Клетка

Глава 22

Второй день жутко болела голова. Домашние задания, занятия с репетиторами вызывали чрезмерное напряжение. Почти полтора года без учебников расслабили меня. Забытое вспоминалось тяжело, а новое совершенно не хотело усваиваться. Мозг протестовал против такого насилия над собой.

Мой новый папочка отправился в очередную командировку. А значит, все эти дни Лиса никто не трогал, и он мог насладиться свободой.

Я пересекался с ним редко. Боялся встретиться взглядом. Мне казалось, что я переступил какую-то незримую черту. И если я сам себе в этом признаюсь, то меня уже ничто не удержит, я рухну в пропасть.

Он звал меня к себе. Я отказывался, потом корил себя за это. Больше всего мне хотелось быть рядом с ним. Но подобные мысли я старательно отгонял.

Дверь жалобно скрипнула. До того, как в проёме успела показаться взлохмаченная голова Лиса, я успел схватить с кровати первый попавшийся учебник.

— Пойдём кино посмотрим. Или ты реально решил стать инженером?

— Голова болит. Я лучше посплю, — демонстративно улёгся на кровать и прикрыл раскрытой книгой лицо.

— А у меня есть средство от головной боли. Очень хорошее причём.

На этот аргумент я купился. С головной болью мне хотелось распрощаться.

В комнате Лиса негромко играл клубняк. На мою ладонь легли две таблетки. Я закинул их в рот и запил принесённым Лисом стаканом воды.

— Сейчас полегчает, — улыбнулся он и добавил звук.

Музыка расслабляющими волнами окутывала меня, растворяла в себе боль. Я расположился в кресле, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Голова помимо воли покачивалась в такт музыке.

— Хочешь танцевать? — почувствовал, что он опустился на подлокотник.

— Нет, — я нехотя посмотрел на него. — А ты?

— И я не хочу, — улыбнулся Лис.

— А чего ты хочешь? — лениво ответил, только для того, чтобы поддержать бессмысленный разговор.

— Вряд ли ты был бы в восторге от моих желаний.

— Ну, если они меня напрямую не затрагивают, то мне всё равно, — пришлось чуть приоткрыть глаза, чтобы увидеть выражение его физиономии.

— А если наоборот? — он протянул ладонь, и я поднялся с кресла вслед за ним. — Если наоборот? — повторил еле слышно, смотря в глаза с осторожной надеждой.

Он обхватил меня неожиданно, порывисто, руки заскользили по спине. Губы мимолетно и беспорядочно, касались щёк, путались в волосах. Будто он дышал и не мог надышаться, зная, что каждый вдох может стать последним.

— Останови, если зайду слишком далеко. Обещай, что остановишь, — прошептал в ухо и тут же слегка прикусил мочку.

Я зашипел.

— Если это да, то довольно странная форма согласия, — ухмыльнулся он и принялся зацеловывать место укуса.

Его пальцы оставляли за собой дорожки тепла, будили что-то внутри меня, то, что доверчивым котёнком тянулось к Лису, льнуло к нему, жаждало прикосновений и ласки.

Комната приобрела странные очертания, все предметы растягивались в разные стороны, а потом понеслись в бешеном танце вокруг нас, сливаясь в единый монохромный вихрь. Как странно. Но совершенно не важно.

Важнее мятный привкус его губ. И пусть хоть весь мир рухнет в этот миг. Мне всё равно. Я погружался в солнечный свет, теряя себя, растворяясь в нём. Будто попал в параллельную реальность, в которой притупились все ощущения, кроме осязания. Лис касался кожи, а будто души. И музыка. Она была совершенно другой, еле слышной, неземной. Рождающейся от наших движений.

На несколько мгновений вынырнул из ласкового света и с удивлением понял, что мы с Лисом лежим на его кровати. Я улыбнулся в его лицо надо мной. Толчок. Стон. Его ли, мой ли? И я снова провалился в колыхающиеся волны света.

Постепенно свет утратил яркость, превращаясь в нежную, тающую дымку. Свет исчезал, оставляя меня на кровати в объятьях Лиса.

Его сердце колотилось так, будто собиралось вырваться из грудной клетки. Я прижался ухом ещё сильнее, вслушиваясь в его биение.

— Ты так и не остановил меня. Я же просил, — севшим голосом произнёс он.

— Просил? О чём? Я не помню.

Переместился на подушку и оценил его растерянно-виноватый вид.

— Ты, правда, не жалеешь?

— Дурной, что ли? — фыркнул я и добавил: — Я не жалею, я боюсь.

— Боишься?

— Того, что это никогда не повторится.

Лис улыбнулся так, как мог только он.

— Знаешь, чего я бы хотел больше всего? — он внимательно слушал. — Чтобы мы могли просто, вот как сейчас, лежать, обнявшись в постели, не таясь. Пить вместе чай или пиво. Смотреть телевизор, кататься на катере, — зачем-то приплёл этот долбаный катер. — Только чтобы ты и я. И больше никого не было.

Он молча погладил меня по щеке.

— Надо только подождать, — прошептал я. — Астафьев не вечен. И у него больное сердце.

