартас-Винъярд, где остановились все участники встречи, свернул в противоположную сторону и оказался на мосту Дайк, который вел на пустынный пляж. Деревянный мост без перил был выстроен под углом к дороге, и раньше, чем Кеннеди успел что-либо сообразить, машина свалилась в воду и перевернулась.

Из затонувшей машины выбрался только Эдвард. Он пытался спасти девушку, но сколько бы он не нырял, его усилия не увенчались успехом. Тогда он отправился назад, к дому, где проходила вечеринка. На улице у дверей курил Рей Ла Роза.

— Пожалуйста, позови Джо, — попросил сенатор.

Ла Роза ушел в дом и вскоре вернулся с двоюродным братом Кеннеди.

— Лучше позови еще и Пола, — добавил Эдвард. Вскоре появился Пол Маркем. — Случилось ужасное, — сказал Тед, — едем.

Правда, Маркем утверждал, что сенатор сказал иное: «Произошел несчастный случай. Мэри Джо была со мной, и мы свалились с моста. Поехали», но вряд ли при подобных обстоятельствах Кеннеди стал бы так долго объясняться.

Сев в белую машину, стоявшую рядом с домом, все трое отправились к мосту Дайк, где Гарган и Маркем безуспешно пытались вытащить девушку из затонувшей машины. Они неоднократно говорили Кеннеди, что необходимо сообщить обо всем в полицию, но при этом ничего не предпринимали, чтобы выполнить собственный совет. Они не пытались позвать на помощь, хотя в 35 м от моста стоял дом, в котором горел свет, они даже не обратились за помощью к другим мужчинам на вечеринке, например к Ла Розе, который несколько лет работал пожарным и был специалистом по проведению спасательных работ. В конце концов все трое отправились к парому, но когда обнаружили, что он закрыт на ночь, Кеннеди прыгнул в воду и переплыл пролив, разделяющий оба острова.

В течении ночи Эдвард так и не обратился в полицию и только утром, когда два рыболова сообщили в полицию о затонувшей у моста машине, и о погибшей девушке стало известно чуть ли не всем жителям Чаппакуидикка, Эдвард явился в полицию города Эдгартауна.

Полиция сразу же установила, что найденная машина принадлежит сенатору Эдварду Муру Кеннеди. Шеф полиции Доменик Эрена, выехавший к месту катастрофы, велел разыскать Кеннеди, но дежурная в полицейском участке сообщила, что сенатор уже пришел. Эрена велел подать ему трубку.

— Мне очень жаль, у меня для вас печальные новости, — произнес он. — Ваша машина побывала в катастрофе недалеко отсюда, и погибла молодая леди.

— Я знаю, — ответил сенатор.

— Вы не могли бы сказать, был ли еще кто-нибудь в машине?

— Да, — произнес Эдвард.

— Он в воде? — продолжал расспросы Эрена.

— Нет.

— Могу я с вами поговорить? — поинтересовался Эрена, несколько озадаченный этими односложными ответами.

— Да, — так же кратко ответил Кеннеди.

— Где бы вы хотели поговорить со мной?

— Я бы предпочел здание полиции, — сказал Эдвард.

Когда Эрена вернулся с Чаппакуидикка в Эдгартаун, он вновь сообщил Кеннеди, как сожалеет о случившемся. И спросил, не знает ли тот, кто вел машину.

— Да, я знаю, — произнес Кеннеди, — я вел машину.

Сообщение сенатора повергло Эрену в состояние ступора. Он предпочел бы любой другой ответ, но не этот.

— Что вы хотите, чтобы я делал? — спросил на этот раз уже Кеннеди.

— Нам обоим надо действовать по правилам, или нас будут сильно критиковать, — мрачно ответил начальник полиции.

Затем Эрена вернулся на соседний островок, а Кеннеди составил письменное объяснение случившегося. Вот этот документ:

«18 июля 1969 года, примерно в 11.15 вечера, на острове Чаппакуидикк, недалеко от Мартас-Винъярд, штат Массачусетс, я вел свою машину по Мейн-стрит, направляясь к парому, чтобы вернуться в Эдгартаун. Я был незнаком с дорогой и повернул направо на Дайк-роуд, вместо того, чтобы резко свернуть налево по Мейн-стрит. Проехав примерно полмили по Дайк-роуд, я съехал с холма и въехал на узкий мост. Машина свалилась с края моста. Со мной была пассажирка, мисс Мэри Копечне [интересно, но Кеннеди не был уверен, как пишется фамилия погибшей девушки, и потому дал приблизительную фонетическую транскрипцию], бывший секретарь моего брата сен. Роберта Кеннеди. Машина перевернулась, погрузилась в воду и опустилась на дно. Я пытался открыть дверцу и окно машины, но не помню, как я выбрался. Я выплыл на поверхность, а затем несколько раз нырял к машине, чтобы выяснить, не осталась ли пассажирка в машине. Мои попытки мне не удались. Я совершенно измучился и находился в состоянии шока. Я помню, что вернулся пешком туда, где ужинали мои друзья. Перед коттеджем стояла припаркованная машина, и я сел на заднее сиденье. Затем я попросил кого-то отвезти меня назад в Эдгартаун. Помню, я где-то ходил некоторое время, а затем вернулся в мой номер в отеле. Утром, когда я полностью осознал случившееся, я немедленно обратился в полицию.»

Документ этот воистину удивителен, хотя бы потому, что Кеннеди ни словом не упомянул в нем о Гаргане и Маркеме, а также об их попытках спасти Мери. Позднее в телевизионном обращении к избирателям Эдвард все же расскажет о них, но первоначально он предпринял попытку скрыть от властей участие друзей в деле. Гарган и Маркем объясняли это следующем образом. Сам сенатор велел им ничего не рассказывать о случившемся. «Я не хочу, чтобы вы были в центре этого дела, не хочу вас втягивать», — таковы были его слова.

Когда Доменик Эрена говорил о возможной критике, он явно недооценил ту бурю, которая сразу же поднялась в обществе, как только средства массовой информации сообщили о катастрофе. Журналисты чуть ли не штурмовали Хайаннис-Порт. В печати задавались вопросы, на которые никто не мог ответить. Как получилось, что Кеннеди 10 часов не обращался в полицию? Как он мог спутать дорогу? Почему произошла катастрофа? Почему он не обратился за помощью в любой из домов, стоящих вдоль дороги? Почему? Почему? Почему?..

