Клайв Льюис и его сказки

Через платяной шкаф

«Какой восхитительный старый шкаф! — сказала девочка. Можно мне залезть внутрь и посмотреть, есть ли за ним какая‑нибудь дверь?»

«Разумеется, можно», — отвечал Джек. «Прекрасная мысль! — подумал он про себя. — Из этого может получиться интересная история. Я открою страну, которая находится за шкафом!»

Понимала ли девочка, как много значил ее вопрос? Их разговор состоялся в сентябре 1939 года, а знаменитая повесть «Лев, Колдунья и платяной шкаф» была закончена только к Рождеству 1948 года. Героями своей книги Льюис сделал четырех ребят, эвакуированных из Лондона. Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси попадают через платяной шкаф в Нарнию, страну, которую захватила Белая Колдунья. Эдмунд приходит к Колдунье и предает своих друзей. Чтобы искупить его вину, истинный правитель Нарнии, великий Лев Аслан идет на смерть. Затем Каменный Стол, на котором он был убит, раскалывается, и Аслан оживает.

Эта повесть стала первой из написанных Льюисом семи «Хроник Нарнии». С того времени Лев удивительным образом влияет на людей. Могущественный и грозный Лев впервые предстает перед нами в «Племяннике чародея», когда он пробуждает к жизни новую страну — Нарнию.

«Лев ходил взад и вперед по новому миру и пел новую песню… и из‑под лап его словно струились зеленые потоки. Это росла трава… Сверкнула молния, не обжигая никого, и самый дивный голос, какой только слышали дети, произнес: «Нарния, Нарния, Нарния, встань! Потоки, обретите душу! Деревья, ходите! Звери, говорите! И все любите друг друга»».

Конечно же, Аслан — это образ Христа. Того, кому Джек отдал свое сердце. Как создавались эти удивительные повести? Льюис рассказывал об этом на лекции в Библиотечном обществе: «Я вижу картины… они как‑то связаны между собой. Сижу, не двигаясь, и вот разрозненные образы соединяются, выстраиваются в ряд». Но так было не всегда. Зачастую от Джека требовалось немало усилий. Приходилось что‑то додумывать, «изобретать».

Какие образы являлись ему в 1948 году, когда шла работа над книгой «Лев, Колдунья и платяной шкаф»? Еще в юности он часто представлял себе фавна, идущего с зонтиком по зимнему лесу. Воображение рисовало и других сказочных персонажей. Спустя годы Джек решил соединить их в одной истории.

«Работая над книгой, я часто видел сны про львов», — писал он десятилетней Энн Дженкинс, с которой мы познакомились в начале повествования. Лев стал героем всех «нарнийских» историй.

Джеку предстояло преодолеть еще одно серьезное препятствие. Это был его друг профессор Толкиен. Он лучше других понимал, как возникает на бумаге сказочный мир. Толкиен считал, что любой талантливый вымысел открывает читателям дорогу в другую реальность.

Зимой 1933 года Толкиен принес Джеку рукопись, которая начиналась словами: «Жил- был в норе под землей хоббит». Несколько лет подряд Толкиен сочинял истории про хоббитов для своих детей. Потом, поддавшись на уговоры друзей, он соединил в главы отдельные рассказы и набрал на машинке полученный вариант. Джек полюбил эти истории: «Бильбо Бэггинс страшно похож на тебя, Толкиен», — говорил он.

«Согласен, — отвечал тот. — Я, конечно, не так богат, как Бильбо, но мы с ним ровесники. Я тоже ношу удобную одежду и пестрый жилет, мне не нравятся замороженные продукты, и я бы не отказался собирать собственные грибы на собственном поле».

Теперь пришла очередь Джека представить на суд свою рукопись. И тут возникла загвоздка. Толкиену работа не понравилась.

«Я считаю, книга не удалась», — заявил он, закончив чтение.

«Не удалась? — думал Джек. — Значит, ее нельзя печатать!»

«Что тебе в ней не нравится?» — спросил

он.

«Видишь ли, ты собрал в Нарнии самых разных персонажей. Я не представляю, как они уживутся в одной стране: фавны и Белая Колдунья, Дед Мороз и нимфы, бобры и лев. Просто винегрет какой‑то».

«Но ведь все эти существа уживаются в

голове», — умоляющим голосом сказал Джек.

«Только не в моей, и по меньшей мере не одновременно», — ответил великий Толкиен.

Джек не знал, как быть.

«Обязательно опубликуй эту книгу, — посоветовал его старый ученик Роджер Ленсли–Грин, автор «Леса, позабытого временем» и «Круглого стола короля Артура и его рыцарей». — Мне очень понравилось. Единственное в чем я не уверен, это в персонаже Деда Мороза».

«Это отличная история, мистер Льюис! Детям она сразу понравится», — убеждала его Мэри Клер, дочка лечащего врача Джека, Хемфри Хаварда.

Она оказалась права. Книга пришлась по душе ребятам из многих стран, подтверждая тем самым, что у всех нас один воображаемый мир. Джек открыл волшебный источник, доставивший большую радость читателям. Дети по несколько раз перечитывали историю о Льве и Белой Колдунье, очень скоро ставшей их любимой книгой.

«Не знаю, стоит ли ее выпускать, — сомневался издатель Джефри Блес. — Эта история может не понравиться читателям, что отразится на продаже ваших последующих книг». К счастью, мистер Блес решил издавать серию сказок для детей, и «Лев, Колдунья и платяной шкаф» стали первой

книгой в этой серии.