— Я тоже не вечен, малыш, — усмехнулся Лис.

— С тобой всё будет хорошо. Мы определим тебя в лучшую клинику. Астафьев не откажет. Он не сможет мне отказать, если я стану для него сыном. Самым лучшим сыном. В его понимании.

— Надеюсь, ты забудешь весь этот бред, когда тебя попустит.

— Попустит? — медленно приходило осознание. — Что ты мне дал?

— Ничего нового. Ты уже пробовал это. Тогда, в клубе.

— Зачем?

— После дня рождения ты был сам на себя не похож. Почему-то ты стал сбегать под любым предлогом, стоило мне появиться в поле зрения. Не смотри так. Я не думал, что всё случится… как случилось. Мне хотелось, что бы ты немного расслабился. А вышло… Прости.

Никогда не видел запинающегося Лиса.

— Прощу, если ты всегда будешь со мной. И если ты пройдёшь лечение.

Судя по сведённым бровям, ему не нравилось то, что я говорил, и он не придумал ничего лучше, чем заткнуть меня поцелуем.

Утро встретило меня жаждой и опустошённостью. Будто энергия вчера была израсходована под ноль. Едва хватило сил подняться с кровати и добрести до кулера в коридоре. Не отходя, одним махом осушил стакан и наполнил снова. С ним и вернулся, медленно прихлёбывая ледяную воду, в комнату Лиса. Бросив взгляд на кровать, чуть не выплеснул воду на ковёр. Лис, которого я оставлял мирно спящим, сидел на кровати. На его губах широко растянулась улыбка. Огромного труда стоило сохранить невозмутимый вид и дойти до него без попыток прикрыться.

— И нечего меня так рассматривать, — буркнул недовольно.

— Какие мы стыдливые! — покачал головой Лис.- Разгуливаем голышом по дому. Прислуге ты бы тоже так сказал? Если б встретил.

О такой вероятности я вообще не подумал. Нехорошо получилось бы.

— Подвинься, — игнорируя его насмешливый вид, устроился рядом.

Но Лис не унимался:

— А то, что я абсолютно раздетый тебя не смущает?

— Да я вообще на тебя не смотрю. Больно ты мне нужен!

— Значит, уйдёшь и снова будешь делать вид, что тебе со мной неприятно общаться? Хотя это самое разумное, что ты можешь сделать.

— И не надейся. Пока не приедет Астафьев, точно нет.

— А потом? — медовые глаза смотрели серьёзно, прощупывали, пытались добраться до сути.

— А потом мы будем ждать. Столько, сколько потребуется. И обязательно будем вместе.

— Ага, старыми пердунами, которым даже виагра не в помощь, — заливисто рассмеялся Лис.

— Даже если и так, — я не разделял его веселья. — Я помню всё, о чём мы вчера говорили. Я стану для Астафьева сыном. Как минимум, научусь радостно принимать подарки и благодарить за них.

— Да с твоей вечно кислой рожей изображать радость — миссия из разряда невыполнимых, — усмехнулся он и добавил строго: — Не смей. К чёрту такие жертвы.

Мы оба понимали то, что осталось мной не высказано.

— Это уже произошло один раз. Повторение неизбежно. Кем бы он ни называл меня, подопечным или сыном, сути это не меняет. Я ему нужен. Почему бы не извлечь из этого выгоду? Если он будет доволен мной, то не захочет огорчать. Научи меня тому, что он любит.

— Ты дурак? — он полоснул меня негодующим взглядом. — Я в этом участвовать не буду.

— Ну и ладно! — хмыкнул я. — Посмотрю парочку порнух. Сам научусь методом проб и ошибок.

— Не надо, — он притянул меня к себе. — Сиди спокойно, пока он тебя не трогает. И давай не будем о нём.

Он потянулся к моим губам.

— Уговорил, — успел произнести я.

Пока уговорил.

Дальнейшие его действия выбили напрочь все мысли о моём коварном плане и об Астафьеве. Мыслить связно не получалось вовсе. Даже без таблеток ощущения были оглушающе яркими. И несомненным плюсом было то, что комната вела себя как обычно, а не приобретала сюрреалистический вид. Я не выпадал из реальности и мог в полной мере насладиться его лицом, мимикой, музыкой его дыхания, ощущать тепло его кожи. Касаться его и видеть, как он чутко откликается на прикосновения. Видеть в его глазах желание. Увидеть большее я и не смел надеяться.

Из постели нас выгнал голод. В душевой, куда мы опрометчиво зашли вдвоём, задержались, хотя планировали просто помыться. Другой голод был сильнее. Как я был неправ, когда думал, что Лис лишь позволяет мне проявлять к себе внимание. Ему тоже был нужен я.

На кухне мы перекусили тем, что нашли в холодильнике. Благо повариха, всё раскладывала по контейнерам. Оставалось только разогреть. Поедая отбивную, параллельно расспрашивал Лиса о пристрастиях Астафьева. Надо было наводить об этом справки более завуалированно. А получалось в лоб. Лис возмущался, но рассказывал. Мысленно я делал себе пометки. Если такова цена за наше счастье, я готов заплатить её. Не так она и велика. Всё познаётся в сравнении.