И как всегда случается, когда люди не получают ответа на какой-либо вопрос, репортеры сами принялись отыскивать подходящие объяснения. И, конечно, эти объяснения были просто кошмарны. Кеннеди обвиняли в незаконной связи с Мэри Джо, в пьянстве, лихачестве, трусости и попытке скрыть свою вину.

Все эти события вызвали волнения и в обеих американских партиях. Как утверждал журнал «Ньюсуик» «Теперь его [Кеннеди] неумолимое казалось бы движение к выдвижению на пост президента от демократической партии подошло к неожиданному концу — и, вполне возможно, к лучшему». Демократы могли с этим согласиться (пусть и не с тем, что это к лучшему). «У нас больше нет кандидата в президенты в 1972 году!» — говорили одни. «Это финансовая катастрофа, — вторили другие. — Тед был единственным оратором, ради которого люди могли купить двадцатипятидолларовые билеты на обед на две тысячи персон». Республиканцы могли ликовать, во всяком случае ликовал президент Никсон. Что же касается остальных, то здесь мнения были различными. «Тяжело видеть, что Тедди трус», — заявил один из сенаторов-республиканцев.

Не лучше обстояло дело и с людьми Джона и Роберта Кеннеди. В Хайаннис-Порте собрались Макнамара, Гудвин, Соренсен и многие другие сотрудники погибших братьев. Они были полны осуждения за тот урон, который «Тедди нанес наследию Кеннеди», они требовали сказать им всю правду. И тут особенно усердствовал Роберт Макнамара. Подумать только, человек, который был ответственен за грандиозную ложь о вьетнамской войне, ложь, приведшую к гибели десятков тысяч людей, этот человек теперь разъяренно требовал от Эдварда объяснений. Правдолюбец…

Сам Кеннеди был потрясен. Люди сомневались, был ли он в шоке сразу после катастрофы, но вряд ли кто-нибудь мог усомниться в этом в те дни. Он был ошеломлен, сбит с толку, дезориентирован — эти слова повторялись самыми разными людьми. Роуз Кеннеди писала, что его с трудом можно было узнать.

И все же, несмотря на шок, Эдвард счел необходимым принять участие в похоронах Мэри Копечне. Затем он попросил скорее назначить суд. И здесь он вновь совершил нечто странное — признал свою вину в том, что покинул место происшествие, не поставив в известность полицию. Скажете, что же в этом странного? Ведь именно это он и сделал? К тому же, признав свою вину, Кеннеди постарался избегнуть дальнейших вопросов. Разве не это советовали ему адвокаты?

В том-то и дело, что адвокаты советовали Эдварду прямо противоположное. Они утверждали, что Кеннеди выполнил свой долг, сообщив о катастрофе Гаргану и Маркему. Дальнейшие действия должны были предпринимать именно они. К тому же оба были опытными юристами (во времена Камелота Пол Маркем работал специальным представителем министра юстиции США в штате Массачусетс) и у них не было шока и сотрясения мозга. Но Кеннеди не пожелал подобной защиты, что сильно расходится с версией о трусе, пытающемся избежать ответственности за свои действия.

В тот же день, когда Эдвард признал свою вину и был осужден на 2 месяца тюремного заключения условно, он выступил по телевидению с семнадцатиминутным обращением к избирателям, в котором попытался объяснить случившееся. На этот раз он излагал события гораздо подробнее, чем в своем заявлении в полиции. Он признавал, что нет никакого оправдания тому, что он сразу не поставил в известность полицию. И он просил избирателей ответить ему, должен ли он оставаться в Сенате, потому что «если жители Массачусетса не будут питать доверия к своему сенатору или его способностям — будь то с вескими на то основаниями или без таковых, — он, по моему мнению, не может надлежащим образом выполнять свой долг и не должен оставаться на этом посту…»

В ответ на вопрос сенатора в первые же четыре дня после обращения он получил более 32 тысяч телеграмм с предложениями остаться в Сенате. Избиратели звонили в газеты, прося о том же, писали письма. Но это был единственный положительный момент, достигнутый речью сенатора. Журналисты, советники Джона и Роберта чуть ли не единогласно осудили его за «неудовлетворительные объяснения». Ричард Гудвин постарался сделать это публично. Теодор Соренсен, участвовавший в написании речи Эдварда, поспешил отмежеваться от него через прессу и в телевизионных интервью. Журналисты задавали все новые и новые вопросы. И их можно было понять.

Эдвард испытывал страшное чувство вины за гибель девушки, но при этом говорил друзьям, что сделал все, что было возможно, и что никто не сделал бы больше. Позднее, вернувшись в Сенат, он как-то сказал одному из друзей: «Можешь ты представить, что я чувствую, когда прохожу по этим коридорам, а туристы пялятся на меня? И я знаю, что они думают… Я знаю, что они думают… Можешь ты себе представить, что если бы я действительно сделал то, что они думают… что я мог бы так оскорбить Сенат, что я посмел бы остаться здесь?»

Своеобразное заявление. Как правило политики, особенно если они совершают гораздо большее, в чем подозревали Кеннеди, прекрасно смеют оставаться на самых высоких постах и не испытывают от этого никаких угрызений совести. Остается предположить, что слова Эдварда свидетельствовали о крайней степени наивности или, если хотите, о порядочности. Но все-таки, как совместить все эти противоречия?

Многие журналисты обвиняли Кеннеди в том, что он поддался панике и потому не проявил качеств, необходимых для претендента на пост президента. Да и сам Эдвард в своей речи по телевидению сказал нечто подобное: «Все, что я делал или говорил сразу после происшествия кажется мне сейчас совершенно бессмысленным… Откровенно говоря, я был подавлен смесью чувств: скорбью, страхом, сомнением, изнеможением, паникой, растерянностью и шоком».

Паника? У Эдварда Кеннеди? Это как?

Будучи студентом, Эдвард увлекся альпинизмом. Однажды он сорвался с выступа и повис над километровой пропастью. В подобной ситуации вполне можно было впасть в панику. Но Кеннеди, по прежнему вися над пропастью, вытащил фляжку с соком, отпил глоток, чтобы собраться с силами, а потом вскарабкался на выступ и проделал весь оставшийся путь до вершины.

В президентскую кампанию 1960 года он не растерялся, когда у пилота самолета «Каролина» случился сердечный приступ, взял на себя управление и благополучно посадил самолет в аэропорту.

В 1964 году не смотря на многочисленные ранения, несмотря на боль, удушье и шок, он прежде всего заботился о своих спутниках, а уже потом о себе.