К концу 1948 года Джек закончил работу над «Принцем Каспианом». И каждый последующий год вплоть до 1956–го из‑под его пера выходили новые истории о Нарнии. Вскоре Джефри Блес обнаружил, что книги Джека пользуются огромным спросом. В простых образах перед детьми открывался мир вечности. Ведь именно так Иисус рассказывал людям Свои притчи. Друг К. С. Льюиса Дэвид Блекли вспоминал, что «у него не было мании величия, ибо, будучи действительно великим, он не нуждался в пьедестале». Дэвид говорил о христианском величии. Льюис не осознавал того, как Бог использует его талант. Он отдал свою жизнь Господу и снова обрел ее. В этом и заключалось его подлинное величие!

Дэвид жил по соседству с Джеком, и они часто возвращались из Оксфорда вместе. Заходя в дом, Джек нередко слышал: «Дружок, будь добр, сходи за картошкой!» Это было приветствие миссис Мур.

«Мне нужно ехать, Дэвид», — говорил он и отправлялся на велосипеде в ближайший магазин. Все покупки Джек вешал на руль. Сколько всего он перевозил на этом руле!

В «Килнс» Джек нередко ползал на коленях, отскребая с пола грязь. Ну и дела! Человек, который провел нас через платяной шкаф и показал, что есть иная жизнь, не имел покоя в собственном доме. Зато он стал подлинным рабом Божьим, приведя бесчисленное множество взрослых и детей к вере во Христа.

Карьера Джека тоже не была легкой. На очередных слушаниях ему отказали в вакансии профессора современной английской литературы в Мертоне. Некоторые члены совета посчитали, что Джек представил недостаточно своих научных работ. Его популярные книги о религии не привлекли внимание комиссии. Из‑за постоянной загруженности и усталости летом 1949 года Джек оказался в Экландской клинике Оксфорда. Он рассчитывал поправить здоровье в отпуске в Северной Ирландии, но Уоррен снова запил. От поездки пришлось отказаться. В довершение всего миссис Мур стало совсем худо.

«Ее необходимо немедленно поместить в клинику», — сказал врач.

«Вы хотите сказать — прямо сейчас?» — спросил Джек.

«Именно так. Она уже в третий раз падает с кровати. Мы не можем больше рисковать».

«Я отменю свой отпуск», — решил Джек.

«Меня одолевают ужас, надежда, жалость и облегчение. Я в смятении. Молись за меня»,

- писал он Артуру Гривзу.

Под конец миссис Мур лишилась рассудка. Она выкрикивала богохульства и

непристойности. Потом начинала рыдать.

«Прошу вас, молитесь за нее», — просил Джек своих друзей.

«Добрый день, мистер Льюис, вы навещаете миссис Мур каждый день!» — приветствовала его сиделка.

«Ей нужна моя поддержка», — отвечал он.

Миссис Мур скончалась от гриппа в январе 1951 года. И хотя она заслуживает справедливой критики за то, что в течение многих лет взваливала на Джека непомерный груз повседневных забот, все же из этой школы жизни он вынес и полезный опыт.

Джек использовал образ миссис Мур в первой «Нарнийской хронике». Миссис Бобрика в повести «Лев, Колдунья и платяной шкаф» передает ее характер в лучшие ее годы. На сковородке жарится форель, в горшке варится картошка, а на столе — кувшин свежих сливок для детей и «огромный кусок желтого сливочного масла». Таким был стол миссис Мур в «Килнс». По мнению миссис Бобрихи, нет ничего вкуснее «речной рыбы, если всего полчаса назад она была выловлена и только минуту назад сошла со сковороды». С этим может сравниться только «огромный, пышущий жаром рулет с повидлом», который недавно вынут из духовки. «Получив свою чашку, каждый может отодвинуть от стола табурет, чтобы прислониться спиной к стене и испустить глубокий вздох удовлетворения». Должно быть, Джек не часто испускал такой вздох, сидя за столом с острой на язычок леди. Одно верно: тридцать четыре года назад он дал обещание Пэдди Муру, и все, знавшие его близко, могли подтвердить, какие усилия он прилагал, чтобы сдержать свое слово.

В 1951 году Льюис снова не получил должность профессора поэзии в Оксфорде. Похоже, его проповедь Евангелия раздражала старших членов совета. Джеку приходилось расплачиваться за свою веру, но он не унывал.

В том же 1951 году он провел отпуск в Ирландии, остановившись в гостинице «Кроуфордсберн» в графстве Даун. Перед глазами снова встали картины далекого детства.

«Как чудесно снова оказаться дома, Артур, — говорил он Гривзу. — Мне так нужен свежий воздух и эти пейзажи!»

На следующий год он опять приехал в родные края и путешествовал на автомобиле по Южной Ирландии.

Наверно, Джек выглядел забавно, сходя с поезда или читая лекции в большом зале Оксфорда в своем коричневом твидовом пиджаке, поношенных брюках и застиранной рубашке с едва заметным галстуком. Зато лицо дышало здоровьем, и в глазах прятались смешинки. Иногда он начинал лекции прямо с порога аудитории. Глухой низкий голос звучал у студентов за спиной, пока он шел к кафедре. В жизни этого знаменитого, одаренного и удивительно доброго человека не хватало только одного — женской любви.

Но она пришла и принесла с собой счастье, которого он еще не знал. Ее звали Джой.

«Обещаете ли вы любить ее, утешать и почитать ее в болезни и здравии, оставив других, хранить ей верность, доколе смерть не разлучит вас?» Из церковного брачного обета