В 1966 году, уже нося корсет, он как-то катался на своей яхте с конгрессменом Джоном Калвером и его женой. Внезапный шквал накренил яхту, и жена Калвера упала за борт. Кеннеди немедленно прыгнул за ней в воду. «Он ни секунды не колебался, — рассказывал потом Калвер. — Прямо как молния! И он уже плыл, поддерживая ее».

И после этого говорить о панике? Ссылаться на ночную темноту или страх утонуть?

Авиационная катастрофа, в которой побывал Кеннеди, произошла как раз ночью, что же до страха утонуть, то Эдвард никогда не боялся воды. Он рос на берегу океана. Его приучали к воде чуть ли не с младенчества.

Нет уж, версия с паникой выглядит слишком неправдоподобно.

Впрочем, есть и противоположное объяснение. Как писали Дэвид Барнер и Томас Уэст, «Возможно, что все было как раз наоборот. Кеннеди действовал так, как действуют все Кеннеди: взвешивал каждый свой шаг и консультировался с обширной семьей сотрудников Кеннеди… Молодая женщина была мертва, и у нас нет возможности измерить глубину его горя. Но в то же время у него была политическая карьера, которой он был предан, и он действовал с расчетливостью, которой мы обыкновенно ожидаем и которую хотим видеть у общественного деятеля в минуту кризиса…»

Замечательно. В переводе на нормальный человеческий язык это означает, что все политики сукины дети, но именно это и делает их хорошими политиками. Вот только чего Кеннеди добился? Ну получил он нужных ему адвокатов и в результате поступил в полном противоречии с их советами. Стоило ли так стараться?

Нет, что-то во всем этом неправильно. Словно какая-то скрытая мысль, какая-то недоговоренность присутствует во всех описаниях трагедии. Нечто настолько странное, что требуется вновь вкратце перечислить последовательность событий, постараться точно определить время и место действия. Итак:

1. В пятницу 18 июля 1969 года на крошечном островке Чаппакуидикк, находящемся вблизи острова Мартас-Винъярд (штат Массачусетс), собрались шесть мужчин и шесть девушек. Среди мужчин был сенатор Э. М. Кеннеди.

2. В 11.15 вечера Кеннеди и бывший секретарь Роберта Кеннеди Мэри Джо Копечне покидают вечер. Кеннеди позднее утверждал, что они решили вернуться в свои отели в городе Эдгартауне на острове Мартас-Винъярд. Однако о своем отъезде Мэри Джо никому не сказала. Она оставила в доме свою сумочку и не взяла у своей подруги Эстер Ньюбург ключ от номера.

3. Кеннеди, по его словам, ехал со скоростью 20 миль в час (32 км в час) на своем черном «Олдсмобиле-88» 1967 года выпуска с номером L 78-207. Мэри Джо сидела на переднем сидении.

4. Проехав 0,5 миль (0,8 км) по асфальтовой дороге, он, вместо того, чтобы повернуть налево и проехать 2 мили (3,2 км) к парому, свернул направо на грунтовую дорогу, проехал 0,6 миль (0,97 км), после чего около 11.30 машина свалилась с моста, который ведет на пляж.

5. Сенатор выбрался из машины (заявление Кеннеди), при этом ее дверцы были закрыты, однако были открыты окна.

6. Кеннеди нырял, чтобы вытащить из машины Мэри Копечне. На это ушло 30–45 минут (заявление сенатора).

7. В 0.20 ночи Кеннеди вернулся в коттедж. Позднее он сказал, что попросил Джозефа Гаргана и Пола Маркема вытащить девушку из машины. Все трое на белой машине уезжают к мосту Дайк.

8. В это время по кредитной карточке Кеннеди сделано 5 междугородных звонков: в Хайаннис-Порт, 2 звонка Теодору Соренсену в Нью-Йорк, Берку Маршалу в Вашингтон и по неизвестному номеру в Бостон. Однако в коттедже, где проходил вечер, не было телефона. Телефон недалеко от коттеджа был на замке.

9. В 0.40 шериф Кристофер Лук видит на перекрестке черный «Олдсмобиль» с номером L 7*-**7. Машина быстро направилась к мосту Дайк. В ней было либо 3 человека, либо 2 человека и какой-то предмет на заднем сидении. В машине была женщина.

10. Через несколько минут Лука видят участники вечеринки, удивленные исчезновением обеих машин, а так же Кеннеди, Гаргана, Маркема и Копечне.

11. Не сумев вытащить девушку, Кеннеди и его спутники едут к парому. Паром закрыт.

12. Кеннеди говорит Гаргану и Маркему: «Претворитесь, что вас здесь не было. Не тревожьте девушек. Я не хочу, чтобы вы были в центре этого дела, не хочу вас втягивать».

13. В 1.30 Кеннеди переплывает канал шириной 250 ярдов (229 м) между островом Чаппакуидикк и островом Мартас-Винъярд.

14. В коттедже гости укладываются спать.

15. В коттедж возвращаются Гарган и Маркем. Гарган говорит Эстер Ньюбург: «Я очень устал, если бы я мог говорить, вы бы мне не поверили». Мерилин Лайонс он заявил, что Копечне уехала на автомобиле Кеннеди, а тот переплыл канал.

16. Кеннеди возвращается в отель. По его кредитной карточке продолжают делать звонки. В номерах отеля нет телефонов. К общественному телефону, по словам клерка, никто не подходил.

17. В 2.35 ночи полностью одетый сенатор выходит из своего номера. Стоит в тени у лестницы. Заметивший его клерк спрашивает, чем может помочь. Кеннеди жалуется на шум, говорит, что не может найти часы. Спрашивает время. Получив ответ, он сразу уходит.

18. В 7.30 утра по общественному телефону сенатор звонит Стивену Смиту, но не может до него дозвониться.

19. Кеннеди 25 минут беседует с победителем регаты Россом Ричардсом и его женой. Он кажется им таким, как обычно, лишь при рукопожатии Ричардс замечает, что у Кеннеди холодная рука.

20. В 8 часов к Кеннеди приезжают Гарган и Маркем.

21. Молодые рыболовы из Нью-Йорка замечают в воде под мостом Дайк затонувшую машину. В 8.20 хозяйка дома у моста сообщает в полицию о находке.

22. Примерно в это же время сенатор с друзьями отправляется позвонить на остров Чаппакуидикк, где находятся около 20 минут (их видит паромщик).

23. Полиция выясняет, что машина принадлежит Кеннеди. Когда машину вытаскивают, тело Мэри Джо находится на заднем сиденье.

24. Пожарный Беттанкур говорит Кеннеди: «Из воды извлекли вашу машину, в ней труп девушки. Вас подвести к мосту?» — «Нет, спасибо, мне надо вернуться в город», — ответил сенатор. Через пару минут к нему обратился паромщик Ричард Хьюитт: «Вы слышали о катастрофе?» Кеннеди прошел мимо, не отвечая. Один из его спутников произнес: «Да-да, только что».

25. В 9.50 сенатор приходит в полицию. Там находится только женщина-полицейский. По ее словам «он был очень потрясен, выглядел обеспокоенным и сбитым с толку. Казалось, он думает, будто я знаю обо всем случившемся, но я не знала. Я думала, кто-то взял его машину покататься». Она была первой, кто видел его в этом состоянии.

26. В 10 часов Кеннеди разговаривает с шефом полиции Эреной. Говорит, что вел машину. Мрачный Эрена возвращается на Чаппакуидикк.

27. В 10.30 из полиции сенатор звонит родителям Копечне и сообщает о ее гибели.

28. В 11 часов он передает Эрене письменной объяснение случившегося, не словом не упоминая о поездке с Гарганом и Маркемом к мосту Дайк.

29. В 2.45 на полицейской машине Кеннеди отвозят в аэропорт. Он шепотом повторяет: «Что же случилось?»

30. Те, кто видят сенатора в самолете, считают, что он в шоке.

Да, вряд ли подобное изложение способно укрепить версию Кеннеди. Что ж, рассмотрим другие.

Одной из самых распространенных версий, о которой я упоминала, стала версия о том, что Кеннеди был до такой степени пьян, что ухитрился свалиться с моста, с которого не сваливалась ни одна машина за 20 лет его существования. А Гарган и Маркем несколько часов водили его под руки по острову, дожидаясь, когда он протрезвеет. Именно поэтому сенатор и обратился в полицию через 10 часов после катастрофы.

Однако, если подумать, эта версия сразу же расползается по швам. Я уже не говорю о том, что за 10 часов не могут исчезнуть все признаки алкогольного опьянения. Я не говорю о том, что все свидетели показали, что Эдвард был абсолютно трезв. Я не говорю о том, что Мэри Джо была не из тех девушек, что могли бы сесть в машину пьяного человека. Я не говорю о том, что пьяный человек вряд ли доехал бы до моста. Но самое главное, каким образом пьяный человек смог бы выбраться из затонувшей и к тому же перевернувшейся машины?

Я отбрасываю и довольно популярные идеи, что действиями Эдварда руководил комплекс самоубийства, а также версию, что он пытался обеспечить себя компроматом, дабы избежать выдвижения на пост президента США, как слишком экзотичные.

Довольно жуткая версия, что Кеннеди выбрался из затонувшей машины, не только не оказав помощи своей спутнице, но и использовав ее еще живое тело как опору, и вовсе не выдерживает никакой критики. Если человек, весящий около центнера, использует чье-либо тело в качестве опоры, то как же это несчастное тело должно потом выглядеть? Синяки, ссадины, даже переломы — вот что должно остаться потом на трупе… Но на теле Мэри Джо ничего подобного не было. Ее тело выглядело идеально.

Но не буду перечислять все версии, к 1971 году их было изобретено около двадцати, было написано пять книг. Лучше задаться другим вопросом, как вообще могла произойти описанная Эдвардом катастрофа?

Первым человеком, который постарался исследовать техническую сторону дела, был журналист Джек Олсен, старший редактор журнала «Спортс иллюстрейтед». В 1970 году вышла книга Олсена «Мост на Чаппакуидикке», в которой доказывалось, что подобная катастрофа попросту невозможна. Хотя деревянный мост Дайк выглядел довольно устрашающе, он был совершенно безопасен (до тех пор, пока его не принялись растаскивать по кусочкам туристы).

Что там утверждал сенатор? Что он съехал с холма, что мост не был защищен перилами и находился на левом повороте дороги, и что он понял, что ошибся дорогой, лишь тогда, когда машина упала…

Господи, да какой холм? Даже на фотографиях видно, что дорога до моста совершенно прямая. Правда, Олсен все же замерил некоторый спуск — он составляет 1 фут на сто! Что же касается моста, то он виден в свете фар на расстоянии в 300–400 футов (92-121 м). В таких условиях невозможно вообразить ошибку, которая привела бы к катастрофе. Правда журналисты высказывали предположения, что Кеннеди мог ехать со скоростью не 20 миль в час, а быстрее, но Олсен утверждал, что это не играло бы роли. К тому же отсутствие на теле Мэри Джо травм свидетельствует, что падение автомобиля было мягким, а значит, речь не могла идти о большой скорости. Но самое главное заключалось в том, что, по мнению Олсена, Кеннеди не смог бы выбраться из затонувшей машины.

Действительно, сам сенатор так и не смог объяснить, каким образом ему удалось спастись, неизменно отвечая, что у него провал в памяти (лишь своему врачу он скажет, что выбрался в автомобильное окошко). Конечно, при сотрясении мозга ретроградная амнезия вполне возможна, вот только этот провал был единственной возможностью не отвечать на вопрос, на которой нельзя ответить.

Представьте себе, каким образом человек с комплекцией Кеннеди, к тому же носящий корсет, может протиснуться в автомобильное окно. Журналисты часто удивлялись, как это Кеннеди мог нырять в корсете, чтобы спасти девушку. Логичнее было поинтересоваться, как он спасся. А трудности для спасения объяснялись не только корсетом и сложением Эдварда. Статистика дорожно-транспортных происшествий не знает ни одного случая спасения при обстоятельствах, описанных Кеннеди.

Это, конечно, не значит, что из затонувшей машины вовсе невозможно выбраться. Возможно. Но когда?

В США существует специальная служба по предотвращению несчастных случаев, где в течении десятков лет исследуются причины аварий и способы спасения. Вот что писал об этом Олсен: «Известно, что есть возможность выйти из затонувшего автомобиля, хотя это очень сложно и встречается редко. Если окна закрыты, то жертва может сидеть и ждать, пока не придет помощь до тех пор, пока машина не заполнится водой. В этих обстоятельствах практически невозможно открыть двери, переселив давление в несколько тонн. Если человек настолько хладнокровен, что способен оценить обстановку, то нужно ждать, пока вода не достигнет носа и давление внутри и снаружи не выравнется. Тогда уже можно открыть дверцу и выбраться на поверхность».

Но в автомобиле Эдварда окна были открыты[28]. Что это значит? Ничего хорошего. Это означает, что машина превращается в гроб. Воздух из машины выходит, а вода устремляется таким потоком, что внутри приходится противостоять всей силе давления. Архивы службы по предотвращению несчастных случаев не знают ни одного случая спасения при подобных обстоятельствах.

Но ведь Кеннеди то остался жив, можете сказать вы. Да, остался. И потому Олсен сделал важный вывод — Эдварда Кеннеди не было в автомобиле в момент катастрофы. Он даже ничего не знал о ней. За рулем «Олдсмобиля» сидела Мэри Джо Копечне.

Книга Олсена сразу же привлекла в себе внимание, однако странно одностороннее. Журналисты дружно критиковали его теорию, будто за рулем сидела Мэри Джо (и их критика была справедлива), однако они совершенно не обратили внимание на главный вывод Олсена: на то, что катастрофа не могла произойти при таких обстоятельствах, и на то, что невозможно было бы выбраться из затонувшей машины. Так было сразу же после выхода книги в свет в 1970 году в информации журнала «Тайм», то же самое повторилось в 1974 году в серии статей Роберта Шеррилла о Чаппакуидикке в газете «Нью-Йорк таймс», а затем и в его книге «Последний Кеннеди» и даже в книге Н.Н. Яковлева «Силуэты Вашингтона». Последний пример можно даже счесть уникальным. Из всей книги Олсена Яковлев извлек лишь одну фразу. Слова лидера демократов в Сенате Майкла Мэнсфилда, который громко, на всю палату сказал вернувшемуся в Сенат Эдварду: «Входи, Тед, ты по праву среди своих!»

Но подобное невнимание было выгодно, так как позволяло не опровергать то, что нельзя опровергнуть. Или можно? Мы ведь люди недоверчивые, а статистике не верим в особенности. Есть ли другие факты, позволяющие утверждать, что Эдварда не было в его «Олдсмобиле»?

Такие факты есть. Изучим еще раз таблицу, где расписаны по времени все действия участников трагедии. Сразу же вспоминается тот странный «Олдсмобиль» с номером L 7*-**7, который попался на глаза шерифу Кристоферу Луку в 0.40. Если верить Эдварду, то его машина уже больше часа находилась под водой у моста Дайк. Но Лук встретил точно такую же машину, которая устремилась к тому же мосту. В ней было либо три человека, либо два человека и какой-то предмет на заднем сидении. По одному из предположений Лук видел Кеннеди, Гаргана и Маркема, но подобную возможность опроверг сам шериф. «Я еще в состоянии отличить черное от белого», — заметил он. По другой версии, которой придерживался и Олсен, Лук видел Кеннеди (который неправильно назвал время отъезда из коттеджа) и Копечне. Но и это невозможно. Сразу же возникает вопрос, кто был третьим в машине и куда он делся. Если же в машине был не человек, а предмет, то куда исчез он? В машине Эдварда ничего похожего обнаружено не было. Разве что на заднем сидении лежала Мэри Джо. Но в любом случае Эдварда в машине, которую видел Лук, быть не могло. В это самое время он был в белой машине. Нельзя же всерьез рассматривать теорию, по которой человек может раздваиваться?!

Но вот ведь что странно. Находясь в белой машине, Кеннеди, Гарган и Маркем отправились все к тому же мосту Дайк. А не слишком ли оживленное движение было в ту ночь у этого злополучного моста?

Следствию так и не удалось выяснить, кому же принадлежала виденная Луком машина. Сам шериф отказался однозначно подтвердить, что видел автомобиль сенатора, ведь он не запомнил его номер целиком, после чего судебные власти предпочли не ломать себе голову. Но если предположить, что машина принадлежала не Эдварду, а кому-то другому, то куда она делась, почему не отозвались ее пассажиры, ставшие важными свидетелями по делу? И почему Кеннеди, Гарган и Маркем не видели ее у моста? Такое могло произойти лишь в том случае, если сенатор и его друзья не ездили к мосту, а находились в другом месте. И еще, Лук видел, как «Олдсмобиль» ехал к мосту, но никто не видел, как он уезжал оттуда, более того, никто не видел, как такая машина покидала Чаппакуидикк и откуда она взялась, а паромщик должен был видеть и прибытие и отбытие машины с острова. Получается, будто взявшаяся неизвестно откуда машина ехала лишь в один конец. Однако утром на пляже и мосту машин не было, была лишь машина под мостом, и она принадлежала Кеннеди. После этого ничего не остается, как признать, что шериф видел машину сенатора, которого в ней не было, но в которой находилась Мэри Джо Копечне. И вскоре эта машина оказалась в воде, но уже без тех неизвестных лиц, которые сопровождали девушку и которых видел шериф. Так кто же тогда несет ответственность за гибель мисс Копечне?

Невозможно сказать, от чего умерла Мэри Джо. Судебно-медицинский эксперт Миллс не проводил вскрытия. Он даже не удосужился раздеть труп. Позднее многие обыватели и журналисты высказывали предположения, что клан Кеннеди подкупил Д. Миллса, хотя и не представили никаких доказательств подобного преступления, однако люди, хорошо знавшие паталогоанатома из Эдгартауна, давали его поступкам совсем другое объяснение. Плохо заниматься делом, к которому не испытываешь ни малейшей привязанности. А доктор Миллс всегда с гораздо большим удовольствием занимался игрой на органе, чем своими непосредственными обязанностями. Джек Олсен довольно красочно описал, как Дональд Миллс осматривал тело: «Он взглянул на труп, потрогал его, но никаких видимых повреждений или ран найти не мог. Никаких следов ударов на лице или верхней части тела, кости были целы. Под ногтями он обнаружил чужеродную материю, однако сами ногти были неповреждены и сохранили маникюр, поэтому доктор Миллс не придал тому, что было под ногтями никакого значения. Он провел рукой по голове — кожа была гладкой. Женщина ничем не ударилась, когда падала с моста. Он снял брюки и обнаружил, что женщина была без белья. Потрогав живот, Миллс выяснил, что она была небеременна, так как матка была нормальной…»

Великолепный осмотр! Особенно в той его части, где Миллс пытался выяснить, не была ли погибшая беременна. Неужели он всерьез полагал, что на ранней стадии беременности это можно определить, потрогав живот? Да нет, подобного у него и в мыслях не было. Так почему же он не предпринял более серьезных исследований? А все по той же причине: суббота, лето, первые солнечные деньки после нескольких недель дождей, скука и давно надоевшая рутина. В конце концов, на трупе не было никаких ран, так из-за чего же ему было волноваться?

Но будем справедливы к Дональду Миллсу. Кое-что он все-таки сделал. Установил примерное время смерти Мэри Джо и взял на анализ ее кровь. Результаты оказались неожиданными. Получалось, будто мисс Копечне умерла не около 11.30, когда, как уверял сенатор, произошла катастрофа, а где-то после 0.40. Если взять на вооружение теорию противников Эдварда, то это означало, что Мэри Копечне еще долго жила благодаря воздушной подушке, образовавшейся в машине, в поисках которой она перелезла на заднее сиденье, и если бы Кеннеди сразу обратился в полицию, то девушку можно было бы спасти. Но если признать, что Копечне находилась в той машине, которую видел Лук, в машине, в которой сенатора не было, то Мэри умерла почти сразу после того, как машина попала в воду, и ответственность за ее гибель должна лежать на ее неизвестных спутниках. Однако анализ крови, взятый Миллсом, оказался еще удивительней. Все свидетели единодушно утверждали, что Мэри была очень умеренным человеком и почти не пила, что на вечеринке она выпила один, ну, возможно, два коктейля (и это при обильном ужине) и что она была абсолютно трезва, покидая коттедж. Но вот в ее крови обнаружилось слишком много алкоголя, как будто она выпила 5 или 6 коктейлей! Как такое могло произойти?

Логично было бы предположить, что кто-то — свидетели или эксперт, проводивший анализ крови, — лжет. Но в том-то и дело, что все участники вечеринки, как мужчины, так и женщины, были абсолютно уверены в своих показаниях и никакие данные экспертизы не способны были поколебать их уверенность. В свою очередь и эксперт был вне подозрений. Оставалась, правда, еще одна возможность. Что Мэри Джо приняла спиртное уже после отъезда из коттеджа. Но и эта версия на первый взгляд была совершенно неправдоподобна — на острове Чаппакуидикк просто негде было приобрести алкоголь, для этого надо было отправляться на соседний остров Мартас-Винъярд, а с собою Кеннеди и Копечне ничего не брали. Озадаченный подобными несообразностями, но не способный решить загадку, суд вновь предпочел не ломать голову. В конце концов необъяснимые факты и так сыпались на него как из рога изобилия. И следующий вновь был связан с кровью. Хотя на теле Мэри Копечне не было никаких ран, сзади на воротничке ее блузки были обнаружены отчетливые пятна крови, сохранившиеся после 10 часов пребывания тела в холодной воде и видные на ткани спустя несколько месяцев после катастрофы.

Первое, что может прийти в голову в подобной ситуации, это то, что никакой загадки нет, а доктор Миллс плохо осмотрел труп. Он и вправду сделал это из рук вон плохо, но не все же были столь небрежны! В тот же день тело было осмотрено в похоронной фирме, которой было поручено подготовить Мэри Джо к погребению. Осмотр подтвердил выводы Миллса: у девушки не было никаких повреждений, ни одной ссадины, синяка, царапины и, тем более, перелома. Откуда же взялась кровь?

Доктор Дональд Миллс объяснял все просто. Когда человек тонет, то иногда в результате судорожных попыток дышать из легких выходит некоторое количество крови, которое потом может оказаться на любой части одежды.

Увы, показания Миллса выглядели не слишком убедительно, ведь такой крови должно было быть немного, и она бы сразу унеслась водным потоком, а уж после длительного пребывания в холодной воде от нее и вовсе не осталось бы следа. Более того, эксперт, доктор Макхью, проводивший химический анализ обнаруженных на блузке пятен, утверждал, что кровь впиталась в ткань еще до того, как Мэри попала в воду, причем кровотечение было обильным. И это при отсутствии ран. А если вспомнить, как отсутствие травм на теле Мэри контрастировало с состоянием Эдварда! Осмотр двух врачей, Роберта Уотта и Мильтона Броэма, подтвержденный рентгеновскими снимками, выявил у него ссадину и кровоизлияние на правом виске, ушиб темени, спазм в мускулатуре затылка, затрудненность движений головы, чувствительность к болевому раздражению в области поясницы и большую опухоль на голове.

И шишку на верхушке головы, и боль в пояснице падением с моста объяснить еще можно — машина перевернулась вверх колесами, человек в буквальном смысле слова встал на голову, после чего удар должен был пройти по позвоночному столбу, вызывая боль в пояснице. Но откуда у Эдварда появилась ссадина на виске? Столкнулся головой с Мэри Копечне? Но от такого соприкосновения и у нее должна была остаться ссадина или синяк, не могла же она оказаться крепче мужчины. Нет, эта травма у Кеннеди была явно лишней, при том что некоторых травм у него так же явно не хватало. Например, ушиба от руля. Или порезов от разбитого стекла, осколки которого разметало по всему салону. Впрочем, мы ведь уже согласились, что Эдварда не было в его автомобиле.

В целом получается следующая картина. В 11.15 вечера Эдвард Кеннеди и Мэри Джо Копечне покинули вечеринку на острове Чаппакуидикк. Именно вечером Эдвард впервые за весь день сел за руль своего автомобиля, а до этого им пользовались все кому не лень. Во время одной из поездок Сверчок Кеоф забыла в автомобиле сумочку, о которой не вспоминала до тех пор, пока ее не вытащили из затонувшей машины.

Покинув коттедж, Кеннеди и Копечне не собирались возвращаться в Эдгартаун. И дело не только в том, что Мэри Джо оставила на вечеринке сумочку — забыла же мисс Кеоф свою в автомобиле сенатора — а в том, что кроме сумочки она забыла взять у подруги еще и ключ от их общего номера. И, однако, мы не знаем, куда они направлялись. Многие журналисты утверждали, что на пляж, расположенный за мостом Дайк, но никаких серьезных оснований для подобных предположений нет. Они строятся лишь на факте нахождения машины под мостом, а в свете всех странностей этого дела подобное основание крайне ненадежно. Да и время «катастрофы» не совпадает с тем временем, которое необходимо, чтобы добраться из коттеджа до моста. Как бы медленно ни ехал Кеннеди, он мог доехать до Дайк-бридж за пару минут, точнее за три минуты с секундами. Откуда же взялись лишние одиннадцать с чем-то минут? И откуда вообще взялось названное Эдвардом время катастрофы — 11.30 вечера? А, судя по всему, именно в это время случилось нечто, что Кеннеди впоследствии назвал «ужасным». Ведь если вы решились лгать, то проще всего опираться в своей лжи на конкретные факты, иначе рискуешь совершенно запутаться в огромном количестве деталей.

И вот где-то на островке Чаппакуидикк в 11.30 вечера произошло что-то крайне неприятное, в результате чего пути Эдварда Кеннеди и Мэри Копечне разошлись, а Эдвард к тому же потерял машину и получил сотрясение мозга и многочисленные травмы. И все-таки, хотя сенатор и назвал случившееся «ужасным», оно никак не могло быть связано со смертью девушки. Если бы двоюродный брат Кеннеди Джо Гарган предполагал, что Мэри Джо мертва, как опытный юрист он бы сразу обратился в полицию, либо хранил гробовое молчание и ничего не сообщал другим участникам вечеринки до своего обращения в полицию, а вместо этого он сказал довольно странные вещи и Эстер Ньюбург и Мерилин Лайонс. Кстати, в сообщении об автомобильной катастрофе не было ничего, во что Ньюбург не смогла бы поверить.

Так что же это могло быть? Разбойное нападение?

А почему нет? Ведь когда шериф Кристофер Лук видел автомобиль Эдварда, в котором на заднем сидении лежала Мэри Копечне, с ней были чужие люди.

Кто-то может сказать, что это слишком смелый вывод. Раз так, попытаемся найти подтверждение ему у кого-нибудь еще. И тут вспоминается известный американский журналист и юрист Иоахим Йостен. На протяжении многих лет Йостен занимался расследованием убийств Джона Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди. Лишь об убийстве президента им было написано шесть книг, но ни одну из них он не смог опубликовать в США. Что бы не говорили американцы о свободе и праве на информацию, есть темы, которые в Соединенных Штатах опасаются затрагивать всерьез.

Случившееся на Чаппакуидикке тоже привлекло его внимание и заставило провести расследование. Но опубликовать свои выводы в США он опять-таки не смог. Лишь швейцарский еженедельник «Вельтвохе» предоставил ему место на своих страницах. В семи номерах, с октября по ноябрь 1970 года Йостен последовательно излагал свою позицию, которая выражается в следующих словах: «Существуют неопровержимые доказательства того, что молодая женщина была похищена политическими гангстерами, которые хотели разрушить политическую карьеру Кеннеди. Итак, Мэри была похищена и позже убита, а Эдвард Кеннеди ни разу не сказал правду».

Кое в чем Йостен был явно несправедлив — Эдвард то и дело говорил правду, он лишь давал ей иное объяснение. Можно спорить с Йостеном и по мелочам, но невозможно опровергнуть его теорию в целом. По утверждению И. Йостена, нападавшие на сенатора люди избили его и разыграли похищение с целью выкупа, забрав Мэри Джо и машину. Именно из-за этого Кеннеди не обращался в полицию, он намеревался заплатить выкуп. Однако, желая спасти Мэри Копечне, он со своими друзьями попытался предпринять и другие меры. Вместе с Гарганом и Маркемом в белой машине отправился на поиски мисс Копечне.

Вот тут Йостену можно возразить. Как он представлял подобные поиски? Не могли же Кеннеди, Гарган и Маркем стучать в дома и спрашивать, не прячут ли там похищенную девушку! Нет, логичнее предположить, что друзья искали автомобиль. Подобную громадину преступники должны были где-то бросить, слишком уж это была приметная машина. А потом, после осмотра места предполагаемой находки, Кеннеди мог рассчитывать отыскать следы Мери. Поиски друзьям не удались. В 0.40 автомобиль Кеннеди с Мэри и еще двумя людьми увидел шериф Лук. Ему не понравилось поведение сидящих в ней людей. Увидев, что к машине приближается полицейский, водитель поспешно направился к мосту Дайк. Именно в этот момент преступники были близки к разоблачению, а Мэри можно было спасти. Кристофер Лук собирался было погнаться за подозрительными людьми, но… передумал. Как он потом признавался, он чувствовал усталость, обиду на всех приезжих и хотел спать. Что поделать, в этом деле очень трудно найти официальных лиц, которые бы выполнили свой долг.

В это время еще живая Мэри Джо лежала на заднем сиденье автомобиля, как «неподвижный объект». Существует немало веществ, которые могли бы отключить сознание жертвы. Инъекция спиртового раствора подобного вещества в позвоночную артерию — вот вам и разгадка непонятных пятен крови и большого содержания алкоголя в крови.

Въехав на мост Дайк, преступники установили автомобиль на правом краю моста и столкнули его в воду сильным толчком. И правда, если бы это была обычная катастрофа, машина упала бы в воду передними колесами, а на практике она ударилась о дно правым боком. Дело было сделано. Как бы не повернулось в дальнейшем дело, сенатору прешлось бы отвечать за гибель молодой девушки, которая, как многие знали, уехала с ним в одной машине.

Ничего не зная о смерти Мэри и не сумев отыскать никаких следов, Кеннеди переплыл канал и вернулся в свой номер в отеле. Многие журналисты не верили, что Эдвард смог это сделать, они уверяли, что описываемое им течение совершенно неправдоподобно. Но когда в 1980 году были проведены океанографические исследования с целью проверки слов сенатора, оказалось, что в 1969 году в результате зимних штормов в проливе между островами действительно наблюдалось подобное течение.

В ту ночь Эдвард так и не ложился. Ждал вестей. Его беседу с ночным клерком часто расценивают как желание установить алиби с тем, чтобы переложить ответственность за гибель девушки на Джо Гаргана (версия журналистов Дрю Пирсона и Джека Андерсона). Мол, они договорились об этом, но утром «в холодном свете зари сенатор решил встретить грядущее сам». Ох уж эти американские журналисты, умеют они говорить красиво и трогательно! Впору советовать им дамские романы писать. Вот только алиби устанавливают на момент происшествия, а вовсе не на время, отстоящее от событий на три часа. Да и не пытался Эдвард обратить на себя внимание. Его вопрос о времени был обычным вопросом, который задают люди, желающие избавиться от непрошенных помощников. Зачем же он выходил из номера? Ответ очень прост: в номерах отеля не было телефонов, единственный телефон находился неподалеку от клерка.

Рано утром просмотрев толстенную стопку нью-йоркских и бостонских газет — не искал ли он там сообщения от похитителей? — Кеннеди вновь отправился на Чаппакуидикк. Там, поблизости от парома, он несколько раз пытался дозвониться до Стива Смита и юриста Берка Маршала, но на другом конце провода никто не брал трубку. Если верить официальной версии, совершенно непонятно, зачем Эдварду понадобился Смит, он же не был юристом. Но, принимая версию с похищением, можно без труда найти ответ — Стив Смит управлял имуществом клана Кеннеди и именно ему могли предъявить требования о выплате денег.

Попытки Эдварда продолжались 20 минут, а в это время его автомобиль уже был извлечен из воды, был обнаружен и труп Мери. И тут к Кеннеди подошел пожарный Беттанкур:

— Господин сенатор, — проговорил он, — Из воды извлекли вашу машину…

«Вот почему мы не нашли ее, — мог подумать Кеннеди, — о воде мы позабыли».

— … в ней труп девушки, — продолжал Беттанкур. — Вас подвести к мосту?

Эдвард какое-то время молча смотрел на собеседника, потом ответил:

— Нет, спасибо, мне надо вернуться в город.

Именно в этот момент он впервые узнал, что же произошло. И когда паромщик поинтересовался, слышали ли они о катастрофе, Гарган совершенно искренне ответил:

— Да-да, только что.

До этого кошмарного момента все видели Эдварда таким же как обычно. Что бы он потом не утверждал о своей растерянности, в ту ночь Кеннеди действовал четко и последовательно, и его друзья безоговорочно подчинялись его распоряжениям. Правда, на суде Джо Гарган весьма красочно описывал состояние Эдварда после катастрофы: «Сенатор Кеннеди был очень взволнован, совершенно выведен из равновесия, и он использовал это выражение, которое мне случалось слышать и раньше — «Можешь ты поверить, Джо, можешь ты поверить, я не верю, я не верю, что это могло случиться, я просто не могу поверить».

По всей видимости, Эдвард и вправду говорил нечто подобное, только вовсе не ночью. Узнав от пожарного о гибели девушки, переправившись обратно на остров Мартас-Винъярд и убравшись с глаз паромщика, Кеннеди мог, наконец, позволить себе выразить боль и потрясение. Ему не сразу удалось прийти в себя. Ему потребовалось на это больше часа. Как иначе объяснить тот факт, что в полицию Эдвард явился только в 9.50? Ко всему прочему ему надо было решить, как объяснить случившееся в полиции.

Иоахим Йостен уверял, что решение Кеннеди объяснить все выдуманной автомобильной катастрофой было ошибкой, хотя опасения Эдварда, что ему не поверят, расскажи он правду, были в чем-то обоснованы. Вот, что он писал: «…как он мог заставить поверить в это покушение других? Заговорщики бесследно исчезли, в темноте он едва видел их лица, он не мог выдвинуть ничего конкретного… А видимые травмы, которые «вынес» Кеннеди из этого нападения? Ведь они так явно свидетельствовали, что он был избит… Разве они не могли рассказать правду, как-то помочь ему? Да, но (что также трагично, как и весь случай) в этот момент Кеннеди не имел ясного представления о том, что его травмы так заметны… Он находился в состоянии оцепенения и вряд ли чувствовал боль…»

Из всего этого пассажа согласиться можно лишь с одним: Эдвард Кеннеди действительно не отдавал себе отчет, что ему необходим врач. Позднее его друг и адвокат Берк Маршал подтвердил это. Но вот была ли ложь Кеннеди ошибкой? Вряд ли. Иначе зачем Эдвард так старался скрыть участие в деле Гаргана и Маркема? Боялся за них? Но кого он боялся больше: преступников или властей? Скорей уж преступников. Как он мог надеяться на власти, если они не смогли защитить президента США, кандидата в президенты и многочисленных свидетелей, которые пытались говорить правду об их убийстве? Правда, очень скоро он понял, что умалчивание о друзьях ни к чему не приведет, слишком много людей знало об их отъезде из коттеджа вместе с ним, но он постарается постоянно подчеркивать, что они не знают подробностей случившегося, и потому их не за что преследовать. Ни властям. Ни преступникам.

Конечно, вся эта история вызывает еще несколько вопросов. Например, каким образом преступники расставили Эдварду ловушку, и почему он ощущал чувство вины, если был ни в чем не виноват?

Постараюсь ответить на эти вопросы. Иоахим Йостен заявлял, что среди участников вечеринки был предатель, хотя оснований для подобных подозрений нет. В момент отъезда Кеннеди и Копечне все оставшиеся гости были на глазах друг у друга, у них не было возможности предупредить неизвестных преступников. Не проще ли предположить, что Кеннеди и Копечне отправились на заранее назначенную встречу, поэтому Эдвард и смог точно назвать время трагического происшествия — 11.30.

У преступников Мэри провела более часа, должно быть они хотели допросить ее. Она была предана Роберту Кеннеди, она много знала, ее ближайшая подруга Нэнси Лайонс, с которой она делила квартиру, работала на Эдварда, а другая подруга, Сюзен Танненбаум, работала у нью-йоркского конгрессмена Элларда Лоуэнстейна[29], который как раз начал независимое расследование убийства Роберта. Кто знает, не рассчитывали ли Кеннеди и Копечне узнать что-либо о его смерти?

Вполне понятно и чувство вины Эдварда. Направляясь в аэропорт в тот кошмарный день, он все время повторял: «Что же случилось?» Действительно, что? Он мог спросить себя, не потому ли Мэри была убита, что он не пожелал послушно дожидаться известей от похитителей, а постарался разыскать девушку? Не его ли старания довели ее до гибели? Подумайте об этом, и вы поймете, что чувство вины было ему гарантировано. Или же он должен был решить, что преступники с самого начало хотели убить мисс Копечне, чтобы свалить это преступление на него. И что ни в чем не повинная девушка погибла только потому, что на свою беду была предана его семье. И в этом случае Эдварду было не избежать чувства вины.

Впрочем, Чаппакуидикк нанес ему и другие удары, которые еще больше усугубили это чувство. В сентябре накануне начала следствия у его жены Джоан случился выкидыш, а в декабре скончался сам патриарх клана — Джозеф Кеннеди. Собственно говоря, у Эдварда не было оснований винить себя за смерть отца или случившееся с женой (Джозеф был уже в весьма преклонных годах и был тяжело болен с 1961 года, а у Джоан и раньше случались выкидыши, так что вряд ли именно Чаппакуидикк подорвал их здоровье), но сенатор принял на себя и эту вину. В его волосах стало больше седины. Он перестал быть веселым Тедди. И все же…

Как сказал Артур Шлезингер-младший «С Чаппакуидикком в душу Эдварда Кеннеди вошла сталь». И многим людям, в том числе людям Джона и Роберта, в этом вскоре пришлось убедиться. Эдвард больше не желал признавать главенство людей, которые не оказали ему никакой поддержки в несчастье. Как писал Б. Херш, он «лишился почтительности младшего брата перед другими людьми, перед их прихотями и представлениями». Он объявил себя капитаном. И им пришлось это признать.